Файтин!

Файтин первый

Место действия: небольшое помещение приёмной перед кабинетом исполнительного директора. Вдоль одной из стен — солидный светло-коричневый кожаный диван для ожидающих приёма посетителей. В углах — большие керамические горшки с зелёными растениями. Стол секретаря с компьютером и аккуратно сложенными на углу стола папками с бумагами. За зеркальными раздвижными дверьми в одной из стен прячется небольшая комнатушка со стеллажами, на которых лежат всякие нужные для работы секретаря вещи, вроде канцелярских принадлежностей, бумаги и папок. Сразу, на входе в комнатушку, на высокой тумбе стоит большая кофемашина, рядом — набор посуды и подносы в специальном шкафчике, а также небольшой холодильник. Перед зеркальными дверьми стоит девушка, одетая в форменную одежду секретаря и рассматривает своё отражение.

Время действия: конец апреля месяца, раннее утро.

Стою, никого не трогаю, разглядываю отражение ЮнМи в зеркале. Размышляю о превратностях судьбы. Ещё совсем недавно я был Сергеем Юркиным, был парнем, жил в Москве, учился в институте. У меня были родители, друзья и девушки. Всё в тот момент в моей жизни было весьма неплохо, как и прогнозы на дальнейшую жизнь. Они были ясны и безоблачны. Но, как говорится, когда у вас на руках все карты, судьба внезапно может начать играть в шахматы. Со мной именно так и вышло. Я неожиданно умер и, как полагается всякому нормальному умершему, очутился "на том свете". Однако, "тот свет" оказался весьма странным местом. Настолько странным, что я там, на полном серьёзе, умудрился даже познакомиться с тысячерукой бодхисатвой Гуань Инь, которая предложила мне продолжить так быстро закончившуюся мою жизнь в другом мире. Я согласился. А какие ещё могли быть варианты в той ситуации? Ясно же, что никаких. Вот только богиня… то ли пошутила, то ли ещё чего произошло…

До сих пор не понимаю, что случилось или зачем ей это понадобилось? Гуань Инь переселила мою мужскую душу в тело умершей семнадцатилетней корейской девушки, да так, что об этом я узнал только когда очнулся, когда "махать крыльями и грозно щёлкать клювом" было совершенно поздно. Это, конечно, стало для меня абсолютной неожиданностью, но умирать обратно резона как бы не было, тем более, что бодхисатва сказала, что от того, как я проживу эту "продолженную" жизнь, мои последующие перерождения будут от этого сильно зависеть. Выхода не было никакого, пришлось принять всё случившееся как данность и начать жить там, куда закинуло. Вот уже три месяца я "кувыркаюсь" в новом мире, в новом теле, стараясь не сойти с ума и нащупать хоть какую-то почву под ногами.

Сложно тут всё, сложно. Собираясь работать переводчиком в восточной Азии, я, если честно, не предполагал, как здесь всё сложно. И даже не в плане знания языка, а именно в плане отношения к жизни. Насколько в реальности корейский менталитет отличается от русского. Да, в институте преподаватели говорили о разнице мировоззрения европейцев и азиатов, говорили, предостерегали. Но тогда это казалось не таким уж непреодолимым препятствием. "Ну, чего там?" — думалось тогда, — "пожить пару лет в стране, выучить все их заморочки да и всё. Делов-то!" И вот теперь на меня, как внезапно рухнувший шкаф с книгами, упал уникальный шанс соотнести свои теоретические представления с реальностью. Соотношу. Вот только как-то плохо соотносится. Очень плохо. Тут всё построено на жёсткой иерархии. Без звука, младшие должны подчиняться старшим, подчинённые — начальству. И даже вякнуть поперёк не думай. Осудят и распнут, даже если прав ты, а не "старшой", впавший в маразм. Конфуцианство, блин… Дома, со стороны, это выглядело всё гораздо более красиво. Вот уж воистину — не стоит путать туризм с эмиграцией! Испытываю на своей "шкурке" все прелести того, что значит — "быть кореянкой". Подозреваю, что попади я ещё "по-нормальному", в тело парня, маразма в моей жизни было бы гораздо меньше, а так, поскольку я как бы девушка, вообще шарики за ролики порой заскакивают. Самое лучшее, что может тут произойти с женщиной — это удачное замужество. Всё остальное, что может сделать женщина со своей жизнью, в Корее как бы декларировано, но по факту — совсем не обязательно это у неё должно быть. Это я уже понял и это меня совершенно не устраивает. Совершенно не устраивает, что кто-то будет за меня решать, что мне делать, лишь потому, что я являюсь обладателем "второго типа тела", одного из двух типов существующих на земле! В гробу я видел такие пляски на своих костях! Поэтому, осознав "пропасть бездны" куда я упал, я посидел, подумал, прикинул так и сяк и решил податься в артисты. Стать звездой эстрады мировой величины. Благо, музыкальное образование у меня есть, песен и мелодий из своего мира я знаю достаточно, да и в Корее шоу-бизнес неплохо развит. Всё друг с другом стыкуется. Стану звездой — буду жить, как захочу. Нет, конечно, я не настолько наивен, чтобы думать, что буду делать всё, что только взбредёт в мою голову. Нельзя жить в обществе и быть свободным от его оков. Но у тех, кто залез повыше — возможностей для устройства своей жизни по своему разумению значительно больше, чем у оставшихся внизу. Главное — залезть, пока есть возможность…

Потихоньку двигаюсь в этом направлении. Купил синтезатор, занимаюсь совершенствованием доставшегося тела. Развиваю руки, голос развиваю, пою, вспоминая свои занятия в хоре, танцевать пока не танцую, ибо полный ноль в этом вопросе, тут преподаватель нужен… Взамен танцам занимаюсь общефизической подготовкой — бегаю, "мышцу", как могу, "подкачиваю", упражнения на гибкость делаю. Худею… Но, процесс идёт медленно. Видимого эффекта от всего этого особо не заметно. Так, потихоньку. Три кило сбросил, пальцы по клавишам попадать стали. Результаты, как говорится — "не фонтан". Времени нужно больше занятиям уделять, тогда и отдача ощутимей будет. А у меня — то одно, то другое, то третье. То родным ЮнМи помочь нужно, то маме — по хозяйству, то онни — с английским, то на работу — сходить, денег подзаработать. То вообще чушь какая-то происходит, вроде знакомства с сыном местного олигарха…

Вот, сейчас стою в пустой приёмной, жду, когда придёт моя начальница — Пэ СуЧжи, секретарь исполнительного директора. Сегодня у меня первый официальный рабочий день в качестве её помощницы — секретаря-стажёра. По старой корейской традиции, которую мне пришлось соблюсти, я припёрся на работу зело крепко пораньше, задолго до прихода сонбе. Сделал так, как полагается поступать всем трудолюбивым и исполнительным корейским девушкам. Пришёл и караулю её, чтобы сказать ей — "Доброе утро, кунчан-ним!" и поклониться. И ради этого я недоспал сегодня целый час! Ур-р-р-родство! Почему нельзя прийти в одно и то же время с начальником? Как нормальные люди в Европе делают? А тут раньше приди и ещё — позже уйди. Пока кунчан-ним с работы не ушёл, подчинённые уходить вперёд его не имеют права. Дурдом. Хорошо, что ЮнМи несовершеннолетняя. Ей пять часов в день всего положено работать. Но всё хорошее, как правило, быстро кончается. Не представляю, как можно работать полный рабочий день и плюс ещё два, как минимум, не оплачиваемых часа сверху? Конечно, человек такая зараза, что привыкает ко всему, но лично я, чувствую, что такого драйва не перенесу. У меня слишком тонкая душевная организация для подобного рода ломовых работ… О! Шаги! Кто-то идёт. Кажется, это сонбе. Улыбку на лицо и не забыть поклониться!

…

— Доброе утро, кунчан-ним!

— Доброе утро, стажёр Пак! Сегодня твой первый рабочий день. Я надеюсь, что ты будешь старательным работником.

— Я буду стараться, кунчан-ним! Спасибо, кунчан-ним!

— Можешь обращаться ко мне — сонбе.

— Спасибо, сонбе!

…

(разговор чуть позже)

— Стажёр Пак!

— Да, сонбе?

— У нас заканчивается вода для кофе-машины. Теперь это твоя задача — следить за водой.

— Хорошо, сонбе. Что мне нужно сделать?

— Возьми пустую бутыль, спустись вниз, в ресторан, найди там старшего менеджера Пак ХёЧжу. Скажи ей, что тебе нужна вода.

— Да, сонбе.

…

Время действия: пять минут спустя.

Место действия: небольшой закуток, отгороженный от основного зала тонкой декоративной стенкой из непрозрачных пластиковых листов. Вдоль его стен — тумбочки с тарелками разных размеров, сложенные в стопку матерчатые скатерти и салфетки, ящички со столовыми приборами. В закутке, выстроившись в ряд, стоят трое молодых людей в форменной одежде работников ресторана — два парня и девушка. У каждого на груди приколот бэйджик, на котором написаны имя и фамилия, а также должность — стажёр. Мимо шеренги, скрестив сзади руки и гордо выпрямив спину, вышагивает ХёЧжу — бывшая начальница ЮнМи. Ещё на построении присутствуют две её помощницы, которые стоят немного в стороне. Пройдя вдоль строя, ХёЧжу останавливается и разворачивается лицом к молодым людям.

— Руководство компании, — веско, со значимостью в голосе, произносит ХёЧжу, обращаясь к стажёрам, — Оказало вам большое доверие, приняв в свою семью…

— Да, кунчан-ним, — синхронно-благодарно кланяются те.

— … Это высокая честь, — неспешно продолжает начальница, внимательно глядя на лица подчинённых, — Которую вы должны оправдать…

— Да, кунчан-ним, — строй вновь одновременно кланяется и выпрямившсь, дружно смотрит в пол.

— … Оправдать своим трудом и преданностью. Компания не потерпит, если вы будете лениться, думать о чём-либо ещё, кроме вашей работы и заниматься тем, чем вы не должны заниматься!

— Да-а, кунчан-ним! (поклон, глаза вниз)

— В отеле "Golden Palace" нет работников, которые не соответствуют его уровню!

— Да-а, кунчан-ним! (поклон, глаза вниз)

— Если я увижу, что вы не соответствуете, то мы расстанемся с вами в тот же миг!

(Тишина, напряжённые лица стажёров. Менеджер обводит их взглядом, прикидывая, насколько "усвоилась" информация)

— До вас была здесь девушка-стажёр, — многозначительно помолчав, продолжает "мотивировать" молодёжь ХёЧжу, — Её звали Пак ЮнМи. Ленивая, неисполнительная, вечно о чём-то думала и из-за этого постоянно на всё натыкалась, опрокидывала и роняла на пол. И ещё совсем не знала правил субординации. Дошла до того, что разговаривала с шеф-поваром ресторана, господином Бенндетто, так, словно со своим другом!

(У стажёров испуганные лица. Помощницы ХёЧжу переглядываются между собой. Выражение на их лицах — "ну и дура она была, ты только подумай!")

— Так вот. Её выгнали, — ледяным голосом произносит ХёЧжу, — думаю, что теперь, где-то в уличной канаве, она горько жалеет о том, что была такой никчёмной. Понятно, что больше ни в одну солидную компанию её не возьмут. Как только узнают, что её выгнали из "Golden Palace", то сразу поймут, что у неё такой низкий уровень, с которым можно работать только на рынке!

(несколько секунд зловещей тишины)

— И это останется теперь с нею на всю её жизнь. Поэтому, чтобы подобное несчастье не приключилось с вами… — говорит ХёЧжу, но, закончить фразу не успевает. Её перебивает весёлый молодой голос.

— Добрый день, ХёЧжу-сонбе! — жизнерадостно произносит он, — Простите что отвлекаю, но у меня дело, совершенно не терпящее отлагательства!

ХёЧжу с удивлением на лице поворачивается и, приоткрыв рот, потрясённо замирает, увидев улыбающуюся ЮнМи в новеньком костюме секретаря.

— ХёЧжу-сонбе, — продолжает говорить ЮнМи с явным удовольствием смотря на растерявшуюся свою бывшую начальницу, чуть-чуть крутясь туда-сюда и слегка, самую малость, помахивая при этом принесённой с собою тарой, — В приёмной господина исполнительного директора закончилась вода.

Как в доказательство своим словам она приподнимает и показывает большую пустую пластиковую бутыль, держа её правой рукой за ручку.

— Сказали, сонбе, что вы распоряжаетесь водой, — говорит она, — Мне нужна вода, сонбе.

— ЮнМи-ян?! — наконец придя в себя, искренне изумляется ХёЧжу, — Что ты тут делаешь?!

— Работаю, — с солидными интонациями в голосе спокойно отвечает та.

— Ра-а-аботаешь?!

— Да, вторым секретарём исполнительного директора.

— Но… но… — совсем теряется ХёЧжу лихорадочно обшаривая глазами форму ЮнМи и "зацепляясь" им за бэйджик на лацкане пиджака, — Но как же так?! Тебя ведь уволили?!

— Это было ошибочное решение, — чуть пожав плечом, отвечает Юна, — Руководство это поняло и предложило мне работу, повысив в должности.

— Да-а? — неприятно удивляется ХёЧжу.

— Да, — кивнув, подтверждает ЮнМи и с некоторой ехидцей добавляет, — Я слышала, что пока меня не было, в отеле были большие перестановки. Рада, что вы остались на своей прежней должности, сонбе. Мне нужна вода, сонбе. Где мне её взять?

— Там, — пребывая в ошарашенном состоянии, показывает рукою в сторону подсобных помещений ХёЧжу.

— Спасибо, ХёЧжу-сонбе!

ЮнМи кивает и уходит в указанном направлении. ХёЧжу молча смотрит ей вслед мрачнея с каждым мгновением. Все присутствовавшие при этом разговоре удивлённо переглядываются, а потом непонимающе, с вопросом во взгляде, смотрят на свою начальницу.

— Что она имела в виду, когда сказала "на прежней должности"? — нахмурившись и не обращая внимания на эти взгляды, задаёт вопрос вслух ХёЧжу, — Она что, хочет сказать, что более успешна?

Помощницы ХёЧжу, услышав этот ни к кому конкретно заданный вопрос своей начальницы, вновь переглядываются и недоумённо пожимают плечами. В этот момент вновь появляется ЮнМи. Она выходит из двери, ведущей в подсобные помещения, легко помахивая пустыми руками. Следом за нею идёт парень, неся на плече наполненную водою бутыль.

— Спасибо, ХёЧжу-сонбе! — кланяется на ходу ЮнМи.

— ЮнМи, что ты делаешь? — спрашивает её ХёЧжу.

— В смысле, что я делаю? — не понимает та, останавливаясь и оборачиваясь к ХёЧжу.

— Куда ты уводишь моего подчинённого?

(В этот момент в ещё практически пустой зал ресторана отеля, через его боковой вход, входят две девушки. Одна — дорого одетая с властным выражением на ухоженном лице. Вторая одета попроще. Она идёт следом за первой, прижимая к груди кожаную папку. Ранние посетительницы идут вдоль декоративной стенки и не видны для ХёЧжу, ЮнМи и остальных. Услышав разговор, первая девушка останавливается и предостерегающе поднимает вверх правую руку с отставленным указательным пальцем, делая знак спутнице не шуметь. Она чуть наклоняет голову к плечу и с интересом и начинает слушать, о чём говорят за перегородкой. А там в это время продолжается разговор.)

— В смысле — куда? — не понимает адресованного ей вопроса ЮнМи, — Он сейчас отнесёт воду и вернётся.

— Разве это ему сказали принести воду? — спрашивает ХёЧжу, — Он сейчас должен заниматься другим делом.

(Пауза. ЮнМи и ХёЧжу на несколько мгновений скрещивают взгляды)

— Сонбе, я не донесу бутыль, — миролюбивым тоном говорит ЮнМи, — Она слишком тяжёлая.

— Это твои проблемы, — отвечает ХёЧжу и, чуть подняв вверх подбородок, командует парню, — Сон Гын Сок, поставь воду на пол и возвращайся на своё рабочее место. Я ещё поговорю с тобою, почему ты выполняешь чьи-то приказы без моего разрешения.

(парень вздыхает и, поставив бутыль, разворачивается, чтобы уйти)

— Подожди, Сон Гын Сок, — глядя на его спину, просит ЮнМи и, повернув голову к сонбе, спрашивает, — ХёЧжу-сонбе, вы хотите получать зарплату?

— Что? — подбирается в ответ та, готовясь к сражению, — Хочешь сказать, что можешь решать, кто будет получать зарплату, а кто нет? Не слишком ли ты многое о себе возомнила, ЮнМи-ян?

— Исполнительный директор, господин Ким ЧжуВон, отдал прямое и недвусмысленное распоряжение, — спокойно произносит Юна глядя на ХёЧжу, — Он приказал, чтобы в любой момент у него было кофе. Если у него не будет кофе, его голова будет плохо работать. Если у него будет плохо работать голова, он будет принимать неправильные решения. Неправильные решения — это убытки. Убытки, как он сказал — это отсутствие зарплаты у персонала отеля. Поэтому, я и спрашиваю вас, сонбе — вы хотите получать зарплату? Я — хочу. Как, наверное, и все работающие тут.

(Юна делает головой кивок в сторону присутствующих и вопросительно смотрит на ХёЧжу, ожидая ответа. Та несколько теряется от такого поворота разговора и, не отвечая, бросает пару взглядов на своих подчинённых. Смотрит и понимает, что зарплату они получать хотят. И, судя по выражениям лиц, даже очень. ХёЧжу молчит, затрудняясь с ответом).

— Нет воды — нет кофе. Нет кофе — нет зарплаты, — не слыша ответа, повторяет только что сказанное ЮнМи, — Думаю, сонбе, мы все заинтересованы в том, чтобы у господина Ким ЧжуВона всегда было кофе, а у нас — заработок. Прошу прощения, что привлекла вашего сотрудника без вашего разрешения, сонбе. Больше такого не повторится. Буду вам весьма признательна, ХёЧжу-сии, если вы разрешите ему помочь донести мне этот тяжёлый баллон с водой до приёмной. Мне кажется, что если я сообщу об этом господину Ким ЧжуВону, ему понравится ваше усердие и предусмотрительность…

(ЮнМи делает вежливый поклон ХёЧжу. На лице той, после некоторого раздумья появляется приветливое выражение.)

— Да, ЮнМи-сии, — чуть наклонив голову, говорит ХёЧжу, — Думаю, что это будет совершенно правильно.

— Сон ГынСок! — командует она, — отнеси эту бутыль в приёмную господина исполнительного директора!

— Да, кунчан-ним, — покорно отзывается парень и, наклонившись, вновь со вздохом, подхватывает на плечо с пола тяжёлую бутыль.

— Спасибо, ХёЧжу-сонбе, — вежливо благодарит Юна, делая лёгкий полупоклон.

— Пожалуйста, ЮнМи-сии, — снова вежливо улыбаясь, наклоняет в ответ голову та.

— Пф-ф-ф… — повернувшись к ней спиной, чуть слышно выдыхает ЮнМи и делает пару шагов вперёд, заходя за декоративную стенку, где тут же натыкается на подслушивающих девушек.

— Стой! — командует ей первая, дорого одетая и спрашивает, — Ты кто такая?

Остановившись, ЮнМи с удивлением разглядывает возникшее перед ней препятствие, не торопясь с ответом.

— Я задала вопрос! — хмурится девушка.

— Простите, аегусси, — отвечает Юна продолжая разглядывать незнакомку, — Но я вас не знаю.

— Разве ты не видишь, что я старше тебя? — прищуривается на неё девушка, — где твоё воспитание?

— Я стараюсь не разговаривать с незнакомыми людьми, — говорит Юна, и, подумав, поясняет почему, — В целях безопасности. Простите, аегусси, но мне нужно идти работать.

В этот момент, услышав, что Юна с кем-то разговаривает, из-за перегородки выглядывает ХёЧжу и глаза её округдляются.

— Госпожа президент! — испуганно вскрикивает она.

— Что тут происходит? — интересуется у неё девушка, которую только что назвали президентом.

— Э-э-э… небольшое совещание, госпожа президент! — находится та с ответом и кланяется.

— Вот значит как, — хмыкает в ответ девушка-президент и обращается к Юне бросив взгляд на её бэйджик.

— Меня зовут Ким ХёБин, — говорит она. — Я президент сети отелей "Golden Palace", в головном отеле которой ты работаешь. А ты, как я понимаю, Пак ЮнМи?

ХёБин внимательно смотрит на Юну.

— Прошу прощения госпожа Ким ХёБин, — кланяясь, отвечает та, — Я вас не знала. Да, меня зовут Пак ЮнМи.

— Так, — говорит ХёБин, оборачиваясь к своей спутнице, — Можешь пока попить кофе. Сядь, чтобы я тебя видела. Я позову.

— Да, госпожа президент, — кланяется в ответ та.

— Ты, — поворачивается ХёБин к ХёЧжу, — Проследи, чтобы в приёмную моего брата отнесли воду.

— Будет исполнено, — кланяется ХёЧжу.

— И пусть принесут мне меню. Я хочу позавтракать. Господин Бенндетто уже на рабочем месте?

— Пока нет, госпожа президент, — виновато улыбнувшись, отвечает ХёЧжу, — Но я сейчас узнаю, может быть, господин шеф-повар уже пришёл.

ХёЧжу кланяется.

— Хорошо, — говорит ХёБин и переводит взгляд на ЮнМи.

— Иди за мной, — приказывает она ей, — Я хочу с тобой поговорить.

Время действия: некоторое время спустя.

Место действия: ресторанный зал отеля "Golden Palace". ЮнМи стоит возле столика, за которым сидит ХёБин. Президент сети отелей уже минуту с лишним молча разглядывает стоящую в вежливой позе девушку. С опущенной головой и скрещёнными внизу руками. Так проходит ещё минута. ЮнМи разглядывает пол, ХёБин разглядывает её. Наконец, ХёЧжу самолично приносит президенту кофе. Аккуратно переставив всё принесённое с подноса на стол, кланяется и собирается уходить, но ХёБин останавливает её.

— ХёЧжу, — говорит она, — Я хочу спросить…

— Да, госпожа президент, — с готовностью разворачивается та, держа поднос у груди, — Я слушаю.

— Что это за история с водой? В отеле, что, все ходят за водой сами? Разве у нас нет службы доставки?

— Есть госпожа, — кланяется старший менеджер зала, — Всё есть. И вода, и график, когда кому доставить и люди, которые за этим следят.

— Так почему же она пришла за водой сама? — указывая лёгким наклоном своей головы в сторону Юны, спрашивает ХёБин.

— Не могу знать, госпожа президент! — бойко, по-военному рапортует ХёЧжу.

— Тогда почему ты дала ей воду?

— Ну… — несколько теряется та, — Она же секретарь-стажёр из приёмной господина исполнительного директора. Может, там внезапно закончилось… Вне графика…

— А почему она не позвонила и не попросила, чтобы принесли?

— Не знаю, госпожа президент!

— Почему ты не позвонила? — обращается ХёБин к Юне.

— Ну… — несколько растеряно отвечает ЮнМи, видимо тоже не понимая, почему она не сделала столь очевидное, — Секретарь господина ЧжуВона сказала, что я теперь отвечаю за воду. Сказала, что нужно принести ещё. Ну, я и пошла…

ХёБин насмешливо приподнимает брови.

— Сколько ты уже работаешь секретарём-стажёром?

— Первый день, госпожа.

— И это твоё первое поручение от сонбе?

— Да, — смурнеет лицом Юна, вновь опуская глаза.

— Понятно, — насмешливо говорит ХёБин и обращается к ХёЧжу, — Можешь идти.

Та кланяется и, бросив на ЮнМи одновременно злорадный и сочувствующий взгляд, уходит. ХёБин не торопясь берёт чашку с блюдца и делает глоток.

— Как ты познакомилась с моим братом? — спрашивает она у ЮнМи, ставя чашку с кофе назад.

— М-м-м-м… поднимает взгляд от пола Юна Ми, — Собственно, он сам со мною познакомился, госпожа президент.

— Правда? — делано удивляется ХёБин, — И что же в тебе такого, позволь спросить, что он обратил на тебя внимание?

— Внешность, госпожа президент, — отвечает Юна.

— Внешность? — теперь уже по-настоящему удивляется ХёБин, — Считаешь, что она у тебя неотразима?

— Нет, госпожа, — отрицательно качает головою ЮнМи, — Не так. Она просто подходила для его планов.

— Хм, — хмыкает ХёБин, окидывая взглядом собеседницу, — Так значит, это не ты проявляла инициативу?

— Нет, госпожа.

— И никаких фантазий в отношении ЧжуВона у тебя нет?

— Абсолютно никаких, госпожа. Мы с ним как две планеты, которые движутся каждая по своей орбите. Планеты никогда не встречаются, госпожа ХёБин.

— Хм, похоже, что ты разумная девочка. Сравнение с планетами — это хорошо прозвучало. Ты где-то это слышала, или сама придумала?

— Неожиданно пришло в голову, госпожа.

— Неплохо. Где ты учишься?

— В школе Bu Pyeong для девочек.

— Твоя речь звучит достаточно хорошо для такого низкого уровня образования.

— Благодарю вас, госпожа президент.

ЮнМи вежливо наклоняет голову.

(В этот момент из подсобных помещений ресторана появляется солидная фигура шеф-повара, господина Бенндетто. Радостно улыбаясь, он устремляется к столу, за которым сидит ХёБин.)

— Buongiorno, signora! — подойдя, произносит он по-итальянски, приветствуя свою начальницу, и переходит на английский, — Несказанно рад видеть вас синьора!

Лучезарно улыбаясь, не вставая, ХёБин протягивает ему правую руку. Синьор Бенндетто бережно берёт её и, склонившись, целует. ХёБин улыбается, Бенндетто улыбается и не спешит выпускать её кисть из своей ладони. Видно, что эти двое испытывают удовольствие от происходящего. Юна малость покруглевшими глазами смотрит на представление. Бенндетто наконец распрямляется и, бросив взгляд на стоящую рядом со столом фигуру, узнаёт в ней замаскированную новой формой ЮнМи.

— О! — экспрессивно, так, как это делают темпераментные южане, восклицает он, взмахивая руками, — Сладкоголосая корейская сеньорита! В новом наряде! Великолепно! Превосходно! Чудесно! О! Так это новая униформа?! Сеньорита работает теперь в новом месте? Карьерный рост? Чудесно! Просто чудесно! Поздравляю!

— Э-э-э… — несколько ошарашенная угодившим в неё количеством слов мычит в ответ Юна и, собравшись с мыслями, отвечает на английском языке, — Спасибо, господин Бенндетто! Весьма тронута вашими поздравлениями…

— Нет, нет! — восклицает в ответ тот, — мы с тобой говорим только на итальянском! Si?

— Si, signore, — отвечает Юна, бросив быстрый взгляд на ХёБин, к которой в этот момент перешла очередь смотреть "покруглевшими глазами" на происходящие.

— Бенндетто, вы её знаете? — удивлённо спрашивает ХёБин.

— Да, да! — энергично кивает тот, — Эта девочка работала тут раньше. Она великолепно говорит на итальянском языке! Когда я слышу её голос, то у меня такое чувство, что я снова вернулся на родину! Это просто потрясающе!

— Вот как? — со странной интонацией констатирует ХёБин, пристально разглядывая Юну, — Очень интересно…

— А! Да, госпожа ХёБин! Вы же пришли позавтракать! Вы же голодны! Что мне для вас приготовить? Ваш любимый "Неаполитанский завтрак"?

— Да, пожалуй, — медленно кивает в ответ та, не отводя взгляда от ЮнМи, — Буду вам премного благодарна…

— Un momento! — восклицает Бенндетто и, поклонившись, чуть ли не вприпрыжку устремляется на кухню.

ХёБин некоторое время молчит, продолжая разглядывать свою подчинённую. Та же снова разглядывает пол с самым скромным видом.

— И как это понимать? — наконец задаёт вопрос ХёБин, нарушая тишину.

— Что именно, госпожа президент? — отвечает вопросом на вопрос ЮнМи.

— Откуда ты знаешь итальянский?

— Я занималась самостоятельно, госпожа…

— Итальянским? Почему не английским? Ведь все учат английский!

— Английский я учила в школе, госпожа президент…

— Именно. Во всех школах учат английский. А ты занималась дополнительно итальянским? Почему?

— Мне захотелось, госпожа…

— Захотелось? — искренне не понимает ХёБин, — Хм… Ещё раз скажи мне, в какой ты училась школе?

— В школе Bu Pyeong для девочек…

— Н-да? — задумывается ХёБин, и говорит, рассуждая сама с собою вслух, — Но она же вроде не входит в топ сеульских школ? По крайней мере, я никогда о ней раньше не слышала. Может, это какая-то новая школа, которая появилась недавно?

— Это какая-то новая школа с углублённым изучением европейских языков? Так? — обращается она с вопросом к Юне.

— Да нет, — пожимает в ответ плечами та, — Обычная школа, госпожа президент…

— Тогда откуда ты знаешь итальянский?

— Я занималась самостоятельно.

— Сама?!

— Да, госпожа. Мне было интересно.

— Интересно? Надо же…

ХёБин окидывает ЮнМи оценивающим взглядом, глядя на неё уже несколько иначе, не так, как в начале разговора.

— Какой у тебя результат TOEIC? — прищуривается она на Юну.

— Девятьсот девяносто девять баллов, госпожа.

— Девятьсот девяносто девять?! И у тебя есть сертификат?

— Да. Я его приносила, когда устраивалась на работу, госпожа.

— Хм-м-м…

ХёБин задумывается.

— Весьма неожиданно, — после короткой паузы говорит она, видимо подводя итог своим размышлениям, — Весьма. Может, ты знаешь ещё какие-нибудь языки?

— Да госпожа, — подумав, как-то нехотя отвечает ЮнМи.

— Какие?

— Английский, итальянский, французский, — неспешно перечисляет ЮнМи и секунду поколебавшись, добавляет, — Ещё немецкий и японский…

— Ого-го! Тебе не кажется, киккакэ[1], что это уже слишком? — на хорошем японском языке интересуется у Юны ХёБин.

— Возможно, говорить, что я "знаю", не совсем правильно, — ничуть не растерявшись, на отличном японском языке отвечает ей Юна, — Наверняка во всех этих языках есть нюансы, о которых я даже не подозреваю, поскольку не жила во всех этих странах и моя разговорная практика очень мала, но говорить с иностранцами и понимать их я могу. И они меня понимают, ХёБин-сама[2].

— Холь! — несильно хлопнув ладою по столу, в удивлении восклицает ХёБин, — отличное произношение! Ты жила в Японии?

— Я никогда не жила в Японии, госпожа, — вежливо улыбается начальнице Юна и кланяется.

— Хм, как интересно! А ты сдавала тесты? У тебя есть сертификаты на все языки, которые ты перечислила?

— Нет, я не сдавала тесты, госпожа.

— Почему?

— Сертификаты стоят денег, госпожа…

— Денег? Думаю, мне следует отправить тебя пройти тесты. За счёт компании. Хочется увидеть, что ты за них получишь.

— Спасибо, госпожа президент, — Юна, вежливо кланяется и произносит ритуальную фразу корейского подчинённого, — Я буду очень стараться.

— Я распоряжусь, — подтверждающее кивает ХёБин, — И ещё…

— Да, госпожа? — поднимает голову Юна.

— Ты ведь та самая девчонка, которая тогда дозвонилась до военных и уговорила их прийти на помощь? Так?

— Да, госпожа, — секунду поколебавшись, отвечает ЮнМи, — Я тогда дежурила на ресепшене.

Выпрямив спину и подняв подбородок, Юна смело смотрит в глаза ХёБин.

— Когда бывший директор "Golden Palace" объяснял, что всё случившееся учинила стажёрка с кухни, я, признаться, не поверила. Впрочем, как и совет директоров… Позже, после более подробного расследования, я поняла, что была не права. Но это был хороший повод всех их уволить. Они были недостаточно хороши и я ничуть не жалею, что заблуждалась, когда принимала решение. Всё равно, они были виноваты в том, что не смогли организовать работу в условиях чрезвычайных обстоятельств…

ХёБин сделала паузу глядя в глаза ЮнМи.

— Скажи, — потребовала она, — О чём ты думала, когда звонила дежурному по городу?

— О людях, — не задумываясь, ответила Юна, — О людях и о репутации отеля.

— О репутации? А ты знаешь, сколько негативных статей написали в газетах и сколько предвзятых репортажей произвели на свет тележурналисты? Знаешь, чего мне стоило переломить эту "чёрную волну"?

— Сожалею, что у вас были проблемы, госпожа, но я сделала всё, чтобы "Golden Palace" вышел победителем. Все живы. Все здоровы. Это главное. И недоброжелатели были вынуждены это признать. А ещё признать то, что ради своих постояльцев руководство отеля поднимет даже армию. Об этом сейчас знают во всём мире. Я слышала, что у "Golden Palace" рейтинг стал ещё выше, чем был.

— Хм! — хмыкает ХёБин с не очень довольным видом глядя на собеседницу, — Значит, сделала?

— Всё что могла, госпожа, — кланяется ЮнМи.

ХёБин с задумчивым видом смотрит на ЮнМи. В этот момент с подносом в руках в зале появляется ХёЧжу и направляется к столику ХёБин. Та замечает её.

— Хорошо, — говорит она ЮнМи и делает отпускающий жест рукою в сторону, — Можешь идти работать. Я хочу позавтракать.

— Да, госпожа президент, — отвечает Юна и, поклонившись, уходит.

Время действия: вечер того же дня.

Место действия: дом мамы ЮнМи. На маленькой кухне ЮнМи с задумчивым видом, не спеша, манипулирует палочками, поочерёдно извлекая еду из разных чашек, стоящих перед нею на столике и отправляя её себе в рот. В столовую стремительно влетает СунОк и, бросив сумку на пол, плюхается за столик напротив Юны. ЮнМи меланхолично поднимает взгляд от чашек на онни.

— Как же я проголодалась! — восклицает пришедшая с учёбы СунОк, хватаясь за палочки и быстро набив рот рисом, начинает торопливо жевать.

Я меланхолично смотрю на неё.

— Ты чего такая? — бросив на меня взгляд, с набитым ртом, спрашивает она.

— Какая? — интересуюсь я.

— Вялая. Устала? Как прошёл твой первый рабочий день?

— Да так, в общем-то, — пожимаю я плечом.

— Расскажи, — требует она.

Вздохнув, рассказываю. Рассказываю историю про то, как меня послали за водой. И как я "лопухнулся", выполняя своё первое поручение. Вместо того, чтобы поднять трубку телефона и позвонить, чтобы принесли воду, я схватил бутыль и ринулся в бой.

— Это зачем твоя сонбе так сказала тебе сделать? — не понимая, спрашивает СунОк имея в иду секретаршу, давшую мне поручение.

— Как позже выяснилось, это была проверка… — поясняю я.

— А-а, задание для новичка? — понимающе кивает онни, — Ну и как? Ты справилась?

— Не получилось, — отвечаю я, — Показала себя энергичной, но тупой.

— Ты не тупая, — утешает меня онни, — Просто это был твой первый день на новом месте и ты немного растерялась. Со многими так бывает. И потом… Шутки у старших порой бывают очень глупые…

СунОк на пару секунд задумывается, словно что-то припоминая и хмурится.

— Не переживай, — говорит она, — Если это единственная неудача, то пусть это и неприятно, но ничего страшного в этом нет. Считай, что ты стала опытнее.

Ну да, в принципе, да. В этой истории с водой, в которой я выставил себя полным придурком, меня подвело то, что я забыл, что у меня отныне другое тело. Раньше, когда я был парнем, принести воды для куллера — никаких проблем для меня не было. Поэтому, получив указание, я совершенно спокойно схватил бутыль и попёрся за водой. Если бы сонбе отправила меня в дата-центр отеля принести в ведре три мегабайта информации, то я бы сразу сообразил, что что-то тут не то, а так — у меня и мысли даже не возникло! Осознание того, что я идиот, пришло лишь тогда, когда я попробовал поднять наполненную водою ёмкость. "Ё-моё!" — подумал я, — "Она же неприподъёмная! Как же я её допру, тяжесть такую?" Стал думать. Придумал быстро. На глаза мне попался парень, работник кухни. Я подошёл к нему и попросил помочь. Тот, осмотрев мою форму и глянув на бэйджик, без звука взвалил бутыль на плечо и потопал за мною. Подобное положение дел меня вполне устроило, но я рано радовался, как говорится. На выходе мой "маленький караван" с водой тормознула ХёЧжу, удивлённо поинтересовавшись, почему это я распоряжаюсь её подчинёнными? Блин! И ведь она была совершенно права! Если так подумать, то я нарушил субординацию самым грубым образом. Нужно было сначала спросить у неё разрешения на использование её работников, а уже потом — руководить самому. Ну нет у меня опыта работы в большом коллективе! Нету! Студент я ещё. Поэтому и повёл себя, как студент — "договорился". А так в коллективе делать нельзя. Пришлось извиняться. Правда, я сначала не понял своей ошибки и попробовал "надавить" на ХёЧжу, но потом до меня дошло, что я неправ. Эх, жизнь моя жестянка! Как всё сложно! Всегда нужно помнить о сотне всяких моментов.

Потом, вроде достаточно мирно расставшись с ХёЧжу, я тут же "вляпался" в другую историю. В сестру ЧжуВона — ХёБин. Да я её раньше никогда не видел! Выхожу, а тут какая-то девица интересуется — кто, мол, такая? Какое её дело, право слово? Я достаточно вежливо ответил, что занят и в целях личной безопасности с незнакомыми людьми не разговариваю. Тут сзади подвалила ХёЧжу и выяснилось, что это никакая не "ноунэйм" девица, а сама президент сети отелей "Golden Palace"! Бли-и-и-ин! Но я-то — откуда, как говорится?

Начался второй акт "марлезонского балета", в которой я был "примой для битья". Усевшись за стол и поставив меня рядом, ХёБин для начала устроила мне допрос о своём брате. Её интересовала, каким образом так вышло, что тот заинтересовался ЮнМи и нет ли у меня далеко идущих в отношении его планов. Подробности я ей не стал рассказывать, просто перевёл стрелки на его нежелание брякать цепями Гименея. Мой расчёт на то, что она должна об этом знать, оправдался. Она удовлетворилась моим ответом. Про историю моей вербовки ЧжуВоном говорить не стал, решив, что если бы она о ней знала, то тогда и не спрашивала бы. Правда, был вариант, что она проверяет меня на честность, но я решил, что пусть она лучше поймает меня на вранье, чем узнает "подробности". Вроде "прокатило".

Только разобрались с этим вопросом, как на сцене появился шеф-повар, лучащийся счастьем от лицезрения своей начальницы. Долго, с восторгом, целовал ей ручку. Пока я на это смотрел, в мою голову пришла дурацкая мысль, что в принципе ЮнМи тоже могут целовать руку. Особенно, когда я стану звездой. Я попытался представить себе это и загрузился вопросом — что я буду при этом чувствовать? Пока я размышлял, Бенндетто закончил изливать свои восторги на ХёБин и заметил меня. Заметил, и тут же "спалил", сообщив ей, что я прекрасно говорю на его родном языке. Естественно, что этот факт её весьма удивил. Потом Бенндетто убежал на кухню, готовить завтрак госпоже, а госпожа принялась пытать меня уже по другому вопросу — откуда нищенка может знать итальянский? Я вяло отбрехивался, но потом она задала вопрос в лоб — сколько я знаю языков? Я подумал, прикинул, сколькими и где я "засветился", мысленно вздохнул, понимая, что "палюсь по-крупному", но перечислил. Ну а чего? ХёЧжу знает, что я владею немецким. Да и в отеле ещё некоторые знают. Бенндетто "сдал" мой итальянский. ЧжуВон знает, что я говорю на английском и французском. С дедушкой-японцем, которого привезли из "Лесного приюта", когда его откачивали, я говорил на японском. Это тоже многие тут видели и слышали. Можно, конечно, было попробовать соврать, но "умолчанный факт" мог легко всплыть, вызвав ненужные вопросы и подозрения. Поэтому пришлось мне перечислить практически все языки, что я знаю. Не упомянул только русский и испанский, решив, что это будет совсем уж слишком.

ХёБин была весьма удивлена. Тут же попыталась "вывести меня на чистую воду" перейдя на японский язык. Ну, поговорили мы с ней на японском. Потом она вспомнила, что это именно я устроил "сеульское танковое побоище". Пришлось давать ответ, нафига я это сделал? Слава Богу, глубоко углубиться в обсуждение этого вопроса мы не успели. ХёЧжу принесла приготовленный Бенндетто завтрак для госпожи и госпожа милостиво велела мне идти работать.

Но это было ещё не всё. Когда я вернулся на своё рабочее место, примерно через полчаса, в приёмной появилась ХёБин. Мы с сонбе, как положено, ей откланялись и она прошла в кабинет к брату, который уже появился на работе. Какое-то время была там, а потом они вместе вышли оттуда. И тут ХёБин, повернувшись к ЧжуВону и говоря о нас с СуЧжи в третьем лице так, словно нас тут нет, поведала ему, что у него тут полный бардак, дошедший уже до того, что сотрудники отеля не знают в лицо руководство. И что ему нужно быть жёстче с работниками, если хочет иметь какой-нибудь результат от их деятельности. Дав это ценное указание исполнительному директору в присутствии его же подчинённых и, как я понимаю, слегка его унизив, ХёБин удалилась. ЧжуВон, как только она ушла, особо мудрствовать не стал в принятии руководящих решений. Пообещал СуЧжи понизить зарплату за то, что она плохо следит за своей подчинённой и величественно скрылся в своём кабинете. Услышав такое, СуЧжи пошла по лицу красными пятнами. Как она на меня посмотрела, когда ЧжуВон закрыл за собою дверь! Я думал, она будет на меня орать. Ничего подобного. Я сначала не понял, но потом до меня дошло. СуЧжи молчала, потому, что она знает, в каких я отношениях с семьёй ЧжуВона. Ведь именно он привёл меня на работу! Если бы я пришёл сюда "снизу", через отдел кадров отеля, то это одно. Но я пришёл сюда "сверху", по личному указанию исполнительного директора, а это совсем другое! И поэтому орать на меня, как это делают начальники в дорамах, она не рискнула. Видимо, в тот момент СуЧжи думала, как она "попала" и что ей теперь делать, имея под боком такое "счастье", вроде меня? Ведь и наказать пообещали её, хотя виноват был я. Когда до меня "дошёл текущий расклад", мне стало стыдно. Я принялся извиняться перед сонбе, пообещал, что подобное больше не повторится, и что я буду замечательным её подчинённым, пусть только она заранее мне говорит, что и как нужно делать. СуЧжи после моих извинений малость "отмякла" и остаток своего первого рабочего дня я провёл в подсобке, с небольшим журнальчиком в руках, в котором были напечатаны фотографии руководства. Сонбе приняла решение не выпускать меня "на люди" до тех пор, пока я ей не сдам зачёт на знание всех руководящих лиц в отеле и всего высшего руководства. Сидел, учил, хотя имел большие сомнения в эффективности этого действа. Как для востоковеда, стыдно признаться, но по-первой, как я попал, вообще все корейцы были для меня практически на одно лицо. Чётко различал только родных ЮнМи и врачей. Потом стал подмечать детали и толпа на улице начала разбиваться на фрагменты, и приобретать индивидуальность. Но всё равно, есть у меня ещё "эффект европейца в Азии". Есть ещё проблемы с различением лиц. Поэтому я и не уверен, что узнаю человека, если видел его до этого только на фотографии. Вот ХёБин, к примеру. На фото она совсем другая, чем в жизни. Совсем не похожа. То ли снято так по-дурацки, то ли с глазами у меня, что-то не то…

А вообще, внизу, как сказала сонбе, висит щит с фотографиями всех начальников. И она думала, как она сказала, что я его изучил и запомнил. Оказывается, это здесь наипервейшее дело для работника — знать начальство в лицо. Но я-то откуда? Висят какие-то фотки корейцев… С подписями. Все, на первый взгляд, одинаковые… Оно мне надо было вникать? Вот и попал. Ещё и СуЧжи подставил… Интересно, а когда я стажёрил на кухне — почему мне об этом никто тогда не сказал? Уровень у меня был не тот? Или здесь считается, что это все знают? Может, этому учат в школе или в семье? Наверное… Вот только я совсем не местный…

Единственное, что было радостное в сегодняшнем дне, так это обалдевшая ХёЧжу, увидевшая меня в новой форме. Позлорадствовал слегка. Да и за сертификаты не придётся платить, если ХёБин сдержит своё слово и отправит меня пройти тесты за счёт фирмы.

Вот и все положительные стороны за сегодняшний день, — подвёл итог я дневным воспоминаниям и понимая, что делиться всеми своим случившимися трудностями с сестрой ЮнМи лучше не стоит, обращаюсь с вопросом к СунОк, желая сменить тему разговора:

— А как у тебя прошёл день, онни?

Услышав вопрос, онни мрачнеет.

— Не очень, — пожевав рис и проглотив, признаётся она после паузы.

— А что было не так, онни? — интересуюсь я.

— Получила самый низкий бал в группе. За тест по английскому, — с трагическими нотками в голосе говорит она.

— Почему? — искренне удивляюсь я, — Мы же с тобою занимаемся?

— Вопросы дурацкие в тесте были, — вздохнув, сообщает онни о коварстве преподавателей и начинает энергично накладывать новую порцию риса в свою чашку, видимо, намереваясь заесть полученный стресс.

— Какие?

— Мы с тобой такие не учили. С подвохом.

— Например?

— Ну, ещё не знаю. Тест у меня в сумке. Сейчас поем, потом посмотрю, где я ошиблась. Но там всё не просто.

— Покажи, — прошу я.

Глянув на меня, СунОк протягивает руку, подтягивает к себе за ремешок сумку и, открыв её одной рукою, достаёт два листка с тестовым заданием.

— На! — протягивает она их мне и вновь берётся за палочки.

Я беру и начинаю вникать. Сразу натыкаюсь на "косяк".

— Ошибка, — говорю я, — Неправильное применение слов teach и learn. Да, оба слова часто переводятся как "учить". Но! Запомни: teach отдавать знания, а learn получать их.

— Н-да? — прекратив жевать, озадачивается онни.

— Ещё, — говорю я, находя следующую "залепуху" в тексте, — Неверно с Must и Have to. Must означает собственную уверенность в том, что что-то необходимо, а have to — необходимость, вызванную внешними обстоятельствами. У тебя тут в тесте написано: I have to be home by ten. (My parents told me so.). Тут необходимо использовать конструкцию have to. Я должен быть дома к десяти. (Потому, что мне так велели родители.). Родители вынуждают меня. Это внешние обстоятельства. Поэтому — have to. А вторая фраза — I must be home by ten. I have a very difficult day tomorrow. (It is my own decision.) Переводится как — Я должен быть дома к десяти. У меня завтра очень тяжёлый день. (Это моё собственное решение). Поскольку это моё собственное решение, то поэтому тут — must. Тут же вот даже подсказки в скобках даны.

Я с удивлением посмотрел на СунОк.

— Почему я такая тупая?! — в сердцах бросая палочки на стол, восклицает онни, — Даже моя младшая сестра знает, как это переводится! А я учу, учу… И всё без толку!

— Ты не тупая, СунОк, — принимаюсь утешать её я, вспомнив те слова, которые она мне только что говорила, — Просто ты набираешься опыта. На это нужно время…

— Думаешь? — спрашивает она меня, вновь берясь за палочки.

— Конечно, онни! — уверенным голосом подтверждаю я, — Мы ещё с тобой немного позанимаемся и всё будет о'кей! О'кей?

— О'кей, — вздыхает онни, — Надеюсь на это. Иначе я не представляю, как я буду работать с иностранцами с таким английским…

Я, впрочем, если честно, тоже не представляю, — думаю я, естественно, не став говорить этого вслух.

В этот момент на кухню заглядывает мама.

— О, мои красавицы ужинают! — говорит она, — СунОк вернулась! Дочка, как у тебя дела в университете?

— Всё хорошо, мама, — отвечает онни, бросая на меня взгляд.

— Умница, — говорит мама.

Я сижу, язык за зубами держу. Молчание — золото! Особенно в Корее…

— Мама, тебе помочь? — спрашивает СунОк.

— Помоги, дочка, — соглашается та.

— Я тоже помогу, — говорю я.

— Мы с СунОк сами справимся, — неожиданно отвечает мне мама, — А ты иди, занимайся музыкой. Ты сильно отстала от других детей. Тебе нужно много заниматься, чтобы их догнать и стать лучше.

— Ма? — непонимающе смотрит на мать СунОк, впрочем, как и я.

— Юне нужно много заниматься, чтобы успеть за теми, кто уже давно учится музыке и танцам, — поясняет ей мама, — Поэтому, Юна, ты теперь больше не будешь заниматься домашними делами. Учись! Ты меня поняла?

Я ошарашено киваю.

— Ма-а? — совсем уже удивлённо "мамкает" онни.

— Я знаю, что Юну ждёт успех, — отвечает ей мама, — И я хочу увидеть, как она станет звездою, пока я жива. Поэтому, ЮнМи — занимайся! Я тебе приказываю! Слышишь?

— Да, мама, — растеряно киваю я.

— Но, ма-а… — с возражающей интонацией произносит онни.

— СунОк! Хватит мне перечить! Ты хотела мне помочь? Да? Ну, так ешь и пошли!

— Да, мама. Сейчас.

(чуть позже. Мама и СунОк)

— И ты ей поверила?! — с поражённым выражением на лице, восклицает СунОк, глядя на мать, — Я думала, ты разрешила Юне заниматься музыкой, чтобы она не волновалась! Из-за её здоровья разрешила! А тебе, оказывается, какая-то мудан сказала, что она станет звездою! И ты в это поверила?! Мама, ты с ума сошла?!

— Это очень хорошая шаманка, — уверенно, без тени сомнения в голосе, отвечает мама, — Люди говорят, что её предсказания всегда сбываются. И не кричи на свою мать.

Бум!

— Ма-а-а-а, — растягивая букву "а", СунОк несильно стукается лбом в стену, — Ну, ма-а-а-а-а-а…

Бум!