Эхо 13 Род, Которого Нет. Том 3

Интерлюдия 1 — Максим

Чай был горячим, ладонь горела от кружки, но отпускать не хотелось. Я сидел и ловил себя на том, что за много лет впервые чувствую усталость. Не ту, что приходит после тренировок или ночных дежурств. А ту, настоящую, когда внутри пусто и тянет вниз. Наверное, потому что раньше не было таких противников, как сегодня.

Напротив сидел Кирилл Евгеньевич. Он держал чашку так же, как и я, и молчал. В его взгляде не было ни паники, ни страха, только тяжесть. Впрочем, сейчас мы оба думали об одном.

— С ними будет всё в порядке, — сказал я. Хотя понимал, что это больше вера, чем факт.

Он качнул головой.

— Я уже вызвал всех лучших медиков, какие есть в Красноярске, — ответил он спокойно. — Формально у меня нет права так распоряжаться, но иначе было нельзя. Мы с тобой не справились, Максим. Это факт. Но Аристарх с Миленой защитили край от монстра. Наград за это никто не даст, я уверен они замнут эту историю, как со стороны императора, так и со стороны вашего рода. Обеим сторонам есть что скрывать.

Он замолчал, перевёл взгляд в сторону и тихо добавил:

— Только учти: мой боевой состав тоже пострадал, канцелярия не допустит бездействия с моей стороны — он тяжело вздохнул. — Я не могу сорвать всех медиков только на восстановление этих двоих и держать их вечно возле них. И самое странное, что на них нет ни одной ссадины. Ни у твоего Господина, ни у Милены. Они просто лежат без сознания. Поэтому, если медики окажутся бессильны, они будут отозваны.

Я сжал левую ладонь в кулак. Правая всё ещё висела плетью, чужая. Сорок три бойца канцелярии мертвы. Два чуть ли не сильнейших бойца Красноярска полностью без сил. Первый убийца Империи без сознания и сильно ранен. Больше шестидесяти бойцов ранены. И все это сделал один элитный отряд Клыка чуть больше чем в пятисот человек.

Если бы я выложился с Клыком иначе… может быть, они бы не пострадали.

И вместе с этой мыслью перед глазами снова вспыхнул бой.

Воздух дрожал от запаха озона, земля под ногами вибрировала, будто где-то рядом раскатился гром. Клык шёл прямо на меня — быстрый, как живая молния. Я встретил его лоб в лоб, и всё вокруг сразу превратилось в гул и свет.

Первый удар прожёг пространство, щит взвыл, грудь свело от удара током, но я удержался. Второй залил всё вокруг белым сиянием — деревья вспыхнули и рухнули, чёрные стволы осыпались щепками. Клык не жалел своих — его волна молний снесла ближайших наёмников, тела дернуло, крики заглохли. Он шёл на меня, будто больше никого в этом лесу не существовало.

Я сблизился, выбил его руку, пробил локтем в корпус. Он перехватил удар, и земля дрогнула, когда мы врезались друг в друга плечами. Молния сорвалась прямо из его ладони, раскатилась по земле, обжигая сапоги и сбивая с ног двоих своих же бойцов. Они рухнули рядом, но он даже не оглянулся.

В этот момент что-то обожгло бок. Пуля. Осколок металла влетел под рёбра, горячая боль пронзила тело. Я только скрипнул зубами. Кровь брызнула, но рана тут же затянулась, мышцы стянулись — регенерация сработала. Боль осталась, и это мешало драться, каждый шаг отзывался жжением в боку, но вырубить меня этим было невозможно.

Я навалился корпусом, ударил коленом, вбивая его в ствол дерева. Дерево взвыло, кора разлетелась во все стороны, но он не замедлился — ладонь сверкнула, и он рванул мне в лицо. Ушёл на полшага, ударил сверху вниз, поймал его руку и провернул кисть. Хрустнуло. Он скривился, но вместо того, чтобы отступить, залил ладонь молнией, словно заставил сломанную руку работать снова. Запахло палёным мясом.

Мы снова сцепились. Его удары стали ещё безумнее: он бил сразу двумя руками, даже сломанной, плевал на боль, каждая вспышка ослепляла и резала уши. Я шёл вязко, шаг за шагом, сбивая его дыхание, заставляя тратить силы. Вокруг гремело, трещало, ломались новые деревья, земля вспучивалась от энергии, но всё сводилось к одному — мы стояли друг против друга, и никто не собирался отступать.

Клык рванул вперёд — и я не успел. Его кулак врезался в ребра, разряд прошёл сквозь тело, и на миг всё внутри вспыхнуло белым светом. Нервы словно вырвали из-под контроля, мышцы дернулись сами. Я пошатнулся, и он тут же добавил второй удар — в печень. Боль прорезала бок, дыхание сбилось, но я удержался на ногах и ответил коротким апперкотом, заставив его отступить.

Скорость. Она решала всё. Я работал на пределе, и всё же он иногда опережал меня, иногда отставал. Вероятнее всего, потому что приходилось тратить время на новые усиления — магия требует секунды на подкачку. В этом и преимущество пути силы: мы работаем телом, а не формулами. Но даже так — магия оставалась сильнее. Будь он полноценным одиннадцатым рангом, я бы уже лежал в земле. Но он был лишь десяткой, и потому у меня оставались шансы.

Я перехватил его руку, ударил коленом в поддых. Он скривился, но отскочил и почти сразу врезал мне сверху вниз — ладонь сверкнула, щит дрогнул, и ток прошёл по позвоночнику, обжигая каждую нервную ветвь. На миг мир замер, и я едва не рухнул. Сжал зубы, шагнул вперёд — и врезал ему в лицо. Оба качнулись, оба остались стоять.

И тут он отстранился. Слишком явно. Я сразу понял — готовит что-то. Воздух загудел, в пальцах сверкнуло, и в следующее мгновение между нами закружился сгусток молний. Шар. Классика. От него не убежать — он преследует цель, пока не взорвётся.

Я ушёл по дуге от шара, но в сторону клыка, он понял мой замысел. Он знал — мне его может хватить, чтобы я не смог дальше вести схватку в том же ритме. Поэтому мы начали играть в кошки-мышки. Только за кошкой бежит еще шаровая молния. Я перекинул все силы в ноги.

— Не уйдешь. — рыкнул я. И одним прыжком сократил расстояние.

Я рванул в клинч, ухватил его за руки и прижал к себе. Ток бил сквозь ладони, прожигая мышцы, но я не отпускал. Он рвался, но понимал: не успевает. Шар догонял нас.

Вспышка — и мир содрогнулся. Разряд прошёл насквозь, боль выжгла каждую жилку. Но я держал его. Весь удар мы приняли вместе. Втрое меньше, чем если бы шар влетел только в меня — и этого хватило.

Клык скривился, глаза его на миг потемнели. Я отпустил руки и отшатнулся. Оба мы стояли, тяжело дыша, и оба знали: эта схватка ещё не закончена.

Мы понимали: если продолжим в том же духе — кто-то из нас падёт. И это «кто-то» решалось сейчас.

Я напитал руку силой, позабыв о защите. Плевать. Если эта тварь выживет до приезда барона — восстановится. И даже если ему никто не заплатит, захочет убить Аристарха Николаевича хотя бы из мести. Просто за то, что его избил дружинник. Я видел это в его глазах — точно так же, как он читал мои. Один удар. Решающий.

Он заметил, куда уходит моя сила. Это было видно — жилы вспыхнули, воздух дрогнул. Но это был обман. Я накачивал вторую руку, скрытно, малыми порциями. Не для того, чтобы пугать — чтобы пробить.

Мы сошлись.

Поймал мою руку — ту самую, что я выставил вперёд. И в неё, без остатка, выпустил всё, что копил.

Молния вошла, как раскалённый клинок. Я успел только одно — выстроить каналы так, чтобы энергия не пошла по телу. Заблокировал. Разрывом, болью, но заблокировал. Пусть выходит через руку.

Разряд пронёсся насквозь. Кость треснула, кисть изломало, мясо вспыхнуло, как обугленный уголь. За спиной воздух рванул, старое дерево разлетелось в щепки. Щепки и кора полетели в сторону поместья, свистя, как пули.

Но Клык пострадал сильнее. Он перехватил мою руку, и вся энергия, что мы оба вложили в этот миг, взорвала его конечность изнутри. Кости вывернуло, мясо разлетелось клочьями, от руки осталась только дымящаяся каша.

Я не дал ему времени осознать это. Вторая рука уже шла в цель. Удар в голову — прямой, решающий. Щит принял часть, но не спас. Клык отлетел, пронёсся над землёй и рухнул в лес, впечатавшись в ствол.

Перед глазами плыло, но я видел: он больше не встаёт. Жив, да. Но без сознания. И вряд ли скоро придёт в себя. И мысль двенадцатый ранг меня спас. Боги все таки тоже могут умереть.

И последнее, что я успел заметить, — дальше по поляне уже практически всех наёмников добил Кирилл. Кто ему позволил включить боевой режим? Давно он не снимал печати, давно не убирал ограничения.

Я же вырубился. И за это мне стыдно. Очень. Хотелось бы, чтобы никто не узнал.

Но я пришел в себя, когда собака Змей тащил меня на себе. Нашел все таки меня, гадёныш.

Он и дотащил к остальным, потому что вокруг нас на сотню метров всё превратилось в выжженное поле и обугленные тела.

В том виде, в котором я был, я мало отличался от них. Потому мне и выдали более - менее чистую одежду, а лицо и руки я хотя бы успел умыть из походных фляжек агентов канцелярии. Не положено так встречать барона. А барона встречать надо было.

Мы сели в машины, собрали в охапку Первого убийцу Империи. Я бы его, конечно, уложил прямо там, но правила аристократии простые: сначала с ним должен разобраться наш господин. Только после этого могут включаться инстанции, законы и канцелярия. Всё происходило на земле Аристарха Николаевича, и нападение на него, и эта бойня.

А союзники, даже такие… тоже считаются. Хоть я бы и предпочёл его добить. Бесит он меня почему-то.

Мои мысли прервал голос Кирилла:

— Макс, ты опять завис. Такое ощущение, что у тебя мозги только когда дерёшься работают, — он усмехнулся и добавил, — а мы вроде чай пьем, а не собираемся морды бить. Лицо у тебя слишком сильно интеллект показывает.

— Ха-ха, — посмеялся я. — Ты это зря. Если что, я вообще-то по званию старше был, пока не вышел из канцелярии.

— Да ну? — он фыркнул. — Вот уж кому канцелярия точно не по нутру. Сухарь из тебя хреновый. — он добавил, — ты же сам говорил, "Бумаги не по мне, пусть ими кто-то другой занимается. А я лучше задержу какого - нибудь аристократа, который устраивает пытки в своем подвале".

— Поэтому я и здесь, — пожал я плечами.

Он прищурился:

— Но ведь ты до сих пор агент.

Я достал из кармана кристалл связи и маленький кубик, который любому покажется игрушкой. Но Кирилл понял сразу.

— Больше нет, — сказал я спокойно. — С этого дня я служу только ему. Барону. Аристарху Николаевичу.

Кирилл усмехнулся, но глаза его были серьёзны.

— Никогда не думал, что услышу от тебя такое.

— Я тоже. Но после того, что было у лимузина… — я замолчал, и перед глазами снова встал лес.

Милена сорвалась вперёд. Господин — за ней.

А я стоял и не мог пошевелиться.

Сил не осталось. Даже держаться на ногах было тяжело.

— Схвати её, — бросил господин.

Я хотел ответить, но не смог. Только мотнул головой. Со стороны это выглядело жалко, будто я струсил. Но дело было не в страхе. Я пытался включить боевой режим. Пытался, но вместо силы получал только боль.

И всё же меня удивило не это. Господин сорвался сам. Рванул за Миленой, обойдя даже Кирилла. А Кирилл… да, я бы не сказал, что он лёгкий противник в спаррингах. Но и он был выжат до дна, в таком же состоянии, как и я. И, конечно, не стал бы работать с бароном в полную силу, даже если бы захотел.

Мы всё равно дернулись следом. Я — с болью в каждой жиле, не сумевший включить режим. Кирилл — так же. Он сделал шагов десять, максимум пятнадцать, и рухнул. Попытался сорвать ограничители, но тело не выдержало. Его скрючило, и он заорал так, что лес отозвался эхом.

Хорошо хоть, дружинники сидели по машинам. Только выбирались наружу и не видели, что происходит с нами.

Я бежал что есть силы. Хотя какие там силы? Это был бег скорее нулевого ранга, и то медленнее. Каждая жилка внутри горела, каждый шаг отзывался болью. Но я не собирался останавливаться.

Через полминуты я наткнулся на картину, в которую не сразу поверил: монстр лежал, и рядом с ним — они. Господин и Милена. Оба без сознания.

Я рванул к Аристарху Николаевичу. Пульс — еле ощутимый. Он дышал, но так, будто любое мгновение могло стать последним. Я понимал: должен тащить его. Но взгляд всё равно метнулся к Милене. У неё тот же пульс, та же грань между жизнью и смертью.

Яков ясно дал понять: все они должны выжить.

И я решил для себя — сделаю так.

Я поднял их. Господина крепко обхватил вокруг тела здоровой рукой и прижал к боку, Милену перекинул через плечо. На ту самую сторону, где рука была раздроблена, чтобы на нее пришелся меньший вес госпожи. Боль взорвалась в голове, будто раскалённый прут пронзил насквозь. Но я шёл. Каждый шаг был пыткой, но я шёл.

И именно в этот момент я понял: я больше не агент канцелярии. Хватит. Мне плевать, что они узнают. Да, у меня будут проблемы. Но только у меня. Этот род трогать они не посмеют. И господин не должен будет даже узнать, какую цену я заплачу.

Когда меня впервые отправили к нему, я не понимал, зачем. Агент моего уровня в какой-то провинциальный дом? Я думал, меня просто списали, потому что слишком часто позволял себе спорить с начальством. Тогда я попал к его родителям, а потом остался, когда он сам встал во главе. Пацан. Странный, хилый, без магии. Но… в нём было что-то другое.

Он никогда не унижал своих дружинников. Всегда держался наравне. Хоть мы и старались сохранять дистанцию — «аристократ» и «дружина» — но он не позволял этого. И сейчас он показал то, чего я никогда раньше не видел в подобных людях: готовность рисковать собой ради нас. Ради тех, кто по кодексу должен был положить свои жизни за него.

Я знаю эти ритуалы. Я знаю, как работают древние договоры аристократии. И всё же он пошёл вперёд. Без колебаний.

А я шёл следом, с ними обоими на руках, и понимал: теперь это мой господин. Не мальчишка, не пацан. Господин. И если есть тринадцатый ранг, четырнадцатый или даже пятнадцатый — я дойду. Только ради того, чтобы защищать этот род.

Через несколько десятков шагов меня догнал Змей. Не знаю, что он увидел во мне в тот момент, но глаза его горели той же решимостью, что и мои. Он подхватил обоих — и уже собирался тащить меня на плечах. Но я мотнул головой: вперёд. Бери их и неси быстрее.

Когда мы подошли к машинам, я впервые спросил:

— Где Кирилл Евгеньевич?

Дружинники только пожали плечами. Никто не знал. Позже я понял: его занесли в лимузин. И сделали это не бойцы, а две невесты барона.

Да, одна из них — императорская дочь. Да, они могли остаться в стороне. Но они поступили по-человечески: не дали упасть лицом в грязь главе Красноярской канцелярии. Пусть и не все знали, кто он на самом деле, но они прекрасно понимали: раз он рядом с нами, значит, это человек важный. И оставить его лежать на дороге они не позволили.

В этом тоже проявилось благородство рода. Не показное, не выученное по протоколу — настоящее.

Все расселись по машинам, и колона тронулась в сторону поместья. Девушки делали вид, словно ничего не произошло, и словно это не они затаскивали Кирилла Евгеньевича в машину, испачкав себя и платья кровью. Настоящие благородные дамы.

Кирилл же пришёл в себя только на подъезде к поместью. Я еще тогда усмехнулся про себя, "Завтра ему будет плохо. Второй раз попытаться снять ограничение, еще и без сил".

Мы добрались до особняка. Ольга со Златой вместе со Змеем отнесли Милену в её комнату. Я же взял господина. Никому не хотел доверять эту ношу, хоть Толик и протянул руки. Нет. Это только я.

Я уложил его в постель и хотел остаться рядом. Хотел быть первым, кто увидит, как он откроет глаза. Хотел стоять рядом и охранять, пока он дышит.

Я не такой уж плохой глава дружины. И он выживет. Он обязан выжить.

Но Кирилл вытащил меня. И вот теперь мы сидим на кухне, пьём чай, ждём лекарей из Красноярска. А я только сильнее злюсь от собственного бессилия. Потому что ничего больше сделать не могу.