Ф - значит физрук

Глава 2

Глава 2

На завтрак была овсянка, а я ее с детства терпеть не могу. Я вяло поковырялся ложкой, размазывая по тарелке аутентичные комки, и налег на кофе.

Аппетита все равно не было.

Я пил кофе, размышляя о том, что мне предстоит, и терзаясь сомнениями, не слишком ли я подыгрываю Архитекторам в их стремлении разобраться с происходящим. Ведь прибыл-то я сюда совсем не за этим.

И есть ли вообще смысл мстить вот именно им, потомкам тех, кто все это устроил, сейчас, по их утверждению, уже не способных остановить происходящее.

В теорию Элронда о первом портале, уничтожив который можно нарушить всю связность портальной сети, мне уже не особенно верилось. Это как если бы весь земной интернет на одном сервере лежал, выруби его из сети, и жизнь на планете остановится.

Ну, может и не совсем остановится, но прежней точно уже не будет.

Но такие легкие решения бывают только в кино. Прилетает, допустим, на Землю огромный флот пришельцев и начинает всех порабощать, но тут отважный главный герой поднимает в воздух свой старенький, коллекционный, со второй мировой войны еще, истребитель, подбивает самый главный вражеский корабль, и вторжение тут же останавливается, а пришельцы валятся на землю без чувств и становятся легкой добычей. Фантастическое допущение такое.

Вон, для того, чтобы объяснить, какого черта Звезду Смерти можно было одной торпедой в вентиляционную шахту раскурочить, пришлось вообще дополнительную серию снимать.

Но это фантастика, а у нас тут, как это ни странно, махровый реализм.

— Я все же думаю, что мы, и когда я говорю "мы", я имею в виду цивилизацию Архитекторов в целом, когда-то совершили огромную ошибку, предоставив Систему самой себе, – сказала Селена, сделала глоток кофе и поморщилась. – Как вы вообще это пьете? И зачем?

— Мне кажется, вы совершили ошибку гораздо раньше, – сказал я. — Когда вообще стали думать о ее создании.

– Мы видели крах слишком многих разумных рас, — сказала Селена. – Видели, как они навсегда покинули галактику, и галактика стала беднее.

– Но Система не делает галактику богаче, – сказал я. – Потому что из множества разумных рас она делает одну усредненную мета-расу, стирая все различия, кроме чисто внешних. Да и те корректируются.

– Это старый спор начатый задолго до нашего с тобой рождения, — сказала Селена. – Не думаю, что мы сможем его закончить.

-- Может, как раз мы-то и сможем.

Она улыбнулась.

– Мне нравится твоя самоуверенность.

– Может быть, как раз наоборот, – сказал я. – Может быть, я допускаю возможность, что ты сможешь меня переубедить.

– А ты на самом деле допускаешь?

– Нет.

– Как бы там ни было, когда мы самоизолировались на этой планете, Система была похожа на небольшое горное озеро с кристально чистой водой, и даже отсюда мы могли наблюдать за всем, что там происходит, – сказала Селена. – Но со временем мы перестали смотреть в ту сторону, а Система продолжала развиваться, и теперь там огромный бушующий океан, и в его глубинах могут водиться монстры, которые попытаются нас сожрать.

Я подумал об Элронде и о том, что, когда они влезут в мой мозг, они тоже узнают об Элронде, и кивнул. В любом водоеме, если надолго оставить его без присмотра, могут завестись чудовища.

Даже в аквариуме.

Я кивнул.

– Ты не встречал в своих странствиях ничего подобного?

– Да сколько там было тех странствий, – сказал я.

– И все же, ответь, – сказала она. – Пожалуйста.

А может быть, они уже знают, подумал я. Может быть, это проверка. Только почему они заговорили об этом аж на третий день?

– Однажды я встретил боевого искина коллоквианской империи, – сказал я. – Слышала о такой?

– Конечно, – сказала она. – Они сопротивлялись дольше других. Точнее, пытались. Технологический разрыв был слишком велик, у них не было и шанса. Но искин… Как он сумел уцелеть?

– Я точно не знаю, – сказал я. – Однако он утверждает, что жрет ваших Вычислителей на завтрак.

– Этого не может быть, – сказала Селена. – Такое невозможно. Мы бы знали.

Я пожал плечами.

– Все Вычислители реагируют на контрольные сигналы, – сказала она. – Мы бы узнали, если бы с одним из них что-то произошло.

Или кто-то, кто сожрал вашего Вычислителя, научился отвечать на контрольные сигналы за него. Вообще, конечно, расслабились они тут за тысячу лет самоизоляции. Технологическое превосходство у них.

"Тесла" тоже намного технологичнее кувалды, но это не значит, что при помощи кувалды ее невозможно разнести к хренам.

– И чем закончился ваш контакт? – спросила Селена.

– Мы разошлись, как в море корабли, – сказал я.

– Где он обитает? Это один из бывших миров коллоквианцев?

Я назвал.

В этом не было секрета. В моей голове скоро вообще не останется секретов, коли уж я согласился на их дурацкую процедуру с подключением к инфосфере.

Мне эта идея не нравилась, однако, вполне возможно, что это был единственный способ узнать правду.

Конечно, я плохо себе представлял, что я с этой правдой буду делать, и как я смогу покинуть планету, унося правду с собой, если Архитекторы решат мне воспрепятствовать. Но проблемы надо решать по мере их поступления. Глупо беспокоиться о том, что может и не произойти.

– Ладно, разберусь, – сказала Селена. – Ты готов?

– Нет, – сказал я. Разве к такому можно быть готовым? – Но пусть это тебя не останавливает.

– Тогда пойдем.

– Пойдем, – я спрыгнул со стула и взял в руки Клаву.

– А это тебе зачем?

– На удачу, – сказал я. Не буду же я объяснять, что Клава и джинсы, вот те самые, которые на мне, это единственные предметы, которые остались у меня с Земли, и я не хотел терять их из виду. Наверное, с возрастом я стал слишком сентиментальным.

– Как хочешь, – сказала она.

Я пошел за ней вглубь дома, а потом мы спустились на лифте на пару этажей вниз и оказались в довольно тесном помещении, стены которого были оплетены силовыми кабелями, трубами и проводами. Надо ж, а я думал, они уже технологически все это переросли и научились передавать энергию по воздуху.

Видимо, не везде это работает.

Посередине помещения стояло кресло-кушетка, похожая на те, что можно встретить в кабинете зубного врача. Рядом с креслом крутился Рик.

Я покрутил головой и оглядел помещение еще раз.

– На что ты смотришь? – поинтересовалась Селена.

– Пытаюсь найти дрель, – сказал я.

– Какую дрель?

– А вы разве не собираетесь просверлить мне череп и засунуть внутрь какой-нибудь кабель? – спросил я.

– Нет, – сказала Селена. – Но мне кажется, я понимаю, что навело тебя на эту мысль. Это оборудование выглядит достаточно архаичным и непохожим на то, что ты видел у нас раньше.

Или чего я не видел. В принципе, ни одного устройства сложнее глайдера мне на глаза так и не попалось.

– Потому что оно на самом деле архаичное, – продолжала Селена. – Нам пришлось реанимировать наши старые технологии специально для тебя. Потому что с современным интерфейсом управления ты не разберешься.

– Ну да, я же дикарь.

– Может быть, и разберешься, но не сразу, – сказала она более мягко. – А тут тебе и делать ничего не надо будет. Сядешь в кресло…

Я поставил Клаву рядом, я пределах досягаемости, и сел в кресло. Рик тут же принялся фиксировать меян ремнями. Что-то уже не очень похоже на кабинет стоматолога, какие-то более неприятные ассоциации начали всплывать из глубин моего мозга.

Например, лоботомия.

– А это обязательно? – спросил я, уже зная, что она ответит. И она не подвела.

– Это для твоей же безопасности, – сказала Селена.

И никакой торжественности момента и речей о маленьком шаге для физрука, но огромном шаге для всех Архитекторов.

Буднично и рутинно.

В следующее мгновение Рик уже опустил мне на голову ведро, этакий гибрид из ночного горшка и шлема виртуальной реальности, и я оказался в полной темноте. Конечно, я с самого начала не думал, что Архитекторы будут играть со мной честно, но похоже, что поле моих маневров сузилось до тесного коридорчика, и я уже задевал за его стены плечами.

– А чего делать-то? – спросил я.

– Уже ничего делать не надо, – сказала Селена. – Прощай, Василий.

– До свидания, – сказал я.

Тут они дернули за какой-то рубильник, и темнота осталась, а я исчез.

***

Темнота была вечной, а может быть, не вечной, а просто очень долгой.

Тишина тоже была вечной, а может быть, не вечной, а просто очень долгой.

Потом тишину сменили голоса.

Много голосов.

А темноту сменили образы.

Много образов.

Я, или уже не совсем я, или уже совсем не я, а что-то, ощущающее себя мной, появилось в центре этого пространства.

И я осознал, что Селена говорила правду. Такие массивы информации никак нельзя было подделать.

Не знаю, как это описать.

Представьте, что вы погружаетесь с аквалангом, только без акваланга, а вокруг вас вместо воды – сотни тысяч трехмерных голографических экранов с кинохроникой, и с каждого кто-то бубнит.

И никакой поисковой строки, ничего, что помогло бы ориентироваться.

Но стоило мне подумать о чем-то, как экран с соответствующей историей подплывал ближе, или меня подносило к нему, и я погружался в эту историю целиком и, обнаружив функцию быстрой перемотки, мог найти в ней именно тот момент, который меня интересовал.

Конечно же, я узнал не все, но очень многое.

Я узнал, как создавалась Система и зачем. Я убедился, что в ней не существует единого координирующего центра, по крайней мере, в физическом мире, разрушив который можно было бы остановить все. Я видел предков Архитекторов, тех, кто был за Систему, и тех, кто был против, и слушал их споры, соглашался с их доводами и аргументами. Я видел падение Коллоквианской империи, и тех, что были до нее.

Я увидел галактику до прихода Системы, я наблюдал звездные войны, взорванные планеты и погасшие светила, я видел, как разумные убивали друг друга.

И я видел других разумных, которые взобрались на вершину своей эволюции и перешли в какое-то другое измерение, став сгустками разумной энергии, и я видел, что Архитекторов это напугало.

Я понял, что не так с этим миром и, возможно, я смогу это использовать.

Я нашел ответы на многие вопросы (кроме того самого, про зубную пасту), но продолжал свои поиски, потому что мои прежние вопросы быстро устарели, а время подбрасывало новые.

Я узнавал, и забывал, и снова узнавал, чтобы снова забыть.

Я понял, что, вернувшись, вряд ли смогу вспомнить хотя бы десятую часть того, что увидел и принялся зазубривать информацию целыми блоками, определив каждому из них ключевые слова.

Разобравшись с прошлым, я решил заняться делами насущными.

Решив, что раз уж я оказался в море информации, связанной с океаном Системы довольно широким каналом, я удовлетворил свое любопытство и посмотрел, как идут дела у моих знакомых.

Федор Сумкин был жив, здоров, стал чуть выше и заметно стройнее, и эльфы из Дома Красных Ветвей до него пока не добрались. Он постигал искусство магии в местном аналоге Хогвартса, и его учителя говорили, что он делает успехи.

Стас, что меня совсем не удивило, влился в мир местной организованной преступности и возглавил одну из его ячеек. Им с женой таки удалось найти и вернуть свою дочь, и сейчас они жили в безопасности в одном из среднетехнологичных миров. Там еще не было космических кораблей, но уже изобрели ватерклозеты. Впрочем, Кабан частенько мотался по другим мирам, отстаивая интересы организации. Кабан, несмотря на свои габариты, из-за которых он и получил свое прозвище, был весьма шустрым типом, и всегда тяготел вот к этому вот всему. То ларьки на рынке крышевал, то в Госдуме помощником ошивался, а теперь вот контрабанду по всей Системе толкает.

Дед Егор остался на Земле, и пенсия его оказалась весьма занимательной. В составе небольшого клана местных особистов он взялся за выполнение какого-то эпического квеста, связанного с наследием покинувшего наш мир Ильича. И хотя боевая группа почти полным составом легла в пустошах, образовавшихся на месте Москвы после использования заклинания класса "Армагеддон", сам дед Егор уцелел и уходил куда-то в сторону Сибири, унося с собой древний и очень могущественный артефакт. Я мысленно пожелал ему удачи и отправился дальше.

Соломон действительно выбился в топы. Он устроил какую-то странную движуху на выходе из данжа, поубивал кучу эльфов, а потом воспользовался порталом и исчез из моего поля зрения. То ли умудрился как-то затереть свои логи, а то ли информация о его дальнейших похождениях сюда еще просто не дошла.

Отдав должное знакомым, я потребовал чтобы мне показали Магистра.

И мне его показали.

Фрагментарно, потому что он тоже уверенно путал следы, удаляя свою историю из великого браузера вселенной, но все же, я увидел достаточно.

Похоже, правила Системы на него не распространялись. Он творил с игровой механикой, что хотел. Он орудовал мечом в высокотехнологичных мирах, разрубая им танковую броню. Он палил из бластера в магических созданий. Он бился один и вел за собой армии. Однажды он выставил на поле средневековой битвы орду огромных человекообразных боевых роботов. И победил.

Но большую часть времени он просто шлялся по разным мирам, он был не дурак выпить и подраться, он был завсегдатаем борделей и спускал в казино целые состояния. В общем, чувак действительно жил в Системе и отрывался там на полную катушку.

Альфа-тестер, который никак не наиграется.

Я проследил его жизненный путь до последнего места, в котором его фиксировала Система. Старое, очень влиятельное и очень богатое королевство, и в каждом городе на главной площади стояла его статуя. Он был там королем, он правил там очень долго, а потом возглавил заговор против самого себя, сам себя успешно сверг и ушел порталом в места, где Система не сумела его отследить.

Да, он наверняка до сих пор жив. Такие люди просто так не умирают.

Венец Демиурга Система не фиксировала.

Сам не зная, чего я ищу, я еще раз посмотрел всю доступную историю Магистра, а потом стал отслеживать жизненные пути людей, с которыми его сталкивала судьба. Не всех, конечно, чтобы отследить всех, потребовалась бы не она вечность.

И там, где-то в переплетении чужих историй и чужих дорог, в финале чужой войны, которую вели люди, нисколько не похожие на меня, а противостояли им вовсе не люди, я нащупал еще одну линию, на которую следовало посмотреть. Это было совсем небольшое ответвление сюжета, но когда я углубился в эту ветвь, она превратилась в целой дерево, тропинка стала лабиринтом, и в глубине этого лабиринта я увидел возможность.

Конечно, шансы были невелики, на тотализаторе с такими лучше не играть, и любой букмекер поднял бы меня на смех, но я и раньше ввязывался в предприятия с похожими раскладами.

Иногда даже с худшими.

По крайней мере, теперь я точно знал, чем заняться, когда я вернусь в игровые миры. И для осуществления этого плана мне жизненно важно было найти Магистра и вытрясти из него чертов Венец.

Если я вернусь.

Теперь-то я понял, почему Селена была уверена, что я никогда не покину планету Архитекторов и почему она сказала именно "Прощай".

Отсюда не было выхода.

Я был каплей воды в океане, песчинкой в пустыне, байтом в интернете, меня бросало из стороны в сторону, и я худо-бедно мог управлять своими перемещениями внутри этого океана, этой пустыни, этого интернета.

Но как все это прекратить, я не знал. Никто не дал мне инструкции, не показал кнопки аварийного выхода, не подарил мне путеводный клубок.

И вот еще вопрос.

Суд по тому, что я о них знал, как раз в этой среде должны были жить пресловутые Вычислители, следившие за соблюдением правил игры, но никаких следов их присутствия не обнаружил.

Никто не разговаривал со мной, не спрашивал, какого черта я тут шляюсь и разнюхиваю, никто даже не пытался меня сожрать. Или здесь тоже стерильно, как и на всей планете, и Вычислителям нет доступа в местную инфосферу?

Или это вообще никакая не инфосфера, а хитроумная ловушка Архитекторов, созданная специально для меня?

На какой-то отрезок вечности я таки впал в отчаяние, а потом вспомнил, что уж как-то раз бывал если не в такой, то довольно похожей ситуации. Правда, на этот раз никто не собирался приходить мне на помощь или рассказывать сказки.

Тогда я нашел в бесконечном океане сюжетов свою собственную историю и стал следить за своими действиями со стороны. Вот я преподаю физкультуру старшеклассникам, вот я шарашу зомби, в которых превратились эти старшеклассники грифом от штанги. Вот мы с Димоном, жаль парня, но он сам выбрал свой путь, пробираемся в центр Москвы. Вот мы с Федором Сумкиным выбираемся из центра Москвы. Вот мы бодро гоняем скелетов на местном кладбище.

Какой же простой и понятной была тогда моя жизнь.

Вот Красная площадь и последняя битва Ильича, и злополучный эльфийский принц, которого я спихиваю с крыши. Вот наш первый данж вне Земли, наполненный гигантскими прямоходящими кабанами.

Элронд, серые орки, наша встреча с Соломоном, драка, погоня, очередная драка. Вот мы ввязываемся в дурацкий квест Элронда, эльфы наседяют нам на пятки, прыгая за нами по всем мирам, вот мы входим в данж Воли и Виталик врастает в стену…

Вот я валяюсь в летающей лодке, которую ведет Мира, ужинаю с Флойдом и веду с ним пустопорожние разговоры, которые никого ни в чем не убедят.

Вот Селена.

Вот я разговариваю с Селеной, вот я занимаюсь с ней сексом, снова разговариваю, спускаюсь в чертову комнату для пыток, и мое тело надежно привязывают к креслу, которое совсем не стоматологическое, а гораздо хуже.

Вот мне не сверлят мозг, хотя, может быть, лучше бы и просверлили. По крайней мере,для них лучше.

Тут моя история закончилась и кино встало на вечную паузу, превратившись в статичную картину, и я всеми силами попытался себя в эту картину вписать. Это было похоже на то, как если бы я пытался влезть в мой собственный портрет, написанный на холсте и висящий на стене музея, только вот не было ни меня, ни холста, ни стены. Или как Гарри Поттер с разбега пытается влететь на ту самую платформу девять и три четверти на вокзале Кинг-Кросс, откуда отправляется поезд на Хогвартс.

И в конечном итоге мне это удалось.

Я открыл глаза и понял, что уже морально созрел для того, чтобы мои переговоры с народом Архитекторов перетекли в агрессивную фазу.

Если, конечно, я придумаю, как мне встать с чертова кресла.