Эльф: инструкция по применению

Глава 10 «Лично мне приключений хватит!»

После горной тишины тракт показался средоточием звуков. Гнара радовалась с одной стороны все вернулось на круги своя, и пока можно было не думать о глобальном, главной целью стало добраться до какой-нибудь придорожной харчевни и отдохнуть наконец-то, помыться, поесть, в конце концов! Да и эльфу пара дней передышки явно не помешала бы.

Эльф же напротив почему-то стремился с большой дороги свернуть, а трактиры и вовсе обходил по большой дуге. Гнара брела за ним, не решаясь возражать, уставшая, замученная и удрученная. Остановки были редкими и короткими: минимальный перекус из остатков лепешки и найденных грибов, которые тут еще попадались, причем эльф чаще от еды вообще отказывался, а когда Гнара пробовала настоять — огрызался. Разозленным он казался ей еще более красивым, но и куда более опасным. И она предпочитала отмалчиваться. Ловила себя на том, что из-под тишка любуется спутником. Злилась и отворачивалась, пытаясь отвлечься. Получалось плохо.

Длинный отдых зато устраивали ночью, под соснами, без костра, но под романтичные звоны последних комаров — рядом опять были болота.

И только на пятый день пути они наконец ночевали как нормальные путники — в постели, не настоящей, конечно, на полноценную комнату денег не хватило, но все же под крышей, в тепле и после горячего ужина. Эрель посчитал, что отошли они достаточно далеко, и шансов встретить возможных преследователей-монахов здесь минимален. Гнара согласилась. Она вообще со всем соглашалась: кивала и делала как говорили. Эрелю это не нравилось.

Заглядывая в кружку с чем-то, отдаленно напоминающим по цвету сидр, а по вкусу — нечто непередаваемое, он спросил:

— Ну и что теперь?

Гнара пожала плечами. Ей было все равно.

— Ты, конечно, можешь остаться здесь. В деревне. Начать новую жизнь. Выйти замуж за кузнеца. Или за мельника. Родить восьмерых… хотя нет, с твоим характером — пятерых, и один из них обязательно уйдёт в разбойники. Ты будешь варить похлёбку, штопать мужу и сыновьям носки. Каждую весну встречать паводок, каждую осень — простуду. Тихая, уютная жизнь. Идеально.

Он сделал глоток, скорчил рожу и продолжил:

— Но может, лучше пойдешь со мной? Я думаю вернуться к своим. Эльфам. Это такие красивые, высокомерные существа, ты, может, слышала. Ходят в белом, говорят нараспев, любят хорошее вино и презирают мясо. Прекрасное общество, обещаю. Ты будешь уникальным украшением. Уверен, тебя полюбят с первого взгляда. Особенно за манеру метать людей через порог и варить козлятину.

Гнара молча уставилась в свою миску. Потом вздохнула:

— А тебе-то оно зачем? Я тебе что — хвостик за тобой ходить все время? Или посмешища вам в поселении не хватает, и ты решил это исправить?

— Нет, ты — заноза, факт. Но я уже привык. Без тебя скучно. А с тобой хотя бы весело. И опасно. И шумно. Что тоже весело. Кроме того… — он сделал вид, что заговорщически огляделся, — если мы будем вместе, тебя точно никто больше не продаст монастырю. Почти наверняка. Я-то сразу просеку, не сомневайся.

Гнара опустила голову еще ниже. Любые напоминания вызывали одно желание — плакать, но очень не хотелось показывать, что слова этого ушастого придурка все-таки ее задели.

— Прости, я дурак. Никакой шутки. Я тебе вообще-то обязан жизнью, дважды. Хочу помочь. Ты ведь к своим не вернешься?

Орчиха покачала головой. Конечно, нет. И эльф тоже прекрасно знал, что ничего хорошего ее дома не ждет — вернувшуюся после плена и пропадавшую хрен знает где столько времени. Обвинят в предательстве и убьют. Это как минимум. И никто не поможет. Эрель, правда, не знал, что и помогать-то толком некому, но что это меняло.

— Знаешь, какие у меня планы? — продолжал эльф, прикрыв глаза и явно наслаждаясь. — Ты будешь ходить по деревне, все тебя будут бояться, и дети будут прятаться под лавки при твоём появлении. А я буду рассказывать им сказки о том, как ты однажды спасла моего глупого хвостатого кузена от орочьей ведьмы. И что именно после этого мы поженились и стали жить счастливо. Сто лет точно.

Он приоткрыл глаза и посмотрел на орчиху:

— Или не поженились. Это уже как ты решишь. Мне не важно. Главное — ты будешь рядом. Упрямая, невыспавшаяся, сильная и вечно ворчащая на меня.

Гнара посмотрела на него, будто впервые видела. Но включилась в игру:

— А если мне не понравится? — уточнила она.

Эрель криво улыбнулся.

— Не понравится — уйдёшь. Возьмёшь мой плащ, сапоги, припасы и уйдёшь. Никто не держит. Но ты попробуй. Иначе ты всю жизнь будешь думать, что могла, а не сделала. А это, поверь, хуже любого дракона.

— А если я не хочу ни в деревню, ни к твоим эльфам?

— Тогда я открою в ближайшем городке трактир. Назову его «У Тихой Орчихи». Будешь вышибалой, ты отлично это умеешь. Я — хозяином. Мы заведём кошку. Или дракона. Потом поженимся и будем жить счастливо лет сто точно.

— Ты сумасшедший, — устало сказала она.

— Да. Наверное. Так что давай я опять за тебя все решу, Грнагретия. Имею право, да?

— Мне все равно, Эрель. Вообще все равно.

— О, Гнара, ты даже не представляешь, как ты мне облегчила жизнь! А то я уже думал, придётся тебя связать и волочь за собой.

Эрель усмехнулся и откинулся на лавке, блаженно прикрыв глаза. Впервые за много дней они были под крышей, без опасности, драконов и прочих радостей. И впереди опять была дорога.

За стенами харчевни шумел ливень, но внутри было чадно, душно и тепло.

«Какая разница, — подумала вдруг Гнара. — Дойду с ним. А потом решу».

Возвращение, по счастью, вышло куда менее торжественным, чем могло было бы быть, и чем было обещано эльфом. Он всю дорогу только и твердил, как все будут счастливы и польщены визитом столь прекрасной воительницы, что под конец Гнара всерьез опасалась, что не сдержится и точно сделает что-нибудь нехорошее с этой ушастой ехидной.

Солнце уже клонилось к закату, когда они достигли края эльфийского поселения. В мягком свете золотого осеннего диска все вокруг выглядело сказочным и нереально красивым. Кроны деревьев нежно просвечивали янтарным, как во сне.

Встречные жители замирали и подчас забывали поприветствовать вернувшегося соотечественника, ошарашенные его спутницей.

Эрель, казалось, наслаждался таким замешательством и вниманием. Шёл довольный, направо и налево радостно приветствуя встречных.

Гнара его веселья совсем не разделяла — такое пристальное внимание было ожидаемо, но в дороге почему-то казалось, что перенести его будет легче.

— Эрель, — прошептала она в спину своему довольному спутнику, — они смотрят.

— Конечно, смотрят. В конце концов, не каждому удается вернуться после стольких недель безвестного отсутствия, — с деланным безразличием отозвался эльф.

— Так и смотрели бы на тебя. Чего на меня-то пялятся?

— Любовь моя, — провозгласил эльф, даже не пытаясь понизить голос, — они тоже любуются тобой! Прости им такое любопытство, не каждый день сюда приходят орки. Привыкнут! — Он картинно поклонился своим сородичам и заявил: — Девушка со мной, прошу не обижать ее. Если бы не она, я бы вряд ли смог вернуться.

Гнара была счастлива, когда наконец-то они дошли. Дом Эреля оказался хлипкой развалюхой на самом краю деревни — серый, обветшалый, с покосившимися ставнями и крыльцом, которое отчаянно скрипело от каждого вздоха рядом.

Гнара уставилась на постройку, прищурилась, оглядела с опаской, как будто дом мог укусить, и ехидно спросила:

— Это и есть фамильный особняк благородного наследника из великого Серебряного рода?

Эрель с наслаждением огляделся и заявил:

— Он. Прекрасен, правда? Почти как ты — снаружи страшный, а внутри все равно пусто, не то что у тебя, дорогая.

Гнара хмыкнула, пропустив мимо ушей сомнительный комплимент.

— Входи, моя любовь. Этот дом рад принимать тебя. Правда, женской руки он не знает, так что ты меня очень обяжешь, если немного поможешь мне с хозяйством.

Он развернулся, пропуская Гнару в дом первой и замер. У резной калитки стояла девушка.

Знаете ли вы, как могут быть прекрасны эльфийские девушки? Представьте себе то самое, нежное и идеально гармоничное лицо и идеальную — в самом прямом смысле — фигуру. Осеннее заходящее солнце подсвечивало ее светлые волосы и вплетенные в них цветы. Ничего лишнего, только нежная красота, которую хотелось боготворить.

Эрель же, вместо всего этого, казалось, был удивлен и вроде бы… сильно удивлен.

Гнара тоже смотрела на гостью. Только никакой радости не ощущала. Ее как будто окунули в кучу навоза, как будто весь мир сжал её в кулак и выкручивал без жалости и сомнений.

Шершавая зелёная кожа, грубые плечи, кривоватый шрам у виска. Коса расплелась, темные волосы — густые, тяжелые и грубые… Как, как она только могла… дура.

— Ты жив… — сказала красавица наконец. — Тебя считали погибшим. Отряд не вернулся. И ты…

Эрель молчал. За несколько недель, проведенных вместе, Гнара достаточно узнала его. И вот сейчас ей молчание болтливого обычно эльфа не нравилось. Что-то явно шло не так. Только вот что?

— Я рада… Я правда рада, что ты жив… Эрель! Не молчи! Неужели ты ничего не скажешь?

Он по-прежнему молчал и никаких попыток заговорить не делал.

— Я не верила. Не хотела верить. Искала хоть кого-то, кто скажет — ошибка. Я оплакивала тебя, Эрель. Но что мне было делать?

Эльф вдруг криво усмехнулся, с каким-то усталым холодом.

— Семь недель. Ничего, это действительно крайне долго, Эланора. Не сомневаюсь, ты искренне горевала. Но главное, теперь ты счастлива. Ты ведь счастлива, правда? — Он даже не ждал ответа. — И правильно сделала.

Эрель сжал Гнару за локоть и развернул к эльфийке:

— Не придется плакать еще раз. Ты же видишь, что я не один. Думал, тебе хватит мозгов и такта не появляться здесь, не смущать мою жену.

Эланор, чуть побледнев, прищурилась:

— Жену? Кто, она?

Эрель улыбнулся:

— А что? А, тебе фигура моей жены не нравится? Так меня все устраивает. Есть, что обнять. Или ее оливковая кожа? Нежный цвет, не находишь? Мой любимый, Эланора, ты-то уж могла бы и знать. Или ее волосы? Густые, струящиеся как водопад. А, ее глаза, что ли? Так прекраснее этого взгляда я не встречал. А теперь иди, милая. Молодожёны хотят остаться наедине. Давай-давай, — грубо закончил он, — устал, как собака, отдохнуть хочу, с женой побыть. И тебе домой пора, а то муж заревнует.

Дважды просить ему не пришлось. Ушла она гордо. А Эрель втолкнул замершую Гнару в дом.

— Ну, что ты застряла? Муж дома, кормить планируешь? Я не шутил.

— Ты с ума сошёл, — выдохнула орчиха и закрыла дверь. — Зачем ты это сделал? Ты же любишь ее!

— Кто, я? — Эрель сел у стола и устало положил голову на руки. — Да ты что, солнце моё. Разве ты сравнишься с этой куклой? Я только тебя люблю. Особенно, когда ты молчишь и не пытаешься обозвать меня эльфийским треплом или остроухим болваном.

— Я?

— Ну не я же!

Гнара вздохнула, передвинула стул и села рядом. За окном темнело.