Епископ ада и другие истории

ТАРЕЛКА «КРОУН ДЕРБИ» The Crown Derby Plate (1933)

Марта Пим сказала, что она никогда в жизни не видела привидений, но ей бы этого очень хотелось, «особенно на Рождество, потому что, — вы можете смеяться сколько угодно, — но это самое подходящее время, чтобы увидеть привидение».

— Не думаю, что с тобой это когда-нибудь случится, — спокойно ответила кузина Мейбл, а кузина Клара вздрогнула и сказала, что ей бы хотелось сменить тему разговора, — ей не нравится даже думать о чем-то подобном.

Три пожилых, жизнерадостных женщины сидели у большого камина, довольные и счастливые, проведя день в приятных развлечениях; Марта приехала в гости к кузинам, владевшим красивым, удобным, загородным домом; она всегда приезжала к Уинтонам на Рождество и находила неторопливую деревенскую жизнь восхитительной после лондонской суеты, поскольку владела замечательным антикварным магазином и ей приходилось много работать. Однако, несмотря на свои шестьдесят лет, она все еще была полна энтузиазма, равно в работе и увлечениях, и ожидала, что несколько дней праздников, ожидающих ее, будут такими же восхитительными, как и во время нескольких предыдущих визитов.

Две ее кузины, Мейбл и Клара, вели более размеренную, но ничуть не менее приятную жизнь; у них было больше денег, но меньше интересов; тем не менее, они также прекрасно проводили время.

— Кстати о привидениях, — сказала Мейбл. — Интересно, как поживает та старуха в «Хартли», поскольку в «Хартли», как вам известно, водятся привидения.

— Да, я знаю, — улыбнулась мисс Пим, — но за все те годы, что мы знаем это место, мы никогда не слышали чего-нибудь, похожего на правду, не так ли?

— Нет, — подтвердила Клара, — но ходят упорные слухи, что это жуткое место, и если говорить обо мне, — я ни за что на свете не согласилась бы жить в этом доме!

— Конечно, там, на болотах, одиноко и тоскливо, — согласилась Мейбл. — Но что касается призрака, он совсем не обязательно должен присутствовать в нем.

— Откуда же взялись слухи? — спросила мисс Пим, вспомнив, что «Хартли» действительно кажется необитаемым.

— Некая мисс Лефейн, эксцентричная старуха… кажется, ты встречалась с ней здесь однажды, пару лет назад…

— Кажется, да, но я ее совершенно не помню.

— С тех пор мы ее не видели; «Хартли» — очень мрачное место, да и она, похоже, гостей не жалует. Но она коллекционирует фарфор, Марта, так что тебе было бы интересно наведаться к ней.

При слове «фарфор» у Марты Пим возникли какие-то странные ассоциации; она молчала, пытаясь соединить их воедино, и через некоторое время у нее перед глазами предстала ясная картина.

Она вспомнила, что тридцать лет тому назад, — да, должно быть, с того времени прошло тридцать лет, когда, будучи молодой женщиной, она вложила все свои деньги в антикварное дело и жила у своих кузин (тогда еще была жива ее тетя), — она ездила через болото в «Хартли», где происходил аукцион; подробности совершенно изгладились у нее из памяти, но она вполне отчетливо помнила, как купила великолепный фарфоровый сервиз «Кроун Дерби», — он был ее гордостью, — идеальный набор, если бы не одна отсутствующая тарелка.

— Как странно, — заметила она, — что эта мисс Лефейн тоже коллекционирует фарфор, потому что именно в «Хартли» я купила тот замечательный сервиз; и если бы не тарелка…

— Пропавшая тарелка? Кажется, я что-то припоминаю, — сказала Клара. — Но разве они не сказали, что она должна быть где-то в доме, и нужно просто хорошенько поискать?

— Думаю, что да, но, конечно, я больше ничего о ней не слышала, и эта пропавшая тарелка меня жутко раздражает. Кто владелец «Хартли»?

— Сэр Джеймс Сьюэлл; мне кажется, он приходился этой мисс Лефейн каким-то родственником, но я не уверена…

— Интересно, нашла ли она тарелку, — задумчиво произнесла мисс Пим. — Я думаю, у нее было достаточно времени обыскать дом…

— Почему бы тебе не пойти и не спросить? — предложила Мейбл. — Если она ее нашла, то ей от одной тарелки мало проку.

— Не говори глупости, — сказала Клара. — Подумать только: в такую погоду идти по болотам и расспрашивать о тарелке, потерянной много лет назад. Я уверена, что Марта к тебе не прислушается…

Но Марта задумалась над словами кузины; эта мысль захватила ее; как это было бы здорово, если бы после стольких лет, почти целой жизни, она нашла тарелку, отсутствие которой так ее раздражало! И эта надежда вовсе не была безосновательной; вполне могло случиться, что старая мисс Лефейн, осматривая старинный дом, нашла недостающий предмет сервиза.

И, конечно, если бы она это сделала, будучи родственной душой в отношении коллекционирования, она наверняка рассталась бы с ней, чтобы сервиз стал полным.

Кузина попыталась отговорить ее; мисс Лефейн, по ее словам, жила затворницей и была странным созданием, которое могло сильно возмутиться подобным визитом и просьбой.

— Что ж, если так, я просто повернусь и уйду, — улыбнулась мисс Пим. — Полагаю, она не откусит мне голову; а вообще, мне нравится встречаться с подобными любопытными типами, — по крайней мере, нас с ней объединяет любовь к старинному фарфору.

— Как это глупо, — столько лет беспокоиться по поводу какой-то тарелки.

— Не просто тарелки, а тарелки «Кроун Дерби», — поправила ее мисс Пим. — Конечно, странно, почему я не подумала об этом раньше, но теперь, когда эта мысль запала мне в голову, я обязательно схожу туда. К тому же, — добавила она с надеждой, — мне, может быть, удастся увидеть привидение.

Дни, однако, оказались столь насыщенными приятными мелочами, что мисс Пим не представилось ни малейшего шанса немедленно претворить свой план в жизнь; но она не забыла о нем и даже порасспрашивала у местных жителей, что они знают о «Хартли» и мисс Лефейн.

Но никто ничего не знал, кроме того, что в доме якобы водятся привидения, а его хозяйка — «чокнутая».

— С домом что-то связано? — спрашивала мисс Пим, у которой призраки ассоциировались с милыми сказками.

Но ей всегда отвечали, что никому в точности не известно, отчего возникло такое мнение; старый Сьюэлл был наполовину безумцем, и, возможно, был похоронен в саду, отчего о доме и пошла дурная слава…

— Это неприятно, — соглашалась мисс Пим.

Встреча с призраком казалась ей маловероятной; ей следовало сказать судьбе спасибо, если удастся хотя бы заполучить тарелку «Кроун Дерби»; по крайней мере, она была полна решимости попытаться это сделать, а также удовлетворить легкое любопытство, возникшее у нее в результате расспросов о «Хартли» и воспоминаний о том дне, когда она посещала аукцион в уединенном старом доме.

Итак, едва ей представилась возможность, — пока Мейбл и Клара с комфортом отдыхали после обеда, — Марта Пим, предпочитавшая активный образ жизни, запрягла маленькую коляску и помчалась через болото.

Направление казалось ей правильным, и, однако, вскоре она сбилась с пути.

Под зимним небом, казавшимся серым и твердым, как металл, до самого горизонта тянулись унылые болота, сломанный оливково-коричневый камыш казался шрамами на поверхности шафранового цвета бочагов, прихваченных первыми заморозками; воздух был холодным, но не резким, а мягким, влажным; слабый туман делал неясными черные силуэты деревьев, возносивших свои голые ветви над дамбами; вороны, чайки и другие птицы с криками проносились над канавами и пустошами.

Мисс Пим остановила пони и оглядела эту призрачную сцену, доставлявшую определенное удовольствие тому, кого впереди непременно ожидала уютная деревня, веселый дом и хорошая компания.

Худой, бесцветный старик, словно являясь неотъемлемой частью серого пейзажа, шел по дороге между редкими деревьями.

Мисс Пим застегнула пальто и спросила, как проехать к «Хартли», когда он проходил мимо нее; он ответил, что ей нужно ехать все время прямо, и она проследовала дальше по дороге, тянувшейся через болота.

«Разумеется, — подумала она, — если вы живете в месте, подобном этому, то непременно населите его привидениями».

Дом внезапно показался на холме, окруженный голыми деревьями, обнесенный старой кирпичной стеной, из-за вечной сырости сплошь покрытой мхом и лишайником.

Это был, без сомнения, «Хартли», поскольку на всем огромном пространстве больше не было видно никакого другого человеческого жилья; кроме того, она вспомнила его, несмотря на прошедшие годы, стоящим на возвышении посреди болот, но тогда поля и деревья были по-летнему зелеными и яркими.

«Она, конечно, сумасшедшая, — подумала мисс Пим, — если живет здесь. И я очень сомневаюсь, чтобы мне удалось заполучить мою тарелку».

Она привязала маленькую лошадку у садовой калитки, небрежно приоткрытой, и вошла; сад был так запущен, что было удивительно видеть аккуратный дом, занавески на окнах и блестящий медный дверной молоток, который, должно быть, был отполирован совсем недавно, если учитывать постоянно присутствовавшую в воздухе сырость, — причину ржавчины и гнили.

Дом был внушительным, «в котором не было ничего плохого, кроме его местоположения», — решила мисс Пим, хотя его нельзя было назвать привлекательным; он был построен из серого камня, покрытого штукатуркой, столь популярного сто лет назад, с плоскими окнами и дверью; одна его сторона была затенена большим деревом, напоминающим кипарис, придававшим черный оттенок этой части сада.

Сад был неухожен, несколько кустов возвышались над пожухлой травой; возле ограждающей его высокой стены, сделанной так, чтобы защищать сад от постоянных ветров, виднелись фруктовые деревья, напоминающие скелеты.

Мисс Пим обратила на это внимание, прежде чем постучать в дверь; но вид сада не подействовал на нее угнетающе, она просто испытала крайнюю жалость к тому, кто жил в таком месте.

В дальнем конце сада, около стены, над мокрой бесцветной травой, виднелось надгробие; она вспомнила, что ей говорили о старом антикваре, похороненном на территории «Хартли».

Поскольку на ее стук никто не ответил, она отступила на шаг и взглянула на дом; в нем, несомненно, кто-то жил, — окна были закрыты белыми занавесками и серыми жалюзи, опущенными на один и тот же уровень.

Она снова посмотрела на дверь и увидела, что та открыта, и кто-то, скрытый темнотой коридора, пристально смотрит на нее.

— Добрый день, — весело произнесла мисс Пим. — Я подумала, что мне необходимо повидаться с мисс Лефейн… Вы ведь мисс Лефейн, не так ли?

— Это мой дом, — последовал ворчливый ответ.

Марта Пим и не ожидала увидеть здесь прислугу, хотя старушке, казалось, приходится изрядно трудиться, чтобы содержать дом в чистоте и порядке.

— Разумеется, — ответила она. — Можно мне войти? Меня зовут Марта Пим, я живу у Уинтонов, мы с вами виделись у них…

— Входите, — тихим голосом произнесла старушка. — Меня посещает мало людей, я чувствую себя очень одинокой.

«Ничего удивительного», — подумала мисс Пим, но решила не обращать внимания на странности хозяйки и вошла в дом с приятной улыбкой на лице.

Коридор был освещен плохо, но она смогла составить себе ясное представление о мисс Лефейн; первым впечатлением было то, что это бедное создание — ужасно старое, старше, чем это возможно для человека; она чувствовала себя совсем юной по сравнению с ней, — настолько блеклой, слабой и бледной была мисс Лефейн.

Кроме того, она была чудовищно толстой, а ее дряблая фигура — бесформенной; на ней было плохо скроенное неопределенного цвета и покроя платье, испачканное землей и пропитанное влагой там, где, по мнению мисс Пим, оно касалось земли, когда хозяйка работала в саду; платье, без сомнения, должно было скрыть ее полноту, но было так небрежно надето, что только добавляло ей тучности, поскольку везде висело складками.

Еще одним нелепым штрихом в облике бедной старушки были ее короткие волосы; несмотря на то, что она казалась очень дряхлой и одинокой, скудные остатки волос были тщательно уложены вокруг трясущейся головы.

— Боже мой, Боже мой, — произнесла она тонким скрипучим голосом. — Как это мило, что вы пришли. Полагаю, вы предпочитаете гостиную? Сама я обычно сижу в саду.

— В саду? Но ведь не в такую погоду?

— Я привыкла. Вы даже представить не можете, что можно привыкнуть к погоде.

— Пожалуй, — с сомнением согласилась мисс Пим. — Но ведь вы, наверное, живете здесь не одна?

— В последнее время — совсем одна. У меня была компаньонка, но ее увезли, не знаю точно, куда. Я так и не смогла отыскать ее следов, — раздраженно ответила старая леди.

«Наверное, несчастная компаньонка просто не выдержала таких условий, — подумала мисс Пим. — Это не удивительно… но ведь кто-то же должен присматривать за ней».

Они вошли в гостиную, в которой, к ужасу посетительницы, огонь разведен не был, хотя она и содержалась в хорошем состоянии.

Здесь, на десятках полок, стояли изумительные фарфоровые сервизы, при виде которых у Марты Пим заблестели глаза.

— Ага! — воскликнула мисс Лефейн. — Я вижу, вы по достоинству оценили мои сокровища! Завидуете? Хотели бы, чтобы некоторые из этих вещей принадлежали вам?

Марта Пим, разумеется, хотела бы этого; она с восхищением оглядывала стены, столы и шкафы, а старуха следовала за ней с выражением явного удовольствия на лице.

Это была прекрасная маленькая коллекция, очень изысканная, подобранная со вкусом, и Марта подумала: это удивительно, что столь слабое, древнее создание может содержать ее в таком порядке, а также выполнять обычную домашнюю работу.

— Неужели вы действительно делаете все сами и живете совсем одна? — спросила она, поеживаясь в своем толстом пальто и жалея, что энергии мисс Лефейн не хватило на разведение огня; по всей видимости, старушка жила на кухне, как это свойственно многим одиноким чудакам.

— Кое-кто здесь был, — ответила мисс Лефейн, — но мне пришлось отослать ее. Я же говорила вам, что она ушла; я не могу найти ее следов, и рада этому. Конечно, — задумчиво добавила она, — мне очень одиноко, но я дольше не могла выносить ее дерзости. Она утверждала, что это ее дом и ее коллекция фарфора! Вы бы в это поверили? Она пыталась выгнать меня, чтобы я не могла любоваться своими вещами!

— Да, это неприятно, — сказала мисс Пим, гадая, какая из двух женщин сошла с ума. — Но не лучше ли для вас было найти другую?

— О, нет, — последовал быстрый ответ. — Я предпочитаю остаться одна со своими вещами; я не смею покидать дом, поскольку боюсь, как бы кто-нибудь что-нибудь не забрал… Когда-то здесь проходил аукцион, и это было ужасно…

— Значит, тогда вы были здесь? — спросила мисс Пим; но, на самом деле, старая леди была такого возраста, что в то время могла находиться где угодно.

— Да, конечно, — довольно раздраженно ответила мисс Лефейн, и мисс Пим решила, что она, должно быть, родственница старого сэра Джеймса Сьюэлла. Клара и Мейбл как-то туманно выразились по этому поводу. — Я была очень занята, скрывая фарфор, но один сервиз все-таки был продан — чайный сервиз «Кроун Дерби»…

— В котором не хватало одной тарелки! — воскликнула Марта Пим. — Это я купила его, и, знаете, мне интересно, удалось ли вам ее найти…

— Я ее спрятала, — пробурчала мисс Лефейн.

— Вы это сделали? Это довольно странно… Зачем вы прятали вещи, вместо того, чтобы купить их?

— Покупать то, что и так принадлежало мне?

— Значит, старый сэр Джеймс все оставил вам? — спросила Марта Пим, чувствуя себя совершенно сбитой с толку.

— Она получила гораздо больше, — возразила мисс Лефейн, но Марта Пим не обратила на ее слова внимания.

— Если тарелка у вас, — сказала она, — вы могли бы продать ее мне, я дам за нее хорошую цену. Было бы очень приятно наконец-то иметь полный сервиз после стольких лет.

— Деньги мне ни к чему, — печально ответила мисс Лефейн. — От них мне никакого проку. Я ведь не могу выйти из дома или сада.

— Что ж, ничего не поделаешь, — весело ответила Марта Пим. — Но, знаете, боюсь, жить здесь в полном одиночестве очень скучно… Хорошо бы было развести огонь… Уже Рождество, и погода очень сырая.

— Я уже давно не чувствую ни сырости, ни холода, — ответила мисс Лефейн, со вздохом усаживаясь в одно из кресел, набитых конским волосом; мисс Пим с удивлением заметила, что у нее на ногах надеты только пара белых чулок. «У нее отменное здоровье, — подумала она, — хотя она и выглядит не очень хорошо».

— Значит, мне не суждено получить тарелку? — быстро спросила она, расхаживая взад и вперед, потому что в полумраке опрятной, чистой гостиной было очень холодно, и она подумала, что долго здесь не выдержит; поскольку ее явно не собирались угощать чаем или еще чем-нибудь, ей оставалось только откланяться.

— Возможно, я отдам ее вам, — вздохнула мисс Лефейн, — раз уж вы так любезно нанесли мне визит. В конце концов, от одной тарелки мало проку, не правда ли?

— Конечно, нет. Я вообще удивляюсь, зачем вам понадобилось ее прятать…

— Я не могу вынести, — ответила мисс Лефейн, — когда эти вещи покидают дом!

Марта Пим не собиралась вдаваться в это; было совершенно ясно, что старая леди на самом деле весьма эксцентрична, и с этим ничего поделать было нельзя; неудивительно, что она «выпала» из жизни, что никто не виделся с ней и ничего о ней не знал, но мисс Пим почему-то захотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы спасти ее от самой себя.

— Не желаете ли немного прокатиться в моей коляске? — предложила она. — На обратном пути мы могли бы заглянуть к Уинтонам и выпить чаю, они были бы рады вас видеть. Я думаю, вам просто необходимо ненадолго сменить обстановку.

— Я уже прогуливалась некоторое время назад, — ответила мисс Лефейн. — Я, в самом деле, прогуливалась, но не могла надолго оставить свой фарфор… хотя, — добавила она с трогательной благодарностью, — это очень, очень любезно с вашей стороны…

— Я уверена, никто не тронет ваш фарфор, — сказала Марта Пим, поддразнивая ее. — Кто может прийти сюда зимой, в такой час?

— Они придут, да, они придут! И она могла бы вернуться, совать нос в чужие дела и говорить, что это все ее; весь этот прекрасный фарфор — ее!

Мисс Лефейн произнесла это визгливым от волнения голосом и, вскочив, побежала вдоль стены, касаясь вялыми пожелтевшими руками блестящих предметов на полках.

— В таком случае, боюсь, мне пора; меня ждут, а дорога неблизкая; возможно, вы заглянете к нам как-нибудь в другой раз?

— Вам обязательно нужно уходить? — горестно вздохнула мисс Лефейн. — Мне иногда очень нужна компания, я почувствовала к вам симпатию, едва увидела вас, — другие, когда приходят, всегда стремятся заполучить мой фарфор, и мне приходится их отпугивать!

— Отпугивать! — повторила Марта Пим. — Как же вы это делаете?

— Это нетрудно. Люди легко пугаются, не правда ли?

Мисс Пим вдруг вспомнила, что у «Хартли» репутация дома с привидениями, — возможно, из-за старой странной истории; уединенный дом с могилой в саду казался достаточно мрачным, чтобы создать ему эту репутацию.

— Полагаю, вы никогда не видели здесь призраков? — спокойно спросила она. — Хотя, не скрою, мне хотелось бы увидеть какого-нибудь…

— Здесь нет никого, кроме меня, — ответила мисс Лефейн.

— Значит, вы никогда не видели ничего подобного? Я так и думала, что все это чепуха. И все-таки, я полагаю, что это очень тоскливо — жить здесь в полном одиночестве.

Мисс Лефейн вздохнула.

— Да, здесь очень одиноко. Останьтесь и поговорите со мной еще хоть немного. — Она тихо добавила: — И я отдам вам тарелку «Кроун Дерби».

— Вы действительно нашли ее? — спросила мисс Пим.

— Я вам ее покажу.

Толстая и неуклюжая, она, казалось, двигалась очень легко, когда скользнула мимо мисс Пим и повела ее из комнаты, а затем поднималась по лестнице — странная фигура в неуклюжем платье, с бахромой белых волос, свисающей на плечи.

Верхний этаж дома был таким же опрятным, как и гостиная; все на своих местах, при полном отсутствии признаков чьего-либо присутствия; кровати были покрыты пыльными покрывалами, отсутствовали лампы и камины. «Наверное, — сказала себе мисс Пим, — она не хочет показать мне, где живет».

Но когда они переходили из комнаты в комнату, она не удержалась, чтобы не спросить:

— А где живете вы, мисс Лефейн?

— В основном, в саду, — последовал ответ.

Мисс Пим подумала о тех ужасных условиях, в которых живут некоторые люди.

— Я так и думала, — улыбнулась она.

В самой дальней комнате, — крошечном темном чулане, — мисс Лефейн открыла большой шкаф и достала из него тарелку «Кроун Дерби», которую ее гостья приняла с восторгом, поскольку именно ее и не хватало в сервизе.

— Это очень мило с вашей стороны, — с восторгом сказала она. — Может быть, вы возьмете что-нибудь взамен или позволите мне что-нибудь для вас сделать?

— Вы могли бы еще раз навестить меня, — задумчиво ответила Мисс Лефейн.

— О да, конечно, мне хотелось бы снова навестить вас.

Сейчас, когда она получила то, за чем приехала, — заветную тарелку, — Марте Пим хотелось уйти; в доме было очень мрачно и тоскливо, она начала ощущать ужасный запах, — дом слишком долго не проветривался, и где-то в этом ужасном темном чуланчике гнило что-то влажное.

— Мне действительно пора, — поспешно сказала она.

Мисс Лефейн повернулась к ней с таким видом, будто собиралась обнять ее, и Марта отшатнулась.

— О Господи, — простонала старая леди. — Ну почему вы так торопитесь?

— Здесь… здесь ужасный запах, — еле слышно пробормотала мисс Пим.

Она обнаружила себя спешащей вниз по лестнице, в то время как мисс Лефейн говорила ей вслед:

— Какие странные люди… Она говорит о запахе…

— Вы и сами должны были его ощутить.

Мисс Пим вышла в коридор; старая леди не последовала за ней, а остановилась в сумраке лестницы, — серая бесформенная фигура.

Марта Пим терпеть не могла грубости и неблагодарности, но она не могла заставить себя остаться дольше ни на минуту; она поспешила выйти и через мгновение уже сидела в своей коляске. Действительно, этот запах…

— До свидания! — крикнула она с напускной веселостью. — И огромное вам спасибо!

Ответа из дома не последовало.

Мисс Пим тронула лошадку; она была немного расстроена и выбрала другую дорогу, чем ту, по которой приехала, — дорогу, которая вела мимо маленького домика, возвышавшегося над болотом; ей было приятно думать, что у бедной старушки из «Хартли» имеются соседи, живущие достаточно близко, и она остановила коляску, подумав, не стоит ли ей позвать кого-нибудь и сказать, что мисс Лефейн ужасно страдает от одиночества в своем доме, и у нее явно не в порядке с головой.

Молодая женщина, привлеченная шумом коляски, вышла из домика и, увидев мисс Пим, окликнула ее, спросив, не нужны ли ей ключи от дома?

— Какого дома? — спросила мисс Пим.

— «Хартли», мэм, они не вывесили объявление, потому что мимо него все равно никто не ходит, но они хотят его продать. Мисс Лефейн хочет продать или сдать его…

— Я только что была у нее в гостях…

— О, нет, мэм, она уехала год назад, куда-то за границу; она терпеть не могла этого места. С тех пор оно пустует, а я каждый день наведываюсь туда и прибираюсь…

Словоохотливая любопытная женщина подошла к ограде.

— Мисс Лефейн сейчас там, — сказала мисс Пим. — Должно быть, она только что вернулась.

— Сегодня утром ее там не было, мэм, да и вряд ли она вернулась бы… Она была очень напугана, мэм, ее прогнали, она не смела прикасаться к фарфору. Не могу сказать, чтобы я заметила что-то особенное, но я никогда не задерживаюсь в доме надолго, из-за ужасного запаха…

— Да, — еле слышно пробормотала Марта Пим, — запах есть. Но что… что прогнало ее?

Молодая женщина, даже в этом уединенном месте, понизила голос.

— Ну… поскольку вы не собираетесь приобретать этот дом… Она вбила себе в голову, что старый сэр Джеймс… Он не мог оставить «Хартли», мэм, он похоронен в саду, и она думала, что он преследует ее, не позволяя прикасаться к фарфору…

— Ах! — воскликнула мисс Пим.

— Он считал, что все вещи должны оставаться в «Хартли», но мисс Лефейн, кажется, кое-что продала; это случилось много лет назад…

— Да, да, — лицо мисс Пим потемнело. — Вы не знаете, что он был за человек?

— Нет, мэм, но я слышала, что он был очень толстый и очень старый… Интересно, кого вы могли видеть в «Хартли»?

Мисс Пим достала из сумки тарелку «Кроун Дерби».

— Пожалуйста, отнесите ее в дом, когда пойдете туда, — прошептала она. — В конце концов, она мне не нужна…

Прежде чем изумленная молодая женщина успела ответить, мисс Пим тронула лошадку с места; эти короткие волосы, этот заляпанный землей халат, белые носки, «я обычно живу в саду…»

Коляска быстро удалялась; Марта решила никому не рассказывать о том, что посещала «Хартли», и больше никогда не говорить о призраках.

Она дрожала, — не только от сырости, — а ее одежда словно пропиталась ужасным запахом.