ГЛАВА 4
— Кристиночка, а Тоша будет у меня с рук кушать? — подергав пребывающую в задумчивости брюнетку за подол ее несколько великоватой футболки с логотипом известной рок-группы, спросила очаровательная обладательница золотистых косичек из-под забавной панамы в тон её голубенькому сарафанчику. При этом девочка указывала пальчиком на достаточно упитанного гуся, который важно шествовал от своего опустевшего корыта к живописному прудику, ни в какую, однако, не желая косплеить белого лебедя и художественно плавать в данном водоеме на участке Киреевых. — Может, попробовать его любимые зернышки?
— А? — была вырвана из своих явно невеселых мыслей Кристина Рогова, а сообразив что к чему, наконец ответила. — Ну-у... наверное. Прости, Лид, я хоть и подчинила его, но других слушаться заставить не могу. По крайней мере, пока не прокачаю способность. А для этого, сама понимаешь, Монеты нужны, которых мне, увы, нечем заработать. Унылое мне колечко досталось. Малопригодное и в боевых, и в хозяйственных Квестах. Дуэли — тоже мимо кассы(вздохнув).
— По-оня-ятно, — не особо опечалившись, протянула Лида Киреева, с деловитой задумчивостью поглядывавшая на птицу, которая что-то совсем не горела желанием совать свои жирные бока в воду и красиво там плавать, но аппетитом при этом обладала отменным. Чем вызывала у Анны Петровны, мамы девочки, мечтательные взгляды, когда наверняка считала дни до Рождества. — Ладно, не беда — приучим.
— Эм, думаю, Лид, что эта прожорливая скотина, даже без дрессуры, с рук будет лопать у любого. Вот только и цапнуть вполне может, если в ейную темную башку что-то эдакое взбредет. Подчинение, короче, улучшать надо, чтоб «пет» был менее своеволен и необуздан, даже иной раз представляя опасность для других, если, например, является ментально достаточно сильным... эм, экземпляром, — удержавшись в последний момент, чтобы не добавить про потенциальную разумность порабощаемого организма, ну и, похоже, чуть отвлекшись от гнетущих её мыслей, внесла немного ясности Рогова, как видно, предметом озабоченности которой служила вовсе не её колдунская, как она считает, немощь.
— Ну так я давно ведь уже предлагаю тебе. Давай заплачу Монетами за услугу по приручению Тоши. Несколько дней уж, как платежная система появилась. Но ты отказываешься чегось, — возмутилась Лида, то ли неверно истолковав грусть собеседницы, то ли просто желая во что бы то ни стало настоять на своём, игнорируя любые доводы оппонента. — Да-да, я помню, как ты говорила про то, что за такую чепуху брать плату с друзей, постоянно и даром при этом объедаясь моими плодами — это некрасиво и всё такое. Но представь, что я... это, эм, инвестирую в тебя, во! Ну или просто займу, а ты потом когда-нибудь вернешь. Сколько там тебе надо-то? Сто Монет, кажется? Лови, короче. Ну принимай же... эту, эм, транзакцию!
— Лид, ну вот честно, не до того мне сейчас. Прости. Да и в долг у друзей — это прямой путь к...
— Кристин, ну не грусти! Юлечка ведь сказала, что со Славой всё будет в порядке. Что он жив-здоров. Просто в далёкой командировке пока что, — когда поняла наконец источник меланхолии старшей подруги, бодро прервала ее Киреева, тут же прекратив наблюдать за непокорным Тошей, ну и переведя свои прям бирюзовые глаза на печальную черноокую напротив.
А та, в свою очередь, даже поежилась при упоминании новой подружки девочки, ну и взгляд вдруг сделала несколько колючим:
— Не верю я Заболоцкой! — сжав кулаки, выпалила насупившаяся Рогова.
— Ты просто завидуешь её идеальности, — вдруг раздался позади голос ещё одной брюнетки Елены Прекрасовой, которая, проницательно глядя своими синими глазами на беседующую в тени беседки парочку, подошла и взгромоздила громадный арбузище на столик посреди изящного строения из множества хитрых сплетений весьма живописных лоз.
Хотя какое ж это строение, когда вполне себе растение. Точно также, как и доставленная на «расправу» ягода, выращенное просто невероятной малышкой с косичками, которая после выполнения ряда муниципальных Квестов получила достаточно Монет на прокачку, и теперь способна просто-таки чудеса творить со всевозможной ботаникой.
— А я тоже ей завидую, но верю при этом, что Юля не врет! — наивно хлопая ресницами своих голубых глаз, включилась в разговор и блондинка Валерия Котова, с посудой да приборами догнавшая свою самую, пожалуй, близкую из подружек, пусть познакомились с Прекрасовой они совсем недавно.
— Это ты просто не ревнуешь, Лер, потому что «эльфийка» не вынашивает романтических планов на счет Славы, — ухмыльнувшись, поделилась своим видением ситуации Прекрасова, ну и ловко тут же вскрыла арбуз отобранным у смутившейся Котовой ножом, даже не заляпав при этом своё белоснежное и весьма коротенькое платьице. Хотя заслуга тут не столько в мастерстве владения ножевым боем, мало применимом, если так подумать, в упомянутом деле, сколько в том, что арбуз был лишь с виду арбузом. — Нож туповат. Таким часового не... Кхм. Угощайтесь, девочки.
— Положи и мне пару долек. Вон тех, фиолетовых. Ну и зеленых, со вкусом зеленого чая, давай! — водрузив на стол бутыль с каким-то радужным напитком внутри, плюхнулась на скамейку и подтянула тарелку рыжая Эльвира Сомова, из под очков сверкающая сейчас проказливым взглядом зеленых глаз. Еще и провокационно прям пропела. — Ах, зеленый ча-ай.
— Мерзость какая, — дала оценку сомнительным, по её мнению, вкусам рыжей и, прежде чем усесться рядом, поправила пышный подол своего розового и очень по фигуре ей платья Котова, проигнорировав при этом слова Прекрасовой. Ну а с благодарностью глянув на затейницу Кирееву, жертвой гастрономических экспериментов которой уже не раз бывала, добавила. — Спасибо, Лид, что хоть со вкусом риса нет.
— Хм, а это идея, — задумчиво выдала стянувшая панаму малышка, с непосредственным видом перебравшись под бок истинной ценительницы её талантов, а может и просто странной девочки Эльвиры, сейчас облаченной, к слову, в пестрый облегающий топ и просторные шортики ему в тему. — Как считаешь, Эль?
— Ах, зеленый ча-ай — и больше мне ничего не надо.
— Мрак, — под хихиканье прочих, пробурчала себе под нос Котова. А затем, увидев темнее тучи Рогову, вернулась к теме. — Ну чего ты грузишься, Кристин? Даже если эта жуткая лапочка Заболоцкая взяла и для чего-то обманула нас, когда примчала вечером в день взрыва и успокоила новостями, что Слава жив, но временно уехал, то я всё равно уверена, что Силин выпутается из любой передряги и скоро вернется!
— Ага, и хорошо если один, — проворчала изменившаяся в лице Прекрасова, глядя куда-то в сторону ворот, где с вечерней пробежки возвращалась платиноволосая Ольга Гаус, сейчас не в привычном секси-деловом костюме и строгих очках поверх порочных серых глаз, а без них и в скромном, но весьма облегающем спортивном костюме. — А то уже многовато...
— А мне нравится, когда много подруг, — беззаботно выдала, чуть поерзав на попе, странная Сомова. После чего попросила у «оккупировавшей» арбуз ворчуньи, которая была не столько противницей толп баб вокруг так волнующего её немолодое уж сердечко юноши, сколько невзлюбила конкретно роскошную математичку из их числа. — Дай, Лен, ещё вон тех красных, со вкусом арбуза которые. А то зеленый чай – зеленым чаем, но и арбузика неплохо бы навернуть!
— Ой, Ольга Ильинична! Ольга Ильинична, давайте к нам, — помахала новому действующему лицу, завлекая её в их посиделки, непосредственная Лида. — У нас тут нямка!
— О, Лидочка, арбузиком лакомитесь? Приятного! И я ж просила, милая, пока мы не в школе, зовите меня все просто Оленькой(чуть жеманно). На счет же нямки: спасибо за приглашение, девочки, но у меня ещё несколько упражнений, а потом — в душ и готовиться к завтрашним контрольным в 3-й школе по замене, — жизнерадостно плескала деятельным оптимизмом мимо как раз пробегавшая изобильная Гаус.
При этом позитивная красавица широко улыбалась всем прочим, усиленно морозящимся обитательницам беседки, которые вроде как делегировали младшей подруге честь пригласить к столу ещё одну постоялицу подворья Киреевых. Отмалчивались, в общем, и вовсе не потому, как кому-то могло бы показаться, что челюсти их были в данный момент сведены завистливой оскоминой, полными негодования оскалами, или даже неприязненным скрежетом зубов, а всего лишь заняты тщательным пережевыванием вкуснейших и очень удобных меленьких долек из гигантского арбуза, иногда даже со вкусом собственно арбуза.
— Магнитуда 6 баллов, — придержав задрожавший стакан с таинственным радужным содержимым, пробубнила миниатюрная и уж очень стройная брюнетка Прекрасова, когда провожала несколько тоскливым взглядом фигуристую спортсменку.
— Да-а-а... знатное сиськотрясение, — поддержала мысль фигуристая, но совсем не спортивная блондинка Котова, расслышавшая это сейсмологическое заключение подруги. — Как, блин, она вообще, с такой-то жопищей, может так гасать?
— Корма́ у неё — действительно... не промахнешься. Я имею ввиду, Лид, главным калибром с восмидесяти кабельтовых, — приведя довольно странный пример, поспешила пояснить хоть порой и ведущая себя как блондинка, но достаточно эрудированная обладательница весьма достойных форм рыжая Сомова, когда увидела то ли непонятливый, то ли осуждающий взгляд ребенка.
— Да и буфера не отстают, — по старой памяти выдала высокая и весьма спортивная брюнетка Рогова, но покосившись куда-то вниз, вроде бы как успокоилась и продолжила вздыхать по Силину.
— А ещё — Оленька много всего умеет и всё успевает! — пожав плечами, поддержала разговор и Киреева младшая, не очень, если честно, понявшая претензий старших подруг, когда как та же Сомова уже сейчас лишь немногим уступает обсуждаемой особе в нижний части, Котова — в верхней, а Рогова — с недавних пор так и вовсе превосходит. На изящную Прекрасову девочка благоразумно не стала смотреть изучающим взглядом, ибо сама уже вскоре догонит тётю Лену. А потому поспешила увести тему. — Да и в школе она объясняет понятно.
— Мне порой кажется, — с весьма унылой интонацией поддержала замечание ребенка Сомова, — что она ещё даже большая чем ты, Лен, дока во всём, за что берется. И она не просто всё успевает, Лид, а всё у неё прям спорится. Причем это всё, Кристин, невзирая на всю её, эм, переизбыточную женственность, так сказать. Чудоженщина, блин, какая-то(вздохнув).
— Да с ней рядом, главзлодей её победи, я себя чувствую какой-то... бесполезной глупой невзрачной малолеткой! — в сердцах треснула кулаком по столу как-то даже упивающаяся самобичеваниями Котова, отчего её бюст колыхнулся баллов так на 5, выражаясь терминологией ещё более поскучневшей от такого Прекрасовой. — Ну ты погляди, что творит! Это что ещё за тайдзицю... тайцидзю... тайцзицюань, короче, а? Ушу, блин, кунг-фу, на, панкратион, йоп...
— Ничего из этого, — прервала разошедшуюся блондинку Прекрасова, пусть и не в совершенстве, но владевшая всем перечисленным(рука-лицо). А еще сильнее сузив глаза, продолжила с подозрением наблюдала за тем комплексом упражнений, который очень лихо сейчас неподалеку исполняла необычайно подвижная и гибкая жаркая училка, внезапно, с садовыми вилами. Видимо, вместо боевого трезубца.
— Всем привет, — вдруг раздалось от стены дома, где, когда все обернулись, обнаружился несколько несвежий Силин да ещё и с двумя какими-то драными мешками под мышками, из прорех которых торчали то ли чьи-то мощи, то ли фрагменты пушнины, правда, изрядно замызганной и давно свалявшейся.
— С охоты? — пока все замерли с открытыми ртами, непроизвольно выдала вот уж точно блондинка Котова, припомнившая, как пьяный папа однажды приволок домой несколько собственноручно подстреленных, из пулемета как минимум, лисьих шкур, которые так и не удосужился в итоге обработать, пусть и прям загорелся тогда идеей хэндмейда, так что их, жутко вонючие уже, пришлось потом выбрасывать, облачившись чуть ли не в костюм химзашиты. И вот то, что сейчас приволок Силин, выглядело если не хуже, то уж точно не лучше. А потому блондинка с гордостью добавила. — Добытчик!
— Почти, — даже без сарказма ответил внезапный гость, аккуратно уложив свою странную ношу на газончик, прежде чем, недолго поколдовав над «добычей», довольно быстро вернуть ей не то что некоторые недостающие части, но и повысить общую упитанность с даже пушистостью в отдельных местах. — Я сейчас.
После этого странный одноклассник, отсутствовавший несколько дней, подхватил даже с виду потяжелевший груз и вместе с ним, так и не приходящим в сознание, снова под мышками взял да как-то прям боднул головой стену, ну и исчез. Буквально. Чтобы спустя совсем скоро появиться, волоча на себе тушу ещё какой-то... дичи. Но уже, судя по всему, частично обработанной, ибо без лап и хвоста.
— Ещё пять сек, — без затей скинул наземь свою неприглядную ношу и, прежде чем повторить трюк с исчезновением, заверил факир всё ещё зависших зрителей сего представления.
— Э-э-э... — когда трюкач снова исчез, попыталась на этот раз что-то сказать Котова по поводу так и оставшегося валяться нового охотничьего трофея, но, видимо, ещё не отошла от прошлого. Пусть и унесенного уже, но, помимо острого запаха, оставившего после себя и воспоминание о торчащих из обоих мешков чьих-то босых грязных пятках с одной стороны, ну и меховых ушах прямиком из слипшихся косм — с другой. — Я одна это видела?
— Увы, нет, — за всех ответила Прекрасова.
— Вот и мы, — снова возник у стены Силин, на этот раз в обнимку со своей мамой, почему-то в дурацкой одежде, но до зубов вооруженной.
— Видимо, сафари удалось, — чуть нервно шутканула Лена.
— Здравствуйте, девочки! Как вы тут? — поздоровалась Силина старшая со знакомыми ей одноклассницами сына, наконец отмершими и отложившими так и не донесенные до рта дольки «арбуза». А затем приступила к знакомству с новым для неё лицом. — Здравствуй, милая девочка, меня зовут Софья Самуиловна, я мама Славы. А как твоё имя?
А дальше начался форменный гвалт, и не будь Силин занят тушей «котозавра», то наверняка расслышал бы в этом шуме и расспросы, и последующий обмен последними новостями. Но весь напор любопытства на себя приняла мама Соня, поэтому он особо не парился. Разумеется, легенда была ранее оговоренна, дабы не допускать ненужной утечки информации. Всё же новый мир — это то, ради чего владетели пошли аж на ритуал Исход, а тут, вон, и мудрить ничего не надо — бери не хочу.
Белоухую У́нку и Рыжеухую Ру́ку, к слову, Вячеслав потащил на Землю по настоянию матери, так как всё же пообещал ей поставить спасительниц на ноги. А здесь это можно было осуществить на халяву, за счет княжества. То есть применяя кольцо Исцеление без траты собственной маны, а потратив две из, в его случае, двенадцати суточных активаций способности. Однако здесь оставлять ушастых в планах юноши не числилось, а потому полностью здоровые, но спящие они были тут же возвращены.
И да, Унка с Рукой, как зовутся «лисички-сестрички», вовсе никакие не «песец» и «лисица», с кем соотнес их Землянин, исходя из собственных ассоциаций. Они — именно что уроженки племени Белоухих и Рыжеухих, соответственно. И, как верно предположил Силин, обе эти потрепанные жизнью, но отчаянные девицы, да и множество других в том поселке — беженцы из разоренных «котозавром» и его кочующей семейкой земель.
У разных племен эти кровожадные твари, до встречи с Силиным вырезавшие мохноухих целыми селениями, именуется по разному, но как правило в названии присутствуют слова «смерть» или «погибель». А «котозавр» — так и вовсе с эпитетом «великая», ибо эта напасть относительно недавно развилась до такой степени, что даже подчинила себе уже привычных и не столь методичных в выжирании всего встречного на пути кошаков-одиночек, а потому — редкость, причем аналогично великая.
Так вот, как несложно догадаться, помимо упомянутых, есть и другие племена. Местные земледельцы, например — это Буроухие. Хотя такие достаточно разных видов встречаются и, исходя из физических кондиций, могут являться и скотоводами, и ремесленниками, бывая порой весьма могучими и коренастыми, а не мелкими и суетливыми.
Те самые «силовики» — это прибившиеся к поселку Буроухих и охотно принятые коротышками охотники из Сероухих. Хоть эти не всегда оседлы, но частенько соседствуют с прочими. Чему доказательством те две «волчицы», которых еще при жизни и до начала всего привечал Маслов.
Ну и разные другие племена ещё имеются, на некоторых представителей которых Силин имел возможность вдоволь насмотреться, пока с помощью Круа врачевал в сарае. Как до схватки с теми, кто нагрузил его этой работой, так и после, припомнив, что еще не закончил, ну и поспешил продолжить, временно отложив общение с поселковыми.
Ну а известны все эти подробности с названиями стали из наконец состоявшейся, по окончании лечения, беседы с местными. Которые, когда поняли, что только что произошло, устроили чуть ли не поклонение невиданному герою, мало того что сумевшему одолеть непобедимое зло, так и спасшему ещё множество жизней. Поэтому тут же, без всякого референдума, шумные ушастики прям потребовали у Силина взять их под свою руку.
«Ой, как удобно», — выражаясь словами из одного известного мема, но тем не менее действительно удобно всё получилось.
Ну так вот, однако, чтобы наладить нормальный диалог с уже не так трясущимися и теперь прям боготворящими Силина звероухими, ему пришлось, растоптав гордость, все же прибегнуть к пирсингу в язык. Получив в итоге возможность не как раньше, лишь комичными жестами да убогим мычанием, а уже по-людски формулировать вопросы, ответы на которые он понимал благодаря серьге.
И это помимо функции изменения физической формы языка, даже не хочется думать для каких целей, ну и, что трудно переоценить, обретения иммунитета от ядов или, в особо тяжелых случаях, когда уж лучше не глотать такое — эдакого сканера опасности употребляемых веществ. А в сочетании с такой вот многополезной штангой в язык, та серьга-переводчик из левого уха, помимо возможности стать «эльфом» или «Цветноухим» каким-нибудь, дает теперь ещё и некоторый функционал детектора лжи.
В общем, возможности нашего не единожды уже попаданца снова возросли, и нормально поговорить с аборигенами иномирья таки вышло. Ну а про невидимый да нематериальный, если так настроить, стыдный пирсинг никто и не знает, кроме Силина и евойных «тараканов».
Ну а вскоре и для создание портала на Землю накопилось достаточно маны в резерве, так что появилась возможность наконец покинуть тот мир. И вовсе не на произвол оставив обожающее очередного барина население поселка на землях, сюзереном которых так внезапно стал не особо-то и сопротивлявшийся честолюбец. Да, Силин намеревался еще ни раз вернуться в тот мир и всё-таки позаботиться о, раз уж так вышло, подданных. Чего уж там. Ну а пока у него не было сомнений на счет их безопасности благодаря уничтожению главной угрозы. Ведь остальные кошаки без вожака разбегутся теперь и, если не соваться далеко в лес, более не страшны ушастым. При том, что даже небольшая группа опытных охотников, пусть и с примитивным тамошним оружием, но вполне способна всё же справиться с отдельной особью. В стаю же — таких некому теперь собирать.
И вот, довольно быстро закончив с вновь обретшим мощные лапы и грозный хвост чешуйчатым саблезубым котом-хамелеоном, пока не будивший зверюгу Силин обратился к взволнованной Кристине Роговой:
— Принимай агрегат!
— А? — не совсем поняла высокая брюнетка, пусть и вроде как бурно участвовавшая в беседе с мамой Соней, но при этом очень жадно поглядывавшая на вернувшегося любимого, без которого уже чуть ли не ломка. Мда.
— Вот, котейку подобрал. Надо?
— Хочу!
— А как же Тоша?!! — с уморительным отчаянием в голосе воззвала Лидочка.
— Да ничё с этим бройлером не станется! Не боись, Лид, не улетит он в теплые края. Вон, кабан, даже проплыть пару метров не может, жиробасина. Так что не переживай! — отмахнулась от приставучей мелюзги возбужденная перспективами Рогова. — О! Дай мне лучше сотню Монет. Ну это... займи. А то, вон, клычища какие. Глядишь, всех соседей ещё пожрет, разбойник(любя).
— Лови, — вздохнув, с не охотой провела платеж через интерфейс золотого кольца Киреева младшая, а то за соседей Киреева старшая может и без сладкого оставить.
— Не огорчайся, Лид. Тысячу Монет вот заработаю, для следующего улучшения, и тогда уже трех «петов» смогу контролировать. А с эдаким котаном мы это — быстро! — бодро заверила будущая укротительница чудовищ погрустневшую было обладательницу золотых косичек и недоприрученного гуся, но теперь снова воспрянувшую.
— Ловлю на слове, Кристин!
— Замётано, Лид!
— Всё? Бужу? — поинтересовался Силин, в случае чего, способный тут же снести голову монстру своим мечом. Спросил, когда Рогова уже произвела все необходимые манипуляции по улучшению способности и подчинению нового «пета», с которым и в боевых Квестах, и в Дуэлях она теперь уж точно начнет всех нагибать. Ну а дождавшись согласного и нетерпеливого кивка одноклассницы, юноша продолжил. — Готово. Проверяй давай, Кристин.
— Барсик, ко мне. У ти, мой холёсий, — заставляя прочих непроизвольно дергать как минимум веком, принялась кошатница с задатками собачницы сюсюкаться и чесать брюхо послушной жути, которая тут же развалилась и, задрав лапы с огромными когтями, подставила пузо. — Ну лапочка же. Правда ведь?
— Воняет, — сумела хоть что-то сказать поморщившаяся брюнетка Прекрасова, как только справилась наконец с инстинктами. А может, просто припомнила, что Закон не позволит этому чудовищу причинить вред подданным Её Светлости. Это не просто ведь дворовая собака какая-нибудь, а элемент княжества теперь, предварительно им подчиненный, пусть и посредством одного из своих подданных. — Пипец как воняет.
— Ага, вонюу-у-учий — жуть просто! — счастливо выдала не меньшая брюнетка Рогова, продолжая баловать свою зверушку. — Кто у нас вонючий? Ба-а-арсик вонючий. Ти ж моя морда.
— И микробов на нем, должно быть... — так и не договорив, задумчиво промолвила накручивая на палец рыжий локон Сомова.
— Ага, и, судя по виду этого чудища невиданного, хорошо если не каких-нибудь инопланетных бактерий с вирусами впридачу, — поёжившись, не стала замалчивать очевидного блондинка Котова.
— И никаких тебе одеял с оспой не надо. Все тут поляжем, — важно добавила осуждающе покивавшая головой с забавно колыхнувшимися косичками Киреева младшая, как видно, достаточно начитанный ребенок.
— Пипец, — схватилась за голову Прекрасова, как-никак лейтенант НСБ.
— Слава? — требовательно посмотрела из-под челки крашенных в блондинку волос на порой безответственного сына Силина старшая.
— Да нет, не нагнетайте. Маслов давно уже туда-сюда шлялся. Но что-то до сих пор не бушует эпидемия «ящура» какого-нибудь. Никто ведь, ни то что из наших одноклассников, но даже в Нижнем, откуда Миша переехал, даже не покашлял за эти дни. Да и Сестрицына, я полагаю, с удовольствием полечит любого у кого, например, на нервной почве аллергия вдруг разыграется, — немного ехидно отмахнулся от паникерш Силин младший.
Который, вон, за секунды руки, лапы, хвосты отращивает, причем не истощая на то организм пациента, после такого даже в весе и румяности заметно прибавляющий. Так что какая-то там «чума» из другого мира — плюнуть да растереть. Именно так считал хозяин кольца с Исцелением.
— А чем его кормить, Слав? — указав на питомца, вдруг озадачила вопросом Рогова.
— Чел...
— Мясом, Кристиночка, — не дала так себе юморнуть сыну, ещё не отошедшему от шутливого тона, мудрая мать.
— Ага, килограммов так по пятьдесят в день. Хороший подарок, Слав, — саркастично не умолчала Котова. — Боже, как же воняет.
— Тю, да вон, искупаете потом, — беззаботно отмахнулся Силин, кивнув ни то на прудик, ни то на садовый шланг рядом с водоёмом.
— Так она не только про, эм, Барсика. Про тебя — тоже, — робко внесла ясность Сомова, не став ещё и на маму Силина указывать, которая ойкнула и засобиралась то ли в душ, то ли обратно в портал.
— Вот, блин, — поморщился путешественник между мирами, и вправду припомнивший, с какими ароматами возвращался Маслов. И это при том, что он там не воевал с Великой Лесной Погибелью да её стаей, а всё больше курортничал, иногда устраивая конную прогулку, как истинный барин. Хотя лошадьми тех сельских тягловых «осликов» и язык не поднимается назвать. — Да хрен с ним. Сгорел сарай — гори и хата!
А после этой непонятной экспрессии, недовольно что-то погонявший у себя во рту и на что-то решившийся-таки юноша вдруг извлек из никому кроме него не видимого Кармана очередной пирсинг, точно с такими же камушками, как носит довольная и умиротворенная с тех пор Прекрасова, ну и засунул руку с ним себе в штаны.
— Сссс... — да и вынул её, уже пустую, спустя миг боли. — Всё. Теперь буду благоухать розами!
— И ещё яркость, эм, некоторых ощущений повысится, — промурлыкала узнавшая украшение Прекрасова, которая и вправду в последние дни отдельно не пользуется никакими ароматами, но при этом всегда источает весьма аппетитные запахи. Ну и настроение у нее с тех пор получше стало, как и заверяла некогда подруг. А привстав на носочках, лукавая особа прошептала на ухо парня, от которого действительно не так теперь разило. — Пошли проверим?
— Не сейчас. У меня ещё дел много, — с трудом ответил отказом соблазнительно изогнувшейся миниатюрной брюнетке Силин и решительно отступил назад, к порталу. Но вдруг заметил неладное и поспешил пресечь. — Мама, а куда это вы намылились, позвольте узнать, а?
— Так назад же. Я с тобой.
— Мы ж договорились, мам. Закупки! Карточку я тебе зачем дал? Мне, так-то, не только мыло будет нужно... там(загадочно). Мы для чего, вообще, столько времени список всего потребного составляли? Так что нет, назад — я сам. А ты — мыться!
Что касается Софьи Самуиловны, то стоило немалых трудов заставить её уйти с сыном, а не беззащитной и лишь под гарантией опеки аборигенов остаться в том мире, дабы налаживать их быт. Уж очень загорелась женщина идеей, бросив всё тут, остаться нести доброе, светлое, вечное тамошним темным массам. Но сын опасался, вернувшись, не застать мать живой и здоровой, поэтому всё же настоял. А мотивировал необходимость возврата «прогрессорши» на Землю потребностью в средствах и материалах для так сейчас вожделенного ею налаживания жизни очаровательных ушастиков, как назвала их Силина старшая, когда как следует разглядела эту чумазую братию. Они ведь все, кроме отчаянных дозорных юнцов, который уже день затворничали. Из-за стаи чудищ боялись не то что на охоту в лес выбираться или соваться на поля да на заливные луга скотину гнать, а даже из изб носа не казали, чтоб до реки хотя бы спуститься. Вот и запаршивели за столь короткий срок «милые ушастики».
— Ой! — воскликнула новая подданная Белого княжества, когда ей на левый большой палец вдруг уселась только что прилетевшая «стреконожка», замерев там золотым кольцом. — Вот это да! Магия, Слав?
— Поздравляю, мам, ты теперь колдунья, как самоназвались носители подобных украшений, — ответил уже уставший от споров и не желавший новых сын восхищенной матери, которая так кстати отвлеклась от неприятной ему темы.
— Представляете, Слава, девочки, я теперь могу перенимать чужие способности!
— А? — неслабо так изумились все присутствующие подобному джекпоту.
— Нужно лишь коснуться любого, как ты сказал, колдуна, и потом целый день можно будет пользоваться его скопированной способностью! Ну или пока не повторю это же действие с другим, осознанно разумеется, а не случайно задев, например, — пояснила Силина.
— Вау, круто.
— Шикос!
— Везет же.
— Имба.
— Поздравляю!
Многоголосо завосхищались все окружающие новой колдуньей с её крутейшей способностью, при этом демонстрируя и свои, чтоб не выглядеть совсем уж скромно на её фоне. А заодно и дали их ей опробовать, дабы выяснить в итоге, что перенимается базовая, а не уже прокачанная на момент копирования способность. Во всяком случае, пока само это вот копирование не улучшено.
А пока мыть всё это пробовала, сын о чем-то шептался с деловито кивавшей в ответ и куда-то ненадолго даже убегавшей Лидой. Также он некоторое время стоял с закрытыми глазами, предварительно испепелив словно из воздуха извлеченную им бумажку, и загадочно при этом всём чему-то ухмылялся. А в конце и вовсе, что-то явно припомнив, принялся под разными предлогами трогать за всякое своих одноклассниц.
— Как тебе, Слав? — будучи весьма довольна приобретением, полюбопытствовала Силина у сына, который, только сейчас заметила, отчего-то таинственно скалился. Это когда не липнул, несколько навязчиво прямо скажем, к девчонкам, хотя некоторые, впрочем, весьма благосклонно принимали такое вот неоднозначное, по её мнению, его внимание. — Эм, так как?
— А, замечательно, мам, — под неодобрительным ее взглядом прекратив свои бесстыжие приставания, а на самом деле закончив наконец вливать свою Круа всем собравшимся здесь влюбленным в него «наркоманкам», ответил не особо вслушивавшийся Кру. Теперь-то он, когда научился очищать эту удивительную энергию, не всегда ведь безвредную в столь концентрированном состоянии для простецов, намерен использовать её исключительно в таком виде. Ну а заодно попытается избавить своих близких от искусственной привязанности к себе, если это возможно. Осмыслив же сказанное матерью, Силин бодро добавил. — Вот видишь, с такой замечательной способностью тебе теперь никуда не надо! А то ведь в следующий раз может попасться ерунда какая-нибудь. Так что оставайся, а я...
— Слав, ну вот что ты такое говоришь? Разве я променяю столь важное дело на это вот? Нет, ни за что! И вообще, почему ты девочек сразу назад уволок? Они ведь такие миленькие...
— Да солить мне их, что ли? Девочек этих, — чуть не вспылил, но сдержался-таки Силин, раздраженно обведя взглядом множество пар разноцветных глаз в обрамлении наивно, ага-ага, хлопающих пушистых ресниц.
Вон, требующих внимания голубых, молящих о нем же зеленых, азартно призывающих к этому черных, с намеком о том же подмигивающих синих. Да ещё и широко открытых бирюзовых, мол, вот вырасту, и тогда держись, Силин, не уйдешь! А тут и порочно прикрытые серые ещё подоспели, в которых всегда теперь читалась готовность не то что к любого рода этому самому вниманию, но и вообще буквально на всё. Причем, такое ощущуение, что неважно даже сколько для этого крови, например, потребно будет пролить. Мда.
К слову, присутствие в этом вот пышущем юностью «цветнике» ещё и, внезапно, математички, причем в бесстыдном шелковом халатике явно после душа, не осталось без внимания матери, которая однажды уже видела Ольгу Ильиничну, ещё в Святославльской школе. О чем озадаченная теперь Софья Самуиловна и не преминула дать понять:
— Занятно, — только и выдала растерянная мать, однозначно успев что-то уловить в этом вот явлении. Даже не смотря на то что скромно вдруг потупившаяся училка тут же отошла в сторонку, где и осталась, старательно более не отсвечивая. Это сразу после того, как её любимый ученик, едва не простонав, закатил глаза, явно предчувствуя будущие расспросы матери. — Да уж, Слава...
— Так, ладно. Мне пора, — заключил Силин, когда заметил, будто всего этого было мало, ещё одну пару глаз, на этот раз небесно-голубых и летящих откуда-то со стороны княжьего сада на крыльях, есть шанс, что вовсе не любви, и не по зову сердца, а всего лишь просто зафиксировав на каком-нибудь своём «радаре» появление союзника. Пока ещё не исполнившего поручение, между прочим, а потому помахавшего всем. — Я ушел...
— Ой, Юлечка летит, — мигом уловив изменение в лице будто объевшегося лимонами юноши, воскликнула заозиравшаяся Лида Киреева. Но как только осознала сказанное им, встрепенулась, часто заморгав своими, без дураков, наивными бирюзовыми глазами. — Ой, а куда ты, Слав?
— Куда-куда — на Аляску, блин, — ворчливо бросил беглец. А прежд чем нырнуть в портал, мысленно быстренько распорядился. — Алло, Жор, ты на связи? Отлично! Всё запомнил из того, что я недавно видел в энергозрении? Великолепно! Значит — для «видеорегистратора» расстояние не имеет значения, и достаточно просто находиться в одном мире. Ты долетел, кстати? Ага, покажи-ка мне, что видишь сейчас. Хвалю, превосходное место. Особенно вон та стенка, хе-хе! Всё, до связи, дорогой, скоро буду.
— Подожди! — воскликнула голубоглазая Валерия Котова.
— Исчез, — вздохнула зеленоглазая Эльвира Сомова.
— Прямо в стену прыгнул, — констатировала черноглазая Кристина Рогова.
— Сбежал, — дала оценку синеглазая Елена Прекрасова.
Сероглазая Ольга Гаус благоразумно промолчала. Но, как бы крадучись она ни пятилась, сбежать от незапланированного «родительского собрания» так и не сумела:
— Можно вас на минуточку, Ольга, эм, Ильинична, кажется? — очень ласково попросила Софья свет-Самуиловна, припечатав ещё недавно такую уверенную девушку многообещающим взглядом своих обычно добрых черных глаз.