Фактор беспокойства

Глава 3 Мексика

Стою и мрачно любуюсь на раскапотированный «Кузнечик». Отпрыгался бродяга. О том, что маслопроводы окончательно пришли в негодность, а масло в моторе сочится уже из-под всех прокладок, стало понятно перед сегодняшним утренним вылетом. Но ветровой щиток передней кабины начало сильно забрызгивать маслом из двигателя ещё два дня назад, так что расход пополняли «с горочкой» после каждого прыжка, но сегодня «на дядин» аэродром после совсем непродолжительного перелёта сели уже с сухим масляным бачком. Как в полёте двигатель не заклинило, ума не приложу. Но ремонту он не подлежит, это не лечится.

Рядом со мной стоит дядя Альберта и если бы не знал, что предпоследний император Австро-Венгрии Франц Иосиф I почил в бозе почти двадцать лет назад, то решил бы, что это он и есть. Сходство с портретами императора что я ранее видел просто поразительное. Впрочем, если верить моему другу, то ветвь Виндишгрецов как-то связана с монархической ветвью родственными узами. Дворяне, блин! Все они в Европе давно уже перее… роднились.

Карл Альфред фон Виндишгрец осматривает двигатель и озабоченно «пфыкает», это его любимое междометие. Так же грозно он пфыкал при встрече с племянником и растрогано пыхтел благодаря меня за его «спасение». О том, что это я сбил Альберта он ещё не знает, мне даже интересно, как он запфыкает, когда поймёт по чьей милости «блудный сын» его брата попал в плен к «кровожадным краснокожим дикарям».

А то, что мой бестолковый друг без спроса сам тайком «сбежал на войну», только что с удивлением узнаю от этого бодрого пожилого «кабальеро». Банальная история, в которой как всегда замешена женщина и чувства. Ещё в Париже я был в курсе того, что Альберт вскоре должен уехать в Мексику, но и понятия не имел, что там его уже ждёт наречённая. Дикость какая-то, двадцатый век на дворе, но дворянские браки до сих пор заключаются по сговору между родителями или родственниками. А жених с невестой порой друг друга не знают и не видят до самой свадьбы.

Оказывается, дядя Карл не только основал авиакомпанию и открыл школу пилотов, но и своему племяннику подобрал «подходящую партию» из благородного семейства. Дальнюю родственницу из первых австрийских дворян-переселенцев ещё во времена императора Мексики Максимилиана I. И вот, уже то ли на втором, то ли на третьем свидании между взбалмошной аристократкой и «отважным пилотом» произошла размолвка по известному сценарию — «Я думала Вы Ас, а Вы У-Двас!». © После чего Альберт и рванул в Боливию доказывать своей невесте что он не какой-то там «почтальон», а самый настоящий «боевой лётчик».

Альберт уже переговорил со своей возлюбленной по телефону и уехал в дядин дом, чтоб подготовиться к встрече с невестой и её подружкой, на которой я тоже буду присутствовать. А нафига? Чтоб смог подтвердить, как он «отважно падал», будучи сбит? Так я этого не видел. Ладно, что-нибудь придумаю, до вечера время ещё есть. Сейчас надо решать, что делать с самолётом. Двигатель однозначно придётся менять, он изношен до предела. Если бы не моё обещание данное Владимиру Николаевичу побывать в Остине и попытаться разыскать его товарища, то самолёт вообще продал бы на запчасти, а сам отплыл в Нью-Йорк пароходом.

Конечно, можно продать самолёт, купить автомобиль и продолжить путь на нём. Но время! Его катастрофически мало, у меня остаётся ровно неделя до начала репетиций, а по суше от Мехико до Нью-Йорка больше четырёх тысяч километров, замучаюсь пыль глотать. Так что выбор однозначно в пользу самолёта, без вариантов. Вопрос только в том, во сколько это мне обойдётся. «Дядя Карл» честно озвучил мне расценки на замену двигателя на его «ремонтной базе», и на других ближайших «точках авиасервиса». Чем-то этот диалог напомнил мне родную Одессу.

— Куда Вы так спешите?

— Хочу сделать променад на Дерибасовской улице.

— Не ходите на Дерибасовскую, Вас там разденут.

— Тогда пойду на Мясоедовскую.

— Там тоже разденут.

— Таки шо мне теперь делать?

— Здесь раздевайтесь!

Похоже, что «раздеваться» действительно придётся. Жаба душит не по-детски, но пять тысяч долларов за новенький двигатель отдать вынужден. Инфляция, чтоб её… Но замену двигателя обещают произвести в течение суток и вообще осмотреть-подтянуть-заменить всё что можно и нужно. Моё присутствие при этом не обязательно, авиамеханики в компании опытные и квалифицированные, так что завтра вечером смогу самолёт принять и опробовать. Эх! Надо было всё-таки в Асунсьоне забрать положенные мне выплаты. Выписываю чек, беру такси и еду к Альберту.

Горячая ванна примиряет меня с потерей баксов. Приводим с другом себя в порядок и в ближайшей цирюльне наконец-то подравниваю свои отросшие лохмы. Не люблю длинных причёсок, да и с точки зрения «вопроса санитарии» короткая стрижка предпочтительнее, тем более в таком жарком климате. Для июня в Мехико погода стоит просто аномально жаркая, плюс двадцать восемь градусов по Цельсию и на небе ни облачка.

Вот уже три недели как всю Мексику накрыло мощным антициклоном. Нет ни дождей, ни ураганов, а мы-то с Альбертом радовались, что погода стоит хорошая. Это оказывается нам просто чертовски крупно повезло! Теперь вот старожилы ожидают, что погода вскоре «непременно отыграется» и азартно гадают, чем всё это закончится, предрекая вселенский апокалипсис. Да уж… из Мексики надо сваливать, и как можно скорее.

К моему удивлению «встреча любящих сердец» будет происходить не в доме «дамы сердца», а в небольшом ресторанчике. Мы, как завзятые галантные кабальеро, купив цветы заезжаем за нашими дамами в двухэтажный коттедж родителей невесты. Был бы прилегающий участок земли побольше и дом назвали бы уже «фазенда». Но земля в столице стоит дорого, а семья «подходящей партии» хоть и обладает титулом и родовитостью, но в финансовом плане знавала и более лучшие времена.

— Понимаешь Мишель, родители моей невесты в отъезде и в доме коме Луизы и её подружки Консуэлиты сейчас нет никого из старших родственников. Прислуга на период отъезда получила выходной и для порядочной девушки просто неприлично принимать молодых мужчин у себя в доме при таких обстоятельствах. Но ресторанчик очень хороший, как раз в твоём вкусе. Его владельцем является сам Энрико Гомес и у него играет неплохой оркестрик. Я там бывал два раза с Луизой, и мы даже танцевали, мне понравилось! — хм. Не самая лучшая рекомендация для заведения от любителя военных маршей. Но может это ему танцевать понравилось, а не сам оркестр?

Как бы то ни было вскоре подъезжаем к коттеджу и нас уже встречают. Меня представляют сеньоритам, мы обмениваемся любезными комплементами и вручаем букеты цветов, после чего помогаем нашим спутницам сесть в коляску и направляемся в «гнездо порока и разврата».

Невеста у Альберта довольно симпатичная и немного напоминает мне Любу Полищук в роли танцовщицы из «двенадцати стульев», что танцевала «страстное танго» с Андреем Мироновым. Но сходство скорее даже не в лице или изящной фигурке, а именно из-за своего наряда. Девушка явно настроилась хорошо провести вечер и от души потанцевать.

Подруга невесты в своём вечернем туалете выглядит более скромно, но в остальном… Я даже замираю на миг, прежде чем подарить цветы. Так, наверное, выглядела Элизабет Тейлор в своей юности. Яркая брюнетка с густой «гривой» иссиня-чёрных волос, большие тёмно-карие глаза в обрамлении пышных ресниц, высокие тонко очерченные брови, прямой аккуратный носик и полные чувственные губы, подчёркнутые ярко-алой помадой. Высокая крупная грудь и тонкая талия… И эта красотка будет моей спутницей на целый вечер? Альберт! Я твой должник.

Ресторанчик, а скорее даже просто большой бар, действительно выглядит «чинно и благородно» и публика в нём собралась приличная. Первое смущение от встречи уже прошло и девушки наперебой расспрашивают Альберта о его «поездке на войну». Я аж сам заслушался рассказами о его приключениях.

Если бы не знал, что мой друг был сбит во время своего третьего вылета, то решил бы, что он родился на войне и всю свою жизнь прожил не покидая кабины грозной боевой машины. Но в своих рассказах Альберт ничего не выдумывает, просто ссылается на своих «боевых товарищей» и описывает их «подвиги», но при этом так мастерски и красочно, что создаётся полное впечатление что он сам в этом участвовал. «Ох уж эти сказочки, ох уж эти сказочники». ©

Разговор между Луизой и Альбертом идёт на немецком языке, но вот подружка «Лизаветы» этот язык понимает не очень хорошо и больше помалкивает, пытаясь понять о чём идёт речь. Неожиданно для себя самого начинаю вполголоса переводить с немецкого на испанский, чем удивляю не только милых сеньорит, но и себя.

Вижу широко раскрытые в изумлении глаза своих собеседниц, да и сам, наверное, выгляжу не менее ошарашенным. Как-то раньше синхронным переводом не увлекался. Лишь Альберт благодушно улыбается, он-то уже привык к тому, что во время перелёта всё общение с «местными» я вёл на испанском языке.

— Сеньор Лапин, Вы говорите по-испански? — в глазах очаровательной невесты моего товарища застыло восхищение. — А вот мой Альбертик никак не может научиться!

Конечно, а когда бы он успел, если живёт здесь всего четвёртый месяц? Это я лет двадцать практиковался в этом языке, предпочитая отпуск в Испании всем другим видам отдыха. Последние годы вообще по два-три месяца проводил в этой стране, правда предпочитая «Страну Басков». Эх! Какие там пляжи! А женщины? Смогу ли когда-нибудь побывать там ещё раз? Увы, в этой жизни вряд ли.

Но зачем мне в Испанию? Вон какая креолочка рядом сидит! Это Остап Бендер ошибочку допустил в своей серенаде для мадам Грицацуевой, когда спел о креолке со «стройною фигуркой цвета шоколада». Это мулатки «цвета шоколада», а креолы — потомки первых переселенцев из Европы, имеют вполне себе светлый цвет кожи, разве что слегка смуглые от обилия солнца.

Особенно потомки испанцев и португальцев, так они и на своей «исторической родине» такие же, «подкопчённые». Консуэлита к примеру, имеет совсем лёгкий бронзовый оттенок кожи, что очень ей идёт. Дал же Бог, а точнее родители, имечко, которое не сразу и выговоришь после второго бокала шампанского!

Дальнейшее общение пошло сразу на двух языках, а затем мы с девушкой вообще выпали из общего разговора, когда узнал, что этой весной она окончила третий курс музыкальной консерватории в Мехико, да Альберт просветил наших дам, что я вообще-то «выдающийся композитор и профессор».

Что-то он слишком уж разухарился и павлиний хвост перед Луизой распушил, а та от него ни на минуту глаз не отводит. Но тут-то всё понятно — «лямур» обоюдный, хоть и редко, но бывает. Откровенно рад за своего товарища. Но вот бутылку сухого вина он заказал зря, мы ещё шампанское не всё выпили. Или выпили? А когда успели? Закуски-то совсем нетронутые стоят!

Предложение от наших дам пойти потанцевать пришлось как нельзя кстати. И музыка походящая — танго! Это когда-то давно, ещё до приезда в Париж, я танцевать практически не умел. Но Мишель научила, так и окружение в кабаре было такое, что хочешь-не хочешь, а научишься.

В пути на лайнере тоже хорошую практику современных танцев прошёл. Да и партнёрша у меня сегодня такая, что другим на зависть. Гибкая, страстная, раскрепощённая. А как у неё таинственно мерцают глаза в ресторанном полумраке и какие они большие, манящие, так бы и утонул в этом омуте…

Возвращаемся к столу, отпиваем немного вина, слегка закусываем и вновь идём танцевать. Время ещё «детское», нет и восьми часов вечера, завтра нам никуда торопиться не надо, а душа требует продолжения банкета. Нам всем хорошо, весело смеёмся и шутим друг над другом, а в перерывах между танцами пропускаем по глотку вина и болтаем обо всём подряд.

Мы молоды, здоровы, рядом с нами прекрасные девушки. Что ещё надо для хорошего отдыха? Меня немного смущает только то, что моя спутница обращается ко мне совсем уж исключительно уважительно — Кабальеро. Нежно беру её ладонь в свои и прошу:

— Консуэлита, мы же с тобой ровесники. К чему такие церемонии? Я для тебя только Мишель, или Мигель, если перевести моё имя на испанский. Прошу тебя, больше не смущай меня и зови просто по имени!

Неожиданно девушка краснеет и осторожно высвобождает свою руку.

— Это несколько для меня неожиданно! — она поднимается и вместе со своей подругой уходит в дамскую комнату «попудрить носики».

— Мишель! Ну ты и нахал! — мой друг восхищённо ухмыляется и затем поясняет: — Я тоже предложил Луизе обращаться ко мне по имени при первой нашей встрече. И получил пощёчину! В Мексике благородная девушка может обращаться к мужчине по имени только в том случае, если он её родственник или близкий друг. Оч-чень близкий! Ты меня понимаешь?

— А Консуэлита из очень благородной семьи, хотя видимо и недостаточно воспитана. Тебе пощёчина от неё не досталась! — и мой приятель весело скалится. — Но запомни! Она помолвлена и через месяц у неё свадьба. «Таже не фстумайт фпивайт ф неё свой клин!» — последнюю фразу Альберт произносит по-русски и сурово грозит пальцем перед моим носом.

— Альберт, неуч! Нужно говорить: «Не вздумай подбивать к ней клинья!», но твоя фраза мне понравилась, особенно вторая часть предложения! — и мы оба хохочем.

Вскоре наши спутницы возвращаются и по тем взглядам что бросает на меня Консуэлита понимаю, что на этот раз милостиво прощён. Видимо Луиза просветила свою подругу о нашей с Альбертом безграмотности «в вопросах мексиканского этикета» и праздник продолжается.

С удивлением замечаю, что наша вроде бы на три четверти опустевшая бутылка вина вновь полна. Альберт! Вот гад, он что, нас споить хочет? Не, я больше пить не стану! Ну разве что ещё полбокальчика перед танцем. Как можно отказаться и не станцевать это кубинское болеро имея такую прекрасную партнёршу?

Дальше уже всё как-то расплывчато. Вот мы сидим за столиком и оркестрик играет что-то местное колоритное. Альберт подначивает меня, что вот такую музыку я точно не сыграю. Кто? Я? Да я Вам сейчас такое сбацаю, что рты пораскрываете от удивления! А что? Я могу! Помню правда всего одну песню, но знаю её очень хорошо и гитарой владею тоже прилично.

Для своих испанских подружек играл её неоднократно. Им нравилось. Мастерство не пропьёшь! Иду к музыкантам и прошу у них гитару, чтоб исполнить песню для своих друзей. Не отказывают, а затем… Вот фильм «Отчаянный» они не видели, это точно! Но Антонио Бандерас стал бы кумиром этого ресторанчика.

Мне подпевает весь ресторанчик, но пою и смотрю только на Консуэлиту, а она смотрит только на меня. Затем мы вновь много танцуем и немного выпиваем. По просьбе посетителей ресторанчика вновь пою песенку мариачи и мне даже подыгрывает оркестр. К нам подсаживается какой-то представительный синьор и начинает просить у меня слова песни.

Записать слова песни? Да легко! Но только завтра, сегодня я что-то устал и просто отдыхаю. И за что это он так радостно меня благодарит, а друзья смотрят с таким восторгом и обожанием, словно я Дед Мороз и только что подарки им принёс? Но пора закругляться и сначала проводим наших девушек.

Заказываем такси. Бричку, или как тут называется эта четырёхместная конная повозка с кучером на облучке, и едем к дому Луизы. Там помогаем девушке занести в дом увесистую корзину с продуктами, что запасливая «хозяюшка» прикупила в ресторане. А что? Всё правильно!

Родителей дома нет, прислуга вообще неизвестно где шастает, а кушать-то хочется. Не самой же к плите становиться? С благодарностью принимаем предложение выпить по чашечке кофе. А пока кофе готовится мы с Консуэлитой идём к фортепиано, и она играет мне свою музыку. Что-то знакомое… Чёрт!

— Так тебя зовут Консуэло Веласкес? — я немного в шоке от своей запоздалой догадки.

— Да. Вы что забыли? — девушка удивлённо вскидывает брови.

— Консуэлита, не обращай на него внимания, у него это бывает! — мой друг весело скалит зубы. — Чуть выпил и сразу всё забыл!

— Ничего я не забыл! Просто фамилию не знал.

— Ага, сначала не знал, а потом забыл. — Альберт продолжает зубоскалить, но я уже не обращаю на него внимания.

— Пой! — сам сажусь за инструмент.

— Что петь?

— То, что сейчас играла! Бэсаме мучо.

— Но… я стесняюсь!

— Глупости! Пой, а то поцелую, чтоб больше не стеснялась!

Начинаю играть и Консуэло поёт, вначале неуверенно, но затем распевается. Мне становится понятно, что она уже давно написала эту песню и для себя исполняла не раз. К тому же она профессиональная пианистка, во всяком случае учится на пианистку и голос тоже хорош. Бархатный, чуть с хрипотцой, словно девушка только что проснулась.

Ну интриганка! А в моём-то времени гадали и спорили, когда же эта песня была написана. Очень уж Консуэло мастерски напустила тумана и мистификаций вокруг неё. Заканчиваем исполнение и не удержавшись целую девушку в щёку. И тут же в ответ получаю хлёсткую пощёчину!

— Вау! — Альберт восхищённо аплодирует и хохочет во всё голо, Луиза хихикает, прикрывая рот ладошкой, а вот Консуэло просто пышет гневом. Примиряюще поднимаю руки и со смехом сообщаю:

— Друзья, оплеуха мною заработана за дело и получена по заслугам. Но хочу, чтоб Вы хорошенько запомнили этот вечер. Сегодня мы услышали то, что вскоре станет самым популярным хитом и принесёт этой милой девушке мировую славу. И горжусь тем, что я с ней знаком! Уверяю, Вы тоже будете этим гордиться. Так давайте выпьем за будущий грандиозный успех этого шедевра!

Да уж… Видимо я погорячился с тостом. Альберт, словно только и дожидался моих слов, тут же как фокусник вынимает из корзинки початую бутылку текилы и требует от Луизы принести бокалы. А откуда у нас текила? И почему бутылка уже на треть пуста? В ней же не меньше литра!

Мы что, пили текилу? Но когда? Что-то совсем всё смутно вокруг. Вроде бы соображаю хорошо, а вот происходящее как в тумане. Меня заводят в спальную комнату и подводят к широкой кровати, просто сексодром какой-то! Словно сквозь ватное одеяло слышу негромкий, возмущённый голос Луизы.

— Альберт! Ну куда вы сейчас поедете в таком виде? Твоему другу вообще пить нельзя. Ты что не знал, что он пьянеет так быстро? Так зачем наливал? Переночуете сегодня в комнате Консуэлиты. А мы с ней ляжем у меня. Помоги ему раздеться и уложи. Если ночью вам вдруг приспичит по нужде или твоему другу станет плохо, то вон та дверь из спальни ведёт в душевую комнату, там же и ватерклозет.

Раздеваюсь сам, аккуратно вешая рубашку и пиджак на спинку стула. Альберт пытается перевесить мою одежду в платяной шкаф, но я с пьяной настойчивостью категорически возражаю, и вся моя одежда вновь оказывается на стуле, а сам я в кровати. Альберт задувает свечу и возвращается в гостиную где наши дамы накрывают небольшую «поляну», чтоб отпраздновать «мировой хит». И куда в них всё это вмещается? Успеваю лишь удивится и тут же отключаюсь.

Окончательно просыпаюсь от того, что Альберт пинает меня пяткой, причём уже во второй раз. Проснулся-то после первого пинка, но глаз открывать не хотелось. Снилось такое, что этот сон смотрел бы и смотрел! Жаркие объятия, горячие поцелуи, губы шепчущие: — «целуй меня, целуй меня крепче».

Сладострастные стоны и девичий стан, такой гибкий и послушный моим рукам. Эх! Какой сон мне испортили! А этот «кукушонок» ещё и спихнуть меня с кровати пытается своим задом. Жарко! Весь в липком поту, словно всю ночь вагоны разгружал. Да и Альбертова «пятая точки» тоже просто пышет жаром. Уж не заболел ли он случаем?

Вновь пинок и открываю глаза. В комнате стоит густой полумрак, но за большими окнами спальни уже виден серый сумрак раннего утра. Разбудил, гад! От очередного «дружеского» пинка начинаю помаленьку свирепеть: — Альберт, скотина! Ещё раз пнёшься и сам с кровати улетишь! — но мой грозный шёпот на друга не действует.

Он что-то невнятно бормочет сквозь сон и вновь пихает своей «кормой» мою бедную поясницу пытаясь столкнуть меня с кровати. Ну гад, сейчас ты у меня получишь! Закидываю руку за спину чтоб нащупать, примериться и как следует шлёпнуть по заднице «кукушонка» и… замираю в шоке.

Наше с ним телосложение практически одинаковое и мы оба имеем спортивные атлетические фигуры. Моя «филейная часть» упругая и подтянутая, у Альберта должна быть такая же, но тут под моей ладонью что-то большое, округлое и, хм, мягкое. Обвожу спальню взглядом. Да нет, я всё там же, куда меня вчера и «положили».

Вот и стул с моей одеждой рядом с кроватью стоит. Только почему на него сверху накинуто женское платье? Причём вместе с женскими чулками, панталончиками и бюстгальтером, да ещё и мои боксеры сверху? Ох, ёпрст! Опускаю ладонь на пах и понимаю, что сегодня ночью я «разгружал вагоны» не в одиночку.

Осторожно переворачиваюсь на другой бок, вижу на подушке «вороную гриву» и облегчённо перевожу дух. Если бы это оказалась Луиза, то Альберт меня бы убил, даже не сомневаюсь в этом. Но это всего лишь её подружка и судя по отсутствию на смятой простыне следов консуммации, девственности её лишал не я.

Слабое утешение, но хоть что-то хорошее в этой ситуации есть и звуки торжественного марша Мендельсона, зазвучавшие было в моей голове нехотя смолкают. Как я помню девушке скоро замуж и «разбивать сердце» её избраннику в мои планы не входит. А что до «рогов», так они вроде бы растут только у мужей, иначе не всякий «новобрачный» смог бы протиснуться в двери ЗАГСа.

Любуюсь на «спящую красавицу» и тихонько вздыхаю. Она действительно восхитительна и по-настоящему прекрасна. «Хороша Маша, да не наша!» © Но даже и не думаю воспользоваться моментом и вновь «приласкаться» к спящей девушке. То, что между нами произошло, это скорее всего мимолётное наваждение, вызванное алкоголем.

Вчерашняя оплеуха наглядно показала, что она всё-таки «строгих правил». Хотя как оказалось некоторых «минутных слабостей» не лишена. Да и «разгруженные вагоны» отрицательно сказываются на желании «продолжить банкет», видимо «вагонов» ночью оказалось многовато.

Тихонько сползаю с кровати и прихватив свою одежду иду в ванную комнату. В полутьме ополаскиваюсь, смывая с тела липкий пот, на ощупь привожу себя в порядок и выхожу в гостиную. Беру с каминной полки спички зажигаю свечу и качаю в изумлении головой. Ого! А это они вчера неплохо так повеселились тут. На столе в беспорядке стоят закуски из ресторана, а под столом пустая бутылка текилы и ещё одна на четверть опустошённая бутыль с домашним вином.

Ну, тогда мне всё понятно. «Молодые» на радостях от долгожданной встречи и не подумавши о последствиях намешали вчера всякого-разного, вот девушка «в лёгком подпитии» и пошла по привычке «почивать» в свою спаленку. А там… а фиг знает, что ей там привиделось. Сам не то что бы начала, но вообще много чего не помню. А вот это уже печально… и тревожно. «Надо меньше пить!» ©

Наливаю в бокал лимонад с удовольствием отпиваю половину и оставив бокал на столе разглядываю себя в настенном зеркале. От похмелья не страдаю и вообще чувствую себя как огурчик. Так оно и понятно, вчера расслабился, сбросил с себя груз напряжения, накопившийся за время перелёта, да и вообще «разгрузился». Что доброму молодцу не в укор, а только на пользу.

Подхожу к фортепиано ставлю на него подсвечник и в тусклом свете огонька с интересом рассматриваю несколько листов со знакомыми, но «пьяными каракулями». Это что? Вчера пытался «улучшить» музыку и слова «Бесаме мучо»? Бред! Тщательно рву листы на мелкие кусочки. Есть только один авторский текст и нехрен лезть со своими правками в чужой шедевр.

Слышу лёгкий скрип двери и шлёпанье босых ног по паркету. Однако не только меня с утра мучает жажда? Да уж… девушка явно ещё не проснулась! Консуэло жадными глотками пьёт лимонад из того же бокала что и я, вот только одеться забыла. С удовольствием любуюсь обнажённым телом. А что мне ещё остаётся делать? Чихать, кашлять или мерзко хихикать?

Так перепугаю юную барышню до полусмерти, пусть уж лучше так, в полудрёме-полусне напьётся и уйдёт досыпать. Но моим планам не суждено сбыться. Лимонад девушка допивает и даже делает пару шагов в сторону спальни, но затем замирает и вдруг бросается туда с диким визгом. Чёрт! Она заметила в зеркале моё отражение.

Ох! И что сейчас будет? В спальне слышится лихорадочное чирканье спички о коробок и гневное неразборчивое бормотание сеньориты, внезапно смолкшее при появлении огонька. Видимо в свете зажжённой свечи она увидела и кровать с двумя продавленными подушками, измятые простыни, да и всё остальное… тоже увидела и вспомнила.

А у неё железная выдержка! Слышу шум воды в душевой комнате и через полчаса из спальной комнаты выходит полностью одетая и причёсанная надменная сеньорита, но с лицом мертвенно-бледным от волнения.

— Кабальеро Лапин! Надеюсь Вы не возомнили о себе бог весть что? Это просто досадное недоразумение!

— Сеньорита, Вы это о чём?

— О сегодняшней ночи!

— А что произошло ночью? Вам что-то приснилось, то что Вас встревожило? Что ж Вы меня не разбудили? Я спал вон на той кушетке. — показываю на небольшой диванчик в гостиной — Надо было просто позвать на помощь, я бы развеял Ваши страхи. Признаюсь, мне тоже плохо спалось. Ночи стоят жаркие, душные, вот и снится всякое разное… непристойное. Даже себе признаться стыдно что! Но это всего лишь сон, и он скоро забудется. Так что успокойтесь и доверьтесь мне, всё будет хорошо!

Девушка не мигая смотрит на меня широко раскрытыми глазами и постепенно её лицо бледное поначалу, начинает оживать и по нему разливается лёгкий румянец смущения. Она всё прекрасно поняла. Ничего ей не приснилось, да и следы бурной ночи никуда не делись. Но я буду молчать, и её репутация не пострадает. Кроме нас двоих никто не знает, что произошло сегодняшней ночью в этой спальне и никогда не узнает. Уж от меня-то точно!

— Спасибо… Мишель! — Консуэло облегчённо вздыхает и начинает улыбаться. Вот так-то лучше!

— Но где же тогда Альберт? — в глазах девушки мерцают лукавые смешинки.

— А вот сейчас и узнаем! — подмигиваю Консуэло и сажусь за фортепиано.

Громкие звуки торжественного марша Мендельсона разносятся по двум этажам коттеджа и спустя «каких-то» двадцать минут в гостиную спускаются смущённые Луиза и мой друг. «Спалились», голубки! Нам ничего объяснять не надо, да и зачем? Судя по их сияющим лицам у них всё в полном порядке и наше мнение им по барабану. Незаметно показываю товарищу большой палец и подмигиваю. Альберт расплывается в улыбке, словно кот по ошибке запертый на ночь в погребе наедине с крынкой сливок. Ночь удалась!

Девушки начинают хлопотать у стола, и мы с Альбертом пытаемся им помочь по мере наших сил. Но нас прогоняют и целую «вечность» в четверть часа мы предаёмся ничегонеделанию сидя на том самом диванчике, где я «провёл ночь». Альберт мне не верит, но я «возмущённо» ему доказываю, что не смог бы спокойно спать в кровати зная, что «бедная сеньорита» вынуждена будет ютиться на этой узкой кушетке. Похоже, что и Луиза тоже не очень-то верит своей подружке, так как кидает задумчивые взгляды то на диван, то на меня, то снова на подругу. Но нас-то «свадебным маршем» не будили, так что эта тема скоро себя исчерпывает.

Мы завтракаем, болтаем о пустяках и просто праздно проводим время. Утро уже в полном разгаре и начинаю тонко намекать Альберту, что «нам пора». Проводить время в компании девушек конечно приятно, но меня беспокоит мой «Кузнечик». Надо проконтролировать установку двигателя.

Чтоб потом в полёте не вылезли какие-нибудь сюрпризы, «доверяй, но проверяй» это не я придумал. Альберт упрямится и твердит, что времени у нас ещё много и в такую рань ехать не стоит. Я его понимаю, но он-то остаётся в Мехико и ещё успеет намиловаться со своей подружкой, а мне предстоит неблизкий путь и надо к нему хорошенько подготовиться.

— Мишель, ну куда ты так спешишь? Встреча назначена на двенадцать часов, а сейчас всего девять! — Альберт сидит на диванчике и придерживает Луизу за ладонь, словно боится её потерять. Ага, наивный. Это ты теперь от неё никуда не денешься!

— Какая ещё встреча? Я тебе про «Кузнечик» говорю. Надо работу проконтролировать, мне же завтра улетать. — уже начинаю немного сердится на непонятливость друга.

— Какой ещё «Кузнечик»? — хором восклицают девушки.

— Мой самолёт! Ему сегодня должны поменять двигатель и мне желательно этот процесс проконтролировать! Впрочем, Альберт, если хочешь то оставайся. Я один на аэродром поеду, ты там в общем-то не нужен. Вечером встретимся в доме твоего дяди.

— А как же кабальеро Гомес? Он же тебя ждёт к двенадцати часам! — у девушек в изумлении синхронно приоткрываются рты.

— Какой ещё Кабальеро? Не знаю никакого Гомеса! — уже начинаю потихоньку закипать.

— Мишель! Ты что, опять всё забыл? Но как такое может быть возможно? Ведь ты же вчера был совершенно трезвый! Разве что чуть подшофе, совсем самую малость. Если бы не твоя глупая улыбка на всю физиономию, так и не заметно было бы вовсе. — вся троица смотрит на меня с недоверчивым изумлением, а вот мне что-то совсем хреново становится. Блин! Всё. Окончательно завязываю со спиртным, пока не сотворил по пьяни какой-нибудь непоправимой глупости!

Оказывается, к нам вчера вечером подсел кабальеро Энрико Гомес, хозяин того самого ресторанчика и по совместительству владелец студии грамзаписи. Это он презентовал нам «бутылочку» лучшей текилы из своих погребов. Вот после «стаканчика за знакомство» этого убойного местного самогона из кактусов, превосходящего по крепости нашу русскую водку, я и согласился записать у него сегодня свою песню. Интересно, я там по пьяни свою душу дьяволу заложить не пообещался? Но делать нечего, выглядеть «пустобрёхом» в глазах моих друзей у меня желания нет.

А нашим девушкам очень уж хочется посмотреть, как будет происходит запись песни «в настоящей студии». Не станешь же отказывать сеньоритам в таком пустяке? И к двенадцати часам всей дружной компанией мы подъезжаем к зданию звукозаписи. Энрико Гомес встречает нас у входа и энергично жестикулируя ведёт внутрь, попутно рассказывая о своём увлечении музыкой, об истории создания своей звукозаписывающей компании и грандиозных планах на завоевание «мирового господства» в области звукозаписывающей индустрии. Хех! А я-то думал, что Остапы Бендеры только на моей родине водятся.

Ничего так, вполне современная студия, не хуже, чем у «Парлофона». Мне будут аккомпанировать музыканты того самого оркестра из ресторана и прекрасно понимаю зачем оркестр там, где вполне можно обойтись всего тремя гитарами. Реклама! Красивые буковки на этикетке граммофонной пластинки: «Оркестр под управлением Энрико Гомеса», будут смотреться очень респектабельно.

Так что пришлось слегка притормозить и потратить некоторое время на написание нот для музыкального оркестрового сопровождения. А вот предложение спеть ещё одну песню для второй стороны миньона поначалу меня озадачило. Но ненадолго.

— Сеньор Гомес, у меня для Вас есть такая песня, но она не моя. Впрочем, вот её автор и исполнитель. Если сумеете уговорить сеньориту, то «мировое господство» Вам обеспечено! — с усмешкой смотрю на своих опешивших спутников, да и сам «мировой завоеватель» выглядит несколько обескураженно.

— Сеньор Лапин, Вы уверены в том, что песня никому неизвестной исполнительницы может стать популярной? — вот нахал! Он ещё смеет сомневаться в моих словах? Это записи его оркестра никому пока неизвестны, во всяком случае раньше нигде не слышал ни о самом Гомесе, ни об его оркестре.

— А вот сейчас мы это и проверим! Консуэлита, давай исполним твою композицию вначале под гитару, а потом кабальеро Гомес решит, станет он записывать твою песню или нет. — беру девушку за руку, почти насильно затаскиваю в комнату звукозаписи и закрываю дверь, отрезая путь к отступлению.

— Но кабальеро Профессор, я не готова! — беру девушку за руку и заглядываю в глаза:

— Консуэло, просто вспомни свой ночной сон и то, что завтра я улетаю и мы больше никогда не увидимся и не встретимся. Спой свою песню для меня, своего друга, а не для профессора и кабальеро. Мне это очень важно и нужно! — беру со стойки гитару, включаю микрофон и играю вступление.

Синьор Гомес восхищён исполнением, а от самой песни просто в восторге и предлагает записать сразу два варианта, под аккомпанемент гитары и в сопровождении оркестра. Я не возражаю, пусть из двух записей выберет лучшую. Опять садимся писать ноты для музыкантов, но теперь мне помогает Консуэло, и мы справляемся быстро. А затем несколько репетиций и наконец сама запись. Пара фотоснимков «на память»… Нифигасе! Уже шесть часов вечера, вот время-то летит!

При подписании контракта на запись песен Сеньор Гомес поначалу хотел ограничиться гонораром в два цента с пластинки, мотивируя это «неизвестностью» исполнителей, но в итоге сошлись на четырёх. Это я настоял на оплате «в твёрдой валюте» и напомнил дельцу, что «Парлофон» тоже поначалу хотел «поиметь» неизвестного музыканта, но затем контракт пришлось пересматривать и в итоге компания заплатила гораздо больше, чем предполагалось поначалу, а выпуск «Альбомов» давно перевалил за стотысячную отметку.

Результатами переговоров остался доволен, чего не скажешь о Гомесе, но вот от одной возбуждённой особы удостоился даже страстного поцелуя в щёку «в знак благодарности», что вызвало у Луизы уже снисходительно-понимающую улыбку. «Спалилась» Консуэло и сама того не заметила. Теперь подруга с неё с живой не слезет, пока подробностей нашей встречи не вызнает. Надеюсь у них у обеих хватит ума помалкивать о вчерашнем вечере. Компромат-то обоюдный.

Прощаемся возле студии, Альберт проводит девушек домой, а мне пора спешить на аэродром. Завтра улетаю, а ещё и самолёт не осмотрел. Расставание опять выходит грустное, но ничего не поделаешь, наше случайное знакомство и мимолётное увлечение останется в прошлом, приятным воспоминанием о времени, проведённом вместе. «Первым делом, первым делом — самолёты, ну а девушки? А девушки — потом!» © И вообще девушки не для такой «перелётной птицы» как я, да и «гнезда свить» в ближайшее время мне не светит. И когда это время придёт понятия не имею.

Вечером перед тем как лечь спать мы С Альбертом долго беседуем. Пытаюсь достучаться до разума этого упрямца и убедить его, что служба в почтовой авиакомпании престижна, уважаема и приносит стабильный высокий доход. Жена пилота будет спокойна за своего мужа, а будущие дети станут по праву гордиться своим отцом. Но всё уговоры бесполезны, «как об стенку горохом» — это об Альберте. Не, так-то мы и раньше разговаривали с ним на эту тему ещё во время нашего перелёта, но тоже безрезультатно.

В полёте не сильно-то поболтаешь, внутренней связи на «Кузнечике» нет, как и радио вообще. Но после «прыжков» время перед сном для разговоров есть, вот и болтали обо всём, что могло быть нам интересно. От обсуждения мировой политики до тенденций в авиастроительстве и конечно же о девушках. Вот только сегодня при обсуждении с Альбертом его дальнейших планов «на жизнь», результата добился совершенно противоположного тому, к которому всё это время стремился.

— Знаешь Мишель, скорее всего ты прав и штурвал бомбардировщика не для меня. — не успеваю перевести дух и обрадоваться от наметившегося прогресса, как Альберт продолжает:

— Я тебя отлично понял и полностью с тобой согласен. Мне самому не понравилось быть мишенью и ничего героического в бомбометании больше не вижу. Я стану истребителем! Как ты, мой друг. Думаю, меня примут в военную авиашколу пилотов в Мехико. Опыт полётов у меня есть, даже боевые вылеты имеются, а переучиться с одного типа самолёта на другой вполне возможно. Вон, ты же летаешь на всём что имеет крылья, и я также хочу! — здрасьте. Приехали!

— Альберт! Я снова тебя собью и на это раз так легко тебе не отделаться. Везёт только один раз, как ты этого не понимаешь? Я же тебя ещё в Париже предупреждал, что б ты даже не вздумал вставать у меня на пути!

— Но Мишель! Я же думал, что ты шутишь. Откуда я мог предполагать, что ты тоже окажешься в Гран-Чако? Где моя Мексика и где твоя Россия? Если бы я это знал, то записался бы в армию Парагвая!

— То есть ты хочешь сказать, что тебе вообще пофиг за кого воевать, лишь бы убивать? Альберт, ты в кого такой кровожадный уродился? — мой друг обиженно сопит, не зная, что мне на это ответить.

— Дружище, это вообще была не твоя война! Ну хорошо, вот допустим ты закончишь школу военных пилотов, станешь отличным лётчиком-истребителем, а дальше-то что? Мексика ведёт миролюбивую политику нейтралитета и в ближайшем будущем ни с кем воевать не собирается. Да, ей нужны армия, флот и авиация. Но для защиты своих границ, а в мирное время ни наград, ни чинов, ни подвигов не предполагается. И что ты станешь делать в этом сонном царстве?

Вот что-то я совершенно не уверен, что ты усидишь на попе ровно, тем более что в Европе вскоре намечается грандиозный кипишь. Ты уже решил, кого полетишь убивать и чьих детей станешь делать сиротами? — меня просто распирает от злости. Ясно же на чьей стороне он в итоге окажется. От этого становится тоскливо, но моим «пророчествам» он просто не поверит.

— Мишель, я тоже газеты читаю! И знаю о чём ты сейчас говоришь. Да, в Европе опять неспокойно и эти сволочи вновь точат зубы на мою Родину. У Франции на сегодняшний день самая сильная армия на континенте, у Англии — флот. Эти продажные итальянские проститутки тоже мечтают всадить нож под ребро и отхватить ещё один кусочек от моей многострадальной Австрии. Даже какая-то вшивая Польша, о которой всего каких-то полтора десятка лет назад никто и слыхом не слыхивал, скалит зубы и облизывается на земли моей бывшей империи! — Альберт просто кипит от возмущения.

— Они просто ещё не решили, с кого первого начинать и опасаются, что если нападут на Германию или Австрию, то твоя Россия может прийти к ним на помощь. Вот, наверное, с России они и начнут, это уже ни для кого не секрет. Мой дядя говорит, что разделавшись с Россией, Англия и Франция смогут диктовать свои условия всему миру, а Германию и Австрию просто разберут по кусочкам как парочку хорошо пропечённых поросят.

— Но мы к этому тоже готовимся и просто так не сдадимся! Ты думаешь у дяди только «почтари» учатся? Как бы не так! — но видимо поняв, что сболтнул лишнее Альберт тут же затыкается и конфузливо улыбается. Упс! Неожиданная информация. Делаю вид, что ничего насчёт «почтарей» не понял.

— Альберт, а с чего ты решил, что на Советский Союз нападут именно страны бывшей Антанты? А вдруг это будут твои любимые Австрия и Германия?

— Мишель, это абсолютно невозможно! Даже если на минуту представить, что Гитлер сошёл с ума и напал на Советский Союз, то ему в спину тут же ударят ваши бывшие союзники. Англии и Франции совершенно не нужна сильная Германия, да и нет у неё сейчас сил, чтоб на кого-то нападать. Но вот на неё напасть могут, как и на твою Россию. Но если так произойдёт, то я к тебе обязательно приду на помощь, и мы вместе будем бить в воздухе лягушатников и лимонников. Возьмёшь меня к себе? Что-то ни капельки не сомневаюсь, что у тебя в руках окажется не дирижёрская палочка, а ручка управления самолётом. Я прав?

— Ну, в том, что будет у меня в руках ты совершенно прав. А вот в остальном? «Знаешь, что? Я тебе одну умную вещь скажу, но только ты не обижайся» © Не надо верить всему, что пишут в газетах, надо чуточку и самому головой думать. Ты в Боливии хоть одного французского или английского офицера видел? Нет? И я в Парагвае тоже их не видел.

— Весь генералитет и всё командование с обоих сторон находятся в руках только немцев и русских. Так кто по-твоему сейчас к войне готовится, и станут ли эти генералы воевать на одной стороне? Надеюсь это тебе понятно? А ведь там, где мы с тобой недавно были, уже идёт маленькая репетиция новой большой войны. — моей цитаты Альберт не понял, но слушает внимательно.

— Теперь жди такой же «репетиции» в Европе, но масштабы будут намного серьёзнее. Может вообще никто не заметит того момента, когда «Репетиция» перерастёт в «Премьеру». Но мир содрогнётся, причём весь. Все страны и континенты окажутся втянуты в эту войну. В том случае, если это произойдёт надеюсь ты вспомнишь, когда я об этом заговорил и как оказался прав в своих предположениях. Война неизбежна, в этом с твоим дядей совершенно согласен. Но не согласен в его оценке текущей расстановки сил. Просто представь:

— Аншлюс. И Австрия с Германией становятся единым рейхом. Следом подписывается мирный договор с СССР, небольшая победоносная война «новых союзников», раздел Польши между СССР и Германией и оба государства становятся соседями с общей границей. Вырывая зубы «польской гиене» Германия обеспечивает себе безопасный тыл, зная, что русские от своих договоров не отказываются. Такого прецедента ещё не было за всю историю моего государства и надеюсь не будет.

— После этого Франция и вся остальные государства Европы как спелые яблоки упадут к ногам Гитлера за пару месяцев, максимум за полгода. Самая крупная армия на континенте на самом деле ни на что не годна, при бездарном командовании, живущем в своём прошлом в эйфории от былых побед. А заполучив всю промышленность Европы и нарастив мышцы, как ты думаешь, куда двинет свою армаду Адольф Гитлер? — с горечью смотрю на своего друга, ошеломлённого подобным сценарием.

— Мишель, мой Бог! Откуда у тебя такие мысли? Ты забываешь, что кроме Франции есть ещё сильная армия Италии. Их подлый удар в спину моей страны решил исход Великой Войны.

— А что Италия? Она уже заигрывает с Германией и ляжет под неё, как только получит обещание вознаграждения. Заметь, даже не само вознаграждение, а лишь его обещание. Ты сам назвал Италию проституткой и предательницей. А предав однажды, это легко сделать и во второй раз!

— Австрия ни за что не простит Италии подлого удара в спину! Австрийцы хорошо помнят, кто убивал их отцов и сыновей. Я никогда не забуду где погиб мой отец! Пусть это была война, но это сделали итальянские лётчики и ты хочешь сказать, что мы станем с ними союзниками? Мишель, ты сошёл с ума, это совершенно невозможно! — что-то мой друг разгорячился. Видимо воспоминание о гибели отца очень сильно его возбудило.

— Ладно, Альберт. Давай всё-таки ложиться спать, но прошу тебя хорошенько запомнить сегодняшний разговор и если в будущем ты когда-нибудь услышишь слова «Восточный фронт», то беги от него как от Чумы. Кроме смерти там тебя не будет ждать ничего, даже если меня к этому времени уже не будет! Но если мы там всё же встретимся, я тебя вновь собью, как бы мне этого не было жаль. Ты меня хорошо понял? Россию никто и никогда не завоёвывал, это просто невозможно в силу её огромной территории и неисчерпаемого людского резерва. Победа всегда оставалась за нами и так будет впредь и всегда. — Альберт смотрит на меня очень серьёзно и кивает.

— Мишель, я всё понял, ты сейчас не шутишь. Я запомню твоё предупреждение, но хочу сказать, что сам сбивать тебя не стану никогда. Ты дважды спас мою жизнь и клянусь честью, я тебе обязан! — на этом мы заканчиваем наш разговор и через пять минут Альберт уже тихо посапывает. Мне даже завидно становится.

Вновь прыжок на дальность. От Мехико до Рейносы по прямой чуть более семисот километров, но в полёте умаялся до дрожи в коленках. Однако едва успев заправиться вновь поднимаюсь в воздух. Погода испортилась окончательно. Из Мехико вылетал при облачном небе и лёгких порывах воздуха, а садился в Рейносе уже при начавшемся дожде. Те ураганы что где-то заблудились, наконец-то добрались до Мексики и малейшее промедление может меня «приземлить» на неделю, если не на две.

Так что если и «куковать», то лучше всего это делать где-нибудь «поближе к дому» в США. В воздухе ощутимая болтанка, вверху облака под ними проливной дождь и вообще впервые в жизни лечу в таких жутких условиях. Передняя кабина «Кузнечика» закрыта брезентом, а вот у меня под ногами уже хлюпает, хорошо ещё что дырок в фюзеляже хватает и «утонуть в пилотской кабине» мне не грозит, хотя промок уже до нитки и основательно продрог.

На посадку в Остине захожу при сильном боковом ветре, да ещё и с порывами. Благо что посадочная полоса большая и укатанная, а мой самолётик лёгкий и послушный. Взлётка раскиснуть не успела, а посадка хоть и вышла сложной, но не скапотировал и это уже удача. Отличный самолёт, надёжный! Аэродромные служащие костеря меня на все лады помогают закатить самолёт в ангар, так как оставлять его на открытой стоянке было бы безумием. Во время урагана его там хрен чем заякоришь и удержишь. Так что минимум на двое суток теперь к земле привязан. С Мексиканского залива наконец-то пришёл «долгожданный» ураган и основной удар обрушился на Мексику. Но отголоски этого стихийного бедствия зацепили и Техас.

— Мистер! Вы сумасшедший? Все полёты запрещены ещё сутки назад! Хотите лишиться своей лицензии? — диспечер аэродрома до глубины души возмущён моей «безответственностью» и просто пылает праведным гневом.

— Я вылетал из Мехико, там такого запрета нет.

— Мехико? Боже правый! Там сейчас творится сущий ад. Но это же больше девятисот миль! Почти полторы тысячи километров, и вы пролетели их на этом самолётике? Ни за что бы не поверил, если бы не видел это собственными глазами!

— Я делал промежуточную посадку на дозаправку на поле аэродрома Рейносы, ураган уже и туда добрался, но я успел взлететь.

— Вы везучий сукин сын! Час назад пришло сообщение, что на Рейносу обрушились сразу два торнадо. Там сейчас, наверное, одни обломки. Впрочем, такого мощного урагана и наши старожилы не припоминают. Если торнадо придёт к нам, от нас тоже только щепки останутся. Кто поумнее, тот ещё неделю назад покинул Остин на автомобилях и уехал в Оклахому или Арканзас. Сейчас куда-то бежать уже поздно. Нам остаётся только молиться. В неудачное время Вы к нам прилетели.

Передаю дежурному диспетчеру аэропорта что меня встречал, полсотни баксов для поощрения его служащих помогавших мне «припарковаться». Без их помощи и подсказок я бы никогда в ангар не попал. Они очень мне помогли и отблагодарить их за помощь посчитал необходимым. А затем вызываю такси и направляюсь в гостиницу. Всё, нафиг. Мыться, бриться, ужинать и спать. И пофиг на ураган, сон для меня сейчас важнее какой-то непогоды.

Всю ночь за окном завывало, трещало, ревело и гремело. Но я этого не слышал, точнее не обращал на это своего внимания. Утро встретило меня проливным дождём и сильным, но ровным ветром. После завтрака покупаю в гостиничном киоске кипу газет и на целый день выпадаю из реальности, читая последние новости и сплетни. Выхожу только пообедать в гостиничном ресторанчике и вновь возвращаюсь в номер. Давно я не читал такой занимательной «беллетристики» в газетных сообщениях. Было тут и чему удивляться и то, о чём стоило серьёзно подумать.

В Бразилии разразилась самая настоящая война, но не гражданская, а скорее «клановая». Под знамёна Карлоса Престеса встал юг и центральная часть Бразилии, за исключением портового города Виктория, именно там сейчас идут самые ожесточённые бои. Обладание крупным морским портом и контроль морских перевозок, основная цель наступления армии Престеса. Столица по-прежнему в Рио-де-Жанейро, там «мозг», но вот «кошелёк» находятся в Сан-Паулу. И теперь уже понятно, чем Карлос смог обеспечить себе поддержку от «кофейных баронов».

По официальной версии он оказывается ездил в СССР, чтоб договориться о возобновлении поставок кофе в бывшую российскую империю, до революции закупавшую кофейные зёрна в основном именно в Бразилии. После начала великой депрессии «кофейный бизнес» в этой стране пришёл в упадок, а сами бизнесмены вплотную приблизились к черте, за которой маячили только крах и разорение.

Обещание «открыть» старый рынок сбыта способный поглощать бразильский кофе в неограниченном количестве помогло бизнесменам закрыть глаза на «диктаторский режим в советах». А первые декреты «своего» диктатора о «послаблении» и льготах по налогам привлекли к нему практически всех кофейных олигархов.

Ну, так-то да. Сейчас в Советском Союзе кофе очень мало, и он считается «буржуйским» напитком. А с чего бы не считаться? Его практически не ввозят. Конечно, в Торгсине кофе есть, но исключительно за золото. Не знаю как в других городах, но в Одессе необжаренные кофейные зёрна можно купить только на рынке. Естественно контрабанда и по двадцать пять рублей за килограмм.

Какой же работяга сможет себе позволить его купить, при средней зарплате в сто рублей? Вот и пьют повсеместно в основном «желудёвый кофе», изредка добавляя туда щепотку настоящего «для аромата», чтоб побаловать себя. Это моя мама пристрастилась, так она может себе это позволить. Другим оно просто не по карману.

Неужели в СССР в скором времени наступит «кофейное изобилие», и как следствие, кофе перестанет быть «напитком буржуев», а его покупка станет доступна всем? Интересно, что Престес пообещал Сталину? Просто так этот «хитрый горец» вряд ли пошёл бы на такую сделку.

В своё время Советский Союз практически спас Кубу попавшую в экономическую блокаду, начав закупать у неё в промышленных объёмах тростниковый сахар и в чуть меньших ром и табак. Эти продукты большим спросом в Союзе не пользовались. Цвет у сахара серый и запах «не тот», табак слишком уж крепкий, особенно непривычные для советских граждан сигары и дорогие к тому же, как и кубинский ром.

Но последний, как ни странно, поначалу пользовался у населения даже ажиотажным спросом. Превосходя водку по крепости в полтора раза, по «престижности» в застольях ничем не уступая коньяку, а по цене выигрывая у последнего с разгромным счётом, ром быстро снискал «уважение» у простого народа и стал довольно популярным напитком.

Пока чиновники не спохватились и не взвинтили на него цену. Так что склады и подсобки магазинов оказались завалены мешками и коробками с этими «непопулярными» продуктами. А зря, во всяком случае тростниковый сахар на порядок полезнее и «экологичней» свекловичного. Но там было политическое решение. А здесь? Или Бразилию вскоре тоже ожидает вакханалия сродни той, что сейчас творится в соседней стране?

А в Аргентине самая настоящая социалистическая революция и возглавляет её Хуан Доминго Перон. Я дважды перечитал это сообщение, первоначально подумав, что неправильно что-то понял. Но нет, всё правильно. Во главе «революционного комитета» стоит именно он. Бывший майор(!) Аргентинских вооружённых сил. Я в шоке. Хотя бы от того, что обычно диктаторами становятся как минимум полковники. Имеющие вес и репутацию в армии. Но мало кому известный майор?

Этот политический деятель мне знаком. Приходилось много читать и слышать о «перонизме» и о том, что в Аргентине Хуан Доминго был очень популярен в среде простого народа. Но для его популярности много труда приложила его вторая жена Эва, сама сделавшая немало доброго для своих соотечественников и получившая от них ласковое прозвище «Эвита», а от правительства официальный титул «Духовного лидера нации».

В моё время Хуан Перон являлся сторонником идей Муссолини, ему была близка фашистская идеология Бенитто, и он не скрывал своих предпочтений. Но это было в моей истории и гораздо позже. Сегодня майору Перону тридцать девять лет, «будущий диктатор» ещё не женат на «Эвите», с Муссолини познакомиться лично не успел и его идеями ещё глубоко не проникся.

Но видимо пример бывшего «тенентиста» Престеса подтолкнул его на этот радикальный шаг. У него нет такой поддержки в финансовых кругах и в армии, что есть у Престеса, но есть поддержка от левых и леворадикальных партий и главное от рабочего класса Аргентины. Его лозунги и обещание построить общество социальной справедливости находят горячий отклик в среде городских обывателей и простого люда с рабочих окраин.

Перона поддерживают гаучо, сельская беднота и основная масса коренных жителей Аргентины — индейцы гуарани, тупи и мапуче. Доподлинно знаю, что в моей реальности он действительно многое сделал для процветания Аргентины и её народа. История вновь со скрежетом перевела стрелки на новый путь развития, но это в латинской Америке, а вот как всё это отзовётся на Европейской политике пока даже предположить сложно.

Война Парагвая и Боливии «за Чакскую нефть» выходит на «финишную прямую». Боливия уже собирается обратиться в Лигу Наций с просьбой о помощи в разрешении конфликта. Тем более, что нефть в Чако пока так и не нашли и перспективы таких поисков «совершенно туманны».

Как курьёз воспринимается сообщение о том, что Уругвай под шумок попытался нагло «приватизировать» спорные острова в устье реки Куараи. Но получил таких основательных «люлей» от своих прежних соратников по «тройственному союзу», что теперь сидит тихо «как мышь под веником», зализывает раны и усиленно оправдывается, словно мелкий гопник пойманный за руку во время «гоп-стопа». Мол, вы нас не так поняли, мы просто мимо проходили…

Но до тех пор, пока новости о Бразилии и Аргентине не заполонили газетные колонки главной сенсацией было скандальное выступление Марлен Дитрих на лайнере. И чего только не насочиняли журналисты падкие до таких «жаренных новостей». Меня просто дикий смех разбирал, когда читал «подробности» о «тайном свадебном путешествии» Дитрих и Вертинского.

Или «совершенно достоверные» сведения том, что актриса едет в Берлин чтоб принять участие в моём мюзикле, для чего мы с ней встречались, опять же «тайно» на «Императрице Британии» и даже репетировали, что косвенно подтверждает наше совместное выступление. Несколько заметок было посвящено моему «таинственному исчезновению» с борта лайнера, «обнаруженному» дотошными журналистами на пути к берегам Африки.

Заявлению капитана, что я сошёл на берег в порту Буэнос-Айреса мало кто поверил, но гаданию о моей дальнейшей судьбе помешали «горячие новости» из Бразилии и Аргентины. И слава богу, а то понапридумывали бы чёрте знает что, если бы вообще не докопались до реального положения дел. Оно мне надо? Хватает и того, что трансляцию нашего «концерта» по радио с борта лайнера некоторые ретивые журналисты преподнесли как «соломинку, переломившую хребет верблюду».

Мол, в Буэнос-Айресе все выступления начались после того, как на улицы города вышли суфражистки, возбуждённые этой трансляцией в эфире. С требованием немедленного предоставления избирательного права для всех женщин Аргентины, а феминистки на своих демонстрациях в Рио-де-Жанейро потребовали полного уравнивания в правах с мужчинами. Стычки с полицией и противниками этого движения и привели к массовым беспорядкам, с которых всё и началось. Да уж… «Заварила Маша кашу» ©, две страны теперь расхлёбывают это «варево» полными горстями. Ох уж мне эти «блондинки»… В общем, есть над чем поразмышлять.

На следующий день дождь прекратился, но мои хождения по «офисам» нефтяных компаний никакого результата не дали. Следы Александрова за прошедшие два года совершенно «стёрлись». Никто ничего определённого мне сказать не смог, на работу нигде «однорукого» сотрудника не принимали, да и не могли принять. Вряд ли у него сохранились какие-либо дипломы или документы, подтверждающие его квалификацию, да и не действительны они в США. Так что утром при небольшом попутном ветре взлетаю с аэродрома Остина и беру курс на Арканзас, благо разжился у диспетчера подробной картой за «символическую сумму» всего в пять долларов.

Полёты на дальность меня больше не напрягают и не пугают, уже привык к ним за последнее время, да и в Остине хорошо отдохнуть за два дня успел. С Альбертом мы иногда и по четыре вылета за световой день совершали, правда при этом чередовались, но иногда пролетали даже больше двух тысяч километров. Так что двух часов на отдых в Арканзасе мне хватило с лихвой.

Заправляюсь «под пробку» и вновь иду на взлёт, через шесть часов захожу на посадку на аэродром Индианаполиса. Чёртов боковой ветер чуть не сожрал в полёте все мои запасы бензина, постоянно приходилось корректировать курс. Всё, «кроки» закончились и дальше начинается «Терра ингогнита», но за те же пять долларов, перешедших в руки диспетчера, покров таинственности с неё снимается.

Осталось «два прыжка до дома». Рисковать и лететь на предельную дальность перед самым возвращением мне не хочется. Всё-таки такие непрерывные перелёты сильно выматывают физически, а вот промежуточная посадка в Питтсбурге лежит как раз на пути моего следования. Утром двадцать четвёртого июня мой «Кузнечик» вновь уверенно идёт на взлёт, и если всё пройдёт удачно, то вечером сяду уже на поле аэродрома «Рузвельт Филд».

Именно с этого легендарного поля мой друг и наставник Рене Поль Фонк в сентябре двадцать шестого года попытался совершить рекордный перелёт во Францию через всю Атлантику, но потерпел ужасную катастрофу при взлёте в результате которой он сам выжил, но два его товарища погибли.

Спустя восемь месяцев после той трагедии с этого же поля взлетел самолёт «Дух Сент-Луиса» и пролетев почти шесть тысяч километров через тридцать четыре часа приземлился в Ле Бурже. Став в истории воздухоплавания первым самолётом, преодолевшим Атлантику без промежуточных посадок и навсегда обессмертив имя своего пилота Чарлза Линдберга, объявленного национальным героем Америки.

Хех! А на своём-то «Кузнечике» я пролетел уже поболее, но увы, никаких рекордов не совершил. Во-первых, летел с посадками, во-вторых «по чужим следам» и, хотя оба прыжка «Кузнечика» через Анды можно смело записывать в рекордные, только вот об этих «рекордах» лучше никому постороннему ничего лишнего не рассказывать. Целее буду.

В Питтсбурге солнечно, безветренно и жарко! Словно вновь лечу через Эквадор и сел на дозаправку в Гуаякиле. Пока заправлялся весь упрел, температура в тени плюс тридцать три градуса по Цельсию! Небольшой перекус с дремотой и через два часа вновь выхожу «на старт». На высоте в один километр становится прохладнее и лёгкий ветерок остужает моё разгорячённое тело. Видимость отличная, на небе ни облачка и так же безоблачно у меня на душе.

Я успел! Завтра в театре Шуберта официально начинаются репетиции мюзикла и меня ждут уже привычные мне нервотрёпка и дурдом, да и с Консульством ещё предстоят «разборки». Надо отдать «квитанции» и попытаться узнать на кой ляд они всё-таки отправили меня в эту «сомнительную командировку». Но это всё завтра. А сегодня у меня просто прекрасное настроение.

Я лечу и вспоминаю свой «Большой круиз», плавно перетёкший в «воздушные приключения» и «гонку на время» при возвращении. И конечно же, вспоминаю прекрасную сеньориту с труднопроизносимым именем. При воспоминании о нашей встрече с Консуэлитой на моём лице непроизвольно расцветает улыбка. Ветер играет и поёт в расчалках самолёта, а вслед за ним беззвучно поют мои губы:

На аэродром приземлился в семь часов вечера, ещё час ушёл на оформление аренды крохотного ангара, куда мой самолётик еле втиснулся, но мне и не нужно большое помещение. Лишь бы самолёт вошёл в «охраняемое помещение». Аренду оформил пока на месяц, что делать с самолётом решу позже. По идее он мне больше не нужен, если и летать, то для тренировок надо искать более современный и скоростной самолёт, «Кузнечик» для этих целей не подходит, но сейчас мне как-то не до этого. Заказываю такси и через полчаса вхожу в холл отеля «Плаза».

Мой номер уже ждёт меня и заселяюсь на тот же шестой этаж, что и Маркус Мейер, мой продюсер и театральный агент «в одном флаконе». Звоню ему из своего номера сообщаю что приехал и, если он не занят, через полчаса жду у себя. Набираю городской номер Нью-Йоркского Генерального консульства СССР и прошу телефонистку на коммутаторе сообщить товарищу Довгалевскому, что товарищ Лапин из командировки вернулся и завтра обязательно в консульство заедет. А пока суть да дело отправляюсь в ванную комнату. Нет ничего лучше для уставшего тела после двенадцати часов полётов, чем расслабляющая горячая ванна. Чуть не уснул прямо в ванной, так вымотался при сегодняшнем перелёте.

Через полчаса ко мне заходит Маркус, и мы сердечно здороваемся, Мейер от избытка чувств даже приобнимает меня. Вот тебе и «холодный, сдержанный швейцарец», даже не ожидал от него такой сердечности. Предлагаю сходить в ресторан и отметить моё прибытие, тем более, что очень хочется чего-нибудь горячего и сытного.

Проголодался в дороге основательно и «готов съесть быка», но это конечно утрирую. Однако мои гастрономические планы нарушает телефонный звонок и, кто б сомневался, «товарищ Довгалевский» категорическим тоном приказывает немедленно прибыть в консульство.

Вот зачем я туда позвонил? Сообщить в консульство о своём прибытии мог бы и завтра, но «расслабился и потерял бдительность». С пути звонить даже не подумал, хотя мог. Но это была моя маленькая «месть кураторам», чтоб понервничали и попаниковали, хотя последнее вряд ли. Хрен бы они обо мне побеспокоились. «С глаз долой — из сердца вон» ©

Пытаюсь отговорится от визита в консульство поздним временем суток, своей усталостью и голодом, но всё бесполезно. Мол, меня уже все ждут, а перекусить могу и в консульском буфете. А вот нафиг мне ваши сосиски с омлетом? Но делать нечего, придётся ехать. Они от меня не отстанут и Мейер лишь сочувственно мне улыбается. Он-то меня понимает.

В этот раз вместо омлета меня угощают картофельной пюрешкой, а вместо сосисок прилагаются котлеты. Съедаю целых три, запивая вкусным компотом. Вот за компот отдельное спасибо, как-то уже соскучился по нему, а то всё кофе да кофе. Со мной рядом сидит Валериан Савельевич и демонстративно поглядывает на часы. Ничего, дольше ждали. И караулить меня не надо, куда ж я денусь с этой «подводной лодки»? «Попала нога в колесо — пищи, но беги» ©

Входим в кабинет Толоконского, и я тихо охреневаю. В консульстве четыре консула (!), включая Генерального и все они собрались в этом кабинете, в том числе и секретарь консульства. Нее-е, я совсем не антисемит, но вот пять евреев на одного русака? Это явный перебор! Мне даже не смешно, но неужели во всём Советском Союзе не нашлось ни одного грамотного и образованного, но «не нашего»? Впрочем, свои мысли оставляю при себе. Не хватало мне ещё обвинений в антисемитизме, а то что обвинения будут, вижу по хмурым лицам «принимающей стороны».

Для начала вполне дружелюбно просят просто рассказать о том, как прошла моя поездка, но судя по тому, что секретарь Консульства присаживается рядом со мной, достаёт карандаши и открывает свой толстенный «гроссбух» понимаю, что сейчас меня начнут тщательно «конспектировать».

Да пофиг. Моя «легенда» давно «отрепетирована» и скрывать мне нечего, за исключением двух «маленьких нюансов», о которых этим волчарам знать совсем не обязательно. Поудобнее устраиваюсь на стуле и даже прикрываю глаза. А затем начинаю «читать лекцию», как в старые добрые времена.

Два часа занимательного повествования о своих приключениях пролетели как-то слишком быстро. Думал, что меня хватит на дольше, но даже ни разу не прервали и ни о чём не переспросили. Неужто отбрехался? Наивный! Не только секретарь «конспектировал», остальные «студенты» тоже пометки для себя делали.

Поняв, что «фонтан красноречия иссяк и заткнулся», приступили к «перекрёстному допросу». Во всяком случае последующий наш разговор мне именно допрос и напоминает. Вопросы какие-то странные и не по существу, но вот о паролях-связных-явках не было сказано ни слова. Моих «следователей» интересует совсем другое.

— Где Вы познакомились с Марлен Дитрих?

— В порту Нью-Йорка.

— И ранее не встречались?

— Нет.

— Откуда Вы знаете Вертинского?

— Познакомились в Париже в позапрошлом году.

— От кого поступила идея трансляции концерта по радио?

— От капитана лайнера Рональда Стюарда.

— Вы обсуждали с ним эту идею?

— Нет. Он сам это предложил Марлен Дитрих и она дала своё согласие.

— Это правда, что актриса едет в Берлин чтоб принять участие в Вашей оперетте?

— Нет, это досужая выдумка журналистов. На самом деле Марлен едет чтоб повидаться с матерью и уговорить её переехать в США.

— Ей не нравится Берлин?

— Она недолюбливает нацистов. Йозеф Геббельс предложил Дитрих двести тысяч марок за съёмки в фильме, снятом на германской киностудии, сценарий которого выберет сама Марлен. Насколько мне известно, она хочет отклонить это предложение.

— Если СССР пригласит Дитрих приехать на гастроли и сняться в советском кинофильме, она согласится?

— Приехать на гастроли? Скорее всего — да. Но от съёмок в фильме откажется. Она плохо владеет русским языком, да и зачем? У нас есть «своя Марлен», практически полная копия Дитрих. Вот отправить Любовь Орлову на стажировку в Голливуд, это была бы хорошая идея.

— Это правда, что Вертинский и Дитрих тайно поженились?

— Нет. Это опять выдумки журналистов. Вертинский уже женат, а Дитрих замужем. Свечку над ними не держал, но любовные отношения у них есть однозначно. Однако Александр Николаевич намерен вернуться в СССР, так что эта связь между ними вечно продолжаться не может. Они оба великие артисты и просто не смогут находится рядом слишком долго. Им обоим нужно «свободное пространство».

— Где Вы познакомились с Альфредом Густавом фон Виндишгрецем?

— В Париже, он был моим учеником в школе пилотов Артура Анатры.

— Что он делал в Аргентине?

— Путешествовал. Как и я. И тоже застрял из-за морской блокады объявленной Бразилией.

— Кто предложил возвращаться назад на самолёте?

— Это моё предложение. У меня уже был на примете подходящий самолёт, не хватало только второго пилота.

— И вы предложили эту авантюру совсем неопытному лётчику?

— Почему неопытному? Я сам учил его и был в нём уверен. К тому же на самых сложных участках самолёт пилотировал я.

— Для чего Вы задержались на сутки в Мехико?

— Необходимо было поменять износившийся двигатель.

— Почему за всё время Вы ни разу не удосужились позвонить в консульство и сообщить своё место нахождения?

— А как Вы это себе представляете? Я звоню в Советское Генеральное Консульство и на выходе с телеграфа меня уже принимают «под белы рученьки» местные жандармы? Потом конечно извинятся и отпустят, но кто может гарантировать отсутствие возможных провокаций?

— К тому же, эти задержки в пути мне совсем ни к чему. А отсутствие национальных лётных сертификатов могло бы привести к аресту самолёта и тогда застрял бы надолго. Это срыв контракта, чего я допустить не мог. От того постоянно находился в полёте, отдыхая только ночью. — и всё в этом же духе ещё на два часа.

— Это всё, что Вы можете нам рассказать?

— В общем-то да. Разве что есть ещё несколько замечаний. Если Вам это интересно, то могу озвучить.

— Говорите. Мы Вас слушаем.

— Это касается Бразилии. Кроме кофе страна экспортирует тростниковый сахар и «сахарные магнаты» в таком же бедственном положении, как и «кофейные бароны». Если Советский Союз дополнительно к кофе предложит Луису Карлосу Престесу закупку тростникового сахара, то конфликт быстро погаснет. В обмен на эти закупки Советский Союз может предложить Бразилии помощь в разведке и добыче нефти на правах концессии.

— Признаки нефтяных месторождений уже обнаружены, но всерьёз разведкой и добычей пока никто не занимается. В Бразилии нет серьёзных нефтедобывающих компаний. Для СССР было бы неплохо «застолбить» за собой такой выгодой бизнес и опередить американских «дочек» бывшей «Стандарт Ойл» ведущих активную работу в Венесуэле, но пока не обращающих должного внимания на Бразилию.

— Импортный тростниковый сахар сегодня обойдётся в розничной продаже у нас в полтора-два раза дешевле, чем выработанный из сахарной свёклы из-за различий в технологии его производства.

— Можно было бы часть свекловичного сахара изъять из внутреннего потребления в Советском Союзе и направить его излишки на экспорт в Европу, а вместо него на внутренний рынок пустить в продажу более дешёвый и полезный тростниковый. Но это конечно решать не мне. Я просто высказываю свои соображения.

— Второе предложение касается Аргентины. Это даже не предложение, а скорее мой взгляд на проблему. Дело в том, что Хуан Доминго Перон, новый диктатор Аргентины по своим убеждениям социалист, но в его окружении много итальянцев и судя по тем его высказываниям что прочёл в газетах, у него явный крен в сторону фашизма. Пока ещё очень осторожный и неуверенный.

— Полагаю, что рядом с ним должны находится наши люди, что смогут осторожно и ненавязчиво направить помыслы диктатора-социалиста «на путь истинный». Надо учитывать, что Перон пользуется очень большой популярностью и поддержкой именно в среде рабочих. Полагаю, что Советскому Союзу найдётся что предложить лидеру трудового народа Аргентины.

— И ещё один момент, Хуан Доминго Перон явный антисемит, это тоже стоит учитывать при подборе кандидатур «советников». Он социалист, но троцкистов на дух не переносит именно из-за их лидера и его явного пренебрежения к ценности простой человеческой жизни.

— Перон с большим интересом следит за действиями русских офицеров-эмигрантов возглавляющих Парагвайскую армию в Чакском конфликте и полагаю, что он не откажется от помощи именно русского военного специалиста или советника.

— А вот кто это будет, советский военный специалист, или один из сегодняшних белогвардейских руководителей парагвайской армии, во многом будет зависеть от позиции Советского Союза.

— Но это решать тоже не мне. — с удовольствием любуюсь на скривившееся лицо Толоконского, услышавшего о «белоэмигрантах» и антисемитизме аргентинского лидера. «Не всё коту масленица!» ©

— В Мехико, во время замены двигателя в ремонтной мастерской авиашколы заметил, что все пилоты авиашколы говорят на немецком языке. Это бы не вызвало моего удивления, если бы не одно «но». У всех инструкторов авиашколы явная армейская выправка и курсанты школы живут в казарме возле лётного поля, а не квартируют на съёмном жилье в городе.

— К тому же у них армейский распорядок дня, что очень странно для обычных пилотов гражданских самолётов. Считаю, что это тайная школа подготовки немецких военных лётчиков.

— И последнее. При возвращении я придерживался ориентира на Панамериканскую дорогу. В районе городка Наска мною на горном плато были обнаружены загадочные фигуры и знаки, видимые только с воздуха. Специально сделал несколько кругов со снижением и убедился, что с земли они неразличимы.

— Такие же фигуры обнаружены при подлёте к столице Перу. Считаю, что этот феномен заслуживает самого тщательного изучения, так как он в корне противоречит тем сведениям, что мы имеем об индейцах. Возможно, что их предки обладали навыками воздухоплавания. Здесь нужна серьёзная научная экспедиция. Вот теперь у меня всё! Если что и забыл, то это уже несущественные детали.

Ох! Что тут опять началось… Вновь полетели «уточняющие» вопросы, и пришлось отвечать по второму, а то и по третьему кругу. Не знаю, чего они от меня хотели добиться, но утомили своей подозрительностью до крайности. Чуть не взбеленился как медведь, которым собралась пообедать волчья стая. Хрен вам всем, подавитесь!

Но упрёки в мой адрес звучали серьёзные и будь развитие сложившейся ситуации немного иной, наверняка обвинили бы во всех смертных грехах и отправили домой. А там… там многое зависело бы от ситуации. Но и того, что мне «предъявили», при желании может хватить на очень серьёзную статью из УК СССР. Я видите ли, чуть не сорвал им «тщательно спланированную операцию».

Вызвав преждевременное неподготовленное выступление «народных масс» своим непродуманным и главное ни с кем несогласованным выступлением по радио, чем едва не нанёс «непоправимый вред всему мировому рабочему движению». Да грош цена всей этой вашей «тщательно разработанной операции» если одна непредсказуемая блондинка всего одной песней похерила все ваши планы и сделала больше, чем вся ваша команда «напланировала» за год!

Ну да, я и сейчас не понимаю, какой вред мог бы нанести «мировому рабочему движению» своей «необдуманной выходкой». Кстати, а правда, какой? Вот что-то не припоминаю в своём прошлом подобных событий. Значит все «планы» так и остались только на бумаге? Етить колотить, и вы мне ещё указывать будете?

Смотрю на часы и непроизвольно зеваю. Пять часов утра! Уже больше суток на ногах, а сегодня мне ещё предстоит первая встреча с оркестром и труппой. Но даже рад, что всё получилось именно так. Если бы пришёл в консульство с утра, как и планировал, то проторчал бы здесь до самого вечера и сорвал бы первую репетицию с оркестром.

Но видимо мои «дознаватели» тоже утомились и наконец-то с миром отпускают меня восвояси. Передаю Толоконскому «квитанции» о которых все как-то благополучно забыли и убываю в гостиницу. Всё! Теперь надо отдохнуть и поспать хотя бы часов шесть. Надеюсь Маркус Мейер объяснит Шуберту мою ситуацию и тот не станет ломиться ко мне в номер и «домогаться моего тела» с самого ранья, а даст время отдохнуть хотя бы до полудня.

— Умаялся, Михаил Абрамович? — в голосе Толоконского слышится и усмешка, и сочувствие. — Как отдохнёте, перепишите всё набело и один экземпляр передадите мне. Ещё один зашифруете и пусть пока хранится в сейфе шифровального отдела. Эту информацию требуется тщательно проанализировать и вместе с нашими предложениями срочно передать в Советский Союз с первой же курьерской отправкой дипломатической почты. Вы свободны! — дождавшись выхода из кабинета своего помощника оглядывает своих вице-консулов:

— Товарищи, я понимаю, что все Вы устали, но часть информации, полученной от Михаила Лапина нуждается в немедленном обсуждении, слишком уж она неоднозначная. Товарищ Меламед, что Вы можете нам сказать о товарище Лапине? По Вашему мнению, насколько можно доверять рассказу этого человека и заслуживают ли его предложения того, чтоб рассмотреть их более внимательно?

— Вы впервые встречаетесь с этим человеком и всем нам интересно услышать Ваше непредвзятое мнение, так сказать первые впечатления. Тем более, что по роду своей деятельности Вы, Григорий Моисеевич занимаетесь у нас именно тем, что «отделяете зёрна от плевел», Вам и карты в руки.

Толоконский откинулся на стуле, прикрыл веки и страдальчески вздохнул. Опять выспаться не получится! Но неожиданно полученная информация о немецкой школе в Мехико требовала немедленного доклада «наверх». Сообщения о единичных случаях обучения немецких пилотов в авиашколах США поступают регулярно, но особого интереса не вызывают.

Там действительно идёт обучение профессии гражданских пилотов, но вот такое сообщение о «тайной школе» поступило впервые и требует осмысления. Одна ли такая школа существует на территории Мексики? То, что в Боливии такое обучение тоже ведётся ГРУ в курсе. Но где ещё?

— Леонид Михайлович, Вас интересует моё первое впечатление? Извольте. Михаил Лапин не тот человек, за которого себя выдаёт! Валериан Савельевич, да не подпрыгивайте Вы так! Я совсем не имею ввиду, шо Вашего подопечного кто-то подменил в дороге, тут другое. Он слишком хорошо ориентируется в вопросах, что лежат вне его компетенции.

— Судите сами. Кто он есть? Молодой, талантливый музыкант и все его интересы должны лежать в сфере музыки. Да. Он выучился летать и сделал это, не посоветовавшись со старшими товарищами. Но это как раз понятно и объяснимо. Юность границ дозволенного не осознаёт, тем более, что в Советском Союзе это сейчас повальное увлечение у молодёжи.

— Но! Насколько мне известно из его досье он кроме консерватории нигде никогда и ни чему более не обучался. Тогда откуда у него такие идеи по Бразилии? Он ведь не просто сообщил, что там нашли нефть, о чём и так все, кому надо давно знают, но предложил создать совместные концессии по её добыче.

— Он что, плохо понимает, что такое рентабельность производства? А вот это вряд ли. Значит он уверен, что нефти много и её добыча будет прибыльной. Но откуда у него такие сведения? Нефтяные компании, созданные после распада «Стандарт Ойл» действительно вцепилась в Венесуэлу и имеет там хороший гешефт, отдавать им ещё и Бразилию будет крайне недальновидно.

— Предложение по закупке тростникового сахара в обмен на стабильность в стране и привязку её в экономическом плане к Советскому Союзу очень даже интересно и в экономическом аспекте, и в политическом. Думаю, что на это нам стоит обратить своё внимание и незамедлительно проинформировать руководство.

— Вы знаете что в начале двадцатых годов я занимал пост заведующего консульским отделением экономико-правового отдела НКИД РСФСР-СССР. И как экономист могу сказать, что предложение Лапина «нефть в обмен на сахар» на первый взгляд выглядит вполне заманчиво и перспективно.

Думаю, что и расчёты это подтвердят, но ни один даже сведущий в этом вопросе бухгалтер не додумался бы до самого этого предложения. Это не тот уровень компетенции в понимании вопроса. Я вот не догадался, хотя сейчас выгоды этого предложения вижу отчётливо. И экономические и политические.

— Ещё более интересны выводы этого музыканта по Аргентине. Это вот что мы от него только что услышали? Наивные рассуждения шестнадцатилетнего шлемазла, или сухую выжимку из доклада аналитического отдела? Это как-то не вяжется с образом «Юноша бледный со взором горящим…». И откуда у него такие познания в теориях и тенденциях развития современных социалистических идей? Газет начитался?

— Что-то мне это сильно сомнительно. Насчёт антисемитизма Перона товарищ Лапин абсолютно прав, из Аргентины уже пришли сообщения о первых еврейских погромах. И об окружении диктатора Михаил тоже знает гораздо больше, чем об этом пишут в газетах, как и об интересе Перона к Чакскому конфликту. И нам совсем не нужны белогвардейские отребья в его советниках. Тут Лапин совершенно прав, эту ситуацию также следует незамедлительно донести до нашего руководства! Но откуда Лапин всё это узнал? Мне вот это тоже чуточку интересно.

— И последнее. Когда Михаил так увлекательно повествовал нам о своём путешествии, я обратил внимание на то, что он ни разу не ошибся при выборе маршрута перелёта. Он словно знал, что в конечной точке его ждёт и аэродром, и гостиница и заправка топливом.

— Скажите, это так возможно? Лететь на обум, без карты и всегда попадать «в яблочко»? Не смешите меня. Уверен, что у него таки была карта и заранее проработанный маршрут, и он отлично знал, что делает.

— Но вот кто для него этот маршрут разработал? С этим ещё предстоит разобраться. И откуда он знает испанский язык? Возможно, что португальский тоже. Вряд ли на аэродромах его встречали персональные переводчики. Хотя и этого я уже не исключаю. Чем дольше я думаю о Лапине, тем больше у меня возникает к нему вопросов.

— Кстати, мы никогда даже в теории не рассматривали план эвакуации в случае непредвиденных обстоятельств по воздуху. Но как оказалось, это довольно эффективный способ и его надо включить в перечень эвакуационных мероприятий. У меня всё. — Григорий Моисеевич откинулся на спинку стула и перевёл дух, оглядев присутствующих насмешливым взглядом умудрённого опытом человека.

— Я так и знал, что с этим «музыкантом» не всё чисто и мы ещё огребём с ним хлопот! А что Вы скажете по поводу «летающих предков» нынешних дикарей? И какие будут Ваши выводы и предложения, товарищ Меламед? — Толоконский хмуро взглянул на Довгалевского, словно это он был виноват во всех грядущих неприятностях.

— Да какие ещё к чертям собачьим «летающие предки»? Рабочие что строили эту дорогу просто побаловались в расчёте на таких вот наивных простачков, как наш Михаил. Не хватало нам ещё опозорится на весь мир с такой дутой сенсацией. Сообщить конечно всё равно придётся, но вот афишировать эту новость не стоит.

— Также не стоит пока делать никаких поспешных выводов по Лапину, так что от предложений тоже воздержусь. Нужно только более пристально присмотреться к окружению Лапина, чтоб понять, кто его станет опекать. Ну не верю я в то, что этого юношу надолго оставят без пригляда, а действовать самостоятельно? Не… Слишком молод! Вот понаблюдаем, а потом уж и решим, что с ним делать. Пока трогать его нецелесообразно, он нам ещё нужен тут, в США, по крайней мере в ближайшие полгода точно.

На этом собственно всё «обсуждение» и закончилось.