Фантастика 2025-41

Глава 1 Золотоносный граф

Самолёты сели как на авиашоу, это, наверное, такой у них шик.

Первым сел тот боевой штурмовик, что кружил в небе, пока шли остальные. Потом два грузовоза, потом второй штурмовик. Ну, вроде как он прикрывал грузовиков, пока они совершали посадку.

Подъехал я, ввиду отсутствия другой техники, на «козлике», причём я же был за рулём.

В одном из иллюминаторов я заметил Баранова, который с усмешкой посмотрел на то, что я сам управляю транспортом, и одобрительно показал большой палец вверх.

Из какого именно самолёта выйдет тот ритуальный связист, мне было не понятно, так что я в задумчивости замер у окончания полосы, между самолётов.

Оттуда мне было видно, что один из пилотов штурмовиков снял маску, шлем и массировал себе лицо.

Потом трап одного из грузовозов опустился и оттуда раздражающе неторопливо вышел, и поковылял в мою сторону немолодой с сединой на висках офицер.

Я уже стоял, чувствуя себя глупо, поскольку торчал один и на меня пялилась куча народа. В виду того, что я человек сугубо гражданский и одет тоже в гражданское, то даже во фрунт не вытягивался и воинское приветствие рукой не изображал.

А вот связист, полный достоинства и спокойствия — откозырял, став на расстоянии в три шага:

— Граф-найом Бугуйхан Аркадий Ефимович?

Именно так я был поименован в документах.

— Я!

— Капитан Гореев. Прошу принять конверт!

Он отчеканил два шага и протянул конверт с пометкой «губернатору или иному руководителю земель — лично в руки».

Я принял этот ритуальную (и не понимаю, на кой чёрт она нужна) депешу, вскрыл конверт, магическим зрениям увидел, что он и правда, пестрит чёткими магическими линиями и невидимой глазу надписью «канцелярия его Императорского величества государя Российского». Видимо, мощность надписи такова, что будет видна любому магу.

Пробежался по тексту и шёпотом спросил капитана:

— Прошу подсказки. Что мне полагается сказать?

Он без всякого удивления и осуждения, таким же шёпотом, одними губами ответил:

— Принимаем вашу вооружённую делегацию, просим ступить на землю.

Я откашлялся и громко, так что капитан даже поморщился — повторил подсказку слово в слово.

Капитан кивнул, повернулся к борту, достал из внутреннего кармана флажок с непонятным мне черным знаком на жёлтом фоне и махнул. Так, словно самолёты были кораблями. Ну, я вообще-то слышал, что у самолётов есть и экстерриториальность, и аналогия со статусом морского судна.

В общем, моё дело было стоять столбом и не дрейфить, когда второй трап и две хвостовые рампы самолетов опустились и на асфальт посыпались пехотинцы, одетые в незнакомую и довольно красиво сидящую форму, а ко мне из рождающегося хаоса шагнул ещё один офицер:

— Граф Румянцев Елисей Петрович.

— Приятно познакомится, граф Бугуйхан Аркадий Ефимович.

— Ну что, Аркадий Ефимович, проведём процесс без сучка, без задоринки?

— Я только «за».

— А у Вас есть боевое охранение?

— Казачество. Сейчас атамана приглашу.

— Давайте для начала у золота выставим охрану.

— Как скажете.

Я пригласил его пройти в здание соседнее с авиаотрядом, именно туда в последний момент переместили золото.

Единственным, кто стоял у груды золота, причём в тот момент, когда мы с Румянцевым вошли, делал глоток из фляжки, средний из Иванычей, который несмотря на гражданский вид, был вооружён Энфилдом.

— Стой, кто идёт? — Иваныч направил в нашу сторону ружьё.

— Свои.

— Пароль!

Такого мы не обсуждали и не согласовывали. Тем не менее, не моргнув глазом, я брякнул:

— Кассиопея.

— Проходите, Аркадий Ефимович.

Золото было закрыто здоровенным куском ткани.

— Тент, извините, наш. Золото — штука ценная, а тент в хозяйстве полезен и на дороге не валяется. Мы его заберём.

Румянцев усмехнулся и от слов про тент, и от того, что золото представляло собой кубические куски со следами работы пилы.

Я по привычке, наверное, уже в сотый раз пересчитал их.

— Ну что, грузим в борт? — обыденно спросил Румянцев.

Я напрягся. Именно в этот момент покупатель может меня и весь каганат по-крупному кинуть.

— Никак нет, выставляем Ваше охранение, проводим проверку на подлинность, после чего Вы даёте отмашку своим…

— А, ну да, эта вся петрушка, — он поднёс к лицу браслет на левой руке и рыкнул туда, — первый взвод, бегом ко мне.

И они прибежали, буквально бегом.

Средний из Иванычей, пожал плечами, скомкал тент в кучку, закинул винтовку на плечо и снял себя с поста.

Бойцы спецроты выполнили приказ Румянцева буквально и прибыли спортивной рысью. Подозреваю, что они как породистые кони, знали ещё и несколько вариантов бега.

Командир взвода оценил ситуацию и взял здание в плотную оборону.

— У Вас тут есть, где покушать?

— Нет, город пока в стадии строительства, тут всё пустое и неготовое к высоким гостям.

— Ничего, у нас и сухпайки есть, — без особой радости ответил граф.

— А пройдёмте к командиру авиаотряда, может быть, у него что-то есть?

У дяди Вани нашлась варёная кабанятина с картошкой, причём, какая-то богатырская ёмкость.

— А Вы знали, что мы придём, как бедные родственники? — предположил я.

— Ну, конечно, куда бы вы пошли? И с дороги поставил чай, заварил. А сейчас ещё подтянется народ.

— Думаете?

— С гостем знакомиться. Тут же все лица уже приелись, а так — новое лицо.

И тут он оказался прав, в течение получаса за столом, кроме Иванычей, меня и Румянцева сидел облачённый в генеральскую форму де Жерс, весь французский экипаж и атаман с замом.

Румянцев смотрел на всю честную компанию с любопытством, наворачивая простецкую, но сытную и вкусную пищу.

— А есть кофе? — Румянцев не был настроен ни на быструю проверку золота, ни на отдых.

— Есть свежий чай, — ответствовал дядя Ваня, — кофе только у казаков.

— Давайте чай.

Дядя Ваня налил нам чай, и мы вместе с чашками вышли в портово-торговую зону города, и я выгулял Румянцева к реке, показал в силуэты предгорий на закате.

Периодически граф спрашивал о состоянии дел у своих подчинённых, судя по всему, механизм работал, каждый выполнял свою часть, кто-то охранял золото, кто-то самолёты, мобильную лабораторию переместили, развернули мобильные генераторы (мы были готовы предоставить свои, от Игоря, но Румянцев отказался), начали проверку.

— Ну, как, процесс идёт?

— Да. Признаться, были опасения, что золото не настоящее, что будет применена магия высокого пошиба, но наши технологи и маги подтверждают подлинность. Только форма, кубы… Очень странная.

— Я договорился с алтайцами, они провели ритуал, разовый и мы извлекли из недр золото. Из-за него на нас напали англичане и нанятые ими степняки.

— Отбились?

— Нет, отмахались только от отряда, что был тут под стенами, в остальном война продолжается.

— Ну, просите военной помощи у государя. Признаться честно, он Вам не откажет и Вам весьма симпатизирует.

— А как же… Мне говорили, что император мной и моими выходками недоволен.

— Это публично говорили? Так, чтобы чужие уши слышали?

— Ну… Да, так и было.

— Сие есть «ля полити́к»… Вы же делаете громкие и неблагородные поступки и заявления, публично обвиняете британцев, боретесь со степняками. Если Вы проиграете, то власти империи скажут, что никогда Вас не поддерживали. А если Вы преуспеете, то втащите на своих плечах и их интересы.

— Я на такое надеюсь. Вы будете общаться после отгрузки с государем?

— Да, буду докладывать лично.

— А могу я Вас просить передать личный подарок?

— Какой?

Я извлёк из кармана голубоватый необработанный бриллиант с биркой. У них у всех были бирки с номерами и вымышленными датами добычи, этот камень не был исключением. Камень не был самый большой из тех, что создал для меня элементаль, но все остальные были бело-прозрачными, а этот почему-то получился голубоватым.

— Он называется «Небо Алтая». Я прошу подарить его государю от меня лично и от народа каганата.

— Интересно Вы говорите, не от кагана, а от себя и народа. Вы не собрались тут устраивать республику? Впрочем, это меня не касается, я делаю своё дело.

— Нет, у нас конституционная монархия.

— Опасный эксперимент, так широким массам покажется, что можно и ограничить власть монарха.

— Моя конституция её только упорядочивает. Там в одной из первых статей написано, что власть кагана является незыблемой и абсолютной. У меня встречный вопрос. А на чём строится власть Петра Алексеевича?

— Ну, Вы спрашиваете!

— Спрашиваю. Не оспариваю, но спрашиваю.

— Она строится на власти дворянского сословия, того, что он управляет ими, то есть, нами, армией, полицией, чиновниками…

— Стоп. Полшага назад. Что значит — управляет?

— Ну, то и значит, приказывает, велит, определяет как конкретные действия, так и общую политику.

— А откуда тот или иной министр знает, что конкретно этот человек — правитель?

— Он взошёл на престол и правит.

— Я хожу вокруг да около конкретного ответа на свои вопросы, Елисей Петрович. Его власть, как и британского или любого другого монарха зиждется на традиции, на том, что «так было всегда». Каждый чиновник знает, что так должно быть, хотя и без особой причины, просто по традиции. Но традиции не писаны, а я как юрист, люблю формализацию. Кстати, об этом, комплект документов на подпись у Вас?

— У Баранова, ближе к отгрузке подпишете. Говоря про традиции, Вы намекаете, что они могут измениться, а с ними изменится и статус монарха? В том числе, перестанет быть таковым?

— Предок упаси, я сам сторонник традиций, твёрдый монархист. Меня такие слова только пугают. Даже тут, в каганате я зацементировал статус кагана.

— Дээээ, мы все не революционэры, граф-найом. Но… Чтобы Вы понимали, дворянское сообщество, ту его часть, что посвящает себя государственным и гражданским делам, эта ситуация очень интересует и куда затея с конституцией выведет… Обсуждают, спорят.

— Ну, Вы им привет передавайте.

— А правду говорят, что Вы не были отличником учёбы?

— Не врут. Троечник, а запилил конституцию в отдельно взятой стране, ещё и министром стал.

— Ну, для троечника Вы вообще сильно продвинулись.

— Предок помогал, — неопределённо пожал плечами я.

— А раньше тут не было города? — осторожно спросил Румянцев.

— А этот вопрос, как вопрос о статусе монарха, опасный вопрос, такой, на который не хочется отвечать и не хочется, чтобы он поднимался.

— Ну что ж, все имеют право на свои тайны.

— Коммерческую тайну. Я не хочу Вас обидеть, но тут внедряется целая концепция регионального влияния, согласованная с государем.

Здорово, чуть что, переводить стрелки на императора, зная, что все его боятся и переспросить не могут.

— Ну да, сказывают, что Вы имели личный разговор и конституция принята после этого. Вы знаете тайну, которую не знают другие.

Реальная последовательность была иной, но спорить я ним не стал.

А он, словно хотел сказать что-то ещё, что-то важное, но после некоторых колебаний, смолчал.

Мы продолжили беседу на нейтральные темы, и Румянцев показался мне крайне образованным и разумным человеком, мы даже обменялись контактами, потому что его клан имел интересы в пошиве шуб и изделий из ценного меха.

— Вы можете поставить закупочную точку прямо в городе.

— А охотники к Вам захаживают? Или война вносит свои коррективы?

— Война влияет на всё.

— А если она затянется?

— Кто-то из древних говорил, что войну можно начать по желанию, но никогда она не завершится по твой воле. А в нашем случае, мы её и не начинали.

— Ну, я всецело на Вашей стороне, Аркадий Ефимович. А что Вы не спросите помощи у государя?

— Потому что такая польза не бесплатна, за неё придётся довольно серьёзно платить. И потом, кто будет уважать того, кто не смог постоять за себя?

У меня позвонил мобилет.

— Да.

— Ну, мы это… Начали. Пока всё идёт без соплей и заминок.

Я криво улыбнулся. Пока я тут отгружаю золото, рискуя, что каганат по-крупному кинут на деньги и перспективы роста, четвёртый отряд занимается бандитизмом, прикрываясь политическими интересами своего заказчика.

— Хорошо. Вы, главное, там помните про механизмы индивидуальной эвакуации.

— Принято, — тон головореза был собранным и спокойным.

…

Над головой сияла луна, на небе ни облачка.

— Ну что, моя лаборатория подтвердила подлинность золота восемнадцатью доступными методами, включая семь магических. И… Я даю команду начать погрузку? — спросил меня Румянцев.

— Нет.

— И всё же, несмотря на возражения, я отдам такой приказ.

— Проверяете меня на прочность, граф?

— У вас свой приказ, у меня свой.

Я поставил чашку на ровную площадку и отошёл на пару шагов.

— Полагаю, что Вам не стоит улетать до оплаты и на то есть сразу три причины.

— Какие же?

— Во-первых, если Вы начнёте взлетать, некоторые верные мне казаки-пулемётчики могут случайно изрешетить фюзеляжи самолётов.

— За такие шуточки платят жизнью или годами на каторге.

— Ну, Вы должно быть знаете, какой жизненный путь был у этих казаков и что их не так-то просто испугать.

— Мы будем вынуждены взять Вас под арест.

— Верю. Меня и кого угодно в городе, а войско вообще Вам присягнёт, что будет военным переворотом.

— Выводы не мне делать, моё дело забрать золото.

— А заодно Вы застрянете с ним посреди каганата, ведущего войну. Вы забыли, что только эти стены сдерживают ногайцев? Понимаете, что причины для спешки были?

— Рассчитываю, что Вы так не поступите.

— Конечно, я не поступлю, Вы не поступите. Вторая причина в том, что погода нелётная.

Коснувшись татуировки воздушного элементаля я передал ему команду «переворачивай».

Небо над городом буквально взорвалось. Так проявил себя воздушный элементаль, который тут-то показал свою полезность в полный рост. Ранее он «говорил», что воздух распределён неравномерно, в том числе выше, всего на пару километров, воздух намного холоднее. И сейчас он перевернул слои, смешав их, как осадок на дне бутылки дешёвого вина.

Воздух наполнился рёвом ветра, порывистого и холодного. К этому добавились тучи, которые прятались за горами, а сейчас двинулись с востока плотной стеной.

— Погода…

Он поднял голову вверх и в пару движений глаз убедился, что это так, обстановка в воздухе изменилась за четверть минуты.

— Как Вы это сделали, Аркадий Ефимович?

— Я? Да как бы я мог. Просто Алтай против такого оборота событий. Буквально. Вы знали, что у Алтая есть свой дух? Ну и есть третья причина, личного характера.

Я держал мобилет на нагрудном кармане, нажал на кнопку, вызов пошёл.

— Кабыр? Слышно меня? Кабыр-джан, мне перестала нравиться та чашка.

Я, а следом за мной и Румянцев, повернулся к пустой чашке, которую я поставил на землю.

Кабыр не ответил, но через секунду раздался приглушённый хлопок, и чашка разлетелась вдребезги.

— Однако, у Вас есть подручный снайпер?

— Он мне не подручный и даже не подданный каганата. У него приказ, что если что-то пойдёт не так, пристрелить обоих графов.

— И Вас, в смысле, и Вы же его заказчик?

— Нет, не заказчик, ему приказал каган. И да, обоих. На случай моего предательства или магически-ментального воздействия.

Румянцев достал сигарету:

— Не страшно умирать, граф? Из-за какого-то золота, которое к тому же не Ваше?

— Страха нет… Мне нравятся стихи одного безвестного парня… Звучит оно так.

Ветер рвал волосы, а настроение, напротив, сделалось шальным, бесшабашным.

— Из открытого в хрониках горя…

Сквозь столетия слышится мне.

Мы дойдём до последнего моря.

Славен Сулдэ на белом коне!"

Выполняли былого заветы: «Ни себя, ни врагов не жалей!»

Все великие царства планеты под копытом монгольских коней.

— Грубовато, но впечатляет. Не переживайте, я отдам команду на оплату.

— Вот утром отдадите, утром полетите. Такое у меня ощущение.

— А погода?

— Как оплата пройдёт, так и погода наладится. Алтай поможет.

— Прав был инквизитор.

— Что?

— Говорю, оплата пройдёт прямо сейчас.

— Сейчас же ночь.

— Ради Вас, — улыбнулся он, — не спит казначейство, активны защищённые каналы связи, операционисты проверяют работоспособность при проходе казначейского распоряжения, дежурит оперативный отдел центрального банка. Люди ждут.

— Ну, так, — удивился я. — Могут, когда хотят. Так чего же мы ждём?

Румянцев посмотрел на меня с ноткой сожаления и достал свой мобилет.

— Каппа… Девять… Исмаил… Это Румянцев. Закрытый код двести двенадцать. Да, подтверждаем… Небольшой перевес, на тринадцать кило, это в общем объёме. Что значит, что вы не готовы? Вы с директором на каторгу пойдёте… А, доплату за перевес не готовы прямо сейчас?

Он прижал трубку к плечу.

— Они оплатят оговоренные миллиард и миллионы, как за двадцать тонн. А доплата за перевес уже потом, Вы согласны?

— Да, нет проблем, согласен. Можете те килограммы забрать себе в счёт транспортных расходов.

— Такое не мне решать, — он снова повернулся к трубке. — Отправляйте платёж, со своей стороны подтверждаю.

…

Через пятнадцать минут ему перезвонили и сказали, что деньги уже у меня на счёте в банке.

Я тут же позвонил в банк, и мне ответила заспанная девица:

— Да, я же уже говорила, сумма поступила. Один миллиард четыреста восемьдесят миллионов рублей. Когда мне можно будет уже домой? Я спать хочу.

— Такое не мне решать, — ответил ей словами Румянцева, потом перевёл взгляд на него.

Конечно, я понимал, что у виска девушки может быть пистолет. Да и без всяких угроз она бы сказала мне всё, что ей прикажут, то есть это тоже может быть обман. При отсутствии онлайн-банкинга проверка затруднена.

Однако интуиция подсказывала, что в данном случае всё так. Империя проверила меня на прочность, но заплатила, состарив от переживаний за эту ночь сразу на десять лет.

Оплата пришла.

— Давайте команду на отгрузки, — я набрал атамана, чтобы сообщить ему о том, что санкционировал отправку золота. Надо ещё попросить элементаля перестать шалить, Кабыру набрать. Когда я сегодня лягу спать?

Глава 2 Тюремная магия

Когда я переставал напрягаться, то улыбка спадала с лица, уходила как тонущий корабль с поверхности воды, поэтому усилий требовалось масса, тем более что я всю ночь не спал.

Мы провожали такие взрослые и серьёзные имперские самолёты, и я своей разношёрстной банде, включая уже успевшего хряпнуть де Жерса, Тайлера (этот и не думал трезветь), и куда более бодрого, чем я, атамана Дмитрия Чуя — был благодарен.

— Ну, не знаю как ты, губернатор, — повернулся ко мне атаман, — а я своим выходной дам и премию выпишу. Кстати, нам на неё не дурно было бы финансирование получить.

— Всё будет, заслужили.

Мне хотелось присесть, но было некуда.

— А торговцы сказали, что со следующей недели готовы везти к нам народ, — протянул у меня из-за спины Олег.

— Олегыч, какой ещё народ?

— Ну, у них есть желающие вступить в казачество, есть парочка, которые хотят стать полицейскими в городе. Кто-то желает лавку открыть, кто-то слесарить, плотничать. Люди готовы наниматься и даже заплатят за довоз до нас.

— Ну, хотят — пусть приходят, куда деваться? Только они в курсе, что город закрыт и выхода в тайгу нет? Господин атаман, а тебе вообще пополнение нужно?

— Не готов ответить, — твёрдо, но уклончиво ответил Дмитрий, — пусть приезжают, я посмотрю, что за рекруты. Бессмысленно говорить без ощупывания.

— Короче, пусть едут, — резюмировал я, — так или иначе, всех примем.

— А эта вот фраза насчёт начальника порта? — поймал меня за рукав Олег.

— Отстань.

— Мне бы указ о назначении.

— Считай себя ВРИО, какое-то время поуправляй фактически, ещё некоторое время, потом я тебя зацементирую.

— Ладно.

Мы стали расходится, когда странная активность в районе центра потревожила моё магическое чутьё.

Проверив заряжение кольта, я заспешил туда.

Я так привык к постоянному действию артефакта подавления, что любая магия меня сейчас напрягала, потому что никакой помощи я со стороны не ждал, только вред.

Однако на месте меня ждали не английские маги или ещё какие враги, а потрёпанные боевики «четвёртого отряда».

— Ыыы-тряд! Стройся! — скомандовал их старшина, поправляя подпаленный головной убор.

Одновременно с этим он тыкал пальцем в своих и шипел сквозь зубы как змея, которой наступили на хвост.

— Господин граф-командующий, отряд специального назначения «Сурки» по Вашему приказанию построен.

— Эээээ. Сырки? Сырники?

— Сурки. А что мы, хуже единорогов, что ли? Мы сабэ название выбрали.

— Ну, я, в общем-то, не против. И приказа на построение не отдавал. Старшина, хватит вот это… изображать официоз, говори толком, что у вас там?

— У нас там… — он стянул с себя шапку и растрепал с трудом собранную седую и со следами огня шевелюру. — Ну, значится, пошли мы на дело… То есть, при выполнении боевого задания.

— Давай без этого, батенька, говори, как есть, можно с матом, я пойму, чай не барышня кисейная. Контору обнесли?

— Обнесли и подпалили, людёв там не было, всё чики-брики.

— Таааак.

— Со складом тоже сначала хорошо пошло, выманили двоих охранников, дали в дюньдель, повязали, сложили у мусорки. Чётенько. Обыскали здание. Нашли, значит, вход в их потайную сокровищницу, вскрыли и её, машинку подогнали, погрузили. Три сейфа вышло. Выворотили из стены, толпой отнести, погрузили. И барахла ценного, тканей, макров, оружия. В общем, красота.

— Но что-то пошло не так?

— Ага, пошло. В выгребную яму пошло, погремело, повалилось. Оно же как… Откуда не возьмись, нарисовались шесть полицейских. Выходит, кто-то предупредил?

— Сигнализация.

— Вот та модная штука? Мы редко сталкиваемся, как работать, пока не поняли.

— Но шесть штук — это много.

— Не знаю, барин. Много, но появились. Принялись палить. А мы уже подготовили поджог здания. В общем… Мы теперь и сами вроде как официальные лица, должностные. Не стали на поражение бить по полицейским, но ответили огнём над головами, заставили отступить, залечь.

— И они как, сбежали?

— Как же, держи карман шире… То есть, я хочу сказать, так не случилось, они, напротив, подмогу вызвали. Мы порешили так. Самое ценное в машине. Мы прикрыли Черкеса, он сиганул в машину, и они с китайцем тем умчались, а мы отвлекали, чтобы полиция не погналась, машине ихней колеса прострелили. А тем временем пожар разгорелся. Но только пока горело, полицейские нас штурмом решили взять, а мы принялись убегать через окно. Несподручно бой в горящем здании вести. И вот они нашего Малого в суматохе по темечку и вырубили.

— Убили?

— Да кто знает? Черепуха у дурного пацана крепкая, они его из здания выволокли, как дохлую лошадь, а мы это самое… В общем, не обессудь, не отбились, запустили портальную эвакуацию.

— Свитки отменные, ну это я уже говорил. И то, что эвакуировались, тоже хвалю.

— Нам это… Как его? Лестно, что Вам не наплевать на наши жизни.

— Как ни странно, не наплевать. Ну, так вот. Получается, машина уехала, куда — мы не знаем?

— Не знаем. Но время удрать мы ей дали. А вот Малой, живой или мёртвый, у них.

— Ладно, — глаза чесались и слезились от недосыпа.

— Что, ладно?

— Отдыхайте, идите на свою базу, приходите в себя. Если нужен врач… То с этим у нас напряжёнка, пока докторов нет в городе.

— Лёгкие ранения есть, но такие-то мы сами перевяжемся, промоем. Опыт есть.

— Короче, подводя итог. Да, операция не прошла без шероховатостей, но главные задачи решены.

— А Малой? Машина?

Я достал мобилет и при нём набрал Танлу-Же.

— Да, господин посол.

— Доброе утро, господин посол.

— Что-то голос у Вас, коллега, усталый, — сочувственно спросил Танлу-Же. — Не выспались?

— Вообще не спал. Я хотел спросить… Мы тут машину одну нанимали для ночной погрузки.

— Не вернулась, на связь не выходила, — уверенно и без раздумий ответил он.

— Там не всё пошло гладко да складно.

— Да, мои наблюдатели доложили, что в городе неспокойно, но, и чтобы у нашей машины были какие-то проблемы, что её задержали, арестовали, такой информации тоже нет.

— Но… Получается, что и в квартал грузовик не вернулся? А кто водитель, я его знаю?

— Хуань-ди, тот который вас возил в какой-то момент.

— Ааа… Помню такого. Что-то непруха ему. В смысле, преследует его невезение.

— Посмотрим, как он вывернулся их конкретно этой ситуации, ведь если он не попал в гости к синим мундирам, и в критической ситуации не поехал в общину, чем не стал подвергать её опасности, то его поведение нельзя назвать глупым.

— Получается, что так, — согласился я. — Ладно, спасибо за информацию, будем искать.

Проводив «четвёртый отряд», я направился к Фёдору, чтобы просить его отвезти меня за пределы зоны действия артефакта подавления.

По дороге, буквально завернув за угол одного из сотни здания, я наткнулся на старика в балахоне. Если бы в этом мире была церковь, то я бы подумал, что он монах.

— Здравия Вам, здравия, — растянул он. — Здравия графу, сеньору этих земель.

Слова были вежливыми, а взгляд как у коршуна, готового кинуться с небес в смертельном броске.

— Эээээ… А Вы, стесняюсь спросить, кто? — моргнул я.

— Вы хотели сказать, с кем имею честь?

— Ну… Времена военные, посторонних у меня в городе, как правило — нет.

— Уж так и нет, — улыбнулся дед.

— Я чего-то не знаю? Ну, то есть, принято уважать старших, что я делаю сейчас, когда не зову казаков. Серьёзно, Вы знаете меня, а я не знаю Вас.

— Меня зовут Никосий.

— Грек?

— Да, как Вы догадались?

— Выдающийся нос, — я сдержался, чтобы сказать, что он слишком длинный и что он его сует неизвестно куда. — Изучаете греческую культуру и влияние оной на мировую?

— Греческая культура породила всю европейскую, всю античность, — наставительно выдал мне Никосий. — Но нет, я исследую тут природную аномалию, послан из императорской академии наук.

Он продемонстрировал мне большой развесистый приказ академии наук и удостоверение члена-корреспондента этой академии. Удостоверение мне, как большому специалисту по подделкам и использованию оных, показалось слишком «новым», а имя странного деда — не настоящим.

— Какую ещё аномалию?

Задав вопрос, сделал усилие, чтобы запомнить имя — Никосий Гекторович Крюзов.

— А как же. У Вас тут видели дельфинов.

— Впервые об этом слышу. И о том, что Вы тут каким-то чудесным образом нарисовались, тоже впервые слышу.

— Ну вот, — улыбнулся старик, — вот и услышали, увидели. Как бы нам с Вами основательно пообщаться, поговорить?

— Не имею времени, уж простите. Тем более что дельфинов не видел, сам на одного из них не похож. И мне надо бежать, у меня куча организационных дел.

Не дав старику себя сдержать, поспешил в авиаотряд.

Фёдор, который был давно готов к полёту, выкатил и завел самолёт, загнал меня, зверски зевающего, в гнездо второго пилота и достаточно шустро перевёз на хутор к чалдонам.

По приземлению, а надо сказать, что чалдоны уже привыкли к нашим странным манёврам, нас встречала целая делегация деревенских, от которых немедленно отделился старейшина.

— Приветствую! — я сделал усилие, чтобы улыбнуться.

— И я Вас, пришлый господин. Тут промеж нашего брата сказывают, что надыть с врагом-захватчиком бороться?

— Верно сказывают. Мы со своей стороны боремся.

— Врёте, небось, барин?

— Как тебя зовут, отец?

— Василий Лукич.

— А я Аркадий. Скажу, что да, надо бороться.

— Дык никто не зовёт.

— Я зову, — выдал со всей серьёзностью, на которую был способен после всего пережитого.

— Хто — я? Аркадий из самолёта? — прищурился дед.

— Нет, я, граф-найом Бугуйхан, он же Филинов, министр иностранных дел каганата.

— Это не тот Бугуйхан, что владыка речного города?

— Я. Зову всех чалдонов, степняков и алтайцев, любого рода, возраста и достатка прийти ко мне, в Речной город и вступить в ополчение.

— У нас только охотничье оружие, но четырёх мужиков можем выдать.

— Оружие выдадим. Сможете передать «призыв» всем?

— Из уст в уста. Передадим.

— Тогда ещё раз, чтобы складно. Я, граф-найом Бугуйхан, он же Филинов, властью своей и именем призываю всех на защиту родной земли, прошу явиться в Речной город, вступить в ряды ополчения. В ополчении будут кормить, поить, научат военному делу, вооружат за мой счёт, снарядят и помогут. Это не приказ, это просьба, это зов о помощи в трудную минуту. И да, денежное довольствие участникам ополчения тоже будет, как и премирование за каждого пленённого или убитого ворога.

— А почём платят? — фраза про деньги зацепила старика больше, чем рассуждения про защиту родной земли.

Тут его можно понять. Юба и все степняки на этой земле были потомками старых захватчиков, им приходилось платить ясак, новые степняки тоже были захватчиками. Да, «в моменте» они убивали, сжигали и насиловали всех, кого поймают, а детей и подростков уводили в рабство, но в целом понятие патриотизма для местных жителей, в том числе и самих степняков, было чуждо, поскольку «патриа» не особо заботилась о них самих.

— Нормально платят. Кто хорошо себя проявит, тот разбогатеет. Посылайте людей, увидите прайс-лист.

— Какой лист?

— Расценки. Они пока не оглашены, но за месяц службы ополченец получит сто рублей, за каждого убитого и подтверждённого степняка из врагов, ещё полсотни, это за простого.

— А за десятника, за сотника, за англичанина?

У меня позвонил мобилет. Это была Гадюкина, но я не спешил брать трубку.

— Приходите и всё узнаете.

— Ну… мы передадим.

— Добро. Я тогда того, пошёл своими магическими путями?

— Доброго здоровья, граф, до встречи, прилетайте ещё, — Федор заводил самолёт, чтобы вернуться в город, а я активировал Шило.

Уже в Кустовом я сбросил вызов Гадюкиной и набрал замминистра внутренних дел Мехова.

— Егор Васильевич!

— Здравия желаю, господин министр юстиции, — он явно взял трубку при постороннем, поскольку его тон был слишком официальным.

— Господин полковник, а могу я узнать, как, между прочим, министр, как там дела в нашем межведомственном подразделении? Работают, на благо республики?

— Так точно, работают, взысканий не имеют, за время Вашего отсутствия происшествий не было!

— Гм. Принял. А тут… Сегодня ночью было нападение на английскую фирму.

— Да что ж они за люди-то такие! Докладываю, нападение отбито, пожаром занималась пожарная охрана, задержан один подозреваемый.

— Живой?

— А какой ещё?

— А где он?

— Дык в городском околотке, где ж ему быть? То есть, в арестантском доме города Кустовой.

— В деле фигурирует ещё и автомобиль.

— Вот откуда все про это в курсе? Не знаем, где он. Не нашли ещё. Ищем, землю носом роем. Тоже скажете, чтобы мы бросили все дела и принялись искать тех злодеев? Чтобы все всё бросили и искали Вашу шапочку?

— Нет, с хера ли? То есть, Вы сказали «тоже», то есть кто-то ещё на Вас вышел?

Мне снова позвонила Гадюкина.

— Вообще, я Вас не о том хотел спросить, — отклонил вызов, — арестантский дом, англичане, это всё разговор о погоде, пустая болтовня.

— В смысле?

— Я хотел Вам предложить возглавить полицию города… Нового города в каганате. Формально это статус заместителя министра, генеральская должность.

— Вы же звания сами придумываете? В генералы только верховный производит или министр.

— Министр мне всё подпишет, он Вам понравится.

— В каком смысле?

— В смысле мешать не будет.

— Я вообще-то никакого определённого ответа не давал. Да и определённого вопроса не слышал.

— Ну как… Попытаюсь сформулировать. У меня ноль штук полицейских, их надо нанять и организовать. Город одна штука и практически не ограниченный бюджет. Поэтому первый же вопрос про Вашу зарплату…

На той стороне трубки засопели.

Ну, понятно, там всё ещё был посторонний.

— Назовите, какая у Вас зарплата сейчас. Ваш собеседник же не догадается, что означает это цифра?

— Ну, допустим, мой сосед продал своего пса за триста пятьдесят рублей. Он у него породистый.

— Ну, логично. Я Вам готов предложить полторы.

— Чего полторы?

— Полторы тысячи в месяц, служебное жильё, полную свободу действий. И не жду ответа немедленно, Вы пока переварите.

— Гм. Вот так значит, работает неограниченный бюджет. Но Вы же там тоже министр, не более?

— Не совсем. Я там собственник города, а полиции у меня нет. Полиции нет, а странные стариканы из академии наук шастают.

— Мы по науке не очень, мы всё больше по мошенникам, ворам, убийцам. Есть там такие?

— Нет, но чует моё сердце, что скоро будут. Академики их пока что в численности обогнали, но и мошенники подтянутся.

…

Я поймал такси.

— В городской околоток.

Таксист глянул на меня с сомнением. Околоток действительно место сравнительно людное, к арестантам ездили родственники, друзья, жёны и так далее. Либо же, напротив, полицейские, которые перемещались всё больше служебным транспортом или пешком. В оба варианта я не укладывался.

— Я адвокат, — буркнул ему.

— А, ну да, точно, — мои слова восстановили равновесие в голове таксиста, и он тронулся.

Через десять минут я, всё так же зверски зевая, попал к центральному входу.

Охранник посмотрел на меня с великим подозрением.

— Салам алейкум.

— Чего?

— Как попасть к начальнику твоему?

— У господина майора приёмные дни вторник и четверг. Вы можете записаться в журнале, запись на следующий месяц.

— Как зовут?

— Меня?

— Своё имя я знаю.

— Семён.

— Семён. Уточняю вопрос. Как мне немедленно попасть к твоему боссу, при условии, что я министр юстиции и владетель граф Филинов Аркадий Ефимович?

— Ну…

— Вот тебе червонец для ускорения интеллектуального процесса.

Он машинально сцапал деньги, но оставался задумчивым. Встал, потом сразу же сел, схватился за трубку.

— Игнат Петрович, к Вам граф Филинов Аркадий Ефимович, немедля просют.

…

Все забегали. Мне нравится, когда все бегают. Мне придали конвойного, который, выпучив глаза, проводил в кабинет начальника. Майор достал из кармана тряпочку и протёр лысину, которая проклюнулась словно островок между лохматыми волнами волос.

— Игнатий Петрович, — когда он запер кабинет и усадил меня, то я не стал тянуть кота за яйца, — у Вас тут один человечек сидит.

— Точнее, — согласился он, — довольно много людей сидит.

Поскольку какая-то часть наличных от продажи алмазов всё ещё была при мне, то я достал из кармана десять тысяч и неторопливо пересчитал их на его столе.

— Такой… Сегодня ночью привезли, взяли при нападении на английскую фирму.

— Ага… Ну да, есть такой. С черепно-мозговым поступил, мы его в лазарет определили. Ни слова полиции не сказал.

— Можно его увидеть? Или вернее не так. Я хочу на него глянуть, а потом я хочу, чтобы он исчез.

— В смысле?

— Ну….

Я положил ему на стол десять тысяч рублей, отчего он ошеломлённо сглотнул.

— Я к Вам не как граф и владетель. У меня просьба, как к другу. Я хочу, чтобы он пропал, растворился в воздухе. Я его заберу, и он исчезнет. И деньги со стола исчезнут. И я к Вам не приходил, и этот парнишка незнамо куда делся.

— У меня никогда ничего не пропадает. И никто, — начальник околотка гипнотизировал деньги как наркоман полугодовую дозу. — Но…

— Но?

— Он же с черепно-мозговым поступил. Мог он умереть под утро? Мог. Умер.

— Мне он нужен живым. Возможно, я не вполне корректно описал свои потребности.

— Очень даже корректно, — хозяин кабинета потрогал уголок пачки купюр. — У меня время от времени кто-то умирает. Вот и сейчас в морге валяется один бесхозный. Мы того вычеркнем из списков, спишем, а про Вашего напишем, что помер. Подстрижём, тут же вскрытие проведём. Вскрытие у нас проводит наш врач, Штейн, сущий коновал, у него если вскрытие, он обезображивает так, что мама родная не узнает. Есть у нашего задержанного мама?

— Мама у всех есть, но сюда она не придёт.

— Ну и славно, меньше ненужных слёз. Полицейские того, то есть Вашего, отделали, то бишь, избили. Этот тоже не своей смертью помер. С Штейном я поговорю… В общем, случилась беда и Ваш человечек помер, к обеду был вскрыт, труп упакован в цинк, полиции выдадут заключение. Мёртвый он им не больно-то интересен. Тем более, он без документов был и не признался, кто он такой.

— Это он молодец.

— Я ничего не спрашиваю, Аркадий Ефимович, Вы ничего не спрашиваете. Пойдёмте опознавать и через десять минут я Вам его выдам. Только не знаю, как Вы его незаметно вывезете? Наверное, сам сяду за руль служебной машины.

— Я магию применю.

— Ах да, простите, Вы же дворянин.

— Ещё бы, само благородство.

Мы с ними обменялись взглядами и рассмеялись, как бизнесмены, довольные совершённой сделкой.

Глава 3 Охрана

Мы с Малым зашли в особняк, который я никак не мог назвать своим, он был для меня плоть от плоти детищем Вьюрковского. С другой стороны, как только он умер, пропал негатив к нему. Дом как дом, незнакомый, но неприятных ощущений не вызывал

Я поощрительно похлопал Малого по плечу, чтобы проходил. Он был весь из себя пришибленный, и прошёл всего пару метров по холлу особняка и с осторожностью присел в кресло.

…

Проводив его взглядом, взялся за мобилет. Мне в очередной раз звонила Гадюкина.

— Ядвига Павловна, простите что заставляю ждать с ответом, — мне снова пришлось делать усилие, чтобы быть вежливым и дружелюбным.

— Это недопустимо! — голос её был холоден и сердит.

Придя к выводу, что Малому не помешает попить горяченького после казематного медблока, пошёл на кухню, поставил чайник, чтобы напоить его чаем.

— Ничего не мог поделать, дела каганата.

— Владетель Аркадий, а с каких пор тебя вопросы каганата интересуют больше, чем родной Кустовой? — без тени кокетства спросила она.

— Я всем родной, обо всех забочусь. А мероприятие, которое я проворачивал с имперцами важнее всего, важнее тебя, меня, города Кустовой.

— Что за пафосные речи? — саркастически спросила меня Гадюкина.

— Да, собственно… Мы не туда свернули в разговоре. Давай вернёмся к чему. Дорогая моя, ты звонила, что-то хотела сказать?

— Хотела спросить, верно. У нас, знаешь ли, этой ночью произошло масштабное нападение на небезызвестную английскую торговую фирму. А у тебя с ними, помнится, конфликт. Так вот, совпадение подозрительное, не находишь?

— Да.

— Что «да»?

— Что может быть непонятно в ответе «да»? Признаю ли я, что за нападением стою я? Что в гробу видал всех этих чертей? Что у меня с ними конфликт? Ответ — да. Есть ещё вопросы?

— Ну конечно есть, — она была довольно спокойной, но явно сдерживалась, — вопрос такой. Аркадий Ефимович, Вы не охренели?

— Да, именно так. В момент, когда они наняли киллеров, чтобы меня прикончить, так сразу охерел так, что до сих пор не разохерел обратно.

— Да, это конечно было, но переносить конфликт в такую плоскость, нести войну в Кустовой⁈

— А логичнее было бы, чтобы они преспокойно вели бизнес на подведомственной мне территории, одновременно из этих же денег финансирую войну со мной лично и моим государством?

— Мы называем это цивилизованностью!

— Я пас, считай меня диким.

— От лица правящей элиты Кустового возражаю против таких выходок. На очень серьёзном уровне возражаю. И они точно не останутся без последствий.

— Я не нуждаюсь в одобрении, — огрызнулся я. — В задницу Ваши устои и видимый порядок. Ты мыслишь, как эгоист, Ядвига. Когда я был в конфликте с Вьюрковским, то все похлопывали меня по плечу и говорили ну-ну. Потому что всем плевать, что завалят меня, главное, чтобы остальным спокойно спалось. Тебе из личных интересов плевать на мои личные интересы.

— Не личные, — возразила она, — а целого города!

— Ну дык и за моей спиной город. Масштаб один в один. Логики в том, чтобы я принял твою аргументацию, а ты при этом не приняла мою, нет. Отношения — это двусторонняя дорога. Всё, мне некогда, пора планировать террористические акты.

Я прервал разговор.

— Бывшая? — спросил меня Малой, который безуспешно пытался проморгаться.

— Вроде пока ещё нынешняя. Ладно, это не важно. Ты сам-то как?

— В голове всё плывёт, тошнит.

— По черепу прилетало?

— В начале да, а потом ногами били. В основном по животу и почкам.

— Ублюдки.

— Бросьте, граф, так всегда бывает, я привыкший.

Несмотря на отсутствие серьёзным медицинских навыков, кое-какой жизненный опыт заставил меня осмотреть его рану на голове, пощупать живот (он был мягким и это хорошо).

— Щекотно, босс.

— Терпи, казак. Ладно… зрачки одинаковые, не блуждают, рана не открытая, рёбра помяты, органы целы, дыхание ровное, только слегка смердит, но так наверное и до нападения было.

— Босс, а как там остальные?

— С ними всё в порядке, только за тебя переживают.

— Правда?

— Правда. Ты пока отдохни.

— А можно мне поспать, а то всю ночь тошнило, не выспался.

— Спи.

— Тогда я пойду в гараж, там лежанка есть.

— Спи тут, вот тебе диван.

— Нельзя, он же барский, а я скотина немытая.

— Помыть тебя надо, это правда, но ты пока поспи.

Служанка не вернулась из своего отпуска, так что никто меня не заругает, за то, что я положил Малого на пафосный и недешёвый диванчик, прикрыл покрывалом с кресла, принёс графин воды и оставил спать.

Вообще «хозяйская зона» дома была заперта, ключ хранился у меня в пещере, так что я мог не переживать что бывший вор-рецидивист Малой вдруг вспомнит былые привычки и умыкнёт что-то ценное.

Другое дело, что дом стоит без охраны. Не дело это.

На столике валялись скинутые мной же рекламные материалы, рекомендательные письма и визитки охранных фирм. То, что они передавали Чену, чтобы набиться мне в качестве исполнителя оказания услуг.

Логично, когда целый владетель ситуативно отказался от своего наёмного войска попытаться навязать ему охрану. Клиент жирный, объект масштабный.

Я сцапал первый попавшийся рекламный буклет. Пробежался по тексту.

Фирма «Альбатрос», лицо сообщества бывших военных моряков и гардемаринов — морских пехотинцев. Бла-бла-бла, двадцать лет на рынке охранных услуг, контакты с полицией и преступным миром для целей защиты интересов клиента.

Забавно, что они пишут такое открытым текстом.

Понятно, отставные вояки сколотили ЧОП. Ну, моряки и морпехи — это как минимум порядок и чистота.

Набрал.

— «Альбатрос», дежурный слушает.

— Дежурный, это граф Филинов.

— Шутите, голубчик? Ну как я Ваших родителей найду и Вам всыпят розгами!

— Это маловероятно, дежурный, как патриарху рода мне даже правитель не сможет всыпать. Так что… Могу я услышать Вашего директора? Вы вообще-то набивались моё поместье охранять. Или мне в другую фирму охранную звонить?

Трубка пару секунд молчала, потом послышался грохот падающего стула.

— Сию секунду, не извольте беспокоиться! — рыкнул мне голос так, что я отпрянул от трубки.

…

— Линеев слушает! У аппарата!

— Это Филинов, Владетель. Знаете меня такого?

— Так точно! Готовы приступить! — рыкнул телефон.

— Вы чуть потише, а то у меня тут человек спит, Вы его даже через трубку разбудите.

— Не смею беспокоить прекрасную даму нашего графа! — он действительно снизил громкость и самостоятельно придумал кто у меня там спит.

— А какое у Вас, простите, звание?

— Капитан-лейтенант, служил на Балтфлоте. Но это всё в прошлом.

— Ну, бывших флотских не бывает.

— Так точно. Рад, что Вы понимаете. А Вы, довелось служить?

— Не довелось, но дедушка мой служил мичманом в Тихоокеанском флоте. До перевода в морскую пехоту.

— Ого. Воевал, дедушка Ваш?

Я вздохнул. Говорить о том, что дед мой херачил немцев в скованном льдом Сталинграде, я не мог, потому что это детали моей биографии, а не того рода, к которому я принадлежал и относилось оно к другому пространству-времени.

— Так. Давайте по существу.

— Давайте, Ваше сиятельство.

— Мне нужны три поста. Один пост — это мой особняк. Знаете такой особняк?

— Знаю.

— Второй пост — это бывшая военная часть, где располагались наемники Вьюрковского.

— И это известное место. А третий пост?

— Третий пост — это ход в одну Изнанку, в полях.

— Ту, которая тайная?

— Хороша тайна, если про неё все знают.

— Не все, но у нас свои источники. По сколько человек посты?

— По два, смены… Как считаете нужным.

— Оружие?

— Пусть будет.

— У кого можно получить ключи, доступы?

— Ни у кого. Посты брошены, Вам придётся применить смекалку, вскрыть, установить новые замки.

— Как прикажете.

— Расходы за мой счёт. Теперь, особенности объектов.

— Пишу, фиксирую.

— Особняк. Там в основном никто не живёт, пост располагается в отдельном здании. Но я иногда появляюсь, а со временем вернётся служанка.

— Вернётся, проверим, пропустим, доложим. Остальные объекты?

— Военная часть используется как вспомогательная база авиаотряда, так что туда может прилететь самолёт.

— Самолет… Записал. Прилетит, доложим.

— Изнанка. Туда наведываются китайцы.

— Велите всех китаёз выгнать, как тараканов?

— Нет, напротив, они мои арендаторы. Как раз наоборот, всех китайцев впускать и выпускать, сотрудничать. Они наверняка свой пост поставят, своё КПП, Вы будете дублировать.

— Доверяй, но проверяй. Справимся и общий язык найдем, ежели арендатор и союзник.

— Да. Делайте договор со мной. Выставляйте счёт сразу за год. Сможете сказать, сколько выйдет?

— Смогу… Три поста на год выйдут Вам в… Восемь тысяч рублей, если Вы не против, конечно.

— Торговаться не буду. Доведите счёт до десяти. Счёт хочу, чтобы Вы подготовили немедленно, я заеду и заберу, сразу же оплачу в банке. И договор подпишу.

— Тогда получается… Свершилось и граф Филинов — клиент «Альбатроса»?

— Получается так, господин капитан-лейтенант. Занимайтесь. Документы можете моему помощнику Жене отвозить, но счёт подготовьте как можно скорее. Дел много, а пока я в городе, хочу поставить особняк на охрану.

— Три поста это, конечно, скромно. Но Вы заказчик, Вам виднее.

— Личные армии — это уходящее. К тому же у меня…

— Знаю-знаю, «Единороги». Тоже слышал и отнёсся к отряду со всем уважением.

— Да. Они у меня иногда учения проводят.

— Наладим взаимодействие и познакомимся. Всё будет хорошо, можете не переживать. Доклад раз в неделю или если что-то случится.

— Хорошо.

Я вышел из особняка и прошёлся вокруг него. Внимание моё привлекли следы — протектор колёс. Ага, значит сюда приезжали и если это была не полиций, то тут шастает пропавший грузовик.

Тоже логично, китаец-водитель оказался человеком осторожным, боясь преследования полиции, не поехал в общину и не поехал на Макарьевскую изнанку (хотя в прошлом он показал себя трусом, поступок мудрый, вынужден согласится с Танлу-Же).

А его сопровождающий, боец Четвёртого отряда, наверное, предложил укрыться на успокоившихся землях, бывших Вьюрковского, а ныне — моих. Проехали мимо особняка, может даже хотели во двор попасть, но тут заперто. Куда поехали? Надо думать, погнали в форт.

Шило работал, так что я переместился в место, где недавно кипели страсти, обитал шальной и мятежный отряд наемников, центр военной мощи, что планировал моё свержение.

Тут было тихо и безлюдно, однако… Судя по следам, ворота недавно открывали.

Магическим виденьем я засёк сразу две вещи.

Во-первых, внутри гаража, откуда ещё до моего вступления в должность свистнули все машины войска, сейчас было два человека и возмущение магического фона.

А во-вторых, снаружи отиралось три человека, один из которых был магом.

Маг в магическом виденье отличается от всего вокруг, как свет костра в тумане, он ярче и чётче. На его фоне можно простых «граждан» вообще не заметить.

Откуда тут чужаки?

Начал с более понятной мне части, прошёл к гаражу и вошёл туда, подслеповато щурясь.

Чтобы меня не подстрелили, громко откашлялся и представился:

— Экхе, экхе, это граф Филинов, ежели сомнения есть.

— А! Что? Я не сплю! — откуда-то из скопления ящиков и громыхая ими, вывалился вооружённый автоматом шальной боец «четвёртого отряда».

— Черкес?

— Я! — он вытянулся, что, впрочем, не помешало ему продолжать направлять в мою сторону ствол оружия.

— Это самое… — во мне проснулся прапорщик Шматко. — А доложи в двух словах, как вы докатились до такой жизни?

— Да я…

Боец, наконец, понял, что направляет в мою сторону автомат (кстати, купленный за мой счёт у Мотла) и убрал его.

— Черкес, ни разу не ругаю. Вы решили схорониться, пока ситуация уляжется?

Китаец спал прямо в кабине, приобнимая руль и от разговоров проснулся, открыл глаза и увидев меня, зевнул и приветливо помахал рукой.

— Так точно, господин граф! Выполнить схоронительный маневр на знакомой местности.

— Ага.

— Обстановка спокойная, врага на горизонте не наблюдается.

— А вот тут позволь с тобой не согласится.

Китаец тёр лицо рукой, а я поманил Черкеса за собой.

С крепостной стены и не сильно высовываясь, я показал на троих подозрительных личностей, которые по широкой дуге двигались по направлению к форту наёмников.

Черкес нахмурился.

— Я может, барин, умных слов не знаю, но гордость имею и… осмелюсь доложить, это английские гренадеры.

— Грена… что?

— Это серьёзные ребята и они пришли сюда не шутки шутить.

— Учитывая, что мы с тобой упёрли кое-какие английские ценности, пришли явно по нашу душу.

— Тогда надо бы их…

Черкес замолк.

— Валить? — закончил я за него мысль.

— Тут такое дело, барин. Не найти моей грешной душе покоя, если возьму на себя смерть девяти и более.

— А какой уже показатель?

— Шесть, — вздохнул он. — А с этими…

— Всё понятно. Давай я приму этот грех на себя. Будем считать, что это я их, а ты просто был мои орудием.

Он совершенно серьёзно кивнул.

— Так и будем считать. Вы умеете быстро переносить?

— Есть такое, — само собой, этих парней я не раз перебрасывал, так что не было смысла строить из себя не пойми кого.

Черкес проверил режим огня, отстегнул и пристегнул магазин, отпустил оружие, протёр лицо рукой, снова взял в руки автомат.

— Перебрасывай меня им за спину и залегай.

Маг уверенно вёл гренадёров в направлении форта. У троицы не было сомнений, что искомый объект был внутри, они были уже в сотне метров от стены и искали проход.

— Готов? — шёпотом спросил я.

Черкес кивнул.

Я перекинул его, находясь у него за спиной и на всякий случай и правда, припал к земле.

Черкес, хотя и не гренадёр, не кадровый военный, показал, что свою щедрую зарплату получает не зря, а также что ему неведомы сомнения.

Приложив приклад к плечу, он сделал три очереди по два-три выстрела, после чего сиганул вправо и зигзагами побежал к уже подстреленным врагам, где сделал три, не больше не меньше, выстрела, добивая врагов.

Что меня удивило, хотя чего чёрт возьми я ожидал, так это то, что Черкес, закончив стрельбу, стал неторопливо и основательно мародерить у трупов ценности, забрал знаки различия, оружие, портупею, ремни…

— Выходит, враг знает, что мы у них свистнули?

— По всему видать, барин.

— А, учитывая, куда их привел маг, упокой Предок его душу, они догадаются, кто за всем этим стоит.

— Сложные вещи говорите, барин, — само собой большая часть мыслительных способностей бойца уходила на снятие колец и оценку зубов убитых врагов.

Мне стоило некоторых усилий дождаться конца этой процедуры, чтобы забросить их на Изнанку.

— Давай перекинем сейфы.

— В новый город?

— Туда не получится. В лес… Дальше придумаем, как довезти. И надо ещё Малого забрать.

Я перекинул Черкеса, явно довольного тем, что он не взял на душу грех, сейфы, мешки с добром, ящики и вообще много чего, чем разгрузил грузовик, отпустил китайца.

— Спасиба, гаспадина Аркад Ий! Спасибо за предоставленной вузможность! И спасиба, что никому не рассказали про наш маленький секрет.

— Хера себя маленький. Ладно, давай, уезжай отсюда. Теперь ничего незаконного на тебе нет.

— Пустым подозрительно. Мне бы загрузится чем-то.

— Бляха. Ну, грузись дровами, покажу. Но уже сам, я заманался.

Китаец и правда загрузил кузов дровами. Подозреваю, он продаст их и деньги в карман.

— А то вдруг остановят, спросят, куда-чего?

Я согласно кивнул. Логика в этом была, только я сильно устал.

— Всё, давай.

Переместившись к особняку, я понял, что сторожка охранников была уже кем-то занята и этот кто-то активно выбивал диванчик, вытащив его из помещения, то есть так, как ведёт себя его новый обитатель, но никак не враг.

Выходит, моряки сработали оперативно.

— Малой! Проснись.

Он проворчал и повернулся на другой бок.

Мне было жаль будить Малого, так что в итоге я его оставил спать и написал записку, хотя до последнего сомневался в его умении читать. Ладно, еда тут есть, туалет и душ работают, разберётся. Ворота закрыты, наружу не выйдет.

Глава 4 Банковское дело

Кровь имеет свой запах. Мне кажется, что собаки, хотя и далеки от акулы, но способны учуять запах крови, в том числе человеческой, с некоторого расстояния. Какой вывод они сделают, не знаю, но могут.

И даже человек может, наверное, особенно в одном помещении.

Опять-таки что он станет делать, учуяв, сложно сказать? Логичнее всего держаться от человека пахнущего кровью — подальше. Во всяком случае, трое посторонних, когда я появился за счётом на оплату услуг охранной фирмы, тут же поспешили сбежать. А клерк фирмы лупал глазками и зачем-то извинялся.

Ну, может не только запах меня выдавал, следы крови на рукавах при переброске трупов на Изнанку тоже можно было заметить.

Ещё один испорченный костюм, в этот раз приобретённый в Москве.

В банк я заявился тут же, не переодеваясь.

Так получилось, что немедленно столкнулся со спешащим по своим делам управляющим.

— Александр Велиевич, я Вас категорически приветствую.

— И я Вас, — он пожал мне руку. — А что говорят, ночью Вы расстреляли из пулемёта английскую фирму и сожгли их склад.

«Вот полиция, конечно, брехуны и сплетники», — пронеслось у меня в голове.

— Меня лично там не было, — ответил я уклончиво. — И вообще мы с Вами никогда закон не нарушаем.

— Ну да… — вяло согласился он.

Попасть в общее «мы» с человеком в таком переплёте как я, он явно не желал.

— Как там мой подопечный?

— Работает, — поспешил ухватиться за смену темы разговора управляющий.

— Я думаю, время пришло.

— Ну… Он не готов. Документы не готовы…

— Никто и никогда не бывает готов до конца. Мне нужно один небольшой счёт оплатить, а потом я бы хотел его видеть.

— Это я обеспечу. Как только закончите, приходите ко мне в кабинет.

…

Управляющий чувствовал себя двойственно, ведь его банк был английским. Но и не дружить с молодым перспективным владетелем и ВИП клиентом было бы глупо. С другой стороны, коллектив был сравнительно дружным, никто не «стучал» и не сдал, что их босс ведёт дела с графом, который вступил в открытую конфронтацию с англичанами.

Хотя, кто его знает, может быть, банкиры знали, что ведут со мной дела. Знали и помалкивали, сохраняли лицо. Банкирам оно же как, главное свои дела проводить, в политику не лезут, а сами по себе англичане народ неоднородный, там свои группировки.

— Приветствую, Ильяс, мой дорогой!

— Добрый день, Аркадий Ефимович. В первую очередь я хотел бы поблагодарить Вас за содействие в трудоустройстве в этом банке…

— Брось. Ты, наверное, целую речь отрепетировал?

— Ну, Вы же первоначально меня направляли с определёнными целями. И теперь, когда события понеслись с такой стремительностью…

— Опять поэзия пошла.

— Я Вас оставлю, — Александр Велиевич предоставил мне для разговора свой кабинет, хотя я и не стал борзеть и садится на его место, присев на диванчик. Он, в свою очередь, привёл своего подопечного, который скоро перестанет быть таковым и, деланно посмотрев на часы, как если бы у него была срочная встреча, хлопнул себя по бокам и ушёл, оставив нас одних.

Что и говорить, чувствуется у руководителя уровень, чувствуется.

Когда дверь закрылась, Ильяс затараторил:

— Понимаете, Аркадий Ефимович, когда Вы содействовали моему трудоустройству и я стал работать в банке… С тех пор некоторые обстоятельства в моей жизни изменились.

— Девушка?

Он моргнул.

— Что? Откуда Вы… Мы держим это в тайне. Надеюсь, Вы не шпионили за мной?

— О нет, нет, даже не предполагай такого. Но ведь это логично. Некоторое время назад ты был на всё готов ради работы, а теперь, предполагая, что придётся уехать, делаешь таинственное лицо и заводишь странные речи. Брось!

— Что брось? Кого?

— Ещё раз. Ты — мой банкир. Нравится тебе это или нет.

Он часто-часто заморгал.

— Далее. Мы едем в вольный город… Николай.

— Простите, но город зовут Николай?

— Да, так уж вышло. А для меня это не было важно. В общем, едем туда. И ты становишься, на секундочку, главой государственного банка каганата, который одновременно является как обычным банком, так ещё и включает в себя функции национального же Центробанка, то есть государственного финансового регулятора.

Парень тихонько застонал.

— Это очень сложно, — возразил он. — Фактически нужен опыт, Вам нужен человек, который проработал в банковской системе пару десятилетий, лучше всего в системе ЦБ империи.

— А у меня есть ты. И хотя у тебя не достаёт квалификации… Короче, не ссать, пехота, как говорит Фёдор. Кстати, я вас познакомлю.

— Но я…

— Погоди. У тебя будет здание под банк и большой карт-бланш. И служебное жильё размером в особняк. Там пока что нет ремонта, но всё будет, всё будет. Далее, если тебе надо взять девушку с собой, то бери.

— А её семья? Думаете, это так просто? Да Вы знаете, какие они сложные?

— Думаю, что её семья даст согласие на брак с молодым директором банка с зарплатой в две тысячи рублей в месяц.

— Сколько?

— А ты думал, мы тут шутки шутим? И с подъёмными в три тысячи. Дадут согласие аж бегом, роняя кое-что на асфальт прямо на бегу.

— Что, простите, роняя?

— Не суть. Короче, сутки тебе на сборы. Документы для плагиата банковских инструкций и всего прочего тебе твой пока ещё босс даст.

— Нам потребуется открывать кросс-счета! Организовать закрытую связь!

— Во-во. Ты проси, чего тебе надо, я всё дам. И ты всё откроешь.

— А если нам банки-корреспонденты откажут? Не захотят с нами иметь дело?

Я засопел. В ближайшие сутки платежи в сотни миллионов рублей распределяются по семи имперским, двум китайским, одному турецкому и одному британскому (подозреваю, что это будет банк «Берклей»). И маловероятно, что они не захотят иметь дело с такими деньгами.

— Ты знаешь, Ильяс, есть такое выражение, что дорогу в тысячу миль начинают с одного шага.

— Да тут миллион миль.

— Всё равно. Ты начни делать шаг. Бронированные двери я уже в Бийске заказал, собственный АТС с защищённой шифрованной линией тоже. Проводов пока нет, похоже, мы будем первым банком, который настроит закрытые линии связи посредством мобильной. А с тебя…

— Ну, я же не дал согласия.

— Каганат нуждается в тебе. Считай, что дал. Ни хрена ты не можешь противопоставить зарплате в две тысячи. И подъёмным в пять.

— Вы же говорили, что три?

— Десять. Ты ещё спорить со мной будешь? Пока что никому ничего не рассказывай.

— А Карине?

— Ну, Карине своей скажи, что тебя переводят. Хотя не так… Сегодня же вечером явишься в сопровождении полковника юстиции к её родителям и сообщишь, что тебя назначили главой национального банка. И про зарплату.

— Какого ещё полковника?

— Ты мне адрес напиши и будет тебе полковник. Для моральной поддержки. Уверяю тебя, полковник — это штука в хозяйстве полезная.

Парень взял с директорского стола бумажку и стал писать.

— Аркадий Ефимович, — он старательно выговаривал моё имя и отчество, — но это всё так быстро и неожиданно.

— В жизни только так и бывает.

— Может не надо полковника? Я тихонечко с ней поговорю.

— С ней как хочешь, так и общайся, я не лезу, а с родителями… Считай, что это мнение профессионального адвоката. Действуем только так — в режиме кавалерийской атаки. Они за тобой бегать должны, а не наоборот. И всё, завтра к двенадцати будь готов лететь.

— А как же Карина?

— Ты летишь первым, она — когда соберётся. Как вы решите. Там есть связь. Как только она созреет, полетит и присоединится. А ты пока почву подготовишь, гнездо то есть.

— Нет, погодите, о каком полёте идёт речь?

— Да там одни французы возят. Существование рейса не очень афишируется, хотя и не великая тайна. Завтра после обеда у них очередной рейс и ты летишь на нём.

— А где билеты брать, оплата, регистрация? Вес багажа?

— Тебя заберут от банка в двенадцать с вещами. Что возьмёшь с собой, то и будет. Всё. Завтра как штык, чтобы был.

…

Распрощавшись с озадаченным клерком, который, вопреки расхожему мнению своего стремительного карьерного роста несколько пугался, пообщался с управляющим.

— Мне хотелось бы поговорить с вашим высоким банковским руководством.

— Ээээ. Они все в Лондоне, я сам с ними редко когда общаюсь. Субординация… Могу попробовать связать с руководителем балканского сектора, Мугуром Чо, официально мы подчиняемся ему.

— Пойдёт. Речь идёт о том, чтобы разместить у них сто миллионов на кросс-счёте каганатского банка.

— Прямо сразу и сто? Вы, верно, шутите?

— Это большая игра.

— Аркадий Ефимович, я не могу со своим руководством шутки шутить. Сто миллионов… Мне известен Ваш капитал, он не так давно упал ниже двух миллионов.

— Это я на войну потратился, но Вы правы, это не мои личные деньги, а могущественных людей, которые за мной стоят. Однако я номинальный держатель и мне даны права по техническому управлению.

— Хорошо… Сошлюсь на Ваши слава. Сто миллионов. Я позвоню Вам, в какое время Вы сможете подъехать в банк и поговорить с моим руководителем.

— Давайте ориентироваться на двенадцать. Мне Вашего подчинённого забирать. Кстати, Вам его надо уволить завтра с утра. И по документам усилить. По знаниям.

— Всё сделаем, за это не переживайте.

…

Большую часть переговоров по деньгам я вёл, что называется, удалённо. Звонил, общался с руководством, договаривался на открытие временного счёта на моё имя и, в ближайшее время, кросс-счёта, то есть счёта в банке, но на имя другого банка.

Такие кроссы или корреспондентские счета были одним из методов расчёта, позволяющим банку, моему — давать указание на дальнейшие оплаты куда и кому он укажет и фактически такие деньги отправлялись не от каганата, а из, соответственно, Турции, Британии, России или Китая.

Выйдя из банка, я набрал командиру отряда «Единороги».

— Господин майор.

— Да, господин министр.

— Я срочно произвожу Вас в полковники!

— С чего это? Я свои майорские погоны честно заслужил.

— Как и полковничьи. Я Вас прошу о личной просьбе.

— На свадьбу приглашаете? Тогда уже сразу в генералы производите.

— Никаких свадеб до конца войны. Тем более, бухающий генерал у меня уже есть.

— Тогда что же случилось личного? Вы меня заинтриговали. Тем более два звания.

— Как у любой уважающей державы у каганата будет своя банковская система.

— Пока не улавливаю нить.

— Она, эта самая система, состоит из пока что одного человека по имени Ильяс, которому надо решительно поехать в каганат и ковать там банковскую систему.

— У него проблемы с законом?

— Хуже. У него проблемы с семьёй девушки, в которую он влюблён.

— Молодо-зелено. И? Надо произвести впечатление? Представится внушительным дядюшкой?

— Это тоже да. В любом случае, не дать ему распустить сопли, а если родственники развыёживаются, а такое не исключено, то произвести впечатление и даже может быть, чуточку напугать. Но с большой деликатностью, всё же родня. Чтобы понимали, что сторона жениха тоже не лаптем щи хлебает.

— Можно ссылаться на Вас?

— Да, можно и нужно. У него хорошая должность, зарплата, пик карьеры для финансиста, плюс мощные знакомства.

— А Вы-то с ним откуда знакомы? Родственник?

— Гм, — я не захотел рассказывать ему про парочку мордастых башкир, которые за небольшой гонорар пугали моего арендодателя.

— В некотором роде, да. Но главное, что человек неглупый и он мне для общей картины очень нужен. Банк — это ключевой элемент для глобальной стратегии развития каганата.

— А что, есть стратегия?

— Вообще-то да.

— А если не секрет, какое место в ней занимает отряд «Единороги»? Мы должны поучаствовать в войне?

— Вы — ценные кадры мирного времени. Да, если отряд будет не против, то хотел бы вас перетащить в город, но это дело не одного дня.

— Вообще-то у нас половина на войне бывала.

— Вы слишком ценны. Вы спецотряд. Повторюсь, это только добровольно. Если не будет желания, то Кустовой в вас нуждается.

— Будет вопрос, придумаем ответ. Так что там с парнем?

— Пишите адрес и срочно в ателье, перешивать мундир под полковника.

— Парадка у меня в шкафу висит, а погоны пришить минутное дело.

— Вообще-то я еду сейчас в Минюст и делаю приказ на повышение Вас в звании до полковника юстиции.

— Это Ваше право, господин министр.

— Да, верно, моё право и я его реализую.

…

К вечеру я приехал в «Золотой Фазан».

— А Пенелопы сегодня нет, — мадам Кукушкина с достоинством и грацией (так и не скажешь, что она не только красивая взрослая женщина, но и криминальный авторитет) подала мне руку для поцелуя.

— А я к Вам.

— Хочешь узнать, как мои дела в твоём новом… как ты там его называешь? БЦ?

— Мне будет достаточно узнать, что у Вас там всё хорошо.

— Ну, есть проблемы и шероховатости, однако в целом… Да, до стабильной и прибыльной работы ещё далеко, однако, с твоим приятелем общий язык я нашла, так что… Да, будем считать что всё хорошо. Разумеется, в рамках тех договорённостей и финансовых показателей, которые мы все согласовали первоначально.

Угу…

Это она сейчас довольно толсто намекнула, чтобы я не вздумал просить больше, не повышал аренду или пробовать как-то ещё разевать пасть на её пирог.

— Я рад и никогда бы не посмел нарушить договорённости.

— Равно как и просить их пересмотреть? — скорее утвердительно спросила она.

— Да. Все договорённости в силе. Собственно, я пришёл не говорить о там золотом петушке.

— Золотом филине, — поправила меня она.

— Да-да. У меня вопрос другой. Я бы хотел открыть с Вами новое казино.

Мадам Кукушкина сделала жест рукой, приглашающий меня присесть рядом.

— Жаль тебя расстраивать… Ты вообще что-нибудь смыслишь в игорном бизнесе?

— Ничего и не стремлюсь.

Она терпеливо вздохнула.

— У нас в городе есть двадвать два сравнительно легальных игорных заведения, из которых я напрямую владею двумя, а ещё в трёх имею долю. Я сейчас хочу сказать, что мы вовсе не Лас-Вегас, известный в нашей среде игорный город Нового Света. Рынок более или менее поделен и любой…

— Кто захочет менять баланс сил, автоматически нарушает интересы других участников. Я это понимаю. Как и то, что мы получили новую клиентскую базу — приезжих брокеров и игроков на бирже и тут же охватили их.

Она кивнула.

— Слова не мальчика, но мужа. Тогда ты понимаешь, что открывать новое казино в Кустовом крайне нежелательно?

— Понимаю.

— Тогда… Поговорим о погодах? Или о твоёй недавней поездке в Москву?

— Нет. Мы вернёмся к последней фразе. Что открывать в Кустовом и далее по тексту… Я на это отвечу, что хочу открыть казино не в Кустовом.

Кукушкина, как красивая дама, позволила себе на несколько секунд выразить удивление.

Однако, и соображала она быстро:

— Ты про свой торговый пост.

— Про него.

— А что, там много населения? Или ты рассчитываешь на контрабандистов?

— А хотя бы и так. Какая-никакая, клиентская база.

— Ну… Теоретически… А у тебя нам золотодобычи нет?

— Чего нет, того нет.

— Жаль, старатели жутко азартные люди и с деньгами.

— Ничего, мои тоже с деньгами.

— Хочешь, чтобы степняки закладывали свои земли и просаживали в казино?

— Что? Нет, я не намерен ломать устои и тем более, оставлять людей без земли. Просто есть город, а казино в нём нет. Я хочу, чтобы Вы, Полина Этьеновна, дали мне примерную смету — сколько надо вложить, чтобы открыть казино, шикарное и действительно отчасти ориентированное на Степь, словно бы в чистом поле.

— Хм. Степь. В Степи толкового казино нет. Но и твой каганат не совсем Степь. Политически да, но физически ты уже почти тайга и горы.

— Это решается хорошей дорогой, по которой до казино можно доскакать не за сорок дней, а за три.

— А что, есть такая дорога?

— Я над этим работаю.

— Ну, допустим… Звучит заманчиво, создать игорную зону для такого региона.

— Игорная, транспортная и торговая.

— А какие ты видишь доли? Какие вложения?

— Я полностью оплачу создание казино. Управление на Вас, прибыль пятьдесят на пятьдесят.

Она недоверчиво усмехнулась.

— Ты полностью берёшь на себя риски, вкладывая полную стоимость или хочешь, чтобы бедная девушка влезла из-за тебя в долги?

— Риски на мне. Расходы только на мне. Прибыль пополам.

— Нам понадобится письменное соглашение. И составлять его будет Платон, а не ты.

— Нет проблем.

— Казино… Создать казино будет стоить, считая с минимальным обучением персонала, порядка ста семидесяти тысяч, по моему стандарту.

— Очень разумная цена. Нужен ещё и ресторан.

— Ресторан — это часть казино, я работаю именно так. В комплексе, — после того как озвученная цифра меня не испугала, она сделала ещё одну «атаку».

— Но, чтобы мои усилия были не впустую, если эта идея прогорит, мне надо… Десять процентов от сметы, просто чтобы компенсировать моё и моих людей время.

— Семнадцать сверху?

— Только если прибыль будет ниже окупаемости. Ты же понимаешь, что казино не гребёт деньги лопатой, есть зарплата работников, амортизация столов, работа охраны, расходы на бесплатные напитки. У казино своя точка безубыточности. Для её подсчёта нужно ещё понимать налоговую систему.

— Налогов нет.

— Прямо так и нет?

— В каганате действует система ясак, её платит владелец земли кагану. Я в год должен ему двести шкур пушнины. Думаю, этом вопрос я как-то без сопливых решу. Условия принимаются?

— А ты перспективный зять!

Глава 5 Приплыли

На следующий день я усиленно занимался отправкой Ильяса в каганат и, внезапно, почти семи десятков добровольцев-рекрутов в армию каганата.

На рынке, в подсобке вербовочного пункта сидел взлохмаченный отрешённый Цветлан. На коленках он держал большую чашку чая, которую время от времени рассеянно помешивал, постукивая ложкой по стенкам, но при этом постоянно забывал делать глоток.

— Босс, я больше не могу. Устал, нет сил больше. Рекруты — это не моё. Нанимаю и нанимаю… Вы обещали прислать сюда солдат, которые мне помогут.

— Всё так, атаман последним прислал рейсом двух казаков, их только побрить надо, подстричь, чтобы людей не пугали.

— В общем, и без них у меня полно желающих помахать сабелькой за звонкую монету. Как Вы их в один самолёт посадите?

— Никак. Французам сама идея поднасра… помешать планам англичан в моём регионе понравилась, а также их изрядно впечатляет моя оплата работы самолёта по двойному тарифу. Поэтому они присылают ещё два самолёта, так что скоро у меня будет стабильная авиалогистика. За неделю всех точно перевезём.

— А нет для меня другой работы, босс? Можно даже не по профилю.

— Ладно… Ты пункт вербовки настроил? Настроил! Можно и повысить тебя. Как насчёт верховного риелтора города-порта Николай?

— А город правда зовут Николай? — Цветлан к своей очевидной рассеянности ещё и явно озадачился.

— Правда, — сегодня утром я забрал из посольства комплект документов на юридическое лицо №1 каганата, которым стал, само собой, банк. И в разделе юридический адрес гордо красовалось: Каганат Южный Алы Тау, улус Бугуйхана, город Николай, улица Банковская, дом 1.

Отступать теперь было совершенно некуда, только переименовывать. Или легенду какую придумать?

— А что мне для этого надо сделать? Заявление написать на имя градоначальника?

— Настрой мне второй вербовочный пункт при посольстве. Здание там есть, сделай обстановку, найми персонал, девочек-мальчиков, плакаты, буклеты, ну и так далее.

— Сделаю, это не сложно. А потом можно будет сразу в Николай? А мне там служебное жильё будет?

— Будет, правда на первых порах без ремонта. Но, не всё сразу.

— У меня ещё есть парочка мужичков необычных, наняться хотят.

— Чем необычных? Негры?

— Нет, татары. Они от медицины оба, фельдшеры, хотят наняться на военных медиков, чтоб не с оружием в руках. Готовы организовать госпиталь, один из них постарше, говорит, что уже был на войне. Но они просят зарплату втрое больше, чем солдаты.

— Говно вопрос.

— Ваше сиятельство, что за выражение⁈ — невольно пришёл в ужас Цветлан.

— Кхе. Прости, вырвалось… С волками, сам понимаешь, жить, оно так… Короче, давай им согласие, скажи, что даю подъёмных на организацию госпиталя и пусть сделают смету-список на закупку оборудования под госпиталь, мы всё закупим. Будут у меня медициной заниматься. Сами небось из беглых?

— Ну, с законом у них явно есть проблемы, судя по вопросам про нашу полицию и то, выдаём ли мы тех, кто находится в общеимперском розыске?

— Не выдаём, а даже даём новые документы. Это, кстати, касается абсолютно всех. Идея такая, если ты ценен для города, то он тебя не выдаст.

— А как же закон об экстрадиции?

— В каганате есть конституция, а кроме неё пока что только два закона: закон войны и политическая воля графа-найома Бугуйхана. Кстати, если не знал, то это я. Короче, пару дней тебе на организацию второго вербовочного пункта, а то там конь не валялся и айда в город.

…

Итак, самолёты с некоторой периодичностью прибывали, Цветлан собирал и оформлял в них пассажирами очередных рекрутов, система потихоньку налаживалась. Будущий Верховный Риелтор города-порта активно привлекал к этой работе помощников, чтобы кого-то из них поставить на администратора.

В вербовочном пункте был достаточно странный, неочевидный порядок. Номинальным же начальником пункта будет временно прикомандированный и весьма довольным таким раскладом казак, с новым дипломатическим паспортом, куда осталось только вклеить его фото в подстриженном виде.

Оба бойца были из раненых, оба довольны как слоны тем, что удалились от линии фронта на сытную и почётную службу торговать лицами для вербовки новичков. Их стрижкой и облачением занимался руководитель посольства и китайские товарищи в целом.

Мне тоже было пора возвращаться в Николай, но я задержался ещё на два дня.

Мысль о том, что мне нужен тот, кто станет заниматься городом в моё отсутствие, привела меня к очевидному решению, так что я пошёл в гости к Филиппу.

— Здарова, родственник.

— Привет, Аркаша. Всё так сильно переменилось. Даже вот не знаю, как только ты вышел из рода Филиновых, ты теперь не Филинов? Ты теперь не моя родня?

— Филипп, не сношай мне мозг! Родственник, причём самый родной, а Филинов, не Филинов, это всё ерунда. Я и так по документам он и есть.

— Но ведь Предок тебе повелел сменить фамилию.

— Нет, не велел, он вообще не такой разговорчивый, как принято считать. Мне никто не приказывал.

— А твой папенька? Он же сказал…

— Предок потом передумал. Да и когда у нас громко в гневе сказанные слова стали юридически обязывающими? Нет, это вытекает из самой ситуации. Будут два рода под патронажем одного Предка с одной и той же фамилией, но в разном титуле и вообще, разные. Фигня. Пришлось выбирать вторую фамилию, на замену.

— И кто ты теперь?

— Бугуйхан.

— Это по-каковски?

— Северные степняки. Ты же и сам вроде как северянин на задворках Сибири?

— Граф Бугуйхан… Вот твоя судьба и начинает удаляться от моей.

— Не начинает. Я чего пришёл… Ты там вдоволь поработал на государственной службе?

— Я ещё только начал и всё больше помощник. Подготовь, организуй, собери, сделай визирование, согласуй. Ну, ты сам знаешь.

— А хочешь уже вырасти по службе?

— Мой министр ещё молод. Или ты какое-то зло измыслил против него? Не смей! Даже не думай! Я тебя на дуэль вызову!

— Не гони волну, братан. Я призываю тебя стать градоначальником вольного города Николай.

— Как? Кем?

— Не спеши. Смотри, вольный город статуса самостоятельной юрисдикции не имеет, является моей собственностью, входит в состав каганата. Ты в курсе, что я министр иностранных дел?

— Да, конечно, все об этом знают. Ты делаешь головокружительную карьеру. А тот, кто делает головокружительные трюки, рано или поздно ломает себе шею. И чем быстрее ты движешься, тем… Вот город. Ты его захватил в результате своей очередной аферы. Как получил, так и лишишься.

— Не каркай. И я его не захватывал, а строю.

— Да ну, рассказывай… Города строили… В стародавние времена.

— А чем я хуже их, стародавних? Короче, я жду, что ты за неделю уволишься и перейдёшь в новый город.

— Я вообще-то свободный человек, мне надо подумать.

— Ну типа, думай, но типа — это же логично? Вот скажи, какие цели ты ставишь себе в жизни?

— Аркаша, ты загнул! Я ещё молодой.

— А что, для таких вопросов обязательно стареть? Я не про философию тебе, а про жизненные моменты. Во-первых, это красивая и безумно в тебя влюблённая девушка…

Филипп засопел. С женским вниманием у него были некоторые трудности, хотя регулярные походы в спортзал сделали его более уверенным в себе.

— Как думаешь, на кого быстрее будут вешаться девушки, на закомплексованного заштатного помощника или на мэра города, который с гордо поднятой головой рулит целым поселением, считай, первое лицо?

— После тебя.

— Мне женское внимание лишний раз не надо. Но согласись, для девушек социальный статус не последний аргумент.

— Скорее, для их алчных мамаш.

— Они думают-продумывают о серьёзных аспектах отношений, о будущем семьи, внуков и так далее. Короче, это аргумент мощный. Второе, у тебя произойдёт профессиональный рост. Да, будет трудно. Лёгкой жизни я тебе не обещаю. Никому не обещаю. Со мной трудно, задача трудная. Город ведёт войну.

— Война? Я думал, это всё байки.

— Нет, всё херово. Тем более, региону нужен хороший губернатор.

— Губернатор — это звучит. Я мечтал бы когда-нибудь стать губернатором.

— Ну дык вот в понедельник увольняйся и бегом ко мне.

— А как я Иону одну оставлю? Нееее… У меня отчётность в конце месяца.

— Филипп, прятать голову в песок легче всего, бояться — это нормально.

— Я не боюсь.

— Не трынди, конечно, боишься. Но это нормально. К тому же, так ты уедешь подальше от тети Мириам и её многочисленных жирных и с бородавкой на губе дочек-соседок.

Упоминание нашей немолодой родственницы заставило его вздрогнуть.

— А так, «свободный человек», если ты откажешься, я пойду к тётке и скажу, что кладу тебе в качестве приданого пять тысяч рублей.

— Откуда у тебя такие деньги⁈

Я небрежно достал из кармана пачку в десять тысяч и помахал у него перед носом.

— Зачем тебе это, Аркадий? Ну, дай мне спокойно жить.

— Не дам. Сам не летаю и другим не дам.

— Ну да, так она меня точно заставит жениться. Но что тебе это даст?

— Как что? Спрашиваешь. Так тебя захомутает довольно-таки страшная, но цепкая как бульдог бабёнка, а я договорюсь уже с ней. Когда я опишу ей твои карьерные перспективы, ты пешком побежишь в вольный город Николай. До него на своих двоих путь неблизкий, кстати.

— Ты страшный человек, Аркадий!

— Неправда, мне парочка девушек говорили, что я очень даже ничего. Хоть их и не толпы, конечно, но мне для моего раненого навылет самолюбия хватает. Важно, что я так и так заполучу тебя.

— Ну какой из меня профессионал? Я в чиновниках без году неделя. Найди кого-то более взрослого, серьёзного.

— Чтобы он пытался меня нагреть? Давить на меня с позиции возраста? Ну, нет у тебя десяти лет стажа. Это как раз не важно. Как вы все не поймёте? Вы искренне считаете, что есть некие абстрактные важные взрослые, которые мастерски рулят вашей жизнью и занимают ключевые посты в мире? А это не правда. Они только и могут, что делать важные лица, а работать, хорошо если каждый четвёртый умеет. И посты они занимают или в результате наглости, или родства. Профессионализм с высоким статусом никак не связан.

— Но как же…

— А ты забудь, чему мама тебя учила, Филипп. «Если будешь хорошо кушать, станешь сильным». Это так не работает. « Если будешь хорошо учиться, станешь важным человеком». И как, стал? Смотришь как твои сверстники более тупые, но нахальные и со связями пробивают себе дорогу? Хватит! Ты со следующей недели мой градоначальник. А чего не умеешь… Найдешь тех, кому мама так говорила, они всё настроят.

— А если они воровать будут? Коррупция? Казнокрадство?

— На такой случай в каганате есть смертная казнь.

— Повторюсь, ты страшный человек, Аркадий.

…

Танлу-Же крутился как белка по лесу, организовывая часть общины в переезд для строительных работ.

Он же на общинные деньги приобрёл лесопилку, потому что его впечатлила гора брёвен, закинутых туда элементалем.

Все, в том числе и Танлу-Же, не задавались вопросом «как», принимая стену, улицы, коробки домов и те же самые брёвна как данность.

Теперь он, с моего разрешения считал, что брёвен может взять столько, сколько переработает забесплатно и желал забацать первое масштабное, оно же единственное в городе производство досок, мебели, а также окон и дверей.

Это было выгоднее, чем мыть в золотоносной реке золото, потому что элементаль, конечно, поставил несколько тысяч коробок-домов, от одноэтажных и до трёхэтажных, а также и индивидуальные проекты, вроде моего здания, но в них напрочь отсутствовали окна и двери.

…

— Ну что, пекинцы готовы строить мне дорогу?

— Привлекли один из подконтрольных им кланов.

— Кланов? Типа семей?

— Китайский клан — это тысячи человек, как, например и этот.

— Клан «Чёрной черепахи»?

— Нет конечно, они зовутся «Те-кто-возит-землю-с-собой».

— Не буду спрашивать детали.

— Они уже строили железную дорогу, как они выражаются, для русского царя в Восточной Сибири.

— Отлично, что с меня? Ну то есть, они приедут? Им оплатить дорогу?

— Приедут со стороны Сибири, на связь выйдет их лидер, он уже не молод, но ясен умом и меня заверили что он специалист своего дела. У них нет формального инженерного отдела, но фактически они сами ведут расчёты, делают проект.

— То есть, они мне помогут всё организовать? Мне нужно всё поставить и построить, ещё и спроектировать.

— Аркад Ий, врать не буду, я их не знаю, так что…

— Понял, сам поговорю. Как совместное с Кукушкиной казино?

— Наш общий проект, Бизнес-Центр, остаточно успешен и открывает для нас массу неочевидных возможностей. В последнее время дела у нашей общины идут неплохо. Мы налаживаем связи и выходим на возможности оптовой продажи.

— Макрами все занимаются. А вы можете в добыче, ремонте, сборе и перековке инструмента.

— У нас есть планы по продажи накопленного строительного инструмента, а набрали мы его несколько десятков тысяч единиц, в вольном городе-порте Николай.

— Не возражаю. Вы станете первыми в лёгкой промышленности и торговле. Кроме того, вам придаётся сектор рынка.

Он принял эту информацию с достоинством.

— Полагаю, наша община заслужила подобные преференции.

— Да, я многое сделал для вас, вы многое сделали для меня. Так и будем работать.

…

Через пару дней и уже после отправки рекрутов и части рабочих, я использовал Шило и, не напрягая собой французский аэродром в своих землях (а они задействовали после некоторых мытарств по моим полям в качестве места для базирования форт наёмников и поле около него, так что теперь охрана из «Альбатроса» присматривала за самолётами, и они немедленно предложили увеличить пост в численности), переместился к чалдонам.

— Мы передали Ваш призыв, люди начали идти в город, — на месте приземления сидел их старейшина, он пас трёх бычков-двухлеток.

— Василий Лукич, приветствую! А Вы сами?..

— Что сам?

— Ну, пасёте. Вы же вроде как руководитель поселения.

— Так что ж мне как немощному, не работать? То, что кто-то старшой, не значит, что он тунеядец. Я старый, многие вещи по дому мне делать тяжко, я скотину выпасаю. Косить не могу, так вяжу снопы. Дрова не рублю, так щепу колю.

— Понял.

— За Вами самолёт прилетит?

— Да, я уже позвонил, через полчаса будет. Как считаете, Василий Лукич, заборем мы врагов?

— Любое дело, граф, это труд и порядок. Добрый порядок обращает людей в храбрецов, а беспорядок в трусов.

— Со своей стороны постараюсь над порядком.

— А Вы знали, граф, что Вас во всех долинах уже знают?

— Нет. Да и что слова? Пусть приходят в город и сами посмотрят, что и как.

— Тоже верно.

Вскоре показался самолёт.

— Наших желающих вступить в ополчение не заберёте? — с надеждой спросил старейшина.

— Самолёт двухместный.

— Ну ладно, тогда пешком дойдём.

— Дорогу найдёте? Силы природы перекрыли большую часть проходов в мою долину.

— Уж охотник-то тропу найдёт.

…

Город менялся с каждым моим приездом и ему явно был нужен управленец, потому что царил бардак, люди жили где попало, ходили где попало, ещё и мусорили.

Кроме того, в город, ввиду того, что я вроде как разрешил, стали пребывать шальные поселенцы, искатели приключений, бродяги и вольные работники. Надо думать недалеко до первых драк, краж и прочего проявления бардака. Полиции, если не считать министра внутренних дел, пьяненького Тайлера, в городе не было. Казачество патрулировало, но так как за окошком война, то делалось это без особого рвения. Всё же это не их функционал.

Надо с полицией дело форсировать. Когда всё успевать?

С этими мыслями я направился к порту. Торговцев, то есть пузатых самоходных коммерческих судов стояло целых шесть, дельфины не показывали свои спины, хотя атаман говорил, что посмотреть на них под вечер ходит добрая половина поселения.

При мыслях о дельфинах я вспомнил про старика, которых ходил и разнюхивал про экзотических животных и настроение мгновенно испортилось. Не нравился мне старик.

Вспомнив о нём, я почти сразу же его заметил. Пока что Николай — это всё-таки пока ещё маленькая деревня. Он был на берегу, ходил вразвалочку, ведя разговор с одним из торговцев.

Остановившись вдалеке, достал мобилет и набрал полковника Шпренгера.

— Добрый день, Яков Лаврович!

— И тебе не хворать, Аркадий. Как там твоя война продвигается?

— Набираю силы для очистки долин от врага.

— Сообщаю тебе, что англичане перебрасывают две роты гренадёров.

— Вот пидрилы! Ладно, двести штыков — это не миллион, справимся. А скажите, Вы когда-нибудь слышали про профессора Никосия Гекторовича Крюзова?

— Какого профессора? С чего бы тебе профессорами интересоваться?

— Да появился тут в моём городе один старик, странный. Говорит, что учёный. Я во всех чужаках шпионов английских подозреваю.

— Твой город — это который?

— В каганате.

— Ну, мне о наших агентах никто не сообщал. Запишу, проверю.

Пока я отвлёкся, упоминаемый старик пропал с глаз и по ходу разговора я не мог понять, куда он делся.

— А как у дяди Миши дела?

— Они отошли в безопасные леса, так что за него и своего дражайшего монарха не переживай.

— Не буду.

В какой-то момент мне неосознанно захотелось обернуться, что я (поскольку интуиции своей доверяю) и сделал, и моментально столкнулся нос к носу с этим странным немолодым человеком, возле которого стояло трое рослых и несомненно, магически заряженных парня.

— Вы знаете, что делать, братья! — с грустью произнёс старик.

Я открыл, было рот, чтобы спросить, что они там намерены делать и что это вообще за младшие научные сотрудники, но не успел.

Один из парней поднял руки, в воздухе сверкнуло. Мою голову пробило множеством мелких молний, во всяком случае именно так я всё это увидел, а тело пронзила боль. Ноги подкосились и последнее, что увидел — это упавший рядом мобилет, из которого на пределе слышимости звучал голос Шпренгера:

— Ар… дий… Что… чилось?

Глава 6 Турист

Голова болела просто нестерпимо, как после жесточайшего перепоя в прежней жизни. Преодолевая боль, немного разлепил глаза. Хотелось рычать, но горло болезненно сжало.

Я лежал на боку, с руками, убранными за спину. Под голову любовно подложен колючий дерюжный мешок, да ещё и не совсем чистый, судя по лёгкому чувству пыли в носу.

Над головой был потолок или какая-то плоскость, которая мерно раскачивалась, усиливая и без того неприятные ощущения. Созерцая её какое-то время, пришёл к выводу, что это покачивается не потолок, а всё помещение.

В полутьме помещения не наблюдалось никого постороннего. Я кашлянул, ожидая реакции на свой звук, но мне никто не ответил. Если прислушаться, то слышен мерный гул.

Кисти рук сейчас за спиной, и они безбожно затекли, я подёргал руками и понял, что они скованы чем-то вроде верёвки или наручниками на запястьях. Игнорируя головную боль, подвигал плечами, руками, размял шею. Ноги на лодыжках связаны. А так — фиксирующих приспособлений вроде как нет.

Ладно. Очевидно, что я в плену или под арестом (на практике никакой разницы нет).

Шило не прощупывается, как и кольт. Ну, ремень снять забыли, а в нём у меня есть ещё ножичек, от которого, впрочем, сейчас мало толку. Руки-то сзади. Эх, были бы отмычки… Впрочем, я не умею пользоваться таковыми, как-то без надобности было.

На ногах туфли, я разулся, зацепив одной ногой о другую, обувь с грохотом упала на пол и вращательными движениями размял стопы.

Молодость — это круто. Молодое тело является гибким без всякой физкультуры. По мере взросления это свойство постепенно уходит, если, конечно не делать регулярные тренировки. В моей молодости в прошлом мире были популярны фильмы про кунг-фу, про Брюса Ли и шпионов.

Среди прочего там было показано много приёмов, которые я не был бы в силах повторить, но было кое-что не из единоборств доступное, хотя ни разу и не пригодилось.

Я поджал к подбородку колени свернувшись в «колобка» и выдохнул, одновременно протаскивая под стопами свои спутанные запястья таким образом, что мои руки оказались не за спиной, а направленными передо мной. Получилось. Руки уже не за спиной! В кино так делали детективы и шпионы, довелось и мне.

Согнул руки в локтях, посмотрел на запястья, скованные наручниками. К пережатым ранее кистям тут же хлынул поток крови по сосудам, от чего мне немедленно стало больно так, что на глазах сами собой выступили слёзы.

Вынужденно двигая слабыми онемевшими пальцами, подрагивая всем телом, я терпеливо ждал, пока боль пройдёт. Понятно, что наручники нарушили кровоток. Так можно вообще лишиться рук. Сколько я пролежал? Несколько часов без сознания? Что вообще произошло?

Наручники были странными, не похожими ни на что виденное мной в прошлом, с кучей символов, а в явно литой массив металла оков ещё и вмонтированы макры.

Однако моё магические зрение, слабое, но привычное, не показывало ничего особенного в наручниках. Вообще ничего. Странно.

Я лежал на куче мешков и подумал о том, чтобы с неё слезть, а если точнее упасть, когда в дальней части помещения послышался скрип и появился узкий луч света.

Кто-то спускался в помещение, но вне моей зоны видимости.

— Он очнулся! — проговорил молодой зычный голос. Не знаю, кому он это говорил, но я в свою очередь чертыхнулся, потому что не ждал от чужаков ничего хорошего.

Достал из ремня маленький нож и зажав его между пальцами, спрятал среди мешков и стал ждать «гостей». И они действительно пришли.

Само собой, я ничуть не удивился, когда увидел шибко учёного старика в балахоне в сопровождении парочки мордатых парней. В этот раз от них не фонило магией, что тоже было странно.

— Итак, Аркадий Ефимович, или кем бы Вы ни были…

— Дед-пердед, ты стал так, что я тебя не вижу и весь театральный эффект пошёл коню в залу… ну, ты понял.

— Как Вы невежливы, граф, — старик переместился так, чтобы я его мог видеть и сам он внимательно и недоверчиво смотрел мне в глаза, не отводя взгляда.

— С чего бы мне быть вежливым с государственным преступником, вором и головным татем?

— Я свято соблюдаю Закон, но ваш мирской закон мне не важен.

— Дед, ты вообще кто? Уверен, у тебя подготовлена душещипательная история на этот счёт.

— Разрешите, я ему врежу пару раз, — шагнул вперёд один из молодчиков.

— Какие мы смелые, бить лежачих. Ещё и с магией, — огрызнулся я.

— Да я тебя и без магии отделаю, ублюдок, — парень зло блеснул глазами и выпятил челюсть.

— Ну дык давай, отцепи меня и посмотрим, кто кого? Или ссышь?

Парень дрогнул всем телом, но старик жестом оттянул его назад.

— Стоящий в городе артефакт подавления, конечно, чуточку помешал нашим планам по Вашему задержанию, граф, но ничего, мы вынуждено использовали традиционные методы ареста и конвоя.

— Нападения и похищения, так правильнее. Так что там за история, старик? Тебя послали вымышленные дельфины?

— Дельфины тебя и выдали, граф. Дельфины. Видишь ли, во всех мирах, — когда старик говорил, его подручные переставали дышать от благоговения, — элементали, суть запретные и враждебные нашему миру существа, любят общаться с разумными, но находят высших существ, то бишь людей, суетливыми и не интересными собеседниками.

Он величаво заткнулся, чтобы проследить за моей реакцией, но я ничего в ответ не произнёс, лишь скептически прищурился.

— Да, ты не ослышался, граф, или повторюсь, кем бы ты ни был, мы знаем про элементалей.

— Кто это — «мы»? Вы — три разновозрастных гомосека? Где, кстати, четвёртый ваш сексуальный партнёр?

Тот парень, что хотел меня избить, снова побагровел, второй тоже скрипнул зубами. У меня даже возникло ощущение, что я случайно затронул важную струнку их души.

— Мы — Инквизиция.

— Никогда не слышал такое слово. Что это значит? Занимаетесь химчисткой?

— В некотором роде. Наш создатель, Игнатий Святой, говорил, что во многих мирах есть Инквизиция, но в этом мире мы держимся в тени. Мы соблюдаем порядок.

— Порядок? Похитить министра иностранных дел и найома государства — это порядок? Вы — больные ублюдки и подлые преступники. Гниды под ногтями общества.

Один из парней снова попытался шагнуть вперёд, однако старик заворчал и снова отодвинул его назад. Помещение, а я был уже практически уверен, что мы на судне, на одном из речных торговцев, в трюме, пару раз ощутимо качнуло.

Я прикинул, что ниже по течению, в двадцати километрах от Николая есть, а точнее сказать, были пороги. Водный элементаль их устранил, сгладил, но не до конца, некоторые завихрения воды и сложности рельефа дна остались, к тому же это место было узким, но не настолько, чтобы судно или самоходная баржа не могли его преодолеть. Если так, то мы плывём в северном направлении и уже достаточно далеко ушли от города. Шайсе.

— Мы видели твои татуировки, граф или кто ты там. Приведение элементалей — это тягчайшее преступление, посягательство на само устройство нашего мира. Есть миры элементалей, и такое приведёт с тому, что они вторгнутся в наш и разрушат его. Так что твои разговоры про закон — просто мелкое сотрясание воздуха. Или ты скажешь, что они не такие и милые?

«Ищи дураков», — промелькнула у меня мысль, — « сказать такое, значит признать, что я и правда общаюсь с ними и что они существуют».

— Куда вы меня везёте? И что собрались делать?

— Ты всё узнаешь, глупец, когда придёт время. Скажу только, что ты удостоишься чести побывать в Риме. Но… Красот его ты не увидишь.

В этом месте старик позволил себе скупую улыбку, а парни довольно расхохотались.

Делегация стала уходить и второй, замыкающий из молодчиков, улучив момент, когда старик был спиной ударил меня в живот, выбив из лёгких весь воздух. От удара ножик я выронил.

Слёзы брызнули из глаз и мне потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя.

Шутят они, петросянят. «Камеди» на волнах, мать их!

Ладно. Как сказал поэт: «не верь подругам, а верь в вино, не жди от женщин добра!».

В данном случае я ничего хорошего не ждал от организации с дружелюбным названием «Инквизиция». И то, что они меня везут в Рим, это чтобы с комфортом пытать. Они это назовут «допрос с пристрастием».

Короче, не хочу я ни в какой Рим, меня и тут неплохо кормят.

А драконил я их со вполне практичной мыслью, чтобы отвлечь от валяющихся на полу туфлей и того, что мои руки поменяли расположение. Инквизиторы были слишком самоуверенными парнями, чтобы заметить это, да и почти полная тьма трюма помогла.

С этими мыслями я подобрал маленький нож, ещё раз согнул ноги и с некоторым трудом разрезал верёвку, при этом пару раз зверски уколов сам себя сквозь штаны. Верёвка, слава Предку, была не магической, вполне себе легко спала, что позволило мне плавно выпасть вперёд с тюка мешков. Отлично послуживший мне маленький нож убрал на его место в ремень.

На мешки меня положили, когда отплывали, чтобы у Олега не возникало вопросов.

А они были бы, потому что торговец не распродал товар, отплыл всё ещё груженый всякой всячиной.

Покачиваясь от усталости и того, что всё ещё не пришёл в себя, обулся в туфли и по возможности беззвучно прошёл к люку на палубу и даже потрогал, открыт ли он.

Заперто.

На пробу активировал иллюзию и… Ничего не произошло. Выходит, хитрые наручники, вероятно, блокируют магию. И это скорее всего круто, когда «вяжут» дворянина, который привык на неё полагаться, это должно прямо-таки сбивать с толку. Но я-то всю дорогу живу без магии и даже теперь пользуюсь ей достаточно редко. Да и к чему она адвокату и послу?

На пробу подёргал наручники. На левой руке закрыты плотно, даже неприятно как плотно. Однако литая форма охватывающей части далеко не анатомична. На правом запястье охватывает не настолько впритык, при попытке снять упирается о кисть, в особенности о подушечку большого пальца.

Осторожно прошёлся и при скупом свете из узких иллюминаторов стал изучать содержимое трюма, в том числе при необходимости вскрывая его ножом, покинувшим своё место в ремне. Не думаю, что с меня смогут вычесть за порчу упаковки, пусть при этом учитывают, что я покинул судно до пункта назначения.

Случайные товары, как правило — недорогие и самого низкого качества. Грубые ткани, нити, верёвки, запертый ящик с инструментами, какая-то крупа, от которой явственно попахивало плесенью, сушеные грибы, мешочки с солью.

Среди прочего стояла кадка, вскрыв крышку которой, я обнаружил дурновато пахнущее растительное масло.

Хм. А что, если так?

Я окунул обе руки (нимало не заботясь о сохранности пиджака) в масло, глубоко утопив наручники, вынул и попытался их снять. Металл вроде бы скользил, но не давался.

Я сел, подогнул ноги и упёрся в наручник на правой руке обоими ногами, по возможности охватывая его и с силой оттолкнул.

По руке пошла боль, потому что металл вдавил сустав, травмируя его, однако всё-таки проскользнул вверх, освобождая руку.

Отдышавшись, я попытался проделать то же самое с левой рукой и так же испытал боль, однако в этот раз безуспешно.

Провозившись несколько минут, я решил, что ничего не выйдет, и вернулся к исследованию трюма.

Иллюминаторы были узкими, к тому же задраены так, что их не открыть. Зато в торце трюма была вентиляционная решётка из деревянных полосок, со стороны которой раздавался мерный гул. То есть, скорее всего там моторный отсек. Всё же самоходная баржа — это не настоящая тюрьма, инквизиторы лишь использовали её ситуативно. Да и опыта в конвое у них, не считая антимагических наручников, нет.

Поддеть решётку своим мелким ножичком мне не удалось. Не беда, я видел в трюме ящик с инструментами.

Ящик оказался заперт на ключ, однако на стене, на стенде висел небольшой пожарный топор. Ну, то есть топор был откровенно не пожарным, а обычным хозяйственным с чуть изогнутой ручкой и округлым силуэтом лезвия. Однако его повесили на пожарный щит — назначив специнструментом.

Подхватив топор, я вернулся к решётке и без особого труда (труднее было не шуметь) снял её и решительно нырнул во тьму моторного отсека.

Если в трюме было темновато, то тут стояла кромешная темень, и гул от мерной работы дизеля. Свет шёл только от противоположной части помещения, со стороны узкой и низкой лестницы, где был полуоткрытый люк.

Дизель был стар и при работе распространял некоторый неприятного запаха дым. Чтобы решить эту проблему, судовладелец проветривал помещение. Ну, так я решил, когда высунулся из этого люка. Для начала, всё ещё лёжа на лестнице, я привыкал к яркому свету.

День не был солнечным, над головой висели плотные грозовые тучи, дул порывистый ветер. Люк был в задней части палубы, практически на корме и палуба от меня была скрыта приплюснутой надстройкой. Однако спиной ко мне сидел и курил длинную трубку какой-то одетый в дерюгу мужичок. И пока я раздумывал, стоит ли рискнуть и проползти за его спиной, чтобы сигануть за борт, его кто-то окликнул, он поправил трубку, легко встал с груды промасленных канатов, которую использовал как диванчик и отошёл.

Одновременно со стороны трюма послышался шум, что-то с грохотом упало.

Есть такой принцип — принцип стрелка.

Он означает что, когда у тебя «в моменте» сложились условия: поправка на ветер, дальность, мишень встала в полный рост — надо стрелять. Нельзя ждать или раздумывать. Потому что через секунду ситуация изменится, ветер, препятствие появится и всё…

Я этот принцип знал по судебной работе, это распространяется и туда. Поэтому я не стал ждать. Опираясь на руку без топора, вылез на палубу и, сунув топор за пояс, на четвереньках и не вставая, сделал пару шагов, опёрся плечом о борт и кувыркнулся в неизвестность.

Эта самая неизвестность оказалась очень мокрой и немного холодной, так что я чуть не хлебнул воды. А ещё тут было глубоко, так что мой пиджак стал тянуть меня на дно. Однако! Широко расставив руки, делая уверенные движения, словно был пловцом (не для того я выбрался, чтобы утонуть) я поднялся на поверхность и крутанул головой.

Неторопливо гудя мотором, от меня удалялась баржа с названием Б-209 «Байчук», что бы это ни означало. Я же, загребая руками, на одной из которых болтались и мешали мне массивные наручники, направился к берегу.

Берег совсем не напоминал пляж, это были скорее круто поднимающиеся камни, из которых к берегу иногда тянулись ветви и корни. Тем не менее, я нашёл сравнительно спокойный изгиб, где, цепляясь всё за эти же камни и корни, выбрался вверх.

Присев на камушек и свернувшись калачиком, я дрожал от холода, однако глядя на баржу, тихонечко пропел:

— За длинный стол усади друзей.

И песню громко запой,

И чтоб от зависти сдохнуть ей,

Когда ты вернёшься домой.

Дальше свой концерт я продолжать не стал. Сполз с камня и вломился в кусты, чтобы направиться в лес.

Шёл я по возможности быстро, двигая по какой-то тропе, над которой низко свисали ветви. Слишком низко, чтобы эту тропу протоптали люди. Я отклонял их топором, стараясь уйти от реки как можно дальше.

В какой-то момент я понял, что навигатор из меня (а изначально это слово обозначает всё-таки человека, а не устройство) так себе. Фактически из-за рельефа я шёл вдоль реки по течению. Более того, теперь тропа стала даже немного комфортнее, я вышел на пригорок, где обнаружил что-то вроде грубоватого домика.

Я подкрался к нему и… Понял, что ничего не понял. Домик из грубых досок и брёвен. Но в нём явно не живут. Грубая дверь заперта на веревочку, распутав которую я заглянул, чтобы обнаружить единственную комнату с двумя деревянными лежанками, нагромождением камней и глины справа и столом, к которому прилагалась лавка.

Людей тут, во всяком случае в последнее время, не было.

Сквозь широкие смотровые щели в стене отлично просматривалась река. А вот на реке было уже то, что мне не понравилось. Там была баржа, одна и со стороны вся из себя такая обыкновенная, но только она не двигалась.

Судну положено идти, а не торчать посреди реки, если оно не пришвартовано, конечно. А если оно не движется, значит что-то или кто-то этому мешает. Например, героические мастера пыток и костров обнаружили, что я нагло свинтил, отказавшись от их межгосударственного круиза, не уведомив поставщика услуг об изменившихся обстоятельствах. Могло такое быть?

И теперь этот своеобразный туроператор ищет меня, чтобы вернуть в свой «ол инклюзив». А раз так, то мне никак нельзя отираться в домике без жителей.

Ещё раз осмотрел убранство домика. Может быть, тут положено останавливаться охотникам или рыбакам?

На одной из стен действительно висела старая сеть, которая меня не заинтересовала. Зато привлекло старое и жёсткое как наждак одеяло. Я накинул его на плечи (всё же на мне мокрый костюм) и повязал на груди. Так же в тумбочке обнаружился туесок с крупой — дроблёной пшеницей и даже ссыпанная в старую газету соль.

Самое ценное дала мне крошечная полочка у нагромождения камней и глины, которая, наверное, была местной печкой. Там был свёрток с шестью короткими толстыми спичками и обрывок грубой тёрки для розжига спички.

Это всё я закинул в туесок и свинтил.

…

Начался дождь. Не такой мощный, каким может порадовать Сибирь, а так, мелкая морось.

Пока шёл, а шёл я долго, по направлению горы, причём не в расселины между горами, где наверняка была тропа, а ближе к вершине, обращался к Филину. И… Не преуспел. Видимо чёртов наручник, который всё ещё торчал на левом запястье, блокировал сигнал. То же самое касалось и элементалей. Я был отрезан от внешнего мира.

Упрямо шёл, чтобы не замерзнуть в мокром и безнадёжно испорченном пиджаке, чтобы не замечать, что весь мокрый, а ноги натёрты внутри мокрых носков.

Я по-прежнему не считал себя ни туристом, ни охотником. Но, по моим ощущениям через четыре часа, когда стало темнеть, остановился, потому что обнаружил место, более-менее подходящее под лагерь.

Поскольку брёл уже по гористой местности, то всё больше карабкался и в этом месте натолкнулся на дыру среди камней. Рядом был небольшой ручей, которых тут было много, вокруг рос лес, словом, эта дыра в камнях — это то, что мне сейчас нужно.

Пещеры редко бывают пустыми, но в этой, судя по запаху, жили только какие-то крысы или их горнолесные родственники, которые при моем появлении разбежались.

Да, снаружи валялись кости, в том числе и довольно крупные, но все они были старыми.

Пещерой это тоже было нельзя назвать, углубление высотой в метр и глубиной в три, не более того. Однако оно было наполнено сравнительно сухой листвой, так что прямо у входа в пещеру я стал сооружать костёр.

Ветки взял только те, что нашёл в самой «пещере», они были мелкие, но зато сухие. Я никуда не торопился, хотя ощущал жуткий голод, однако крупу варить негде. Да и вообще, холод убивает быстрее, чем голод.

Тонкие былинки травы и щепки я выстроил идеальным шалашиком и разжёг костёр с одной спички, потому что не знал, сколько мне тут ещё кантоваться.

Когда огонь разгорелся, подкормил его другими дровами и заготовил их вволю. Да, из-за постоянной мороси в воздухе, они были мокрыми, но выбор невелик, да и рядом с огнём должны пообсохнуть.

Когда с разведением костра было покончено, прорезал в одеяле дырку и надел его на манер испанского пончо. Разделся, разложив свою одежду, вплоть до носков, внутри каменной ниши, в том числе безбожно грязные и вонючие носки.

Туфлям тоже приходил конец, но ещё какое-то время послужат.

Свернувшись калачиком, я устроился у костра, закутавшись в одеяло. Голова пропахла дымом, но я высох, а волосы слегка завились от пыли и странных водных процедур. Под спину я собрал сухую ветки и листву, под руку положил топор. Несмотря на опасность быть найденным и пойманным, я постепенно засыпал, послав войну и инквизицию ко всем чертям.

…

— Ты странный, русский, — услышал я сквозь сон. Несмотря на то, что с моей точки зрения прошла всего секунда, я проспал несколько часов, а в небе стояла луна.

Проснулся мгновенно и было напрягся, но… Раз он назвал меня русским, да и не по имени, то это хотя бы не инквизиция?

Глава 7 Друзья — в овраге лошадь доедают

— А Вы, простите… местный?

Я встал, шурша задубевшим одеялом и осмотрелся.

Это был одетый в кожаные одежды небольшого роста и неопределённого возраста местный охотник, который смотрел на меня с хитринкой и явно совершенно не боялся.

— Странно говоришь, русский. Я тут один. Зови меня Каборто Ай. Моя родина в этих долинах, как и дом.

— А я… найом Бугуйхан. Аркадий.

— Аракыдат? Склонный к пьянству? Или аркар, то есть баран, живущий в горах?

— Бывало в моей жизни и пьянство. Ну, пусть будет горный баран.

— А скажи, Аркар, зачем ты сидишь тут возле старого ручья, когда твои приятели ищут тебя в низине? Зовут, «ау» кричат?

— Друзья? А как они выглядят?

— Как другие странные люди.

— Их сколько? Среди них есть старик?

— Да, старик с неприятным голосом и трое мужчин-но-не-охотников, которые пугают зверей своей магией.

— Такие друзья, значит. Я могу тебе рассказать анекдот.

— Что такое анекдот?

— Ты слушай, Каборто Ай. Так вот, один еврей спрашивает другого еврея: «Рабинович, а Вы бы заняли сто долларов другу?». «Конечно», — отвечает тот… «Только у меня нет друзей».

Рассудительный охотник, ожидаемо, не посмеялся.

— Аркар хочет сказать, что те люди ему не друзья?

— Ага, именно это и хочет. Не друзья.

— Каборто Ай интересно, кто друзья, а кто нет. Но не очень. Зачем тогда Аркар тут сидит?

— Пока сижу греюсь, немного отдыхаю, как рассветёт — буду дорогу домой искать. Я найом. Знаешь где город?

— Каборто Ай знает. Туда сейчас зовут, чтобы бороться с врагом. Каборто Ай не видел город, но знает к нему дорогу.

— А отведи меня в город, Каборто Ай? И я заплачу тебе. Что бы ты хотел от найома? Новое ружьё?

— Каборто Ай нравится его старое ружьё. Нравится, когда никто не претендует на его старое ружьё. Каборто Ай не нравится, что в стойбище пришли чужаки на конях и его род вынужден прятаться в горах.

— Я с ними воюю.

— А что ты тогда делаешь здесь, далеко от врагов?

— Меня похитили враги. Вражеские маги напали на меня. Но я смог бежать.

— Недалеко ты ушёл, русский. И храпишь так, что тебя за полдолины слышно.

— Возвращаясь к вопросу, чего бы ты хотел?

— Каборто Ай хочет выдать дочек замуж.

— У меня есть отличный жених на выданье, зовут Кабыр.

— Дурацкое имя. Тоже русский?

— Он хакас. Лучшие охотник в этих горах.

— Сильно сомневаюсь.

— Он застрелил человека с девятисот шагов.

— Зачем?

— Ну, там такая ситуация забавная вышла. Короче, так было надо.

— Ммм… А белку он может застрелить с такого расстояния?

— Может. У него твёрдая рука и очень хорошее оружие. И он не женат. Но обещать за него не могу. Мы его познакомим, а дальше, как пойдёт…

— Хороший зять — это радость для старика Каборто Ай, — протянул охотник, которому на вид было не больше тридцати пяти.

— Я могу дать тебе ножи, шкуры, ремни, порох, кофе, сигареты.

— А что, деньги уже не в ходу в городе? — скептически спросил охотник.

— Пардон. Могу предложить за услуги по своему сопровождению тысячу рублей.

— Хм. Тысяча — это очень много. Каборто Ай удивлён и не совсем верит.

— Я найом, у меня такое есть. Больше скажу, те черти, что гоняются за мной, они украли у меня из карманов несколько тысяч.

— Подлые демоны! Хорошо, Каборто Ай попробует тебя отвести, но надо вставать и идти уже сейчас.

— Почему? — забеспокоился я. — Враг близко?

— Потому что твоя жизнь и смерть мало беспокоят старика Каборто Ай, а тысяча рублей — это тысяча рублей.

— Аргумент. Я тогда оденусь.

— Давай. Каборто Ай будет ждать и всем своим видом выражать нетерпение.

…

Охотник очень слабо представлял себе, что такое жалость и комфорт. Он тащил меня по какой-то узкой козьей тропе впотьмах, всё время подгоняя и абсолютно игнорируя вопросы техники безопасности. Так что мы постоянно бежали бегом по наклонной тропе, шустро карабкались по камням и вообще, пеший туризм в его исполнении был довольно экстремальным.

В какой-то момент, когда мне в очередной раз захотелось попросить его о пощаде, над головой пролетел светящийся шар и с раскатистым грохотом взорвался при попадании в каменный лоб неподалёку.

Припав к земле, я обернулся.

— Приятели твои? — спокойный охотник был впереди и сидел на корточках в безопасном под прикрытием камней месте.

Далеко внизу и практически не видимые в предутренних сумерках, тем не менее за нами уверенно гнались инквизиторы.

— Ага, вроде того. Твои конкуренты, хотят отвести меня по другому маршруту.

— Ну, ты, Аркар, можешь полежать, подумать, повыбирать… если шкура не дорога, конечно.

Запретительное действие магии тут не работало, город был слишком далеко, поэтому инквизиторы лупили при помощи своего колдовства. Оружие им было не нужно, они сами оружие.

В меня полетел ещё один фаербол, который со стороны напоминал смесь инопланетных технологий и бешеного светлячка. Враг находился на приличной дистанции в пару километров. К счастью, старому доброму свинцу в скорости магический огонь здорово уступал, так что я успел под прикрытие камней.

— Дальше вниз. Потом снова вверх.

— Как они нас нашли, охотник? Мы же не оставляем следов.

— Каборто Ай считает, что это, наверняка, магия. Без неё те чужаки гору лосиного дерьма не нашли бы, пока не вступили.

— Ну да, магия, мать её!

Двигаясь вниз галопом, по странной и смертельно опасной тропе мы были вне досягаемости магии, наш отрыв не сокращался, однако, когда мы были на подъёме, обстрел продолжился.

А ещё, кажется, из-за спин к нам доносились обрывки фраз. Это старик пытался до меня докричаться и воззвать к необходимости поскорее вернуться в кандалы и перспективе очистительных пыток. Слышно было плохо, всё же расстояние большое, но голосил он самозабвенно.

Кажется, эти черти искренне верили в то, что творили.

Надо сказать, что немолодой алтаец тоже знал, что делает. Мы нырнули куда-то между скал и стали карабкаться, опираясь на тонкие стволы кустов и деревьев, что называется, на всех четырёх, быстро уставая (ну по факту, это я уставал, ему-то было хоть бы хны), но так мы стремительно поднялись к какому-то гребню.

Отсюда при свете утренней зари открывался чудесный вид на долину, которым мы не насладились, поскольку двигали вперёд, всё так же стремительно и с риском для жизни.

Пока мы были на гребне, в нас летели фаерболы. К счастью, охотнику удалось увеличить разрыв. Вопли старика уже были почти не слышны, либо же он потерял былую уверенность.

Через два часа такой гонки мы неслись по хвойному лесу, который перемежался с полянками, заросшими странными травами, с ручейками и птичками, а пару раз в кустах я даже заметил каких-то жвачных животных.

И вот мы уже шли по низинам, по тайным (настолько тайным, что там вообще никто не ходил) тропам, по которым меня уверенно и безжалостно вёл за собой Каборто Ай.

Голова шла кругом от постоянной скачки, однако забрезжила надежда на то, что удастся уйти живым и невредимым, а там, в городе, где не будет действовать вражеская магия, мы ещё посмотрим кто из нас инквизиция, а кто еретик.

А ещё через меньше, чем минуту жизнь показала, что у неё как всегда своя ирония, потому что на очередной полянке прямо из кустов мне навстречу шагнули четверо инквизиторов.

У меня мелькнула мысль про предательство, хотя, разрази меня гром, не понимаю, зачем тогда был бы нужен весь этот цирк с конями? Но как они могли нас догнать?

А мой охотник, не сбавляя темп, мгновенно нырнул в кусты. Он просто сбежал? В любом случае инквизиторы не обратили на него никакого внимания.

— Даже не думай уйти от правосудия, граф! — старик выглядел запыхавшимся и потрёпанным, что сильно портило весь наводимый им пафос.

— Как вы, ублюдки… Смогли? — я остановился и согнулся пополам, опираясь на собственные колени в грязных изодранных штанах и тяжело дыша.

— Инквизиция — страж порядка и чистоты, нам ведома и магия перемещения. Но, пока вы не оказались на ровной местности, применить её было невозможно. Да, брат Люциус? — саркастически спросил он одного из молодых, а тот испуганно поёжился.

Старик выдержал паузу и поднял повыше руку с ороговевшими словно у старого орла ногтями. Даже без магического зрения я увидел внутри руки сияние, которое не сулило ничего хорошего.

Что теперь? Меня испепелят? Или снова шарахнут и повезут как барашка по рекам и дорогам в старый добрый Рим?

Раздался выстрел, от которого я по привычке присел. В измученном от бешеной скачки мозгу мелькнула мысль, что всё-таки звук выстрела — для магии штука совершенно нехарактерная.

В ту же секунду рука старика словно взорвалась фонтаном кровавых брызг и огненных сполохов, а выстрелы повторились.

Один из «братьев» шарахнул в меня молнией, но промахнулся, поскольку я, сам себя удивляя запасом человеческих сил, уже кувыркнулся вправо, как дикий кот. Ещё один из братьев выдал в воздух фонтан кровавых брызг и стал оседать.

Третий «брат» сформировал вокруг всей честной компании силовой щит, когда ко всей этой сюрреалистичной картине прибавился грохот пулемёта.

Адвокат, граф, Владетель, министр и посол, то есть я, в это время величественно уползал на брюхе под защиту деревьев.

Маг, который выставил щит, вспыхивающий десятками огненных вспышек, внезапно получил пулю в затылок и упал. Какое-то время пулемёт продолжил стрелять, а потом на полянку вывалился как бешеный енот Фёдор Иванович с ручным пулемётом наперевес. С другой стороны поляны вышел Каборто Ай. Его ружьё дымилось, он сделал всего один выстрел, но достаточно важный.

Это он застрелил в затылок мага, который сформировал щит и противостоял пулемётному огню.

— А как вы? Откуда вы? — я встал и сделал совершенно нелепую попытку очистить свой изгвазданный, как у вокзального бомжа, костюм.

— Аркадий, ну фух… Ну ё. Ну Йёфимович, ты дал конечно копоти! О…ооо… Мы же там с ног сбились… Оооо… Ты ж нам землю должен, не вздумай помирать!

— Что! Кто посмел⁉ — из кустов с револьвером наперевес вывалился атаман Дмитрий Чуй, который вид имел шальной и всклокоченный, а за ним невозмутимый Кабыр, который дозаряжал магазин прямо на ходу, и не поднимая глаз уклонился от качающейся ветки.

Тем временем алтаец-охотник плюхнулся на задницу возле старика-инквизитора, перевернул его и обнаружил что старый маг жив, хотя его рука и висит как тряпка, на обрывках мяса и кожи.

Раненый его мало заинтересовал, он его отпихнул и сцапал пухлую сумку.

Старик блеснул глазами и попытался сотворить нечто вроде магической плети в целой руке, но охотник лишь мельком глянул на него и врезал в челюсть, едва ли на секунду отвлекаясь от вопросов мародёрства.

— Аркар, тут деньги. Я хочу… Половину, как трофей. Плюс обещанную тысячу.

— Кабыр-джан, твой выстрел? Первый, по руке?

— Да.

— Познакомьтесь. Это алтаец, тоже охотник, Каборто Ай. И у него есть красавица-дочь.

— Дочери. А ты тот охотник, что может прострелить белку с девятисот шагов? — скептически спросил алтаец.

Он бегло проверил деньги, там было порядка двадцати с небольшим тысяч рублей, касса на текущие расходы. Следом за деньгами он достал из сумки мой кольт в кобуре, документы, которые я таскал в кармане и Шило.

— Это всё моё, и бумаги, и артефакт, и пистолет, — сразу заявил свои права я. — И отвечая на твой вопрос, алтаец, да, денег бери половину плюс тысячу, остальное отдай Кабыру.

— А ты завидный жених, Кабыр. Имя-то какое красивое…. Ууу… Пошли, покажу тебе наше временное убежище в горах.

Кабыр деньги принял и спрятал в поясную сумку, подумал несколько секунд и кивком согласился.

— Хера, ты хорошо платишь стрелкам, граф, — возмутился Фёдор Иванович. — У пилотов зарплата меньше.

— Времена такие.

— А я, между прочим, вас с воздуха засёк, когда вы огненными шагами пуляли. Кстати, здорово придумали.

— Пилотам я тоже на радостях десятку отлистаю. Тем более тем, кто с пулемётом по тайге бегают.

— Будьте вы все прокляты, — пришёл в себя старик и вскинул руку, но снова получил по голове, в этот раз его приложил Фёдор Иванович, ударил прикладом пулемёта по башке.

— Его бы связать, колдуна проклятого, — предложил атаман, который освоился и пришёл в себя.

— А там нет ключика, в сумке?

— Какого ключика? — спросили меня хакас и алтаец.

— Золотого, мля, ключика, — я показал им всё это время висящие на левой руке наручники. — От этого.

— Что-то такое было.

Мы сняли с меня антимагические наручники, затем нацепили их на бессознательного деда Никосия, констатировали смерть младших магов.

— Фёдор Иванович, сгоняешь, пришлёшь казаков, я тут подожду, заберём, обыщем, похороним, — включил организаторские способности атаман.

— Так, а дед? — спросил я.

— Тут полежит, подождёт. Ты с Фёдором в город на «козлике», он тут, за грядой. Охотники гулять, так? — предложил атаман.

— Да, опасности нет, нам надо разведать местность.

— Бабки приходите в город тратить.

Я не полетел с Фёдором. Несмотря на то, что было утро, даже ранее утро, я валялся в ванной, отмокая после всего пережитого и пытаясь понять, что это ещё за Инквизиция такая чего-то от меня хочет. Скорее всего, надо спросить Николая Викторовича (Ивана Иванова). А ещё пора бы мне ускорить все процессы.

Было бы недурно поспать, но сон совершенно не шёл.

Костюм я выкинул, переоделся в один из старых и переместился в Кустовой, а конкретно в Министерство сельского хозяйства.

Там я без труда отыскал кабинет Филиппа, который сидел, скрючившись за столом, корпел над какими-то бумагами.

Увидев меня, он непроизвольно вздрогнул.

— Аркаша! — моё имя он трагически прошептал, чтобы никто не услышал. — Ты чего припёрся?

— Ускоряй свои мыслительные процессы. Ты нужен мне в городе прямо уже.

— Меня министр не отпустит.

— Вообще-то крепостное право давно отменили. Ладно, пять минут, и я всё решу.

— Что ты там собрался решать?

Надев новый костюм, я его наполнил не только кольтом и Шило, но и деньгами.

— Вы чего-то ищете? — достаточно вежливо, но при этом совершенно равнодушно спросила девушка за столом секретаря.

— Да. Министра.

— Вы можете записаться к его заместителю на приём в сто шестнадцатом кабинете.

— Могу, Вы правы. Но нужен мне министр. И я, знаете ли, министр юстиции и Владетель Филинов-Бугуйхан… запутался уже со своими фамилиями. Знаете меня такого?

Девушка удивлённо ойкнула и ещё через минуту мы сидели в кабинете министра сельского хозяйства совершенно тет-а-тет.

— Простите, что ворвался.

— Ну, что Вы… В прошлый раз, когда мы общались один-на-один, Вы были молодым перспективным адвокатом, а я приходил со своими… вопросами юридического характера.

Я коротко кивнул. Он приходил ко мне, чтобы я помог ему по его не вполне трудовым доходам, которые оказались заперты в английском трасте, а я вывел их и легализовал на имя его супруги.

— Было дело.

— А теперь Вы и сами министр, Аркадий Ефимович. И граф.

— Да, я тоже теперь граф. За всеми этими моими делами не успеваю порадоваться, бал устроить или ещё что. Я чего пришёл, Михаил Афанасьевич?

— Да-да?

— Помните Филиппа, я просил его взять на работу?

— Мой помощник и Ваш родственник отлично справляется с делами.

— Да. А теперь вот я прошу его обратно. Мне там градоначальник нужен, в каганате.

С этими словами я вынул из кармана и положил на стол две тысячи рублей.

— Кхе. Какой у Вас выгодный родственник.

Это он сейчас намекает, что когда принимал на работу Филиппа, я тоже ему дал мзду. Теперь даю мзду, чтобы он его отпустил.

— Да. А зарплаты министра на все семейные вопросы не хватает. С другой стороны, у Вас будет знакомый градоначальник, потому что Филипп высказывался о Вас с большим уважением, а значит, когда ему потребуется совет, он обратиться к Вам.

— Ну, как я могу отказать Владетелю?

— Деньги на счёт супруги закинуть? Вы по-прежнему чистоту рук блюдёте?

— Это будет очень любезно с Вашей стороны. А я со своей стороны Вам приватно сообщаю, что от имени Правителя инициируется собрание Владетелей, на котором, по слухам, будет решаться вопрос о снятии Вас с поста министра юстиции.

— Ого, обиделась, значит, Гадюкина. Ладно, спасибо за информацию. Как-нибудь переживу утрату. Я ведь ещё и министр иностранных дел в каганате, а там меня не так уж просто стряхнуть.

Глава 8 Бульдог

Он стоял как глыба посередине площади у грузовых причалов и о чём-то думал, уперев руки в боки.

Мне даже было интересно, как в деталях устроен чужой порт и вообще город Бийск, но всё-таки не сегодня, не сегодня.

— Здравствуйте, господин Бульдог.

Он ничего не ответил, а лишь смерил меня профессионально-оценивающим взглядом.

Сам Бульдог был крепким, ниже меня ростом, но значительно шире в плечах, мужчиной с блеском голубых глаз в глубине кустистых бровей и мощной выдающейся челюстью, одной из причин его прозвища.

Всё лицо имело хорошо зажившие давние шрамы, нос явно неоднократно сломан. Словом, если знать, что по молодости он занимался боями без правил, местной потехой, то ничего удивительного.

— Вы что-то хотели, голубчик?

— Четыре вещи. Кто такой Вы, какова Ваша мотивация, кто я такой и моя мотивация. Ну и как результат, где всё это может встретиться.

— Меня все знают, я Бульдог.

— Смотрите за безопасность в порту, гоняете шпану, воришек, пьяных. Вам платят, правда, не так, чтобы щедро. Говорят, что Бульдог стал старым.

— Стар, но не бесполезен. И мне вроде вполне хватает моей зарплаты.

— Не хватает. Не хватает, господин Бульдог. Иначе Вы бы не халтурили, выбивая долги для местных ростовщиков и в интересах криминального сообщества. Кстати, Вам привет от Макара Сотника.

Он уважительно кивнул, уточняя для себя:

— Вы его знаете?

— Знаю людей, которые его знают. Мы определились с тем, кто Вы. А я граф-найом Бугуйхан Аркадий Ефимович.

— Не слышал, уж простите.

— Мне принадлежит город Николай. Я заинтересован в его развитии, плюс у меня там война и начинающийся бардак. Это моя мотивация.

— А, новый пункт назначения для торговцев. Такое слыхал, конечно.

— Да. Теперь про Вашу мотивацию. У Вас есть дочь, Настасья, которая больна чахоткой на терминальной стадии и уже давно бы умерла, если бы Вы не бились над её лечением.

— Вы лезете туда, куда не следует, господин хороший, — угрюмый Бульдог шагнул вперёд. Вид он и правда имел устрашающий, особенно если знать, что он, костолом и пусть старый, но боец, мастер рукопашного боя.

— Куда надо я лезу. Вы мечтаете попасть на приём к доктору Козлитину, графу, бабнику, картёжнику и кутиле, который берёт за обследование и лечение две тысячи двести рублей, что при Вашей зарплате в сто тридцать рублей непозволительно много.

— Москва далеко. А тут высоких зарплат не бывает.

— Вам нужен этот доктор?

— Да, говорят, он лечит любые лёгочные заболевания при помощи магии.

— Пятый уровень не шутка, он и правда может вылечить Вашу дочь. Но дорого.

Он молчал, подозрительно сузив глаза.

— Моё предложение, господин Бульдог, такое. Я тут нанял родственника в должности градоначальника, через пару дней он будет на месте. Но он очень молодой и совсем не солидный. Ему двадцать два года, зовут Филипп и его никто ни в хрен не поставит. Запомнили этот момент?

— На память никогда не жаловался, господин хороший.

— Некоторые люди называют меня босс, без подобострастия. Я предлагаю Вам уволиться в течение пяти минут.

— С возрастом я перестал принимать резкие решения… господин хороший.

— Не в этот раз. Уволиться, приехать домой, взять в охапку дочку и ехать в аэропорт, где стоит самолёт с французским экипажем. Он летит в Москву. Оттуда в гостиницу «Семейный дом у Маруси», где Вам оплачен номер на пару дней. Завтра в три часа по московскому времени Вы записаны на приём к доктору Козлитину.

С этими словами я передал ему конверт.

— Письмо?

— В пекло письмо. Универсальное послание. Там деньги, три тысячи. Доктору за приём, на дорогу, на извозчика, и купить костюм. Даже два хороших костюма.

— Костюм? Я не поспеваю за Вашей мыслью, гос… граф.

— Костюмы, два на себя. Не возвращайтесь в Бийск. Самолёт грузится грузом капсюлей для моего патронного завода. Доставка чудовищно дорогая, но сейчас не такая ситуация, чтобы я считался с расходами. Самолёт летит в город Николай, где Вы становитесь заместителем градоначальника.

— Кем⁈ Вот тут не понял.

— У Вас будет простая задача, Игорь Васильевич.

Он вздрогнул, по имени его обычно никто не называл.

— Будете ходить за Филиппом, в деловом шикарном костюме… Вы теперь не костолом какой, не вышибала, Вы — чиновник. Но угрожающего вида. Филипп руководит городом, а Вы делаете убедительное лицо, чтобы его никто не игнорировал.

— А будут? Я ещё не дал согласия.

— Не говорите глупостей, я делаю Вам предложение, по результатам которого у Вас втрое вырастает зарплата, а у Вашей, отметим, живой дочери, отец — не портовый вышибала, а замградоначальника. Весомо?

— За её жизнь я готов отдать свою, граф.

— Я такого не прошу.

— Зачем Вам такая поддержка своего родственника?

— Чтобы его вороны не украли. Он у меня хороший парень, но сам такую работу не потянет. Харизма околонулевая. Будете восполнять. А глядя на Вас, люди будут выполнять его распоряжения.

— Бандитов надо гонять,… босс?

— Для этого есть казаки, будет и полиция, которой Вы будете выше по рангу. Нет, по факту Вы — чиновник. Согласны?

— Да как бы я мог отказаться, босс? Вы всё верно сказали. Но можно мне будет потом заехать в Бийск, вещи забрать? А, хотя я Юрика попрошу упаковать. А можно будет Юрика взять в услужение?

— Можно. У Вас будет достаточно много полномочий и ресурсов. Так Вы пошли увольняться?

— Да. К псам эту работу!

— А позовёте своего босса, Афанасия Никитича, мне бы с ним поговорить?

— Тоже хотите его нанять?

— Вообще ни разу. Ему мой разговор не понравится.

— Ну, теперь-то это меня не касается.

— Вы, говорят, хотели меня видеть? — Афанасий Никитич, глава гильдии речных торговцев.

— Я граф-найом Бугуйхан, знаете такого?

Он вздёрнул брови.

— Так вот Вы какой⁉ Весьма польщён.

Я протянул ему чашку кофе. Кофе пришлось купить вместе с чашками, функции «кофе с собой» местная кофейня не знала.

— Я хочу устранить возможное недопонимание.

— Какое? Что случилось.

Я указал пальцем на одно из судов, стоящее чуть поодаль от других, которое плавно отходило от пирса и, одновременно с этим, капитально дымило, причём точно не двигателем.

— Что-то случилось у Руслана?

— Ага. Меня тут недавно похитили, чтобы пытать и убить. Инквизиция. А он нанялся к ним в качестве перевозчика. Нехорошо…

— А какие, — нервно сглотнул глава гильдии, — доказательства? Как бы, привлечём полицию или сами…

— Я разве просил о правосудии? Как взрослый человек, в состоянии сам, — про работу «четвёртого отряда» не стал упоминать.

Тем временем самоходная баржа отошла от берега, сделавший это боец четвёртого отряда незаметно активировал портальный свиток эвакуации. Само судно через некоторое время полностью полыхало жарким жирным пламенем.

— Не волнуйтесь, его я не стал убивать. Но и оставлять без ответа соучастие в попытке меня убить никак не мог.

— Ваши действия приносят ущерб.

— На который я плевать хотел. Эта баржа — толстый намёк, что любой, кто выступает против меня, должен быть готов самое малое потерять своё имущество. Это понятно?

— Вы же адвокат, говорят, в прошлом. Не бандит. А действуете…

— Так быстрее. У меня нет времени кого-то сажать. Тому торговцу, которому принадлежит, точнее, принадлежало судно, работа в каганате запрещена. Это понятно?

— Понятнее некуда.

— А с Вами будем продолжать работать.

— Не знаю, как теперь… Обидятся, поди, торговцы.

— Вы на мне, на моём городе хорошо зарабатываете, так что не надо тут корчить обиду. Кроме того, Сергей прибыл, мы создаём базу ремонта судов. Мне ведомо, что в Михеевке с вас три шкуры дерут, а суда требуют регулярного обслуживания. Мы вам сделаем скидку.

— А вот за такое спасибо.

— Я хочу показать, что человек адекватный и со мной можно дружить. А вот ругаться не стоит.

Глава гильдии кивнул.

— Пожмём руки, по-купечески, Аркадий Ефимович?

— Пожмём.

…

На выходе меня ждал Бульдог, который переминался с ноги на ногу.

— Хотел бы дополнительно быть полезен, босс.

— Да, Игорь Васильевич?

— Вы вот говорите, что город создаёте. А у нас в околотке сидит за политические разговорчики мужичок один, Михаэль звать.

— Немец?

— Да кто ж его знает? Инженегр, аркитехтур.

— Архитектор.

— Я знаю там охранников… По работе было надо. Могу вас свести. Только тогда я на опоздаю на самолёт.

— Они тебя подождут.

…

Мне дали возможность поговорить с задержанным, через решётку. Он был в своём помещении, а я на улице. Здание околотка было башней, хорошо, что полиция поленилась и не стала переводить его в верхние камеры.

Бульдога я отослал за дочерью, лететь в Москву, а охранник, получивший пять рублей мзды, жизнерадостно сопел в десяти шагах.

— Говорят, Вы архитектор, Михаэль?

— Вообще-то, горный инженер Михаил. Просто писарь был пьяный, кривой как турецкая сабля, записал как уж смог. Но и по строительству могу, конечно.

— Меня зовут Аркадий. Мне нужен инженер.

— Вы дворянин?

— Граф.

— Хотите меня ангажировать на строительство охотничьего домика? — криво усмехнулся Михаил и показал тесную и вонючую камеру вокруг себя.

— Ага. Если Вам интересно.

— Ну, любая работа лучше года каторги, который мне светит здесь по наветам полицейских информаторов. Только как Вы себе представляете мой найм? Побег?

— Ну, побег по ночным улицам и укромная лодка в порту — это не моя сегодняшняя история. Времени, знаете ли, нет.

Я поманил пальцем охранника.

— Усё? Вы наговорились с задержанным? — радостно ухмыльнулся служака.

— В некотором роде. Как Вас зовут?

— Коля. То есть, Николай Иванович.

— Как мой город, хе. Николай Иванович, — я достал деньги и отсчитал. — У Вас зарплата примерно сто рублей в месяц?

— Сто тринадцать плюс компенсация на форму и пропитание.

— Вот полторы тысячи. Это примерно годовая зарплата. Я хочу забрать этого человека сейчас же.

— Эээээ…

Вид денег здорово подстегнул воображение охранника.

— Я, Николай Иванович, могу пойти к Вашему начальнику и договориться с ним. Но Вы при таком раскладе абсолютно ничего не получите.

— У нас в ведомстве никто взяток не берёт, — неуверенно протянул кристально честный охранник, который пару минут назад взял у меня пять рублей.

— Вы умный человек, Николай Иванович, Вы заслужили годовую премию, которой не обязаны делиться ни с кем, кроме своей семьи. Подумайте о семье. А у меня времени нет.

— Ну… Он же инженер, взял, да изготовил отмычку из проволоки, рассчитал пересменку, чтобы выскользнуть. Короче, подождите минуту, господин хороший Деньги не убирайте.

…

Мы шли по лесу.

— Так, банк прибывает, лесопилку китайцы делают, Филипп прибывает, патронный завод наладил работу.

— О чем Вы говорите, Аркадий?

— Давайте на ты, Михаил Сергеевич.

— Ну, можно. А где мы, хотел спросить?

Несколько минут назад я активировал Шило и слинял из Бийска, поскольку менее чем за час организовал там поджог и похитил заключённого. Ну что сделаешь, если он мне нужен?

— Каганат Южный Алы Тау. Улус Бугуйхана, то есть мой. Мы в семи километрах от города, я позвонил, скоро за нами подъедет «козлик» под управлением Фёдора, который наш пилот. И вообще водит все виды транспорта.

— А общая задача? Что строим?

— Светлое будущее.

Рубикон пройден.

В городе стучали топоры, это привлечённые рабочие строили всё, что только можно. Ну, первый государственный заказ касался банка. Получается, что город строится вокруг порта и вокруг банка.

Очередной рейс приземлился и де Жерс вовсю тренирует партизан, буквально на следующей неделе он готов начать свою партизанскую войну.

— Как ты себя чувствуешь, Аркадий Ефимович? — отвлёк меня от мыслей атаман.

— А? Да нормально.

— Инквизиторы тебя били? — сочувственно спросил Чуй.

— Самую малость. Переживу. А ты вообще что-то когда-то слышал про инквизицию?

— Нет, разве что байки.

— Давай байку, это лучше, чем ничего.

— Это могущественная международная организация, которая следит за магическим порядком.

— Тайное общество ткачей. Как думаешь, секретная служба меня слила? Сдала?

Он заворчал. Мы оба были так или иначе под колпаком у «секретников», а вместе с тем беззащитны перед теми проблемами, вроде войны, что мы переживали.

— Думаю, что инквизиторы сработали через голову.

— Через Минобороны? Или канцелярию императора?

— Второе.

— А на чём строится их власть?

— Я же говорю, только байки и слышал. Что они останавливали монстров из других миров. И вообще тайные герои. Но оно как. Байки байками, а тебя они похитили и наверняка бы пытали.

— Понял тебя, спасибо, что искали меня.

— Это всё Иванычи. Тайлер даже не пил, как угорелый носился по городу. Де Жерс поднял по тревоге всех своих шальных пиратов, а Фёдор стал летать повсюду.

— Увидел?

— Увидел, подтянул, стырил пулемёт.

— Я ему ещё куплю. У нас скоро будет оружейный магазин. Короче, я рад, что не всем на меня плевать.

— Тебя там Игорь зовёт, похвастаться хочет.

— Пошли вместе. Он же, наверное, что-то по патронам хочет показать?

Патронный завод своими силами огородил себе территорию и это было логично. Всё же оборонное предприятие, чёрт возьми.

Внутри был сравнительный порядок, Игорь нанял ещё и ещё работников, почти всех из Кустового.

— Чем порадуете? — мы поздоровались с ним за руку. Директор завода был весь в масле, а на щеке свежая царапина. — Новый патрон?

— Патрон как патрон. Мы в третьем цеху понемногу делаем порох, но это производство нужно вынести за город, на случай неконтролируемой детонации. Или закупать у китайцев готовый.

— Уже спрашивал, согласование такой продажи потребует чуть ли не императора. Добуду вам отдельное здание.

— Короче, айда во второй цех.

В том, что он называл первым цехом, вовсю кипела работа, смысл которой от меня ускользал. Кто-то что-то носил, возил на тележках, поднимал и раскладывал, фасовал, разгружал.

Но главное, что они выдавали огромные объёмы патронов, блестящих и в масле. Так много, что мне пришлось спешно заказывать большие партии капсюлей и коробок для фасовки.

…

Второй цех был отделён от первого кирпичной перегородкой и даже имел свою вахту, то есть свободного прохода не было.

— Скажу сразу. Это незаконно.

— Удивили. У нас и закона-то нет. Что случилось? — я флегматично уточнил у Игоря.

— По международным законам запрещено вмешиваться в конструктив оружия без согласия изготовителя.

— Скажу Вам как юрист, что вообще нет такой штуки, как международные законы. Есть конвенции, которые мы ратифицировали или нет. Конкретно наш каганат ничего не ратифицировал, не до того было. Так что у нас нет законов в защиту интересов оружейников.

— Надо будет принять.

— Вы сначала объясните, о чём речь.

— Вы дали мне почти три тысячи Энфилдов, большая часть, так или иначе, были негодными.

— Не конкретно я, это Мотл скупил на рынке рухлядь. Вы что, смогли часть восстановить?

— Тысячу штук разобрали, почистили, собрали. В общем-то мы вооружаем и казачество, и партизан де Жерса.

— Подтверждаю, — одобрительно кивнул Чуй, — у нас хватает оружия и даже есть небольшой запас.

— А остальное на запчасти?

— Нет, — загадочно улыбнулся Игорь. — Вы мне дали финансирование, я тут кое-что изготавливаю, прессую, вытачиваю. Короче мы после такого количества взаимодействия с Энфилдами набили руку и смогли их модернизировать. Итак…

Он отпёр какой-то шкаф и вручил мне, а потом и Чую по винтовке, которая блистала толстым слоем лака на новеньком цевьё и прикладе.

— Увеличен магазин, старый предохранитель убран, поставлено новых два, один нажимного действия, второй запорный. Новый магазин на двадцать патронов против предыдущих пяти. Крепление под оптику, но главное, что я сделал автоматический выброс гильзы и самозаряжение от возвратной пружины.

Он показал, но я ничего не понял.

— То есть, теперь это автомат? — спросил Чуй.

— Нет, очередями он стрелять не будет, зато… У нас множество затворов пришли в негодность. Собственно, металл не самого высокого качества. А Вы, — он указал на меня, — дали мне двадцать тонн вольфрама.

— Было дело, может на что сгодится.

— Я делаю иной механизм затвора и самозаряжения. Стрелять очередями не будет, но оружие стало самозарядным. Кроме того, я сделал резиновые подклады на прикладе и ручке, есть варианты с пистолетной рукоятью.

— Это я просил. То есть Вы, Игорь, усовершенствовали английское ружьё.

— То, что было под рукой. Сделал надёжнее, хоть и тяжелее, но более живучим. А в бою он экономит драгоценные секунды. Теперь мне нужны новые образцы.

— Будут Вам… Мотл их постоянно скупает, степняки везут, скоро и сюда повезут. Особенно если узнают, что тут можно купить новые Энфилды.

— Но, — инженер моментально помрачнел, — об этом тут же узнают англичане и нам не миновать судебного преследования, исков. Оружейная индустрия такая, они никому ничего не прощают.

— Да и пошли они кобыле в трещину, дорогой мой! Если бы Вы подделывали тульское оружие, мы бы имели политические проблемы с империей, а так… С британцами мы и так воюем.

— Война закончится…

— Как закончится, так и поговорим. С ними. Вам я даю полный карт-бланш, делайте оружие, какое понравится. Вам ещё оборудование нужно? Финансирование?

— Да, — Игорь решительно поправил чёлку, — нужно.

— Всё дам. Вы только куйте нам оружие, кузнец, куйте.

— Уж я Вам накую.

Глава 9 Туннели

— Вот они, мои богатыри, — с отцовской гордостью взмахнул пятернёй де Жерс.

— С поправочкой, — выставил вперёд палец Тайлер, который был непривычным образом трезв.

Я даже на всякий случай понюхал. Да, действительно, трезв. Тайлер во всем помогал де Жерсу и, как поговаривают, прибухивал с ним. Однако сегодня Тайлер трезв как стёклышко. А ещё именно Тайлер нашёл и вернул мне мобилет, который я уронил в порту во время разбойного нападения.

— Какой ещё поправочкой? — не понял я.

— Орлы, наученные настолько, — пояснил детектив и министр внутренних дел каганата на полставки, — насколько их можно было выучить за всего три недели.

Аргумент и мощный намёк, чтобы я чудес воинского искусства не ждал от людей, многие (но не все) из которых взяли в руки оружие только недавно.

Но ничего, часть — это наёмники, они и так воевать умеют. Или шальной народ, который решил по-лёгкому зашибить деньгу.

Совсем другой народ — местные. Суровые, молчаливые, отлично нашли общий язык между собой, каждый первый если не охотник, то знает с какой стороны браться за ружьё, умеет ориентироваться в лесу, пользоваться холодным оружием, словом, вовсе не дети малые.

Вместе со мной на осмотре боевой мощи каганата присутствовал Филипп, пока ещё без Бульдога, Фёдор Иванович как наша авиация и атаман Чуй.

На плацу, выстроенном внутри города, южной его части, тренировалось воинство де Жерса, а мы смотри на них так сказать, в динамике.

Де Жерс настаивал, что этот род войск следует называть франтирёры, эдакий французский вклад в алтайскую культуру.

Меня вопросы имён и лиц интересовали слабо.

— А сколько всего мы имеем? — спросил я генерала.

— Сто десять солдат-наемников, — постукивая тростью по плацу, доложил мне генерал. — Воины категории «М» — мерсинари, наёмники, и шестьдесят три готовых к бою воина категории «L» — локаль, то есть местные.

— Прямо все готовы к бою? — скептически надул щёки Дмитрий, чьи воины составляли конкуренцию партизанам, отчего он закономерно ревновал.

Де Жерс залихватски свистнул и махнул рукой так, чтобы два солдата отделились от общей массы и подбежали к нему.

Я отметил, что эти бойцы, в отличие от казаков, не отдавали честь и не выпячивали грудь. Чуй это тоже заметил и недовольно поморщился. С его точки зрения — это недоучки, а я понимал, что де Жерс готовит солдат для борьбы на передовой, в том числе с угрозой существования вражеских снайперов, например, английских.

— Вот, — гордо показал де Жерс бойцов, облачённых в полевую, грубую, но практичную (зелёного с бурым и серым цветов) форму, практически камуфляжного цвета, оба со значками «М», — вооружение — винтовки модернизированные.

— Игорь дал?

— Ну да. Патронташ на поясе и на груди, всего на сорок патронов. Поясная сумка, ремень, портупея, полевой нож, он же оружие для выживания. Штурмовая сабля крепится на груди, — он вынул широкий зверского вида клинок, короткий и острый, более подходящий для пиратов, который висел скорее на животе.

— Он будет мешать маршировать, — с видом знатока возразил Дмитрий Чуй.

— А они не маршируют. Не ходят строем, не атакуют под бой барабанов. Они франтирёры, нападают из кустов, затем дёру дают. Они не оловянные солдатики, а шершни.

Дмитрий от такого поворота слегка опешил и повернулся ко мне, ища поддержки.

— Мы пока что роли распределили так, — вздохнул я. — Казаки играют от обороны, защищают город. Вытеснением степняков и наёмников из долин будут заниматься франтирёры. Отсюда закономерный вывод, по крайней мере с моей точки зрения.

— Какой же? — оба офицера повернулись ко мне.

— Мне плевать на мнения, на красоту, на традиции и прочую чушь. Нужен результат. Если такая сабля будет результативной, то и хорошо. Нет, будем думать. Не умеют они строем ходить и не знают устав? Да и пёс с ним, мне надо, чтобы они умели ногайцев валить как последнего оленя.

— А как же вопиющее нарушение формы и неумение ходить? Как они вообще будут ходить? — насупился атаман.

— Как все ходят, только перебежками и по лесу, — огрызнулся де Жерс. — Кроме того, у нас тут пика, она имеет кольцо и верёвку для закрепления на плечах. На поясах однозарядные пистолеты, на тот же винтовочный патрон. К сожалению, так снабжены ещё не все. Плюс у них наплечная сумка со спальником, часть бойцов имеют топоры и сапёрные лопатки. На голове лёгкий штампованный шлем.

— Это бывшие английские?

— Да. Это Мотл подсуетился, убрали всё лишнее, шлемы лёгкие. Прямое попадание винтовочного патрона не выдержат, но от осколков, рикошета, от удара холодным оружием, в конце концов от стрел — поможет. Да и всё сделано так, чтобы у бойца всё время были свободны руки, он мог перемещаться и быть функционален.

— Посмотрим, как они себя покажут, — не унимался атаман.

— Дмитрий, так-то мы все в одной лодке, — вздохнул я. — Ладно, предлагаю всем проследовать в штаб.

Штабом являлся атаманский дворец, которому приделали ворота.

Пока шли, я аккуратно спросил атамана:

— Что там наш пленник?

— Ну, коновалы, то есть, кхе, наши медики руку ему пришили, подшили. Она у него осталась, но работать не будет, кость не состыкована. Короче она болтается как тряпка.

— Ты или я смог бы лучше, Дмитрий?

— Нет. Вообще пусть скажет спасибо, что его штыками не пришибли.

— А те трупы?

— Похоронили в долине, по-людски, только могилы безымянные, старик не сказал, как их звали, а документов не было.

— Ну, им же хуже. А Кабыр не возвращался?

— Нет, не слышно. Старика держим у себя, он ругается. Тоже не говорит, как его говорит.

— Никосий.

— Пусть будет Никосий. Короче, мы ему камеру оборудовали, ведёт он себя отвратительно, время от времени обещает устроить голодовку. И вообще казаки — не тюремщики!

— Спасибо, что помогаешь с таким вопросом, Дмитрий, но больше мне полагаться не на кого, так что ты уж подбери пару человек, которые станут временно, я подчеркиваю, что временно, следить за дедом.

— А что мы или точнее сказать, ты, будешь с ним делать? Судить? Казнить? Отпустить? Теперь, когда разборки кончились?

— Я дал объявление в Челябинске и Бийске, что ищу магов всем мастей и можно даже с мрачным прошлым. Соберу магов, может они что-то подскажут, ну и в войне помогут.

— Это без меня, военные магам не сильно доверяют. Ни представление об их ТТХ, ни контроля, то настроение у них плохое, то Меркурий в доме Козерога, а то вжух и усвистали.

— Сам не в восторге от магии и всей этой лабуды. Но ты пока старика держи под замком.

— Держу. Но он орёт, что у него есть конституционные права.

— Вот как заговорил! А ты дай ему бумагу и ручку, пусть напишет жалобу в двух экземплярах, я её рассмотрю… в месячный срок.

— Как он напишет? У него правая рука больше не того, не работает.

— А это его проблема, пусть переучитывается в левшу.

Тем временем мы дошли до дворца кагана, тут стоял пост из двух сонных казаков, которые вяло нам отсалютовали.

Мы прошли в глубину, в большой зал с потухшим костром и массой кресел.

— Аркадий Ефимович, Вы нам обещали пути выхода из долины, — мы стали брать эти кресла и стулья и расселись вокруг большого стола, купленного, кстати у дяди Вани.

— Да, за тем и собрались.

Я достал и расстелил карты.

— Нужен ещё свет. Ага, вот так.

Филипп, хоть и гражданский, тоже участвовал, а сейчас помог мне, расставив три автономных светильника.

— Что за карта?

— Это наш с вами каганат. Карта изначально от одной не сильно известной имперской организации, в частности, это карта вояк.

— А у них есть карта каганата? — спросил Филипп.

— Вопрос конечно интересный, но глупый, — вздохнул я. — Имперцы, как и любая серьёзная страна на всякий пожарный имеют карты всех территорий, в особенности сопредельных территорий, на случай ведения боевых действий.

— С кем? — побледнел Филипп.

— Вас ждёт ещё много-много открытий, — Фёдор похлопал его по плечу.

— А это как получится, — ответил на вопрос я. — Когда мы, независимое государство, ведём себя борзо, то надо помнить. Как в школе, два пишем три в уме — помнить и учитывать, что есть ещё и имперские линейные корпуса и они могут оказаться тут, неся на кончиках штыков политическую волю императора. Вернёмся к картам.

— А что там? Долины, горы, реки.

— Да, долины, рисунки гор. Но кое-что к ним добавилось, — я привлёк внимание де Жерса.

— Красные карандашные точки и даты.

— Это я, мои пометки, — поднял руку Федор.

— Да. Авиаразведка даёт места, где и когда он засёк ногайцев. Данные ненадёжны, они же конница, сегодня есть, завтра ускакали и всё же это уже что-то.

— А линии, что за линии?

— А это самое интересное. Линии — это шестиметровой ширины, так ему… то есть колдуну…

— Которого никто не видел…

— Да-да, он у нас человек скрытный. Так вот. Пока шли боевые действия, туда-сюда ногайцы, нам создали, во-первых, дорогу к Бийску, сухую, высокую, одна полоса для нитки железной дороги, рядом ещё одна для конного и автомобильного транспорта. И независимо от, во-вторых, этого у нас теперь есть под каганатом система туннелей. Широких и высоких.

— Как метро?

— Ну, метро мы не потянем, во многих смыслах. А вот пешком по ним удобнее, чем по поверхности.

— А грунтовые воды? — резонно спросил Фёдор.

— Ну они, то есть он… Короче, меня заверили, что в них грунтовых вод нет и стоячего воздуха там тоже нет, там сквозняки.

— Ату, Аркадий. Туннели не глубоко?

— Нет, центр в нашей долине, но не под городом, а в лесу, спуск всего десять метров. Уровень примерно соблюдается, там, где на карте крестики, там выходы из туннелей.

Сетка туннелей расходилась как паутина и имела выходы в большинстве туннелей.

— Тогда, как я себе вижу, — француз навис над картой. — Боевые действия, которые было притихли. По данным авиаразведки я посылаю сводный отряд или два, или три. И устраиваю нападение. Напали — отошли обратно в туннели. Часть времени по лесу, часть под землей. Там темно?

— Да, тьма абсолютная. Я закупил две сотни фонарей, дать их надо будет каждому бойцу.

— Казаки возьмут вход в туннели в нашей долине под охрану на поверхности и, пожалуй, внизу, чтобы контролировать перекрёсток в центре паутины. Но дальше вы сами. Это не исключает захват туннелей или засады.

— Ничего не поделаешь, — развёл руками я. — Вообще-то это будущая транспортная система каганата, но в моменте будет использована нами для боевых действий. Карта есть только у нас, вот она. Удержать в тайне туннели такого размера, тем более что они… то есть он, входы не маскировал, ему просто не понятна концепция маскировки, не удаться. Враг тоже узнает про туннели.

— Конница под землю не попрёт, лошадям такое не понравится, — отрицательно покачал головой атаман.

— Я хочу попробовать прямо сегодня. Днём дойдут, отдохнут, ночью нападут, — де Жерс ткнул пальцем в конкретное место на карте, буквально рядом с нашей долиной, где Фёдор засёк конный отряд, который стал лагерем.

— Я не против, — поднял руки в защищающем жесте. — Как человек гражданский, вообще не намерен вами рулить, это противоестественно. Для чего тут этот штаб, так это для координации.

— Франтирёры мои, командовать ими буду я! — выпятил грудь де Жерс.

— Хорошо, но соотносите свои действия с казаками и Фёдором, то есть авиацией.

— Уи, такое разумно. Тогда давайте проговорим первую операцию. У меня сформированы сводные группы, десять «М», шесть «L», комбинированные. Большой был конный отряд, Фёдор Иванович?

— Порядка трех десятков коней, четыре костра.

— Значит две группы ударные и одна прикрывает отход.

Я тихонько потянул за рукав Филиппа.

— Пошли, не будем мешать воякам.

…

— Что там у меня за заместитель? Ты говорил, с большим опытом административной работы?

— С большим опытом работы с населением. Как наладить административные процессы, ты знаешь лучше меня, ты же чиновник.

— В конкретном ведомстве, а не управлении городом.

— Знаешь, кузен, самые ценные вещи в городе Николай сейчас — это книги и окна. Окна, чтобы ставить в пустые глазницы зданий.

— Чудные тут строения, окаменевший песок, грунт и камень, который твой маг сделал. А что там бродят слухи в городе, что у казаков есть пленник-старик. Это и есть тот маг, который всё это сотворил — дома, улицы, стены, дороги и туннели?

— Не могу тебе сказать, братан. Это не моя тайна. Но такое возможно.

— Ну, слухи ходят именно такие.

— Пусть ходят, — не стал ему говорить, что меня устраивают любые слухи, в которых не упоминаются элементали. С Николаем я общался, он как живой символ города проживал в районе порта и держал язык за зубами. — Давай поговорим в двух словах про наши планы по городу. Потому что, чем мы можем помочь в войне?

— Чем?

— Ничем. Мы не военные. Патроны я им обеспечил? Приток добровольцев? Плачу за всё это.

— Это с денег Вьюрковского?

— Да, с них. Кстати, не знаешь, моя семья, они ещё в Кустовом?

— Оставили дядю завершать дела.

— Они забывают, что Предок их озадачил оставить одного из них в городе. Ладно, я сам отцу наберу.

— А ты сам, когда думаешь жениться?

— Гм. Филипп, очнись, кругом война, инквизиция, санкции, наёмные убийцы и так далее. Куда мне жениться?

— А если тебя убьют? Ты говорят, вступил в помолвку с Гадюкиной. Вот и женился бы. В случае чего, она станет наследником клана и твоих быстро тающих капиталов.

— В случае, если меня-таки убьют, меня мало волнует, как вы, мои родственники, передерётесь за наследство. Трава не расти. Я в своих планах не исхожу из того, что помру.

— Да ты оптимист. Прости, я, конечно, грубоват, но у тебя проблем, как у дурака фантиков. Извини, ты же теперь вроде как мой начальник.

— Ой, давай без этого. Пусть ты будешь единственным человеком, который говорит со мной на равных и без всякого стеснения.

— Ну вот я и говорю, что отсутствие наследника — это проблема.

— Пошли в лес погулять. У тебя паспорт с собой?

— Не время сейчас гулять.

Я поправил полы пиджака.

— Пошли. В городе установлен подавляющий артефакт, он нужен на период войны.

Пока мы шагали, я набрал справочную Барнаула:

— Девушка, а можно мне номер самого крупного салона, магазина или центра, где продают автомобили? И адрес.

— Пишите, молодой человек, — протяжно ответила «девушка», которая была вдвое меня старше, но принимала такое обращение как должное.

— Зачем нам автосалон?

— Затем, — я писал, удерживая мобилет плечом, а после достал небольшой атлас городом империи, купленный мной по случаю, карманный вариант, ранее не использованный. Открыл с хрустом. Какой кайф эти новые книги, а данном случае атлас.

Развернул его на городе Барнаул. Ну что, я там был один раз, кажется, на такси мотался, от Бийска там недалеко. В любом случае Шило согласился, что может меня туда перебросить, но через промежуточную точку в Бийске.

Убрал всё обратно, дождался чуть отстающего запыхавшегося градоначальника. Кстати, надо бы документ подписать на утверждение его в качестве главы города, приказы на де Жерса подписать и так далее. А то у меня легитимный только атаман и то, ему протокол об избрании и учреждении казачества тоже я делал.

Я давно приметил большую сосну, у которой Шило начинал работать и активировал его, приобняв Филиппа.

Мой кузен, который уже был в курсе существования транспортных способностей у меня, тем не менее удивлённо ойкнул.

Мы переместились для начала в Бийск, но задержались там, в районе порта не больше пары секунд, отразились в удивлённых глазах уличной торговки, когда я снова активировал Шило, и мы попали уже в Барнаул.

Всё же Барнаул — губернский центр.

— Где мы?

— Пошли, там извозчик.

— Куда едем, барин? — оскалился парой золотых зубов извозчик, похожий на разбойника.

— Центр, нотариус.

— Какой?

— А какого знаешь, голубчик, и чтобы людей поменьше.

— Зачем нам нотариус?

— А напишу завещание на тебя и мою сестру младшую. Ты будешь управляющим наследственной массой до её совершеннолетия, а дальше она.

— Почему она, почему я?

— Она мне наименее противна, а ты… Ты честный, Филипп, хоть и юный алкоголик. Тебя мой отец и дядя не продавят. Или лучше Иону? Ладно, под руку ты попался.

— Зачем всё это?

— Сам же пристал. А вообще нам телеграф нужен, но сначала нотариус и за техникой заехать.

— Куда? Что вообще происходит?

— Привыкай, со мной трудно, зато не скучно.

Глава 10 Нота протеста

Я не придавал этому большого значения. Однажды уже совершал (у многих юридических действий свои глаголы, например, какие-то действия «совершаются» мной, а «удостоверяются» нотариусом) завещание, и оно даже было задействовано. Но это уже совсем другая история.

Сейчас озадачил нотариуса завещанием, козырнув дворянским титулом чтобы в очереди не стоять и, дабы не терять время в ожидании, поехали по адресу, который дала справочная служба.

Меткий взгляд продавца, одетого зачем-то во фрак с жабо, профессионально вычислил в нас потенциальных покупателей, поэтому он рассыпался в комплиментах семейной паре, отцепился от них и уверенно двинул к нам.

— Как Вас, простите, зовут? — раньше, чем он открыл рот, спросил я.

— Ильюша.

— Илья, нам нужен мотоцикл. Два.

— Таким импозантным господам…. Наверняка нужен наш спортивный кабриолет! Он такой мощный, красивый, новый, олицетворяет силу и богатство, он наверняка понравится вашим дамам, а если их нет, то вы легко с ними познакомитесь.

Спортивным он был только в местных представлениях о прекрасном и товар наверняка лежалый, никак не продавался, раз продавец пытается его толкнуть с первых секунд разговора.

— Машины у нас уже есть, мотоциклов нет. Нам срочно надо на охоту!

— Нам надо на охоту? — искренне удивился Филипп.

— Даа…., — я зыркнул на кузена, чтобы он не болтал лишнего.

— У нас действительно есть некоторый выбор мотоциклов в наличии и под заказ.

— Смотрим по наличию.

В наличии оказалось три мотоцикла, точнее сказать, четыре, один, мощный и отдалённо напоминающий немецкий БМВ или Урал, был по словам продавца, уже зарезервирован за местной пожарной командой.

К тому же он был оснащён коляской.

— А, ну да, окрашен в фирменный цвет и сам бы мог догадаться, — воскликнул я.

— У нас есть такие дополнительные опции.

— А сколько они дали залога?

— Триста рублей.

— А полная стоимость?

— Две тысячи восемьсот. А что?

— А можно его ещё раз заказать, такой же?

— Через три недели будет.

— Ага. Илья, значит, звони пожарным, скажи, что ты делаешь им скидку в пятьсот рублей, если они свою технику подождут. А я плачу шестьсот, пятьсот им на скидку и сто тебе. Потому что я хочу забрать этот мотоцикл с коляской.

Предложение Илью взбодрило. Я, по сути, не нарушал ничьих интересов, пожарные получат свою технику со скидкой, сэкономят бюджет, но чуть позже.

— А второй? — довольно оскалился он.

— Филипп, ты выбирай.

— Ну… Я вообще-то не умею на такой технике.

— Бери тоже с коляской, такой изящный, белый.

Он скосил на меня взгляд.

— Будешь зама катать, как пулемётчика. Ладно, выбирай сам, там у всех есть и второе кресло за спиной.

— Не надо за спиной, если зам не прекрасная дама.

— Вообще ни разу не прекрасная и не дама. Максимально не похоже на даму. Его Игорь зовут, а в миру известен как Бульдог.

— О! Вы знаете Бульдога из Бийска?

— Да, он теперь будет Бульдогом из Николая, это новый город такой, в каганате.

— Да, я слыхал про город. Вообще у нас всё больше про него слухи да небылицы ходят.

Надо будет пару статеек в местной газете дать, чтобы просветить народ, а то ведь напридумывают себе невесть чего.

— Так, Илья, Вы меня простите, но мы спешим. Звоните пожарным и оформляйте покупку. Оплата наличными и прямо сейчас.

— Какие вы быстрые господа, все бы покупатели так, — покачал головой продавец, но ушёл в недра здания.

Из-за этой задержки ожидания избежать не удалось.

Я присел на стуле для посетителей и раскрыл блокнот. Задача по тексту предстояла нетривиальная, ноты протеста я писал впервые, такому меня не учили и жизнь не готовила.

— Аркадий, а на кой, прости меня, ляд, нам мотоциклы?

— По городу рассекать. Видел, какой красавчик Игорь, на своём велике, раз и в нужном месте! Атаман тоже вроде имеет велосипед. Короче, что ты спрашиваешь, сам же видел, город большой, пешком ходить ноги стопчешь.

— А почему тогда не автомобиль, если, конечно, мы не стеснены в финансах.

— Не стеснены. Редкий случай, когда не стеснены. Что, впрочем, не означает, что мы будем бабки растрынькивать. Почем не машина? Потому что я не в состоянии такую здоровую фигню перебросить своей магией, ограничение по массе. Мы же даже «козликов» перекидывали по частям, потом собирали. Всё, отстань.

— А что ты пишешь?

— Любовное письмо. Говорю же, не мешай.

…

Через двадцать минут наши мотоциклы (на скорость оформления очень положительно повлияли те сто рублей) и документы на них были готовы. Само собой, пожарные на такую халяву согласились.

Управлять этой балалайкой не только Филипп, но и я банально не умели. В прошлой жизни мотоцикл я никогда не водил.

Однако, принцип понятен. Техника заправлена. Есть пусковая педаль-рычаг, нам её показал весёлый работник магазина, она отводится и резко, всем весом толкается, чтобы завести двигатель.

Сцепление на отдельной педали, коробка передач управляется на руле, она должна быть на нейтралке.

Когда завёл (я с первого раза, Филиппу потребовалось семь попыток), то сел, нацепил шлем, который был даже снабжён очками как у пилотов, устроился и стал ждать, пока на коня сядет Филипп.

Потом скорость и плавное отжатие педали сцепления.

Само собой, Филипп из-за почти нулевого опыта управления автомобиля отпустил слишком сильно и заглох.

— Ничего, Москва не сразу строилась, кузен, научишься.

Филипп покраснел, он заметил, что на нас из любопытства пялится вся бухгалтерия магазина. Я помахал девушкам, две из них даже помахали в ответ.

— А почему ты не женишься, братец? — спросил он, когда наконец смог тронуться, и мы поехали.

— Почему-почему… По кочану.

— Не хочешь говорить?

— Ррр… С одной стороны, ты прав, с кем мне ещё обсудить? — мы плавно и даже где-то грациозно вошли в поворот, мотоциклы позволяли ехать медленно и были, несмотря на вес, очень управляемы.

— Ну смотри, Филипп. Девушки мне, само собой, нравятся.

— Я заметил. Вон как ты на них, они на тебя. И не краснел. Понятно, ты же как кавалерист на коне сидел.

— У меня просто нет комплексов. Короче, я этот вопрос обмозговал и считаю, что ещё слишком молод. Вот появится жена…

— Молодая и красивая.

— Да, это так. Но она моментально станет отвлекать от дел. А для меня сейчас создание города на первом месте. Вот допустим, сейчас я в Барнауле, так?

— Так.

— А она скажет, к девкам разгульным ездил. Будет скандал.

— Ревнивая? А ты женись на не ревнивой.

— Дык к ним, Филипп, не прилагаются книжечки с характеристиками.

— А спросить?

— Как? Мадемуазель, позвольте полюбопытствовать, не ревнива ли Вы? Не склонны ли Вы к скандалам на ровном месте? Не является ли Ваша матушка человеком склочным, который станет мне непременно указывать что, где и как делать? Ну, что она ответит?

— Попытается не быть такой.

— Все пытаются, на раннем этапе. Парни тоже, — мы остановились у нотариальной конторы и заглушили технику, — не говорят, что каждый вечер станут пропадать на охоте. Или что играют в карты. Или пьют как полковые кони. Или что через два месяца потеряют работу и будут сидеть дома и нудеть, что начальник мудак и работы в стране нет.

— Не все парни такие!

— Парни меня не интересуют. Это я к тому, что идеальных людей нет, а мне сейчас как в песне. Если б я был султан, был бы холостой.

— Вы султан⁈ — испугано спросила девушка, помощник нотариуса. — Нам надо было такое указать в документах!

— Нет, я не султан, просто граф. Ничего не надо менять!

— Фух. Посидите минуту, сейчас нотариус освободится и заверит Ваше завещание.

— Чудненько, теперь и умирать не страшно.

— Ну, что Вы такое говорите, молодой человек? Вам ещё жить и жить, — девушка приветливо мне улыбнулась, а я ей.

— А может, она права, — буркнул Филипп.

— Кто?

— Твоя жена, ну то есть гипотетическая жена, так-то у него нет жены… — он посмотрел на девушку. — Зато есть невеста, баронесса.

— А я, может, не хуже баронессы, — огрызнулась помощница и ушла.

— В чём права? О чём ты, Филипп?

— Что ты, может быть, кобель и бабник.

— Какой же я кобель, если ни с кем даже не целовался?

— А знаки внимания?

— Это просто вежливость.

— Флирт! Неприкрытое заигрывание!

— Тебя что, инквизиторы покусали? Сдурел? Я молодой неженатый парень, захочу и женюсь на первой встречной.

— Вот женись и храни ей верность, а не строй глазки всем девкам!

— Уймись, Филипп, что вообще на тебя нашло? Всё, вот тебе завещание, храни его как полковое знамя, только учти, что помирать я не намерен. А теперь погнали на телеграф.

— Куда?

— Раз телеграмм нет, то туда.

Телеграф, он же почта и междугородный телефон, был суетным и душным помещением.

Взяв бланк отправления, я отметил графы «срочно» и « лично в руки», вышел на улицу и принялся писать на свежем воздухе.

Министру иностранных дел Российской империи ТЧК

От министра иностранных дел Южного Алы Тау ТЧК

Нота протеста ТЧК

Каганат Южный Алы Тау выражает протест и возмущение тому факту ЗПТ что государственная служба казначейства пособничала проникновению в город Николай группы злодеев ЗПТ которые поименовали себя как некие инквизиторы ТЧК

Злодеи совершили нападение с применением оружия и магии на министра иностранных дел Бугуйхана ЗПТ избили ЗПТ покалечили и похитили ТЧК

Большая часть указанных лиц была убита службой безопасности каганата ЗПТ оставшийся в живых организатор нападения жив ЗПТ помещён под стражу ЗПТ где даёт признательные показания ТЧК Возбуждено уголовное дело по статье ЗПТ предполагающей казнь.

Просим провести проверку и наказать виновных ТЧК Просим предоставить пояснения письменно в адрес посольства в Кустовом или в Николай ТЧК

Перечитал. Ну, более или менее мысль отражает. Конечно, настоящие дипломатическое послание пишутся куда более тонким языком, намёками и округлыми фразами. Тут мне ещё учиться и учиться. С другой стороны, фигня творится в режиме нон-стоп, реагировать надо сейчас и лучше отреагировать глупо, чем никак, потому что пройдёт время и все такие: какая Инквизиция? Не было никакой Инквизиции!

Если подумать, реакция российских властей, где они открестятся и скажут «я не я, лошадь не моя», то есть что никакой инквизиции они не помогали, меня полностью устраивает. Так я исключу имперцев от этой истории и могу делать, что хочу, могу судить старика, могу вести с инквизиторами дипломатию.

Если с ними вообще можно вести диалог. Пока что старик такого ощущения не оставил. Я, конечно, не инквизитор, пытать его не стану, но очевидно, что он не станет давать никаких признательных показаний.

Поскольку телеграфу ещё работать и работать, а Филипп пошёл в местный киоск закупиться газетами и журналами, справедливо подозревая, что одинокими вечерами в Николае ему будет скучновато, то я взял мобилет и набрал Тайлеру.

— Да, Слушай, ты же в курсе про мою историю с инквизиторами, ту забавную, где меня похитили, чуточку побили и везли, чтобы пытать в Риме?

— Рим — это красиво и романтично. Увидеть Рим и умереть!

— Так говорили про Париж. И вообще по такой схеме я согласен не видеть ни Рим, ни Париж, а жить долго и счастливо в пределах империи, тем более она имеет склонность становиться больше. И так здоровая, за жизнь не объездишь.

— В общем, я, да, знаю. Я ведь прикомандирован к де Жерсу.

— Ты сам себя прикомандировал.

— Я посчитал, что война ведётся на территории каганата, значит внутреннее дело, а я, если мне не изменяют слегка поражённые алкогольными парами мозги, министр внутренних дел. Вот и получается…

— Да я не против. Только дело возникло по твоему профилю.

— Расследование преступления?

— Мы словили старика Никосия. Кстати, не факт, что его зовут именно так. Но что, как, откуда, он не говорит, молчит как рыба об лёд.

— А как мне его искать, если и так известно, где он? То есть, смысл?

— Мы, Тайлер, ничего не знаем про инквизицию, про его цели, про то, какими законами он руководствуется. Он ведь просто появился и устроил трындец. Ты же понимаешь, что за одним инквизитором придут и другие?

— Да, нам нужен отряд ведьм, чтобы противостоять.

— Уже занимаюсь. Но это лирика. Врага надо знать, а я про эту инквизицию в первый раз слышу. Спрошу, конечно у секретчиков, но ты же понимаешь, у меня теперь градус доверия к ним упал.

— Понимаю. И рад что упал. Ты не знаешь, с какими опасными людьми шашни водишь.

— А у меня так кругом. Китайцы чуть что — голову с плеч. Полиция почки отбивает, бандиты в грунт закапывают, степняки привязывают к коню и выпускают в чистое поле, чтобы только руки до точки Б добрались. Все кругом милые, белые и пушистые.

— Так-то да, регион для проживания ты, граф, выбрал непростой. Не хочешь всё забыть и вернуться в свой особняк в окрестностях Кустового? А ещё лучше в своё родное Одинцово?

— Серпухово. Нет, не хочу. Так ты поможешь чем-то в вопросе, как нам расколоть старика?

— Как я слышал, ты о нём говоришь, такого человека нельзя расколоть. Будь он помоложе и поглупее, ты бы кинул его в камеру, где прикованным к цепям сидел бы я. Мы бы недельку-другую общались, он бы и выболтал соседу по камере. Но не дед, он слишком хитрый.

— Да, дед не прост.

— Можно было бы устроить побег. Метод «турецкая невеста». Куда он побежит, там и окопался враг.

— Не думаю, что у них резиденция где-то в соседней роще.

— Да, к тому же он колдун, один Предок знает, какие фокусы он выкинет.

— Давай ещё идеи. Мне нравится, что ты вообще что-то пытаешься придумать.

— Я устроюсь к нему охранником, буду его супом кормить. Он считает, что умнее всех.

— Отчасти так и есть.

— Он будет считать, что манипулирует мной, попытается меня завербовать.

— Сыграешь на его самомнении?

— Попробую.

— Мне набрать Чую, чтобы договориться?

— Нет, ты же слышал, он и так не в восторге, что эту задачу сбросили на казаков. Но физически он останется у них, к тому же, я оденусь в казака без знаков различия, чтобы он догадался, что я штрафник, что ухаживать за ним — своего рода наказание. Казаки в массе своей меня не знают, чтобы они лишнего не сболтнули, меня Чуй внедрит в их ряды.

— Полностью тебе доверяю. Мне главное, чтобы он и правда не сбежал.

— В тайге далеко не убежишь.

— Ладно. Спасибо тебе, Тайлер, пойду отправлять ноту протеста.

— «Спасибо» в оплату водки не принимают.

— Оплата по тройному тарифу. Постой, а что, в Николае уже кто-то торгует водкой?

— Само собой, босс. Первейший товар, табак, водка, чай, кофе и сахар.

— Ну, хоть какая-то цивилизация. Рад, что ты отказался от своей идеи насчёт алкогольного научно-технического прогресса.

— А кто сказал, что я отказался? У меня просто возможности нет, аппарата.

— Молю, потерпи до конца войны, чтобы уже китайцы рядом были тебя выводить из запоя.

— Держусь из последних сил. А старик как-то связан с войной и англичанами?

— Я не знаю, очень может быть. Совпадение подозрительное.

— Ух, я ему! Задачка моего уровня.

— Жги, Тайлер.

…

К телеграфистке была очередь, которую пришлось отстоять.

Телеграфистка ругалась, что текст телеграммы слишком длинный, что хорошая телеграмма состоит из трёх-четырёх слов. А тут целая депеша.

Она была крепкой, с дамскими усиками и смотрела на всех из своего окошечка с подозрением и лёгкой брезгливостью.

— Ходят тут, длинные письма строчат. Поэты!

— Дело государственной важности, голубушка.

— А почему ты, Аркадий, ей глазки не строишь? — невинно осведомился Филипп, стоя рядом.

— Ррр…

Тем не менее телеграмму приняли, и я получил бланк с отметкой о принятии, который сложил и спрятал в карман.

— Всё, поехали обратно в город.

Мне пришлось перенести сначала Филиппа на мотоцикле, а только потом переместить свой агрегат. Зато в город мы возвращались, весело дырча двигателями и радуясь ветру. Ну, я радовался, а Филипп чуть не заехал в кусты.

…

На мотоцикле я отправился не к своему зданию, которое использовал не только как склад вольфрама, но и личную резиденцию, а в форт казаков.

На посту подивились мотоциклу, но пропустили меня без всякой проверки. Надо сказать, что казаки стали у горожан спрашивать пропуска и туда-сюда ходить просто так не давали.

Казаки обросли бородами, слились со своей формой и в них теперь с трудом можно было узнать тех наёмников, что служили Вьюрковскому в его тёмных делишках.

Атаман оказался на месте, в своём кабинете, в котором курил прямо за столом.

— Дмитрий, а ты уже поставил пост на входе в сеть туннелей?

— Да, первым делом. Мы там строим небольшое укрепление на случай нападения из туннелей. Хорошая мысль была построить вход не в городе, иначе это был бы прямой путь ко вторжению, а стены нас неплохо прикрывают.

Я кивнул и не стал говорить ему, что под городом есть сеть служебных туннелей для коммуникаций и, хотя она не связана с транспортной, элементаль хотел их связать, ему так было удобнее.

— Предупреди их, что я проеду.

— Ээээ. И куда ты, стесняюсь спросить, собрался, граф? Решил в героя поиграть, напасть на степняков?

— Нет, хочу повидать кагана, кое-какие документы подписать заодно. Он как бы правитель воюющей страны, а мы вообще не в курсе, что с ним и как.

— Ты, граф, сильно не рискуй, мы тебя только недавно вытащили. А ещё лучше возьми с собой кого-то из моих бойцов.

— Я возьму бойца, но своего.

— Четвёртый отряд? Я против того, чтобы тебя охранял головорез и убийца.

— Ну блин, под рукой больше никого нет.

— Кабыр вернулся, пока тебя не было, возьми его. Он, конечно, отсыпается, но если ты подождёшь…

— Кабыр мне подходит, особенно если ружьё не посеял. Да, там Тайлер с тобой будет опеку над стариком-инквизитором обсуждать, я ему всё согласовал, если что.

— Да может вообще его забрать со всеми потрохами, я на вредного старика не претендую. Он ведь и правда жалобу пишет на имя царя.

— У нас нет царя, только каган. Пусть пишет.

Глава 11 Алтайское метро

Когда я, загрузившись двумя канистрами топлива, которые вешались на боковые крепления мотоцикла и одним сонным хакасом, торжественно запыхтел, чтобы выехать за город, наперерез мне стремительно ринулся какой-то велосипедист.

Я уж было подумал, что сейчас произойдёт первое в городе ДТП, но слава Предку обошлось.

Это был запыхавшийся Игорь, инженер.

— Стойте, Аркадий Ефимович!

— Вонючий случай, Игорь, Вы меня угробите раньше времени! Что случилось? Война, мор, голод, налоговая проверка?

— Меня так воодушевили Ваши слова про модернизацию оружия, про мою работу…

— Да?

— Вы говорили искренне?

— Конечно, зачем мне врать? Простите, Игорь, мне ехать пора.

— Я думал над Вашими словами, думал. И решил попросить… Вы, наверное, откажетесь, но я бы хотел…

— Игорь-джан, ну что случилось?

— В общем, я подготовил амбициозный проект модернизации фабрики, новые специалисты, я нашёл в Кустовом троих мастеров с золотыми руками, инженера конструктора, он мне всё посчитает, оборудование, отливка, локальное закаливание, нужно электрооборудование. Вы, наверное, откажете, но смета… В общем, я так распереживался и разогнался, там получается чуть больше, чем на полтора миллиона рублей…

— Нет.

— Что? А? Простите, я замечтался и позволил себе лишнего.

— Стойте. «Нет» — буквальный ответ на вопрос, это у меня профессиональное, отвечать на прямо поставленный вопрос, откажусь ли я? Словом, нет, не откажусь. Прорабатывайте смету, наращивайте её, догоняете до двух с половиной миллионов.

— Что⁈ Как?

— Ну как, посчитали по крупным показателям, наверняка много чего забыли. Так в каждом проекте бывает.

— Я думал, Вы скажете, что надо ужимать смету. Всегда так говорят.

— Николай — это не «как всегда», Николай — это навсегда. Тьфу, звучит как рекламный слоган для зубной пасты.

— Вы хотите производить зубную пасту, Аркадий? На базе нашего предприятия?

— Это у Вас от волнения мозги коротят. Ступайте, отдохните или займитесь рутиной, а уже завтра прорабатывайте смету, деньги я дам. Если и давать деньги, то на что? Не будет у нас пасты. Базис города, чтобы Вы знали, это торговля, в том числе контрабандная, это логистика, мы же между Китаем и Россией торчим, тут сами горы шепчут, это банковский сектор, оффшорные услуги, это оружие и игорный бизнес, но по-скромному, всё больше, чтобы привлечь степняков рулеткой и музыкой.

— Ого, как всё сложно!

Я тронулся, но почти сразу же остановился:

— Игорь, а тебе понравился вольфрам?

— Ну, вольфрам один из прочнейших металлов в чистом виде. Другие металлы для высокой прочности требуют сложных сплавов. А что?

— У меня тут завалялось некоторое количество вольфрама.

— Как это завалялось?

— Я было хотел его продать, но оказалось, что это не так-то просто, есть монополий. Я вот и думаю… сталь стоит не так уж и дорого.

— Смотря какая и не сказать, чтобы совсем дёшево.

— Ну, вольфрам стоит раз в пятьдесят её дороже. А оружейный ствол, если в расчёте на килограмм строит дорого, намного дороже, чем исходный металл.

— Стволы никто не продаёт на вес и вообще, это чуть ли не самое сложное и важное в оружии.

— Но логику мою ты понял?

— Да, смысл понятен.

— Как превратить вольфрам, которого много, в улучшение для твоего оружия, которое стоит дороже, чем железо и дерево, а? Можно стволы делать из вольфрама?

— Не думаю, такая технология не разработана. Но что точно есть… Такой метод применяется для стволов оружия и, пожалуй, только для них.

— Я весь внимание, а Кабыр всё равно уснул. Он два дня не спал и сейчас я ему не дал.

— В средние века металл для пушек оставлял желать лучшего, и чтобы как-то решить проблему, то, что в ходе выстрела пушка иной раз взрывалась и обслуга отправлялась к праотцам…

— Согласен, проблемка есть.

— Так вот, металл окольцовывали, то есть усиливали кольцами в местах предполагаемых разрывов. Метод не идеальный, но некоторый эффект давал.

— Так, нужны кольца?

— Нет, есть метод, который разработал наш соотечественник, Шухов, композитный материал. Изготавливается ствол, изготавливается трубка из вольфрама. Трубка разогревается чтобы стала чуть шире, ствол вставляется в трубку.

— Хитро. Временное расширение для монтажа?

— Да. Удар, то есть нагрузка на металл в стволе идёт изнутри, распределяясь на разрыв, что изнашивает ствол и может привести к его динамической поломке, взрыву. Вольфрам увеличит прочность комбинированного изделия в разы. Собственно, так можно решить проблему некачественных стволов. Качественных у нас нет. Но трубку трудно изготовить.

— Трудно — не значит невозможно. А ещё, пятой точкой чую, что такую технологию никто не повторял, слишком дорогое сырьё, но не для нас. Короче, ты пиши свою смету и включай туда то, что нужно, чтобы гору вольфрама превратить в деньги, потому что не получится в оружие всё время инвестировать, оно должно начать, и я клянусь громом, так и произойдёт, давать прибыль.

— Понял. Применим, улучшим. Потребуются опыты и испытательная лаборатория со стендами и измерениями.

— Во-во, запиши свою мысль и излей её в смету. А я поехал, горы ждут.

Кабыр проспал почти полтора часа, но когда ты трясешься в полусогнутом положении в люльке, то тут не разоспишься, так что дольше уже не мог.

— А тут красиво.

Я рулил внутри туннеля, держа ровную скорость в пятьдесят километров в час, и борясь со скукой, погрузился в свои мысли о своей судьбе, о городе, о прошлом, о том, кто я есть, кем стал и кем стану.

— А? Да, ты знаешь, Кабыр-джан, красиво. Я тут в четвёртый раз, причём первые разы… Про туннели тогда никто не знал. Я был первооткрыватель этого природного заповедника.

Я притормозил и постепенно полностью остановился, потом заглушил двигатель. Несмотря на выхлопные газы, туннели имели толковые вентиляционные выходы, а внутри них гуляли сквозняки, так что можно было запросто простыть, зато — не задохнёшься.

Изнутри туннель был настоящим чудом геологии. Шесть метров в диаметре, это довольно много. Не знаю каков размер железнодорожных туннелей, допускаю что больше, но тут было просторно. Нижняя поверхность туннеля не окружность, а выровнена под удобство людей.

Ощущение было такое, словно кусок породы извлечен, исчез, а стены туннеля отполированы и покрыты невидимым плотным лаком.

Это, конечно, было не совсем так.

Элементали, в основном это касается земли и воды, строили их, уплотняя в пять-шесть раз стенки, словно спрессовывая их, на уровне структуры. Таким образом, это была, по сути труба внутри породы и несмотря на заверения элементалей, мне было очевидно, что в процессе движения самой породы эти трубы будут ломаться. Но сейчас стоит надёжно. К тому же элементаль воды отвёл грунтовые воды, а плотность стенок плюс вентиляция были должны исключать влияние горных газов, многие из которых смертельно опасны.

Туннели были геометричны, ровными как струна или с плавными изгибами, которые могли тянуться на километры. Единственное, чего тут не было, это света.

Освещение нам давал штатный фонарь мотоцикла. Свет неяркий, но мне хватало, к тому же он охватывал и рисунок горной породы, который не сказать, чтобы играл всеми цветами радуги, всё же превалировали бурые, блестящие бледно-белые или, наоборот, зеленоватые породы, указывающие на близость медных залежей.

Медь меня не интересовала, а вот рисунком я любовался, а когда Кабыр проснулся, то тоже присоединился к этому созерцанию внутреннего мира гор. Над нами были буквально километры скальной породы, а мы двигались с роскошной скоростью по каганату.

Пока туннели пусты и в них никого не было, я мог гнать на высокой скорости и не бояться, что устрою ДТП.

— Природа прекрасна.

— Не похожи они, в смысле туннели, на явление природы, — равнодушно констатировал он.

— Да кто его знает, откуда они.

— Ну, конечно, — тут в его тоне проскочил сарказм. — А откуда тогда карта туннелей?

— А ты откуда про карту знаешь?

— Я — инструктор де Жерса по вопросам, как он это сказал… диверсионной тактики и модели поведения противника.

— Проще говоря, ты знаешь, как себя будут вести ногайцы?

— Ну, примерно представляю. Они ищут кагана, прочёсывают долины. Степнякам в долинах, даже если те очень большие, неуютно. Они понимают, что их там могут зажать.

— А как они представляют себе ход войны? Тактика у них какая?

— Кто их знает, я же хакас, а не ногаец, — Кабыр придерживал рукой винтовку, но развёл руками. — У них же там был родственник Юбы?

— Был да сплыл. Ты его застрелил. Ну или под пулемётами пал.

— Не ощущаю своей вины, это же война. Короче, они бы Юбу прибили, а родственника посадили на трон, а тех, кто был бы против, подвесили на берёзку головой вниз. Вот и вся война.

— А теперь?

— А теперь в войске поселился бардак, они ищут, кого бы пограбить.

— Алтайцы и чалдоны попрятались.

— А ногайцы их ищут. Кошки-мышки.

— Мда…

Мы притормозили перед развилкой, затем я вообще остановился, сверился с картой, повернул налево. По моим данным, то есть исходя из слов Шпренгера и карты, Юба должен быть на севере, а не в центре каганата, где его ищут силы вторжения. Впрочем, Фёдор считал, что пока ногайцы бесцельно шастают по равнинам и долинам, англичане взялись за дело с системным подходом, он видел их лагерь ближе к северным границам.

Постепенно я снова набрал скорость.

Юба не щепетилен к границам, когда речь идёт о его собственной жизни, и границы собственного каганата пересёк, совершая тактическое отступление, тем более с ним дядя Миша, он наверняка шепнул старому степняку, что никто ругаться не будет и что он, Юба, вообще теперь вроде как союзник, так что можно.

Кабыр, даром что новичок в подгорных путях, понюхал воздух с подозрением.

— Тут недалеко выход на поверхность? — спросил он.

Я притормозил и, удерживая руль одной рукой, посмотрел на свою карту.

— Фига себе недалеко, километра три, не меньше, потом развилка и путь наверх. То есть сами по себе туннели почти не имеют наклонов, а выходят на поверхность там, где местность имеет низины. Но при этом э… создатель туннелей всё организовал так, чтобы туннели не могло затопить.

— Там на выходе есть озеро, им пахнет.

— Да, — глядя на карту, я подтвердил его ощущения.

— А ещё там не местные жгут костры при помощи нефтепродуктов. Ну или кто-то бродит по туннелям с факелами, воняет деревом и минеральным маслом.

— Знаешь, есть такое выражение, у нас тут друзей нет. То есть, если ты прав…

— Я прав. Не насчёт причин, но запахи я чувствую безошибочно.

— Кабыр Онаакович… Не кипятись, в ком, в ком, а в тебе я никогда не сомневаюсь.

Я сбросил скорость, поискал в сумке.

— Ага, вот оно. Московская штука, там и купил.

Выключив свет фонаря (Кабыр заворчал), я с сожалением констатировал, что в волшебных очках ни черта не видно. Вот ведь фигня, а в столице работало. Почему так, почему в полной тьме не работает? Может оно не магическое виденье, а усиление уровня световосприятия?

Очки, впрочем, я не стал совсем убирать.

Теперь после информации о том, что в туннелях кто-то есть, я уже не гнал так бодро и весело.

Впрочем, звук работающего двигателя никак не спрячешь, так что вариантов нет, надо переть вперёд.

До развилки, откуда был поворот на поверхность, было не так уж и далеко, я докатился, так что в свете фары появился тёмный провал справа.

Остановился, вылез и высунулся.

Ну, хвала научно-магическому прогрессу, артефактные очки для ночной охоты, всё же работали, правда, был виден только туннель, в этот раз короткий участок, не более четырехсот метров и выход на поверхность. Но просвет не показался мне сквозным, как будто что-то мешало.

— Кабыр, а посмотри ты, мне тут кажется, что в туннеле словно кто-то есть? Не разберу.

Он осторожно взял и надел очки, выглянул за поворот.

— Не кто-то, а одиннадцать… как там говорил де Жерс, гренадёров?

— Ничего себе, точность идентификации.

— А кто? Местные так себя не ведут, степняки выглядят иначе, одежда явно европейская, и если тут нет гвардии бундесвера, или какой-нибудь роты чешского спецназа, — блеснул дедукцией хакасский Шерлок Холмс, — то они, британские вояки.

— А можешь их… По идее, в туннеле решает точность. Можешь их завалить?

— Кровожадный ты, Аркадий Ефимович. Сейчас продемонстрирую.

Кабыр выполз на ровный участок туннеля на перекрёстке и для начала долго молчал и смотрел. Очки мои магические он снял, протёр глаза, достал СВД, снова задумался.

По идее охотник в лесу не суетится. Да и вообще, спешка — это совсем не стиль Кабыра.

Тут оно как. Если я чего умею, то вмешиваюсь, участвую, могу даже лезть вперёд. А если не умею, то тут главное не мешать, не мешать профессионалу делать его дело.

В общем, по ощущениям, Кабыр лежал в туннеле лет пятьсот. А потом он, что называется, без объявления войны, выстрелил, причём мне показалось что его выстрелы посыпались один за одним, пока он хладнокровно не отстегнул магазин и на поставил второй, запасной чтобы теперь уже размеренно стрелять, вздрагивая всем телом.

Я посмотрел в конец туннеля, там царил хаос и крики.

Кстати, мёртвые не кричат.

Кабыр выстрелил весь второй магазин, перекатился и стал его хладнокровно заряжать, причём стрелять уже не стал, но в прицел пару раз посмотрел.

— Я, Аркадий Ефимович, так считаю. Если убить англичанина, то будет могилка. А если хорошенько ранить, то его товарищам придётся его тащить, лечить, тратить силы. Один раненый, который не в состоянии ходить, может вывести из строя двоих-троих бойцов.

— Фига ты умный стал, Кабыр!

— Был. Я и не говорил, что дурак. Так вот, там теперь шестнадцать раненых.

— Четыре промаха?

— Ну, там суета, кутерьма, — он закончил дозаряжать второй магазин. — Пошли проводим оставшийся отряд?

Я кивнул. Соблазн завестись и уехать был велик, но если самый хладнокровный в каганате охотник считает, что надо посмотреть, как англичане, то имеет смысл прогуляться, тем более что Шило всё ещё со мной.

…

Мы дошли до конца туннеля, где кое-что было видно даже без специальных очков. Засады не было, противника тоже.

Англичане зачем-то спрятались от дождя внутри туннеля. Надо сказать, что мотоцикл они услышали и костёр затушили, но противостоять снайперскому огню из туннеля не смогли. Да и что бы они сделали? Сидя у костра, человек сам себя слепит, а сидя у выхода из туннеля, стрелять в кромешную тьму было бессмысленно. Да и куда им тягаться с хакасским снайпером?

Крови было много, я подобрал шесть винтовок и кое-что из амуниции

— Они держат под прицелом выход из туннеля. Впрочем, не страшно.

Он присел и ещё пару раз пальнул.

Британская пехота ответила довольно дружным ответным огнём, по стенкам чиркали искры рикошета от попаданий. Мы залегли, вернее Кабыр присел, а я улёгся на пол, прижавшись к нему как родному и подумал, что для министра провожу время чересчур весело и непринуждённо.

Кабыр на сотню выстрелов отвечал всего одним, но чувствовалось, что в отличие от противника бил только на поражение, правда сегодня на него напал рациональный пацифизм.

— Взвод. Бегают, чего-то орут. Один другому в морду зачем-то дал. А что значит «смелли скотсман»?

— Ругаются между собой. Бей своих, чтоб чужие боялись.

— А… понятно, знаменитый этикет. Только я себе его несколько иначе представлял.

Он вскинул оружие, но не выстрелил.

— Что такое, Кабыр-джан?

— Уходят, оттаскивают своих. Орут чего-то про буллокс, про дак, про берк.

— Это они ругают местного лесного духа.

— Зря они так, он по-английски не понимает, не обучен. Ладно, по всему видать, туннели им больше не нравятся.

— Значит, метро наше?

— Какое метро?

— Ну, туннели.

— Выходит, что так.

— А ты красавчик, Кабыр.

— Да. Никого не убил, две трети взвода ранил, включая офицера, вон он как орёт. Певец, наверное, голос знатный. Но это он зря, так можно внимание медведя привлечь. Кстати, найом Аркадий, а мне кроме похвалы, за этих подстреленных премия будет?

— Да, по стольнику за каждого тяжелораненого. А как ты такого добился, столько попаданий, весь пол в крови и никаких трупов?

— В жопу англичанина попасть проще, чем белке в глаз.

— Резонно. Поехали к кагану, если ты свой охотничий инстинкт полностью утолил?

Глава 12 Небо, юрты и политика

Когда долго едешь внутри гор, а потом внезапно оказываешься на открытом пространстве, то на пару секунд не можешь сообразить, где потолок, а потом сердце сжимается от восторга, и голова сама собой задиралась к небу.

Небо бескрайнее, оно не знает никаких границ и нигде не кончается.

— Аркадий, а притормози своего железного коня, — на открытом воздухе дышалось легче и Кабыр Онаакович, зверски зевнув, попросил остановиться.

— Чего так? Англичане?

— Да какие там англичане, мне просто надо пойти пообщаться с духом леса.

— Чего⁈ Это типа местная магическая сущность?

— Аркадий, в кусты мне надо сбегать, ну, трудно догадаться⁈

— Ааа… Извини, тупанул.

— Давай, здесь останавливай, пока ещё в чащу не забрались, полтора часа уже терплю.

— Так могли бы и в туннелях, если что! Или это оскорбит духа гор?

— Это оскорбит мой хакасский охотничий нюх, когда мы поедем обратно, потому что в туннеле моче некуда деваться, ни впитаться, ни выветриться.

— Резонно. Что-то я после неожиданной встречи с гренадёрами соображаю плохо. Ладно, давай сделаем небольшую паузу, я как раз Фёдору наберу.

…

Фёдор вылетел примерно час назад, но судя по пустому небу, до этой местности ещё не добрался или напротив, уже улетел.

— Фёдор Иванович, у тебя всё хорошо?

— Связь плохая, слышно через раз.

— Тебя тоже. Ничего, война кончится, натыкаем ретрансляторов, связь будет ого-го.

— Что?

— Ничего. Там наших батыров не видать?

— Зону проверил, есть следы костров и стоянки в квадрате два — сто девять. Тебя не увидел.

— Мы, наверное, припоздали.

— Заблудились в туннелях?

— Типа того. Спасибо за информацию, посмотрю, что за квадрат такой.

— Я закончил облёт, возвращаясь на базу. Через час вернусь, снова буду искать.

— Нет, займись задачами для де Жерса. Мы, если что, магией вернёмся на базу, туннель мне нужен только, чтобы к месту попасть первый раз.

— Как скажешь. Конец связи.

— По телефону это не обязательно.

Развернул карту. Действительно на пределе территории каганата, а может и за пределами, был такой квадрат леса с парой ниток.

В южной части каганата дороги были бывшими широкими тропами, по которым регулярно осуществлялся перегон табунов, но в центральной и северной части широкие тропы превращались в узкие и малозаметные, по которых ходили только звери, а за ними охотники. Торговли и миграций между поселениями отсутствовало. С одной стороны, это было хорошо, это затрудняло передвижения ногайцев, особенно между горами и долинами, неудобное пересечение рек, тяжёлый проход сквозь леса.

С другой стороны, даже мне, хотя бы примерно знающему, где тусуется Юба, найти его тоже было трудно. И доехать, чёрт подери, было трудно.

Когда мы с Кабыром докатились до неширокой, но по-сибирски глубокой реки, он действительно заметил какие-то свежие следы конницы.

— По нашим данным, ногайцы так далеко не забирались, могут это быть юбовские бойцы?

— По следам трудно что-то сказать. Но ходили они тут примерно неделю назад. Надо на ту сторону, Аркадий.

При помощи магии мы, всё ещё на мотоцикле (хотя я понимал, что в какой-то момент его придётся перекинуть на Изнанку на хранение, а дальше пешком), переместились на другую сторону реки и, всё по тем же следам, углубились в лес.

Через полтора часа Кабыр попросил остановиться, вылез и пару минут простоял в задумчивости.

— Там крупный лагерь.

— Ты это понял по следам?

— Там готовят плов. А ждал я, чтобы понять, какой ветер.

— Ну, плов — это обнадёживает.

— Нам надо объехать овраг вот так, по лосиной тропе, — он указал пальцем кривую линию, а я не стал спорить.

Конный разъезд, нечто вроде охраны, заметил нас, появившись откуда-то из-за стволов, но, к счастью, сразу же узнал.

Верхом на мотоцикле мы въехали на холм, где среди вековых сосен раскинулись немногочисленные юрты лагеря. Наводка, которую дал мне Шпренгер, оказалась верной, на юртах был потёртый и намокший знак-тамга рода Юбы.

…

— Приветствую тебя, Великий каган.

— И тебя, найом Аркадий. Мой министр Михаил предупреждал, что ты можешь скоро появиться.

— Как твои дела?

— Слушай, Аркадий, ну что за дурацкий вопрос? Дела мои тревожны, большая часть верных найомов покинула меня в трудную минуту, за что я с них потом, когда закончится война, спрошу по всей строгости. Ты, между прочим, тоже относишься к их числу.

— С фига ли? В смысле, ты заблуждаешься, Великий каган.

— Обоснуй, — недоверчиво насупился он и налил себе остывшего зелёного чая.

— Я в одиночку веду войну. Пока ты в мудрости своей укрылся на севере каганата, а твои найомы в малодушии попрятались по норам, — при моих словах согласно каган кивнул, он искренне верил, что прятаться ему — это тактический ход, а другим — трусость и неверность делам каганата. — Так вот. Я вооружил казачество, и мы дали сражение хану Каратаю, выиграли его и навязали мирный договор, по которому он ушёл.

— Далеко ушёл? А как же эти его ногайцы, которые шастают по долинам?

— Он с войском, а это большая часть ногайцев, ушёл, но часть ногайцев ему не подчиняется, они слушаются нанявших их англичан.

— Вот ублюдки с чаем и этикетом, — выдал экспресс-анализ международной политике старый степняк. — Тогда как чувствует себя война? Мне не следует тебя наказывать.

— Войну ведёт генерал де Жерс. Кстати, надо подписать указ о назначении его генералом.

— Что за Жерс?

— Это героический имперский генерал, который с трудом согласился приехать из Москвы и возглавить партизанское движение, вооружить и обучить как наёмников, так и местных жителей, которые по моему зову… Сделанному от твоего имени, само собой, пришли защищать свою земли.

— И что, у меня теперь вооружённые крестьяне, граф?

— У тебя сроду крестьян не было, что алтайцы, что чалдоны и так были вооружены.

— А теперь ещё и армия у них. Мне, конечно, бояться некого, за мной власть и люди.

— Кстати, сколько их? Должно быть три сотни, а я посмотрел на лагерь, сейчас всего шесть-семь сотен клинков?

— Мой воевода и министр Михаил прочёсывает окрестные земли.

— Привет им. Вот указ о формировании народного ополчения франтирёров.

— Это твой генерал придумал?

Я подал ему подготовленные указы, в одном он присваивает де Жерсу звание генерала и назначает командовать франтирёрами.

— Так у меня денег на все эти модные штуки нет, — он ткнул ручкой в незнакомое слово.

— Помню-помню, налоги не платятся, в стадах падёж, казна оскудела.

— Молодец, осваиваешься.

— Всё за мой счёт.

— Молодец, хвалю. Потом и не снимешь тебя с должности, Аркадий, каганат тебе кучу денег должен.

— Не надо меня снимать, я кагану дворец построил, рассчитывая быть в должности, пока живой, гарантией чему является авиация, пехота, моторизированные пулемёты и мы тут пытаемся наладить английские пушки, две штуки, нам в качестве трофея достались.

— Стырили?

— Да.

— Хвалю. Представь сам себя к ордену, я вручу… Когда мы победим, само собой.

— Указы, — я подал ему ещё и ещё.

— Что ты мне суешь… Причём без подарков любимому правителю?

— Указ о том, что ты поручаешь мне, раз уж так сложилось, вести боевые действия… Не посягая на власть твою, как верховного главнокомандующего и власть других найомов.

— С ними я сам буду разговаривать на Курултае, если доживу, — проворчал он. — Что тут? «Поручаю проводить мобилизацию, закупать и создавать военную технику, оружие, боеприпасы, обучать войска постоянного и временного базирования».

— Это наёмники и ополчение.

— За твой счёт?

— Да, я плачу за всё.

— Откуда у тебя денег столько, Аркадий?

— Наследство, плюс мне дал в долг император. Ты не переживай, по этому поводу следующий указ.

— Ладно, я подпишу. А что там за следующий?

— Гарантии, что кроме ежегодного ясака земля найома Бугуйхана не платит в казну и не собирает никакие налоги в течение следующих ста лет. По этому указу не только великий каган не будет брать налоги, но и я не могу обирать жителей, оставляя деньги себе.

— Себе нельзя, все налоги в казну. А по поводу ясака, ты его ни разу не платил.

— Не платил, я ж только стал владельцем земли. Но готов заплатить ясак за четыре года вперёд самым ходовым сейчас товаром.

— Золотом?

— Да откуда у меня золото, каган? — в памяти тут же всплыли те без малого пятьдесят тонн, что хранились на дне залива около города. Учитывая, что золото благородный металл и не ржавеет, с ним ничего не случится. Что так же означало, что никакому жадному царю Юбе (как в песне) никакое золото я не намерен вручать.

— Товар у меня куда более ценный. Патроны.

— Патроны? Да, сейчас соль и патроны в цене. Сколько дашь?

— Сорок ящиков, по десять за год.

— Прибавь к этому четыре мешка соли. А то крупа есть, а вот с солью… В спешке собирались, когда враг напал, не всё необходимое взяли. Ещё нужно кофе, сахар, одеяла и овёс.

— Овёс мне взять особо неоткуда, держи коней на подножном, остальное будет, доставлю.

— А что это у тебя за чудо-тарахтелка?

— Мотоцикл.

— Мне тоже такой надо.

— Этот служебный, но я тебе куплю и подарю.

— Не затягивай.

— Каган…

— Да.

— Настали трудные времена…

— Ты мне будешь рассказывать, Аркадий? Мне жёны всю плешь проели! — он снял национальный головной убор и продемонстрировал свою лысину.

— Так вот, я хочу, чтобы между нами не было недопонимания. Я, считай, твой самый верный найом, министр и вообще подчинённый. Я веду войну, победил хана Каратая и навязал ему мир, вооружаю партизан и казаков, строю дороги для боевых действий.

— И я это ценю. Думаешь, у нас есть шанс? Мне министр Михаил предлагает попросить помощи у русского царя, чтобы он прислал войска.

— Ага и украл у меня победу, в условиях, когда я раздал люлей уже большей части ногайцев.

— То есть, тебе такое предложение не нравится? — он спросил искренне, это был тот редкий случай, когда Юба советовался.

— Каган, то есть, Великий каган, ты же понимаешь, что если русский царь пришлёт корпус линейной пехоты, то они отсюда уже не уйдут?

— Понимаю, стреляющий адвокат. И что наличие такого корпуса будет влиять на мою политику. Но разве русский царь нам не друг?

— Друг. Но дружат на равных, сильный с сильным. А если мы покажемся слабаками, которые сами не смогли эту шпану разогнать, то кто нас, тебя и меня, будет уважать?

— Вопрос хороший. Ты мудр не по годам. Я всё же женю тебя на одной из своих дочерей. Тогда мои внуки будут кудрявыми как ты и красивыми как я.

— После войны. Сейчас по подписанным тобой указам войну ведёшь ты, пусть и моими руками, признаёшь необходимость и факт базирования казаков, создание ополчения, которое верно своему кагану, даже присягу даёт и будет распущено сразу после войны, а наёмники отправлены домой с премией.

— Может, не надо премии, балуем, а?

— И мой город является свободной экономической зоной с массой возможностей по банкингу, оффшорным компаниям, логистике, торговле, игорному бизнесу и небольшой промышленности.

— А мне за это что? Ты будешь кагана своего задабривать?

— Конечно, я же построил для тебя самый большой дворец в каганате. Ну, собственно, так и должно быть.

— Где построил, у себя в маленьком городке?

— Да. Но уж, где смог!

— А надо бы в стойбище!

— Учту, отработаю и вопрос столицы. Видишь, сколько задач на мне висит? А я вообще-то просто министр иностранных дел.

— Ну, ты уж как-то постарайся всё сделать и про кофе не забыть для меня.

— Будет тебе кофе, Великий каган.

— И победа в войне?

— И победа в войне, само собой.

— Слушай, министр. Не приказываю, а прошу. Прошу, чтобы ты попробовал связаться с Великим Курултаем степи.

— Впервые слышу про такую организацию.

— Это не организация. И его вроде как нет, это скорее место.

— Тайное?

— Да не то, чтобы. Когда в Степи происходит что-то важное, то собираются представители наиболее влиятельных ханств и каганатов, там и договариваются между собой. А сейчас получается, что ногайцы напали на свободный и независимый каганат Южный Алы Тау, а все делают вид, что ничего не происходит.

— Все ждут, чем закончится, это как в драке. Выводы делают по результату. Ты знаешь выражение, каган, что победителя не судят?

— Да кто б его осудил, он же победитель, к тому же с оружием. Но на месте Великого Курултая время от времени кто-то сидит. Так можно пообщаться с уйгурами, калмыками, кыргызами, прочими народами Степи. Хотя бы пожаловаться им на поведение ногайцев.

— Ну, поузнаю́, попробую.

Возвращаться на мотоцикле, который, впрочем, пришлось дополнительно заправлять одной из запасных канистр, оказалось довольно просто.

При помощи Шило мы с Кабыром вернулись в лес по ту сторону города Николай, а оттуда на мотоцикле до города. Успели до темноты.

— Ну, как там боевые действия? -спросил я склонившегося над картой де Жерса.

— Во-первых, мы полагаем, что у разных частей войска есть между собой связь. Так, мы напали в квадрате одиннадцать — сорок девять, а согласно данным Фёдора, то есть авиаразведки, кстати надо ему купить приличный фотоаппарат с оптикой для дальней съёмки, отреагировали ещё два скопления ногайцев. То есть, узнали про нападение почти сразу же.

— Постой, про Фёдора. Тебе финансирования хватает?

— Нужно ещё сто тысяч. И отчёт о расходовании прежних ста потом, когда время будет.

— Никогда у тебя времени не будет, господин генерал, пока ты замами не обрастёшь, на которых будешь такую фигню скидывать. Я поэтому и спросил про бабки. У тебя есть деньги, чтобы нанять себе помощников?

— Ну, вообще-то есть.

— Найми тогда фотографа для Фёдора, не должен он сам и за штурвалом сидеть, и лупить глаза, ища, где там враг, и объективом фотоаппарата во все стороны водить.

— Резонно. Но я не этот, не кадровик, не специалист по кадрам, граф.

— У меня есть риелтор, уже прилетел, я вас познакомлю, будешь ставить задачи ему.

— Он умеет искать работников?

— Нет, он будет искренне возмущён, что ему такие задачи ставят. Но он справится, он талантливый, что хочешь может купить и продать.

— Снабженец?

— Нет, мне тут Филипп сказал, что есть у нас кандидат в снабженцы. Цветлан, так зовут риелтора, он всё же пусть будет по недвижимости и кадрам.

— Хорошо, будет кого озадачить, придумаю кого нанять. А пока случай по бою… Ну, напали мы удачно, они не ожидали, захватили одиннадцать ружей, постреляли пару дюжин степняков. Конечно, мои богатыри ещё молодо-зелено, сработали криво, у нас вечером будет разбор полётов, но ничего, хозяйка дома, что я снимал, когда служил в Таганроге, говорила, что первый блин комом. Или кому. Как-то так.

— А тебе не кажется, генерал, кстати, я подписал указ о твоём повышении до этого звания и официальном управлении франтирёрами, что наличие связи между частями говорит не только о том, что это происки англичан, но и что у врага всё ещё есть единый центр управления.

— Кажется. Но мне это «кажется» ничего не даёт.

— А вот у меня есть идея. Давно я не посещал Кустовой.

Вечер.

Я брёл по Кустовому в своём костюме и меня не покидало ощущение, что от меня пахнет тайгой и выхлопами от мотоцикла.

Прошёл мимо своего офиса, свет внутри не горел, а я подумал о том, что ключей от него у меня даже нет, потерял во время очередного своего приключения, половина из которых произошли помимо моей воли.

Мотоцикл не стал брать с собой, прошёлся пешком, потом взял извозчика, доехал до своего отдела по прослушке. А своего ли?

Насколько я контролирую свои дела в Кустовом, пока столько времени сижу в каганате? Вообще одной «опой» на двух стульях не усидишь, это утопия. И я понимал для себя, что основной упор делаю именно на каганате, особенно сейчас, когда в Кустовом на меня точат зуб.

Я немного забыл, что в Кустовом у меня примерно нисколько друзей. Я же всем кланам отказал во вступлении в династический брак? Полякам надавал по щам. С Грифом не сотрудничаю. Теперь вот Гадюкина на меня взъелась. А что, если я, пусть и ради своих интересов, перегнул палку? В любом случае надо делать выводы и защититься от рисков, от того, что я окажусь тут вне закона, потому что лишиться должности министра юстиции я не больно-то боюсь, а вот если они нарисуют у меня на спине мишень… Не то, чтобы такое впервые, но работать станет трудно.

С этими мыслями я дошёл до магазина, торгующего цветами и заказал срочную доставку цветов Гадюкиной. Оплатил, дождался, чтобы доставка произошла.

Пока ждал, полистал свежие газеты. Ничего интересного, кроме того, что прокуратура, по словам газетчиков, смягчает обвинения бывшего министра финансов Хомякова за его сотрудничество со следствием. Дело курирует лично прокурор Губачинский.

Сел на лавочку возле своего подразделения по прослушке и набрал Гадюкину.

— Ядвига Павловна.

— Вы, верно, забыли, Аркадий Ефимович, кто мой родовой зверь, кто Предок-Покровитель?

— Нет, не забыл, но и Вы помните, что я в некотором роде патриарх рода под колпаком у ночного охотника.

— Вы намекаете на то, что представляете опасность для своих врагов?

— Как и Вы. А ещё филин — это птица мудрости.

— Хотите её продемонстрировать? Я выкинула этот букет в мусор.

— Сильно сомневаюсь и это был просто жест ухаживания. Мне один родственник сказал, что я кобель и всем делаю знаки внимания.

— Не льстите себе. Чего же Вы хотите?

— Я предлагаю Ядвиге Павловне сто тысяч в качестве подарка за то, чтобы она по-прежнему со мной дружила, изображала невесту, а то меня один кривоногий каган хочет видеть в качестве зятя, ну и чтобы притормозился процесс снятия меня с должности министра.

— Вам эта должность к чему? У Вас, я погляжу и так денег куры не клюют.

— Дорога как память о любимом дядюшке Вьюрковском. Он был так молод, я так грущу по его безвременной кончине.

— Хэ… Процесс созыва заседания совета Владетелей уже запущен. К тому же, Вы крепко наследили в Кустовом. Поймите, Аркадий, я лично очень Вам симпатизирую, но… Вы как ребёнок, который нарушили негласные правила. Например, правило не сжигать английский склад с перестрелкой из автоматов посреди города.

— Это была окраина, да и перестрелка не часть плана.

— Тем не менее она была, были жертвы.

— Только один нападавший, среди полиции жертв не было.

— И тем не менее, если мы Вас не накажем…

— Наказание — не обязательно порка. Вам нравится идея насчёт ста тысяч?

— Ну… Я не говорила Вам «нет». Такому красивому молодому человеку трудно отказать в личной просьбе.

— А как насчёт, если мы скажем совету Владетелей, что в качестве наказания я построю сухопутную дорогу до своего каганата? С мостами. Это создаст сухопутный коридор в Кустовой и повысит его ценность с точки зрения торговли. А ещё это даст возможность Владетелям инвестировать в каганат.

— У Вас там война, какие к лешему инвестиции, Вы сдурели, граф? Да и это не наказание.

— Строительство за мой счёт, типа штрафа.

— Боюсь представить себе бюджет строительства. Небось рассчитываете на дармовую рабочую силу в виде пленных ногайцев? Я слышала, Вы выиграли первое сражение со степняками. Конечно, Вы применили нелегальные пулемёты против конницы, это никак не честная победа, но всё же.

— Победителей не судят. Так что, попробуем договориться?

— Ну, я Вам за всех не обещаю, но меня Ваша история заинтересовала. Для начала я бы хотела, чтобы Вы извинились перед хрупкой девушкой и не вот так вот по телефону, а пригласив на ужин.

— Будет сделано, моя госпожа, сейчас с нижними чинами пару вопросов порешаю и мчу к Вам.

— А я пока верну Ваши цветы, они-то не виноваты, что послал их заблудший мужлан.

…

Повесил трубку, вытер лицо. Вот я и стал частью политики и лжи, которая правит миром.

Глава 13 Сложные разговоры

Специалист по подслушиванию с позывным Данаец плюхнулся рядом со мной на лавку, достал из кармана газету и сделал вид, что читает её.

Вот же конспиратор хренов!

— Слушай, товарищ грек, тут есть задачка со звёздочкой.

— Что за задача?

— Вот смотри, у меня в каганате идёт война…

— Тааак.

— Мы выбили их предводителя, он отступил обратно в Степи. Сил, чтобы сразу же начать гонять остатки степняков по долинам, у нас не было. Прошло некоторое время, за которое англичане прислали пару сотен своих наёмников. И теперь, когда мы атакуем их отряд в одном месте, они реагируют в соседних долинах, как единый организм.

— Связь — это нерв армии.

— Что?

— Говорю, очевидно же, у них есть рации, они общаются.

— Так и есть. А тебе не кажется, что из этого так же следует, что у них существует и командование?

— Ну, — он деловито перелистнул разворот газеты, словно и правда читал её, — место главного пусто не бывает, наверное, кто-то принял бразды. А что? В этом была задача?

— Нет, это вводные. Задача в том, чтобы этого главного поймать, точнее сказать вычислить, кто он или хотя бы где.

— Ты поэтому ко мне пришёл, граф?

— Ну да, а ты много знаешь специалистов по радиоэлектронике в регионе, которые склонны к решению задач и головоломок? Или кто из них самый лучший и умный?

— Ну, тщеславие не входит в перечень моих грехов. Тут нужна как минимум триангуляция, нужно наладить прослушивание и вычислить по позывным. А, вот ещё что, нужен человек, который говорит по-ихнему. Вряд ли ногайцы будут болтать между собой по-русски.

— Резонное предположение, но я тоже немного подготовился.

— Да?

— У нас есть одна рация, трофей от войска хана Каратая, мы даже слушали, что там. Так вот, общаются они между собой по-английски.

— Ногайцы подтянули языки?

— Нет, Данаец, не неси чуши, какие из них полиглоты? Радисты — англичане. Диверсионным группам дана задача поймать такого голубчика, но это всё просто пожелания, а нужна уже и работа. Короче, что тебе надо из оборудования?

— Ну, рации, желательно ещё три, если та работает. И четырёх, то есть, если считать меня, троих помощников.

— У тебя такие есть?

— Ну, специалисты не растут на деревьях…

— Ты там как-то упоминал, что у тебя есть знакомые с небольшой шизой.

— Нормальные они ребята, просто обсуждают теории заговоров в мире. Если ты не против, босс, нам надо отсюда уйти, прогуляться домой, пешком.

— Не против, пошли.

Мы встали и пошли, но только я не дал ему как шпиону идти отдельно. Всякой паранойе надо знать меру.

— Так что насчёт твоих приятелей?

— Они не специалисты в радиосвязи.

— Да по фигу, ты же им объяснишь, что и как? На месте, в поле?

— Ну… Такое возможно.

— Я плачу им по двести рублей в месяц. Плюс подъёмные ещё двести рублей, просто за то, что они поехали. Они у тебя работающие?

— Они студенты.

— Чудно. Магией владеют?

— Самую малость.

— А о такой организации, как Инквизиция, они когда-нибудь слышали?

Данаец резко остановился.

— Там, где инквизиция, оттуда надо держаться подальше. У вас там в каганате, что, Инквизиция?

— Да откуда?

— А почему тогда спрашиваете?

— Ну, в Москве мной интересовалась некая Инквизиция. И вообще, Илья Денисович…

— Не называйте меня так, я Данаец.

— Как скажешь. Так вот, ты первый, кто вообще отреагировал на это слово.

Я остановил его в переулке и приблизился так близко, словно он был девушкой, и я собирался его поцеловать.

— Ну, мы же изучаем тайное знание, рассыпанное как драгоценности в грязи среди слепцов.

— Молодцы. Так что ты знаешь про Инквизицию?

— Говорят, что её создатель был одержим демонами, что он, не имея изначального магического дара, достиг невиданных высот в магии, что он смог изловить и обезвредить сотни одержимых демонами.

— Давно это было? — уточнил я.

— В средневековье, но, говорят, его дух до сих пор находится в штаб-квартире и руководит своими подопечными, из-за чего можно сказать, что он достиг бессмертия.

— Шляпа твоё бессмертие. Ладно, нанимай своих чертей. Тебе премия полторы тысячи, если или вернее, когда ты вычислишь центр управления войском ногайцев.

— Может, просто глушануть их? Поставить более мощную радиостанцию, которая будет выдавать помехи.

— Фигня идея, Данаец, они поменяют частоту и продолжат работу. Пока что они нас здорово технически недооценивают, надо это использовать.

После изгиба перекрёстка был пустырь, на середине которого дорогу нам преградил молодой здоровяк с кастетом.

— Огоньку не найдётся, приятели?

Данаец явно струхнул, а я достал и продемонстрировал кольт.

— Мы не курим, а огниво только такое. Интересует?

— Да не… Простите, господа хорошие, обознался.

— Всё, пошли, — Данаец потянул меня дальше.

— Постой. Эй, приятель! — окликнул я здоровяка.

— Ну, чего тебе?

— Работы нет?

— Ты мне кто, мать? Не твоё дело.

— Каганат на востоке нанимает наёмников, можешь продемонстрировать свою удаль официально.

— Слыхал, — здоровяк плюнул в щель между зубами. — только там небось все степняки.

— Вообще ни одного. Все наёмники из Кустового. Вербовочный пункт на Чёрном рынке.

— Так там небось всех на убой шлють?

— Брехня! — в тон ему ответил я. — Там командует француз один старый, он учит местных охотников и одержим идеей, чтобы у него в армии вообще не было потерь. Не думаю, что такое возможно, но пока что потерь нет.

Здоровяк заворчал.

— Если боишься, так и скажи. Лохов по переулкам щемить много смелости не надо.

— Да не… За мамку переживаю. Мне бы официальную эту… работу.

— Это официально, с документами и оплатой через бухгалтерию. Ну, ты думай, только твой путь ведёт на каторгу и в могилу, потому что старых гопников не бывает. А так, может человеком станешь, маму порадуешь.

Мы оставили здоровяка в задумчивости.

— Короче, Данаец, я тебе готов прямо сейчас дать аванс на всех твоих студентов, набрать твоего босса, сказать, что я тебя выдернул в командировку.

— А если он меня уволит за такое, не послушает тебя?

— Завтра с утра у тебя рейс в каганат. Рации я куплю и привезу. А уволят, чёрт с ним, я тебя найму главой по радиосвязи в каганате, будешь сам себе начальник. Ты службу по прослушке создал? Всё, теперь они и без тебя разберутся.

— Ну, поехали, чё… Вон мой дом. Забегу и пойду к ребятам в гости.

— То есть, ты согласен, да?

— Да, а что? Воздух в каганате свободный и некому следить за мной.

— Да, там ты почти что в дикой природе.

…

Извозчик отвёз меня к ресторану, выбранному Ядвигой Павловной, а я, пока ожидал свою «невесту», заодно набрал Шпренгера.

— Яков Лаврович! — я не знал, можно ли доверять секретной службе, но решил попробовать поговорить.

— Ты там как? Последний раз разговор прервался, только твой помощник взял трубку один раз и сказал, что ты в лесу, вне зоны доступа.

— Ага, в некотором роде. Меня похитила Инквизиция и чуточку отмудохала.

— Постой, не гони лошадей. Кто тебя похитил, Аркадий?

— Инквизиторы.

— И кто тебе сказал, что это были инквизиторы? Как они были одеты, выглядели, национальность?

— Сказал мне об этом их незатыкающийся рот. Везли они меня в Бийск, чтобы оттуда вывезти в Рим, где пытать и убить. А главный был у них один старикан, который представился Никосием.

— Вот ведь… А откуда они, говоришь, взялись?

— А это, Яков Лаврович, самое интересное. Их привезли казначеи, когда выкупали у меня… сами знаете, чего.

— Ты уверен, что это прямо они?

— Господин полковник, давайте мы не будем делать вид, что мы непонятно кто? У меня в городе только наёмники и торговцы, а тут как прыщ, инквизиторы! Да они и не скрывали, что работают под колпаком империи.

— Погоди, ты меня сейчас хочешь в чём-то обвинить?

— А что я должен думать? — насупился я.

— Ну, успокаивать тебя я не стану, ты не барышня кисейная, но моя служба к этому отношения не имеет. Мы не знали. Наш куратор, сам понимаешь, прикрывает Юбу, у тебя в городе пока что никого нет. Кстати, надо это быстрее исправить. Ты мне веришь?

— Я допускаю, что между ведомствами существуют тёрки и конфликты.

— Ты верно всё понимаешь. Курировала сделку Канцелярия императора, а не наше ведомство. Согласен со мной?

— Да. Я допускаю, что Вы не знаете или не знали. Получается, что поползновения с их стороны?

— Ну, я подтвердить такого не могу, сам понимаешь.

— А кто эта, мать её, Инквизиция?

— Что, знакомое словцо? — я живо представил себе, что он подался вперёд во время разговора.

— Слово новое. Говорят, что искали каких-то элементалей.

— Элементали — это существа из восточных сказок.

— Элементали да, а вот инквизиторы посчитали меня за элементаля. Ну, судя по тому, что похитили министра и графа-найома.

— Инквизиторы они немного того, конченные.

— А какого лешего они действуют на моей территории? И на Вашей? Вы меня простите, Яков Лаврович, Вы вообще контролируете ситуацию?

— Напиши мне доклад и передай связному в Бийске. Я начну межведомственные разборки. Прими мои извинения за ситуацию, хотя наше ведомство в ней не виновато. С другой стороны, не углядели.

— Ого, какие слова от Вас.

— Не ёрничай. Как там война?

— Работаем, гоняем степняка. А англичане чего? Не надумали с нами мириться?

— Нет и, судя по всему, ты этого не дождёшься. У них нет мотивации признавать твоё существование и заключать мир.

— Вот козлы. Кстати, я написал ноту протеста.

— А вот это правильно. Растёшь. Ладно, пиши донос, то есть, я хотел сказать, доклад.

…

Вечер я провёл в компании Гадюкиной, которая пыталась выведать про ситуацию в каганате и про мою поездку в Москву.

— Да, императора видел, как тебя сейчас. И да, мы с ним до этого поговорили. О чём — не могу сказать. Он мне согласовал политику по каганату, так что это, считай, его проект. А ты тут надумала меня с министров снимать.

— Ну, Аркадий…

— Что, погорячилась? А что думает сам Сергей Николаевич? И когда я с ним смогу увидится.

— Не сможешь, — она уткнулась в тарелку, — его император отправил в далёкую-далёкую экспедицию. Тоже… не могу тебе рассказать деталей.

— Видишь, ты хранишь тайну, а от меня требуешь её раскрыть. Уважать интересы Кустового, но наплевать на порт-Николай.

— Ты ругаться пришёл?

— Нет, я выстраиваю диалог.

— Обычно так жёны говорят, когда мужей пилят. Давай без смены ролей. Ты мужчина, ты решай.

— Вот это поворот, Ядвига Павловна.

— А ты думал. Скажи, ты про дорогу в полторы тысячи километров не шутил?

— Какие уж тут шутки, — я отпил чай, при этом прикидывая, что элементаль и так строит эту трассу и осталось ему примерно две недели до завершения. Выводит, кстати, на мои земли. Могу сделать её платной трассой и брать за проезд. Хотя тогда от меня потребуют, чтобы я её от разбойников защищал, а это мне лень. Ладно, поставлю заправку совместно с Дзы-Нан-Цаем, какая-то копейка будет капать.

— Чего задумался?

— Да прикидываю, что к чему. Короче, дорога будет. Но если на этом конце дороги Кустовой.

— Вольный город с тысячью возможностей.

— То на другом конце я.

— Ты.

— Ну, город Николай принадлежит мне.

— А каган?

— А каган надо мной, как и император. Но налогов у меня ноль, нет налогообложения, я по этому поводу даже целый указ подписал у кагана.

— А на что ты собираешься город содержать, сам жить?

— Ну, вот ты прибыла в порт…

— Откуда там, кстати, порт?

— Он речной. Так вот. Портовый сбор — это я. Порт принадлежит мне. Аренда складов — это я.

— Склад тоже твой?

— Да. Рынок при порте, большой, организованный, у меня сейчас архитектор его упорядочивает.

— Тоже твой рынок? И оплата аренды места.

— В точку. Город, дома в нём, помещения под предприятиями, сами предприятия, всё принадлежит мне. На кой черт мне налоги? Перекладывать из одного кармана в другой?

— А придут инвесторы, это будут их предприятия. Или не пустишь?

— Пущу. Но они будут пользоваться моим портом и моим рынком, моей транспортной инфраструктурой и так далее. Они принесут мне доход на косвенном.

— Целый свой город. Но ведь он крошечный?

— Пока да, пока меньше тысячи человек.

— Ну и куда тебе до Кустового с его сотней тысяч?

— Маленький, зато мой и без, заметь, совета Владетелей и прочих структурных проблем.

— Ну, тоже верно, — согласилась она, — лучше маленький бизнес, зато свой, чем десяток акций в компании, где ты ни на что не влияешь.

Сказав это, она задумалась о чём-то своём.

Вечером за нами прибыл автомобиль, это был служебный автомобиль отряда «Единороги», а за рулём, его командир, Майор.

— Спасибо, это был чудесный вечер.

— Когда, кстати, заседание совета Владетелей?

— В следующий четверг. Оказалось, что все заняты, на охотах, на пьянках. В общем, только это время и согласовали. Это как встреча друзей, кому больше тридцати.

— Понял. И тебе спасибо за приятный вечер. Мы по-прежнему жених с невестой?

— Да, — она вздохнула, — несмотря на то, что ты ускакал от меня к какому-то Николаю.

…

Когда я проводил Гадюкину до дверей, хотя видел это жест галантности только Майор, который в наши отношения не верил ни на грош, я вернулся к нему, чтобы поговорить.

— Итак, господин министр?

— Да вот же, гляди. Хочет меня гадюка, то есть Гадюкина, снять с поста министра.

— И как, снимет?

— Кто знает? Её я успокоил, но есть у меня там целый гадюшник «друзей». Эти могут меня и стряхнуть в воспитательных целях. Типа как юнца.

— Чем дольше я с Вами общаюсь, Аркадий Ефимович, тем меньше мне кажется, что Вы юнец, — Майор барабанил по рулю пальцами.

Что, догадался, что я попаданец⁈

— Мне кажется, Вы как в легенде, переродившийся полководец, предок из собственного рода Филиновых. Я раньше в такие байки не верил, но…

— Не знаю, господин Майор. Кстати, Вы подумали о росте своего звания?

— Лишнее это, мне пока рано.

— Ладно. Тогда ситуация у меня такая. Положение в Кустовом шатается, того и гляди, я перестану быть министром юстиции. Автоматически пропадает моя руководящая роль в отряде «Единороги», потому что вы — отряд Министерства юстиции. Да и вообще, я буду в опале, все мои проекты и начинания тоже подпадут под раздачу.

— Так и будет, — кивнул он.

— Я мог бы предложить отряду «Единороги» переехать в каганат, в город Николай.

— Могли бы? Так предложите. Предложите, а мы подумаем. Мы же понимаем, что это Вы нас организовали и создали.

— И вы мне верно служили. Но вы свободные люди, я не могу такое вам приказывать, вы не моя собственность.

— Не собственность. Но, если Вы предложите, то мы обсудим и как-то на предложение отреагируем. А пока это абстрактные разговоры.

— Вам придётся покинуть обжитые казармы, своё любовно оборудованное здание, которое для многих из вас является ещё и домом.

— К чему весь этот драматизм? Вы предлагаете или нет?

— Предлагаю. На ту же позицию — специальный отряд, полицейского и штурмового назначения.

— А как же война?

— Там есть, кому стрелять. Разве что совсем уже будут штурмовать город второй раз, тогда все за оружие возьмутся. А так нет, вы мне нужны, как полицейский спецназ.

— А обычная полиция в городе есть?

— Вообще-то пока что нет.

— Мы можем на первых порах патрулировать. Ну, если согласимся, конечно.

— В общем, я предлагаю, с повышением в полтора раза в зарплате.

— Вы на нас разоритесь.

— Деньги не проблема, проблема, как всегда, люди. В общем, предложение такое.

— Я Вас услышал, господин министр. Завтра скажу ответ.

— Не тороплю, приму любой ответ. Если вы откажетесь, рассчитываю, что мы продолжим сотрудничество в прежнем формате, сколько сможем.

— И это я услышал. Довезти Вас до дома? Где, кстати, у Вас дом?

В его вопросе была ирония и, внезапно, философия. У меня действительно много домов, но ночую я, если не в палатке внутри здания в Николае, то в пещере.

— Да, до улицы Вестминстерская. Я вообще-то там домов прикупил, чтобы раздать их Вам, бойцам Вашим, Цветлану, китайцам. У меня план был, чтобы там, в сущности, никого чужих не было или по минимуму.

— Не получилось, не выкупили? — он плавно тронулся, машина мягко подпрыгивала на кочках.

— Почему же, Цветлан доложил, что я приобрёл уже девятнадцать домов в общей сложности. Другое дело, они есть, а есть ли тут я? Выходит, зря брал?

— Отдадите китайцам, они никуда не денутся. А вообще, я хотел сказать, Аркадий Ефимович, что не всем планам суждено реализовываться.

— Тут не поспорю. Тогда нужны другие планы.

Глава 14 Науки и жизнь

— Николай Викторович?

— Иван Иванов! — привычно поправил меня начальник учётной службы Чёрного рынка.

— Вопросец у меня назрел.

— Да-да? Вы про почкование нашей структуры управления в Ваш торговый пост? Мы наслышаны, что населённый пункт растёт изо дня в день.

— Да, растёт. Но как мне тут недавно напомнили, так сказать, отрезвили, что мой посёлок значительно скромнее Кустового.

— А что, счастье и цель в жизни — это размер населённого пункта? — с лёгкой нотой скепсиса спросил меня хозяин кабинета. — тогда я бы рекомендовал Дели, в Индии, там живёт десять миллионов человек, плюс обезьяны и слоны.

— Нет, мне и тут хорошо. Собственно, вопрос, который меня привёл сюда, звучит как Инквизиция.

— Инквизиция, — Иванов попробовал на языке это слово. — Странный вопрос.

— Мне нужно исследование на тему того, кто это такие и с чем их едят. И второе исследование…

— Вас на науку потянуло. Может быть, Вам учёного найти?

— А что, есть учёный?

— Есть биолог, — усмехнулся Иванов, — профессор, доктор наук, он в Москве проигрался в карты и сбежал к нам, сидит, не знает, что ему делать. Но такой Вам про Инквизицию не подскажет.

— А давайте мне профессора! Но исследование по стандартной таксе нужно. И второе, про некий Великий Курултай. Что это за зверь и с чем его едят?

— Про Инквизицию я слышал, но считал, что их существование не более, чем городская легенда.

— Нет, эта легенда меня пыталась похитить и пытать. То есть она совершенно реальна.

— Что же касается Курултая, то тут ничего мистического нет. Он образовался исторически в результате некоей феодальной раздробленности Степи и множественности как народов, так и их правителей.

— Логично. Но история меня не очень интересует. Курултай существует?

— Курултай — это не какой-то постоянно существующий орган. Курултай созывается кем-то из ханов, князей, каганов, для каких-то жизненно важных вопросов. В последний раз они собирались лет шестьдесят назад и Курултай был посвящён бушевавшему тогда тифу, который выкашивал целый стойбища. Многие народы Степи для решения этого вопроса хотели войны, перемещения от инфицированных территорий. В конечном итоге Курултай смог устаканить воинственные настроения, ввести карантин и проводить закупки лекарств в России и Китае.

— Помогло?

— Ну, Степь всё ещё на месте и населена людьми.

— А могут они собраться, чтобы осудить агрессию ногайцев по отношению к моему каганату?

Хозяин кабинета развёл руками. По всему видать, проблема такого мелкого масштаба не могла заинтересовать лидеров Степи.

— Кустовой на той истории неплохо заработал. А ещё в широкий обиход вошло мыло.

— Ладно, значит про Курултай всё понятно и так. А про Инквизицию какие слухи ходят?

— Если они реально существуют, то, вероятно, сотрудничают с кунш-коллегией.

— Про них слышал, но только абстрактно, без полномочий и конкретики.

— Кунш-коллегия империи расследует преступления, связанные с магией, в неё входят все высшие маги, глава коллегии Неясытец Илья Филимонович, они же курируют и магическое образование. Его Предок-Покровитель, по идее, родственен Вашему Предку.

— Не уверен, что у них родство так же работает, как у нас. Да оно и у нас не работает особо.

— Может Вам обратиться в эту коллегию?

— А что, в Кустовом есть представительство?

— Человек, с ними связанный, Вероника Кондратьевна. Поговаривают, что Вы с ней знакомы.

Кивнул. Общаться с ней для меня сложнее, чем со старым крокодилом Шпренгером. Ощущение, что она видит меня насквозь. Что-то придумаю.

— Понял, спасибо за совет.

— Так насчёт того профессора, биолога, писать его координаты?

— А давайте, есть одна странная задачка.

…

На Чёрном рынке я посетил дядю Мотла, которому передал ещё шестьдесят тысяч как за уже исполненные заказы по оружию, так и за новые, включая обещанные им ещё два пулемёта. Потом зашёл к Канцлеру.

— Не хотите ко мне в каганат?

— Ой, Аркадий, уж лучше Вы к нам. У Вас там война и сквозняки.

— Тоже верно, как порядок будет, тогда оборудую Вам хороший офис, может быть смогу переманить.

— Ну что, какой заказ на сейчас?

— Пока ничего, просто зашёл, давно не виделись.

— О, старик доволен таким вниманием! Er hat einen Kater!

— Ээээ. Как скажете.

— Здравствуйте, — протянул я, держась за спинку стула у стола совещаний, — господин Грыков.

Коммерческий директор компании VTL-expedition поёжился.

— Признаться, Аркадий Ефимович, не ждал Вас так рано… до распределения дивидендов ещё полтора месяца. Или всё же наши опасения оказались верны, и Вы хотите продать контрольный пакет акций нашей… Вашей компании?

— Сан Саныч, ну чего сразу пессимистично? У Вас же всё работает?

— Скажите, как есть, не пугайте старика! — Грыкову было ненамного больше сорока, это он прибеднялся.

— Не буду. Но вопросы есть, даже скорее задачи.

— Изволите Вас угостить чаем?

— Ну давайте, почему бы и нет.

— Чай… он располагает к общению, к конструктиву.

— Ну, — взяв чашку, начал я, — есть некоторый конструктив. Помните, я говорил про расширение географии работ?

— Куда и что надо отвезти?

— К примеру, порт-Николай.

— Ээээ… Извинения мои, но не знаю, где у нас такой…

Я встал и подошёл к карте.

— Вот.

— На карте ничего.

— Устарела, порту несколько месяцев и так уж вышло, что принадлежит он мне.

— Так. Стоит задача что-то довезти нашим транспортом до порт-Николая?

— Ну, допустим так.

— Что везём?

— Для примера, нефтепродукты.

— У нас есть малый танкер. Он сейчас на Каспии, грузится, чтобы идти в Тобольск. Но давайте посчитаем.

Грыков отошёл в сторону и достал непонятную мне штуку, вроде массивного медиатора для игры на гитаре.

— Это курвиметр, для измерения расстояний.

Настроив курвиметр, он стал вести его по карте.

— С речным транспортом оно как? Они же плывут по рекам, выбор у них крайне невелик, это же не море, не дороги. Считаем.

По мере того как он вёл, лицо его становилось всё более и более вытянутым.

Маршрут курвиметра прошёл от Кустового, через Курган, Тобольск, по Иртышу, потом всё дальше и дальше на север.

— Мы севернее Демьянска не бывали никогда.

Но курвиметр тем временем вёл его до слияния Оби и Иртыша, там, где должен быть Ханты-Мансийск, но тут на карте его не было.

Какое-то время курвиметр бродил по северам, прошёл мимо крошечного Каргасок и мучительно долго спускался к Новосибирску, а уже оттуда до Барнаула и Бийска, чтобы добраться до сделанной ручкой точки на карте — порт-Николая.

— Итак, босс, я с прискорбием сообщаю, что пациент, как постоянно и раздражающе шутит мой врач, скорее мёртв, чем жив.

— Сколько, то есть, километров?

— Показало, а это очень примерно и не основание для расчётов, в только для разговоров, три тысячи триста километров. Танкер идёт пятьдесят-семьдесят километров в сутки.

— Сколько выходит дней в пути?

— Пу-пу-пу. Если по пятьдесят, то шестьдесят шесть дней в пути. А реально больше, по незнакомому маршруту ему придётся красться и по десять-двадцать километров в сутки. Это если проигнорировать тот факт, что так далеко на север наши суда никогда не ходили.

— А чьи ходили?

— Ничьи, там только рыбаки ходят. Получается, что время в пути три-четыре месяца. А поскольку в наше короткое сибирское лето надо очень много чего успеть…

— Реки скуёт льдом?

— Ну, мы же не в Южной Америке. Конечно скуёт, придётся ждать полгода. И это если судно не потонет, напоровшись на мель по незнакомому фарватеру. Не попадёт в ледовую ловушку. И найдётся капитан, который не положит мне на стол заявление об увольнении при таком маршруте.

— Мда. На грани фантастики?

— За гранью. Танкер не принято гонять больше полутора месяцев без технического обслуживания. А тут запустить его в путь на полгода! Это нереально. Голову мне на плаху кладите, Аркадий Ефимович, секите мечом, хотите — увольняйте… Но это нереально. Там только рыбаки плавают.

Я вздохнул.

— У меня ситуация такая, Сан Саныч…

— Какая? — осторожно спросил он.

— Не так много техники в порт-Николае, но с каждым днём её становится всё больше. Плюс там есть «козлики» прожорливые… Не важно, что за техника, но она тоже жрёт топливо, как прапорщик дармовую водку. Плюс самолёт, который летает чуть ли ни каждый день. Плюс у меня французская авиация. Короче, город потребляет топливо.

— А как же Бийск?

— Там есть неплохая нефтебаза, которая готова нарастить поставки и поставлять мне. Но…

— Доставка? А местные? Там же есть свой флот?

— Есть-то он есть, но как бы… там есть торговцы. Возят они бочками, но возят как? Они не перевозчики, они торговцы. Они покупают бочку за сто, продают за триста тридцать.

— То есть, наживаются.

— Называйте как хотите. Просто доставкой они не занимаются. И да, я пока что покупаю, трачу кучу денег, но покупаю. А мне нужна доставка. В первую очередь нефтепродуктов.

— А ведь Вам ещё боеприпасы нужны, у Вас же там, говорят, война. Продукты, медикаменты…

— Ну, патроны мы и сами делаем, продуктами запаслись. Короче самая острая проблема — это топливо. И чем больше я разгоняю маховик войны, тем больше у меня дизельных электростанций, походных печей на солярке типа «шмель», керосиновых ламп. Ирония в том, что я и каган — совладельцы нефтеперерабатывающей фабрики.

— Это для которой мы возим?

— Да, они работают в том числе на Ваших доставках и там всё налажено.

— Видите, какая тонкая штука логистика!

— Да, едрён бульён, — я с раздражением поставил чашку. — Вижу. Жаль, что Вы мне не можете помочь. Наказывать я Вас, конечно, не буду, но опечален.

— Ну, печаль — это не к результату. Скажите, задача стоит в том, чтобы доставить нефтепродукты?

— Ну да, я так и сказал.

— А если берётся малая лодка, такая как у рыбаков местных, грузится бочками и на простом моторе, дыр-дыр-дыр. Там у Вас расстояние до Бийска по карте вообще плёвое.

— Порядка ста сорока километров.

— Для лодки вполне допустимо. Ну, может и не простой лодки, а оборудованной для такого похода. И понадобится не один рулевой, а два. Но это не целый экипаж.

— О чём Вы, Сан Саныч, говорите?

— У нас есть лодки. Есть бочки. Двигатели есть, дюжина, для технических задач, всегда под рукой. Мы можем собрать такой москитный флот и через месяц-полтора быть у Вас.

— Лодки и в Бийске продаются.

Он подошёл к столу и набрал, но не секретаршу, а какого-то мужика:

— Савелич, привет. Нет, ещё не посмотрел. Я по другому вопросу. Там бригада Мокану у тебя? А попроси их зайти ко мне.

…

Через пять минут в кабинете стало тесно. Гурьбой зашли промасленные, пахнущие терпким потом и рекой крепкие мужики.

Меня Грыков посадил возле себя, сам сел во главе стола совещаний, мужиков рассадил.

— Лучиан Владович, ты там просил тебе приработок сделать? Говорил, что деньги нужны.

— Ну, говорил, — глава бригады, немолодой бородатый мужик, зыркнул на меня.

— Ты со мной говори. Это наш учредитель.

— Полицией пугать будете? А мы всё равно сбежим.

— А я Вас не держу. Но хочу предложить… Сколько, Аркадий Ефимович мы можем предложить мужикам за работу?

— Ну, братец, ты же знаешь, что я тем кровопийцам переплачиваю втрое.

— Смотрите. Есть Бийск. Есть торговый порт там. До него из Бийска чуть меньше полутора сотен километров.

— Так, — оценивающе прищурился бригадир.

— Вы все с реками и морем знакомые. Будут лодки, гружёные бочками, на двойку рулевых. Надо возить топливо. Товар простой, надо довезти из точки А в точку Б. Допустим, по полтиннику за рейс.

— Ну, подумать надо. Двое наших за сутки могут делать рейс. Там какая река?

— Хозяйка, — пояснил я. — Название такое.

— Хорошее название, — закивали мужики.

— Итак двое наших за сутки делают рейс. Ещё день порожняком и обратно. Простоя не будет?

— Не будет.

— Получится по пятнадцать рейсов в месяц, заработаем…

— По пятьсот рублей за месяц. Это если по максимуму, — посчитал за него Грыков.

— Фигня. Я плачу не пятьдесят рублей.

Мужики приуныли, решив, что сейчас все их планы и мечты приземлят на взлёте.

— А сто, — веско добавил я. — Плюс к этому, доставка до объекта за мой счёт, проживание без особого комфорта, но за мой счёт, питание за мой счёт, китайцы кормят, но простой русской кухней. Работа на пару месяцев, потом наладится наземная логистика. За это время вы поднимаете приличную деньгу. Возврат туда и оттуда, до Николая до Кустового самолётом, плачу за всё я.

— Зачем самолёт? А моторки мы как добросим? И надо что-то за перегон платить, — подсказал Грыков.

— Не надо. В Бийске есть лодки, есть бочки. Но я бы хотел, Сан Саныч, чтобы Вы тоже туда перебрались, командировались, чтобы всё организовать. Финансирование есть, но заниматься мне некогда. Я перевожу Вас, Вы налаживаете рейсы и первое время следите, работаете как диспетчер. Оплату мы с Вами согласуем.

— Нууу…

— Ну что же Вы, Александр Александрович, — прищурился бригадир. — Нас агитируете, а сами?

— Я полечу. Но Вы мне обещайте, что ещё год ваша бригада без бунтарских настроений.

— Если всё так щедро…

— Будет тяжело, мужики, это Сибирь, это работа.

— Работы не боимся.

— Тогда, полетаем?

— А чего бы не полетать, когда за чужой счёт? — усмехнулся бригадир.

— Господин профессор, приветствую Вас.

Я сел за столик кафе «Виктория», которое замахивалось на французский стиль и такую же кухню.

— Какая честь, граф Филинов, познакомиться с Вами!

— Можно просто Аркадий.

— Конечно, конечно. Илья Климентьевич, ну Вы, наверное, знаете.

— Да, мне о Вас рассказывали.

— Я ждал Вас, голубчик, не заказывал, — учёный поёрзал на стуле.

Вообще-то денег у него особо не было, он же и сбежал от долгов. Не заказывал именно по этой причине.

Я чувствовал себя так, будто попал под трактор, устал очень. В каганате, ведущем войну, я так не уставал.

Поманил рукой официанта.

— Заказывайте, всё за мой счёт. А мне, любезный, принесите какого-нибудь мяса и картошечки варёной.

— У нас сегодня очень удалась утка.

— Давайте утку, — покорно согласился я.

— А картошки в меню нет… Но для Вас, Аркадий Ефимович, мы всё сделаем.

— Очень уважите.

Официант был смущён тем, что я так вежливо и спокоен. Не то, чтобы я вёл себя тут иначе, я в этом заведении вообще второй раз в жизни. Просто все предприятия общепита знают Владетелей и вообще всех ВИПов, а те обычно себя так не ведут, а капризничают как дети.

Профессор не заставил себя ждать и заказал как на взвод солдат. Видимо мыслительные процессы в самой дешёвой гостинице вместе с клопами его утомили.

Он заказал в том числе и розовое вино, которое официант раскупорил, но, показывая уровень заведения, налил только ему. Значит они знали, что Филинов не пьёт. Похвально.

— А Вы не будете вина? — обеспокоенно спросил учёный.

— Нет.

— Проблемы со здоровьем?

— Мне Предок запрещает. Я чего Вас позвал на ужин…

— Спасибо, что позвали. В Вашем городе не очень-то ценят учёных.

— Учёных, которые сбежали, потому что проиграли в карты четырнадцать тысяч? Да нет, нормально у нас относятся. Просто нет достойных задач для такого ума. У них нет. А вот у меня есть. В городе Николай.

— Николай? Это где?

— А я Вам покажу. И расскажу. Я даже думаю, что Вы его увидите своими глазами. Это Южный Алтай.

— Да? — глаза профессора, которые сделал богатырский глоток халявного вина, отразились блаженством.

— Да. Там у меня дельфины водятся, надо науке выяснить, как они там появились.

— Вы, наверное, что-то путаете, граф. Там нет дельфинов. Пусть регион слабо изучен, но всё же…

— Знаете, Илья Климентьевич, я не силён в биологии. Вы же профессор?

— ВАКовский профессор, член-корреспондент императорской Академии наук, естествооткрыватель, — с гордостью пояснил он.

— Вот-вот. А я адвокат. Ну, ещё пару постов по мелочи. Так вот, как адвокат, я нанял коллег, и они за сегодня и завтра скупили все Ваши долги. Ну, чтобы облегчить Ваше долговое бремя. Завтра выкупаем долги у банка, по которому Ваша квартира заложена и может быть изъята вместе с Вашими трудами.

— Если уж мы об этом, то там есть крошечная проблемка. Один человек.

— Я знаю, что Вы должны денег Чайнику. Очень странно, что профессор сел играть в покер с криминальным авторитетом, да ещё и назвал его шулером после того, как проиграл ему четыре с половиной тысячи.

— У всех есть свои недостатки. Если это облегчит мою вину, я искренне перед ним извинился. Послал телеграмму из Челябинска.

— Это правильно, насчёт безопасного расстояния. Так вот. Все свои долги, включая банковский кредит, Вы теперь должны мне.

— И Вы намерены…

— Простить его Вам, в благодарность за вклад в науку.

— О, Предок, Ваши слова — услада для моих ушей.

— А теперь про вклад в науку.

Я достал и положил на стол двадцать сотенных купюр.

— Это премия. Ну, не с пустыми же руками возвращаться Вам в Москву, верно?

— За что же премия?

— Премия, как и прощение долга за обоснование, каким образом дельфины попали в реку горного Алтая. Причём, как они туда попали тысячи лет назад и жили всё это время.

— Но их же никто не замечал? — слабо возразил профессор, гипнотизируя купюры.

Глава 15 Не стоит забывать

— Ну, как же, они там всегда были, дельфины-то. Местные их видели, в фольклор они попали, которые надо ещё придумать. Но, чтобы это надёжно подтвердить, надо бы ещё описать останки на берегу, как обоснование того, что они там всегда были.

— Будут раскопки? — алчно блеснул глазками профессор

— Всё уже выкопано. Но Вы всё там сфотографируете и напишете, что копали Вы. Сможете заодно геологию города описать. У нас там есть шестиугольные террасы природного происхождения.

— Да ну, природного?

— Вот увидите, — я показал пальцем на пачку купюр.

— С другой стороны, шестиугольная структура геологии встречается, например в Океании и при формировании вулканических островов регионов близ Исландии. Тут могут быть первозданные, за счёт отсутствия следов человеческой активности и сельского хозяйства явления…

— Вы очень правильно мыслите!

— Мне бы помощника нанять. Я всегда беру с собой ассистентов, а ещё лучше ассистенток из института, они такие бойкие.

— Никаких ассистенток! С собой не взяли?

— Нет, убывал из Москвы в спешке.

— Вот и чудно. Ассистента мы Вам подыщём в Бийске. Готовьтесь к поездке в Николай.

— Да мне как в поговорке, — профессор вздохнул и сделал большой глоток вина. — Нищему собраться, только подпоясаться. А если у Вас так всё строго с женщинами…

— Строго, — подтвердил я. — У нас там казаки и военные, там вообще, по-моему, в городе ни одной дамы, дабы мужики не передрались.

— А алкоголь хотя бы можно? В научных целях, знаете, чтобы протирать оптику, греться холодными вечерами.

— Это есть. Вот Вам сто рублей, успейте купить, что Вам нужно в дорогу, сегодня же рейс, летим туда. Больше скажу, Вам там есть с кем выпить и поделиться научными мыслями.

— Есть другие учёные?

— Есть другие алкоголики. Тайлер. Де Жерс.

— Просто пьющие мигранты из западной Европы меня не устраивают.

— Скажите, пожалуйста! Первый — это министр внутренних дел, а второй — генерал и командующий ополчением. Вы же не думали, что я Вас отпущу пить водку с биндюжниками?

…

— Ты чувствуешь, какой воздух тут, Данаец?

— Чувствую, что простыну тут.

Данаец в сопровождении троих своих приятелей сиротливо жался к трапу французского судна.

Я купил Тайлеру, де Жерсу и профессору кислых щей Наушину два ящика виски и вверил их министру Тайлеру, дабы он взял профессора на прицеп и даже если поил (а в том, что это произойдёт, я не сомневался), то и про науку не забывал.

Профессор был нужен мне для того, чтобы через слегка подкупленную науку создать обоснование, что дельфины тут всегда были, а любые домыслы антинаучных инквизиторов — это заведомая ложь и мракобесие.

Более того, когда он напишет свои труды, а если точнее, их напишет его ассистент, а профессор подпишется, то нужно будет опубликовать эти труды в Москве и парочке европейских столиц.

На самолёте в этот раз я летел со всеми, чтобы большой партии наёмников, профессору, радистам и прочим новосёлам было спокойно, мол, с нами граф летает, чего бояться? Хотя большую часть полёта я дрых под бубнёж профессора про каких-то неведомых бабочек. Кроме меня, компанию ему составляла бутылка муската, так что моя дрёма его совершенно не смущала.

Профессора и ящики виски я сдал Тайлеру, а к самолёту уже прибыл градоначальник на мотоцикле.

Точнее будет сказать, что за рулём был Бульдог, а глава города сидел в коляске, прикрывшись пледиком и защитив свою голову каской. Пока они ехали, Филипп прикорнул.

— Спасибо Вам, — Бульдог соскочил с мотоцикла, проверил крепость сна своего босса и сцапал мою руку в жёстком рукопожатии. — Спасибо Вам, граф, за всё, за доктора Козлитина, за командировку.

— Как прошло? Что говорит медицина?

— Говорит, всё удачно, теперь нужен покой и тёплый морской климат.

— Ну, порт-Николай, конечно, не море… Нужен йод и морская соль?

— Ну, вроде того, — смутился он. — Да где ж её возьмёшь?

— А давайте озадачим нашего нового снабженца.

Я поймал за рукав сонного (он не то, что не боялся перелёта, а тоже дрых не хуже меня) немолодого брюнета.

— Знакомьтесь, наш новый снабженец, работает в первую очередь на патронную фабрику и строительство, но город тоже будет закрывать. Евгений Анатольевич.

— Да что так официально? Толяныч я, это точно.

— А я Бульдог.

— А если точнее, — поправил я, — то Игорь Васильевич.

Снабженец и заместитель мэра посмотрели друг на друга с хитрецой. Похоже, они легко найдут общий язык и будут называть друг друга по имени-отчеству.

— Как Вы у нас очутились, Евгений Толяныч?

— Да директор мой, Максим, в какой-то момент смылся с деньгами. И всё, трест лопнул, клиенты недовольные грозились побить. А я что? Я снабженец, кирпич доставал, гвозди, краску. Мы с поставщиками тоже не со всеми расплатились. А тут граф, мол, айда в новый город. А я что? Мне работа нужна.

— Евгений Анатольевич, в двух словах, надо купить тонн десять соли и йода.

— Это будет дорого. Но всё достану.

— А хотя… — я прикинул, что мне будет проще уговорить водного элементаля выделить соль из воды. — Просто найми мастера, способного создавать соляные скульптуры. Штука, в сущности, простая. Соль растворяется, заливается в форму, постепенно выпаривается с добавлением соленой воды и на выходе мы получаем соляную бабу. В данном случае таких фигур надо несколько. Поставим их в закрытом помещении, там можно принимать воздушные ванны, как в соляной пещере.

— Короче, скульптор, пьющий и отчаянный, чтобы был готов на всё.

— Ну, может и скульптор. Только если нужен человек, то это задача для Цветлана, он уже где-то в городе.

— Цветлан весь в списках, — встрял в разговор Бульдог. — Проводит инвентаризацию для города. Сколько зданий и всё такое.

— Молодец. Но надо его в Бийск заслать. Его и Сан Саныча, для организации москитного флота и Евгения Анатольевича.

— Мне бы список того, что нужно закупить и финансирование.

— Там в банке учредим представительство каганата, чисто для открытия расчётного счёта и я туда тысяч триста положу, чтобы вам на расходы. Наличку такую давать тебе боюсь.

— Как скажешь, босс. Мы люди не коррумпированные. Чутка разгильдяи, но из казны не воруем.

— Переключай настройки, Евгений Анатольевич, можешь чутка приворовывать, но только так, чтобы я не знал, но чтобы всё поставлялось и товары бегали.

— Как Филипп Маратович проспится, — вздохнул Бульдог, — можем устроить совещание. Архитектор Михаил уже шустрит, завёл стройку, нанял бригаду. Китайцы тоже работают по мелочи, лесопилку свою ставят. Игорь работает, казаки охраняют. В порту была драка, но я со всеми участниками поговорил, обещали, что больше так не будут.

— Игорь Васильевич, — Бульдог никак не мог привыкнуть к тому, что в его истории начался период, когда его стали так называть, — Думаешь, я люблю совещания? Я вам, тебе и этой спящей красавице все карты в руки дал, чтобы не совещаться.

…

Утром, раньше меня, как мне рассказали французы, всё же я не просто пассажир, но и генеральный заказчик, прилетел Танлу-Же и очередная большая группа китайцев.

Отыскал я его на лесопилке.

— Перспективное предприятие. Лес городу нужен, — глубокомысленно выдал я, поскольку Танлу-Же созерцал процесс монтажа.

— Да, мы делаем мебель, весь город кушает на коленках и сидит на корточках. А ещё городу нужны оконные блоки. Хотя для этого нужны ещё и стёкла.

— А наладите оконное предприятие? — спросил я главу триад.

— Без стёкол нет.

— Китайцы же издревле делают стекло. Может, сможете наладить такой бизнес?

— Подумаем. Я чего прибыл, оставив даже свои функции посла за спиной?

— Да?

— Завтра пребывает бригада китайцев, которые будут строить железную дорогу. Конечно, к их прибытию ничего не готово, но они люди простые, они могут и в поле обустроить быт.

— Бригада? Не много ли внимания бригаде?

— Там восемьсот рабочих, а если считать всю толпу, то их больше двух тысяч.

— Ого. Вот это цыганский табор.

— Вот-вот. Отсюда вопрос, где я могу им указать на место базирования?

— А им удобнее в поле или в городе?

— Им удобнее ближе к объекту строительства.

— Нам надо в пригород. Катались на мотоцикле, коллега?

Свой мотоцикл я оставил в своём особенном здании, так что мы пошли туда и завели моего трёхколёсного коня, таким образом, что скоро два посла катили на одном моторе.

Надо сказать что в Николае Танлу-Же щеголял в форме китайского подполковника и носил на поясе тяжёлый револьвер, что усиливало сюрреалистичность картины как граф везёт главу триад на «мотике».

Шутки шутками, но за пределами стены, прямо в лесу мы оказались на пустом пятаке, откуда начиналась нитка железной дороги.

От ворот тут было всего триста метров, но всё же железная дорога вела не прямиком в город, а станция была самостоятельным объектом, который предстоит построить в будущем.

— А кто сделал эту гряду? Насыпал, возвёл. Не знаю, как правильно сказать по-русски.

— Никто. Это чудо природы.

— Ну да, я понял. Тот же, что чуть не утопил степняков?

— Он.

— Ну, хорошо. И далеко идёт эта насыпь?

— А давайте проинспектируем?

И мы поехали.

— А откуда едет эта небольшая китайская бригада? — мы выехали на насыпь, ровную и аккуратную, которая возвышалась над уровнем леса на четыре метра и была двойной, одна нитка для автодороги, и она уходила в дорожную сетку долины, где на пересечении уже был построен казачий опорный пункт.

— Со стороны Степи. У них есть рация, они сообщали, что двигаются без сопротивления и никого не встречают и якобы нашли отличный путь со стороны Степи.

— Чистая правда, там нет сейчас войск ногайцев, а дорога, напротив, есть.

— Откуда там дорога, Аркад Ий?

— Всё так же, силы природы. Чудо, мать его.

Глава триад усмехнулся.

Мы разогнались по насыпи, пользуясь тем, что её покрытие было ровным, только гравий шуршал под колесами.

— Так насколько далеко эта насыпь? — повысив голос, чтобы его было хорошо слышно, повторил свой вопрос китаец.

— А вот прямо до Бийска.

— Я смотрел карту, там полно рек, водных преград?

— Чистая правда.

Через полчаса мы пересекли мост, который элементали создали из кристаллизованной каменной породы, спрессовывая породу вчетверо, если говорить об объёме, что увеличило прочность до такой степени, что арочная форма удерживала вес конструкции и ощущалась как нечто незыблемое.

Мост был над боковой рекой и элементаль опустил опорную стойку-колонну в середину реки, поскольку та не была судоходной. Это позволяло распределять колоссальные нагрузки и говорило о том, что элементали знают сопромат намного лучше меня.

— Посмотрим, что там мост?

Танлу-Же тоже было любопытно, и мы, вообразив из себя инженеров, изучали конструкцию.

Река была узкой, всего метров десять, может быть двенадцать, но по-сибирски глубокой и полноводной. Мост не приподнимался, его контур шёл ровно, по горизонту. Тем не менее мост был невероятно важен, без него ни автомобиль, ни конь, ни пеший, ни тем более такая сложная и тяжелая вещь, как паровоз, не попадёт на другой берег.

Мы смотрели, щупали и делали выводы.

Да. То, что творят элементали (а ещё говорили, что с мелкими деталями не работают!), направляя и соединяя разноцветный камень в сложную конструкцию, вызывало искреннее восхищение.

— Паровоз тут пройдёт, — высказал своё мнение Танлу-Же, похлопав по одной из опор, которая высилась у берега и уходила глубоко в горные. — Мне кажется, что, если положить на мост броненосец, мост устоит.

— Мне кажется очень важным такой момент, — я тоже смотрел на конструкции, но визит инквизиции поселил во мне некоторый пессимизм. — Надо эту всю красоту замаскировать. Сможете такое техническое задание дать бригаде железнодорожных рабочих?

— Зачем?

— Да вот, есть люди, которым это кажется странным, таинственным. И за это они, такие люди, хотят посадить меня внутрь дыбы или ещё какого чудесного приспособления и пытать. Обвиняют в нарушениях мирового порядка и прочей херни. Поэтому я сейчас нам придаю ореол обыденности. То есть, что мы — это нечто нормальное, ничего особенного не произошло, нечего тут смотреть и так далее.

Танлу-Же замолчал, а через секунду умолк и я.

Спустя пару секунд всё это уже не казалось мне таким уж важным.

Мост, такой прочный даже без применения металлов был очень звонким, гулким. И сейчас по нему скакал конник.

— Я сам, — Танлу-Же позволил эмоциям лишь на долю секунды исказить своё лицо, после чего проверил свой револьвер, убрал его, поправил форму и шагнул на мост.

Мы оба понимали, мотоцикл на мосту, мы на виду, спрятаться не получится.

— Эй! — он вышел вперёд и поднял руку. — Я китайский военный чин, нахожусь здесь с дипломатической миссией.

Под прикрытием главы триад я высунул голову и осмотрелся, одновременно проверяя свой кольт.

Один, а за ним ещё четверо конников. И они, черт возьми, не степняки Юбы. Да и есть ли у него ещё степняки? Есть ли у него верные люди, которые патрулируют?

Ногайцы, чтобы их можно было отличить от врагов, повязывали на поясах красные тряпки. У этих, у всех были красные знаки, красные флаги.

И тот ногаец, что вышагивал впереди, задумчиво, как диковинку, осматривая мост, поднял на китайца глаза удивлённо. И он не предпринял никаких враждебных действий.

Но ситуация накалилась до предела. На Танлу-Же смотрели десять глаз и, как разрыв гитарной струны, грянул выстрел. Самый дальний из конников, держа двумя руками британский однозарядный пистолет фирмы «вестлей», Игорь показывал мне такой, из трофеев, выстрелил.

Он не просто выстрелил, он выстрелил и попал в живот Танлу-Же и тот от попадания сложился пополам и упал на широкую плоскость моста.

В ту же секунду я вскочил на мост, как кузнечик и, став на колено, начал стрелять.

Три выстрела, один за одним в переднего, потом ещё три, игнорируя то, что ногайцы стреляли в ответ, во второго. Танлу-Же, лежащий на мосту на боку, присоединился ко мне и принялся стрелять, пока я, выстрелив полный магазин, стал перезаряжать.

Так, лежа на боку, человек с армейским прошлым и большими тайнами прошлого, бандитским настоящим и ранением в живот, из револьвера практически в упор завалил двоих.

Последний, причём это был именно тот шнырь, что выстрелил первым, убегал, сиганув с моста с противоположной от меня стороны, пешком, потому что его коня Танлу-Же ранил.

Матюкнувшись, я прикинул, что не догоню его ногами. В то же время мы уже за пределами радиуса артефакта магического подавления, так что активировал Шило.

Я появился перед перекошенным степняком. Он замахнулся саблей, но мой кольт был быстрее, высадив три заряда уже в грудь.

Шило. Активация.

Я появился перед Танлу-Же.

— Ты как, родное сердце?

Китаец держался за живот. При виде меня слабо улыбнулся.

Я подкатил мотоцикл и с некоторым трудом усадил его в коляску.

Чёрт. Под его рукой блеснула кровь. Так я его не довезу. Сюда мы ехали по меньшей мере час.

Стоп. Убивает не смертельный фактор, а тупость и неумение делать выводы.

Уселся и активировал Шило.

Перемещение. Перемещение. Перемещение.

Городская больница номер один города Челябинск была обсижена стаей сонных ворон, которых поднял в небо рёв моего мотоцикла.

Взлетев, как Леголас по головам гномов, по пологой лестнице к корпусу с надписью «Хирургическое отделение», я проорал:

— Врача мне! Врача!

— Молодой человек, — презрительно протянула толстая тётка, — приёмный покой в соседнем корпусе.

Птичкой я спустился вниз к мотоциклу, который стоял под лестницей, прыгнул в седло, газанул и поднял своего железного коня вверх по лестнице, а когда проезжал в двери, то ударом руля разбил стекло дверей.

Ну и пёс с ним.

— Где доктора, твою мать⁈ — мой крик переходил в инфразвук, а гнев должен был быть способен закипятить ванну ледяной воды.

Испуганная толстуха лишь указала мне дальше по коридору.

…

— Сюда, — показала мне медсестра, увидев, что Танлу-Же бледен и хватает воздух как утопающий.

Я извлёк его на кушетку какого-то кабинета, не стал разбирать, куда меня занесло, а медсестра привела врача.

— Так, молодой человек. А почему Вы не сказали, что это… китаец, а? Ну, то есть…

— Что? — не понял я.

— Ну, то есть, наша клиника она склонна отказывать некоторым больным в зависимости от принадлежности.

— Мля, ты хочешь отказаться его лечить потому, что он китаец, я правильно понял? — спросил я доктора.

— Ну, не надо так формулировать, молодой человек, но у нашей клиники есть определённая политика, в то же время…

Он не досказал, потому что мой кулак пробил его в живот, и он согнулся пополам, что вызывало удивление у присутствующей тут же медсестры.

— Вы не поняли, — он разогнулся, — косоглазый истекает кровью, ему осталось жить пару минут.

Я достал пистолет, из которого, пару минут назад или миллион лет, я убил троих степняков на мосту.

Глава 16 Доброе слово

— Фамилия, имя?

— Чьи, мои? — растеряно хлопнул глазами доктор.

— Мои мне известны.

Он побледнел, поскольку заметил, наконец, в моих руках пистолет.

— Его фамилия? — я повернулся к медсестре.

— Доктор Трахименко. Александр Юрьевич.

— Санёк. Если он умрёт, я тебя пристрелю. Я посол, — ткнул ему в лицо своей дипломатической корочкой. — Он тоже. У него, как ты мог того… диагностировать, огнестрел в живот.

— Внутреннее кровотечение, у него не осталось шансов.

— Дык ты напрягись, пёс смердячий. Он умер — ты умер, логика ясна?

Доктор ощутимо напрягся.

— Готовить операционную, звать Руслана Эмировича и бригаду? — взгляд медсестры бегал с меня и на него.

— Да! — рыкнул я. — Премия тысяча… Нет, десять тысяч, если получится. А если нет, то, как граф Бугуйхан обещаю, что вам понадобятся новые врачи и я не шучу.

— Но кровь, у него кровопотеря, ему нужна кровь, — захныкал доктор.

Я сцапал его за руку, притянул и приставил всё ещё горячий кольт к шее.

— Стреляю? Так?

— Нет, пожалуйста, я хочу жить!

— Это не ответ. Его перспективы — твои перспективы. Думай.

— Ему нужна кровь. Переливание. Донор, прямо сейчас.

Оттолкнул медицину, я наклонился над лидером триад.

— Какая у тебя группа? — закричал я ему на ухо. — Танлу-Же, не засыпай, твою мать!

— Меня зовут Веймин, Аркад Ий. Для меня было честью иметь дела с тобой.

— Не ссать, пехота, как говорит Фёдор Иванович. Расскажешь, как придёшь в себя. Группа у тебя какая? Кровь?

Было видно, что оставаться в сознании ему трудно.

— Первая отрицательная, — сглотнул он.

— Это точно?

Китаец слабо кивнул.

— Какую кровь ему можно лить? — я ткнул ствол в лицо доктору.

— Только первую отрицательную.

— Ты, готовь операционную и напрягись. Если печень задета, прижигай, отрезай, пересаживай.

— А где я тебе доноров возьму?

— Ты напрягись, медицина. Одно ранение, две смерти. Доноры на мне. И да, тебе не убежать, я половину криминала региона знаю, чуть что, тебе даже на каторге не спрятаться, клянусь Предком, понял?

Я использовал Шило и перекинул в кабинет убитого стяпняка, намекая что они могут использовать его как донора органов и что он может прийти в такой же неживое состояние. От вида трупа (а ещё доктор) Трахименко ещё больше, если такое было возможно, напрягся. Ну, его можно понять, степняк был не просто мертв, по его виду сразу понятно, помер не от болезни, мои и Танлу-Же пули прошили его насквозь как в ковбойском тире.

— Тебе понятно, что я не шучу?

Доктор кивнул.

Я же разъярённым зверем выскочил в коридор, где на длинной лавочке сидело пять парней со скучающими мордами и в потасканных белых халатах.

— Кто такие?

— Студенты. А тебе чего?

Не стал тыкать в них пистолетом.

— Мне нужен донор. Нужен носитель первой отрицательной группы крови.

— Ну, я, — насупился самый дальний из студентов. — И Стёпка тоже. Но сдавать кровь вредно для здоровья.

— Вставайте, надо сдать. Это вопрос жизни и смерти человека.

— А я вчера бухал, господин эээ… Вы из дирекции больницы? — отреагировал один из доноров.

— Это не страшно. По тысяче каждому донору. Теперь стало интересно?

— Шутите?

— Я похож на клоуна? По полтиннику остальным за то, что составите компанию.

— Просто рядом побудем? — сощурил глаза рыжий студент.

— Да.

— А можно по сто? — вытянул шею самый высокий их них.

— Да по фигу, можно, но больше не просите.

— А можно деньги увидеть? Ну, мало ли.

Я достал пистолет, переложил его в другой карман. Показал пачку денег, тоже убрал.

— А Вы, господин хороший, бандит?

— Дипломат. Посол и министр иностранных дел каганата. Просто дело моё достаточно хлопотное. Так сказать, имеет свои риски.

…

Это было очень своеобразная хирургическая операция.

Во-первых, я сидел в дальнем углу в компании троих студентов-медиков, все в халатах, все хмурые и молчаливые. Ещё двое ассистировали. В операционной по моим ощущениям было холодно, как в морге.

Все молчали, редкие команды хирурга раздавались в полной тишине.

Во-вторых, где-то через двадцать минут дверь распахнулась и поблескивая очками, вплыл растерянный полицейский, явно вызванный администрацией больницы.

Я поманил его пальцем. Когда он подошёл, показал ему дипломатический паспорт.

— Чего это? — шёпотом спросил он.

— Я посол. У меня дипломатический иммунитет.

— Ааа…

— Ты не можешь меня арестовать, допросить и так далее, без санкции министерства иностранных дел. Понятно? — затем прищурил глаза и продолжил с китайским акцентом. — И ты тозе посол.

— Какой это я посол? — не понял полицейский.

— На хер посол, — я сунул ему в карман две сотенные купюры и жестом велел валить, что он, несколько растерянно, исполнил.

Операция заняла два с половиной часа, которые я провёл в оцепенении и, наверное, не я один.

…

— Господин… Не знаю, кто Вы, — ко мне подошёл немолодой невысокий доктор, тот, кто руководил процессом и по сути, главный в операции.

— Граф. Зовите меня графом, не будем усложнять. Как мой друг? Ставки Вы знаете.

— Мы лечим людей не из страха и не ради денег.

— Мне плевать, доктор. Ваши жизни, чтоб ты понимал, для меня ничего не стоят.

— Вы угрожали моему человеку, мы вызвали полицию, — доктор за операцией явно не заметил, что полиция уже своё «отработала».

— Ваш человек… Если мой друг не будет жив, вам понадобится новый ассистент.

— Я обещаю его отругать за проявленный расизм.

— Вы собирались дать человеку умереть только потому, что он китаец. Поругайте, уж будьте любезны.

— Ваш подельник будет жить. Он лишился одной доли печени и сорока сантиметров тонкого кишечника, ему придётся полгода провести на диете. Повреждены мышцы пресса, ему придётся заново учится ходить.

— Ничего, он живучий, справится.

— Мы отправили его в реанимацию на неделю. Его родственники могут забрать его после выздоровления. А Вы отправитесь в тюрьму.

— Не отправлюсь, у меня дипломатический иммунитет.

— Не понимаю.

Я встал.

— Прошу прощения, док. У Вас. Не у Вашего хмыря.

Я положил на окровавленные инструменты десять тысяч рублей.

— Мне не нужны деньги, — насупился доктор. — Я спасаю людей, потому что это моя роль, моё предназначение, мой долг.

— Как скажете. Деньги Ваши. Не нужны, можете их сжечь. Мне на них плевать. Почти всё, что мне нужно, очень трудно купить за деньги.

Я вышел и за мной гурьбой вышли студенты, кровь двоих из них теперь циркулировала внутри Танлу-Же.

— Пошли на воздух, молодёжь.

— Да это самое, граф… Мы ж вроде того, ровесники, — насупился рыжий.

— По формальным годам, да, — они вывели меня во внутренний двор, где среди лавок и газона сидели и курили (курить повсеместно в этом мире ещё не запретили, в том числе врачам и пациентам) довольно много людей, пациентов, а двое из них, как мне кажется, не совсем здоровы психически. Ну, таким тоже курить надо.

— Слушайте, молодёжь. А айда ко мне?

— Куда это к Вам? — спросил самый высокий.

— Каганат Южный Алы Тау. У меня есть пара фельдшеров, которых мы произвели в доктора.

— Так нельзя.

— Когда война и полное отсутствие медиков в каганате, то очень даже можно. Это я вам как министр говорю. Так что? Я больницу создам, вы все вместе будете людей лечить.

— Мы ж ещё студенты, братишка-граф.

— Доучитесь удалённо. Ну, в общем, я не шучу. Я завтра приду проведать друга, готов забрать с собой.

— А я дантист, — поднял руку рыжий. — Вы уверены в своих словах?

— Я не отказываюсь от своих слов, не имею такой привычки.

Достал деньги и расплатился с ними.

— Видите ли, убить человека у нас много кто умеет, а вот починить почти никто. Так что вы подумайте. Как и говорил раньше, я не шучу. Да, вы там как-то за моим приятелем присмотрите! Потому что, если он помрёт, я свою угрозу по доктору тому выполню.

Бригаду китайцев, которые прибыли как громадный цыганский табор встречали без Танлу-Же.

Пока что были наготове, сидя в штабе: я, парочка китайцев в качестве переводчиков, Филипп с Бульдогом и атаман.

Атаману я уже дал задание и даже самую малость поругал, хотя и понимал, что вины его в произошедшем нет. Он никогда не брался охранять насыпи и вообще что-то за пределами земель вокруг города. И даже она не считалась безопасной. Формально горожан просили за пределы города не выходить, а если уж выходят, никто гарантий их безопасности не даёт.

И тем не менее они с де Жерсом послали несколько отрядов и изучили путь к Бийску на предмет возможных опасностей.

Вопрос был деликатный.

Я привлёк сторонних, то есть непривыкших к нашим реалиям, китайцев строить железную дорогу при помощи других китайцев, в частности пекинцев, с которыми у Танлу-Же были свои, достаточно сложные тёрки и в задании «построить комплекс как железной дороги, так и инфраструктуры к ней» не было сказано о риске нападения степняков.

Да они могут просто офигеть от таких раскладов, сказать пару ласковых и умчать в туман на своих кибитках.

Поэтому мы, и я больше всех, стояли с со слегка натянутыми лицами и отслеживали движение сотен кибиток как у самого большого на свете цыганского табора.

— Фёдор Иванович, ну что? — спросил я, когда потому что с третьей попытки дозвонился до пилота по мобилету.

Общаться по мобилету было удобнее, чем по массивной рации, но удобнее для меня. Его средство связи было упрятано в шлем, он разговаривал, просто переключая кнопку по шлеме или тумблер на панели (работали оба варианта, тут как-то Иван Иванович пошаманил). Мобильник приходилось держать, а для этого отвлекать руку, что для действующего и единственного пилота в самолёте не совсем здорово.

— Что-что… Есть что-то. Кто-то. Там стадо козлов прошло по тракту по направлению к казачьей башне.

— Ногайцы? — влез в разговор атаман, буквально дыша мне в трубку.

Я поморщился, ибо в последней партии поставок торговцы стали возить не только крупу, соль и табак, туда попали специи и чеснок. Дмитрий отведал какого-то варева с чесноком и теперь выдыхал его как дракон.

— Нет, козлы, — недовольно пояснил Федор. — Натуральные козлы. Козлища, жвачные, животные такие с рогами. Что непонятно, Дим?

— Ну, я подумал… У нас, например, есть свои рабочие обозначения.

— А китайцы? — перебил их я.

— Да, тоже есть. В восьми километрах на подходе к проходу в долину, на Степном тракте длинная как кишка колонна.

— Конники?

— Нет, колонна на сотни кибиток или крытых телег на лошадках. Ну, если это не китайцы, то вас ждёт день охерительных сюрпризов от армии вторжения. Я отсюда вижу то, что вижу, а вы выводы делайте сами. У вас там должности выше, черепа толще, делайте, как хотите. Я человек простой, куда мне с моим средним против ваших двух высших.

— Не, Фёдор Иванович, ну не заводись.

— Что не заводись? С одной из кибиток мне машут.

— Флагом?

— Ну каким ещё флагом? Руками машут. Типа приветствуют. Короче, я слетаю по тракту подальше, посмотрю, что там, если что будет, напишу голубиной почтой. Всё, не дергайте меня, наземные жители. Конец связи.

— Это не обязательно, — буркнул я, а потом обратился уже к тем, кто был в штабе. — Кто знает среднюю скорость движения кибиток?

Когда обращаешься к группе людей, ты как бы обращаешься ни к кому. И чтобы не выглядеть глупо, надо свой возглас направить более конкретно.

Поэтому я ткнул пальцем в середину силуэта ближайшего китайца.

Тот сделал такое выражение лица, с которым китайцы обычно заводят свою стандартную шарманку «я не понимаю по-русски», несмотря на то, что эти определённо шпарили по-русски будь здоров.

Второй спас положение первого:

— Мы, босс, конечно, точно не знаем, но считается, что они топчут со скоростью семь километров в час.

— По степи?

— Ну да.

— А по трассе, то бишь, Степному тракту, все десять. Хорошо, ходко. Иваныч сказал они на отметке минус восемь до башни.

Мы все наклонились над картой.

— Кто поставил кофейную кружку на карту, мать вашу? — побагровел атаман. — Лично морду набью!

— Так, — меня мало волновала кофейная лирика, карта была копией, я мог их сколько угодно наплодить, просто не считал это нужным делать, ибо нефиг. Сделаю копию, потом отметки и схему алтайского метро перенесу. — Не паникуем!

— Сьйееекунду, — уже поддавший де Жерс, махал рукой, придавая большое значение своим действиям.

Ну да, француз был мальца позёр. Он, прознав, что Тайлер не является настоящим англичанином (де Жерс англичан не любил вполне искренне), скорешился с ним и находил в нём поддержку во всех делах. Даже сейчас Тайлер принёс рацию.

— Что там, господин генерал? Так сказать, ля женераль? — с легким сарказмом спросил атаман. — Лягухи атакуют? Готовим пулемёты?

— Мон ами, а Вы шутник, три раза ха-ха. Мой отряд тоже видит движение. Видит колонну!

— У Вас есть отряды, там тоже есть?

— Да, они следят за дорогами. Поручу им посчитать количество фургонов!

Я вздохнул. И ждал. Пока что алтайский генерал французского происхождения нарезал своим подчинённым откровенно бессмысленное задание, потому что количество кибиток ни о чём не свидетельствует.

— Полтора часа? — одними губами спросил я у второго китайца, а тот кивнул.

…

Прибытие китайцев затянулось на более чем два часа. Видимо, мы не очень точно определили скорость и расстояние.

Встречали мы их так, как и думали, группой, но не на границе владений, а возле города, где нашли подходящее для встречи место.

— Итак, снабженец в Бийске, Цветлан в Бийске, с ними так же и Сан Саныч, который нам должен наладить логистику. Так?

Филипп тёр глаза, за него ответил Бульдог:

— Сегодня вечером будут.

— Хорошо. Я так в Бийске запилил фирму, компания «Торгстаб». Положил на счёт кругленькую сумму для Шаповалова, но вот доступ к счёту не дал, не успел.

— Ну, пусть доедут и станут устраиваться.

— А как торговцы, не затаили злобу за то, что я у них одно судёнышко спалил?

— Нет, морды хмурые, но вроде в порядке.

— Ну что, вроде реагируют, заметили.

В этом месте дорога не возвышалась над тайгой, а шла вровень с ней и была широкая поляна.

Головная кибитка, которую тащил коренастый неприметный конь, притормозила и после некоторый заминки повернула к нам.

Из задней части легко и плавно, как в танце, не скажешь, что они ехали много дней, выпрыгнула девушка в обтягивающей одежде, которая помогла сойти с повозки старику, седому и старому, но ещё довольно крепкому.

Старик, опираясь на девушку, подошёл к нам.

— Эх, надо было хлеб испечь, каравай, по традиции, — заворчал Тайлер.

— А кто бы в кокошнике стал, ты? — заворчал на него Дмитрий.

— Тихо, мать вашу, — зашикал на них де Жерс.

Странная парочка, как инопланетяне, остановились и смотрели на нас, как на диковинных зверей.

Заместители Танлу-Же поклонились и обратились с аккуратными фразами приветствия.

Прибывшие молчали, пауза затягивалась.

— Может они на другом диалекте говорят? — натянуто улыбаясь, предположил Филипп.

— Нас должен был встречать Охотник. Нам сказали так, — глубоким и в то же время распевным и музыкальным голосом произнесла девушка и осмотрела нас сердито и даже как-то по-командирски.

Она говорила медленно, но без акцента.

— И тем не менее мы те, кто вам нужен и вы на месте. Я граф-найом Бугуйхан. Представьтесь, пожалуйста, вы.

— Мы клан «Те-кто-возит-землю-с-собой». Почему, — она резко дёрнула головой, — не спрашивайте. Называйте нас Де-Рён. Наш тотем белый грач.

Я прикинул, что «тотем» не равнозначно Предок-Покровитель.

— А лично Вас и уважаемого человека как зовут? — я улыбался, меня вся эта серьёзность не сбивала с толку.

Девушка смутилась.

— Мой дедушка самый главный в клане, его зовут Вейж Линг. Он немного понимает по-русски, но говорить ему трудно. Говорить буду я, меня зовут Кай-Мин.

— Многие из вас умеют по-нашему? — встрял в разговор Филипп.

— Человек сорок. А что?

— Не так и много, но надо наладить взаимодействие. И сразу же определить, что куда и как.

— Хотите сразу нам указать наше место? — насмешливо спросила Кай-Мин.

Один из китайцев разразился длинной и, по-моему, весьма эмоциональной тирадой на своём языке и даже, пару раз топнул ногой.

— Он сказал, — она указала на меня, — что ты хороший и ты друг.

Я усмехнулся:

— Есть довольно много людей, которые с такой точкой зрения не согласились бы.

— Но Вы друг китайцам?

— Я просто человек.

— Как говорил один губернатор, — прищурила она свои и так узкие глаза, — хороший человек — это не профессия.

— Ну я точно не считаю китайцев, или кого-то по национальному признаку хуже или лучше. Этот город строят русские и китайцы, защищают наёмники под руководством француза, казаки воюют, алтайцы, чалдоны, а на нашей стороне степняки, как и на стороне врага. Самолётами, не считая Фёдора, рулят тоже французы. Наш главный банкир, который прибыл вчера и спит как медведь в берлоге, по национальности башкир, а одна из бригад, которая взялась строить портовую погрузочную зону, татары. Бензин и солярку нам со дня на день будут возить молдаване, специализирующиеся на речном транспорте. Мой лучший стрелок хакас, верховный риелтор города болгарин, а среди моих бойцов есть буряты, дагестанцы, парочка немцев и даже один залётный белокурый швед.

Кай-Мин не нашла что ответить, обалдев от обилия фактов.

— Мы определённо не город с национальными предрассудками. А теперь, юная леди, пока Вы перевариваете сказанное, давайте в двух словах и с учётом того, как удобно будет вам, определим место вашего лагеря, какие вам нужны продукты, ресурсы, как вам придать финансирование, с кем согласовывать проект и так далее.

Глава 17 Мир в обороте рулетки

— Вот так оно будет выглядеть? — Михаил, архитектор всея города, заказал через меня в Бийске для себя мотоцикл, поддавшись на общую мотоциклетную моду, но пока что путешествовал исключительно пешком.

— Вот так оно уже выглядит.

Ветер южной части города обдувал нас. Нас и громадину нового здания. Всё, как всегда, без окон и без дверей, но капец какое монументальное.

— И откуда оно взялось?

— Ну….

Накануне я озадачил Михаила, хотя он и не настоящий архитектор, придумать образ, то что называется раздел проектной документации «АР» для казино.

Ну да, теоретически самое большое в Степи казино должна разрабатывать целая арт-студия, продумывать стиль, концепцию и так далее. На это должны уходить тысячи и тысячи человеко-часов и десятки правок.

Но реальность, она же слегка вносит свои коррективы.

Михаил, который выцыганил у меня за такую задачу служебный мотоцикл, впечатлился наградой и описанием «нарисуй мне пожалуйста самое охерительное казино в Степи, вот прямо такое, чтоб все степняки дар речи теряли и ещё лет пятьдесят никто такую фиговину не смог повторить» и выдал на-гора чудо креатив.

Несколько схем-чертежей.

Основание в три этажа, большой приплюснутый прямоугольник. Из него выходят две башни. Поскольку казино стоит лицом к югу, то башни олицетворяют запад и восток, стороны света. Ну, как башни — корпуса. А между ними шар, условно лежащий на плоскости и зажатый между башнями-корпусами.

Всё из такого же белого (к сожалению — не белоснежного, а просто в светлых тонах) цвета.

Общая высота в двенадцать этажей, и оно вышло даже больше дворца Юбы.

Накануне элементаль земли связался со мной и сообщил, что закончил строить дорогу к землям близ Кустового и вообще, соскучился по дельфинам.

Теперь, раз уж он был здесь, я забрал схемы и связался с этим элементалем земли. Вычитывая, рассматривая чертежи я временно сливался сознанием с элементалем. Задание, если не считать того, что я попросил сделать всё из белого материала, не показалось ему особо сложным.

На выходе утром мы получили возникшее как в сказке здание, вросшее в земли из окаменелой белой горной породы.

— Красивое? — спросил я.

— Ну, пока это слегка пугает. А так да, ничего так. Очень большая штука.

— Михаил-джан, у тебя ведь дофига задач, так?

— Ну, что есть, то есть. Порт в приоритете, ворота все наладить, башни оборудовать для казаков, это Дмитрий попросил.

— Да, оборонные цели важны.

— Патронная фабрика пока сама справляется. Ещё штаб, под который оборудован дворец кагана, и вообще всем от меня что-то надо. Тот же Центробанк ругается, что не могут начать работать, потому что у них нет дверей. А мне хоть разорвись, да и все окна-двери раскупают, как пирожки.

— И всё же казино будет у нас в приоритете. Казино и Центробанк, но там не дофига задач. Хранилище пустое, у нас все бабки виртуальные.

— А Ильяс сказал, что оборудование ценное прямо очень.

— Спецоборудование по передаче сигнала для управления счетами? Да, он прав.

— Тогда я сначала сделаю, что нужно для Ильяса, а потом казино. А по остаточному принципу остальных. Но вообще мне нужно много-много бригад рабочих.

— Нанимай. Наличные как, есть ещё?

— Почти кончились.

Я вынул и вручил ему пачку в двадцать тысяч.

— Бери.

— Что, расходовать экономно?

— Нет, трать сколько хочешь, банк в Кустовом в восторге, когда я наличку снимаю, у них там какие-то статистические обороты растут и они с меня берут комиссию. Сниму ещё полмиллиона.

— А поместится в карманы?

— Нет, возьму рюкзак.

— Я звонил Шаповалову по вопросам снабжения, но что-то странное, мобилет не доступен.

— Ну, набери Цветлана. У всех есть мобилеты, я дал. Сан Саныча набери. Вы же познакомились с ним?

— Да, познакомились, он тоже инженер, только он тоже не доступен. И Цветлан.

Я открыл было рот, потом закрыл, переваривая услышанное.

Неладно что-то в Датском королевстве. Так быть не должно. Хотя это было не логично, но попробовал набрать сам. Безуспешно.

— Случилось чего?

— Бульдог, то есть Игорь Васильевич, с ними общался по приезду, они заселились в гостиницу, принялись за работу, ездили, заказывали, узнавали. В целом, они освоились в городе, Цветлан пошёл на местную биржу труда, искать тебе и де Жерсу помощников.

— Мне помощника?

— Ну да, Филипп считает, что тебе нужен секретарь, желательно девушка.

— Парень. Никаких гендерных конфликтов в городе, пока тут война на горизонте.

— Цветлан тоже так сказал. В общем, вчера они ещё были на связи.

— Вот ведь фигня какая-то. Ладно, давай с казино закончим. Штука важная, в том числе в политическом смысле.

— Как, прости меня, Аркадий Ефимович, связана политика и игра в картишки на деньги?

— Связана. Это замануха. В общем, веди работу по банку, потом по казино, остальное тоже, но по остаточному принципу. Я тебя готов освободить вообще от всех остальных задач.

— Ну, быть генеральным подрядчиком всего города не так и плохо. Я наберу людей и должен справиться, опыт есть.

— А я погнал в Бийск, разберусь там, что за фигня со связью.

…

Как обычно, чтобы использовать Шило, нужно сначала отъехать от города на приличное расстояние.

Заметно, что дорогой уже пользуются, в первую очередь семейство Иванычей, они регулярно ездят на свои участки. В конечном итоге мы договорились, что они заберут три шестиугольника, каждый площадью примерно в пятьдесят гектар, под своё фермерство. Верхний шестиугольник для пастбища, нижний под сады (ну да, там была аномально тёплая, но при этом влажная почва), средний под зерновые.

На нижней площадке они начали понемногу строить себе дом и хозяйство. Я не вмешивался. Будет первая ферма, появятся жалеющие и на другие. Цветлан сдаст с долгосрочную аренду иные участки.

Я бы их может ещё бы и продал, но если очередной фермер с землей не справится, я её у него изыму, как не используемую по целевому назначению, к тому же собственность земли и построек в городе — это инструмент политического давления.

Вот оно и приметное деревце. Прямо на мотоцикле активировал Шило и перебрался в Бийск.

Уже там, припарковавшись на обочине, открыл карту. Куда их там заселил Бульдог? Поскольку я не озаботился этим вопросом заранее, то набрал и ему.

— Да, босс?

— Игорь Васильевич, а где ты наше торговое представительство поселил?

— В гостинице, всё чин-чинарём.

— А ты давно с ними связь держал?

— Вчера вечером, а потом… Как-то дел много с утра, не общались, не довелось.

— Я не смог вызвонить всех троих. А адрес у них какой?

— А что-то случилось?

— Не знаю, надеюсь, что нет.

— В общем, это от центра по Южной, потом мимо складов налево и там большие дома, доходные, а за ними гостиница, ближе к печному заводу, называется «Фрозиноне», а в народе «Фроська». Напротив кабак, но туда не ходите, там тараканы и повара в блюда плюют… Ну, так говорят. В общем, Вы наймите любого извозчика, гостиницу все знают.

— Понял, найду.

На мотоцикле, огибая медленно бредущих коней-тяжеловозов, тянущих возы с зерном, направился по ориентирам гостиницы.

Нашёл-то я её быстро, припарковался, но дальнейшее меня слегка обескуражило, потому что, когда я пришёл к стойке регистратора и заикнулся о троих недавно прибывших, молодой пучеглазый администратор сделался ещё более пучеглазым и натурально сбежал.

— Нездоровая фигня, — озвучил я свои ощущения и вышел на улицу.

Из окна кабака напротив какой-то щуплый рыжий паренёк увидел меня и приветливо помахал рукой.

Когда это я успел тут обзавестись приятелями?

Проверил кольт и шагнул в кабак.

— Здравствуйте, господин Филинофф, — с жутким английским акцентом произнёс парень и подал мне руку, такую же щуплую, как он сам.

— И Вам не хворать. Вы, простите, кто? Меня откуда знаете?

— Вам привет от сэра Джонатана Симменса.

Я напряг память, но сходу ничего не вспомнил. Что это ещё за человек, которого зовут почти как немецкую фирму по производству электроники?

— Мы, блин, в шпионском романе?

— Ну, как же? — улыбка на щуплом пареньке чуточку увяла. — Ост-Степная компания, он же с Вами общался, договаривался. Я есть искать дорогу в каганат. Дорога нет.

— Дорога есть. Симменс, говоришь?

— Йес, барон земель восточного Рейдинга, сэр Симменс Джонатан Эмброуз.

— А, такой сэр… Ну, был вроде такой, разговаривали.

— Партнёрство? — он снова протянул руку.

— Братишка, как там тебя…

— Ирвинг, — стеснительно зардел парень.

— Во-во. Я тут людей ищу, а ты со своими приветами…

— Ну, так я же по этому поводу, сэр Филинофф, и потревожил Вас. Пойдёмте.

И он потянул меня в недра кабака, где была лестница наверх (и я снова проверил свой кольт), а там наверху узкий коридор и съёмные номера.

Перед тем как открыть ключом номер, он постучал и прошептал со все тем же чудовищным английским акцентом «свои».

Внутри, в номере, сидел и играл сам с собой в шахматы Шаповалов, что изрядно меня удивило.

— О! Босс! А я тут того… скучаю…

— Ты как тут… Что вообще происходит?

— Да я и сам толком не понял.

— А я ещё меньше. Ну ладно этот пацан британский, он ни бельмеса.

— Что есть бельмес? — улыбался Ирвинг.

— Ты хотя бы расскажи, что стряслось? Почему мобилет не работает твой?

— Он в номере был. Я короче вечером пошёл пивка взять в этом баре. А со мной стал знакомиться этот рыжий. Я сначала решил, что он удмурт. А он оказывается, англичанин. Ну, мы взяли по второму бокалу пива.

— А что, был и первый? Глупый вопрос, рассказывай дальше.

— Ну и вот. Он и поведал, что ищет путь в каганат. Причём в стойбище Юбы. Его туда никто отвезти не берётся.

— Само собой, сейчас война и стойбище разорено.

— Оказалось, что он ищет тебя. Просто не знает, где ты. Он как узнал, что я с тобой знаком, на радостях угостил четвёртым бокалом.

— Был же только второй?

— Обижаешь, босс, третий был, четвёртый. Мы много цифр знаем.

— Ну и, ищет он меня, горемыка. Что случилось-то?

— Ну в общем, пока мы пили по пятому, к гостинице подъехала полицейская машина, оттуда выперлась толпа синих мундиров, зашли в гостиницу. Нам интересно стало, мы вышли поглазеть и тут опа! Или хоба?

— Да говори ты толком, Толяныч!

— Ну и вот. В общем, полиция арестовала Цветлана и Саныча. Меня тоже искали, но они не знали, как я выгляжу, я спрятался в толпе. С тех пор мучаюсь от скуки, похмелья, и сижу в номере. Шахматы вот нашёл. Сыграем?

— Сдурел? Надо выяснить, что случилось и где их держат.

— Ну, тут я не помогу, я в Бийске кроме Ирвинга никого не знаю.

Я закряхтел и прямо из душного номера (кстати, тараканы и правда были) набрал Бульдога:

— Игорь Васильевич!

— Ну что, нормально там всё?

— Не совсем. Скажи, у тебя в полиции есть приятели?

— Есть. А что?

— Они с какого-то рожна арестовали Цветлана и Сан Саныча.

— Почему, когда?

— Сегодня ночью. А почему, мне и самому интересно. Отсюда магарычовый вопрос, к твоим связям, что-почем, что случилось?

— Попробую разузнать.

Я повесил трубку. Ситуация, когда моих людей, причём откровенно не криминальных, что Цветлан, тот и мухи не обидит, что Сан Саныч, тот управленец с двадцатилетним стажем, очевидного повода для полицейского рейда не давали.

На ум мне шла только мысль о том, что это связано со мной.

Как бы то ни было, ситуация нездоровая, игра идёт напряжённо. А когда игра идёт в острой стадии, то первое что мне хочется, это убрать с поля лишние фигуры, сделать то, что военные называют «вывести мирняк».

В данном случае таковым был Евгений Шаповалов и, совершенно внезапный Ирвинг.

— Толяныч, ты у нас путешествуешь налегке?

— Да, — согласно кивнул головой он.

— Ирвинг, соберите вещи.

— Мы есть куда-то едем?

— Ага. Даю Вам пару минут.

— Простите, сэр, но Вы не вправе мне приказывать.

— Не морочь мне голову. Собирай барахло, погнали в каганат.

— Сейчас?

— Нет, блин, завтра. Ну конечно сейчас! Собирай. И да, там, куда ты едешь, англичан не очень любят, твои всё-таки развязали войну. Так что ты особо своим лицом не свети.

Я повернулся к Шаповалову.

— Толяныч, а ты не выглядишь напуганным.

— Дык меня и не взяли. Ну, всякое в жизни бывает. Ну, арестовали бы, потом отпустили. Я через такое не раз проходил. Главное не трепыхаться.

— И то верно. Я вас закину в каганат, возле города. Дойдёте пешком, там идите под крыло Михаила, архитектора.

— Разберёмся. Но сюда мне надо будет вернуться. Как мне вести закупки, мне оборудование нужно, стройматериалы?

— Похвальное рвение.

…

В течение десяти минут я закинул их обоих в лес под Николаем и остался в номере один.

— Эй, англичанин, у тебя там что, гости? За гостей положено доплачивать по два рубля с рыла! У нас тут не дом свиданий, не общежитие какое, а приличная рыгаловка, то есть эта… пивной дом!

— Я есть заплачу! — писклявым голосом ответил через дверь. — Йес, попозже, плиз.

— Плиз, хрениз. Забрался аж в Бийск, а языка человечьего не знает, — голос тем не менее удалился.

Мобилет зазвонил. Это был Бульдог:

— Босс, я коротко. Да, наших взяли за жабры. Шьют скупку краденого и какое-то там наёмничество.

— Ого, экзотика какая.

— Их арестовал лично начальник полиции города, Васнюкин Андрей Савельевич.

— И по его же приказу?

— Ну, знамо дело.

— А где держат?

— Сказали, что в четвёртом центральном отделе, начальник полиции возле себя держит.

— Понял тебя.

— Попробовать что-то сделать?

— Игорь Васильевич, а что твой человек сделает, если этот Васнюкин их под колпак поместил? Нет, посоветуй ему оттуда свалить.

— Ничего себе. Понял, сделаю. Может, мне подъехать, босс?

— Не надо, у тебя свой участок, ты его хорошо ведёшь.

— Ещё раз спасибо за дочь, босс.

— Рад, что помог. Всё, давай.

…

— Яков Лаврович, — мне уже надоело гонять мобилет, но ситуация неординарная.

— Да, Аркадий. Про твою Инквизицию пока ответа нет. Говорят только, что это важный международный комитет, со связями в Кунш-Коллегии.

— Но откуда у них полномочия такие дела творить? Им это разрешали или нет? Ответа по линии МИД я пока не получал.

— Ну, ты поднял волну. Теперь все бегают и ищут виноватого.

— Яков Лаврович, у меня, если у Вас будет возможность управлять этой волной, простая просьба, чтобы этим ублюдкам деятельность в империи запретили.

— Ха. Так они к тебе через Степь приползут, не думал об этом?

— Мне будет приятно, если Ваша организация прикроет мою заднюю железную броню. Хотя бы от этого.

— Если тебе будет приятно, твои кустовские вычислили польский клан убийц и торгуются за то, сколько возьмут поляки за то, чтобы тебя не убивать.

— Вот ведь пшеки, сначала взяли с одних за то, чтобы убить, потом с других за то, чтобы не убивал. Красавчики, мать их.

— Ну, а мы присматриваем. Деньгами не поможем, зато мониторим.

— У меня другая ситуация.

— Аркадий, ты плодовит, как автор разных, смешных и не очень, курьёзов.

— Во-во. Курьёз у меня, что ни на есть. Двоих моих людей в Бийске арестовали.

— Я тебе говорил, чтобы ты лучше выбирал друзей? С разбойниками и убийцами такое бывает, Аркадий.

— Этих я не выпускаю из Николая. Арестовали мирного риелтора, который мухи не обидит и инженера речного транспорта, который даже взятки давать не умеет.

Шпренгер задумался.

— Поможет мне Ваша организация в этой ситуации?

— Пообещай ничего в твоём стиле не предпринимать! Побереги мне там законность и порядок.

— Часов шесть могу потерпеть. Но я же понимаю, что их там бьют, мне больно от этой мысли. Печально и хочется кого-нибудь за это покалечить.

Через три с половиной часа.

— Слушай, Аркадий, помнишь я тебе говорил, чтобы ты ничего такого эдакого не вытворял?

— Помню.

— Ну, начальник полиции, прокурор города и градоначальник заняли позицию «я не я, лошадь не моя». Это я к тому… Не смею препятствовать твоим проделкам.

— Вы серьёзно, господин полковник?

— Я тебе ничего не разрешал. Следи за руками. Я сказал так, как я сказал. Но поскольку они оказались глухи к государственной службе, то всё, что произойдёт, будет сопровождаться нашим «а мы предупреждали». И вообще, там странная история. Прокурорский слился, а городской глава и полиция упёрлись, как будто за ними кто-то стоит.

— А может это быть этот, как его, — я напряг память, — князь Тигров?

— Этот, — насмешливо ответил Шпренгер, — Светлейший князь Дмитрий Анатольевич, правитель Сибири? Ну, вообще-то я у его ассистентов у первых спрашиваю, ситуация обязывает.

— Не он?

Шпренгер глубоко вздохнул, невербально намекая, что вопрос у меня глупый. Если бы был он, то мне бы сейчас было сказано, чтобы я сидел и не рыпался.

— Интриги в театре — это прямо здорово, господин полковник.

— Точно. В общем, город береги, лесоруб.

И повесил трубку.

Ну, иногда всё, что мне нужно, уже выразил Цой — несколько слов (в данном случае отмашка, разрешающая действовать) и место для шага вперёд.

Глава 18 Аккредитация

За мной, еле поспевая, по полицейскому участку двигался местный адвокат, нанятый впопыхах и потому особых надежд я на него на возлагал.

Мы притормозили у кабинета начальника городской полиции, на втором этаже, так резко, что мой «коллега» не остановился вовремя и впечатался лицом мне в спину.

— Так, Ростислав Дмитриевич, — я стабилизировал его положение и поправил воротник пиджака, — Пробуйте.

— Ну, как же, прямо вот так… Без подготовки?

— Кхе. Вы знаете его, он знает вас. Идите и попробуйте сделать свою работу, за которую я Вам уже заплатил.

Он подтянул живот, отчего грудь выпятилась вперёд, постучал и молодцевато зарычал:

— Андрей Савельевич, ррррразрешите!

И вошёл. Он провел в кабинете от силы полторы минуты, за которые я сделал пару звонков. Все участники событий были на местах.

Дверь распахнулась, мой коллега хотел выйти с достоинством и это почти удалось, если бы начальник полиции не крикнул ему вслед:

— Ростик, вали, и чтобы я тебя больше не видел, позорник!

Адвокат густо покраснел и попытался прикрыть за собой дверь, дабы не получить ещё пару вербальных выстрелов в кормовую часть. Я не дал ему закрыть дверь и окинул взглядом кабинет начальника, который недовольно зыркал в нашу сторону.

Я вопросительно кивнул вперёд подбородком, типа «ну что», а Ростислав развёл руками, расписываясь в своём поражении.

— Моя попытка, — пропустил адвоката и вошёл в кабинет.

— Здравствуйте, я адвокат, — протянул ему удостоверение. Вообще у меня в кармане их было несколько, в том числе посольские и министерское.

Начальник полиции сцапал документ и пробежался по нему своими глубоко посаженными глазками.

— Слышишь, залётный, это ксива Кустового. Ты тут статуса не имеешь, я с тобой даже говорить не стану.

— У меня есть дополнительная аккредитация, которую Вы примете.

— Да ну? — откровенно заржал он.

Вместе ответа я широко распахнул дверь кабинета и указал на панорамное, пусть и слегка пыльное окно в коридоре, откуда открывался вид на улицу.

На улице, немного дымя заведённым двигателем, стоял пулемётный «козлик», чей стрелок (напялив шлем и недавно выданные его братии защитные на половину лица очки) бдительно водит туда-сюда стволом пулемёта.

Надо помнить, что казаки, а это были именно они, сплошь каторжане в прошлом. И перспектива расстрелять из пулемёта полицейский участок была где-то на вершине их самых смелых мечтаний.

— Четвёртый отдел, — рыкнул я в мобилет, который использовал как портативную рацию.

— На позиции.

— Заходите, только без пальбы. Осмотр и контроль над обоими этажами. Вывести из строя телефонную коробку.

— Есть, выполняем.

— Какой такой четвёртый отдел? — начальник полиции всё ещё без особого удовольствия лицезрел моторизированный пулемёт у себя под окном.

Я оставил дверь распахнутой, прошёл и без приглашения плюхнулся на место посетителя.

— Все вдруг стали очень вежливы со мной, — процитировал я неизвестного в этом мире Высоцкого. — Начнём с начала. Вы, Андрей Савельевич, по совершенно надуманному обвинению арестовали моих людей. Как Вы могли заметить по удостоверению, я Филинов Аркадий Ефимович.

— Заметил. Но Вас арестовывать команды не было.

— Интреррресно. Заметьте, утверждение об аресте не является вопросом, это утверждение. Я хочу получить своих людей назад. Моего адвоката, — я махнул за спину, предполагая, что где-то из коридора на нас поглядывает Ростислав, который попросту не знает, куда ему деваться. — Вы послали по известному адресу эротического характера, хотя он был в том числе уполномочен предложить Вам мзду. При этом в Вашу честность я не верю.

Начальник полиции полез в стол и достал оттуда пистолет, чтобы направить мне в район живота и на его лице даже успела отобразится торжествующая улыбка от того, что он якобы переиграл ситуацию в свою пользу.

Якобы, потому что на него в ответ уже смотрел ствол моего кольта, одного из самых лучших приобретений для адвоката вольного города.

Он выругался, с грохотом бросил свой пистолет в ящик стола, достал оттуда портсигар и закурил, навалясь на стол животом.

— А раз Вы отказались взять деньги у меня, значит Вы просто не можете их взять, верно?

Ответ мне не требовался, это была скорее связка слов.

По коридору прогрохотали ботинки.

Вошёл старшина четвёртого взвода, весь из себя в полевой форме, в солдатском бронежилете и с автоматом наперевес.

— Господин граф, здание взято под контроль. На первом этаже, в обезьяннике сидят наши люди. Велите освободить?

— Так точно, велю. Понимаете? — я повернулся к начальнику полиции. — Мне надо их освободить, Вы этого не делаете, значит я нахожу кого-то другого, кто сделает. Всё же просто, майор.

Старшина окинул начальника полиции презрительным взглядом, развернулся на каблуках и вышел.

— А это был мой четвёртый специальный отдел полиции.

— Какой полиции?

— Каганата, конечно.

— Вы тут не уполномочены, господин хороший. Вы нарушаете закон, — выдохнул сигаретный дым он.

— Скажите на милость, когда Вы хрен клали на закон, то надували щёки и слали меня к собачьим сосискам, а когда у Вас Вашу власть выбили из-под ног, то вспомнили про него. Такой себе Вы законник.

— И тем не менее, Ваши действия…

— Согласованы с курирующей меня секретной службой, — перебил я его, — или Вы думаете, я тут занят самодеятельностью? А теперь вопрос… Не вопрос свободы моих людей…

Я сделал паузу, чтобы увидеть, как моих подчинённых выводят на улицу и несмотря на потрёпанный общий вид, они целы и живы.

— Вы получили своих бандитов, теперь извольте покинуть мой кабинет.

— Нет. Не изволю. И не надо меня сбивать с мысли. Мой вопрос такой… Кто?

Начальник полиции сначала напрягся, а потом расплылся в улыбке.

— Да ты ничего не сделаешь мне, граф. Человек, который об этом приказал, он настолько выше тебя или меня…

Я молча полез в портфель, достал своё прошение на имя императора и молча положил перед ним в развернутом виде.

По мере того, как он прочёл, а читал он, надо сказать, быстро, его лицо вытягивалось.

— Итак, я тут по воле…

— Не надо вслух, — взмолился он.

— Хорошо. Вы знаете кого-то более авторитетного в нашей державе? М?

Вопрос был хорош. На прошении была виза императора, отчего ежу понятно, что я сейчас ссылаюсь на него.

— Не назову, — негромко и с неохотой, выдал полицейский.

— Значит, моя карта такая. И я её раскрыл. Даю тридцать секунд на встречную любезность и было бы здорово не врать.

— Да он меня в порошок сотрёт, — дрогнул начальник полиции.

— Вас, Андрей Савельевич, замотают в большую тряпку, как мамонта в музее и отвезут в гости в каганат. Туризм. Там мы поговорим без всякой спешки, и Вы мне, а если точнее, то моим подчинённым со специфическими привычками, всё расскажете.

— Как так можно⁈ Вы же граф, дворянин!

— Я лично Вас пальцем не трону. Вы моих людей били, а?

— Ну, так немножко, для острастки.

— Зачем? Они мухи не обидят? Вы дали мне моральное право поступить с Вами, как я считаю нужным. Согласен, когда Вы шеф полиции и верховный шериф Бийска, то привыкли вершить судьбы других людей, считая себя неприкосновенным. Но это не так. Я говорю это как граф, в которого не раз стреляли, а недавно похитили, чтобы пытать и убить. Итак, тридцать секунд истекло.

— Это Мышкин.

— Однако, — я опустил руку, которую поднял, чтобы поманить бойцов четвёртого отдела/отряда/взвода (кем они у меня только не были), чтобы они пеленали начальника полиции.

Сан Саныч и Цветлан сели на специально нацепленные для перевозки десанта сидения, «козлик» укатил.

— Да, Лев Николаевич в глобальной системе координат — это серьёзный аргумент, — я задумался. Начальник полиции, каким бы козлом ни был…

— Не он мне приказ отдал, а Ищеев.

— А кто у нас Ищеев?

— Как кто? Мэр города.

— Спасибо за информацию.

— Так я свободен?

— Ну смотрите, Андрей Савельевич, нам надо обсудить нашу ситуацию, наши взаимоотношения.

— Со мной лично?

— Чтоб Вы понимали, курирующая меня служба не погладит меня по головке, если Вы будете случайно убиты.

— Как убит?

— Обыкновенно, насмерть. Но, с другой стороны, пришедший на Ваше место новый руководитель полиции будет знать эту ситуацию и не посмеет на меня кидаться. Будет понимать последствия. То есть, от Вашей смерти только польза. Ну может быть, Вы немного расстроитесь. А какие ещё варианты?

— Простить и отпустить. Вы же понимаете, граф, сами только что отметили… Да как бы я мог не выполнить приказ такого уровня?

— Что буквально было приказано?

— Ну, вообще-то Мышкин — мой самый большой начальник, если Вы забыли на минуту. Он министр внутренних дел. Велено было, возьмите тех, кто на Филинова работает и киньте в застенки. И это мы ещё третьего Вашего упустили. Понимаете, что у меня не было выбора?

— Я помню. Понимаю, что Вы в его ведомстве.

— Ну и вот. Он прознал, что Вы через Бийск ведёте снабжение каганата, а тут ещё вчера Ваш парень стал нанимать людей. Рабочих нанимаете…

— Вас не устраивает то, что я нанимаю рабочих?

— Предок упаси! Мне всё равно. А вот ему это не понравилось.

— Нет, Вы неверно понимаете его мотивацию. Он узнал факт, этот факт сам по себе ничего не значит для него. Он, может быть, даже не узнавал специально. Очевидно, что я веду снабжение через Кустовой, Бийск и косвенно, Челябинск. Это потому, что география — несгибаемая штука, если конечно ты не настолько крут, как Кротовский, чтобы пробить кротовую нору в Африку.

— Я не настолько, как Вы выразились, граф, крут.

— Я тоже. Вот он узнал факт. Но причина, которая его побудила бросить Вас под танк, то есть на меня, а он ведь понимал, что я Вас раздавлю?

— Может, он хотел, чтобы Вы пошли к нему на поклон? — предположил полицейский, всё ещё с тревогой ёрзая на стуле.

— Может и так, кто его знает. Буду думать и спрашивать. Так-то меня курирует не он.

— Это я уж понял. Так что, граф, отпустите служивого человека? А? Я ничего плохого не делаю.

— А Вы будете хорошей картошкой? В смысле, хорошо себя вести? Мне не нужно подобострастие, как в вашем ведомстве, мне достаточно не творить зла по отношению ко мне.

— Я всё осознал, граф. Ваш намёк и демонстрация силы более чем понятна. Знаете, за одного битого двух небитых дают.

— А что Вы доложите своему руководству? Вы же уже доложили об аресте?

— Доложил. А Вы, простите за любопытство, их из города увезёте? Или они тут останутся?

— Увезу, наверное. Буду как-то иначе решать вопросы снабжения. Всё же Вы их тоже напугали.

— Тогда ничего не буду докладывать.

— А от Вас потом потребуют их посадить?

— У меня полно бродяг, которые просят их на каторгу отправить, в привычные им места не столь отдалённые, на казённые харчи. Скажут, возьму двух таких, посажу на пару лет. А то может и забудут.

— А по документам?

— Это мои проблемы, граф.

— А если будет аналогичный приказ?

Полицейский закряхтел.

— Я с Вами свяжусь, и мы придумаем компромисс.

— А теперь проговорим про наши отношения.

— С городом?

— Город — это люди и дома. Вы человек.

— Вы меня пристрелить собирались, а теперь я для Вас человек.

— По поводу пристрелить, я ещё до сих пор в сомнениях. Но это не исключает человеческого отношения и уважения. Сможем мы друг к другу с уважением и с учётом интересов друг друга?

— Давайте постараемся.

— Какие у Вас интересы?

Начальник полиции крепко задумался.

— Ну понятно, в моменте у Вас интерес, чтобы я Вас не завалил. А глобально? Какие у Вас есть бизнесы?

— Конюшня у меня, кони. Оказываю услуги по грузоперевозкам. По мелочи.

— Так давайте я Вашу конюшню найму, для хознужд. Всех свободных коней и возничих. Интересно Вам такое?

— Зачем Вам это?

— Кнут и пряник. Мой кнут Вы видели, давайте я Вам дам пряник.

— Я же не ребёнок, чтоб со мной так.

— Мы все немного дети. Это же не тупой обман. Вам должно быть объективно выгодно работать со мной. Хотите, я в Вашем участке сделаю ремонт?

— А может быть, хочу.

— Будет у Вас ремонт. Форма на Ваших бойцах тёртая, так?

— Да нам… Бюрократия. Формовые три года не выдавали. Как я со своих потребую, чтобы они личные на форму потратили, а?

— А я закуплю ткань, такого же цвета, но лучше качеством и оплачу китайской диаспоре за то, чтобы они пошили каждому по фигуре. И будут у Вас самые модные полицейские.

— Тот же вопрос. Зачем Вам это, граф?

— Страх — плохой мотиватор для свободного человека. А так, для них мой город будет чем-то хорошим. А их босс, то есть Вы, человеком, который такое выбил для них. Авторитет? Аргумент?

— Странный Вы. Но звучит заманчиво.

— Ну что, дружить будем?

— Вы бы того, граф… Уладили Ваш конфликт с Мышкиным. А то мне эта разборка шею свернёт.

— Давайте разделим сложную ситуацию на куски. Мы с Вами сможем работать?

— Я только «за».

— Хорошо. По поводу конфликта с князем, я буквально минуту назад узнал, что он у меня есть. Ладно. Из нашего разговора делаю вывод, что Вы не хотите, чтобы я Вас застрелил,

— Не хочу.

— Ну не хотите, как хотите. Я не настаиваю.

Я протянул ему руку, он её пожал.

Вышел из участка, адвокат поспевал за мной.

Мои бойцы вошли и вырубили двух вооружённых полицейских, ещё нескольких не готовых к такому повороту событий, обезоружили. Стали в коридорах с автоматами, показав, что участок условно говоря — захвачен. Но при этом никого не убили и не покалечили.

Чтобы освободить Цветлана и Сан Саныча, вошли в дежурку и очень вежливо спросили ключи от обезьянника (ну, может чуточку автоматом перед лицом поводили).

В целом, полиция не армия, они к боевым действиям не были готовы, да и фактор неожиданности, помноженный на пулемёт на улице, сказывался.

— Домой? — подобрался старшина.

— Нет, надо съездить к мэру города. Побазарить.

— А мы уже пулемёт отпустили. Он с пленниками покатился обратно, место встречи на южном берегу.

— Справимся и так.

Администрация любого населённого пункта не предназначена для отражения атаки.

Поэтому, когда я вошёл, а пожилой вахтёр попытался меня остановить, один из бойцов четвёртого отряда просто принудительно усадил его обратно и оторвал аппарат от шнура, не причиняя вреда безобидному и ни в чём не повинному старику.

Я отметил про себя, что четвёртый отряд постепенно исправляется, ведь с одной стороны они могут применять силу и соизмерять её с ситуацией, а с другой — не бояться жить мирной жизнью в городе.

— Как там Малой? — пока поднимались, спросил старшину.

— Нормально, спит как медведь в берлоге, жрёт… тоже как медведь, на откорме. Мы его оставили, сегодня на операцию не брали.

— Я заметил, потому и интересуюсь.

— Хорошо, что жив-здоров.

Мы поднялись на второй этаж, нам навстречу выплыла необъятных размеров дама, густо накрашенная и с поставленной вертикально причёской.

— Ой, а Вам кого?

— Конечно же, к Олегу Нибахановичу. Вы не волнуйтесь, это делегация, они со мной, нам назначено.

Мы обогнули крупногабаритную даму, как стая рыб скалу и направились к кабинету главы города.

Я широко распахнул двустворчатые двери кабинета и на меня воззрились десятки глаз. Глава города, проводил совещание в расширенном составе, а обсуждали они, судя по обрывкам фраз, какой-то грандиозный юбилей и сопутствующую ему пьянку.

— Господа, — я на секунду почувствовал себя революционером, который свергает временное правительство. — совещание закончено!

За моей спиной возникло четыре автоматчика, мельком глянув на которых, дополнительных вопросов и возражений не возникло.

— А Вас, Олег Набиханович, я попрошу остаться. Нам надо поговорить.

…

— Ну что, будем дружить?

Мэр глубоко вздохнул:

— Вы кто?

— Да Вы меня знаете. Граф Бугуйхан или, по-другому, Филинов. Требование обычаев — смена фамилии, поэтому некоторая двойственность. В любом случае я не только и не столько патриарх, сколько владелец земли, где создаётся город.

— Который оттягивает от моего города ресурсы.

— Ай, бросьте. Рабочие уехали, приехали. Потом ещё раз, другие. А так Ваш город станет не крайним на карте империи, а скорее промежуточной точкой.

— И местом, которым активно пользуются контрабандисты.

— Не с того начали. Вообще не с того. Я знаю, какой приказ и от кого Вы получили. И я считаю, что Вы, конкретно Вы, Олег Набиханович, поступили неправильно.

— Если Вы знаете какой и от кого, то чего Вы хотите от меня? Я человек маленький.

— Не маленький. Получив такой приказ, Вы должны были поговорить мной.

— Мы были не знакомы.

— А Вы уверены, что обстоятельства нашего знакомства Вам нравятся? Стоило наладить диалог, вместо тупой агрессии, который намекнул бы мне, чтобы я не отсвечивал в Бийске. А я не могу тут не отсвечивать, вы важный для меня город. Поэтому нам надо выстроить диалог. С Вами или другим градоначальником.

— Ну, давайте выстраивать. Без намёков на убийство, ладно?

— Без намёков. Зато я могу пожаловаться на эту ситуацию и выставить её, как вооружённое нападение, самому государю.

— Но это не правда, — он откинулся на стуле, ткнул пальцем в моих автоматчиков.

Кто-то из его администрации уже наверняка звонил в полицию и о ужас… Там не работали телефоны!

— Да плевать все хотели на правду. Мои слова, Ваши слова. Мне правитель поручил вести проект каганата.

Я второй раз за день показал своё прошение.

— Прям он поручил, — скептически покачал головой градоначальник. — Согласно прошению, это скорее Ваша инициатива, чего его.

— А что, всегда в документах пишут, что инициатива его, а не наоборот?

— Всякое бывает, как правило, инициатор не он, — вынужденно согласился он.

— Главное, что Вы это понимаете. Приказ был Мышкина, и он Вас подставил. В случае чего, он за Вас не вступится, а Ваш непосредственный руководитель, владыка Сибири, князь Тигров, спросит с вас по полной. И тогда придёт в гости старый злой карачун. Главное же, концептуально что?

— Что?

— Мышкин далеко, а я близко.

— Мышкин может организовать проблемы.

— Я тоже и быстрее, — большим пальцем показал за свою спину, где у входа в его кабинет стояли бойцы четвёртого отряда.

Он закряхтел, что можно было рассматривать как согласие.

— Пряник… Какой у Вас бизнес, господин мэр?

— Вы что⁈ Я честный и скромный чиновник, государев человек.

— Давайте не будем. Вопрос деловой.

— Ну, раз Вы спросили, то у моей супруги есть мануфактура по обработке пушнины.

— Довольно-таки редкий случай, жена высокопоставленного чиновника — успешный бизнесмен. А что, логично, регион обязывает. А сырьём где и как закупаетесь?

— Тут же и закупаюсь, в городе веду скупку.

— Айда поставим закупочный магазин в моём городе и все алтайские охотники — Ваши. Строго говоря, у Вас будет единственная точка скупки шкур в регионе, по крайней мере на первых порах. Шикарное предложение?

— Нуууу… Звучит неплохо.

— Ещё какие бизнесы?

— У тестя кирпичный завод… заводик. Это не мой родной тесть, он мне такой достался.

— У Вашего тестя появился заказ на пределе его производственной мощности. Я куплю весь кирпич, включая бой, для строительных целей. Интересно?

— Да, Вы умеете заинтересовать. А деньги у Вас на все эти шикарные жесты есть?

— Есть, с этим нет проблем. Думаете, чего на меня Мышкин накинулся?

Градоначальник задумчиво почесал подбородок.

— Будем дружить? — задал я прямой вопрос.

— А куда нам деваться?

— Хорошо. Но помните, особенности отечественного принципа «кнут и пряник», в том, что нет гарантий, что Вас не побьют пряником, как и нет гарантий, что Вас не заставят съесть кнут.

— Так и живём, коллега, — вздохнул он.

Глава 19 Оценка жизни

Я расслаблено откинулся на спинке собственного кресла в собственном же кабинете.

Редкий случай, я откровенно прокрастинировал, то есть ни фига не делал, отложив все важные дела на потом. Причём я ни фига не делал, сидя в своём кабинете на втором этаже посольства каганата в Кустовом. Окна были открыты, в кабинет свободно залетал свежий степной воздух, своими терпкими порывами отгоняя тот прекрасный аромат, который парил над моей кофейной кружкой.

Вид из окна был чудесен, а находясь в Кустовом, можно было легко представить себе, что никакой войны не происходит, меня не пытаются убить поляки, Инквизиция, англичане и не точит зуб могущественный министр Мышкин.

В своём мире я бы запустил компьютер и поиграл в какую-нибудь «Цивилизацию», чтобы хорошенько отдохнуть от той реальности, которая денно и нощно давила мне на мозг. Собственно, нормальному человеку нужно время от времени отвлекаться от реальности.

По-научному это называется «эскапизм», и все убегают по-разному, кто-то охотится, бегает за юбками, играет в картишки или танки на компе (смотря какая эпоха), пьёт горькую, торбится веществами, ходит на балы или, наоборот, в лес с туристическим рюкзаком.

Словом, все сходят с ума по-своему.

Я просто сидел и пил кофе в тишине. Я был как Штирлиц. Я знал, что через двадцать две минуты мне назначен доклад юриста (это странно, у меня — юриста, есть свой юрист, причём я его даже толком не знаю), придёт в гости командир единорогов, а потом Нианзу хотел привести того таинственного сотрудника, который занимается поиском редкой и странной информации, местного «гугла».

Я поднял кружку, чтобы сделать богатырский глоток кофе, когда мобилет ожил.

Чертыхнувшись, потому что телефон вывел меня из состояния кратковременного спокойствия, глянул на экран. Это была Гадюкина.

— Да-да, Ядвига Павловна. Безмерно рад Вас слышать.

— Так уж и безмерно? — слегка капнуло ядом от трубки.

— Конечно. Вы же меня хотите по полякам порадовать?

— Ээээ. У Вас открылся магический дар, новый, о котором я не слышала?

— Вроде того.

— Ладно, давайте без фактора неожиданности. У нас с Вами много точек соприкосновения, в том числе болезненных. Давайте про поляков.

— И что там в Польше?

— Не знаю, я-то в Кустовом. Там полонез, водка, польские зразы и сладкий суп чернина на гусиной крови.

— И кланы?

— Да, они. Мне удалось не только узнать, кто взял себе заказ на тебя, но и сколько они хотят за то, чтобы прекратить.

— Серьёзный клан?

— Называются Краковская поземельная община.

— Поземельная?

— Не спрашивай. Клан серьёзный, триста шестьдесят лет тёмных и бесславных историй.

— И сколько хотят эти пшеки?

— Сто шестнадцать тысяч.

— Фига, дорого же я сто́ю!

— Ерунда, они вообще хотели миллион. А я им передала, что за полмиллиона я дам заказ конкурирующему клану убийц на их истребление, чтобы по-другому решить вопрос.

— Рад, что ты на моей стороне, Ядвига Павловна.

— Ну да, ну да… на твоей. В общем, мы долго обменивались любезностями и пришли к такому вот консенсусу.

— Даже не буду спрашивать, как вышли на такую математику. Вообще они красавцы, с англичан подрубили баблишка за то, чтобы меня угрохать, а с меня за то, чтобы этого не делать. То есть, в итоге заработают тем, что ничего не будут делать.

— Они предпринимали усилия по удалению тебя с лица Кустового. И вот то, что им обломали крылья, их и остудило, натолкнуло на путь дипломатии. Короче, с тебя сто шестнадцать тысяч. Отказа я не приму. Я знаю, деньги у тебя есть. И не трепи мне нервы рассуждениями о том, сколько денег улетает на боевые действия. Твои мужские игры дорого стоят, а за эту договорённость постаралась я. Понятно?

— Понятно. Куда подвезти деньги?

— Стоп. Мы не оговорили мою премию.

— Как насчёт того, что тебе безмерно ценна мои жизнь и здоровье?

— Ага, безмерно… Я хочу пятьдесят тысяч за километры измотанных на поляков нервов.

— Ладно. Я понял, везу тебе сто шестьдесят шесть тысяч.

— Не так. Деньги полякам отправь прямым платежом через наши банки, а мне привези платёжку. И мою премию. Когда мне ждать тебя?

— Думаю, что сегодня. Позвоню в банк, закажу наличные.

— Знаешь, мне ты тоже можешь оплатить безналом. В конце концов, держать такие суммы в бумажном варианте в вольном городе может быть опасно даже для меня.

— Хм. Дашь реквизиты? Твои и тех пшеков?

— Конечно, это же в моих интересах.

Я же, завершив разговор, устало помассировал лицо.

Время моего краткосрочного спокойствия закончилось.

…

— Есть регистрации новых фирм в каганате?

— Шесть, но все просят сразу же расчётный счёт, — высоким голосом доложился мне юрист посольства. — Я связался с государственным банком, они пока не готовы открывать счета и вести операционную деятельность.

— Да, для них это сложно, но осталось недолго, скоро смогут.

— Ильяс говорит, что через пару недель.

— Ему виднее. Мы же с тобой ему документы по самому по себе банку передавали.

— Да. Регистрационный номер «1». Аркадий Ефимович, а позвольте полюбопытствовать?

— Валяй.

— А почему банк у нас называется Государственный банк Южного Алтая и кодировку я по аналогии применил, как к «предприятию, находящемуся в собственности государства». А потом в трастовой декларации сам же вписал, что владелец ста процентов акций — это Вы, как граф-найом Бугуйхан Аркадий Ефимович. Вы не находите, что тут есть некоторый парадокс, нестыковка?

— Нет, коллега, не нахожу. Бабло на это счастье даю я? С хера ли я впишу владельцем кого-то другого, пусть даже и кагана? Считаешь, что государство абстрактно? Ни фига, это конкретные, а в данном случае не слишком честные и помешанные на своём эго и жадности люди. Вот скажи, тебе кто платит зарплату, я или каган?

— Ну, получается, что Вы.

— А между тем, ты — работник посольства. Ты тут не находишь парадокса?

— Ну, я не задаюсь вопросами финансирования…

— Что, когда речь идёт о твоих личных деньгах, то принципиальных вопросов становится поменьше, да? А думаешь, я мыслю иначе? Знаешь, сколько раз мне каган заплатил зарплату?

— Даже не стану предполагать.

— А ты предположи. Это простая такая цифра, «ноль» называется. И он даже не собирается это делать.

— Тогда почему бы Вам, то есть мне по Вашему указанию, не написать, что банк коммерческий, частный?

— Ну, потому что… один человек, однажды сказал — «государство — это я». Я не столь тщеславен, но… Я же действую в интересах каганата? Армию оплачиваю в двух вариантах, а если считать ещё и авиацию, то в трёх. Создаю экономику и политическое влияние. Кроме того, у частных инвесторов будет меньше вопросов к государственному банку.

— Который фактически находится в частных руках…

— А что есть государство с твоей точки зрения?

— Ну, я родился в Кустовом, — задумался он. — Кустовой — это республика. Для меня государство — это республика. А республика значит что-то про народный интерес.

— Res publica, это буквально Общественное дело. Ты об этом?

— Ну, в отличие от монархий…

— Монархии — тоже государства. И конкретно наша республика находится под контролем группы олигархов — Владетелей. А также теневых воротил преступного мира, олигархов от промышленности, контрабанды, добычи макров и торговли. Мне легко рассуждать об этом, я на эту социальную пирамиду вскарабкался, так уж получилось, хотя и положение моё шаткое. Так вот. В ситуации с каганатом я эту всю схему изменил, сократил.

— Как у нас всё… Прогнило. Простите, что говорю об этом.

— Добро пожаловать в наш дерьмовый мир. Ты думаешь, в Британии не так? Пэры — это узаконенные олигархи, наследуемая каста. Они, конечно, здорово делают вид что у них там вроде как демократия, но во главе стоит монарх, а нижнюю палату, этот цирк с конями чуть что блокирует верхняя, те самые олигархи. И никто не может эту ситуацию изменить. Больше скажу, это немногие осознают. Российская империя в собственности императора, на то она и империя.

— Ну ладно, Британия… А Североамериканские штаты, страна со статуей Свободы?

— Мм… Страна, где всего две партии?

— Ну, две — это демократия же?

— С фига ли? По сути, эти два клана сотни лет делят между собой все посты, бабки и вообще рулят страной. Сотни лет сенаторы, судьи верховного суда, губернаторы и так далее, это представители одних и тех же семей. Это ровно те же виги и тори, что приплыли из Британии с более простыми колонистами. И попытки любой другой группировки, которая тоже не собирается защищать народные интересы — обречена на провал. Два клана зорко следят за уничтожением конкурентов. В сущности, вся система построена на том, что создать третью силу, а уж тем более, что-то народное, никак нельзя. И в итоге это страна с хорошей рекламой себя, где нет паспортизации или, допустим, равного налогообложения, или медицины для народа.

Мой коллега задумался. Слишком много я вывалил на него.

— То есть, все плохие и Вы решили не выбиваться из общей картины?

— Все — не плохие. Все просто следуют своему интересу. Все государства сложились исторически случайно. Я следую своему интересу и мечте, стараясь построить мир, хороший мир, с больницей, за которую плачу я, хотя ни разу не болел, дорогами, сельским хозяйством и без налогов.

— Звучит как предвыборное обещание.

— У нас там нет выборов. У нас там просто жизнь. И среди прочего, там нужны офшорные фирмы.

— Я, конечно, буду их регистрировать, но не пойму, зачем они вообще?

— Это потому, что ты не видишь картину в целом. Бизнесу любого размера нужна надёжная юридическая гавань, где будут пастись капиталы. Тогда они увидят возможности инвестиции в том же регионе. Часть капиталов будут оборотными, торговля будет как виртуальной, в таком случае банк будет выполнять операционные функции, так и реальной.

— Контрабанда с Китаем?

— Ничуть. Законная торговля. А для того, чтобы торговля не была криминальной, мы дадим им законные инструменты. Видишь ли, я тебя сейчас удивлю, но у людей нет самоцели нарушать закон. Это касается бизнеса, он способен игнорировать запреты в погоне за прибылью. Дай им законное поле работы, они будут его осваивать. Запрети, они попрут поперёк, ты получишь преступников.

— Философия какая-то.

— Философия помогает нам утрясти сложные вопросы.

…

— Аркадий Ефимович, — в кабинет заглянул командир единорогов. — Я рано?

— Заходите.

— Да я, собственно, ненадолго, — он бдительно зыркнул на юриста, потому что по старой офицерской привычке не доверял гражданским. — Сказать по Вашему предложению, что мы единогласно согласны и даже начали эти… подготовительные мероприятия.

— О как!

— Нам нужны три грузовика в найм для того, чтобы доехать до Каганата. И я понял, что путь будет долгим, через Челябинск, Бийск.

— Ничуть, есть прямой путь.

— Никогда не слышал.

— Только построили. Через бывшие земли Вьюрковского.

— Какое чудесное совпадение. Но нам бы… для нашей процедуры, я хотел сказать, некоторое финансирование нужно. Две тысячи сто рублей.

— Я пойду, пожалуй, — юрист собрал свои документы, которые он разложил передо мной как пасьянс.

Проводив юриста, вынул из кармана и вручил командиру десять тысяч.

— Остальное на текущие расходы и премию за такое сложное мероприятие.

— Мы даже сдадим помещение по акту.

— Я готов вас обнять и поцеловать, хоть кто-то у меня такой взрослый что сам справляется.

— Но есть и оборотная сторона медали, Вы должны понимать, что представляем собой силовой блок, охрану Ваших интересов в Кустовом. Наёмники выбыли из Кустового, мы сейчас поедем. Может быть, части остаться? Прикрыть тылы?

Я задумался. В чём-то майор прав. Но и оставлять их тут — плодить проблемы и подставлять под удар. В конце концов мне проще всего сработать самому.

— Знаете, не сдавайте помещение по акту. И выезжайте тайно, чтобы никто не знал об этом. Справитесь с таким усложнением?

— Мммм. Пусть иные Владетели считают, что мы на месте?

— Да. К тому же министерский приказ о создании единорогов, который официально зарегистрирован и лежит, никто ни отменял. Официально Вы всё так же существуете.

Он протянул мне руку, чтобы попрощаться.

— Я жду Вас на той стороне. Дорога простая, никаких развилок, просто всё время прямо.

— Мы наймём водителей, которые обычно по Степи контрабанду возят, а сейчас у них временный простой.

— Хорошо. Держите связь, чуть что, бросайте барахло и бегите, вы мне нужны живые.

…

После Майора ко мне заглянул Нианзу.

— Это наш человек, который составлял отчёт по Степи. Он хотел Вам его представить.

Нианзу, заместитель посла, которому по такому случаю было дано гражданство каганата, как и всех остальным работникам посольства, завёл щуплого лохматого мужика, который выглядел так, словно он полгода бродил по лесу, а потом его поймали, отмыли и одели в некое подобие толстовки и приличные штаны, а вот подстричь забыли.

— Я Хильдебрант, — он, сказав это, на какое-то время замолк. — Но люди зовут меня Харитон, хотя совсем не похоже.

— Бельгиец?

— Нет, из семьи голландцев, мореходов, а я море не очень люблю. Не пошёл по стопам отца. Давайте, я Вам лучше расширенный доклад доложу по Степи.

Я осторожно отнял у него пухлую папку. Прочту сам, чай не дурак.

— Вы присаживайтесь, Харитон, Нианзу, — затем я обратился конкретно к голландцу. — Не хотите рассказывать свою историю?

— Как меня изгнали из рода? Не хочу. Как я пытался зарабатывать, читая уголовные дела и выявляя истинного преступника? А полиция сначала смеялась надо мной, а когда я выяснил, что прокурор губернии упёк троих заведомо невинных на каторгу, меня самого объявили в розыск? Нет, не хочу.

— А что хотите рассказать?

— Могу сказать, что у меня знаете-ли, дар. Не такой как у благородных магов, но тоже есть небольшой. Это семейное.

— Что-то с навигацией?

— Вроде того, только они находят путь, а я скрытые знания.

— Вот как Вы работаете?

— Да. И за мою работу меня объявили в розыск и теперь я прозябаю в Кустовом.

— Тут многие прозябают.

— А местные следователи надо мной смеются и не хотят платить за то, чтобы я указывал им истинных преступников, в особенности убийц.

— Ну да, с их точки зрения, они выстраивают уголовные дела, а Вы со своим даром тычете пальцем в кого попало.

— Не в кого попало, а в истинного преступника!

— А если доказательная база собрана на другого? Что им делать? Вот они и гонят Вас. Давайте так, я Ваш доклад почитаю. Но у меня иной вопрос. Как Вы относитесь к Риму, как у Вас со знанием языков?

— Я не полиглот, знаю родной голландский, русский, вырос же тут. Английский неплохо, чуточку немецкий. Итальянский не знаю.

— Понял Вас. Значит, Вы — специалист по поиску тайного знания?

— Да, это мой дар, и я это люблю, анализировать большие объёмы информации, это же как искать иголку в стоге сена, то есть в Вашем языке это значит что-то невозможное, а для меня это что-то увлекательное. Особенно когда найду. Правда, потом мне хочется искать ещё.

Нианзу вопросительно глянул на меня, показав взглядом на дверь. Намёком спрашивает, не нужно ли ему уйти.

— Нианзу, если Вы что-то тут услышите, то наверняка поделитесь… с боссом?

Китаец потупил глаза:

— У нас так принято. Мне не хочется обманывать Ваше доверие, но и пойти против правила я не хочу. Поэтому, если Вы хотите, чтобы я чего-то не рассказывал, то…

— Ничего. У меня от Танлу-Же нет секретов.

— А не знаете, где он? Мы никак не можем с ним связаться.

Ах да, вот ведь чёрт! С их точки зрения, он уехал со мной и пропал, причём я сейчас появился один.

— Он в каганате, налаживает связь с новым кланом, которые строит дорогу. Видимо, там нет связи. Попрошу его набрать вашим, чтобы Вы не переживали.

— Так, постойте! — замогильным голосом выдал Хильдебрант, который во время разговора переводил взгляд то на меня, то на Нианзу. — Вы хотите сказать, что я, помогая полиции, избегая преступного мира, не смог найти работу в полиции, пошёл консультантом в отряд минюста, а в итоге оказалось, что работаю на триады!!!

— Мы не используем это слово, — синхронно возразили мы с Нианзу.

— Не кипятись, голландец, ты работаешь на меня! Я — триады?

— Нннет, — с некоторым сопротивлением выдал Хильдебрант.

— Ну, вот и договорились. И Нианзу тоже не триады. Да, у китайцев есть некий принцип общинной взаимопомощи, но это не мафия какая-то, а просто старейшины, такие же, как есть у народов на Кавказе, вожди у индейцев и так далее. Ты же не станешь называть вождей краснокожих якудзой?

— Ну, не знаю. Нет, наверное.

— В общем… Давай к сути! Есть результат расследования…

Я достал тоненькое исследование, полученное мной от Чёрного рынка по Инквизиции.

— Существует тайное общество, — подавив в себе желание добавить канонических «ткачей», продолжил, — которое само себя именует «Инквизиция». А вообще их официальное название «Орден чистоты». Такие мать их, уборщики.

— А кто Вам дал эти материалы расследования? — Хильдебрант гипнотизировал папку.

— Одно детективное агентство, — учитывая, как он болезненно реагирует на триады, не стал его шокировать тем фактом, что эту папку мне дало местное преступное сообщество, которое добыло её содержимое путём обмена информацией с другими бандосами.

— Криминал, это были преступники! — продолжил обличение принципиальный голландец.

— А я и не говорил, что там работают одни светлоликие девственницы с безупречной репутацией! — огрызнулся я. — Мне они ничего плохого не сделали. Мы опять отклонились от сути. Короче, есть тайный орден отбитых типосов, которые задались целью регулировать магию и мироустройство, прочей трахомудии. Штаб-квартира у них в Риме.

— И поэтому Вы хотите меня отправить в Рим?

— Да. Хочу.

— Честно говоря, не горю желанием, — неопределённо протянул Хильдебрант.

— А у меня для тебя задача и загадка. Иголка и большой-пребольшой стог сена.

— Какая загадка?

— Ну, во-первых, общество тайное и место их резиденции тоже никому не известно.

— А что по этому поводу написано в Вашей папке?

— Я сделал полную копию всего, что пишут, слухов, фактов, подтверждённых историй и нескольких скандалов, краткая сводка. Я Вам отдам эту копию, как начальную пищу для размышлений.

— Хорошо, любопытно почитать, что Ваши криминальные детективы нашли.

— Нашли, да… И, во-вторых, меня интересует конкретно, где у них хранятся деньги, наличные и безналичные. Где хранится архив, документы кадрового делопроизводства.

— Странный выбор. Зачем Вам это?

— Они преступники.

— С чего Вы решили? Цели заявлены благородные.

— Все самые конченные личности оправдывали свои страшнейшие злодеяния благородными идеями. А по факту они похитили меня, чтобы пытать и убить. Причём с моего рабочего места, считай политика и дворянина.

— Ну, может, это эксцесс исполнителей.

— Мы с Вами, господин Хильдебрант, не берёмся их судить.

— Вы не собираетесь ничего плохого им делать?

— Я? Ну что Вы!

— Поклянитесь Предком, — совершенно серьёзно попросил он. — Пожалуйста. Мне хочется взяться за это дело и выкопать из тьмы секретности целый тайный орден. А с другой стороны, мне не хочется, чтобы Вы натворили бед.

— Я, Филинов Аркадий Ефимович, клянусь… Как там орден зовётся?

— Вы же сами сказали, «Орден Чистоты».

— Во-во. Клянусь не похищать их деньги, не уничтожать их документацию, а действую только, чтобы найти с ними общий язык, и чтобы в мире стало меньше тайн.

— Странная мотивация… Я согласен. Вы сохраните мне мою заработную плату?

— Мы Вас официально отправим в командировку. Для этого изготовим новый паспорт и личность, дважды в неделю переводом Вы будете получать зарплату, плюс мы Вам арендуем жильё.

— Мне понадобится оплата доступа к библиотекам Рима, посещения публичных мероприятий. И учитель, который обучит меня итальянскому. Это понадобится для дела.

— Без проблем. Всё, что попросите. Езжайте и примените свой талант. Во благо, и чтобы в мире стало меньше тайн.

Глава 20 Предложение

— Слушай, Нианзу, ты его курируй лично.

— Хильдебранта?

— Да. Прямых чартеров от Кустового до Рима нет. Построишь ему маршрут, гостиницы сними, всё такое. Гостишки не ниже тройки, билеты не люкс, но и не стоячий, чтобы комфорт был. Шаг за шагом до точки назначения, там квартирку ему найди.

— Уже нашёл.

— Через диаспору? В Риме же тоже есть китайцы?

— Наши везде есть.

— Ты их проконтролируй, в Риме наверняка полно клоповников.

— Хорошо, перепроверю. Он Вам, простите, родственник? — с сомнением спросил китаец. — Отчего такое волнение?

— Оттого, что его навыки могут дать уникальный результат. Он может то, чего не можешь ты, не могу я, никто не может. Это надо ценить.

Нианзу вздохнул, не совсем довольный такой заботой о подчинённом, но покорно кивнул головой.

— Когда у него отправка? Река или поезд?

— Поезд до Челябинска, завтра утром, оттуда Москва. Из Москвы до Милана есть рейс, оттуда… Ну, тоже что-то найду, это уже близко.

…

После встречи с Нианзу я, не уходя из кабинета, набрал Данайца.

— Есть какой-то результат?

— Босс, что-то есть. По крайней мере, мы знаем, кто сейчас руководит армией вторжения.

— Тем, что осталось?

— Они подтянули подкрепление. Правда, «француз» их встретил, засаду устроил. В общем он здорово отравляет жизнь степнякам.

— Так что там сейчас?

— Кувват-бий. Один из ханов. Вообще его английские радисты называли позывным «Четверть», что бы ни крылось за этим словом. Но мы несколько переговоров поймали, когда общались непосредственно ногайцы.

— А как справились без переводчика?

— Ну, во-первых, нам «француз» дал парочку лояльных пленных. А во-вторых, когда один респондент орёт надсадно и ругается, кстати они используют некоторые русские слова, а вторая говорит — «кеширинъиз», что означает «сорян», «Кувват-бий», и так сорок раз подряд, трудно не догадаться.

— Здорово. А где этот шнырь?

— Перемещается, вычисляем. У него три рации в войске, трудно поймать.

— Думаешь, догадывается что мы его пасём?

— Скорее английская аккуратность. Каждая рация используется для разных целей, в том числе дальнего действия. У нас записаны часы и часы переговоров. Хуже то, что триангуляция пока что ничего не дала.

— Далеко?

— Да, больше ста километров. Мы соберёмся с духом и сделаем вылазку по туннелям. Но пешком как франтиреры, да ещё и с оборудованием, это очень сложно.

— Я вам мотоцикл дам. А пока что пробью, что это за хан такой.

— А не всё ли равно?

— Роль личности в истории.

В дверь кабинета постучали.

— Да, кто это?

— Нианзу.

— Ладно, Данаец, всё, пока, спасибо за службу. Мотоцикл и силовое сопровождение с меня.

Китаец заглянул и сделал свой дежурный виноватый вид.

— Прошу прощения, что отвлекаю.

— Да ничего, не менжуйся.

— Чего? Маньчжурия?

— Нет. Не суть. Что-то случилось?

— Пришёл курьер, принёс уведомление о том, что скоро собрание Владетелей Кустового. Нужно, чтобы Вы расписались лично. Прикажете стащить уведомление, пока мы его отвлекаем? А потом выставить дураком?

— Давай не будем играть в детские игры. Веди его, я распишусь.

…

Я шёл по улице, накрапывал дождь, в голове роились мысли. Мне нравится Кустовой, но тут есть большой риск не то, чтобы всё потерять, а скорее здорово просадить свои позиции.

А они могут отыграться на китайском прииске, нефтянке, медном заводе. Не сказать, чтобы мне было нечего терять. Уязвимость имеет место быть.

В какой-то момент я воспринял статус Владетеля как само собой разумеющееся, не завёл себе друзей, которые бы за меня могли вступиться. А с другой стороны, я же не чебурашка, чтобы искать друзей. Вообще, в политике дружба понятие немного некорректное. Дружат с теми, кто силён, причём речь не идёт о физической силе или, например, военной. Политическая сила и игра в этой плоскости, это то, чему мне ещё предстоит учиться.

За углом горел огнями «Золотой фазан», я привычно кивнул швейцару.

…

— Полина Этьеновна, Вы готовы?

— Аркадий, если бы не знала Вас как облупленного, решила бы, что Вы маньяк и хотите меня убить.

— Нет, это не мой стиль. Вам со мной ещё мучаться и мучаться.

— Ну, я готова, — я поставил Кукушкиной техническое задание подготовиться к выезду на природу, что она и проделала, ухитряясь одеться не только походно, но и изящно, будто на свидание. — Но было трудно отвлечь Зураба.

— Зурабу Левановичу большой поклон, но мы на мотоцикле, будет не удобно, если он станет нежно обнимать меня за талию.

Кукушкина хохотнула, глаза её озорно блеснули. Видно, что её давно не приглашали в лес на мотопрогулку.

Я деликатно приобнял её, активировал Шило, и мы оказались на обочине дороги близ города Николай.

— А у Вас тут такой лес, сто лет такой не видела. У нас всё больше степь. Где мотоцикл?

— Секунду.

Техника была на Изнанке, уж совсем в лесу я её не держал, вдруг укатят?

Появился на мотоцикле, заведённом.

— Помогите даме сесть с люльку. Вообще, Аркаша, это не больно-то импозантный вид транспорта.

— Чистая правда. Но у нас пока только мототехника, ни одной машины. Но скоро всё изменится.

Несмотря на замечание о том, что приличных дам в люльке не возят, Кукушкина, опираясь на мою руку, туда залезла и мы помчали в город.

— Ого какой! Ты же говорил, скромный торговый пост, — удивилась она, когда мы проехали казачий пост у Северных ворот, причём ворота как таковые усилиями Миши Архитектора и бригады слегка пьющих плотников, нанятых в Бийске, уже появились.

— Скоромность украшает.

— Да тут город тысяч на сто жителей!

— Просто с запасом.

— А стена, откуда тут стена?

— На меня поработал маг земли.

— По меньшей мере шестого уровня? Где ты такого взял?

— А я ему бракоразвод оформил. Вот он и оплатил по бартеру. А что, ему неделя работы, мне сто лет радоваться. Да и вообще, стена ерунда, главное город.

— Да, вижу, сотни строений без окон без дверей. А куда мы едем?

Вместо ответа я позвонил по мобилету одному из замов Танлу-Же.

— Зонгменг, привет, это я. Как там готовность?… Мы будем через десять минут.

— Готовность к чему? — полюбопытствовала Кукушкина.

— Ну, это почти как свидание, Вы оделись очень красиво, мы пообедаем с видом, который должен Вам понравиться. Но сначала в порт. Во-первых, товарищам китайцам надо доготовить там что-то, а во-вторых, посмотрите. Такое Вы тоже скорее всего не видели.

…

Дельфины. Речные дельфины не так красивы, как морские. Но по объяснениям учёных я понял, что морские животные в пресной воде могут находиться какое-то время, но неизбежно умрут. Что-то там с водно-солевым балансом.

Сейчас стая дельфинов гоняла косяк рыбы в районе порта. Они часто так делали. Рыбу привлекали пищевые отходы, которые сбрасывали здесь (надо придумать систему вывоза и утилизации ТБО, точнее, озадачить Филиппа этому вопросу).

Рыба приходила в порт, дельфины приходили за рыбой, гоняли и ели её.

Некоторые обитатели города, в особенности те, кому было нечем заняться, наблюдали за рыбой.

— Здравствуйте, профессор, — поздоровался с отиравшемся тут же (и это был редкий случай, чтобы человек не просто так ничего не делал, а вроде как со смыслом) чрезмерно азартным учёным.

— Полина Этьеновна, позвольте познакомить Вас, это доктор биологических наук, Илья Климентьевич, наш академик. Изучает долину и популяцию дельфинов. Илья Климентьевич, это Полина Этьеновна.

— О, как я счастлив познакомится со столь прекрасной домой! — он поцеловал руку Кукушкиной, причём на мой взгляд лобызал её несколько дольше, чем положено по этикету. — Вы луч солнца в такой глуши.

— Что же Вас занесло в глушь, профессор?

— Ну, знаете ли… — он зыркнул на меня, пытаясь понять, не наговорил ли я про него гадостей за его спиной, — великие открытия они же делаются не в душных кабинетах, они тут, в большом и бушующем мире. Например, самый северный подвид речных дельфинов…

— О, как интересно!

Профессор просиял.

Я набрал Ивана Иванова.

— Николай Викторович? Прошу прощения, что дергаю Вас по телефону.

— Иван Иванов. Рад Вас слышать. Как Ваши дела?

— Весёлые. Ну, во всяком случае, не грустные. Я чего хотел спросить… Просить.

— Исследование? В последнее время Вы всё реже ищете субподрядчиков, а всё чаще информацию.

— Да.

— А позвольте спросить, почему Вы не нанимаете для своих силовых операций, назовём это так, у себя в каганате, целые группы, отряды наёмников? А то люди приходят, спрашивают.

— Ну, посылайте их ко мне, может кого-то и найму. Но по общему правилу нанимаю людей в мелкую розницу, потому что мы тут их вооружаем, переучиваем и формируем в группы. Нам готовые отряды… Не уложатся в стратегию.

— Это хорошо, когда есть стратегия. Так какое Вам нужно исследование?

— Кувват-бий, один из ханов ногайцев, ныне руководит войском, которое воюет со мной.

— Записал. Соберём информацию. Хвалю, знать своего противника — это очень взрослое отношение.

— Спасибо Вам. Вы мне очень помогаете.

— Приходите в гости.

…

Тем временем профессор разливался соловьём вокруг Полины Этьеновны, которая его ухаживания и знаки внимания благосклонно принимала, хотя ответных жестов не делала.

Дав им ещё пару минут пообщаться в таком режиме, громко и театрально кашлянул.

— Вынужден просить Вас, Полина Этьеновна, прервать эту беседу. Нам пора осматривать объект.

— Буду рад видеть Вас вновь. Храню в душе надежду что такое случится как можно скорее, — раскланялся профессор.

И снова мотоцикл.

— Ты собираешься показать мне стройку, Аркаша? Уже наметил масштабы игорного дома?

— В некотором роде.

Южная часть города не была застроена элементалем и заселена людьми. Мы обогнули нагромождения брёвен, которые трудолюбивые китайцы сейчас пускали на доски наперегонки с казаками, которые растаскивали их на дрова (надо сказать, что китайская сборная побеждала, их было больше, да и они не были загружены военной службой).

А за ними раскинулась вялотекущая стройка вокруг готового строения и Кукушкина в первый момент не поняла, что это «оно».

Перед строением и с видом на Южные ворота, которые выходили на Степной тракт, был спешно установлен шатёр, где сервирован столик на двоих.

…

— Прошу Вас, — я галантно подал руку даме, чтобы она вылезла из мотоциклетной коляски и повёл в шатёр.

Китайцы всё организовали и оставили нас одних, резонно полагая, что посторонние были нам не нужны.

Конечно, они решили, что это свидание, но объяснять, что я общался с ключевым участником развития города, было бы сложно.

— Итак. Вы видите? — я показал пальцем на здание.

— Вижу. Что это?

— Это оно. Это казино «Золотой дельфин».

— Как ты сказал? В моём стиле?

— В Вашем стиле и под Вашим руководством. Я заказал всё по смете для оборудования казино. Несколько сотен столов, игровых аппаратов, кости, фишки и так далее. Не хватает только персонала и организующего начала. Вас.

— Не гони лошадей, Аркаша. Это здание и есть казино?

— Ну да. Трёхэтажное основание, игорные залы.

— В три этажа?

— Ну да, много.

— А кто сюда пойдёт? Горстка казаков, китайские рабочие и кучка работников… как ты сказал, тот заводик называется?

— Наша основная клиентская база не они. Только малая часть. Это казино… Так вот, я сбился. Три этажа основание — игорные залы. Два этажа подвалов, вспомогательные, мы с Мишей их уже проверяли, там шикарно. Центральный шар символизирует Землю, нашу планету. Две башни, Запад и Восток, символ того, что казино объединяет и то и другое. Запад административное, Восток гостиница.

— А шар. Он тоже… В нём помещения?

— Да. И много.

— А сколько всего квадратные метров в этой махине?

— Не знаю, но это определённо самое большое казино в Степи, а может и в Евразии. Но наша целевая аудитория — это Степь. В степи тысячи и тысячи богатых людей, правителей кланов, ханов, чиновников, землевладельцев и так далее. Клиентская база, по моих оценкам, — я положил на стол доклад голландца, — полмиллиона представителей степного среднего класса. И у всех у них, заметь, казино нет, из развлечений только борьба, война и мордобой. Цивилизация империи оставила их в стороне, это несправедливо, я собираюсь это исправить. Мы, мы исправим.

— Степень готовности объекта?

— Коробка — это пятьдесят процентов, по общему правилу.

— Китайцы работают?

— Да, китайцы, русские. Все работают.

— Танлу-Же руководит? Давно его не видела. Он где-то тут?

— В лесах, — неопределённо махнул рукой я. — Руководит архитектор из Северной столицы, большой талант, к тому же я ему нагрузил щедрое финансирование.

— Ну, хорошо. Допустим… Это намекает, что ты откроешь казино со мной или без меня?

— Хочу с Вами.

Она благосклонно улыбнулась.

— Не гони лошадей. Скажи, а откуда бы нашей клиентской базе знать про существование этого суперказино?

— Первые пробные караваны сейчас двигаются по Степному тракту. Мой торговый пост уже готов работать.

— У тебя на рынке работает с десяток торговцев, не более.

— И скоро их будет сто. Но это их бизнес, я зарабатываю только на косвенном. А казино уже моё. Наше. Сто процентов моих инвестиций. С Вас управление и сопровождение процессов. И прибыль делим пятьдесят на пятьдесят.

Кукушкина задумчиво кушала какой-то китайский суп, причём мастерски орудовала китайскими палочками.

— Если всё получится, дело пахнет миллионами. Но у меня, Аркаша, есть ощущение что у тебя какие-то более сложные планы.

— Ага, более сложные. Как это ни странно, сами по себе миллионы на этом этапе меня мало волнуют.

— Ты стал человеком, который равнодушен к деньгам?

— Да. Нет. Не знаю. Дело не в этом. Там Владетели собираются на сходку, чтобы снять с меня посты и должности.

— За что на тебя взъелись дружные Владетели? — с иронией спросила она. — Не признали родства? Или потому, что ты отказал им всем в династическом браке?

— Не дорос я ещё до династического брака.

— А как же Пенелопа?

— А вот это может быть. Но явно не ради денег.

— Да ну?

— Не хочу обижать Полину Этьеновну, но бедный родственник в этой истории не я.

— Серьёзно? Ты понятия не имеешь, сколько у меня денег.

— Не имею. Но у меня их всё же больше. Не будем меряться кошельками. Я сейчас говорю о чём? Моё политическое влияние в Кустовом шатко.

— И ты решил поменять основной порт приписки?

— Грубо говоря, это уже происходит. Но меня пугает, что… Есть такое выражение, куда бы ты не пошёл, ты всюду будешь брать себя.

— Ты сейчас о том, что повторишь те же ошибки в новом месте?

— Да. Нужна работа над ошибками. Надо налаживать связи с этими басмачами, нравятся они мне или нет. И тогда никакие владетели меня не стряхнут.

— А твой непосредственный каган, как там его, Юба?

— Я косвенно контролирую казачество, которое так же в большей степени под колпаком у империи и даёт им чувство контроля, как и в истории с Кустовым. И Кустовой в таком балансе живёт сотни лет.

— Да, это рабочие отношения. Империя терпит нас, а мы не взбрыкиваем.

— А ещё тут есть франтирёры, это народное ополчение, которое организую и вооружаю тоже я. Плюс личные отряды наёмников.

— Ага, ты пришёл к тому же, к чему приходили и Владетели?

— Ну, у меня тут война, это как бы шепчет… Плюс я владелец центрального банка каганата, а самый большой дворец кагана так же на моей территории.

— То есть, он имеет от тебя зависимость?

— Ну, скажем, как бы мы вежливо ни общались, фундамент нашей с ним дружбы в том, что он зависит от меня, особенно остро он чувствует это сейчас, когда войну вытягивают мои люди, а его найомы разбежались как тараканы. А я завишу от него. Так и живём.

— А казино тебе, чтобы встречаться с ханами?

— Ну, они обязательно приедут. И познакомятся с очаровательной хозяйкой, ну и скромным мной. Я им оружие продам, контрабанду организую, которая тут вполне законна.

— В общем, казино тебе действительно нужно?

— Мне нужны Вы, Полина Этьеновна.

— В последний раз меня так настойчиво звали замуж. Делай своё предложение, Аркадий Ефимович!

— Полина свет очей Этьеновна! — я встал на одно колено, она шутливо закатила глаза, — Не будете ли Вы столь любезны открыть вместе со мной казино, самое большое в регионе и одно из самых больших в мире, чтобы руководить им совместно, в горе и радости?

— Гм. Мне надо подумать, — она озорно блеснула глазами. — А шампанское для такого предложения есть?

— Есть красное шампанское.

— Открывай.

Глава 21 Пешком в короли

— Хильдебрант, как настроение?

— Я привык, что меня всё чаще называют Харитон.

— Ну, а настрой какой?

— Странный. Это моя родня — путешественники. А я человек, который любит тишину.

— Вот Вы тишину римских библиотек и читальных залов скоро освоите.

— Вообще-то, в детстве я мечтал побывать в Вечном городе, но когда взрослеешь, то мечты они… как старая листва, они желтеют и их уносит ветер.

— И тем не менее, мечты должны сбываться, иначе зачем вообще эта жизнь?

— Не знаю. Я боюсь зацикливаться на вопросах о смысле жизни.

— Задумайтесь лучше вот об этом, загрузите мозги ещё одной задачей. Кроме основной, про Инквизицию.

Я подал ему пачку листов.

— Что это?

— Это копии всех страниц личного дневника старого батлера. Вчера вечером на Медном заводе отснял, только переплести красиво не успел. В нём он описывает разговоры и жизнь, а также своего босса, который искал путь в Индию.

— Зачем искал? Морской путь давно открыт, а сухопутный осуществляется через Иранское нагорье.

— Это метафорическая Индия. То есть это совсем не Индия, а кодовое обозначение мира, где много-много богатств и знание пути туда автоматически сулит процветание.

— Почитаю, конечно. Так мне надо закончить чей-то труд, найти путь в Индию?

— Это так, если сможете найти время. По остаточному принципу. Инквизиция важнее.

— Хорошо, почитаю.

— Ну, всё. Ваш поезд. Если что, не поминайте лихом. Чуть что не так, Вам Нианзу дал адрес китайской общины, им заранее заплатили за то, чтобы они Вас спрятали и вывезли в Венецию, откуда Вы морем сбежите в Стамбул, а мы Вас оттуда вывезем.

— Я же не преступник какой?

— Ну, мало ли какой шум Вы поднимете в Риме?

— Я не такой, Аркадий Ефимович, я человек тихий и неприметный.

— Считайте это просто стандартной перестраховкой. А китайцам мы сказали, что Вы незаконнорожденный внук императора, поэтому у Вас могу быть враги.

— Я тихо и мирно являюсь законнорожденным внуком Бартоломеуса, который командовал малым китобоем.

— Китайцам всё знать не обязательно. Всё, Ваш поезд. Документы у Вас кустовские, настоящие. К ним оригинальный дипломатический паспорт, тоже настоящий. На то же имя — Тир Гуннар Карлсон.

— Не голландец, а швед? Такая маскировка? Я знаю некоторое количество слов на шведском.

— По легенде Вы в России выросли, можете языка предков и не знать. Это не так важно, важнее закрыть Ваши голландские корни.

— Ну, в этом есть смысл.

— Счастливого полёта, Карлсон.

— Я пока что на поезде. Или Вы про рейс из Москвы?

— Да-да, про него. Вы, главное, обещайте вернуться.

Мы пожали друг другу руки.

Узкая калитка открылась со скрипом возмущения и зацепилась за брошенный кем-то тазик, в который ветер набросал листвы.

— Эй, есть кто дома?

Мне никто не ответил.

Дом был поделен на нескольких хозяев, и я не был до конца уверен, что прибыл по тому адресу, что мне нужен.

И всё же открыл дверь, постучал в уже открытую, выждал и прошёл внутрь.

В помещении было узко от висящих на верёвочках вдоль стены коридора связок травы и стоял крепкий запах специй и степных трав.

Из боковой двери выглянула низенькая с кустистыми бровями бабка, которая воззрилась на меня зло.

— Сиз кимсиз?

— Мне нужен Казгирей.

Из помещения вышел немолодой мужчина, который прикрикнул на бабку что-то на своём, и она недовольно ушла.

— Вы по поводу повозки? — он строго спросил меня.

— Нет. Вы Казгирей из рода Темсабуев?

Он приосанился и взялся за висящий на поясе нож. Между прочим, это был ординарный пехотный нож императорской армии. Ну, кое-что из той части биографии, что дали мне на Чёрном рынке, это подтверждало.

— Да. Если Вы хотите вызвать меня на бой, чтобы убить, Вам надо ждать четверга. В среду мне надо продать кое-что.

— Нет, биться со степняком я не планировал. А пойдёмте поговорим на улицу. А ещё лучше, если мы зайдём в чайхану.

— А Вы вообще кто? — он смерил меня взглядом.

— Вот я там в спокойной обстановке и расскажу. Пойдёмте, у Вас всё равно особо дел нет.

…

Вышел на улицу и ждал его почти десять минут, постепенно теряя терпение.

Он вышел. Худой, остроглазый и накинув на плечи потёртую куртку пехотного императорского сержанта.

В чайхане Казгирея знали. Я заказал нам два полноценных обеда, он добавил несколько фраз на своём. Владелец чайханы переспросил, в итоге Казгирей буркнул на русском:

— Большой кувшин чая, только хорошего, а не как всегда.

Владелец заворчал, но ушёл на кухню отдавать распоряжение.

Мы со степняком прошли в глубину помещения. Кроме нас в другом конце помещения был только старичок, который курил и подслеповато щурясь, смотрел в дверной проём.

— Итак, Вы кто? Чиновник?

— Ха. Кстати да, я вполне себе чиновник. Меня зовут найом Бугуйхан.

— Вы меня простите, — оскалился Казгирей жёлтыми зубами с вкраплением двух серебряных, — но Вы не похожи ни на найома, ни на Бугуйхана. Скорее на Петровича.

— Не вижу ничего плохого в отчестве Петрович. Я Ефимович, если на то пошло. Могу Вам вернуть любезность, сказав, что Вы мало похожи на сына хана-бия Агиша.

Степняк ощутимо помрачнел.

— Так вот. Я найом в каганате Южный Алы Тау.

— Слыхал, у Вас там война.

— Ага. С ногайцами, — я посмотрел на его реакцию. Степняк лишь пожал плечами.

— Ну да, я ногаец. И что? Степняк из благородного рода.

— Не просто благородного. По своим связям я узнал про ни много ни мало шесть членов семьи ханов, способных претендовать на престол.

— У ханов нет престолов, — огрызнулся он. — Что Вы вообще про меня знаете?

— Ну, Вы сын хана Агиша, прежнего правителя одного из ханств ногайцев. А Ваш брат Кувват-бий…

— Не единоутробный. У нас разные матери. Не забывайте, он на четверть англичанин, его бабка была из какого-то там Борнео.

— Поэтому, значит, его англичане называют «четвертак»? Не суть. Вы его брат и претендент на престол.

— Нет у нас никаких престолов. Вы вообще знаете наши традиции? Когда к власти приходит один из принцев-тигэнов, то старается тут же убить других тигэнов.

— Чудесно, мать его! Это объясняет, почему Вы выросли за пределами Степи.

— Я всё равно степняк, — поиграл желваками Казгирей. — Мне об этом напоминали сослуживцы примерно каждый день.

— Расскажите свою историю, господин тигэн.

Он усмехнулся.

— Ну, когда мне было одиннадцать лет, отец… Я не испытывал к отцу тёплых чувств, видел-то его от силы дюжину раз, в один из которых он избил мать так, что она харкала кровью и стонала по ночам ещё неделю. Так вот, отец упал на охоте, пролежал без чувств в походной юрте три дня и отправился к предкам.

— Умер.

— Да, так бывает.

— А Вы?

— Мой, как Вы его назвали, брат, в первые два дня убил семь моих братьев и, на всякий случай, сестёр. А некоторые из нас сбежали. Мы с мамой сбежали через всю степь. И до восемнадцати лет я почти что бродяжничал.

— Денег не было?

— Откуда бы это? Тем более Кувват, сын шакала и шлюхи из стойбища, искал своих родных и убивал. К другим ногайцам идти было никак нельзя. Даже к любым жителям Степи. Однажды нас приютили аварцы.

— Где, если не секрет?

— Да какой теперь секрет! Самара. Там жило несколько семей. Это народ, которому я рад. Кормили нас, работу давали мне и матери. Мой приятель, Рамиз, собрался записаться в солдаты. Ну, я тоже пошёл, тем более что для русского вербовщика, меня за аварца легко принять.

— На войну отправились?

— Русский царь много воюет.

— Не поспорю. И как?

— Ну, у меня есть медаль «За храбрость». А потом мне надоело, я думал в Самару вернуться. Мать попросила поближе к Степи, чтобы похоронили по нашим обычаям. В Кустовом много степняков, мы тоже живём. По старой памяти, держимся аварцев.

— У вас отличная биография… для будущего царя ногайцев.

— Глупая шутка, найом.

— Не глупая. Я не волшебник. Вас, то есть, членов рода Темсабуев, в городе аж шесть. Прыщавый подросток-юнец, выживший из ума кумарный дед, пьющий мужик и две старенькие бабуси. И Вы, бывший солдат. Ещё крепкий и битый жизнью, но не старый.

— Ну, член рода и что?

— Я не добрый волшебник, Казгирей. Моё предложение — не подарок судьбы. А может и подарок, но он не украшен лепестками роз и золотыми ленточками.

— Ну, обедом Вы меня кормите… Послушаю, почему нет?

— Начнём с чего? Есть четыре ханства в степи у ногайцев. Четыре лидера, четыре зоны влияния. Англичане вовсю опираются на народ ногайцев для трансляции своих интересов в Степи.

— Можно и так сказать. Вам-то что?

— По сути, на меня напали англичане. У английских элит есть выражение «би тул», быть инструментом. У них считается, что ты можешь быть пойманным как пьяный блюешь в бассейн, как убегаешь от полиции под порошком, но ты не должен позволить себя использовать. Это и есть слабость, лоховство, падение. Ногайцев использовали против меня как инструмент, как таран. Инструмент не ценят.

— Вы же вроде изгнали хана Каратая?

— Да. Мы заключили с ним и его ханством мир, я позволил ему отступить с оружием и знамёнами. Ну, может, часть оружия отжал, но я сохранил ему честь.

— Честь — это важно. Но мир будет касаться только его подданных.

— Да, хотя он увёл свою орду, остались малые группы под руководством Вашего дорогого брата.

— Единокровного. И? Хотите, чтобы я с ним воевал? Может, даже видите вокруг меня войско?

— Знаете, вижу… Не глазом, а метафорически. Я могу убить Вашего родственника.

— Не думаю, что это будет просто.

— Согласен. Но, допустим, смогу. И… И это мне внезапно ничего не даёт! Англичане установят другого полководца. Он не будет мне другом.

— Хотите подбросить им меня?

— Не совсем так. Допустим, мы объединим усилия. Ваше имя, мои возможности. Завалим Вашего братана, как последнего оленя. Вам нужна политическая сила, чтобы встать на трон.

— У Куввата есть свои дети.

— А у меня есть много-много денег. Я хочу, чтобы Вы вышли в стойбища, в Степь и провозгласили себя претендентом на ханство Кековата. Взяли денег и стали открыто и безостановочно набирать наёмников из вольных степняков.

— Ну такое, — степняк неосознанно посмотрел в сторону своего дома.

Его калитка, что открывалась со скрипом, была отсюда не видна, она выходила в переулок, но даже так он знал, где она.

— Я Вас понимаю. Есть два пути, дорогой тигэн Казгирей. Один путь, Вы пожмёте мне руку и пойдёте домой, к маме. Будете неторопливо и одиноко работать и жить в Кустовом, и постепенно тихо-мирно умрёте. Ну и есть второй путь. Вы тоже пожмёте мне руку. И тоже пойдёте домой, но, чтобы собраться в поход. Из этого похода Вы выйдете ханом. Или покойником. Как повезёт. Я Вам никаких гарантий не даю.

— Вы используете меня!

— Чтобы Вы могли стать на престол своего ханства и заключить мир. Фактически остальные ногайские роды со мной и не в состоянии войны.

— Мир — это всё, чего вы хотите? Или хотите десять лет дани и дюжину наложниц из рода Темсабуев, чтобы претендовать в ханы?

— Мне не нужны претензии и тем более дань. Но Вы правы, есть три вещи, которые я хочу в том случае, если у нас получится.

— Слушаю, — он обхватил колени выпрямленными руками и сейчас был похож на суровых правителей Степи.

— Мирный договор. Дружба со мной, между нами лично. И инициировать собрание Великого Курултая.

— Как?

— Оказалось… Я тут поизучал этот вопрос немного… Короче, не так-то просто собрать Великий курултай. Даже авторитета так называемого Великого кагана Юбы на это явно недостаточно.

— Он не насколько уважаем. Но и я тоже, хе-хе. Про меня вообще никто не знает.

— И тем не менее, есть традиции, по которым правитель Кековата может созвать Великий Курултай. Больше того, место среди каких-то древних каменюк, урочище, на котором традиционно собирают этот самый курултай, оно на границе Кековата, так что без участия этого хана там особо не соберёшься. Он способен физически этому помешать.

— Для меня Великий Курултай — это просто такая байка. Он собирался-то несколько раз за половину тысячелетия, насколько я знаю.

— Восемь собраний. А за последние сто лет только один раз. Но давайте всё по очереди. Сколько Вам надо, чтобы подумать над тем, чтобы пойти по моему пути или не пойти? Ещё раз подчеркиваю, там определённо тяжело и высочайший риск умереть.

— Мне суждено умереть в Степи, — поджал губы он, смотря мимо меня и думая одновременно о моих словах и о чём-то своём. — Мне не нужно время. Я из рода ханов.

— И?

— Я согласен. Идти к буре и стать бурей. Не из уважения к отцу или моим предкам. А потому, что не могу иначе. Да и если я сейчас откажусь, то буду жалеть об этом.

— Возможно, что если согласитесь, то тоже будете.

— Ну, мы же рождаемся в Степи не для того, чтобы забиться в нору как байбак и дожить до старости. Но Вы должны понимать, найом, что слугой я Вам не стану в любом случае.

— Я же сказал, дружба, никакой слуга мне не нужен. То есть, Вы согласны?

— Да.

— Когда Вы готовы приступить?

— Да хоть сейчас. А впрочем нет, в четверг, до этого мне надо кое-что продать.

Я усмехнулся. Даже в случае ядерной войны люди будут думать о завершении текущих дел.

— Давайте посчитаем. Насколько мне удалось выяснить, наём воина в Степи предполагает оплату ему единовременно от трехсот до пятисот рублей и означает, что он идёт с Вами в течение четырёх месяцев. А там как война пойдёт… Плюс из трофеев он забирает от пятидесяти до девяносто процентов себе. Ну, договорённости разные, это средний вариант.

Казгирей кивнул.

— Как думаете, сможете нанять десять тысяч клинков?

Он усмехнулся.

— Если даже в Степи есть столько… Но Вы посчитайте, в какую сумму это Вам влетит?

— Допустим Вам на Ваше содержание выделим сразу тридцать тысяч, — делал записи в блокноте. — Кони, снаряжение и так далее. Личный расход.

— Я не великий математик, найом, но десять тысяч воинов по триста — это три миллиона рублей.

— Да. Ещё нужно на снаряжение и корм, фураж коням, питание войску. Ещё пару миллионов.

— Вы слышали меня и прибавляете к трём миллионам ещё два?

— Да. Но для начала я выдам Вам на руки… Допустим, триста тысяч рублей. Плюс я пошлю с Вами людей… Это будут евреи, но я надеюсь, у Вас нет предубеждений, а? Так вот. В ближайших стойбищах мы скупим всё вооружение, находящееся в продаже, всех коней, и свободный фураж. Постоянный лагерь для сбора войск не имеет смысла собирать. Нанимайте людей не знакомых друг с другом, поднимайте в должностях тех, кому доверяете, а не тех, кто станет лизать Вам жопу. И Ваша личная орда должна постепенно перемещаться в направлении каганата Южный Алы Тау. При этом в каждой новой местности Вы озвучиваете свои претензии на статус хана, называете своего брата лжецом и что отца убил он.

— Это было много лет назад и не было убийством.

— В политике это не важно. Если Вы встретитесь с братом, то готовы убить его лично, своими руками?

— С детства. Как минимум из мести за убитых братьев и сестёр.

— Будет лучше, если так и случится. Но пока что перемещаетесь и растёте.

— А финансирование? Как моё войско будет расти?

— Я буду прилетать на самолёте и привозить Вам деньги. Деньги — самое важное на войне. Деньги, солдаты и ясная цель. Вашу цель должны все знать. Иначе ханы и каганы, через земли которых Вы пойдёте, воспримут Ваши шатания очень болезненно. А так всем будет понятно, куда Вы двинулись и чего хотите.

— Десять тысяч… Это много.

— У Вас есть боевой опыт. Но у Куввата он тоже есть. Фокус в том, что я бы хотел, чтобы никакого генерального сражения не произошло.

— Как это? А зачем я двигаюсь тогда к Вашему каганату?

— Затем, чтобы если всё получится, то повернуть к югу и войти в своё ханство, имея не только номинальные претензии, но и штыки, которые Вас пронесут на престол.

— У нас нет престолов в Степи.

— Ну, так заведите! Купите себе престол, трудно что ли? Я Юбе купил отменное кресло, он даже сбежал от врагов с ним. Каждый вечер на нём сидит уже в двух местах прожёг папиросой. Зато, какой-никакой престол! Вам план понятен?

— Сложного ничего нет. За исключением того… я впервые слышу, чтобы кто-то мог спокойно выделить пять миллионов на войну. С такими деньгами Вы сами можете купить себе статус хана.

— Он мне не нужен. Меня устраивает мой статус. И потом, в Степи же нет магазина, который торгует перемирием или возможностью заключить мир.

— Деньги многое могут. Но Вы выбрали дорогостоящий путь. У Вас есть вообще такие деньги?

— Есть. Даже до войны было пару миллионов. Русский царь дал мне на войну… Много денег.

— Вы их не экономите.

— А что делать? Знаете другой путь?

— Ну, я могу приехать в его стоянку, вызвать на ритуальную дуэль, убить.

— План-капкан. Вас завалят ещё на подходе. А даже если не завалят, Кувват просто скажет, что Вы какой-то самозванец и Вас вздёрнут на берёзке. Это политика. Желательно, чтобы Вы это поняли до того, как начнётся серьёзная игра.

Глава 22 Откуп

Я был в Москве и в банке. В Российском земском банке и даже не в головном офисе.

Без помпы и без пафоса, прибыл в пригород серией перемещений Шила, затем доехал на сонном таксисте и высадился прямо под открытие.

Надо сказать, что когда я прибыл, то кому-то там немедленно сообщили и как чёрт из коробочки, нарисовался заспанный управляющий, который утянул меня в уютную «переговорную».

— Семён Георгиевич, — познакомился он со мной, протянув пухлую ладошку.

— Аркадий Ефимович. Ну, я подозреваю, что Вы обо мне и так всё знаете.

— О, конечно, Вы вообще местная легенда.

— Да? Не ставил себе задачей стать знаменитым.

— Ну как же, когда банк заставили принять платёж ночью? Уникальный случай. И сумма на Вашем личном счёте… Мы все знаем, что Вы персона, лично связанная с государем.

— Ага, «особа, приближённая к императору». Но я не буду тут пальцы веером разводить. Я человек подневольный, выполняю указания, в том числе Его. Ну, Вы понимаете…

Напустив тумана, я проследил, что управляющий принялся абстрактно рассуждать про то, что мы все люди подневольные.

— Я приехал распределить сумму на счёте. Надеюсь, у меня не будет с этим трудностей?

— Нет, что Вы, как мы можем возражать? Кстати, а мы можем возражать? Нашему банку приятно держать такую сумму…

— У себя?

— Да. Вы же пришли перевести всю сумму?

— Не совсем так. Для начала я хочу совершить один платёж. А потом распределить миллиард четыреста миллионов. В Вашем банке останется сто миллионов.

— О, это очень радует меня. Совет директоров ждёт развития ситуации по этой сумме.

— Передайте, что это Ваша личная заслуга, если что, я подтвержу. Но деньги будут перемещены на кросс-счёт нашего кустовского банка.

— Для оперативного управления. Это Ваше право. Но я надеюсь, что Вы не станете их сразу тратить.

— Не стану. Более того, передайте Вашему руководству, что ему стоит задуматься над тем, чтобы открыть в нашем банке аналогичный счёт. Таким образом мы могли бы проводить взаимные платёжные операции.

— Думаете? А что там у Вас за банк?

— Единственный в каганате.

— И большая у Вас оборотка?

— Пока нулевая. Но что-то мне подсказывает, что к нам потянутся торговцы… Видите ли, мы юрисдикция с нулевой системой налогообложения, по этому поводу наш местный монарх подписал соответствующий указ. Нет налогов, нет отчётности, и кроме того, мы — банк, проводящий торговые операции между Китаем, Россией, Степью и где-то там за горизонтом маячит Афганистан.

— Передам. Да, перспективы есть.

— Тогда можете проверить, открыт ли кросс-счёт, всё ли работает?

Документы по кросс-счетам были разосланы в четырнадцать банков. Итого, так я распределяю миллиард четыреста миллионов. Там остаётся весьма приличный на мой взгляд «хвост» в восемьдесят миллионов. Он упадёт в Bank Lombard Odier в Женеве, на мой личный счёт.

Да, я этот хвост, всё то, что останется от восьмидесяти миллионов после пары платежей и уплаты комиссий, а много на это не уйдёт, оставлю лично себе, как подстраховку на всякий пожарный случай. Кроме того, когда будут поступления, я собирался открыть пять счетов в североамериканских, турецких и японских банках, куда положить по миллиону рублей. Мало ли куда меня нелёгкая закинет?

Однако для начала управляющий проводил меня в кабинку для международных операций, куда специально пригнали операционистку, чтобы я не торчал в очереди.

Теперь раньше, чем раскидать «ярд» денег, я делал небольшой, но очень важный для меня платёж.

Который должен был уйти в Польшу.

Вообще-то я собирался оплатить его без всяких фокусов из Кустового, однако внезапно оказалось, что туда они перевести по каким бы то ни было реквизитам не в состоянии. Не было банков-комиссионеров для проведения операции.

Так что… Москва, без Златоглавой никуда.

Девушка переписывала и вбивала куда-то в свою систему данные с бумажки-черновика платёжки, которую мне передала Гадюкина для выкупа моей жизни у клана убийц.

Когда выкупаешь свою собственную жизнь, это очень волнительно и даже как-то одухотворяет.

Однако, как это часто бывает, платёж «не шёл», требовалось указывать какие-то дополнительные коды, реквизиты и так далее.

— А какие варианты кода для международного платежа? — я устало помассировал затёкшую шею.

— Одиннадцать дробь один. Расчётные операции резидента по предоплате нерезиденту за ввозимые в Россию товары.

— Говоря проще, аванс при покупке?

— Да.

— Не то. Есть что-то по физическим лицам?

— Нет, банк же коммерческий. А какова реальная причина, подоплёка оплаты?

— За отказ от проведения мероприятия, специально оговорённая комиссия по внутренним тарифам, — никакого желания объяснять посторонней девушке, почему я отправляю деньги польской общине, у меня не было.

— Какие ещё есть кодировки?

— Постоплата. Код одиннадцать дробь два.

— Ещё.

— А позвонить получателю, уточнить? — с усталой грустью предложила девушка-оператор.

Я представил себе, что придётся напрягать Гадюкину только ради кода и вся сделка вообще улетит в трубу и отрицательно покрутил головой.

— Ещё.

— Двадцать три, оплата за оказанные услуги и работы интеллектуального характера, так же подходит за создание предметов искусства, поэзии, литературы.

— Да, подойдёт. Будем считать, что поляки мне картину нарисовали. И в этой картине я живой и сравнительно здоровый.

— Правильно будет «писать картины».

— Правильно будет обойтись в своей жизни без поляков. Что-то ещё?

— Номер договора или указать в графе «б. д.», то есть, без договора?

— Пусть будет без договора. Всё?

— Ну, давайте попробуем. Уж больно необычный платёж, трудно оформлять.

— Со мной всегда трудно, но нескучно. Главное, чтобы дошло до Польши, там эти черти втянут бабло как вишню через соломинку, турбонасосом.

— Хорошо. Бланк заполнен. Подпишитесь тут, тут и тут, где галочки.

Я шустро расписался. Став Бугуйханом во многих документах, я сохранил и старую фамилию.

Эдакая у меня двойственность! Как правило, в каганатских документах я шпарил по новой фамилии, а в кустовских по старой.

Имперцы, например, не стали сильно забивать себе голову и документах указали обе, не через тире, а как одинаково применимые для идентификации.

В банке я был Филиновым и менять что-то не спешил.

Главное же, что? Главное в банковской системе то, что я сидел и раскидывал громадными платежами по десять миллионов за раз (у банка были какие-то лимиты на разовые операции по отправке) по четырнадцати банкам.

Таким образом десятью одинаковыми платежами (может быть они хотели срубить больше на комиссии за каждую платёжку) я заполнял по списку кросс-счета национального банка каганата.

Национальным он был только по названию, его единственным акционером был я, а одним из указов Юба запретил банку менять акционера. Каган вообще не понял, что за банк такой, но по моей просьбе подписал. Кстати, тогда я спросил его кого он назначил премьер-министром и оказалось что место вакантно.

Так я распределил с постепенным убыванием остатка — миллиард четыреста миллионов, включая сто миллионов внутренним платежом, потому что один из кросс-счетов был внутри самого земского банка.

Осталось восемьдесят.

Колоссальные деньги, которые, к сожалению, всех моих проблем не решают.

Их этих восьмидесяти я отправил ещё десять миллионов на личный счёт в Кустовом, в банке Берклей, своём самом часто используемом и чуточку, по полмиллиона по запасным банкам.

Оставил миллион и остальное закинул на счет в швейцарском банке.

— А что делать с остатком? — градус любезности управляющего был прямо пропорционален балансу. — Может, оставим, пусть полежат?

— Оставим сто. И рассчитайте, удержите с меня комиссию. Остальное хочу обналичить.

— Такая большая сумма?

— Ага. Техническая потребность. Пару мотоциклов надо купить, туда-сюда.

— Мотоциклы?

— Клуб у нас там. Дороги узкие, вот руководство и гоняет.

— Впечатляющее у Вас, Аркадий Ефимович, «туда-сюда».

— Ага. Как и вся моя действительность. Не то, чтобы тёплая, но заставляет попотеть.

…

С кучей наличных я поехал по адресам учебных заведений, чтобы встретиться с обоими сыновьями Юбы. Но главное, передать им гостинцы в виде банковских билетов банка империи.

Секретная служба за ними присматривала, учителям с ними приходилось тяжело, сказывалось почти полное отсутствие среднего образования.

Старший изучал экономику и основы государственного управления. О серьёзности его подготовки готовил тот факт, что он учился там же, где и клан Кречета, и сам император когда-то протирал филейной частью ученические скамьи там же.

Мужчина на вахте в университете смотрел на мой документ критически, что намного раздражало.

— Дядь, это дипломатический паспорт. Формально, если я войду, ты даже не можешь меня трогать.

— Эти стены, — чуть дрожащим голосом ответил он, — трудно удивить любыми статусами. Тут, знаете ли, даже императорам приходилось подождать.

Он поднял трубку и куда-то позвонил.

— Мне нужен дежурный. Или Вы приходите. Да, третья вахта. Провожатый для посетителя. Да, сейчас же.

Действительно через пару минут появилась длинноногая девушка с длинными волосами, чей нос был увенчан очками.

— Серафима Сергеевна, — решительно представилась она. — Вы к кому?

— К Мустафе Атлайскому. Или по какой фамилии он у вас записан? Сын Юбы.

— Пойдёмте.

Она повела меня так быстро, что мне ещё пришлось поспевать за ней, одновременно любуясь её фигурой, выгодно подчёркнутой короткой юбкой.

Она нырнула было в кабинет за высокими дверями, но удержала меня от того, чтобы зайти за ней следом.

Так получилось, что я оказался прижат к ней всем телом, то есть она меня не пускала в таинство учебного процесса, что называется, грудью. Ну то есть это не была буквально грудь, но тоже — две весьма приятные округлости.

— Мустафу Юбова в деканат.

Она недовольно повернулась ко мне, кажется, с желанием залепить мне пощёчину. Фигня, меня таким не смутить, а ещё и извинюсь перед ней.

— Чего Вы так напираете? Оставьте свою юношескую прыть до учебного процесса.

— Я, милая девушка, Вам не юнец. Я воюющий министр и граф-найом.

— Прямо так и воюющий? А почему нет усов? И прямо в бою были?

— Усы мне по этикету не положены, потому что я… холост! И в бою, представьте себе, был. Я механик-водитель моторизированного пулемёта модели… «текези». В бою захватил два английских орудия. Между прочим, моим стрелком-пулемётчиком был полковник императорской армии.

Она с удивлением осмотрела меня с головы до ног и пару раз заинтересовано взмахнула ресницами.

Из дверей показался Мустафа.

— Здравствуйте, Серафима Сергеевна.

Она молча кивнула в мою сторону.

Мы обменялись рукопожатиями.

— Рад Вас видеть, Аркадий Ефимович.

— Привет. Вот, проездом в столице, решил заехать.

— Спасибо. Тут о нас, конечно, заботятся, — он зыркнул на стоящую поодаль девушку из деканата. — Но психологически трудно.

— Держись, ты всё-таки наследный тигэн.

— Держусь, — покорно кивнул головой он.

Я передал ему двенадцать тысяч рублей наличными, что тоже немало удивило «деканат». Ну, а что они хотели, это монаршее финансирование!

— Это на меня одного или на нас двоих с братом?

— Младшему твоему брату я сейчас выдам три. Большую часть тебе, как старшему и более ответственному. Так что ты за ним присматривай.

— Как и всю остальную жизнь, — пожал плечами Мустафа. — Как там отец, как война?

— Я загегемонил большую часть войска ногайцев, но остались ещё отряды, плюс английские наёмники.

— Вы очень многое делаете для моей семьи, Аркадий-ага. Если отец мёртв, я буду просить совет найомов назначить Вас регентом. Хотя бы лет на пять.

— Гм. Да видел я батю твоего, он живее всех живых. Но раз ты так взросло рассуждаешь, то для тебя ответственное задание.

— Да-да.

— Ты — будущий правитель. Выжми по максимуму из этой учёбы. Оценки не важны, важно знание и навык. Можешь спорить с педагогами, можешь спрашивать их что-то не типичное, пусть пораскинут мозгами. Не сейчас, так через некоторое время ты сядешь на отцовский трон и тебе надо вести каганат в будущее, а не прозябать в средневековом застое.

— Это Вы про нынешнее состояние дел?

— Ну, я прямо такое не говорил, однако англичане, а Британия ненамного больше нас, упорно мир с нами заключать не хочет, просто потому, что может себе позволить игнорировать наше существование.

— То есть, мы для них серое пятно на карте? Никто?

— А кто будет уважать слабого и глупого? Я тебе там экономику подготовлю, а ты не просри, то есть, не растеряй перспективы. Всё, тебе учиться пора.

Под изучающим взглядом девушки из деканата я крепко обнял его.

— Бывай, Мустафа-тигэн.

— До свидания, господин граф-найом.

…

Девушка вела меня по коридору и, кажется, о чём-то думала.

— Я вынуждена просить у Вас прощения, граф. Думала, Вы просто озабоченный дружок-приятель нашего студента.

— Не удивительно, Серафима Сергеевна, Вы целыми днями общаетесь с переполненными тестостероном и не перегруженными мозгами парнями, которых разбавляют только старички со странностями.

Она со вздохом усмехнулась.

— А Вам хорошо платят в деканате? Вы там в какой должности?

— Секретарь. Не то, чтобы хорошо, граф. Но мне хватает.

— А не хотели бы посмотреть мир? На самолёте полетать?

— А Вы что-то хотите предложить честной девушке?

— Мне нужен секретарь. Задачи у меня сложнее, чем у деканата.

— Да ну?

— Я частично управляю небольшой страной. Судите сами. Пафоса у нас нет, зато ответственность будь здоров. Ладно, забудьте, это так уж, мысли в голове роятся. Столько всего надо решить и сделать.

Она посмотрела на меня долгим задумчивым взглядом.

— Рада была Вас увидеть, граф. Как там, граф-найом?

— И я рад. До свидания, Серафима Сергеевна. Присматривайте за моим парнягой, ему ещё народом править.

…

Я посетил и второго, Сейита, который учился в военном училище. Поговорить с ним не удалось, он был занят игрой в футбол. Не похоже, чтобы он, в отличие от старшего брата, страдал от тоски по родине.

Шпренгер говорил, что его командование училища тоже не особо хвалило, но это только в части неумения ухватывать теорию и низкий уровень дисциплины.

Впрочем, они её в него вбивали с большим опытом и основательностью.

…

Куда интереснее был ещё один адрес.

Магазин по продаже ниток и пуговиц, чей хозяин, старый и самого злобного вида англичанин, возвышался среди своего товара, как цапля среди болот.

Мне пришлось дождаться, чтобы он отпустил четырёх покупательниц, прежде чем мы остались одни.

— Мне велено Вам сказать: «Мадагаскар».

— Дурацкие эти позывные и пароли, голубчик, — старик говорил с сильным акцентом, но бегло и уверенно.

— Да-да, мистер Джексон. Но мне велели так.

— А Вы, стало быть, Аркадий?

— Он. Считаете, что пароль был не нужен?

— Вы же понимаете, голубчик, что и так барану понятно, что Вы не за пуговицами тут стоите вместе со своим дурацким видом. Но ничего, молодёжь должна приучаться к терпению.

— Точно! Терпение — это как его, благость, благочестие.

— Вы имели в виду «добродетель»?

— Она самая. Слово-то какое… Чудесное. Добродетель. Мы тут поговорим?

— Нет. Прошу за мной.

Он вынырнул из-за прилавка, повесив табличку «закрыто», щёлкнул запором, английского, надо сказать, производства и без единого слова ушёл в боковую дверь, где в крошечной комнате стоял покрытый зелёным сукном стол и два стула, таких же древних как сам старик.

— Итак, голубчик мой, мне передали, что Вы имеете заказ по моей славной родине?

— Имею.

— Давайте фамилию, имя, отчество, что знаете о нём?

— Знаю. И Вы знаете — сэр герцог Арчибальд Стюарт Форбс. До недавних пор посол Соединенного королевства в Российской Империи. На днях собрал манатки и сбежал в Лондон. Говорят, прячется в своём особняке.

— Глупо, — буркнул Джексон, — единственное спасение, кроме смерти, это исчезнуть, чтобы никто и никогда…

Старик, говоря это достал блокнот и углубился в чтение, замолкнув на полуслове.

Я не мешал ему думать, молчал.

— Это будет стоить, Аркадий, сорок четыре тысячи, если в рублях. Если оплата в фунтах или ещё какой валюте, надо считать по курсу.

— Рубли подойдут.

— Счастье, что он не член парламента, там дороже и требует предварительного изучения. Стопроцентная предоплата.

— Нет проблем. Но заказ имеет особенность.

— Какую же, извольте полюбопытствовать? — старик представлял собой преступный мир Лондона, а попросил его за меня преступный мир Москвы. Такие вот негласные связи.

— Ну, человечек сложный. Отношения у нас с ним… Мне нужно покушение.

— Само собой.

— Неудачное. Мне нужно, чтобы его ранили, или ударили, в идеале ранение, но не смертельное. Главное, чтобы он считал, что его пытаются убить. Но не умер.

— Гуманизм? — старик произнёс это слово как оскорбление.

— Нет. Мне нужен напуганный, но живой человек. Знаете, такое русское выражение, за одного битого двух небитых дают?

— Слышал, конечно. Будет Вам… Битый. Но цена за живого такая же!

— Нет проблем, я согласен.

— Мы применим взрывную магию. Но в момент, когда он будет в другой части здания. Обрушим пару комнат, устроим пожар, обстреляем крышу и здание из автоматов, наши ребята недавно закупили, всё хотят опробовать. Он будет напуган. Но, вероятнее всего, не ранен. Максимум контужен.

— Хорошо, только шума побольше. Могу доплатить за шум.

— Не надо. Есть тарифы, не мне их менять. Цена за одну попытку.

— Да, всё верно. Возможно, что через месяц обращусь повторно. А пока… Я могу оплатить прямо сейчас!

— Такое в моём магазине только приветствуется, — голос старика был неприятен и резок, мне захотелось поскорее уплатить.

Провести оплату в тот же день, когда я откупился от поляков, мне показалось символичным.

Глава 23 В линию

— Ну что, больной, будем выздоравливать или будем глазки строить?

Танлу-Же слабо улыбнулся. В приоткрытое окно дул свежий воздух.

— Говорят Вы, Аркад Ий, устроили тут большой кипеш, когда я попадал сюда.

— Ну да, было немножко.

— Избили половину персонала и похитили жену главврача, чтобы заставить его сделать операцию.

— Ну это, они, допустим, слегка привирают. Так, чуточку помахал перед лицами лекарей пистолетом, пару ласковых сказал. Ну, а хера они⁈

— Аргумент.

— Ну, серьёзно. Мы мол, не будем его лечить, он дескать, китаец.

Танлу-Же понимающе кивнул, он сталкивался с вопросами дискриминации с моменты выбытия из Поднебесной империи, а может и раньше.

— Но речь ведь не идёт о насморке, когда бы я развернулся и поискал врача без тараканов в голове. Счёт шёл на минуты. Вот я его и припугнул.

— Они же полицию обязаны вызывать в таких случаях.

— А я ему диппаспорт показал.

— Это их не убедит.

— Его. Там был один офицер. И я к паспорту прибавил двести рублей. Это его убедило.

— Я с Вами не расплачу́сь, Аркадий, — китаец подвинулся и чуть поморщился от боли.

— Когда выписывают, не говорят? Что-то по продуктам нужно, по лекарствам?

— Местная диаспора взяла меня под опеку. Ничего не нужно. Врачи вокруг на цыпочках ходят. С другой стороны, они торопятся меня выписать.

— Я могу Вас перебросить в любой момент в Кустовой.

— В Николае не закончены дела.

— Коллега-посол, Вам бы беречь себя.

— Тем более. Свежий воздух каганата меня быстро исцелит.

— Бляха. Компромисс. Максимально щадящий режим. Сон, питание, антисептические мази.

— У клана Де-Рён есть медики, опытные. Они же, по сути, самодостаточная община, которая во всем полагается на себя. Там не только рабочие, они сами себе готовят, стирают, шьют, лечат, строят хозпостройки, торгуют и решают все вопросы и проблемы.

— Я с ними пообщаюсь, Танлу-Же. Если они возьмутся… Но мне было бы спокойнее, если бы Вы лечились у своих, в Кустовом.

— А кто будет руководить моими придурками в новом городе? Кто построит хороший анклав?

— Простите, что спрашиваю. А Вы не надумали полностью переселиться, так сказать, всем табором, ко мне.

— А Вы были бы против, Аркадий?

— Нет, я двумя руками за. Но как же проект «прииск»?

— Мы не оставим Кустовой без китайцев. Благодаря тому климату, что создался в последнее время, тому, что полиция нас не трогает и есть много легальной работы, к общине приезжают бедные родственники.

— То есть, пока мы тут отдыхаем в стенах медицинского учреждения, имеет место ползучая миграция?

Танлу-Же кивнул.

— Странно, я сколько в последнее время в Кустовом, мне никто не ухом ни рылом. То есть, об этом никто не слышал, не заметил.

— Мы умеет ходить тихо, — совершенно серьёзно пояснил Танлу-Же. — Незачем злить местных, незачем им замечать, что на пару сотен китайцев стало больше.

— То есть, всё же не полное переселение?

— Не полное. Мы же не цыганский табор, чтобы сесть в кибитки и под гитарный перезвон уйти. Каждая семья сама решает, чего хочет. Если тебе интересно, Мин остаётся в городе. У них с Константином всё серьёзно.

— Я за них рад. Но… Ключевым для меня являетесь Вы. Вы поддержите меня?

— Я же посол Поднебесной в Кустовом, — раскинул руками он.

— Ну, это статус. А география?

— У меня нет, как у Вас, способов быстрого перемещения. Даже самолёта нет.

— А если бы у Вас был самолёт?

— Вам так хочется, чтобы я перебрался в порт-Николай?

— Да, так хочется. Тогда бы и я решился, и перебрался.

— Хм. А где Ваш дом, Аркадий?

— Кустовой мой дом. Но я какое-то время жил непонятно где.

— У Вас есть крошечный домик на улице Вестминстерской, за которым мы присматриваем. Особняки Вьюрковского в землях, то есть загородный. Есть его же в городе.

— Я его отдариваю Гадюкиной.

— Ого, круто. Ваше право. И родовое имение, которое Вы превратили в посольство. Там тоже всё оборудовано для постоянного проживания группы из десяти-двадцати человек, хотя ночуют только охранники.

— Да, у меня много резиденций. Построю ещё одну в порт-Николае, на берегу, я уже место присмотрел. И остановлюсь.

— А что из них будет главным?

— Логичнее всего оставаться в Кустовом, там более развитая инфраструктура. Но дела Николая требуют присутствия.

— Логика не во всех делах помощник. А сердце что подсказывает?

— Николай…

Цветлану я позволил нанять и, сквозь слёзы сожаления о потраченных деньгах, нанять целых два «агентства».

Вообще-то Бийск ещё не дорос до такого понятия, как кадровое агентство и прочий хэдхантинг. Учитывая лёгкую боязнь Цветлана в отношении Бийска, с представителями «агентств» взялся провести переговоры я и сейчас шёл к месту встречи в центре города.

— Здравствуйте, спасибо что согласились со мной встретиться.

Они сидели на открытой веранде местного кафе и явно был знакомы.

При приветствии со мной они встали. Такие разные, и всё же умеющие находить общий язык.

Дама, что называется, тронутая возрастом и лишним весом, по которой с первого взгляда было видно, что это «мамочка» местного борделя. А мужик представлял собой профсоюз строителей и портовых грузчиков. Ну, вернее, Цветлан думал, что это профсоюз, а я ещё до встречи понял, что эта организация сугубо криминальная.

— Смею предположить, — я подал каждому из них руку, но остановился на «мадам», — Ваше заведение, мадам Маргарэт, самое большое и чистое в городе.

— Да. Мы называемся «У Светланы». Так звали прежнюю хозяйку. И мы были бы рады видеть Вас в своих стенах и предоставить скидку.

— Я Вас услышал, но мы определённо не для этого собрались.

— А Вас, Илья Харламович, рекомендовал Бульдог.

— Меня чаще называют Жемчугом. Из-за лысины и природной красоты, — он скинул кепку, под которой была лысина, украшенная аж четырьмя шрамами. По поводу красоты это, конечно, сарказм. Жемчуг был пугающе страшен, хотя действительно лысым и те участки лысины, что не являлись шрамами, блестели на солнце.

— Да. Нас очень заинтересовала история, как он стал заместителем градоначальника. Особенно зная, что он за человек и какие у него таланты.

— Таланты у него в данном случае самые подходящие и он уже несколько раз мне помогал. Например, не поругаться с Вашей городской полицией.

— А говорят, Ваши нукеры взяли её штурмом, и Вы подогнали к парадному входу пулемёт? — у бандита сделалось мечтательное выражение.

— Привирают. Просто вошли, поговорили. Нашли общий язык. Видели, у полиции новая форма?

— Да, приметили.

— Я пошил. Ну, не сам, разумеется, — мои собеседники выдали дежурный смешок. — А оплатил и заказал. Это говорит о том, что я не принуждаю полицию дружить со мной, а делаю им подарки и всячески любезен.

— Хорошо быть любезным, когда имеешь пулемёт, — резюмировал бандит.

— В общем, ситуация такая. Мне нужны люди, работники. Рабочие патронного завода, масса строителей всех специальностей, грузчики порта и так далее.

— А казаки и военные наёмники?

— Вояки тоже нужны, но не думаю, что у вас тут их много.

— Ну, много не много, а сотня желающих есть.

— Пусть приезжают. Дорога за мной счёт. Но главное, рабочие.

— Люди боятся, у Вас там война.

— А вы пошлите делегатов, пусть посмотрят на стену, на уровень безопасности, чтобы решить есть ли перспектива у степняков. Мы ещё и пушки наладили, так что можем выставить артиллерию против осаждающих.

— А они, — блеснула знаниями Маргарэт, — магов пришлют?

— В городе действует артефакт магического подавления. Сейчас город — это территория без магии.

— Ну, — развёл руками Жемчуг, — это без разницы. Так как мы будем работать?

— Цветлан даёт вам заказ-наряд на человека или группу. Вы находите и когда человек к нам приплывает, вы получаете деньги. Вам удобнее наличными или на расчётный счет?

— Наличными, — подала голос Мадам. — А как он поймёт, кому давать заявку? Учёт выполнения мы возьмём на себя. С людьми умеем работать, общаться, находить. Мы всю округу знаем. Но он-то нет.

— Выберете специализацию, чтобы он знал, кому чего давать. Опишите ему. В спорной ситуации я разрулю. Хотя было бы лучше, чтобы вы не спорили.

— А Вам говорят, подкрепа по снабжению нужна?

— Да, контроль нам был бы нужен. Я готов платить за то, чтобы на бийской земле вы мои грузы оберегали от шпаны. Но это отдельный разговор.

Жемчуг согласно кивнул.

— А что, если город Ваш так перспективен, могу я там построить бордель?

— Нет, пока нет. Мне там разврат не нужен.

— Пока не кончится война?

— На неопределённый срок. Это не значит, что наши структуры не будут сотрудничать. И вообще, вы как местное… как это говорят в Кустовом, сообщество, должны себе честно представлять мои цели и задачи.

— Построить городок по вкусу и править в нём? — прямолинейно предположил Жемчуг. Вероятно, деликатность не входила в его навыки.

— Не совсем так. Не с того конца начали. Первым делом — это торговля между Степью, Китаем и Империей. Логистический узел и торговля.

— Это поэтому появилась странная дорога с высоким мостом с востока и севера.

— Да. Это я строю железнодорожную нитку.

— А машинам там можно ездить? Мы смотрели, дорога двойная.

— Можно, но опасно. Там всё ещё шастают степняки.

— Ладно, мы обождём, мы люди усидчивые. Но только биндюжники тоже под нами, возить грузы будем мы, — заявил Жемчуг.

— Договоримся. Далее. В городе строится казино. Самое большое казино в регионе, возможно, что и в Степи.

— Казино и без баб? — искренне удивилась мадам.

— Да. Я не возражаю чтобы, когда запуститься казино, ваш контингент приезжал и общался близко с клиентурой, играл сам и так далее. Но легализованной проституции у нас пока не будет.

— Ладно, ладно. А если девки жениться захотят? Познакомятся там с купчишкой и фьють.

— Это их право. Я не лезу. Считайте, что мне плевать. И вообще, вы же понимаете, что я министр и владелец города, меня не интересуют девушки с низкой социальной ответственностью? Город — это международная торговля, казино, большой рынок и пути движения товаров по реке, по железной дороге, автомобилем и даже по воздуху. Кроме того, я буду и заявляю об этом сразу, намерен торговать патроном.

— В конкуренцию императорским оружейным заводам? — с сомнением спросил Жемчуг.

— Нет, у меня другой калибр. Английский, под винтовки Энфилд. Кстати, мы их скупаем в нерабочем состоянии за восемьдесят рублей штука.

— А ежели рабочие?

— Всё равно по такой цене. Всё равно их мои оружейники ремонтируют.

— А куда допустим везти оружие, если у нас тоже есть небольшой запас, излишек?

— На рынке в портовой зоне есть лавка завода, там сидит одинокий паренёк и закупает.

— Лады.

— Ну что, работать будем?

— Будем, отчего бы и нет, барин.

Лагерь клана Де-Рён расположился на границе долины прямо под насыпью и образовал громадную территорию.

По моей просьбе как-то ночью элементаль земли образовал вокруг территории земляной вал, на случай нападения степняков, хотя они ни разу так близко не подбирались.

Я приехал туда на мотоцикле и окликнул китайца, который якобы случайно сидел на краю поселения и ковыряется в каких-то тряпках, совершая мелкий ремонт.

— Моя не говорить по-русски.

— Ни хао. Ри ни суо йюан, — я заучил эту фразу на случай такой реакции. — Во ксианг канкан Вейж Линг. Я Аркадий Бугуйхан и хочу видеть босса. Пожалуйста, квинг.

Старик некоторое время молчал.

— Моя позвать Кай-Мин, — проскрежетал он.

Он действительно не позвал деда, хотя я ожидал, что явится он в сопровождении своей внучки.

Однако внучка явилась сама, причём прискакала верхом и при движении были видны не только её стройные ноги в обтягивающих штанах, но и висящий на поясе лёгкий меч.

Она остановилась почти впритык ко мне и ловко спрыгнула, при этом издала негромкий, но высокий и чистый вскрик.

— Ты хотел видеть меня, Аркадий-Бо?

Я пригласил её присесть на поваленное дерево, она смерила взглядом меня и место для переговоров и отрицательно дёрнула головой. При этом она остановилась близко ко мне, нахмурившись и выпятив великолепную грудь, словно бы в атаке.

Ну, общаться стоя тоже не входило в мои планы. Я коснулся её запястья рукой и активировал Шило, переместившись в «БЦ 'Золотой Филин».

Через секунду Кай-Мин с легким шуршанием извлекла свой клинок и направила в мою сторону, застыв в удивлении.

Застыть её заставил тот факт, что мы стояли посреди ресторанной зоны БЦ, в трёх метрах от администратора, молодой подтянутой женщины, которая смерила Кай-Мин оценивающим взглядом и бросила ей пару фраз, возможно не лестных, на китайском.

— Где мы? — она убрала клинок так же быстро, как достала и поправила прическу.

— В Кустовом.

— Вам Ваш столик, господин Аркад Ий? — учтиво спросила администратор.

— Да, если можно.

И я пошёл за столик, за которым меня угощал Танлу-Же и строго говоря, это был его стол, просто администратор решила показать, как высок мой статус в этом заведении перед диковатой китаянкой с мечом.

Кай-Мин потопталась в сомнении и прошла за мной.

Нам подали меню, и девушка-официантка приветливо поздоровалась с Кай-Мин.

— Что это за место?

— Тут кушают, пьют и разговаривают. Сидя, прошу заметить, разговаривают. Называется всё это «Золотой филин». Давай вернёмся к вопросу о строительстве железной дороги.

Она озабоченно озиралась, на неё тоже посматривали.

— Итак, вы уже расположились, стали лагерем? Нормально всё?

— У нас большой опыт. Сейчас проверяем объёмы, считаем сколько шпал, рельс, кирпича, цемента. Где достать песок и так далее. Километраж считаем.

— Нормально всё?

— Нормально. А Вы чего переживаете, Аркадий-Бо?

— Что это ещё за новое «бо»?

— Есть пять рангов знатности: гун, хоу, бо, цзы, нань. Бо приблизительно соответствует статусу «граф». Вот и получается…

— Буду это считать за комплимент.

— Тогда, пока мы там считаем и не получили предоплаты, можем ли мы охотиться, ловить рыбу?

— Охотиться можно, но вблизи города нельзя стрелять, это напрягает казаков и в отличие от кабанов, они могут шмальнуть в ответ. У нас всё-таки война. А рыбу ловить, только с берега.

— У нас есть сети, челноки.

— Не надо челноки. Не дай Предок, дельфины попадутся.

— А что тут такого?

— Дельфины — священные животные.

— Прямо священные?

— Вам земляной вал вокруг лагеря понравился?

— Да, удобно, безопасно, даже от ветра защищает. Спасибо. Но причём тут этот вал?

— А притом, что создатель вала не ценит человеческую жизнь, а любит дельфинов. И он если что пойдёт не так, он сверху ваш лагерь заполнит землей на пять метров за убитого дельфина. Причем так, что вы останетесь внутри получившегося пирога. А потом ещё и с нас спросит. Существенная это опасность, чтобы не ловить, кроме как с берега? У нас вообще нет особой рыбной ловли. Рыбка всё больше дельфинам.

— Нам нужно питание.

— Мы вам пшеницы закупим.

— Видела я цены у Ваших торговцев. Вчетверо дерут. Мы на такие цены не согласны.

— Я бесплатно поставлю, мне только нужно понимать, сколько вам нужно. Ну и само собой, не рис, а пшеница.

— Это ничего. Вы простите, Аркадий-Бо, что я на Вас с мечом…

— Ничего, я привыкший. Вообще Вы производите впечатление, Каф-Мин. Как валькирия, только китайская.

— А говорили, что Вы к нашим без предубеждений?

— Без предубеждений. Но это не мешает мне стрелять в человека с любым цветом кожи и опасаться меча от любого.

— Вы не выглядели испуганным.

— Ну, я не безоружен. Давайте обсудим, что ещё нужно вашей общине, чтобы хорошо работать?

— Вы очень заботливый заказчик, — многозначительно выдала она.

— Да, я такой. И хочу дать вам аванс, тысяч пятьдесят.

— Если дадите, мы примем.

— Но есть и одна просьба.

— Какая.

— Медицинского характера.

— Гм… У уважаемого Аркадия-Бо есть проблемы со здоровьем? Чем я могу помочь молодому и красивому Бо?

Глава 24 Мотоциклы как форма политики

— Нет у меня никаких проблем со здоровьем, — до меня смутно начало доходить, на что она намекала.

Кай-Мин посмотрела на меня с лукавым прищуром, что в её случае было бомбически красиво, и часто-часто захлопала ресницами.

— Но Вы же сами сказали, граф-бо… У нас есть специальный массаж и женьшень.

Нам пришлось прерваться, чтобы сделать заказ. Когда официантка ушла, я вернулся к медицинской теме.

— Отставить женьшень, — в глазах девушки заплясали черти. — Проблемы у Танлу-Же, причём не такие, не по женьшеню… Он получил огнестрельные ранения, ему сделали ряд операций, еле спасли. Теперь его надо как можно скорее выписать и после выписки ему нужна реабилитация.

— Ранен? — она моментально сделалась серьёзной.

— Да. Степняки. Мы с ним проверяли дорожное полотно ну и слетели в неприятности, нос к носу с конным разъездом степняков.

— Ого. Мы не воспринимали военную угрозу, как нечто серьёзное.

— Всё нормально, — пугать китайцев мне тоже не хотелось. — Мы вас прикрываем. И ускоримся в истреблении проблемы. В том числе можем придать вам военное охранение.

— Это лишнее. Но всё равно мы теперь будем встревожены. Это поэтому Вы против того, чтобы мы охотились и организовали нам земляной вал?

— Вал — это всегда полезная в хозяйстве вещь. Короче говоря, Кай-Мин, вы поможете Танлу-же? У вас же есть классные медики?

— Есть. Да, поможем, если об этом просит уважаемый Аркадий-Бо.

— Прошу, да, я вас прошу, — нам принесли салаты и мы заткнулись, потому что оба были взрослыми людьми и не болтали при посторонних.

— Хорошо, — девушка сделала кроткое и милое лицо, так что у меня зародились самые сильные подозрения о том, что у неё очень сильные актёрские задатки. А в том, что она надо мной издевается, я вообще не сомневался.

— Я Вас благодарю и если могу помочь ещё чем-то…., — сказал я. Мне было важно зафиксировать слова про то, что они берутся за Танлу-Же.

— Можете. По крайней мере, можете сказать… Нам интересно вот что… Некоторые члены клана интересуются возможностью… Как это по-русски? Осесть.

— Остаться жить в городе?

— Да. Такое допустимо? Как у вас относятся к китайцам?

— Я на себе припёр Танлу-Же в больницу и угрожал оружием, чтобы врачи его спасли. А сейчас договариваюсь с Вами и терплю дурацкие шутки, чтобы вы приняли его на реабилитацию. Как Вы считаете я отношусь к китайцам? М?

— Может, это разовое, личное отношение к нему. К тому же это Вы, а не город.

— Не разовое. Дзы-Нан-Цай мой друг, без сомнений. И Чен. Джо. Не знаю, как его правильно по имени зовут.

— Вы хороший друг.

— Хороший друг, но не лингвист. Да, я не могу адекватно воспроизвести его китайское имя, зато я его трудоустроил, а ещё участвовал в его сватовстве. На девушке из крестьян с моих, прошу заметить, земель. Да я его семье освобождение от уплаты ежегодной ренты на десять лет подарил просто в качестве жеста доброй воли. И у меня есть друг Мин.

— Мин — женское имя.

— Она девушка.

— С почти таким же как у меня, именем?

— Мне за её жизнь пришлось напрягать Предка-Покровителя. Так что не вздумайте мне сказать, что я мало дружу с китайцами или ещё чем-то. Да и Николай… Город — это я, город — это моё детище. Город у нас вообще-то алтайский и алтайцы с чалдонами там обязательно будут. Вопросов нет. Но как хорошая сталь она содержит массу полезных в составе элементов. Немцы, русские, башкиры, осетины, француз в генералах, степняки, хакас один, зато какой! Короче, мы город интернациональный. И китайский квартал в его составе, конечно же, будет. И у нас будут законы, запрещающие дискриминацию. Проще говоря, за это будут бить морду. Оценивать человека будут по его делам, а не национальной принадлежности.

Я с гордостью оглядел выстроенные в ряд мотоциклы.

До очередного заседания штаба, бывшего, по сути, единственным и единым центром ведения войны против ногайцев, оставалось пятнадцать минут, но Дмитрий Чуй со своим замом, который тащил папку с документами и де Жерс уже явились.

— Что это? — спросил Карась.

— Мотоциклы, — уверенно буркнул де Жерс как более технически осведомлённый.

— Давайте начнём наше заседание, — предложил я, уже стоя около карты.

— А как-то связано очередной заседание и вот это сборище техники? — карту они видели и без меня сто раз, а вот техника их манила и будоражила.

— Ага. Сейчас вплетётся в логику событий. Атаман, как там охрана границ и долина?

— Нормально всё у долин. И мы проверили насыпь на глубину в тридцать километров. Пока дальше не ходили.

— Нет ногайцев?

— Нет. Те, что напали на тебя и китайца, скорее всего случайная группа.

— Да, — подтвердил де Жерс. — И в наших разведданных такой группы не было. Это просто фактор хаоса, невезения.

— Да я никого ни в чём не обвиняю, — я примирительно поднял ладонь. — Кто ж знал? Ладно. Давайте вернёмся к планам на сегодня. Есть на кого напасть?

— Всегда есть, — француз навис над картой и поправил один из крошечных флажков. — За последнее время мы совершили двадцать четыре нападения.

— И как?

— Девятнадцать успешных, разгромили врага. В пяти случаях отступили.

— Сбежали? — не преминул уколоть француза атаман.

— Совершили тактическое отступление, — де Жерс совершенно не выглядел расстроенным или виноватым. — Концепция войны франтирёров заключается в минимизации потерь. У нас, хвала всем Предкам, до сих пор нет убитых, хотя раненых воз и маленькая тележка, в том числе тяжёлые.

— Судя по флажкам, мы вычистили по линиям туннелей все отряды в пятидесяти километрах?

— Да, расстояние накладывает отпечаток на ситуацию. Действуем там, где «дотягиваемся».

На совещания пришёл Фёдор. Формы у него не было, так что он щеголял в пилотской кожанке. А вообще де Жерс порывался присвоить ему звание старшего лейтенанта авиации. Почему именно такое звание, он не пояснял.

— А кто тут у нас такой перспективный? — я ткнул во флаг побольше, в центре карты каганата.

— Это центральная точка. Связующая. Похоже, что большой лагерь, со складами и временными казармами. Большой. Теоретически можно на него напасть, — охотно пояснил француз.

— Теоретически?

— Ну, мерд… мон шери, до него двести километров. Не просто так он отодвинут от нас. К тому же ногайцы не совсем глупые, они поняли, что у нас есть туннели и даже нашли некоторые входы в сеть.

— Внутрь не лезут? Я не рассказывал, как мы с Кабыром положили группу степняков? Точнее, это сделал он, а я прикрывал и подавал патроны.

— Не рассказывал, — влез в разговор Чуй, — но, в любом случае, ногайцы же конница, а в тёмных туннелях, куда здравомыслящий конь не полезет… Что им там делать, они же не крысы?

— Но зато они пробуют такие выходы блокировать, заваливать брёвнами и землёй, — с умным видом продолжил де Жерс. — А в одном случае они даже его по-взрослому заминировали. На наше счастье, местный в группе заметил странность. А один из наёмников имел опыт работы со взрывными устройствами, хотя и разминировать не стал. Говорит, не я ставил, не мне снимать. Они просто пометили тот выход и воспользовались другим. В общем, я обоих представил к награде.

— Но всех выходов ногайцы не знают?

— Нет.

— Значит, — я ткнул пальцем в сорок мотоциклов, которые стояли в зале заседания, выстроенные сравнительно ровно и начально поблескивали, — проблема пока что только в расстоянии.

— Они шумные, — выразил сомнения Чуй. — Я про мотоциклы. Да их за сто километров услышат. В туннелях звук распространяется очень далеко. Штурмовые группы, когда перемещаются, даже не кашляют лишний раз. Мои казаки поставили в центре паутины баррикады со слухачами. Страшно им. Но диверсанты действуют тихо.

— Это похвально. Давайте перейдём к технике.

— Да? — в один голос выразили заинтересованность де Жерс и атаман Чуй.

Фёдор достал пачку сигарет, посмотрел на неё и убрал. К мотоциклам он не проявлял интереса, потому что один такой для нужд авиаотряда я и так дал, правда, у них забрали «козлика» с пулемётом. Но в любом случае, авиация в мотоциклах не сильно нуждалась.

— Всё так, как вам кажется, я купил их для нужд армии.

— А кому сколько? — потёр руки Дмитрий.

— Вы как дети, — пожурил я. — Увидели новые игрушки и глазки заблестели.

— Ну, а как иначе?

— В общем, восемь штук казакам.

— А почему нам меньше? — обиделся Чуй.

— По кочану. Отставить разговоры. Тридцать два для франтирёров. После войны перераспределим, большую часть передадим казачеству. А пока… На тридцать два мотоцикла можно посадить, если по трое, то…

— Девяносто шесть, — быстрее всех посчитал Карась и тут же умолк.

— Да, именно столько.

— Всё равно, я вынужден согласиться с атаманом, — де Жерс подошёл к мотоциклу и потрогал руль. — Нам это большое облегчение, перемещение, особенно с ранеными, это серьёзная проблема. Но они громкие.

Я тоже подошёл, и нажал на кнопки на руле. Потом сел внутрь и тронулся. Мотоцикл беззвучно двинулся вперёд.

— Английская модель. То есть, как это ни странно, нам помогают наши враги. Движитель, то есть силовая установка, на макрах. По деньгам выходит дороже, чем бензин, макры перегорают. Запас хода на пятьсот километров, потом менять часть схемы. Но зато они бесшумные.

— А скорость? — де Жерс потрогал щетину на щеке.

— Шестьдесят километров в час при полной нагрузке. Но ваши двести километров можно преодолеть за три с половиной часа.

— Это быстро. Я думал устроить марш-бросок на двое суток. Потом сутки отдохнуть и могли бы напасть. Но высокий риск, что мы словим последствия от нападения, что за нами погонятся англичане, они в отличие от степняков не пугаются туннелей.

— А большой лагерь?

— Триста штыков.

— Эй, господин генерал. Недавно вся армия врага по долинам была пятьсот клинков, я рассчитывал, что мы их своими несколькими сотнями переловим и передавим.

— Данные устарели, босс. По меньшей мере три тысячи и охват почти все долины, как южная, центральная, так и фрагментарно, северная часть каганата.

— Зашибись, картоха с салом. Англичане подтянули?

— Наверное, я не знаю.

— Да, — встрял в разговор Фёдор, который поставил большую часть разведданных и карту событий, по сути, рисовал он и де Жерс.

— Тем более надо их давить.

— Мы думали попробовать двинуть «козликов», они же шустрые. Но оно как… они громкие и если капризные дизеля стуканут, то это трындец.

— А если пушку? Игорь сказал, что починил одну, плюс у нас запас снарядов остался.

— К мотоциклу прицепить? Надо пробовать, потянет ли.

— Давай пробовать.

— В любом случае, у нас есть ручные пулемёты. Что-что, а оружие нам родственники Мотла передают в большом количестве.

— Я на тебя не давлю, господин генерал… Но давай нападём. Судя по карте — это центральная точка снабжения и перераспределения войск. И давай там оставим несколько шальных групп. Вообще-то партизанам положено торчать в лесах, а не в городе.

— Хочешь, чтобы они засели и гоняли тех, кто будет там ходить?

— Ну да. Есть же некоторое количество снайперов?

— Да, местные просто освоили оптику, а стрелять и раньше умели как те, кто специальную школу прошли.

— Для местных охота — это постоянный промысел, это круче любой школы.

— Кстати, Кабыр вернулся, сидит в районе порта, — сообщил Фёдор.

— Здорово. Так что, попробуем хлопнуть? Я хочу принять участие.

— Давай без лишнего героизма, босс, — скептически высказался де Жерс.

— Серьёзно, я могу эвакуировать раненых, могу перебрасывать стрелков.

— А пристрелят? Как мы без тебя?

— Ну банк налажен, бабки есть. Снабжение налажено, логистика тоже. Москитный флот работает, топливо таскает. Скоро ещё и кадры хлынут. Короче, моё участие — это считай, приказ.

Де Жерс закряхтел. Ему явно хотелось спросить меня, в каком звании я нахожусь что приказываю генералу.

В глубине души я считаю, что если я приду, то обязательно смогу победить. Конечно, я играю нечестно, смываюсь при помощи Шило, плюс у меня броник и полученный от де Жерса шлем, да и стрелять я не намеревался.

Над тайгой была ночь, но ночь странная и беспокойная.

Она была наполнена вознёй, в ней не было пения лесных птиц, зато был раздражённый кашель обитателей лагеря и стуки топоров.

Не сказать, чтобы англичане, а лагерь организовали они, были совсем уж дураки.

Во-первых, тут был артефакт магического подавления второго уровня.

Он торчал в центре лагеря, и я его чувствовал, как чёрную дыру, которая поглощала свет.

Во-вторых, лагерь стоит на острове, сформированном разделением реки.

В нападении, раз уж я навязал себя, решил принять участие и де Жерс. Мы с ним сидели в какой-то яме, и он координировал перемещение отрядов, формируя три ряда точек и чёткое распределение сфер влияния таким образом, чтобы наши отряды, а были они небольшими, по три-пять бойцов, не стали стрелять друг в друга.

— Ну и что бы вы без меня делали? — спросил я генерала.

— Снимали штаны и бегали, — огрызнулся он. — А что такого в Вас?

— Ну, я кое-что могу.

Кроме нас в «яме» было ещё двое его помощников из франтирёров, один наёмник и один алтаец. Наёмник освещал грубо перерисованную карту, на которой генерал делал пометки.

Враги защитили лагерь естественной преградой. По словам француза, а мы с ним общались, пока добирались сюда, ногайцы тоже не лопухи и не останавливались посреди опушки с тем, чтобы к ним можно было подойти с любой стороны. После самых первых нападений они оборудовали лагерь так, чтобы туда было максимально сложно подойти.

Река, холодная и глубокая, отлично должна была помешать подойти вплотную.

По плану де Жерса по лагерю вдарит артиллерия, и ограниченное пространство лагеря, который сейчас жил своей обычной жизнью, станет его минусом, а дальше предстоит обстреливать его с берегов из положения лёжа из ружей и пулемётов.

— Прошу прекратить течение реки, — мысленно обратился я к водному элементалю, который в ответ на мою просьбу заворчал. Это было полтора часа назад, и, пока генерал расставлял своих солдатиков, он переместился ко мне, чтобы поменять игровую карту.

Элементаль на эту просьбу, после некоторых уговоров, согласился, но так, чтобы не взаимодействовать с людьми, для этого он на время переместил русло на десять километров западнее и по моей команде не только загонит воду в грунт, но даже и осушит его.

Де Жерс к моему обещанию применить магию и убрать воду отнёсся скептически.

— Я не маг, но вижу, что магия заблокирована.

— Всё так, и тем не менее река исчезнет.

…

А ещё за две минуты до команды «к атаке» я переместился при помощи Шило, который был способен преодолеть запрет такого уровня, и стырил их артефакт.

Когда лес ожил и десятки выстрелов (это были в основном алтайцы и чалдоны, де Жерс доверял им как снайперам) сняли часовых, общий шум в лесу увенчал выстрел из пушки.

Ну да, артиллерию удалось тащить мотоциклом. И это было бы круто, если бы не знать, что артиллерия представляла собой достаточно скромную короткоствольную пушку, для которой француз с трудом подобрал обслугу.

Пушка стреляла прямой наводкой, и большую часть времени подготовки ушло на то, чтобы её защитить от ответного огня.

Когда бахнула пушка, то она выстрелила и попала в вышку, вернее сказать, наблюдательный пункт на большой сосне.

От этого сосну разбило в щепу, а сидящий на ней английский пехотинец изобразил из себя петушка, сигающего с сарая на скотный двор, он орал, пока взрывная волна откинула его куда-то в стоящие под деревьями шалаши.

Моя работа была сделана, я сидел за камушком и смотрел, как нападающие старательно бьют по лагерю.

Буквально через пару минут защитники лагеря, а там оказалась ни много ни мало рота англичан и большая толпа ногайских конников, поняли, что реки вокруг лагеря нет, и этот факт их здорово опечалил.

Ногайцы ребята простые и дружбу с англичанами не ценят. Они разрозненно сигали на коней и давали дёру из лагеря.

Англичане, будучи пехотой, не могли выполнить такой манёвр, как «тактическое отступление», поэтому провожали союзников британской руганью.

Ногайцам дорого давался побег, из каждого куста в лесу по ним вёлся огонь.

— А что, неплохо, — улыбнулся генерал. — Сейчас выкурим всех степняков, половину положим. Сможем обстреливать англичан, пока они не кончатся. Можете вернуть воду, чтобы они не сбежали.

— Было бы неплохо поговорить с ними, — хладнокровно предложил я.

— Парламентёр? Переговоры? — возмутился де Жерс.

Глава 25 Свисток, рация и майка

— Все предупреждены, — прошипела рация голосом де Жерса.

— Ну хорошо, я пока иду, — светало, я действительно брёл по лесу в направлении вражеского лагеря на острове, которые временно перестал быть таковым.

— Ладно. Мы, если что, на связи. Можем пушкой бахнуть для эффекта. Я как раз возле неё.

— Я подумаю. Конец связи.

Достал мобилет. Мы припёрли с собой локальный ретранслятор. Вообще-то я прикупил его для стоянки кагана Юбы, чтобы звонить ему. Но ничего, его монаршее величество обойдётся пока и голубиной почтой. Мне нужнее.

Ретранслятор развёрнут и готов к использованию.

— Авиация, — вместо «здравствуйте» ответил Фёдор, — докладывает, та часть ногайцев, что ушла живыми, двигает на юг.

— Организованно?

— Нет, малыми группами, в среднем темпе. Место сбора пока не сформировалось.

— Выходит, единого командования у них нет?

— Не знаю, отсюда не видать. Так что, продолжать облёты?

Я прикинул, что степняки пошли так, как мы планировали. И на пути их миграции, а конкретно там, где было бы удобно сделать засаду (дорогу сжимала река и холмы), я поставил одинокого, но смертельно опасного Кабыра Онааковича с персональным заданием.

— Да, если можно. Покружи над головой. На большой высоте. Если что-то странное заметишь, звони.

…

Я остановился у кустов, за которыми уже был край сухого русла реки, которое довольно спускалось круто вниз.

Скинул пиджак, повесил на ветку, отцепил кобуру, снял рубашку. Под ней была майка, традиционного белого цвета.

А что делать, если войска франтирёров, как, впрочем, и я сам, не комплектовались белым флагом? Не предполагалось им сдаваться в плен. Инструкция была бежать в лес парами, француз даже этому их тренировал.

Я снял майку, моментально замёрз и тут же принялся одеваться обратно в рубашку и пиджак.

Теперь взял в одну руку майку, а в другую полицейский свисток, который оказался у меня совершенно случайно (купил по случаю в Бийске и собирался отдать его полиции Николай, когда таковая возникнет, ну или когда возникнет случай над кем-то подшутить?), я шагнул из кустов и стал так чтобы меня хорошо было видно на противоположном берегу русла, при этом поднял «белый флаг» повыше и помахал им.

Чтобы обратить на себя внимание и показать, что я тут стою не случайно, ещё и свистнул, одновременно надеясь, что меня за резкий звук не пристрелят, а оценят наличие белого флага.

Это была очень рискованная часть плана. Случайный выстрел и привет.

Основной бой прошёл полтора часа назад, ещё даже не до конца рассвело.

Все ногайцы сбежали, чаще всего по узенькому мосту в восточном направлении, остались одни англичане, более хладнокровные и не так оптимистично оценивающие прогулку по ночному лесу, где под каждым кустом сидят партизаны.

Само собой, англичане заняли круговую оборону, окопались и готовятся к осаде. Сектора обстрела тоже поделили. Наверное.

Я постоял какое-то время на берегу, ещё пару раз взмахнув флагом-майкой и принялся спускаться в сухое широкое русло реки.

Для точки назначения я выбрал пару крупных обточенных водой валунов, остановился у них, громко свистнул в свисток, указывания на камни, после чего уселся на один из них.

Теперь мне надо ждать.

Стрелки-англичане меня заметили. Одновременно меня пасли стрелки-партизаны с моего берега.

По идее они доложат своему командиру и тот пошлёт парламентёра. Кого-то из замов, либо сам пойдёт.

Может решить, что это засада на него любимого, против чего был тот факт, что я тоже в зоне поражения. Может приказать меня пристрелить. Или выйдет поговорить. Как повезёт.

Через одиннадцать бесконечно долгих минут в лагере из кустов (за которыми по всем правилам английской военной науки были выкопаны окопы) вышел коротко стриженный мужик в неяркой серо-зелёной форме, чём-то вроде сюртука, с портупеей и множеством непонятных нашивок, у которого массивная кобура крепилась почему-то не на поясе, а скорее справа на груди.

Он шёл, весь из себя красивый, гладко выбритый, кроме чёрных, как смоль густых усов, серьёзно хмурил брови и помпезность его внешнего вида портили только совершенно на мой взгляд неуместные галифе.

— Капитан лорд Дьюснэп, Марк Дениэл, — представился он, когда встал напротив.

— Граф Филинов Аркадий Ефимович, — я тоже встал и пожал ему руку.

Рукопожатие оказалось крепким и сухим.

— Ааа… Тот джентльмен, которого ещё зовут Бугуйхан?

— Ну да, тот самый.

— Вы явились, своими действиями, сэр, — капитан сел и выжидательно посмотрел на меня, — запросив переговоры. Начинайте. Говорите.

— Я предлагаю вам сдаться.

Капитан кивнул, подтверждая, что услышал меня.

— И? Это всё предложение? Два найома вашего кагана, которые перешли на нашу сторону, сказали, что Вы получили пост министра иностранных дел. Я ожидал бы от министра большего красноречия.

— Интересно было бы узнать их имена… Ладно, в первую очередь я адвокат. А большее красноречие показали винтовки франтирёров этой ночью. Ситуация очень простая. Лагерь окружён. Вы не могли этого не заметить.

— А вы не могли не заметить, что мы подняли над ним флаг нашего пехотного полка.

— Заодно показав официальное участие Британии в войне. Заметил. Так же, как и бегство ваших союзников.

— Формально это скорее мы их союзники и война тоже их. Мы лишь помогаем, во славу короне.

— А Кувват-бий, надо полагать, тоже свинтил?

— Я не знаю, кто это, — задрал нос англичанин.

Так как англичане делают надменное лицо, не умеют никто, никакие представители никаких народов. Не говоря ни слова, показать, что ты скопление фекалий, это надо уметь.

Я включил рацию на поясе.

— Господин генерал?

— Да, я тут.

— Что у нас с пленными?

— Полно. Тринадцать достались нам целёхонькими, ещё двадцать два имеют ранения, мы их сейчас бинтуем.

— А что говорят пленные, кто был у них главным?

— Известно кто,Кувват, который теперь претендует на статус кагана, хотя родства у него никакого.

— А его самого нет? Или трупа?

— Нет, он ушёл. Если бы был, я бы Вам сообщил.

— Отбой.

Я посмотрел на англичанина, тот не отвел взгляд, хотя в нём читалось — «ну, подловил и что?»

— Пленные сказали, что тут пехотная рота англичан. Это не вопрос, а констатация факта.

Капитан всё так же смотрел и на мои слова никак не отреагировал. Что и говорить, игрок в покер из него был бы отменный.

— А за моей спиной, — продолжил я, когда не дождался ответа, — батальон франтиреров.

Ну да, я врал, у меня была тоже сотня, но они-то этого не знают.

— Быть может, численность на вашей стороне, но не качество подготовки. В любом случае, наша сторона не испытывает страха перед угрозой нападения.

— Ну, если бы я послал на штурм триста человек против ста, ваши шансы, за укрытиями были бы неплохими. Весьма неплохими. Скорее всего, я бы умылся кровью.

— Ну так поступите как джентльмены. Или идите в открытую атаку или отступите. Обещаю, что мы не станем преследовать вас в лесу.

— Охеренная щедрость.

— Сэр? Что за слово!

— Дьюснэп, не сэркайте мне тут. Здесь Алтай. Я Вам не сэр и не просто так принял статус найома. Тут Китай и Монголия ближе, чем Британия, ближе, чем Москва. Китайцы учат, что война — это путь обмана. Я не стану на вас нападать.

— Что, надеетесь, что мы умрём от скуки?

— Нет. Вы находитесь на ограниченном пространстве лагеря. Я запущу реку обратно и буду неторопливо утюжить вас артиллерией, которая, как Вы заметили, у меня есть. Стрелять буду навесом, чтобы нивелировать пользу от окопов. А если вы надеетесь на подкрепление, а я перехватил вашу передачу, то хочу вас огорчить, ваши отдельные взводы попадут в засаду, причём это произойдёт в течение ближайших нескольких часов. Вашу передачу перехватили, а к ним были высланы другие отряды франтирёров.

— Спасибо за предупреждение.

— Мы притащили не только ретранслятор, но и глушилку. Вы больше не выйдите ни с кем на связь.

— Значит, вы нападёте подло, как звери из кустов?

— Мы называем это охотой. Ногайцы тоже не станут жертвовать собой ради вас и лагеря. Я видел, как хан Каратай поступил с англичанами.

— И как же? — в глазах капитана блеснул интерес.

Действительно, те англичане, которых хан Каратай продал мне «занедорого» были у меня в плену, вели себя смирно в подвале казаков и даже играли с ними в карты. Их кормили с общего стола, а они научили казаков играть в футбол. Англичане, поняв, что пытать и истязать их никто не будет, вели себя смирно, ожидая, что дипломатическим путём их рано или поздно вызволят и были правы, вечно держать их я не был намерен.

Но вот остальные англичане этого не знали. С их точки зрения, все англичане, что были в составе отряда Каратая — просто исчезли. А сам он, скорее всего с англичанами дел сейчас не имеет.

— Он их продал мне, предварительно взяв в плен и разоружив.

— Я бы хотел узнать их состояние, — капитан не удивился, узнав о предательстве союзника. Видимо никаких иллюзий про ногайцев не испытывал.

— Хм. А это мысль.

Я взял мобилет и набрал торчащего в городе англичанина.

— Хеллоу, сэр Ирвинг! Как Ваше ничего?

— Мистер Аркадий, доброе утро, — я явно разбудил его, время до рассвета — это время, когда самые ранние пташки видят сны. — Я до сих пор не знаю, как отвечать на этот вопрос. Чем обязан таким вниманием, сэр?

— Как Вы устроились? Фирма Ваша зарегистрирована, Цветлан сдал Вам здание под склад и офис, ждёте указания мистера Симменса?

— Да. А ещё я обошёл все предприятия в Николае, чтобы узнать торговые потребности. А ещё я нахожу работу порта неудовлетворительной. Большие партии товара совершенно непонятно как разгружать. Нам нужен кран и желательно не один.

— Будет вам кран, заказали уже. И не общайтесь по этому поводу с Олегом, он эксплуатант, спрашивайте Михаила.

— О да, сэр Михаил сведущий и разумный человек.

— Господин Ирвинг, я чего звоню. Тут со мной Ваш соотечественник. Я Вас прошу поговорить и подтвердить, как художник художнику, то есть, как англичанин англичанину, что, во-первых, пленники Каратая живы-здоровы. И во-вторых, что со мной можно иметь дела.

С этим я передал трубку.

Капитан какое-то время молчал, а потом стал сдержанно общаться на английском. Понять, о чём они говорят, не представлялось возможным. Я понимал от силы одно слово из двадцати.

Само собой, Дьюснэп не мог доверять мне. Тому англичанину, которого он не знал лично, он тоже доверять не мог. И всё же слова Ирвинга, который видел вполне себе цветущих пленников и тот факт, что англичане запросто торчат в моём городе и даже ведут в нём дела, пусть и представители конкурирующей корпорации, для него было весомым аргументом.

…

— Несмотря на Ваши резкие слова, — капитан вернул мне мобилет, — мистер Ирвинг заверил меня, что Вы джентльмен, человек слова и не склонны проливать кровь лишний раз.

— Сэр Дьюснэп, мне надо закончить войну. Если для этого надо положить Вашу роту, я это сделаю. Если для этого надо положить тот обоз, который двигается сейчас с юга из Степи и его заметили с воздуха, я его положу «во сыру землю». Как видите, я без колебаний рискую своей жизнью. И Вашей. Мне нужна победа. Сами по себе убийства мне не нужны. Мне даже на ногайцев плевать.

Капитан думал.

— Итак, сэр Филинов, Вы предлагаете нам сдать оружие и безоружными проследовать за пределы каганата с обещанием больше не принимать участие в боевых действиях в нём?

— Нет, я такого не говорил. Моё предложение простое, как швейцарский топор.

— Может, надёжное, как швейцарские часы?

— Топор. Вы сдаётесь мне в руки, и я вас помещаю в тюрьму в городе Николай. Всю роту. Совместное и сравнительно комфортное пребывание. Никаких пыток, принудительного труда, истязаний, приличная кормёжка. А вы обещаете не бунтовать и не пытаться устроить побег. Всё же опыт по удержанию пленников у нас невелик. И вы становитесь разменной монетой в большой игре. Я хочу выменять на вас мирный договор.

— То есть, отпустить меня Вы не хотите? Но у нас остаётся второй выбор — принять бой.

— Никакого боя, Дьюснэп. Я буду херачить вас из артиллерии, пока вы не кончитесь.

— У нас есть ещё склад, который мы удерживаем. Козырь в торговле?

— Нет. Пофигу мне боеприпасы и продукты. У меня отменное снабжение, капитан.

— Откуда, чёрт возьми, у Вас столько патронов? По нашим расчётам они у Вас должны были давно кончится. А наши агенты в вашей империи говорят, что закупку оружия и патронов там, в России Вы не ведёте?

— Ах, Вы на это рассчитывали? Что у нас кончатся патроны. Ну так я Вас разочарую. Мы производим патроны сами.

— Сами?

— В промышленных масштабах. У нас патронов настолько много, что мы бы давно начали продавать их в Степь, если бы не боялись, что их заполучите вы.

Англичанин закряхтел. То, что я сказал про патроны, то есть штуку для линейной пехоты необходимую, ему не понравилось. Видимо англичане неплохо считали и предполагали, что я быстро уткнусь в «патронный голод».

— Я закурю? — он достал портсигар и предложил мне.

— Курите на здоровье, спасибо, а я не буду, мне доктор запретил. Риск рака простаты, — как обычно, я врал, ссылаясь на разнообразные заболевания.

Он закурил и пустил струю ароматного дыма.

— Врать не буду, граф Филинов, Вы меня до конца не убедили. Воинская доблесть против артиллерии…

— А это потому, что Вы не рассматриваете ситуацию в целом.

— Ну, просветите меня, граф.

— Давайте я буду рассуждать как адвокат. Отступим на несколько шагов назад. То есть, в недавнее прошлое…

— Давайте, — он сделал ещё затяжку.

— Начинается всё с того, что ничем не примечательный каган, пойдя на поводу у своего адвоката, принял конституцию и по сути, создав конституционную монархию.

— Этот адвокат это Вы, граф?

— Врать не буду, я он и есть.

— Я что-то такое слышал.

— Это «что-то такое» задвигало человеческие судьбы и экономические ресурсы. Всё дело в том, что, во-первых, модель конституционной монархии пугает тех, кто внутри существующих монархий.

— А чем опасна конституция? — поднял одну бровь капитан.

— По мне — так ничем. Но у кого в нашем мире есть конституции? Швейцария? США? Вы те конституции читали?

— Знаете, не довелось.

— А я читал. И там гроб с музыкой, страх и ужас.

— Всё так плохо?

— Эти конституции — ситуативный политизированный документ, кривой и косой. И главное, Североамериканские штаты и Швейцария — это республики. То есть государства, где нет короля. Традиционно монархи с конституцией, которая упорядочивает и ограничивает их права, не играются. И делают вид, что это вообще невозможно, и никто в мире так не делает.

— Прецедент?

— Да. Дело в том, что это условно плохой пример. Они не хотят, чтобы из-за никому не нужного Юбы по пабам какого-нибудь района Ислингтон в Лондоне болтали о необходимости запилить конституцию в Британии.

— У нас традиции, мы и без конституции неплохо живём.

— И тем не менее, это опасная для британских устоев точка зрения. И вторая причина в самой Степи. Всех «больших игроков» устраивает, что это большая серая зона, где можно ловить рыбку, добывать полезные ископаемые, таскать контрабанду и так далее. Вот умные и слегка лысые под париками мужики из здания Вестминстер и подумали…

— Палата лордов?

— Да, они, ваши уважаемые английские лорды, сэры, пэры. Так вот, они прикинули хвост к носу, что их устраивает недоразвитая феодальная система правления в Степи и бардак. Прецедент повлечёт в перспективе создание новых государств и что дальше?

— И что же, по Вашему мнению?

— Ну вот они и подумали. Что дальше? Они там в Степи создадут конфедерацию ханств? Ну и на хер она кому нужна? Степняки введут таможенные пошлины, будут регулировать хищническую добычу полезных ископаемых. Не будут давать себя объегоривать.

— Незнакомое слово.

— Обманывать, — пояснил я.

— Ну да, аборигена легко обмануть.

— Короче, вся эта история, она никому, кроме самих степняков, не нужна.

— Ну… допустим.

— Допустим, да. Следующий шаг после принятия политического решения о вмешательстве Британии, это привлечение военных экспертов. Таких как вы.

— Но-но, я солдат, а не интриган.

— А я и не говорю, что интриган. Военных вся эта драма и лирика слабо волнует. Так?

— Ну, для меня всё, что Вы рассказали, пусть и нечто новое, но не так уж и важно.

— Да. Военные мыслили как? Юба — это феодальный правитель. При большом желании он сможет поставить в строй пять, ну может быть шесть тысяч сабель. Причём это войско, вооруженное преимущественно луками и стрелами, лёгкими клинками, почти не бронированное. То есть — устаревшая лёгкая конница, не чета линейной пехоте, — я махнул в направлении лагеря, откуда иногда показывались напряженные британские морды, которые силились подслушать ход «переговоров».

Капитан кивнул, соглашаясь с этой мыслью.

— В то же время, если надо снести горку песка, которую насыпали пацаны из песочницы, мы не посылаем целый дизельный бульдозер, верно? Надо соотносить ресурсы. Вы привлекли ногайцев, две с половиной, наверное, тысячи клинков. И положили на чашу весов пару пушек и пару рот английской пехоты, плюс вольнонаёмных магов. Но… Всё пошло не по плану.

— И Вы считаете, что можете объяснить почему?

— Конечно, господин Дьюснэп. Вы наверняка с успехом учились в школе и решали примеры на математике?

— Английская школьная система лучшая в мире, — безапелляционно заявил капитан.

— Сильно сомневаюсь. Но всё же Вы способны представить, как Вам на уроке математики дали «пример», и Вы всё посчитали правильно. И всё же по-крупному облажались.

— Поясните свою метафору.

— Поясняю. Вы цифры считали верно. А ошиблись, потому что Вам в уравнении не дали очень серьёзную вводную. Это называется «системная ошибка».

— Вы про себя? Вы сами эта переменная?

— Ну, может быть и про себя. Вы собирались играть против кагана, который воевал бы с шашкой и голой жопой. А попали на окопавшихся русских казаков.

— Это тоже лёгкая иррегулярная пехота, это не существенно.

— А существенно… Вот Вы говорите, школа у Вас хорошая. Сколько будут стоить двадцать тонн золота?

— У Вас есть двадцать тонн золота?

— Вам не всю информацию доносят. Я продал императору российскому двадцать тонн. Сделку уже провёл и получил деньги. Ваши боссы в курсе. И теперь у меня дохриллион денег. Вы припёрли сюда линейную пехоту, а я, — показав палец вверх, я ткнул на самолёт Фёдора, который время от времени кружил где-то на приличной высоте. — Самолёт, который сбросит вам на голову бомбу.

— Промахнётся.

— Ничего, Фёдор Иванович человек упрямый, он десять вылетов совершит, но привезёт подарочек по адресу. И вообще, дело не в самолёте. Те наёмники, которых я привлёк, это только начало. Будут всё новые и новые. У меня много оружия, технологий, много патронов и средства доставки этого счастья до вас.

— Вы не тактик, не понимаете, что такое война.

— Не понимаю. Но я понимаю, что такое экономика войны и что моя экономика вывозит. А вернёмся к большим игрокам.

— Политика — это скучно.

— Мы с Вами сейчас — это остриё политического конфликта. Хотим мы того или нет. Так вот, войну начинают, имея чёткую и понятную цель.

— Вы уже описали про пэров, не повторяйтесь.

— Цели простые, это дать каганату мандюлей, получить золото, установить своего кагана. Наши цели — оборонительные. А у империи были выжидательные позиции.

— А почему, если Вы, допустим, правы, российский император не возражал против Вашей этой конституции?

— А я могу ответить на этот вопрос. Я с ним лично беседовал.

— Да ну?

— Баранки гну. И я убедил его, что мы — это эксперимент. Потренируемся на кошках. И эксперимент не опасный, контролируемый. В крайнем случае, если ему что-то не понравится, он тупо двинет пару полков и включит каганат в состав империи.

— Британия будет против.

— Ну потрандите и забудете. Дипломаты урегулируют то, что сотворят военные. Суть вы поняли? Империя в этой войне занимает выжидательные позиции. А вот Британия начала терять. Но не то, чтобы солдат, это дело поправимое, она начала терять цели. Золото я продал императору. Ваши это знают.

— Тем не менее, мы может оказать на Вас воздействие.

— Ну, повоевали вы тут. Претендента на престол потеряли. Воевать затратно и люди гибнут, ваши, заметим, люди, постоянно. Британии надо выходить из этой войны, не теряя лица.

— Думаю, что не Вам решать, что делать Британии, сэр.

— А почему бы и не мне? Я вовсе не дурак, рассчитываю шаги сразу за всех. Формально ваша корона не в войне, значит, мирный договор и признание поражения не нужны. Достаточно расплывчатого соглашение о мире и сотрудничестве. И вот тут мы приходим к тому, зачем вам сдаваться в плен?

— Это-то тут причём?

— При том. Вы мой козырь. Пока что мы с Британией ничего не можем друг другу предложить. А так, я отдам им вас. А они получат выход из игры, который давно назрел и торговлю. Конечно, мы обвиним во всем корпорацию Мерчант Адвентуре. Козлы отпущения. И потребуем, чтобы они свалили с горизонта, что они сделают только отчасти. А мы будем их гонять. Зато остальные британские компании будут работать, а британские подданные будут отпущены на все четыре стороны. Мы вам даже билеты до Москвы оплатим.

— А если мы не дадим Вам козырь?

— Ну, я вас убью. И вместо вас пришлют других. И их убью и так далее. И получится, что вы могли бы спасти своих товарищей, но подвели их.

— Думаете, наши политики пожалеют горстку солдат?

— Конечно, пожалеют… Веди иначе я сделаю ряд публикаций в лондонских газетах, и горожане узнают, что сотня их соплеменников удерживаются в тюрьме. Репутационные издержки, интервью с вашими родственниками, громкие дебаты, мордобой в палате общин, отставка правительства. Всё, как всегда, но кому-то придётся вас вытаскивать.

Он усмехнулся.

— Против такого я не возражаю.

— А Вы сможете написать рапорт о том, как ваши союзники сбежали и бросили вас в лесу, как вы вели круговую оборону и только когда кончились патроны, вынуждены были сдаться на условиях джентльменского обещания обращаться с вами благородно. Ну и сохранили флаг роты или что там у вас.

— Я понял Ваше предложение. Нам, то есть мне и моим лейтенантам надо подумать и посоветоваться.

— Лады. Я тогда дам команду начать обстрел.

— Сэр? — опешил он.

— А чё? Это чтобы вам лучше думалось. Так сказать, пошлю вам чёткий сигнал.

Капитан поджал губы.

— Дайте нам полчаса без обстрелов… сэр граф Филинов.

— Ну ладно-ладно. Мы никуда не торопимся. Через полчаса жду, что вы выйдете на берег с белым флагом. Потом по двое ко мне будут сюда же, к камушку подходить ваши бойцы, сдавать штыки, сабли и винтовки, словом, оружие. Знаки различий и личные вещи мы не забираем. Я буду перемещать вас в плен малыми группами. Либо артиллерия и снайперы с берегов будет перемещать вас на тот свет. Малыми группами. Но вы в любой момент можете прогуляться по нашей гостеприимной тайге. Там вас ждёт целый батальон экскурсоводов и забавные конкурсы со спортивным ориентированием.

— Что это за фигня? — Танлу-Же скептически посмотрел на конструкцию на колесиках, которую я припёр в палату, предварительно подкупив младший медицинский персонал.

— Это называется кресло-каталка. Её сделал один кустовской немец, тот же, что сделал конструкцию «козлика». По моему заказу.

Коляска была тяжёлой, как ни старался немец, и всё же позволяла с комфортом ездить.

— Надеюсь эта штука не стреляет?

— Нет, но она снабжена маломощным двигателем и может ездить. Управление на ручке.

— Аркад Ий, а зачем мне эта коляска-самокат вообще?

— Доктор сказал тебе надо мышцы живота ещё пару недель беречь, потом реабилитация.

Китаец пересел с кровати на каталку.

— Вещи собрал? Я собираюсь тебя выписать в упрощённом порядке.

— В стиле магического перемещения?

— Ага.

— Мне куртку надо надеть.

Шило. Активация.

Мы оказались в портовой зоне города Николай.

Большая группа людей высаживалась из «торговца», то есть пузатой самоходной баржи.

Танлу-Же попробовал их посчитать, но сбился на шестидесяти.

— Это кто?

— Это новая кровь города. Рабочие на завод, на стройку. Покатились, что покажу.

Я запустил мотор, что позволило развить приличную скорость, коляска катилась, я только поспевал.

— Итак, это тюрьма, в которой с комфортом отеля две звезды содержится рота английской пехоты.

— Я что-то пропустил, пока лежал в больнице?

— Ну, там пару событий. Мы сражение дали.

— Мы?

— Я тоже поучаствовал. Ну как, рядом постоял, потом переговоры провёл. Короче ногайцев погоняли, англичан пленили.

— Сами сдались?

— Пришлось долго и нужно упрашивать. А тут у нас госпиталь, где лечатся раненые с обоих сторон.

— Толково.

— И тут же наши приседают на уши степнякам, чтобы завербовать их на нашу сторону. Потому что… Тут, такие дело, внутренняя политика ногайцев только что поменялась.

— Они стали дружелюбными?

— Ага, щас. Нет, но наш любимый друг Кабыр пристрелил их босса Кувват-бия.

— Опять Кабыр?

— Я ему кучу денег должен.

— Ничего, это того стоит.

— И теперь по Степи движется, чтобы принять участие во внутренних выборах новый претендент, который совершенно случайно настроен дружить с нами. Ох и дорого он мне обходится.

— Это совпадение, что претендент появился в тот момент, когда текущий хан помер?

— Он ещё раньше появился. И теперь новый хан продавит остальных подписать со мной мир. Я тут общался с Симменсом, послал им сигнал, что хочу мир с Британией.

— Нашёл с ними общий язык?

— Не совсем. Война рано или поздно закачивается. И надо думать о том мире, в котором придётся жить, когда это произойдёт. Мой план в том, чтобы я в этом новом мире был и хорошо себя чувствовал, поэтому конкретные шаги предпринимаю сейчас.

Мобилет позвонил.

— Аркадий, ты помнишь, что завтра с утра собрание Совета владетелей? — сердито ворчала Гадюкина в трубке. — Придумал, как их умаслить?

— Ну, кое-что придумал.