Если один уйдет

Глава 4

Забавно, когда ваши планы могут так резко измениться всего за несколько минут. Моя жизнь должна была закончиться сорок минут назад. Я была в этом уверена. Но появился Айк и разрушил мои планы. Я думаю, что его слова вернули меня назад.

«Слушай, я не знаю тебя или через что ты прошла, но я знаю, что все бы отдал, чтобы быть сейчас живым, неважно что».

Самоубийство эгоистично. Это пощечина всем, кто умер и хотел жить. И с огромным трепетом, высокий, крепкий парень привел меня в чувство. Теперь я стою возле магазина Мерсера «Стоп энд гоу». Магазин старый, светящиеся символы выглядят так, будто сделаны несколько десятилетий назад.

— Похоже, мистер Мерсер работает сегодня. Он очень дружелюбный. Просто зайди и скажи ему, что твоя машина сломалась. Он поможет тебе, — говорит Айк и криво улыбается. Насколько я понимаю, это его способ подбодрить меня. Он красивый, широкоплечий и мускулистый, ростом примерно сто восемьдесят сантиметров, но улыбка — это его лучшая черта.

Я делаю глубокий вдох и мельком оглядываю себя в отражении: темные волосы спутаны на голове, одежда тяжело висит. Я выгляжу как двоюродная сестра Тряпичной Энни. Я выгляжу как черт. (Примеч. Raggedy Ann (Тряпичная Энни) — тряпичная кукла с красными волосами и треугольным носом, персонаж одноименной серии книг Джона Груэлла).

— Он подумает, что у меня не все в порядке с головой, — говорю я и запускаю пальцы в свои мокрые и спутанные волосы. — Посмотри на меня.

Айк смеется, и его светлая улыбка согревает мое сердце.

— Нет, не подумает. В этом городе много хороших людей, Шарлотта. Мерсеры одни из лучших. Поверь мне.

— Хорошо, — тяжело вздыхая, я толкаю дверь и вхожу. Меня встречает пожилой джентльмен с густыми седыми бровями и добрыми глазами.

— Ты не очень хорошо выглядишь, дитя. Ты в порядке? — спрашивает он, обходя прилавок и двигаясь ко мне.

— Да, сэр. Моя машина сломалась приблизительно два километра назад, и мне пришлось идти под дождем.

— Мой Бог, тебе повезет, если ты не подхватишь какую-то болячку, — он качает головой и искреннее беспокойство отражается на его лице. — Я могу осмотреть твою машину утром. Тут есть мотель около четырех километров вниз по дороге, мы можем зарегистрировать тебя на ночь. Я отвезу тебя.

Он быстро надевает куртку, вешает табличку на дверь «Вернусь в 10», выпускает меня и закрывает магазин.

— Это так мило с вашей стороны, — бормочу я шокировано. Кто, черт возьми, предлагает совершенно незнакомому человеку — тому, кто выглядит, как наркоман — поездки посреди ночи? Мистер Мерсер просто улыбается и кивает, когда мы отходим от здания.

Я удивлена, когда он подходит к «Форду Хайбой» и открывает пассажирскую дверь для меня. «Какой славный старик», — думаю я про себя. После того как он садится и заводит грузовик, он устанавливает высокую температуру, и я не могу быть более благодарной. Когда мы едем, Айк сидит слева от меня, между нами, хотя, конечно, мистер Мерсер не может видеть его. «Okie from Muskogee» Мерла Хаггарда тихо играет по радио, и меня передергивает. (Примеч. «Оки из Маскоги» — песня американского кантри исполнителя Мерла Хаггарда. Оки — сленговое название для кого-то из Оклахомы, а Маскоги — одиннадцатый по величине город в штате).

— Я Билл Мерсер, кстати, — кивает он.

Мне приходит на ум, что он думает, что я просто села в его автомобиль и не знаю его имени. Я должна представиться, но Айк уже сказал мне его имя. Я так устала, что неясно думаю.

— Шарлотта, — отвечаю я. — Но большинство людей зовут меня Шар.

— Откуда ты, Шар?

— Родилась и выросла в Оклахоме.

— Эй… ты Оки, — говорит он, и его лицо озаряется улыбкой. — Песня, — отмечает он.

Я улыбаюсь.

— Я только что подумала об этом.

— Ты далеко от дома, — добавляет он и бросает на меня обеспокоенный взгляд.

— Вы правы, — соглашаюсь я.

Мы добираемся до мотеля «Уорм-Спрингс», и мистер Мерсер заводит меня в здание с мигающей неоновой вывеской: свободные номера.

— Эй, Билл. Как дела? — поднимаясь с кресла перед телевизором с плоским экраном, спрашивает большая и крепкая женщина с рыжими волосами цвета пожарной машины и огромным количеством фиолетовых теней для век.

— Джинджер, это Шарлотта, но ей нравится, чтобы ее называли Шар.

— Ну, привет, Шар, — здоровается Джинджер с приветливой улыбкой на пухлых щеках. — Ты выглядишь так, будто у тебя была тяжелая ночь.

Я пожимаю плечами и застенчиво улыбаюсь.

— Можно и так сказать.

— Горячий душ это не исправит, — усмехается Айк, но я его игнорирую. Мне понадобились годы практики, чтобы научиться игнорировать мертвых и не отвечать им в присутствии других людей. Даже беглый взгляд в их сторону может заставить других людей думать, что я странная.

— Ну, номер сорок долларов за ночь, но у тебя будет телефон и горячая вода.

Сорок долларов? Это чертовски дешево. Я скидываю сумки на пол и раскрываю рюкзак. От мысли о горячем душе и теплой постели я начинаю дрожать, но вдруг понимаю, что оставила деньги в бардачке моей машины. Черт! Мое лицо пылает красным, когда я встаю и поднимаю свои сумки.

— Мне так жаль, что я впустую потратила ваше время, мистер Мерсер, но я оставила свои деньги в машине. Я просто вернусь к ней сегодня вечером.

Волна унижения проходит через меня, и я смотрю на Айка, который закрывает глаза, понимая, как мне неловко.

— Ерунда, дитя, — отмахивается мистер Мерсер. — Я заплачу. Ты сможешь вернуть мне деньги, когда заберешь их из машины.

— Я не могу принять это, сэр, — яростно качаю головой. Я не хочу подачек.

— Почему нет? — спрашивает Айк, протягивая руки. — Ты замерзла и нуждаешься в отдыхе!

Опять же, я игнорирую его, что очень сложно, когда язык его тела и тон такой оживленный.

— Милая, тебе нужен отдых. Если ты сбежишь завтра и не заплатишь мне, моя жизнь не закончится без сорока долларов. По крайней мере, я буду знать, что у тебя был безопасный ночной отдых. Это бы успокоило меня.

Мистер Мерсер мягко смотрит на меня сверху вниз и протягивает Джинджер деньги. Я ненавижу жалость в его глазах. Я, наверное, похожа на бездомную бродяжку, которой, предполагаю, технически и являюсь.

— Тогда вот, — говорю я и расстегиваю мою цепочку с серебряным крестиком. За всю жизнь я никогда не снимала его. — Возьмите и храните его, так вы будете знать, что я вернусь. Это одна из моих самых ценных вещей, и я никогда не оставила бы его. Но пожалуйста, не продавайте его. Я верну вам деньги завтра.

Мистер Мерсер берет крестик в руку, и мягкая улыбка появляется на его губах.

— Я даю тебе слово.

Он направляется к двери и, прежде чем выйти, говорит:

— Спокойной ночи, Шар.

— Спасибо вам, мистер Мерсер. Вы очень добры, — киваю я.

— Дорогая, номер для тебя готов, — говорит Джинджер, обходя стойку.

— Поразительно. У нее только один жилец, — фыркает Айк, и я стараюсь не улыбнуться.

Джинджер проводит меня в комнату тринадцать, самую отдаленную от ее стойки. Предполагаю, что она любит свою частную жизнь.

— Удостоверься, что дверь заперта, когда я уйду, и если тебе понадобиться что-нибудь просто набери ноль на телефоне.

— Спасибо, мэм, — с благодарностью улыбаюсь я.

— Когда ты в последний раз ела, дорогая? Ты выглядишь так, что легкому ветерку будет просто подхватить тебя. Я приготовила жареного цыпленка на ужин, и осталось несколько штук. Я могла бы разогреть их для тебя.

— Вы так добры, но я думаю, горячий душ и хорошая кровать — это то, что мне действительно нужно прямо сейчас. Но спасибо, — киваю я.

— Хорошо, дорогая. Спокойной ночи.

После того как она закрывает дверь, я падаю на кровать. Айк садится в желтое, обтянутое кожзаменителем кресло у двери.

— Это единственный мотель в городе?

Он смеется.

— Ну, в этом округе чертова куча мотелей с включенным завтраком и также есть «Плантация», куда заселяются в основном богатые люди. Этот мотель находится на нижней ступени, но в ближайшие несколько недель я не сомневаюсь, что он будет максимально заполнен.

— Почему это?

— Потому что осенью туристический сезон. Люди приезжают со всех концов, чтобы насладиться источниками и понаблюдать за сменой листьев, — объясняет он.

Пока слушаю его, я дрожу в по-прежнему холодной и мокрой одежде.

— Тебе нужно снять эту одежду и принять горячий душ, — замечает Айк.

— Да, мамочка, — громко вздыхаю я, прежде чем встать. Я смотрю на него мгновение, и он просто смотрит в ответ. — Ты дашь мне немного уединиться?

— Не обращай на меня внимания. Я мертв, — он лучезарно улыбается, и от его улыбки все внутри меня начинает трепетать.

— Я не разденусь перед вами, солдат, — сообщаю я.

— Павший солдат, погибший и в подвешенном состоянии, не может даже украдкой взглянуть? Это жестоко, Шарлотта, — шутит он, в притворной боли закрывая глаза.

Я еле сдерживаю смех, и, копаясь в сумке, предупреждаю:

— Тебе лучше не наблюдать за мной в душе.

Он громко смеется. Его смех настолько богатый и глубокий, что я тоже начинаю смеяться.

— Ну же. Какой смысл быть мертвым, если я не могу наблюдать за девушкой в душе без ее ведома?

— Но я узнаю, — напоминаю ему и бросаю одежду на кровать. — Черт!

— Что случилось?

— Все мои дерьмовые вещи промокли, — хнычу я.

— У тебя маленький грязный ротик, — замечает он с ухмылкой.

— И что?

— Мне нравится, — он пожимает плечами.

— Думаю, что сегодня мне придется спать голой, — вздыхаю я.

— Есть Бог на свете, — Айк смотрит в потолок, сложив руки в молитве.

— Ты не будешь здесь спать, — говорю я.

— Но попытаться стоило, — сокрушенно фыркает он.

По пути в ванную комнату я оборачиваюсь и вижу, что Айк сидит, уставившись в пол.

— Ты в порядке?

Его глаза встречаются с моими, и он качает головой.

— Ты не знаешь, каково это — ходить в течение нескольких месяцев, а никто не видит и не слышит тебя.

Он не первый умерший человек, который говорит мне об этом. Я стараюсь сочувствовать и вспоминаю, что каждый раз расстраиваюсь о новой появившейся душе, но иногда это немного тяжелее.

Мы смотрим друг на друга долгое время.

— Я собираюсь пойти проверить моего брата и оставлю тебя ненадолго в покое. Вернусь до того, как ты проснешься.

Его военные жетоны звенят, когда он встает.

— Хорошо, — соглашаюсь я. Как ни странно, я опечалена тем, что он уходит. Обычно, я бы это отпраздновала. В одиночестве. Но по какой-то причине я хочу узнать его. Он первая встреченная мной душа, кто поставил меня на первое место. — Увидимся утром.

— Спокойной ночи, Шарлотта, — говорит он и исчезает.