Экспанты: Вторжение

Глава 6

Странный заказ поначалу не смутил Никитича, смутило выражение лица заказчика. Он был непривычно суетлив, настаивал на чистоте операции, у Никитича даже возникло ощущение, что он чего-то сильно боится.

К своим шестидесяти годам он научился разбираться в людях, ведь у кузнеца, который может выковать средневековый меч на стену офиса или метательный нож, пробивающий фанерный щит с двадцати метров, заказчики бывают разные. Кто-то будет любоваться красивой вещью в коллекции или тренироваться для души в искусстве владения холодным оружием, а какой-то кретин, получив красивую игрушку, пойдет на улицу искать приключения. Поэтому брался кузнец не за любую работу, а смотрел в первую очередь на заказчика.

И только сегодняшнему заказчику, Рогову, Никитич не мог отказать, хотя того холодное оружие никогда не интересовало. Рогов заказывал у него жизни людей, точнее, их смерти. Заказывал тому, кого все похоронили еще в далеком 86-м. В том году он, капитан советской армии, командир разведроты Василий Кравцов служил в далеком Афганистане, чтобы по возвращению в Союз наконец получить квартиру — их дочке уже было двенадцать, а они все по офицерским общежитиям маялись. Люба, жена, приехала с ним и работала педиатром. В тот день она выехала с коллегами на медосмотр в детский сад в соседнюю с их военным городком деревню. Когда с той стороны послышались выстрелы, Кравцов вскочил в "уазик" и помчался в деревню. Граната, брошенная из кустов на подъезде к деревне, взорвалась под автомобилем, и очнулся он уже в плену. Как узнал он позже, всех педиатров моджахеды расстреляли…

Именно Рогов достал его из плена в 88-м, а потом помог ему, найти убийц жены, точнее их командиров, успевших к тому времени променять душманские лагеря на виллы в Калифорнии. Это он, Рогов, снабдил бывшего капитана документами и деньгами, чтобы ранним весенним утром, нашли три трупа бывших сотрудников ЦРУ, без следов какого-либо насилия. Никто так и не узнал, почему они все умерли за одну ночь. Один оказался наркоманом, перебравшим дозу, у второго случился инфаркт, а третий уснул пьяным в бассейне. В ЦРУ, конечно, заподозрили, что это не случайно, но решили шум не поднимать — все погибшие были сотрудниками в отставке, а привлекать даже гипотетическое внимание прессы к одновременной смерти сотрудников, работавших в Афганистане, было тем более не желательно.

С тех пор Никитич стал "выполнять просьбы" Рогова. Случалось это нечасто: раз в два-три года Рогов обращался к Никитичу с просьбой, чтобы "такой-то человек больше его не беспокоил" и передавал досье этого человека, в котором можно было найти все от имен близких друзей, до любимого блюда. Через пару дней или неделю-другую на какой-нибудь разборке случайно убивали криминального авторитета, причем никто из участников самой разборки не мог понять, кто в него стрелял. Или депутат во время рыбалки на даче вдруг умирал от инфаркта в лодке посреди озера.

Вершиной мастерства Никитича была смерть во время охоты генерала ФСБ, в которого ударила молния посреди поля. Расчет на молнию не давал стопроцентной вероятности, но шанса выжить у генерала все равно не было — через три часа у него произошел бы инсульт. Просто Никитич подстраховался молнией: все-таки волновали лаборанты ФСБ, которые могли найти след препарата

Именно такие тихие, "случайные" смерти интересовали Рогова, чтобы никто не подумал о заказном убийстве. Он не называл ни сроков, ни способа, он даже не встречался с Никитичем после операции. Оплаты Никитич никогда не просил, а Рогов никогда не предлагал, он просто просил обращаться "если чем-то может помочь".

За все время после поездки в Америку, Никитич обратился только раз. Три года назад врачи разводили руками, когда он чуть ли не на коленях умолял сделать операцию внуку. Внук это все, что осталось у него после нелепой гибели дочери в автокатастрофе. Тогда немолодой врач-хирург, его ровесник, сказал: "В Германию пацана надо везти, просрали у нас медицину". Кто мог помочь, где было взять такие деньги? Помог Рогов. В Германии вылечили, и год назад внук Никитича поступил в институт — учиться на дизайнера (мечтает уехать работать в автомобильное дизайнерское бюро).

А вот сегодня Рогов был не в себе суетливый и первый раз сказал, что времени практически нет, завтра, дескать, объект уезжает из страны. Но не только это смутило Никитича, когда он смотрел досье Харламова. Он думал, что впервые видит от Рогова заказ на, по сути, пацана. Конечно, там, в Афагане страна не стеснялась отправлять под пули вообще желторотиков, но сейчас, на седьмом десятке, Никитичу было ясно, что двадцать пять это только начало жизни.

Читая досье, он не мог отделаться от чувства какой-то гадости в душе. Ведь раньше Рогов обращался, чтобы Никитич убрал зарвавшегося политика, криминального авторитета или даже высокопоставленного сотрудника спецслужб. За каждым из них числились грехи и разворовывание страны, а иногда просто череда убийств, поэтому о совести Никитич не вспоминал в такие моменты. А тут парень-программист на восемь лет старше его внука, из досье следовала, что самым большим его грехом было то, что лечился от алкоголизма и воровал какие-то компьютерные данные в молодости, причем просто так, баловства ради. За что у него Рогов хочет отнять жизнь, Никитич понять не мог, а спросить…спрашивать он не будет, ведь это просто "просьба".

В тут ночь, впервые за пятьдесят лет он вспомнил молитву, которой учила мама. Честный офицер и наемный убийца, взывал к Богу в надежде на его помощь и совет.

****

— Привет, извини, задержался, — первое, что с порога бодро крикнул Виктор, открыв дверь.

— Билеты взял из Калуги на начало первого, брал спальный вагон. К таким пассажирам у таможенников и пограничников внимания меньше: контрабанду не везут, часто известные люди путешествуют. Так что времени много, но лучше приехать заранее, мне ж еще возвращаться. А ты сможешь где-нибудь в кафе перекантоваться рядом с вокзалом, — договорил он, уже ввалившись в кухню, где сидел Алекс, и, глянув на него, добавил. — А ты че такой кислый? Вижу, приоделся, портфель в прихожей стоит. Теперь ты типичный командировочный. Я тут еще денег захватил тебе на первое время.

— Нет, не надо. Я смотался к своему однокласснику, он мне должен был пару штук, которые занимал на ремонта своего офиса, он — адвокат. Как раз до поездки предлагал заехать к нему на работу, забрать. Вот я к нему и свалился без звонка прямо в офис. Не думаю, что они прямо весь мой круг знакомых взяли под колпак. Тебя же не взяли, — закончил Алекс, пристально поглядев в глаза Виктору.

Над этой причиной поездки по городу Алекс думал всю дорогу после разговора с Яном. Повезло, что отделение банка находилось в здании бизнес-центра. Ян был уверен, что Виктор установил маячок, или что за Алексом велось внешнее наблюдение. В любом случае адрес его визита они знают, и если они доберутся до банка и просмотрят запись входивших посетителей, то не нужно быть семи пядей во лбу и сопоставить, что в это же время латыш получал доступ к ячейке. То есть в любом случае латышский паспорт скоро для них перестанет быть секретом, вопрос только как скоро. То, что бизнес-центр большой, и он дал им ложную ниточку с адвокатом-одноклассником, давало шанс, что пару дней есть в запасе. Сегодня пятница, и если они не определили, что он ходил именно в банк, то, скорее всего, до понедельника его не раскусят.

А дальше… С такой суммой главное в ЕС свалить, а там можно что-нибудь придумать. В Европе паспорта не то что на улице, на границе могут не спросить, так что проблем с перемещением не будет. Хотя, конечно, жаль такого хорошего паспорта…

— Ты сильно рисковал, но раз ты здесь, все обошлось. Надо было меня попросить, я бы заехал.

— Ну, он же тебя не знает, да и не произошло ничего. Так что забей. Я просто вот думаю, ведь неизвестно, когда вернусь в Москву и вернусь ли вообще, а родителям так ничего не сказал, мать себе места не найдет, если я в субботу к ним не приду, а позвонить ей никак.

— Да, думаю никак, согласился Виктор. — За ней точно следят. Они там же живут?

— Ага

— Хорошо, тогда вечером, после возвращения из Калуги, я зайду к ним. Думаю, в темноте никто особо не обратит на меня внимание, даже если за подъездом следят. Там же ориентировка строго на тебя или если родители из дому выходят. Хотя я ж только к полуночи вернусь, а завтра суббота, если с утра заявлюсь, то точно попаду под колпак, — размышлял вслух Виктор, — а если не зайду, то они, говоришь, волноваться будут.

— Да у мамы еще и сердце пошаливает в последнее время, — согласился Алекс.

— С другой стороны, даже если выследят, то скажу, что встречался с тобой, что ты просил зайти к родителям, а куда уехал не знаю. В это время ты уже по Крещатику будешь гулять, как… — Виктор открыл синенькую книжечку и стал читать — Сергей Барабанов, прописан в городе Борисполь.

"Ага, как же, выследят. Свои выследят. Эх, Джокер, Джокер, — подумал невесело Алекс. — Ну и ладно, с волками жить… Не знаете вы еще Харламова".

А вслух Алексей сказал:

— Знаешь, что? Давай, поехали сейчас, я там найду, чем заняться, чтобы на вокзале не топтаться, а ты зато к моим успеешь часам к десяти.

Новиков пожал плечами и протянул паспорт, и добавил:

— Ну, сейчас так сейчас. В паспорте миграционная карта незаполненная, заполнишь уже в поезде. Олег, одногруппник, тот о котором я тебе говорил, встретит тебя у вагона. Ты свои вещи собрал?

— Да все собрал, конечно. Даже не знаю… в общем реально выручаешь ты меня

— Я тебя не выручаю, — перебил Новиков, — ты сделал бы так же. Главное, запомни: неизвестно, что ждет тебя впереди, но как только доберешься до Праги, прежде чем принять какое-то решение, поговори со мной. Что бы ты не узнал нового по пути в Прагу от Яна или от кого-либо еще, прежде, чем сделать какой-нибудь серьёзный шаг — позвони мне. Для этого набери вот этот номер, — Виктор протянул ему листок бумаги с цифрами. — Запомни его и звони только из бара или отеля. Не пользуйся телефонами-автоматами. По этому номеру будет только автоответчик, назначь встречу и за час я буду там — Прага город небольшой.

— Несложный номер, — отметил Алекс, — шесть цифр. Не беспокойся, я понял тебя.

— Пообещай мне связаться со мной.

Виктор пристально смотрел на Алексея, ожидая ответа.

— Обещаю, — немного поколебавшись, ответил Алекс.

Лицо Виктора прояснилось.

— Вот и отлично, а теперь отдай его, я сожгу. Да, чуть не забыл, мне ж еще позвонить нужно! — спохватился Виктор и вышел в комнату.

Алекс следом тихо вышел из кухни и прислушался к обрывкам фраз, доносившихся из-за закрытой двери.

— Да… он был у одноклассника… не знаю, деньги у того получал… адвокат… сейчас выезжаем.

Все сомнения развеялись — теперь он сам за себя.

На сборы ушло минут пятнадцать. Уже по пути закупили бургеров в Макдрайве и через четыре час были в Калуге на привокзальной площади. На станции красовалась гордая надпись "Калуга-1".

— Слушай, Джокер, что-то меня смущает единичка. У меня в билете явно написано Калуга -2.

— Посиди в машине, сейчас узнаю, — ответил Новиков и выйдя из машины двинул к ближайшему киоску на привоказальной площади. Вернувшись, начал объяснять:

— Ну, Умка, ты прав. Калуга-2 оказывается находится за городом, туда маршрутки ходят регулярно, минут сорок едут. Вон их остановка, — указал Виктор в сторону небольшой стайки Газелей. Но мужик в киоске сказал, что после одиннадцати они раз в час ходят, и лучше на такси добираться.

— Нет. Такси не подходит, — возразил Алекс — Очень приметно, таксист может меня запомнить.

— Ну, ты слишком стал подозрительным, — заметил Виктор. — Пересмотрел детективов по телику. Мужик в галстуке, который едет на вокзал, вообще ни у кого подозрений не вызывает.

— Я телик вообще не смотрю. Лучше ты давай к моим двигай, чтобы пораньше доехать, а я тут время постараюсь поблизости в баре как-то убить. Ну а потом уже решу, на такси или маршруткой.

— Хорошо, сам тут смотри. И главное, обязательно позвони, когда будешь в Праге. Из Киева на связь выходить не стоит, там все организую и через знакомого передам. Не надо в Украине особо светиться, — напутствовал его Виктор. — Мы вчера очень сумбурно поговорили, а в Праге ты будешь в безопасности, и я тебе все покажу и расскажу.

— Да понял я, понял.

— Ну, тогда все, Олегу в Киеве — привет.

— Ага, давай. До встречи в Праге.

Они пожали руки, и Алекс бодрым шагом пошел в сторону вывески "Бар"

Когда Алекс вышел из маршрутки возле здания станции с надписью Калуга-2, до поезда оставалось еще тридцать минут. Чтобы не маячить перед постовыми, он сразу пошел на полупустой перрон.

"Интересно, хвост за мной здесь прикрепят, или он уже на нужной полочке из Москвы катит?"

Алексей внимательно рассматривал перрон, но никого подозрительного не замечал. Тучная дама бальзаковского возраста с щуплым мужичком, явно мужем. Судя по долетавшим к нему обрывкам фраз, именно она ехала в Киев, поэтому давала мужичку указания не забыть оплатить квартплату и регулярно выгуливать Барона. Чуть подальше стояло семейство с двумя чемоданами, где главу семьи по очереди дергали от скуки двое близнецов лет шести-восьми. Что они хотели, слышно не было, но было ясно, что нервы у их папы просто железные, он, не обращая на них никакого внимания, спокойно разговаривал с женой. Больше на перроне никого не было.

"Хотя…Как же никого? А мужик в форме железнодорожника, который деловито похаживает по перрону? Слишком уж незанятым он выглядит, бродит без дела по перрону, при этом постоянно посматривает в мою сторону. Старый трюк — мы никогда не обращаем внимание на медсестру в больнице, не опишем, как выглядела уборщица в пустом зале торгового центра, не сможем вспомнить, был охранник в магазине на выходе или нет, конечно, если нет желания стырить чего-нибудь. Вот и сейчас, красавец, ходит деловито в форме, а у самого на лице написано, что кроме меня его ничего не интересует".

После того, как Алекс обратил внимание на "железнодорожника", было сложно не смотреть на него, он так и вертелся перед глазами. Мелькнула даже шальная мысль: а что если сейчас резко побежать, помчится ли он за Алексом, или тут на подхвате еще парочка интеллектуалов в форме носильщиков и рацией в ухе.

Перрон постепенно наполнялся народом, поэтому "сопровождающий" подошел поближе и прекратил курсировать по перрону, опасаясь упустить его, Алекса, из вида. Он встал в пяти метрах на краю перрона вполоборота к Алексею и пристально смотрел в сторону, откуда должен был прийти поезд.

"Ну, прямо главный встречающий. Без тебя и поезд не придет" — ухмыльнулся про себя Алекс.

******

— Ой, Владимир Алексеевич, ну вы и ловелас. Смущаете скромных девушек, а у самого, небось, одно на уме, — щебетала Люба, разливая чай себе, напарнице Светке и седому, но еще вполне крепкому полковнику, пассажиру из соседнего вагона.

Рейс был спокойным — с тех пор как удалось устроиться в фирменный на Москву проводницей спального вагона, жизнь стала налаживаться. Это вам не мучения в плацкартном вагоне луцкого поезда, когда в вагоне полсотни пассажиров, и они то чай одновременно требуют, то пьют до утра с песнями и драками в тамбуре, а утром, по прибытии, за половиной еще постель с верхних полок собирай.

Другое дело СВ — максимум шестнадцать пассажиров, ведут себя чинно, благородно, даже знаменитости катаются частенько. Ну и все-таки рейс между столицами, так что почти каждый раз одна-две передачи, а это какой-никакой, а доход. Да и коньячек, конфеты частенько заказывают в купе, а на таких вещах особая прибыль: не из вагона-ресторана же коньяк тащить — всегда на подхвате свой, в супермаркете купленный, не паленку ж предлагать, все равно с лихвой окупается. В общем, не работа, а курорт.

А этот полковник перед отправлением минут двадцать стоял на перроне с букетом белых роз. Все выглядывал кого-то, а когда понял, что не дождется, подскочил и галантно так заявил: "Я сегодня купил этот букет, чтобы подарить его самой обаятельной работнице железной дороги. И увидев вас, Любовь, я понял, что этот букет слишком скромен, но, надеюсь, вы не откажетесь его взять. Все о чем сожалею, что еду не в вашем вагоне, но все равно счастлив, что в этом пути вы будет близко"

Люба понимала, что букет этот покупался явно не для нее, ее имя бравый полковник прочитал на фирменном бейдже и, если бы была смена Светки, то цветы достались бы ей. Но все-таки было приятно, тем более, что полковник выглядел хоть и старше ее лет на двадцать, а то и тридцать, но был из числа тех о ком говорят "крепкий мужик", такие и в семьдесят дадут фору нынешним тридцатилетним любителям пива и футбола с отросшими от диванов брюхами.

— Ну не расстраивайтесь, соседний вагон — это соседний состав. Так что приходите к нам на чай, — слегка смутившись, ответила Люба.

— Всенепременно, через полчаса я у вас.

— Нет лучше через час. У нас начальник обход делает после отправления — будет отвлекать от чая, — захихикала Люба.

Пришел полковник, который представился Владимиром Алексеевичем, не с пустыми руками: прикупил в вагоне-ресторане две бутылки шампанского, коробку конфет, которые, знала Люба, были слегка просроченными. Увидев полковника, Светка хитро подмигнула напарнице — видно было, что ей он тоже понравился. Ну а что? В прошлом году на московском рейсе две проводницы замуж выскочили: одна за киевлянина, а вторая вообще за поляка какого-то. Понятно, что полковник в женихи не очень годится — но почему не поболтать с приятным человеком, она женщина свободная. Муженек, еще когда медсестрой по ночам вкалывала, завел зазнобу, с которой, однажды придя раньше с работы, Люба и выставила благоверного из дому.

Первая бутылка шампанского ушла незаметно, через полчаса была Калуга, поэтому решили пока чаю выпить с бисквитами, которые нашлись у запасливой Светки.

Через пять минут и Светка и Люба безмятежно спали в купе проводников, а их новый знакомый быстро переодевался в форму проводника, которую принес, как только подруги уснули.

До Калуги оставалось всего ничего, поэтому Никитич спешил. Он смочил раствором небольшую тряпочку и положил ее на радиатор под столиком в купе, куда должны были в Калуге подсесть Харламов и его сопровождающий. Это было легкое снотворное, которое на горячем радиаторе за минут пятнадцать должно было усыпить их, пока не разбудят пограничники.

Рогов днем, когда сообщил информацию о билетах Хараламова, дал четкие инструкции: объект должен умереть уже за пределами поезда, в Киеве. Рогов сказал, что маскировать убийство смысла нет, Главное — скрыть, что Харламова отравили в поезде. Поэтому сопровождающий Харламова "хвост", это будет второй пассажир купе, должен остаться в живых, тогда подозрение об отравлении упадет совсем на других людей, а не на Рогова. Препарат в этот раз также выдал Рогов, что это за препарат, не сообщил, но сказал, что инъекция приведет к смерти в течение часа-двух, поэтому для более длительного времени действия объект должен принять ее перорально и желательно в разбавленном виде, например со стаканом воды

"Если что пойдет не так, объект уничтожить любой ценой, главное, чтобы ты не попал в их руки ни после операции, ни через десять лет" — такую инструкцию Рогов давал впервые и Никитич прекрасно понял, что под "ценой" нужно понимать и его жизнь.

В Калуге стоянка была короткой, поэтому новый проводник мог не спускаться на перрон — несмотря на позднее время, подмену могли заметить коллеги из соседних вагонов. Как и предупредил Рогов, в вагон подсели двое: Харламов и тучный мужик лет сорока, больше похожий на лысеющего заведующего районного дома культуры, чем на сотрудника спецслужбы. Но опытный глаз Никитича заметил, что, несмотря на солидную комплекцию, пассажир бодро поднялся по крутым откидным ступенькам вагона, не придерживаясь за поручни.

"Серьезный боец, — подумал Никитич. — Именно такой, не производящий на соперника впечатления противник, чаще всего наиболее опасен".

Как только поезд тронулся он, зашел в купе к новым пассажирам:

— Билеты и за постель, — по-деловому распорядился, Никитич и присел на полку рядом с Харламовым.

"Ручонки-то, видно — не трудовые, как и у моего, — отметил он. — Раньше такие редко можно было встретить, разве что у музыкантов. Эх, куда ты парень влип".

Он гнал от себя сочувствие, но вчерашнее ощущение чего-то неправильного возникало снова и снова.

— Чайку перед сном? На улице-то уже прохладно, согреетесь, — спросил он, закончив раскладывать билеты по кармашкам потрепанного кожаного блокнота проводника.

— Нет, спасибо, — ответил Алекс.

— А я, пожалуй, выпью — пробубнил второй.

— Сейчас, принесу, а рассчитаетесь утром с напарницей, — проводник поднялся и вышел из купе.

Сосед Харламова по купе, Степан Пирогов, как правильно отметил Никитич, был опытным бойцом, а кроме этого и отличным оперативником. Его крайне удивило задание Звягина из соседнего подразделения, завизированное Бурковским, сопроводить Харламова в Киев. Задача была явно не его уровня, да и у Звягина в подчинении было достаточно людей, но возражать Пирогов не стал. Во-первых, сам Звягин принадлежал к категории скороспелых карьеристов, спорить с такими себе дороже, а во-вторых, в Киеве жил одноклассник, с которым Пирогов любил опрокинуть бокальчик-другой пива, когда тот изредка заезжал в Москву. Но вот свое обещание заехать на бокальчик "Оболони" в Киев выполнить все не выпадало случая.

О том, что задание не будет обычной прогулкой, Пирогову стало понятно уже на перроне, когда вместо проводницы, он увидел немолодого, но довольно крепкого проводника. Из Москвы сообщили, что бригада вагона состоит из двух проводниц, так что это нехрупкий проводник явно "подсадная утка". Но чья? В купе на радиаторе он заметил тряпочку размером с носовой платок, а, пощупав, отметил, что она влажная, несмотря на горячий радиатор. То есть ее положили несколько минут назад.

Как только проводник отправился за чаем, Пирогов снял с радиатора тряпку и закинул ее под полку, теперь главное было продезинфицировать руки, кто знает, в чем та была смочена. По-хорошему нужно было выбросить ее из купе, но если просто выбросить в коридор, то заметит проводник, а идти в конец вагона к мусорнику не хотелось — не оставлять же объект без присмотра пока не ясно, на кого работает этот проводник. Инструкций по нему не было, так что оставалось спровоцировать того, чтобы выяснить его цели в этом рейсе. Тряпку снял, осталось притупить бдительность.

— А может за знакомство по пятьдесят, — спросил он Алекса и достал из сумки чекушку водки, — и стаканчики имеются.

— Нет, я не хочу, лучше спать буду укладываться.

Харламов понимал, что с ним в купе не случайный пассажир, поэтому разумно решил, что те сто пятьдесят паленого коньяка с бокалом пива, выпитые еще в Калуге все же безопаснее угощения попутчика.

Дальнейшее поведение того совсем удивило Алекса. Со словами "ну как хочешь" сосед по купе решил пить чекушку из горла, но, сделав два глотка, неловко поставил ее на стол так, что половина бутылки разлилась ему на руки и свитер под комментарии в духе "твою дивизию".

Войдя с чаем, Никитич сразу заметил отсутствие тряпки на радиаторе, нарочито выставленную полупустую чекушку водки и мокрые руки здоровяка.

"Водку разлил для запаха, чтобы сбить с толку, но я быстро пришел".

Сомнений не было: план со снотворным рухнул, более того — его просчитал этот агент, оказавшийся еще более крепким орешком, чем он думал. Оставался последний вариант.

Взгляды встретились и то, что произошло дальше, уже было набором неосознанных движений двух специалистов ближнего боя.

Плеснув горячий чай в лицо противника, Никитич успел заметить, как тот, плавно отклоняясь от летящего в лицо кипятка, опустил руку в словно случайно стоящую рядом на полке сумку. Уклонение задержало его на доли секунды, не позволив достать пистолет (в том, что в сумке, оружие Никитич не сомневался). В добавок, задав траекторию уклонения, противник уже не мог успеть уйти от посланного вслед чаю метательного ножа.

Пирогов также понимал, что достать пистолет не успевает, поэтому стрелял прямо из сумки. Звук выстрелов поглотил глушитель…

Алекс остолбенел. Все произошло в мгновение ока. И вот его попутчик с торчащим из виска лезвием ножа без рукоятки медленно роняет голову на сумку, замерев в неестественной позе, а проводник ухватившись за грудь с хрипом садится на полку Алекса. Алекс не мог выговорить ни слова — впервые в жизни он видел смерть так близко. Сквозь хрипы проводника Алекс пробились слова:

— Счастливчик ты Леша… я ж не по его жизнь сел в этот поезд… А вот как получилось… Значит, есть у тебя ангел-хранитель… но и враги…серьезные.

— Какие враги? — машинально спросил, еще не пришедший в себя, Алекс.

— Ты не перебивай, мне пару минут осталось… раз так получилось, одним грехом у меня меньше будет… — видно было, что проводнику слова давались тяжело. — Кто меня нанял, я тебе не скажу… Сам разбирайся… Выполни мою просьбу, и себя спасешь

При этих словах он повел глазами в сторону трупа.

— После границы эти ребята уже будут знать, что их человек ее не пересек… Они люди серьезные, пограничники им помогут… Так что до Киева не едь, уже в Конотопе тебя возьмут… — он снова тяжело дышал, набираясь сил. — Успеешь прибрать тут, то границу проехать сможешь, погранцы не заметят… В купе проводников мои вещи… и в соседнем вагоне в пятом купе тоже… их надо выбросить и документы тоже. В кармане у меня ключи… от тамбура…

Старик закрыл глаза и Алекс отчетливо понимал, что жизнь вот-вот покинет его тело, но глаза снова открылись и незнакомец с трудом уже еле слышным голосом очень быстро начал говорить.

— Его и меня тоже выбросишь через тамбур… нас утром найдут… И проводниц открой, они скоро проснутся…. Спеши, времени у тебя…

В этот момент тело старика дернулось и затихло — вопрос остался без ответа.

"Как в дешевом боевике. Умирает, дав важные инструкции и не сказал главного — кто охотится за мной" — банальная, а, учитывая ситуацию, дикая, мысль мелькнула у Алекса в мозгу.

Наверное, мощный выброс адреналина помог ему отрешиться от паники, которая должна была бы его накрыть. В этом шоковом состоянии он внешне спокойно начал выполнять инструкции человека, который чуть не стал его убийцей.

Потом все что он тогда делал Алекс, отпечаталось в мозгу только эпизодами. Вот он в куртке попутчика (чтобы не испачкаться кровью) тащил трупы в тамбур и там сбрасывал их с поезда (как это у него получилось, Алекс так и не мог понять, ведь попутчик был тучным и весил не меньше центнера). Вот он сжигает паспорт и военный билет из кителя, взятого в купе проводников. Следующий эпизод: он яростно оттирает кровь от стенок купе мокрыми полотенцами, которые выбрасывает вместе с постелью попутчика, тоже пропитанной кровью.

Когда все было закончено и мысли начали потихоньку упорядочиваться, его начало трясти от сильного озноба — это была запоздалая реакция психики на произошедшее. Алекс посмотрел на часы, было уже два часа ночи. Чтобы как-то успокоиться Алекс полез в рюкзак за бутылкой коньяка, которую купил еще в Калуге в кафе по подозрительно низкой цене. Сделав глоток, сразу выплюнул — оказалась самая настоящая паленка, пить которую организм отказывался. Но ничего другого под рукой не было, поэтому, борясь с рвотным рефлексом, он влил таки в себя несколько глотков. Спустя пару минут алкоголь попал в кровь, и озноб отпустил.

Итак, что делать дальше?

"Будем считать, что у меня маяк, значит, они будут видеть, что я пересек границу. Доступ к базам пограничников у них, судя по всему, тоже есть. Значит, они сразу обнаружат, что я в поезде, а мой сопровождающий нет. С их оперативностью меня будут ждать уже на украинской границе".

Он вышел в тамбур посмотреть на расписание. Между границами поезд должен был следовать всего полчаса, потом на украинской стоит еще полчаса, а дальше всего час до следующей станции. В голове созрел план.

Алекс еще раз внимательно посмотрел на расписание, после чего зашел в купе и, покопавшись в сумке, извлек коробочку Бисолакса. Слабительным раньше он никогда не пользовался, поэтому в аптеке подробно расспросил молодую, наверное, только после института, девчонку за прилавком, как тот действует, дескать, очень нужно на первое апреля над знакомым подшутить, поэтому важно с дозой определиться. Она посоветовала дать четыре или пять таблеток, тогда эффект будет быстрым — часа через три. Именно это сейчас требовалось Алексу.

Когда в купе через несколько часов, зашли пограничники, он протянул им латышский паспорт с миграционной картой, заполненной на имя Безухова. Теперь все решали считанные часы. Для "друзей" Новикова в ближайшие часы рабочей будет версия о том, что он и их сотрудник не добрались до границы. Алекс надеялся, что не зря перенес издевательство над кишечником. Он не обольщался и понимал, что уже часов до восьми утра будут обнаружены и тела, и его маячок.

Оставался вопрос: как быстро они вычислят паспорт и блокируют границу. То, что сегодня суббота, все-таки давало шанс. Главное, в Шенген добраться, а там…

******

Звонок служебного телефона на тумбочке прервал и без того беспокойный сон Бурковского. Напряжение последних двух дней не давало отоспаться, он ворочался во сне, плюс давала себя знать смена часовых поясов. Поэтому Дмитрий потянулся к тумбочке, едва раздались первые аккорды незатейливой мелодии. Из трубки донесся взволнованный до состояния паники голос Звягина:

— Дмитрий Алексеевич, Харламов сошел с поезда перед границей.

От услышанного Бурковский сел на кровати, остатки сна как рукой сняло.

— Что значит "сошел"? А наш человек, как он его упустил?

— С Пироговым связи нет. Сначала пункт слежения заметил, что объект остановился в 15 километрах от станции Суземка, где пограничный переход проходит состав. Сначала этому особого внимания не уделили, ну задержали поезд перед станцией. А потом, как и положено, с погранперехода поступила информация о прошедших контроль пассажирах. Барабанова, это паспорт Харламова, в списке нет. У Пирогова был российский паспорт, он не должен был сдавать миграционную карту, поэтому пересек ли он границу, мы не знаем. Но связи с ним нет.

— И где, по-вашему, сейчас Харламов?

— Судя по маяку там же, где и сошел, объект никуда не двигается, — уверено ответил Звягин.

— Не двигается? — взревел Бурковский в трубку — Вы, Звягин, идиот? Он что на скорости выпрыгнул из поезда, а теперь лежит с переломанной ногой и не двигается? А может вероятнее, что его после гамбургера пронесло и, выехав на место, вы найдете маячок в кучке дерьма. Где сейчас поезд?

— Через десять минут прибывает на украинский пограничный переход Хутор-Михайловский. Возможно, у Пирогова просто вышел из строя коммуникатор, а Харламов имеет еще какие-то документы на другую фамилию?

— О, да вы, я вижу, стали приписывать Харламову недюжинные шпионские способности. Значит так, Звягин, срочно свяжитесь с украинцами. Пусть пограничники и таможенники берут всех в нашем купе, а если там никого нет, пускай опросят проводников. И поторопитесь. — Бурковский отключил трубку.

"Конечно, все может быть так, как сказал Звягин, но что-то я в это не верю. Зачем Харламову переходить границу под другими документами? Нет, все, кажется, опять плохо. Хотя почему опять? Эта операция только и делает, что ухудшается. Прямо сказка — чем дальше, тем страшнее".

Бурковский поднялся из постели (поспать утром уже не получится) сел с телефоном в кресло и набрал Новикова. Когда гудки сменились сонным: "Новиков. Слушаю", — он иронично, даже с ехидцей, поздоровался

— Доброе утро, Виктор? Не спите?

— Идите к черту, Бурковский. Судя по вашему тону, это утро явно не доброе. Что стряслось? — все еще сонным голосом ответил Новиков

— Харламов на границе не появлялся. Связь с нашим сотрудником утеряна. Что вы на это скажете?

— Подождите, я еще плохо соображаю. Неужели вы думаете…

— У меня может, как вы понимаете, быть две версии, — перебил Бурковский, — Но я хотел бы изложить их, когда вы приедете в офис. Машина заедет за вами через двадцать минут.

****

Московский поезд плавно притормаживал. На перроне его ждали две бригады пограничников и таможенников. Возле той, которая находилась в голове поезда, на поводке весело помахивая хвостом, вертелся спаниель.

Вдруг из здания, пограничного пункта, на ходу одевая пальто, выскочил дежурный офицер СБУ.

— О, кого-то встречать будем, — послышалось из бригады со спаниелем. — Странно, что русские не встретили.

— Видишь, как бежит, наверное, прямо перед приходом сообщили, вот в России и не сняли, — буднично заметил другой голос.

С прохождением украинской границы особых проблем не возникло. Перебравшись в пустое купе Никитича в соседнем вагоне, Алекс все верно рассчитал — проводник не сопровождает погранцов и таможенников, поэтому никто не узнает, что на полке, где должен спать бравый военный лет шестидесяти, путешествует молодой парень у которого латышский паспорт и миграционная карта в порядке.

На Хуторе-Михайловском он себя похвалил за сообразительность, когда через окно купе увидел суету возле соседнего вагона. Сначала небольшая бригада пограничников и таможенников с мужиком в штатском прямиком направилась к этому вагону, потом мужик в штатском стоял перед вагоном и что-то докладывал по рации.

"Мда… и тут у них все схвачено, надо быстрее выбираться. Как бы не начали по приметам весь состав шерстить"

Выйти решил на следующей станции, она была через полчаса после Хутора-Михайловского. Чтобы не привлекать внимание проводника, дождался, пока тот во время короткой стоянки сойдет на перрон, и тихо выбрался через тамбур для курения на противоположную сторону. Возгласы редких торговцев пирожками, варениками и пивом раздавались с противоположной стороны состава.

В начале марта светает все еще поздно, поэтому никто на станции не обратил внимания на торопливо перебегающую через пути человека.

"Так, теперь вопрос только в том, как быстро вычислят паспорт латышский, пока адвокат… потом списки клиентов в банке, а он сегодня не работает… да нет… для этих и банк откроют, за полчаса успели погранцов украинских на уши поднять" — от досады он сплюнул.

На перроне стояла крупная тетка с клетчатой сумкой, наверное, одна из "пирожочниц", Алекс решил подойти к ней.

— Доброе утро, — он постарался выглядеть как можно более сонным и охмелевшим.

— Доброе. Пирожки с мясом, с картошкой, пиво.

— Нет, спасибо. Хотя пиво… Дайте бутылочку, а то что-то после вчерашнего… А у меня рубли только.

— Давай рублями, пятьдесят рублей — она ловко вытащила из сумки бутылочку "Оболони" и протянула "страждущему".

— Вы это… не скажете, — протягивая деньги, все так же приторможено начал расспрашивать Алекс. — Это ж не Конотоп?

— Ты хлопец, хорошо видать вечером посидел, какой же это тебе Конотоп! Ты с московского? Так Конотоп следующая.

— Да вижу я, что какая-то Терещенсковская. Блин… совсем торможу. Были пограничники, потом просыпаюсь — стоим где-то… Я у мужика в купе спрашиваю мол, "че за станция". Он мне: "Конотоп". Вот придурок… Ну я все хватаю выскакиваю, уже проводник в тамбур поднялся, поезд тронулся… но я успел выпрыгнуть… дурак, успел… А там же в Конотопе меня встретить должны были.

— Да не переживай ты, парень, до Конотопа рядом. И электричка сейчас будет на Киев комфортная. Правда, билетов на нее не возьмешь, там билеты с местами продаются. Сегодня суббота — все на Киев раскуплены должны быть.

— Ну, у меня и денег на билеты нет. Поменяете, хотя бы на билет?

— Не я деньги не меняю, у нас тут Рыжий этим заправляет. Курс у него нормальный, но что-то сегодня его не видела, может, приболел. Только я ж говорю, билет все равно не возьмешь, ты лучше к проводнику — они и рубли, и гривны, и даже доллары возьмут. Если сегодня моя знакомая, Люська, на рейсе, так я помогу, а если не она, то и сам договоришься. Эх, непутевые вы, молодежь. У самой такой оболтус в Киеве. Работы толковой нет, мыкается каким-то менеджером, но домой не хочет. А может и правда, шо тут у нас делать? Был раньше колхоз, пару цехов овощных, база даже, а щас шо? А тебя как звать?

Было видно, что тетка решила убить время до следующего поезда, болтая с Алексеем, причем его ответы особо не интересовали. Алекс не возражал. Купил еще пирожок с картошкой — оказались очень вкусными. А так как после слабительно жрать хотелось зверски еще и варениками с сыром заправился под второе пиво.

Как хороший покупатель за время разговора он узнал, что до Киева на этой электричке можно добраться всего на час позже ушедшего поезда, потому что экспресс с минимумом остановок. А главное, что в Киеве она раньше вокзала делает остановки, поэтому "непутевый сын" снимает квартиру на Дарнице, чтобы домой удобнее кататься. Это было то, что надо — на вокзал соваться не хотелось.

В поезде все прошло гладко. На вопрос проводницы "ты ж до Конотопа собирался, че-то темнишь, парень" вполне убедительным ответом оказался "ребята позвонили и сказали, что раз он опоздал, то едут на объект без него, а он пусть сразу в Киев едет". Хотя, может, не ответ был убедительным, а пятьдесят гривен, которые он добавил к уже заплаченной десятке. Гривны удалось таки достать у Рыжего, который появился прямо перед приходом электрички. Алекс решил поменять сразу пятьсот долларов, чтобы потом не искать обменники.

В поезде Алекс уговорил парня с ноутом и мобильным Интернетом дать ему тот на полчаса в аренду, мол, потерялся москвич в Украине, а телефон разрядился. Теперь, знакомым не позвонить, а координаты гостиницы в почтовом ящике лежат. Парень оказался дружелюбным и ноут дал, и денег не взял, только попросил надолго не занимать комп.

Интернет был откровенно медленным, но, тем не менее, Алекс нашел, что единственный международный аэропорт в Киеве — это Борисполь, а Дарница (о чудо!) в двадцати минутах езды от него. Он выписал на бумажку телефоны касс и бегло просмотрел расписание. До вечера по Европе были рейсы на Вену, Москву (туда точно не надо), Мюнхен, Париж и даже Прагу, оставалось надеяться, что в день отправления будут билеты.

"В общем, в аэропорту разберемся" — подумал он, и, вернув ноут, попробовал вздремнуть оставшиеся до Дарницы два часа.

****

Главным удобством Киева является аэродром Жуляны, который находился в черте города. Решение срочно вылетать Бурковский принял сразу после того, как поступила информация от оперативника СБУ на пограничном переходе, что в купе, где должны были ехать Харламов и Пирогов, обнаружены следы крови. При этом обе проводницы утверждали, что никого в этом купе не помнят и в доказательство показывали свой пустой блокнот без билетов из этого купе.

Бурковский приказал перерыть весь поезд, а сам решил вылетать в Киев — что-то подсказывало: Харламов пересек как-то границу, и искать его следует уже в Украине. Поскольку из Киева не успевали добраться сотрудники Организации, то в Конотопе в поезд должна была подсесть бригада оперативников СБУ с факсимильной копией портрета Харламова. Они должны были тщательно обследовать купе и прошерстить весь поезд.

Звягину же поручалось проверить единственный невыясненный пункт — одноклассник адвокат, который дал денег Харламову. Отдельно надо было поискать среди оригиналов миграционных карт, которые через пару часов должны были поступить в региональную миграционную службу, карту с номером, выданным Харламову. Оставался шанс, что он пересек таки границу, но под чужим именем. Уже в воздухе Бурковского набрал Маурик, очередной раз наведя Бурковского на мысль, что надо бы выяснить, где у того источник информации.

— Бурковский, я уже третий день занимаюсь вашей вознёй с Хараламовым. Вы можете объяснить, что происходит? — голос Маурика отдавал холодом, не сулившим ничего хорошего. — Эта ваша идея с тем, чтобы его якобы добровольно переслать в Прагу, провалилась. Насколько я понимаю, сейчас мы не знаем, где Харламов и даже жив ли он?

— Совершенно верно. В купе, где должны были пересечь границу Харламов и наш оперативник обнаружены следы крови, а их самих нет и границу они не пересекали. Как раз это может подтвердить мои слова о том, что кто-то из наших людей в московском офисе был заинтересован в смерти Харламова. И я уверен, причина кроется в той его неудачной вербовке.

— Вы намекаете на Рогова? С этим мы разберемся потом, сейчас не это важно. Вы понимаете, что означает смерть Харламова? Да от нас с вами мокрого места не останется, когда начнут ее расследовать конфедераты.

"Занервничал, как жаренным запахло? Стратег и тактик, блин. Думал только выслужиться, а теперь не знаешь, как выкрутится?" — ухмыльнулся про себя Бурковский, а вслух сказал:

— Я все знаю, мои люди работают в Москве, выехали оперативники в зону, где находится маяк Харламова. Сам я уже на подлете к Киеву. Надеюсь, что поезд — это ниточка, которая выведет на Харламова, если он жив.

— Только не надо демонстрировать бурную деятельность. Вы за три дня успели ее уже не раз показать, а вот результаты все хуже и хуже. Кстати, пусть Новиков возвращается к своим обязанностям. Он, насколько мне известно, свою часть задания выполнил отлично. Через три часа жду от вас доклад.

Маурик отключился, а Бурковский откинулся в кресле небольшого и комфортного Ситасьона от Сесны, который через час с небольшим, должен был доставить его в Киев.

Субботним утром в мигалках не было необходимости — от Жулян до вокзала добрались за четверть часа. В машине Игорь, сопровождающий прикрепленный к нему от киевского офиса, вводил Бурковского в курс дела.

— За полтора часа осмотра поезда эсбэушники подтвердили, что в купе много следов свежей крови, — кратко, но четко рассказывал Игорь, — Экспресс-анализов, естественно, у них не было, не наша же бригада, поэтому проверить генетический код прямо в поезде, чтобы сравнить его с кодами Харламова и Пирогова, они не могли. Сделать это планируем сразу после прибытия поезда и образцов. Допрос проводниц показал, что они после отправления поезда с одним из пассажиров пили шампанское, после чего слегка задремали, поэтому в Калуге, по их мнению, пассажиры могли бы зайти через другие вагоны. Самих пассажиров не видели. Проводники других вагонов, сказали, что в пятом вагоне производилась посадка, но кто ее проводил, внимания не обратили.

— Я хочу сам поговорить с проводницами, — предложил Бурковский.

В этот момент зазвонил телефон, это был Звягин.

— Дмитрий Алексеевич, маячок нашли, вы были абсолютно правы, — он слегка запнулся, — Харламова там не было, но…

— Я понял, что еще? — перебил Бурковский

— Вторая новость намного лучше. Железнодорожники в районе двухсотого и двести десятого километра обнаружили два трупа, судя по описанию одного из них это Пирогов, а вот второй точно не Харламов. Сейчас наши люди выехали проверить. По милицейской сводке один из них погиб от огнестрела, а второй, предположительно Пирогов, от метательного ножа, попавшего в височную часть.

— То, что это хорошая новость, правильно соображаешь Звягин. Что у нас получается? — Бурковский задал вопрос как экзаменатор любимому студенту.

— Получается, что в схватке погибли Пирогов и еще кто-то, но не Харламов. Кроме того, это произошло за четыре-пять часов до того, как Харламов посетил туалет. Значит, очень высоки шансы, что он все еще жив и именно он сбросил трупы с поезда.

— Отлично, Звягин. Прогрессируете на глазах. Только учитывая то, что он программист, а не профессиональный киллер я больше склоняюсь к тому, что был кто-то третий или даже четвертый и Харламов у них в руках. А вот если это провернул таки он… ну… осталось понять, куда он подался, когда освободился от маячка. Что по поиску миграционной карты?

— К сожалению, пока мы затребовали проверку по номеру карты, все миграционки смены были уже опечатаны и переданы общим пакетом в региональную миграционную службу. А там ведь общий объем миграционных карт за сутки. Плюс их доставят туда часам к десяти-одиннадцати. Ну… и пока проверят.

— Так ускорьте черт вас подери. Хотя, ччитывая ситуацию с его пропажей, можно предположить, что если у него были свои документы, то и миграционная была своя. А еще вероятнее, что пересек по российскому паспорту. Но проверить в любом случае нужно!

— Но, Дмитрий Алексеевич, тогда он из Украины никуда не денется.

— Он уже из поезда делся, — заметил Бурковский, — Что-то по его однокласснику есть?

— Ищем. В офисном центре три юридических компании. Две большие, вряд ли бы занимали деньги на ремонт у программиста, а вот одна вполне годится, тем более въехали недавно. Сейчас ищем владельца, домашний телефон молчит, мобильный вне зоны, вероятно, он где-то в самолете.

"Опять мобильный вне зоны" — чертыхнулся про себя Буркосвкий, распорядившись вслух.

— Давайте копайте, и побыстрее. Хотя что-то мне подсказывает, что раз он знал о маячке, то вся поездка в офисный центр могла быть для отвода глаз. Поэтому еще раз отследите его вчерашний маршрут по Москве. В офисном центре он мог просто в кафе пиво пить.

— Аналитики как раз занимаются его маршрутом.

— Хорошо, работайте. Будет информация, сразу связывайтесь.

Положив трубку, Бурковский погрузился в размышления.

"Итак, Харламов знал о маячке. Значит вся информация, которую он сообщил Новикову, могла быть неправдой. Узнать о маячке он мог только от конфедератов. По словам Новикова, вечером, когда они пили пиво, уровень откровенности Харламова был высокий, если бы он был агентом конфедератов или бы знал о маячке, то так сыграть бы не смог, актерских способностей за ним особо замечено не было. Значит, будем исходить из того, что о маячке он узнал на следующий день. И…" — тут Бурковский быстро набрал номер Звягина. Тот поднял сразу же, словно ждал звонка начальника.

— Звягин, — распорядился он, — проверьте, нет ли в местах, где Харламов провел больше десяти минут, Интернет-кафе. Уверен, во время вчерашней прогулки он пользовался Интернетом.

— Сейчас проверим, Дмитрий Алексеевич.

Спустя пару минут, автомобиль притормозил в торце нового, выстроенного в стиле хай-тек, здания Южного вокзала. Здесь киевский офис имел небольшую станцию контроля пассажиров со всеми необходимыми каналами связи и доступом к базам данным.

— Игорь, есть свежая информация из поезда? — обратился Бурковский к сопровождающему.

— Нет, сняты отпечатки пальцев, взяты образцы крови. Всё это мы проверим сразу после прибытия в Киев. Поезд прибудет через двадцать минут, проводницы будут доставлены к нам. Сканеры все работают, если Харламов все еще в поезде, то, как только он появится на вокзале, они его зафиксируют.

Бурковский невесело покивал головой. Конечно, уровень допуска Игоря, не давал тому полной информации о принципе работы сканеров. Сотрудники Организации считали, что эти последние разработки отслеживают людей по набору черт лица, и даже наличие бороды, усов или шляпы не были для них преградой. Сканеры располагались в аэропортах, вокзалах, на пограничных переходных пунктах. За последние семь лет Организации удалось внедрить сканеры практически во все транспортные узлы мира: аэропорты, вокзалы, автовокзалы. Кроме того, многие крупные города Европы, Северной Америке и Восточной Азии были оснащены сканерами в торговых центрах, музеях, и даже посреди улиц. Они внедрялись под видом пожарной сигнализации, камер наблюдения, даже радаров скорости на дорогах.

Помимо основной функций, в любом сканере находился скрытый передатчик для передачи информации в вот такие небольшие станций контроля, куда приехал Бурковский.

Связь поддерживалась с помощью системы GPS, разработка которой велась как раз для целей Организации. Только совсем наивные пользователи различных навигаторов могли предположить, что кто-то может запускать на орбиту десятки спутников, тратя десятки миллионов долларов, чтобы потом толпы туристов пользовались бесплатно этой системой для поиска пути до ближайшей заправки или бара.

Такая сеть сканеров Организации позволяла отслеживать перемещение политиков, преступников и даже террористов, но информация спецслужбам при этом передавалась только по решению свыше. При такой секретности наличия всемирной сети сканеров, еще меньший круг посвященных знал: система распознавания черт лица человека, была только внешней оболочкой. На самом деле сканеры работали совсем по другому принципу, и поэтому Харламов был для них невидим. Оставались шансы, что он случайно попадет в зону контроля других элементов глобальной системы слежения, но в России этого не произошло, а вот в Украине… В общем, оставалось ждать. Ведь даже подтверждения пересения Харламовым границы пока не было, но Бурковский чувствовал, что тот уже здесь.

****

Когда Алекс вышел из пассажирского терминала, Вена встретила его ослепительным солнцем и теплым ветерком. Настроение было великолепным. Его не вычислили до сих пор, а он уже в Австрии!

Теперь нужно купить новый ноут, который раньше не светился в Сети, найти тихий отель в глубинке, а еще лучше какой-нибудь пансион у озера и месяца на два-три вообще не высовываться. Ходить на рыбалку, по вечерам сидеть в местной пивной, что может быть лучше?

Вот только оставалось одно незавершенное дело, не дававшее покоя: его обещание Джокеру позвонить и встретится. Умом Алекс понимал, что Джокер предал его, но где-то в душе внутренний голос напоминал, что никто его не тянул за язык давать обещание Джокеру. А, кроме того, почему с появлением Джокера вместо того, чтобы задержать, за ним просто установили слежку. Может Ян не прав? Может все-таки Джокер не предал, иначе, зачем постоянно напоминал, что нужно в Праге связаться с ним. Ведь Алекс был у них в руках.

Размышляя об этом, Алекс направился в сторону автобусов. Такси решил не брать, чувствовал, что пока ему просто повезло, но через пару часов его вычислят, а тогда будет не сложно опросить таксистов в аэропорту. В том что и в Австрии для этих ребят не составит проблем организовать поиски Алекс не сомневался.

Взгляд остановился на ярком желтом автобусе с надписью Student Agency Express и табличкой "Praha", который как раз подруливал к автобусной остановке. Его яркий цвет, казалось, намеренно обращает внимание Алекса среди толпы серых и синих собратьев.

"Вот блин…Прага. Ну ладно, все равно у меня нет билета" — думал Алекс, пока ноги сами несли его к автобусу.

— А как купить билет до Праги? — спросил Алекс у водителя, крепко сбитого мужика с густыми усами, не очень-то рассчитывая, что тот поймет его английский, ведь судя по чешским номерам автобуса тот был чехом и вероятнее говорил по-немецки, раз в Автрию ездит.

— На Прагу нужно? — на русском с явным украинским акцентом ответил водитель, хитро улыбаясь, — До Праги билеты по Интернету заказуют или в кассе покупают, но она в центре, тут нету — там у меня вторая остановка. Только в кассе часто билетов не бывает перед отправлением, все заранее берут.

— Блин, а что же делать?

— Ну…не знаю, — водитель смотрел сочувственно, но Алекс знал: это сочувствие не помешает такому типу "по земляцки" развести на пару лишних купюр. С таким методом торговли Алекс познакомился во время отдыха в Карпатах. Там никогда тебе не нагрубят, всегда вежливы, помогут туристу советом. При этом прокат лыж "по знакомству" или таксист-родственник хозяина пансиона, где ты остановился, может обойтись дороже, чем без всякого знакомства. Такая душевность не была какой-то маской, нет. Водила действительно сочувствовал, при этом не хотел потерять свой интерес, но Алекс решил принять правила игры.

— Ну, может быть можно что-то придумать? В Прагу очень надо. Билет фирма купила в Вену, секретарша что-то напутала, она ж только кофе шефу делать умеет. А шеф вместо того, чтобы дуре выговор сделать, мне заявил "доберешься, там рядом". А утром уже на встрече нужно быть.

— Ладно, парень, помогу. Ты пока садись, а на следующей остановке шо-нибудь будет. Поговорю с диспетчером. Только оно чуть дороже ж получится, — при этом он развел руками так, словно, сам готов доплатить, чтобы Алекса взять, но не может.

— Дороже… ну а что же делать, — Алекса эта "игра" уже начинала даже увлекать. — И сколько получится?

— Ой, не знаю, парень. Ты давай садись, а в центре я с диспетчером переговорю, тогда скажу, может и недорого. А вечером уже в Праге будешь.

Как и предполагал Алексей, обошлось все прилично дороже — разговорившись на остановке в Брно с пассажирами из Питера, узнал, что, заплатив водителю пятьдесят евро, он двадцать переплатил. Радовало, что сдачу водила дал кронами, а это в Праге могло пригодиться — приезжали после восьми вечера и хотелось вместо поиска обменника побыстрее поселится в какой-нибудь отель и отоспаться, ведь прошлой ночью было не до сна. И в самолете поспать не получилось — весь полет волновался успеют перехватить или нет. А в автобусах, разве это сон?

*****

Сегодняшний день Дэмиана Маурика заканчивался просто отвратительно. За сухим докладом Бурковского, который будет необходимо переслать выше, явно виднелась перспектива отставки, если не хуже.

Доклад

о событиях операции "Чистый код"

от 22 марта 2008 года

Сегодня ночью был утерян контроль над перемещением объекта операции Харламовым Алексеем Викторовичем. Это произошло перед пересечением объектом границы России в поезде Москва-Киев в сопровождении сотрудника оперативного отдела Пироговым С.А… Объект освободился от электронного контроля в 01:30 по Гринвичу, за полчаса до пограничного перехода Суземка.

На пограничном переходе среди зарегистрированных пограничной службой пассажиров не значился Барабанов (на это имя Новиковым был передан паспорт Харламову). Пирогов должен был пересечь границу по российскому внутреннему паспорту, поэтому никаких данных о пересечении им российской границы на посту не могло быть. Поскольку данная информация была получена телефоном, то учитывалась возможность ошибки. Однако, не дожидаясь официальной передачи миграционных карт, изъятых у пассажиров поезда, в УМФС в Брянской области, нами была принята версия о том, что документов Барабанова на границе не было.

Для выяснения ситуации было поручено силами СБУ Украины на украинском пограничном переходе Хутор-Михайловский проверить купе, где должны были находиться Харламов и Пирогов. В пустом купе были обнаружены следы крови, что дало основания для проведения масштабных поисковых мероприятий.

В ходе мероприятий по маршруту следования поезда были обнаружены трупы Пирогова (причина смерти: ножевое ранение в висок) и Кравцова Василия Александровича 1955 года рождения, старшего лейтенанта ВДВ СССР, пропавшего без вести в 1982 году в Афганистане (причина смерти: пулевые ранения из оружия Пирогова). Ранее Кравцов не фигурировал в досье Организации. Следует отметить, что труп Кравцова был одет в форму проводника железной дороги. Вероятно, именно он убил Пирогова, сейчас проводится дополнительная проверка того, кто был его целью в поезде — Пирогов или Харламов.

По невыясненным причинам у Харламова оказался паспорт так называемого негражданина Латвии, выданный на имя Безухова Андрея Алексеевича. Паспорт числится оформленным по запросу латвийского Бюро по Защите Конституции для целей передачи их конспиративному агенту, но никаких реальных следов этого агента в базе данных Бюро не выявлено.

К сожалению, информация о том, что Харламов располагает таким паспортом, была получена, после того как он уже прошел паспортный контроль аэропорта Вены, куда прибыл рейсом из Киева.

Также удалось установить, что в день отъезда из Москвы он не посещал своего одноклассника (как указывалось в предыдущем отчете), а находился в хранилище банка, где имел банковскую ячейку оформленную на фамилию Безухова. Там, вероятно, он держал наличные средства в иностранной валюте, дополнительные документы, средства связи и даже, возможно, оружие. Сотрудник банка, утверждает, что портфель, с которым входил и покидал хранилище Харламов, был достаточно большим для любых предметов из названного списка.

В Вене его следов пока не обнаружено. Он не покупал за наличные евро билеты на поезда и автобусы, не пользовался обменными пунктами, опрос таксистов тоже пока не дал результатов. Поэтому вполне возможно в Вене, пользуясь уже другими документами, полученными из банковской ячейки, он покинул Австрию.

Выводы:

Несомненно, что поведение Харламова — это четко спланированная операция с вариативными возможностями поведения в зависимости от оперативной ситуации. Практически нет сомнений, что это не случайная цепь событий и поступков исключительно Харламова. При этом его телефонные контакты с конфедератами могут быть как, действительно случайными, так и также заранее спланированными. Более того, контакт с конфедератами и последующая вербовка ими Харламова (в сложившихся условиях вероятность которой очень высока) может являться первоначальным планом тех, кто стоит за Харламовым.

Уровень подготовки говорит о глубокой информированности о структуре и методах работы Организации и конфедератов, возможно, в мире появилась серьезная третья сила с пока неизвестными целями.

Что касается операции "Чистый код", то она представляется невыполнимой вне зависимости от целей от целей этой третьей силы.

Если цель — вербовка Харламова конфедератами, то он либо уже с ними встретился в Вене, либо выйдет с ними на контакт по оговоренному ранее каналу. В любом случае обнаружить его не удастся.

Если цель операции — демонстрация возможностей новой организации, то следов Хараламова обнаружено не будет, а вся работа должна быть передана аналитикам и прогнозистам для анализа.

Следует также отметить, что невыяснена роль Кравцова. Это либо сообщник Харламова, либо неизвестный агент целью которого было похищение, а возможно и убийство Харламова.

Первая версия маловероятна — Харламов мог избавиться от Пирогова уже в Киеве.

Вторая — полностью согласуется с версией о наличие двойных агентов в московском офисе. Поскольку Кравцов знал купе Харламова, сев в поезд еще в Москве, то для этого информацию необходимо было получить практически сразу после покупки билетов. А поскольку Харламов с момента получения информации о номере поезда находился под наблюдением Новикова, то информацию передать потенциальным сообщникам не мог. То есть информация ему поступила из московского офиса.

Итак, для того чтобы вычислить крота, необходимо провести следующие мероприятия:

1) расследование причин неудачной вербовки Харламова в 2000 году.

2) проверить всех без исключения сотрудников оперативного управления московского офиса

После обнаружения информатора роль Кравцова станет понятной.

22 марта 2008 года

И.о. руководителя операции "Чистый код"

Уровень доступа — первый

Бурковский Д.А

Маурик уже полчаса не мог решить, что делать с этим докладом. То, что его нужно обязательно отправить наверх было однозначно. Если изложенная в докладе версия Бурковского о третьей силе, способной провести операцию одновременно и против Организации, и против конфедератов, окажется верной, то кресло под Мауриком сильно зашатается. Именно в его секторе эти "некто" ведут деятельность, уже не говоря о том, что они провели успешную операцию, демонстративно издеваясь на всей оперативной службой. Ведь единственной целью такой показушности могло быть только желание демонстрации силы.

С другой стороны, если найдут крота в московском офисе, а конфедераты завербуют Харламова, то все потихоньку спустится на тормозах и обойдется небольшими взысканиями ему и Бурковскому. А если еще и Харламова удастся-таки поймать до вербовки конфедератами, то все будет просто чудесно.

Осталось убедить Бурковского, что его доклад полон поспешных выводов и версий, которые требуют тщательной проверки до подачи наверх. Стоит ограничиться исключительно констатацией фактов и планами работы по поимке крота.

Он набрал номер Бурковского.

— Дмитрий, добрый вечер. Нам необходимо пообщаться по закрытой линии… Да, именно сейчас…Хорошо, жду вас через полчаса.

Как убедить Бурковского, Маурик знал.