Фарсаны (Художник Ю. Ефимов)

— Эфери,разними!- крикнул Вир-Виан, брезгливо морщась и закрывая ладонями уши. Пронзительное верещание заставило и меня заткнуть уши.

Эфери-Рау ловко,очевидно,у него был уже опыт, разнял драчунов. Сдавив им шеи, он унес беспомощно повисших зверьков обратно.

— Ну, как?-спросил Вир-Виан.-Смогли бы вы отличить искусственного сунга от настоящего?

— По-моему, тот, который напал первым, и есть настоящий.

— Вы угадали.

— Угадал не случайно.Настоящий сунг звериным инстинктом почувствовал в другом существе чуждое себе, своей породе.

— Верно, — сказал Вир-Виан, с любопытством взглянув на меня. — Звериный инстинкт в этих случаях почти безошибочен.У человека же разум преобладает над инстинктом. А разум ошибается. Если я усовершенствую Тонгуса, особенно поведение, и выпущу его на волю, люди будут считать его человеком. Ему надо только соблюдать некоторые предосторожности. Например, избегать врачебных осмотров, особенно луческопии…

— Избегать творческих занятий:не писать стихи, не сочинять музыку, — продолжил я.

Вир-Виан вяло согласился.

— К сожалению,это тоже верно,хотя не совсем. В творческих областях Тонгус несколько уступает человеку. Но не так уж сильно. Он может создавать вполне приличные стихи и музыку. Гением он, вероятно, все же не будет. Но вот в технике Тонгус разбирается лучше человека.

— Как же все-таки с Ниан-Наром? — напомнил я.

— Ах да!- снова оживился Вир-Виан. — Мы отклонились. Теперь вы понимаете, что я могу создать идеальную кибернетическую копию человека — не человека вообще, а именно конкретного человека, воспроизвести его физическую и духовную сущность со всеми индивидуальными особенностями. Например, я беру обыкновенный шприц и делаю вам небольшой и почти безболезненный укол. В трубочке шприца остаются тысячи клеток вашего организма. Все это я передаю моей дешифровально-моделирующей установке. Вы сидите в кресле и часа три читаете своего любимого поэта. В это время аппарат с огромной быстротой проделывает сложную и таинственно-незримую работу.По микроструктуре нуклеиновых кислот,по характеру протекающих в них химических, электромагнитных реакций,по тысяче других индивидуальных признаков он расшифровывает наследственную информацию. И не только наследственную. Он разгадывает информацию обо всех изменениях, происшедших с вами и с вашей внешностью при жизни.Ведь человек меняется с каждым годом, с каждым днем. Меняются его характер,привычки,меняется в какой-то мере и внешность.И это не проходит бесследно. В нуклеиновых кислотах, во всех клетках организма тоже происходят неуловимые изменения. Клетки — эти сложнейшие кибернетические установки- живут вместе с человеком,они стареют, меняется характер протекающих химических реакций,сила и частота электромагнитных колебаний. Меняется все. И все это учитывает мой моделирующий аппарат. В соответствии с расшифрованной информацией — наследственной и приобретенной — он воссоздает исключительно точное кибернетическое подобие человека.

— Прошло три часа, пока вы читали книгу,- продолжал Вир-Виан. — И вдруг открывается, например, вот эта дверь,- он показал на дверь в лабораторию, в которой я уже был. Вир-Виан говорил все с большим увлечением. — И появляется человек,ваш двойник.Он похож на вас не только внешностью, но и своим поведением, темпераментом, характерными жестами и привычками. Вы ошеломлены…

Я представил эту картину и поежился от неприятного ощущения. Да, это было бы отвратительно — видеть своего механического двойника. Но Вир-Виан говорил об этом все с большим жаром и увлечением. И я снова не совсем учтиво прервал его:

— Но почему тогда ваш Тонгус не похож на Ниан-Нара по характеру и привычкам?

— Я снова отклонился в сторону,- смутился Вир-Виан, и, подумав немного, продолжал:- С Ниан-Наром получилось не так, как с вашим воображаемым примером. Даже мои первые опыты с животными были удачнее. И вот почему. Вы, конечно, помните несчастный случай с астролетчиком Ниан-Наром. Он погиб при посадке. рачи не могли уже ничего сделать. Ниан-Нар был безнадежно мертв. Я попросил,чтобы тело Ниан-Нара доставили ко мне, и сказал, что попытаюсь вернуть его к жизни в моей лаборатории. Врачи удивились, но не возражали — настолько высок мой авторитет.Оживить труп, конечно, не удалось. Но я взял кусочек тела и передал его дешифровально-моделирующей установке. Машина оказалась на этот раз бессильной.Да и понятно: ведь Ниан-Нар был мертв уже двадцать часов. За это время в клетках организма,в том числе в нуклеиновых кислотах, произошли необратимые процессы. Весь сложный комплекс химических, электромагнитных и прочих реакций нарушился,хотя клетки в какой-то степени еще функционировали. Машина не смогла разгадать все наследственные и приобретенные качества человека.Но по микроструктуре нуклеиновых кислот она все же расшифровала наследственную информацию о внешности человека. И машина воссоздала эту внешность. Получилось сложное кибернетическое устройство в образе Ниан-Нара. Мы назвали его Тонгусом. Тонгус был необычайно развит интеллектуально, но начисто лишен человеческих качеств, кроме внешности. Мы все же запрограммировали кое-какие человеческие черты.

— В основном покорность.

— Верно,- согласился Вир-Виан. — Мы хотели иметь хорошего слугу. И мы его имеем. Наш Тонгус неизмеримо выше ваших домашних слуг-роботов.

По мере того как Вир-Виан рассказывал о своих и в самом деле изумительных работах по моделированию человека, у меня росло чувство смутной тревоги. В сумрачной тайне лаборатории Вир-Виана было что-то чуждое,враждебное человеку.

— Зачем все это?- наконец воскликнул я. — Какая цель кибернетического воссоздания человека? Если бы вам удалось скопировать Ниан-Нара не только внешне,но и по темпераменту и поведению, что из этого получилось бы?

— Получился бы хороший фарсан,-ответил Вир-Виан,внимательно глядя на меня.

— Фарсан? Так в древности называли на Южном полюсе привилегированных воинственных слуг шеронов.

— Верно.Не совсем, правда, в древности. Но название прекрасное. Фарсан-завоеватель! На этот раз завоеватель Вселенной. Это как раз то гибкое и неожиданное оружие для завоевания населенных планет,о котором я уже упоминал. Предположим,что наша экспедиция найдет в планетной системе Нанди-Нана разумных обитателей и сравнительно высокую цивилизацию. Вероятно, жители той планеты будут в основном похожи на нас.Но не это важно.Важно то, что жизнь там наверняка образовалась на такой же белково-нуклеиновой основе, как и у нас.Теперь предположим, что вы высаживаете на населенной планете такого фарсана с необходимым кибернетическим оборудованием. Вы улетаете обратно,а фарсан-завоеватель остается в качестве почетного гостя, представителя нашего мира.А все фарсаны запрограммированы так, что они размножаются,подделываясь под разумных обитателей той планеты,на которой вы их оставите.Предположим маловероятное:белково-нуклеиновые тела жителей какой -нибудь планеты имеют трудновообразимую, фантастическую форму. Например, это будут парящие в воздухе шары с короткими руками и одним вращающимся, как антенна локатора,глазом. Фарсаны по наследственной информации нуклеиновых кислот скопируют их внешность и поведение. Кроме того, новые фарсаны будут иметь всю приобретенную информацию разумных обитателей,их знания и жизненный опыт.Живые прототипы фарсанов будут при этом,конечно,уничтожаться. Под их видом фарсаны, обладающие громадными техническими знаниями и навыками, проникнут во все важнейшие производственные и энергетические центры планеты. И вот…- При этих словах Вир-Виан вскочил с кресла и начал взволнованно ходить по комнате. В его голосе появилась торжественность, точь-в-точь как в самых патетических местах его речи на Всепланетном Круге.- И вот в одно прекрасное время жители планеты оказываются под властью фарсанов,то есть под нашей властью.Вы понимаете,что это значит? Это значит, что мы сделаем первый шаг к космическому господству.Это значит,что наша прекрасная Зургана станет в будущем центром галактик,вместилищем и центром вселенского разума. Это значит, что мыслящий дух…

Вир-Виан снова понесся вскачь на своем коньке. Он жестикулировал, лицо его приобретало восторженное выражение.

— Это бессмысленно!- воскликнул я. — Дико и бессмысленно. К тому же Круг арханов никогда не согласится на это.

Вир-Виан, нахмурившись, подошел к креслу и опустился в него.

— Знаю, что не согласится,- вяло проговорил он.- Поэтому я и обращаюсь к вам, Тонри-Ро. Вы можете сделать первый шаг, взяв на корабль хотя бы одного фарсана.

— Тонгуса?- спросил я с удивлением.- Этого развинченного кретина?

— Зачем такие сильные выражения?Тонгус не кретин.Но он,конечно,не годится. Мы дадим вам другого, идеально совершенного фарсана.

— Нет, нет!- горячо возражал я. — Я всецело подчиняюсь Кругу арханов и никогда не соглашусь на этот жестокий и безумный эксперимент.

Увидев расстроенное и угрюмо-надменное лицо Вир-Виана,я снова пожалел его. Я все же уважал этого великого ученого. И мне захотелось убедить его, сделать так, чтобы он сам понял бессмысленность и жестокость своей затеи.

— К тому же нет никакой гарантии безопасности,- осторожно начал я.- Ваши фарсаны,расплодившиеся на чужой планете и захватившие власть,могут,как бы это выразиться,выйти из-под нашего контроля и натворить бед не только там, но и здесь, на Зургане. Свободное программирование таких совершенных кибернетических устройств может привести к весьма нежелательным последствиям. Чего доброго, ваши фарсаны еще подумают, что они выше человека, и возомнят себя господами.

— Случайности в поведении,конечно, могут быть,- согласился Вир-Виан. — Но если в программе одного или даже нескольких фарсанов произойдет отклонение в нежелательную сторону, другие, преданные нам фарсаны, быстро ликвидируют их.

— А если отклонение в программе вызовет массовый характер?

— О нет!- живо возразил Вир-Виан.- Это маловероятно. Но я предусмотрел и этот совершенно исключительный случай.

Вир-Виан встал и подошел к двери на веранду.Открыв ее, он крикнул:

— Тонгус! Зайди сюда.

Вошел Тонгус. Как и в прошлый раз, он услужливо встал посредине комнаты.

— У каждого фарсана,- сказал Вир-Виан,показывая на голову Тонгуса,-имеется особый блок безопасности. Сейчас я покажу вам его в действии.

Эфери-Рау,до этого внимательно слушавший своего учителя, неожиданно встал и поспешно удалился в лабораторию. Он так торопился, что не успел плотно закрыть дверь. Сквозь щель я видел, как Эфери-Рау сел в кресло в напряженно-выжидательной позе.

— Блок безопасности,- продолжал Вир-Виан, — принимает только одну сложным образом зашифрованную радиограмму, которая известна пока лишь мне одному. Радиограмму можно послать с помощью вот этой портативной вещи.

Он вынул из кармана и показал обыкновенный радиосигнализатор,каким пользуются при взрывных работах.Такой радиосигнализатор и сейчас лежит у меня в кармане.К сожалению, я не мог видеть цифр, набранных на сигнализаторе Вир-Виана:он тщательно прикрывал ладонью циферблат. Вир-Виан передвинул предохранитель и положил палец на кнопку.

— Теперь предположим, что в генеральной программе Тонгуса произошло нежелательное, опасное отклонение. Тогда я делаю следующее. Смотрите.

Вир-Виан нажал кнопку.Тонгус сразу как-то обмяк, колени его подогнулись, и он упал на пол.

— Не бойтесь, он не разобьется и не получит никаких повреждений. Тонгус прочнее человека.Но он сейчас мертв. Вся деятельность сложной сети молекулярных нейронов прекратилась. Работает только один блок безопасности. Он-то и ликвидирует все нежелательные отклонения в программе фарсана. Происходит как бы процесс самоочищения.

Я случайно взглянул в приоткрытую дверь лаборатории и вздрогнул: Эфери-Рау повис в кресле, рука его беспомощно свесилась до пола, а голова вяло склонилась вперед и немного в сторону. Что с ним? Неужели Эфери-Рау, как и Тонгус?… Не может быть!…

Мои лихорадочные размышления прервал Вир-Виан.

— Теперь смотрите,- сказал он, глядя на Тонгуса,- я нажимаю вторую кнопку.

Тонгус зашевелился и быстро встал на ноги.

— Фарсаны,- торжествующе продолжал Вир-Виан,-взбунтовавшиеся фарсаны снова во власти человека. Но случаи неповиновения исключительно редки. Мои фарсаны надежнее и преданнее прежних фарсанов, фарсанов-людей. Вы согласны?

И Вир-Виан самодовольно рассмеялся.

— Конечно, надежнее,- услышал я голос вошедшего Эфери-Рау.

Я обернулся и внимательно взглянул на него. Эфери-Рау улыбался и смотрел на Вир-Виана с еще большей преданностью и раболепием, чем раньше.

«Неужели Эфери-Рау,-думал я,-это не человек,а его кибернетический двойник? Но где же тогда живой Эфери-Рау? Где?»

Эти мысли не давали мне покоя, усиливая тягостное впечатление от всего, что я видел здесь. И мне захотелось поскорее уйти. Сославшись на неотложные дела, я заторопился. До ворот меня проводил Вир-Виан.

— Надеюсь,что перед тем,как покинуть Зургану,вы зайдете ко мне? — спросил он на прощание.

Не помню,но мне кажется,что я обещал зайти, обещал, чтобы что-то сказать. Расставшись с Вир-Вианом, я направился к гелиоплану, который за это время накопил под жаркими лучами изрядное количество энергии.

«Что мне делать? — думал я, усаживаясь в кабину. — Может быть, обо всем рассказать Нанди-Нану? Посоветоваться с ним? Нет, ведь я же обещал Вир-Виану пока что не говорить никому…»

Но такова была беспечность нашего поколения, выросшего в условиях гармонического общества,и такова оптимистическая сила молодости,что тягостное чувство исчезло, как только гелиоплан поднялся в воздух. Ветер звенел в ушах, напевая свою незатейливую, но весьма увлекательную песенку странствий. Я летел к освещенным просторам Ализанского океана, к своим друзьям на зеленом острове Астронавтов.

34-й день 109-го года

Эры Братства полюсов

Едва сегодня уселся за клавишный столик, как засветился экран внутренней связи, и я увидел крупное лицо Сэнди-Ски. Он дружелюбно улыбался.

— Эо, Тонри! Откликнись! Ты совсем покинул нас ради своих дышащих звезд. Вчера весь день работал,но сегодня не дадим. Эо, откликнись! — повторил он, и его улыбка стала еще приветливей.

В ответ я постарался улыбнуться. Но улыбка, видимо, получилась вымученная и хмурая, так как Сэнди-Ски обеспокоено спросил:

— Может быть, я мешаю тебе?

— Нет, нет Сэнди!- рассмеялся я (на этот раз довольно успешно). — Сейчас приду. К тому же мне надо просто отдохнуть.

— Правильно,- сказал Сэнди-Ски.- У тебя будет много времени на обратном пути.

Почти весь день провел в рубке управления и,в основном,в рубке внешней связи. Мы стремительно приближаемся к планете Голубая.На огромном экране внешней связи даже при среднем увеличении не помещается вся планета, а только ее отдельные части, отдельные материки. Увеличивая изображение, я иногда различал маленькие фигурки разумных обитателей. И меня каждый раз пронизывала острая грусть оттого, что мне не придется с ними встретиться.

— Они начинают изменять облик своей планеты,хотя и бессистемно,- прошептал сзади Сэнди-Ски. — Видишь?

И он показал на квадраты пашен,на каналы, города и промышленные предприятия, засоряющие атмосферу клубами черного дыма.

— Цивилизация еще младенческая,но она имеет все условия для бурного развития,- продолжал восторженно шептать Сэнди-Ски. — Ведь планета благодатнейшая. Пустынь почти нет. Сплошной оазис.

Днем случилось одно небольшое пришествие, еще раз показавшее,насколько тонко и, так сказать, всесторонне перевоплощаются фарсаны в людей. Молодой штурман Тари-Тау торопился сменить дежурившего у пульта управления Али-Ана. При этом он слишком быстро взбежал по лестнице в кают-компанию. У него подвернулась нога, и он вскрикнул. Я увидел его лицо, посеревшее от боли. Лари-Ла смочил ногу Тари-Тау пятипроцентным раствором целебной радиоактивной жидкости и недовольно проворчал:

— Похромаешь до вечера. В следующий раз будешь осторожнее.

Морщась от боли и прихрамывая,Тари-Тау подошел к креслу у пульта управления и сменил Али-Ана.

Чтоб так разыграть эту сцену,Тари-Тау надо было иметь настоящее, почти человеческое ощущение боли.Разыграть… Здесь это слово,пожалуй, не подходит. Тари-Тау не разыгрывал эту сцену, не создавал предварительно в своем железном мозгу логически-безупречной схемы своего поведения. Нет, он, можно сказать,жил.Все у него получилось непроизвольно- так, как у живого Тари-Тау. Все фарсаны наделены так называемой системой самосохранения- почти такой же совершенной,как инстинкт самосохранения у человека. Система самосохранения у фарсанов включает в себя элементарные человеческие ощущения, в том числе ощущения боли, играющие роль сигналов об опасности. Но что касается сложных чувств,человеческих эмоций,вдохновения, интуиции… Нет! Тут я не соглашусь ни с каким кибернетиком-энтузиастом. Можно, конечно, запрограммировать машине высокие человеческие чувства, как это сделано у фарсанов. Но это все-таки не подлинные эмоции, а их бледные копии.

Но до чего искусные копии! В этом я убедился сегодня вечером, когда фарсаны собрались в кают-компании.После доклада Али-Ана и обмена мнениями встал Тари-Тау.Он был в новом комбинезоне и уже не хромал. Тари-Тау смущенно, почти робко сказал, что может прочитать нам свои новые стихи из космического цикла.Все мы с восторгом согласились послушать, особенно Сэнди-Ски. Даже Лари-Ла,которому так хотелось рассказать свою очередную юмористическую побасенку, сказал:

— Давай, мальчик,давай,- хотя Тари-Тау был уже не мальчиком, как в начале полета, а юношей.

Лари-Ла и на этот раз не обошелся без своей добродушной иронии.

— Признаюсь,не очень разбираюсь в поэзии, — усмехнувшись, сказал он. — Но даже меня твои стихи пробирают до самых мозолей.

И Тари-Тау начал читать. Вначале голос у него был глухой, он по-прежнему чувствовал смущение и скованность. Но потом разошелся и читал с большим подъемом. Голос его окреп, глаза сверкали вдохновением. Я на минуту забыл, что передо мной фарсан. Да это же живой,настоящий Тари-Тау. А какие стихи! Конечно, это стихи живого Тари-Тау, а фарсан только присвоил их.

Слушая стихи,я словно погрузился в чарующий мир образов,ритмов и музыки. Да,Тари-Тау,я мало знал тебя,ты был настоящий поэт. О если бы ты мог слышать сейчас меня! Ты слышишь?. Своей мудрой и чуткой душой ты умел все объять, все видеть…

Могут ли фарсаны обладать такой же способностью? Нет, тысячу раз нет! Слушая сегодня стихи Тари-Тау, я вспомнил слова фарсана Эфери-Рау, когда он говорил о том, что, моделируя человека, они с Вир-Вианом не стремились воссоздать диалектическое единство мысли и эмоций. Не верю этому! Они просто не смогли распознать и воспроизвести эту сложную диалектику. Эмоции, говорил Эфери-Рау,вносят путаницу,хаос в чистый интеллектуальный процесс. Тоже чепуха! Эмоции обогащают даже самую абстрактную мысль ученого. Малейший всплеск радости, незначительный эмоциональный взлет делают мысль могучей и крылатой.

Мысль гуманистична по природе своей,она неразрывно связана с человеком, с миром его эмоций,с его жизненным опытом и, наконец, с опытом многочисленных предшествующих поколений.И никакими кибернетическими ухищрениями невозможно воспроизвести невообразимо тонкие нюансы,трепещущие ассоциации человеческой мысли.Мысль фарсана,мысль кибернетической машины- это мысль без эмоций и без ассоциаций. Это даже не мысль,а ее логическая схема,ее сухой геометрический чертеж…

Когда Тари-Тау прочитал последнее стихотворение, раздались восторженные возгласы.

— Хорошо, мальчик! — воскликнул Лари-Ла. — Очень хорошо.

Спокойный и выдержанный Али-Ан неожиданно подошел к Тари-Тау и дружески сжал ему плечи.А на необузданного Сэнди-Ски стихи произвели странное действие.Сначала он словно онемел, а потом вскочил и разразился целым каскадом… ругательств.Самых отборных,фантастически-замысловатых ругательств. Но это было выражение не гнева, а восторга, наивысшего восторга.

Энтузиаст-кибернетик мог бы сказать мне, указывая на фарсанов, что это и есть проявление эмоций, ничем не отличающихся от человеческих. Согласен: спектакль разыгран великолепно. Но разве это проявление человеческих эмоций? Вздор! Это не эмоции, а их бледные копии, отвратительные суррогаты. В поведении фарсанов я то и дело чувствовал фальшь. Правда, не очень грубую, но все же фальшь. В последнее время я стал особенно проницательным в этом отношении.

Один только Тари-Тау почти безупречен.До того тонко,ювелирно тонко фарсан воплотился в живого Тари-Тау.Прочитав стихи,он стоял задумавшись,весь еще во власти поэтических образов. Тари-Тау не замечал восторгов, бурно рассыпаемых в его адрес. Как и подобало живому Тари-Тау, он был погружен в свою действительность,сотканную из яви и сна, в действительность, которая придает вымышленным образам реальность бытия.Наконец,он очнулся и,робко улыбнувшись, сел в кресло.

35-й день 109-го года

Эры Братства Полюсов

Почти весь день провел в обществе своих страшных попутчиков, разыгрывая ничего не понимающего простачка.Но настал вечер, вечер сладостных воспоминаний о далекой и невозвратимой Зургане.

В моем положении сейчас нет ничего более волнующего,чем эти воспоминания. И я словно слышу голоса живых людей, голоса, из которых многие уже умолкли навсегда.Ведь благодаря эффекту времени, возникающему при субсветовых скоростях полета,на Зургане минуло почти столетие, а на нашем корабле прошло всего десять лет. Но в памяти живо воскресают человеческие лица, их выражение, голоса…

Остров Астронавтов…Единственное на Зургане место,где сохранилась такая же необузданная и дикая природа,как на планете Голубой.С утра мы бегали вокруг острова, преодолевая горные потоки, крутые скалы, густые чащобы. Потом состязались в плавании и отдыхали на берегу,стараясь впитать всеми порами тела лучи неистово палящего, но дорогого нам зурганского солнца.Мы знали, что скоро надолго лишимся родного солнца и будем довольствоваться его подобием в кабине утренней свежести.

В своем воображении я нарисовал до того реальную картину острова Астронавтов,что едва слышный в моей каюте шум планетарных двигателей кажется мне сейчас шипением белопенных волн,лизавших мои ноги. Я лежал на горячем песке, голова находилась в тени рагвы- густого плодового дерева. Вкусные и сочные плоды рагвы свисали так низко, что я мог, лежа на спине, достать их руками.

Подошел Сэнди-Ски и, толкнув меня в бок голой пяткой, покрытой влажным песком, спросил с беззлобной усмешкой:

— Лежишь и мечтаешь о своей Аэнне?

Я не обижался на эти насмешки. Отчасти он прав. Влюбиться накануне опасной и ответственной межзвездной экспедиции, говорил он, по меньшей мере недостойно настоящего астронавта.

— Ты сильно преувеличиваешь мое увлечение,- отшучивался я.- Даже ты больше знаешь об Аэнне, чем я. Скажи, где она сейчас? Я, например, этого не знаю.

— По-прежнему в городке могилокопателей, — улыбнулся он и добавил: — Я даже могу сказать, что Аэнна сейчас делает.

— Ну, и что же она делает? — спросил я.

— Не притворяйся равнодушным,- рассмеялся Сэнди-Ски.-От меня ты не укроешься.Слушай, в чем дело. Среди археологов, этих презренных гробокопателей,как ни странно,есть немало артистически одаренных людей. Сейчас в шаровом доме они выступают с концертом перед отдыхающими. Возможно, что Аэнна уже готовится к выходу, чтобы исполнить свой знаменитый «Звездный танец».

— Я не знал, что она танцует.

— Да еще как! Хочешь посмотреть? Тогда давай поспешим. С твоего разрешения немного нарушим строгий распорядок предполетной жизни.

Быстро одевшись, мы уселись в гелиокатер и поплыли на север. Остров Астронавтов вскоре утонул за горизонтом, а вдали на севере засверкали шпили и дворцы Шеронского архипелага.

Сэнди-Ски повернул катер в сторону берега. Вскоре мы причалили к обрывистому скалистому берегу,покрытому редким кустарником.Прыгая по камням, мы взобрались наверх.

— Вот и городок, где живут земляные черви, то есть археологи,- пояснил Сэнди-Ски, показывая на сверкающие белизной легкие пластмассовые домики.- А вот и шаровой дом.

Немного в стороне я увидел огромное и круглое, как мяч, здание без окон.

— Откуда этот шаровой дом?- удивился я.- Совсем недавно его здесь не было.

— Его построили за один час,- сказал Сэнди-Ски.- Вернее, выдули из расплавленного пеностеклозона, как выдувают колбы. Идем туда.

Мы вошли внутрь огромного шара и очутились в непроницаемой темноте. Мы опоздали и увидели только финал «Звездного танца».Сцены,собственно,не было. Перед зрителями расстилался безбрежный угольно-черный Космос, озаряемый в такт музыке вспышками огневых облаков и беззвучно взрывающихся сверхновых звезд. Это был несколько декоративный, театральный Космос. В центре- обломок скалы, изображающий астероид. На нем я увидел Аэнну в легком серебристом костюме, плотно облегающем ее стройное, гибкое тело. В таком костюме на настоящем астероиде астронавт погибнет моментально, пронизанный космическим холодом. Но я сразу же забыл об этой условности, как только увидел Аэнну, ее плавные движения, с трепетной легкостью отзывающиеся на музыку. Аэнна казалась мне древней богиней плясок, сошедшей на космический обломок скалы. Темп танца ускорялся, его ритмический рисунок стал четким и отрывистым. Вот уже Аэнна похожа на буйное серебристое пламя.В ее стремительных движениях чувствовался такой неудержимый порыв, что все затаили дыхание…

Танец закончился. Вспыхнул свет. Но в круглом зале еще стояла тишина. Наконец раздались возгласы: «Хау!» Многие бросились поздравлять Аэнну. Я был ошеломлен и взволнован и долго не замечал, как Сэнди-Ски дергал меня на рукав.

— Ты, я вижу, совсем остолбенел,-услышал я его насмешливый голос. — Может быть, подойдем и поздравим Аэнну?

Но я все еще молчал.Внимательно посмотрев на меня,Сэнди-Ски, усмехнувшись, сказал:

— Вот что,дружище, иди-ка ты лучше на берег,на то место, где стоит катер. А я скажу Аэнне, что ты ждешь ее там. Вернуться на остров можешь на том же катере, а я найду другой.

Я пришел на скалистый берег и уселся на камне у самого моря. Долгое время я ничего не замечал.Я все еще видел в угольной черноте сверкающий обломок скалы и танцующую Аэнну.

Наконец очнулся и посмотрел по сторонам. Берег был пустынный. Лишь далеко слева стояла на пляже небольшая группа отдыхающих. Среди них я заметил знакомую фигуру. Тонкая талия,отлично развитая грудная клетка пловца. Неужели?… Я взял в катере бинокль и,спрятавшись между кустами,стал наблюдать. Так и есть — Эфери-Рау!

Эфери-Рау разговаривал с людьми. В бинокль я хорошо видел его лицо, как будто он стоял рядом, в двух шагах. Эфери-Рау хвастливо похлопал себя по широкой груди и самодовольно огляделся. Я не заметил бы в его поведении ни малейшей фальши, если бы ничего не знал о фарсанах, если бы не видел, как Эфери-Рау безжизненно повис в кресле под действием шифрованной радиограммы Вир-Виана.Но сейчас мне казалось, что Эфери-Рау немного не тот. Или мне это просто казалось? «Если это фарсан,которого Вир-Виан решил изредка, чтобы не вызывать подозрений, отпускать к людям,то где же живой Эфери-Рау?-думал я. — Неужели он его в самом деле уничтожил?»

Вот Эфери-Рау снова похлопал себя по груди и показал на море. Я хорошо знал этот хвастливый жест. В тот день было сильное волнение, и никто из отдыхающих не решился купаться. Но Эфери-Рау бросился на гребень высокой волны и поплыл в своем превосходном стиле, вызывающем у меня всякий раз чувство восхищения.

Я снова сел на камень лицом к океану и, отложив в сторону бинокль, стал думать об Эфери-Рау. Воспроизвести кибернетическими, чисто техническими средствами мысль человека во всем ее величии и богатстве невозможно.В этом я не сомневался.Но можно ли воссоздать поведение человека с таким искусством, чтобы гадать,как я только что гадал, человек это или фарсан?Нет,по-моему, и это невозможно.Отсутствие трепета жизни неизбежно скажется и здесь. Невольно вспомнились «Звездный танец» Аэнны, ее одухотворенные, песенные движения.

Сзади послышался шелест кустарника.Я оглянулся. Аэнна!… Она стояла на остроконечном камне и, улыбаясь, балансировала раскинутыми в стороны руками. Взмахнув ими,как птица крыльями, она бесшумно спрыгнула и подошла ко мне.

— О, Тонри,- засмеялась она. — Как это романтично и немного старомодно — назначать свидания на безлюдном берегу.

— Не совсем безлюдном,- возразил я, подавая бинокль. — Взгляни налево.

Аэнна взяла бинокль и поверх кустов стала рассматривать пляж. В это время из бурлящих волн выходил на берег Эфери-Рау, победоносно размахивая руками.

— Эфери-Рау!- воскликнула она и, посерьезнев, добавила: — Поразительное явление. Как это отец отпустил его?

— Давай сядем на камень, как в прошлый раз,- предложил я.- Об этом Эфери-Рау и других помощниках твоего отца я и хочу поговорить.

— А ты откуда их знаешь? — удивленно вскинув брови и усаживаясь на камень, спросила Аэнна.

— Ты же сама приглашала меня.

— Но ты же не был…

— Я был вчера,и мы полдня беседовали с твоим отцом.

— Полдня? Поразительно!- Аэнна звонко рассмеялась.- Ах да, я забыла: отец влюблен в тебя. О чем же вы говорили? Отец в последнее время стал особенно скрытным и нелюдимым.Хоть я люблю его,но меня все меньше тянет в его крепость-лабораторию.Он разговаривает только со своими помощниками да с немногими гостями-шеронами.Причем это в основном старые шероны, которые разделяют его взгляды о космической борьбе и господстве.Не нравится мне отец в последнее время.

При последних словах тень печали снова легла на ее красивое лицо.

— Да, в тайне его лаборатории есть что-то бесчеловечное,- проговорил я. — Вир-Виан просил меня никому не рассказывать о своих опытах. Но тебе-то, я думаю, можно рассказать.

— О какой тайне ты говоришь?- спросила Аэнна.-Я мало знаю о его опытах, но мне кажется, что он работает сейчас над искусственными полимерами, находящимися на грани живого белка.

— Искусственные полимеры Вир-Виана,конечно,поразительны,- возразил я.- Но главное его достижение в том, что он создает кибернетическую аппаратуру на принципиально новой основе, на атомно-молекулярном уровне.

— Ты хочешь сказать, что отец предлагает кристаллы и микроэлементы заменить атомами?

— Да.Поглотив квант энергии,атом становится возбужденным.Переходя из этого состояния в нормальное, он излучает энергию. Вот этим переходом из одного состояния в другое Вир-Виан и заставил атом выполнять главную логическую операцию «да-нет-да».

— Это же великолепно,- оживилась Аэнна.- Насколько я понимаю, это крупное достижение.

— Да,это успех,- согласился я.-Наши ученые давно работают над этим,но пока ничего не получается. Но зачем Вир-Виан скрывает свои достижения? Неужели для того, чтобы в тайне изготовить несколько фарсанов?

— Каких фарсанов? Ты имеешь в виду воинственную древнюю расу? Но она же полностью погибла.

— Я говорю об искусственных фарсанах, о людях с полимерным телом.

— Ты намекаешь на этого кретина Тонгуса?- улыбнулась Аэнна.- Но это же просто слуга.Признаюсь, я тоже сначала приняла его за человека, который вызывал у меня непонятное отвращение. Но отец все объяснил мне.

— Дело не в Тонгусе. Это всего лишь первый образец. Сейчас Вир-Виан может делать более совершенных фарсанов.

И я рассказал о своих подозрениях,о том, что Эфери-Рау и другие помощники Вир-Виана — это, возможно, искусственные люди, кибернетические фарсаны.

Аэнна быстро встала и с ужасом посмотрела на меня.

— О, Тонри. Ты говоришь что-то страшное. Нет, нет. Этого не может быть. Хотя мне они тоже кажутся немного странными. Но я не думала… Нет, не может быть!

Я встал с камня и взял Аэнну за руку. Рука ее слегка дрожала.

— Но все же, Аэнна, это, видимо, так.

— Проводи меня до нашего городка,- сказала Аэнна.- Я хочу остаться одна и подумать.

По пути в городок она спросила:

— Но почему ты их называешь фарсанами?

— Потому что основная их программа- завоевание населенных планет Вселенной для новой породы шеронов,потому что их атомно-молекулярные мозги напичканы воинственно-космической философией, о которой Вир-Виан так подробно распространялся в Шаровом Дворце знаний. Вир-Виан сам называет их фарсанами.

— Вот видишь, я же говорила как-то тебе, что мой отец- опасный и недобрый гений, — сказала Аэнна. — Но я не думаю… Нет, это невероятно!

Когда мы подошли к пластмассовому городку археологов, у нее мелькнула мысль, от которой она вздрогнула и снова с ужасом посмотрела на меня.

— Подожди,если фарсаны- кибернетические двойники,то где живые люди?Неужели они мертвы?… Быть может,убиты? Нет, Тонри. Твое предположение слишком чудовищно. Я должна сама все проверить и продумать.

— Знаешь что,- неожиданно предложил я,увидев ее расстроенное лицо,- давай улетим в Космос вместе.

— О нет, Тонри,- слабо улыбнувшись, сказала она. — Совет Астронавтики не разрешит брать женщин в первый межзвездный.

— Скоро у нас испытательный полет. Из него вернемся через год. И перед настоящим полетом у нас будет еще полгода. За это время я уговорю Совет Астронавтики. Ведь нам нужны будут историки.

— Не так все это просто, Тонри. К тому же я сама не захочу.

— Почему?

— Вот ты любишь Космос.Межзвездный полет- цель твоей жизни.Скажи,смог бы ты ради меня остаться здесь, на Зургане?

Я замялся.

— Ну, говори. Только прямо.

— Нет, не смог бы.

— Вот так же и я не могу покинуть Зургану и улететь в Космос надолго, быть может,навсегда.Я люблю Зургану. Поэтому я и стала археологом, историком и палеонтологом.А ты не расстраивайся, — добавила она, взглянув на меня. — В Космосе ты скоро забудешь обо мне.

Я хотел возразить, но она сказала:

— Не будем сейчас об этом говорить. Ты вернешься из пробного полета, и у нас будет еще полгода. Да это же целая вечность!

— А вот мое первобытное жилище,- улыбнувшись, сказала Аэнна и показала на белый пластмассовый домик.

В таких домиках я провел немало ночей и дней во время туристских походов. Легкие, обставленные просто,они мне нравились больше, чем наши высокоавтоматизированные дома.

— Подожди минутку.- Аэнна зашла в домик. Вернувшись, она протянула мне шкатулку, в каких обычно хранятся кристаллы:- Возьми с собой в Космос вот это.

— А что здесь?

— Таблетки приятных сновидений.Продукт шеронской цивилизации эпохи упадка,- рассмеялась она и добавила:-Знаю,что вам не разрешают брать в полет эти таблетки.Но две-три штуки тебе не повредят. Вдруг в Космосе заскучаешь и тебе захочется на время,хоть во сне, вернуться на Зургану.

Потом, положив руки на мои плечи и почти вплотную приблизив свое лицо, она спросила:

— А может быть, в Космосе ты все же не забудешь меня? А? Тогда тебе приятно будет увидеть меня хоть во сне. Так ведь?

Даже сейчас, через много лет космического полета, я не могу без волнения вспоминать этот момент. И мне никогда не забыть ослепительно прекрасного лица Аэнны, особенно ее глаз,таивших в своей глубине далекую и светлую, как звезды, печаль…

Здесь,у пластмассового домика,мы и расстались.Мог ли я тогда предполагать, что не увижу ее больше никогда, что Аэнна скоро погибнет в схватке с чудовищами, порожденными ее отцом,- с кибернетическими фарсанами?

36-й день 109-го года

Эры Братства Полюсов

Когда предполетная подготовка закончилась,мы покинули остров Астронавтов и впервые по-настоящему обосновались на корабле Каплевидный звездолет, устремив свой тупой нос в небо, стоял на космодроме, расположенном на самой высокой горе Северного полушария.Отсюда мы стартовали. Старт был необычный. Наш звездолет был захвачен незримым, но мощным антигравитационным полем и плавно выведен за пределы атмосферы- в Космос. Здесь-то, в сущности, и состоялся настоящий старт, когда заработали планетарные двигатели.

Корабль быстро наращивал скорость.Но перегрузка не доставляла нам особого беспокойства. Когда звездолет развил максимальную межпланетную скорость, мы включили экран внешней связи и увидели нашу родную полосатую планету. В обычный оптический телескоп она показалась бы нам отсюда не больше горошины, так как корабль уже приблизился к орбите третьей планеты нашей системы — Тутуса.

Согласно инструкции пора переходить на особую двустороннюю связь, которая действовала в пределах нашей планетной системы.Во Дворце астронавтов находился точно такой же экран внешней связи, как и у нас.Я знал,что перед ним все время дежурит Нанди-Нан. Он ждет от нас подробной информации о полете.

Я включил двустороннюю связь, и через некоторое время на экране появилось озабоченное лицо Нанди-Нана.

— Эо, Тонри!- оживился он, увидев меня на своем экране. — Как дела? Как ваше самочувствие? Как ведет себя корабль?

Мой рассказ о полете радовал Нанди-Нана. Около его глаз веером собирались морщинки — он улыбался.

— Хорошо, очень хорошо,- сказал он и предупредил: — Но главные трудности впереди, когда разовьете субсветовую скорость.

Он оказался прав. О трудностях пробного полета не буду рассказывать. Скажу только, что и при субсветовой скорости корабль показал прекрасные навигационные качества.Однако на этом еще не кончилась программа пробного полета. Надо было проверить, как будут работать механизмы корабля при торможении и крутом развороте.

Одевшись в скафандры, мы погрузились в магнитно-волновые ванны. Началось торможение до межпланетной скорости.Затем разворот на сто восемьдесят градусов, снова несколько дней полета при субсветовой скорости и снова торможение.Лишь после этого мы увидели на экране внешней связи нашу Зургану. Полет по корабельным часам длился всего несколько десятков дней. Но на планете в силу эффекта времени прошло около года.

Мы с нетерпением всматривались в полосатый шар. Что нового появилось на планете за время нашего полета? И мы увидели, что широкую желтую полосу пустыни пересекла прямая и тонкая линия- на Зургане построили первую транспланетную дорогу. По обеим сторонам дороги на желтом фоне песков четко выделялись неправильной формы зеленые пятна. Здесь, вероятно, уже весело шумели рощи и леса.

Мне хотелось поскорее связаться с Дворцом Астронавтов. Но двусторонняя связь еще не работала. Было слишком далеко.

Корабль только приближался к орбите Тутуса. Лишь на другой день из тумана на экране выплыло лицо Нанди-Нана. Изображение становилось все более четким. Наконец, он тоже увидел меня.

— Эо, Тонри!- воскликнул он.- Поздравляю весь экипаж с благополучным возвращением.

В это время в рубку внешней связи вошел Сэнди-Ски и встал позади меня, положив руки на спинку кресла.

— Эо, Сэнди!- приветствовал его Нанди-Нан.-По вашим лицам вижу, что полет прошел хорошо. Так ведь?

— Очень хорошо, — сказал я и начал коротко докладывать о полете.

Не успел я закончить, как с экраном внешней связи что-то случилось. Он снова затуманился. Изображение задрожало, а потом исчезло совсем. По экрану сверху вниз ползли сплошные туманные полосы.

— Похоже на помехи,- сказал Сэнди-Ски.- Такое впечатление,как будто кто-то пытается перебить нашу связь.

Экран вдруг прояснился, и на нем возникло крупное лицо… Вир-Виана.

— Что за чертовщина!- недовольно воскликнул Сэнди-Ски и прибавил еще одно ругательство.

Вир-Виан, казалось,не обратил на это никакого внимания. Только на его некрасивом шишковатом лбу появилась суровая складка. Вир-Виан поднял два пальца.Так приветствовали верховные шероны своих рядовых собратьев в эпоху шероната.

— Капитан Тонри-Ро,- заговорил он,- на Южном Полюсе Зурганы создано новое правительство.Я приказываю произвести посадку на южном космодроме на горе Коу.Здесь в честь вашего прибытия построена триумфальная дорога. Вас встретят с величайшими почестями. Вас…

Но Вир-Виан не договорил. Экран снова покрылся туманными полосами.

— Ничего не пойму,- ворчал Сэнди-Ски.- Откуда выскочил этот дьявол?

На короткое время экран очистился, и мы увидели встревоженное лицо Нанди-Нана. Голос его доносился глухо, как сквозь стену.

— Посадку совершайте на северном космодроме. Антигравитационное поле мы используем для обороны.Поэтому посадку производите самостоятельно, на планетарных двигателях.Знаю, что трудно, но…

Все.На этом квантовая двусторонняя связь прекратилась. Сколько мы ни ждали, как ни крутили верньеры, на экране все время ползли змеистые полосы.

Пришлось переключиться на общий обзор планеты.На экране снова возник желтый шар с зелеными шапками на полюсах. Увеличив изображение, я стал различать на Северном полюсе города и даже людей. На экране они выглядели едва заметными точками. Против обычного,людей было очень мало. И вдруг они совсем исчезли. Улицы и площади опустели.

— На планете творится какая-то чертовщина,- ворчал Сэнди-Ски. — Ну-ка, Тонри, уменьши изображение, чтобы видеть всю планету целиком.

Я так и сделал. На границе между полупустыней и зеленой шапкой Северного полюса мы заметили две ослепительные вспышки. Вскоре над Южным полюсом появилась одна, но очень яркая вспышка.

— Я так и знал,- взволнованно прошептал Сэнди-Ски. — Это война! Между Севером и Югом снова война.

Я молча пожал плечами, продолжая напряженно всматриваться в диск планеты. Во многих местах Южного полюса то и дело вспыхивали и метались зеленоватые лучи. Это же смертоносное лучевое оружие! Похоже, что Сэнди-Ски прав — это война!

Но отчего возникла война? Как это могло произойти на сотом году Эры Братства Полюсов? Мы узнали обо всем только там, на планете, когда совершили посадку на северном космодроме. С гордостью могу сказать, что посадку на планетарных двигателях я произвел безупречно. Огромный космический корабль повиновался мне так же послушно, как легкие планетолеты, на которых я летал прежде.Первое, что поразило нас на космодроме, — это несколько десятков молодых людей,вооруженных старинным огнестрельным оружием.Они приблизились к нам, когда мы спустились по трапу и ступили на стеклозонное покрытие космодрома.

— Что, ребята,из музеев взяли?- невесело усмехнулся Сэнди-Ски, показывая на длинноствольное оружие.

— Из музеев, — смущенно ответил один из них.

К нам подошел Нанди-Нан с двумя врачами.

— Друзья,- обратился он к нам после короткого приветствия.- Планета переживает тревожное время. Потом все объясню. Сначала вы, как все граждане Северного полюса,пройдете через просвечивание.Луческопия- пока единственный надежный способ отличить человека от фарсана.

— Фарсаны!- воскликнул я,начиная догадываться.- Так это война с фарсанами?

— Да, — ответил Нанди-Нан.- Это война с кибернетическими фарсанами.

Члены экипажа с недоумением слушали наш разговор.

— Это я виноват, что вовремя не предупредил…- начал было я.

— Знаю,- перебил меня Нанди-Нан.- Все знаю. Виноват не ты, а все мы, весь Круг арханов. Аэнна, дочь Вир-Виана,вскоре после того как вы улетели, все рассказала, предупредила нас об опасности. Но мы не придали ее словам особого значения. А сейчас расплачиваемся за беспечность.

— Где сейчас Аэнна? — спросил я.

От Нанди-Нана я услышал страшное известие: Аэнна погибла. Она все время работала в археологической экспедиции на Южном полюсе. Когда Вир-Виану удалось с помощью фарсанов установить на Юге свое господство, многие шероны и все северяне, жившие на Южном полюсе, отказались ему подчиняться. Они были безжалостно истреблены фарсанами с помощью лучевого оружия.

— Что все это значит?Как это могло произойти?- спросил Лари-Ла.- Мы ничего не понимаем.

— Наберитесь терпения,- сказал Нанди-Нан. — Это длинная история. Сначала выполним постановление Совета обороны:подвергнем вас луческопии.Я, конечно, уверен, что вы люди,- усмехнулся Нанди-Нан.- Но все постановления Совета обороны сейчас- высший закон. Методом луческопии мы обезвредили почти всех фарсанов в Северном полушарии. Почти всех…Беда в том, что изредка фарсаны все же появляются. Где-то на севере замаскировался фарсан. Всего один. Однако никто не гарантирован от того,что ночью будет убит, а утром под его видом появится фарсан. Поэтому луческопия проводится регулярно.

Нанди-Нан привел нас к недавно построенному на краю космодрома приземистому зданию. Врачи исследовали всех членов экипажа, а заодно проверили, как мы перенесли первый межзвездный полет.

После того Нанди-Нан пригласил нас в соседнюю комнату. Мы уселись в кресла, и Нанди-Нан рассказал:

— Дней через двадцать после старта космического корабля исчез Вир-Виан вместе со своей лабораторией и помощниками. Оазис Риоль опустел. Один случайный очевидец утверждал, что грузовые гелиопланы от оазиса полетели в сторону Южного полюса.Однако на Юге Вир-Виана не нашли. Вот тогда-то и забила тревогу Аэнна-Виан.Она предупредила арханов о возможной опасности, о том, что ее отец создает в лаборатории сложные кибернетические устройства, копирующие людей.Аэнна подчеркнула,что при этом Вир-Виан,возможно,истреблял живых людей.Кибернетические копии этих людей Вир-Виан называл фарсанами. Арханы внимательно выслушали Аэнну.Опасность они не считали слишком серьезной.Однако поиски Вир-Виана и его лаборатории продолжались с еще большей настойчивостью.Через несколько дней случилось одно происшествие, которое по-настоящему встревожило арханов и все население планеты.В пустыне на строительстве гелиостанции с большой высоты упал молодой техник. Врачи, поспешившие на помощь,нашли его мертвым. И вдруг к своему ужасу обнаружили, что это совсем не человек,а сложное кибернетическое устройство,поврежденное при падении.Этот случай заставил арханов собраться на чрезвычайное заседание.Было решено во что бы то ни стало разыскать Вир-Виана и пресечь его бесчеловечные опыты.Арханы решили также подвергнуть все население планеты луческопии, чтобы выловить фарсанов.Тогда фарсаны,страшась разоблачения, подняли восстание.

— Извините,у меня вопрос к вам,-сказал я.-Я немного знаком с лабораторией Вир-Виана. Там находятся особые кибернетические аппараты, в которых по наследственному шифру нуклеиновых кислот происходит воссоздание людей. Но чтобы поднять восстание, нужно иметь много фарсанов. И мне непонятно, как Вир-Виан успел создать их. Ведь нужно заманивать или похищать людей, чтобы изготовить их кибернетические копии.

— Хорошо,-сказал Нанди-Нан.-Я немного нарушу последовательность рассказа, чтобы объяснить.Ты, Тонри, далеко не все знаешь о производстве фарсанов, а другие члены экипажа вообще не имеют об этом представления.Тебе,Тонри, Вир-Виан сказал, что воссоздает человека по наследственному шифру нуклеиновых кислот. Но это не совсем так. По наследственной информации нуклеиновых кислот можно воспроизвести только внешность человека, а также некоторые врожденные качества и безусловные рефлексы. Но ведь фарсан копирует живого человека со всеми его индивидуальными признаками, с его памятью, его знаниями,навыками.А для этого мало нуклеиновых кислот.Для этого надо особыми лучами исследовать микроструктуру мозга.В кибернетические аппараты,о которых ты,Тонри,говорил,Вир-Виан помещает не нуклеиновые кислоты, а всего человека, оглушенного, но еще живого. Там на основе анализа нуклеиновых кислот и мозга происходит воссоздание человека. Кибернетика конструирует более совершенную кибернетику- копию человека на основе атомно-молекулярных нейронов. Бесспорно, это крупное достижение науки, обращенное по злой воле Вир-Виана против человечества. Фарсаны опасней и страшней, чем ядерные снаряды.

Теперь объясню,как Вир-Виан добился массового производства фарсанов. Покинув оазис Риоль,Вир-Виан скрылся в труднодоступных горах Южного полюса. Там он построил не лабораторию,а целый завод. Стационарные кибернетические установки, которые ты,Тонри, уже видел раньше, выпускали на этом заводе особой сложности фарсанов- так называемых воспроизводящих фарсанов. Они имеют внутри устройство,копирующее в миниатюре стационарную кибернетическую установку. Таким образом,воспроизводящий фарсан- это целая передвижная лаборатория, производящая простых фарсанов. Воспроизводящий фарсан, как и простой,конечно,ничем не отличается от человека. Каждый из них изготовлен по образу и подобию конкретных людей со всеми их индивидуальными способностями.

Воспроизводящих фарсанов Вир-Виан выпустил около двух тысяч, заменив ими такое же количество убитых людей.Он разослал их по полюсам. Ночью они похищали спящих людей и изготовляли их кибернетические подобия — простых фарсанов. Людей при этом они превращали в пепел. По утрам в парках, а то и просто на дороге мы находили кучи пепла, не подозревая, что это прах людей, которых еще вчера вечером видели живыми.Сейчас,надеюсь,вам понятно,почему на обоих полюсах Зурганы появилось много фарсанов,особенно простых, так много, что они способны были поднять восстание с целью захвата власти.

— Понятно,- ответил за всех Лари-Ла.- И в то же время непонятно, как могла произойти такая чудовищная вещь в наше время.

— Слушайте,что было дальше.После того,как начали вылавливать фарсанов, они по команде Вир-Виана подняли восстание.Оно, видимо, не было еще как следует подготовлено.Но у фарсанов имелось два преимущества.Во-первых, внезапность: никто из людей не знал без луческопии,кто его спутник или сосед — фарсан или человек. Во-вторых, эффективное лучевое оружие разрушает только настоящие белковые клетки, животные организмы. На фарсанов оно не действует. Поэтому фарсан мог направить губительный луч на целую толпу, не опасаясь, что в этой массе людей он поразит своего собрата.

Сейчас,правда, ученые ищут особой жесткости гамма-лучи, способные поражать у фарсанов деятельность молекулярных нейронов. Но это оружие еще в стадии испытания. А пока нам остается наносить фарсанам механические повреждения с помощью старинного огнестрельного оружия и даже стальных дубинок. Таким способом на Северном полюсе истребили всех выявленных фарсанов. Всех, кроме одного, и очень опасного, воспроизводящего фарсана.Он где-то хорошо замаскировался и ловко ускользает от луческопии.Среди людей изредка появляются простые фарсаны, которым удается иногда совершить мелкие диверсии.

Основные энергоцентры Северного полюса надежно защищены от проникновения фарсанов.Иная обстановка сложилась на Южном полюсе.Там Вир-Виан со своими фарсанами достиг своей цели.Сулаки,основное население Юга, привыкшие к многовековому рабству и подчинению,не оказали серьезного сопротивления. Да и фарсанов на Юге было больше.Против них самоотверженно боролись немногочисленные группы северян и шеронов,не примкнувших к Вир-Виану.Но они были уничтожены,буквально испепелены смертоносными лучами.Вир-Виан со своими приверженцами-шеронами создал новый режим по образцу древнего шероната. Себя он объявил верховным шероном, временным диктатором всей планеты.

— Но с какой целью?- спросил Лари-Ла. — И это после ста лет Эры Братства Полюсов?

— Вы, конечно, слышали речь Вир-Виана в Шаровом Дворце знаний и должны догадаться о его целях,- на тонких губах Нанди-Нана заиграла ироническая усмешка.-Вир-Виан намерен возродить шеронат на всей планете и воспитать новую породу людей-шеронов, покорителей Космоса. А в дальнейшем превратить Зургану в господствующую во Вселенной планету, в центр мирового разума.

— Теперь все ясно,- рассмеялся Сэнди-Ски,а затем, нахмурив густые брови, проговорил: — Мне всегда не нравилась эта неглупая образина. Но что было дальше? Мы видели из Космоса ядерные взрывы.

— Вир-Виан,установив на Юге диктатуру, провозгласил свою программу и призвал присоединиться к нему всех северян и шеронов,проживающих на Северном полюсе. Всех северян и шеронов он объявил новыми,космическими шеронами и создателями гигантских духовных ценностей вселенского масштаба. Как видите, стиль программы мало отличается от его речи в Шаровом Дворце знаний. Сулаков Вир-Виан предложил считать второстепенными гражданами до тех пор, пока те в течение ряда поколений не преодолеют свою, как он выразился, биологическую неполноценность. В ответ мы потребовали прекратить производство кибернетических фарсанов,а всех готовых фарсанов уничтожить или сдать Совету обороны.Тогда на Юге начали в спешном порядке выпускать ядерные снаряды. Два взрыва вы уже видели из космоса.К счастью, они не причинили большого вреда. К этому времени мы,использовав всю мощь аннигиляционной энергостанции, создали антигравитационное поле большой протяженности. Этим полем, словно броневым колпаком, накрыли Северный полюс. Теперь любое тело, попав в поле, потеряет свой вес и будет отброшено. К сожалению, Вир-Виан сумел создать вокруг Южного полюса такое же поле.Мы убедились в этом, когда попытались взорвать южную энергостанцию. Вир-Виан легко перехватил наш ядерный снаряд и разрядил его в верхних слоях атмосферы.

— Этот взрыв мы тоже видели,- сказал Сэнди-Ски. — А что же будет дальше? Сейчас,как я понимаю,оба полюса находятся в состоянии равновесия. А дальше?

— А дальше?- Нанди-Нан пожал плечами. — Победит тот, кто первым сумеет нейтрализовать или разрушить антигравитационное поле. Это нелегкое дело, требующее новых научных изысканий. Наши инженеры совсем недавно добились кое-какого успеха. Они сконструировали ядерный снаряд с нейтрализатором. С его помощью можно на короткое время пробить дыру в антигравитационном поле.

— В чем же дело?- нетерпеливо спросил Сэнди-Ски.- Надо скорее разрушить южную энергостанцию и, значит, ликвидировать защитное поле вокруг Южного полюса.

— Все это верно.Но мы не можем рисковать пока единственным снарядом: фарсаны могут обнаружить его и уничтожить прежде, чем тот долетит до цели. Вир-Виан,конечно, догадается, в чем дело, и сконструирует у себя такой же снаряд с нейтрализатором.Нет,мы не можем рисковать. Тут нужен человек, обладающий очень хорошей и быстрой реакцией- так сказать, интуицией наведения. Я знаю такого человека.

При этом Нанди-Нан посмотрел на меня.

— Хорошо, я согласен, — ответил я.

— Ну вот и договорились,- сказал Нанди-Нан,вставая.-Теперь идите отдыхать. А тебя, Тонри, я сначала познакомлю с конструктором аппаратуры наведения. Она несколько иная, чем щит управления на корабле. С этим конструктором тебе и предстоит завтра работать.

37-й день 109-го года

Эры Братства Полюсов

— Эо,затворник!- так приветствовал меня сегодня утром Сэнди-Ски. Он только что вышел из кабины утренней свежести, и его густые брови так знакомо и забавно зашевелились от удовольствия. Для меня и до сих пор загадка: действительно ли фарсаны испытывают после кабины чувство бодрости, какого-то физического восторга или это ловкая имитация?

— В каком смысле затворник?- спросил я.

— Последние дни ты совсем уединился в своей каюте. Мы только и видим тебя утром, вечером и немного днем в рубке внешней связи. Неужели научная работа по астрофизике так увлекла? Сомневаюсь, сильно сомневаюсь.

При этом фарсан Сэнди-Ски внимательно и,как мне показалось, с подозрением посмотрел на меня."Фарсаны все знают!»-мелькнула мысль.Я сунул руку в карман комбинезона и нащупал кнопку радиосигнализатора, готовый в любую секунду нажать ее.

— Почему сомневаешься?- спокойно спросил я.- Астрофизика способна так увлечь, что забываешь обо всем.

— Э нет,не говори,-смеялся Сэнди-Ски.-Я знаю, в чем дело. Ты пишешь стихи! Да-да, я в этом уверен. Ты целые дни сочиняешь стихи! Ты просто бредишь ими. Признаюсь, стихи Тари-Тау и меня заразили поэтической лихорадкой.

Я с облегчением вздохнул: фарсаны, конечно, ничего не знают, догадка им не под силу. Но следовало удивиться:

— Так ты, значит, пишешь стихи?! И каковы успехи?

— Плохо.- В голосе Сэнди-Ски прозвучало такое неподдельное уныние, что я рассмеялся.

— Значит, ничего не получается?- спросил я.- Признаюсь, у меня тоже ничего путного не выходит.

— Вчера написал одно стихотворение,- сказал Сэнди-Ски.- Потом прочитал его и вдруг почувствовал себя мизерной букашкой рядом с Тари-Тау, этой высоченной горой, проткнувшей облака своей белоснежной вершиной.

«Ого! — мысленно воскликнул я.-Так витиевато-образно сказать мог только живой Сэнди-Ски, а не фарсан…»

Слово «затворник» заставило меня быть осторожней, и я почти весь день провел среди экипажа. В основном сидел за экраном внешней связи, изредка заглядывал в рубку управления.

Подвергая тщательной локации видимую сторону планеты Голубой, я делал вид, что выбираю место для посадки.Сзади торчал фарсан Сэнди-Ски, как всегда, положив сильные большие руки на спинку сиденья. Как планетолог он давал свои советы и, надо признаться, довольно толковые.

— Лучше всего, по-моему, произвести посадку в этой пустыне, — Сэнди-Ски показал на огромный желтый лоскут почти в центре самого большого материка планеты.

— Неплохо, — согласился я. — В пустыне легче выбрать удобную площадку — твердую и сравнительно ровную.

— У тебя к тому же есть богатый опыт,- рассмеялся Сэнди-Ски, намекая на случай, когда я, нарушив инструкцию, посадил грузовой планетолет в пустыне вблизи строящейся транспланетной дороги.

Через два-три дня я сяду за пульт управления и переведу корабль на круговую орбиту.После нескольких оборотов вокруг планеты я произведу снижение,делая вид,что готовлюсь к посадке в пустыне. Но я пролечу над ней в сторону полюса- туда, где зеленеют необозримые леса. Там меньше опасности, что шкатулка с кристаллом затеряется.Когда-нибудь разумные существа планеты найдут ее и, быть может, прочтут мой дневник…

Да, так я и решил.Сделав максимальное снижение,я сброшу дневник над лесом, где и людей, конечно, больше, чем в пустыне.А потом… Потом я круто поверну вверх и взорву корабль далеко в околопланетном пространстве…

Завтра у меня будет больше свободного времени, и я постараюсь закончить дневник.

38-й день 109-го года

Эры Братства Полюсов

Рэди-Рей,конструктор аппаратуры наведения,с которым меня познакомил Нанди-Нан, оказался веселым, смешливым человеком. Несмотря на несколько плутоватое выражение лица, он мне понравился сразу, особенно его глаза — удивительно синие и живые.

— Рад подружиться с астронавтом номер один,- улыбаясь с хитрым прищуром, сказал он и с исключительным радушием положил руку на мое плечо. Я с удовольствием ответил ему таким же дружеским пожатием.

— Итак, сегодня мы ознакомимся с аппаратурой наведения,- сказал он. — Главным образом с экраном и щитом управления.

Двухместный гелиоплан доставил нас на окраину небольшого города Руноры, расположенного в полупустыне.Рэди-Рей вышел из кабины и повел меня на вершину высокого холма, оросшего желтой травой и жестким кустарником. Справа зеленели парки и сады города Руноры,а прямо перед нами, на юге, расстилался безбрежный океан Великой Экваториальной пустыни.

— Вон там,среди песчаных барханов,- сказал Рэди-Рей, показывая в сторону пустыни, — затерялся небольшой малоизвестный оазис Рун. Там и оборудован пульт наведения.

Я уже хотел снова сесть в кабину гелиоплана, но Рэди-Рей остановил меня.

— На гелиоплане туда не проберемся. Здесь, на краю пустыни, антигравитационное поле круто загибается и касается почти поверхности. Гелиоплан врежется в поле и будет выброшен из него со страшной силой в неизвестном направлении,- сказал он и шутливо добавил:- Так мы можем долететь до Южного полюса и попасть в лапы фарсанов.

Но идти пешком по раскаленным пескам- невеселая перспектива. Я сказал об этом Рэди-Рею.

— Зачем пешком? У меня здесь замаскирован вездеход. Все должно быть предусмотрено на этой войне.

Мой слух резануло непривычное слово «война».

«Как странно,- думал я. — И это после ста лет Эры Братства Полюсов!»

На небольшом,приземистом вездеходе мы добрались до оазиса Рун. Здесь вился жиденький кустарник и стояло несколько десятков деревьев,дающих слабую тень. Но все же оазис защищал от песчаных шквалов.В центре,на открытом месте, был оборудован пульт наведения,а на краю оазиса возвышались ажурные металлические конструкции стартовой площадки. И больше ни одного строения и ни одного человека.

— Такой важный объект,- удивился я, — и никакой охраны.

— Охрана сейчас не нужна,- возразил Рэди-Рей.-Когда установят на стартовой площадке снаряд, тогда и будет охрана.

Рэди-Рей объяснил устройство аппаратуры, показал расположение приборов, кнопок и тумблеров на щите наведения. В принципе все это мне было уже знакомо, так как щит наведения имел много схожего с пультом управления на планетолетах. Единственное новшество — экран наведения.

— Обрати на него внимание,-сказал Рэди-Рей.-Завтра тебе придется работать руками на щите почти вслепую, ты должен все время смотреть на экран наведения. На нем ты увидишь топографическое изображение тех мест, над которыми реактивный снаряд будет пролетать.

На вездеходе мы приехали на окраину Руноры. На прощание Рэди-Рей сказал:

— Встретимся в оазисе рано утром. Ночью туда доставят снаряд с нейтрализатором. До завтра!

До завтра… Я не мог тогда и подумать,что завтра Рэди-Рея не будет в живых, что ночью он станет жертвой единственного уцелевшего на Северном полюсе воспроизводящего фарсана. Видимо, фарсан давно охотился за такой важной добычей, как изобретатель нейтрализатора и аппаратуры наведения.

Рано утром,когда не взошло солнце,я был уже в оазисе Рун. На стартовой площадке трое инженеров устанавливали привезенный ночью снаряд.На фоне светлеющего неба я видел его четкие контуры.Снаряд с острым носом,окутанным сеткой — антенной нейтрализатора, был установлен с небольшим наклоном в сторону Южного полюса. Когда все было готово, инженеры подошли ко мне и пожелали удачи. Вскоре их вездеходы, оставив между барханами змеистые следы, скрылись за горизонтом. Около оазиса я увидел десятка полтора боевых шагающих вездеходов, специально выделенных для охраны.

На металлических конструкциях стартовой площадки и на листьях деревьев в лучах восходящего солнца засверкала роса. В это время знакомый приземистый вездеход подошел к краю оазиса и остановился на горбатой спине бархана.Из кабины выскочил Рэди-Рей.

— Эо,астронавт!- весело окликнул он меня. Его плутоватая физиономия сияла радушием.

Обратившись к начальнику охраны,он приказал,чтобы боевые вездеходы удалились как можно дальше.

— Ваше место вон там,-казал Рэди-Рей,показывая на высокую гряду барханов. — А здесь во время пуска снаряда вам будет весьма жарко.

До гряды барханов было не менее тысячи шагов. Но юркие вездеходы добежали до нее за минуту и вскоре, рассредоточившись, скрылись за грядой.

Мы, с Рэди-Реем остались вдвоем.

— Подожди немного,-сказал он.-Сейчас еще раз проверю аппаратуру и тогда приступим.

Рэди-Рей торопливо направился к пульту наведения. Зайдя в прозрачную кабину пульта,он начал почему-то возиться над висевшим сбоку экраном всепланетной связи. «Странно, — подумал я. — Ведь экран исправен». Внимательно наблюдая за работой Рэди-Рея, я подошел к большому дереву и остановился в его тени. На жестких листьях роса уже испарилась. Становилось жарко. Слабый утренний ветер мел песчаную пыль.

Рэди-Рей приступил к наладке аппаратуры наведения.Он так увлекся,что, по-видимому, забыл о моем присутствии. На щите разноцветными огнями загорелись лампочки, засветился экран наведения. Пальцы Рэди-Рея притронулись к кнопкам щита управления.

Взглянув в сторону стартовой площадки, я с удивлением заметил, что сигарообразный корпус ядерного снаряда начал медленно перемещаться. Вот он уже в зените, потом слегка наклонился в сторону Северного полюса — как раз туда,где находился наш главный энергоцентр,поддерживающий антигравитационное поле.

— Стой! — закричал я. — Стой! Что ты делаешь?!

Рэди-Рей обернулся. На его лице появилась недобрая хитрая усмешка. «Фарсан!- вздрогнул я от внезапно мелькнувшей догадки.- Ведь это фарсан!»

Фарсан Рэди-Рей вышел из кабины, посмотрел по сторонам и с удовлетворением увидел, что кругом по-прежнему ни души, ни одного человека. Одни только бесконечные песчаные холмы. Они сверкали нестерпимо-желтым блеском в жарких лучах солнца,застывшего в белесом небе. Жуткая картина! Даже сейчас, вспоминая ее, я слегка поежился,словно ледяной холодок пробежал по спине. Но тогда,в минуту опасности,я был спокоен. Ужасающе спокойным был и фарсан. Он был уверен, что я от него никуда не уйду. Все с той же ехидной усмешкой он направился ко мне, стараясь не пропустить к пульту управления, и уже поднял руки, намереваясь ими, словно железными клещами, раздавить меня.

Я медленно отступал, фарсан приближался, держа наготове руки. Здесь-то и пригодилась моя ловкость и быстрота реакции. Когда фарсан был совсем близко, я внезапно нырнул вниз и прыгнул вперед. Руки фарсана сомкнулись в пустоте.

Подскочив к пульту наведения, я выхватил одну важную деталь. Это был длинный металлический стержень с тремя пазами и тремя шестернями на конце. Без этой детали пуск снаряда невозможен. Лампочки на щите наведения погасли.

С этой довольно увесистой деталью я побежал в пустыню- туда,где за грядой высоких барханов располагались боевые вездеходы. Там люди. С их помощью я хотел поймать и обезвредить фарсана.

Фарсан бросился за мной. Бегал он хорошо. Видимо, живой Рэди-Рей был неплохим спортсменом. Но и я одно время считался чемпионом Северного полюса по кроссу на пересеченной местности. Фарсан заметно отставал. Но я не учел одного обстоятельства: я уставал, а он нет. Я изнемогал от жары, обливался потом. Фарсан не знал подобной человеческой слабости и чувствовал себя прекрасно в этом пекле.

Чтобы перевести дыхание, я на минуту остановился и оглянулся назад. Фарсан приближался, легко перепрыгивая через трещины в каменисто-песчаном грунте. На его лбу блестели капельки пота,он учащенно дышал.Но это не усталость. Это ее имитация.На плутоватой физиономии фарсана по-прежнему играла усмешка.

Мне стало страшно.Страшно за себя и за судьбу планеты.Что делать? Бросить тяжелый стержень, который сильно мешал, и бежать? Но фарсан подберет эту деталь,поставит ее на место и, прежде чем я добегу до людей… Нет, этого нельзя допустить.

Собрав последние силы,я снова побежал. До гряды барханов оставалось еще сотни три шагов.Фарсан неумолимо настигал меня. Уже слышалось за моей спиной его прерывистое дыхание.И тут я сделал то, чего фарсан никак не ожидал: остановился и, внезапно обернувшись, молниеносно обрушил тяжелый стержень на его голову. Голова фарсана с хрустом развалилась. Из нее выпал сверкнувший на солнце продолговатый блок безопасности.На металлический стержень налипла студенистая масса атомно-молекулярных нейронов.Я с отвращением стряхнул этот мыслящий студень и сел на песок.

Немного отдохнул,потом встал и пошел обратно к пульту наведения. Я закрылся в прозрачной кабине, сел в кресло, включил холодильную установку и сразу ощутил приятную прохладу.

Первым делом надо доложить о случившемся Нанди-Нану.Я включил экран всепланетной связи,но он не светился. Попробовал еще раз включить- экран по-прежнему не работал: фарсан предусмотрительно привел его в негодность.

Дорог был каждый час. Ведь шероны тоже искали средство против нашего защитного антигравитационного поля.Стержень, так неожиданно послуживший мне оружием против фарсана, я вставил на место. На щите снова вспыхнули разноцветные лампочки, засветился экран наведения. Я переместил снаряд на прежнее место и нажал пусковую кнопку.Прозрачный купол кабины на какое-то время автоматически потемнел.Но и сквозь темно-фиолетовый стеклозон я увидел огненную струю плазмы, вырвавшейся из дюз реактивного снаряда. Раздался грохот. Потом все стихло, и стеклозон кабины снова стал прозрачным.

Снаряд вырвался в верхние слои атмосферы и лег на горизонтальный курс. На экране я видел местность,над которой он летел.Это был однообразный ландшафт, бескрайний океан песков, усеянный бесчисленными бугристыми барханами, напоминавшими сверху морскую рябь.

Великую Экваториальную пустыню снаряд пролетел за несколько минут. И вот я увидел извилистую границу зеленой шапки Южного полюса. Вдали в лучах солнца сверкал Ализанский океан. Шероны и фарсаны наверняка уже засекли снаряд и следили за его полетом.Они были уверены, что антигравитационное поле надежно защитит их. И действительно, по неосторожности я слишком близко подвел снаряд к этому незримому полю. Снаряд, потеряв вес, отскочил от него, как мяч, и несколько раз перевернулся. Но я быстро выправил курс.

Антигравитационное поле я пробил нейтрализатором над Ализанским океаном, где не могло быть антиракетных установок. Но стоило снаряду приблизиться к берегу,как фарсаны послали ему навстречу несколько ракет.Если бы снаряд не был управляемым,фарсаны быстро сбили бы его. Но, послушный моей воле, снаряд легко уклонился от встречи с первыми ракетами. Они взорвались далеко в стороне. Однако дальше мне пришлось приложить все свое мастерство, чтобы лавировать, уклоняться от вражеских ракет, которых становилось все больше и больше.И я принял решение: снизил скорость и перевел снаряд на бреющий полет.Этим почти исключалась возможность столкновения с вражескими ракетами. Но возникла другая опасность: стоило снаряду задеть какое-нибудь высокое здание или гору, как он взорвется, не долетев до цели.

Мои гибкие тренированные пальцы бегали по кнопкам щита управления. На экране наведения с невероятной быстротой мелькали здания и рощи, над которыми вихрем мчался снаряд. Но вот впереди засверкали белоснежные вершины полярных гор.В кольце этих гор и находилась самая мощная энергосистема. Снаряд стремительно взлетел вверх и обогнул гряду гор.На экране развернулась панорама энергостанции. Туда, в центр многочисленных сооружений, я и обрушил свой снаряд.

Экран мгновенно вспыхнул и погас. Южный полюс лишился могучего потока энергии.Он был оголен:антигравитационного поля над ним больше не существовало…

39-й день 109-го года

Эры Братства Полюсов

— Итак,послезавтра посадка, — с ликованием говорил сегодня утром Лари-Ла. На его лице сияла довольная улыбка.

Посадка на незнакомую планету- самый волнующий и радостный момент в жизни астронавтов.И все фарсаны,каждый по-своему, выражали эту радость. С угрюмым любопытством смотрел я на этот спектакль,разыгранный исключительно ради меня. Но сегодня у фарсанов не все шло гладко. В отдельные моменты я чувствовал такую явную фальшь,что меня просто подмывало ошеломить их, крикнув: «Плохо, братцы! По-настоящему вы радоваться не умеете».

Но хорошо или плохо,а фарсаны «ликовали». Мне же сегодня было особенно тягостно. Но я не подавал виду, был внешне спокоен и даже весел.

Вечером,когда все разошлись по каютам, я сел за клавишный столик, быть может,в последний раз.Мне осталось лишь дописать дневник, рассказать о том, как закончилась война с фарсанами там, на Зургане.Здесь, на космическом корабле, война продолжается. Мне выпала нелегкая доля завершить эту затянувшуюся войну…

После того как Южный полюс лишился защитного антигравитационного поля, исход войны был,в сущности, предрешен.Сопротивление шеронов и фарсанов казалось бессмысленным.Но шероны все же предприняли отчаянную попытку атаковать Северный полюс.С воздуха он был надежно прикрыт антигравитационным полем. Поэтому шероны послали через Великую Экваториальную пустыню тысячи бронированных вездеходов.Впереди,тяжело переваливаясь с бархана на бархан,но довольно быстро шли огромные бронированные чудовища, начиненные взрывчатой смесью. Они управлялись по радио фарсанами, засевшими в небольших и юрких шагающих броневездеходах,оснащенных лучевым оружием. Если бы это бронированное войско ворвалось на Северный полюс, оно произвело бы там страшное опустошение.

Воздушный флот северян остановил фарсанов почти у самого экватора.В тцентре необозримой пустыни развернулось грандиозное сражение,каких не знала история Зурганы. Наши боевые ракетопланы атаковали с большой высоты.От них отделялись и летели вниз стремительные, как молния, ракеты. Вездеходы, начиненные зарядами, взрывались с чудовищной силой, ослепляя наших пилотов и вздымая тучи песка.Фарсаны рассредоточились и упорно продвигались на Север. Наибольшие потери северяне несли от лучевого оружия. Сотни ракетопланов, потеряв управление, падали вниз и глубоко зарывались в песок. Однако перевес был на нашей стороне.

Апофеозом сражения явилась невиданной силы песчаная буря.Наши ракетопланы поднялись еще выше и кружились,выискивая цели над большой территорией,охваченной ураганом.Внизу все бурлило и кипело.Миллионы тонн песка с воем и визгом неслись над пустыней.Чудовищные смерчи вздымали песок почти до ракетопланов. Песчаная буря разметала хорошо организованное войско южан и помогла разгромить фарсанов.

Сулаки,узнав о поражении главных сил фарсанов, подняли восстание.Наш воздушный флот поспешил им на помощь.Северяне захватили главные центры Южного полюса и взяли под стражу шеронское правительство во главе с диктатором Вир-Вианом.

На всей планете началось тщательное выявление фарсанов,особенно воспроизводящих.

Мне пришлось видеть пленных фарсанов.Между собой они были связаны цепями. Под охраной людей,вооруженных старинным огнестрельным оружием,пленных вели в особое здание.Там их подвергали дополнительной луческопии:люди боялись, что среди фарсанов мог случайно оказаться настоящий человек.Наиболее совершенных, воспроизводящих фарсанов демонтировали на отдельные блоки, которые отправляли в лаборатории для исследований. Остальных уничтожали.

Фарсаны,наделенные системой самосохранения,боялись уничтожения не меньше, чем мы страшимся смерти. Их лица изображали неподдельный ужас.

В толпе таких же зевак,как я,было немало людей, которые смотрели на пленных фарсанов с участием и состраданием.

— Эо, Тонри!- услышал я приветствие. В колонне пленных я увидел высокую атлетическую фигуру Эфери-Рау.

— Эо, Тонри!- повторил фарсан. Я не ответил на приветствие.

— Тонри,- заговорил фарсан.- Ты пользуешься большим влиянием в Совете Астронавтики. Спаси меня. Клянусь, я буду тебе хорошим и преданным слугой.

Я отвернулся, ничего не ответив.Звон цепей и крик ярости заставил меня снова посмотреть в сторону Эфери-Рау. Делая огромные усилия, фарсан пытался освободиться от кандалов. Жилы на его руках вздулись, лицо покраснело. Наконец фарсану удалось сделать почти невероятное: он разорвал кандалы и опутывающие его цепи. Эфери-Рау бросился на охрану. Одного человека он схватил за руку и сломал ее с такой легкостью, как будто это была соломинка. Раздался выстрел. Завопив от боли, фарсан схватился за голову и закружился на одном месте. Еще несколько выстрелов — и фарсан Эфери-Рау упал. На меня эта сцена произвела тяжелое впечатление.

В лаборатории Вир-Виана на блок безопасности каждого воспроизводящего фарсана ставился порядковый номер.Всего их было тысяча восемьсот тридцать три.А выловили и ликвидировали тысячу восемьсот тридцать два.Поиски продолжались.Население планеты вновь подвергли просвечиванию.Но воспроизводящий фарсан под номером четыреста десять так и не нашелся. Решили,что во время сражения его разнесло взрывом на мелкие части, которые затерялись в песках. Еще некоторое время в пустыне на месте сражения искали блок безопасности с номером четыреста десять.Но затем поиски прекратились.

Совет обороны объявил, что война с фарсанами закончилась, и сложил свои полномочия. Население планеты вернулось к нормальной жизни.

Лишь один архан Грон-Гро считал эту самоуспокоенность ошибкой."Быть может,- утверждал он,- война с фарсанами только начинается». Он призывал к бдительности. «Поиски,-говорил он,-должны продолжаться. Стоит уцелеть одному воспроизводящему фарсану, как он через некоторое,быть может довольно длительное,время станет вновь размножаться, как микроб. В этом смысл его существования, его генеральная программа».

Архан Грон-Гро оказался прав. Четыреста десятый номер ловко скрывался в заброшенных шахтах около города Суморы. Он ждал, когда на Зургане забудется история с фарсанами.Он мог ждать и год,и два,много лет. Но через полгода он каким-то образом узнал, что в город на короткое время прибыл один из членов экипажа космического корабля. Перед такой важной добычей фарсан не устоял. Он разоблачил себя, но зато превратил члена экипажа в фарсана. Так появился двойник Рогуса…

40-й день 109-го года

Эры Братства Полюсов

Последний день.Завтра сброшу на планету дневник и взорву звездолет… Сейчас корабль на круговой орбите и совершает уже четвертый оборот вокруг планеты. На экране внешней связи видны мельчайшие детали Голубой, видны ее разумные обитатели, как будто они рядом и я могу с ними говорить…

Собратья по разуму! Мне грустно, невыразимо грустно, что не придется встретиться с вами. О многом хотелось бы вам сказать. И в первую очередь о человеке…Странно,раньше мне как-то не приходили в голову мысли о человеке.Но сейчас,окруженный фарсанами, этими совершеннейшими и в то же время отвратительными копиями людей,я с восторгом думаю о человеке, о его величии, о его бесконечной ценности…

Человеческий организм чрезвычайно сложно устроен. Но я согласен с кибернетиками: сложность эта не безгранична и потому организм человека в принципе поддается моделированию,а его мышление- имитации. Но только имитации.Нельзя забывать социальную природу мышления.Сознание,мышление — не только свойство высокоорганизованной материи, но и продукт общественной истории,которой нет и не может быть у фарсанов или других кибернетических машин. Кроме того, необходимо, на мой взгляд, учитывать диалектику развития кибернетики. Ведь человек,создавая все более сложные кибернетические устройства,сам будет при этом усложняться,а его духовный мир — совершенствоваться и углубляться.Человек-творец, моделирующий свое подобие, всегда выше своей логически-эмоциональной копии.

Когда в душе моей проносится буря вдохновения и мозг мой становится трепещущим, светоносным источником идей и образов, могу ли я в это время сравнить себя с фарсаном?

О, нет!.Человек- это зеркало Вселенной, его сознание- это целый океан звездного света.

Даже фарсаны Тари-Тау и Лари-Ла не заставят меня изменить свои взгляды. Фарсан Тари-Тау изумителен.Вир-Виан мог бы гордиться этой несомненной удачей. Но говорить об абсолютной адекватности живого Тари-Тау и фарсана, конечно, смешно.

Зато с каким совершенством этот фарсан читает стихи!Вот и сегодня он ошеломил меня поэмой, — по-видимому, последним и самым лучшим произведением Тари-Тау.

Сегодня вечером в кают-компании отмечался своеобразный юбилей- двухсотлетие Эры Братства Полюсов.На корабле мы прожили десять с небольшим лет. Но на Зургане со дня нашего старта прошло ровно сто лет.

В этот вечер все фарсаны, в памяти которых хранятся знания и опыт живых людей, предавались «воспоминаниям».

— На Зургане у меня остался младший брат,- сказал Лари-Ла.- А сейчас он намного старше меня: ему больше ста двадцати лет. Как все это странно! Привыкнут ли когда-нибудь астронавты к таким парадоксам?

Тари-Тау вспомнил своих родителей.Он говорил с такой задушевностью,с такой нежностью, что я невольно был тронут. Да,Вир-Виан мог бы гордиться фарсаном Тари-Тау. Это не фарсаны Сэнди-Ски и Рогус…

— А у тебя есть стихи о Зургане?- спросил его Сэнди-Ски.

— Есть. Не так давно,накануне торможения, я записал на кристалл небольшую поэму. Она так и называется — «Зургана».

Сэнди-Ски вскочил с кресла и воскликнул:

— Так чего же ты скромничаешь? Прочитай ее нам. В такой вечер ты просто обязан это сделать.

Я присоединился к просьбе Сэнди-Ски.Мне хотелось услышать поэму,созданную человеком Тари-Тау в последние дни его жизни,когда через много лет полета тоска по родной планете, любовь к ней достигли наивысшей точки. Поэма должна быть образцом зрелого вдохновения. И я не ошибся.

Тоска по родине…Кому из астронавтов она незнакома? За долгие годы полета в душе у мечтателя и поэта Тари-Тау тоска по родине росла,любовь к ней становилась почти безграничной.И эта грусть,и эта любовь в последние дни жизни Тари-Тау вылилась неудержимым потоком поэтических строк. В поэме звучала не только тоска по родной планете,но и ликующая радость грядущей встречи, когда наш корабль, обожженный лучами неведомых солнц, овеянный холодными космическими ветрами,вернется на Зургану. Это была великолепная поэма — сверкающая и чеканная, как драгоценный камень, звенящая, как бронза, таящая отблеск непостижимой красоты жизни. Не было у нее лишь конца.

— Не успел закончить…- притворно оправдывался нынешний Тари-Тау.

Бурю восторга изобразили фарсаны. А Сэнди-Ски! Этот в общем-то не очень совершенный фарсан был великолепен…

Я вернулся в каюту, сел за клавишный столик, а в ушах еще долго звучала музыка поэмы.

Странное действие оказывает она:грусть,навеянная ею,быстро прошла,а в душе осталась только радость,буйная,алая радость.Видимо,поэтому у меня сегодня, в последний вечер моей жизни, такое приподнятое,почти праздничное настроение и такие торжественные мысли о человеке.Я рад за Тари-Тау,создавшего такую поэму.Я рад и горд вообще за человека- творца величайших духовных ценностей, преобразователя природы, покорителя космических стихий.

Человек — поистине космоцентрическая фигура, величайшая святыня Вселенной. Ничто не сравнится с его красотой и величием, с его непокорной, сверкающей мыслью, необъятной и певучей, как океан, полной неукротимого стремления к безграничной власти над природой и к жизни бесконечной…

— Все,- сказал Хрусталев, перевертывая последнюю страницу рукописи. — На этом кончается дневник.

Чтение затянулось до трех часов ночи.Но друзья Хрусталева не думали о сне. Они были взволнованы только что услышанной исповедью астронавта, прилетевшего из неведомых звездных глубин и погибшего здесь, на Земле, над сибирской тайгой.

— А теперь посмотрите,- продолжал Хрусталев,- как выглядят в пламенных красках последние слова астронавта,так сказать,последние страницы дневника.

Хрусталев открыл шкатулку и повернул кристалл. Затем он погасил настольную лампу.Через несколько секунд в сумраке комнаты кристалл вспыхнул,заискрился, засверкал всеми цветами радуги. И снова Кашина и Дроздова властно захватило ощущение какой-то музыки.

Но в мелодии пылающих красок не было ничего тревожного и скорбного, как в начале дневника.Напротив,в победно танцующем цветном пламени,в торжественном ритме огненных знаков, в гармонии ликующих красок как будто слышался голос астронавта.Он,неведомый, говорил землянам о величии и безграничной ценности человека,о торжестве разума над космическими стихиями- и над ледяным безмолвием тьмы, и над огненным безумием звезд и галактик…