Ее дикие звери

Глава 16

Дикарь

Зажав сигарету в зубах, я тащу мертвое тело стервятника в темноту погрузочной платформы в задней части академии. Я завернул его в простыню с эмблемой упомянутого заведения, чтобы потом не убирать за собой, но она промокла насквозь, и за телом теперь тянется кровавый след.

Обе его руки вырваны из суставов и держатся только на сухожилиях — я никогда не был аккуратным зверем, как бы они ни старались научить нас порядку на этих своих занятиях. Драматично вздыхая, я бросаю его к ногам двух поджидающих меня братьев-погрузчиков.

— Спасибо, сэр, — говорит Берти.

— Медведь Берт сияет, — напеваю я, затягиваясь сигаретой, — грязью обливаясь, — Я наклоняю голову, напряженно размышляя. — Или это должен быть «Медведь Берт сияет, флиртом забавляясь»?

Он улыбается мне, поднимая тело на руки, словно младенца.

— Мне нравится второе.

— Да, мне тоже.

Мы обмениваемся зубастыми ухмылками.

Машу им на прощание, пока они загружают свой грузовик, и затягиваюсь едким дымом. Это успокаивает мой гиперактивный разум, даже если никотин, циркулирующий в моих венах, никак не влияет на мое волчье тело.

Через несколько секунд я напеваю свою новую мелодию, засовываю руки в карманы и возвращаюсь внутрь. Ксандер вывел из строя камеры наблюдения в этом районе, так что малыш Лайл даже не догадается, что мы здесь были.

Хмурый Коса уже ждет меня, когда я возвращаюсь.

— Дикарь, — в голосе брата слышится неодобрение. — Что я тебе говорил о том, чтобы не оставлять после себя кровь?

— Извини, — бормочу я, выдыхая дым. — Но я захватил швабру.

Кровь раздражает его чувствительный акулий нос.

Коса бросает на меня мрачный взгляд, а затем отправляет Ксандеру мысленное сообщение, чтобы тот принес отбеливатель.

При таком количестве звериных носов запах крови стервятника обязательно привлечет чье-нибудь внимание. В академии полно врагов, которых можно прикончить, но мы не можем убивать в открытую. Мы бы позаботились, чтобы об этом узнали все за пределами академии, но здесь мы должны действовать скрытно на случай, если Лайл вызовет палача Совета по мою задницу.

Ксандер появляется с отбеливателем через несколько минут, морща морду — не от запаха, а от того факта, что ему приходится убираться. Чопорный драконий принц.

И тогда я бросаюсь на него, выставив когти, с громким боевым «Ки-я!»

Ксандер рычит и пытается уклониться, но теперь его рука находится именно там, где нужно, и я наношу удар по коже на его запястье. Задеваю обе артерии, и они вскрываются, разбрызгивая кровь по всему полу.

— Ой-ёюшки!

— Блядь! — Ксандер роняет отбеливатель и бросается на меня, но я пригибаюсь, оскалив зубы, и валю его на пол, прямо на длинную полосу крови моей жертвы. Я бью его по другому запястью, но промахиваюсь, и мы несколько минут грыземся, как животные, прежде чем по коридору раздаются тяжелые шаги. Я позволяю Ксандеру сильно ударить меня в грудь, и его заливает моей кровью. К тому времени, как появляются надзиратели, мы снова на ногах, грубо отталкивая друг друга. Косы нигде не видно, как и бутылки с отбеливателем.

Пол залит кровавым месивом, — стервятник вперемешку с драконом и волком. Ксандер должен быть благодарен мне. Ему больше не нужно убираться. Какой-нибудь мудила-штрафник сделает это за нас.

Вот такой я молодец, всегда готов помочь.

— Прекратили! — кричит один из надзирателей, мелкий волчонок, которого я мог бы съесть на завтрак. Но позади него шагает Рубен.

— Что на этот раз, Дикарь? — спрашивает он со скукой в голосе, обводя взглядом место преступления. Дедуля-волк даже оружия не носит, его и одного достаточно.

— Он как-то странно на меня смотрел, — хнычу я, указывая на Ксандера, который сердито зажимает рану на руке, все еще истекающую кровью. Рубен думает, что загнал меня в угол, отправив на коррекционные занятия, да? Я хочу быть в классе с Аурелией, но, очевидно, она не дикая и не нуждается в дополнительной охране или помощи класса Б. Они заставляют меня учиться правильно писать, чему Коса рад, а я нет. Единственный бонус — это то, что мы получаем дополнительные занятия по боевым искусствам, чтобы мы могли выплеснуть свою энергию. И Рубен единственный, кто может сейчас со мной спарринговать, за что я ему действительно благодарен, остальные слишком слабы.

Рубен закатывает глаза, отчего я начинаю рычать.

— Ну да, парень, конечно. Ладно, идем в медпункт.

Он относится к этому как к великой миссии, в то время как пламенный взгляд Ксандера обещает расправу. Когда никто не смотрит, дракон выстреливает огнем мне в задницу. Струя попадает в меня и обжигает, как адское пекло, но я не издаю ни звука, просто чтобы позлить его. Боль от драконьего огня совершенно на другом уровне, чем от обычного, и если он ударит вас достаточно сильно, то может расплавить кости.

Думаю, Ксандер идет в больницу просто от скуки, потому что драконья магия залечит его раны за считанные минуты. Никто из нас не упоминает об этом, но я и сам хочу посетить медицинское крыло, поэтому с радостью соглашаюсь.

Спустя время и несколько бесполезных повязок, потому что целители не тратят свою силу на пустяковые травмы, Коса появляется снова, и они с Ксандером отправляются в столовую. На ужин все столпились в кафетерии, потому что на десерт у них чизкейк. Кто-то принес Косе его любимые сашими, поэтому он держит курс прямо на них. Я не голоден и раздраженный бреду обратно в наше общежитие.

Я знаю, что ненавижу Аурелию, но зверь внутри меня держит мой мозг в удушающей хватке. Он хочет доминировать над ней, заставить ее подчиниться и заявить на нее права как на свою Регину.

Иногда мой волк побеждает, и мне приходится сдаться. Сейчас один из таких случаев.

Я обнаруживаю, что снова направляюсь к комнате Аурелии. Ее комнату мы вычислили сразу, что, возможно, плохо, потому что мой волк теперь может таскаться туда каждый день.

Во время обеденного перерыва мы обнюхали комнату, чтобы посмотреть, что в ней находится, исключительно из соображений безопасности. Мы просмотрели ее вещи и были удивлены тем, как мало у нее было. Почему ее семья не принесла ей одежду? Это заставило моего волка протестующе заскулить. Из нашего расследования мы знаем, что мать Аурелии умерла много лет назад, но ей же должны помогатькакие-то родственники. Ее семья очень богата, и поэтому нихрена не понятно, почему она, даже будучи орлицей, жила в этой крошечной хижине на задворках владений своей тети. Почему она не переехала жить к орлам из своей семьи?

Теперь я не могу сдержать свою потребность находиться в ее пространстве. Если я физически не могу быть с ней, то это лучшее, что я могу сделать, потому что ее запах повсюду.

Два охранника возле женского общежития — это проблема. Но, к счастью, один из них — Восточно-коричневый, на которого я положил глаз со вчерашнего дня. Мне требуется пятнадцать драгоценных минут, чтобы разобраться с ними обоими.

Как только заканчиваю, использую пропуск, выданный Косой, и взволнованно взлетаю по лестнице в ее комнату с безумной ухмылкой.

— Ли-я-а, — торжествующе пою я в пустое пространство, обнюхивая комнату. Кровать слева принадлежит тигренку, а та, что справа, — кровать Аурелии. Я направляюсь к ней без единой мысли, сбрасываю ботинки, откидываю одеяло и забираюсь под прохладные простыни.

Я немного раздражен, что они не согреты теплом ее тела, но когда меня окутывает восхитительный аромат ванильного торта, я издаю жалобный стон. Натянув на себя одеяло, я ложусь на бок и уютно устраиваюсь, утыкаясь носом в ее подушку.

Спать на самом деле никогда не было моим хобби, даже когда я был ребенком, а прошлой ночью я вообще не сомкнул глаз, мой волк почувствовал, что где-то рядом наша Регина спит в холодной постели одна. Я закрываю глаза, наслаждаясь воспоминаниями о ее вздымающейся, влажной коже и мягких, жаждущих стонах мне на ухо.

И только когда у меня встает, я вздыхаю и вылезаю обратно, оглядываясь по сторонам. Хочу, чтобы она знала, что я был здесь, в ее личном пространстве, прикасался ко всему, потому что теперь это и мое тоже. Она должна знать.

Она, блядь, должна знать, что принадлежит мне.

Я рычу про себя, рассматривая комплект ящиков, выделенных для нее. Открываю каждый из них и роюсь внутри, чтобы хорошенько все изучить. Она использует только два верхних ящика, остальные пусты. То, что у нее есть, выглядит аккуратно только поначалу, но к тому времени, как я все перетаскал и обнюхал, превращается в полнейший бардак.

Потом я нахожу ящик с ее нижним бельем.

Взволнованно я проверяю каждую вещь и рычу от ярости задолго до конца. У Аурелии семь пар нижнего белья, в основном поношенного, выцветшего, а некоторые даже с дырками. Это действительно странно для бывшей принцессы Змеиного Двора. Даже если ее анима орлица, отец должен был обеспечивать дочь всеми деньгами, которые у него есть.

Одна пара желтая, с лицом знакомого персонажа, и я тут же кладу их в карман, потому что на ее нижнем белье не будет мужского лица, даже если это мультяшная морская губка. Нахер его. И ее тоже нахер за то, что заставила меня потерять контроль. Все здесь мое, и я заберу все это, если это будет означать, что она поняла меня.

В следующий раз я стащу все ее нижнее белье. Она может обойтись без него, мне все равно. Нам даже будет проще, сможем с легкостью унюхать запах Аурелии, если она будет разгуливать без трусов. Но одну пару придется оставить, потому что вдруг месячные, а она захочет воспользоваться прокладками? Я не бешеный. Я знаю, что нужно женщинам. Знаю, что нужно моей Регине. Коса держит меня в курсе всего. Когда мы были детьми, он рассказал мне все о месячных, когда сам впервые узнал о них. Из-за своего сверхчувствительного носа он проявлял интерес ко всему, что связано с кровью.

Мой волк снова скулит, потому что, если у нашей Регины начнутся месячные, мы ей понадобимся, а нас не будет рядом, чтобы погладить ей живот.

К черту это дерьмо.

Я швыряю на комод подарок, который принес для нее, а затем сердито роюсь в ее мусорном ведре, чтобы проверить, нет ли чего подозрительного. Я быстро проверяю сторону тигренка, чтобы найти какие-нибудь зацепки относительно того, кто она такая, и заодно переворачиваю ее ящики.

Затем я ухожу, хлопнув за собой дверью.

Я начинаю скучать по ее запаху, когда иду по коридору, и встряхиваюсь, чтобы избавиться от идиотских мыслей.

Завтра у нас групповая терапия, и я ухмыляюсь, потому что будет забавно наблюдать, как Коса отказывается участвовать в занятиях. Я просто дождусь, когда меня накажут, потому что тогда начнется настоящее веселье. На обратном пути в свое общежитие я вижу приклеенный к стене большой лист с государственным символом Охотничьих игр, какими-то надписями и большим количеством пустого места под ними. Я беру ручку, прикрепленную к цепочке рядом с ним, и аккуратно записываю свое имя крупными неаккуратными каракулями. Мне требуется несколько минут, чтобы разобрать буквы, но это важно. Возможность охотиться друг на друга на турнире определенно звучит как нечто, чем я хочу заниматься, тем более что нам разрешено калечить друг друга на арене. Для меня это должно быть приоритетом.

Они организуют подобные мероприятия, чтобы помочь нам усмерить наши инстинкты. Мы не можем от них избавиться, поэтому они нашли выход. Совет Зверей изобрел Охотничьи игры, чтобы позволить нам делать это легально. Поскольку моя потребность в охоте безгранична, несмотря на постоянные драки до кровавых соплей, мне нужно как можно больше возможностей для выхода энергии.

В противном случае волк во мне, скорее всего, продолжит преследовать и охотиться на Аурелию, пока не получит то, что хочет.

А это значит похоронить себя по самые яйца внутри моей Регины, пока она не начнет выкрикивать мое имя.