Это другое 3

Глава 5

ГЛАВА 5

Ну а пока в Воднинске разгорались «семейные» страсти, Силин отправился туда, куда, собственно, и сказал, прежде чем нырнуть в стену.

К столь странному способу перемещения порталом, то есть не входя в него целиком, а всего лишь помещая внутрь голову, Силин пришел экспериментальным путем, хотя натолкнуло на мысль одно наблюдение. Еще до возвращения на Землю, закончив все текущие дела в мире ушастых, а главное, восполнив резерв, Вячеслав успешно сумел воссоздать ритуал межмирового перехода по памяти. То есть исключительно своей, ибо не имел тогда связи с оставшимся на Земле своим всё-помнящим фамильяром. Но тем не менее справился, ещё «в гостях» старательно заучив схему рисунка, порядок напитки маной, конфигурацию активируюшего плетения. И вот, прежде чем переместить в Воднинск раненных, трофей и маму, принялся какое-то время изучать работающий портал в Видении. Благо свитки имелись. Предварительно, разумеется, мыслеобразом было успешно задано место назначения, ну и, собственно, активировано ведущее на Землю «зеркало» на стене сарая в точке отправления.

К слову, факт того, что всё получилось, и портал вел точно в заданное место, окончательно убедил Силина, что данное средство перемещения действительно исключительно межмировое. Во всяком случае, без внесения неких неведомых ему изменений в ритуальную схему, а может, даже и в венчающее её плетение. Так что путешествовать по одному и тому же миру без транзита через другой и, соответственно, без траты времени на восполнение резерва, увы, не выйдет. Наверное, иной раз самолетом быстрее долететь получится.

Ну так вот, поизучав работающий портал, Силин обратил внимание на одну особенность. То самое «зеркало» видно даже невооруженным взглядом, но только лишь создателю. Когда как постороннему его не видно даже в энергетическом зрении. Хотя контуры области для перехода вроде как можно разглядеть, так что в принципе не промахнешься. Но не в том дело. Ведь данное наблюдение зародило у Силина мысль, что этот самый «портал» есть ни что иное как внушенная условность, а межмировой переход на самом деле происходит посредством, судя по всему, телепортации. То есть можно хоть целиком влезть в «портал», но переход сработает, причем моментально, лишь только когда внутрь попадет голова. Ну или, скорее, её органы чувств, как только они окажутся в обозначенной области на горизонтальной поверхности. Той самой, которая ни на какое «зеркало для юзеров» не похожа при взгляде через Видение. Так что, если так подумать, ни форма, ни размер, ни расположение «портала» особого значения не имеют. Хотя нет, значение-то они имеют, но всего лишь увеличивая площадь на стене, куда достаточно просто «мокнуть» голову, и тогда сразу произойдет перемещение со всем тем грузом, который, по меньшей мере, в руках.

Пока неясно, можно ли при таком способе перемещения на авто «поехать» в другой мир, но возможность переправлять массивные габаритные объекты имеется. Груз вполне может быть тяжелее, как тот же «котозавр» например, но его, скорее всего, нужно суметь поднять, то бишь оторвать от земли.

Но это не точно. В общем, требуются дополнительные эксперименты. Всё потому, что любознательный Славик в тот момент был на эмоциях и не сообразил поскорее прояснить грани доступного, воспользовавшись хождением туда-сюда, ну а осторожный во всём, что касается магии, Ким благоразумно промолчал.

В версию с замаскированной под портал телепортацией не укладывается разве что жесткая привязка явно же, что всего лишь внушенного образа, но к вполне реальному ведь объекту. Например, непонятно требование к целостности этого вот объекта, то бишь основы для сотворения ритуала. Причем отвечающей определенным условиям основы. Ну там, более или менее ровная стена без особых прорех, а если эту вот стенку разрушить, то исчезает и «портал» на ней, штатно способный функционировать, если принудительно не отключать, не меньше часа. Однако всё это, скорее всего, результат неких косметических условностей, а не какие-нибудь технического характера ограничения, так что стоит лишь принять как данность.

И вот теперь, когда Силин, побывав в Воднинске, снова оказался в поселке звероухих на холме у реки, ему предстояло вновь восполнить резерв, почти час назад потраченный на создание «портала», пока всё ещё, между прочим, соединяющего оба мира. Ну а пополнив силы, нужно будет создавать новый ритуал, но уже для перехода в другое место на Земле. На Аляску. Где, правда, Силин не бывал. Хотя в Штатах он только комнату в «застенках» и видел-то. В смысле, своими глазами.

Вот заодно и проверит, можно ли путешествовать по картинке, так сказать. То есть указывая пункт назначения, в реале ни разу не посещенный. Не зря ведь Жора, предварительно направленный в нужную местность с заданием, провел там разведку и показал Силину подходящее местечко, чтобы было что мыслеобразом задавать в плетении предстоящего портального ритуала. А то ведь снова возвращаться в ту комнату, где состоялось общение с Джонсоном и последующий побег вместе с матерью — особого желания мститель не испытывал, пусть и способен нагрянуть туда на более выигрышных теперь условиях.

Что ж, а пока есть свободное время. Всё-таки для восполнения резерва нужно либо часов двенадцать в естественном режиме, либо около двух, при повторении нескольких минутных сессий конвертации Круа в ману. Причем с последующим не менее чем получасовым перерывом, иначе энергетика Силина идет в разнос. Ну а пока занимается накоплением сил, параллельно можно и осмотреться.

Иными словами, новый барин Холмска, как обозвал эту деревеньку, решил слегка побарствовать:

— Прошка! Закладывай кобылу.

— Ась?

— Коня мне! — повторил приосанившийся юноша, когда весьма забавно и очень в тему выказал недоумение Прок. То бишь неподалеку крутившийся, ну и подбежавший встречать господина поселковый староста, ну или кто-то типа того. — Хочу владения объехать, чтоб наметить фронт работ.

— Сделаем, Величайший Победитель Великой Поги...

— Просто барин.

— Ба... ба-гинь. Багинь, — выговорил-таки неведомое слово из чужого языка безбожно картавящий этот вот, самый, с позволения сказать, упитанный из всех тощих Буроухих их вожак. — Всё сделаем, ба... багинь.

— Ладно, забудь. Сойдет и босс.

— Босс, — вполне четко теперь повторил незнакомое слово Прок, который уже успел отдать указание какому-то тут же умчавшему мальчишке, ну и теперь вот всецело готов быть чем угодно полезен столь ценному для их селения приобретению.

Это был очень невысокий кареглазый мужчина средних лет с весьма густой шевелюрой темно-русых волос. При полном отсутствии, словно бы даже от природы, растительности на лице с достаточно правильными чертами и, к слову, таким же телосложением. Но при этом образ достойного мужа портило уничижительно-угодливое какое-то, чуть ли не раболепствующее поведение. Ну и несколько комично выглядящие довольно крупные уши да забавный хвост пумпочкой впридачу, что торчал из прорези этой его туники примитивнейшего вида и из грубой ткани. Хотя таков был примерный портрет всех здешних Буроухих. Женщины, конечно, были чуть более миловидны, но всё равно — не намного более фигуристы, нежели их мужчины. То есть телосложением не особо отличались от тех же Земных таек или вьетнамок каких-нибудь, да ещё и истощенные все вокруг. И чумазые. Черты лиц Буроухие имели вполне близкого Силину вида, не смотря на то, что цвет кожи их был несколько смугловат, однако это вовсе не из-за климата, который тут, как, впрочем, и флора, были вполне умеренны и привычны.

Среди суетливой и болтливой мелочи выделялись и более коренастые особи, которые, судя по всему, входили в орбиту местного кузнеца, очевидно составляя фракцию этого деревенского «аристократа». Того самого «шкафа», как ранее обозвала Силина старшая этого могучего коротышку в кожаном фартуке и с молотом в своих крепких руках.

Сероухие же брюнеты, ну и около того, помимо чуть меньших и чуть более острых ушей, ну и волчье-собачьего, так сказать, типа хвостов, от коротышек отличались уже сравнимым с Силиным ростом. Хотя он и сам являлся не особо по Земным меркам высоким юношей. Однако телосложение ушастых охотников оставалось всё таким же стройным, поджарым. Но главное, пожалуй, их отличие от крестьян заключалось в воинственных повадках и в явном неравнодушии к всевозможным понтам, показухе, браваде и эдакой выпячиваемой молодцеватости. Даже у женщин.

На практике, правда, декларируемых ими безрассудства и отчаянной смелости Силин что-то не заметил. Только «лисицы» ведь пришли на помощь в битве с Великой Лесной Погибелью. Когда как «волки» в час реальной опасности оказались пусечками. Но рано спешить с выводами, может они, когда их много, посмелее будут. Вон, как под барабан ловко танцуют, кружась и размахивая руками да мужественно толкаясь грудью. Загляденье прям.

— Эй, Прохор, что это у вас тут за фестиваль такой? — поинтересовался Силин происходящей вокруг движухой и столпотворением. А находился он как раз на «главной площади» Холмска, образованной из окружавших центральную часть поселка домов по периметру и прямо перед главным не то «медовым залом», не то «донжоном». Короче говоря, крупной и длинной такой избой с башенкой из травяной крыши. Но осознав заминку ушастого, столкнувшегося с ещё одним непонятным словом, добрый барин отмахнулся. — Да не парься ты так. Непонятно — переспроси. Не побью ведь. Понял? Вот и хорошо. Спрашиваю, отчего столпились-то все? Что там такое?

— Дык это, цкынь там ваши, эм, босс, — очень «понятно» ответил Прок.

— Кто-кто мои? — переспросил Силин, удивленный тем, что слову не нашлось ассоциаций в родном языке.

— Ну, это самое, цкынь же. Запах, стало быть, они ваш почуяли, и он им подошел, вот. А когда ещё и долг жизни заимели, то вовсе, это вот, прикипели. Тут уж — назад дороги нет. У пушистохвостых оно так, да. Долго эти хитруньи ищут, но если уж нашли, то — ВСЁ!

— Что, эм, всё? — нихрена не понял Землянин из сбивчивого повествования то и дело запинающегося да подбирающего слова и без того далеко не оратора. — Какой ещё запах? Кого выбирают? Что за долг... Погодь, ты про лис, что ль? В смысле этих, ну, как там их, Умку с Рикки-Тикки?

— Нет, босс. Я про Унку и Руку.

— Один хрен. Так они, получается, не от граничащей с безумием отваги бросились на кота-переростка, а потому что нанюхались чего-то там?

— Зло? На какое зло? — переспросил не понявший вопроса Прок.

И не мудрено, так как по неведомым причинам «кот», «кошка» и тому подобное — пирсингом переводится именно как «зло», не находя здешнего соответствия, как в случае вполне переводимого «лисы», «лисица». Ну или не остается непонятной абракадаброй для местных с их бедным языком, как в случае с «босс», «барин» или «фестиваль». Правда, если сосредоточенно контролировать речь, желая максимально доступно донести мысль собеседнику, а не просто беззаботно болтать, то упомянутые слова могут быть озвучины в виде близких аналогов. «Главный», «хозяин раба», «праздник урожая» какой-нибудь, например. То есть уже исходя из местной специфики и развитости здешнего языка.

— Ладно, сам разберусь. А ну! Расступись! — отмахнулся благодетель от косноязычного холопа и пошагал в гущу преимущественно Буроухих. А заодно припомнил, что Белоухая с Рыжеухой всё ещё без сознания после сеанса исцеления, вот, похоже, их преобразившиеся тушки и стали предметом интереса публики. — Дорогу, бл...

Смерды послушно прыснули во все стороны, а их благородие чинно прошествовал к своим «цкынь», что бы это ни значило.

— Цыгане, блин, — недовольно буркнул помещик. — О! Цыгане же. Как там? К нам приехал, к нам приехал Вячеслав Казимирыч да-а-арагой(безбожно фальшивя). Интресно, баню они тут уже изобрели? С селянками обязательно. Эх, заведу себе театр из крепостных, будем античных авторов ставить. Глядишь, так и Жемчуговы начнут выкристаллизовываться. Балет пойдет. Эх, хорошо! А я их на борзы́х менять стану(мечтательно), — скорее, из-за раздражения и неловкости от очень смущающего раболепия местных, ехидно и вслух поддевал потомственный лавочник Славик Его Честь кавалера Кима, который лишь воротил нос от подобных вот возмутительных намеков, утверждая, что у них такой дикости не было.

Ну разве что город какой-нибудь вырезать могли, людей в степь продать, должников по ямам сгноить, ну или на рудниках, но без всякой там... троекуровщины. Лукавил, конечно, но Ким Фройз, в конце концов, всего-то лишь из служилых, а не наследственных дворян был. Он не барон какой-нибудь, пусть таковыми могли быть лишь сильные магички, далеко позади по объему резерва оставлявшие мужчин их мира. Он не граф, не маркиз и тем более не герцог, то есть не «царь и бог» в своих родовых, а то и клановых землях, где, если не выносить сор на федеральный, в смысле, королевский уровень, то такие могут творить что только пожелают в своих владениях, опасаясь разве что широкой огласки, ибо исход населения из региона подальше от бахнутого на всю голову владыки — это ведь и экономические потери. Так что так.

— А ну, что тут у нас? — склонился Силин над недавними пациентками, чтобы привести их в чувство с помощью ранее примененной для усыпления Круа. Той самой, которая уже не вызывает зависимости, а то целый сарай влюбленных звероухих — и даром не надо. — Ожили? Ага, вижу. Хм, а похорошели. Помыть бы вас ещё. Или вы тут вылизываетесь все?

— Муж наш, мы теперь навеки...

— Так, свободны, — недослушав, вскочил на ноги и засобирался дать стрекоча ещё такой ведь молодой человек, совсем не готовый к серьезным отношениям и подобным узам.

Огорошившие же его девицы лишь поднялись вслед за ним, готовые теперь последовать за избранником хоть на край света. Ну и с пугающим обожанием во взглядах уставились на чуть ли не паникующего юношу, который и выдал:

— Я — в поход! Прохор, где там мой конь богатырс... Это что за кляча? Я тебя спрашиваю? Ты что мне подсовываешь? Да у нас собаки, блин, крупнее! Что это за конь Пржевальского? Чё он вообще полосатый? С парашютом умеет прыгать? А где тут на него залазить? Вы что, ещё даже стремена не изобрели? Что молчишь? Седло, спрашиваю, где? Что это за половичок на нём? И встать! Когда с тобой разговаривает подпору... эм, в смысле, кавалер! А то, ишь, бухнулся он, видите ли, на пузо и думает этим своим пресмыканием меня отвлечь или разжалобить! — судя по всему, решил разнервничавшийся школьник устроить эдакий отвлекающий маневр, чтоб, пока все вокруг трясутся от страха, моля небеса не попасться под горячую руку разгневавшемуся барину, сам он тем временем смог бы спокойно улизнуть. И всё это было результатом вовсе не продуманного плана, а скорее, интуитивной импровизацией, граничащей, прямо скажем, с истерикой. — Ты за кого, морда, меня принимаешь, а, контра? Я вам покажу упоительные вечера и хруст булок, вы у меня тут... Что, не видели ещё такого? Так я ж и говорю, что покажу. Посмотрите хоть на белый хлеб. Всё, Прохор, харэ уже бледнеть и за сердце хвататься. Вставай, говорю, да пойдем. Веди в покои мои. Дом мой показывай, сказал. Моргаешь мне тут. На вот, заешь стресс. Конфетка называется. Сладенькая. Что, хорошо теперь? То-то же. Знай: добрый я у вас. Сначала, как положенно, покрепче сдавить надо, а потом, когда уже невмоготу, и отпустить можно. И ой, как же хорошо всем тогда становится. Другого уж и не надо. А если ещё и подсластить потом дешманской карамелькой, то — прям счастье. Учись, политика называется! А то устроили тут, понимаешь. Муж — они мне говорят(обернувшись). Так, а вы, обе, чего за мной увязались?!! Не страшный я, значит? Не проняло? Ну так я вам сейчас покажу! Вы у меня... ну не страшный, так не страшный(вздохнув). Пошли уж. Спас на свою, блин, голову. Пришли уже, чтоль? Ноги вытирайте, не в сарай заходите(ворчливо). Хотя... мда, можете и не вытирать. Это тут, что ль, Маслов жил?

— Вон там, — с блаженным видом сообщил Прок, всё ещё рассасывающий барбариску. Видать, уже не впервой, потому как вовсе не «схрумкал» её мигом.

При этом сластёна указывал рукой на занавешенный проход в отдельное помещение внутри той самой большой и длинной избы с башенкой, куда в итоге притопала процессия во главе с шумным предводителем. Ну и где, как оказалось, явно землянной пол был посыпан то ли сеном, то ли соломой, а по центру всего этого безобразия теплился выложенный камнем очаг.

— Ох и свинарник же ж, — тяжело вздохнул Силин после того, как привыкшими глазами осмотрел это совершенно пустое сейчас помещение. Видать, прошлую свиту уже выселили, или она пока самоустранилась от греха подальше. А затем новый барин уверенно прошагал к обиталищу прошлого, находившемуся в дальнем конце этой вот, не сказать что светёлки, ибо тупо темень и затхлость. — Никакой, блин, романтики.

А тем временем Унка и Рука, ни капли не смутившись во время той откровенно стыдной истерики, что устроил их, как они утверждают, муж, с гордым видом следовали за суженным. После лечения поднабравшие в весе, но по-прежнему грязные девицы были росточком примерно как Прекрасова. То есть почти на голову ниже избегающего смотреть им в глаза Силина. При ближайшем рассмотрении они оказались несколько взрослее, чем были восприняты им изначально. Хотя до форм что Сомовой, что Котовой им явно далеко или, скорее, «не в этой жизни». Но не смотря на это необычная парочка «цкынь» по неведомым причинам не оставляла равнодушным отчего-то очень смущающегося теперь в их обществе юношу, и даже толстокожесть Кима, давно «привитого» от всяческих романтических глупостей, почему-то не спасала. Хотя, спрашивается, чего тут прям такого-то в них.

Рука, это которая рыжая и с нежно-персикового цвета любопытно то и дело стреляющими по сторонам большими глазами — была более светлокожа, нежели Буроухие, а на щеках имела, скорее номинальную, нежели особо заметную, россыпь веснушек. Большие лисьи уши её постоянно находились в движении, а довольно милый носик на, чего уж там, красивом лице регулярно что-то вынюхивал, забавно порой морщась. Хвост занятной девицы также находился в постоянном и, похоже, неконтролируемом, но очень плавном и как бы даже осторожном движении. Был он не мал, весьма пушист и с каноничным белым кончиком. Конечностей девушка теперь имела полный комплект, а от шрамов, в том числе и жуткого на животе, не осталось и следа.

Унка же, это голубоволосая которая и с льдисто-голубыми глазами — была ещё более светлокожа и, так сказать, нордического типа. Прическу, к слову, Белоухая имела сходную с Рыжеухой, то есть торчащие во все стороны совсем не длинные, то ли от природы, то ли остриженные, отчасти слипшиеся сейчас космы едва прикрывающих шею, но не достигающих до плеч волос. Всё это, понятное дело, усугублялось крайней немытостью да нечесанностью колоритной парочки, пусть и ставшей попушистее после исцеления, но всё ещё остающейся в крайне плачевном с точки зрения гигиены виде. Да при том и в дырявых этих их «мешках» с прорезями для рук, головы и, что непривычно, хвоста. Взгляд, в отличие от острого и любопытного у Руки, Унка имела, эм, безжизненный какой-то. Но тем не менее вполне осмысленный и, такое ощущение, что весьма проницательный. Уши — как и у рыжей, но белые, с голубоватым или, скорее, серебристым оттенком. Яснее станет после шампуня. Хвост — не так велик, полностью белый и с тональностью, так сказать, как и у ушей. Подвижность же его — несколько иного характера, и в данном случае отдавала эдакой, пожалуй, элегантностью, а порой и прям соблазнительной плавностью, ну и иногда деловитой обстоятельностью, что ли.

Но это больше с художественный всё точки зрения, так как наличие меха на теле у девушек Силина не то что не соблазняло, но даже не особо-то и воодушевляло, если вообще не заставляло морщиться. Так что странное его поведение сейчас имеет явно иную природу, а не сокрыто в какой-то там потайной тяге к чему-то противоестественному.

В общем, эта апатичная малышка, в некоторые моменты с эдакой завораживающей даже пластикой, была бледна, благородна и, возможно даже, более красива да лучше сложена, нежели её подвижная, несколько нескладная и невероятно любопытная подруга. Хотя, справедливости ради, в ловкости и координации, когда это нужно, обеим не откажешь, так что всё это, скорее, ощущения, нежели объективная оценка или исчерпывающая характеристика. Всё же девицы как-то выжили во время исхода из разоренных земель, в итоге своих злоключений оказавшись в Холмске, и теперь являются единственными здесь представительницами своих племен, а это уже чего-то да стоит. Ну и, следует отметить, что их атака на «котозавра» казалась безумием лишь по причине невероятной крутости само́й зверюги, а так-то «лисицы» были весьма неплохи по всем местным меркам. Не будь, например, у Силина его Круа, ну и артефактов, то на обычной своей скорости ему пришлось бы изрядно попотеть в схватке с такими вот. Дальнобойным он бы тупо не попал по ним, а вблизи, уповая лишь на нетривиальные навыки фехтовальщика Фройза, вполне мог и не вывезти в плане реакции. Нет, понятно, взрывучий огнешар зарешал бы. Хотя и это не точно.

Вот такие вот «цкынь» достались и без того не испытывавшему недостатка в женском внимании молодому человеку, сейчас явно не находящему себе места, ставшему как никогда болтливым и, странное дело, утратившему присущию ему сдержанность с пафосной молчаливостью. Короче, рот нервно потеющего Силина не закрывался:

— Надо же, да у него тут склад целый, — присвистнул ревизор, когда оказался за занавеской в бывших покоях Маслова и, включив сразу бросившуюся в глаза настольную лампу, с удивлением обнаружил наличие электричества. Чем избавил себя от необходимости творить светляк или же уповать на чувствительность глаз, возросшую после украшения брови пирсингом. — Ну ты погляди, прям цивилизация.

В комнате, помимо застеленной весьма, прямо скажем, пошлым шелковым бельем большой двуспальной и явно собранной уже здесь кровати одного известного бренда, обнаружился также стул на колесиках, небольшой стол и шкаф-стеллаж от всё того же производителя. То бишь сюда это доставлялось через «портал» подъемными коробками, а уже тут собиралось по предельно доходчивым инструкциям. Во всяком случае, по задумке их составителей, так как одна из стенок шкафа была явно прикручена не той стороной.

Кроме мебели, имелось какое-то количество книг, запароленный ноутбук с некоторой сопутствующей электроникой, а в углу притаилась довольно компактная кофемашина, чей строгий вид прямо-таки услаждал взгляд, удивительно быстро привыкший к корявости всего и вся вокруг. Перечисленное находилось в несколько беспорядочном окружении множества двадцатилитровок с водой, гор каких-то ящиков и коробок, некоторые из которых, особо неподъемные, красовались явно военной маркировкой, ну и запах порой имели соответствующий.

Но далеко не всё там было исключительно воинственного назначения, ибо также обнаружились какие-то пакеты с семенами, мешки с чем-то сыпучим внутри, рулоны ткани, коробки инструментов, упаковки метизов, емкости с ещё какой-то полезной рассыпухой и даже кейс с дорогим коптером нашелся.

— А чего ж горючкой совсем не воняет? Где у него тут генератор, кстати, и почему так тихо-то? Так, так, так, а куда у нас провода ведут? Это что ещё за ящик с ручкой такой? Аккум, что ли? А, вот написано: портативная электростанция и что-то не по нашему ещё. Хм, претенциозно. Хотя(почесав затылок) 720 Вт·час. Ну норм. И сколько ж оно весит такое? Килограммов так восемь-десять, кажись. Пауэрбанк-переросток, походу. О, а вот и выносные солнечные панели под стенкой. Как долго, интересно, эту хрень ими заряжать-то? Хм, прикольно, чё. Она и кофеварку тянет, надо же? — бубнил себе под нос Силин, найдя источник электропитания берлоги прогрессора, а это была именно она, пусть Маслов, судя по всему, пока лишь только готовился начать. — Что тут за литература у него на полке? Ну-ка, ну-ка. История, история, военная история, опять история. О! Сельское хозяйство. Почвы и их виды. Материаловедение, зачем-то. Агрокультуры и их значение... бла-бла-бла. Ага, про удобрения, вот тоже есть. Что ещё? Снова история, мемуары какие-то. О, а вот и политология. Надо же? А это чё там? Фэнтези? Про попаданцев что-то. И не лень ему было таскать это все сюда? В бумаге, блин! Так, это ерунда, ерунда, фигня, чепуха, эм... Сунь-цзы, серьезно? Мда. Ну и что-то по сельскому хозяйству ещё, короче. Что ж, не всё так безнадежно, как я предполагал на счёт Михаила. Хотя срач у него тут, стоит заметить — не только в поселке, но и в жилище, блин. Видать, принюхался он уже. Так, ладно, прогулка на пони отменяется.

И новый хозяин натащенных в этот мир ништяков повернулся к Проку, который, не смея войти, оставался за занавеской. Хотя и «лисички» не вошли без приглашения в святая святых, ну а Силин не спешил приглашать их. Вместо того, чтобы расспросить уже наконец своих «цкынь» поподробнее о причинах столь внезапной привязанности, он всячески оттягивал это мероприятие, находя какое-угодно занятие взамен. Вот и сейчас:

— Так, Прошка, выезд отменяется. Распрягай. В смысле, половичок тот убогий со спины коняжки уже можно снять, — распорядился их благородие.

— Сделаем. Кушать не изволите, босс? — в ответ раздалось из-за занавески.

— Нет. Накорми лучше раненных или особо отощавших, — с некоторым раздражением отмахнулся Силин от наверняка какой-нибудь печеной брюквы.

Так как надолго в этом мире задерживаться он не собирался в этот раз, то решил предстоящие пару часов потратить на разведку, вместо того чтобы устраивать пиры. Хотя и стоило бы хоть как-то поддержать калориями истощенных после осады поселковых, но тогда надо затевать вдумчивый разбор и раздачу ништяков из схрона Маслова, так как свои нештяки Силина старшая ещё только будет закупать. Да и, из-за отсутствия всё-помнящего Жоры, сейчас не получится проверить новые задумки по перенятию колдунских способностей, на что натолкнуло полученное матерью кольцо, чью работу удалось запечатлеть даже в Видении. А потому:

— Что ж, вместо архаичной прогулки верхом, подниму-ка я прогрессивно дрон в небо, чтоб с владениями ознакомиться. Тэкс, где-то я тут планшет видел.