Егор Смирнов: каникулы в СССР. Том 1

Глава 26

Увидев меня, он едва заметно и несколько обреченно покачал головой, а потом забрался в салон. Мужик запрыгнул за ним, машина резко взвизгнула тормозами и сорвалась с места, скрывшись за ближайшим поворотом.

Я понимал, что в этой ситуации абсолютно ничего не могу сделать. Похоже, что и Стас, судя по его странному жесту, тоже не хотел, чтобы я ввязывался. А значит оставалось только надеяться, что с ним все будет в порядке. С другой стороны, я наверняка знал, что Стас доживет до конца лета. Значит сейчас особых причин беспокоиться за его жизнь нет.

— Во что ты ввязался, Стас? — задумчиво буркнул я себе под нос. И тут меня пронзила внезапная догадка. — Твою ж мать! Если официальная версия смерти Стаса ошибочна, то значит есть шанс…

Зацепившись за эту мысль, я вскочил со скамейки и нервно зашагал по скверу, обдумывая различные варианты своих будущих действий. В конечном итоге я пришел к мысли, что надо узнать поподробнее про эту темную историю с черной «Копейкой» и тем длинным мужиком. А это значит, что мне придется какое-то время последить за Стасом. Конечно, я был сильно ограничен в своих текущих возможностях. Особенно это касалось полного отсутствия технических средств. Но, как говорится, попытка — не пытка. Лучше хоть что-то делать, чем просто сидеть сложа руки.

Остановившись на этом решении и немного приведя мысли в порядок, я направился к остановке общественного транспорта. В животе со страшной силой урчало. Организм срочно требовал восполнения потерянных на репетиции ресурсов.

Вернувшись домой, я забежал в ванную, привел себя в порядок и направился на кухню. Сегодня на ужин был рассольник и макароны по-флотски. От одного вида этой еды я чуть слюнями не захлебнулся. Начерпав поварешкой супа в глубокую металлическую тарелку, я расположил ее на плите на круглой, покрытой небольшими отверстиями, металлической подставке и зажег газ. Честно говоря, в этот момент мне остро не хватало микроволновки.

Но как только я попробовал вкуснейший рассольник, то сразу позабыл о своей тоске по будущим благам цивилизации и полностью отдался процессу наслаждения аппетитным ужином.

Когда я закончил с едой и вымыл посуду, то услышал, как скрипнула входная дверь. Сестра не могла так рано вернуться с прогулки. Поэтому оставался только один вариант: отец пришел с работы. В подтверждение этому я тут же услышал из прихожей его тихое покашливание.

— Пап, привет! Тебе ужин подогреть? — крикнул я с кухни.

Ответом мне было гробовое молчание. Через четверть минуты отец заглянул на кухню. Его взгляд был удивленным и где-то даже немного подозрительным.

— Это точно мой сын? — спросил он и окинул меня пристальным взглядом.

Да, признаюсь, что я никогда не приветствовал отца, когда тот возвращался усталый с работы. А предложение подогреть ему ужин было вообще из области ненаучной фантастики. Однако, сейчас мне очень хотелось исправить то, что я справедливо считал ошибками юности. И именно поэтому я вновь не устоял перед абсолютно нетипичным для меня поведением.

— Да вроде бы с утра был я, — приняв как можно более растерянный вид, ответил я.

— А то я уж было подумал, что к нам в квартиру кто-то забрался, — не очень удачно попытался съюморить отец. Увидев, что я шутку не оценил, он добавил: — Да я сам разогрею, не сахарный. Иди-ка лучше сюда, что покажу. — И он поманил меня рукой в прихожую.

На тумбочке под зеркалом лежал небольшой сверток, обернутый обрывком какой-то газеты. Отец протянул его мне. Внутри находился некий продолговатый и, судя по весу, металлический предмет. Я развернул газету и чуть не матюгулся от удивления. Вовремя спохватившись, я заменил готовое сорваться с языка хлесткое словцо коротким и по-детски восторженным возгласом «Ах!»

Внутри лежал блестящий металлический стержень, сужающийся к одному краю, и похожий на очень толстый карандаш. Это был самый настоящий куботан! Ну или почти. На нем было даже отверстие для кольца от связки ключей. У меня на миг возникло странное ощущение, что мой отец каким-то образом побывал в будущем и увидел, как выглядят настоящие куботаны.

Я сразу прогнал эту глупую мысль и убедил себя, что батя, будучи первоклассным токарем, просто следовал за своей фантазией и выточил почти идеальное оружие ближнего боя. Я отбросил газету и зажал куботан в ладони. Он лег идеально, хоть и показался мне несколько длинным.

— На вырост, — довольно ответил отец, словно прочитав мои мысли.

— Обалдеть! Спасибо, пап! — Я взглянул на себя в зеркало, на автомате прикрыл шею и грудь левой рукой, а правой, в которой держал куботан, нанес несколько тренировочных ударов. — Как ты… — я хотел сказать: «узнал», но вовремя себя одернул, — классно его сделал. Ну теперь Никитин у меня попляшет, если вздумает на меня напасть. Кстати, ему кто-то руку сломал. Участковый заходил, про тебя спрашивал. Мы с мамой сказали, что ты вчера у тети Гели был. — Я внимательно посмотрел на отца.

— Скоро допрыгается, еще и ногу сломает, — нахмурившись ответил отец. Но потом лицо его разгладилось, и он потрепал меня по плечу. — Как это ты так ловко им орудуешь? Будто уже тренировался где? — И он вопросительно посмотрел на меня.

— У Сереги Сомова отец из Ашхабада видеомагнитофон привез. Мы фильм какой-то смотрели. Название не помню. Там дядька так же делал, только ножом. Вот я и запомнил, — нагло и бессовестно соврал я, надеясь, что к этому времени действительно появились бытовые видеомагнитофоны «Электроника».

Помню, в начале девяностых у меня был такой. С откидывающимся верхним подкассетником. А первой кассетой я тогда купил «Терминатора», ну а потом, конечно же, «Назад в будущее». Страсть, как люблю фильмы про попаданцев в прошлое. А вот теперь и самого угораздило.

— Значит, видеомагнитофон, говоришь? Ну-ну. — Было ясно, что отец мне ни на йоту не поверил. Мне кажется, для него было очевидно, что такая техника достигается только упорными тренировками. Но дальше допытываться он не стал. — Поосторожнее с ним. Таким и убить можно, если не туда ударишь. Но, сдается мне, ты и без меня это знаешь. — Отец пристально посмотрел на меня, потом озадаченно покачал головой и пробормотал себе под нос: — Фильмов он, видите ли, насмотрелся. — Сказав это, он скрылся за дверью своей комнаты.

Я быстро закинул свое новое оружие в карман и, пока отец меня еще чем-нибудь не озадачил, надел кеды и выскочил в подъезд. Надо было повидаться со своими друзьями и узнать, не случилось ли чего, пока я был на репетиции.

Во дворе никого из моей компании я не обнаружил. Зато столкнулся с Орешкиным и Славкой Михайловым. Они устроились на лавочке у соседнего подъезда, и играли в карты, судя по всему, в «очко». Заметив меня, Орешкин злобно сверкнул в мою сторону глазами. Однако говорить мне что-то или уж тем более делать какие-то движения в мою сторону он не рискнул. Видок у него был не очень: сломанный нос и синеющие под глазами фингалы окончательно портили его и без этого довольно мерзкую физиономию.

Нормально его приложил Никитин. Интересно, как будут дальше развиваться их взаимоотношения? Ведь получается, что Орешкин, пусть даже и опосредованно, через родителей, сдал милиции информацию о произошедшей потасовке. С Михайловым он пока ладит. Но это пока. Похоже, что тот еще просто не в курсе его излишней болтливости. Однако, когда Никитина выпишут из больницы и он вернется домой, все может резко поменяться.

Если он, конечно, с подачи нашего участкового в спецшколу открытого или даже закрытого типа не загремит. Но в последнюю отправляют только после совершения тяжкого преступления, так что это вряд ли. Однако плюс состоял в том, что для отправки в такую школу не требовалось решения суда. Достаточно было вердикта комиссии по делам несовершеннолетних. И если Никитина даже в открытую спецшколу отправят с возможностью приезжать домой на выходные, то это только до очередного нарушения, а дальше уже и закрытая не за горами, которая почти то же самое, что колония. Возможно, именно на это и надеялся Орешкин, иначе бы дома сидел и не высовывался.

Я прошел мимо них, не обращая особого внимания на упершийся в меня злобный взгляд. То обстоятельство, что Орешкин ограничился только этим, недвусмысленно намекало, что урок он усвоил. По крайней мере на данный момент.

Не найдя никого из друзей во дворе, я направился в сторону Серегиной сарайки. Надо было проверить этот вариант. Однако до нее я так и не дошел. Миновав очередной поворот, я увидел открытую дверь гаража Мишки Борисова, как, в общем-то, и его самого. А рядом с ним стоял Серега Сабуров. Они озадаченно смотрели на самый что ни на есть настоящий мопед. Это была Мишкина Рига-16. И с ней были связаны одни из самых незабываемых воспоминаний моего детства.

А еще я знал все слабые места этого мопеда. И похоже, что это знание мне сейчас пригодится. Я подошел к гаражу и с улыбкой глянул на кислые лица друзей.

— Привет, пацаны! Что, не заводится? — бодро спросил я.

Мишка еще раз подошел к мопеду, подергал заслонку и, включив зажигание, начал бешено дергать пусковую педаль. Двигатель хрипел, плевался, возмущенно фырчал, но запускаться ни в какую не хотел. Мишка чертыхнулся и, тяжело дыша, прекратил бесполезные попытки.

— Ну кто ж так делает, Миш? С ним надо понежнее, с умом. Давай-ка я попробую.

— Да пожалуйста! — раздраженно ответил Мишка и отошел в сторону.

Я подошел к мопеду и первым делом выкрутил свечу зажигания.

— Посмотри, ты ж ее всю залил, — с улыбкой сказал я, показывая влажный конец свечи. — Теперь надо немного подождать, чтобы топливо испарилось из цилиндра. Дай мне тряпку. Только чистую.

Мишка удивленно посмотрел на свечу, потом на меня, но спорить не стал. Сбегав в гараж, он принес чистую ветошь. Я протер ей свечу, очистил ее от копоти и отложил пока в сторону. После этого завернул до упора винт качества горючей смеси, а затем выкрутил его на один оборот. Подождав еще немного, чтобы топливо уж точно испарилось из цилиндра, я вернул свечу на место и накинул не нее колпак.

Ну а теперь приступаем к главному. Для начала я прикрыл воздушную заслонку и три раза несильно нажал на пусковую педаль, чтобы запустить горючую смесь в цилиндр, а затем включил зажигание.

— Ну что, Мишка, — я хитро подмигнул ему, — если я завожу мопед, то чур я первый качусь, заметано?

— Да легко, — хмуро буркнул он. — Только фиг ты его заведешь.

Я резко нажал на пусковую педаль, двигатель пару раз обиженно чихнул, еще одно резкое нажатие — и вуаля! — мопед завелся. Я осторожно открыл заслонку, немного погазовал, а потом дополнительно отрегулировал винт подъема дросселя, чтобы добиться устойчивой работы двигателя. Под конец немного поиграл с винтом качества смеси, чтобы чуть увеличить обороты. И все! Дело было сделано.

Мишка с Серегой сразу повеселели и ошарашенно посмотрели на меня. В их взглядах помимо радостного удивления читалось еще что-то сильно смахивающее на уважение.

«Ничего, пацаны,» — подумал я про себя, — «когда вам будет по пятьдесят, так же как мне, то вы в каком-то смысле гораздо дальше меня пойдете и такое будете уметь, что вам пока и не снилось.»

Я сел на мопед и спросил Мишку:

— Бензина-то много залили?

— Полбака точно есть. Покататься хватит! — радостно воскликнул он, торопливо запирая гараж.

— Я тогда пока прокачусь до поля и обратно? А вы идите мне на встречу, хорошо?

— Давай! — крикнул Мишка.

Я осторожно крутанул ручку газа и, постепенно набирая скорость, покатил между огородов и гаражей в сторону совхозного поля. Мы всегда там катались, огибая его по периметру по накатанной проселочной дороге. Один круг составлял примерно два километра. Этого было более чем достаточно, чтобы насладиться быстрой поездкой с ветерком.

На мне не было никакой страховки, а мопед тем временем разогнался до сорока километров в час. Это было не так уж и много, и совсем не страшно для пятидесятилетнего мужика, но на сиденье-то мопеда сейчас сидел одиннадцатилетний пацан. Мне вдруг подумалось: а пустил бы я своего сына вот так вот запросто прокатиться на этой «газуле»? Ведь ему столько же лет, сколько и мне сейчас. И, если честно, я не смог положительно ответить на этот вопрос. Слишком уж я его любил. Вот такие мы отцы: сами готовы на всякие безрассудства, а своим детям и малейшее запрещаем.

Выехав на кромку совхозного поля, я резко повернул налево, отбросил все лишние мысли и выкрутил до предела ручку газа. В лицо мне ударила плотная струя воздуха, который был напоен запахами свежескошенной травы и ароматами луговых цветов. В небе надо мной весело носились жаворонки и стрижи, а совсем высоко, в бездонной лазури, виднелся белый след самолета.

Я несся вперед, позабыв про все на свете от охватившего меня непередаваемого ощущения счастья и свободы. Ветер свистел в ушах, дорога неслась навстречу, а теплое летнее солнце, проглянувшее наконец-то из-за плотных облаков, приятно грело спину. И в этот момент я отчетливо осознал, что оказывается счастливым быть очень легко. Достаточно, отбросив все лишнее, просто нестись навстречу летнему солнцу и ясному бирюзовому небу.