Больно.
Это было первым, что почувствовал Рон Джетлисс, приходя в себя.
Боль.
Казалось, что в каждой клеточке его тела поселился огромный злющий тигр — и разрывает свое место обитания на мелкие части.
КЛЕТОЧКЕ ТЕЛА!?
Рон бросил привычное сканирующее заклинание.
Он составил его сам. Для развоплощенных и заточенных волшебников наказанием было одиночество. Обычно они не могли посмотреть, что с ними творится, жили в тоске и постоянном страхе уничтожения — и быстро сходили с ума. Рон не желал для себя такой судьбы. И смог пробиться на поверхность. Он наблюдал за происходящим вокруг, оставаясь незамеченным владельцами медальона. И сейчас он должен был что-то увидеть…
Пустота….
Заклинание ушло в пустоту.
И в следующий миг на лоб ему легла чья-то мягкая и прохладная ладонь.
Ему на лоб!?
У НЕГО ЕСТЬ ТЕЛО?!!!
Рон попытался пошевелиться, но чьи-то руки надавили ему на плечи.
— Лежите смирно, Рон. Вы еще не до конца восстановились.
Этот голос был ему очень хорошо знаком. Этот голос он уже слышал. Там, в медальоне.
— ТИНА!?
Одно-единственное слово, сорвавшееся с губ, вызвало такой приступ резкой боли, что Рон едва не заорал во все горло. Он бы и заорал, но голосовые связки просто отказались ему повиноваться. Прохладная ладонь опять легла ему на лоб, каким-то образом снимая напряжение и судорогу в мышцах.
— Рон, если вы не будете лежать смирно и молча, я вас просто усыплю. Я не для того потратила на вас столько усилий, чтобы выкопать еще одну могилку.
Рон готов был поверить, что следующее усилие, неважно, магическое или нет, просто убьет его. Но и оставаться дальше в темноте и неведении не мог. Кажется, женщина это тоже понимала. Потому что второй рукой она стиснула его пальцы — и опять заговорила.
— Рон, я потратила очень много сил и времени на то, чтобы дать вам новое тело. Не говоря уже о том, что я насмерть разругалась с Верховным волшебником. Теперь мы оба вне закона. К счастью, найти он нас не сможет. Поверьте на слово. Я знаю, вы сейчас думаете об отпечатке ауры. Не волнуйтесь. Я не слишком опытная волшебница, поэтому еще дня три вы будете восстанавливаться. И ваша аура будет сама на себя не похожа. Моего же отпечатка у них просто нет. Свою историю я расскажу вам чуть позже. А пока постараюсь объяснить все остальное. У вас сейчас идет откат от заклинания. Несколько дней, пока душа и тело привыкали друг к другу, вы были под моим заклинанием магического сна. Сейчас вам требуется сон обыкновенный, чтобы все связи окончательно срослись и восстановились. Поэтому вы должны постараться заснуть. Мы сейчас в безопасности, я все время рядом, я ваш друг и не дам никому даже приблизиться к вам.
Рон слушал этот голос, как музыку. Он свободен! Свободен!!! СВОБОДЕН!!!
Он опять будет жить! Будет двигаться, говорить, колдовать, пить вино, целовать красивых женщин.… У него обязательно будет ребенок! На этот раз он не будет уворачиваться от жребия всеми правдами и неправдами. Ему так безумно хотелось открыть глаза — и хотя бы просто посмотреть на окружающий мир. Кажется, он даже потянулся рукой к глазам, но на его кисть тут же легли жесткие пальцы.
— Рон, я понимаю, что вы вне себя от счастья…
По мнению Рона, этого никто не мог понять! Каково это — пару тысяч лет — или все-таки десятков тысяч? — просидеть в тесном предмете, существовать, — а потом опять начать жить! Да ему хотелось на голову встать! Просто так! Чтобы доказать, что у него есть голова и он может на ней стоять!
— …но если вы и дальше будете так наплевательски относиться к моим словам, я вам просто дам снотворного. Конечно, эффект будет непредсказуемым, может быть даже потребуется много времени для восстановления, но это все равно лучше, чем ваша глупая гибель! Лежите — и постарайтесь уснуть. А я посижу с вами.
Рон хотел, чтобы женщина поговорила с ним, пока он будет засыпать. Сейчас для него не было ничего лучше этого тихого, немного хрипловатого голоса. Песни ангелов!? Да кому они нужны!? У него теперь был свой ангел! И у нее даже было имя. Тина…
— Я не буду рассказывать вам свою историю, Рон. Но я расскажу вам о моем мире. Знаете, мой мир называется Земля. И представляет собой одну планету. На самом деле их гораздо больше, этих планет. Миллионы и мириады. И на многих есть жизнь. Иногда такая, как мы, иногда совсем другая. А я знала раньше только одну страну. И только одну планету. А моя страна называется Россией. Знаете, для меня это самое прекрасное место в мире…
Про нее один поэт даже стихотворение написал. Его звали Сергей Есенин…
Я не успела дочитать стихотворение до конца. Рон заснул примерно на середине второго четверостишия. Несколько минут я молча сидела рядом, а потом осторожно высвободила руки и пригладила растрепанные медные волосы. Как хорошо, что я старалась не отходить далеко от палатки. И когда Рон проснулся и выбросил мощную волну магии, оказалась рядом. Страшно даже подумать, как бы он себе навредил, продолжая колдовать или попытавшись двигаться. Я не обманывала волшебника. Его сущность только-только притиралась к другому телу. Если бы я использовала клон первоначального Рона, как это описывалось в подаренной Лефроэлем книге, все прошло бы быстрее и безболезненнее. Но для создания клона нужны были кровь, волосы и кусочек кости, кстати — взятый из живого тела. У Верховного волшебника все это было. Но явиться к нему домой и попросить образцы…
Спасибо, мне еще жизнь не надоела.
То же самое относилось и к краже. Чисто теоретически я могла провернуть операцию в духе Лары Крофт. Расхитить личный мавзолей Орланды ан-Криталь, передавить врагов, поцеловать друзей, походить на голове, одновременно стреляя с обеих рук…
Я могла попробовать.
Но жизнь — не голливудский боевик. И до сих пор мне просто свински везло. Мне не сожрали, не утопили, не пристрелили и не повесили просто потому, что считали безобидной дурой. Верховный волшебник меня такой не считал. Дурой — да. Наверняка. Но не безобидной. И наверняка понаставил на меня ловушек. А умирать мне рановато, у меня еще в жизни дела…
Вот и пришлось сидеть рядом с Роном Джетлиссом уже пятый день. Осторожно выправлять разорванные связи между душой и телом, поить с ложечки, обтирать холодной водой, держать за руку и всячески изображать из себя заботливую мамочку.
Но не надо считать меня доброй, белой и пушистой. Я была уверена, что после заточения Рон любит верховного волшебника, как я — касторку. И поможет мне в ма-аленькой такой войне. И не только.
У меня уже сложился план действий. Думаю, для Рона не будет очень сложным изобразить ко мне ну если и не безумную любовь, то хотя бы видимость ее. Тогда я и с Орландой расквитаюсь. И с муженьком тоже. Одно дело — гордо уйти прочь, стискивая зубы и шипя: «И вовсе мне даже никто не нужен… НЕ НУЖЕН, Я СКАЗАЛА!!!»
И совсем другое, когда я заявляю, что Ник и Орланда могут подавиться друг другом, а я им только спасибо скажу, потому что благодаря ним я нашла единственного человека, который что-то значит для меня. И это как раз Рон Джетлисс. Зная Ника… Он просто взбесится от того, что я предпочла ему другого. Зная Орланду…
Она тоже будет в бешенстве, потому что я выкинула на помойку мужчину, за которым она гонялась долго и упорно. А то, что Ник к ней не вернется, я даже не сомневалась. Еще не родился такой мужчина, который стерпит подобное обращение с собой. Даже подкаблучник дядя Паша с нашей кафедры, который лет двадцать сидит под каблуком у жены — и тот взбесился бы.
Я решительно выбросила из головы все лишние мысли, поднялась — и отправилась на рыбалку. У меня были с собой кое-какие припасы от эльфов, но Рону их лучше было пока не давать. Эльфы так же легко добавляли в свои продукты магию, как и поедали их. А если мне удастся поймать пару рыбешек, я сварю неплохую уху. Для Рона это будет полезнее эльфийских галет.
Когда Рон второй раз открыл глаза — он действительно смог их открыть. И тут же огляделся вокруг, получая огромное удовольствие от самых простых вещей, над которыми люди и не задумываются. Думать, видеть, слышать, дышать. Чувствовать запахи земли, ночного ветра, травы, цветов…
— Мы никогда не задумываемся над такими простыми вещами, пока не лишимся их.
Тихий голос прозвучал рядом так неожиданно, что Рон едва не подскочил на метр в высоту. Рука сама сложилась в позицию для атакующего заклинания.
— Спокойно, Рон. Это я, Тина. Вы помните мой голос?
Еще бы Рон его не помнил!
— Тина?
На этот раз говорить было почти не больно. Для того, кто знал боль в самых разных ее проявлениях, вообще сущие пустяки.
— Вот именно. Я рада, что вы, наконец, проснулись. А теперь закройте глаза и полежите смирно пару минут. Я хочу считать вашу ауру.
— Мою ауру? Вы медик?
— Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик… Вы послушаетесь — или мне прибегнуть к силе?
— Не надо.
Рон послушно закрыл глаза — и сильные пальцы легли ему на виски. Он почувствовал мягкое прикосновение чужой магии. Разум его протестовал против любого вмешательства, но Тина и не пыталась воздействовать. Она просто проводила осмотр. И через несколько секунд убрала руки.
— Можете открыть глаза. Я помогу вам сесть.
— Можно, доктор?
Рон пытался острить, но получалось плохо. Наверное, потому, что волшебница действительно была для него авторитетом в вопросах лечения. Сам Рон был поразительно бездарен в этой области. Убить? Пожалуйста! А вот вылечить…
Это было гораздо сложнее.
Вместо ответа теплая рука обхватила его за плечи и приподняла. Рон почувствовал, что ему что-то подсунули под спину. И осознал, что сидит.
— Если бы мы были снаружи, вы бы могли увидеть звезды. Они такие красивые в этом мире.
Звезды?
На миг перед глазами Рона вспыхнуло небо, усыпанное крупными — с вишню, сияющими звездами. Их было так много.… И они были прекрасны. Они смотрели на мир с огромной высоты, а Рон смотрел на них в ответ — и чувствовал, что если потребуется отдать всю кровь, до последней капельки, если потребуется отдать жизнь, душу и посмертие, чтобы только его народ жил, смотрел на эти звезды, любил — и радовался жизни — он бы с радостью пошел на это. Но небо часто бывает жестоко. И смерть одного человека его не удовлетворит. Оно всегда требует жертв…
Рон невольно дернулся и тряхнул головой. Да что это с ним такое!? Когда он последний раз думал о звездах!? Или это просто потому, что он выбрался из заточения?
— Что-то не так? — тихо спросила женщина.
— Нет, все в порядке.
— Первое слово было правильным.
Рон внимательно посмотрел в темноту.
— Ты меня видишь?
— Вижу. Подожди, сейчас я кое-что сделаю.
Несколько секунд она чем-то шуршала в темноте, а потом по палатке разлился неяркий свет. И Рон жадно впился взглядом в свою спасительницу. Да, он видел ее раньше, из медальона, но это было другое. Тогда все люди представлялись ему смесью ауры и материи. Совсем не так, как сейчас.
Она была довольно молода. Хотя возраст для волшебников понятие растяжимое. Но Рон не дал бы ей больше двадцати пяти. Красива? Он не употребил бы и этого слова. Тину нельзя было назвать красавицей в общепринятом смысле слова, как ту же Орланду ан-Криталь, но в ней было что-то такое… Искра души. Искра живой человеческой души, которая освещала и ее и все вокруг нее. И еще бешеная, детская и потому неистовая любовь к жизни. Растрепанные недлинные волосы, кривая улыбка, исказившая широкий рот, пушистые ресницы, прикрывшие темные глаза.
— Это мой фонарик. Хотя я не знаю, на сколько хватит батареек.
Рон подумал, что разозлил ее своим разглядыванием. Но внешне это никак не выразилось. Просто короткая реплика совсем о другом. Как будто королева прощает конюху невольную грубость. Ну да, он нахамил. Но он же не знает, как поступать правильно! За что же его карать? И Рон неожиданно подумал, что не хочет такого отношения к себе. Ему неожиданно захотелось, чтобы кривая гримаска превратилась в искреннюю и широкую улыбку, без всяких там аристократических «Зубов не показывать». И чтобы волшебница разговаривала с ним не как врач с пациентом, а как подруга. Как с теми ребятами, с которыми она путешествовала.
— Фонарик?
Рон ожидал, что она воспользуется магией. Смешно обладать силой — и не использовать ее. Женщина покачала головой.
— Если я попробую зажечь магический огонь, здесь ничего не останется в радиусе километра. Я пока еще неумеха.
— Ничего себе — неумеха!? — Рон невольно дернулся — и тут же закусил губы от боли. — Всем бы такими неумехами быть!
— Ничего вы не понимаете, — женщина отвернулась и чем-то зашуршала в углу. — Я действительно новичок в магии. А вот своим инстинктам привыкла доверяться с детства. Потому и смогла все это совершить. В магии же многое построено не только на математике, но еще и на доверии к самому себе… Я, может, непонятно объясняю, но лучше я не умею!
— Все понятно, — успокоил девушку Рон.
— Очень рада, что хоть кому-то что-то понятно. Думаю, что ты голоден.
Голоден!? Да Рон готов был сожрать целую планету! И не потому что проголодался. А просто так — чтобы ощутить вкус еды.
— У нас на обед уха и эльфийские хлебцы. Не возражаешь?
Возражать!? Наверное, что-то такое отразилось у Рона в глазах, потому что женщина подмигнула ему.
— Держи, а то я уже за себя боюсь. Каннибализм — страшная сила.
И вложила в протянутую руку Рона большую миску с восхитительно пахнущим супом.
Рон втянул ноздрями запахи. Боги, как же давно он был этого лишен. Миска невольно задрожала в руках, и женщина поспешно перехватила ее на полпути к полу.
— Спокойно, Рон. У меня не так много посуды, чтобы дать тебе ее переколотить. Давай-ка я тебя сама покормлю. Будь умным мальчиком, открой рот и скажи «А».
— Бэ — чисто из вредности отозвался Рон. И обнаружил, что сидит с ложкой во рту.
— Прожуй. А потом проглоти. Не забыл, как это делается?
Не забыл. И вкус у супа оказался еще прекраснее запаха. Рон готов был слопать целое ведро, но пришлось ограничиться одной миской.
— Если все будет хорошо, завтра перейдем на твердую пищу, — обрадовала его женщина. — Кстати, как ты относишься к эльфам?
К эльфам? Рон пожал плечами. Он неплохо относился к эльфам. А с их королем даже дружил. И не обижался, что они не стали помогать ему или заступаться. Он и сам не попросил бы эльфов встревать в свои дрязги с волшебниками. Дружба это одно. А ответственность за свой народ — немного другое. И если его друг, как простой эльф, еще мог ему помочь, то, как король… Рон был искренне удивлен, когда увидел эльфа на совете, где он просил помилования для друга. Этого он никак не ожидал.
— Нормально. А что?
— Ну, может, у тебя аллергия на эльфийскую пищу. Или просто ты их не любишь.
— И что тогда?
Рона начинала забавлять эта ситуация. Эта женщина имеет что-то против эльфов — или наоборот?
— Тогда я попросила бы тебя держать свое мнение при себе, чтобы мы не поссорились. Я хорошо отношусь к эльфам, а Лирин — их королева — мой друг.
— Лирин?
— Ее настоящее имя просто невозможно произнести. Поэтому…
— Лиреанделон рэ-Аллиерэн кавэрэ Меарилэннон. Да?
И невольно покачал головой, когда глаза женщины раскрылись на пол-лица.
— Хорошая память — это самое главное для волшебника. Вам придется долго над собой работать, Тина. Просто чтобы оправдать ваше звание.
— Если мы вообще выживем, — оставила за собой последнее слово женщина. — Откуда вы знаете Лирин?
— Она меня тоже хорошо знает. Я дружил с ее отцом. Что сейчас с Лэнном?
— Если Лэнн — это ее отец, то…
— Да, — огрызнулся Рон, уже догадываясь об ответе. — Меарилэннон рэ-Аллиерэн кавэрэ Ристалоэннон. Его величество.
— Бывшее. Его убили люди. Подробности — у Лирин, — лицо женщины стало просто ледяным. — Я ей друг, а не исповедник.
— Хороший подход.
— Ага. Не лезь мне в душу — и я не наплюю в твою.
— Так-то вы к людям относитесь.
— Именно так.
За разговором Рон и не заметил, как очистил тарелку и теперь умоляюще взглянул на женщину. Вместо ответа та сунула ему в руку эльфийский хлебец.
— Изволь съесть — и на боковую. У тебя сейчас главные задачи — есть и спать. И побольше, побольше…
— Как прикажете, моя вэари.
— Ага, вот так я тебе и приказала.
К удивлению Рона, женщина никак не отозвалась на его обращение. А ведь на такие слова имел право только один человек — тот, с которым она должна была зачать ребенка. Пропустила мимо ушей? Одобряет его попытку сблизиться? Или просто не знает об этом нюансе?
Рон впился зубами в галету и вздохнул. Зная Тину (а он уже немного знал эту девушку) — можно было всерьез рассматривать только третий вариант.
— Тина, а вы вообще что-нибудь знаете о сообществе волшебников?
— Только то, что оно существует и временами отдельные его представители доводят меня до головной боли. А что?
— Ничего. Но вы собираетесь стать полноправной вэари?
— А куда я денусь с подводной лодки?
— А что такое подводная лодка?
— Железный пузырь, в котором можно погружаться в глубины океана.
— Зачем?
Изумление Рона было неподдельным.
— Ради интереса, чтобы узнать что-то новое, чтобы напакостить своему противнику…
— Да нет! Я понимаю, зачем нужно плавать под водой! Но зачем для этого пузырь, да еще железный? Проще же магией!
— Как видите — не проще, — огрызнулась Тина.
— Откуда вы, говорите, родом?
— С земли. Лирин обозначила мой мир, как Землю Иисуса — 13.
— Иисус, Иисус.… А! Вспомнил! Библия, бог един, и мучительная смерть в конце, чтобы все точно уверовали! Да!?
— Если вкратце — то да.
— Тогда понятно. Вообще-то я попал в лапки совета, когда он был еще на шестой Земле. Но, кстати, уговаривал его отказаться от глупой затеи. Ежу понятно, что Иисус, с самыми благими намерениями, втягивал свои миры в долгую братоубийственную войну.
Тина вспомнила, сколько народа в ее мире поубивали из-за дурацких расхождений в вере — и покривилась.
— Благими намерениями выстелена дорога в очень плохое будущее.
— Именно.
Тина внимательно посмотрела на собеседника. И решительно отобрала у него остатки галеты.
— Спать. И никаких возражений.
Щелкнул фонарик, погружая палатку в темноту. Маленькие руки легли на плечи Рону, чуть надавили — и волшебник обнаружил, что уже лежит навзничь, а Тина укрывает его удивительно теплым одеялом.
— Мы обо всем поговорим, когда вы проснетесь в следующий раз. А теперь — спать.
Рон проспал всего шесть часов. И когда он открыл глаза, наступало утро. Дальше все развивалось очень спонтанно.
— Тина, — позвал он.
Я в этот момент делала зарядку. Пришлось прервать и подойти к Рону.
— Доброе утро?
— А оно доброе?
Я протянула ему руку, помогая встать и выбраться из палатки. Рон послушно принял мою помощь и с удобством устроился на траве.
— А почему нет? Мы живы, здоровы и свободны.
— И надолго?
— А это уже как получится.
Пессимизм Рона начинал действовать мне на нервы. И я решила больше не откладывать разговора.
— Ты себя хорошо чувствуешь?
— Более чем.
— Это тебе понадобится. А теперь садись и слушай.
Я спокойно, не меняя ни тона, ни выражения, рассказала, как познакомилась с Орландой. Рассказала о своих встречах с очистителями, с эльфами, с драконом и разумной яблоней. И перешла к миру Двенадцати дев. Рассказала про Эмрипея, про амазонок, про Керат и про медальон, попавший мне в руки. И про свое решение. Точно так же я рассказала о своей беседе с верховным волшебником и про убитый город. А потом — про постамент и найденное на нем тело.
До этой минуты Рон слушал спокойно, но тут его проняло.
— Тина, а как вы воссоздали мое тело?
Он уже начинал догадываться об ответе, и я опустила глаза.
— Вы не слишком хорошо обо мне думаете, Рон. И — вы правы в своих подозрениях. Я не воссоздавала ваше тело. Я не могла этого сделать. Я просто увидела тело без жизни и без души. Тело, которым я могла воспользоваться. Тело, обладающее огромными магическими способностями. Идеального донора даже для своей души, если бы я решила сменить пол. Вы имеете право быть недовольным за такое мое решение, но любое тело лучше, чем заточение в медальоне.
В этот миг я зауважала Рона. Зауважала?! Нет! Гораздо больше! Я начала им восхищаться. А именно — его реакцией. Я бы в такой ситуации закатила истерику. Рон же просто замолчал. Руки его сжались в кулаки — и зубы он стиснул так, что чуть челюсти не треснули, но промолчал. Я молчала тоже, исподтишка разглядывая его при свете дня.
Отдаю должное своему вкусу. Не знаю, как Рон Джетлисс выглядел раньше, но сейчас он был просто восхитителен. У него была молочно-белая кожа без единой веснушки и скульптурные, почти идеально правильные черты лица. Говорю почти. Чуть более высокий лоб, чуть более длинный нос, полные, красиво очерченные губы — и вместо задуманного Творцом совершенства возник чертовски привлекательный мужчина. И это я еще ничего не сказала о его мускулатуре. И о высоком росте. Я доставала ему макушкой до плеча, а ведь я не карлица. Во мне не метр пятьдесят, а все сто семьдесят два сантиметра. А темно-рыжие волосы, кольцами падающие на широкие плечи? И это при угольно-черных бровях и таких густых ресницах, что их вместо забора ставить можно.
И самая привлекательная черта нового Рона. Это — его глаза. Большие, прозрачные, неистово-голубого цвета. Как будто ему в глазницы вставили два кусочка весеннего неба. Невероятно красивые глаза. Даже жалко, что они достались мужчине, а не женщине. Полцарства за такие глаза.
Рон молчал довольно долго.
— Давай перейдем «на ты».
Я настолько не ожидала этого предложения, что даже не сразу сообразила, как ответить.
— Да. То есть, нет. Ой! Да, конечно, я согласна. Это значит, что ты не сердишься?
— У тебя ведь не было выбора, — пожал плечами Рон. — Совмещение прошло успешно?
— На мой взгляд — более чем. Все твои знания, навыки, способности — все восстановилось в полном объеме. Единственный минус — ты можешь иногда вспоминать то, чего никогда не знал. Тебе досталась память юноши, в теле которого ты живешь.
— Юноши?
— Ты выглядишь года на два старше меня. А если хочешь узнать подробнее — покопайся в своей памяти. Должен же ты знать, сколько лет твоему телу.
— Это подождет. Тина, я подозреваю, что ты помогала мне не просто так.
— Правильно подозреваешь, — не стала ломаться я. — Я человек корыстный. И теперь хочу попросить тебя о двух услугах. Больше мне ничего не надо.
— О каких? Достать луну с небес и звезды на платье?
— Угу. И солнце на трусики.
— Как скажешь. Я полетел?
— С крыши на забор. Так, ладно. А если без шуток — во-первых, мне нужно, чтобы ты покопался в своей памяти.
— Зачем?
— В своей новой памяти, — уточнила я. — Мне очень нужно узнать, кто убил этого юношу и уничтожил город.
— Зачем тебе это знать?
— Пошлю ему цветы.
— На память?
— На могилку.
— Мстить будешь?
— Нет. Восстанавливать справедливость и объяснять, что ТАК — НЕ ДЕЛАЮТ!
— И как ты собираешься это провернуть?
— Какая тебе разница? Ты мне адрес дай, а уж там я сама приду в гости.
Перед глазами плавал приятный и успокаивающий образ старого доброго танка Т-34. И парочки гранат рядом.
— Хорошо. Это несложно, если ты пообещаешь взять меня в компанию.
Мне показалось на минуту, что я ослышалась. И я ляпнула первое, что в голову пришло.
— А на фиг ты мне там сдался?
Рон ехидно оскалился.
— А без меня ты вообще можешь сидеть на кочке и плеваться в небо. Сама понимаешь.
Я понимала.
— Гад ты и лошадь твоя гадская.
— Какая лошадь?
— Такая, сякая и разэтакая, — непонятно ответила я.
— Значит, работаем вместе.
Я закатила глаза.
— Нет, ну ладно — я. Тебе это на фиг нужно?
— Что значит — на фиг? Во-первых, это теперь мое тело. И я кое-что за него должен. А во-вторых, мне просто надо размяться. Проверить старые навыки, погреть косточки…
Это было разумно.
— Хорошо, — согласилась я. — Помехой ты не будешь. Но одно условие у меня есть.
— Разве?
— Факт. Того козла, который сотворил это колдовство, отдаешь мне. Я с ним тоже что-то подобное сделаю.
— Тогда лучше мне, — Рон был спокоен и невозмутим. — Видишь ли, у меня больше опыта в этих делах, да и навыки обновить надо… перед встречей с верховным волшебником.
Слушая, нарочито спокойный голос Рона, я кивнула и нехорошо оскалилась. Ой, как я не завидую верховному волшебнику…
— А какая вторая просьба?
— А?
— Да. Ты говорила о двух просьбах. Вторая?
Я покусала ноготь, собираясь с мыслями.
— Ты меня совсем запутал. Рон, а когда ты опять собираешься явиться пред светлы очи?
— Чем скорее, тем лучше.
— Отлично. Тогда у меня есть скромная просьба. И предложение. Ты не хотел бы явиться на праздник, который состоится через два дня по времени мира вэари? Не самый плохой момент для появления.
— Это верно. Ты и сама хотела там разобраться с Орландой?
— Правильно помнишь. Мы могли бы появиться там — вместе?
Рон замолчал на несколько секунд. Потом поднял бровь.
— В каком смысле — вместе?
Я искренне постаралась объяснить.
— Мой муж меня предал. Эта стервочка разозлила. Мне хотелось бы отплатить им той же монетой. Но просто повернуться и уйти — это не по мне. Попытаться мстить — я потеряю больше времени, чем получу удовольствия. А вот если уйти к кому-то другому. К человеку, которому Ники и в подметки не годится.… Тогда взбесится и мой бывший муж и Орланда.
Рон пожал плечами.
— Мне кажется, что это глупо. Ты уверена?
— Во всяком случае, я этого хочу. Ты мне поможешь?
— На своих условиях.
— Кто бы в этом сомневался. На каких?
Несколько секунд Рон молчал. И разродился, когда я уже начала терять терпение.
— Если пару мы будем изображать, пока я не дам отмашку. Если я буду оправдан, ко мне тут же привяжутся с разными глупостями. Мне надо будет найти себе пару, произвести на свет ребенка… Я хочу какое-то время отдохнуть от роли племенного жеребца.
— Когда же ты успел от нее устать? — не удержалась я.
— Еще до начала спектакля. Поэтому мы просто будем изображать влюбленную пару лет на двадцать дольше, чем ты предлагала.
— Я предлагала всего одну вечеринку.
— А я предлагаю более длительное партнерство. Попутешествуем по мирам в свое удовольствие, я тебя научу пользоваться твоей личной силой, чтобы ты никого не угробила…
— А я пока никого и не угробила.
— Это по чистой случайности.
Возразить было нечего.
— Но мы будем просто друзьями?
— Я бы предложил тебе стать моей подругой, но я не в том положении.
— В «том положении» тебе оказаться и не светит, — огрызнулась я. — Физиология не позволит.
— Ты права. Это скорее твоя обязанность, — Рон и не подумал обидеться.
— Всю жизнь мечтала.
— Вот и домечталась.
Препираться с Роном оказалось тоже весело. Я уже и не думала, что буду с кем-нибудь так спорить, особенно после того, что выкинул мой бывший муж. Но…
— Почему бы тебе тоже не помечтать? Очень хочется узнать, какая сволочь сделала такое с беззащитным городом.
— Сейчас узнаем.
Рон закрыл глаза. Потом открыл их и посоветовал:
— Не смотри на меня так. А то у меня прыщ на носу вскочит. Или уже вскочил?
— Гад, — обиделась я. — И вовсе я на тебя не смотрю! Что я — обезьян не видела?
— Каких обезьян?
— Человекообразных!
— Ну, так посмотри, — Рон повернулся, демонстрируя себя во всей красе. — Мне раздеться?
— Размечтался!
— Вот так всегда! А у меня может самые честные и чистые намерения!
— Чтобы они такими стали, тебе нужен мировой океан и пару цистерн хлорки!
— Нет в мире справедливости.
— Зато есть все остальное. Не буду мешать твоему редкому мыслительному процессу. Вспомнишь — скажешь?
— Я тебе все-все скажу, — пообещал Рон. — И даже немного сверху.
Препираться мы так могли до пенсии. Я развернулась и пошла прочь. Буду листать фолиант, который мне подсунул Лефроэль. А то пиромагией займусь. До сих пор вспоминаю, как на месте костра чуть вулкан не открылся. А ведь мог. Сила есть, волшебство есть, ума не есть. Если Рон согласится со мной позаниматься, я за предложение зубами уцеплюсь. Потому что долго так не продолжится. Кого-нибудь я с такими способностями грохну. И скорее всего — себя.
Рон лежал на мокрой и холодной траве и смотрел в небо. Откуда-то он знал, что у него глаза точно такого же цвета. Цвета неба. Один в один. Они чернели ночью, светлели днем, серели, когда небо закрывалось тучами.… Это было так же естественно, как дыхание. И это было его наследство. Единственное наследство старого короля.
Эти слова сорвали маску с памяти и воспоминания хлынули потоком. Воспоминания не Рона Джетлисса, но совсем другого человека. И Рон закрыл глаза, повинуясь их молчаливому безумию.
Его звали Арэсти Эрнальт. Последний из Эрнальтов, он мог считать свой род столетиями и тысячелетиями. Он не помнил всех своих предков. Только тех, кто сделал что-нибудь для Эрлина. Эрлин — это была его страна. Одна из многих в этом мире. И, пожалуй, самая прекрасная. Жаркий климат летом и теплый — зимой. Виноградники и озера. Леса и поля. Горы на севере и море на юге. Этими горами Эрлин был надежно отделен от других стран континента. Иногда Арэсти даже казалось, что Эрлин — это и есть весь мир. Арэсти знал, что мир не один. Что миров существует бесконечное множество. И даже пытался представить это, но путался и выбрасывал ненужные мысли из головы. Уже несколько десятков тысяч лет Эрлином правили Эрнальты. Так было, так должно было быть и так обязательно будет. Арэсти обязан был стать правителем, как и другие люди из рода Эрнальт. Но так не вышло. Никто не знал, откуда появился человек в синем плаще, никто не знал его имени и возраста, никто даже не видел его лица, но однажды он пришел. Неотвратимо, как смерть. Тот день стал трауром для рода Эрнальт. Сам Арэсти этого, конечно, не застал. Его тогда и на свете не было. А его матери было всего два годика. Поэтому она и спаслась. Все произошло на одном из праздников. Король и его семья, к сожалению, вся семья, сидели в ложе. И на арену вышел человек в синем плаще.
Он не стал ничего говорить, не стал предупреждать и вызывать на поединок. Он просто поднял посох, увенчанный небольшим черепом неизвестного животного — и с него полетели черные молнии.
Первыми погибли маги. Потом — оцепеневшая от ужаса королевская семья. Потом — зрители. И маг объявил, что становится королем Эрлина. Приказал называть его просто — Некромант — и воздвиг для себя замок посреди столицы, разрушив фамильный дворец Арэсти. И стал править.
Род Эрнальтов был уничтожен почти полностью. И Арэсти мог просто не родиться. Но у его деда нашлись верные люди. Маг Ариан. Один из немногих, выживших после первого удара Некроманта. Отличный телепортер и умница. Он сразу понял, что битва проиграна. И перенесся во дворец. Ему удалось найти маленькую принцессу Верену с нянькой. У девочки болел животик и поэтому ее оставили дома. И маг, не вдаваясь в подробности, просто телепортировал девочку, ее няньку, и несколько человек, особо преданных королю, за пределы столицы. Дальше все зависело только от них. И люди разделились. Кто-то пошел на закат, кто-то на восход. А мать Арэсти спрятали там, где ее точно не должны были искать. В одном из самых крупных торговых городов Эрлина. В Риальте.
И сейчас Риальта превратилась в горсть пепла.
Принцесса Верена так и не узнала о своем происхождении. Никогда. В восемнадцать оборотов она вышла замуж за человека из когда-то знатного рода, в двадцать оборотов родила Арэсти, а еще через три оборота умерла от воспаления легких. А Арэсти выжил под присмотром отца и любящих деда (когда-то начальника королевской стражи) с бабкой (той самой няньки). Отец тоже не чаял души в мальчике и воспитывал его как воина. Политика из него воспитали дед с бабкой. Арэсти долго не знал о своем происхождении. Очень долго. Он просто жил в своем городе, в котором и родился двадцать шесть оборотов назад. Рон прикинул, сколько это будет в годах. Что-то около 22–23 лет. Нормально.
Жил, работал в лавке у деда, продавал и покупал ткани, в восемнадцать лет женился, а через год у него родилась дочка. Алитта. Солнышко и радость Арэсти.
К сожалению, ее мать не перенесла родов.
Арэсти долгое время был безутешен. Потом стало проще. Он не жил монахом, но и жениться не собирался. У него есть дочь. Все остальные могут катиться в бездонный провал. Или еще куда поглубже. Но у общественности было другое мнение. Когда Алитте исплнилось два оборота, заговорщики решили, что принц должен знать тайну своего рождения.
Сперва Арэсти просто не поверил. Потом ему предъявили доказательства — сочетание синих глаз, фамильных родимых пятнышек на пояснице в виде пятиконечной звезды, нескольких документов и перстня с гербом…
Рон поспешно схватился за руку. Перстень был на месте. Никто не позарился на него. Что ж, тем лучше. Хотя документы наверняка сгорели.
… убедило его. Арэсти посвятили в план заговора. Люди надеялись на лучшее, но их предали. И Итвор Ретан сумел выманить Арэсти из города, навстречу каравану.
Некромант лично прибыл в Риальту, чтобы все выяснить и покарать людей, не смирившихся с его жестокостью. Арэсти схватили, связали и затащили на помост, собранный из частей телег. Юноше до последнего мгновения казалось, что это всего лишь дурной сон. Казалось, стоит тряхнуть головой — и он очнется у себя в спальне, рядом улыбнется жена и шепнет: «Милый, наш ребенок опять толкается. Кажется, мы дадим миру настоящего воина».
Арэсти понял, что с ним будут делать только на помосте. Когда вскрыли вены на его запястьях, и из его крови стали подниматься зловещие багровые сущности, похожие на вихри с мечами. Высотой в рост человека. Теперь сон развеялся — и Арэсти понял, что это неотвратимо. Он умрет.
Вихри, покорные злой воле Некроманта, рванулись к городу. А Арэсти закричал от боли, раздирающей душу. Не тело. Но душу и разум.
Умрет он.
Умрет его дочь.
Умрут люди, которые доверяли ему до последней капли крови.
И умрут от силы, полученной из крови рода Эрнальт.
Какая чудовищная ирония.
И Арэсти сделал то единственное, что ему оставалось.
Он ПОЗВАЛ.
Он звал, как не звал никогда в жизни. Не богов и не демонов. Не предков и любимую. Нет. Он звал тех, кто может отомстить за его смерть. Тех, кто сможет пройти сквозь миры, чтобы восстановить справедливость. Арэсти умирал, но был готов отдать все, что имел. Душу и разум, жизнь и смерть, рождение и посмертие. Все! Все!! Все!!!
Все, что у него было и чего не было. Что могло быть — и что безжалостно отнимали с каждой каплей вытекающей крови. Весь огонь живого человеческого сердца. То, что способно сжечь моря и погасить вулканы. Любовь. И не к чему-то определенному, вроде мороженого, роз или котят. А просто — ЛЮБОВЬ. Силу, которая есть не у каждого, потому что с ней люди стали бы богами, ибо такая любовь — обожествляет. Но у Арэсти она была. И он был Эрнальт. И его кровь, его боль, его ярость и отчаяние пронизывали миры и междумирье. Кто бы ты ни был, что бы ты ни было… Зло или добро, свет или тьма, зверь или человек!!! Пусть придет кто угодно — и пусть отомстит! Арэсти рвался в магических путах, что было сил. Если кровь человека с глазами цвета неба дает СИЛУ — так пусть она хоть раз послужит своему хозяину!!! И что-то вспыхнуло в его крови.
Путы не выдержали.
И Арэсти ощутил, как его разум взрывается чудовищной болью.
Что было дальше — он не знал.
Но, даже умирая, он улыбался.
НА ЕГО ПРИЗЫВ ОТВЕТИЛИ!!!
Рон долгое время лежал неподвижно. Мне это довольно быстро надоело, поэтому я достала один из учебников и принялась читать. Я успела осилить страниц пятьдесят, когда Его Магичество наконец-то соизволил открыть глаза.
— Тина?
— Да?
— Скажи, твоя телепортация проходила нормально?
Я пожала плечами.
— Рон, я первый раз телепортировалась по блуждающему вектору. Откуда я могу знать, что нормально, а что — нет.
— Логично.
— А что-то должно быть не так?
— Именно. Этого парня звали Арэсти Эрнальт.
Мне это ни о чем не говорило, и Рон решил продолжить объяснения.
— Кажется, в нем есть немного крови вэари или богов. Не знаю точно. Это еще предстоит выяснить. Просто этот парень был одним из претендентов на престол. Последним законным претендентом. А его страной правил узурпатор.
— И тот неожиданно нагрянул в гости, — кивнула я. — Ясен хвост. Рон, как его звали?
— Кого именно?
— Узурпатора!
— Некромант.
Я хихикнула. Потом еще раз. Но, посмотрев, на серьезное лицо Рона, заткнулась.
— Это что — шутка юмора?
— Нет. Этот чудак на букву «М» приперся невесть откуда, уничтожил династию, поднял себе гвардию скелетов, зомби и вампиров — и стал править. Магов, равных ему по силе здесь просто нет. Ни одного вэари.
— Не жизнь, а сказка, — протянула я. — А Арэсти как уцелел?
— Его мать спрятали горожане. Девочке было всего два года. Ее унесли, а когда она выросла, выдали замуж за аристократа. Но о происхождении ей ничего не говорили. Девочка оказалась не очень умна. Рассказали только ее сыну. Арэсти не хотел связываться с Некромантом, но выбора не было. Сама понимаешь.
— Ага. Королем, как и козлом, можно только родиться.
— Можно спорить, но это близко к правде, — Рон пожал плечами. — И времени тоже, как оказалось, у заговорщиков не было. Нашлась одна гнида и донесла. И Некромант нанес удар первым.
— Поня-атно, — протянула я. — А что за гнида?
— Он уцелел. Один из заговорщиков. Некто Итвор Ретан.
— Ит-вор Ре-тан. Понятно. А картинку нарисуешь?
— Не-а. Я его сам прибью.
— Размечтался! Это моя добыча!
— Убили меня, а добыча — твоя?
— Убили Арэсти Эрнальта. И вообще, фильтруй базар! Я первая в очереди!
— Да кто бы спорил. А ты понимаешь, что толковый некромант тебя бантиком завяжет?
Это я хорошо понимала. А что поделать? Я даже представляла, как пойдет разговор.
«— Мужик, так жить нельзя!
— Ну и не живи! Твои проблемы».
Я ему о жизни, а он мне по морде. Меня же во всех переделках спасало только то, что били не сразу. Сперва старались или выслушать или что-то поиметь. А у некроманта такой лафы не будет. Если он от целого города склад трупешников оставил, то гуманизмом он точно не страдает. А чем он интересно, страдает? Язвой? Гастритом? Простатитом?
— Ни первым, ни вторым, ни третьим. И старайся думать про себя, — припечатал Рон. Я скорчила ему рожу и задумалась.
— Рон, а сколько тебе еще восстанавливаться?
Рон пожал плечами.
— Да я почти восстановился. Только вот…
— Что — вот?
— Солнышко, как ты предлагаешь бороться с некромантом?
— Бросить его в яму к диким пчелам. Накормить солеными огурцами и напоить молоком. Отрубить хвост по самые уши, — мрачно начала излагать я.
Рон фыркнул.
— Я, конечно, твои планы одобряю, но у них есть одно слабое звено.
— А именно?
— А именно то, что сперва до некроманта надо добраться.
— Давай придем и постучимся в дверь?
— Тина, исходя из воспоминаний Арэсти, я могу тебе сказать, что у этого нехорошего дяди в каждом большом городе стоит двухтысячная гвардия. Тысяча скелетов, тысяча зомби. Командуют ими вампиры. От двадцати до сотни на город.
— А Эрлин большой?
— В целом его гвардия исчисляется где-то тысяч в шестьсот. Это если считать всех. И скелетов, и вампиров, и зомби. Страна не такая большая, что нас и спасло.
— Все равно. Откуда он столько пакостей набрал?
— Тина, ну что ты как маленькая?! Арэсти принесли в жертву. Вот и с остальными так же. Некромант просто принес пару сотен человек в жертву и приказал кладбищам подняться. Кого-то он потом очистил до скелетов. А свежие покойники стали зомби.
— Рон, а сложно их убить?
— Кого?
— Про вампиров не спрашиваю. Знаю. Их в нашем мире тоже знают. Зомби и скелетов.
— Их проще не убить, а упокоить. Сжигать их долго, рубить в капусту утомительно, но — если готовить на всю эту армаду эликсир — это проще сразу будет удавиться, чтобы не мучиться.
— Много потребуется?
— До хрена. На каждого миллилитров по сто — сто пятьдесят, но ты перемножь их на шестьсот тысяч? Офонареешь!
Я была полностью согласна.
— А как же тогда?
— Надо что-то придумать, чтобы уничтожить и Некроманта и большую часть его армии одновременно.
— Интересно, что? Боюсь, что эликсира мы на них не напасемся.
— Да, если задаться целью, лично прибить каждого, это мы год провозимся.
— Года у нас нет.
— Зато проблем, как тараканов.
— Знаешь старый чукотский способ борьбы с тараканами?
— Какой?
— Загнать их всех под шкаф и подпилить ножки.
Рон шутку не догнал, это было видно по непонимающим глазам.
— А тараканы так и будут ждать под шкафом, пока ты будешь пилить?
— Тараканы не будут, они умные, — протянула я, погружаясь в тоскливые размышления. Блин, положение, хуже губернаторского. Знать бы, какого губернатора так увековечили? Но это простое любопытство, а вот факты таковы, что у меня даже чувство юмора обвисает, как… ну, вы поняли.
Итак! У нас от силы месяц по местному календарю. Потом надо будет отправляться на растерзание к вэари. Хотя еще кто кого растерзает. Лично я ставлю на нас с Роном. У него за несколько десятков тысяч лет накопилось столько дружелюбия, столько добрых слов… Я даже иногда задумывалась — права ли я? Выпустить демона из бутылки несложно, о чем говорят все сказки. А вот справиться с ним, или просто самому удрать…
С другой стороны, без Рона мне всяко голову оторвут. Если сразу и не оторвут, то потом падение кирпича устроят. Орланда лично постарается. Не то, что кирпича, бетонного блока для меня не пожалеет, добрая девочка. А ее папочка.… Фи! Но это мы потом разберем! Подумаю об этом завтра! Сейчас проблема поважнее — Некромант. Сразу чувствуется, что у мужика воображение не работает. А у меня? Неужели единственное, на что я способна — это потребовать загнать его скелетов и прочую нечисть — под шкаф? Да знаю я, что это глупо! Но мысль-то вертится! Хотя где такой шкаф найдешь!?
Я посмотрела на небо. Небо молчало. Молчали долины, молчали горы… горы… ГОРЫ!!!
— Рон!!!
Его высочество отвлекся от особо важных размышлений и посмотрел на меня.
— Да, Тина?
— Горы!!!
— Да, я вижу. И что?
— Рон, как у тебя с магией земли?
— Нормально. Я универсал, как и ты.
— У меня тут идея. Скажи, ведь скелетов можно спалить.
— Жечь замучаешься.
— А если их в магму?
— Магму?
— Ну, вулкан под его войском открыть, и туда их, туда, в лаву!!!
Рон запустил обе руки в волосы. Я невольно залюбовалась. М-да, таких, как Арэсти Эрнальт надо просто приводить на пункт сдачи спермы — и активно размножать. Нет, правда! Рост, волосы, лицо, мозги, а теперь еще и разум Рона Джетлисса! Лично я счастлива буду, что мой ребенок родится от Рона, а не от какого-нибудь козла с амбициями наполеона и брюхом бочонка.
— Идея неплохая, — наконец изрек Рон. — Надо обдумать. А так… Пара заклинаний у меня есть, надо только придумать, как заставить Некроманта собрать все свое войско в одном месте.
— Вызвать его на поединок.
— Так он и пойдет.
— Полагаешь, он нас пошлет?
— И еще чего-нибудь прибавит.
— А как тогда?
— Злить его будем.
— Врага надо низводить и курощать? И лучше плюшками?
— Не понял?
Рассказывать про Карлсона мне ужасно не хотелось.
— Я потом все объясню. Ты уже придумал, как будем доводить нашего заклятого друга?
Рон хищно улыбнулся.
— Есть одна идея.
— Какая?
— Надо для начала дать ему знать, что Арэсти Эрнальт жив.
— Живее всех живых. Наша сила, знанье и оружие.
— Мне нравится, — согласился Рон. — Предлагаю действовать так!
Спустя два часа ссор, споров и обвинений во всех смертных грехах план был готов.
Настроение у Некроманта было, мягко говоря, паршивым. Очень мягко говоря. А если брать то, что он сам мог сказать по этому поводу,… все равно цензура вырежет.
И самое главное — непонятно с чего накатило! С утра все было прекрасно. А вот перед большим парадным выходом — хуже некуда. Вроде бы все препятствия устранены, последнего претендента на трон он лично прикончил, а на душе не просто кошки скребут, а сорок клеток с тиграми. Почему-то вспоминается этот мальчишка Арэсти. Его яркие глаза и доверчивая улыбка, которой он приветствовал знакомого.
— Итвор! Какими ветрами? Мы тебя не ждали…
Потом он уже не улыбался. Его оглушили и связали. И держали оглушенным все время до эшафота. А когда тебя приносят в жертву — не улыбнешься.
И все-таки он улыбался!!!
В последние секунды перед неминуемой смертью, зная, что погибает не только он сам, но погибает его единственная дочь и его люди, погибает все, что при жизни любил Арэсти…
Он улыбнулся.
И этого Некромант понять не мог. Можно улыбаться, когда ты победил, или за тебя отомстят, но кто мог отомстить за Арэсти? Никто теперь не посмеет пойти против его власти. Да ни у кого и прав таких нет! И сил тоже! Его власть теперь непоколебима, как никогда прежде. Никто не посмеет ее оспорить. Хотя… Они могут попытаться. Улыбка, появившаяся при этой мысли на лице Некроманта, могла довести до инфаркта даже дерево. Пусть попробуют. Ему как раз нужны новые слуги. Зомби, вампиры…
Но почему он улыбался?
Некромант не понимал мертвого мальчика. И не мог забыть. Даже если выход пройдет успешно, день все равно будет отравлен. Он посмотрел на себя в зеркало, проверяя, как лежат оборки воротника. Король должен выглядеть по-королевски. Безупречно. Эту истину Некромант открыл сотни и тысячи оборотов назад — и с тех пор всегда следил за собой. Пятна, складки, случайные прорехи на одежде — все подмечалось им и моментально устранялось. Жаль, что нельзя также устранить пятна и складки в душе.
Некромант решительно подошел к стене и коснулся ее ладонью. Каменная плита отошла в сторону, и за ней открылся проход в лабораторию.
Это была истинная лаборатория некроманта, как ее представлял непосвященный. Черные стены были отполированы до зеркального блеска. В потолке было большое окно, чтобы можно было наблюдать за движением звезд. Удобный каменный пол, на котором можно легко нарисовать любую фигуру, каменный же алтарь с канавками для стока крови, несколько полезных приспособлений, чтобы удержать тех, кто вырывается, стойка с ритуальными ножами, несколько шкафов с реактивами. Лаборатория для получения необходимых ингредиентов была оборудована в соседней комнате. Так было удобнее. Главным в этой комнате была функциональность — во всех ее проявлениях.
— Тина, ты готова?
— Не фиг спрашивать, давай работать!
— Предупреждаю еще раз, это будет достаточно болезненно. Ты взяла кляп?
— Разумеется! Рон, хватит, а? Мне иногда кажется, что это у тебя будут забирать силу, а не у меня!
— А мне иногда кажется, что это ты будешь забирать силу, а не я!
Тина только фыркнула в ответ. Рон положительно был очарован этой женщиной. После долгого сидения в медальоне он думал, что уже никто и никогда не сможет его заинтересовать. И к женщинам относился очень потребительски. Не говоря уже о его планах по мщению верховному вэари. Вопреки всем прогнозам, Рон не собирался мстить всем подряд. Он отлично понимал, что большинство вэари виновны только в клинической глупости. А это лечится. Жизнью. Вот Таись ан-Криталь, верховный вэари — это было другое. И его дочь. Чтобы и памяти от этого подонка на земле не оставалось. При одной мысли о верховном вэари у Рона стискивались зубы. Да так, что эмаль крошилась. Рон считал, что выживает и сохраняет здравый разум, чтобы отомстить. И тут его собственное подсознание сыграло с ним подленькую шуточку. Подумайте сами! Если несколько тысяч лет думать только о мести, если ненавидеть человека несколько тысяч лет — это что же будет!? Рон свихнулся бы еще в первые десять лет, не то, что десять тысяч. Но «ужас вэари» желал сохранить здравый разум. Поэтому уже через два года великие планы мщения были отложены на полку — и Рон вспоминал о них, только когда у него было особенно плохое настроение. Все остальное время он старался занимать себя. Каждые тридцать часов он обязательно погружался в подобие транса, выбирая ночное время. Он старался изнурять себя наблюдением за своими хозяевами. Он занимал себя умственной работой, составляя, запоминая, перепроверяя цепочки заклинаний… Он жаждал свободы, стремился к мести, но — абстрактно. Вся его энергия была направлена внутрь, на сохранение своего рассудка.
И Рон дождался своего часа. Судьба любезно предоставила ему свободу, силу — и инструмент для мщения.
Во всяком случае так он сначала подумал о Тине.
Тина же, не зная о великих планах «ужаса вэари», решительно опровергала все его расчеты. Она была умна, решительна, готова на все для восстановления справедливости. Рон восхищался ее разумом, хотя и не мог понять ее принципы. И собирался оставаться рядом столько времени, сколько понадобится, чтобы постигнуть вечно изменяющуюся натуру своей спасительницы. Сто лет? Тысячу? Или всю жизнь? «Ужасу вэари» казалось, что это будет очень интересным занятием.
От лирических мыслей его отвлек весьма недовольный голос ведьмочки.
— Рон, черт побери!!! Долго ты будешь мне хвост крутить!!?
— У тебя нет хвоста, — огрызнулся Рон. — Готовься! Активирую!!!
Некромант с удивлением смотрел, как в зеркальной стене, в его тайной, неприкосновенной и защищенной от всех вторжений лаборатории, проявляется странная картина.
Сперва появился город, недавно уничтоженный им. Потом изображение медленно скользнуло к помосту, где происходило жертвоприношение.
Чего ожидать, маг просто не знал. Но уж точно не нападения. Нападать на мага в его доме, где и стены помогают, попросту глупо. Скорее всего, ему хотят что-то показать. Поэтому он просто приготовился к отражению атаки (на всякий случай) — и внимательно уставился в зеркало. Изображение наплывало, не теряя четкости. Чернота стен ничуть не мешала неведомому режиссеру. Картины были такими четкими, словно Некромант смотрел в открытое окно. Помост был показа во всей красе. И Некромант увидел, как он сам и его люди скакали прочь, сразу после проведения ритуала. А тело Арэсти осталось на помосте.
Ненадолго.
Некромант подумал, что наступает рассвет, но он ошибся.
С темных небес неожиданно хлынул свет. Теплый, мерцающий, золотистый. Он ласкал и успокаивал, он нежно касался израненной земли, заливал ее потоком теплого золотого меда — и Некромант даже через зеркало ощутил, какое умиротворение пришло вместе с его любящими лучами.
Свет охватывал землю кольцом, не решаясь прикоснуться к помосту. Маг ждал. Сам не зная чего, он просто ожидал, пристально вглядываясь в зеркало. И его терпение было вознаграждено. Он заметил, что в одном месте свет особенно усилился. Он все уплотнялся и усиливался, пока угол зеркала не вспыхнул особенно ярко.
И в небе появилась дверь.
Это было очень давно.
Им с Арэсти было всего по девять оборотов. И их тянуло на подвиги. И когда мальчишки узнали, что в старой башне живет привидение, удержать их не смог бы ни один ошейник. Итвор Ретан и Арэсти Эрнальт направились в башню поздно ночью.
Итвор шел первым, Арэсти — вторым. Недолго. Арэсти был слишком смел, чтобы идти за кем-то по пятам. И, когда они дошли до башни, Итвор пропустил приятеля вперед.
Сейчас Итвор не мог сказать честно — чего он хотел. Неужели он и тогда желал убить Арэсти? Вряд ли. Тогда у него не было еще причин ни для зависти, ни для ненависти. Или все-таки были? Вот уж чем Рону было неинтересно заниматься — так это анализом разума подлеца и предателя. Разве что хирургическим. Без наркоза.
Но Итвор сделал то, что сделал.
Он насмешливо приоткрыл дверь перед кузеном, шаркнул ножкой, подражая лакеям — и, стоило Арэсти войти внутрь, тут же захлопнул дверь за его спиной. И тут же бросился бежать. Через час он лежал в своей кровати, накрывшись до ушей одеялом — и пытался представить, что случилось с Арэсти.
Он так и не уснул в ту ночь. А Арэсти явился утром, свежий и веселый как всегда.
— Зря ты испугался, — сказал тогда мальчик. — Ты многое потерял.
— Что — потерял? — спросил Итвор.
— Теперь уже неважно, — отмахнулся Арэсти.
— Все-таки — что!?
Арэсти улыбнулся своей мягкой улыбочкой. Как же Итвор ее ненавидел!!!
— Этого ты никогда не узнаешь.
И сейчас Некроманту показывали дверь в ту самую башню.
Некромант видел, как мальчик влетел туда. Двери тут же захлопнулись — и ребенка окутала сплошная темнота. Темно было так, что он мог видеть только контуры человека в темном зеркале стены. Арэсти тогда не видел даже собственной руки. Мальчик в зеркале неуклюже вытянул перед собой руки и сделал шаг. Потом еще один. Он осторожно нащупывал дорогу ногой.
Ему попалась еще одна дверь — и он толкнул ее рукой, в надежде, что там окажется выход.
И все залил мягкий золотистый свет. Точь-в-точь такой, который лился сейчас на израненную землю.
Арэсти оказался совсем в другом месте. Не в старой башне. Нет. Теперь перед ним была огромная поляна, заросшая странными, но очень красивыми цветами. Колдун, несмотря на то, что много путешествовал, таких не видел никогда в жизни. Поляна была огромной. Насколько простирался взгляд — Некромант мог видеть ту же равнину, заросшую цветами. На горизонте, очень далеко, виднелись деревья. Кажется, там было что-то еще, но он не мог ничего рассмотреть. Потому что с следующий миг откуда-то из-за рамы зеркала появилась женщина. Не очень высокая, с короткими темными волосами, в длинном светло-зеленом платье. Но такой от нее шел свет… Свет внутреннего тепла, доброты, участия, любви…
Она посмотрела на Арэсти и протянула ему руку.
— Как ты сюда попал, маленький принц?
И столько доброты было в ее глазах, что некроманта просто затрясло. От злости, от возмущения. Можно многое получить от человека с помощью денег, власти, магии, страха наконец! Но такой взгляд получить нельзя. Его могут только подарить. И было почему-то до ужаса обидно, что на Некроманта никто в жизни так не посмотрел. За все тысячелетия его жизни.
Арэсти подумал — и протянул ей навстречу свою ладонь.
— Меня зовут Арэсти Эрнальт.
— А меня зовут Тина-ви-элль. А что ты здесь делаешь?
— Мы пришли сюда поиграть.
— Ко мне?
— В башню. Потом мой друг испугался, а я остался.
— Понятно. Я рада тебя видеть, маленький принц. Пусть ты и пришел незваным, но ты мой гость. Кровью и пламенем клянусь, что не причиню тебе вреда. И приглашаю тебя в свой замок.
Некромант наблюдал за тем, как руки женщины и мальчика сомкнулись. Между их пальцами проскочила мгновенная вспышка — и спустя секунду они оказались перед огромным замком. Широкая лестница, по которой могли одной линией пройти двадцать человек, не касаясь друг друга плечами, вела к высоким воротам.
Женщина первая сделала шаг. Она поднялась на ступеньку и посмотрела сверху вниз на Арэсти.
— На эту ночь я приглашаю тебя в свой замок, маленький принц. Ты получишь все, что пожелаешь. Я знаю, что золото тебя не привлекает, но тебе всегда было интересно познать мир. Мы будем летать в поднебесье и опустимся на дно морское. Попробуем поймать звезду — и прокатимся на льве. Заберемся на самую высокую гору моего мира, устроим пикник на траве, а затем ты увидишь, что таится в самом сердце земли. Показать тебе мой мир — в моей власти. В эту ночь у тебя будет все, что ты пожелаешь.
— Почему? — удивился Арэсти. — Ты так добра ко мне?
— Ты пришел. Этого достаточно.
— А что будет утром, — мальчик не торопился шагнуть на лестницу, но женщина и не настаивала.
— А утром я верну тебя в твою комнату. Я обещаю, что ты будешь помнить все, что с тобой произошло. И меня, и этот мир. Но только если ты поклянешься никому обо мне не рассказывать.
— А…
— Никому, — женщина властно подняла руку. — И никогда.
— И тогда я смогу вернуться сюда?
— Нет.
Женщина опустилась на ступени замка, зеленое платье раскинулось вокруг нее озером мерцающего света.
— Ты не вернешься сюда, Арэсти Эрнальт. Твоя кровь открыла тебе проход один раз. Второй это может быть слишком опасно. Но я обещаю тебе другое.
— Что?
— Если ты никому обо мне не расскажешь, я оставлю тебе свой дар. В минуту, когда надежда, вера и сила покинут тебя — ты сможешь позвать — и я приду.
Некромант почувствовал что-то неладное. Позвать — прийти. Неужели он позвал? И она — пришла? Но кто!? И как!?
— А если…
— Это случается с каждым человеком. Рано или поздно приходит такой миг, в который он слаб, слеп и беспомощен. Я приду, если ты позовешь. Но ты никому и никогда обо мне не расскажешь. Договорились?
Вместо ответа Арэсти Эрнальт сделал шаг вперед и протянул женщине руку.
— Разрешите вам помочь?
Женщина наградила мальчика ослепительной улыбкой.
— Я счастлива принять от вас помощь, мой принц.
Вспышка на миг ослепила сосредоточенного Некроманта. А когда он опять посмотрел в зеркало, там была совсем другая картина.
Помост. И разрушенный город невдалеке. Кстати, Некромант собирался пополнить его жителями свою армию. Позже, когда оставленная на свободе СИЛА выполнить большую часть его работы.
На истерзанное тело Арэсти прямо с неба лился мягкий золотой свет. Старая дверь открылась — и Некромант даже не удивился, потому что знал, кто оттуда выйдет.
Тина-ви-элль.
Он угадал. Женщина была в странном белом платье, обнажавшем одно плечо, с распущенными волосами и какой-то странной золотой игрушкой в руках.
Геракл мгновенно признал бы в ней лиру, но волшебнику эта вещь была незнакома. Его редко интересовали музыкальные инструменты. Все наблюдения Некроманта лежали немного в другой области.
Женщина спокойно и непринужденно спускалась прямо по воздуху, как по невидимым ступеням. Она опустилась на колени рядом с телом Арэсти, дотронулась рукой до его плеча — и заплакала.
— Что же с тобой сделали, мой принц!? За что!?
И столько боли и ненависти прозвучало в нежном голосе, что Некроманту стало не по себе. Даже он не умел ТАК ненавидеть. Нежный тихий голос обещал ему такое богатство пыток, что страшно было даже подумать об этом! Страшно! Это ему-то, обучение которого началось с ритуального мучительства!
Слезинка упала на эшафот, и сквозь дерево пророс белый цветок. Точь-в-точь как те, на лугу. Яркий и чистый.
А женщина взяла в руки инструмент, коснулась его пальцами — и зазвучала странная, но очень красивая мелодия. На глазах у остолбеневшего от бессильного бешенства некроманта, музыка творила — магию!
Пальцы женщины перебирали струны все быстрее и быстрее, музыка неслась по миру, как горный поток. Она звала и приказывала, вела за собой и держала на коротком поводке из золотых струн. И только сейчас некромант заметил, что пальцы у Тина-ви-элль изрезаны, просто изорваны в кровь. И уже не мелодию они выводят, а что-то другое тянут своей кровью и властью музыки. Да и струны-то уже не золотые, а вовсе даже алые. И платье ее покраснело от крови. С золотых струн на тело мужчины падала кровь.
И на глазах волшебника творилась магия крови. Он даже пожалел, что не может оказаться рядом и пронаблюдать все своими глазами. Все-таки в зеркале многого не увидишь. Ауры, следы заклинания, детали…
Кровь сплеталась в одно целое с золотым сиянием, били алые молнии, собирались грозовые тучи. Небо над головой женщины вертелось, как будто его ложкой размешивали. Но на помосте так же лился ровный золотой свет. Казалось, все идет как должно. За несколько секунд, показавшихся некроманту тысячелетиями, чудовищная воронка из черного, золотого и алого собралась над телом Арэсти. И прозвучал нежный голос.
Женщина вплела свои речи в музыку. Сделались они ее частью, оплели, поработили — и грянули единым громом, имя которому — жизнь!
— Ты встань, пробудись, мой сердечный друг! Никогда я тебя не покину. По твоему зову я пришла в смертный час. По твоей крови врата открыла. По твоей любви сердце потеряла. Не оставь меня, любовь моя ненаглядная.… Не бросай меня! Не уходи! Подождет тебя смерть-красавица. К ней прийти всегда успеем рука об руку. Возвернись ко мне, мой единственный! Никому тебя не отдам теперь…
И Арэсти зашевелился.
Медленно-медленно открылись голубые глаза.
— Тина-ви-элль?
— Да, любимый мой.
По лицу женщины катились слезы. И поле белых цветов раскидывалось от края до края.
— Неужели я сплю?
— Нет, любовь моя. Ты уже проснулся.
Женщина наклонилась и прикоснулась губами к губам Арэсти.
— Я пришла к тебе. И навсегда. Теперь мы уже никогда-никогда не расстанемся. Ни в жизни, ни в смерти. Ты мне покажешь Эрайну?
Некроманта ослепила вспышка. Он невольно зажмурился, а когда открыл глаза — зеркало было пустым и чистым. Только на столе рядом с ним лежал белый цветок. Из тех, которыми плакала женщина.
Тонкий аромат заполнил комнату и некромант почувствовал, что сходит с ума.
Сон? Явь!?
Неужели это правда?
И Арэсти жив?
Тогда…
А что, собственно, «тогда»?
Некромант бросился к своему рабочему столу. Потребовалось два голубя и один котенок, чтобы в зеркале отразился мертвый город. Некромант намеревался пополнить за его счет свою гвардию, но…
Что за демон?!
Города просто не было. Некромант еще раз проверил положение в пространстве, но — увы! Он не обманывался. Просто город мертвецов был уничтожен. А на том месте, где он был, росли странные белые цветы. И казалось, что он чувствует их аромат даже через зеркало. Или это был аромат того, первого, цветка? Этого Некромант не знал.
— Это глупости. Никакая ведьма не сможет вернуть то, что было уничтожено. Это просто бред!?
Некромант разговаривал сам с собой, но уверенности не испытывал. Ему так хотелось, чтобы разговор с зеркальной женщиной оказался просто галлюцинацией! Но это была жестокая правда.