Экзотеррика: прорыв

Глава 7 Совет да любовь

30 июля для российских медиков, учёных и наноинженеров ознаменовалось радостными открытиями.

Во-первых, очнулись пассажиры Копуна, долгое время находившиеся в коме: физик-универсалист Шапиро быстро шёл на поправку, а астрофизик Ядогава Хироси чувствовал себя пока очень слабым.

Во-вторых, начал приходить в себя и сам Вестник, благополучно избежав смерти и фрустрации умственной деятельности. С каждым часом он набирался сил, приводил в порядок связи, питался, строил энергетику, восстанавливал организм и уже к вечеру попросил работавших с ним экспертов соединить его с Дариславом Волковым.

Дариславу давно надоело заниматься штабными делами, в которые входила подготовка экипажей для экспедиций ЦЭОК, поэтому он с громадным облегчением откликнулся на вызов руководства, надеясь вернуться к оперативной работе. Жил он чаще всего на космодроме Плесецкий, изредка посещая отцовский коттедж в Греции и свою «хибару» на берегу Байкала, куда переехал в начале этого года, после возвращения с планеты Пушистой. Именно здесь он и встречался с Дианой, служащей в ЦЭОК главным логистиком.

Узнав, что она тоже приглашена в гости к Копуну, он обрадовался ещё больше, взял служебный пинасс и слетал к любимой в Арктику, где подо льдами Северного полюса располагалась российская база РКС, и, разумеется, не выдержал феминоатаки: около часа они ни о чём не думали, не в силах оторваться друг от друга.

В пять часов вечера их встретил заведующий лабораторией в Дубне Марцин Паровски. Предки Марцина переехали в Россию из Кракова ещё в начале прошлого века, при распаде Польши, и он считал себя русским и по происхождению (мать его была русская), и по мировоззрению.

Он был молод (тридцать семь лет – не срок), хорош собой и доволен жизнью. Решив, что гостям это будет интересно, он было начал экскурсию по зданию, но был остановлен Мишиным, прибывшим на пять минут раньше Дарислава:

– Дорогой, у нас мало времени, проведи нас к пациенту.

Паровски стушевался и рысью побежал к лифтам.

Цифранж научного кластера в Дубне действительно был красив, эстетичен и гармоничен, решённый как средоточие огромных древесных наплывов. Всего таких зданий было семь, образующих своеобразную рощу, в каждом по двадцать-тридцать веток-этажей, представляющих отдельные офисы и лаборатории. Однако лаборатория Марцина Паровски пряталась от глаз посетителей под землёй, и Дарислав кивнул сам себе: лаборатория испытывала новые технические наработки с применением высокоэнергетических технологий, несущих немалые риски.

В последние годы земные строители всё чаще применяли цифровые технологии, выращивая деловую среду в рабочих помещениях, интерьерах отдыха и внешнего дизайна зданий. Как показал опыт применения удалёнки, то есть онлайн-технологий, к началу двадцать второго века далеко не все коллективы перешли на формат фриланс, хотя для многих видов работ это стало привычным явлением. Но оказалось, что производительность работ увеличивается при сохранении офисов, и даже вечно занятая интернетом молодёжь с охотой участвует в заседаниях вживую, а не по совершенным видеолиниям. В связи с этим жилые пространства Земли приобрели футуристическое оформление, что придавало праздничного настроения и ощущения сказочности, особенно в тех этнолингвистических поселениях, где складывались общинные отношения. Такими стали районы российского Севера, а также районы Аляски, Заполярья, Дальнего Востока, острова Северного Ледовитого океана, китайские провинции, южно-азиатские ярданги – иранские, иракские, тюркские, казахские перекати-поля и закавказские юртовые комплексы.

Лаборатория имела название «Три Н», что соответствовало аббревиатуре слов «новое, нестандартное, неизведанное».

Чиновники от Академии наук сначала хотели разместить Копуна на орбите Земли, чтобы «уменьшить зависимость от возможных экстримов», но российская Служба безопасности не согласилась с таким предложением, работающим на зарубежные спецслужбы, и Вестника транспортировали в Дубну, подальше от суеты разведок и спецслужб. Да и частные археологи были не прочь завладеть артефактом, побывавшим в другой Вселенной, поэтому размещение Копуна в российской лаборатории имело смысл.

К неудовольствию Дарислава, в свите Паровски он неожиданно увидел майора Голубева, о странном поведении которого ему не раз сообщал терафим Оскар. Майор действительно изменился, и не в лучшую сторону, и, кроме того, он слишком много времени проводил в компании Дианы, что не могло не настораживать. Этот красавец мачо тридцати лет от роду, несмотря на отсутствие опыта и прогресса в своих непосредственных делах, карабкался по карьерной лестнице быстрее самого Дарислава, ещё недавно бывшего его командиром. Всего год назад Голубев был лейтенантом космоспасателей, но благодаря дяде (обыденная история в духе личностных отношений и связей) стал заместителем начальника подготовки космолётчиков и получил звание капитана, а потом, через два месяца, и майора. Поговаривали, что он вскоре получит звание полковника и займёт место Бардина, который, в свою очередь, двинется выше.

Дарислав как-то спросил Исидора Апухтина, директора Службы безопасности ЦЭОК, чем так привлёк внимание руководства майор Голубев, что его используют буквально как затычку к любой бочке, повышая до полковника, и Апухтин ответил:

– Ну, он классный рукопашник.

Дарислав усмехнулся:

– В наших рядах достаточно хороших рукопашников.

– Да, я знаю, что ты был чемпионом Восточной Конфедерации.

– Давно это было, ещё до моих рейдов к звёздам. Да и не о себе я думал.

– Голубев – хороший аналитик.

– И этого добра хватает, хотя о том, что он хороший аналитик, я знаю только от вас.

– А ещё он трикстер, которого негласно опекают медслужбы.

– Жаль, что трикстеров становится в спецслужбах всё больше, – покачал головой Дарислав. – Практика показывает, что они нестабильны. Хотя при отборе в экспедицию «родословную» рекомендовали не брать во внимание.

Апухтин помолчал.

– У Голубева три хромосомы: одна из них – от тигра.

– С ним экспериментировали наши медики?

– Его отец экспериментировал с собственным сыном ещё до его рождения. Лет пятнадцать назад, будучи кадетом Северной Военной Зоны, этот супер пытался выкрасть нового боевого робота из арсеналов Заполярья, но его вовремя остановили. С тех пор за ним ведётся наблюдение.

– Медики решили, что это сработала тигриная хромосома?

– Не знаю, я не медик и о поведении Голубева знаю только от своих коллег. А по поводу продвижения… Поговаривают, что у него есть высокие покровители, – закончил директор Службы.

Голубев был одет вовсе не по-деловому: в свободный серебристый костюм с меховыми вставками – пушистыми расширениями плеч и бёдер, создающими видимость бицепсов, и красными стрелами на груди, штаны от «кутюр» с бахромой внизу, красные ботинки с квадратными носами, которые носили в основном бойцы военизированных подразделений. Он был хмельно весел и предупредителен, чем ещё больше снизил настроение Дарислава.

– А ты здесь с какого боку? – мрачно спросил Волков. – Разве ваша епархия участвует в восстановлении Копуна?

– Это я его пригласил, – поспешил признаться Паровски виновато. – У Виктора появились идеи насчёт допроса пациента.

– Допроса?

– Простите, неверно выразился.

– Подбирайте выражения.

Диана покосилась на друга, наметила складочку над переносицей, но сделала вид, что не заметила реакции Дарислава.

Спустились на нижний уровень комплекса. Двери зала распахнулись, пропуская приличной численности делегацию.

Дарислав невольно замедлил шаг.

Описать интерьер лаборатории было непросто. И хотя он бывал в заведениях подобного рода не раз, спустя какое-то время, пока они шли к ангару с Копуном, успел убедиться в бессилии человеческих эпитетов, сравнений и определений в отношении цифранжа одной из самых современных научно-технических баз. И дело было вовсе не в сверхсложности рабочего пространства лаборатории, имевшего два десятка уровней под разными углами, в том числе на потолке и даже вверх ногами, но и в ощущении глубокого погружения в недра материи.

Копун, вернее, то, что от него осталось, лежал в подобии огромного корыта – реанимационной камере размером с древнюю нефтеналивную цистерну: длина – двадцать пять метров, диаметр центральной выпуклости – семь метров, два обвивающихся вокруг «дюз» «журавлиных крыла». Дыры в его боках успели затянуться сверкающим металлом, борозды и рытвины исчезли, и в настоящий момент Вестник обитателей планеты-тора уже не казался мёртвым.

Ощущая душевный трепет, Дарислав зачем-то взял Диану за руку и подвёл к корыту, глядя на Копуна сверху вниз.

Голубев хотел подойти следом, но Паровски задержал его за рукав.

– Привет! – проговорил Дарислав.

– Привет! – эхом повторила Диана.

По оболочке Копуна пробежала световая волна.

В голове сотрудников ЦЭОК родилось ощущение приоткрывшейся дверцы в дивный сад, откуда на них глянуло странное трёхглазое существо: лемур не лемур, дракончик не дракончик, с кошачьими ушами и густыми белыми, опять-таки кошачьими усами. Взгляд существа из наивного стал острым, сосредоточенным, и Дарислав услышал знакомый мысленный голосок:

«Привет… друзья… а я всё-таки вернулся…»

Существо улыбнулось, и Дарислав улыбнулся ответно.

– Мы очень рады! Не думали, что ты вернёшься. Ты совершил настоящий подвиг!

«Помедленнее, дружище Дар… я ещё очень слаб…»

– Мы пришли по твоей просьбе. Если хочешь, придём попозже.

«Нет, надо обменяться информацией, я привёз плохие новости».

– Потом побеседуем, не напрягайся.

«Это очень важно! Вы на пороге новой войны. Эта Вселенная рождена по законам военной экспансии… как говорил мой пассажир Шапиро – по законам милитари-прогресса. Она не изменит свою сущность и психологическое насыщение, как бы кто ни старался его изменить. Теперь то, что я узнал. Властители Ланиакеи – тартарианцы (название в звуковом диапазоне дано им конкурентами, которые, как и вы, земляне, общаются в аудиоформате) собираются с благими намерениями зачистить космос от Вселенского Зла… так, как они понимают эту категорию бытия. Но это дорога…»

– В ад!

Стоявшая рядом Диана вздрогнула, но не переспросила, что имеет в виду спутник. Она слышала мысленную речь Копуна так же хорошо, как и он.

«Для этого тартарианцы задумали выпустить на волю уцелевших боевых роботов прошлой войны».

В зале повисла тишина.

Голубев и Паровски не слышали ничего, Копун передавал мысли только паре над ним, а Дарислав с Дианой были ошеломлены настолько, что не сразу смогли отреагировать на речь Вестника.

– Боевых… роботов?! – наконец повторил Дарислав.

«Я не думал, что когда-нибудь встречусь с ними, поэтому раньше не сообщил об их существовании. Их хозяева, проиграв войну, бежали в другую Вселенную, которая как раз и оказалась той, куда сбежали и мои создатели. Там я узнал об обратном переходе. Роботов вернули в тюрьму».

– Звучит мрачно.

«Тюрьму можно назвать и кладбищем, не суть важно».

– Кто вернул роботов?

Псевдолемур смутился.

«Пока не знаю. Теперь тартарианцы ищут по всем базам прошлого других роботов – моллюскоров, а это суть разрушители опаснее самих джиннов. Если тартарианцам удастся их обуздать, вам придётся туго».

– Ничего себе новость! – прошептала Диана.

«Располагается тюрьма в Ланиакее… и ею уже заинтересовались Властители этого мегакластера. Если намереваетесь уцелеть, опередите тартарианцев во что бы то ни стало. Любым возможным способом!»

– Откуда ты знаешь такие подробности про… этих… тартари…

«Сорока на хвосте принесла, – с шутливой интонацией ответил Копун русской поговоркой. – Упоминание о существовании тартарианцев хранится в Реестре Мёртвой Руки, вернее, об их планете, метко названной Тартаром. Она выходец из мира, породившего вашу Вселенную».

– О-о, да ты выздоравливаешь! – отметила Диана поговорку про сороку.

– В Ланиакею послан наш беспилотный разведчик «Невидимый охотник», – сказал Дарислав.

«Нужна хорошо оснащённая и вооружённая экспедиция. Поторопитесь! Как только я восстановлюсь, присоединюсь к вам».

– Я немедленно доложу начальству!

По гладкому эллипсоидальному телу Копуна прошла световая волна, «журавлиные» крылья растопырились, обнимая его, ослабли.

– Он… не умер?! – испугалась Диана.

Подбежал Паровски.

– Нет, он «в обмороке», такое уже бывало. Он то просыпается, то проваливается в бессознанку. А в последнее время начал блокировать мыслесвязь.

В зале появились мужчины в рабочих комби, подогнали платформу с аппаратурой к корыту, начали возиться у потерявшего сознание Вестника.

Диана подёргала руку, и Дарислав очнулся, выпустил её ладонь.

Она с улыбкой помассировала пальцы.

– Вцепился как клещами.

– Извини, нервничаю. Ты всё слышала?

– А что вы слышали? – подошёл Голубев.

– До последнего слова, – покачала головой Диана, – думала, что после Шнайдера нам больше не придётся сражаться с кем бы то ни было.

– Увы, покой нам только снится. Шнайдер не появится, я абсолютно уверен, но эта тюрьма не выходит у меня из головы.

– Что за тюрьма? – жадно спросил Голубев.

– Товарищ майор, всё узнаете из вечернего релиза, – сделал каменное лицо Дарислав.

– Марцин, ты записал их разговор?

– Копун заблокировал мыслесвязь.

– Как это возможно? Он же разговаривал с ними.

– Значит, мы не входим в круг его абонентов.

– Он нам не доверяет?

– Я бы сказал, он никому не доверяет. – Паровски посмотрел на собравшихся уходить посетителей. – Кроме тех…

– …кому безусловно можно доверять, – со смехом закончил Дарислав. – Спасибо, дружище.

– Не за что, – развёл руками завлаб.

За порогом зала Дарислав сказал бесстрастно:

– Не знаю, как тебе, но мне он сильно не нравится.

– Кто? – Диана сделала вид, что не понимает.

– Твой друг Голубев.

– Он мне не друг. И я к нему безразлична. – Диана подняла бровь. – Дар, да ты никак ревнуешь?

Он пожал плечами:

– Есть немного. Ещё раз увижу, как он увивается за тобой, набью ему морду!

Женщина прыснула.

– Прямо в лучших традициях отечественных блокбастеров. Кончай придуриваться, тебе это не идёт.

– Я не придуриваюсь, – мрачно возразил он. – Но физиономию поправлю.

– Не вздумай, мне говорили, он какой-то гений дзюдо.

– Я тоже не лыком шит.

– Поссоримся! – предупредила Диана.

Но спасла рация.

– Полковник, – раздался в ухе голос дежурного по Центру, – вас приглашают в госпиталь Одинцово.

– Зачем? – не понял Дарислав, вспомнив, что в этом учреждении лечат Шапиро и Хироси. – Что случилось?

– Очнулся пациент, физик, которого принёс Копун, – ответил дежурный по СПАС-линии ЦЭОК.

– Об этом я уже в курсе. Надеюсь, с ним всё в порядке?

– Выведен из состояния искусственной комы и сразу попросил аудиенции.

– Со мной? Мы же не знакомы.

– Подробностей я не знаю. К нему через полчаса прибудет делегация нашего высокого начальства из РКС, ксенопсихологи и безопасность, Мишин в том числе. А вас попросил быть лично Шапиро.

– Ладно, еду, но буду с… – он запнулся, не зная, как представить Диану, – с экспертом по контактам.

– Насчёт этого мне ничего не сказано, решайте сами.

– Куда? – осведомилась Диана, поняв суть разговора.

– В Одинцово, на встречу с Шапиро.

– То есть я иду как эксперт по контактам?

Он рассмеялся:

– Сорвалось с языка. Хотя если возражаешь…

– Идём, словоблуд.

Повернули к спуску в зал мгновенного транс-порта, аббревиатура которого сохранила старинное название «метро». Кабина доставила обоих в госпиталь «Коммунар», где часто лечились спасатели и безопасники российской конфигурации Спасслужбы.

Медицинский кластер «Коммунара» мало чем отличался от научного в Дубне, разве что корпусов в нём насчитывалось вдвое больше. Дарислав сам когда-то лежал здесь после одной из спасательных операций, поэтому хорошо знал Центр и роскошный парк, высаженный более ста пятидесяти лет назад.

Пару встретил молодой виф-служитель в стерильном белом комбинезоне, провёл в двадцатиэтажную башню особо сложных операций и оставил в вестибюле, где их ждали ещё двое посетителей медцентра. Дарислав знал обоих, так как они консультировали сотрудников ЦЭОК и нередко присутствовали на заседаниях руководства.

Риману Чезер-Кроткому пошёл девяносто первый год, но это был ещё крепкий физически старик, специалист-невролог высокого класса, предпочитавший брить яйцеобразную голову начисто.

Винсент Кочерга был моложе старшего коллеги вдвое, носил роскошную седую бороду и взбитый чуб надо лбом цвета соломы.

Поздоровались.

– Вас Мишин пригласил? – спросил Кочерга.

– Шапиро, – ответил Дарислав.

Медики переглянулись.

Подошёл глава РКС во главе группы сопровождающих численностью в пять человек. Голубева среди них Дарислав не обнаружил и вздохнул с облегчением, лишь поднял брови, посмотрев на Диану.

– Идёмте, товарищи, – сказал Мишин.

Поднялись на десятый этаж лечебного корпуса.

Но всю делегацию в зону лечения не пропустили.

Перед посетителями выросли двое мужчин в сине-белых комби обслуживающего персонала, один – с шевроном распорядителя больницы.

– Прошу прощения, господа, – сказал он, – допуск только на троих.

Мишин нахмурился:

– Я начальник Российского космического союза…

– Мы знаем, Николай Алексеевич. Но у меня на руках распоряжение главного врача пропустить троих и ненадолго. Больной ещё очень слаб и нуждается в покое. Он просил личной встречи.

– С кем, если не секрет?

Мужчина с шевроном перевёл взгляд на Волкова:

– С полковником.

Дарислав удивился, хотя и не подал виду. Шапиро жил в другой Вселенной (как бы это издевательски ни звучало) и знать его не мог никоим образом. Поэтому его просьба озадачила и безопасника, и всех, кто прилетел в медцентр.

– Что ещё за новости? – пробурчал кто-то из свиты Мишина.

Начальник РКС тоже перевёл взгляд на Дарислава, пожевал губами, помедлил.

– Хорошо, принимается, кто допущен?

– По выбору полковника.

Дарислав развёл руками, извиняясь таким образом.

– Николай Алексеевич и Диана.

Чезер-Кроткий молча кивнул.

– Мы подождём.

Спутники учёного зашумели.

Но Мишин Дарислава не поддержал.

– Она медик?

– Н-нет, но она повлияла на Копуна больше, чем мы все, вместе взятые.

– Диана, ждите здесь вместе со всеми, я не хочу волновать пациента лишними впечатлениями. Нам ещё не раз придётся приезжать сюда. С нами пойдёт Чезер-Кроткий.

Диана нахмурилась, но возражать не стала.

Троицу избранных сопроводили в зал, и Дарислав увидел цифранж зала, а потом палату, где лежал Шапиро.

Физик лежал в реанимационной камере с откинутой крышкой и был присоединён к десятку разных аппаратов, контролирующих состояние больного. Он был очень худой, с обтянутым кожей черепом и высохшим лицом, без единого волоска на голове. Но Дарислав встретил его умный, горящий взгляд и понял, что перед ним мощный, знающий невероятно много, уверенный и острый интеллект, открывший немало тайн в своём мире.

В чёрных глазах лежащего мелькнули весёлые искры.

– Добрый день, господа. Прошу прощения, что не могу пожать вам руки, пришлось вызвать вас ко мне. Дарислав?

– Я! – шагнул вперёд Волков.

– Мне о вас рассказал Копун как о наиболее адекватном специалисте в области спасения человеческих жизней.

– Благодарю, – пробормотал молодой человек.

– Благодарить надо Копуна. Надеюсь, я никого не обидел? – Шапиро осмотрел посетителей.

Мишин усмехнулся:

– Всё нормально, полковник Волков действительно является одним из ведущих оперативников Центра.

– А вы…

– Начальник российского сегмента космических исследователей Николай Мишин. К вашим услугам.

– Очень хорошо. – Шапиро глянул на третьего члена группы: – Вы, наверно, психиатр?

– Так точно, угадали, – с лёгким удивлением ответил Чезер-Кроткий. – Если позволите, я задам вам несколько вопросов.

– Только не сегодня, прошу вас. Сначала хочу сообщить главное. Меня это беспокоит. Я слышал в новостях, что вы отправили к сверхскоплению Ланиакея беспилотник. Кстати, эта область пространства и у нас получила то же название. Так вот там прячется очень интересный объект, непонятно каким образом связанный с нашими джиннами.

– С кем? – не удержался от вопроса Дарислав.

– В нашей Вселенной был эпизод противостояния людей и древних боевых роботов, получивших название джинны. Поскольку Вселенные запутаны, наша с вашей, то история в них развивалась достаточно близко, хотя странно, что вы до конфликта с джиннами не дошли.

– Даже не слышали.

– Может быть, потому что их в вашем метагалактическом домене не было вовсе. А может быть, всё ещё впереди. Но факт остаётся фактом: в Ланиакее кто-то создал тюрьму и перенёс туда уцелевших роботов.

– Из вашей Вселенной? – хмыкнул Мишин.

– Пока не знаю, может быть, они были везде. Мультиверс допускает такие пересечения.

Собеседники учёного обменялись взглядами.

– Час от часу не легче. Боевые роботы?

– Так точно, роботы, способные разрушать планеты и звёзды.

– Вестники делали то же самое.

– Судя по их специализации, Вестники включались как элемент противокомической обороны, аппараты Судного дня, для наказания агрессора после уничтожения командных пунктов и штабов оборонявшихся. В их программы не входили собственно боевые действия. По масштабам деятельности они были близки, но решали разные задачи.

– Я понял. Если угроза так велика…

– Более чем! Уж поверьте. В нашем домене на борьбу с ними и их прямым противником ушло полстолетия.

– Ещё и противник есть?

– Моллюскоры, боевые роботы другого разумного кластера, ещё более разрушительных возможностей.

Дарислав встретил царапающий взгляд Мишина.

– Нимфианский Вестник…

Мишин кивнул.

– Если только это не совпадение.

– Что вы имеете в виду? – спросил Шапиро.

– Нами найден один из Вестников, обитавший на планете-«капле» Нимфа.

– А-а, на планете-«капле»… Копун вспоминал об этом.

– Сплошной океан с редкими архипелагами островков. Цивилизация там сохранилась глубоко в недрах воды, а Вестником…

– …завладел сошедший с ума немец Курт Шнайдер, – закончил Дарислав. – Форма этого Вестника – гигантский мурекс.

– Прошу прощения…

– Моллюск, водятся у нас в океанских глубинах.

– Как всё запутано, – улыбнулся учёный. – У нас осталось совсем мало моллюскоров, но если они переселились к вам…

– Это возможно?

– Копун же смог дважды пересечь балк? И выжить? А так как джинны уже здесь…

– Понятно, жди войны.

– Надеюсь, они-таки остались у нас.

– По сведениям нашей косморазведки, в Ланикее обитает раса, с которой мы ещё не встречались. Она задумала зачистить Вселенную от следов войны и построить «сверхразумную» систему за счёт жителей других галактик и скоплений.

Глаза Шапиро вспыхнули.

– Чёрт побери! Это я удачно зашёл к вам! Я уже сорок лет работаю над темой сверхразума, который должен сменить наш человеческий и любой другой вид разума нынешних времён. Я назвал эту систему За-Разум.

– Символично, – усмехнулся Чезер-Кроткий. – Заразум… звучит не слишком приятно, как зараза.

– Может, действительность будет ещё хлеще, – хохотнул Шапиро. – У вас ведь тоже работают над созданием человека 2.0?

– Человек 2.0?

– Изменение биохимии, внедрение многих хромосом, облачные компьютерные сервисы в человеческом теле.

– Ах, это, сколько угодно. На Земле уже десятки миллионов существ, чья кровь представляет собой наножидкость.

– Да, тут мы в одинаковом положении. По-вашему, существуют разные стадии разума?

– Совершенно верно. Был и До-Разум, проявивший себя в самом начале времён, после окончания эры инфляции. Затем сформировались системы войдиков, вторая фаза развития мыслящих существ.

– Что ещё за войдики?

– Жители войдов, гигантских пустот между нитями скоплений галактик, обделённых тёмной материей. Я, кстати, лично встречался с ними. Ну, и как результат усложнения физических структур появился человек.

– На Земле кроме человека жили ещё несколько цивилизаций, далёких от его облика.

– Это белковая форма разума, наиболее сложная из всех возможных в наших доменах. Жители в центрах галактик, опередившие человечество на миллионы лет, тоже в большинстве своём биохимические сущности, запрограммированные на войну за власть и ресурсы. И в наших геномах лежит та же глубинная нечеловеческая программа, которая, скорее всего, будет управлять За-Разумом.

– И вы хотите доказать…

– Ничего я не хочу доказывать. Я работаю над осмыслением реальности: почему наше Мироздание заточено на войну, когда мыслимы совсем иные способы обработки информации?

– Наши философы объясняют прогресс наличием конкуренции. Мол, без неё разум не развивался бы.

– Они ошибаются. Впрочем, и наши умники считают точно так же.

– Но всё-таки вы конкретно работаете…

– Риман Стоевич, – попытался остановить психиатра Мишин.

– Ничего, всё путём, – осклабился Шапиро. – Если говорить о конкретике, то я занимаюсь поиском чего-то гораздо большего, нежели мы сами и наша метавселенная. Над тем, что намного выше любой отдельной сущности.

– Ничего себе конкретика! – вытаращил глаза учёный.

Шапиро засмеялся и охнул, бледнея.

По окошкам медицинских аппаратов метнулись световые зайчики.

Мгновенно появились двое медработников в халатах, мужчина и женщина, озабоченно склонились над пациентом.

– Вам нельзя делать резких движений, – сказала женщина укоризненно.

Молодой медбрат или врач смущённо посмотрел на Мишина:

– Прошу вас уйти.

– Извините. – Координатор РКС отступил. – Поправляйтесь, Всеволод.

Вышли в коридор, где делегацию ждали, переговариваясь, остальные посетители. Среди них Дарислав увидел Голубева. Хотел спросить: «А ты что здесь делаешь?», но майор заговорил первым:

– Поговорили? Что он сказал?

– Это секретная информация, – выдохнул вспыхнувшую злость Дарислав.

Мишин нашёл глазами своего помощника по вопросам безопасности полковника Дубовика.

– Константин, появились новые вводные, вечером соберём Совбез. Информация тревожная.

– Может быть, не весь Совет, а малое бюро?

Мишин зашагал к лифту, сказал на ходу:

– Хорошо, давай малый круг плюс федералы. И кого-нибудь из научников.

В ангаре метро он остановился у первой кабины, оглянулся на свиту:

– Дарислав, вы с нами?

– Я в Плесецк.

– Тогда до вечера, обсудим заявления Копуна и Шапиро.

Гости медцентра разошлись по кабинам, удалился и заведующий лечебным отделением. Голубев начал было рассказывать какую-то смешную историю про медицину, но пара его слушать не стала, и майор, пообещав Диане встретить её вечером, со смехом скрылся в одной из кабин. Дарислав и Диана остались одни.

– Пусть только попробует встретить, – буркнул Дарислав.

– Хватит! – жёстко оборвала его женщина. – Не хочу выслушивать твои бредни!

– Ну, в конце концов, он же специально…

Она повернулась и шагнула в кабину.

Красное окошко на стенке полупрозрачного бокала сменилось зелёным.

Дарислав почесал в затылке, смущённый реакцией любимой, вздохнул и поплёлся в опустевшую кабину.

Совещание бюро Совета безопасности России состоялось уже ночью, в начале двенадцатого. Дарислав присутствовал на нём виртуально, как и все остальные шесть участников, включая директора Службы безопасности ЦЭОК Апухтина и главу РКС Мишина. Присутствовал также Богдан Жнецов, начальник научно-технического сектора РКС, занимающегося проблемами изучения экзотических объектов.

– Вот что мы получили при встречах с Копуном и Шапиро, – сказал Мишин.

Перед Дариславом (как, наверно, и перед всеми совещателями, виртуально сидящими за одним столом) вырос лист виома, протаял в глубину, и на нём проявились текст, витейры – объёмные фотографии и схемы. Дариславу пояснения были не нужны, но он, тем не менее, внимательно прочитал выданный компьютером Центра материал и так же внимательно ознакомился с витейрами и рисунками аналитиков, готовивших документ.

– Таким образом, слова наших информаторов подтверждаются не только косвенно, но и фактически, – добавил Мишин, лицо которого стало твёрдым и сосредоточенным. – В Пузыре Ланиакеи действительно скрыт некий артефакт, который, по всей видимости, представляет собой кладбище или тюрьму для боевых роботов – джиннов. Час назад мы получили новое сообщение от «Охотника», изучающего Пузырь, из которого видно, что в том районе появились опасные гости. И это не представители частных военизированных формирований, вообще не земные аппараты.

– Властители? – хмыкнул директор Службы безопасности, длиннолицый, худой, носастый, с виду всегда мрачный и чем-то недовольный.

– Копун назвал их тартарианцами.

– Хрен редьки не слаще.

– Мы подозреваем, что это посланцы разумного кластера Ланиакеи. На контакт они не пошли, сразу напав на «Охотника». А поскольку возможности Властителей, хоть тартарианцев, хоть ещё кого-то, выше наших, напрашивается вывод: пора включать все защитные силы цивилизации как при схватке с нимфианским Вестником.

– Пусть этим занимается Совбез СОН, – пожал плечами Дубовик, седой, с длинными носогубными складками.

По лицам присутствующих промелькнули улыбки.

– СОН давно перестал быть регулятором безопасности и политическим инструментом сдерживания внутри цивилизации, – скептически проговорил Жнецов, носивший роскошную шевелюру в стиле «ангора»; Диана называла такие причёски «патлами». – Что уж говорить про внешние угрозы. К тому же пока его деятели, сплошь бритты и американцы, согласятся защищать Систему от вторжения, будет поздно.

– Вторжения не будет, – сказал Дарислав.

Лица обратились к нему.

– Поясните, – попросил Жнецов.

– Несмотря на наши технические достижения и выходы за пределы Млечного Пути, разумные союзы ни в центре галактики, ни в других галактиках, ни в самой Ланиакее не обращали на нас никакого внимания. Даже когда нимфианским Вестником завладел землянин, немец Шнайдер, реакции не последовало. Властители, кем бы они ни были, если и задумали чистку Вселенной, не считают нас равными себе и отдельно ликвидировать человечество не станут. Достаточно будет зачистить космос, чтобы исчезли и мы.

– Зачистить, – пробормотал Исидор Апухтин, – не так-то это просто. Речь ведь идёт не о зачистке квартиры, а о целой Вселенной.

– Легче лёгкого, – пошутил Жнецов. – Достаточно спровоцировать фазовый переход вакуума, как при инфляции.

– Мы это можем? – вскинул брови директор Службы.

– Пока нет.

– А если эти парни – тартарианцы – подключат джиннов?

– А вот с ними нам придётся рубиться до последнего патрона, как говорится.

– Если только… – начал Дарислав.

Стало тихо.

– Если что? – поинтересовался Жнецов.

– Если только мы не найдём соратников не ниже самих джиннов. – Дарислав сделал ещё одну паузу. – Либо самих Властителей.

– В таком случае надо ускорить поиск Вестников! – вдруг проговорил кто-то, и свободный стул за столом занял Голубев, как ни в чём не бывало оглядев собрание.

Дарислав с удивлением посмотрел на Мишина, не зная, как относиться к «вторжению» на секретное совещание руководителей Совбеза.

– Товарищи, это наш комиссар по особо важным делам, – спокойно сказал руководитель РКС. – Полковник Виктор Бунимович Голубев, контрразведчик, специалист в области решения ксеноконфликтов.

Слушатели молча воззрились на гостя, зная его как майора, одетого на сей раз по формату «официал» в серо-синий костюм.

Голубев встретил взгляд Дарислава, подмигнул ему.

– Прошу отнестись к подключению органов контрразведки с пониманием, – добавил Мишин. – Без её участия нам не обойтись.

Дарислав с усилием сохранил невозмутимый вид, посмотрел на директора Службы безопасности, который ни слова не сказал ему о второй ипостаси Голубева. Впрочем, удивляться особо было нечему. Коскор – космическая контрразведка – была самым закрытым подразделением в недрах ФСБ России, да и других стран, и о деятельности этой службы не зря ходили легенды.

Одной из таких легенд было освобождение посланцев Земли, отправленных к ядру Млечного Пути с миссией разграничения полномочий по продвижению косморазведки землян к границам балджа. Официального подтверждения рейда в ядро в СМИ Солнечной системы так и не появилось, но, по легенде, два малых пограничных корвета, сопровождавшие делегацию, заметили подготовку к показательной казни посланцев и устроили настоящий Армагеддон недалеко от кольца чёрных дыр галактики, уничтожив базу драконов-чернодырников.

– Пару замечаний, господа, – сказал Голубев небрежным тоном профессора, вещавшего студиозусам прописные истины, – если позволите.

– Без зубоскальства, полковник, – сухо сказал Мишин.

Голубев развёл руками:

– Как скажете, генерал. Мы считаем, что к информации Копуна следует отнестись серьёзнее, чем к просто угрозе нападения. О замыслах тартарианцев мы можем только догадываться, однако действовать надо на опережение, пока они не направили в Пузырь основные силы.

– Разве появление их кораблей не есть вторжение?

– Это разведка.

– Почему вы так уверены?

– Потому что защитить объект в Пузыре двумя кораблями невозможно. Требуются мощная экспедиция, перекрытие подходов и тому подобное. То же самое и с нами: нужно присутствие контактёров, учёных-ксенологов, техники и… – Голубев ухмыльнулся, – оружие! Уверен, что наши аналитики не ошиблись, в Пузырь прибыла разведка Ланиакеи.

– Не слишком ли самонадеянны ваши аналитики? – проворчал Дубовик.

– Что вы предлагаете конкретно? – спросил Мишин.

– Срочно отправить в Ланиакею эскадру! Возможно, нам первым удастся реанимировать джиннов, и тогда никакие зачистки будут нам не страшны.