Экспедиция. Туда, но не обратно

Глава 4

При подходе в лагерь, Игорь был немного удивлен: он не услышал уже такой привычный гомон, крики, споры. Парень четко осознал, какое уныние царит в оставленном им месте дислокации студентов-археологов меньше часа назад. Недавно жаркие дебаты о системе внутреннего управления сменились всхлипываниями и завываниями.

Картина в лагере, в котором два вечера царило счастье и веселье, поблекла красками и превратилась в «Черный квадрат» Малевича с непроглядной чернотой. Непонятным было то, что раньше таких слез, грусти и упаднического настроения не было, даже сразу после атаки тумана, а сейчас уныние и печаль стали как будто осязаемы. Может студенты были заняты ранее чем-то отвлекающим их сознание, или принятие действительности из-за невероятности событий было затруднено. Скорее всего, многие ребята просто не смотрели на тела, которые были укрыты одеялами, плащ-палатками или покрывалами, а чего не видно, того и нет и одногруппники просто ушли на раскоп, к вечеру вернуться… А то, что не цепляется глазу, того и нет вовсе. Но все же что-то должно было послужить толчком для того, чтобы все выжившие стали в унисон рыдать. Делают это студенты тихо, чтобы не привлечь внимание кого-то или чего-то, большинство напугано до судорожных спазм.

— Что произошло? — по-хозяйски осведомился Алексей Михайлович.

— Вика умирает, все умрут, — сообщил информативную новость заплаканный парнишка, от чего у Игоря появилось еще больше вопросов.

— Что случилось? — Солдат взял рыдающего парня и потряс за плечи, приводя того в чувства.

— Вика ушла в кусты, а там змея ее укусила, она вернулась, а Николай Дмитриевич ей яд отсосал, — начал рассказывать парень.

— Это да, он такой, отсосать… ну я имею в виду яд, — сказал Алик, подошедший к Игорю сразу, как только тот показался в проходе между кустарников.

Послышались приглушенные смешки, да и рыдание почти прекратилось. Театр абсурда, да и только. От горя к веселью одна пошловатая реплика.

Игорь же направился к командирскому столу, возле которого лежала та самая Вика — полноватая рыжая девушка с просто огромным количеством веснушек. Рядом с солнечной девушкой лежал Николай с закрытыми глазами.

Выслушав краткий рассказ сбивавшегося с повествования полноватого парнишки, Игорь засмеялся. Солдату действительно было очень смешно, что «вице-президент», по совместительству, лагерный отсосун, уже приготовился к смерти от того, что не сплюнул яд, который вроде как высосал, а проглотил его. Яд гадюки при проглатывании, скорее всего, не подействует, так как будет сильно разбавлен и слюной и желудочным соком, да и для этого нужны ранки в ротовой полости. Но самым желанным, пусть и некрасивым, было разразиться смехом над девушкой. Игорь не мог заставить себя быть серьезным, так как укус змеи был прямо, так сказать, «на тазе» полненькой рыжеволоски.

Однако смех смехом, но Игоря учили действиям после укуса змеи при переподготовке в учебном центре в Фергане после уже года службы. Парень бесцеремонно перевернул девушку, которая опасливо смотрела на Игоря, но безропотно поддалась. Спустив трусы, обнаружив характерные следы укуса, он надавил на кожу вокруг двух ранок, но ни жидкости яда, ни сукровицы не появилось, пришлось сковырнуть ранки, и уже тогда показался яд. Игорь укоризненно посмотрел на, уже сидевшего и наблюдающего за действиями парня, Николая, и стал высасывать яд, готовя остроумные ответы на попытки подначить уже его самого. Для всех необходимых процедур понадобилось минут десять под всхлипывания и болезненные стоны рыжей, которые при бурной фантазии пубертатного подростка можно было спутать с некоторыми иными особенностями межполовых отношений.

Солдат высасывал яд, однако, было понятно, что прошло больше пятнадцати минут, и отрава уже начала всасываться в кровь. Однако, действия не были бессмысленны, часть яда удалось извлечь, значит больше шанса пережить отравление с меньшими последствиями.

— Оля! — обратился Игорь к стоящей неподалеку главному медику лагеря, что так же пришла посмотреть на действия парня. Она молча наблюдала, было видно, что она боится собаки, а Рекс не отходил от Игоря ни на шаг. — Перекисью водорода обработать и пластырь наложить. Ее может тошнить, кружится голова, подняться температура. Движения никакого, напряжения на сердце никакого. А так жить будет. Вот только Николай может умереть, но не от яда, а от мнительности и похотливой фантазии.

Николай Дмитриевич, вице-президент первой археологической республики, понял, что Солдат его высмеивает. На удивление преподавателя, после слов Посталовского, он резко стал чувствовать себя хорошо. До этого и голова кружилась, и какое-то недомогание было, даже казалось, что температура поднимается, а сейчас, ничего. Николаю стало стыдно, но он попытался оправдаться тем, что ночь не спал, а отдыхать нужно всем. Однако, некоторый авторитет Николай потерял и сам это осознавал. Ну а оправдания про сон, когда все студенты были его лишены из-за ночных событий, вовсе выглядели проявлением слабости.

Пока Игорь занимался спасением рыжеволосой полнушки, Алексей Шац уже поговорил со своим электоратом, и лагерь, наконец, начал оживать. Студенты ходили, как лунатики, никто не мог поверить в то, о чем только что услышал, но работа началась, пусть и вялотекущая. А трудотерапия иногда творит чудеса в области профилактики и лечения психологических травм.

Путешествие во времени выглядело столь фантастично, что, если бы об этом не рассказал студентам преподаватель, который год вел у них коллоквиумы и семинары, то посчитали сказанное глупой шуткой. Многие, если и не все, надеялись, что очень скоро прилетят вертолеты, приплывут корабли, прилетят ракеты или разверзнется земля и оттуда появится поезд метро с улыбающимся машинистом. Тогда оживут павшие и под дружный смех, студенты отправятся домой. Нет!

— Алексей Михайлович, Лидия Владимировна, — уважительно позвал лагерную власть Игорь.

Недовольная девушка и сосредоточенный Шац не стали возмущаться, что их отрывают от работы, а сразу же подошли, пусть Лида и надела маску неприятия и даже высокомерия.

— Ребята, — Солдат уже решил максимально сгладить углы, по крайней мере, для того, чтобы работа по выживанию началась. — Нужно ускориться и быстро похоронить погибших. Боюсь даже представить, сколько живности придет сюда уже ночью, если не раньше. Те же волки из тумана.

— Это сколько копать могил? — возмутилась Лида, но аргументов про милицию уже не приводила.

— Есть яма для мусора, она большая, правда и туда все не вместятся, так что пять парней отрядить сделать большой костер и остальных павших спалить, волков тоже, — сказал Игорь и приготовился выслушивать контраргументы.

Лида, неожиданно для всех, в том числе и для себя разрыдалась и убежала, а Алексей просто махнул рукой, перекладывая ответственность за принятие такого решения на Игоря.

Через двадцать минут был организован наблюдательный пункт на двух холмах — на могильнике и том, что на напротив лагеря. Оказалось, что в лагере было четыре в той или иной степени исправных оптических прибора. Один — это бинокль у Игоря, еще один, наверное, времен войны, был у Николая, а так же в экспедиции было два нивелира, которые пусть и неудобные для наблюдения, но приблизить отдельный объект и держать его под контролем вполне можно.

Алик же отправился вместе с Костей в деревню. Игорь видел трактор с прицепом, который стоял рядом с одним из перенесшихся в прошлое домом. Возможно, там есть и тракторист, потому как вещей оказывается не много, а очень много и оставлять все конструкции нельзя, каждая доска, каждый столбик нужен, да и туалеты перевезти не помешает. А еще и инвентарь, армейские палатки, даже дрова нужно перетащить, те, которые останутся после сожжения тел. Павел Петрович уже должен был переговорить с оставшимися местными жителями, что перенеслись вместе с лагерем в прошлое, ну, скорее, всего туда, разум все равно борется и не принимает ситуацию.

— Говори с Шишоном и с Павлом Петровичем, они тебя знают, возьми парней. Арнольда тоже, пусть в сторонке постоит, внушительный вид качка должен прибавить немного уважения, только чтобы не зацепили его, иначе опозоримся, — давал наставления Игорь.

— Так-то он дерется хорошо, говорил мне, что сильно собак боится с детства, а тут волки, — заступился за своего друга Алик.

— Ну-ну, — скептически ответил Игорь.

Лида, выплакавшись, продемонстрировала все свои таланты руководителя и организатора. Успевала везде. Где подгоняла, где показывала пример. Бросаемые командиршей украдкой взгляды, Игорь игнорировал, он уже подобрал пять парней, которые должны были поехать с ним на городище и сгрузить уже наваленные в грузовик вещи, никакого желания разговоры разговаривать с бывшей командиршей не было. Парни могли и сами пойти к деревне, но пока в целях безопасности, лучше самостоятельно не передвигаться никому. Наверху же, где и предполагается размещение нового лагеря, парни останутся одни, с ними будет Костя и ему Игорь решил доверить один из пистолетов. Да — опасно, да — оружие не игрушка, но и быть нянькой для всех просто непродуктивно. Никто не умеет водить грузовик, а будет ли помощь в виде трактора с прицепом, вопрос. Да и с этой помощью придется делать не меньше трех рейсов туда и обратно.

Мужская часть лагеря все же пошла вперед, после того, как наблюдатели дали отмашку, что все нормально и нет никаких посторонних. Через пять минут выехал и Игорь. Дорога к городищу казалась идеальной, относительно той, что была в день заезда студентов. Много щебня, где-то подсыпан песок, никаких бугров и ям.

Разгрузились быстро, прямо в поле, где колосилась рожь. Постарались, конечно, складывать вещи ближе к обрыву, в деревьях и кустах, разгоняя куропаток, но немного подавить важный ресурс-колосящееся поле, способное даровать хлеб, пришлось.

Заезжая на гору, Игорь увидел чуть вдали и Алика с парнями и человек двадцать деревенских, впереди которых были Павел Петрович и еще два мужика. Максимально снизив скорость, чтобы рассмотреть происходящее, Солдат увидел, как ему махает Алик. Жестикуляция переговорщика была вполне приветливая и не несла негатива или предупреждения об угрозе, поэтому Игорь продолжил начатую работу. Юноши станут мужчинами только самостоятельно, своими поступками, Игорь подумал, что сильно опекает студентов, а тут немало парней, но работы еще больше, пусть учатся и сами принимать решения.

Когда уже Игорь грузился на вторую ходку, послышался стрекот мотора приближающегося трактора и Шац, дал указание большей части девушек отравится, в сопровождении четырех парней, а так же Светы и Тани с луками наготове, на городище, их нахождение в лагере было уже бесполезно, только нагнетали обстановку, то и дело всхлипывая, рассматривая, как бесцеремонно, с каменными выражениями лиц, уже бледные от постоянных рвотных позывов, парни бросают тела в выкопанную еще до заезда яму для мусора. Туда могло влезть не больше четверти погибших, с учетом того, что нужно хоть как прикопать, иначе зверье спокойно разроет тела и тогда смысла в погребении будет меньше, чем никакого. Да, нужно было нормально похоронить погибших, да, можно было и ямы по быстрому выкопать, если бы работа началась с утра, но страх перед вероятным ночным нападением зверей, побуждал Игоря принимать быстрые решения, может и ошибочные.

— Ты Солдат? — спросил щуплый мужик лет за сорок.

— Я! А Вы кто? — просил Игорь мужчину, который лихо выпрыгнул из кабины трактора.

— Рыгором кличут, так-то Григорий Митрофанович я. И ты Рыгором зови, — не чинясь, мужчина протянул парню руку, которую тот пожал.

— Нормально, рука крепкая. Мне Паша говорил, что ты тут адекватный и можно разговоры говорить, — умные, прозорливые глаза пронзили Игоря, словно рентген, парень чуть ли не физически прочувствовал облучение от взгляда моховца.

— Поговорим, дядя Рыгор, но после, уже… — Игорь посмотрел на наручные часы. — Четыре часа, а до темна многое нужно успеть.

— Добро, парень, только не «дядькай» на меня, зови Рыгором, — мужчина улыбнулся и обратился уже к студентам, которые наблюдали за приездом трактора с большим интересом. — А ну, хлопцы, грузи скарб.

И Рыгора послушались, быстро закидывая наспех скрученные палатки, одежду и все, что лежало сгруженное у дороги.

— Солдат, а проблем с местными не будет? — спросил Алексей, который подошел к Игорю в сопровождении Николая, как только Рыгор залез в кабину трактора.

— Будет, — спокойно ответил Игорь, потом улыбнулся и добавил. — Со всеми будут проблемы, у вас со мной, у меня с вами. Вот нам и нужно научиться жить вместе, общежитием. Чую своим

седалищем, что мы надолго тут и пусть я ошибусь, и уже ночью буду лежать в ванной с чашечкой кофе.

Оба преподавателя почти синхронно кивнули головами. И Николай, и Алексей, смогли уловить некую угрозу своему статусу. Не сложно было понять, что деревенский житель Рыгор просто будет их игнорировать, как, вероятно, и остальные сельчане, которые не поймут ни выборов, ни того, что нужно подчиниться избранным студентами лидерам. А вот с Игорем, как жестким и решительным человеком, общаться станут. Получалось так, что Игорь может стать чуть меньшим из зол. Ситуацию позже два друга обсудили, согласились, что нужно держаться Солдата при противопоставлении деревенским, но обязательно работать со студентами и не теряться, быть более деятельными. Игорь будто бы принял их статус президента и «вице», пусть у Шаца все еще и побаливает челюсть и раскрошился зуб от общения с этим солдафоном.

Грузовик и трактор почти одновременно приехали к месту будущего лагеря, к приятному удивлению Солдата, там уже были деревенские и помогали разгребать вещи. По мнению Игоря, это было рискованно, еще не сложились окончательно отношения между разношерстными группами путешественников во времени, чтобы демонстрировать имущество. Но как не вглядывался парень в лица местных жителей, не смог разглядеть заинтересованности или алчности, напротив, две женщины только и приговаривали, что нужно ближе к деревенским домам располагаться на ночь, а девочек попробовать расселить по хатам. С девочками идея казалась здравой. Игорь посмотрел на Свету, которая активно участвовала в распределении по кучам вещей и инвентаря и понял, что отправлять девушку в дом к деревенским не хочет, лучше уже в палатке в новом лагере, но с ним.

— Поговорим? — к Игорю подошел Павел с Рыгором и еще одним мужчиной лет тридцати пяти. — Зови кого из своих, если надо.

— Двое еще в лагере, хоронят погибших. Я Павлу рассказывал, у нас много погибло, — сказал Игорь, но он не был намерен ждать «президентов», а вот Умника-Мишу посчитал правильным позвать. — Михаил иди сюда.

— Послушайте вначале наши предположения и выводы, Миша изложит, надеюсь кратко. Только не терзайте мальчишку, он не виноват, что таким умником родился, а я пока сделаю еще одну ходку в лагерь, там хватает вещей, — сказал Игорь и пошел к машине.

Рассказа Штейна хватит на полчаса точно, а «великое переселение археологов», сейчас уже скорее «архиолухов», нужно быстрее заканчивать.

В лагере оставалось уже не больше тридцати человек и в основном парни, которые разбирали столы и навесы. Игорь не хотел выходить из машины, считая, что грузчиков хватает, но Лида уже бежала к грузовику, и пришлось парню выбираться из кабины.

— У нас проблемы, Игорь, — выпалила она, и Солдат сразу же подобрался.

— Ну, что? — спросил он с нетерпением, вылезая из кабины и прихватывая автомат с пассажирского сиденья.

— Одна девочка вскрыла себе вены, а еще один студент, наверно, сошел с ума. Сидит и молчит. Его никто не трогал с утра, не обращали внимание. Ну, сидит и пусть, всем тяжело! Но он молчит, а глаза стеклянные, — рассказывала Лида, уже на ходу, показывая дорогу Игорю.

Нет, парень не знал что делать, он ни разу не психиатр, с такими явлениями не встречался. Пацаны по армейке говорили, что видели солдат-первогодков, которые сходили с ума после первого боя, но Игорь таких не встречал, его быстро определили в спецвойска.

— А что Лешка с Колькой? — не смог удержаться от подначки парень, но ответа не дождался.

Лида вела Игоря в госпиталь, который собирались перемещать, прежде всего, пациентов, которых оставалось семь, были уже и в этом месте смерти. Собирались поставить на горе армейскую палатку. Однако, деревенские, наверняка предложат иной вариант для раненых, по крайней мере, Игорь поспособствует.

— Игорь, ты это… извини. Мы с Костей поссорились, я была частично не права, но только частью. И не вини Нечаева, я его просила, — повинилась Ольга, а Игорь догадался, что Нечаев и есть Костя. — Хорошо, что Ирка не знает, как правильно вскрывать вены. А так решаемо, угомоним, а потом девчонки присмотрят, мы ей стакан водки налили. А вот, что делать с Сашей, не знаю.

— А его водкой накачать пробовали? — спросил Игорь, всматриваясь в глаза парня.

Это был полный парнишка невысокого роста с густыми черными волосами, которые завивались в кудри. Игорю стало жалко его, почему-то именно сейчас по его щеке скатилась слеза. Горы трупов студентов, убитая продавщица, героическая смерть Анны Кондратьевны, вот ничего не вызвало слез, а сейчас Игорю самому хотелось сесть в сторонке и расплакаться, его психика тоже конечна, он всего то человек. А как же тогда студентам? Этот парень, казалось, являл собой квинтэссенцию случившегося и сейчас творящегося вокруг.

— Думаешь, что нужно влить ему водки? — с сомнением спросила Ольга.

— А что, хуже будет? — ответил вопросом на вопрос Игорь, а голос предательски дрожал.

— А может и тебе? — спросила Оля и что-то рассмотрев в лице парня пошла в угол палатки-госпиталя, где звякнуло стекло и в руках девушки появилась бутылка «Столичной».

Не говоря ни слова, Игорь быстро вскрыл бутылку и стал пить, но быстро закашлялся. Лида и Оля, молча и с пониманием, и даже с одобрением в глазах смотрели на молодого мужчину, который проявил свою человечность и показал, что умеет чувствовать, просто он очень сильный и не показывает своих эмоций. Кому-то же нужно быть сильным в этом аду.

— А как раненые, как Артур, как укушенная? — спросил, откашлявшись, Игорь, водка, хоть и не принесла опьянения, но взбодрила хорошо.

— Да с ней все хорошо, передумала умирать, с температурой, но вроде бы нормально все. А Артур приходил один раз в себя, попросил укол из его аптечки и снова отрубился. Но пульс в норме, давление нормальное. Слаб, ему бы переливание сделать, да куда нам. А нога покраснела сильно и немного синеет, думаю, чистить придется, возможно, гноение, температура повышена, но не критично, — словно заправский доктор описала состояние своего пациента-бойца, которое Игоря, командира, очень волновало, он рассчитывал на опыт кгбэшника. Пусть Солдат и сам служил в элите, но перед чекистами всегда испытывал некий пиетет.

Другие раненые были в разной степени плохи, в сознании был только один студент, который постоянно стонал, но делал это, как-то стесняясь, в полголоса.

— Девчонки, вы сами-то как? — спросил Игорь, протягивая бутылку, но девушки отмахнулись от алкоголя. — Восьмерых, я так понимаю, потеряли уже.

Ольга, передумав, с сильным резким движением забрала водку у Солдата и сделала большой глоток, после которого скривилась и, словно повторяя ранее виденное, занюхала рукавом спортивной кофты.

— Давайте сделаю последнюю ходку и будем перевозить больных, — решил Игорь не развивать дальше тему. — А парня напоите водкой, в Афгане не видел, как сходят с ума, но видел, как лечат психику спиртом.

— Солдат, как там дела? — спросил Алексей.

Шац все больше казался Игорю адекватным, нет, все еще неуважаемым за то, что не был в момент нападения на вверенных, в том числе и ему, студентов, да и, услышав звуки бойни в лагере, не прибежал спасать, по своему психотипу еще мальчиков и девочек, но выбитый зуб явно идет преподавателю на пользу.

— Ты сможешь оставить тут Лиду и Колю, а сам со мной наверх. Там сейчас идет серьезный разговор с местными, пока Умник проясняет обстановку, но думаю уже пора и нам присоединиться, — сказал Игорь.

Парень уже собирался идти к машине, но его вновь окликнули, в этот раз Лида. Девушка дождалась, пока Алексей уйдет вперед, только после начала разговор:

— Игорь, ты извини, я дура, просто испугалась отношений. Ты мне нравишься. Моя ошибка, тебя не виню, что в тот же вечер…

Игорь только что-то хотел сказать, но Лида перебила его и продолжила:

— Стой! Ничего не говори, пожалуйста, я выпила, а от алкоголя становлюсь просто неадекватной, вот и бегала голая перед всеми, тебе нагрубила, с Колей… Я понимаю, что ты со Светой, она нормальная девчонка, при деньгах, но ее высокомерие только для виду. Я… да иди уже, спасай нас, но рушить демократию и запрещать гласность и право на выбор не позволю!

— И я! — выкрикнула Оля, услышав последние слова Лиды, которая те произнесла нарочито громко, но обе девчонки скорее говорили про выборы с юмором.

В кабине грузовика Игорь чуть не пожалел, что начал более уважительно относится к Алексею. Тот засыпал парня вопросами о местных, как с ними общаться, можно ли тех привлечь к демократическим процедурам, или вообще жить от них отдельно. Солдат уже думал, что игры в «демократию» закончились, но нет, хорошо, что хоть пришло понимание о необходимости работать и создании нормального механизма принятия решений. А там народная сельская демократия от моховцев точно поколеблет веру Шаца в демократические нормы и процедуры. В деревне, как казалось Игорю, проще общение между людьми.

Подъехав к месту разгрузки, Игорь предложил выкопать глубокую яму рядом с более-менее густым кустарником для костра, чтобы не было видно яркого огня издали, нужно было хотя бы разогреть тушенку. Алексей артачился, приводя доводы, что тут городище и нельзя нарушать культурный слой, что можно и подальше во дворах домов распалить костёр, но Игорь был настойчивым, ему сейчас казались неуместными аргументы преподавателя-лаборанта и тот сдался. В конце концов, если они все же в прошлом, то именно их поселение и станет прямо сейчас создавать тот самый культурный слой.

А чуть поодаль от места будущего лагеря, или, по крайней мере, расположения, стояла большая группа из человек пятнадцати в основном взрослых, даже престарелых деревенских, шишонских было не много. Все они обступили Михаила и тот самозабвенно что-то вещал своей аудитории. Подозрительным было то, что шпана Шишона представлена только малой часть парней банды и одной девчонкой, а вот остальных нигде не было видно.

— Павел, — выцепил из толпы мужчину Игорь. — А где Шишон и его пацаны?

— Тут, Солдат, такое дело… — Павел замялся. — Там четверо взломали магазин и принялись бухать, а Шишон начал наводить порядок и парни побутькали Демьяна. Нет, я вписался и одному прострелил ляжку, так они попросили сами разобраться в своей банде.

— Поубивают друг друга? — с некоторой тревогой спросил Игорь.

То, что Шишон слово держит, это хорошо, но наличие крыс в его компании, это проблема и очень большая. Отдавать все на откуп Шишону и его оппонентам не хотелось, но еще меньше хотелось лезть в местные расклады. Тот же Павел, наверняка, будет против, а он мужик тертый, да и на вид другие деревенские тоже не забитые студенты. Есть кого под ружье поставить, но это уже усобица в, итак маленьком коллективе.

— Да не переживай, они уже бухают мировую, меня звали, но не время сейчас, вот завтра, если что проясниться, так ужрусь, точно. Ты не обижайся, но пол ящика я себе из магазина забрал, — Павел сделал паузу, оценивая реакцию Игоря, но удовлетворившись, что Солдат не начинает возражать, продолжил. — У магазина будут дежурить мужики по очереди, все равно там выход дубравы и нужно присматривать, никто больше ничего не возьмет, только два ящика водки то и пропало, да банок десять икры с хлебом.

— Нам по харчам нужно тоже что-то решать. Лучше вместе столоваться, нас меньше двух сотен всех выживших с вами. Есть две полевые кухни, назначить какую смышленую из ваших женщин, как главную по столовой, да наших девок в помощь ей дать. Все равно женской работы не так, чтобы много, — предложил Игорь, смиряясь с меньшим из зол, что уже часть спиртного ушло на сторону, как и продуктов.

— Дельно! Однако, пошли-ка к людям, а то твой Миша может и сутки болтать. Ох, и разумник какой! — сказал Павел и направил рукой Игоря, который в свою очередь махнул Алексею, чтобы присоединялся.

У Солдата появлялось ощущение, переходящее в убеждение, что вся эта «демократическая камарилья» становится балластом и именно он ее тянет к формирующимся центрам принятия решений. А можно и обойтись. Но оттереть Шаца и Николая не решался, еще один удар по студентам, заключающийся в том, что их не слышат и не воспринимают всерьез, был неуместен и несвоевременен.

— …бифуркация пространства, мы попали в пространство-временную аномалию. Физически это возможно, советские ученые говорят о таких явлениях, как о вероятности, — просвещал деревенских и с пяток студентов-бездельников Штейн.

— Миша, давай про теории вероятностей потом, к сожалению, но судя по всему, у нас будет много времени, если только не сгинем. Но, как говаривали наши предки: «Двум смертям не бывать, а одной не миновать», — прервал Михаила «оптимист» Игорь.

— Да ты, парень, прямо надежду вселяешь, — усмехнулся рослый мужик, сантиметров на десять выше Игоря и с явными признаками спортсмена.

Рядом с этим мужчиной стояли двое — парень лет двадцати и рослый, медведеподобный мужик с коротко стрижеными волосами и черной, ухоженной бородой. Если парень походил больше на спортсмена, коим, наверняка, и являлся, то бородатый мужик выглядел грузным, но мощным человеком, забросившим спорт, но периодически тягающим гантели.

— Так, как там малец назвал нас, «хронопутешественники»? Мы, моховцы, уже давно и местами даже больно, знаем друг друга, с Викентием, извини, Рогом познакомились, с сыном его Степаном с Большим знаемы и ранее были. Что делать никто не понимает, но знаю одно, что держаться нужно разом, одним колхозом. И мальцам никто сопли подтирать не станет. Пусчай они сами по себе, лезть не станем, если все по уму, отпускать же вас так же нет желания, сгинете. Так что нужно строить новое обсчество, — выступил вперед Рыгор, начиная сложный разговор.

— Будь умнее и не двигай демократию в массы, тут не поймут, — шепнул Игорь Шацу на ухо, но Алексей и так уже проникся видом взрослых мужиков и умудренных женщин, тут преподавательским авторитетом не продвинешь идеи альтернативного избирательного процесса.

— Я видал, что у тебя, парень и автомат имеется и пистолет. Не поранишься случаем, или в кого стрельнешь по неразумению? — спросил тот же Рыгор, который выступал своего рода застрельщиком на переговорах, прощупывая своих оппонентов.

Нельзя просто назваться лидером, нельзя и быть слабым лидером. Люди должны понять, почему они станут идти за предводителем. Игорь уже сомневался, хочет ли он брать всю полноту ответственности за людей, на фоне студентов, он точно выглядел грозно, мужественно, выше большинства. В сравнение с мужчинами и женщинами, умудренные опытом, прошедшими разные жизненные перипетии, точно не сверкал огнем, но и потухшим угольком парень себя не считал. Да, Павел, Рыгор, да и тот, кого тот назвал Рогом с мужиком рядом, больше тянули на авторитетных предводителей, но… И, искать это «но» Игоря заставляло осознание, что полностью подчиниться ему будет сложно. Вот хоть бы кто из присутствующих был действующим офицером либо в отставке, то было бы проще, на службе субординацию вбивали жестко и на всю жизнь, а так…

— Есть и автомат и мысли, как вооружиться от зверя и что делать. А стрелять умею, счет «духов» за пятьдесят перевалил, когда я сбился, — Игорь задумывался над несуразностью следующего поступка, но все же решил представиться по форме. — Старший сержант отряда специального назначения Генерального разведывательного управления, общий срок службы пять лет, направлен в запас.

Солдат непроизвольно принял по стойке «смирно».

— Вольно, солдат, — слово взял бородатый здоровенный мужик. — Паша рассказывал, как ты и Шишона проучил без падения авторитета, узнали мы и о том, что часть тех волков, что напали на вас, тоже ты упокоил, так что не тянись, парень, слушать будем, не погоним.

Игорь посмотрел на Шаца с осуждением, складывалось впечатление, что деревенские неплохо осведомлены о происходящем в лагере, скорее всего, посетили его, когда Солдат был занят, или наблюдал за странным кораблем, а президент либо не рассказал Игорю, либо и сам не осведомлен.

— Что предлагаешь, Старший сержант? — спросила дородная женщина лет сорока, ногу которой обнял мальчуган пяти лет, не больше.

— Предлагаю объединить усилия и жить, как, если бы навсегда. Миша рассказал вам, что были пришлые бородачи, они убили парня, тело которого еще лежит у Днепра и можно увидеть в оптику, — начал Игорь излагать свои предложения.

— Димка, а ну иди, погуляй! — сказала женщина, которая только что сама просила Игоря говорить, а сейчас посмотрела не его укоризненно, что тот при ребенке о смертях рассказывает.

— Нужно объединиться, собрать все ресурсы, укрепиться, начать охоту и следить за уцелевшими огородами. Что можно сохранить из консервов, сохраняем, времена могут быть разные, — слова Солдата вызвали оживление и интерес, но не было в лицах деревенских протеста.

Слушателей становилось все больше, к ним присоединились еще трое из банды Шишона, да и он сам ковылял, прихрамывая на левую ногу, со стороны одного из домов. Подтянулись и некоторые студенты, Света подошла и взяла Игоря за руку, демонстрируя толи поддержку, толи права собственности на парня.

— Оружие нужно под контроль, — высказался Рог.

— Отчасти согласен. Огнестрел под полный контроль. Выдавать только тем, кто знает, с какой стороны к нему подбираться, учить еще кого-то нет ресурсов. Там всего-то по рожку на «Ксюху». Это наши стратегические межконтинентальные ракеты для этого времени, ну, если все же девятый-десятый век, — Игорь обвел взглядом собравшихся и продолжил. — А вот холодное оружие, ножи, если будут луки, или еще чего, равносильно эпохе, считаю нужно всем, абсолютно всем.

Мужчины скептически посмотрели в сторону копошащихся студентов, которым все никак не удавалось поставить армейскую палатку.

— Научим, — усмехнулся Рыгор, проследив взгляды большинства собравшихся взрослых людей, а парень рядом с Рогом радостно улыбнулся.

— А какую общественную систему нужно взять за основу поселения? — неуверенно подал голос Шац.

Все переглянулись, было видно, что этот вопрос у них на повестке вообще не стоял. Эти люди привыкли относиться к другим по их поступкам и личным качествам, а не юлить, даже городские Викентий его гомельский приятель Владимир, больше ценили прямоту, несмотря на то, что по жизни приходилось встречаться и с карьеризмом и с лизоблюдством. Но вопрос был важным, как ни крути, пусть и подан несвоевременно логике переговоров.

— Вот ты вроде умный, говорят учитель в институте, предлагай, — сказал Рыгор, а Игорь еще раз поразился осведомленности прозорливого мужика.

Вот знает ли что-нибудь по деревенским раскладам Шац или его заместитель? Игорь был уверен, что — нет, а вот моховцы, похоже, многое успели узнать. Да тут можно и себя корить, что так мало вызнал о местных.

— Я предлагаю провести выборы. Мы уже избрали лагерем президента и других ответственных лиц, — выпалил Алексей, не правильно расценив обстановку и ситуацию.

— Слышь, выбиральщик, а что ты выберешь, если я тебя пошлю и на хрен и в задницу? — с угрозой спросил медведеподобный мужик, а Шац инстинктивно сделал шаг в сторону Игоря, что не укрылось от внимания мужчины. — С Солдатом все ясно, такого пацана я и бригадиром бы сделал, чтобы лохов стриг, ты сам ответь за себя.

— Алексей Михайлович выразился не совсем корректно, но этот вопрос действительно важен, — Игорь нарочито назвал Шаца по имени и отчеству, чтобы уже и так не великий авторитет, не столь стремительно таял. — Я предлагаю создать что-то вроде Совета старейшин, куда войдут главы каких-либо направлений: охотников, огородников, военных, завхоз, может еще кто. Тут я вижу много умных мужиков, пусть трое от вас войдут, Алексей Михайлович, через его, по крайне мере, пока, будет удобно общаться со студентами, грамотную и хозяйственную женщину из моховцов на хозяйство. Но так, чтобы была боевая, могла по рукам дать и студенту и мужику.

— Катька подойдёт, — рассмеялся Рыгор, а Павел понуро опустил голову.

Как определил по реакции собравшихся и их взглядам, Катькой была стройная женщина невысокого роста, с очень боевым видом, метающая молнии по сторонам, но очень нежно смотрящая на своего сынишку — того самого Димку. Женщина лет до сорока пилила взглядом то Павла, то Рыгора. И, если первый явно тушевался под острыми и пронзительными глазами, то Рыгора ситуация забавляла. Игорь немного взгрустнул, так как эта женщина чем-то напоминала ему Анну Кондратьевну, скорее волевым взглядом, чем внешностью.

— Есть кто среди вас, кто может возглавить что-то типа армии? — спросил Игорь, почувствовал некоторое волнение.

Солдат уже особо не надеялся занять главенствующее положение в выстраиваемой иерархии, уж больно матерыми казались деревенские мужики, ну, и приезжие рыбаки-охотники из Гомеля. Но пауза затягивалась, а предложений не было. По сути, кроме Игоря, никто не имел сколь существенного опыта командования, пусть и подразделением в десантуре, хпока не перешел в ГРУ.

Рог же был младшим сержантом во время службы в армии, да и то выступал больше на соревнованиях, чем служил, Большак демобилизовался ефрейтором, в чем никогда не признается, уже потом, увлекшись вначале тяжелой атлетикой, а после карате, набрал и форму и авторитета. Павел служил десантником, но остался рядовым и так и не бросил на погоны "соплю" Получалось, что именно Игорь, если не считать лежащего в бреду, Артура — особиста, старший по званию, но годков для управления было явно маловато.

— Тут вот как, парень, — Рыгор акцентировал слово «парень». — Я то и не против, кабы ты стал главою, но нужно, узнать нам друг друга, кто на что горазд. Думаю я, что, как заместитель ты подойдешь и проявишь, а я, к примеру, могу довериться Пашке. Или приезжие что думают.

Рыгор посмотрел на Рогова и Большого.

— Все мужики должны заняться безопасностью, а присмотреться можно друг к дружке. Как по мне, так Солдат подойдет, пусть под Пашей походит как Верховный главнокомандующий, с перспективой стать главным, а я пока и поохочусь, — высказался Большой.

Рогову же было не особо уютно понимание, что ему придется кому-то подчиняться вовсе, но обострять не хотел, всех противников положить не получится, а, если и положит, да власть возьмет, что он, малолеток прессовать будет, да постоянно оглядываться за спину? Да и идея обострять ситуацию, как пришла в голову, так и быстро подверглась абстрокизму. Ладно, зажравшихся маркетантов трясти, но слабых и наивных детей или тех, кто, наверняка и сам коммерсов шугает?.. Да и время расставит все на свои места, может и без потрясений получится занять свое место, а может через час вертолет прилетит и все эти разговоры покажутся бредом.

— Пусть так, — ответил Рогов после небольшой паузы, когда многие смотрели именно на его, так как этот человек остался один из реальных претендентов, по крайней мере, его вид бойца, пусть и немного запустившего себя, создавал причины претендовать на роль военного лидера.

Был еще второй здоровяк — Большой, но тот замахал руками в знаке, «такое счастье мне не надо».

— Казак, командуй, — обратился к новоиспеченному «воеводе» Рыгор.

— Да пусть Солдат, а я погляжу, если что нужно, так и подскажу, — решил включить «наставника» Павел.

— А глава общества кто? — подал впервые голос Шишон, опирающийся на палку, с изрядно опухшим от синяков и ссадин лицом.

— Так все и главные, присмотреться нужно. А ты, Солдат, командуй, что бы твой мудрый учитель оценил. Кхе, — высказался Рыгор и весело зыркнул на Павла, который и вправду корчил из себя просвещённого гуру.

— С чего начнешь, командир? — с некоторой ехидцей превосходства спросил Павел.

— Нужно распределить дежурство. Кто в ночь, того уже нужно отправить спать, назначить… — начал было перечислять Игорь, но был перебит «наставником».

— Ты бы добычу вначале обиходил, таскаешь кабана, пока черви не заведутся. И так уже в уксусе мясо нужно вымачивать, — пристыдил Казак парня.

Игорю было и самому понятно, что многое упускает, даже такие мелочи, как кабан, правда, мелочи ли. Вот, если бы еды не было вообще, то эта мелочь и жизнь спасти могла. Только, в таком случае нашлись бы и те, кто его свежевал, а не ждал с моря погоды, пока кто-то это сделает за них. Голод не тетка. Но научиться делегировать полномочия Игорю просто необходимо, если он хочет зацепиться за верхушку иерархии. Можно говорить, что нет людей, которым можно поручить работу для городского жителя не типичную, просто нет навыков. Тогда что? Два варианта: либо, опять же, сам, либо научи.

— Вот и поручение — возьми трех парней из студентов и покажи на примере, как нужно свежевать кабана, — так Игорь решил и проблему делегирования и учебы.

— Лихо! Это как про инициатора с инициативой. Добро, пойду искать живодеров, — с вполне доброжелательной улыбкой ответил Павел и уже выкрикнул в сторону студентов. — Эй, умники! Три человека свежевать кабана. Кто умеет?

Через минуту к Павлу подошли двое парней, о которых ранее Игорь не мог сказать ни плохого, ни хорошего — не увидел их в стайке трусов во время атаки туманных волков, но и сражающимися не застал. Оказалось, что они оба деревенские и жили в общежитии, после поступления на исторический факультет. А так знакомы с сельской жизнью и родители держали свиней. Так что, посмотрев на работу парней, Павел уже через двадцать минут позвал еще троих студентов для того, чтобы уже те учились на опыте своих одногруппников, что так легко управлялись с вепрем.

— Маленькое дело, но сделано! Нужно ещё на карандаш каждого взять с его умениями, пристрастиями, предпочтениями, — бормотал себе под нос Игорь, направляясь к Катерине, которая быстро одернула студентов и лично записывала в тетрадь количество съестных припасов.

Женщина быстро нашла общий язык с Лидой и та, вместе с преподавательницей Верой еще двумя девушками, перебирала ящики и мешки под руководством Катерины.

— Катерина! Так же можно обращаться? — спросил Игорь, подойдя к сосредоточенно подсчитывающей количество ящиков с тушенкой женщине.

— Фу, ты, сбилась! — чертыхнулась почти уже завхоз, ну или ключница. — Екатерина Филипповна Казакова, ты можешь звать и Катериной. Чего хотел?

— А я думал, что Павел и, действительно, казак, потому и прозвище такое, а тут фамилия, — слегка разочарованно произнес Игорь.

— Ты моего Казака не тронь, Пашка, и правда, саблю в руках держать умеет. Это он до армии на Кубани жил, а после в Витебске познакомились. Я там, в институте легкой промышленности училась, хотела одежду придумывать. А он десантник, красавчик весь такой. Вот в увольнительной его и познакомились. А тут мама жила, а хозяйство большое, переехали вместе. Паша же из казаков, но землю пахать умеет, в колхозе ценили, а в страду, так и деньги добрые зарабатывал, жили хорошо, — рассказывала, как оказалось, словоохотливая женщина, при этом рассматривая тушенку.

— Нужно учет начать с людей, — дождавшись паузы в биографическом повествовании, причем тоже важной информации, сказал Игорь.

— Надо, так сделаем, да и вон сколько девок без дела, — Катерина показала рукой в сторону группы девушек, которые сортировали одеяла, покрывала, куртки, свитера, и другую одежду и обувь, скорее всего, погибших. — Ты, это… Солдатик, девок береги, а то шкеты шишонские уже закинули за воротник, неравен час, так и горя не оберёмся. А так что спрашивать-то у людей твоих?

— Что умеют, чем увлекались, может, кто ходил на секцию по фехтованию, или рыбу ловил, охотился, умеет работать с деревом, хоть что-то знает о кузнечном деле, столярном и слесарном. Знает, как можно воспроизвести процессы изготовления бумаги, стекла, арбалетов, да и много чего, — перечислял Игорь, обратив внимание на то, что на территории бывшего лагеря разгорается огромное пламя, которое стремилось перекинуться на деревья и кусты, и сокрушенно пробормотал. — Так нас видно за километры.

— Что? Я последнее не услышала, — сказала завхоз, не отрываясь от подсчетов.

— Говорю, живность видел, пару коров, коней, много ли перенеслись с нами? — спросил о еще одном наболевшем Игорь, переживая, что дым от большого огня подымается высоко к небу, а он не учел ранее, что костер демаскирует их.

— Да, есть. Баба Клава закрыла у себя в сарае, да я приютила. Так… — Катерина задумалась. — Четыре козы, шесть коров, одна моя, две было у Римы, у нее еще с две сотни кур, свиньи, Заяц брал себе еще три порося, кобылка наша, правда молодая, три жеребца, без того, что с Шишонскими, да в хату Никифоровны не ходила, там только часть дома перенеслась, но сарай, вроде целый. Это я к Риме по-соседски зашла. Вот и получилось, живность есть, а Римы нет, поехали они на поминки, а перед этим в Лоев одного теленка повели на убой. Вот, еще один теленок у нее есть. Получается всего: четыре козы, шесть коров, семь свиней, да пять поросят, четыре коня, да у Шишонской «республики Шкит» еще два, десятка три гусей, два десятка уток, их мало у нас держали, на болотах сотни плавали, да курей сотни две будет, в целом, цыплята еще малы, но тако ж имеется.

— Добра много! — резюмировал Игорь.

— Это, на такую ораву? Мало, очень мало, придется мужикам по лесам бегать. Нам же одна свинья на два дня, не больше. Считай две сотни ртов, да собаки. Паша сказал, что их нельзя не кормить. Вон и Рекс за тобой бегает, добрый «кабздох», умный, — просвещала Катерина, а Игорь, если бы не был заинтересован происходящим в лагере, то обязательно бы удивился, что угадал с кличкой пса.

А костер в бывшем уже лагере был поистине не пионерский, а, если пользоваться эволюцией от октябрят к пионерам и дальше, то огонь достоин ввода в Центральный Комитет КПСС. Метров десять в высоту поднималось пламя, и искорки от него устремлялись еще выше. Дым же, казалось, способен добраться до облаков. Увидев, результат, казалось, единственно правильного решения по сожжению тел погибших и волков, сейчас Игорь понял, что это ошибка. Вот только отыграть назад никак нельзя. А ведь можно было и волчьи шкуры взять.

— Слушай, Лида, а где этот парень, Георгий, кажется, который водитель машины? — обратился Игорь, как завороженный всматриваясь в зарево.

— А он убежал куда-то, — спокойно ответила Лида, не поднимая глаз, но Игорь напрягся.

— Минус один, — тихо произнёс он и пошел к Шацу, чтобы обсудить с ним ночные вахты.

Игорь был уверен, что этот приспособленец и бабский угодник обязательно сгинет. Ну, не соблазнит же он какую лосиху в лесу или медведицу. Или сможет?

Викентий Всеволодович Рогов в Мохове был случайным человеком. Он приехал в деревню на рыбалку со своим другом, или скорее временным товарищем, сыном и собирался взять жену. Вот только женщина не захотела участвовать в мужских забавах и осталась в Гомеле, где украинские гости из Днепропетровска гостили у своих родственников, вернее родственников жены Рогова.

Там, в УССР, Рогов был не последним человеком и неплохо работал в торговле, была у него и команда друзей-спортсменов, которые уже начинали дергать кооперативщиков на предмет дани. Но Викентий-«Рог» не отличался жестокостью или стремлением подчинять, он видел возможности к заработку в доживающем свои последние годы, а может и месяцы, Советском Союзе, брал с нуворишей умеренно, но и этого уже хватало на то, чтобы купить себе волгу, начать строить дом в пригороде Днепропетровска, купить квартиру сыну. Все вроде бы нормально у Рога — хозяйственная жена, любовница — страстная красавица, сын-спортсмен-молодец, но чего-то всегда не хватало. И сегодня бывший чемпион области по боксу, призер Украинской ССР и полуфиналист всесоюзного чемпионата, понял, чего же ему не хватало — свободы. Нет, не так, воли! Казацкой воли, пусть он и не был казаком ни разу, а из рода сибирских охотников, но в Сибири крепка и казацкая кровь, еще Ермак Тимофеевич похулиганил. Викентий, который, к слову, ненавидел свое имя, тянулся к просторам, он задыхался в каменных джунглях городов.

Вот и сейчас, приехав в Гомель, погуляв по, и вправду красивому парку, посетив там же ресторан «Беларусь», а потом на остановке съев вкусный чебурек, Рогов повез свою семью обратно, в трехкомнатную квартиру к родственникам, где вновь стал пересматривать фильмы с Брюсом Ли и «Рембо. Первая кровь» со Сталлоне, которого сильно критиковал, когда главный герой ставил ловушки своим преследователям.

Появление на ужине Владимира, которого муж сестры жены, к ней они и приехали на годовщину смерти тещи, хорошо знал, внес разнообразие в скучные будни Рога. Это была родственная душа, человек, который тут, в Гомеле, уже как пару лет назад понял то, что и Рогов у себя в Днепропетровске. А эти волкодавы скорее почуяли, чем осознали, что в Советском Союзе сейчас можно делать хорошие деньги, открываются перспективы, которые ранее были просто невообразимы. Кооператоры плодились, а милиция мельчала, и, либо переставала работать, либо так же, как и они, пыталась урвать свой кусок пирога. Рэкетир становился предметом мечтаний для своего будущего юнцов и объектом вожделений для определенных девушек.

А еще, они оба любили активный отдых и охоту. У Большого, так звали Владимира близкие ему люди, были все разрешения на охоту и рыбалку. В Мохове же у Большого, который оправдывал свое прозвище не только фамилией Большак, но и внушительными размерами, был дом, доставшийся ему от деда. Соседи смотрели за хатой, в которую Владимир уже вложил немало денег, делая из нее убежище на крайний случай, который был весьма вероятен, из-за специфики занятий. В большом погребе, похожем на бункер были и припасы в виде тушенки и круп, обрез, динамит для не совсем легальной рыбалки, сети, да много чего. Большой собирался расширяться и завез кучу строительного материала в виде блоков, кирпича, цемента, бревен и досок.

Викентий с удовольствием принял пьяное приглашение Владимира и утром, на следующий день после застолья, позвонил тому в дверь, благо Большой являлся соседом родственников жены и потому и был приглашен на ужин. Взяв сына и оставив жену Надю с сестрой, они никак не могли наговориться, Рогов отправился на рыбалку.

Взять сына на выезд оказалось ошибкой, что и подпортило как Рогову, так и Владимиру настроение. Отношения со Степаном, так Рогов назвал своего единственного сына, в честь деда, у Викентия не были столь откровенными, чтобы брать с собой женщин. Поэтому и Большаку пришлось отказаться от приятной компании доступных барышень. Но впереди была рыбалка и охота, баня и природа, просторы, по которым Рогов уже сильно соскучился. Большой предупредил своих пацанов-подельников и отправился показывать гостю белорусскую природу, не забыв отметить, что до границы с его Украиной всего-то семь километров через реку.

Когда послышались звуки выстрелов, Викентий-Рог напрягся и разбудил Владимира, но тот только отвернулся на другой бок со словами, что динамита полно, рыбу можно половить и днем.

Сразу по приезду они пили, так, как это можно делать в последний раз, ополовинив все привезенные изрядные запасы спиртного. Поэтому рассчитывать, что смогут подняться спозаранку, не приходилось. Однако, Рогов разбудил сына и на всякий случай прихватил ружье, которое лежало возле Большака, они вчера хотели пострелять и даже сделали один выстрел, но пришел сосед Павел и рассказал о ментах и археологах, к которым те приехали. Сколько друзья не уговаривали тогда Петровича посидеть с ними, тот выпил только сто граммов и пошел к жене.

Крики, звуки борьбы, стоны, которые были чуть слышны ранее, стали более чем отчетливы. Рогов, наказав сыну сидеть в доме, вышел к полю ржи, которое располагалось сразу за асфальтированной дорогой, проложенной у самого дома Владимира. Бинокль, который был у Большака остался в доме. А на склоне, а деревня и поле находились на возвышенности относительно озера, было плохо видно, что именно происходит у археологов, несмотря на то, что место лагеря было практически полностью освещено светом автомобильных фар. Между тем, было понятно наверняка, что произошло что-то ужасное с множеством жертв.

Рогов рванул назад в дом, настолько быстро, насколько мог, не занимаясь спортом уже больше десяти лет. Но в такой обстановке, он хотел оградить сына от опасности и не чувствовал усталости. Заведя Ниву Владимира, погрузив того еще сонного и не протрезвевшего в машину, дождавшись, пока сядет на пассажирское сиденье сын, Рогов рванул из деревни. Он понимал, что деятельность Большого не вяжется с необходимостью общаться с ментами и КГБ, а после того, что произошло в лагере археологов, а там точно был какой-то ужас, они будут в числе подозреваемых. У Большака была судимость, а шить дела следователи умели во все времена, во всех уголках огромной Родины.

Проезжая магазин, Рогов заметил идущую продавщицу, у которой вчера с большим удивлением покупали колбасу, таких товаров и в городе не было, даже в Днепропетровске ни в одном магазине вот так все и сразу не найдешь. А тут в сельском продмаге, как будто в другой стране очутился. Продавщица же спускалась, видимо на склад и не посмотрела в сторону машины.

Навстречу их Ниве поворачивали с трассы со стороны Лоева два грузовика. Рог чертыхнулся и выругался — их увидели водители и теперь получалось, что они убегают из деревни сразу после того, как что-то случилось в лагере археологов. Если там все погибли, то Ниву будут искать, как машину тех, кто все это устроил. Ну, кто мог подумать, что в четыре часа утра тут доставка товара в магазин, как это не похоже на советскую действительность.

Рогов остановился и сдал назад, чтобы развернуться. В данном случае было уже лучшим не убегать, так в тот момент думал Рог. В конце концов, никто не видел их ружей, динамита. Нужно быстро все спрятать, да, и быстрее ужраться вновь в усмерть, как будто были пьяными, и не могли промышлять, делайте экспертизу, берите анализы.

Густой лес возник сразу перед машиной, когда та отъехала на метров десять назад, где дорога была шире, для разворота. Протерев глаза, несколько раз открыв и закрыв их, Рогов убедился, что лес, внезапно возникший, никуда не делся.

— Ты это тоже видишь? — спросил Рогов у Степана.

— Пап, а что это? Тут же только что была дорога? — спросил тогда, ошарашенный увиденным, сын.

Это был один из немногих вопросов Степана, на которые отец не мог ничего ответить. Оставалось только ехать обратно. Побег не удался. Тогда Викентий Всеволодович Рогов еще и не подозревал, что побег-то, как раз удался, да такой, что еще не кому не было под силу, сквозь время, в прошлое.

Потом были выстрелы и разговор Павла с кем-то у магазина, Рог не встревал. Большой окончательно проснулся и только крутил у виска палец на сказки Рогова, нгвертя на ладони бутылку водки, предполагая, что та паленая и этот факт повлиял на психическое состояние друга. В Гомеле уже кое-где появлялся контрафакт, Владимир даже пытался узнать от куда и как, чтобы войти в дело.

Но время шло и через полтора-два часа деревня, та очень малая ее часть, ожила. Павел делился информацией, знакомил Рогова и его сына со всеми деревенскими, которые оказались в одной ситуации с ним. Потом узнали от Шишона, местного предводителя шпаны, что именно произошло в лагере студентов. Дальше началась еще большая фантастика, чем до этого читал Рогов, будучи весьма начитанным, опровергая стереотип об отбитых на голову боксерах.

Приплыли какие-то варяги. О варягах знал даже Большак, будучи в школе троечником, пусть и со светлыми мозгами, просто хулиганил и постоянно спорил с учителями. Ему сильнее всего хотелось на них посмотреть, но информация пришла поздно, и Рогов увидел в бинокль Большого только корму корабля, очень похожего на древнерусскую ладью, как ее рисуют в книгах и показывают в исторических фильмах. Степан вспомнил фильм, который его увлек больше других — «И на камнях растут деревья» про русича, который попадает к викингам. После фильма парень даже хотел оказаться там, в стране Одина и Тора и показать всем аборигенам, как нужно фехтовать. Двадцатилетний парень иногда еще витал в облаках.

Слова же щуплого умника Михаила, который был больше похож на Миху, или Мойшу и уже давно мог эмигрировать в страну обетованную, что-то перевернули внутри Рогова. Вдруг он понял, что это надолго, либо навсегда, и жить теперь они будут в дремучем средневековье. Осознал информацию Рогов? Нет, он, словно зверь, почуял, эти ощущения были очень развиты в мужчине. Викентий пытался заставить себя переживать за потерю жены, все-таки мать его сына, хранительница очага, прожили двадцать один год вместе, казалось, нужно сокрушаться и посыпать голову пеплом, но не получалось. От этого, Рогов чувствовал себя плохим человеком, еще большим предателем, чем когда спал с любовницей и другими попутчицами по жизни.

Уже давно он воспринимал жену, как необходимый атрибут, но не женщину. Потерял он дом, квартиру, деньги? Все тлен, ничего он не потерял, так чувствовал он, так объяснили свои эмоции Владимир и Степан. У каждого была своя мотивация жить и не тужить, никто не собирался рвать на голове коротко постриженные волосы. А Большой, казалось, даже обрадовался перспективе развернуться по полной. Оказывается, что благодаря неуемной энергии и стальному характеру секретаря ОБКОМа Колосова, в Гомеле не так и легко было промышлять и наказывать непонятливых кооператоров. Тут же в этом мире ментов нет, а какие-то варяги есть, но, по крайней мере, с ними и по понятиям разобраться можно. Кто сильнее, тот и прав.

Когда происходило собрание по совместному проживанию и все местные слушали любопытного, по мнению Рогова, парня Игоря, бывший боксер не стал выпячиваться и стремится к непонятной власти. Брать на себя ответственность за детей, женщин, кормежку, быт, ссоры и дрязги, Рог не собирался. По крайней мере, не когда нерешенные проблемы лавиной ссыпались на головы тех, кто берет на себя ответственность. По мнению Рогова, Игоря, которого многие зовут Солдатом, подставили, он был проходной фигурой, чтобы хоть что-то улеглось. Приставили Павла к нему в соглядатаи, но Рогов, он был уверен, и Павел, Рыгор, Владимир, даже Заяц — один из близнецов, которых разделила неведомая сила — могли заменить Солдата, если ситуация выйдет из-под контроля.

— Наш командир, Солдат, просил все оружие поставить под учет, как ты думаешь? — спросил Рог у Большого.

— Думаю, что обманывать нет смысла, пусть видит и знает, что у нас есть, это важно, но вот отдам когда буду уверен в его компетенции, ружье же будет моим, а я попробую деток с охоты накормить. Только зря все это, скоро нас найдут и выяснят, что произошло. Пусть не нас, но Колосова искать будут. А жаль, такой воли и интереса к жизни я не ощущал давно, — ответил Большой и пошел в дом, переписать, что и в каком количестве у него есть, а то кидал в багажник в гараже, не считая, да и уже не помнил, что хранится в подполье.

Дежурство Игорь взял себе перед рассветом. Оно было усиленным. Вместе с Игорем дежурили Павел, Рыгор, Рогов, Алексей, Алик, Костя и еще семь студентов. Всем оставшимся парням, которые спали в большой армейской палатке и еще пяти малых, было сказано взять с собой хоть какое оружие. Лопаты, топоры, ножи, казалось, парни спят на железе, так как переборщили с металлом вокруг себя, страшась повторения прошлой ночи. Шишон и его компания была не в счет, там, после разборок продолжалась локальная пьянка, с которой обещали деревенские мужики разобраться на следующий день. Однако, пятеро парней из деревенских хулиганов, все же отдежурили первую смену и спокойно легли рядом со студентами, так же подготовившись к возможным ночным приключениям. Раненые, которых осталось уже пять человек, остальные умерли, были перенесены в дом Клавдии Ильиничны — бабы Клавы. Часть девочек отправилась спать туда же, девушки пошли спать и в дом Зайца, звали которого Слава, часть в дом к Большому, остальные же в пустой дом, хозяева которого уехали на поминки в другую деревню.

Случился у парня и первый разлад со Светой, которая обвинила его в недостаточности внимания к ней и надумала еще несколько абсурдных претензий. Среди них и то, что и много общался Игорь с Лидой, что другие девочки перешептываются о Солдате, который, по мнению. Светы, дает повод для таких пересудов. Толи подразнить, а может и по другой причине, Света вечером много общалась со Степаном. Ревность затуманивала разум Игоря, и он, то и дело, отвлекался на веселое щебетание его женщины со статным, спортивным, одетым по последней базарной моде в костюм «Адидас», парня. Сквозь скрежет зубов и под хруст сжимаемых кулаков, Игорь понимал, что они хорошо смотрятся вдвоем. Солдат хотел даже пойти и выяснить отношения, добиться своего, как учил отец, что всегда нужно достичь цели и взять то, что необходимо, особенно женщину, но проблемы валились нескончаемым камнепадом, так что и оставалось сжать зубы и работать. Получалось, что Светы на дежурстве не было, Игорь только знал, что она ночует в доме у Рыгора и был тому рад, главное, чтобы не в доме Владимира, которого в рождающемся обществе стали звать «Большой».

Многие студенты, да и деревенские были почти уверены, что ночью всех их вернет неизвестная сила обратно в 1990 год и все будет, как прежде, хотя, и понимали, что как прежде, после пережитого, уже не получится. Так что ждали тумана и со страхом и с ужасом, но и с надеждой.

Было решено, что, как только станет холодать, как главный маркер начала невозможного, будет объявлен подъем. Десять девчонок, которые остались при дежуривших, должны будут разбудить парней и быстро оббежать дома, чтобы и там поднять народ.

Однако, уже начали появляться первые, пока мало заметные признаки скорого рассвета, а резкого холода все еще не было. Нет холодно, как раз было и существенно, Умник дежурил во вторую смену, которую менял Игорь, и выразил мнение, что сейчас, с учетом, что девятый век, не лето, а весна. Начало мая, не раньше. Сделал свое заключение всезнайка, опираясь на особенности климатического оптимума, присущего этому времени. Он и рассматривал листву, что была действительно молодой, даже не достигшей нормальных размеров, анализировал он и погоду. Вот такой разносторонний мальчик, которого с трех лет закидывали книгами родители.

— Солдат, туман стелется, — выдернул Игоря из задумчивости Павел.

Он не видел ТОГО тумана, из которого нападали волки, поэтому предрассветную дымку принял за так всеми ожидаемое явление. Но дымка действительно казалась более густой, чем обычно бывает, о чем не преминул сказать Рыгор.

— Павел, Рыгор, Викентий Всеволодович, — Игорь задумался и добавил. — И Алексей. Идем к туману на разведку, оружие проверить, Алексею взять арбалет. Ведущий я, замыкает Викентий Всеволодович, Павел мой второй номер.

— Еще раз назовешь меня Викентием, лицо обглодаю. Зови Рогом, — не так уж и шутливо сказал Рогов Игорю на ухо, когда выстраивалась колона.

— А-А-А! — истошный крик послышался со стороны покинутого хозяевами дома, где ночевали девушки.

— Павел, Рог, продолжайте движение, Алексей с ними, ты видел ТОТ туман, поймешь, Рыгор, со мной, — уже, не взирая на какие-то условности возраста и статуса, раздавал приказы Солдат.

Все, включая Алексея начали переглядываться между собой, пока Рог не толкнул, пусть и легонько в плечо Шаца, заставляя того опомниться и начать движение. А так же выражая свою поддержку Игорю.

— Давай иди вперед, приказы обсуждать после задания, — пробубнил Рогов, и все подчинились.

Рекс ушел гулять еще в самом начале дежурства и Игорь его не видел, поэтому, когда его, бегущего по курганам и пробирающегося через кусты и заросли крапивы, обогнала большая лохматая тень, чуть не выстрелил из висящего на шее автомата в след, но все же признал собаку. Игорь же только ускорился, несмотря на то, что криков больше не было. Так получилось, когда одна из девушек заорала, группа была уже посередине тропы к бывшему лагерю и готовилась спускаться с горы, кротчайший же путь к месту, от куда слышался крик, был через могильник и забор, который ограждал дом с огородом.

Поранившись, порезавшись во многих местах, порвав одежду, Игорь все же перелез через преграду из дощатого забора, обнесенного колючей проволокой. Уже на подходе дома картина начала проясняться и Солдат, приостановившись, сделал выстрел в воздух из автомата. Однако, четверо из банды Шишона не легли, не стали убегать, или подымать руки сдаваясь, они усилили удары палкой по Рексу, который вцепился в руку одного из них.

— Лежать, суки, стреляю очередью на поражение! — истошно заорал Игорь и услышал еще один выстрел за спиной, скорее всего в воздух, стрелял отставший Рыгор.

Даже в этот раз, уже после недвусмысленного предложения, под угрозой смерти, на землю легли только двое, один же продолжал бить Рекса, пытаясь выручить своего подельника.

Игорь подбежал и ударом приклада со всей дури приложился по челюсти того, что был с палкой, Рекс же, сразу после команды «фу», отпустил руку обдолбыша и тот распластался на земле.

Только тогда Солдат увидел ужасную картину, передернул затвор автомата и уже хотел расстрелять тварей на месте.

На земле, возле сбитого деревянного туалета, лежала вся в крови голая девушка, которую Игорь видел часто, но не знал имени. Ноги ее были неестественно раздвинуты и скручены в коленях, тело исцарапано, на лице, как и на груди, ногах, уже проступали синяки. Глаза же открытые были безжизненными, но полненые ужаса.

— Суки, пристрелю! — прокричал Игорь и направил дуло автомата на одного из насильников, но тот только смотрел одурманенными глазами на Солдата и молчал, не делая никаких движений.

— Стой, Игорь, Солдат, не надо, — вскрикнул Рыгор и попытался отобрать автомат у парня, но был бесцеремонно отброшен неимоверной силой, которая родилась в Игоре, бешеная, неестественная сила.

— А-А-А, Ленка! — прозвучало из окна, откуда выглядывали сразу пять девушек.

— Рыгор, связать этих тварей и доставить в лагерь. Сейчас сбегутся сюда многие, девочку не прикрывайте, понимаю, что это жутко, но пусть видят, пусть прочувствуют к тварям ненависть и то, что здесь все серьезно. Хватит в игры играть, — зло и бескомпромиссно произнёс Солдат и опустился на колени, закрыв руками лицо.

Парень не плакал, он просто так стоял, постепенно отходя от того адреналинового водопада, который чуть не помутил рассудок. Он только что желал убить этих людей, но даже не это важно, он жаждал сделать это голыми руками, зубами, отгрызая по куску их плоть. Девочка была внизу живота вся в крови, лицо невинное, еще детское, только с признаками взросления, а эти твари насиловали ее до смерти, истязая.

Через минут пятнадцать, когда пространство возле дома было заполнено людьми, Игорь встал.

К этому времени уже прибежал и Алексей, чтобы сообщить об отсутствии новостей. Предрассветная дымка, не более. Не было ни волков, ничего, кроме увиденной лисы.

— Через час будет суд, первый суд нашей общины. Эти твари заслуживают только лютой смерти, и я хочу посадить их на кол, чтобы все люди видели их постепенно умирающие лица. Но я пониманию, что этого нельзя делать, поэтому, судьи будут другие. Нельзя оскотиниться, но очень хочется, — сказал Игорь и, убедившись, что все четверо насильников связаны, ушел.

— Игорь, что случилось? — спросила разгоряченная Света, которая так же прибежала на звуки криков, и выстрелов, но парень только указал рукой на все еще лежавшую истерзанную девочку.

После выяснились подробности, полчаса понадобилось, чтобы восстановить картину происшедшего.

Так, Шишон и Ленька подрались за лидерство в банде. Они соперничали уже давно, но Шишон держал фасон, и за него было большинство. Вот только расклады немного поменялись после переноса в прошлое. Оказалось, что абсолютного большинства у Шишона уже нет, а силы разделились почти на половину, за малым преимуществом старого лидера, но только в числе, не считать же малолетнего Крота за бойца. Вот и подговорил Ленька своих корешей подрезать магазин. Сейчас, якобы «все вокруг колхозное, все вокруг мое», так частично и вышло, помешали мужики, но главное — ящик водки был украден первым, поэтому и стала пить команда претендента на деревенское лидерство. Сам же Леонид не сделал и глотка, ожидая реакции Шишона. На это и был расчет, вывести из себя старого лидера и выдвинуть свою кандидатуру на роль вожака стаи. И это произошло, они дрались неистово, мутузя друг друга до вывихов кулаков. В итоге, победил Шишон, который чуть не убил Леньку. Ну а дальше все начали пить, гулять, все-таки одна банда. В одном из кабинетов школы, запасную дверь в которую выломали, развернулась грандиозная попойка.

Однако, в скорости Шишон ушел, как и все парни, с Ленькой остались только трое самых верных соратника. Проспавшись немного, они вновь продолжили, периодически покуривая сушеную, до этого чуть подмоченную в ацетоне, коноплю. Ну и потянуло на приключения.

Ленька с компанией случайно узнали, что в соседнем с магазином доме, который, к тому же был немного удален от других из-за кустарника между участками, будут ночевать студентки. Вот, под утро, когда уже они опять немного поспали и вновь стали пить и курить, твари решились.

Лена вышла в туалет, он находился на улице рядом с домом, девушке не спалось, после вчерашних потрясений у всех был неспокойный сон. Тем более, что в колодце на территории участка была совершенно вкуснейшая вода. Выпила много жидкости, да девочки нашли варенье и перед сном разболтали его прямо в ведре. Поэтому, уже сходив в туалет трижды за ночь, Лена выходила из дома беспечно. Ее, или еще кого ждали наркоманы, не решаясь зайти в дом, где должны были быть хоть кто из парней, но как раз мужчины пошли на дежурство, когда группа должна была отправиться на разведку вместо бывшего лагеря.

У зверей с телами людей помутился рассудок, и они сами мало помнят, кто был первый, сколько раз насиловали, кто бил и царапал лицо девчонке. Девочки же, которые побоялись вначале выйти, а потом и не смогли, так как входная дверь умело была подперта бревном, по звукам рассказали, что они не только насиловали, но и с восхищением от полученных эмоций, избивали Лену. Не сразу одна из девчонок додумалась выломать оконную раму, так как та не хотела открываться, и закричать.

Судьями стали Катерина Казакова, Алексей, от археологов, и Рыгор. Игорю хотелось бы получить иной состав суда, два представителей деревенских, которые, несмотря на тяжесть преступления, могут, а точнее, должны быть, лояльными к преступникам, а в то, что Алексей сможет продавить позицию всех девушек и парней экспедиции, было спорным ожиданием. Катерина и Рыгор видели, как растут эти мальчики, превратившиеся в тварей-насильников и убийц, они их отчитывали за шалости, лично общались, а, может, и дружили с родителями.

— Ясно, что они сделали, нам всем жаль и хочется просто убить в отместку, но так не должно быть, — говорила Катерина под полное молчание многих собравшихся.

Еще бывших вчера студентами, проживающими в сильной стране, где соблюдаются, может, и не все, но многие законы, накрыл когнитивный диссонанс. Да, большинство молодых людей просто не знали, или не хотели замечать изменения в советском обществе, появление все больше нестыковок с понятием стабильности, выраженное в росте организованной преступности, коррупции, сломе идеологии. Гласность и демократия представлялись яркими образами без всего нарастающего негатива. Но и это общество все еще было способно оградить своих детей от большинства неприятностей. Поэтому, предоставленные сами себе, сейчас, они за сутки больше повзрослели, чем за год до этого.

Там, от куда их перенесла неведомая сила этих детей родители всячески ограждали от знаний про изнасилования, суицид, укрепляя кокон вокруг сознания детей, а никем другим отцы и матери своих чад и не считали — они всегда для них малые дети. И сейчас эти малые детишки ощущают, что кокон слетает окончательно. Атака волков из тумана в лагере была больше понятна — зверь нападает на человека. Но ужас повторить судьбу Лены, которую характеризовали, как тихоню и сверх меры застенчивую девочку, не целованную, к слову, еще только семнадцатилетнюю, пугал, вселял ужас. Теперь на местных парней, которые, были помятые и гэрубо подняты Павлом в сопровождении с Рогом, Степаном и Большим, смотрели, как на врагов, предателей, может еще как, но с неизменным отвращением.

— Изгнание — единственный путь на исправление, проверьте места в тридцати километрах от нас и вернетесь, отрабатывая свое преступление, — выносил вердикт Рыгор.

Игорь знал общественное мнение среди студентов то том, что необходимо крайне жесткое наказание за такой зверский поступок, система правосудия СССР могла применить и высшую меру социальной защиты — смертную казнь. Солдат был к такому не то, что готов, но и не мог придумать альтернативу. Были мысли о рабстве, но ресурсов на содержание, охрану должно было уйти больше, чем пользы, да и лишние рты при весьма спорной работоспособности — это не продуктивно.

Студенты говорили о том, что нужно наказать, но большинство не осмеливалось назвать казнь, как справедливый итог действиям преступников. Поэтому, даже не имея альтернативы, студенческое сообщество роптало, считая приговор мягким, но, не предлагая его ужесточить. Тихо, укоризненно студенты поглядывали в сторону своих еще вчера избранных «президентов», а те, не могли придумать, что именно им нужно делать. Алексей хотел было потребовать смерти насильникам, но сам же себя и одернул, укоряя за жестокость и отход от гуманизма и общечеловеческих ценностей.

Судьи же, как им казалось, приняли соломоново решение. Насильники имели шанс отсидеться неподалеку пару дней, а после вернуться в лагерь, когда тут уже остынут эмоции. Слишком много работы и впечатлений, чтобы этот эпизод оставался актуальным долгое время. Все были уверены, что разведку проводить никто не будет. И это несмотря на то, что разведка действительно крайне необходима.

— Солдат? — тихо обратился к Игорю Большой.

— Я понимаю ситуацию, есть совет, что сделать? — ответил парень, по тону поняв, что Владимир спрашивает его, почему Игорь не требует более жесткого приговора, а не такого хитрованского.

— Ну, я могу прошвырнуться за ними, — с очень прозрачным намеком сказал Большой.

Игорь задумался, но ненадолго. Похожее решение витало в голове еще до суда. Убить по-тихому, но чтобы многие догадались, что это и была казнь. Так, хоть немного сгладятся углы с деревенскими, опять же, другие проблемы перекроют потерю наркоманов. И судьи на свои души не взяли грех и приведение к порядку других произошло.

— Я понял тебя, жди здесь, — сказал Игорь и пошел искать Свету.

Отношения у них как-то разладились, дежурства совместного не было, утром же было не до выяснений отношений, несмотря на то, что они перекинулись парой слов. Потом следствие, суд… Но, и Света не стремилась, как еще позавчера, да и большей частью, вчера, быть рядом, выискивать Игоря взглядом. Почему? Солдату даже не хотелось ковыряться в догадках. Между тем, она чуть ли не более других кричала о казни и несправедливости приговора.

Но сейчас Солдат не собирался выяснять отношения, он хотел поручить дело, которое может оказаться не по силам девушке, прежде всего психологически. Убить выстрелом из лука, участвовать в охоте на насильников. Почему лук? Так использовать огнестрел, очень опасно, звук разносится далеко, могут и в лагере узнать, если насильников настигнут рядом, да и лишний раз привлекать внимание, не понимая, что вокруг творится, не стоит. А от выстрела с лука звук тихий, в сравнении, конечно.

— Я думала, ты меня для другого ищешь! — разочарованно начала свой ответ на предложение Игоря, Света. — Но я готова и Танька тоже. Мы все недовольны приговором. Сегодня Лена, завтра я?

Девушка с вызовом посмотрела на Игоря, ожидая от него заверений о защите, но парень промолчал, он не любил обещать то, само собой разумеющееся, да и терялся, когда отношения становились сложными с разными ожиданиями, проверками и условностями. Если бы Солдат разбирался в женских капризах, когда женщины еще в самих себе не до конца разобрались, начинают действовать из разряда «сам догадайся», то не упустил бы Лиду и не был со Светой.

— Я так поняла, идем с Большим? Его Вова, кажется, зовут? Интересный мужчина, но Степа такой милый, интересный, — сказала Света и пошла искать Таню. Девушка резко отвернулась, поэтому не увидела багровеющее лицо Игоря.

Через час, когда уже насильники, нехотя и понуро опустив головы, углубились в лес, из лагеря исчезли две лучницы и один большой мужчина. Это могло вызвать различные фантазии у пубертатного возраста юноши, но реальность оказалась жестокой.

Ни Света, ни Таня не промахнулись, а Большой поработал ножом. Насильников раздели, бросили в небольшую яму, забрали еду и ножи, а потом, делая большой крюк, направились обратно в лагерь, подстрелив по пути двух крупных глухарей. Можно было еще взять толи лося, толи оленя, так как по еще теплому навозу зверя точно определить не получалось его вид. Животное гуляло где-то очень близко, но не стали выслеживать зверя, цели вылазки были другие. Долгое же отсутствие обязательно было бы замечено.