Экстерминаторы. Стальной город

ЭКСТЕРМИНАТОРЫ
ГЛАВА 1

Это веселенькое местечко называлось Юнионвилль. Собственно говоря, городом его трудно было назвать, ибо речь шла о лабиринте казематов, бесконечном множестве наспех сколоченных бараков, дырявых времянок и рядах палаток, в которых обитали бродяги всех мастей.

Здесь находили временное пристанище вечные странники, которые время от времени все же нуждались в обществе себе подобных, чтобы обменяться новостями, передохнуть, либо, если особо сильно прижимала нужда, найти какого-нибудь щедрого работодателя.

Стало совсем темно. Небо, затянутое низкими свинцовыми облаками, освещалось вспышками близких молний, которые на краткие мгновения выхватывали из темноты трущобы, заливая их мертвенным голубоватым светом.

— Юнионвилль, это же надо! — презрительно сплюнул себе под ноги Кавендиш. — В этом клоповнике надо держать ухо востро и не забывать оглядываться. Да!

Перешагнув через здоровенную крысу величиной с таксу, которая неторопливо переходила дорогу, Джаг указал стволом винчестера на более приличное, по сравнению с другими, здание.

— Должно быть, это здесь, — сказал он. — Туг горит свет и играет музыка.

— И ты называешь это музыкой? М-да, тебе легко угодить, дружище!

Приглушенные стенами и густым, насыщенным влагой воздухом, звуки пианино временами перекрывал пьяный гомон и взрывы хохота.

По мере приближения к кабаку шум становился все громче и громче и наконец окончательно забил дребезжащие аккорды. Вместе с тем стали давать о себе знать запахи.

— Черт меня побери! — замурлыкал разведчик. — Ты чувствуешь?

— Запах падали, да?

Кавендиш бросил на Джага косой взгляд.

— Это же божественный аромат, Джаг! Тебе что, нос заложило?

— Нет, просто я занимаюсь самовнушением. Понимаешь, все зависит от силы воли. Если мне удастся убедить самого себя, что я чувствую вонь, считай, я своего добился. Тогда, возможно, желудок оставит меня в покое, и ночь я проведу без особых проблем.

— Еще бы! Кто спит, тот ест. Однако не можем же мы дрыхнуть всю жизнь!

— Вероятно, ты прав, но мне совсем не хочется пускать слюни, глядя на столы, уставленные жратвой, не имея при этом ни гроша в кармане!

Кавендиш остановился, словно налетел на невидимое препятствие.

— Мне не нравятся твои намеки и я больше не желаю их слышать, — с оскорбленным видом произнес он. — Мы же договорились об этом не вспоминать…

— Ну вот, на воре и шапка горит, — не удержался от едкого замечания Джаг.

— Ну и что! Со своим имуществом я могу делать все, что хочу. А алмазы и жемчуг принадлежали мне, не так ли?

— Верно, но только не машина. «Единорог» принадлежал нам обоим, ты не имел права играть на него!

Слова Джага относились к специальному автомобилю, белому болиду, подаренному им кланом женщин, уцелевших при падении старинной орбитальной станции.

— Я был абсолютно уверен в успехе, — сказал в свою защиту разведчик.

— С чем я тебя и поздравляю!

— Те ребята выглядели, как лохи из пригорода, откуда мне было знать, что я сел за стол с бандой шулеров? И потом, у меня на руках был полный королевский фул!

— Однако этого явно недостаточно, чтобы сыграть против карре тузов.

— Ах, негодяи! Они играли в один карман, на их удочку попался бы любой. И ты первый!

— Нет. Ты же знаешь: я никогда не играю.

Кавендиш ухмыльнулся.

— На твоем месте я бы не очень гордился этим! Нужно уметь развлекаться, мозг нуждается в разрядке. Жить в постоянном напряжении — вредно для организма!

— Если бы я играл, то только на свои деньги, — уточнил Джаг.

— Я хотел только разделить с тобой свое состояние и ничего другого, — нагло заявил разведчик. -

Надеюсь, ты не собираешься упрекать меня в щедрости и великодушии!

Перед лицом такого откровенного цинизма Джаг на некоторое время потерял дар речи.

— К тому же иметь машину в наше время — весьма накладно, — продолжал разведчик. — Прежде всего, она является объектом зависти, а кроме того, нужно постоянно ломать себе голову, где взять бензин. Но теперь у нас больше нет этой головной боли!

— У нас ничего нет! — с горькой усмешкой заметил Джаг.

Пожав плечами, Кавендиш потряс своим любимым карабином «аншутц-сэвидж» с оптическим прицелом. Им он дорожил больше всего на свете.

— И все же, кое-что у нас осталось! — примирительно сказал он.

Действительно, шулеры оказались настолько великодушными, что оставили им оружие, хотя Кавендиш, рассчитывая сорвать банк, самонадеянно поставил на кон и его.

— Съедим твой карабин или мой? — мрачно спросил Джаг, указывая на свой винчестер.

Разведчик успокаивающе взмахнул рукой.

— Я понимаю, что ты огорчен, но после драки кулаками не машут. Все уже позади. Уверен, мы найдем чего-нибудь поесть в этом паршивом кабаке!

— А за какие шиши?

— Ну, есть немало способов, — уклончиво ответил Кавендиш, — возможно, придется сжульничать. У трактирщиков глаз на затылке нету… Главное — уметь уходить, не попрощавшись!

— Если честно, то я не в восторге от этих фокусов, — признался Джаг.

— Я тоже, но иногда приходится поступать вопреки своей натуре. При этом я не сбрасываю со счетов возможности найти подходящую для нас работу. В таких трактирах полно всяких вербовщиков: сам понимаешь — с пьяным легче договориться…

Замолчав, приятели зашагали к обшарпанному зданию, где помещался кабак.

Стоя в дверном проеме, Джаг и Кавендиш настороженно огляделись.

За дверью, обитой помятой жестью, простирался обширный ангар, заполненный голубоватым туманом. Тысячи растоптанных окурков устилали земляной пол. Потные, пьяные рожи с всклокоченными волосами и выпученными глазами громко орали и размахивали руками с зажатыми в них бутылками убойного пойла без названия.

В центре возвышалась импровизированная барная стойка, построенная из всякого подручного хлама, но вместо мраморной плиты сверху лежали прямоугольные куски листовой брони, снятой со старинных военных машин.

За этой баррикадой суетились с полдюжины официантов, похожих на часовых на наблюдательном посту, обложенном мешками с песком.

На барной стойке танцевали совершенно голые девицы, некоторые из них были еще совсем молоденькие, с едва наметившимся пушком в низу живота. Раскачивая бедрами, они ловко лавировали среди щербатых бокалов с пивом, которыми была уставлена стойка.

Настороженно оглядывая зал, Джаг и Кавендиш моментально заметили дюжину вооруженных до зубов типов, расставленных по ангару таким образом, чтобы в случае необходимости накрыть все помещение перекрестным огнем.

Случись здесь какая-нибудь драка или поножовщина, они, не задумываясь, откроют пальбу, кося зачинщиков беспорядка плотным огнем из автоматического оружия.

— Мне кажется, здесь лучше быть ниже травы и тише воды, — пробормотал разведчик. — Типы, стоящие по углам, совсем не похожи на кисейных барышень!

Судорожно глотая слюну и чувствуя в желудке голодную сосущую боль, Джаг не сводил глаз с одного из официантов — толстого типа с красной физиономией и багровым носом, который бросал куски мяса во фритюрницу.

Джаг чувствовал, что еще немного таких мучений, и он поддастся животному инстинкту: перемахнет через стойку и запустит руку в кипящее масло фритюрницы, чтобы выудить оттуда кусок аппетитной тухлятины.

Неподалеку, сидя за столиками, испещренными черными следами от сигарет, посетители кабака играли в карты.

— Может, и мне присесть к ним на минуточку. — шмыгнул носом Кавендиш, у которого уже загорелись глаза, — кто знает…

— И что же ты поставишь на кон? У нас нет даже ломаного гроша!

— Зато есть наше оружие.

Джаг скептически хмыкнул.

— Без оружия ты не проживешь и суток!

— А если я не поем, то не проживу и пару часов.

— Пошли отсюда, Кав, нам здесь ничего не светит.

Пропустив мимо ушей последнюю реплику своего компаньона, Кавендиш подошел к стойке и облокотился на нее.

Одна из танцовщиц тут же остановилась над ним. Широко расставив ноги, она принялась покачиваться и вращать бедрами в ритме, который был весьма далек от мелодии, которую извлекал из расстроенного пианино музыкант-неф, весь наряд которого состоял из белого целлулоидного воротничка с бабочкой и таких же манжет.

Подняв голову, разведчик смерил танцовщицу суровым взглядом.

— Меня зовут Молли, — хрипло проворковала девка прокуренным голосом, — и я танцую для тебя, котик!

Еще полвека назад она, вероятно, была вполне аппетитной, но сейчас по сексапильности она могла сравниться разве что с клубком гремучих змей.

— Проваливай, бабушка, — посоветовал ей разведчик. — Такие телодвижения — не для твоего возраста: сместится поясничный позвонок, и привет! Добро пожаловать, воспаление седалищного нерва!

Фиолетовые губы танцовщицы растянулись в ироничной улыбке, и она продемонстрировала желтые от никотина зубы.

— В плане этих скачек я еще дам тебе сто очков форы. Понял, полувялый?

— Ладно, перемирие, — проворчал разведчик. — Ты что-либо выпьешь, Молли?

— На работе не пью. Но, если ты сунешь мне между ног монетку, я покажу тебе уникальный трюк.

С этими словами она еще более энергично затрясла дряблыми прелестями, выгнулась дугой и, положив руки на бедра, выпятила свое увявшее сокровище чуть ли не под нос Кавендишу, который едва успел отпрянуть назад.

— Э-э… Дело в том, что у меня нет мелочи, — заявил он, пошарив для виду по карманам. — Но ты можешь показать свой фокус, я заплачу тебе позже… если будет за что. Не в моих правилах покупать кота в мешке.

Ехидная ухмылка заиграла на усталом лице танцовщицы.

— Эх ты, босяк! — прошипела она. — Да от тебя за версту разит нищетой! Если ты думаешь, что я такая дура, то ты сильно ошибаешься!

В этот момент у стойки материализовался странный тип, одетый в колготки, красный редингот и блестящий цилиндр. Щелчком длинного хлыста он призвал разошедшуюся публику к порядку и, когда установилась относительная тишина, громко заорал:

— В нашем заведении нищим оборванцам не место! Здесь не богадельня и не бюро по оказанию материальной помощи неимущим! Если вы хотите подзаработать, участвуя в наших играх, арена к вашим услугам! — концом хлыста он указал на фанерную арену, окруженную высоким барьером из металлических прутьев, вокруг которой уже сгрудилась пьяная и крикливая толпа. — Если повезет, можно хорошо заработать, но для этого придется проявить недюжинную силу, выносливость и мужество! Как я уже говорил, заведение — не ночлежка для бездомных и не лавочка по раздаче дешевых благотворительных обедов: чтобы получить денежки, их нужно заработать!

Разведчик, оживившись при слове «игры», снова помрачнел, услышав, какие качества требуются от того, кто рассчитывает на успех в испытании.

Джаг, державшийся до сих пор поодаль, с заинтересованным видом подошел поближе к барной стойке.

— Я согласен! — без долгих раздумий заявил он. — Что нужно делать?

Ведущий визгливо рассмеялся.

— Я уже давно не видывал такого решительного парня! Он еще не знает, о чем идет речь, но бросается вперед, сломя голову! Какой пыл, какая смелость… если только это не проявление легкомыслия! Во всяком случае, вот человек, который обещает нам захватывающее зрелище! Надеюсь, ты — не кисейная барышня, мой мальчик? Эй вы, все остальные, чего ждете? Окажите поддержку смельчаку!

Большинство зрителей, одурманенных парами дешевого алкоголя, шумно расхохоталось. Некоторые затрясли пивными бутылками, словно бармен шейкером, а затем, направив горлышки на Джага, убрали пальцы, затыкавшие отверстия. И потоки пены окатили его с ног до головы.

Кучка переваливающихся с боку на бок карликов появилась на арене и на глазах озадаченного Джага привычно принялась разбирать круг из многослойной фанеры, который на самом деле оказался огромной крышкой, прикрывавшей гигантскую емкость, глубоко врытую в землю.

Подойдя ближе, Джаг увидел, что она наполовину заполнена мутной водой, над поверхностью которой плавал пар, заставляя предположить, что огромный бак постоянно подогревался снизу.

— Это Дьявольский Котелок! — воскликнул ведущий. — Раз ты кандидат, я объясню тебе правила… — поднеся ко рту помятый жестяной рупор, поданный одним из карликов, он проревел: — Речь идет о борьбе в стиле кэтч на дне котла!

Толпа зрителей взвыла от восторга, и пустая бутылка пролетела в нескольких сантиметрах от головы Джага.

— Противники должны сойтись в поединке на дне котла, — продолжал ведущий. — Это можно было бы назвать детской шалостью, если бы дно котла не подогревалось горелками, работающими на мазуте! Говоря иными словами, на протяжении всего вашего поединка температура воды будет постоянно повышаться. И если вы не поторопитесь отправить противника к праотцам, вы сваритесь вместе! Оба! Как вы видите, размеры бака таковы, что выбраться из него можно только при помощи лестницы… И эту лестницу мы, естественно, опустим только тогда, когда будем удовлетворены исходом схватки!

Толпа разразилась криками и свистом.

Кавендиш потянул Джага за рукав.

— Это ловушка для дураков! — прошипел он. — Прежде всего нужно одержать победу над соперником, а затем вверить свою судьбу в руки этих типов, чтобы они вытащили тебя из котла. Но они все пьяны в стельку, кто знает, как они себя поведут!

— Но ты же здесь!

Разведчик пожал плечами.

— Посмотри на этих придурков. Один я мало что смогу сделать!

— Ты знаешь другой способ по-быстрому заработать деньжат, чтоб не протянуть ноги? — буркнул Джаг, вырываясь из рук Кавендиша.

Поняв, что ему не удастся отговорить компаньона от рискованной затеи, и чувствуя свою вину, разведчик замолчал и мрачно уставился на котел, нутром предчувствуя большие неприятности.

Этот котел представлял собой настоящий колодец из кованого железа, покрытый изнутри толстым слоем белой накипи, свидетельствовавшей о том, что его содержимое часто доводили до кипения.

Под впечатлением от этого зрелища, Кавендиш не смог сдержать дрожи. Ловушка для дураков, иначе этот котел и не назовешь! Джаг совал голову в кратер извергающегося вулкана, но уже никакие силы не могли заставить его отказаться от своего решения.

— В ко-те-лок! В ко-те-лок! — скандировали возбужденные зрители.

Чтобы восстановить тишину, ведущий снова щелкнул своим хлыстом.

— Пора выводить борцов на арену! — громко выкрикнул он, исполнив при этом какой-то замысловатый пируэт.

В сопровождении ассистентов, чьи лица, как у палачей в старину, были скрыты под красными капюшонами с прорезями для глаз, в зал вошла настоящая гора мяса, блестящая от покрывавшего ее масла и одетая только в узкие кожаные плавки.

Этот тип выглядел как ярмарочный борец, раззадоренный язвительными замечаниями толпы и пикировкой с соперником. Многочисленные розовые шрамы украшали его выбритый череп.

— Брутус, король ринга! — театрально объявил ведущий шоу, указывая на колосса. — Он шесть раз спускался в котел и шесть раз выходил из него, оставляя своего соперника вариться на медленном огне!

Зрители дико завопили, сотрясая металлические прутья решетки, за которыми вперевалку передвигался их кумир.

Джаг окинул своего соперника трезвым взглядом и тут же заметил на его икрах и бедрах большие участки стянутой кожи — несомненно, следы ожогов.

— Волдыри… — чуть слышно прошептал Джаг, представив себе, что пришлось вынести его противнику в предыдущих поединках.

Внезапно он испытал такое чувство, будто по спине у него забегали ледяные мурашки…

Избавившись от хлыста, редингота и цилиндра, напялив на голову бейсболку и закатав рукава, ведущий шоу в одно мгновение превратился в рефери.

— Господа! — похлопал он в ладоши. — Прошу вас занять свои места на арене будущих подвигов!

При этих словах уродливая карлица с огромными голыми грудями сбросила в котел веревочную лестницу, крепко привязанную к двум крючьям, приваренным к стойкам ограждения котла.

Колосс, до сих пор не издавший ни звука, указал на Джага узковатым пальцем, похожим на виноградную лозу.

— Пусть разденется догола! — прохрипел он. — В котел никто не спускается в одежде! Таковы правила!

Найдя требования Брутуса вполне законными, Джаг начал раздеваться, сопровождаемый насмешливыми замечаниями расходившейся толпы.

Чем меньше одежды на нем оставалось, тем тише становились крики публики. Наконец, в зале воцарилась мертвая тишина, и причина тому была вполне очевидна: без одежды Джаг являл собой редкое зрелище.

Он напоминал настоящего хищника. Его приемный отец, старый Патч, не ошибся, назвав парня Джагом — уменьшительное от слова «ягуар», — ибо своими движениями он напоминал большую хищную кошку.

Пережитые испытания сказались на его облике, превратив юношу в великолепное дикое животное. Долгие пробежки за лошадьми, изнурительный труд у фермеров, когда Джагу приходилось тащить под ярмом плуг, повозки, тяжело груженные телеги, выкорчевывать пни огромных деревьев, поваленных бурей, все это способствовало развитию невероятно мощной мускулатуры.

Без преувеличения Джага можно было сравнить с насторожившимся, приготовившимся к прыжку тигру.

Арбитр первым нарушил вязкую тишину.

— Напоминаю: мы не сбросим в котел лестницу до тех пор, пока один из соперников не будет мертв! Если вы слишком затянете борьбу, вы сваритесь в котле заживо, и вас уложат рядышком на одном и том же блюде, а сверху польют канистрой кетчупа!

Приветствуя его черный юмор, толпа взорвалась неудержимым хохотом.

Джаг шагнул вперед, обернулся и, взявшись за перекладины веревочной лестницы, начал опускаться в котел.

Он спустился на три ступеньки и задохнулся от горячего пара, поднимавшегося с поверхности мутной воды, поблескивавшей тремя метрами ниже.

— Бру-тус! Бру-тус! — скандировали пьяницы, приветствуя испещренного шрамами борца, который нетерпеливо подпрыгивал на месте, словно звезда ринга перед боем.

Безучастный ко всему, Джаг спустился вниз и по пояс погрузился в горячую воду. У него тут же перехватило дыхание, и, если бы не толстый слой накипи на дне котла, он неминуемо обжег бы ступни ног.

Ему не пришлось долго ждать противника, и, стоя лицом к лицу, они медленно кружили по дну котла, поднимая волны, которые с плеском разбивались о металлические стенки.

Наученный прежним опытом, колосс без проволочек ринулся в атаку. Он знал, что затягивание «кастрюльного поединка» чревато серьезными неприятностями.

Держась начеку, Джаг подпустил его вплотную и уклонился от столкновения в самый последний момент. Чемпион с разбега врезался головой в стенку котла, который зазвенел, как гонг. Оглушенный, он скрылся под парящей поверхностью воды.

На какую-то долю секунды Джагу показалось, что Брутус выбыл из игры, но в тот же момент мощные руки схватили его за лодыжки, и Джаг, потеряв равновесие, опрокинулся навзничь, глотая горячую воду.

— Хорошо! Очень хорошо! — завопил арбитр. ¦- Такие бойцы нам по душе! Вытаскивайте лестницу и включайте горелки на всю катушку! Посмотрим, который из этих петушков закончит свои дни в кастрюле! Делайте ставки, господа!

Делая пометки в блокнотах и собирая ставки, букмекеры разошлись по залу.

Прижатый толпой к прутьям ограждения, Кавендиш в бессильной ярости сжал кулаки, глядя, как ассистенты ведущего вытаскивали из котла лестницу.

— Победить или свариться — вот их девиз! — верещал липовый арбитр.

Пьянея от бешенства, Кавендиш с трудом удержался от соблазна разрядить карабин в беснующуюся толпу пьяных ублюдков.

Смеха ради и в полном соответствии с принятыми здесь обычаями, зрители швыряли в котел спелые овощи и вопили:

— Огонь-ку! О-гонь-ку!

Веселье, царившее в огромном зале-ангаре, достигло своей кульминационной точки. Клиенты заведения давились от хохота, падали на колени и долго не могли подняться на ноги, захлебываясь диким ржаньем, перемежающимся с неудержимой икотой.

А Джаг боролся на дне котла за выживание. Ему очень не хотелось утонуть на потеху взбесившейся публике.

Противник прижал его к покрытому накипью дну котла, не давая возможности подняться на поверхность, чтобы набрать в легкие воздуха. Он весил, наверное, с тонну, и, как Джаг не старался, ему не удавалось вырваться из его цепких рук.

Вода мутнела все больше и больше, а ее температура возрастала с каждой минутой.

У Джага возникло жуткое впечатление, будто его пытаются утопить в кастрюле закипающего молока. С открытыми глазами он видел перед собой не дальше, чем на десять-двадцать сантиметров. Пузырьки воздуха гроздьями поднимались вверх, вырываясь из его носа и рта, и с утробным бульканьем лопались на поверхности воды.

Джагу показалось, что еще секунда — и в его легкие вольется расплавленный свинец, в ушах у него шумело и перед глазами плыли разноцветные круги. В отчаянии он пошарил руками вокруг себя, пытаясь нащупать хоть какую-то опору. Внезапно его пальцы сомкнулись вокруг острого куска накипи, отслоившейся от дна котла.

Движимый инстинктом самосохранения и жаждой жизни, Джаг дважды полоснул Брутуса этим импровизированным оружием по толстому брюху.

Взвизгнув, как закалываемая свинья, колосс моментально отшатнулся, освобождая тем самым Джага, который, покачиваясь из стороны в сторону, поднялся во весь рост, жадно хватая посиневшими губами горячий воздух.

Температура в котле существенно выросла и, как это ни странно, воздух в нем казался жарче, чем вода у самого дна металлической емкости. Так, по меньшей мере, показалось Джагу, пытавшемуся отдышаться и собраться с силами для продолжения поединка.

Белые завитки пара, как туман, обволакивали красные, распаренные тела соперников.

Джаг ощущал сильное пощипывание и жжение в ступнях ног, вдоль бедер и в области гениталий. Он с ужасом подумал, что еще немного, и он сварится заживо!

Видимо, Бругус испытывал те же неприятные ощущения, ибо он поднял руку и приложил ладонь к стенке котла. Обжегшись, он с проклятиями отдернул руку и замахал ею в воздухе.

Джаг решил, что игрища в котле пора заканчивать, но соперник и на этот раз опередил его. Брутус рванулся вперед, схватил Джага в охапку и потащил к стенке котла. Как Джаг ни отбивался, все было тщетно: его лопатки с отвратительным шипением прижались к раскаленному металлу котла. Джаг взвыл, словно ему на спину поставили раскаленный докрасна утюг.

Подстегнутый невыносимой болью, он ударил противника локтем по горлу, затем, соединив обе руки в замок, нанес ему мощный удар по макушке бритого черепа, другой по носу, по глазам…

Безрезультатно! Брутус мертво держал удары и даже не покачнулся. Он словно и не чувствовал их.

Несомненно, частые и продолжительные пребывания на дне котла значительно понизили порог его чувствительности к боли. Можно было бы добиться большего эффекта, царапая мраморную глыбу ногтями.

К счастью, пытаясь сделать свою хватку еще более надежной, колосс поскользнулся на морковке, брошенной кем-то из зрителей, и в падении не удержал Джага в своих объятиях.

Сверху, расталкивая возбужденную публику рупором, по кромке котла вдоль металлического барьера бегал арбитр и комментировал различные фазы схватки, приглашая колеблющихся делать ставки до конца поединка.

Джаг сжал зубы и что было сил втянул в себя воздух. Спина болела так, словно с нее полностью содрали кожу. Он больше не мог стоять на месте, теперь ему приходилось переминаться с ноги на ногу, чтобы избежать обжигающей ласки раскаленного металла.

Напротив него, задыхаясь, сплевывая попавшую в рот воду и испытывая те же адские муки, стоял Брутус, окутанный клубами пара, словно готовый к отправлению локомотив.

— Вы только посмотрите на них! — верещал ведущий. — Ну, разве они не хороши? Какая грация! А какие прыжки! Я бы сказал, они не борцы, а танцоры экстракласса! Глядя на них, вам покажется, что вы в Опере!

Пьяная орава взвыла от восторга.

С трудом сдерживая клокочущую в душе ярость, Кавендиш с ненавистью взирал на обезумевших пьянчуг и чувствовал, как в нем закипает жажда крови. Чудовищный балет, исполнявшийся в закипающей воде, напомнил ему один из способов откармливания гусей: набив птицам глотки зерном или орехами, их ставили на горячий лист железа, и тогда, чтобы не обжечься, гуси смешно подпрыгивали и переваливались с одной лапки на другую. За счет этого танца пища, заполнявшая глотки гусей, быстро попадала в их желудок.

Пройдет еще немного времени, и на поверхности воды начнут лопаться пузыри, вода закипит, забьет ключом, и тогда Джаг и его соперник забудут друг о друге, они взвоют и скрючатся от боли, как свиваются в кольца угри, брошенные живыми в ведро с кипящей водой…

А на дне металлической емкости борьба продолжалась. Несмотря на свою тучность, Брутус оказался весьма подвижным малым: он снова бросился в атаку.

Сохраняя спокойствие и трезвость мысли, Джаг в самый последний момент увернулся и, развернувшись, захватил в замок шею противника. Не препятствуя атакующему напору Брутуса, Джаг лишь помог ему врезаться лицом в раскаленную стенку котла.

Ослепленный, колосс душераздирающе взвыл, пытаясь вырваться из захвата Джага и избавиться от контакта с обжигающим металлом.

Стиснув зубы, Джаг не выпускал соперника. Ему совсем не нравилось то, что он сейчас делал, но, чтобы выжить в этом новом, диком измерении, постоянно приходилось идти наперекор собственным убеждениям. Как бы там ни было, у него не оставалось выбора: либо он, либо его противник. А он шесть раз выходил победителем из этого безумного состязания.

Горячий пар смешался с дымом и ужасным запахом горелого мяса. Внезапно Брутус прекратил дергаться и обмяк. Джаг подумал, что это очередной фокус опытного бойца, и не ослабил хватку. Дышать стало совсем невозможно. Температура воды приближалась к точке закипания, и Джаг испытывал отвратительное ощущение, будто его мышцы сварились и вот-вот сползут с костей, чтобы дойти до готовности на дне чудовищного котла.

Одуревший от жара, боли и усталости, Джаг не сразу сообразил, что его соперник мертв. Он с трудом разжал руки, и тело Брутуса с полусожженной головой медленно поплыло к середине котла.

Тотчас же в салоне повисла мертвая тишина. Раздосадованные и потрясенные исходом поединка, зрители замерли в страшном оцепенении, словно пораженные громом.

— Лестницу! Сбрасывайте лестницу! Все кончилось! Я победил! — заорал Джаг не своим голосом, по-гусиному прыгая с ноги на ногу.

Наверху никто не шелохнулся. Казалось, никому не хотелось шевельнуть даже пальцем. Публике явно пришлось не по вкусу то, что схватка так быстро закончилась. К тому же всегда бывает тяжело смириться со смертью чемпиона и кумира. Сам ведущий, казалось, раздумывал, а не оставить ли ради доброй репутации заведения этого дерзкого победителя вариться в котле.

Приставив ему к затылку ствол винчестера, Кавендиш прошипел:

— Прикажи сбросить лестницу, иначе я разнесу тебе башку! — затем, обведя взглядом толпу, он обратился к оторопевшей, еще не пришедшей в себя публике: — Он выиграл по правилам, теперь он — чемпион! Чего вы все ждете? Приветствуйте нового чемпиона!

По толпе, точно по пшеничному полю, прошла волна. Восковые заострившиеся лица разгладились, и гримаса недовольства сменилась неуверенной улыбкой. Но когда кое-кто сообразил, что выиграл безумное пари, поставив на соискателя чемпионского звания, и теперь может получить выигрыш, салон-ангар огласился воплями радости и восторга. Тем самым в который уже раз нашла свое подтверждение истина, что нет ничего более временного и непостоянного, чем привязанность толпы к своему кумиру.

Арбитр кивнул головой, и его ассистенты сбросили в котел веревочную лестницу. Джаг уцепился за нее и, не теряя ни секунды, выбрался из воды. И вовремя! Опаловая вода, замутненная миллиардами крохотных пузырьков, начала закипать. Сипло и прерывисто дыша, Джаг с трудом карабкался по ступенькам шаткой лестницы. Он задыхался и чувствовал, как нестерпимая боль пронизывает все его тело.

Новообращенные сторонники Джага помогли ему выбраться из котла. Внутри его было жарко, как в парилке, так что добровольные помощники взмокли с головы до пят только оттого, что перегнулись через край «дьявольской кастрюли», протягивая руки победителю.

Кавендиш облегченно вздохнул и, опустив ствол винчестера ниже, упер его в поясницу ведущему.

— Что нужно сказать победителю? — процедил он сквозь зубы. — Делай свое дело или ты у меня проглотишь свой рупор!

Откашлявшись, ведущий объявил:

— Слава нашему новому чемпиону! Поаплодируем ему… Он того заслужил!

— Это все? — осведомился разведчик. — Ты уверен, что ничего не забыл?

— Вручите ему приз, — проскрипел арбитр. — А, может быть, он желает получить акции нашего заведения…

— Этой паршивой забегаловки?! — взревел Кавендиш. — Да я бы не взял ни одной, даже если бы ты давал мне их даром!

— Я с ним разговариваю, а не с тобой, — огрызнулся ведущий шоу, указывая на Джага, отталкивавшего от себя фанов, которым взбрело в голову потрогать нового чемпиона.

— Я — его импрессарио, — вздохнул разведчик. — Ну, так что?

Чуть заметным движением век ведущий дал знак, и тощий кошелек тут же полетел в сторону Джага, который ловко поймал его на лету.

Огромный зал огласился пронзительным свистом и воплями: публика единодушно скандировала, что звание чемпиона нужно немедленно замочить. Тут же сотни пивных бутылок взлетели в воздух и с оглушительным грохотом стали биться о выступающие под землей бока котла.

Схватив приятеля под руку и воспользовавшись волнением в толпе, Кавендиш увлек его в сторону — в помещение, отдаленно напоминавшее раздевалку и одновременно медицинский кабинет.

Там их встретил старик, ковырявшийся в немногих оставшихся зубах ржавым гвоздем-десяткой. Он запер дверь и велел Джагу лечь на старинный верстак с сохранившимися на нем тисками, который служил теперь массажным столом.

Глядя на покрытые волдырями ноги своего пациента, старик поморщился и присвистнул.

— М-да, не следовало слишком уж затягивать схватку!

Затем, заложив свой гвоздь за ухо, предварительно рассеянно обсосав его, он коснулся вздутий на ногах Джага, который напрягся от боли, как струна, и заявил:

— Все не так плохо, как кажется, но могут быть осложнения…

Кавендиш поднял винчестер и нацелил его черный зрачок в грудь старику.

— Тебе стоило бы выражаться яснее, — сухо произнес он.

Старый хрыч только хихикнул.

— В моем возрасте душа и так едва держится в теле. Спрячь свою пукалку, парень, ею ты не заставишь пойти меня против моей воли. Я всегда…

Старика прервал беспорядочный стук кулаками и ногами в дверь. Разведчик вопросительно уставился на своего собеседника, и тот, видя его недоумение, объяснил:

— Всегда есть недовольные. Их тоже нужно понять — Брутус был их кумиром. Некоторым образом, вы нарушили их жизненный уклад, лишили привычных ценностей. Но они не так уж плохи, только малость выпили и действуют скорее импульсивно, чем осознанно. Кроме того, есть и другие, готовые воспылать любовью к новому идолу. Они думают, что твой приятель теперь принадлежит им, — добавил старик, указывая на Джага. — Но не беспокойся, они скоро утихомирятся.

— Я бы хотел вернуться к цели нашего визита, — сказал разведчик.

При этих словах на лице старика тут же появилась маска мошенника. Прищурившись, он заявил:

— Когда под рукой есть все необходимое, ожоги лечатся в два счета. Но если применить сомнительные средства, дело может обернуться очень плохо. Волдыри превратятся в глубокие гнойные язвы, в которых будут просматриваться кости, затем начнется гангрена. И очень часто ампутация уже ничем не может помочь — человек медленно умирает, мучаясь от страшных болей. Я бы не пожелал такого конца даже своему заклятому врагу.

Кавендиш затряс головой, отчего его длинные серебристые волосы рассыпались по плечам.

— И ты, конечно, знаешь, какими лекарствами надо лечить ожоги?

— Моя прабабушка была врачом, я сохранил кое-какие знания…

— Ты способен поставить этого парня на ноги?

— У меня есть для этого все необходимые средства.

— И что же ты просишь за свои услуги?

Перевернувшись па бок, с бледным, перекошенным от боли лицом, Джаг бросил Кавендишу кошелек.

— Дай ему все, что он просит, и пусть приступает! — простонал он.

Развязав кошелек, разведчик не сдержал вздоха разочарования, найдя в нем всего лишь несколько серебряных монет.

— И ради этого надо было рисковать жизнью! — взорвался он. — Этого хватит только на ужин и на ночлег в отдельной комнате!

Старик протянул грязную руку.

— Придется делать выбор, — заявил он, — потому что в качестве гонорара я прошу половину ваших премиальных.

— Что-о?! — захлебнулся от негодования Кавендиш. — Нет, вы только послушайте этого старого козла! Он считает, что мы будем молча смотреть, как очищают наши карманы!

— Вам виднее, — уклончиво ответил старик.

— Дай ему столько, сколько он просит, — простонал Джаг. — Я больше не вынесу этой боли!

— И все же мы могли бы обсудить твою цену, — сказал Кавендиш, обращаясь к старику. — Ты умеешь играть в покер, старый скряга?

— Кавендиш! — заревел Джаг. — Это мои деньги!

— Согласен, деньги твои, но где гарантии, что лечение окажется эффективным?

— Заплати ему! — прошипел Джаг из последних сил.

Глубоко вздохнув, разведчик протянул требуемую сумму старику.

И тогда, на глазах изумленного Кавендиша, тот сунул три монеты в рот и разом проглотил их.

— Сделка есть сделка, — проскрипел старик. — Как было обещано, я поставлю вашего приятеля на ноги, однако ж, я предпочитаю своевременно предпринять кое-какие меры безопасности.

— У тебя еще ни разу не было заворота кишок? — спросил ошеломленный разведчик.

— Случается, что живот побаливает, но это единственный способ сохранить денежки в том случае, если клиент вдруг передумает и после лечения захочет отнять их. Для этого ему придется не только убить меня, но еще и выпотрошить, а потом рыться в теплых потрохах. А на это не каждый способен!

И, без перехода, он выдвинул один из ящиков верстака, достал оттуда полдюжины горшочков, наполненных разноцветными мазями, и ловко смешал их в деревянной миске в одному ему ведомой пропорции.

Когда, по его мнению, полученный бальзам был готов, старик протянул Джагу изгрызенную и замусоленную дощечку в форме полумесяца.

— На, — сказал он, — вцепись в нее зубами. Это поможет тебе не орать! Сейчас будет больно, но это не надолго, потерпи.

Кончиками заскорузлых пальцев он начал наносить мазь на ожоги, абсолютно не обращая внимания на Джага, который, впившись зубами в потемневшую деревяшку, покрылся крупными каплями пота и корчился при каждом прикосновении.

— Боль пройдет через несколько минут, — комментировал свои действия старик. — Смесь этих мазей обладает фантастическими целебными свойствами. Лучшего средства не существует. Оно одновременно анестезирует, заживляет и тонизирует.

Волдыри сойдут, кожа восстановится, снова натянется, воспалительный процесс остановится. Спустя еще четверть часа он уже сможет бегать, как кролик, а завтра утром кожа у него будет чистой, словно у новорожденного. Он даже забудет, что когда-либо лазил в котел.

— И шрамов не останется? — недоверчиво спросил Кавендиш.

Старик легонько покачал головой.

— Ничего!

— Однако же Брутус, прежний чемпион, был весь меченый…

Знахарь пожал плечами.

— Он никогда не обращался ко мне за помощью. Спиртное, которым он накачивался, позволяло ему забывать о боли, а пил он двадцать четыре часа в сутки. Думаю, что у него было не все в порядке с головой. Нормальный человек не стал бы шесть раз искушать судьбу и лазить в котел…

Разведчик задумчиво потер подбородок.

— Не всегда бывает легко стать на путь истинный, — философски произнес он, — каждому приходится играть теми картами, которые сдала судьба. Послушай, старик, как здесь можно подзаработать? Законным путем, разумеется, не поджаривая себе при этом шкуру.

Старик озадаченно замер, наморщив в раздумье лоб.

— В наших краях возможности получить работу практически нет, — сказал он, наконец, и продолжил натирать ноги Джага.

— Я не спрашиваю тебя, как заработать сотни и тысячи, — возразил разведчик, — хватило бы только заплатить за пару лошадей да кое-какую жратву на дорогу. Нам бы хотелось подышать свежим воздухом в других краях.

Глаза старика внезапно вспыхнули.

— Если вас устроит путешествие с минимальными расходами, есть только один выход, — объявил он. — Не знаю, сколько там платят, но я слышал, что Зун нанимает сопровождающих для каравана, который пойдет через пустыню Имако.

— Кто?

— Зун. Вольфганг Зун, богач и влиятельное лицо. Он живет за автомобильным кладбищем. На вашем месте я попытал бы счастья у него. Кроме того, вы избавитесь от необходимости торчать здесь. Надо сказать, что у Брутуса было немало почитателей, кто знает, как они отреагируют на его смерть…