Экспедиция. Туда, но не обратно

Глава 11

— А давай этого назовем Зевс, ну, пожалуйста, — Света захлопала ресничками, применяя свой женский прием, который всегда обезоруживает Игоря.

— Давай, но ты же не собираешься всех щенков оставлять себе. У нас Рекс есть, а вот этих малышей нужно раздать, — сказал Игорь и, увидев, как наливаются влагой глаза жены, поторопился ее утешить. — Ну, ведь все останутся в городе, а у нас появится свой щеночек.

Игорь погладил округлившийся живот жены и сам с тоской оглядел пятерых щенков волкопсов, или собаковолков, никто не знал, как правильно называть породу. Была опасность приводить потомство Фреки и Рекса, при том, что, скорее всего, волчицы уже нет, так как Рекс привел своих детенышей один, а волки ушли от города. Опасность заключалась в непредсказуемости союза волка и собаки. Будущие звери могут быть как предельно для собак умными и послушными, так и, напротив, не поддающимися дрессировке больше волками.

— Любимка, мне нужно идти, Совет сегодня, есть новости, нужно обсудить, — сказал граф-боярин супруге, и хотел было ретироваться, но нарвался на серьезный взгляд Светы.

— Я буду на стенах, рядом с Властой и Таней, все трое беременных, но можем быть нужными, — сказала-отрезала «боярыня».

Игорь ничего не ответил, он мог бы запереть Свету, даже приставить к ней воинов, чтобы не пустили на стены, но так он разругается с женой. Да и бог с ней, помирятся, но, в то время, как весь город готовится к обороне, задействуются все силы, все люди, использовать свой административный ресурс так явно, нельзя. А вот приставить двух воинов, чтобы при необходимости прикрыли, если нужно, то и своими телами, оказалось не сложным.

— Здравствуйте! — поздоровался Солдат, входя в чертоги, где уже были собраны все необходимые люди.

Совет встал. Ушел в прошлое вопрос о том, кто главный, кто, чем занимается. Сейчас люди определились с родом занятий, со своими умениями и возможностями. Вряд ли среди здравомыслящих попаданцев из будущего были те, кто сильно хотел на место главы города. Но и Солдату приходилось каждый день доказывать, что «право имае». То в устроенном турнире всех побиваху, по крайней мере, в рукопашном бое и третье место в фехтовании, то примет суровое решение и сам приведет приговор в исполнение. Чаще такие вот приговоры были тщательно приготовленным спектаклем, но аборигены уважительно смотрели в сторону своего Сол-дата.

— Начнем с агентурных данных, Артур, — Игорь дал слово комитетчику, который, наконец, развернул свою деятельность.

— Два дня назад татарва, в смысле, хазары, прошли Гомий, они обходят Чернигов и движутся вдоль Сожа в нашу сторону. Учитывая их состав, лесистую местность и слабую мобильность, предполагается, что они появятся не раньше, чем через два дня. Состав: две с половиной сотни непосредственно хазар, шесть десятков алан, хз в чем разница, одинаковая экипировка, морды разные, три сотни всякого винегрета в виде касогов, грузин, и еще черти знает кого. К этому интернационалу присоединились три сотни радимичей из, что примечательно, верховьев Ипути, ближайшие к нам соседи, пусть и встречают приветственно хазар, но не стремятся вливаться в войско. Идут они с обозом, даже рабов тащат, видимо стремятся, после взятия города, уйти на стыке расселения северцев и радимичей, так быстрее к реке Воронеж, где у них базы.

— Где они будут проходить, известно? — спросил Большой.

— А тут и гадать-то не надо — через татарский брод. Ну, он, наверное, так сейчас не называется, но уже существует. Это в пяти километрах южнее места, где был или будет Лоев вниз по течению. Там в пятнадцатом-шестнадцатом веках крымские татары за ясаком, как к себе домой бегали, поэтому и Лоев, как крепость построили, — Артур поглядел в сторону Михаила Штейна, но обратился как будто ко всем. — Извините за экскурс в историю, спасибо за терпение, что не перебили.

Игорь усмехнулся, он видел, как Умник ерзал на лавке от желания вступить в дебаты по поводу роли татарского брода.

— Я вернулся вчера оттуда. Не афишировал свой отъезд, сам хотел посмотреть на место этого брода, — Солдат чуть не засмеялся в голос, когда у всех глаза стали недоуменные. — Что меня нет целый день, даже больше, а жизнь идет, работа кипит. Вот и я хотел посмотреть, как это, отдохнуть от всех и ведь получилось. Но… важнее другое — там можно сделать засаду, серьезную с частью оставшегося динамита. Да издали обстрелять, потом быстро удрать. Думайте, рассчитывайте силы, удрать от опытных конников сложно, может завалы какие сделать, или ряд засад. Только нельзя, чтобы хазары повернули, победа должна быть грандиозной, иначе все на зуб пробовать будут, сточимся. Рог с Карпом ответственные за засаду, подумайте, может использовать корабли, но там серьезный риск сесть на мель, фарватер зигзагом идет. Тем более, что к осени Днепр слегка обмельчал.

— Чем мы располагаем, Волькомир? Сказывай! — обратился Солдат к старшему сотнику.

Так получилось, что после соляного похода, когда ранение Карпа дало осложнения и пришлось провести что-то вроде даже операции с очисткой раны, Волькомир оказался единственным из командования, кто был способен тренировать и готовить воинов к решающей битве. Тем более, варяг Акке привел остатки некогда грозного хирда Свена, с частью которого столкнулись участники соляного похода. Акке прибился к победителям сразу после сражения, объясняя, что его казнят, так как тот пытался убить ярла. Почему то тогда, Большой просто вынул греческую золотую монету и дал викингам выкуп за Акке. Как чувствовал бывший бандит, что парень придется к месту. Акке же держали на веревке, в качестве гребца, только в городе отпустили.

Сто десять реально отличных воинов, которые, лишившись сильного предводителя, быстро обнаружили, что все разных племен и народностей. Эсты максимум, но были готовы идти дальше по жизни с латгаллами, ильменские словене с кривичами, весь с муромой, отдельно были четыре франка и даже три араба, взятых, видимо во время походов Бьерна Железнобокого в Северной Африке, или еще более ранние приключения викингов в арабской Севильи.

Вся эта сборная солянка прозябала в Киеве, безумно быстро тратя средства, которые заработали во время походав князя Олега. Акке, найдя всех, дал надежду, но с переходом под руку Волькомира. И все пошли, особенно когда узнали, что даже греки хотят большой торговый караван послать в Славгород, что там чудеса повсеместно и сами боги хранят горожан, ну и так далее про молочные реки и берега кисельные, да макаронное дерево.

— Итого, у нас полных три сотни ратных без учета некоторых нестроевых факторов, как Артур, с ограниченным, — Игорь посмотрел на комитетчика и повторил с нажимом, зная, что осталось шесть десятков патронов к тигру. — С ОГРАНИЧЕННЫМ количеством боеприпаса. Также у нас конница, какая-никакая, но есть — полтора десятка. Коней еще десяток, это я о возможности засады. Есть еще ополчение, практически из баб — три отличных лучницы, два десятка арбалетчиц и пожилых арбалетчиков. Из техники, кроме нашего сюрприза, кстати, нужны репетиции спектакля, есть двенадцать малых катапульт и пять больших, готовы колеса для поджога. Готовы мы и на длительную осаду. Весь урожай собран и пусть озимые часть посажены, но за городом мало чего нас держит.

— Может, все же пошлем к Олегу за помощью? — спросил Алексей.

— Мы проанализировали все данные из истории, — Игорь кивнул в сторону Умника и демонстративно в сторону самого Алексея, что так же принимал участие в тех разговорах. — Данные из свидетельств воинов так же анализировали. То, что мы уже планируем сделать, должно быть наголову выше ожиданий от обороняющейся стороны, у нас все простреливается из катапульт, отличные бойницы, рвы, частоколы, на опасных участках колючая проволока, готовы уже волчьи ямы на предполагаемых участках атаки, фашины, пропитанные смолой для поджига по периметру. Что еще мы не придумали, что упустили, чтобы разбить в пух и прах, забрать дань с радимичей и потребовать еще у них виру, когда Олег с них дань пойдет требовать в следующем году. А он пойдет, так как есть некоторое понимание.

Увлекшись своей речью, Игорь чуть не рассказал собравшимся про деятельность Лиды рядом с Олегом, что она смогла убедить князя идти уже в следующем году к радимичам, северцам и древлянам. Не откладывать и начать именно с песчанцев, тем более повод серьезный — нападение на княжеский город. Ну а силы, что были собраны в Славграде, примут в этом мероприятии деятельное участие. Армия не может сидеть без дела, в этом мире воины должны быть на самоокупаемости.

Тормач, третий сын бека, одного из важнейших людей Таматархи, гордился собой. Под его началом собралось поистине сильное войско, которое достойно и кагана. Ну, может не самого кагана, но его визиря, точно. Почти тысяча человек шло, чтобы покорить зарвавшийся город. Это был ответ князю Олегу, чтобы тот не зарывался и не посягал на земли, что платят дань непобедимым хазарам. Даже арабам, ну пусть и при помощи ромеев, не удалось потеснить каганат, куда там диким русам.

Плохо было только одно, что одновременно было и великолепным, — медленное передвижение, особенно для хазарских конных, привыкших к быстрым переходам и практически жизни в седле. Но такова ноша дани, а она велика. Вятичи и радимичи, узрев усиленный отряд, спешили не только дать все положенное по договору, но и сверх того, чтобы задобрить командующего грозного войска. Поэтому много повозок плелись за передовым отрядом, много рабов еле передвигали свои ноги. После этого похода Тормач сразу станет уважаемым человеком, даже по меркам Итиля, но купит дом он в Саркеле, а уже через три года, во главе торговой флотилии, отправится к империю и дальше.

— Господин, до нужного нам брода полдня идти, вон там, — старший сотник Иосиф показал рукой. — Сож, что еще звали Нирея, впадает в Борисфен, или как словене зовут Днепр.

— Так это там ненавистный город, который нам нужно взять? — спросил Торчин.

— Да, господин, — Иосиф склонил голову, не слезая с коня. — Дайте приказ, чтобы аланы исследовали брод на предмет засады. Там очень удобно напасть на нас.

— Сотник, ты опять навязываешь мне свои решения? Подумай же, как могут полторы сотни городских необученных воинов, недавно бывших крестьянами, организовать засаду. Да я воздам хвалу Яхве, если эти словене, или кто они там, настолько глупы, чтобы подставится под удар нашего войска, — Тормач вскинул руки к небу.

В армии хазарского сборщика дани и уже почти бека, если все удастся, были радимичи, которые принесли много информации о городе. Пусть данные немного и разнились, но ясно было одно, город действительно укреплен неплохо, но есть участок стены, к которой даже не построили лестницы, нет бойниц. Так же одни из ворот так же являются слабым местом обороны. У горожан есть оружие, которое они, скорее всего, купили у греков. Оно похоже на греческий огонь, но этого оружия очень и очень мало. Так же в городе мало продуктов, так как отправили много продовольствия в Киев, которому требовалось пополнение складов.

В некоторые данные не верил Иосиф, но Торчин воспринимал его, как необходимый раздражитель, так как старший сотник постоянно критиковал молодого предводителя войска. Были моменты, когда сын бека уже хотел отправить сотника охранять хижины у реки Воронеже, или вообще в Саркел, но постоянно как то хитрый старый воин обходил гнев командира.

К вечеру растянувшаяся на километры змея из повозок и людей вышла из ненавистного леса. Этот переход Тормач запомнит, как он думал, на всю жизнь. Тем более, что с десяток людей были потеряны в ходе перехода через лес, как и четыре повозки, за что уже лишены головы четыре радимича и два грузина, больше для острастки, чем за проступки.

— Иосиф, что говорят аланы, которых ты послал проверить противоположный берег реки и сам брод? — задал провокационный вопрос Тормач, даже сам не предполагая, насколько он поставил в неловкое положение многомудрого сотника.

Если сотник признается, что он, вопреки воле командира, действительно посылал конных аланов пройти брод, то попадет под гнев, ежели не признается, то покажет себя некомпетентным, да и может подставить все войско. Дело в том, что кони аланов почуяли других коней. Да, такое было уже в лесу, где кони чуяли своих диких братьев, но тут, на переправе такие сведения заслуживают внимания. Между тем, никаких следов людей не было.

— Позволь послать людей, господин, чтобы проверили все тщательно, — попросил Иосиф и понял по реакции Торчина, что тот действительно не знает, что брод уже разведан.

— Зачем? Мы уже здесь, пусть первыми идут аланы, так и разведают, потом дадут знак нам, — принял решение Торчин.

Аланы перешли брод вполне нормально, только двух коней снесло течение, и те выходили в стороне от основной группы. С телегами такого произойти не должно, они будут перетянуты веревками между собой. Да, намокнут, но страшного в этом ничего нет, почти ничего.

— Аланы уже на том берегу, давайте команду выдвигаться пехотинцам, замыкающими идут хазары, — скомандовал Торчин.

В какой момент и откуда прилетели камни, никто не понял, да и все были отвлечены другим — мощным громом, который прогремел на противоположном берегу. Потом навесом прилетели порядка двух десятков стрел, отчего Торчин поморщился, так как в засаде участвовало мало человек. Это не все войско, и при той неразберихе и панике, которая началась после взрыва, нападающие могут уйти. Аланов он уже списал в потери, а они, между тем смогли частью уцелеть и видели, что в засаде было всего-то десять человек и использовали они недостойные истинного воина механизмы, представляющие собой маленькие луки на палке.

— Чтобы я еще раз сел на коня? Да ну на… Седалище разорвано в хлам, — высказался Большой, как только въехал в юго-восточные ворота, возвращаясь из устроенной засады на хазар.

— Ты хоть понял, что сказал про свое седалище? — рассмеялся Рог, встречающий диверсантов.

— Ну… это… я же фигурально, — стушевался и резко покраснел Большой. — И вообще у меня две жены есть. Да нормальный я!

— Ну, да! Нормальный такой пацан с разорванным седалищем, — не унимался Рог, больше уже гогоча от по-детски растерянного лица.

Когда же Большой сделал пару шагов, раздвигая ноги, еле переминаясь и кряхтя, словно беременная женщина перед схватками, смех уже не только Рога, но и многих встречающих героев, перерос в сущую истерию. Кто-то смеялся от вида Большого, многие смеялись потому, что это же делали остальные. И у всех истерика была связана с нарастающим напряжением перед противостоянием.

— А ну, хорош ржать! — скомандовал Солдат, но сам не смог подавить новый порыв смеха, когда Большой присел на бревно и раздвинул ноги, приподнимая их.

— Пошли вы! Как теперь сражаться то, почему я поехал засаду устраивать, ведь только пытаюсь учиться ездить верхом? — сокрушался Большой.

Выбор же главного организатора засады был прост. Дело в том, что нормально обращаться с динамитом могли только Большой и Козак, но последний стал главным «катапультистом-артиллеристом» города, так как в свое время в ВДВ, как он говорил «войсках дяди Васи» отлично освоил принципы стрельбы навесом из миномета. Такой опыт подходил к существующим реалиям опосредованно, но лучше хоть что-то. Тем более, что таблицы, как и маркирование на веревках делений по натяжению механизмов, составлял Умник. А потом они много стреляли, благо снарядового голода не ощущалось — собирай по округе камни, да и только.

Проблемой стала доставка и бегство по завершению акции внушительной тушки Большого. Два самых сильных коня были выделены теперь уже убежденному пехотинцу. И только благодаря заводной лошадке у Большого и появилась вообще возможность убежать. Пять уцелевших всадников устремились в погоню, но попали в первую же ловушку, из десятков приготовленных заранее для войска хазар и решили не испытывать судьбу.

В придумках ловушек участвовали чуть ли не все горожане. Пришлось даже что-то вроде штаба организовывать с «экспертами» в лице Карпа, Большого, Рога, Козака ну и умника, без него никуда, тем более с его знаниями и в этой области так же. Теперь для хазар прохождение леса станет еще одним испытанием, где нужно будет обследовать каждый метр пути.

— Думаю, что первый штурм начнется не ранее завтрашнего утра, — резюмировал Игорь, после доклада Бушуя о численности, составе и организованности войска противника, Большой «включил» обиду и «выключился» из процесса.

Еще раз посмотрев, как бережно одна из жен Большого, Белка, намазывает лечебной мазью, под общее веселье, «стегно» и «седалище» своего супруга, который не постеснялся снять принародно штаны, Игорь отправился отдыхать. Прошлой ночью он поспал пару часов, следующей, может так случится, не поспит вовсе.

— Солдат, нужно поговорить, — предельно серьезно, без реакций на всеобщее веселье, сказал Артур, приковыляв на своих костылях. Он чаще передвигался при помощи клюки, но тогда скорость передвижения комитетчика была значительно ниже.

— Говори! — потребовал Игорь, отведя Артура чуть в сторону.

— Сигнал был со стороны озера, это мои разведчики из стана врага, ранее мы условились о том, что они пошлют в воздух стрелу с красной материей. Группа реагирования уже послана за ними, — докладывал Артур.

Не разглагольствуя боле, Солдат в сопровождении одноногого контрразведчика и безопасника, отправился в сторону, откуда должны были показаться радимичи, которые ранее были куплены и завербованы Артуром.

— Торчин лается вельми, — еще не отдышавшись, говорил лазутчик, — Вои ропщут, Иосиф — сотник мудры, брани не желает, а сын бека у брезги вждати сечи.

Кроме состава скорее интернационального войска, чем хазарского, разведчик-радимич поведал про обстановку в командовании, где Торчин, так звали командира карательной армии, очень обозлен и на вполне удавшуюся засаду и на то, что десятка три его воинов получили серьезные травмы или вовсе «задвухсотились» от воздействия подготовленных «подарков» в виде ловушек. А «у брезги вждати» означало, что хазарин Турчин сильно жаждет напасть на рассвете.

Была и другая информация о том, сколько рабов в полоне, сколько возов с ячменем, сколько рухляди, из которой знали лазутчики точное количество шкурок куницы, лисы, белки, были даже соболи, которые пошли в подарок самому Турчину от старейшин вятичей.

— Спасибо, Артур, хорошо все организовал, информация была как минимум из двух источников, — хвалил Солдат заслуженного городского инвалида.

— Трех, — поправил Игоря Артур.

— Ну а что до просьбы этого радимича, я скажу всем, чтобы словен по возможности не трогали и даже в мегафон прокричим им сообщение, что мы не враги. Но это полумеры, большего допустить просто нельзя, иначе подставим своих воинов, что многим хуже, — задумчиво сказал Игорь.

Как только появились первые признаки рассвета, многонациональная пехота под командованием хазарина Тормача стала выдвигаться на позиции, с которых предполагалось совершить быстрый рывок к крепости в участке стены, который должен был быть менее защищен. Да и ров там казался не таким глубоким и широким. Были уже подготовлены и лестницы и сбитые из палок щиты, железные кошки на веревке, шесты, на которых умели подыматься касоги и грузины. Кроме того, за спинами штурмовиков в ряд выстраивались хазарские лучники, должные поддержать атаку пехоты градом стрел. Пусть и не прицельно, но пристрелявшись, отличные конные лучники могут бить чуть выше остроконечной стены, чтобы не дать возможности для обороняющихся организовать системное сопротивление. Да, часть пехоты поляжет при штурме. Но чего считать иноплеменников?!

— Что за порочные духи? Иосиф что это? — возмутился Тормач, по обыкновению спрашивая старшего сотника.

Лицо командующего было в чем-то липким и теплым. Да, это была кровь, но, если не считать небольшой царапины на щеке Тормача, образовавшейся из-за попадания части разлетевшегося черепа, командующие не пострадали. Чего не скажешь о старшем сотнике Иосифе, чья голова имела аккуратную дырку во лбу, но значительно большее отверстие на выходе.

— Как? Иосиф, что происходит? — недоуменно крутил головой Тормач, пытаясь периодически очистить лицо рукавом, но надетая кольчуга только раздражала кожу.

— Господин, Иосиф погиб, рабы применили какой-то сильный арбалет, я слышал о таких, — фантазировал Изекия, сотник второй сотни, который оказался рядом с командующим.

— Вперед! Я хочу лично содрать кожу с Сол-дата. Пять девственниц и сотня серебряных монет тому, кто приведет ко мне его! — истошно, периодически давая петуха, переходя на чуть ли не ультразвук, кричал Тормач.

А воины уже были в семистах метрах от стены города, откуда и собирались начать молниеносный, как они думали, штурм. Еще сотня пошла в обход вдоль крепостной стены, чтобы при начале штурма, когда все жители города отправятся защищать атакуемый участок стены, они должны незаметно залезть на стены и ударить.

Колоны, быстро превращающиеся в толпу, выдвинулись вперед, постепенно ускоряясь и теряя строй. Первыми бежали воины, которые собирались перекинуть через ров мостки, следом за ними штурмовики с шестами и кошками, те, что несли лестницы, отставали, но ненадолго. Далее медленно передвигались щиты, чтобы при необходимости, атакующие могли укрыться от стрел.

Тормач, с подрагивающей от волнения губой, наблюдал за разворачивающейся драмой. Еще полчаса назад он был рядом с величием и признанным беком, сейчас же он уже думал, что делать. Хазарин смотрел, как, не добежав до рва, передовые воины упали в ямы, с натыканными заостренными кольями, многие по инерции продолжали бежать. Кто-то сталкивал своего союзника в эту почти сплошную, не считая небольшого участка в направлении ворот, вдоль периметра волчью яму.

Когда же наступающие все же остановились, сгрузившись в плотные локальные скопления в волчьих ямах, в воздухе появилось множество камней, которые обрушились на растерявшихся штурмовиков, раня и убивая многих из них. Даже та половина воинов, что была в шлемах, не была защищена от камнепада. Восемь катапульт, выпускающие по десять-двенадцать камней в приличный кулак размером, разили точно по пристрелянным участкам, еще две были готовы и настроены на направления, куда должны убегать паникующие прихвостни хазар для еще большей сумятицы.

— Труби отбой, Иезекия, ты слышишь? — кричал Тормач, но сотник не отвечал, он уже был мертв и лежал в луже собственной лужи крови.

Командующий так увлекся своими терзаниями во время боя, что не заметил и как прокусил до крови свою все еще подрагивающую губу, и как комитетчик Артур только с третьего патрона, но пристрел еще одного ближнего офицера Тормача.

Третий сын бека, уже предполагая, в какую сложную ситуацию он попал, тем не менее, не был трусом, только по неопытности он растерялся, да и потому, что привык слушать, пусть и не слушаться, Иосифа. Оказывается, этот ненавистный старик был для него дорог. И только память о старшем сотнике заставила действовать Тормача.

— Назад, все назад! — прокричал он, устремляясь на своем коне к месту повального избиения его воинов. — Лучники огонь навесом по стенам, зажигай стрелы!

В этот момент чуть более крупные камни ударили по выстроившимся в линию и уже начавшим стрелять хазарам, поставили точку в штурме. Козаку пришлось менять натяжку спускового механизма на больших катапультах и теперь они ударили по линии лучников, пусть и не идеально, так как те выстроены были в линию, а не скоплением, но с десяток хазар и пять лошадей были сметены камнепадом.

Тормач прекрасно понял, что так город не взять, нужно думать, но пока только спасение.

— Отступать! — еще раз закричал командующий, коривший себя за то, что не додумался взять рог у убитого Иезекия, который сменил Иосифа, но все они уже погибли.

Побитая армия, которая ранее наводила ужас и на вятичей, и на мурома, и радимичей, возвращалась в лагерь в двух километрах от города, зализывать раны. Пятьдесят семь убитых, сто восемь раненых. И это еще не было непосредственного контакта с защитниками города, который вот так разрушали мечту Тормача. Но он либо возьмет этот город, либо погибнет тут, такого позора, особенно после всего бахвальства перед знатными беками и после внимания со стороны самого кагана, он не может жить после поражения.

Вот только забыл Тормач по причине своего внутреннего терзания, что отряд радимичей был отправлен в обход периметра стен. Да и не мог подумать командующий, что при неудачном штурме, те решаться на атаку.

— Ну, девочки, и как это понимать? Оставили нас тут, а сами уже и камнями кидают по хазарам! — возмущалась Света, рассматривая очередную стрелу из своего колчана.

— Так и мужи нашия не бранятся, — степенно ответила Власта, всматриваясь вниз со стены.

— Жух! — просвистела стрела.

— Ой! — крикнула Света, сразу ощутив, как наконечник стрелы черканул ее по правой щеке. Боли не было, но испуг появился.

— Тревога! Атака! — прокричала Таня и больше высунулась за стену, пуская куда-то вниз стрелу.

Ответом на выстрел девушки стала вражеский выстрел, и лучница с испугом, быстро сменяющимся на лице фатальной решимостью, рассматривала застрявшее древко в правом плече.

Сразу шесть лестниц были приставлены к стене, и несложно догадаться, что по ним уже лезли штурмовики.

Быстрее всех сообразила Власта и взяв камень, кинула его в направлении ближайшей лестницы. Камень, ломая ступени лестницы, задел кого-то невидимого, который, закричав, упал мешком вниз. С других направлений уже бежали воины, уже разворачивались в ближайших бойницах многозарядные арбалеты.

— Бежим! — прокричала Света и, подхватывая Таню, которая, морщась от боли, пыталась натянуть свой лук, устремилась в сторону бежавших к месту прорыва мечников.

— Ай! — вскрикнула Власта, она бежала последней и ей в левую ягодицу угодила стрела.

Но ратники под командованием Шишона, с десятком Константина, уже настигли девушек и прикрыли их щитами, с другой стороны набегал десяток Врана и два десятка из сотни Карпа. Все поняли, что совершают ошибку, так как рискуют попасть под «дружественный огонь».

— Лягай! — скомандовал Вран, первым поняв, что десятки Шишона и Константина готовятся дать залп из арбалетов, а из соседней бойницы, чуть возвышавшейся над стенами, уже сделали пристрелочный выстрел из многозарядного арбалета.

Времени для того, чтобы большая половина вражеской сотни забралась на стену, понадобилось минуты две замешательства обороняющихся, но радимичи, обнаружив, что их уже встречают, не спешили атаковать, медленно, но уверенно растекаясь по стене и давая время остальным ратникам забраться на стену. Тут, по представлениям раннесредневековых воинов было сложно работать луком, а вот копья, чем в большинстве они и были вооружены, лучше всего, да и длинными кинжалами, когда места для копий уже не станет хватать.

— Залп! — прокричали почти одновременно и Шишон и Константин.

Четыре арбалетчика, разрядив свое оружие, споро уступали место второй четверке и сами быстро перезаряжали. Да, луками было бы чуть сложнее работать, но чуть позже. А сейчас, в образовавшуюся паузу, когда парни перезаряжали свои арбалеты, выстрелили Власта и Света, Таня так и не могла натянуть лук, плечо ныло нещадно.

— Залп, второй! — вновь скомандовали десятники, когда такие же приказы последовали от союзников.

Радимичи уже так заполонили пространство на стене, что опасности промахнуться и попасть по своим уже не было.

— По ногам бейте! — в мегафон прокричал бежавший к месту хватки Солдат. — Это радимичи.

Атакующие уже изготовились к схватке, закрылись щитами, но пребывали в растерянности. Они-то были уверены, что на главном участке стены идет жестокая сеча и все защитники заняты в ней, поэтому и выставили здесь баб. А тут так много быстро отреагировавших воинов и страшные механизмы, уже скосившие с десяток соплеменников.

— Волькомир на вылазку и лестницы порушь! — раздавал команды Солдат.

Уже уменьшенная сотня радимичей оказывалась в западне. Можно было попробовать отстреливаться из луков, но у них только пять луков, уж больно дорогое это оружие, если лук правильный.

— Вои, радимичи! Вскую вяще мрети, идете в полон, живота хороняша! — прокричал в мегафон Солдат, когда уже воины, выйдя в неприметную калитку в стене, раскидали лестницы штурмовиков.

— Зачем более умирать, идите в плен, жизнь сохраняя, — пролепетала себе под нос слова мужа Света, а потом поняла, что может остаться со шрамом на правой щеке, где еще сочилась кровь, закричала. — Убейте их!

— Отставить! — моментально и жестко отреагировал Солдат, узнавая голос жены, а потом уже тихо и только для себя добавил. — Моя ты валькирия!

Радимичи сдавались на волю победителя, уже лепеча, что они не причем, и только выполняли наказы старейшин.

Победа была воспринята горожанами с большим воодушевлением. Все были уверены в том, что теперь хазары уйдут и все задачи решены. Но командование не разделяло желаний отсидеться, которые доминировали в сознании всех славгородцев, кроме воинов. И Солдат, да и все из военного Совета видели, что наступает «окно возможностей». Враг деморализован, в бинокль отчетливо были видны и слезы хазарского предводителя над телом пожилого офицера. И то, что уже не менее двух десятков, скорее всего, тех же радимичей удирали по лесам от войска, из которого, как будто, выдернули стержень.

— Ну что по плану Б? — спросил граф-боярин присутствующих.

— Предлагаю не мешкая. Они не спали ночь, теперь уставшие кто спать собрался, кто девок мять, кто за ранеными ухаживает. И не разберутся, что происходит, как уже лагерь весь разрушим, — высказался Рог.

— Большой? — обратился Игорь к неудачливому всаднику, который все никак не мог найти положения сидя, чтобы не было больно.

— Да! — больше простонал, чем ответил Большой, но в этот раз получил уже не смешки, а сочувствие.

— Козак, Умник! — обратился уже артиллеристам-катапультистам Солдат. — Сможем подвести большие катапульты и дать залп синхронно с подходом машин?

— Придется очень сильно посчитать и перепроверить, я так понимаю, что у нас одна попытка? — спросил Павел-Козак и не дождавшись ответа продолжил. — Не достанем, нужно на метров шестьсот подвести катапульты.

— Не вариант, долго, а на транспорте не протащим, — задумался Игорь.

— У нас два трактора и прицепы к ним. Одна большая катапульта поместится, обвязать, чтобы на ухабах не упали можно, сгрузить быстро так же, тем более, что еще человек десять будут в прицепе. Потом отцепляемся, делаем залп и кидаем эти машинки, убегая за стены, — предложил изменения в плане Козак.

— А можно водрузить щиты на прицепы и поставить туда лучших лучников, которые бы расстреливали врага, пока он деморализован. А потом уехать дальше и продолжить стрелять, — высказался и Большой.

— Ох и авантюра все это. План должен быть всегда простым, но действенным, а не зависеть от синхронизации действий множества людей. Мы же ориентируемся больше на суеверия. Но любые простые планы, которые уже предлагали и наши словенские военачальники, предлагают и наши большие потери, чего нужно избегать, — Игорь ударил себе по коленям. — Все за дело, на подготовку три часа и выступаем, время меняется только по итогам наблюдения. Пусть они расслабятся.

Тормач пытался что-то придумать — нужно побеждать, нельзя возвращаться ни с чем. Да, богатая добыча уже есть, полностью собранная дань и, в принципе, он бы и вернулся. Но там, в городе всего-то полторы сотни воинов, как он думал ранее.

Сразу после неудачной атаки в лагерь пришел словенин с дарами — принес сорок шкурок куницы и пятьдесят арабских серебряных монет. Звали его Рысь, и он являлся старейшиной какого-то рода, что знался с городом. Этот проходимец просил не убивать некоторых людей, если те не умрут при штурме, на кого он укажет. За это предлагал выдать всю информацию, которая может повлиять на исход сражения.

Так, по данным Рыси, в городе не сто пятьдесят человек, а больше двух сотен. При этом много молодняка, сильными могут казаться только с три десятка самих горожан и еще чуть больше наемников. Конницы вообще нет, он никогда не видел ее. Лучников мало, да и откуда они, если молодняк, русы, как и иные словене, хорошо владели луком, но не с мальства, как хозары. Командует же дерзкими горожанами некий Солдат — хороший боец, но в походах не бывал. Запаса болтов на арбалеты, как и самих арбалетов, мало, сам Солдат рассказывал ему об этих проблемах. Да и с продовольствием вообще никак. Солдат сокрушался соседу, что все отдал князю Олегу, сам хотел купить мяса и зерна.

План начал складываться воедино, когда объявились четыре хорезмийца, которых ранее Тормач принимал этих людей за слуг своего старшего сотника Иосифа, тот часто с ними разговаривал. Да, третий сын бека, видел хорошие одежды на этих людях, но и Иосиф должен был заработать за свою жизнь много добра. И вот эти люди являются инженерами, которые могут и специализируются на постройке осадных орудий.

— Эх, Иосиф, я был не справедлив к тебе. Но я отомщу. Сейчас уже строится мощный таран, завтра начнут строить катапульты, которые и огнем метать смогут. Дело времени, чтобы победить, тем более, что еды у нас много, большую дань взял я, — разговаривал сам с собой Тормач, не обращая внимание на странное тарахтение, что слышалось за пределами его шатра.

Крики, ржание коней, стоны людей, которые начались, когда командующий самостоятельно налил себе очередной кувшин кваса, единственный напиток, который он любил у диких словен.

— Что происходит? — выбегая из шатра, успел задать вопрос Тормач, но был сражен арбалетным болтом в незащищенную броней грудь.

Умирая, третий сын бека, видел море и себя на корме большого корабля.

Не видел командующий, как погибает его армия. Как расстреливают со странных конструкций на колесах его воинов, как выстраиваются две с половиной сотни обученных ратников в стену щитов и медленно, но уверенно, поддержанные лучниками горожан, зачищают лагерь, отрезая хазар от их лошадей. Не увидел Тормач и то, как сдавались в плен все иноплеменники, и как до последнего сражались его храбрые воины, большей частью не успевшие надеть брони, и мало приспособленные к сражениям в пешем строю.