Феникс. Напряжение

Глава 1

Глава первая.

Год «ч», территория бывшей России.

Мужчина в сером комбинезоне, странно топорщащемся на нем, услышав, еле слышный писк смартфона, сунул руку в один из многочисленных карманов униформы, достал плоское, черное устройство, и, отбив четыре цифры пароля, скосился на посветлевший экран.

Чат-бот телеграмм-канала «Пилорама» светился значком новых сообщений.

Неизвестный пользователь, чьи данные были только у админа чата, а половину аватарки занимали лопающиеся от филлеров, губы, написал «Девочки, у третьего подъезда дома номер восемь уже двадцать минут стоит машина с тремя бородатыми мальчиками. Они такие лапочки».

Владелец смартфона, на серых контр-погончиках комбинезона которого, тускло отсвечивали в свете уличных фонарей, лычки сержанта, прикрыв ладонью объектив нагрудной камеры, коротко хохотнул, после чего поднес экран смартфона к лицу водителя:

— Гляди, какая телка!

Водитель скосил взгляд от дороги, внимательно прочитал пришедшее сообщение, после чего скорчил гнусную рожу:

— Был бы я моложе лет на…дцать, я бы с ней закрутил, скажи?

После чего экран смартфона переместился назад, где с ним ознакомился третий член экипажа.

Джип «Махиндра гурка», что на заводах далекой Индии, старательно собирали усердные и скромные роботы, в специальном, полицейском исполнении, шурша рубчатыми покрышками, не торопясь, двигался по, заставленным машинами, дворам многоэтажек жилого комплекса «Бревно-доска бизнес плюс эко», что раскинулся на месте заливных лугов, на берегу реки. Странное название жилой комплекс получил от бригады креативщиков, что в недобрый час прибились к строительному холдингу, по мигрируя из сети кафе этнической кухни на релокацию в Бангладеш, страну, знаменитую недорогим питанием и проживанием, отлично подходящую для молодых, творческих личностей. Джипы же были поставлены в Город грантом Европейского союза для борьбы с международным наркотрафиком. Памятую о этом целевом гранте, начальник управления полиции каждый день требовал от подчиненного личного состава изъятий весовых партий наркотиков.

И вот одна из таких индийских машин, не торопясь, катилась по ночным дворам, казалось бы бесцельно, но, очевидно, только по воле слепого случая, через несколько минут, закатилась на площадку дома номер восемь жилого комплекса. Держа постоянно одну и туже скорость, джип неспешно катил, пока старший машины не ткнул пальцем в длинный темный седан, из открытых окон которого гремела музыка.

— Притормози.

Джип, скрипнув тормозами, остановился. Старший вылез наружу, медленно пошел в сторону автомобиля любителей музыки. Полицейский с заднего сидения, а это, судя по обилию световозвращающих надписей на груди, спине и боках комбинезона, были именно сотрудники полиции, занял свое место у заднего бампера «Гурка», одновременно наблюдая за машиной ночных меломанов и сканируя окрестности внимательным взглядом, перехватив поудобнее компактный пистолет-пулемет с шнековым магазином под стволом.

В машине сидело три любителя музыки — молодые парни, лет двадцати пяти, как пишут в ориентировках ФБР и Интерпола, кавказской внешности, с покрытыми кучерявыми клочками волос лицами и наглыми, темными глазами.

— Добрый вечер, молодые люди! — сержант, стараясь не перекрывать линию стрельбы автоматчику, встал позади передней двери автомобиля, напротив широкой стойки. И если обитателей передних сидений автомобиля сержант, своим нехитрым маневром, обвел вокруг пальца — чтобы стрелять в него, им придется неловко изворачивать голову, торс и руки назад, то пассажир заднего сидения, чей размытый силуэт был виден сквозь затемненное стекло, мог совершенно спокойно держать полицейского на мушке.

— Что хотел, начальник? — не отвечая на формальное приветствие, выдохнул на полицейского густую смесь приторно –сладких запахов, пассажир переднего сидения.

— Музыку включите, пожалуйста, время сейчас позднее…

— Господин полицейский, назовите номер и дату заявления! — обладатель клочковатой бородки издевательски заулыбался.

— Какого заявления?

— Я учусь в Европейском колледже, на лоера, поэтому, в отличии от вас, знаю, что с прошлого месяца ночной шум является мелким правонарушением частного обвинения, поэтому, если вы хотите, чтобы я отвечал на ваши вопросы, вы обязаны назвать данные заявителя, так как вправе знать, кто и в чем меня обвиняет. Ну, я жду.

— Я вам не сказал, что имеется заявление…- сержант смутился: — Но сейчас…

— В таком случае я вас не задерживаю…- парень в машине сделал движение ладонью, как будто отгоняет от себя дым, после чего повернулся к радостно скалящим зубы соплеменникам и выставил ладонь.

— Хорошего вечера. — Хлопнув ладонью по крыше седана, изобразив, что последнее слово осталось за ним, сержант двинулся обратно в сторону «Гурка».

Хлопки ладошек и издевательский смех сержант слышал уже спиной.

Хлопнули двери полицейского джипа, двигатель коротко взревел, и индийская «канарейка» проехала мимо черного седана, с улыбающимися пассажирами. Сержант сохранял каменное лицо, пока они не удалились от третьего подъезда, после чего не выдержал и ударил кулаком по передней панели.

— Ты чего? Оштрафуют же! — водитель кивнул на зеркало заднего вида, с которым была совмещена камера, которая писала все, что происходило в машине.

— Да насрать! Достало уже все! Как дальше работать?

Внесенные в прошлом месяце изменения в ряде статей Административного кодекса, на первый взгляд, незначительных, перевернуло очень многое в работе полиции. Подавалось все на почве сближения законодательства страны с Европейским, но это сближение было очень странным. Так теперь, категорически запрещалась необоснованная проверка документов. Обоснованным было проверить документы только в том случае, если имеются признаки совершения человеком преступления, например, окровавленный нож в руке. А вот плазменная панель в руках гражданина к таким не относилась, только в совокупности с монтировкой. И ночной шум теперь перестал быть делом государства, и отправление естественных надобностей в общественных местах, а также совокупление в этих местах стало делом не государственного, а частного обвинения, то есть полиция имела право вмешиваться только в случае наличия заявления от другого гражданина, чувства которого оскорблены. В общем, как писала сестра сержанта в своем статусе в социальных сетях «Все сложно.» У сержанта было ощущение, что правовые нормы, принимаемые союзным государством, как передовые, европейские, попадают в Союзное государство с отставанием лет на десять-пятнадцать, как «беушные» трамваи из столицы в провинцию, вроде бы, после капитального ремонта, но, все равно, сильно протухшие.

Два года назад сержант, решивший в первый раз съездить в Европу, а именно в Чехию, попить местного пива, сидя в уличном кафе на площади Павлова, и пытаясь понять, в чем прелесть этого знаменитого вепрева колена, попал в облаву, и видел, как чешские полицаи волокли, скованных в наручники, ревущих от боли, парней и пенсионерок, задержанных именно за отсутствие документов. И быть бы сержанту битым и помещенным в каталажку, так как свой паспорт он благополучно оставил в чемодане в гостинице. Но он догадался показать патрульным свою фотографию на телефоне, где он был снят в форме, при оружии, на фоне, разрисованной, полицейской «Десятки». Здоровенные парни в черной форме, посмеялись, сделали сэлфи с русским коллегой, и пошли дальше, творить добро, а сержант облегченно выдохнул и больше из номера гостиницы без паспорт не выходил.

— Смотри, наркуша! — водитель притормозил, когда из кустов, практически под колеса джипу, вывалился худой, неряшливый парень с дикими глазами: — Досмотрим?

— А толку? Он пока пустой. — сержант понял, что трое из седана держали розничную точку по продаже дури: — Круг сделаем, потом задержим.

Лезть в салон или багажник слишком грамотным продавцам «дури» без ордера от судьи было чревато, да и с ордером, иногда, тоже, а вот вывернуть карманы наркоману, да еще, если выключить нагрудные камеры, можно, если в рапорте указать, что у человека выпало из кармана вещество, оказавшееся потом вредным для здоровья. Тем более, что комиссары Европейского союза нацеливали местную полицию именно на изъятие наркотиков, считая, что, чем больше их изымут по дороге в Европу, тем лучше.

— Слышал? — водитель закрутил головой: — Стреляли?

— Точно, и как бы даже не с того двора. — сержант опустил боковое стекло, прислушиваясь: — Разворачивайся и назад.

Водитель с сержантом не ошиблись. Когда, через минуту, «гурка» влетел обратно, во двор многоэтажки, то черный седан любителей музыки своим внешним видом напоминал дуршлаг.

Музыка в салоне уже не играла, передняя пассажирская дверь была распахнута, как и багажник.

Водитель седана навалился грудью на руль, веселым и уверенным уже не выглядел. Грамотный пассажир с зачатками юридического образования громко орал привалившись к заднему колесу автомобиля, зажимая бедро, из-под ладоней на светлую ткань брюк сочилась темная кровь.

— База, База, я Заря свободы, двенадцать. Как слышишь меня? — сержант выдернул из специального держателя тангенту рации: — База…

— Слышу тебя, Заря свободы двенадцать.

— База, Пилорама, дом восемь, третий подъезд, огнестрел. Двое вроде бы… — сержант присмотрелся к задней двери, где из дыры в, наглухо тонированном стекле, виднелось залитое кровью лицо третьего пассажира седана с глядящим в вечность, застывшим глазом — очевидно, смертельный гостинец попал в него, когда он пытался выскочить наружу: — Да, двое наглухо, один ранен, «скорую» надо.

— Памаги мне! Иди сюда! — заорал чернобородый парень, лежащий на асфальте.

— Извини, я не могу — у меня сертификат на оказание медицинской помощи закончился, а экзамен только на следующей неделе. Ты же на юриста учишься, знаешь, что мне, без сертификата, тебя трогать нельзя. Парни, у кого- то еще действует сертификат на первую помощь? — сержант обернулся к коллегам.

— Мы же все вместе сдавали, ты же помнишь. — автоматчик, что держал под прицелом окружающие дом кусты двора, пожал плечами.

— Ну вот видишь. Ты же первый на нас жалобу напишешь, что мы не имели право тебя трогать, так что извини. — сержант присел и протянул страдальцу черный кофр с красным крестом и полумесяцем: — Аптечку могу дать, но остальное все сам-сам.

Парень посмотрел на полицейского мутными от боли глазами и уронил голову на грудь, потеряв сознание.

— Черт! — сержант воровато оглянулся, после чего надел медицинские перчатки и затянул на бедре раненного, выше раны, медицинский жгут, который достал из медицинского кофра, после чего отошел в сторону.

В это же время.

Новицкий Владимир Алексеевич, позывной «Новик», старший детектив отдела полиции «Адолат», ввалился в небольшую студию, расположенную на двенадцатом этаже одной из «русских» многоэтажек микрорайона «Пилорама», скинул шапочку, темное худи и черные джинсы, которые запихнул в стиральную машину, от души насыпал порошка в специальное отделение и выбрал режим «деликатная стирка». Овладеть таинством управления стиральной машиной Владимиру пришлось после того, как он отправил жену и дочь в Белую Русь, где, в старинном городе Брест у него жил приятель, что взял на себя хлопоты помочь дочери, золотой медалистки, поступить в местный университет, а жене устроится на один из заводов, которые, в отличие от Союзного государства, продолжали работать. Местный диктатор Лукински, умудрился в свое время получить от Евросоюза статус малого славянского народа, находящегося на грани вымирания, объявил свою территорию национальным заповедником и закрыл свою территорию от заселения беженцев из Африки, Азии и Антарктиды, умудряясь получать от Союзного государства сырье по льготным ценам, сохранить и постоянно преумножать промышленное производство и сельское хозяйство. Поездка женской половины семьи Новицких, первоначально запланированная, как туристическая, очень быстро превратилась в эмиграцию.

Владимир никогда не интересовался политикой, честно ловил жуликов, по вечерам, выпивая с коллегами, громко ругал власти в целом и начальство персонально, считая, что события, происходившие в его городе являются лишь временным явлением. Все изменилось два года назад, когда Новицкому выпало нести ночное дежурство на избирательном участке

Единый день голосования. Территория России. Год «ч-2»

Так как детектив Новицкий привык службу нести добросовестно, он не завалился спать на диване в комнате, где стол сейф с бюллетенями для голосования, а стал прохаживаться по холлу второго этажа шкоды, отведенного, как и бывало каждые два года, под избирательный участок.

После третьего круга неторопливой прогулки по длинному коридору взгляд зацепился за предвыборный плакат на стене, который привлек его необычным количеством слов на иностранных языках. Из текста, написанного по-русски, притулившегося в самом низу плаката, Новик узнал, что, в связи с изменением структуры населения области, и ее национального состава, завтра, под наблюдением представителей международных организаций, проводиться референдум по организации на территории нескольких сибирских областей мултикультурно-религиозной автономии под общим названием «Харасан», с одновременным проведением выборов в новые органы власти автономии.

На следующий день, отстояв почти час в, галдящей на разных языках, толпе новых сограждан, где паспорт Союзного государства был у одного из десяти избирателей (остальные предъявляли какие-то временные удостоверения) и ознакомившись на следующий день с результатами голосования, Владимир позвонил жене и сообщил, что приезжать пока не надо, и, вероятнее всего, это «пока» станет постоянным.

Год «ч», территория бывшей России.

Владимир включил стиральную машину, принес из коридора контейнер с еще теплым пловом, который он, после окончания вылазки, купил в одной из ночных торговых точек, после чего, переложив в тарелку ароматный халяльный продукт, надел наушники и включил телевизор, настроив его на один из трехсот каналов, а именно оппозиционный, что транслировался с противоположного берега реки, ставшей два года назад Обе, где, под прикрытием войск Народной армии Китая, существовала Сибирская республика.

Вроде бы с того момента, как Владимир расстрелял из охотничьего «Вепря» автомобиль с продавцами наркотиков во дворе дома восемь, прошел всего час, а молодая девушка уже сообщила, что в результате вылазки народной дружины была ликвидирована розничная точка торговцев смертью, убиты двое и тяжело ранен один «пушер», с места перестрелки полиция изъяла килограмм синтетической дряни и два травматических «ствола», переделанных под огнестрельные.

Ну да, перестрелка была. Один из наркоторговцев, что в момент открытия огня, продавал местному «торчку» порцию «наркоты» из багажника, успел достать из-за пояса пистолет и пару раз выстрелить куда-то в кусты, до того, как картечь, разорвав ему ногу, отбросила парня с темной бородой на землю. Владимир подошел поближе, фиксируя на камеру для своих нанимателей результаты работы, и не удержался, подобрал лежащий на асфальте пистолет. Это оказался редкий пистолет «ЧиЗет-75» под патрон от ТТ, и Владимир не удержался, прихватил с собой трофей.

Сейчас пистолет, вместе с, отработавшим на все сто, «Вепрем-12», а также комбинезон, больше напоминающий костюм химической защиты, позволяющий не думать о оставленном на месте проведенных акций ДНК, ждали своего часа в одной из безликих малолитражек, стоящих в бесчисленных рядах своих товарок, окружающих многочисленные жилые комплексы, раскинувшиеся на много километров вдоль берега реки. Машины, оружие, снаряжение, деньги по итогам акций — все это поставляли кураторы из-за реки, координация действий шла в чатах нескольких телеграмм-каналов, а вот квартиру Владимир присмотрел сам — многие люди, последние пару лет покинувшие по тем или иным причинам территорию мультикультурной автономии, были рады передать ключи от оставленного жилья полицейскому, чтобы тот присматривал за ним, ограждал от самовольного вселения новых сограждан, да и просто, поливал цветы. Вот и в этой квартире, Владимир, вымыв посуду и бросив контейнер из-под плова в пластиковый пакет для мусора, прочитал выцветшую от солнечных лучей, лежащую на пластиковом подоконнике, инструкцию по уходу за цветами, пошел в санузел за отстоянной водой — свои обязательства детектив привык выполнять добросовестно.