Фамильные ценности

Глава 22

Бабушка уже почти было отвернулась от содержимого шкатулки, но внезапно заволновалась и с возмущением выпалила:

— Это же почерк Вальдфогеля. Скажите на милость, как могли его бумаги оказаться в тайнике, завязанном на кровь фон Кёстнеров? — Она взяла верхний лист, чтобы убедиться, кивнула и подтвердила: — Точно Вальдфогель писал. Значит, именно он ограбил фамильный тайник и подложил свои писульки, как будто это могло хоть как-то компенсировать его дочери утерю имущества. Первостатейная сволочь.

— Луиза, ты говоришь об отце Каролины, — смущённо напомнил инор Альтхауз. — Ей это наверняка неприятно.

— А то она не знает, что из себя представлял её отец, — проворчала бабушка, которая пылала возмущением. — И это я ей ещё не всё говорила, щадила детскую душу. Если бы вы знали, что о нём рассказывала Эмилия…

Но получила она в ответ совсем не то, на что рассчитывала, потому что мы с Вальдемаром переглянулись, и он спросил:

— Эмилия — это вы про инору Линден?

— Разумеется, — гордо ответила бабушка. — Её сын служил вместе с Вальдфогелем, и он такое рассказывал, что волосы дыбом поднимались.

— Мне внезапно подумалось, что мой отец был не так уж плох, если всю информацию о его нехороших делах ты получала исключительно от иноры Линден.

Бабушка снисходительно улыбнулась, склонив голову набок, как она делала всегда, когда объясняла кому-то общеизвестные вещи.

— Лина, я понимаю твоё желание видеть отца героем, но как ты объяснишь большое количество долгов, которые остались после его смерти? Хорошо ещё, Эмилия их все выкупила и любезно позволила выплачивать так, как нам удобно.

Мы с Вальдемаром опять переглянулась, и я сказала:

— После твоих слов, бабушка, я засомневалась, что у моего отца были хоть какие-то долги.

— Каролина, он устроил дуэль в игорном клубе, — рявкнула бабушка, которая при любом упоминании моего отца начинала злиться, а сейчас мы только то и делали, что говорили о нём.

— Прошу меня извинить, но об этом вам тоже сказала инора Линден? — заинтересовался Вальдемар.

— Да какая разница? — возмутилась бабушка его нетактичностью. — Это было уже так давно, что даже если выяснится, что Вальдфогель умер не там, всё равно ничего не изменится.

— Не скажи, дорогая, — внезапно вклинился в нашу милую беседу инор Альтхауз. — Дело в том, что именно Линдены хотели купить этот дом, причём формулировка «со всем содержимым» была внесена по их настоянию. Перехватил покупку я у них в последний момент. И в свете того, что сейчас услышал, мне начинает казаться, что охотились они именно за этим. В первый год после покупки сюда трижды пытались вломиться. Ничего не украли, потому что защита не пропустила, но сам факт попыток был.

Бабушка явно растерялась, поскольку за много лет уже привыкла к тому, что инора Линден — подруга, на которую можно положиться. А сейчас ту обвиняли в страшных вещах, и не сказать что бездоказательно. Поэтому всё, на что бабушку хватило, — жалко поинтересоваться:

— А Эмилия не говорила, зачем она хотела купить дом?

— Говорила. Что тебе будет больно, если сюда вселятся посторонние люди.

— Вот видишь, — непонятно чему обрадовалась бабушка.

— Я её уверил, что ты мне не посторонняя и я буду со всем тщанием следить, чтобы в доме ничего не изменилось. В ответ инора Линден почти в два раза увеличила сумму, которую она была готова потратить.

— То есть ей нужно было что-то из этого дома? — уточнил Вальдемар.

И все взгляды скрестились на листках, о которых так пренебрежительно отозвалась бабушка. Вальдемар протянул было руку, но потом повернулся ко мне и спросил:

— Можно?

— Разумеется, — даже обиделась я. — Мы же должны узнать, что так привлекало Линденов.

— Может, их не это привлекало, — проворчала бабушка, придвинула бумаги к себе, сложила на них руки и недовольно посмотрела на Вальдемара. — В доме не один тайник, а в этом Вальдфогель мог хранить свои записки о проигрышах. И кстати, мне никто так и не ответил, каким образом в шкатулке, которая отзывается на кровь фон Кёстнеров, оказались записи Вальдфогеля.

Мою фамилию бабушка произносила с отвращением, потому что для неё фамилия сейчас принадлежала исключительно моему отцу. С таким же отвращением она смотрела на лежащие перед ней бумаги. Дай ей волю — сожгла бы с радостью.

— Это-то как раз просто, — ответил Вальдемар. — Во-первых, ваша дочь могла положить сюда бумаги, инора Альтхауз…

— Да какая я для вас инора, Вальдемар? — удивилась бабушка. — Обращайтесь ко мне просто — тётя Луиза.

— Благодарю, тётя Луиза, — галантно склонил голову Вальдемар. А я почему-то подумала, что в гражданском он мне нравится ничуть не меньше, чем в военной форме. Возможно, потому что я знаю, что скрывает под собой одежда… — Во-вторых, ваша дочь могла дать ему доступ конкретно к этой шкатулке и этому тайнику. А в-третьих, если он сильный маг и знал, где находится тайник, мог его использовать и без учёта нужной крови. Ваш зять был сильным магом?

— Сильным, — неохотно признала бабушка. — Каролина по силе в него пошла — моей дочери достались крохи Дара. Но это только доказывает, что я права.

— В чём?

— Как в чём? Я с самого начала была убеждена, что это именно Вальдфогель очистил тайник в спальне. Я так и сказала Каролине. И я оказалась права.

— То есть ты знала про тот тайник? — спросил инор Альтхауз. — И заселялась в комнату, чтобы его проверить? Наверное, и внучку отправила в дом с этой же целью…

Он выглядел по-настоящему обиженным. Бабушка смутилась, что не так часто бывает, и ответила:

— Не думай о нас так плохо, Манфред. Каролину мне удалось уговорить с большим трудом.

— Да у меня в голове не укладывается, что ты считала меня способным присвоить принадлежащее твоей внучке! — возмутился инор Альтхауз. — Неужели ты думаешь, что я негодяй?

— Дядя, успокойтесь, — положил ему на плечо руку Вальдемар. — Ваша супруга полагала, что у неё есть основания так считать. Вспомните, что она находилась под влиянием иноры Линден. С этим влиянием тоже что-то нечисто, похоже на ментальное воздействие.

— Ты думаешь? — серьёзно спросил инор Альтхауз. — Нужно будет непременно проверить.

— Манфред, дело вовсе не в этом, — умоляюще сказала бабушка, — не в том, что я тебе не доверяла, и даже не в тайниках. У меня было предчувствие, что Каролина должна была появиться в этом доме одна, без меня. Ты же меня знаешь, у меня просто так предчувствия не появляются…

— Я знаю, что ты мне дважды отказала.

Бабушка растерянно развела руками.

— Не поверишь, но оба раза у меня было чувство, что я поступаю неправильно, ни иначе ответить я не могла.

— Я же говорю, надо проверить на ментальное влияние, — повторил Вальдемар. — О Линденах — и старшем, и младшем — ходят нехорошие слухи.

— Похоже на попытку заранее устранить соперника, — внезапно выдала бабушка. — Роберт молод, красив и явно заинтересован в Каролине.

— Луиза, а не съездить ли нам всё-таки к менталисту? — предложил инор Альтхауз. — Мне кажется странным твоё желание восхвалять Линденов. С чего ты, скажи на милость, видишь в Роберте Линдене соперника для Вальдемара?

Бабушка надулась, а Вальдемар сказал:

— За обсуждением Линденов мы так и не посмотрели, что было в тайнике.

— Тогда уж в тайниках, — решилась я. — Здесь в кабинете, есть ещё один.

И сразу подошла к месту, где он должен был быть, и открыла, не встретив ни малейшего магического сопротивления. Только там тоже не было иных ценностей, кроме бумаг. И они лежали просто так, навалом — ни шкатулки, ни папке в этой нише не было. И поскольку она была довольно узкая, мне пришлось помучиться, вытаскивая содержимое по листочку, потому что они упорно не хотели извлекаться, прилипая к стенкам тайника.

— Почерк другой, — сказал Вальдемар. — Бумага выглядит старше.

— Это записки моего первого мужа, — уверенно определила бабушка.

Инор Альтхауз после этих слов необыкновенно заинтересовался вытащенными листами и начал их просматривать.

— Про него ты тоже скажешь, что он ограбил семейный тайник? — ехидно спросила я.

— Может, здесь написано, где лежат настоящие сокровища? — предположила бабушка, для которой покойный муж был непогрешим. Я его совсем не знала, но по воспоминаниям моей любимой родственницы он выглядел столь идеальным, что иной раз я вообще сомневалась, что дедушка существовал. — Фон Кёстнер не такой человек, чтобы грабить собственную семью.

— Интересно… — протянул инор Альтхауз. — Такое впечатление, что всё это — компрометирующие Линдена документы.

— Мужа Эмилии? — уточнила бабушка. — Тогда это вообще хлам, который не имеет значения. Он слишком давно умер. Лина, оставь всё там, не доставай. К чему нам эта ерунда?

— Почему ерунда? Вот, например, долговая расписка покойного Линдена. — Вальдемар держал в руках изрядно пожелтевшую бумагу. — На солидную сумму.

— По ней уже все исковые сроки прошли, — заметил инор Альтхауз. — А рассчитывать на то, что Линдены добровольно признают долги, не стоит.

— А ещё они поймут, что мы нашли бумаги фон Кёстнера, — сказал Вальдемар. — Вообще, интересная подборка документов и записей. Похоже, что Линден мог загреметь под стражу и что фон Кёстнер его шантажировал.

— Не может быть. Мой муж был порядочным человеком, — возмутилась бабушка. — Не хотите ли вы лорд, фон Штернберг, намекнуть, что я выхожу замуж за кого попало? Это оскорбительно для вашего дяди.

— Я намекаю, что за фон Кёстнера вы выходили не совсем добровольно, тётя Луиза.

— Он был прекрасным инором, — не согласилась бабушка.

— В чём заключалась его прекрасность?

Бабушка с ответом замялась, взяла под руку мужа и, словно получив желаемую поддержку, выпалила:

— Он был целителем.

— И?..

— И всё. Что вам ещё надо, чтобы убедиться в его порядочности? — высокомерно ответила она.

— Бабушка, отнюдь не все целители — образцы порядочности, — рассмеялась я. — Многие ставят свои интересы выше всего остального и нарушают закон. Например, в этом году был суд, где рассматривалось дело целителя, который намеренно вредил своему пациенту, находясь в преступном сговоре с родственниками, желающими побыстрее получить наследство. Нас всем факультетом на него водили, чтобы мы поняли, к чему приводят нарушения.

Целителю не просто запретили практиковать, ему запечатали Дар, присудили длительный тюремный срок, оштрафовали на такую сумму, заработать которую я могла только мечтать. И не одна я, а пожалуй, любой из нашей группы. Наказание было суровым, но пару студентов оно не напугало. Я слышала, как говорили, что бедняге просто не повезло и он попался. Мол, если бы повезло, то он остался бы и при деньгах, и при репутации. Возможно, мой дедушка был как раз из таких целителей, которые не брезговали ничем? Если уж он опустился до шантажа, а не передал собранные документы в Сыск? Да и записи, найденные в библиотеке, намекали о том, что мои предки со стороны матери не всегда жили в ладу с законом: я опознала не все заклинания оттуда, но те, что опознала, точно относились к запрещённым. Может, и выходили из рода фон Кёстнер прекрасные целители, но совестью ради дохода они жертвовали, иначе не было бы этой тетрадки с заклинаниями. А значит, своё состояние они заработали в том числе и на сомнительной деятельности. Бабушке я это рассказывать не стала. Всё равно от сомнительного состояния не осталось ровным счётом ничего. И судя по тому, что дедушка не чурался шантажа, дела у нашей семьи шли плохо задолго до появления моего отца.