"Фантастика 2025-41". Компиляция. Книги 1-43

Глава 1

Часть 1

Некоторое время Гарри не мог поверить, что все кончилось. Как-то мимо сознания просквозил поцелуй Рона и Гермионы, поцелуи Джинни, юноша был просто внутри своего сознания. Никуда больше не нужно было бежать, ничего защищать… Волной пролетели суды над Пожирателями, что-то происходило, а Поттер пытался разобраться в себе. Пытался найти что-то ускользающее от него.

Юноша, воспитанный Героем, он не должен был пережить встречу с Волдемортом, но, видимо, случилось чудо и, что теперь делать, Гарри не знал. Зато это отлично знала Джинни, получившая достаточный опыт с другими юношами. На свадьбе Рона и Гермионы Поттер искренне радовался за подругу, пытаясь задавить, заглушить боль и горечь, поселившиеся где-то внутри. Ведь она же счастлива? Ведь счастлива же? Гарри искренне верил в то, что Гермиона счастлива… А он… Его не научили думать о себе, поэтому он также, не задумавшись, пошел под венец. «Большая семья Уизли». Главное — часто видеть Гермиону и верить в то, что любишь Джинни.

С каждым прошедшим годом верить в это было все тяжелее, но дети… Дети были радостью Гарри, его счастьем, его жизнью. Пусть ни старший, ни средний не были похожи на Поттера, ему это было неважно. Он не хотел даже думать о том, что Джинни изменяет, потому что тогда… Этого предательства он мог и не выдержать. Понимала это и Гермиона, сын которой родился очень болезненным, тяжело дышащим, почти не ходячим.

— Вы же участвовали в Турнире, — спокойно объяснял женщине целитель. — Холодная вода оказала свое действие на репродуктивные органы, потом, согласно известной истории, вы долгое время жили не в лучших санитарных условиях, согласно данным диагностики, использовали артефакты повышенного уровня опасности, да и зелья странные пили.

— Какие зелья? — удивилась Гермиона, не помнившая именно «странных» зелий, а когда целитель сообщил, какие именно, она расплакалась. Целитель Мунго хотел донести до женщины мысль о том, что она сама виновата в том, что сын такой болезненный, но добился совсем другого результата. «Не будь я рядом с Поттером, возможно, этого бы не было», — тогда эта мысль впервые забралась в голову женщины. Она стала намного холоднее относиться к Гарри, это, разумеется, заметившему.

— Гермиона, что случилось? — попробовал прояснить ситуацию гриффиндорец, но не преуспел, а потом случилась беда. Его доченька, девочка Лили, полностью повторявшая маму, выглядевшая, как Лили Эванс, чуть не умерла. В Мунго даже не смогли определить, что с ребенком, только сказали, что она умрет. Узнав об этом, ушла Джинни со словами: «Все беды от тебя, Поттер». Тогда Гарри узнал, что сыновья… Это бы его уничтожило, но была Лили.

— Не понимаю, в чем дело, — поделился он с сослуживцем в Аврорате. — Мунго говорит, что дочь умрет, но не говорит, что с ней.

— Не знает Мунго, обратись к магглам, съезди на континент! — прикрикнул на него Стивен Рыбински, работавший стажером. — Не смей опускать руки!

Гарри с Лили на руках появился в приемном покое маггловской больницы. Сначала там заартачились, узнав, что у ребенка нет страховки, но потом, посмотрев на синеющую девочку, все-таки направили к врачу. Пожилой профессор грустно смотрел на паникующего отца и малышку, которой помочь было нельзя, можно было только удлинить жизнь.

— У девочки порок сердца, аномалия Эбштейна, — пояснил профессор. — Если бы ее обнаружили вовремя, можно было прооперировать, но сейчас развилась еще и сердечная недостаточность и оперировать просто опасно. Шанс на успех маленький.

— Значит, Лили… — Гарри показалось, что из-под его ног ушел пол больничного кабинета.

— Будем поддерживать в жизни, пытаться лечить то, что сможем, но долго она не проживет, — объяснил Поттеру седой профессор. — Спасти ее может только чудо.

— Я понял, — Гарри не позволял себе упасть духом, ведь девочка была жива. Значит, что-то мог сделать именно он.

Запросив клиники континента и получив ровно такой же ответ, Гарри долго думал — целый вечер, а наутро положил на стол заявление об уходе. Уговаривать его не стали, бывший герой был всем до одного места, не при дамах будь сказано, какого. Но очень мало кто понял, что мужчина уходит не только из Аврората. Попытавшись встретиться и поговорить с Гермионой, Гарри опять не преуспел. У женщины не оказалось времени на… наверное, уже бывшего, друга. Гарри замкнулся на Лили, отбросив прошлое и магический мир. Спустя сутки самолет уносил его и Лили во Францию.

Зелья, знания, опыт и упорство. Гарри вцепился в науку зубами, стараясь выучиться на врача, чтобы спасти Лили. Вся его жизнь теперь была Лили, все, о чем мужчина думал, о чем мечтал — спасти ее. Так же, как когда-то спасал Сириуса, как охотился на Пожирателей, как сражался с Волдемортом. Бросив все свои силы, все умения, зелья и чары на скорейшее изучение специальности, Поттер привлек внимание профессоров.

— А чего это Поттер так жилы рвет? — поинтересовался глава кафедры кардиохирургии.

— Дочь с неоперабельным Эбштейном, — коротко ответила секретарь деканата, тяжело при этом вздохнув.

— Спасти хочет, — понял седой мужчина, видевший и понимавший в жизни очень многое. — Давайте ему поможем.

— Неоперабельно же? — удивилась женщина.

— Девочка, да, а юноша — вполне так, — хмыкнул завкафедры и взялся за Поттера.

Учиться стало сложнее, но зелья справлялись, ведь у него была цель. А дома его встречали зеленые глазки единственного родного на свете существа. Единственной оставшейся с ним… Ради нее Гарри был готов перевернуть небо и землю. И переворачивал, поражая профессоров. Он закончил пятилетний теоретический курс за два года, теперь впереди была только практика, практика в кардиохирургии, практика в ОРиТ, юноша получал сразу две специальности, выгрызая зубами знания.

С каждым днем Лили становилось все хуже, она уже лежала в ОРиТ, а Гарри все искал возможность ей помочь и не находил. Рано или поздно это должно было случиться, мужчина дал согласие на операцию, хотя шансов было мало. Но маленькая зеленоглазая девочка иначе не прожила бы и недели. Отрицательный прогноз… Отрицательный… Доктор Поттер уже понимал, что это значит.

Обняв и поцеловав доченьку в последний раз, Поттер, которого до операции, разумеется, не допустили, проводил доченьку до операционного блока, а сам уселся ждать. Ждать результатов, ждать и надеяться на то, что доченька, родная Лили переживет операцию. Хоть бы годик еще ей подарить… Он не был готов расстаться с ней. Доктор Поттер ждал… Прошел час, другой… И тут взвыла сирена приемного покоя, созывая всех, особенно реанимацию. Значит, случилось что-то страшное. Отбросив все мысли, доктор Поттер побежал в сторону приемного.

***

Хьюго становилось все хуже, в Мунго помочь не могли, только поддерживать жизнь, но… У ребенка обнаружилась редкая маггловская болезнь, которую маги в Британии лечить не умели. Попытка обратиться к магглам успеха не принесла, оказалось, что у ребенка должно быть свидетельство о рождении, страховка и хоть какие-то документы, а Гермиона, полностью уйдя в магический мир, этого не знала. Не зная уже, что предпринять, женщина отправилась во Францию — к не простившим ее родителям.

Обливиэйт снять удалось, но вот родители, посчитавшие, что дочь их не уважает, разочаровались в женщине, так ей об этом и сказав. В общем, разругались, Грейнджеры уехали во Францию, а Гермиона некоторое время с ними не общалась, но вот сейчас наступил такой момент, когда она не знала, что делать, а от Рона ни помощи, ни поддержки. О том, что у Гарри болеет дочь, миссис Уизли знала, но вот совершенно не имела времени даже Патронуса послать, постоянно откладывая это на завтра. Забрав сына из больницы, Гермиона отправилась в Париж.

— Роберт, наша блудная дочь явилась, — отреагировала мама на появившуюся на пороге женщину. — Прогнать или пустить?

— Пусть входит, — отец Гермионы смотрел на нее, как на что-то гадкое, отчего женщине становилось все тяжелее, но в этот момент тихо захрипел Хью, синея прямо на глазах, и Гермиона запаниковала. Зато не запаниковал мистер Грейнджер, вызвав врачей.

— И сама дура, и больного ребенка с собой притащила, — жестко припечатал Роберт Грейнджер, считавший, что дочери у него нет.

— Сейчас, маленький, — миссис Грейнджер уложила маленького мальчика на диван, забрав его из дрожащих рук не знающей, что делать, матери. — Приедут доктора и тебе помогут.

— Мама… Папа… — шептала Гермиона, не веря в тот холод, что излучали родители. «Все из-за Поттера и войны этой проклятой!» — ожесточенно подумала женщина. За окном нарастал звук сирены, она кричала, будто раненый зверь, стремясь спасти. Мистер Грейнджер бросился к дверям, чтобы пустить докторов, которые, едва вбежав, сразу же начали работать, сквозь зубы ругая ненормальных родителей, подвергающих опасности больных детей. Гермиона заплакала, но на нее никто внимания не обращал.

— Мы забираем его, вы его родители? — поинтересовался врач у Грейнджеров.

— Ревущую корову видите? — поинтересовался Роберт Грейнджер. — Это его мать.

До сознания женщины папины обидные слова доходили медленно, а она уже оказалась в сорвавшейся с места, отчаянно ревущей сиреной машине местной скорой помощи, врач в которой боролся за жизнь маленького Хью, хоть и понимал, что просто поздно. Машина летела, будто на крыльях, все встречные водители подавались в стороны, но для Хью было просто поздно. Так бывает, когда поздно обратились, когда поздно поняли, что происходит, когда…. Вот и для первенца Уизли было просто поздно. Его сердце отбивало последние удары.

В приемном покое, куда закатили носилки, сердце ребенка остановилось, врачи пытались сделать хоть что-нибудь, даже вскрывая грудную клетку, но было просто поздно. Не всякое сердце можно запустить, не всякая остановка сердца поддается реанимации, вот не поддалась и эта. Прошло, наверное, полчаса, на чистом упрямстве врачей, и наконец прозвучал усталый голос:

— Фиксируйте время смерти.

— Нет! Нет! Нет! — закричала, завыла Гермиона, потерявшая сына. Билась, будто под Круцио, на полу приемного покоя детской больницы, а ее пытался успокоить странно знакомый доктор.

— Ты! Это ты во всем виноват! Все из-за тебя! — кричала оскаленная, потерявшая себя от боли женщина в лицо каким-то злым роком оказавшегося здесь Гарри Поттера.

Мужчина отшатнулся от полубезумной женщины, ее подхватили психиатры, а все слышавшие коллеги принялись успокаивать молодого коллегу. Они стремились помочь, прогнать злые, нечестные, несправедливые слова женщины, но Гарри чувствовал, что все не так просто. Наверное, он бы просто отложил очередные полные ненависти слова в дальний уголок памяти, если бы этот день так и закончился.

Он сидел в ординаторской, где его отпаивали чаем и бренди коллеги, когда дверь открылась и вошел хирург, оперировавший Лили. Гарри все понял с первого взгляда… Грустные и какие-то тоскливые глаза хирурга, и вот этот жест, которого боится каждый родитель. Отныне Гарри был совсем один на всем белом свете. Лили ушла в свое новое большое путешествие, оставив папу. И потом, в последний раз глядя в мертвые глаза доченьки, Гарри просто не выдержал.

— Время смерти… Предварительно: инсульт.

***

Похороны сына были тяжелыми еще и потому, что даже тут мама, мамочка не смогла не сказать что-то злое своей дочери. Над могилой внука, в которой навеки упокоился сыночек, счастье Гермионы и ее боль, мама произнесла очень злые слова, полные ненависти… к ней? За что? Этого Гермиона не понимала тогда, не поняла и потом.

— В его смерти виновата ты! — сказала мама, и Гермиона упала в обморок.

Возвращалась она домой, в Британию, одна, свернувшись в клубок на кресле. Непосредственно перед вылетом женщина хотела пойти в ту клинику, где умер Хью, и извиниться перед Гарри за слова, выплюнутые ему в лицо, но не смогла этого сделать. В приемном покое висела фотография с черной ленточкой. Самый молодой реаниматолог умер тогда же, когда умерла его дочь. И эти две фотографии смотрели на людей, понимавших, что ничего больше сделать нельзя. Поняла это и Гермиона, подумав, что она тоже виновата в смерти Гарри, ведь, если бы не ее слова…

А дома мрачно напивался Рональд, получивший известие о смерти сына, но не нашедший в себе сил или желания отправиться на похороны. Ни к «другу», ни к сыну… Пойти к Молли Гермиона не смогла, она просто лежала дома на диване, пока не пришел пьяный муж. Женщина не хотела никого видеть, но Рон сегодня был особенно озверевшим, поэтому первый, самый неожиданный удар она пропустила.

— Тварь! Тварь! — кричал Рон. — Грязнокровка проклятая! Уморила сына! Что же ты не сдохла?

— Рон, что ты делаешь? Остановись! — кричала Гермиона, но обезумевший муж уже бил ее головой о стены. В какой-то момент все тело пронзила острая боль и все померкло, но Рон даже не понял, что только что сделал, он сорвал одежду с холодеющего тела, и… Правда, Гермионе было уже все равно.

Мир стал холодным, как Хогвартс зимой, и померк, но перед закрывшимися глазами девушки возникла девочка, которую женщина видела на фотографии в больнице…

— Ты! Папа тебя любил! А ты! А потом ты его обвинила в том, что не пошла к врачам! — кричала Лили Поттер. — Если бы не твои слова, папа бы жил! Жил бы! За что ты так с ним поступила? За что?! Он тебя спасал, а ты!

Гермиона не могла ничего ответить, ее не слушались ни губы, ни само тело, все вокруг померкло и перестало быть… Начиналось ее новое большое приключение.

Глава 2

Часть 2

Он родился в обычной, как Виктор считал, семье. В семье говорили не только по-русски, но и по-немецки, потому что были этническими немцами. Только иногда пацана радовали сны про какой-то магический мир да борьбу добра со злом. Виктор Бок жил в большой стране, затем куда-то подевавшейся, поэтому его родители решили уехать «на историческую родину». Десятилетнему пацану было в общем-то все равно.

Потом был Фридланд, который немцы называли концентрационным лагерем, отчего ребенку становилось страшно, все-таки Советский Союз очень хорошо воспитал в нем отвращение к нацизму. После недели во Фридланде семья «поздних переселенцев», как их теперь называли, получила какой-то четвертый параграф и уехала куда-то дальше на юг. Сначала их поселили в общежитии, три семьи на одну кухню, хотя это общежитие было больше похоже на коммунальную квартиру из воспоминаний бабушки, и Виктор пошел в школу, аж целую «гимназию», хотя он тогда разницы не знал. Сны стали более частыми, повествуя ему о жизни мальчика по имени Гарри Поттер, которого не просто не любили родственники. Они его ненавидели, называя «уродом» и «ненормальным» за то, что он умел делать то, чего не умели другие. В снах рассказывалась история жизни этого мальчишки, причем так, как будто Виктор сам был этим мальчиком.

Тем временем юный Бок закончил гимназию, защитил абитур и готовился к поступлению в университет, разрываясь между специальностью врача и педагога. Наверное, окончательную точку в его выборе поставили именно сны — про предательство друзей, последнюю битву, и… маленькую девочку Лили. Медленно угасавшую девочку. Тот факт, что жена изменяла Гарри, Виктор принял легко, все поняв еще раньше, но вот Лили… Юноша переживал вместе с Гарри из снов и отчаянно хотел, чтобы девочка жила. Медицинский университет города Тюбинген с радостью принял юного фаната медицины. То, что Виктор Бок именно фанат, было видно по тому, как он вгрызся в науку, будто вспоминая, а не изучая заново.

Профессора обратили внимание на герра Бока, являя тому свое благоволение и помощь в изучении науки. Юноше пророчили блестящее будущее, возможно, даже на кафедре, но юный Бок хотел спасать жизни, поэтому практика в Немецком Красном Кресте захватила его полностью. Мчаться на помощь, спасать, помогать, искать решение, когда решают секунды — в этом был весь он. И его стали готовить именно как врача экстренной медицины, что в Германии считалось очень высокой квалификацией.

Родители гордились сыном, и от этого хотелось делать больше, намного больше, быть лучше, показать свое умение. Прошло шесть лет, защита диплома, экзамены, защита диссертации и гордое звание доктора медицины, указывавшееся как титул и на письмах, и в документах и даже на дверной табличке. Вот только девушки у Виктора пока не было, впрочем, родители не расстраивались, ибо в ФРГ все иначе.

Одна из крупнейших университетских клиник приняла молодого врача с отличными рекомендациями именно на должность реаниматолога и врача экстренной медицины. В день, когда это произошло, Виктору приснился последний сон из жизни Гарри Поттера. И злые, обидные слова женщины, которую мужчина на самом деле любил, Виктор это видел так же ясно, как и кардиомонитор в сестринской, и… самое страшное в жизни Гарри Поттера — смерть той, ради которой он жил, ради которой добился успеха, став самым молодым врачом. Проснувшись, доктор медицины Виктор Бок молча плакал, ибо был этот сон страшнее Василиска и Дементоров. Самое страшное в жизни врача… Ну а потом Виктор взял себя в руки, поняв, что правильно выбрал свою судьбу и свою специальность.

— Девочка, десять лет, не дышит, — вертолет срывается с крыши клиники, устремляясь туда, где умирает ребенок. — У девочки коллагеноз, родители держат на АМБУ.

— Родители врачи, или просто опыт? — поинтересовался доктор Бок.

— Родители врачи, — подтвердила диспетчерская, что значило — ситуация критическая.

— Герхард, жми! — команда пилоту вертолета, все, конечно, слышавшему.

Видеть спокойные глаза отца, мерно качающего дыхательный мешок, страшно, потому что за видимым спокойствием прячется паника. Экстренная госпитализация ребенка, а потом и получившего инсульт отца. Когда умирает ребенок — это страшно, даже для врача. С одного вызова на другой, из одной клиники в другую, потому что университетская принять может не всегда. Каждый день.

Но домой Виктор возвращался счастливым, ощущая свою важность и нужность, лишь иногда, в годовщину смерти Гарри Поттера из своих снов, он поминал коллегу по обычаю первой родины. Но девушки по-прежнему не было, Виктор будто бы искал, ждал кого-то, и не мог найти, ну а с позывами физиологии справлялся вполне официально разрешенный бордель. Девушки там имели медицинскую страховку, платили налоги и регулярно бывали у врача. Ну… Тоже работа, почему бы и нет.

— Доктор Бок, я бы хотел представить вам напарницу, ассистентарцта [1] Ефстикнеефу[2], тьфу, эти русские фамилии… — произнес заведующий экстренной службой, представив Виктору женщину с выраженным славянским лицом.

— А почему ассистент? — поинтересовался доктор Бок.

— Не полностью прошла подтверждение, — объяснил заведующий. — И с немецким все плохо, но вы же знаете русский?

— Знаю, — улыбнулся Виктор своей новой коллеге. — Ну что, сработаемся? — спросил он по-русски с едва заметным акцентом. Что-то было в этой женщине, что притягивало взгляд, но вот что, доктор себе объяснить так и не смог.

***

Марина родилась в сибирском городе, но мама ее оставила в роддоме, поэтому девочка считалась сиротой. Дом малютки до трех лет, потом и детский дом. Хотелось, конечно, тепла и ласки, но воспитатели… В общем, наказать, казалось, они были всегда готовы, а вот обнять… Когда девочке исполнилось семь, ей начали сниться сны, в которых она была Гермионой Грейнджер, непроходимой дурой, по мнению самой Марины. Иногда после сна хотелось плеваться, но плеваться было нельзя, потому что за воспитателями не заржавеет.

Из-за практического отсутствия тепла и ласки девочка росла жесткой, никому ничего не прощавшей, и первый же опыт задрать ей юбку для мальчика закончился печально. Потом-то девочку наказали так, что сидеть было больно еще несколько дней, но в школе мальчишки запомнили, что Маринка сначала бьет, потом думает, поэтому она довольно быстро стала «своим парнем». Пока девочка была маленькой, это было здорово, но вот с возрастом ей захотелось быть девушкой, а не «своим парнем»… Но не судьба.

Заканчивая школу, Марина продвигалась и в своих снах, видеть, как она фактически предает парня, смотревшего на нее такими глазами, было больно, хотелось обнять его и согреть, а не то, что творила эта Грейнджер. Но время шло, нужно было думать, чем она будет заниматься. Единственным шансом выцарапаться была бюджетная квота в медицинский, куда девушка пошла с радостью, ибо это был шанс для сироты.

А в снах Гермиона стирала память родителям, отчего проснувшаяся Марина рыдала в подушку всю ночь. Это было страшно, очень страшно для нее, для сироты, у которой на свете нет никого и ничего. Девушка вгрызалась в науку, зубрила кости и мышцы, завидуя той Грейнджер из сна, у которой была абсолютная память. Сидела в анатомичке, быстро научившись не пугаться мертвых. Она училась… А сны все снились.

Вот в снах закончилась битва, и та Грейнджер еще раз предала зеленоглазика. Потому что юноша по фамилии Поттер, у которого в жизни не было ничего, смотрел так, что Марина просто не понимала, как Гермиона могла этого не видеть. «Корова слепая», — подумала девушка после очередного сна. А там было и замужество, и первенец, проблему которого учившаяся на третьем курсе Марина увидела сразу же, она пыталась докричаться до той Гермионы сквозь сон: «Дура! К врачу его, срочно!», но все было тщетно. Девушка была обречена слышать «у меня нет времени», брошенное парню, у которого на всем белом свете была только больная дочь. Смертельно больная, это-то Марина понимала. Парню, бесчисленное количество раз спасавшему эту дуру. И которому она так отплатила…

Пролетел пятый курс, практика в педиатрии, а там и… Марина работала фельдшером в скорой, потому что стипендия маленькая, а кушать хочется каждый день. Она слышала и злые слова, переживала попытки и облить кипятком, и обругать, и даже побить… Девушка шла к своей цели, а ночью приходили сны. Накануне экзаменов ей приснилась смерть сына этой Грейнджер и обидные, полные ненависти слова, от которых Марина проплакала всю ночь, а вот на следующую, после того как она каким-то чудом отлично сдала экзамен, перед ее глазами застыли два портрета в черном: Гарри и его умершая дочь. Это было невозможно выдержать, девушка рыдала так, что переполошила соседок по общежитию, что едва смогли ее успокоить. После этого смерть самой Грейнджер совсем не тронула Марину, а вот слова совсем юной умершей девочки вынудили опять плакать. Сама будучи одной на всем белом свете, Марина остро сочувствовала этому мужчине, Гарри. Но на этом сны резко прекратились, будто бы и не было их никогда.

Марина закончила университет и продолжила работать на родной подстанции. Обладавшая железной волей и жестким характером женщина пользовалась уважением коллег. А потом случилось чудо, иначе и не назовешь…

— Ребенок, шесть лет, на улице, — «скорая», воя, сорвалась с места. Это было совсем рядом, поэтому совсем скоро женщина уже взяла на руки открывшего глаза мальчика.

— Вер зинд зи?[3] — спросил мальчик, но женщина не поняла, на пальцах объясняя, что она врач и поможет. — Ротэ Кройц! Папи… [4]

— Здравствуйте, — рядом появился мужчина, говоривший со странным акцентом.

— Здравствуйте, — улыбнулась Марина. — Я доктор Евстигнеева, у вашего малыша эпилепсия, его ни в коем случае нельзя оставлять одного.

— Папи, Ротэ Кройц, папи,[5] — прошептал комфортно чувствовавший себя на руках женщины мальчишка.

Мужчина оказался сотрудником консульства ФРГ, предложившим Марине отправиться в далекую западную страну как медицинскому кадру с высшим образованием. Он сам оформил все бумаги, и уже через месяц самолет уносил женщину в неизвестность. Позади остались как-то очень быстро оформлявшиеся документы, и вот уже Марину, не роптавшую по поводу низковатой, по здешним меркам, зарплаты, представили высокому мужчине, смотревшему на нее с улыбкой.

— Доктор Бок, — представился он и спросил: — Ну что, сработаемся? — мужчина, что-то будивший в душе сироты, что-то глубинное, заговорил с ней по-русски.

— Конечно, сработаемся, — кивнула доктор Евстигнеева.

Ассистентарцт — врач не имеющий права самостоятельной практики Как-то так они это и произносят, да. Кто вы? (нем) Красный Крест! Папа… (нем) — Немецкий Красный Крест — одна из экстренных служб ФРГ Папа, Красный Крест, папа… (нем)

Глава 3

Часть 3

Виктор припарковал свой Фольксваген на служебной парковке клиники, когда увидел медленно идущую Марину. Женщина была задумчивой, шла не быстро, но что-то было в ней, что притягивало молодого врача, что-то необыкновенное. Доктор Бок, конечно же, читал личное дело коллеги — сирота, прогрызшая себе путь в медицинский, а там работавшая в экстренной медицине, вызывала уважение доктора.

Женщина была совершенно одна на всем свете, ни мужа, ни семьи, как тот мальчишка из его сна. Умудрилась спасти жизнь сыну консула, так здесь и оказалась. Благодарный немец попался, что было совсем необычным. Работалось с ней легко, жесткая женщина со своим мнением не лезла, училась быстро, но настоять на своем могла. С немецким у нее было не очень, зато очень хорошо с русским матом, который начал понимать даже диспетчер, особенно после обещания устроить ему Сталинград.

— Марина! — крикнул Виктор, задумавшаяся женщина сначала нахмурилась, а потом улыбнулась ему, и было в этой улыбке что-то, снова тронувшее какие-то струны в глубине души доктора. — Пойдем вместе? — спросил он, улыбнувшись. Настроение вдруг стало каким-то радостно-солнечным, под стать весенней погоде.

— Пойдем, — согласилась женщина, всю ночь думавшая о жизни той Гермионы, что давно ей уже не снилась. Что-то ее задевало во всем, что происходило с девушкой, а потом и женщиной, что-то было ненормально, по мнению Марины. Но вот она увидела Виктора, и все мысли убежали из ее головы, мужчина был сегодня каким-то необыкновенным. Впрочем, пора было переодеваться к смене.

Что Марину очень удивляло — это шестичасовые смены экстренных медиков. Каждый день, но ведь всего шесть часов, а не сутки! Вот это очень радовало и огорчало женщину. Радовало — отсутствие необходимости не спать ночами, а огорчало… Возвращаться в пустую квартиру, в которой был только телевизор, койка, кухня, и никого живого. С годами тоска только росла. Понимание того, что у нее нет ни мамы, ни папы, никого на всем белом свете, иногда било наотмашь, как воспитатели в далеком детстве, но Марина жила дальше. Женщина многого достигла, и ей было куда расти.

Впрочем, сейчас впереди была смена, диспетчер Рик, ее уже откровенно побаивавшийся, их вертолет, номер сорок семь шестнадцать, и шесть часов ощущения собственной нужности. Шедший рядом с ней Виктор, русский немец, видимо, решил поставить женщину в еще более неудобное положение, сначала разговаривая на ничего не значившие темы, а потом поинтересовавшись:

— Марина, а что ты делаешь в субботу?

— Дома сижу и грустно смотрю в телевизор, — от неожиданности Марина ответила чистую правду.

— Я хотел пригласить тебя к нам, — улыбнулся ей этот невозможный доктор, от слов которого на душе почему-то становилось чуточку теплее.

— Я… а мотив? — сразу же с подозрением сощурилась женщина.

— Шашлыков поедим, с семьей познакомлю, — произнес Виктор, а потом неожиданно добавил: — Это очень плохо, когда совсем одна, — Марина хотела отказаться, но…

— Я приду, — улыбнулась она ему, отчего получила ответную улыбку.

— Значит, договорились, — он достал блокнот, что-то там записав. — В полдень я за тобой заеду, хорошо?

— Хорошо, — кивнула она. — А что с собой принести?

— Ты главное, сама не потеряйся, — хмыкнул он. — Не надо ничего приносить, а то мама обидится, она там на полк наготовит, не меньше. Ну, чего ты?

— Ничего, это я так, — смахнула Марина непрошенную слезу. — Так, я направо, ты налево и встречаемся в ординаторской?

— Давай, — кивнул отправившийся переодеваться Виктор.

Переодеваясь в специальный костюм, у немцев бывший намного более удобным, чем в привычной ей скорой, Марина не могла понять, что на нее нашло — почему она согласилась? Неужели действительно так устала, что хотела почувствовать тепло семьи, пусть даже чужой? Но долго размышлять ей не дали.

— Бок! Девочка, семь лет, поражение мозга, — и вот они уже бегут к раскручивающей лопасти машине. Вертолёт буквально подпрыгивает, устремляясь в небо, надо успеть, просто очень надо.

— Не волнуйся, — кладет свою руку на предплечье напряженной Марины Виктор. — Все будет хорошо, обещаю.

— Тебе легко говорить, — улыбнулась женщина. — Но я тебе верю.

Четверть часа — и стремительная посадка. Оставив Марину разворачивать технику, Виктор устремился к коллегам, пытавшимся стабилизировать девочку, что у них получалось не слишком хорошо. Мгновенно включившийся в работу Виктор заметил характерные признаки и, подхватив ребенка на руки, побежал к вертолету. Как обычно на таких вызовах, дорога была каждая минута, ибо вертолет зовут не всегда.

— Марина, инсульт! Герхард, взлет! — слова, которыми женщина охарактеризовала ситуацию, Виктор слышал нечасто, но по интонационной окраске догадался, что Марина сильно беспокоится. — Работаем!

Уносился в небо вертолет, работали в его чреве врачи, спасая детскую жизнь, вставали на уши нейрохирургия и реанимация одной из старейших университетских клиник западной Германии.

***

В субботу у немецких врачей был выходной, они, конечно, тоже могли работать, но за очень специальные деньги, ибо выходные в Германии священны. Но в эти выходные Виктор заехал за Мариной, ровно в полдень, а женщина не могла решить, что надеть — платье или джинсы. Очень худенькая с детства, в джинсах она иногда производила впечатление голодного скелетика, хотя ела немного — пережиток детства, ну и юности, конечно. Виктор поднялся за ней, шокировав женщину, которой никто и никогда не дарил цветов. Марина смотрела на скромный букет цветов так, как в том сне, наверное, смотрел бы на торт Гарри Поттер, по ее лицу побежали слезы, которые женщина просто не успела удержать, слезы, смывшие час трудов, все бежали и бежали по лицу, а все понявший Виктор как-то очень мягко обнял Марину.

— Давай остатки краски смоем и поедем, — спокойно проговорил он, и вот тут державшая себя в ежовых рукавицах с самого детства женщина почему-то разрыдалась. Она сама не могла понять, что произошло: то ли это случилось из-за мягких, никогда ранее не испытанных объятий, то ли из-за теплого тона мужчины, но она теперь пыталась успокоиться и не думать о том, что он сейчас уйдет от такой плаксы. — Ох, солнышко, — произнес Виктор с теми же интонациями, с которыми говорил с маленькими пациентами. — Ничего, моя хорошая, мы успокоимся, умоемся и поедем, да?

— Да… Прости… — прошептала Марина мужчине, объятия которого покидать совсем не хотелось, но она сделала над собой усилие.

— Не за что просить прощения, — Виктор неожиданно погладил женщину по волосам, заставив ее замереть. — Просто очень плохо, когда совсем одна.

— Я сейчас, — пискнула женщина, скрываясь в очень маленькой ванной комнате.

Марина сама не ожидала от себя такого проявления эмоций, такого всплеска, прорвавшего все барьеры, поэтому умывалась сейчас, давясь слезами, стараясь подавить рыдания, а ведь ей просто хотелось ласки и тепла, просто Марина этого не понимала. Выросшая среди сирот женщина видела семейное тепло лишь в том сне про Гермиону Грейнджер… Как она могла только подумать стереть память родителям! Сирота понимала ценность родителей, а вот та Грейнджер — нет… Приведя себя в порядок, Марина вышла к терпеливо ожидавшему ее Виктору, чтобы отправиться с ним в неизвестность. Сейчас она была готова отправиться и на край света, главное, чтобы с ним. «Да ты влюбилась, мать!» — пораженно подумала Марина. — «Прекрати немедленно, ты ему не нужна!»

Они ехали что-то около полутора часов, семья Бок жила почти на швейцарской границе, среди живописного Чернолесья, так назывался заповедник. Встающие на горизонте Альпы, добрый лес и едва видимый дымок швейцарской атомной электростанции — все это дарило ощущение чего-то необыкновенного. Но самым необыкновенным оказалась семья Виктора. Его пожилая мама, встретившая Марину, как родную, как будто они были близкими и долгое время не виделись. Женщину обнимали, представляли домочадцам, жутко засмущали, но… Ей было так тепло, как никогда в жизни. Марина едва сдерживала слезы, когда старая бабушка Виктора увела ее в дальнюю комнату.

— Ты поплачь, внученька, я же вижу, как тебе тяжело, — сказала бабушка необыкновенного мужчины. — Что у вас будет с Виктором и будет ли что, я не знаю, не ведаю, но вот ты больше одна не будешь. Добро пожаловать домой, — и тут Марина разрыдалась.

Она рассказывала старушке о своем детстве, о юности, о том, какой необыкновенный человек Виктор, о том, как тепло становится от ее рук, а восьмидесятилетняя, много повидавшая женщина лишь прижимала Марину к себе и гладила по голове. Проплакавшись и умывшись, женщина поклонилась бабушке Марье, как отныне ее следовало называть. И только после этого Марину вернули обратно. Сначала она встретила встревоженный взгляд Виктора, а потом к ней обратилась и его мама:

— Дочка, салат подай, пожалуйста…

Глава 4

Часть 4

Конечно же, они начали встречаться. После такого, после того как Марину приняли в семью, назвали дочерью, подарили то, чего она была лишена долгие годы, она не могла оттолкнуть необыкновенного Виктора, к которому тянулось что-то в душе женщины. Однажды женщина, не выдержав, спросила у как-то хитро улыбавшегося мужчины:

— Скажи, ты нарочно меня тогда пригласил? — ей было с ним тепло, поэтому она не обвиняла, а просто интересовалась.

— Ты мне понравилась, — просто ответил он. — Я поговорил с мамой и бабушкой, а они сказали: «приводи, даже если ничего не будет, приводи».

— Но почему? — удивилась Марина, не понимая, что ими двигало. — Ведь я совсем чужая!

— Понимаешь, малышка, — ему нравилось называть женщину малышкой, а ей очень — когда он ее так называл. — Когда совсем один — это очень плохо.

— Кажется, я в тебя влюбилась, — тихо призналась Марина. — Кажется даже, с первого взгляда.

— Я не с первого, но, кажется, тоже, — ответил ей улыбающийся Виктор и очень нежно поцеловал, так нежно, что не сиди она сейчас — наверное упала бы, просто ослабели ноги.

— Ну наконец-то, — они и не заметили своего улыбающегося пилота, изображавшего аплодисменты. — Я выиграл пятьдесят марок.

— Вы что, пари заключали? — поразился Виктор. — И кто в деле?

— Да вся клиника, — рассмеялся пилот. — Но я был самым точным! Ровно два месяца вы прыгали друг около друга, пока наконец не поняли то, что было сразу же видно всем.

— А ну-ка иди сюда, — ласково произнесла Марина, подхватывая какую-то железяку.

— Бок! — зазвучал голос в рации, так как вертолет еще не перешел на цифровую связь. — Мальчик пятнадцать лет, коллеги говорят «что-то странное» и умоляют прислать вас.

— Бок принял, — ответил улыбающийся Виктор. — Повезло тебе, Герхард, полетели.

Вертолет раскрутил ротор и прыгнул в голубое небо, чтобы спасать и помогать. Город внизу был очень красив, но красивее всех на свете для Виктора была Марина. В кармане покоилась коробочка с кольцом, мужчина хотел сделать все правильно, поэтому на вечер был заказан столик в их любимом ресторане, официанты предупреждены, ну а сейчас обоих ждала работа.

В точке прилета дул порывистый ветер, с которым легко справился Герхард, посадив машину на лыжи. От стоявшей неподалеку машины бежал коллега, размахивая листком бумаги. Когда тот подбежал поближе, стало ясно, что это распечатка ритма с кардиомонитора. Коллега без слов сунул ленту в руки доктору Боку и принял позу напряженного ожидания. Марина сразу же занялась коллегой, расспрашивая.

— Говорят, что речь теряет, сам не дышит, сатурация падает и теряет речь, а на кардиограмме вот эта непонятность, — объяснял коллега.

— Если теряет речь, да при такой сатурации, это может быть гипоксическое поражение мозга, — заметила Марина, заглядывая в кардиограмму.

— А кардиограмма говорит о возвратной тахиаритмии, — задумчиво произнес доктор Бок. — Коллагеноз, что ли?

— Ну пойдем, посмотрим, — предложила ему женщина.

У ребенка действительно оказался коллагеноз, что-то вроде Элерса-Данлоса, а вот почему мальчику за пятнадцать лет диагноз не поставили — это было странно. Подростка переложили в вертолет, и тут Марина задумалась. Редкие заболевания — это большая проблема, потому что нужно к специалистам, а специалистов нет. Но вот Виктор достал блокнот, полистал его и ткнул пальцем, показывая пилоту, вертолет начал готовиться ко взлету.

— Вы куда намылились? — прорезался голос диспетчера.

— У нас ребенок с крайне редким, — объяснил Виктор, засовывая блокнот в боковой карман штанов, — вызывай двадцать восьмой бундесов.

— А зачем? — удивился диспетчер, но тут Марина отобрала тангету у Виктора.

— Рик, твою… и… на… в… я тебя… твою голову… твои органы по списку, делай то, что доктор говорит! — кратко объяснила она, после чего диспетчер больше ничего не спрашивал, а Виктор попросил пилота вызвать военный госпиталь, к которому они направлялись.

— Госпиталь на связи, — раздался какой-то очень усталый голос давнего приятеля Виктора.

— Влад, у меня подросток с чем-то вроде еко-дельта-сиерра,[1] возьмешь? — поинтересовался мужчина.

— Куда я денусь, тащи давай, — распорядился коллега, с которым Виктор познакомился на симпозиуме.

Вертолет летел к военному госпиталю, где работал единственный известный Виктору специалист по этой редкой болячке. А вот вечером… Вечером уставшая Марина с интересом рассматривала убранство ресторана, куда Виктор увлек ее после работы. Женщина удивленно смотрела на воздушные шарики и пыталась вспомнить, какой сегодня праздник и не могла. Не задавая вопросов, она вкусно поела, приходя в благодушное состояние.

— Марина, — начал говорить отчаянно волнующийся Виктор. — Мы знакомы не так давно, но я уже люблю тебя всем сердцем, — в глазах женщины, устремленных на мужчину, горело любопытство, понимание и какая-то затаенная надежда. — Я хочу спросить тебя, согласишься ли ты стать моей женой?

— Да! — завизжала Марина от радости. — Да! Да! Да! — оркестр заиграл какую-то радостную мелодию, а Виктор надел небольшое колечко на руку теперь уже своей невесты.

***

Женились они через месяц. Это было скромное семейное торжество на сто пятьдесят персон, да еще из больницы, в общем, народу было много. Платье Марине выбирали мама Эльза и бабушка Марья, они же успокаивали невесту, согревали и вытирали ей слезы. Ощущать себя частью большой семьи было… Необыкновенно, просто необыкновенно для сироты. Как она понимала Гарри Поттера из своего сна… А после праздника Виктор отнес ее на руках в их спальню, сделав день еще более незабываемым. В эту ночь они были одним целым, и Марина была счастлива как никогда в жизни, она просто светилась от счастья, как ей сказала мама Эльза на следующий день, когда молодожены изволили выползти чуть ли не к ужину.

Этот день принес еще больше радости через месяц — начался токсикоз. Мама Эльза помогала и ухаживала за Мариной всю беременность, с ней обращались, как с хрустальной вазой, даря столько любви и тепла, сколько она себе и представить не могла. И вот, спустя положенный срок, на свет появилась Марьюшка, названная в честь прослезившейся бабушки. Марья была здоровым, голосистым ребенком, совершенно выматывая молодых родителей, если бы не мама Эльза, папа Дитрих и бабушка Марья. В эти месяцы Марина в полной мере осознала, что такое большая любящая семья.

— Спасибо вам за все! — благодарила она их всех, а родители и бабушка только улыбались ей. Для них это было нормальным. То, что для Марины было чудом, невозможным, непредставимым, для этой необыкновенной семьи было нормой. И Марина сама училась быть такой, как училась и подрастающая Марьюшка.

Девочка росла очень быстро, вот уже и в школу пора, красивый ранец, сладости первоклассника… Здесь не было принято дарить цветы учителям, но все равно первый школьный день был наполнен радостью и счастьем. Счастьем семьи, огромной семьи Бок.

— Мы сегодня рисовали и песенки пели, — в первом классе с детьми больше играли, чем учили, не ставя оценки.

— А какие песенки? — поинтересовалась Марина у счастливого ребенка.

— А вот такие, — и девочка запела песенку про маму, отчего на глазах женщины выступили слезы.

— Какая хорошая песенка, — умилилась бабушка Марья, которая, несмотря на то что была прабабушкой, все равно для всех оставалась бабушкой.

А они все летали с Виктором и Герхардом, ежедневно спасая жизни. Ежедневно радуя других детей тем, что все будет хорошо, ведь здесь врачи. Потом возвращались домой к Марьюшке, ходили в цирк и зоопарк, и, конечно же, ездили к бабушке. Марьюшка как-то спросила бабушку, а почему у нее одна бабушка, когда у всех по две? И бабушка рассказала о том, что мама была совсем-совсем одна на всем белом свете, пока не встретила папу, поэтому у мамы нет мамы и папы, зато есть все они. И девочка поняла, что это хорошо, когда не одна на свете.

— В отпуск куда поедем? — поинтересовалась Марина, желая, конечно, к маме Эльзе, но Виктор сказал, что Марье надо хотя бы неделю побывать на море,[2] поэтому Марина смирилась, очень грустно рассказав об этом маме Эльзе по телефону.

— Не грусти, доченька, — женщина просто чувствовала мамину улыбку, даже не видя ее. — Мы поедем с вами.

— Ура! — как девчонка, завизжала Марина, а Виктор, купивший билеты на всех, только улыбался, но женщина догадалась, принявшись благодарить мужа.

— Мы же семья, — улыбался ей любимый муж. — Я же знаю, чего тебе хочется.

И Марина прыгала от счастья вместе с доченькой, потому что она была важной. Это оказалось так здорово — быть важной, нужной и расплываться в нежных объятиях мужа. А потом, конечно, были сборы. Сборы, «мне нечего надеть» и прочие девчоночьи глупости, по мнению Виктора, но он помогал, покупал, успокаивал… И вот оно — море…

Море, впервые увиденное Мариной. И Марьюшкой, конечно… Теплое море, ласкающее белый песок пляжа, чуть горьковатая вода, стремящаяся залиться в нос, и много-много счастья, просто невозможного счастья, испытанного Мариной. И Виктором, конечно, потому что они семья, вместе навсегда.

EDS

по буквам, по-русски это СЭД Отправляться на Майорку — традиционный немецкий отпуск

Глава 5

Часть 5

Море было волшебным чудом, просто необыкновенным, жалко только, что недолго, но остаток отпуска Марина и Виктор догуливали в Чернолесье, со своей большой семьей. Экскурсии, разговоры и ощущение тепла семьи — это было чудом в жизни Марины. Лишь один странный разговор с бабушкой омрачал ее счастье, но поразмыслив, женщина решила пока об этом не думать.

— Ведомо мне стало, внученька, — грустно вздохнула бабушка Марья. — Что заберут вас у нас силы вышние, дабы смогли вы все исправить.

— Никто не вечен, — ответила Марина, но заинтересовалась. — А что исправить?

— Это мне не ведомо, внучка, — ответила ей бабушка, погладив по голове. — Но что бы ни случилось, помни, что Марьюшка всегда будет в тепле.

— Я знаю, бабушка, ведь мы семья, — произнесла немного испуганная женщина. — Но что может случиться?

— Что угодно, дитя, — в этот момент из глаз бабушки будто бы глянула сама вечность. — Если вы окажетесь другими, запомни адрес и имя, что я тебе укажу, — она дважды повторила и адрес, и имя, убедившись, что эта информация осела в памяти женщины. — В нашем роду знания передаются по женской линии, потому придешь к ней и скажешь, что ты от меня.

— Спасибо, бабушка, — произнесла недоумевающая Марина. — Я обязательно так и сделаю.

— Вот и умница, — улыбнулась ей ставшая обычной бабушка. — А теперь иди, дитя, мне подумать надо.

Об этом разговоре Марина никому не сказала, даже Виктору, очень уж он был странным, а бабушка стала просить чаще оставлять Марьюшку с ними, что врачи делали с удовольствием, так как очень уж сильно утомлялись, ибо началась осень — самое тяжелое время в экстренной медицине. Лишь потом Марина поняла... впрочем, это совсем другая история, время которой еще наступит.

— Бок! Школьный автобус упал в кювет, направляем всех, множество жертв, — прохрипела рация, которую все никак не могли заменить на цифровой терминал.

— Понял вас, понял, — ответил спокойный, как скала, Герхард, поднимая машину в воздух. Со всей федеральной земли съезжались и слетались врачи, чтобы помочь детям, попавшим в дорожно-транспортное происшествие, а Марине вспоминались грустные глаза бабушки Марьи сегодня утром, благословившей их с Виктором, да еще не желавшей уходить в школу Марьюшки.

— Ого! — удивился Герхард, снижаясь: да, машин было великое множество, все работали, сортировали живых и… тех, кому не повезло. Марина и Виктор включились в общую работу, откачивая, сажая в транспорты, кого-то развозили вертолетами, они сами сделали, наверное, рейсов десять, что не рекомендовалось, потому что усталость накапливается, но оставить детей ни Герхард, ни врачи не могли, поэтому они работали до изнеможения.

— Герхард, поспи хоть немного, — почти приказал Виктор, когда большая часть детей была эвакуирована.

— Ладно, — согласился пилот, — но тогда домой ночью полетим.

— В первый раз, что ли? — спросил измученный доктор Бок. — Давай, поспи, а мы еще поработаем.

— Виктор, смотри, — Марина показала незамеченную ранее девочку, по размерам чуть ли не первоклассницу, лежавшую рядом с автобусом. — Она-то тут что делает?

— Потом разберемся, что делает, пошли работать, — подтолкнул Виктор жену.

— Ага, пошли, — согласилась женщина, осторожно вытаскивая ребенка. — М-да, непросто ей будет.

Закончив работу, замученные врачи грузились в машину, а немного поспавший пилот запускал двигатель. Вертолет медленно пошел на взлет, а перед глазами Марины стояло грустное лицо бабушки Марьи, грозящей ей пальцем. Чуть погодя женщина поняла, что говорила бабушка:

— Вы должны все исправить, и не сметь унывать!

Герхард очень устал, но летел домой, при подлете появился туман, сделав полет почти невозможным, поэтому, примерно представляющий, где находится, пилот решил сесть, пока не влетел во что-нибудь неприятное. Видимо, это было неправильным решением, что-то заискрило, с ярким электрическим разрядом, объятая пламенем машина рухнула на землю, не выжил никто.

Смерть внуков бабушка Марья почувствовала, как и ее сразу зарыдавшая правнучка. Марья-младшая знала, что это должно случиться и ничего сделать нельзя, но ведь это же были мама и папа… А мама и папа сейчас находились в абсолютной темноте. Перед ними появилась их дочь. Марина хотела обнять ребенка, но не могла и двинуться. Виктор особенность своей семьи, особенно бабушки, разумеется, знал. Понимал он и то, что они умерли, а дочь… Больно было так, что разрывало душу, но «последнее послание» на то и последнее послание…

— Мама, папа, не волнуйтесь обо мне, меня не оставят одну, — произнесла Марья-младшая. — Я постараюсь сделать так, чтобы мы встретились, но не знаю, когда смогу, потому что я только учусь. Там, куда вас забросит, вы рано или поздно будете рядом, мне это обещали. Обещайте, что будете счастливы, ради меня, пожалуйста!

То, что члены семьи Бок были этническими немцами, не отменяло древнего рода ведающих… А вот то, что дочку учит бабушка, да обещание ее… Это было хорошей новостью. Наступало время новых приключений. Марина же в эти последние мгновения тянулась к дочери.

***

Глаза открывались медленно, как будто нехотя. Мысли шевелились тоже довольно тяжело, Марина медленно осознавала себя другой. Во-первых, по ощущениям, она была значительно моложе, а во-вторых… Странные воспоминания, напоминавшие девушке тот самый сон, длившийся годами. С чего вдруг она его вспомнила сейчас? Ощущения были такие, как будто она находится в больнице. «Выжила, что ли? Такого не бывает, мы падали с такой высоты…»

— Мисс Грейнджер, — услышала Марина странно знакомый и одновременно незнакомый голос. — Вы можете отправиться к Уизли прямо сейчас посредством камина.

— К Уизли? — не выдержала Марина. — Что я там забыла? У меня есть родители! — у той Грейнджер из сна были родители, а раз ее так назвали… Девушка подскочила на знакомой-незнакомой кровати, только сейчас обнаружив, что обнажена. «Странно, а во сне была пижама», — подумала она.

— Значит, это было все-таки зелье, — удовлетворенно произнес тот же голос. — Одевайтесь, мисс Грейнджер, — сейчас только Марина увидела собеседницу. Женщина была знакома, ею оказалась школьная медиведьма. «Может быть, это предсмертные галлюцинации? Оказалась в том сне…» — опять подумала быстро одевавшаяся девушка. В руку ткнулась палочка, Темпус получился будто бы сам собой. Это был тот самый год, когда эта не самая умная девушка оставила Гарри одного.

— Спасибо, мадам Помфри, — поблагодарила медсестру Марина, с трудом перестраиваясь на новое мышление. Английский у нее получался легко, а вот воспринимать себя той, кого она считала дурой… Это не получалось. — Можно воспользоваться камином? — поинтересовалась она.

— Можно, — кивнула мадам, сразу же поинтересовавшись. — А ваши вещи? — но так и не ответившая мисс Грейнджер шагнула в камин, отправляясь на лондонский вокзал. С момента вывода всех зелий заучка значительно поумнела. Мадам Помфри не была ни садисткой, ни равнодушной сволочью, ей было жаль каждого из этих глупых детей, думавших, что могут что-то решить и не видевших очень многого, но жить Поппи нравилось, потому она была способна только на такие мелкие пакости. Если девочка не совсем дура, то в школу она не вернется, ну а если вернется… Все, что могла, мадам сделала…

Как-то очень привычно Марина шагнула на каменные плиты волшебной части вокзала Кинг-Кросс в Лондоне, в памяти вставали детали того сна, но для начала девушка посетила туалет, чтобы рассмотреть себя. Вокзальный туалет на людской части отличался неожиданной чистотой, что для вокзальных туалетов в памяти Марины было не сильно характерно. Сделав свои дела, девушка застыла напротив зеркала, откуда на нее карими глазами глядело неопрятное существо из снов. «Ой, фу!» — подумала Марина, вытаскивая из обнаружившейся на запястье бисерной сумочки расческу. Следующие полчаса, матерясь под нос, девушка пыталась привести в адекватное, по своему мнению, состояние эту копну запущенных волос. А в памяти вставали сцены жизни, переплетавшиеся, но чем-то отличавшиеся от сна. Во-первых, родители… Не интересовавшиеся жизнью девочки, они были странными, как будто заколдованными. «Надо разобраться», — подумала она. Во-вторых, ранение в Отделе Тайн. То, что это был не Долохов, как в ее сне, Марина очень хорошо понимала теперь. Она даже видела, кто, осознавая, на какой риск пошла мадам Помфри, разблокировав память Гермионы, но вот зачем?

Приведя себя в порядок и обнаружив в сумочке сто фунтов, девушка взяла такси, почти рефлекторно назвав адрес. Начинать следовало с родителей, а потом разобраться с Гарри. Ведь в том сне парень смотрел на девушку такими глазами… Она надеялась на то, что Виктор не стал никем из Уизли, потому что это было бы просто жестоко. Сама бывшая сиротой, знавшая, насколько это тяжело — быть совсем одной, Марина просто не могла оставить Гарри совсем одного. «Как бабушка Марья говорила? Плохо, когда совсем один», — с улыбкой вспомнила Марина мудрую старушку. — «У тебя будет семья, Гарри Поттер».

Такси неслось по шоссе, а Марина, задавив в себе тоску по доченьке, планировала будущее. Вспоминалось многое, включая то, что Грейнджер узнала, будучи уже чиновницей Министерства. Несмотря на совершеннолетие в семнадцать, после сдачи СОВ наступало так называемое «малое совершеннолетие», когда допускалось использование некоторых видов чар несовершеннолетними. Марина старалась принять себя в этом продолжении сна, чтобы просто не сойти с ума. «Если даже это галлюцинация, я ничего не теряю», — подумала девушка, а таксомотор подъезжал к знакомому из снов дому. Сейчас она увидит маму и папу…

— Мама, папа, я дома! — Марина радостно улыбнулась двум взрослым людям.

— Что ты здесь забыла? — поинтересовалась мама, заставляя Марину округлить глаза.

— Ты же отправилась к своим «волшебникам», — с издевкой произнес папа. — Уходи отсюда! — внутри все захолодело, но девушка взяла себя в руки, достала палочку и наложила сначала Фините, а потом и связывающее. Как будто из воздуха соткалась сова, заставив Марину отвлечься от родителей. Коварно улыбаясь, девушка написала на пергаменте с предупреждением несколько строк, в которых сослалась на десяток пунктов законов, а совершенно… удивленная сова понесла послание обратно. Теперь неизвестная мадам обязана была или приложить обжалование к делу, или уничтожить оба пергамента. Ибо сама магия Министерства не дала бы чиновнице поступить по-другому. Марина коварно улыбнулась: «Получите, твари».

А вот с родителями творилось что-то очень странное. Корчившиеся в связывающих чарах, выкрикивающие оскорбления родители менялись… Они менялись совершенно незаметно для глаза, очень медленно, но уже сейчас не походили на Грейнджеров. Решив, что процесс может затянуться, Марина, ставшая Гермионой, решила привезти сюда Гарри, пока тот от тоски не сотворил с собой что-нибудь. И даже то, что во сне тот вполне пережил фактическое предательство друзей, ничего не меняло для девушки, ибо врач в ней говорил, что раз на раз не приходится. Через двадцать минут такси уносило девушку в маленький городок, а корчившиеся, механически сыплющие оскорблениями Грейнджеры, связанные еще и найденной веревкой, все продолжали меняться…

Марина ехала и думала о том, что происходит. Казалось бы, только что они с мужем спасали детей, потом летели, видимо, разбились, но потом появилась дочь… В голове вставали слова бабушки Марьи. «Если вы станете другими… Она знала!» — поняла Марина. Если принять мир магии, то можно было предположить и каких-нибудь богов. То есть, чтобы не сойти с ума, следовало принять тот факт, что она — Гермиона Грейнджер из ее сна, что в свою очередь означало знание будущего. И, конечно же, возможность его изменить.

— Юная мисс очень напряжена, — заметил таксист, ему было явно скучно просто так ехать.

— У друга сегодня умер последний родственник, — объяснила ему Ма… Гермиона. — Беспокоюсь о нем.

— Сегодня друг, завтра жених, — улыбнулся водитель, чем-то напомнив Герхарда. — Все будет хорошо, вы правильно делаете, не оставляя его одного.

— Очень плохо, когда совсем один, — как-то автоматически ответила девушка. Она попросила притормозить у магазина, купив там сладостей, что вызвало понимающую улыбку таксиста. Он вышел из машины, вернувшись буквально через пять минут. Таксист оказался очень странным, потому что купил бутылку неплохого вина, протянув ее Гермионе.

— Возьмите, это поможет, — улыбнулся таксист, сразу же поинтересовавшись, нужны ли презервативы, но Марина и так не имевшая никаких иллюзий, покачала головой, абсолютно не смутившись. Вот с вином мужчина угадал — это действительно могло помочь, но девушка, знавшая, что ей не продадут, даже не заикалась…

— Спасибо, — искренне поблагодарила девушка, более чем щедро расплатившись, когда они наконец доехали.

Глава 6

Часть 6

Первой мыслью доктора медицины Виктора Бока было: «Выжили, что ли?» Но опыт тех восьми месяцев, проведенных в Бундесвере[1] по обязательному призыву, еще тогда не отмененному, категорически возражал против такого вывода, зато вспоминался сон про мальчика-сироту. Воспоминания того сна будили еще какие-то, причудливо сплетаясь в единую картину. «Так вот зачем…» — понял доктор Бок. Особенности своей семьи, Виктор, разумеется, знал. Предположив, что он теперь и есть тот никому не нужный сирота, Виктор открыл глаза и оскалился. Нависшая над ним женщина отшатнулась, пряча страх в глазах, но доктор очень хорошо видел этот страх, все-таки, опыт.

— Вставай, урод! — как-то не очень уверенно произнесла та, что во сне фигурировала под именем «тетя Петуния» или «Петунья», английский язык все-таки отличался от немецкого, но Виктор отозвался по привычке.

— От дерьма и слышу, — произнес юноша на великолепном немецком языке с характерным южно-германским акцентом,[2] но затем перешел на английский. — Закончилось время оскорблений, начинается время сотрудничества, а со мной или с полицией — выбирайте сами.

— Тебе не позволят! — тоненько выкрикнула пораженная женщина, такого племянника она не знала: перед ней лежал взрослый человек, а не забитый подросток.

— А вот мы сейчас это узнаем, — криво ухмыльнулся Виктор. — Сейчас мы узнаем, у нас все-таки правовое государство или засилье сектантов с палками.

Он обошел застывшую женщину и сел за стол, придвинув к себе листы бумаги, зачем-то лежавшие там. Немного пришедшая в себя Петунья осторожно подошла к столу, чтобы увидеть шапку письма… Королевская Прокуратура… Женщина потянулась разорвать, отнять, но ее рука оказалась в железном захвате племянника. Он смотрел на Петунью, как… такой брезгливости во взгляде подростка она просто не ожидала, опешив второй раз за утро.

— Ну что, будем сотрудничать или письма улетят в государственные органы и газеты? — вкрадчиво произнес находившийся в состоянии бешенства доктор Бок. Привыкший к немецкой бюрократии, он умел правильно формулировать такие письма.

— Но как же ваш Статут? — тихо поинтересовалась та, что была кровной родственницей, на что Виктор кратко охарактеризовал, где он видел Статут и всех волшебников вместе взятых. Слушая непонятную, но явно раздраженную немецкую речь, тетя понимала, что произошедшее с племянником полностью перевернет их жизнь, да так, что, возможно, придется отвечать за все сделанное. — Иди кушать, — совсем тихо произнесла Петунья, надо было срочно переговорить с Верноном.

— Благодарю, пять минут, — откликнулся ставший неожиданно взрослым племянник, заканчивая письмо. Отступать от своих планов он не собирался, как не собирался участвовать в боях. По мнению доктора Бока, для боев в любой стране есть специальные люди, получавшие за это деньги. Они назывались «солдаты» и «офицеры», а вовсе не «школьники». Все-таки полученное в Германии образование и воспитание сильно сказалось на мировосприятии Виктора Бока, ставшего сейчас Гарри Поттером.

За завтраком юноша вел себя безукоризненно, впервые в жизни полив сосиски горчицей, он сильно удивил и Петунью, и задумчиво-молчаливого Вернона. Как ни странно, но ни Петунья, ни Вернон холодными садистами не были, они просто боялись, ибо им очень хорошо продемонстрировали, что будет в случае неповиновения. Но теперь ставший неожиданно взрослым племянник, осознавший, что кроме обязанностей, у него есть и права… Дурсли ощутили себя между двух огней.

— Парень, я предлагаю тебе сделку, — произнес наконец старший Дурсль. — Мы продадим дом и уедем, купив тебе квартиру где-нибудь в городе.

— Угрожали? — все понял доктор Бок, вспоминая полицейские сериалы, и, увидев кивок, заключил. — Договорились. Лучше всего там, где есть медицинский факультет, хоть на общежитии сэкономлю.

— Ты не собираешься уходить в свой мир? — удивился мистер Дурсль, думавший, что знает своего племянника.

— Что я там забыл? — спросил в ответ Гарри Поттер. — Там сейчас начнется война тех, кто считает себя светом, с теми, кто считается тьмой, а я человек, а не хоббит Фродо, которому больше всех надо.

— Интересно ты изменился, — заметил Вернон Дурсль, глядя на юношу со все возрастающим интересом.

— Убить пытались с одиннадцати лет, — объяснил ему племянник. — Это если вас не считать, так что пришла пора взрослеть и демонстрировать первичные половые признаки всем тем, кто хочет эпичной битвы.

За окном было видно подъехавший таксомотор, из которого вышла сразу же вызвавшая улыбку девушка. Увидеть Гермиону здесь было необычно, ведь согласно сну, она сейчас развлекалась с Уизли, а это значило… В душе Виктора поднималась надежда, дикая, невозможная надежда… Надежда окрепла, когда он услышал знакомые напевы споткнувшейся у порога девушки. Видимо, та и так довольно сильно нервничала, поэтому с дивным акцентом рассказала, где видела то, обо что споткнулась, эту Англию, весь магический мир и происходящее. Материлась девушка со знанием дела, а обороты были все те же, понимаемые когда-то даже диспетчером их клиники, улыбка Виктора стала шире.

«Маришка…»

***

И так достаточно нервничавшая от всего произошедшего девушка, споткнувшись почти у порога дома, высказалась привычными словами, морщась от своего акцента. «Может по-немецки лучше будет?» — подумала она, поднимаясь на крыльцо, когда дверь широко распахнулась, а на пороге оказался худющий юноша с невозможными зелеными глазами, в которых плескалось счастье.

— Шатци![3] — произнес Гарри, так по-викторовски распахнув объятья, что Марина, завизжав, бросилась к нему. На некоторое время молодые люди просто застыли на пороге, сжимая друг друга в объятиях. Гарри Поттер точно не мог знать немецкого, и этого очень нежного слова, аналогов которому просто не существовало.

— Витя, родной, — по-русски произнесла Марина, тихо заплакав. Она совершенно не ожидала встретить здесь любимого мужа, да еще и в таком образе. А дальше девушка, влекомая на кухню, рассказывала, мешая русские и немецкие слова, обо всем, что произошло с ней за эти несколько часов. Почему-то ей совсем не хотелось переходить на английский, несмотря на то что он воспринимался родным.

Вернон и Петунья просто потеряли дар речи, глядя на эту пару. Очень уж необыкновенно смотрелись неизвестная девушка и их племянник вместе. Они смотрелись даже не парой, а семьей. Особенно Петунье это было хорошо видно. Взаимопонимание, мягкая улыбка, отсутствие робости и, конечно же, любовь. И Гарри, стоявший так, чтобы защитить девушку. Вернон воздержался от комментариев, а юноша, согнав улыбку с губ, обратился к опекунам:

— Я вас покину, возможно, навсегда, — не выдержав, ухмыльнулся молодой человек. — Пойдем, шатци. У нас еще много дел.

— А какие у нас дела? — спросила его Марина, усаживаясь в ожидавший таксомотор. — Да еще и много?

— Ну как… разобраться с твоими родителями, так? — поинтересовался Виктор, поцеловав висок девушки. — И, как ты говоришь, «сдрыснуть». Воевать должна армия, а не подростки, вот мы им это и устроим.

— Статут обвалить хочешь, — понимающе улыбнулась девушка. — А получится?

— Не получится, так хоть суету наведем, — хмыкнул ее муж, пока машина ехала обратно. Водитель на этот раз молчал, давая ребятам почувствовать друг друга. Автомобиль двигался по шоссе в сторону дома, откуда он забрал девушку, которая казалась сейчас абсолютно счастливой. «Значит, не просто друг», — весело подумал водитель.

— Родители меняются, как будто волны какие-то пробегают, — пожаловалась Гермиона, прижимаемая мужем к себе. — Я сначала так испугалась, ты себе даже не представляешь, как…

— Вряд ли оборотка, — ответил ей Виктор, ставший Гарри Поттером из своих снов. — Скорее, я бы сказал, копирование… Было что-то на третьем курсе об этом, но не помню.

— Если было, то найдем, — хихикнула девушка, которой было очень комфортно и ни о чем плохом думать просто не хотелось.

— Подъезжаем, — сообщил таксист, заставив девушку тяжело вздохнуть.

— Не вздыхай, — погладил ее юноша, — сейчас со всем быстро разберемся и сменим локацию, так Марьюшка говорила?

— Марьюшка… — погрустнела Марина. — Как-то она там…

— Все будет хорошо, — твердо произнес Виктор, помогая девушке выйти из машины.

В прихожей дома не обнаружилось никого, что было хорошим знаком, лишь лежал листок пергамента с подтверждением правомочности применения чар, что заставило Марину злобно оскалиться. На непонимающий взгляд Виктора она объяснила ему некоторые нюансы магического законодательства, отчего оскалился уже юноша и, вытащив прихваченную по настоянию девушки палочку, наложил Фините, практически на пределе своих сил. Что-то ярко вспыхнуло, и ругающие Гермиону Грейнджеры осыпались пылью, заставив девушку громко вскрикнуть.

— Что это? — посмотрела на Виктора Марина. — Как это? Ты же Финиту наложил, почему это?

— Это големы, — тихо ответил Виктор, вспоминая некоторые подробности из своих снов. — Это точно не твои родители.

— А где же родители? — тихо спросила девушка. — Куда они делись?

— Разберемся, — твердо произнес юноша, задумчиво почесав палочкой свою лохматость. — Давай-ка лучше дом осмотрим.

— Давай, — потерянно кивнула Марина, совершенно не ощущавшая себя Гермионой. Ей было как-то очень тяжело на душе от осознания того, что она опять… Но рядом был все понявший муж, погладивший девушку по волосам, как она любила в той другой жизни.

— Мы вместе, щатци, — проговорил Виктор, успокаивая необыкновенно часто сегодня плачущую жену. — Мы вместе и со всем разберемся, я тебе обещаю.

— Мы вместе… — прошептала девушка.

Армия ФРГ, далеко не всегда была контрактной Одна языковая группа позволяет Уменьшительно-ласкательное от немецкого «сокровище», довольно часто применяется при обращении к супругам.

Глава 7

Часть 7

При осмотре дома Виктор вспоминал все, что ему рассказывал папа о местах захоронения, так как юноша предполагал, что именно случилось с Грейнджерами, замененными големами. Вопрос только, когда это случилось… Поэтому больше всего внимание притягивал подвал, ну и садовый участок, впрочем, садовый участок был очень небольшим и вряд ли там можно было спрятать труп.

Виктор внимательно исследовал каждый сантиметр дощатого пола, пока не обнаружил, что часть досок выглядят новее других. Наличие големов Репаро предполагало, а, значит… Что это значит, юноша понимал очень хорошо, вскрывая пол. Что же, он оказался прав, теперь оставалось как-то донести эту новость до жены, да и похоронить ни в чем не повинных людей по-человечески. Как сказать Маринке, что родителей у нее нет, Виктор не знал. Зато знал, как определить примерный срок смерти. Получалось, что в этой стране их не держало ничего. О других школьниках, да и о Волдеморте вполне могла позаботиться британская армия, в конце концов, им за это платили деньги.

Тяжело вздохнув, юноша отправился наверх, где его ждала закончившая с верхними этажами девушка. Марина, в свою очередь, недоумевала. В доме абсолютно точно не жили длительное время, все фотографии, мелочи, все датировалось еще как бы не до-хогвартским периодом. Но ее память, да и память о сне, говорили совершенно иное… Ей срочно надо было поговорить с мужем, Марина даже двинулась в сторону подвальной лестницы, когда увидела поднимавшегося Гарри Поттера, лицо которого все сказало хорошо знавшей юношу девушке.

— Виктор… Нет! — Марина оказалась в объятиях мужа, понимая, что в этом мире они совершенно одни. Просто абсолютно одни. «Страшно, когда совсем один», — вспомнились ей слова бабушки Марьи, а вслед за ними вспоминались и имя, и адрес. Адрес где-то на просторах России… Что же…

— Пойдем, родная, — тихо произнес юноша, двигаясь с Мариной к лестнице, ставшей сейчас очень страшной. — Им лет шесть-семь, может, чуть больше, но никак не меньше, все-таки лаборатории у меня тут нет.

— Мы их похороним? — жалобно посмотрела на мужа девушка, не желая видеть родителей… такими. Она знала, что именно там увидит, учили ее все-таки хорошо.

— Похороним, — кивнул Виктор, припоминая чары уменьшения неживого. — Прямо сейчас и похороним. Вызывай такси, поедем…

Конфундус и сбитая на подлете сова решили проблему вопросов, гробы в бюро ритуальных услуг нашлись, а девушка плакала. Просто плакала, не в силах поверить в то, что родителей просто убили, заменив куклами, и для чего? Кому это было нужно? Этого Марина совершенно не понимала. Ведь она была магглорожденной, ни денег, ни влияния, зачем тогда?

У свежей могилы, украшенной пока временным памятником, стояли двое — девушка и юноша. Рыдающая девушка и налившийся злостью юноша, но одно объединяло их — они просто не понимали, зачем нужна была такая бессмысленная жестокость. Еще кое-что смущало Марину — в ее сне она стирала память родителям, они вполне свободно передвигались, да и нашла Гермиона их чарами поиска, которые абсолютно точно не работали с мертвой материей.

— Виктор, я не понимаю, — призналась Марина. — В детстве мне снились сны про Гермиону Грейнджер, как будто я была ею, там родители в конце были такими же грубыми, но, наверное, их можно понять… Она там была такой дурой, что просто слов нет, но как же тогда?

— Мне в детстве тоже снились сны, как раз про Гарри Поттера, — задумчиво произнес Виктор. — Погоди, ты хочешь сказать, что нам снилась прежняя жизнь? Да нет, не может быть такого!

— А бабушка Марья говорила, что на свете может быть абсолютно все, — заметила Марина. — Так что давай примем за факт, но мне снилась какая-то другая жизнь, расхождения небольшие, но они есть.

— Хм… Я об этом и не задумывался, — юноше было стыдно, но он быстро взял себя в руки. — Так, ты успокаиваешься, мы едем к тебе домой, и там в тишине и покое решаем, что и как будем делать, согласна?

— Согласна, герр доктор, — улыбнулась Гермиона Грейнджер. — Опять универ повторять…

— Не спеши, — прижал ее к себе Виктор. — Сначала надо разобраться, а потом уже и жить успеем. Жаль, что здесь мы совсем одни, но самое главное что?

— Что? — посмотрела с надеждой Марина.

— Мы у нас есть, — твердо ответил доктор Бок. — А, значит, все будет хорошо.

***

Летний день в Темзахаузе был бы спокойным, если бы не три почти одинаковых письма, которые легли на стол начальника контрразведки сегодня днем. Было бы письмо одно, еще полбеды — мало ли сумасшедших, но два письма, говорящие об одном и том же, были пересланы в контрразведку из Королевской Прокуратуры и Управления Полиции, а третье пришло как раз на адрес контрразведки. Письма были странными: во-первых, писавший их учитывал специфику той организации, куда писал, что сумасшедшего, конечно, не исключало, но уже требовало проверки, во-вторых, писавший владел языком на очень приличном уровне, что говорило о высшем образовании, а в-третьих, если хоть половина рассказанного правда, то ситуация получается не самой простой.

О договоре с магами знала Королева, премьер-министр и должен был знать начальник контрразведки, но только недавно принявший дела у предшественника мужчина еще не успел вникнуть во все дела службы, а аудиенция, на которой его и должны были поставить в известность, была назначена только на следующую среду, поэтому так вышло, что о существовании магического мира новый начальник контрразведки не знал. Совпадение, простое совпадение… Именно с таких совпадений часто начинаются не самые приятные вещи…

Письмо в полицейское управление повествовало о группе сектантов, поклоняющихся Мерлину и Моргане одновременно, при этом они одеваются в длинные плащи, признают моду только викторианской эпохи и обладают штатом гипнотизеров, заставляющих взрослых людей или отдавать им детей, или вовсе забывать о существовании оных. Назывались конкретные фамилии, что для писем сумасшедших не было характерно. К письму прилагался рапорт предварительной проверки, подтвердивший истинность фактов, указанных в письме. Это было уже очень серьезно, что понимали и полицейские.

Письмо в Королевскую Прокуратуру говорило об убийствах, причем, указанные в письме люди действительно умерли в указанное время, и действительно с заключением «причина смерти неизвестна». Неизвестный писатель указывал в качестве причин воздействие гипнотизера, экспертное заключение, приложенное к письму, вероятность такого объяснения подтверждало. Это тоже было очень серьезно. Ну а третье письмо содержало конкретные фамилии, описания внешнего вида, мест сосредоточения, встреч, ближайших планов сектантов, и если эти планы хоть на треть выполнились бы, то… В воздухе отчетливо пахло военно-полевым судом, ибо письмо утверждало, что Первые лица государства находятся под контролем гипнотизеров сектантов.

— Уилкинс! — позвал помощника держащийся за сердце начальник контрразведки, когда тот вошел, поинтересовался. — Вы это читали?

— А как же, — криво ухмыльнулся помощник, в отличие от начальника о магическом мире знавший, ибо был сквибом. И именно поэтому этот самый мир ненавидевший, поэтому письмо какого-то явно магглорожденного лично протащил по инстанциям. Ему было интересно, осталась в этой стране совесть хоть у кого-то или нет. — Вся корреспонденция проходит через меня, сэр.

— И что вы мне можете сказать? — поинтересовался у него непосредственный начальник.

— Согласно медицинскому заключению, — мистер Уилкинс открыл папку, вынимая из нее официально выглядевший лист бумаги, сразу же протянутый шефу. — В письме отсутствуют характерные признаки, позволяющие сделать вывод о ненормальности писавшего, скорее напротив. Кроме того, наш психиатр считает, что писал врач. Я полагаю, что кто-то подслушал сектантов и не смог молчать, сэр.

— Вот, значит, как, — тяжело вздохнул начальник всесильной, как он считал, службы. — Получается, что мы просто обязаны реагировать… Но если Королева и Премьер под контролем, то…

— Инструкция десять ноль три, сэр, — напомнил шефу очень желавший увидеть ядерный гриб над манорами чистокровок Уилкинс. — Случай неадекватности правительства при угрозе…

— Инопланетного вторжения, — закончил за него начальник, понимая, что от его решения будет многое зависеть. — Разведку, что ли, известить?

— В данной ситуации, сэр, — рискнул немного нажать мистер Уилкинс. — Мы не знаем, кому можно доверять.

— Значит, план «неведомое»… — грустно произнес начальник британской контрразведки, тем не менее набирая одному ему известный код на клавиатуре терминала компьютера. — Известите партнеров по НАТО.

Не было ни сирен, ни бегущих куда-то солдат, это все еще впереди. Были лишь короткие сообщения, собравшие начальников отделов и департаментов на всеобщее совещание, были сообщения, улетевшие через пролив и за океан со сделанными выводами, ну и экспертные оценки прилагались, конечно. До объявления общей тревоги предстояло сделать очень много. А где-то за океаном работавший в контрразведке сотрудник МАКУСА держался за сердце, ибо британцы, похоже, доигрались в Темного Лорда…

Аналогичное мнение было и у сотрудников штаб-квартиры Международной Ассоциации Магов. Казалось бы, Альбус Дамблдор, несомненно, должен был немедленно узнать о произошедшем, но дело было в том, что Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор был почетным председателем, то есть никакой ответственности не нес и прав не имел, несмотря на длинную подпись и красивый титул. Как говорили русские, эдакий «свадебный генерал». Именно поэтому о кризисе Великий Светлый извещен не был, играя в свои, безусловно интересные, игры.

Глава 8

Часть 8

Бардак в Европе еще и не начинался, Виктор отправил только первые письма, не откладывая, с полного одобрения Марины. Несмотря на то, что девушка не знала своих местных родителей, мести она хотела. Кроме того, пожившая в Европе девушка была согласна с тем, что воевать должны специалисты, а не дети и не врачи. Поэтому, сидя сейчас за столом, девушка внимала мужу под чай с пирожными, ибо вино они решили приберечь на потом.

— Итак, несовпадения со снами у Гарри Поттера, — заговорил юноша, почесав лохматость, которую хотелось состричь до нуля, но пока времени на это не было. — Первый курс — исчезновение двух девочек, а вот на Гермиону не покушались. Почему мы начали дружить — непонятно, тимбилдинга практически не было.

— Был, — что-то припомнила девушка. — Ты меня успокаивал после визита к декану. Но вот что там было и почему меня пришлось успокаивать, хоть убей не помню.

— Неважно, — отмахнулся Виктор, подлив супруге и себе чаю. — Второй курс почти без различий, но вот пацан, убивший мечом здоровенную зверюгу — это не смешно.

— Да уж, — согласилась отлично знавшая анатомию девушка. — И никакая магия этого факта не объяснит.

— Третий курс, — проговорил юноша, будто пытаясь что-то вспомнить. — А был ли мальчик?

— Не вспоминается? — понимающе кивнула Марина. — Вот и у меня также, только то, что было во сне. Да и четвертый с нюансами, а уж про пятый я вообще молчу, но СОВ мы абсолютно точно сдали.

— Как ты говоришь, «нахрен СОВ», — вздохнул Виктор, внезапно вскакивая со своего места. — А ну-ка, пошли-ка в банк.

— Засветимся в Котле? — иронично выгнула бровь девушка, взглянув на мужа. Несмотря на то, что они были другими, Марина воспринимала Виктора как мужа, то же было верно и с его стороны.

— Через камины, — хмыкнул он, улыбнувшись, когда Марина стукнула себя ладонью по лбу. — Пошли?

— Сейчас, такси только вызову, — проговорила она. — Эта мысль до меня не дошла, кстати…

Не прошло и получаса, как таксомотор уносил двух молодых людей к вокзалу Кингс-Кросс, а получившее первое письмо полицейское управление как раз начало рутинную проверку сигнала какого-то сумасшедшего. Правда, сразу же выяснилось, что сигнал подтверждается, что вызвало некоторое бурление у проводившего проверку офицера. Впрочем, Марина и Виктор этого не знали. Высадившись на вокзале, они целеустремленно прошли на волшебную сторону, надев ученические мантии, а оттуда уже ученическим камином — в банк. Ключ от сейфа у Поттера неожиданно для него самого обнаружился, поэтому гоблины вопросов не задавали.

— Обменять галеоны на деньги обычного мира можно? — поинтересовался Виктор. Ибо ему эти кругляши были до одного строго анатомического места.

— Один к четырем, — предупредил гоблин, заставив юношу усмехнуться. Но возвращаться сюда он не планировал, потому взял максимально возможную сумму, оказавшуюся равной пяти тысячам галеонов.

— Чем вызвано подобное ограничение? — спросил юноша у оскаленного гоблина.

— Тем, что сейф номерной, а не ваш личный, — вежливо ответил зеленокожий сотрудник банка.

— Очень интересно, — покивал Виктор. — А у меня разве есть личный?

— Нужно сделать проверку, — произнес гоблин, с надеждой глядя на клиента. Юноша решил запомнить эту надежду, чтобы позже выяснить, с чем она связана. Но на проверку и его, и Марины согласился, не особенно ожидая каких-либо сюрпризов.

— Хорошо, когда и где? — поинтересовался молодой человек.

— Хоть сейчас, — гоблин разве что не подпрыгивал на месте от нетерпения, напоминая поведением домовика. Это тоже следовало обдумать. — Прошу следовать за мной.

Решив, что они точно ничего не теряют, зато могут приобрести, Виктор с Мариной проследовали за зеленокожим существом, почему-то не вызывавшим отвращения. Видимо, дело было в том, что гоблин не слишком походил на людей, из-за чего вызывал ассоциацию другой расы, а не пародии на человеческую. Их проводили по темному коридору в кабинет, облицованный светящимися плитами, отчего создавалось такое впечатление, как будто они находились в пещере. Виктор помнил посещение красивых пещер под водопадом где-то в Швейцарии, вот ощущение было почти в точности такое же.

***

— Значит, сейф у меня был, — произнес Виктор, прочитав справку, полученную от гоблина, — но был закрыт так называемым опекуном. Понятно.

— Ваши родители дали ему полное право распоряжаться содержимым, — извиняющимся голосом ответил ему зеленокожий сотрудник банка. — А так как ваш отец женился против воли родителей…

— Они были к тому времени мертвы, или я чего-то не знаю? — поинтересовался молодой человек, держа себя в руках.

— Почему мертвы? — удивился гоблин. — Они до сих пор живы и отлично себя чувствуют, Юфимия совсем недавно была в банке, отдавала распоряжения по поводу завещания.

— Вот как, — нахмурился Виктор, такого понимать не собиравшийся. — В таком случае пометьте у себя, что Гарри Поттер не является родственником этих…

— Вы готовы официально отказаться от своего рода? — поразился сотрудник банка, ожидавший попыток выяснить подноготную, но вовсе не отказа.

— Люди, бросившие родную кровь, предавшие внука… — проговорил молодой человек. — Моим родом являться не могут. Я побрезгую их называть родственниками.

— Услышано и зафиксировано, — торжественно произнес гоблин, что Виктора не впечатлило. Семья Бок никогда не бросила бы своего, просто никогда. Это было невозможно по самой сути воспитания этой семьи.

— Теперь с вами, юная леди, — обратился к округлившей глаза Марине сотрудник банка. — Вы последняя представительница некогда многочисленного рода Дагворт-Грейнджер, имевшего свои обязанности и права в магической Британии, — поставил девушку в известность зеленокожий представитель банка, задавший формальный, по его мнению, вопрос: — Хотите ли вы вступить в наследство?

— Нет, — ответила Марина, помнившая о том, что всякие аристократы зачастую не имеют права на свою жизнь и свое мнение, а у нее был Виктор. — Не желаю.

— Но… — гоблин округлил глаза. — Это же имя, и деньги, и еще…

— Магический мир не дал мне ничего хорошего, он убил моих родителей, как и родителей мужа, я не хочу иметь с ним ничего общего, — ответила девушка сотруднику банка, глаза которого, казалось, сейчас выскочат из глазниц. — Живите, как хотите, лучше совсем без меня. Пойдем отсюда, любимый.

— Подождите! — попытался остановить их работник Гринготтса. — Вы действительно отказываетесь принимать наследство? Совсем? Обратного пути не будет! Может быть, посоветуетесь с вашим… эээ…

— Мужем, — ответила ему Марина. — Я отказываюсь принимать наследство рода Дагворт-Грейнджер, а весь магический мир Великобритании может идти… — девушка, мешая английские, русские и немецкие слова, рассказала, куда может идти магический мир и к кому там обратиться.

Эта странная пара покинула банк, а гоблин говорил с директором, потому что ситуация была из ряда вон. Мало что представительница древней семьи обвинила в смерти родителей не кого-то одного, а весь магический мир, напоследок как-то очень заковыристо прокляв его, так еще и юноша своими словами, подтвержденными магией, приговорил род Поттер. Оставшиеся в живых Поттеры отныне были предателями родной крови и распоряжаться средствами не могли. А юный Поттер не мог распоряжаться средствами, потому что был отсечен от семьи по всем правилам. Его слова не могли иметь никаких последствий, но магия решила иначе. Это была трагедия — исчезновение доступа к деньгам двух родов. Только дети отказавшихся смогут получить доступ, если… Если захотят.

Министерство Магии, а затем и Альбус Дамблдор получили извещения о том, что род Поттер пресекся, извещение о том же в отношении рода Дагворт-Грейнджер никого не заинтересовало, но вот это… Это означало, что юный Гарри Поттер мертв, ибо гоблины не ошибаются. Сообщение о смерти Героя появилось в утренних газетах, которые, кстати, гоблины не читали, потому о такой интерпретации не узнали.

Уходя из банка, Марина и Виктор оплатили услугу гоблинского банка — совершеннолетние документы на имя супругов Марины и Виктора Бок. Свидетельства об окончании школы с А-левелом, отличные аттестаты. Называться Гарри и Гермионой супруги категорически не желали. И хотя выглядели оба молодых человека слишком молодо для своих лет, пограничники поверили все-таки документам, отлично прошедшим все проверки. Самолет авиакомпании Люфтганза унес молодых людей из Лондона в Штутгарт. Следовало получить вид на жительство, ну или разрешение на временное пребывание, поступить в университет, найти квартиру и работу. Семья Бок начинала свою новую жизнь.

Глава 9

Часть 9

Такого Виктор не ожидал. Привычно пойдя к чиновникам за временным разрешением, пока Маринка обустраивала их новую квартиру, он разговорился с милой женщиной, а та прислушивалась к очень характерному швабскому выговору, со специфическими словами, характерными только для швабов[1]. Молодой человек из Великобритании с немецкой фамилией был более немцем, чем живущие тут годами, поэтому женщина поинтересовалась его историей.

— Мы этнические немцы, но мои родители погибли, когда мне был год, а дом сгорел, — объяснил ей Виктор. — И все документы, конечно, тоже. Что удалось восстановить, то восстановили, немецкий я не забыл, спасибо тетушке, но доказать, что я немец, у меня не выйдет. Мы с женой решили попробовать начать новую историю семьи Бок.

— Почему же не выйдет, — улыбнулась женщина, записывая что-то в длинный формуляр. — То, что вы имеете немецкое воспитание, близки к культуре и языку, вы уже доказали, поэтому посмотрим, что можно сделать.[2] Ваша супруга тоже владеет языком?

— Чуть хуже, у нее скорее хох,[3] но владеет, конечно, — ответил молодой человек. — Мы хотели бы поступать в Тюбингене.

— Медицина? — поняла женщина. — Это очень хорошо, Германии нужны грамотные врачи.

Вернувшийся домой очень удивленный Виктор, поделился с Мариной результатом своих приключений. Несмотря на то что обоим было по шестнадцать, никто не задавал ненужных вопросов, совершеннолетние и совершеннолетние, сироты опять же, значит, семью за собой не потянут. Отзыв местных органов тоже все учли, но Виктор пока об этом не думал, не думала об этом и Марина, однажды вечером рассказавшая мужу о последнем разговоре с бабушкой Марьей.

— Получим документы, сдадим экзамены и съездим, — решил Виктор, знавший, что получить русскую визу довольно просто.

— Хорошо, дорогой, — согласилась Марина, откровенно скучавшая по той семье… Опять быть сиротой оказалось болезненным для девушки, что очень хорошо понял Виктор. Для него эта ситуация тоже стала не самой обычной, но он считал себя мужчиной, значит растекаться не мог, да и как-то все очень быстро закрутилось. — Кстати, презервативы купи, беременеть еще два года точно нельзя, — хихикнула она. — Подростковые роды — та еще сказка.

— До родов стоило бы тебя проверить, — отозвался молодой муж. — Не дай бог, в озере в тебя что-то заползло.

— Ой, фу! — отреагировала девушка, скорчив брезгливую физиономию. — Завтра пойдем к семейному врачу, возьмем направления, и в парикмахерскую заодно, да?

— Договорились, — кивнул Виктор, сладко потянувшись. — Ну что, пора обновить кровать?

Документы в университет, взглянув в аттестаты и поговорив с полчаса, у обоих приняли моментально, освободив от экзаменов. Говоривший с ними заведующий кафедрой анатомии сообщил секретарю комиссии, что молодых людей можно сразу на третий курс направлять, настолько хорошо они, по мнению профессора, разбирались в анатомии. Секретарь, дама бальзаковского возраста, лишь улыбнулась, удивившись про себя. Профессор был человеком не самым мягким, и такая характеристика из его уст значила очень многое.

Через примерно месяц обоих супругов вызвали в управление, занимающееся мигрантами. Улыбающийся чиновник выдал им свидетельства регистрации по параграфам, касающимся поздних переселенцев.[4] А это означало, что они получили немецкое гражданство. Их признали немцами, что вызвало смех Марины. Теперь надо было ждать, пока будет готов паспорт и удостоверение личности. То есть три-пять недель, за которые молодые люди успели подать прошение об отказе от английского гражданства, сильно удивив сотрудников посольства.[5]

— Почему вы хотите отказаться? — поинтересовался принявший их консул.

— В Британии сектанты убили родителей Виктора, да и моих, — объяснила Марина. — А правительство и полиция даже не почесались. Значит, Британия не считает нас кем-то важным, поэтому мы лучше тут.

— Сектанты? Очень интересно, — консул не знал о происходящем бурлении, поэтому очень заинтересовался. Виктор рассказал ему о странных сектантах с палками, которые гипнотизируют людей… Но попросил оставить их имена в тайне, потому что в британцев супруги не верили, а вот в месть сектантов… Консул, надо сказать, выполнил это обещание.

— Прощайте, — молодые люди исчезли из консульства навсегда, отослав в миграционные органы ФРГ справку о подаче документов на отказ от британского гражданства.

Теперь можно было просто жить. Жить, учиться, снова становиться докторами, но перед этим нужно было дождаться документов и съездить в далекий русский городок, потому что Марина обещала бабушке Марье. Молодые люди отдыхали и совсем не хотели узнавать о том, что творилось в Магической Британии. Даже слышать о мире Магии они не желали, ибо у них был их мир — мир медицины.

***

Уилкинс сидел за своим столом и вспоминал. Он вспоминал… До одиннадцати лет он жил в преуспевающей семье, даже не подозревая, что является не таким, как все, а потом к нему в дом пришла сухая тетка по фамилии МакГонагалл и что-то сделала с родителями. Так юный Уилкинс узнал, что является «волшебником». О, если бы он тогда знал… Он, конечно же, не знал, что является существом даже не второго, а третьего сорта, впрочем, в школе ему это довольно подробно объяснили. Отказаться и уйти мальчику просто не дали, а после визита в кабинет МакГонагалл… Уилкинс даже спустя столько лет никому не рассказал, что там было. И не расскажет, но тогда он понял, что справедливости искать негде… Мальчик видел, что делали с такими же магглорожденными, как и он сам, мечтая когда-нибудь отомстить.

Все изменилось в конце семидесятых, когда появился этот Волдеморт, убивавший таких, как он, именно тогда мальчик принялся искать возможность уйти, но за него решили три оболтуса. Или их было четверо? Шайка «мародеров», как они себя называли, не стремясь даже понять, насколько отвратительно это слово, решила «подшутить» над магглокровкой… Уилкинса спас лишь магический выброс, спас, как он подозревал, от смерти, полностью уничтожив магию в нем самом. Очнулся он уже дома, без магии и почти без памяти, но отец мальчика был непростым человеком, поэтому гипнотизеры восстановили память ребенка. Тогда семья хотела чего-то добиться, обращаясь и в полицию, и в контрразведку, но им только намекнули — держать рот на замке… И вот теперь пришел час мести. Кто-то написал эти очень умные письма, а Уилкинс постарался их довести до самого верха службы, теперь его шеф считает, что на аудиенции Королевы и его возьмут под контроль. Именно поэтому они сейчас и заседают четвертый час… Ничего, скоро придет час мести и эти проклятые чистокровки умоются кровью.

Юфимия и Флимонт Поттер с удивлением рассматривали извещение из банка о прекращении доступа к деньгам рода. Флимонт намедни пытался попасть в ритуальный зал, чтобы выяснить судьбу мальчишки да помочь ему издохнуть, но зал ему просто не открылся, как не открылась и галерея предков, не отзывались эльфы и вот теперь — закрыт доступ к деньгам. Как это может быть, пожилой человек не понимал, потому решил выяснить все самостоятельно, шагнув в банк.

— Что нужно предателям родной крови от банка Гринготтс? — поприветствовал мужчину гоблин.

— Как предателю? — поразился Флимонт. — Я же отсек мальчишку от рода!

— По воле магии, — любезно сообщил ему сотрудник банка. — Мальчик был здесь, отказавшись считать вас частью своей семьи, произнеся ритуальные слова.

— Отказа? — побледнел Флимонт, у которого остро заныло сердце. Предатель родной крови — несмываемое пятно и запущенные часы, ибо такому прощения нет и быть не может.

— Отказа… Магия посчитала его слова весомыми, — объяснил гоблин, безо всякой жалости глядя на того, кто хотел убить родного по крови ребенка. Для гоблина это было… хм… сложно представимо. На деле-то слова, сказанные юношей, просто шли от самого сердца, как и слова девушки, но пусть Поттер подергается.

— Значит, теперь глава рода этот ублюдок? — брезгливо скривив физиономию, спросил Флимонт, до недавнего времени Поттер.

— Мальчик отказался от всех вас, — грустно оскалился сотрудник банка. — Род Поттер прерван.

Флимонт и Юфимия Поттер похоронены не были. Их тела остались бы мумифицироваться в семейной спальне поместья Поттер, но «грязные магглы» решили иначе. Отныне хода в поместье не было никому, ни одному магу, ибо род покрыл себя позором. Позором, закрепленным магией. Портреты их не ожили никогда, а души… Впрочем, это дело высших сущностей.

Магический мир переживал по поводу потери Героя, которого Альбус Дамблдор найти так и не смог, да и не было больше на свете Гарри Поттера. Кто-то или что-то закрепил новое имя юноши, тем самым создав новую семью. Опасавшийся Волдеморт посчитал, что пророчество отныне полностью исполнено, а потому можно начинать убивать магглов и магглокровок. Тот факт, что в отношении магглов он поторопился, дошел до Темного Лорда не сразу. Но предоставивший такие шикарные доказательства контрразведке, Волдеморт даже не представлял, какую кучу разворошил. Зато отлично представляла извещенная МАКУСА Международная Конфедерация Магов.

— Дамы и господа, у нас кризис, угрожающий самому существованию Статута Секретности, — так начался новый день спешно созванной ассамблеи.

— Британцы доигрались, — в полной тишине произнес кто-то проницательный.

Народность юга Германии со специфическим диалектом, диалектов в Германии много, очень много. Был такой люфт в немецком законодательстве одно время Hochdeutsch — литературный немецкий язык Потомки этнических немцев, имеющие право на гражданство ФРГ согласно соответствующему законодательству Германия не возражает против двойного гражданства поздних переселенцев

Глава 10

Часть 10

За всеми хлопотами с документами, оформлением страховок и поступлением, съездить в Россию супруги Бок, ожидаемо, не успели, назавтра начинался учебный год, поэтому поездку решили отложить до каникул. Идя в знакомый университет, в родные аудитории, Виктор улыбался, улыбалась и шедшая рядом с ним Марина. Магический мир остался где-то позади, они жили своей новой жизнью, договорившись, что детей будет много и всех их воспитают правильно.

По женской части у Марины проблемы все-таки обнаружились, но медицина легко справилась с ними, похвалив девушку за то, что не стала запускать. Ограничений по деторождению точно не было, что заставляло постригшуюся Маришу широко улыбаться. Постригся и Виктор, убрав эту пытавшуюся сохранить статус-кво лохматость. Жутко бесившую аккуратного юношу, кстати. Очки он также заменил, во-первых, на те, которые подходили по силе зрения, а, во-вторых, убрав эти жуткие «велосипеды».

В первый же день молодые люди были приглашены к декану факультета. Несколько недоумевая от такого внимания, они представились секретарю, но были препровождены совсем в другую дверь, что их, конечно же, удивило. Седой, но не производивший впечатление старика, пожилой мужчина предложил садиться, явно не зная, как начать разговор.

— Вы же маги, молодые люди, — так, видимо, и не решив, как начать разговор, мужчина решил спросить напрямую. — Почему медицина простецов?

— Нам эти маги… — начал Виктор, но тут вступила Марина, на великолепной латыни, демонстрируя отличное знание анатомии, обрисовавшая, где она видела магический мир.

— Не знал бы, что вы немцы, — улыбнулся от такого пассажа мужчина. — Подумал бы, что вы в каком-нибудь Хогвартсе учились, учитывая ваше мнение. Меня зовут доктор Зигфрид, я декан факультета колдомедицины.

— Вы не поверите, герр Зигфрид, — грустно улыбнулась девушка, а Виктор легко пожал ее руку, даря ощущение поддержки. — Мы действительно учились в Хогвартсе и сиротами стали не просто так.

— Ах вот оно как, — протянул декан колдомедиков. — Но все же я хочу предложить вам ходить и на наши лекции, тогда вы сможете практиковать и ту, и другую область, без ограничений.

— Нам надо подумать, — вздохнул Виктор, видя огонек интереса в глазах обожавшей учиться супруги. — Мы дадим ответ завтра, это возможно?

— Это возможно, — ответил декан. — Идите, учитесь, хотя я вижу, вы курс медицины простецов и так знаете.

— Знаем, — кивнул Виктор, погладив жену по руке. — Но экстерном курсы не сдаются, хоть и жаль.

— Думаю, мы это сможем решить, — улыбнулся герр Зигфрид. — Особенно, если решите ходить к нам.

Вводные лекции пролетели, как дым, а вот дома молодые супруги начали обсуждать неожиданное предложение. Сначала, конечно, пообедали, потом отдохнули, повздыхали, и сели обсуждать. Марина находилась в состоянии «и хочется, и колется», а вот Виктор уже для себя решил, что будет так, как захочет жена. В условиях, когда единственными Боками были они двое, мир Виктора медленно, но верно замыкался на Марине. Привыкший к большой семье, юноша тяжело переносил ситуацию, когда нет никого.

— С одной стороны, — заговорила Марина, отлично видевшая терзания мужа, с которыми она сама ничего сделать не могла, только время. — В гробу мы видели этот магический мир. Но вот с друго-ой…

— Нас никто не заставляет потом работать колдомедиками, — заметил Виктор, обняв нервничающую супругу. — Но вот кое-что из чар…

— Коварный, — заключила любимая жена. — Согласна.

— Значит, завтра дадим ответ, — решил юноша, сладко потянувшись, день все-таки был не самым простым.

— Все! Я все поняла! Пошли в койку! — заявила Марина, правильно истолковав взгляд мужа, направленный на ее альтернативно-думающий орган, являвшийся вместилищем врачебной интуиции.

Засыпая, Виктор думал о том, как все быстро, буквально молниеносно изменилось. Особенно ему нравился тот факт, что их никто не разыскивал, чтобы вернуть в стойло. То, что он считается мертвым, юноша не знал. А Гермиону и так никто не искал, кроме семьи Уизли, но и те, обнаружив остатки големов и не обнаружив тел Грейнджеров, предпочли затаиться. В то, что грязнокровка могла нарушить структуру големов, не верил никто, а это значило, что у грязнокровки появился покровитель. И вот именно это могло быть опасным.

***

Информация о том, что британцы уезжают за рубеж, где предпочитают отказаться от гражданства не желающей защищать их от сектантов страны, поступила в контрразведку по линии министерства иностранных дел, а тут еще и распоряжение Премьера не расследовать последний случай нападения неизвестных на школу… Это, пожалуй, стало последней каплей. Контрразведка связалась со своей военной кузиной, а там и генеральный штаб подтянулся…

— Значит некие «сектанты» убивают людей и гипнозом берут их под контроль? — поинтересовался пожилой генерал, о магическом мире, разумеется, знавший, но понимавший, как будет выглядеть, если попытается задавить инициативу контрразведки. И где именно он так будет выглядеть. Доказанные смерти детей, причем за десятилетие их накопилось довольно много, взрослых от «неизвестных причин», десятки нераскрытых дел… В воздухе пахло государственной изменой.

— Еще блокируют память о близких людях, — дополнил майор Уилкинс, представитель контрразведки на этом совещании. — По нашей информации, они планируют нападение на базу…

— На какую базу? — заинтересовался седой генерал, таких подробностей не знавший, но стоило ему услышать ответ, как схватило сердце. Зачем магам склад старого оружия, особенно тех не уничтоженных остатков, могущих сделать из Британии безлюдную пустыню, старому служаке было неведомо. Зато он отлично понимал, что находится между молотом и наковальней.

— Что вы предлагаете? — в упор глянул на представителя контрразведки советник по специальным вопросам, о магическом мире, разумеется, не знавший. В его зоне ответственности были мифические «инопланетяне», на действия которых эти сектанты походили как никогда.

— Ударить полумегатонным зарядом вот сюда, — майор Уилкинс отметил точку на карте. — По нашим сведениям, там находится текущий оперативный штаб сектантов.

— Вы уверены, что эти ваши сектанты знают такие слова? — хмыкнул советник по особым вопросам.

— Кто их, сектантов, разберет, — вздохнул Уилкинс, отмечавший на карте примерное расположение поместий чистокровных. — Пока нам известны только эти шесть точек. По штабу хорошо бы зарядом, а вот остальные можно и конвенциональными большой мощности.

— Нас на барабан натянут, — с этой фразы и началось конструктивное обсуждение.

В Международной Конфедерации Магов анализировали поступающую информацию. Собственно, представители МКМ сделали ту же ошибку, что и Волдеморт, посчитавший, что достаточно держать под контролем правительство страны. Тот факт, что сотрудники органов разведки и контрразведки могут действовать самостоятельно, им в голову не пришел. А вот Волдеморт, взявший под контроль именно правительство, Ее Величество совсем не учел, ибо разбирался в структуре власти Великобритании очень и очень плохо. Королева, избавившись от розового тумана в голове, оставленного ей в наследство Фаджем, довольно быстро заметила неадекватность докладывающих ей людей, поэтому решила отправиться в контрразведку для разговора.

Узнав, что к ним собралась сама Королева, контрразведчики слегка переполошились, но решили, что раз на ловца и зверь бежит, то имеет смысл воспользоваться шансом и расспросить старушку о том, что на самом деле происходит, учитывая при этом, что Величество может быть не в себе. Королева, впрочем, даже не подозревала, что ей уже давно не верят, потому желала проверки правительства силами контрразведки, что было в Британии несколько… не принято.

— Нами установлены следующие факты, — Ее Величество в ужасе слушала выводы контрразведчиков. Она и не предполагала, что игры с магами зашли уже так далеко. — Граждане Королевства предпочитают покидать страну, отказываясь от гражданства.

— Эти сектанты на самом деле маги и волшебники, — начала рассказывать Ее Величество, понимая, что фактически хоронит Статут секретности, начиная новую охоту на ведьм. И так, возможно, и было бы, если бы психиатр, сидящий в углу, кивнул бы головой. Если бы ей еще хоть кто-то верил. А так… Военные убедились в том, что Величество неадекватно, находится в своих фантазиях, то есть, под контролем. Поэтому Королева была госпитализирована в специальную клинику для ее собственной безопасности, как объяснили женщине, а у генералов не осталось выхода. Они бы, пожалуй, еще потянули бы время, но тут у Волдеморта закончилось терпение, и он решил показать грязным магглам их место, напав на Глазго. Откуда Темному Лорду было знать о базе ядерных подводных лодок всего в сорока километрах от города…

Первыми бой на центральной площади города против неизвестных в черных плащах, которых плохо брали пули, приняла полиция города. Следующими — спешно подтянувшиеся части. Снова, как много лет назад, над городом повисла густая сирена сигнала воздушной тревоги. Сигнал о нападении ушел в штаб-квартиру. Мир застыл в неустойчивом равновесии.

Глава 11

Часть 11

Новости о том, что творится в Великобритании, семья Бок, наверняка, пропустила бы, ибо декану-колдомедику как-то удалось добиться досрочной сдачи экзаменов первых трех курсов для двоих талантливых студентов, поэтому Марина и Виктор были заняты — повторяя то, что и так знали, ходя на лекции, и сдавая зачет за зачетом, экзамен за экзаменом. В это субботнее утро Виктору хотелось просто покоя, поэтому он включил телевизор, чтобы посмотреть, что творится в мире.

— Беспорядки в Глазго были успешно подавлены силами армейских частей, — вещала миловидная дикторша центрального канала немецкого телевидения. — Сектанты намеревались убить во славу своего псевдо-бога, которым они считают мифического Мерлина, как можно больше людей, но правительственные части…

— Шатци! — позвал Марину юноша. — Ты только послушай!

— Чего еще случилось? — девушка, выпившая вторую кружку кофе, все еще чувствовала себя разбитой и усталой.

— В Глазго на людей напали Мерлинопоклонники, — со смешком ответил ей Виктор. — Их правительственные войска на ноль помножили.

— Считаешь, это Вол… ну, короче, ты понял? — Марина опасалась называть эту кличку, помня о том, что в ее сне случилось после…

— Очень похоже, — кивнул юноша, кивнув на экран, где демонстрировались одеяния убитых сектантов, как и сами тела, странно знакомые тела из снов. Беснующийся в клетке Сивый, почему-то в человеческом виде.

— Как вы можете видеть, некоторые сектанты являются совершенно сумасшедшими, являя собой действительную опасность для нации, — продолжала серьезная женщина. — В связи с кризисом правительство подало в отставку, передав всю полноту власти военному руководству.

— И военный переворот, — удовлетворенно заметила Марина. — Как думаешь, бахнут?

— В каком смысле? — поинтересовался не понявший аллегорию Виктор.

— Ну ты же им для бума координаты написал, — объяснила ему любимая жена. — Бумкнут чем-нибудь веселеньким, главное, чтобы Хогвартсу не прилетело, дети же…

— Да, это важно, — вздохнул Виктор, удивляясь тому, как все завертелось. А в это время картинка сменилась на изображение явно какого-то военного помещения. Суровый мужчина в генеральской форме вещал о том, что сектанты, думающие, что могут безнаказанно убивать людей, обречены и это им будет продемонстрировано.

— Интересно, как Британия собирается продемонстрировать это магам? — задумалась Марина, но новостной блок закончился прогнозом погоды. Следующий новостной блок был только через час, но семья Бок его дождалась, чтобы с удивлением узнать, что границы с Великобританией отныне и до особого распоряжения закрыты, а в самой Британии проведены ядерные испытания в рамках масштабных учений военно-воздушных сил.

— Опаньки, — задумчиво произнес Виктор, даже не подозревая, что примерно так же реагировала Международная Конфедерация Магов, да и МАКУСА, ибо таких действий они совсем не ожидали. Не ожидал такого и называвший себя лордом Волдеморт, да и, чего греха таить, Дамблдор совершенно не ожидал того, что произошло. — Пойдем, лучше погуляем, в конце концов, они сами выбрали свою судьбу. Надеюсь только, что вжарили не по Хогвартсу…

— Да… — Марина тяжело вздохнула, но отправилась одеваться, чтобы совместно с мужем отправиться в Чернолесье. Хотя семья там не жила, но просто гулять по знакомым местам… Для Виктора — с детства, а для Марины… Она шла под ручку с мужем, углубляясь глубже в лес, и представляла себе, что они просто гуляют, а в большом доме их ждут мама Эльза и бабушка Марья. Девушка не замечала, как по ее лицу текли слезы. Она очень скучала по оставленной в другой жизни семье, да и по Марьюшке…

Виктор очень хорошо понимал супругу, представляя то же самое, не желая думать о том, что они одни, только они одни и все. Юноша поглаживал свою супругу, они улыбались друг другу, заходя все глубже в лес, пока не дошли до полянки, будто пришедшей сюда из той жизни. Вот и поваленное штормовым ветром дерево все также лежит. На этой полянке очень любила сидеть бабушка Марья. Марина подошла к дереву и присела, утянув за собой мужа. Они просидели так, наверное, с полчаса, когда девушка наконец не выдержала, расплакавшись.

— Не рви себе душу, внученька, — вдруг услышала Марина, будто воочию увидев бабушку Марью. — Вы хорошо справляетесь, значит скоро увидимся. Вам надо выучиться, и прийти по тому адресу, что я тебе давала, помнишь ли?

— Помню, бабушка, — прошептала Марина.

— Вот и умница, — улыбнулась стоявшая перед ней, будто живая, бабушка. — Помни, сначала выучиться, а Марьюшка уж подождет немного, да ей и ждать почти не придется.

— Все сделаю! — клятвенно пообещала девушка. А когда бабушка исчезла, будто не было ее, подняла глаза на неподвижно все это время сидевшего мужа. — Витя, ты слышал? Мы увидимся! Витя!

— Бабушка приходила? — улыбнулся ей Виктор. — Ее только женщины нашей семьи увидеть могут.

— Но я же не по крови… — удивилась девушка. — Как так?

— Тебя в семью приняли, солнце мое, — улыбался юноша, кружа радостно смеющуюся жену, которой стало вдруг легко-легко, по полянке. — Теперь уже неважно, кто ты по крови, ты наша.

— Я наша… Я твоя! — крепко-крепко обняла Виктора отчего-то очень счастливая Марина.

***

Правительству Великобритании было совсем невесело. Не весело было подписывать прошение об отставке под дулами автоматов с брезгливостью смотревших на них солдат, не весело было отправляться под арест, и совсем не весело было проходить унизительный врачебный осмотр, включая общение с психиатром. Военный переворот в Великобритании стал сюрпризом как для партнеров по НАТО, так и для магов Международной Конфедерации, ибо аппарировавший прямо во дворец представитель МКМ был нафарширован и частично нашинкован турельной установкой безо всяких разговоров. До магов начала постепенно доходить простая мысль, что с простецами придется все-таки договариваться. Причем по-людски, а не так, как маги привыкли.

Но принять какое-либо решение маги не успели. Не прошло и часа с того момента, как посланцы Волдеморта умылись кровью, как одинокий стратегический бомбардировщик сплюнул ракету, сразу же унесшуюся по указанным координатам. Фиксировавший сработку боеприпаса самолет предоставил фотографии в контрразведку, получив которые майор Уилкинс заперся в кабинете. Он пил виски и плакал, глядя на фотографию характерного гриба над тем местом, где находилось поместье рода Малфой. Чуть позже доставили фотографии работы стратегической авиации объёмно-детонирующими бомбами по поместьям Нотт, Поттер, Лестрейндж и некоторым другим. Уилкинс чувствовал, как его отпускает, казалось бы, въевшаяся в подкорку ненависть. Месть свершилась. На душе было так легко и радостно, как будто ему присвоили генерала. Он был отомщен, как и многие из тех, кого чистокровные снобы называли «грязнокровками».

Юфимия и Флимонт Поттер приняли огненное погребение вместе со всем поместьем, впрочем, им это было уже все равно. Не все равно было сгоравшим в жарком пламени волшебным портретам, ибо после объёмно-детонирующих бомб по поместьям прошлись и напалмом, чтобы, значит, наверняка. «Наверняка» получилось, оставив лишь пепел на месте поместий волшебной аристократии. Помнивший добро Виктор не вносил в списки поместья Лонгботтом, Боунс, а поместье Гринграсс попросила убрать из списка Марина, что-то хорошее помнившая о старшей девочке.

Малфой-манор был… В общем-то это слово полностью характеризовало то, что осталось после удара ядерным боеприпасом. Огромные температуры испарили всех, находившихся в поместье — и Волдеморта, и его свиту, и Ближний Круг, и осиротевших без вожака оборотней, и егерей. Просто спекшаяся в стекло земля и камни на месте роскошного особняка. Метки, разумеется, не пропали, но та часть души, что была в свободном полете, исчезла из мироздания. Оставшиеся крестражи могли быть использованы для создания нежити разной степени злобности, но вот управлять рабами они были, конечно же, неспособны.

Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор сидел, рассматривая пораженную проклятием конечность и не мог объяснить даже себе, зачем он надел кольцо, которое нужно было просто уничтожить. Теперь же проклятье медленно убивало Великого Светлого, и что с ним делать, ему было абсолютно непонятно. Оставалось только поступить по методу Тома — создать крестраж. Но для правильного крестража нужно было максимально болезненно убить мага, при этом второй маг, в котором будет находиться крестраж, должен был находиться рядом. При этом магглорожденные для ритуала не годились, минимум полукровки. Дамблдор хотел создать правильный, сильный крестраж, притянувший бы душу в момент смерти, а не те поделки, что создал Том, не знавший правильной процедуры.

Напуганные активностью Великобритании, маги обратились к своим правительствам, безусловно, знавшим об этих самых магах, теперь вопрос решался на уровне правительств, проводились консультации и с британцами, на контакт шедшими неохотно. Военные есть военные…

Присевший на скамейку, стоявшую у мемориала жертвам Первой Магической, майор Уилкинс говорил с погибшей девушкой. С той, что отвергла ухаживания, точнее, приставания Блэка… С той, что решила связать свою жизнь с ним, несмотря даже на то, что он был сквибом. Они познакомились случайно, на улице. Он помог удивительно красивой девушке со школьным сундуком, она удивилась тому, что он ее видит…

Ее и всю ее семью убили за неделю до свадьбы. До самого счастливого события в жизни двоих магглокровок. Проклятые Пожиратели вырезали семью, замучив каждого, включая маленьких детей. И тогда Уилкинс поклялся отомстить. Вот теперь месть свершилась, большая часть Пожирателей с их ублюдочным лордом сгорела в ядерном пламени. Теперь можно было жить, но вот зачем ему было жить теперь, майор, положивший всю свою жизнь на алтарь мести, не знал.

— Ты отомщена, Марлин, — произнес седой сквиб, не замечая текущих по лицу слез. — Ты отомщена, жизнь моя, — и фотография ядерного гриба над поместьем Малфой легла на холодный камень мемориала.

Глава 12

Часть 12

Сдав последний экзамен третьего курса, Марина загорелась мыслью устроиться на работу. Денег у молодой семьи было не так много: наменянные двадцать тысяч фунтов стали сорока тысячами марок, плюс «помощь по интеграции», от «помощи на обучение» молодая семья отказалась, так как это был практически кредит, хоть и беспроцентный, который потом еще нужно было возвращать, то же было верно и с социальной помощью, а вешать на себя такие вериги Марина не захотела, не захотел этого и Виктор, ибо, кто знает, как повернется… Итак, получив бумагу, удостоверявшую, что молодые люди закончили три курса профильного факультета, оба отправились устраиваться на «скорую помощь». Выбора в Тюбингене особо не было — или «мальтизеры», или «немецкий красный крест», голод персонала испытывавшие постоянно. На вертолет их, разумеется, не взяли бы, как и в экстренные врачи, но вот санитары-спасатели… Марина поражалась структуре экстренной медицины Германии — посменная работа у врачей, причем у самого врача отдельный транспорт, так как не везде нужна перевозка больных, не везде нужен и врач. Они устроились именно на перевозку, но так как Боки хотели работать именно вдвоем, то Виктору нужно было получить водительские права, чем он незамедлительно занялся, а пока их возил сменный водитель.

Получить права оказалось довольно легко для того, кто десять лет водил машину в прошлой жизни. Сдав экстерном теоретическую часть и отъездив положенные десять часов с инструктором, молодой человек получил права, с которыми радостно понесся на станцию. Отныне семья Бок ездила сама на красивой, с точки зрения Марины, машине. Платили им, по немецким меркам, немного, но хватало вполне, ибо по ресторанам молодые люди не ходили, да еще и учились… Постепенно расписание наладилось — утром университет, после обеда и вечером — работа, четыре-шесть часов, как студенты. На работе изученные чары действительно помогали. Учитывая их знания, в колдомедицинской части обоих обучали по ускоренной индивидуальной программе, что мгновенно заняло все свободное время семьи. Они знали, почему спешат…

— Бабушка сказала, что мы должны выучиться, — рассказала детали визита Марина. — И только потом ехать, значит, нужно поскорее выучиться, правильно?

— Правильно, сокровище мое, — произнес улыбавшийся ей Виктор. — Выучимся и поедем, бабушка просто так ничего никогда не говорила.

Четвертый курс предполагал практику в различных отделениях клиники, но молодые «скорачи» в ней уже примелькались, поэтому начальство спокойно смотрело на обоих, нагрузив почти как врачей, но вот ни Виктор, ни Марина не роптали, ибо практика лишней просто не бывает. Правда, иногда юные Боки забывали про разницу во времени, выдавая за истину то, что еще было мало известно, например, те же редкие болезни.

— Сестра, запишите: муковисцидоз, — спокойно произнес Виктор, прочтя результаты сделанного по его настоянию химического анализа пота ребенка. — Диета… Лечение… Ну что вы так смотрите? Муковисцидоз — это не приговор, будет делать, что говорим, будет жить.

— Да, доктор, — почти рефлекторно ответила много повидавшая в этом отделении сестра и знавшая, что эм-вэ — это почти приговор, но студент был так уверен… И девочка пошла на поправку.

— Отдельные ленивые коллеги стесняются описать свои находки и выводы в статье, — высказался на утреннем совещании глава отделения. — Надо им помочь!

— Это студенты? — улыбнулся кто-то из докторов. — Им просто некогда, учеба, специальные курсы, работа… Надо помочь молодым дарованиям.

Медицинское сообщество увидело статьи за подписью Виктора и Марины Бок, конечно же, и главы отделения на несколько лет раньше, чем в прошлой жизни, а это, в свою очередь, означало спасенные жизни. Колдомедицина основывалась на обычной, но имела свои нюансы, к нюансам относилось снятие проклятий, выведение зелий и ритуалы защиты колдомедика.

— Целитель дает клятву, суть которой сводится к «не навреди», — объяснил студентам лектор. — И это правильная клятва, но именно она делает целителя беззащитным, согласны?

— Да, пациенты бывают разные, — кивнула Марина, знавшая это, как никто другой. — И зачастую очень сложно…

— А маги могут целителя «в благодарность» и убить, и проклясть, — продолжил лектор.

— Именно поэтому мы и не хотели, — пробормотал Виктор, приобняв супругу. — Жить-то хочется.

— Поэтому целители мира разработали ритуал, могущий защитить самого целителя от направленного действия, — проговорил старый профессор. — Как показывает опыт, абсолютной защиты быть не может, но вот прямое причинение вреда становится невозможным. Мы рассмотрим этот ритуал на последующих лекциях.

***

Факт того, что «грязные магглы» уничтожили манор да убили не только Лорда, но и маму с папой, стал для Драко Люциуса Малфоя непереносимым ударом. К счастью, его крестный Северус Снейп поступил, в отличие от официально покойного Сириуса Блэка, честно — забрал юношу, став его официальным опекуном, чем заслужил уважение в глазах старых семей. Точнее, их остатков, ибо часть семей немедленно покинула ставшую такой страшной Великобританию, а остальные собирались покинуть в течение ближайших месяцев. Страшный гриб над поместьем Малфой напугал уважаемых магов до мокрых панталон.

Пожелавший по привычке взбрыкнуть Драко Малфой получил очень неожиданный результат своих капризов, настолько неожиданный, что следующую неделю испытывал трудности с сидением…

— Я все папе расскажу! — размазывая слезы по лицу, не подумавши брякнул юный наследник.

— Практикуешь некромантию? — поднял бровь Северус Снейп, после чего кивнул на трость, закончив разговор: — Судя по всему, вы с ней на ближайшие полгода станете близкими друзьями.

Но даже не порка стала сильным ударом по гордости Малфоя, а то, что крестный не потрудился наложить заглушающие на дверь, в результате крики и обещания юноши слышали все, кто был в это время в коридорах подземелья да гостиной факультета. На юношу смотрели с брезгливостью, даже девочки, что сильно подорвало его веру в себя, но жаловаться было некому. От крестного за жалобы ожидала порка, а больше у юного Малфоя не было никого. Сквайры мгновенно забыли о юноше, друзей у Драко не было, зато врагов сотворил он себе за шесть лет предостаточно.

Многие на факультете Слизерин в одночасье стали сиротами, которых, впрочем, довольно быстро разобрали родственники. Было ли это развитие событий лучше, чем прошлое, или нет, заваривших эту кашу Виктора Бок и Фреда Уилкинса совершенно не интересовало. Первый хотел защитить любимую и выжить, а второй просто-напросто хотел мести.

На совещании глав генеральных штабов стран НАТО англичанам намекнули про мир магии. Потом еще раз намекнули, затем отбросили политесы и рассказали прямо, без обиняков и намеков. Генералы Великобритании сначала не верили, потом им показали видеозаписи, на что те отреагировали ожидаемо — предложив уничтожить магов.

— Маги могут преподнести сюрпризы, — объяснили твердолобым британским генералам. — И вполне способны нас уничтожить, как и мы их, впрочем.

— Да что они могут! — глава генштаба вооруженных сил Британии, сам того не зная, повторил слова покойного Волдеморта.

— Мгновенно распространяющиеся вирусы, болезни, от которых нет лекарств, выжигание городов пламенем с температурой горения под миллион градусов, — спокойно перечислял консультант, и генерал чувствовал, как волосы на его голове поднимаются дыбом. — Ситуация аналогична ситуации с Россией — мы не воюем с ними не потому, что слабее, а потому, что уничтожать жизнь на Земле в наши планы не входит. А у русских тормозов нет, о чем знают все здесь присутствующие. Поэтому мы рекомендуем Великобритании пойти на переговоры с магами, восстановив то, что те называют Статутом Секретности.

— Хорошо, — с этих слов начался переговорный процесс между достаточно напуганными эмиссарами МКМ и военной машиной Великобритании. Интересы английских магов никто учитывать не собирался.

Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, время которого утекало со скоростью воды рейнского водопада, решился на создание крестража. Так как из всех возможных кандидатов остались только Уизли, то, чтобы использовать их детей, для начала надо было устранить старших. В ритуале создания крестража называвший себя Великим маг решил перестраховаться, умертвив близнецов и, оставив про запас младшую девочку, влить крестраж в младшего сына. Понимая, что это жуткая темная магия, Альбус тем не менее хотел жить, считая себя более приоритетным, нежели все Уизли вместе взятые. При этом он, правда, позабыл о старших сыновьях…

Молли и Артур Уизли, отправившиеся за какой-то секретной надобностью в Министерство, из камина не вышли, но так как их стрелки от семейного артефакта отпали, то с этого момента старшие Уизли считались мертвыми. Умер, официально от сердечного приступа, Персиваль Уизли, а младшие оказались в каком-то подземелье раздетыми, связанными и без палочек. Старшие братья о происходившем не знали, им еще предстояло узнать о том, что семья уничтожена, но…

Дамблдор, тряся стариной, рассчитывал ритуал создания, однако с латынью у старика все было не очень хорошо, и некоторые моменты он просто пропустил, не заметив. Столетний старик планировал убийство подростков, никто ему не мог помешать, ибо было просто некому. В то, что светлый волшебник может пойти ради сохранения своей жизни на чернейшую магию, вряд ли кто-нибудь мог поверить. А пока Уизли плакали в подземелье, предчувствуя свою гибель, мир медленно менялся.

Глава 13

Часть 13

— Далеко не всем магам нужны концентраторы, — эту лекцию вел сам герр Зигфрид. — Если концентратор необходим, то мы считаем, что для этой цели лучше использовать кольцо.

— Простите, декан, — подняла руку Марина, обращая на себя внимание мужчины. — А как определить, нужен ли концентратор?

— Очень правильный вопрос, — заметил декан факультета колдомедицины. — Для этого мы используем так называемый круг Рубенса, на сегодняшнем занятии вы все пройдете через определение силы дара, чтобы, во-первых, определить ваши возможности, а во-вторых, подобрать концентратор, если он необходим.

Декан взмахнул рукой и на полу большой аудитории мертвенным зеленоватым светом засиял не очень большой ритуальный круг, диаметром навскидку с метр. Декан начал вызывать студентов по одному ему известному принципу, показывая на круг. Студент становился в круг, и по взмаху декана начинался быстрый ритуал — изменение цвета, какие-то цифры, ложившиеся на лист бумаги, и студент отправлялся на место. Семью Бок вызвали последними.

— Иногда бывает так, что целители могут работать только в паре, — известил аудиторию декан. — Чаще всего это происходит в случае так называемого «предназначения», о котором вы уже знаете из курса своих школ, а кто не знает, тот вполне способен найти библиотеку, а, также, в случае магического супружества, что мы и имеем в случае семьи Бок. Попробуем продемонстрировать, что будет, если это не учесть.

Приглашенная в круг Марина растерянно оглянулась на Виктора, но тот только кивнул девушке, понимая, для чего это сделано. Декан махнул рукой, но круг остался мертвым, демонстрируя тем самым ошибку в проведении ритуала, и лишь когда к Марине шагнул Виктор, круг без команды засиял чистым белым светом, заставив декана крякнуть от удивления. Он, конечно, предполагал, что прошедшие через смерть подростки (ибо в отличие от других профессоров, истинный возраст семьи Бок для герра Зигфрида тайной не являлся) сильны, но вот что настолько…

— Вам двоим концентраторы не нужны, — известил молодую семью декан. — А нужны дополнительные занятия со мной, пока вы университет не разнесли, — это заявление заставило девушку смутиться, а остальных студентов беззлобно рассмеяться. В университете не было соперничества, особенно на колдомедицинском факультете, ибо так воспитывали молодых колдомедиков: «медицинское братство». Здесь это были не просто слова, а сама суть.

Чуть позже, уже уча концентрировать магию сначала пальцем, а потом и рукой, герр Зигфрид объяснял, что с людьми такой силы ему раньше встречаться не приходилось, кроме, может быть, Фламеля, но эта сила может легко уйти, если сделать что-то противное самой сути магии. Литературы значительно прибавилось, отчего Виктор с Мариной стали уставать намного сильнее, но все также шли к знаниям.

— Надо отдохнуть хоть денек, — безапелляционно заявил Виктор, когда начались каникулы. Он переговорил с начальством на работе, и, получив неделю отдыха, супруги усвистали в Швейцарию — кататься на лыжах, вкушать привычные в предыдущей жизни блюда и радоваться жизни в гостиничном номере.

— Отдохнуть действительно надо было, — счастливо улыбаясь, согласилась с мужем отдохнувшая девушка. Разучив чары предохранения, молодые люди гораздо больше времени уделяли друг другу, ощущая счастье и гармонию еще и от физического единения.

Неделя пролетела, как дым, почти и незаметно, но значительно отдохнувшие Марина и Виктор радовали профессоров обоих факультетов. Практика была зачтена с отличными рекомендациями, что подтверждали и научные статьи супругов. Теоретическую часть четвертого и пятого курсов молодые люди также пытались сдать экстерном, что было бы значительно тяжелее, если бы не зелья. Зелья же помогали и с обучением колдомедицине, ну и, конечно, работа.

— Двадцать седьмая, вызов в Зигмаринген, ребенок со странными симптомами в школе, — удивительно четко проговорила рация, заставив Виктора напрячься. — Доктор выехал, двигайте и вы.

— Поехали, родная, — улыбнулся юноша, заводя двигатель и включая проблесковые маячки. Под вой сирены машина двигалась по сложным серпантинам приальпья, требуя от водителя внимания и сосредоточенности, даже несмотря на то, что дороги были очищены от снега.

— Осторожно, — привлекла внимание мужа Марина, концентрированным импульсом сдвигая с дороги выскочившего на проезжую часть оленя. — Родственники пожаловали, — хихикнула она.

— Это из снов? — спросил Виктор, кивнув в благодарность. — Или из-за того, что Джеймс Поттер в анимагической форме был оленем?

— Если верить снам, то в той жизни мы с тобой оба были оленями, — вздохнула Марина, погладив лежащую на рычаге коробки передач руку мужа. — Хорошо хоть в этой — нет.

— Да, это хорошо, — кивнул муж, въезжая в город, игнорируя светофоры. Еще минут пять, и машина остановилась у небольшого двухэтажного здания начальной школы. Судя по всему, врача еще не было, поэтому, подхватив укладку и оставив машину мигать аварийными огнями, двое отправились в здание. Пациент ждал их в холле. Что странного усмотрели в носовом кровотечении, Марина сходу не поняла, но увидев, как напрягся муж, она тайком наложила диагностические чары, а Виктор уже выдернул рацию из кармана, докладывая доктору, который все еще был в пути, свои наблюдения.

— Двадцать седьмая, вам дано разрешение транспортировать пациента в клинику,[1] — ожила рация на бедре Марины. — Удачи вам.

Теперь надо было действовать быстро, ибо незаметный, вроде бы, симптом означал очень серьезные проблемы с сердцем малыша. Марина поражалась тому, как Виктор умеет замечать эти мелкие, почти незаметные симптомы, а вот ей нужно было время, что в той, что в этой жизни.[2] Машина перевозки, завывая сиреной, отправилась в путь по кратчайшему пути. Виктор расчищал путь не только сиреной, но и магией, надеясь успеть.

***

Статус-кво по отношению к магам был установлен достаточно быстро. После соответствующей информационной подготовки было снято военное положение, и сейчас генералы торговались с сильно обиженной на них Ее Величеством. На самом деле наблюдалась ситуация, аналогичная пату в шахматах. Держать Королеву в клинике было плохой идеей, с другой стороны, Величество опасалась, что личность Королевы могут и сменить. То есть шла торговля.

С магической Британией разбирались намного жестче. Разогнав Министерство, то есть уволив абсолютно всех, включая Отдел Тайн, эмиссары Международной Конфедерации Магов и МАКУСА, получившие карт-бланш, пытались создать руководящие структуры с нуля. Пожалуй, прямое вмешательство МКМ и решило окончательно ситуацию в стране. Боунсы, Гринграссы, и многие другие немедленно покинули Магическую Британию, оставив в ней лишь пару замшелых пней в Совете Лордов, да внушительное число магглорожденных, которые неожиданно для самих себя оказались в большинстве. Спустя неделю находящийся в постоянной осаде факультет Салазара почти в полном составе отмигрировал в Дурмстранг, правда, радости им это не добавило, ибо воспитание в болгарской школе зачастую превосходило по жесткости традиционное английское.

Драко Люциус Малфой огребал теперь не только от опекуна, которого уже откровенно боялся, но и от старост курса, причем руководившая девушками и абсолютно запугавшая англичанок староста[3] не смущалась спустить штаны с не понимающего с первого раза студента прямо перед всем факультетом. Жизнь отныне казалась юноше абсолютно беспросветной, но перевоспитывался он с трудом, отмечая своей задницей каждый этап этого самого перевоспитания.

Магглорожденные в Британии начали устанавливать свои законы и правила, активно сотрудничая с соответствующими органами простецов, отчего приводили эмиссаров МКМ в состояние шока, страшно веселя при этом американцев. Хогвартс, потерявший половину профессоров, менялся, мелко дрожа из-за вращающихся в гробницах Основателей, по мнению Аргуса Филча, получившего право наказывать мальчиков так, как считал нужным. Магглокровки считали абсолютно нормальными некоторые виды наказаний, позабыв о том, как это больно и унизительно, но менять что-то было уже поздно. Из Магической Британии потянулись даже те, кто не хотел уезжать ни за что.

Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор в этих процессах участия не принимал, рассчитывая ритуал создания крестража, а потом, и перерождения, а Минерве МакГонагалл просто пригрозили Азкабаном, отчего возмущенная женщина удалилась к родне, в Шотландию. Наконец ритуал был рассчитан, но чувствовавший себя не очень хорошо из-за съедавшего его проклятья Альбус решил провести его прямо там, где содержались пленники.

Увидев, что делает сам Дамблдор, вместо того чтобы освободить их, близнецы Уизли взвыли. Они предчувствовали свою мучительную смерть, ведь Пожиратель в оборотке, а кто же это еще мог быть? Точно же не Дамблдор, только пожиратель. Так вот, этот Пожиратель улыбался так, что описались все присутствующие, правда, это их не спасло. Фред пытался кричать, звать на помощь, взывать к Альбусу, но стены были глухи, а ритуал уже начинался. Широко раскрытыми глазами смотрела на все это действие Джиневра Уизли, находился в обмороке Рональд.

Первый разрез лег на тело Джорджа, вызвав его дикий крик, переходящий в вой. Ритуал держал каждую жертву в сознании до конца, до самого конца, поэтому медленно сходившая с ума Джинни только плакала, а вот Рон, обнаружив в кармане обломок палочки, решил остановить маскировавшегося под Дамблдора Пожирателя. То ли удача, то ли выжегший Рональда полностью магический выброс убил Альбуса Дамблдора, перенеся его душу и сознание в тело одного из присутствовавших.

По условиям ритуала, убивший заклинателя не мог быть приемником для его тела, поэтому сквиб Рональд Уизли в Дамблдоры не годился, зато годилась Джинни, сознание которой Великий Светлый поглотить не смог, в основном потому, что не знал, как это делается. Почти сошедшая с ума Джинни приняла бой с Дамблдором внутри себя. Что, впрочем, могло затянуться. Двоим подросткам еще предстояло выйти наружу прямо в том виде, в каком они были, и, закономерно, оказаться в лондонской психиатрической клинике.

Отметив смерть ученика, Николас Фламель сплюнул, извещая об этом Международную Конфедерацию, а Дамблдор боролся с сознанием почти сумасшедшей девочки, желавшей уничтожить его, в чем ей помогала магия. Кроме того, осознание того, что его угораздило переродиться в девочке, сильно угнетало бывшего Великого мага. А лондонская психиатрическая клиника славу имела сложную, и вполне созревшая девочка-подросток, которую никто не ищет…

Мир изменился, и в этом его воплощении смертей оказалось намного, намного меньше. Впрочем, семью Бок это совершенно не трогало, ведь у них были они сами, цель в жизни и призвание. Несмотря на это, встречи с прошлым полностью избежать не удалось.

Санитарные работники перевозной машины крайне редко имеют право принимать это решение самостоятельно. От опыта и знаний это не зависит, тут, скорее, скорость принятия решений, а она у каждого индивидуальна. Несмотря на то, что канон этого, на деле, не утверждал, но в этой реальности в Дурмстранге учатся и девушки. Суровые такие девушки, умеющие ходить строем.

Глава 14

Часть 14

Дни шли за днями, лекции, экзамены, зачеты, практика, работа — все это затягивало молодую семью в сплошной водоворот. Упокоились в мусорном контейнере ненужные молодым людям сломанные палочки, постепенно забылось произошедшее с ними в Британии, рефлексировать было просто некогда — они уходили из своей квартиры утром и возвращались поздно ночью, крутясь в выбранном ими самими бешенном ритме.

— Давай на выходных поедем в Чернолесье? — взмолилась Марина, зарплата позволила купить подержанный фольксваген «Гольф», даря молодым людям очень важную в Германии мобильность.

— Давай поедем, — согласился тоже очень уставший от ежедневного бега за результатом Виктор. — Иди ко мне, сокровище мое, я тебя люблю, ты знаешь это?

— Знаю, но готова слушать бесконечно, — ответила мужу удобно разлегшаяся на нем девушка, в Тюбингене занималось утро, надо было вставать, одеваться, умываться и топать в университет, чего сегодня почему-то очень не хотелось. Хотелось лежать и ничего не делать.

— Устали мы с тобой, — понял юноша, глядя на календарь, до каникул оставалась неделя, но сил уже не было никаких. — Как бы не сломаться в таком-то ритме.

— Эх, так бы и профилонила Универ, но есть такое слово «надо», — грустно заметила Марина, вставая рядом с кроватью и сладко потягиваясь. Глядя на супругу, Виктор почувствовал, что если он хочет сегодня куда-то попасть, то ему необходим холодный душ. А девушка, коварно улыбнувшись, убежала в душевую.

К счастью, профессора также видели, что юные таланты устали, поэтому мучить их сегодня не стали, отпустив с занятий. Можно было часа три еще поспать и двигать на работу. Персонала в экстренной медицине не хватало всегда и, как Марина выразилась, «профилонить» еще и работу было совершенно невозможно. Оставалось дотянуть до каникул и умотать куда-нибудь в недельный отпуск. Дом для отпуска был уже зарезервирован, он стоял почти там же, где в прошлой жизни улыбалась мама Эльза и бабушка Марья. Почему-то от воспоминаний о прошлой жизни Марине хотелось плакать, но девушка держалась, запретив себе об этом думать.

— Вот выучимся, — задумчиво произнес Виктор. — И организуем колдоскорую…

— Ага, — немедленно согласилась Марина. — На метлах. Отдыхать тебе надо, барин, — по-русски заявила девушка. — Да и мне тоже, а то мысли у нас…

— Да, отдыхать надо, — улыбнулся юноша, переодеваясь в костюм сотрудника спасательной службы. — Давай, одевайся и поехали на работу, а завтра двинем в Чернолесье, я мясо замариновал, а мангал мы в русском магазине купили, помнишь?

— Ура! — запрыгала радостная девушка. — Шашлыки! — это блюдо она любила, хотя по-настоящему девушка распробовала их только у семьи Бок.

Серый фольксваген припарковался на служебной парковке, из него вышли двое самых молодых сотрудников, отправившись отмечаться у диспетчера. Хелен в данный момент не знала, что ей предпринять — у нее не было свободных экипажей, а машина нужна была срочно, еще и довольно далеко, да так, что врач туда ехать отказался, а вертолет просто не сядет. Увидев семью Бок, женщина обрадовалась молодым будущим врачам так, что Марине захотелось убежать.

— Бок! Спасите! — вскричала диспетчер. — Никого нет, а доктор в такую даль ехать не готов.

— Имеет право,[1] — согласился Виктор и подошел к карте. — Показывайте.

— Вот здесь, — ткнула пальцем женщина. — Сообщают, что подросток женского пола, судороги, о себе ничего рассказать не может, только плачет. Да еще и никто не понимает, как она там оказалась.

— Интересно, — согласилась Марина. — Даже очень, но мы там не пройдем даже теоретически, — дорогу до точки девушка представляла себе отлично.

— Тридцатую дашь? — перешел на «ты» Виктор, просчитывая варианты. Полноприводной микроавтобус вполне мог пройти по сложному перевалу, ну и магия поможет, конечно.

— Я бы и вертолет дала, но на нем… — диспетчер вздохнула и протянула ключи юноше. — Два выходных от меня лично!

— Очень достойная награда, — согласился Виктор, подхватывая любимую жену под руку. Пока супруга усаживалась в машину повышенной проходимости, юноша прихватил свою укладку, к которой привык, и присоединился к любимой жене. Через минуту завывающая сиреной машина покидала двор-гараж экстренной службы, а диспетчер связывалась с полицией, чтобы максимально облегчить дорогу ничего не боящимся медикам. Хелен искренне уважала обоих, за их вежливость, знания и готовность помочь, вот как сейчас.

***

— Муж, а почему вертолет не подходит? — поинтересовалась Марина, пока они неслись по скоростному шоссе.

— Не сядет он там, роза ветров очень сложная, — ответил идущий под двести юноша. — Герхард бы сел, но таких, как Герхард — очень немного. А нам полиция трассу почистила, спасибо Хелен.

— Видимо, действительно что-то сложное, — заметила девушка. — Раз по канатке не решились спускать.

— Да скорее всего, просто испугались судорог, — Виктор выключил сирену, оставив только маячки, чтобы не спровоцировать лавину или обвал — горы ошибок не прощают. — Сейчас доедем — узнаем.

— Эх, серпантины, — с отчетливым щелчком переднеприводная машина стала полноприводной. — Знаешь, любимый, иногда страшно, но как это все-таки красиво.

— Вот ты и стала настоящей швабкой, — хмыкнул юноша, сбрасывая скорость перед очередным витком дороги. По сложным серпантинам машина карабкалась вверх, уже пройдя отметку тысячу метров.

— Швабка — не швабра, — заметила ему Марина, держась обеими руками за поручень. — Кстати, если девочка с эпилепсией, то высота спровоцировать могла. Возраст ее мы не спросили?

— Возраст ее не доложили паникующие местные жители, — отчетливо хихикнул Виктор.

— Поворот не проскочи, — посоветовала супруга. Автомобиль с ревом и скрипом входил в очередной поворот. Немецкий Красный Крест спешил, как мог, в горах он мог не быстро, конечно… Но мог. Спустя еще полчаса насквозь мокрый от пота Виктор выводил машину на улочку затерянной в горах деревни, привлекая внимание сиянием маячков. К машине сразу же подбежали люди, руками указывая направление.

На скамейке лежала смутно знакомая девушка, глядевшая в темнеющее небо глазами, полными слез. Навскидку лет четырнадцати-пятнадцати, как определил Виктор и подтвердила чарами Марина, очень легко одетая девушка не реагировала ни на что. Почему ее не решились передвигать, Марина поняла, увидев в каком она состоянии. Не выдвигая носилки полностью, Виктор перенес неизвестную в машину, укладывая на лежанку. Фрау Бок рванулась к девушке, распахивая то, что на ней было надето. А вот надета на неизвестной была только узнаваемая английская мантия и больше совершенно ничего.

— Не поняла, — удивилась Марина, подзывая мужа. Девушку она откуда-то знала, только не помнила, откуда именно, но быстро обследовав, поняла, что ее не насиловали и не били.

— Луна Лавгуд, — вспомнил свои сны Виктор. — У нее мать умерла прямо на глазах, насколько я помню, а отец был жив довольно долго. Интересно, что она делает голой в труднодоступном месте?

— Давай ее в колдоклинику доставим, — предложила супруга, накрывая Луну специальной простыней. — Только я ее еще раз посмотрю на всякий случай чарами, хорошо?

— Конечно, посмотри, — согласился юноша, отправляясь к водительскому месту. Рыкнув напоследок сиреной, автомобиль двинулся в обратный путь. Предстояло два часа двигаться по серпантинам в условиях вечернего времени, что добавляло, конечно, адреналина водителю. Марина, в свою очередь, тяжело вздыхала, прочтя результаты диагностики. Отклик был как от сильного эмоционального стресса, плюс присутствовали следы пыточных, что было совсем нехорошо. Нужно было вывести фрау Лавгуд из ее текущего состояния, желательно, еще выяснить, что произошло, да направить к правильному специалисту. А девушка была почти в кататонии, насколько могла судить Марина, что создавало определенные трудности в лечении.

Через час Луна пришла в себя. Ничего не понимающим взглядом оглядев салон машины, девушка закрыла глаза и отчаянно зарыдала, повторяя «нет!», «не надо!» и о чем-то прося. Притомившаяся Марина подошла поближе, отвлекая Луну от процесса слезоразлива слабым направленным, чтобы не повредить электронике, Эннервейтом, отчего девушка широко раскрыла глаза, и замерла, узнав Марину.

— Гермиона? — пораженно спросила Луна. — Но ты же умерла вместе с Гарри.

— Муж! — позвала Марина Виктора, — тут говорят, мы умерли.

— Умерли, конечно, — согласился юноша, не отрываясь от дороги. — Ну и что?

— Правду про Поттеров говорят, — прошептала Луна. — Смерть для них не конец…

— Что с тобой случилось? — поинтересовалась Марина, удивленная новостями.

— Когда в Британии все… ну… папа сказал, что я не… — очень непонятно начала объяснять девушка, снова разрыдавшись. — Он стал другой… и… а потом… и бух!

— Ничего не поняла, — призналась почти доктор Бок, обняв девушку. — Ладно, потом разберемся.

Потом разобраться не получилось, стоило доехать до больницы, как предчувствовавшая одиночество Луна внезапно утратила речь, но при этом смотрела так обреченно, что Марина оглянулась на Виктора. Юноша прочитал заключение колдомедика, тяжело вздохнул и увез Луну к ним домой. Оставлять ее в клинике было бессмысленно, а просто выкинуть из головы не позволило воспитание бабушки Марьи.

Действительно, имеет право, если дорога опасная

Глава 15

Часть 15

Поездку в Чернолесье решили отложить, наложив на мариновавшееся мясо чары стазиса, Луна сейчас была важнее. Но девушка не двигалась и совсем не говорила, что создавало определенные проблемы, в основном в диагностике. Что с ней произошло, установить не удалось, и медицинские, и колдомедицинские методы были бессильны. Промучившись весь выходной, в понедельник Виктор обратился к декану колдомедицинского факультета.

— Говорите, резко прекратила говорить? — задумчиво произнес декан. — Ну пойдем, посмотрим, — Луна находилась в отделении колдоклиники, с ней сидела Марина, потому что девушка немедленно начинала плакать, стоило только фрау Бок отойти, даже в туалет. Герр Зигфрид взглянул в глаза молчаливо лежащей Луны.

— Так, молодые люди, — задумчиво проговорил декан. — Что я могу вам сказать… Отца девочки убили на ее глазах, а саму ее пытали, пытаясь заставить принести клятву… Специфическую клятву, я бы сказал, рабскую. Адрес борделя я выяснил, и им займется интерпол, а вот с девочкой все непросто…

— Что вы имеете в виду? — от таких новостей Марине стало холодно, и будто почувствовавший это Виктор немедленно обнял жену.

— Она откатилась в развитии, забыв, что большая, — объяснил герр Зигфрид. — У магов такое бывает, очень редко, но бывает. Поэтому она сейчас просто не умеет говорить, как и управляться с таким большим для нее телом.

— Как мы можем ей помочь? — поинтересовался Виктор, переглянувшись с, похоже, все понявшей супругой.

— Можно провести ритуал, который приведет ее тело в соответствие с разумом, — объяснил герр Зигфрид. — Либо оставить в клинике, где ее погрузят в стазис, пока разум не догонит тело. Это сравнимо с поражением Горгоны — разум медленно взрослеет, а тело не двигается.

— Жестоко… — проговорил юноша, будто бы в задумчивости, а перед его глазами стояла бабушка Марья: «плохо, когда совсем один». — А если привести тело в соответствие с разумом, чем это ей грозит?

— Ей — детством, но вот нюанс таких ритуалов в том, что у нее должны быть родители, поэтому сначала надо найти магов, которые согласятся взять девочку, — рассказал декан факультета колдомедицины. Это была не только правда, это была и проверка этих молодых людей, если они сейчас примут правильное, по мнению герра Зигфрида, решение, то он лично откроет им все двери, ибо целитель — это не только знания, но и душа.

— Считайте, что нашли, — произнесла Марина, перед внутренним взглядом которой улыбалась бабушка Марья. — Когда можно будет провести ритуал, и как оформить документы простецов?

— Пойдемте, — герр Зигфрид был рад не ошибиться в своих юных дарованиях. Луна взлетела над кроватью и отправилась вслед за Мариной и поддержавшим ее решение Виктором. Они просто не могли поступить иначе, поэтому Марина готовила себя к обретению дочери, а Виктор просто улыбался. Искренне считавший, что дети — это чудо, он понимал, насколько осложнится их жизнь с появлением дочери, но принимал этот факт, потому что ребенок есть ребенок.

Лились слова древнего ритуала, менялась Луна, на глазах становясь меньше, меняя свои черты лица, тело и взгляд. Почти потерявшая себя девочка обрела семью, полностью утратив память о страшной прошлой жизни, такова была особенность ритуала, относившегося к запрещенным в Британии областям. К счастью, в Германии знания предпочитали приумножать, а не уничтожать. Поэтому спустя час на руках Марины Бок радостно улыбалась еще не умеющая разговаривать восьмимесячная Мария Бок, именно такое имя оказалось у малышки после ритуала.

— Кажется, у нас будет семейная традиция, называть девочек на букву «М», — рассмеялся узнавший это Виктор. — Пойдем домой.

— Пойдем, любимый, — прижала к себе доченьку Марина. Она понимала, что теперь их жизнь осложнится, но о принятом решении не жалела.

— Няню надо будет подыскать, — заметил юноша, взяв у жены потянувшегося к нему ребенка. — И пересмотреть нашу загрузку, потому что нас стало больше. Счастливо улыбалась сидевшая на руках папы девочка, из памяти которой исчезло все плохое, а хорошее иногда приходило в снах, радуя малышку.

— Все будет хорошо, — улыбнулась Марина, задумавшись. — Так, в супермаркет заверни, надо хоть трусиков купить, памперсы опять же, и каши специальные.

— Все, включилась мама, — улыбнулся Виктор. — И кресло взамен трансфигурированного.

— И кроватку, — прошептала девушка, гладившая сидящую в специальном детском кресле девочку.

Фольксваген «Гольф» парковался у большого супермаркета с большой красной буквой «К»[1] на логотипе, купить действительно предстояло очень многое. Хорошо хоть с документами им помогли, что очень выручило в получении «детских денег», которые получали все родители в Германии, хоть и немного, но копеечка к копеечке… Семья Бок стала больше, где-то улыбалась бабушка Марья, ждала маму, папу, а теперь еще и сестричку Марья-младшая… Все должно было случиться правильно.

***

Как Луна Лавгуд попала в самый страшный бордель Европы, так и осталось тайной для семьи Бок, впрочем, магический Интерпол этим тоже не интересовался, накрыв этот бардак так, что сбежать не успел никто. Обнаружившиеся там несовершеннолетние англичанки были переданы оставшимся в живых родственникам, а все обнаруженные взрослые — казнены.

Джинни Уизли в какой-то момент устала от борьбы, также как и от картин своей памяти, да и от того, что с ней делали санитары, поэтому вложила в свой последний удар по Дамблдору все свои оставшиеся силы. Мощный взрыв сотряс лондонскую психиатрическую клинику, но почти сломленная девушка не погибла. Каким-то чудом она оказалась в заповеднике, где работал ее брат.

— Чине ешть?[2] — спросила Джинни какая-то женщина, совсем не ожидавшая увидеть сильно избитую и полностью обнаженную рыжую девушку на дороге вблизи заповедника.

С этого момента началась новая жизнь Джинни. Брат ее, разумеется, узнал, но вот заявлять об этом не спешил, он, пожалуй, просто испугался, впрочем, кто этих Уизли знает, а Джинни просто его не узнала, она не говорила, всего боялась, поэтому ее взяла к себе та добрая женщина, что нашла на дороге. Румынка по имени Мирабела, конечно же, заметила семейное сходство, но решила: «Бог ему судья», принявшись отогревать девушку, совсем непохожую на взрослую. Постепенно Джинни заговорила, при этом заговорила по-румынски.

— Мама Мира, — так девушка называла не возражавшую против этого женщину. — Я больше не могу магичить, да?

— Да, доченька, — новая мама ничего не скрывала от своей обретенной дочки. — Но разве же магия — это главное?

— А что главное? — спросила девушка.

— Главное — это семья, — поцеловала ее мама Мира, обнимая свое солнышко. Все плохое в жизни Джинни закончилось, а вот в посмертии Дамблдора только начиналось. Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор стал призраком. Призраком, намертво привязанным последним выбросом уже бывшей Уизли к лондонской психиатрической клинике. То есть обрел свою вечную жизнь в наиболее подходящем для него месте.

Обо всем этом семья Бок, разумеется, не знала, у них хватало забот — восьмимесячное дитя требовало внимания, еще был университет, работа, поэтому чуть сбавившие темп обучения Марина и Виктор уделяли все свое свободное время доченьке. Вот прошел месяц в делах и заботах, позволив им отправиться все-таки в Чернолесье. Снятые чары стазиса показали, что мясо отлично сохранилось, промариновавшись, отчего Виктор заулыбался. Доченька издавала радостные звуки в своем кресле, Марина предвкушала, а папа семейства вел машину.

Пока Виктор занимался мангалом на той самой полянке, Марина играла с Машенькой, что девочке, конечно же, очень нравилось. Момент, когда на полянке появилась бабушка Марья, Марина за игрой пропустила, зато не пропустила самая юная Бок. Она вытянула ручки к бабушке, будто зовя ее, и тогда Марина обернулась, сразу же заулыбавшись.

— Вы все правильно сделали, внучата, — произнесла бабушка Марья. — Будет у Марьюшки сестричка, совсем немного потерпеть осталось, сдюжите?

— Сдюжим, — солнечно улыбнулась Марина, желая обнять бабушку, но понимая, что это только образ. — Мы ради Марьюшки все сдюжим…

— Эх, внучата, — вздохнула бабушка. — Многое вам выпало, ну да по делам и награда. Помните, мы вас ждем, а сейчас иди, у мужа твоего уже мясо поспело. — С этими словами бабушка исчезла. На мгновение стало грустно, но потом Марина повеселела, подхватив ребенка на руки и отправляясь к мужу.

— Бабушка сказала, совсем немного потерпеть осталось, — улыбнулась девушка любимому супругу, протягивавшему ей шампур с одуряюще пахнущим мясом.

— Раз бабушка сказала, значит, потерпим, — обнял своих любимых Виктор. — Бабушка просто так не скажет.

Кауфланд — немецкая сеть магазинов, сейчас, правда, уже не только немецкая Ты кто? (рум)

Глава 16

Часть 16

Маша росла и развивалась нормально, поэтому Марина принялась приучать доченьку к горшку, то есть проситься на горшок, а не грустно сидеть на нем, не понимая, что хочет мама. Виктору за процессом и в первой-то жизни было очень интересно наблюдать, а сейчас и подавно. Быстрее, чем проситься на горшок, Машенька научилась издавать осмысленные звуки. Первым словом девочки стало немецкое «шатц»[1], хотя у малышки получилось только «сац», но обнятая ею мама поняла.

Счастливые родители устроили ребенку праздник, отчего Машенька уже охотнее перебирала звуки, чтобы порадовать этих самых родителей. Как только малышке исполнилось полтора года, для нее открыл свои двери детский сад, куда ее утром отвозил папа, забирая в четыре. Им повезло попасть в группу «полного дня», хотя обычно дети находились в саду до полпервого пополудни. Но декан колдомедицинского факультета и тут помог молодым родителям. Герр Зигфрид много помогал, хотя обязан, разумеется, не был. Однако не разочаровавшийся в учениках декан решил дать им максимум, хотя видел, что тяги к колдомедицине у юных талантов нет.

— Вы помните о ритуале защиты целителя, — рассказал им обоим на индивидуальном занятии герр Зигфрид. — Это ритуал «для всех», а вот не для всех существует его вариация.

— Чем интересна эта вариация? — заинтересовалась Марина. — Да еще такая, что не для всех.

— Целитель дает клятву не наносить вольно или невольно вреда пациенту, — объяснил декан-колдомедик. — Взамен ему никто ни делом, ни словом, ни прямо, ни косвенно не может принести вреда.

— Человеку свойственно ошибаться,[2] — заметил Виктор на латыни, подумал и перешел на немецкий. — В случае ошибки клятва будет нарушена и что тогда? Лишение магии? Хрен бы с ней, но вот лишение жизни, например, слишком высокая цена.

— Тут есть нюанс, — хмыкнул герр Зигфрид, приняв аргументацию и радуясь тому, что в очередной раз не ошибся. — Магия наказывает болью. Постепенно усиливающейся, если целитель упорствует в своем заблуждении, вплоть до шока. Но боли тоже страшатся, как вы понимаете, поэтому на это решается не каждый. Да и локализация боли, — Марине показалось, что декан хихикнул.

— Локализация боли? — удивился юноша. — Она что, у всех всегда в одном месте локализуется?

— Да, — кивнул герр Зигфрид. — Дело в том, что в древности этот ритуал использовали именно для обучения юных целителей, ну и…

— Мускулюс глютэус,[3] — произнесла Марина, покраснев. Девушка себе представила эту сцену и…

— Именно, — кивнул герр Зигфрид. — Что скажете?

— И хочется, и колется, — ответил Виктор, взглянув на бордовую супругу. — Нам нужно подумать и обсудить, декан. Ибо не ошибается лишь тот, кто ничего не делает, а подобная унизительная боль может привести к депрессии и уходу из профессии.

— Приятно, что вы умеете думать, — кивнул колдомедик. — Хорошо, месяца вам хватит?

— Нам и пары дней хватит, — вздохнула Марина, которую абсолютная защита, конечно, прельщала, но… — Дадите нам на завтра выходной?

— Безусловно, — ответил очень надеявшийся на положительный ответ герр Зигфрид, ибо становление истинного целителя всегда проходило болезненно, но именно поэтому те, кого называли «истинными», ценились на вес даже не золота, а бриллиантов. Впрочем, он бы понял, если бы молодые люди отказались. Это каждый решает для себя… Несмотря на это, к правильному решению молодую семью вполне можно подтолкнуть, ведь оказавшись в опасности они, скорее всего, запаникуют, и вот тогда…

А молодые люди были чисты и талантливы, но вот колдомедицину они изучали без огонька, без той настойчивости, с которой они шли по пути медицины простецов. Было бы жалко терять талантливых магов, но исцелять заставить нельзя, это только свое желание и свое призвание.

Вопрос оказался очень серьезным, но закончив с университетом и отправившись на смену, молодые люди его не обсуждали. Виктор считал, что у декана какой-то свой интерес, и был прав, Марина хотела бы такую абсолютную защиту, но на боль была не согласна, да и… Ошибка возможна всегда, никогда не ошибающихся врачей просто не существует, даже если тысячу раз перепроверить, можно ошибиться. С одной стороны, получалось, что боль будет хорошим стимулом знать больше и узнать об ошибке до того, как она станет критической, но вот с другой…

— Вить, а если болячка неизвестная или крайне редкая, тогда как? — поинтересовалась девушка.

— Тоже об этом думаешь, — улыбнулся Виктор, погладив жену по голове. — Знаешь, были бы мы одни, я бы еще подумал, но у нас дочь.

— Вот и я думаю… Но в Чернолесье мы поедем! — произнесла Марина.

— Конечно, поедем, — согласился юноша, улыбаясь своей супруге. — Может быть, совет дадут, ибо выбор очень сложен.

— Выбор сложен, — кивнула ему девушка, наслаждаясь лаской мужа. — Именно поэтому и поедем.

***

Смена уже заканчивалась, когда в рации прозвучал какой-то очень тревожный голос Хелен, сегодня опять дежурившей. Виктор вслушивался в голос диспетчера, не понимая, что его тревожит. Что-то было не так, какие-то интонации, возможно…

— Двадцать седьмая, — прозвучал напряженный голос. — Девушка семнадцать лет, остановка дыхания, адрес…

— Витя, почему ты замер? — заинтересованно спросила приготовившаяся к бешенной езде Марина, а муж переключил диапазон рации в одну сторону, потом в другую, после чего произнес в микрофон:

— Вас не понял, повторите данные вызова, — что-то было в его голосе такое, отчего Марина включила и свою носимую, в машине обычно бывшую выключенной для сохранения заряда аккумуляторов.

— Двадцать седьмая? — прозвучал очень удивленный голос Хелен из обеих станций. — Я вас не вызывала.

— Значит, показалось от усталости, — проговорил Виктор, на минуту задумавшись. — Спасибо, мы возвращаемся.

— Доброй дороги, — Хелен, судя по голосу, улыбалась, а вот Марине мгновенно стало не до улыбок. Не до веселья было и Виктору, перемотавшему запись магнитофона, фиксировавшего все переговоры. Вызова на ленте, ожидаемо, не было. Тревожно переглянувшись с Мариной, Виктор рванул обратно, все происходящее ему совсем не понравилось.

Вернувшись на базу и довольно быстро доехав до дому, молодые люди убедились, что с дочкой все в порядке, на всякий случай продиагностировав ее и магией. Лишь после этого они продиагностировали друг друга. Виктор нахмурился, а Марина сделала попытку заплакать, но была обнята мужем, довольно быстро делавшим выводы в такой ситуации.

— Значит, легкое принуждение у нас обоих, — всхлипнула девушка. — Никак от нас этот магический мир не отстанет!

— Я думаю, что герру Зигфриду очень нужно, чтобы мы прошли этот ритуал, — проговорил Виктор, задумавшись о том, что же ему напоминают такие методы. — Именно поэтому… Мы это проверим послезавтра.

— После такого даже говорить не о чем, — Марине надоела постоянная опасность еще в Британии. — Надо будет на Машеньку надеть артефакты, которые мы в Штутгарте купили.

— Все-таки надо будет спросить, — юноша очень не любил рубить сплеча, но если это герр Зигфрид, то говорить действительно было больше не о чем. — Правда, как узнать, ответит ли он правду…

На следующее утро фольксваген «Гольф» с семьей Бок на борту отправился в Чернолесье. По какому-то наитию Виктор взял с собой все документы, забрав и большинство вещей, что-то не давало ему покоя, что-то, что заставляло быть настороже. Единственное, во что верил Виктор — убивать их не будут, но вот, например, взять в заложники ребенка… После Великобритании юноша верил уже в любую подлость магов. И даже то, что герр Зигфрид сильно помогал им, не играло никакой роли.

— Герр Зигфрид может считать, что прохождение ритуала — это для нашего блага, — заметила Марина, когда они съехали со скоростного шоссе под названием «автобан».

— Еще один Дамблдор на мою голову, — мрачно ответил Виктор, и девушка поняла, что муж прав, но это означало, что им нужно уходить. Оставалась надежда на то, что бабушка разъяснит. — Хрен ему по всей моське.

— Нахватался, — констатировала улыбнувшаяся супруга. — Куда убегать будем?

— Можно в Швейцарию, там тоже немецкий, а работу найдем, — предложил юноша. — В любом случае, сначала выдохнем, а потом уже будем решать.

— Как же мне это надоело, — пожаловалась ему Марина. — Хочу просто работать, воспитывать детей и никогда не видеть никаких вариаций Дамблдора.

— Я тебя понимаю, — вздохнул Виктор, паркуясь на привычном месте. Вытащив из машины непривычно насупленную, будто что-то чувствующую дочку, и подав руку жене, юноша двинулся по тропинке к привычной полянке. Они уселись на поваленное дерево, дочка не спешила носиться и прыгать, очень тихо сидя на руках папы, который с тоской думал о Марьюшке, маме, папе и бабушке.

— Тогда предлагаю взять академический отпуск в университете или вообще перевестись, а на работе уволиться, — Марина, что была не в состоянии сидеть на месте, занялась планированием, а Виктор только кивал, соглашаясь. Уезжать не хотелось, все-таки привычный университет, привычная клиника, но по мнению юноши, семья могла оказаться в опасности, что сразу же перечеркивало все хотелки.

— Не спешите, внучата, — перед внуками появилась бабушка Марья, с тревогой вглядываясь в напряженные лица. — Машеньку я защищу от злого умысла, а вы… Вы должны решить сами, тут я вам не советчик.

— Мы решили, бабушка, — ответила Марина, с такой тоской смотревшая на пожилую женщину, что та лишь вздохнула. — Еще бы от магии отказаться, чтобы отстали от нас…

— Совсем отказаться вы не сможете, — объяснила им пожилая женщина. — Ибо она часть вас, но вот заморозить ее на пару месяцев должно получиться. Поищите в библиотеке слово Кардир.

Поблагодарив бабушку, семья немедленно отправилась к университету, чтобы отыскать то, на что указала старушка. Казалось, Машенька поняла важность происходящего, поэтому сидела тихо-тихо, удивляя библиотекаршу, а Марина и Виктор искали, судорожно искали то самое слово.

— Витя! — позвала мужа девушка. — Посмотри-ка, — она протянула ему большой том, в котором описывались специальные ритуалы.

— Хм… Но тут ничего о блокировке магии, только… — Виктор вчитался в сноски и вдруг увидел: «дабы магичить он не мог». — Ура, давай переписывай, и делаем.

— Главное успеть, пока нам еще какие-нибудь «приключения» не устроили, — произнесла Марина, переписывая детали ритуала и перерисовывая круг.

— Он не просто отключает магию, — дочитал до конца юноша, перевернув страницу. — Ритуал еще и защищает от любого магического воздействия.

— Совсем от любого? — девушка округлила глаза. — Да, знать бы раньше…

— Написано, что совсем от любого, — кивнул Виктор, беря на руки доченьку и отправляясь с женой домой. Ритуал можно было провести и дома, он был довольно прост, а вот потом можно было встретиться с герром Зигфридом, чтобы оценить реакцию местного манипулятора.

Декан факультета колдомедицины не понимал, почему Боки не попали в ловушку, но искренне считал, что после такого они точно прибегут за абсолютной защитой. Мужчина не считал, что делает что-то неправильное, ведь он делал это не для себя, а для блага как самих молодых людей, так и всего сообщества, где такие целители почти не встречались. Зная о том, что молодые люди обучались в Британии, герр Зигфрид совсем не интересовался тем, что и как там произошло, допустив тем самым ошибку. Очень большую ошибку.

Сокровище (нем) Errare humanum est Ягодичная мышца

Глава 17

Часть 17

Проход юной пары в магическую часть университета герр Зигфрид пропустил — почему-то не сработали артефакты, поэтому явление семьи Бок стало для герра Зигфрида сюрпризом. Оценив выражения лиц обоих, пожилой декан растерялся, он ожидал увидеть совсем другое. Девушка была просто счастлива, буквально светилась от счастья, а юноша — напротив, хмур и сосредоточен.

— Герр Зигфрид, — начал говорить Виктор, подсознательно ожидая какой-то гадости от местной вариации Дамблдора. — Мы обдумали ваше предложение, поэтому готовы сообщить наше решение, — слова юноши падали камнями, отчего колдомедик почувствовал себя не очень хорошо. Какое-то странное предчувствие овладело им, а юноша продолжал. — Мы решили отказаться от магии, — это был, пожалуй, удар. — Можете нас продиагностировать.

— Но… — герр Зигфрид раз за разом накладывал чары, убеждаясь в том, что перед ним сквибы. Обыкновенные сквибы, не имеющие ни капли магической силы. — Но как же так? Вы добровольно отказались от магии?

— Наших родителей убили маги, — начал свой рассказ Виктор. — Там, в Великобритании. Ради общего блага, разумеется. Там же, ради общего блага, меня лишили детства, растя Героя. Тоже, ради общего блага, — герр Зигфрид начал что-то понимать. — Ради какого-то там блага меня пытались убить с детства, как и мою жену, пытались лишить любви и будущего, как вы думаете, мы дорожим магией?

— Значит, вы… — декан понял, что молодые люди обнаружили не только принуждение, но и поняли, кто это сделал, тогда он поднял руку, желая стереть им память, но заклинание рассеялось, а юноша понимающе усмехнулся.

— Ради чьего блага вы захотели нас заставить принести клятву, нас не интересует, — продолжил говорить Виктор Бок. — Также не интересует, почему пытались сейчас стереть нам память. У вас это не выйдет, как не выйдет причинить нам вред, — тут герр Зигфрид понял, какой ритуал применили к себе подростки, и буквально упал на стул, принимая факт. — Также вы не сможете причинить вред нашей дочери, — закончил Виктор. — Насколько я понимаю, с факультета колдомедицины мы отчислены.

— Да, — кивнул декан, понимая, что в произошедшем виноват только он сам. Обрадовавшись возможности получить «абсолютных» или «истинных» целителей, он забыл о том, что они люди, а для этих двоих его действия, видимо, оказались последней каплей. — Простите меня, если сможете, — тихо произнес колдомедик. Сегодня факультет потерял двоих сильных и талантливых целителей, что декану, несомненно, припомнят.

Распрощавшись и не получив никакого заклинания в спину, семья Бок отправилась сдавать очередные экзамены. Без нагрузки в виде колдомедицины учиться стало легче, а времени стало больше, чему больше всего радовалась Машенька, потому что стала видеть маму и папу намного чаще. Марина жалела лишь об одном, что это только на два месяца, а не навсегда, она действительно хотела избавиться от магии и от всех магов. А вот герру Зигфриду предстояло тяжело переживать свою ошибку, ведь кто знал, что в ответ на угрозу эти двое поступят именно так? Кто мог это предсказать? Теперь нужно было как-то объяснить их отчисление и магическому ректору, и колдоклинике, у которой на этих двоих были серьезные планы. Хорошо будет, если не уволят…

После консультаций и назначенных дат следующих экзаменов за последний теоретический курс, дальше только практика, которую тоже надо было сдавать, но экстерном она не сдавалась, семья Бок явилась домой. До смены было два часа, поэтому Марина и Виктор занялись друг другом. Обоим было очень радостно, что беседа прошла именно так, и что теперь они свободны от колдомедицины, в которой не успели изучить лишь некромантское направление, изучавшееся, традиционно, лишь после клятвы целителя.

— А ведь мы хорошо выскочили, — заметил Виктор, отдыхая после… хм… процесса. — Все знания у нас есть, а клятвой мы не ограничены, причем никакой.

— Мы совестью своей ограничены, — улыбнулась ему счастливая девушка, прижавшись к боку мужа. — А совесть — она строже любой клятвы.

— А без абсолютной защиты как-нибудь обойдемся, — произнес юноша, поглаживавший свою самую любимую на свете супругу. — Жили же мы без нее как-то.

— После действий декана смердит она, эта защита, — призналась Марина. — Не нравится мне. Лучше будем врачевать, как нормальные люди. Ты что делаешь? Мы же на работу опоздаем, — простонала она, сливаясь с Виктором в поцелуе.

***

Смена проходила спокойно, настолько спокойно, насколько вообще могла проходить такая смена, два детских аппендицита и стремительные роды вызова экстренной службы не предполагали, но Виктору было несложно, да и Марина развеялась, ежедневная работа увлекала, а герр Зигфрид сделал, как он выразился, прощальный подарок — практику шестого курса семье Бок предстояло проходить на вертолете, что было уже очень серьезно, потому что предполагало принятие решений, отчего желающих в санавиацию было мало.

— Еще полгода, — мечтательно заявила Марина. — И поедем в Россию, кстати, надо о ней почитать, а то в этой жизни отличия все-таки могут быть…

— Это возможно, — кивнул Виктор, вытянув ноги, сидеть постоянно в машине от них не требовалось, хотя было возможно. — Побольше бы таких спокойных смен.

— Двадцать седьмая, — ожила трансляция, ну и набедренные станции тоже. После того случая достоверность проверяли обязательно. — Инцигкофен, что-то странное.

— Насколько странное? — поинтересовался в ответ Виктор, задав вопрос в станцию.

— Очень странное, Вик, — сегодня дежурила молоденькая стажерка с музыкальным именем Виола, — сообщают о потерянной девушке, плачет и не реагирует на расспросы.

— Начинается, — вздохнул юноша, вставая со стула. — Поехали, жена моя, посмотрим на это странное.

Машина сорвалась с места, распугивая окружающих сиреной. Марина дремала, точно зная, что им ехать с полчаса, а Виктор включил радио, поэтому подпевал популярной группе с поэтическим названием «Убитые штаны». Ехалось весело, мощные фары хорошо освещали дорогу, другие участники движения подавались в сторону, освобождая путь, что в Германии было нормой, поэтому довольно быстро проскочив серпантины, автомобиль экстренной службы летел в точку вызова. Вот справа остался замок Гогенцоллер с двуцветным флагом на шпиле, что означало присутствие в замке кого-то из принцев, промелькнули огни города, мост через Дунай, небольшой, вытянутый вдоль дороги городок Лайц и вот, наконец, показалась цель их путешествия. Свернув с дороги республиканского значения, автомобиль с натугой поднялся на гору, чтобы почти уткнуться в большое скопление людей.

Моментально проснувшаяся Марина выскочила из машины, за ней вылез и Виктор. На скамеечке сидела беловолосая девочка лет тринадцати на вид и горько, но очень тихо, плакала. Увидев экипаж, она перестала плакать, посмотрев на Виктора и Марину с такой надеждой, что девушка сразу же поняла — случилась беда. Виктор взял девочку на руки, укладывая в машину. Юноша отметил, что ноги полностью расслаблены, а девочка почти не держит голову. Симптом был неприятным, поэтому юноша поинтересовался у собравшихся, где инвалидное кресло ребенка, но ответа на этот вопрос не получил, решив известить полицию.

Девочка не говорила, но была достаточно ухоженной, чтобы исключить приют. Машина двинулась в обратный путь, Марина пыталась опросить ребенка на разных языках, но та реагировала только на немецкий, что-то явно пыталась сказать и начинала опять плакать. Девушка поняла, что случилось, но не поняла, почему, поэтому принялась аккуратно раздевать ребенка, чтобы осмотреть. Причина фонаторного приступа вскоре стала понятна — девочку, похоже, очень сильно испугали.

— Витя, ребенок напуган и держится за трусы, — передала мужу свои наблюдения Марина. — Видимо, поэтому и приступ, — она погладила девочку, стараясь успокоить. — Тише, тише, все в порядке будет, сейчас доедем, и тебе помогут, хорошо? — пациентка кивнула, немного расслабляясь.

— Спроси ее, ходила ли она раньше, — посоветовал выжимающий из машины все, на что она была способна, Виктор.

— До того, как оказалась на скамейке, ты ходила? — девочка помотала головой и сделала характерный для колясочников жест. — Витя, она колясочница.

— Очень интересно, — проговорил юноша. — Посади ее на монитор.

Автомобиль ехал к больнице, куда уже спешила полиция, ибо случай мгновенно стал вопиющим. Кроме того, учли мнение докторов, так называли теперь семью Бок, ибо до гордого звания им оставалось совсем немного, учли и то, как по наблюдению экстренников, себя вела девочка. Лишь потом, наблюдая за тем, как упала на колени перед ребенком в инвалидном кресле молодая женщина, как нежно обняла, прижимая к себе, Виктор заметил:

— Вот она, наша работа, чтобы все были счастливы и никто не умер, — он обнял жену.

— Ее украли, чтобы шантажировать, — пересказала услышанное от полицейских Марина. — Папа банкир, но теперь все хорошо будет.

— Да, теперь полиция их найдет, — кивнул Виктор, устало потянулся и предложил девушке: — Поехали домой?

— Домой-домой-домой… — полезла в чрево санитарной машины усталая девушка.

Машина экстренной помощи двигалась по улицам города в направлении гаража, а двое усталых без пяти минут докторов мечтали об отпуске.

Глава 18

Часть 18

Имея конкретную цель, да и ограничение по времени, опасаясь заодно мести мага, ибо доверие к магам у обоих представителей семьи Бок было… Так себе оно было, честно говоря. Именно поэтому молодые люди поднажали, взяв отпуск на работе, чем сильно огорчили начальника станции, но тем не менее за полтора месяца сдали все оставшиеся экзамены. Оставалась практика, дела-заботы по закрытию обучения, получение дипломов и… И самое главное.

Несколько раз, проходя по коридорам, Марина чувствовала некоторую щекотку где-то внутри, которая говорила о диагностических чарах, что свидетельствовало о том, что герр Зигфрид не успокоился, надеясь на временность эффекта, поэтому исчезнуть надо было до того, как они снова станут магами, Виктор был с женой полностью согласен, эта активность ему не нравилась.

— Практику, молодые люди, вам решено зачесть досрочно, — проинформировал их декан нормального факультета, вызвав к себе. — Поэтому завтра вас ждет ректор на вручение дипломов.

— А с чем это связано? — поинтересовался Виктор, удивленный таким решением. В Германии такое принято не было, скорее наоборот.

— Немецкий Красный Крест продавил решение, — улыбнулся декан. Заметно было, что ситуация его сильно забавляет. — У вас результативность высокая, им без вас плохо.

— Надеюсь, хоть в отпуск мы съездить сможем… — мрачно пробурчала недовольная Марина, не любившая пересматривать планы, а Виктор только улыбнулся, ибо отослал анкеты и паспорта в русское посольство еще две недели назад, ничего жене не сказав. Уставшая Марина тогда поставила свою подпись, даже не спрашивая, зачем она нужна.

— Безусловно, — кивнул декан. — По закону можете гулять до сентября, а там вас будет ждать воздушная служба.

— Вертолетики, — расплылась в улыбке девушка, забыв в этот момент о планах. Видимо такая реакция и ожидалась, отчего декан кивнул.

Вот только дома Марина нахмурилась, она не понимала этой спешки, а в то, что НКК[1] мог что-то продавить, просто не верила. Не верил в это и Виктор, что означало опасность, ведь уронить их вместе с вертолетом для мага проблемы не составит. В свою очередь, это означало, что в Тюбинген они больше не вернутся. Виктор решил выяснить некоторые правовые вопросы со специалистом, для чего позвонил адвокату, на всякий случай он звонил адвокату, проживающему в Штутгарте, чтобы не оставлять следов. Адвокат назначил встречу на послезавтра, что юных докторов полностью устроило.

Успокоенные, они шли к ректору получать дипломы, предварительно проверив, не вернулись ли случайно силы, но магия все также была блокирована, что неимоверно радовало Марину, да и, положа руку на сердце, Виктора. К играм обычного мира они были привычны, а вот от игр мира Магии просто устали за прошедшее время. Без нее они вполне бы прожили, но, к сожалению, в их случае это было невозможно.

— Вручая вам дипломы, я надеюсь… — речь ректора текла и текла, усыпляя бдительность, навевая сон, что первым почувствовал Виктор, укусив себя за щеку. Боль сразу же прогнала сонную одурь, юноша чуть сжал руку девушки, сразу же сбросившей оцепенение, и тогда оба почувствовали щекотку внутри себя. Кто-то пытался что-то с ними сделать чарами, но так как оба знали, что чары на них сейчас все еще не действуют — это не было важным, важным было словесное программирование и фактический гипноз. Начав сопротивляться, молодые люди показали, что имунны к гипнозу, что немедленно вызвало раздраженное выражение на лице ректора, явно находившегося под чем-то вроде Империо, судя по расфокусированным глазам.

Из университета уезжали быстро, заехав и в детский сад. Забрав Машеньку, едва заскочив домой за документами, семья Бок встретила по дороге курьера, передавшего им большой запечатанный конверт официального вида, после чего устремилась в сторону столицы федеральной земли. В Тюбинге стало как-то совсем некомфортно. Была ли это инициатива герра Зигфрида или же подсуетился кто-то другой и Марине, и Виктору было не интересно. По восемьдесят первому автобану на довольно высокой скорости[2] удалялся в сторону Штутгарта фольксваген серого цвета.

***

Почти не разговаривавшие в машине супруги, заселившись в гостиничный номер, облегченно вздохнули. Пришло время поговорить и оценить следующие шаги, но, в первую очередь, уложив доченьку, Марина открыла конверт, полученный от курьера. Из большого конверта выпали их с Виктором паспорта, что сильно удивило девушку.

— Витя, а почему паспорта? — заинтересовалась Марина, заглядывая в конверт, но больше там не было ничего, кроме прикрепленных к паспортам листов бумаги.

— В паспорта загляни, — улыбнулся все понявший юноша. Маша была вписана в оба паспорта, поэтому в данном временном отрезке своего паспорта ей еще не полагалось — маленькая слишком.[3]

— Вииииииии! — тихо, чтобы не разбудить доченьку, завизжала девушка, запрыгав по номеру, в паспортах обнаружились российские визы и памятка по регистрации на листах бумаги. — Я тебя люблю! — от всей души произнесла Марина, принявшись обнимать и целовать любимого мужа.

— Я тебя тоже люблю, — улыбнулся он в ответ, обнимая жену. — Тебя в визах ничего не смутило?

— Хм… Сейчас, — девушка принялась разглядывать визу, пока ее глаз не зацепился за несоответствие. — Подожди, а как так?

— Российская Федеративная Социалистическая Республика, — с выражением произнес Виктор. — Ты присядь, присядь.

— Если социалистическая, значит, коммунисты? — удивилась Марина. — А где тогда остальные республики?

— А не было здесь «остальных республик», как и Советского Союза, — начал рассказывать недавно прочитанное юноша. — И большевиков не было, были эсдеки, меньшевики и прочие кадеты, каким-то чудом умудрившиеся не развалить все на свете, потому страна социалистическая, но не коммунисты.

— А как тогда? — заинтересовалась новой для нее информацией милая девушка.

— Госкапитализм, — коротко ответил Виктор, прижимая к себе усевшуюся ему на колени супругу. — А вот о произошедшем в Тюбингене надо поговорить.

— Надо, — вздохнула Марина, все еще немного дрожавшая от необъяснимого страха. — Что это было, выяснить бы. Ведь чары на нас не действуют же?

— Это были не чары, — ответил девушке доктор Бок. — Помнится читал я как-то статью о нейролингвистическом программировании, так вот именно на это да на гипноз было похоже.

— Но чары тоже были, — утвердительно сказала Марина. — Странно это…

— Именно поэтому завтра мы поедем к адвокату, а послезавтра — в Россию, — сообщил жене Виктор. — Ибо уронить вертолет магу проще простого, как и самолет, кстати, поэтому — машиной.

— Три тыщи километров? — удивилась девушка, признавая, впрочем, правоту мужа. Лучше медленнее, чем бум. — Согласна.

Виктор сидел над картами, рассчитывая маршрут, на такие расстояния он еще не ездил, надо было зарезервировать гостиницы, ибо ехать им предстояло, по прикидкам, дня три, а Марина выскочила в ближайший супермаркет, чтобы озаботиться едой на дорожку, да и сухим пайком. Что такое три тысячи километров на машине, девушка, выросшая в Сибири, себе представляла. Заодно проверила наличие слежки, но ими никто не интересовался, также как никаких следов применения чар не было, поэтому ночь прошла спокойно, а наутро адвокат опять порадовал семью.

— Нам надо выяснить, можно ли как-то удаленно уволиться? — поинтересовался Виктор, продемонстрировав документы.

— Экстернат, автоматически зачтенная практика, — перебирал бумаги адвокат, с интересом поглядывая на молодых докторов. — Могу я спросить, каков ваш мотив?

— Шевеления вокруг нас начались… неправильные, — пояснил юноша, пока Марина занималась Машенькой. — Давить начали слишком серьезно, опасаемся за ребенка.

— Вот как… — адвокат поразмышлял пару минут. — Тысяча марок, вот эта бумага, и ни о чем не беспокойтесь.

— Доверенность? Логично, — Виктор раздумывал недолго, такая дымовая завеса только помогла бы. — Хорошо, мы согласны, но все же, что там с увольнением?

— Вы перестали быть студентами и должны заново поступать на работу, — ответил довольный адвокат, пряча доверенность, дело обещало быть очень интересным. — Поэтому, вы уже автоматически уволены.

— Это ура, — обрадовалась Марина. — Это большое ура.

— А теми, кто любит давить и шантажировать, я займусь, — улыбнулся ей мужчина. — У вас есть, где остановиться?

— Мы до сентября, как минимум, в отпуск уезжаем, — сообщил ему юноша, немного расслабляясь. — За пределы страны.

— Очень хорошо, — адвокат чуть не захлопал в ладоши. — Как вернетесь, сообщите, пожалуйста.

— Обязательно, — кивнула Марина, на чем они и распрощались. Радостно улыбавшийся адвокат предвкушал, Марина и Виктор были несколько успокоены, а Машенька спала, причмокивая губами во сне, все творившееся вокруг девочку совершенно не интересовало. Несколько изменив планы, юноша в тот же день выехал в Берлин, откуда стартовать, по причине прямого автобана, было гораздо удобнее. Германской Демократической Республики в этой реальности также не случилось, поэтому дороги везде были очень хорошими.[4] Молодые люди уезжали, почти убегали, а вот вернутся ли они…

Немецкий Красный Крест, вообще-то не имеет статуса государственной организации и продавить ничего не может На немецких автобанах нет никакого ограничения скорости по умолчанию, регулируется только знаками, по крайней мере, в описываемый период. Детские паспорта для малышей появились позже На востоке Германии дороги иногда с нюансами, как показывает практика

Глава 19

Часть 19

Выезжали рано утром, Марине хотелось поскорее покинуть Германию, а Виктор учитывал, что границы лучше пересекать, пока они все еще сквибы, особенно границы европейских стран. Польша в этой реальности была очень гордым, хоть и небольшим… огрызком. Но именно помня поляков прошлой реальности, Виктор не рассчитывал на быстрое продвижение.

По немецкому автобану шли где-то сто двадцать-сто сорок, не перегружая машину и не мешая другим, вечно спешащим куда-то, немцам. Километры за километрами оставались позади, Марина никак не могла уснуть, зато сладко спала Машенька в своем кресле, навевая дрему на всех в автомобиле, как умеют только дети. Девушка проверяла ребенка время от времени, но все было хорошо. К границе они подлетели часа через два, но очереди почему-то не было. Зарулив к стойке, где грустил одинокий пограничник, Виктор вышел из машины, протягивая документы. Знакомая щекотка пробежалась по телу, и меланхоличный пограничник без разговоров шлепнул выездной штамп, пожелав счастливого пути.

— Ты была права, — произнес Виктор, усаживаясь за руль, чтобы тронуться с места. — Они действительно проверяют на магов, и, наверное, еще на что-то…

— Диагностика? — поинтересовалась девушка, после чего, увидев кивок, тяжело вздохнула. Очень хотелось убежать и спрятаться.

— Поехали, — улыбнулся юноша, подъезжая к польской таможне, на которой вопросов также не возникло. Почему-то сегодня обе таможни были пустыми, что, конечно, удивляло, хотя, что тут творилось в девяностые, Виктор просто не знал, не надо было ему это.

— Ну вот и Польша, — вздохнула Марина, проверив ребенка. — Зарули на стоянку, надо поесть и Машеньку покормить.

— Да, дорогая, — кивнул Виктор, уже настроенный на дорогу. Он включил сигнал поворота, съезжая с трассы к придорожному кафе. В кафе, впрочем, есть семья не собиралась, поэтому, покормив Машеньку кашей из термоса и вручив мужу бутерброд, Марина вгрызлась в свою порцию.

— Интересно, зачем нужно было нас зомбировать? — Марина использовала термин из той жизни, возвращаясь к произошедшему. Случившееся в кабинете ректора сильно напугало девушку, перед которой, как наяву, встали кошмары из давнего сна. Ее до сих пор немного трясло, что юноша, несомненно, видел.

— Тут могло быть пересечение интересов, — задумчиво проговорил Виктор. — Ибо научная среда — тот еще террариум. То есть Университет хотел «отжать» нас себе, а мы же настроены на экстренную медицину, понимаешь? Маги хотели еще раз попытаться, или не поверив герру Зигфриду, или же он сам с чего-то решил… В результате имеем, что имеем.

— То есть убивать нас не хотели? — поинтересовалась девушка, немного успокаиваясь, но ее муж предпочитал говорить правду, какой бы она не была.

— Полностью исключать этого нельзя, — честно ответил юноша. — Потому что логика «так не доставайся же ты никому» тоже имеет право на жизнь. Юрист у нас неплохой, волну он поднимет знатную, так что пока всем будет не до нас.

— А мы убежим и спрячемся, — мечтательно заявила Марина. — От всех этих манипуляторов, просто спрячемся и будем работать, как нормальные люди, да?

— Да, любимая, — ответил сильно сомневавшийся в этом Виктор, впрочем, сомнения к делу не пришьешь, а надежда умирает последней.

Поев, семья двинулась дальше. Польша автобанов практически не имела, и, несмотря на ухоженность дорог, постоянные снижения скорости до городских пятидесяти, конечно, затрудняли дорогу. Тем не менее, Краков они прошли засветло, а вот заночевать пришлось в Варшаве. До границы с Россией оставалось километров сто, и Виктор очень надеялся на то, что дорога будет приличной.

Огрызок Польши, конечно, был небольшим, но длинным, а «гордые поляки» свысока смотрели на любого, говорящего не по-польски, что, конечно, раздражало. Хлебнув такого отношения в ресторане гостиницы, семья Бок ничего заказывать не стала, обойдясь сухим пайком и приготовив кашу с помощью кипятка в нашедшемся в номере чайнике. Как ни странно, за ночь не случилось ничего, поэтому утром немцы продолжили движение к российской границе. Сто километров они ехали четыре часа — настолько отвратительным было покрытие дороги. Казалось, поляки не ремонтируют дороги, чтобы хоть так затормозить продвижение противника в случае нападения, а в то, что на них обязательно нападут, гордые, но маленькие верили, как маги в Мерлина. Они верили и готовились. По-своему, конечно, но готовились.

На границе таможенник въедливо расспрашивал семью, задавая даже личные вопросы, на что права, разумеется, не имел. Только угроза вызвать консула возымела действие, и через еще четыре часа фольксваген с усталыми и не самыми добрыми врачами за рулем, въезжал на территорию погранично-пропускного пункта России. Виктор с тоской думал о том, что до запланированной гостиницы они засветло точно не доедут, но пограничник, лишь взглянув в документы, чему-то хмыкнул и шлепнул въездной штамп, ничего не спрашивая и совсем не комментируя, пожелав счастливого пути. Отъехав еще километров сорок по великолепной дороге, Виктор был вынужден остановиться, чтобы успокоить расплакавшуюся от облегчения жену.

***

Неприятности у герра Зигфрида были, были очень серьезными, потому что своими действиями он лишил колдоклиники многообещающих специалистов, впрочем, ни магический ректор, ни Главный Целитель клиники выводов не сделали. Посчитав, что герр Зигфрид ошибся, они попытались воздействовать на молодых людей во время вручения дипломов. И чарами, вплоть до подчинения, и попыткой загипнотизировать. Узнав об этом, герр Зигфрид только схватился за голову, понимая, что с молодых людей станется после такого покинуть страну. Однако, дежурившие во всех аэропортах магические полицейские, предупрежденные о том, что эту семью выпускать ни в коем случае не следует, о пересечении границы семьей Бок не докладывали, что давало какой-то шанс.

Буря разразилась через пару дней после произошедшего в кабинете ректора. Внезапно в Тюбинген заявились представители государственной безопасности и полиции, вместе с чиновниками соответствующих направлений, но самым неприятным стало явление мага из Берлина. Герра Зигфрида допрашивали второй час, сначала простецы, а потом и маги, вывернув буквально наизнанку.

— Вы утверждаете, что применили принуждающие чары, — задумчиво произнес маг из Берлина. — К чему вы хотели принудить и как?

— К даче клятвы истинного целителя, — признался допрашиваемый. — Они должны были оказаться в серьезной опасности, где защиты, на первый взгляд не было.

— А тут вы, на белом коне, — понимающе кивнул посланец Берлина. — И как они отреагировали?

— Провели ритуал отказа от магических сил, — потерянно ответил герр Зигфрид. — Такого от них никто не ожидал.

— От двух подростков, едва за шестнадцать, хотя по документам им двадцать, — проговорил берлинец с характерным акцентом. — От двух, фактически, детей, сирот, убежавших из Британии впереди собственного визга… Ну да, ну да… И что сказали психологи?

— Мы не консультировались у психологов, — подписал себе приговор декан факультета колдомедицины.

— Не консультировались, — маг из Берлина пытался поставить себя на место этих подростков, ежедневно спасавших жизни, и понимал, что после такого он бы убежал хоть на край света. Впрочем, судя по таможенной статистике, они так и поступили, убежав туда, где их не то, чтобы достать, но даже найти будет совершенно невозможно. — Что случилось в кабинете ректора?

— Юные Боки как-то поняли, что их гипнотизируют, — сообщил то, что знал, герр Зигфрид. — И начали сопротивляться, а потом забрали документы, дочь и просто исчезли.

— Итого, вы все лишили Германию перспективных магов, целителей и врачей, — заключил берлинец, с интересом поглядывая на моментально вспотевшего колдомедика, понявшего, чем это пахнет. И если полицейские простецов просто добились увольнения ректора, то в магической части выводы, сделанные магом, звучали, как государственная измена. У декана факультета колдомедицины, также как и у Главного Целителя местной клиники, начинались очень интересные дни. Правда, не для них интересные.

Заваривший эту кашу юрист потирал руки, получив премию от своего начальника в магической части Германии, а вот двое молодых людей, послуживших хорошим поводом «встряхнуть это болото», парковались возле небольшой гостиницы. В ресторане им обрадовались как родным, и вкушая привычную с детства еду, Марина не могла, да и не хотела сдерживать слезы, она чувствовала себя дома, пусть ненадолго, но чувствовала. Казалось, сейчас откроется дверь и войдет улыбающаяся мама Эльза или бабушка Марья.

В этот вечер Марина очень много плакала, скучая по Марьюшке. Задавленные воспоминания всплыли, и девушка просто плакала, стараясь не разбудить Машеньку. Виктор состояние супруги понимал очень хорошо, ему и самому было тоскливо и спокойно одновременно, поэтому он просто лежал рядом с девушкой, обнимая и гладя по голове ту, что была для него самой-самой.

Наутро фольксваген «гольф» серого цвета с немецкими номерами отправился дальше. Дороги у русских были лучше всяких похвал, ограничение скорости удовлетворительное, заправки и зоны отдыха натыканы часто, поэтому двигались плавно и спокойно. Остановившись на обед, дали ребенку поиграть на находившейся здесь же детской площадке, немного отдохнули и рванулись к следующей гостинице. Заканчивался предпоследний день путешествия. Что их ждало впереди, молодые люди не знали, но очень надеялись на сказку.

Глава 20

Часть 20

С самого утра Машенька вела себя несколько беспокойно, будто предчувствуя что-то. Она улыбалась, пыталась что-то рассказать, но Марина разобрала только слово «бабушка», сказанное ребенком по-русски, хоть и с поправкой на то, что некоторые звуки доченьке еще не давались. Да и Виктор ехал быстро, ощущая себя так, как будто что-то подталкивало его вперед, а Марина просто улыбалась, как будто возвращалась домой.

В таком радостном ожидании мелькали города и деревни, вполне привычная взгляду иностранная машина с непривычными номерами ехала по шоссе. Встреченные служители закона на постах только провожали автомобиль взглядом, не стараясь остановить, чтобы спросить, «за каким» им понадобилось в российской глубинке. Так пронеслось время, день перевалил за полдень, и семья остановилась пообедать в маленькой деревушке.

— Куда мчитесь, касатики? — поинтересовалась сморщенная старушка у Виктора, когда он наливал студеную воду во фляги.

— Домой, бабушка, домой, — ответил юноша, чувствуя, что так оно и есть. — Туда, где ждут.

— Это правильно, — покивала женщина головой. — Погуляли и будя, — она будто бы точно знала их историю, глядя на кормление маленькой веселой капризульки с материнской улыбкой, отчего Машенька присмирела, позволив себя накормить. — Доброй дороги вам.

— Спасибо, бабушка, — ответил Виктор, неожиданно для себя поклонившись в пояс. Когда он распрямился, никакой старушки вокруг не было, деревня казалась вымершей, но именно эта встреча всколыхнула надежду в глубине души, заставив юношу улыбаться.

— Витя, сколько нам осталось? — в России молодые люди говорили только по-русски, привыкая к звучанию языка и прогоняя акцент.

— Совсем немного, любимая, — ответил ее любимый муж, — километров сто или около того.

— Вот и ладненько, — повеселела Марина, обнимая Виктора. Машенька сразу же присоединилась к обниманию папы. — Поехали?

— Невтерпеж? — понял юноша, широко улыбаясь, и кивнул. — Поехали.

Дорога будто сама ложилась под колеса, помогая порядком утомившемуся Виктору. Проносились верстовые столбы, хоть и назывались они теперь иначе, деревья, одинокие дома и небольшие деревни. Вдали из-за холма показался густой лес, на самой опушке которого стояла маленькая, в три дома, деревенька, где должен был закончиться их путь.

Машенька подпрыгивала от нетерпения в своем кресле, вся напряглась и Марина, а Виктор, помня коварство подобных деревень, чуть сбросил скорость. Девушка положила свою руку поверх его, поддерживая, и вот несколько минут спустя автомобиль, проехавший не одну сотню километров, покачиваясь на неровностях дороги, тихо остановился у того дома, куда им было нужно. Семья Бок сидела в машине, будто опасаясь выйти, но Виктор наконец выдохнул, вдохнул и вышел из машины, помогая выйти и Марине, после чего вытащил из кресла Машеньку, взяв ту на руки. Трое путешественников медленно подошли к открытой нараспашку калитке.

— Если открыто, — произнесла Марина, отчего-то дрожа, — значит, можно входить.

— Если можно, то заходим, — кивнул Виктор, они почти одновременно сделали шаг вперед. В этот момент мир будто качнулся, пойдя волной, Марина оглянулась, но увидела лишь пустую улицу, на которой не было и следа их автомобиля. Она тихо вскрикнула, на что обернулся муж, но неожиданно не стал пугаться, а подтолкнул девушку к крыльцу дома. — Этого следовало ожидать, не бойся, все в порядке.

— Ну раз ты так говоришь, — с сомнением протянула Марина, — то значит, так оно и есть.

— Конечно, родная, давай, женщина рода, стучи, — приглашающе кивнул на дверь Виктор Бок.

На стук вышла старушка, неуловимо похожая и на бабушку Марью, и на встреченную на дороге женщину. Старушка внимательно осмотрела гостей и вдруг улыбнулась так добро и нежно, что молодые люди сразу же улыбнулись ей в ответ, а Машенька и так улыбалась всему миру, чуть не пища от избытка чувств.

— Ну, добро пожаловать, гости дорогие, — улыбнулась им старушка. — Пожалте в дом, откушаете, что положено, а там и в путь-дорожку соберемся.

— Не поздно будет? — спросила Марина, помня о том, что, когда они подъезжали, вечерело.

— Здесь время совсем иначе течет, девица рода, — произнесла эта улыбавшаяся женщина, — проходи, все будет правильно.

— Благодарю тебя, добрая женщина, — вспомнила Марина о том, чему учила ее бабушка Марья. — Есть ли здесь проход?

— Все есть, девица, слова правильные ты подзабыла, ну да ничего, — старушка тем временем усаживала всех за стол, полный знакомых и незнакомых кушаний. — Заждалась вас совсем сестра моя, да и дочка ваша все глаза проглядела, потому откушаете, как по обычаю положено, да и пойдем.

***

Старушка вела их по тропинке прямо в глухой лес, казалось, деревья нависают над ними, стараясь напугать, но Марине страшно совсем не было, Машенька радостно улыбалась, сидя на папиных руках, а Виктор чувствовал, как в нем просыпается магия. Захотелось зажечь Люмос, но мужчина сдержал себя, опасаясь нарушить что-то ему неведомое.

— Правильно, касатик, — произнесла старушка. — Магичить тут не след, а то плохо будет всем.

— А где мы, бабушка? — поинтересовалась Марина, озираясь. Лес был неизменным, но будто мертвым — ни звука, ни шелеста не доносилось до путешественников.

— Мы на пути промеж миров, — не очень понятно откликнулась женщина, сотворив какой-то знак рукой. — Придет срок, и ты ступишь на путь, а вот проводником или еще кем — никому не ведомо.

— Вот оно как, значит, — задумчиво протянула девушка, не очень хорошо поняв, что ей сказали, но решив, что для расспросов время еще придет.

— Сейчас мы выйдем на полянку, на которой надо будет постоять молча, — произнесла бабушка напряженным голосом. — Справитесь ли? Картины вам являться будут разные.

— Мы постараемся, — вздохнул Виктор. — Вот только Машенька вряд ли сможет.

— Дочка ваша дитя совсем, ей испытания не будет, только вам, — твердо произнесла старушка, после чего они как-то внезапно оказались на полянке. — Помните! Молчать надобно!

Перед глазами супругов встал Хогвартс из того сна. Малфой, пытающий «грязнокровку», наводящий палочку на Марину, отчего Виктор, не осознавая того, что делает, закрыл девушку собой, и все исчезло. Следующим был Волдеморт, за ним и безумная женщина, направлявшая палочку на закрытую Витей девушку с криком «Круцио!»

Потом сцена сменилась и перед глазами появился Дамблдор, заносивший нож над Машенькой, заставив Виктора молча действовать. Но когда рука юноши прошла сквозь горло старика, Виктор понял, что это иллюзия. Иллюзией была и надвигающаяся огненная стена, и рушащийся замок, и падавшие замертво подростки. Марина уже молча плакала, обнимаемая мужем. Тут появился сначала герр Зигфрид, потом Дамблдор, потом кто-то высокий, подавляющий своей силой, и все они обещали золотые горы, защиту, что угодно… Но юноша и девушка не издали ни звука, и тогда пришла боль. Почему-то она концентрировалась не в груди или голове, а в области половых органов и… хм… таза, опускаясь по ногам и поднимаясь по спине. Боль все усиливалась, меняя свой характер — от жгучей до пульсирующей, но, когда, казалось, сил терпеть больше нет, все пропало.

— Вы прошли испытание, — услышали они, в следующее мгновение Марина расплакалась. — Идите дальше.

— Пойдемте, касатики, совсем немножко осталось, — поторопила молодых людей вновь появившаяся будто из воздуха старушка.

— Я… сейчас… — девушка с трудом успокаивалась, пытаясь отдышаться. Виктор гладил ее, надеясь, что таких «испытаний» больше не будет.

— Идемте, — уже тверже произнесла женщина, продолжив путь и, будто совсем не интересуясь, идут ли за ней.

Они шли еще, наверное, с полчаса, когда лес, наконец, закончился. Старушка остановилась, вглядевшись вдаль, чему-то улыбнулась, кивнула и показала рукой направление:

— Идите по тропинке, никуда не сворачивая, — проговорила она. — Мне туда хода нет.

— Благодарим тебя, бабушка! — Виктор и Марина синхронно поклонились и пошли, куда послали. Ощущение чего-то радостного, яркого, приближалось с каждым шагом. Никаких других мыслей в голове просто не было. Даже неизвестно откуда взявшийся ветерок, казалось, мягко подталкивал их в спину, вынуждая идти быстрее. Они прошли еще несколько шагов, и мир опять качнулся, как тогда, у калитки. В этот миг Виктор был оглушен радостным визгом все еще сидевшей на его руках Машеньки, а от неожиданно показавшегося до боли знакомого низкого заборчика к ним, визжа, неслась Марьюшка.

— Мамочка! Папочка! — радостному крику ребенка вторили птицы и будто бы сами небеса.

Глава 21

Часть 21

Марина была счастлива, как никогда в жизни. Счастливо улыбался и Виктор, а Машенька уже вкушала лесные ягоды, перемазываясь соком с ног до головы, как и положено маленькому ребенку. Вокруг были и мама с папой, и бабушка Марья, и почти совсем не изменившаяся доченька. Марьюшка от родителей, несмотря на то что выглядели они иначе, просто не отлипала. Чуть погодя, когда утихли восторги, бабушка Марья поманила молодых родителей за собой в дом. Наступала пора самого важного для них разговора.

— Внучата, вы справились, — произнесла бабушка, погладив каждого из них по голове и пригласив садиться. — Но теперь нам нужно решить, как быть.

— А какие есть варианты? — поинтересовался Виктор, совершенно не желавший расставаться с семьей.

— Первый вариант — самый простой, — улыбнулась бабушка Марья. — Вы работаете в своем мире и приезжаете к нам в гости.

— Сразу нет, — твердо сказал юноша. — Не хочу с вами расставаться, да и любимая не захочет, — на что Марина только кивнула.

— Тогда второй вариант, — женщина знала, что внучата не согласятся расставаться с семьей, ведь она когда-то тоже не согласилась. — Мы можем жить здесь, все вместе.

— А здесь — это где? — поинтересовалась Марина, глядя в окно на тихий темный лес.

— Это между мирами, — объяснила бабушка Марья. — Здесь нет ничего и никого, кроме нас.

— Этот вариант лучше, чем первый, — задумчиво произнес Виктор, приобняв супругу. — Но как же дети? Да и мы без работы взвоем… Третьего варианта нет?

— Есть, как не быть, — пожилая женщина хитро сощурилась. — Но он непростой, да и цена…

— Цена? — спросил Виктор, а бабушка размышляла, думая о том, что вариантов, на самом деле, четыре, но вот согласятся ли внучата…

— Вариантов, на самом деле, четыре, внучата, — вздохнув, женщина решила сказать, как есть. — Вы можете стать первыми ласточками скорой колдомедицинской помощи в этом мире, спасая и людей, и волшебников, или же…

— Или же? — поторопила Марина задумавшуюся бабушку.

— Можно вернуть вам тела, сделав все так, как было до вашего исчезновения, — произнесла пожилая женщина, не решаясь продолжить, но Марина поняла сама.

— А что будет с Машенькой? — спросила бабушку Марью девушка, но женщина лишь молча смотрела на девушку.

Марина прощалась со своей мечтой забыть о магии, потому что, на деле, вариант был только один, тот, который не принесет в жертву ни Марьюшку, ни Машу. Выбора, на самом деле, у нее не было. Понял это, тяжело вздохнув, и Виктор. Бабушке Марье было физически тяжело предлагать такое и так много пережившим внучатам, но этот вариант действительно был единственным, подходящим всем — и внучатам, и правнучкам, и творцу этого мира, чтоб ему пусто было.

— У вас будет неделя отдыха, а потом я позову ваше будущее начальство, — еще раз тяжело вздохнув, произнесла бабушка Марья.

— Хорошо, бабушка, — ответил Виктор. — Нам бы где-то наедине побыть.

— Пойдем, мой хороший, — пожилая, много повидавшая женщина понимала, что Мариночке надо поплакать, но за все надо платить, понимала это и девушка. — Вот здесь можете подумать, — грустно улыбаясь, бабушка провела их в небольшую комнату и быстро вышла прочь. Марина сразу же заплакала.

— Никак не отстанет от нас эта магия проклятая, — сквозь слезы произнесла девушка. — Как бы я хотела просто жить, чтобы надо мной не висел очередной манипулятор.

— Посмотри на это иначе, любовь моя, — предложил Виктор. — Взамен у нас будет семья и любимая работа, ну а то, что колдомедицина еще… Разве это так важно?

— Ты прав, любимый, — кивнула Марина, усилием воли беря себя в руки. — Я просто устала, очень устала от всего этого. Отказаться бы от магии, но это, ты слышал, заберет и Машеньку, а на такое я не готова.

— На такое и я не готов, родная, — погладил ее по голове юноша. — Но ради семьи можно пойти на многое, ведь так? Ради семьи, мамы, папы, бабушки, Марьюшки и Машеньки?

— Согласна, — девушка уже не плакала, просто прижимаясь к любимому мужу. — Можно сказать, уговорил, — хмыкнула она. — Интересно, а жить мы где будем?

***

Вопрос места проживания заинтересовал всю семью, а не только Марину и Виктора, ибо расставаться с ними семья согласна не была. Тогда бабушка Марья предложила один интересный вариант, заставивший Марину улыбнуться. Впрочем, этот вариант остался тайной для всех до визита «будущего начальства», а пока никто не явился, молодые люди отдыхали, ощущая полную безопасность. Здесь не было манипуляторов, никто не хотел их подчинить или убить, можно было не думать о всяких геррах Зигфридах, да Дамблдорах, просто отдыхая.

Марьюшка рассказывала папе и маме, как без них было плохо целых полгода, а бабушка Марья учила Марину чему-то тайному, о чем девушка не распространялась. Неделя пролетела, будто не было ее, тогда бабушка Марья рассказала о своем предложении уже всем присутствующим. Она начинала разговор издалека, рассказывая о том, что оставлять мир плохо для него же, но…

— Вы вернете свои старые тела, — объяснила бабушка. — Снова станете Мариной и Виктором полностью, так вас не узнают те, кто знал раньше, но мы будем жить в вашем новом мире. Россия там вполне комфортная для всех получилась, дети будут ходить в школу, вы вечером возвращаться домой, а днем носиться со своей работой. Ну как?

— В принципе, звучит неплохо, — хмыкнул Виктор. — Особенно учитывая, что жить будем не в Германии.

— «Одна большая семья Бок», — засмеялась Марина, перефразив что-то слышанное в том давнем сне, вариант действительно хорош и устраивал абсолютно всех. — Ладно, где там ваше начальство?

— Сейчас появится, — бабушка достала из кармана какой-то медальон, нажав на центральный камень, отчего медальон тихо, но спокойно загудел, вспыхивая зеленым светом.

Не прошло и получаса, как рядом с домом появилась странная машина, внешне напоминающая лодку или ракету своими стремительными очертаниями. На бортах серебрилась объемная надпись «Скорая колдомедицинская помощь» на красном фоне, а многочисленные маячки оказались погашены. Странная машина мягко опустилась на траву, открыв двери, больше похожие на люки, сбоку, и на траву спрыгнули молодые люди, напоминавшие Виктора, Марину и кого-то из Уизли.

— Ли, вылазь! — крикнул молодой мужчина, похожий на Виктора, после чего взглянул на представителей семьи Бок, удивленно подняв бровь. — Варя, ты только посмотри!

— А чего смотреть, — улыбнулась женщина, очень похожая на Марину. — Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер, вполне ожидаемо, не находишь?

— Марина и Виктор Бок, — представила их бабушка Марья. — Доктора и почти целители, прошу любить и жаловать.

— Ого! — произнесла Варвара, взглянув на бабушку, после согнулась в поклоне. — Ведущая путь, доброго здоровья.

— Нечего спину гнуть, — ответила ей довольная женщина. — Свою историю внучата вам сами расскажут, а там вы решите, берете их, али нет. Хотя выбора особого, что у них, что у вас, нет, ибо кому-то нужно спасать и магов.

— Они не заслужили, — мрачно проговорил Виктор. — Манипулятор-р-ры…

— Меня Сергеем зовут, — представился похожий на доктора Бока мужчина. — Пойдемте-ка в транспорт, расскажете свою историю, покажете, что умеете.

В транспорте, выглядевшем, как небольшая клиника, молодые люди начали рассказывать свою историю, начав со снов. Их внимательно слушали, переживали, комментировали, потом рассказывала Марина о своем детстве и о том, какое счастье быть с семьей, потом настала очередь и Виктора. Он рассказал о пакости, сделанной всей Британии, заставив засмеяться своих визави, потом о попытках герра Зигфрида, о том, как их пытались заставить делать то, чего они делать не хотели, ну и закончил дорожными заметками.

— Да, побросало вас, — задумчиво произнес Сергей, почесав ухо. — Мы-то вас возьмем, конечно, но нужно подумать о синхронизации, да и о диспетчерах… Все ведь с нуля организовывать, если вы будете оперировать в этом мире.

— А какие еще есть варианты? — поинтересовался у него Виктор, на что мужчина рассказал о мире целителей, заставив скривиться и его, и Марину.

— Вас пытались заставить дать клятву, а тут ритуал, да и не будет вас никто до смерти за ошибки доводить, не садисты же, — объяснила Варвара. — Мы же как-то живы, а вы-то, со своим опытом, и подавно.

— На деле, — дополнила Уизли, оказавшаяся Наташей, — в этом нет ничего страшного. А вот плюшек получается видимо-невидимо. Ну и заберем мы вас к нам на месяц-другой — премудростями меняться будем.

— Ну, если так… Когда? — спросила Марина, оглянувшись по сторонам. — У нас же дети, нельзя их оставлять.

— Ну, собирайте детей и будут им каникулы на месяцок, — хмыкнул подозрительно похожий на Джордана мужчина. — А потом мы вам поможем с диспами, да и с техникой, конечно.

Результат встречи оказался несколько неожиданным, ибо встреча с собой в принципе для крыши нелегка, а тут еще и СКМП… Это все надо было уложить в голове, но укладывать было некогда, поэтому, собрав Марьюшку и Машеньку, Боки устроились в одной из комнат «скорой». Виктор думал, что путь будет долгим, но стены только мигнули и их сразу же пригласили на выход. Выйдя наружу, юноша понял, как будет выглядеть будущее — утопающие в зелени башни жилых кварталов, множество летающих аппаратов в воздухе, и какое-то очень приятное ощущение магии, разлитой в воздухе. Здесь действительно хотелось остаться…

Глава 22

Часть 22

Виктор и Марина осваивались в Службе, а детям тут радовались как своим, особенно когда узнали историю этих двух целителей другого мира. Чем-то она походила на историю Махаона и Гермионы, как официально звали Сергея и Веру в мире Службы. Дети были в школе и детском саду соответственно, а вот семью Бок утащило на разговор «начальство».

— Послушайте, — Варя поняла, что ее беспокоило все это время. — У нас же есть, на самом деле, право на ошибку, так? Магия во всех мирах одна и та же, пусть дадут ту клятву у нас и все.

— Которая полная? — заинтересовался Сергей. — А что, мысль интересная, вы как?

— А мы что… Как будто у нас выбор есть, — с какой-то тоской в голосе заметила Марина, сразу же обнятая Витей.

— Та-а-ак, — произнес мужчина, подаваясь вперед. — А теперь подробно, почему нет выбора?

— Ну… бабушка Марья сказала, что или так, или… — девушка всхлипнула, прижимаясь к мужу.

— Хм, — Варвара задумалась. — Скорее всего, это вмешательство творца или творцов той ветви миров, Сереж, помнишь, двадцатая, кажется, рассказывала…

— Я-то помню, но ребятам-то что делать? — поинтересовался мужчина. — Когда по принуждению, это не работа… А вы-то чем хотели заниматься?

— На вертолетике, — улыбнулась Марина, прижатая к своему мужу. — Чтобы просто лечить и все.

— Одно другому не мешает, — задумчиво проговорила Варя. — Вам именно вертолет важен или наши машины тоже подойдут?

— Подойдут, наверное, просто там… — девушка тяжело вздохнула.

— Не вижу проблемы, — хмыкнул Сергей. — Давайте подытожим: работать вы хотите и именно скорачами, наши машины вам подходят, но проблема в местных манипуляторах, ничего не забыл?

— Все так, — кивнул Виктор, чувствуя, что у их старших товарищей решение-таки есть.

— Тогда мотаем сейчас в Гильдию, — пояснил ему мужчина. — Даете клятву, в которой, кроме всего прочего, клянетесь не манипулировать людьми, любимая, внеси пункт, ну и все. Будет работать, а там разберемся со всем остальным.

— И все? — удивился Виктор, изобразив сову днем. — Вот просто даем клятву в зале какой-то Гильдии и совсем все? И даже у нас работать будет?

— Ну у наших же работает, — ответила ему женщина. — Значит, и у вас будет. Только… хм… Сереж, они сдохнут вдвоем на весь мир, предложения будут?

— Подстанцию сделаем, с местными диспами, делов-то, — ответил ей поименованный мужчина, действительно не видевший проблем. — Ну, что скажете?

— Так-то да… Ладно, давай пробовать! — решился юноша.

Оказавшись в знакомом очень многим в этом мире зале, семья Бок читала листы с выданной им клятвой, не предусматривавшей наказания болью за непреднамеренный вред, чем значительно отличалась от варианта недоброй памяти герра Зигфрида. Зал залил свет, все замерло, и к юным докторам подошла женщина в блестящих одеждах. Взглянув на готовящихся стать целителями, хоть и почти по принуждению, женщина вздохнула.

— Обычно это так не работает, вы дети другого мира, — сообщила она молодым людям. — Но вам действительно не оставили выбора, а это противоречит законам Мироздания. Поэтому я благословляю вас на целительство во всех мирах… И возвращаю вам ваши тела.

— М-да, такой эффект я вижу впервые, — Сергей с интересом посмотрел на совсем по-другому выглядевших молодых людей. — Дети-то вас узнают?

— Марьюшка узнает, а Машенька почувствует, — очень ласково произнесла девушка, выглядевшая сейчас собой «предыдущей», также как Виктор выглядел собой, что очень порадовало обоих, ибо теперь по внешним признакам искать их было бессмысленно.

Чего семья Бок не знала, так это то, что в магической Германии их мира каким-то загадочным образом стало известно о том, что они покинули свой мир, поэтому герр Зигфрид оказался в тюрьме, сортируя всех повешенных на него собак. Впрочем, семью Бок это совсем не интересовало, а интересовало их, как сдать зачеты по двум выданным им толстым книгам, названным Мариной «талмуды». Тридцать третья намеревалась повозить юных целителей с золотыми кольцами по вызовам, чтобы показать работу службы, а пока техническая служба занималась обустройством подстанции СКМП в мире, откуда эти двое явились. Правда, диспетчеров им предстояло искать самим, также как думать над оповещением и вызовом, ибо от мира к миру различия были. Но деньгами обещали помочь.

***

— Тридцать третья, — прозвучал усталый голос диспетчера, готовившегося сдать смену. — Межмировой, эр сто три, дэ семьдесят, шилопопики в тяжелом состоянии.

— Поехали, Ли, — скомандовала Варя и пояснила для Виктора и Марины: — Грейнджер и Поттер в каком-то из миров нашли приключения на свои вторые девяносто.

— А почему «шилопопики»? — заинтересовалась Марина, готовясь к толчку, которого не последовало.

— Потому что каждый пятый межмировой — к ним, — хмыкнул Сергей. — Хоть профилактикой занимайся.

— Это он хочет всех Дамблдоров и Волдемортов дустом посыпать, — пояснила ребятам Наташка. — Но нам нельзя, мы целители, вы теперь, кстати, тоже.

— Не понял… — удивился Ли, когда завывающая сиреной машина оказалась на лесной полянке. — Это как называется?

— Это, дорогой, называется, «последствия круциатуса», — взглянула на открывшуюся картину рыжая женщина. — Из машины!

На лесной полянке бились в судорогах двое, и лежал без движения третий. Подойдя к телам, Сергей показал, что рыжий — «все», а девушки бросились к более-менее взрослым Гарри и Гермионе. Попытка попасть зельем в рот лежащим провалилась, тогда Варвара принялась вводить их привычным ей способом, а Марина округлив глаза и замерев подобно статуе, смотрела, как вводят противосудорожное в задний проход.

— Ну чего ты? — улыбнулась Варвара. — Видишь, изо рта выливается, а отсюда не выльется. Ну побегают, почешутся, зато судороги снимем.

— Добрая ты какая-то сегодня, — заметил Сергей, — трусы им обратно натяни. Никак после Малфой-манора?

— После Битвы… — прошептала приходящая в себя Гермиона Грейнджер.

— Какой Битвы? — удивилась Марина, этот момент совсем не помнившая.

— За Хогвартс… — девушка с характерной лохматостью потеряла сознание и вместе с юношей была оттранспортирована в автомобиль.

— Совсем ничего не поняла, — покачала головой Наташа, скомандовав Ли. — Давай их к нам, что ли, мир пускает?

— Мир пускает, что странно, кстати, — кивнул Ли, нажимая клавишу возврата. Пошел отсчет возврата, на полянку выскочили несколько мужчин, на которых Виктор смотрел в полнейшем удивлении, ибо увидеть в одной толпе Люциуса Малфоя, Сириуса Блэка и двух оборотней для него было чем-то из области ненаучной фантастики. Выскочившие на поляну, видимо, тоже удивились, увидев странного вида санитарную машину, которую хоть как-то идентифицировал только Малфой. Но отсчет закончился, и мир мигнул.

— Давай их к нам в клинику, — скомандовала Варвара, после чего обернулась к Марине и заключила: — Вот так и живем, нравится?

— Знаешь, наверное, больше да, чем нет, — хихикнула Марина. — Значит, говоришь, обустроить подстанцию, подключиться в общую сеть и мотыляться?

— Где-то так, да, — кивнула ей рыжая женщина, пока ее коллега пропихивала свежих пациентов через портал. — Богатейшая у нас коллекция Гарри Поттеров и Гермион Грейнджер.

— И не говори, — рассмеялся Сергей. — Ну что, на базу, а завтра выдадим транспорт, основной и сменный… Кстати, о вертолете, помнишь, Януш новые звездолеты показывал?

— Это которые «игла»? — вспомнила Варя, устало облокотившись на мужа. — Предлагаешь им выдать?

— Ну, хоть на Луну слетают, — прокомментировал Ли. — Все развлечение.

Смена заканчивалась, а уже увлеченная этой работой Марина не могла дождаться момента, когда начнет работать самостоятельно. Несмотря на то, что они теперь были теми, кем быть ранее не хотели, это обоим нравилось, поэтому оставалось только дождаться того момента, когда их «выпнут», по словам Виктора, обустраивать свою Службу. Будущее не казалось уже совсем уж беспросветным.

Вечером, лежа в одной кровати, супруги делились впечатлениями о смене. Им, безусловно, понравилось, особенно понравилось то, с каким уважением на целителей смотрели другие люди, ну и коллеги тоже, конечно. Машенька, ожидаемо, маму с папой в новом облике узнала, а Марьюшка была счастлива. Назавтра планировалась передача техники и… Чего Боки не знали, так это то, что «иглу» им решили все-таки подарить, а звездолет есть звездолет…

Глава 23

Часть 23

Месяц пролетел совсем незаметно, возвращаться в «свой» мир абсолютно не хотелось. Но и Марина, и Виктор, и даже тридцать третья в полном составе понимали, что выбора у них на самом деле нет, что, конечно же, удручало. Для начала подстанции выделили десяток сверкающих, футуристично выглядящих машин с символикой СКМП, ибо Виктор и Марина решили, что быть частью чего-то большого лучше, чем совсем одним. Надо сказать, что Варвара с этим горячо согласилась, даже выделив специального диспетчера на случай, если понадобится помощь.

Бабушка Марья грустно улыбалась, глядя на стоявшую у дома «машину», как транспорт продолжали называть ее внучата. Марьюшка изучала бабушкины премудрости, а Марина думала о том, где найти диспетчеров. Это было бы серьезной проблемой, если бы не помощь мамы Эльзы. Что сделала эта женщина, девушка так и не узнала, однако проблема грозила разрешиться сама собой. А пока нужно было положить на счет в банке полученные от тридцать третьей средства, ибо своих денег у семьи Бок практически не было. Иногда еще Мариной овладевало малодушное желание отказаться от магии, но девушка понимала: не дадут.

— Страшно, Витя, — вздохнула Марина, обнимая мужа. — Страшно чувствовать себя игрушкой в руках вершителя судеб…

— Это ты скорее по привычке сопротивляешься, — понял Виктор, погладив супругу. — Забудь о творцах, Зигфридах и иже с ними. Посмотри с другой стороны: мы можем работать на современной технике, вытаскивать и спасать, без разделения на магов и простецов, разве это не то, о чем мечталось?

— Ты прав, — вздохнула девушка, отбрасывая непонятную тоску. — Но все равно, кажется, как будто это не мое решение, понимаешь?

— Это твое решение, — улыбнулся муж. — Твое и мое, мы так решили уже очень-очень давно, разве нет? — Ответом ему стал поцелуй самой любимой девушки на свете.

Подстанция, возникшая неподалеку от их дома, почему-то совсем не привлекла внимания местных властей, также как и очень необычные транспорта, расположившиеся на ней. Видимо, виновата была магия, впрочем, техники СКМП, обслуживавшие строение и транспорта, оказались неживыми. Не в смысле некромантских произведений, а в смысле разумных машин, все-таки основной мир СКМП был впереди их мира чуть ли не на три сотни лет.

Марина и Виктор думали о том, что теперь они должны создать всю службу с нуля, как это сделали их альтер-эго из Центрального мира. Для этого нужны были целители и сквибы, обязательная охрана, потому что, кто знает, ну и диспетчера. Для обучения диспетчеров был устроен целый класс со шлемами виртуальной реальности, также как, впрочем, и для обучения водителей, санитаров, целителей… От масштабов становилось просто страшно. А еще нужно было подумать об оповещении и как их могут позвать на помощь.

— В первом мире, помнишь, Сергей рассказывал, — Марина перелистывала свои записи. — У них были артефакты, которые всем детям и части взрослых надевали? У нас такое возможно?

— Артефакторов надо спрашивать, — почесал нос Виктор, расписывая и упорядочивая планы.

— Так, записали, ар-те-фа-кто-ры, — произнесла, записывая, девушка. — Еще с местным магическим руководством надо перетереть…

— Иногда из тебя такое лезет, — улыбнулся ей юноша, обнимая и прижимая к себе.

— Ничего не поделаешь, детдомовское детство, — объяснила ему девушка, закрывая глаза от ласки мужа.

— То есть пообщаться с магическим руководством, — Виктор отметил следующий пункт. — Все?

— Людей бы набрать, — грустно проговорила Марина. — Хочется работать, а не это все…

— Придет время и для работы, — доктор Бок улыбался, поглаживая свою любимую супругу. — Ну кто, если не мы?

— Ла-а-адно, — хмыкнула девушка, расслабляясь. — Пойдем, с бабушкой Марьей поговорим?

Бабушку Марью сразу найти не удалось, зато молодых людей отловила мама Эльза с целью покормить и расспросить. Женщина очень внимательно выслушала обоих, прочитала списки, улыбнулась и пожурила детей:

— Вы же не в пустыне живете, — произнесла она, погладив что одну, что другого. — У вас есть мы, а мы — это великая сила, поэтому давайте думать вместе.

— Ура… — прошептала покрасневшая от стыда Марина. — Мы…

— Так вот… Артефакторов ваших бабушка приведет, а насчет правительства… Хм… — женщина задумалась. — Погодите-ка.

Она ушла в дом, и, насколько услышал Виктор, принялась кому-то звонить. Это уже было очень, очень любопытно, ибо в магической активности маму доселе юноша не подозревал, но, видимо, мама Эльза точно знала, что делала, ибо разговаривала очень уверенно. Виктор и Марина удивленно переглянулись.

***

Оказалось, что государственный строй в магической России от фактического отличался и отличался довольно сильно. Если в мире простецов процветал государственный капитализм, то у магов неожиданно обнаружились коммунисты. Назывались они, конечно, по-другому, но суть… Именно об этом папа и поговорил перед аудиенцией с Мариной и Виктором, ибо ситуация была… хм… сложная.

— Вас примет Первый Секретарь, он, фактически, король магической России, чтобы вам было понятнее, — объяснил мужчина. — Нужно учитывать, что его слово — абсолютно и непререкаемо, поэтому, если что-то пойдет не так, придется бежать.

— То есть, как Сергей говорил, «так точно» и «ура перед строем»? — поинтересовался Виктор, поморщившись, а Марина подавила желание убежать и спрятаться.

— Где-то так, да, — кивнул отец семейства, заулыбавшись. — Но пугаться не надо, просто общайтесь с уважением, ну а там, как получится…

— Витя, почему мне постоянно хочется убежать и спрятаться? — поинтересовалась девушка, когда они остались наедине.

— Хм… А ну, пойдем-ка… — обследование в Центральной они не проходили, но сам юноша что-то слышал о подобных реакциях, поэтому отвел любимую супругу в транспорт, уложив не сопротивляющуюся Марину на кушетку и включил всю аппаратуру диагностики, потом тяжело вздохнул и полез к шкафчику за каким-то зельем. Не говоря ни слова, он споил это зелье послушной супруге.

— Что со мной, Витенька? — тихо спросила девушка, чувствуя, как ее отпускает страх.

— Магпаразита где-то намотала, — объяснил ей Виктор, погладив по голове. — Сейчас уснешь, а когда проснешься, все в порядке будет.

Марина послушно закрыла глаза, засыпая, а вот доктор Бок напряженно думал. Ничего не придумав, он вызвал Центральную. Объяснив ситуацию и получив сигнал ожидания, доктор принялся ждать сведений со стороны, Марина в это время спокойно спала. Когда из девушки полез паразит, то был пойман и законсервирован. Представлял паразит из себя что-то похожее на небольшого паука со всего четырьмя лапами. Рядом с их транспортом с тихим хлопком появился транспорт биолаборатории, куда Виктор и передал законсервированного паразита. Теперь в Центральном мире наверняка разберутся в том, что это за паразит и как он распространяется, ибо «предохраняться надо».

Прием у русских магов оказался примерно таким, как его себе представляла Марина. То есть максимум функциональности и минимум пафоса, что для позиционирующих себя вариацией коммунистов было, в общем-то, нормой. Очень много различной охраны, ведущей себя очень корректно, но при этом Марине все-таки было немного не по себе. Молодых людей никто почему-то не сопровождал и о принятом этикете не проинформировал, что было, конечно, необычно, но на свете бывает абсолютно все, поэтому тот же Виктор был спокоен. За высокими дверями обнаружился большой кабинет, в котором за длинным столом сидел худой мужчина, будящий у юноши воспоминания из курса судебной медицины. Мужчина был почти болезненно худ, поэтому Марина не удержалась, накладывая на него колдомедицинские чары.

— Действительно доктора, — хмыкнул худой мужчина и представился. — Меня можно звать Александром Дмитричем, как зовут вас, я знаю, поэтому перейдем сразу к делу.

— К делу, так к делу, — Виктор выудил из кармана кубик проекционного Омута и включил воспроизведение. Мужчина дернулся, увидев кубик, но сдержался, а в следующее мгновение смотрел на транспорта СКМП, ежедневную работу целителей не только в пределах одной планеты.

— Впечатляет, — кивнул Александр Дмитриевич. — При этом, насколько я понимаю, вы филиал некоей межмировой службы?

— Да, — кивнул Виктор. — Самостоятельный, но, если что, можем и на помощь позвать.

— Можем… — прошептала Марина, стараясь стоять ближе к юноше, что сразу же заметил мужчина.

— Ну-ка, присаживайтесь и рассказывайте, все рассказывайте, — предложил он. — Меня бояться не надо, несмотря на западную пропаганду, людей я по-прежнему все еще не ем.

На этот раз рассказ дался нелегко. Рассказывать пришлось в основном Виктору, потому что Марина опять погрустнела, хотя причину текущей грусти девушки Виктор знал. Александр Дмитриевич, видимо, понял в чем дело, поэтому девушку не расспрашивал, лишь с интересом на нее поглядывая. Во время рассказа мужчина несколько раз прерывал Виктора, вызывая каких-то людей и отдавая им не совсем понятные распоряжения, а стоило юноше закончить, вздохнул.

— То есть, по сути, вас заставили, — произнес Первый секретарь. — Это плохо, но, учитывая личность заставивших, с этим ничего не поделаешь, что, в свою очередь означает… Хм… Мы вам поможем, и юными магами, и сквибами, а диспетчера вам приведут прямо сейчас.

— Спасибо большое! — улыбнулась Марина, дядька оказался совсем не страшным и даже готовым помочь.

— Афанасьев явился, — раздался голос от двери. Там, где секунду назад никого не было, оказался высокий лысый мужчина. На лице мужчины волосы также отсутствовали, включая брови, отчего мимика была не самой понятной.

— Берешь молодых людей и находишь решение проблемы, — сообщил Александр Дмитриевич. — Дело государственное, поэтому…

— Афанасьев понял, — меланхолично отозвался поименованный мужчина. — Следуйте за мной, отроки.

Распрощавшись с Первым секретарем, малая часть семьи Бок отправилась за странным мужчиной, недоумевая по поводу того, зачем их с ним послали, но благоразумно пока от вопросов воздержавшись. Мужчина прошел по длинному коридору, повернул в какой-то кабинет, уселся за стол, заставленный приборами и артефактами различного назначения, дождался, пока усядутся молодые люди, после чего заговорил все тем же меланхоличным голосом.

— Вам нужен артефактор, — произнес он, не меняя интонаций голоса. — Зачем?

— Мы целители, — начала объяснять ему Марина. — У нас вопрос: нельзя ли сделать артефакт, фиксирующий состояние сердца, легких, внутренних органов, который будет сам вызывать СКМП, то есть нас?

— А СКМП — это что? — поинтересовался мужчина.

— Скорая колдомедицинская помощь, — ответил Виктор с неожиданной даже для самого себя гордостью.

— То есть вы хотите спасать… Детей, получается? — спросил артефактор и кивнул. — Такой артефакт сделать можно, через недельку зайдите, будем пробовать.

— Ура, — заулыбалась Марина, сильно обрадовавшись. Достав лист бумаги, она протянула его артефактору. — Вот тут расчет необходимых параметров по минимуму и максимуму.

— Ого, — явственно удивился мужчина. — Подготовились, уважаю. Приходите через недельку.

Выпроводив молодых людей, артефактор вчитался в выкладки, сразу же увидев, что писал их мастер своего дела, уважение к подросткам, почти детям, подросло. А Марина и Виктор в это время отправились на своем привлекающем всеобщее внимание транспорте домой. Сделать предстояло еще очень много…

Глава 24

Часть 24

Тридцать третья материализовалась во дворе здания подстанции, будто из воздуха. Совсем не ожидавшие гостей Марина и Виктор собирались домой, но, видимо, жизнь распорядилась иначе. Не говоря ни слова, их обоих затащили в машину, затем прыгнувшую к дому. Недоумевающие Боки с удивлением смотрели на необычайно хмурых женщин тридцать третьей бригады.

— Берите детей, — посоветовал Сергей. — Вас всех нужно обследовать и очень серьезно.

— Это из-за паразита? — догадалась Марина, на что ей кивнули.

— Из-за паразита тоже, — вздохнула Наташка. — Что ни мир, то свои тараканы. У некоторых даже разумные.

— Причем более разумные, чем носители, — улыбнулся Сергей. — Рассказывайте, чего достигли.

Пока Марина забирала и собирала детей, Виктор хвастался достижениями, вызывая переглядывания колдоскорачей. Стоило рассказать о возможности создания артефакта, как заулыбалась Варвара. В этот момент вернулась Марина, и транспорт безотлагательно прыгнул не просто в мир Центральной, но прямо к больнице Фебрис. Марина напряглась, заталкивая детей себе за спину.

— Раслабьтесь, — вздохнул Сергей, движением руки открывая двери. — То, что нашли в Марине, не паразит, а контур внешнего управления, причем, не магический.

— Охренеть, — поделился своими ощущениями Виктор. — Это мы что, получается…

— Вот что получается вы, мы и будем разбираться, — объяснил ему мужчина, препровождая обоих в сторону клинического крыла. — Давайте устраивайтесь, и начнем.

— Мне страшно, — проговорила Марина. — Просто страшно… Это значит, мы не настоящие, а просто чьи-то игрушки?

— Тише, родная, тише, — погладил ее Виктор, гнавший от себя эту мысль. — Коллеги разберутся, все будет хорошо.

С этими мыслями они и заснули, а тридцать третья работала, не понимая, с чем столкнулись. Контура не было ни в Викторе, ни в детях, но вот почему он был в Марине… Хмурый Сергей разбирал параметры, даваемые ему приборами, и хмурился все сильнее, наконец он что-то нашел. Подозвав Варвару, мужчина ткнул пальцем. Варя сделала то, чего старалась не делать никогда — грубо выругалась.

— Марина, точнее, Гермиона Грейнджер того мира — клонированный объект, — объяснила женщина. — Своей волей обладать была не должна, но вот вселение сущности ее сделало самостоятельной, отключив контур, который пытался воздействовать в интерпретации страха.

— Интересно, а где же оригинал клонированной и кто вообще это сделал? — задумчиво произнесла Наташка.

— Думаю, наши коллеги это обнаружат, — произнес Сергей, хмыкнув. — Полностью нормальный, здоровый человек. Так вот, учитывая то шило, которое из нас торчит во всех мирах, они это вычислят сами.

— Сережа, только девочке надо эту новость как-то аккуратно сообщить, — с беспокойством в голосе произнесла Варвара. — А то она и так плачет постоянно…

— Плачет она по причине предменструального синдрома, — объяснил ей мужчина, подмигнув давно уже проснувшийся Марине. — А сообщать не надо, она все слышала.

— А… ушки грела? — с пониманием спросила Наташа. — Тогда ладно, влей ей чего-нибудь успокоительного.

— Только не ректально, — подала голос Марина. — А где Гермиона, мы найдем, это становится уже совсем интересно, я-то думала, во всем виноваты Уизли, но вот клонирование…

— Клонирование — это да, это вопрос, — кивнул Сергей. — Это кто-то из великих магов, но вот нах… в смысле, зачем — самый большой вопрос.

Молодых людей вернули домой, озадачив по самое «не могу». Виктор, представивший себе мир на управлении, да и себя тоже, пригладил стоявшие дыбом волосы, успокоил жену и решил некоторое время все-таки подождать. Несмотря на их защиту, сначала надо было все-таки обеспечить нормальную работу, а потом уже «развлекаться», а вот Марине было уже очень интересно, но правоту мужа она приняла, уняв на некоторое время свой интерес.

Пока тянулось время ожидания да организации, юные Боки времени не теряли, ибо у Первого секретаря слово с делом не расходилось. Сквибы и молодые маги потянулись буквально через день, они шли чуть ли не сплошным потоком, с каждым надо было поговорить, провести через артефакт профессиональной ориентации, полученный в Центральном, так что под конец дня Марина и Виктор падали почти без сил, что сильно, кстати, расстраивало Марью и Машу.

***

Сотрудник магической безопасности Германии докладывал своему начальству о проведенном расследовании, комментируя при этом нарасследованное. Его работу оценили довольно высоко, несмотря на то что случай был, в общем-то, рядовым, единственное, что выбивалось из аналогичных ситуаций — это возраст юных врачей, впрочем, и это объяснялось, причем, вовсе не древним пророчеством.

— Истинные целители, истинные целители… — вздохнул начальник берлинца. — Сколько еще придурков поверят в эту сказку… Тут как раз все ясно, не могут фактически дети обладать «опытом старца», как в той сказке, которая «пророчество истинных».

— Тем не менее желающих выехать на чужом горбу множество, — хмыкнул маг. — Не переводятся придурки на немецкой земле. В результате они убежали в Россию, а оттуда, судя по всему, вообще…

— Их можно понять, — пожилой маг поднялся из-за своего стола, раскуривая трубку. По кабинету поплыл дым с явственным запахом вишни. — Если бы на меня так давили, я бы тоже, наверное, а у них ребенок.

— Скорее всего, еще и напридумывали себе всякого, учитывая, что они из Британии, — поддакнул ему подчиненный.

— Ладно, это лирика, — большой начальник наслаждался трубкой. — Закрывай дело и отправляй в архив, а этого герра Зигфрида на поводок и пусть работает, раз не знает, что ритуала окончательного отказа не существует, к-колдомедик…

— Понял, — кивнул берлинец, «на поводок» означало, что теперь колдомедик без разрешения может только лупать глазами на свое начальство. Так сказать, око за око, пусть на себе прочувствует…

А в далекой стране на востоке занимался рассвет и вместе с ним начинался новый рабочий день. Школа Колдовстворец приняла колдомедицинские артефакты с радостью. Правда, их никто не спрашивал, потому что первый секретарь приказал — все взяли под козырек, включая детей. Служба СКМП вставала на дежурство. Диспетчера обживали свои места, сформированные экипажи бригад занимались в виртуальных классах, а Марина с Виктором бессовестно дрыхли в своем колдомедицинском транспорте, не ожидая никаких сюрпризов от первых дней. Но, видимо, судьба распорядилась иначе.

— Двадцать седьмая, — громко сообщил артефакт связи. — Ребенок, восемь лет, диспноэ, аритмия, координаты…

— Работа не ждет, — мгновенно проснувшийся Виктор полез на свое водительское место. — Вот что мы забыли…

— Водителя, — кивнула с улыбкой Марина. — Ничего, подберем себе кого-нибудь.

— Так… — разобравшись с координатами, юноша включил маячки. — Три минуты, — предупредил он и транспорт прыгнул вперед.

Сидевшие в башне, похожей на диспетчерскую башню аэропорта, диспетчера проводили глазами серебристую молнию, мысленно пожелав пока единственной рабочей бригаде удачи. А машина под номером двадцать семь уже выходила в точку вызова. На лесной поляне лежала девочка, судорожно пытавшаяся вдохнуть. Учитывая, что артефакты пока были только у школьников, сам вид девочки на поляне в лесу был необычным.

— До школы километров триста, — заметила Марина, выходя из транспорта. Девочка, увидев, кто примчался на зов вспыхивавшего багровым артефакта, обреченно закрыла глаза. — Не поняла, — призналась девушка, подходя поближе и накладывая диагностику, после чего кивнула Виктору, подхватившему девочку на руки.

— Странная аритмия, — заметил юноша, подключая девочку к аппаратуре, которой состояние ребенка совсем не понравилось. — Сейчас скомпенсируем, а дыхание само в норму придет.

— Сейчас мы успокоимся, — мягко-мягко проговорила Марина, поглаживая девочку по голове. — Ты нам расскажешь, что случилось, и все будет хорошо, да? Оп-па, — произнесла она, что-то нащупав. — Вить, ее за волосы таскали, дай-ка мазь.

— Судя по отклику, ее не только за волосы таскали, — хмыкнул Виктор, направляя транспорт к школе. Следовало разобраться в том, что произошло. Девочке пока ничего не угрожало. — Я схожу, разберусь, что ли.

— Сходи, сходи, — согласилась девушка, продолжая гладить расслабившегося ребенка. — Странная реакция… Бьют их там, что ли?

— Они пугают… Такое большое… Из душа, ка-а-ак! — сообщила засыпающая девочка.

— Витя, — произнесла Марина в переговорник, стоило напуганной малышке уснуть. — Ребенка боггартом пугали, судя по рассказу. А там, скорее всего, дала выброс.

— Понял, — коротко ответил юноша, возвращаясь. На такой случай у них были конкретные указания — вызвать служителей закона, которые и будут разбираться в том, кто спустил боггарта на ребенка и почему девочку не хватились.

Глава 25

Часть 25

Артефакты расползались по миру. Как русским удалось протолкнуть новые артефакты в другие страны, Марина даже не подозревала, ибо им сказали: «не думайте об этом». Почему-то Александр Дмитриевич близко к сердцу принял идею создания и работы такой Службы, не стараясь «отжать и разобрать» машины СКМП, что было бы логично, по крайней мере, с точки зрения Виктора, людям все-таки доверявшему с осторожностью.

Каждую свободную минуту юные целители посвящали учебе и детям, так как цену ошибки оба знали даже слишком хорошо, но дети были не менее важными, поэтому рабочий день двадцать седьмой бригады оказался даже слишком загруженным. Впрочем, ни Марина, ни Виктор не роптали, просто некогда было им роптать. Казалось бы, когда на работу выйдут еще девять бригад, то станет полегче, но куда там…

— Двадцать седьмая, — голос диспетчера был веселым и каким-то предвкушающим. — Тахикардия, паника, двое разнополых пациентов, координаты…

— Берлин, однако, — заметил Виктор, стартуя в указанном направлении. — Придется по старинке, кстати, так что минут двадцать. Диспетчер! Чего веселый такой?

— Двадцать седьмая, — ответил веселящийся диспетчер. — Судя по положению и истории артефактов — половые эксперименты.

— Будешь паровозик расцеплять, — хихикнула Марина, вполне представляя себе, до чего доходят юные экспериментаторы, как и наиболее частую проблему во время экспериментов, могущую привести к панике.

Такую санитарную машину в Берлине видели впервые, а на улицах магической Германии — и подавно. Юные экспериментаторы четырнадцати лет от роду нашлись в переулке, поэтому были расцеплены и уложены на кушетки внутри транспорта. Виктор уже залезал обратно, когда услышал хлопок. Оглянувшись, он увидел мужчину, который использовал в качестве концентратора палочку. Точнее, уже не использовал, так как оказался сквибом. Пожав плечами, Виктор уселся в свой ложемент, и в следующее мгновение транспорт СКМП исчез с улиц города.

— Что с экспериментаторами делать будем? — поинтересовалась Марина, задумчиво разглядывая разнополых неодетых школьников.

— Можем в местную клинику сдать, — предложил Виктор. — Можем родителям или вообще — в Дурмстранг.

— Вот прямо так? — удивилась девушка, с трудом представляя себе реакцию что родителей, что администрации магической школы. — Вы трусы куда дели, неучи?

— Трансфигурировали, — прошептала чего-то отчаянно боявшаяся пациентка. — В воздух…

— Оригинально, — согласился юноша. — Ладно… Сейчас остановлюсь, сделаем им чего-нибудь на первое время, а потом разберутся.

— И успокоительное Наташиным способом, — мило улыбнулась Марина, но в следующий момент ойкнула, схватившись за вместилище интуиции.

— Что случилось? — поинтересовался Виктор.

— Как будто по заднице ударило что-то, — призналась девушка. — Странно как… Хм… А если так? — она начала накладывать чары одни за другими, пока наконец не нашла. — Витя, срочно к нам, прыжком.

— Понял, — кивнул юноша, нажимая клавишу экстренного возврата. — Диспетчер, экстренная госпитализация! — крикнул он в артефакт, бросаясь на помощь жене. В этот момент девочка-пациентка очень тихо всхлипнула и перестала дышать.

— М-м-мать! — высказался Виктор, приступая к сердечно-легочной реанимации. — Давай зелья.

— Ага, — кивнула озадаченная Марина, подавая необходимое. Через минуты три девочка снова начала дышать, но состояние ее было очень тяжелым, поэтому транспортировали осторожно, специальным порт-ключом. Вместе с девочкой отправили и мальчика, просто на всякий случай. Как будут объяснять попадание немецких детей в Россию, к счастью, было уже не их проблемой.

— Значит, говоришь, почувствовала, как будто по попе дали? — поинтересовался Виктор, когда они оба немного пришли в себя.

— Угу, — кивнула Марина, потерев пятую точку. — Успокоительное в такой ситуации было бы ошибкой, но нас же не должно за ошибки?

— Должно, не должно, — юноша был все так же задумчив, он вспоминал, что говорила Варвара о своем первом мире. — Видимо, мы особенные…

— Значит, нельзя ошибаться, — тяжело вздохнула девушка, — ибо, когда больно, я не люблю.

— Представь себе целителя-мазохиста, — порекомендовал Виктор, отчего Марина ойкнула. — Так что это хорошо, что не любишь. Пойдем, отдохнем, что ли…

***

Появление истинных целителей на странном транспорте в центре магического Берлина привело органы власти в некоторую ажитацию, а о том, что целители истинные, свидетельствовал свежий сквиб английского происхождения, судя по палочке. Сквиб, похоже, вместе с магией лишился и рассудка, принявшись грызть свою палочку, потому был госпитализирован.

— Итак, явление истинных состоялось, — задумчиво проговорил хозяин большого берлинского кабинета, посасывая погасшую трубку. — Какие будут предложения?

— Вот, — протянул ему простой медальон на цепочке подчиненный. — Это раздают детям в школах. Если ребенку плохо, то артефакт сам вызывает целителей, видимо, этих.

— Предлагаете захватить и заставить работать на нас? — поинтересовался большой берлинский начальник. — Интересное предложение, но ведь вреда им причинить невозможно?

— Им — невозможно, — согласился подчиненный, улыбнувшись. — Но ведь, во благо Германии, можно же угрожать ребенку.

— Хм… С одной стороны, нас за такое… — начальник раздумывал. — Но, с другой стороны, легендарные истинные целители, а убивать ребенка никто не заставляет… Сделаем вот что: найдите сироту, навесьте медальон, ну да не мне вас учить, работайте.

В этом мире существовала сказка об истинных целителях, даже пророчество под это подвели и говорило оно о тех, кто лечит абсолютно все болезни и проклятия чуть ли не наложением рук. Были те, кто в него верил, те, кто не верил, но все знавшие о факте появления таких целителей, склонялись к мысли о том, что такие целители должны работать на Великую Германию. Мнения самих целителей, разумеется, никто спрашивать не собирался. И ведь все могло получиться…

Сироту не кормили два или три дня, а потом надели медальон и накормили шоколадом, от чего мальчику немедленно стало плохо. На зов артефакта явился транспорт СКМП, но… Двадцать седьмая в этот день постоянно моталась по вызовам, поэтому на зов об отравлении примчалась совсем другая бригада, в которой ритуал никто не проходил, из-за чего экипаж имел на борту боевого мага.

— Внимание, — произнес маг. — Рядом с ребенком десяток магов, в боевом построении.

— Что ты предлагаешь? — поинтересовался совсем недавно прошедший обучение целитель.

— Варианта два, — боевой маг по имени Святослав, улыбнулся. — Или зовем на помощь, или разбираемся сами. Предлагаю площадные чары… хм…

— Сонные? — пискнула испуганная ситуацией медсестра.

— Поноса, — грубо ответил Святослав, на что целитель кивнул и, выскочив из транспорта, проделал предложенное. После чего пациент был уложен на кушетку, транспорт исчез, а по траве ползали немецкие маги, мучающиеся животом. — Но эти были нацелены на захват, — продолжил боевой маг. — Угадайте, кого?

— Диспетчер! — выкрикнул целитель. — Временно не давайте двадцать седьмой вызовов за пределы России, на них идет охота.

— Диспетчер понял, — ответил очень серьезный голос. — Всем бригадам экстренно вернуться на базу! Внимание, всем бригадам экстренно вернуться на базу!

Весть о том, что на единственных пока истинных целителей ведется охота, взволновала всех причастных, а Первый секретарь, которому об этом доложили немедленно, разозлился. А вот злить главу магической России не стоило, впрочем, немцам об этом еще предстояло узнать, а пока бригады собирались во дворе подстанции, недоумевая, что произошло. В диспетчерскую Центрального мира новость также была доложена в минимальные сроки, отчего возникло некоторое оживление.

— Ну охотятся… ну и что? — не понял происходящего Виктор. — Нам же невозможно вред нанести.

— Представь, что они держат под прицелом ребенка, причем противника вы не видите и не чувствуете, — объяснил ему маг Святослав из охраны бригад. — Но обещают убить, если…

— Мамочки, — прошептала Марина, хватаясь за сердце. — Разве ж так можно?

— Люди — они разные, — вздохнул боевой маг. — Поэтому пока поработаете в пределах России, а там посмотрим.

— Но тогда, получается, — медленно произнес доктор Бок. — В опасности все экипажи?

Глава 26

Часть 26

Центральная диспетчерская, получив сигнал от новой подстанции, да еще с объяснением произошедшего, всполошилась, известив и тридцать третью, ибо если в одном мире до такого додумались, то и в других возможно. Пока в Центральной думали, что делать и как дать по рукам зарвавшимся немцам, русские уже действовали. Началось все с Международной Конфедерации Магов, ибо нападение на целителей да шантаж ребенком выглядело чем-то времен Великих Войн, а Германия уже один раз мир напугала, так что всполошились многие.

— Что происходит? — спокойно поинтересовался хозяин начальствующего кабинета, увидев четверых магов, двое из которых носили очень неприятные для него эмблемы.

— Вы арестованы, — лаконично проинформировали его. — Сдайте концентраторы, артефакты и двигайтесь медленно.

— Меня арестовать? — большой берлинский начальник что-то сделал, отчего в сторону магов быстро устремилась стена пламени, сильно опалившая стены, но не причинившая никакого вреда гостям. Большой начальник упал, связанный заклинанием.

— Вы были правы, — донесся голос откуда-то сбоку, фигуры четверых магов заколебались и исчезли, оказавшись иллюзиями. — Он действительно решил сопротивляться. Давно надо было их всех разогнать.

— Ну, теперь у вас будет такая возможность, — вздохнул молодой человек с эмблемами Международного Трибунала на нежно-голубой униформе. — Все-таки начинать очередную войну, да еще и с русскими, в наши планы не входит.

— Вопрос в том, как обезопасить целителей, — задумчиво проговорил его коллега, в костюме цвета грозового неба. — Они же теперь будут бояться сюда ездить. А это жизни, в том числе и детские.

— Это решать не нам, — ответил ему собеседник. — Пусть теперь разбираются сами.

Структура тайных магических операций Германии перестала существовать довольно быстро. Так же довольно быстро обнаружились ниточки, ведущие в Британию, что совершенно взбесило тех, кто в этой стране принимал решения, поэтому герр Зигфрид внезапно оказался свободным, а его куратор со своим начальником прожили после этого совсем недолго. Очень уж испугались возможной войны окружающие маги, привыкшие к теплу и покою.

О появившихся «истинных» герр Зигфрид, разумеется, знал, также как и о том, что при угрозе их захвата будет война с неизвестным исходом, чего, конечно же, никто не хотел. В свою очередь, двадцать седьмую с дежурства временно сняли, а замученных уже работой целителей послали. Отдыхать, значит, послали. Понимая при этом, конечно, что работа, если что, юных целителей найдет, но…

— И чтобы духу вашего неделю здесь не было, — напутствовали их на прощание, заставив Марину улыбнуться.

— Испугались за нас, — констатировал Виктор, направляя транспорт домой. — Даже немного стыдно.

— Но тепло, — заметила Марина. — С детьми время проведем. Кстати, о детях…

— Что о детях? — поднял юноша бровь.

— Нам же звездолет подарили… — коварно улыбнулась юная девушка, мать двоих детей. — Давай на Луну слетаем, а?

— Хм… Ну давай, — кивнул ей Виктор, паркуясь у дома. — Сегодня?

— Ну, не-е-ет… — протянула Марина. — Надо подготовиться, отдохнуть опять же… завтра!

— Ну завтра, так завтра, — согласился юноша.

Выйдя из транспорта, молодые люди чуть было не были сбиты с ног детьми, по причине выходного дня оказавшимися дома. Взрослые тоже были дома, чему Марина и Виктор очень обрадовались, рассказав о завтрашней экскурсии, только бабушка Марья улыбнулась:

— Это вы, внучки, без меня, — произнесла она. — Нельзя мне планету покидать, не положено мне.

— Совсем-совсем? — расстроилась Марина.

— Совсем-совсем, — погладила ее бабушка, отчего настроение вновь стало хорошим.

— А мы фотографии привезем, — сказала бабушке Марья-младшая, на том и порешили.

Где-то в далекой Германии, да и в Берне, взрослые дяди и тети размышляли о том, как гарантировать безопасность целителям СКМП, мотались по миру транспортные машины Службы с усиленной охраной, да отдыхали от трудов праведных доктора Боки. Марина сама чувствовала, как сильно она, на самом деле, устала, Виктор держался, но нежданному отдыху все-таки был рад. Их дети радовались нежданному родительскому отпуску, а еще завтрашней экскурсии, а курьерский звездолет с автоматическим управлением, в полностью автономном режиме проверял свои системы.

***

Звездолет выглядел снаружи черной каплей, по размерам не превосходящей транспорта СКМП, но вот внутри это был большой корабль, разделенный на зал наблюдения, ручного управления, куда им хода не было, и жилые каюты разного размера. Судя по тому, что выводилось на большой экран в зале наблюдения, дорога до Луны должна была занять час, Виктор только надеялся на то, что их взлет и потом возвращение не взбаламутит системы противовоздушной и противоракетной обороны.

Разместившись в каютах, тем не менее все собрались в зале наблюдения, когда Виктор нажал кнопку старта. Не было никаких эффектов — ни перегрузки, ни ощущения взлета, только на экране поляна у дома, на которой стоял корабль, начала медленно удаляться. Открылся вид на лес сверху, судно поднималось все выше, показывая уменьшающийся лес, окруженный городами и селами. На них никто не реагировал, создавалось ощущение, что звездолет был невидимым для всех.

Спустя четверть часа они оказались вблизи орбиты, по которой летали многочисленные спутники и целых две космические станции: длинная колбаса западной и бублик русской. В этой реальности русские и западники вместе в космосе не работали. Казалось, что звездолет на миг завис в пространстве, давая возможность полюбоваться звездами, а потом все на экране смазалось, устремившись назад, где медленно уменьшался шар планеты.

— Ну все, теперь с полчаса ничего интересного не будет, — улыбнулся державший Машеньку на руках юноша, — предлагаю перекусить космической еды.

— А чем она отличается от обычной, папа? — поинтересовалась Марьюшка, жалея, что уже слишком большая для того, чтобы сидеть на руках.

— Ничем, доченька, — ответила Марина. — Но ведь кушать мы будем на космическом корабле!

— Это аргумент, — кивнула мама Эльза и все рассмеялись.

Космической едой оказались салаты, свежий хлеб и вкуснейшее мороженое… То есть, дети были в восторге. Улыбались и взрослые, на душе было спокойно и как-то очень радостно, поэтому, когда прозвучал сигнал предпосадочного режима, все направились в зал наблюдения. Виктор рассматривал планету под собой, когда звездолет вдруг дернулся.

— Захвачен причальным лучом, — ожил речевой информатор корабля. — Производится стыковка.

— Интересно девки пляшут, — сильно удивился Виктор, — инопланетяне, что ли, какие?

— Может из центрального мира кто-то? — предположила девушка. — Ну для наблюдения, что ли…

— Так, давай-ка мы вместе пойдем, — предложил юноша. — Нас-то магия защищает, а других-то нет, хотя, по-хорошему, стоило и тебя оставить, но ты же не согласишься.

— Не соглашусь, — кивнула Марина, двигаясь к выходу вслед за мужем. Родители хранили молчание, не возмущались и дети. Марьюшка поняла сама, поэтому играла с Машенькой, отвлекая ее от происходящего.

Люк открылся, сигнализируя о том, что за ним есть атмосфера, пригодная для дыхания, но молодые люди все-таки натянули мягкие скафандры с символикой СКМП. Кивнув друг другу, Марина и сунувший в карман уменьшенную укладку Виктор шагнули в черный провал, сразу же озарившийся огнями. В огромном помещении, похожем на большущий зал, кроме их корабля стояло еще два объекта сложной формы: один походил на додекаэдр, а второй — на двойную перекрученную спираль. Виктор хмыкнул, в ответ на озадаченный взгляд жены пожал плечами, после чего оба двинулись по зеленой дорожке, что приглашала обоих куда-то вглубь.

— Да, на инопланетян не сильно похоже, — согласился Виктор, рассматривая выглядящие древними двери. — Интересно, хоть кто-то живой здесь есть?

— Живой находится на управляющем уровне, — раздался голос будто бы у них в голове. Голос не имел эмоциональной окраски, отчего напоминал… Да ничего не напоминал. — Врачеватели могут увидеть живого, следуя по дорожке.

— Интересненько, — кивнула Марина, соглашаясь с мнением мужа. — Поехали на экскурсию, называется.

— Да, мир велик и многообразен, — задумчиво пробормотал юноша. — О, люк, видимо, нам туда.

Дорожка подвела обоих целителей к люку и растаяла, а люк медленно, будто нехотя, раскрылся, как диафрагма, открывая еще один зал, в котором и находился тот, кого речевой информатор местного компьютера назвал живым.

Глава 27

Часть 27

Некоторое время Виктор стоял, застыв на месте. Выглянувшая из-за его плеча Марина тоже замерла, округлив глаза. Затем юноша протер глаза, но «живое существо» не исчезло. Перед большим полусферическим экраном, за большим пультом, утыканном кнопками, клавишами, сидел и что-то быстро набирал на странного вида клавиатуре…

— Ребенок, — констатировал Виктор. — И что делает здесь ребенок в гордом одиночестве?

— Ой, — донеслось от экрана. Смутно кого-то напоминавшее дитя медленно обернулось, удивленно глядя на молодых людей. — А как вы здесь оказались? — поинтересовалась девочка лет семи, как стало ясно после первых ее слов.

— Прилетели, — улыбнулась Марина, делая шаг к опасливо смотрящей на нее девочке. — А ты здесь как оказалась?

— Я здесь живу, — ответила девочка. — С тех пор, как проснулась. Я не часто просыпаюсь, потому что игрушки ломаются быстро, тогда я расстраиваюсь и иду спать.

— Любовь моя, — привлек внимание девушки Виктор, удивленно прочитав ответ чар. — Ей полторы тысячи лет, причем большую часть времени она провела в чем-то вроде стазиса, от чего ей, как ты понимаешь, совсем невесело.

— Ты здесь совсем одна? — Марина присела рядом с очень знакомой ей девочкой на краешек стула, приобняв ребенка. Девочка сначала вздрогнула, а потом прикрыла глаза, как будто оценивая свои ощущения, и вдруг заплакала.

— Что такое? — удивился Виктор, а вот Марина все поняла. Она посадила девочку на свои колени и обняла, прижимая к себе.

— Она одна, — объяснила девушка мужу. — А ребенок же, понимаешь?

— Ох ты ж… — понял и Виктор, после чего погладил девочку, поинтересовавшись: — Может, с собой заберем, если захочет? Будет у нее дом, бабушка с дедушкой, Марьюшка с Машей, школа и нормальное детство.

— А что такое бабушка с дедушкой? — поинтересовалась быстро успокоившаяся девочка, и Марина начала объяснять. Виктор все пытался вспомнить, кого же ему напоминает ребенок, и наконец до него дошло.

— Любимая, это же Гермиона, — тихо проговорил юноша, у которого что-то начало складываться. — Расскажи, пожалуйста, как ты играла, — попросил он девочку.

— Сначала я сделала копию себя, и даже родителей, как я себе их представляла, — начала рассказывать Гермиона, подтвердившая, что ее зовут именно так. — Но почему-то родителей копии меня сломали какие-то рыжие, и тогда я расстроилась. А потом еще играла с зеленоглазиком, но он часто ломался, и мне стало неинтересно, а еще раньше была смешная игрушка с бородой, но не хотела играть… И еще были игрушки, но они все ломаются, перестают двигаться и играть. Я два раза вылечивала, а потом мне надоело, поспала и проснулась совсем недавно, только очень хочется кушать, а кушать не дают.

— Наверное, закончились продукты или же то, что кормило ребенка, сломалось, — поняла Марина. — Пойдешь с нами, мы тебя накормим?

— Пойду, — кивнула девочка, потом подумала и как-то очень тихо спросила: — А вы будете моими папой и мамой?

— Если хочешь, будем, — девушка поцеловала ребенка в лоб, а девочка обняла ее крепко-крепко, что-то шепча на ушко. — Пойдем, маленькая. Вить, ты с нами?

— Посмотрю здесь все, и приду, — хмыкнул Виктор, уже понявший, откуда взялась клонированное тело Марины.

Марина увела девочку на корабль, а Виктор осматривал пульт, чем-то похожий на аналогичный пульт по управлению виртуальной реальностью. Осмотрев все вокруг, Виктор пожал плечами и взглянул на экран. На нем отображался черноволосый мужчина, в данный момент смотревший куда-то вдаль с борта круизного лайнера. Мужчина ассоциаций у юноши не вызвал, поэтому Виктор громко произнес:

— Мы можем забрать ребенка?

— Прослушайте запись, — отозвался все тот же безэмоциональный голос, а посреди зала вдруг возникли две фигуры, очень похожие на родителей Гермионы из давнего сна. Только вот на них были надеты серебристые комбинезоны.

— Люди, если вы найдете эту базу, — заговорила женщина. — Пожалуйста, спасите доченьку. Она должна быть в зале гибернации!

— Мы — Проникатели из галактики, — мужчина быстро проговорил набор непонятных Виктору звуков. — Попали в это пространство случайно. Наш корабль сильно поврежден, а мы смертельно ранены, дочь сбережет автоматика, поэтому мы просим вас — спасите ее! — фигуры исчезли.

— Не особо понял, о чем речь, ну да ладно, — произнес Виктор. — Главное, что возражений нет и ребенок может вернуться с нами. Есть что-то, что мы должны знать? Как человеческое дитя могло играть людьми внизу?

— Возьмите кристалл, на нем вся история базы, — сообщил голос, после чего на поверхности стола появился кристалл черного цвета. — Возвращайтесь через десять полных оборотов планеты вокруг светила.

***

В далекие времена жили-были существа, похожие на людей, они жили, развивались, стремились к познанию, проходя через войны и несчастья. Накапливая опыт и отбрасывая шелуху, по их мнению, всего, что мешало познанию, этот народ стал практически всемогущим. Им открылись тайны времени и пространства, а все, что мешало, было отброшено. Это их в конце концов и сгубило, ибо, став холодными и рациональными, утратили они понимание…

Семья новому ребенку обрадовалась. Мама Эльза посмотрела на Марину таким внимательным взглядом, от которого возникло детское желание прикрыть вместилище интуиции, а потом улыбнулась, обняв, отчего девушка почувствовала мгновенное облегчение, улыбнувшись в ответ.

— Ты выросла правильной Бок, — произнесла женщина. — Еще в пору деторождения не вошла, а уже трое детей. Ты все правильно решила, мы гордимся тобой.

— Ура! Сестричка! — налетели на Гермиону Марьюшка и Маша, которая во всем старалась походить на старшую сестричку. В этот момент Гермиона начала меняться, становясь похожей на Марью-младшую, при этом ее внешность как-то поплыла, изменяясь полностью, что сильно удивило Марину, потому что ранее такого эффекта она не встречала.

Экспериментируя с физическими и пространственными параметрами, эти существа получали области с различными возможностями. Так ими была открыта возможность творить «чудеса», конечно же, они захотели воспользоваться этой возможностью, но что-то в мироздании не позволило этим существам поступать именно так. Тогда они начали искать обжитые миры, чтобы ставить опыты на основе уже существующего материала. Вблизи этих миров устанавливались станции, иногда полностью автономные, иногда нет.

Видимо, подумав, что сделала что-то не так, видя удивление взрослых, Гермиона испугалась. Она округлила глаза, пытаясь что-то сказать, но почему-то не могла. Марина кинулась на помощь ребенку, но тут Марья-младшая положила руку на голову своей новой сестричке, что-то прошептав, отчего ту охватило какое-то сияние. Девушка замерла, глядя на дочерей, о таких способностях Марьюшки она и не подозревала.

— Не надо плакать, ты все равно наша, — произнесла Марья-младшая. — Неважно, как ты выглядишь.

— Вы меня не прогоните теперь? — осторожно спросила Гермиона.

— Ты наша сестричка, — улыбнулась бабушкиной улыбкой ее младшая копия. — Навсегда.

— Но я же… — Гермиона что-то хотела сказать, но Марья не дала. Она обернулась к маме: — Миона не человек, мамочка, но она все равно наша сестричка, да?

— Да, доченька, — улыбнулась Марина, решив разобраться со всем позже. — Значит, ты не Гермиона?

— Нет… м… мама, — шепотом произнесла девочка, бывшая кудрявой совсем недавно. — Это просто образ, а имени у меня нет.

— Я! Я! Можно я? — запрыгала Марья. — Можно я имя дам?

В своей бессмысленной, на человеческий взгляд, жестокости эти существа экспериментировали со многим, создавая на своих станциях живых существ, обрекая оные на полное одиночество. Существа могли многое, очень многое, но они были одиноки, поэтому часто гибли или же уничтожали подконтрольные миры. Занесённый на станцию образ, почерпнутый из произведения существ, обитавших в одном из миров, решили развить в совсем другом мире. Это решение принимал не наблюдатель, а сам мозг станции. Так появился мир магии на этой планете, несмотря на то что изначально…

— Мириэль? — удивилась девочка, а Марина старалась сдержать улыбку. — А почему Мириэль?

— Потому что ты как из сказки, — объяснила Марья. — Еще сокращать удобно. Не нравится?

— Нравится, — проговорила Мира, полностью принимая свое новое имя, которое значило что-то сказочное. — Очень нравится.

— Вот и хорошо, — улыбнулась Марина. — Сейчас папа вернется, и можно будет отправляться домой.

— А вы не здесь живете? — удивилась девочка со светлоэльфийским сказочным именем.

— Нет, солнышко, — погладила ее по голове Марина. В этот момент вошел отчего-то очень задумчивый Виктор, которого беспокоила некоторая нарочитость той записи, которую он просмотрел на базе. Выглядело это не очень, как фильм какой-нибудь, в реальности люди так не говорят, даже в экстренной ситуации.

Обсуждение решили оставить на потом, а сейчас корабль отстыковался от странной базы, отправляясь домой. В момент, когда они уже выходили «наружу», Виктор заметил, как поплыли другие объекты, изображавшие странные корабли, позади их судна. «Иллюзия, все иллюзия», — понял юноша, впрочем, мысль о том, что они везут домой бомбу, в голове не укоренилась, зато укоренилась другая.

— Любимая, малышку надо привить от всего возможного и невозможного, — проговорил Виктор так, чтобы Марина его точно услышала.

— Ох, точно! — до девушки дошел факт того, что девочка-то жила в стерильных условиях, а это значило не самые приятные вещи, против вирусов и бактерий она была не защищена.

Не желая прерывать эксперимент, эти вершители судеб сделали наблюдателя ребенка, заложив программу его сна так, чтобы психики хватило надолго. Но сон в стазисной камере был опасен для тела, поэтому его нужно было время от времени менять. Прошли тысячи лет, существа давно исчезли, а вот эксперименты остались… Простые и сложные, совмещающие «магию» и людей, они все еще жили в этой ограниченной гигантской сферой области пространства. На кристалле, что получил человек этого мира, была информация, способная уничтожить и весь мир, и конкретного человека. Этим заканчивался эксперимент, и потому слова про десять лет были ложью, база уже прекратила свое существование. Если бы наблюдатель оставался на ней, то вместе с ним, но люди этого мира забрали с собой того, кто выглядел ребенком, дав ответ на еще один никому уже ненужный вопрос.

— Как-то все странно получилось, — поделился Виктор с Мариной, пока дети успокоено спали, но тут дверь каюты открылась и на пороге появилась Мира.

— Мама и папа, — произнесла девочка. — Я должна вам показать кое-что, а потом я стану просто девочкой, можно?

— Можно, малышка, — улыбнулся ей Виктор и пригласил. — Иди к нам, — на что девочка вздохнула и подошла поближе.

— Как только я покажу вам, я сразу забуду, все-все забуду, — предупредила она. — Буду обычной… ну… наверное…

— Такое ощущение, что она опасается по попе получить, — поделилась с юношей его любимая супруга.

— Я не виновата… — опустила голову девочка. — Вы увидите…

Глава 28

Часть 28

После того, как ребенок был препровожден спать, Марине и Виктору нужно было поговорить. Смысл показанного они поняли оба, возможно по-разному, но поняли, Марина улыбалась, неожиданно успокоенная тем, что показала Мира, очень метко, как оказалось, названная своей сестрой. Виктор просто улыбался, радуясь тому, что все разрешилось, разряженный кубик проектора просто стоял на полочке, а кристалл он решил отправить в Центральную.

— Значит, сны были просто снами? — произнесла наконец Марина, обняв мужа.

— Существам, победившим время, несложно было их скомпоновать, — кивнул Виктор. — Значит, Гарри и Гермионой из снов мы не были и это очень радостно.

— Да, жизнь в снах была не самая приятная, — кивнула девушка. — Что же, можем просто жить, не думая о каких-то непонятных существах.

— Трое детей, любимая работа, что может быть лучше? — нежно поцеловал ее Виктор.

Сны, которые они видели в детстве, будучи Мариной и Виктором в первый раз, оказались всего только обучением во сне и все. Они оба не проживали ту страшную жизнь, и это было самой хорошей новостью. Конечно, ощущать себя результатом эксперимента было не очень приятно, но… Какая разница, в самом деле? Успокоенные Боки готовились к посадке.

Стоило переправить кристалл в Центральную, как работа снова захватила Марину и Виктора. Не слушая их возражений, им назначили и водителя, и охранника, просто на всякий случай. Посыпались вызовы, которых стало почему-то гораздо больше. А вот Центральная диспетчерская пока молчала.

— Двадцать седьмая, девушка, семнадцать лет, отравление, — и транспорт прыгнул по указанным координатам. Целителей еще пытались встретить заклинаниями, но быстро отучились. Символику СКМП узнавали уже везде.

— Сама отравилась, что ли? — удивился Виктор, прочтя ответ чар. — Несчастная любовь?

— Это Сьюзан Боунс, — узнала девушку Марина, промывая той желудок и вводя нейтрализатор методом Наташки. Очень большие и круглые глаза пациентки показывали, что лечение она запомнит надолго. — Ну и чего ты решила отравиться?

— Меня никто не любит! — заявила девушка. — А я хочу мороженое и… и… и…

— Понятно, — кивнул юноша. — Откат по возрасту, видимо из-за того, что мы видели.

— О, нет, — схватилась Марина за голову. — Надо помощь вызывать, а то, учитывая, что ушедшие экспериментаторы наэкспериментировали…

Центральная в помощи не отказала, выслав свободные бригады, но при этом Марину и Виктора пригласили в Центральный мир. Расшифровавшие записи кристалла хотели поделиться результатами с коллегами. Ибо именно тем предстояло принять решение. Кристалл мог быть бомбой, попади он в руки менее адекватных личностей. К счастью, врачи, также как и целители, отличались здравомыслием.

— Значит, весь тот мир искусственный? — переспросила Марина Варвару, которая, собственно и вела разговор. — И мы?

— Нет, вы нет, — улыбнулась женщина. — Но мир ограничен пространственной сферой, поэтому мог полностью закончить свое существование в течение года-двух, если бы эксперимент продолжался.

— Но… — Виктор не совсем понимал, причем здесь какой-то эксперимент.

— Вы завершили эксперимент этих вершителей судеб, — объяснила ему Варвара. — Но вот теперь перед вами стоит трудный выбор. Мы предлагаем вам переехать сюда, тогда для вас ничего не изменится. Или же вы можете остаться в том мире, но… как бы это помягче…

— А ты грубо скажи, — посоветовал юноша, улыбнувшись.

— Магия в том мире полностью исчезнет через год, — объяснила присутствовавшая здесь же рыжая женщина. — Если вы там останетесь, то потеряете магию, как и все остальные, мир закроется, и мы больше никогда не увидимся.

— А что будет с СКМП? — поинтересовалась Марина.

— Исчезнет вместе с магией, — задумчиво произнес Сергей, пытаясь понять, как это произойдет технически.

Подумать им разрешили, но вот Марина чувствовала, что не все так просто, поэтому решила поговорить с бабушкой Марьей. Последние новости создавали ощущение…

***

Глаза открывались медленно, как будто нехотя. Мысли шевелились тоже довольно тяжело, а в голове затихали слова бабушки Марьи, которая говорила что-то о том, что они молодцы и все сделали правильно. Марина нехотя открыла левый глаз, пытаясь вспомнить, какое сегодня число. Глаз открывался с большим трудом, поэтому женщина помогла ему пальцем.

— Ну чего ты проснулась? Сегодня на смену не надо, — раздался рядом голос любимого мужа. — Тебе давно пора, кстати, отпуск по уходу за ребенком брать.

— За ребенком? — удивилась Марина, внезапно ощутив себя глубоко и безнадежно беременной. В этот момент под ней стало мокро. — Ви-и-и-ть! — позвала женщина.

— Оп-па, — улыбнулся доктор Бок. — Воды отошли… Немного рановато, но ничего, сейчас поедем, медленно вставай. Мама! — позвал он, и в их спальню вошла мама Эльза.

— Рожает? — деловито спросила она. — Не садись за руль, сейчас я отвезу вас в больницу. Марьюшку из школы папа заберет.

— А Машенька? — пролепетала роженица.

— Хорошее имя, — кивнула мама Эльза, собирая Марину и помогая той добраться до машины. — Папа не возражает?

— Папа не возражает, — рассмеялся Виктор, изо всех сил пытаясь не суетиться. — Шефа я предупрежу и заявление твое ему закину.

— Как ты будешь без меня? — грустно спросила Марина.

— Отпуск возьму, проблем-то, — хмыкнул ее любимый муж, обо всем уже подумавший.

Вторая беременность Марины проходила очень нелегко, но они справились. Забеременев именно тогда, когда они с Витей снимали стресс после школьного автобуса, Марина дважды чуть не потеряла ребенка, но справилась, ни за что не желая оставлять мужа одного на сменах, чем устраивала похохотать не только мужу, но и окружавшим ее со всех сторон специалистам. Хорошо, что все уже было позади.

Роды были стремительными, и часа через четыре женщина уже держала в руках доченьку Машу, своего второго ребенка. Осторожные расспросы показали, что все, что еще крутилось в ее памяти, было всего лишь сном. Не было никакой Мириэль, да и Маша только-только родилась, сама, безо всякой «магии». Не было жизни Гарри Поттера и Гермионы Грейнджер, СКМП, злых манипуляторов… Все эти названия ничего не говорили окружающим, а Виктор посоветовал записать приснившуюся ей историю, и только бабушка Марья загадочно улыбалась.

— Бабушка Марья, скажи, мне все это приснилось? Это было правдой или произошло у меня в голове? — взмолилась Марина, когда смогла остаться с бабушкой наедине и рассказать ей всю историю.

— Это, конечно же, произошло у тебя в голове, — загадочно улыбаясь, произнесла бабушка. — Но кто сказал тебе, что поэтому оно не могло быть правдой?[1]

Когда Машенька подросла, Марина вернулась к работе в Немецком Красном Кресте, ежедневно и, что самое главное, безо всякой магии спасая детей и взрослых. Именно ощущать себя нужной и было самым главным в ее жизни. Так прошло пару лет, пока Марина не забеременела в третий раз. Через месяц ультразвуковое исследование показало пол ребенка, отчего Марина сначала рассмеялась, а потом озвучила имя ребенка, с которым папа Виктор полностью согласился.

***

— Герхард, чего там? — поинтересовался Виктор, услышав запуск двигателя вертолета.

— Девочка, шесть лет, судороги, — откликнулся их бессменный пилот, прочитав сообщение цифровой станции. — Минут двадцать лететь, не меньше.

— Судороги в шесть лет, странно, — заметила Марина, расслабленно сидя в кресле. — Не дай бог что-то редкое.

— Ну эпилепсия в любом возрасте встречается, — заметил Виктор, когда вертолет пошел на взлет.

Иногда Марина вспоминала жизнь, прожитую во сне, понимая, что несмотря ни на что, эта жизнь ей все равно нравится больше. Пусть здесь не было магии, но и без нее жилось очень даже неплохо. У нее была большая семья, любимые доченьки, родители и самый главный человек — Виктор. Идущий на посадку вертолет сел совсем недалеко от толпы людей, Виктор и Марина выскочили из машины, устремляясь к ребенку. Остановив жену жестом, Виктор с минуту смотрел на девочку.

— Кто вызвал-то? — спокойно поинтересовался он, не пытаясь подойти поближе.

— Я вызвала! Я! — говорившая с хорошо слышимым славянским акцентом пожилая женщина вышла вперед. — Почему вы стоите? Я жаловаться буду! Немедленно помогите ребенку, а то я вас сейчас! — Она попыталась замахнуться, чем сильно удивила Марину, все-таки подошедшую к девочке.

— Герхард! — крикнул Виктор, показав пальцами принятый у них сигнал, в тот же момент ушел вызов в полицию. — Успокойтесь, женщина, это не судороги, — но женщина успокаиваться не хотела, она выкрикивала угрозы и размахивала зонтиком. Такой ее увидели прибывшие полицейские.

— Не надоело? — поинтересовалась Марина у истерящей на асфальте девочки. — Видишь, полицейские? Они тебя сейчас заберут, — девочка вмиг перестала дрыгать ногами и очень похоже изображать эпилепсию, усевшись там, где лежала. Зафиксировав ложный вызов и данные пожилой дамы, оказавшейся бабушкой девочки, Боки оставили полицию разбираться, а сами отправились обратно.

— В чем-то ее даже жалко, — сообщил Виктор Марине. — Мадам не знает, что за нападение на врачей в Германии ей будет очень грустно.

— Научится, — улыбнулась женщина, прижимаясь к мужу. — Полетели домой?

Уже после смены, принимая душ, женщина решила подурачиться и, изобразив жест из сна, произнесла: «Люмос». По странному совпадению в этот момент в квартире выбило пробки, а Марина, глядя на задорно сияющий шарик света, только и смогла, что матерно, но очень кратко охарактеризовать увиденное. Виктор ситуацию тоже охарактеризовал, нащупывая в темноте шкафчик блока предохранителей.

Сказка могла бы еще продолжаться, но она заканчивалась. Был ли сон Марины тем, что случилось с молодыми людьми на самом деле, нет ли, так ли важно? Важно было только то, что они были врачами, и во сне, и наяву спасая людей. Стрекочущий спасатель, пролетая над головой, несет в своем чреве ангелов хранителей, готовых спасти и помочь даже тогда, когда кажется, что шансов нет.

Чистого неба вам, скорачи!

***

Тридцать третья с детьми, внуками и правнуками изволили вкушать шашлыки. Иногда бессменным скорачам надо было и отдыхать, вот они отдыхали, вкушая от щедрот, значит, заодно обсуждали последние события. Варя оперлась на мужа и тихо хихикала, а Сергей не понимал неожиданной веселости супруги, спросив ее в результате прямо, отчего хихиканье такое-то.

— Понимаешь, Сережа, тот мир схлопнулся, вернув, как было, — объяснила веселившаяся супруга.

— Ну это понятно, — кивнул он. — Дети схлопнувшегося мира исчезли, эти двое оказались, где были до «приключений», посчитав все… на что это, кстати, похоже?

— На сон это похоже, — отозвалась Наташка, остававшаяся все той же Наташкой, несмотря на возраст. — Просто на обычный сон с временным смещением. Пацан-то, скорее всего, плюнул и забыл…

— Но тут есть нюанс, — захихикала Варвара пуще прежнего.

— М-м-м? — издал вопросительный звук ее любимый муж.

— Ма-ги-я, — по слогам произнесла женщина. — Им же было сказано, что быть им целителями во всех мирах. Понимаешь, Сереженька, во всех.

— Совсем во всех? — удивился поименованный. — Тогда, получается…

— Да, мы о них еще услышим, — потянулась к нему Варя с целью поцеловать. — Точно услышим.

— Ну и хорошо, — удовлетворенно произнесла рыжая женщина. — А то странно было как-то. Инопланетяне, эксперименты, странный мир, я вам доложу.

— Как будто эр семьсот обычный, — хмыкнул Ли, выкладывая следующую порцию шашлыков. — Ты же помнишь.

— Да-а-а-а, — протянула Наташа, потянувшись за новым шампуром. — Такое ощущение, что некоторые миры то ли спьяну делали, то ли вообще дети…

— Иногда и на трезвую голову странное получается, — со знанием дела сообщил старший внук Сергея и Вари. — Такое, что нарочно не придумаешь…

— Это ты про голову в кастрюле? — поинтересовалась заслуженная бабушка, рассмеявшись.

— Да не только, — вздохнул продолжатель семейной традиции. — Мало ли придурков…

— Ну ты психиатр, тебе виднее, — согласилась Наташа, взглянув на целителя одной из немногих психиатрических бригад. — Хотя транспорт вы свой смешно назвали.

— Барбухайка? — спросил психиатр, почесав вместилище разума. — Это из уважения такое, значит… [2]

— Варя, подай еще шампур, а то мне вставать лень, — вкрадчиво попросил супругу Сергей, развалясь на траве.

Тридцать третья развлекалась, а двое целителей, считавших, что мир магии — это всего лишь сон, летели на очередной вызов, чтобы спасти… Им предстояло прожить долгую жизнь и, возможно, встретиться с тридцать третьей, никто это предсказать не мог, кроме, может быть, очень хитро улыбавшейся бабушки Марьи, умирать вовсе не стремившейся, несмотря на более чем почтенный паспортный возраст.

Примечание к части В Германии сегодня день отца (Vatertag). Поэтому автор, как папа троих детей, поздравляет коллег по папонтовому делу с профессиональным праздником, и топает выгуливать своих Тринадцатых :)

Это ссылка и перефраз общения Дамблдора и Поттера на призрачном вокзале Максима Малявина уважает не только внук Сергея и Варвары, но и автор