Эдемский Маг. Том III (СИ)

Глава 8

Лестница медленно, но верно кончалась третьей дверью, последней дверью, такой же маленькой и похожей на дождевую каплю, как и все предыдущие.

Он был близок к своей цели. В воздухе витал аромат победы, ведь книга, заполненная до отказа необходимой магией, была в его старческих руках. Всё шло как надо, Авиад улыбнулся этому факту. Старик любил, когда всё шло гладко, как по маслу.

Дверь была уже под носом. Старческая, дохлая рука коснулась ручки, провернула её и толкнула дверь, распахивая её настежь и вдыхая бодрящий, свежий воздух.

— Была бы со мной сейчас Крис… Зачем же я отпустил её одну с этими смуглыми молчунами? Мы могли вообще не заниматься всем этим бредом, могли откинуть всех и жить на краю мира, наслаждаясь обществом друг друга… Моя красавица, может не поздно свернуть с этого пути? — спрашивал себя Авиад, так лениво потянувшийся к распахнутому проходу. Пропал трепет, пропало желание, но с пути сворачивать наверное было уже очень поздно.

Его ноги ступили на основание купола, грациозно тянущегося к голубым небесам, сейчас превращающимся в тёмные, уставшие от своей синевы ночные небеса.

— Даже облака устают. Видать устал и я, — решил архимаг, внезапно почувствовавший такое безразличие к происходящему. Ну вот правда, зачем он вступил в общество Демиурга, примкнул к этому Плану, поставил мир на край гибели? Ради чего? Нижний мир был воистину прекрасным местом, с ним не хотелось расставаться, его не хотелось терять… — Боже, вот я дурак… Самый главный дурень планеты.

Старик истерически захохотал. Ну ведь Нижний мир был прекрасен, в этом то вся и суть. Авиад любил его, любил его людей, любил эти города, сооружения, воздух, солнце…

— Какое новое солнце? Я был таким слепым? Не видел всей этой красоты? Наш мир же восхитителен, так к чему вся эта брехня, весь этот призыв к созданию нового? — старик словно проснулся от долгой спячки. Его глаза наконец раскрылись, узрели правду, восхитились реальностью. Тут же было так привольно и чудесно, тут были все его воспоминания, тут были все его друзья. Авиад любил это место, так зачем же он собирался его разрушить до самого основания? Бог построил им Нижний мир, который казался сейчас Эдемом, раем для людей, так как можно было идти против его воли или даже помыслить стать творцом вровень с ним?

— Да пропади оно всё пропадом. Новое солнце, новый ветер, новый порядок… Господи, ну это же реально чушь собачья, — словно прозрел старик и слёзы орошили его морщинистое лицо. Все эти смерти были зря? Конечно зря. Все эти люди пали жертвой дурной, уродливой игры. И игра эта была гораздо уродливее и безобразнее любого Вальтера. Несчастного человека, которого разорвали на части благодаря его участию, благодаря стараниям Авиада. Да и простые маги, жители, архимаги — старик жертвовал всеми ради своей власти, ради признания, ради поклонения… Всё что ему не хватало на самом деле — истинной, настоящей, неподдельной любви. Ответ оказался чересчур простым.

— Чего ты медлишь? Мы теряем время, Авиад, быстрее начинай заклинание, — хрипел чей-то голос, кричащий так сильно, как только мог кричать при всей своей хрипоте.

— Что? Но как ты выжил?… Точно, наверняка некромантия, — подумал испугавшийся, задрожавший всем телом старик, тут же развернувшийся к незванному гостю уже с открытой, сверкающей книгой. Удар был наготове, в случае чего Авиад окончательно похоронит этого человека, используя всю магию этого артефакта. Отныне она была не нужна старику…

— Да, я смог восстановить тело и дойти, хоть далось мне это с трудом. Я должен был увидеть рассвет нового мира, должен был успеть… И вот я тут, мы можем начинать заклинание Демиурга, — его голос надрывался, сопел, свистел. Обглоданный страшным огнём, Дамир стоял как ни в чём не бывало, и только чёрная дырявая одежда да сгоревшая во время взрыва шляпа портили его важный и статный архимагский вид.

— Нет… Прости, но никакого заклинания не будет. Мы должны избавиться от Демиурга и прекратить реализацию Плана, причём немедленно, — выпалил старик, сам удивившись уверенному и беспрекословному тону, с которым он это говорил. Как же раньше он был слеп…

— Ты что такое говоришь? Ах, сука, кидаешь нас, костлявая падаль? — разозлился Дамир, пытавшийся подойти ещё ближе, наверняка подготовив атаку. Но Авиаду ничего не грозило. Сейчас от этой ранее им такой желанной книги ничего не останется. Он должен использовать всю силу в ней, чтобы окончательно покончить с мутной историей, приведшей мир к своему фактическому концу.

— Не делай глупости, некромант. Я прошу тебя одуматься, как одумался и я. Нас использовали, как марионеток, нами управляли существа из тени, управляли как безвольными куклами. План выгоден только одному лицу и ты прекрасно знаешь кому, — пытался уверить его старик, сам не осознающий как быстро поменялись его мысли. Словно спал с души какой-то камень, словно только сейчас Авиаду удалось вдохнуть свежий, чистейший воздух.

— Заткнись, Демиург делал это и ради нас. Он нас любил, как своих детей. Не переучивай меня, не вешай лапшу мне на уши, — гневно рычал так похожий сейчас на Вальтера архимаг. Архимаг, который всё ещё был готов идти на поводу у Демиурга. Архимаг, который никак не мог проснуться от глубокого сна.

— Дамир, не делай глупостей, мой друг. Ты должен верить мне. Мне, с моим опытом и настоящей чуйкой. Просто послушай…

— Это ты послушай, Авиад. Ты всегда был готов предать, изменить, всегда действовал только в своих интересах… А Демиург другой, не наговаривай на учителя, на наставника, который делал всё ради нас. Ведь ты это и сам знаешь, старик, — пытался объяснить Дамир, плеща руками и громко крича. Его озаряло оранжево-красноватое свечение, делающее этого зомби кроваво-чёрным монстром, над руками и головой которого будто бы виднелись нити. Тонкие, незаметные, но Авиад их отчётливо видел. Этим человеком просто управляли, он был обычной куклой, как и все остальные участники Плана. Учитель явно лгал каждому из них. Никакого светлого будущего не может быть после уничтожения этого мира. Демиург не хотел добра, иначе как объяснить поведение Дамира, эти нити, этот безумный взгляд и его слова? Дамир потерял личность, потерял самого себя, сейчас говорил не он, его телом точно управляли.

«Какой же я глупец… За что мы сражались всё это время? За что переступали через холодные трупы? Мы столько преступлений совершили на своём пути, погубили столько душ, стольких талантливых людей, вместо того, чтобы просто жить в этом чудесном мире. Как мы могли так поступить с другими? За какой новый порядок бились? Зачем нам вообще нужен был новый порядок? Как мы могли повестись на речи этого змея, этого золотоволосого дьявола?»

— Дамир, достаточно всего этого… Достаточно наших отданных за эту мразь жизней, достаточно страданий этому миру. Люди не заслужили такой судьбы, я это точно знаю… Хватит уже крови, мой друг…

— Друг? — безумные, совершенно дикие глаза Дамира широко распахнулись. В них не было ничего человеческого, живого, как и в этом пронзительном схеме, эхом прокатившемся над белоснежной великой башней. — Авиад, а мне не нужны такие друзья. Ты предатель, старик. Ты отвернулся от нашего святого дела. А знаешь почему?

Авиад впервые сглотнул. Капли пота скатились с его мелкого лба, книга заискрила ещё сильнее, а пальцы побелели, с такой силой сжимали артефакт. Старик не хотел правды, он хотел вновь убежать, умчаться, удрать…

— Ты слабый и немощный человек. Ты никогда ничего не доводил до конца. Как Демиург доверил тебе это сложное дело? Я знал что ты струсишь, отвернёшься, подставишь каждого и каждого, кто ждал этого счастливого момента. Ты ирод, Авиад. Просто тварь! — чудовищный крик облетел башню, окрестности, весь белокаменный центр столицы. Крик, полный ненависти, безумия и боли. Крик, который никак не мог принадлежать Дамиру, этому милому, доброму, умному, хоть и хитрому человеку.

— Ты… Ты сам не свой, приятель. Остановись сейчас же, иначе…

— Иначе что? Ты убьёшь меня, да? Как обычно самым подлым и мерзким способом? — чёрное, обгоревшее, совершенное не похожее на прежнего Дамира тело тронулось с места и нити будто бы заставляли сгоревшего архимага бежать и бежать вперёд, бежать прямо на старика, не останавливаясь и ни секунды не сомневаясь.

«Как жаль, ты был раньше так красив, так умён, так молод. Что же сделал с тобой План? Как он поменял тебя? Как он уничтожил тебя сначала изнутри, а затем и снаружи? Прости, мне очень жаль тебя, дружище»

Магическая книга заискрила ещё сильнее, ещё ослепительнее. Фигура монстра, который никак не мог быть Дамиром, истошно, точно по-звериному, завопила, зарычала, ускорила свой бег, а после каждого шага оставалось тёмное пятно, отпечаток, след. След, похожий на след дьявола!

Молния со свистом вытекла из книги. Молния длинная, извилистая, юркая, как хвост кошки. Короткий росчерк прочертил тонкую линию и словно змей вцепился в свою жертву, которая тут же завопила от раздирающей, глубокой, проникающей боли. И этот вопль на сей раз точно принадлежал самому Дамиру, бывшему молодому, красивому, сильному архимагу, так похожему на ковбоя.

— Друг, я хотел сохранить тебе жизнь. Но ты не оставил мне другого выбора, — Авиад умоляющими глазами смотрел на бывшего партнёра, приятеля, смотрел на то, как вверх поднимался пар, искры шумно разлетались во все стороны, а молния глубоко-глубоко вонзалась в его тело, как нож, тряся его, как жалкую смешную игрушку.

Дамир бился в конвульсиях, мелкие сетки молний разъединяли клетку от клетки, мясо от костей, раздирали на части органы. Он разлагался и никакая некромантия ему больше была не в силах помочь.

Ещё одна жертва. Ещё один погибший. И скольких же унёс на тот свет План Демиурга? Сколько судеб разбил, сколько крови выпил? Их учитель и вправду был дьяволом, настоящим монстром, холоднокровным чудовищем! И потому его нужно было уничтожить. В артефакте не должно было остаться ни капли магии. Магическая книга должна была опустеть, как бокал с дорогим вином.

— Мы все по очереди умирали за него. Отдавали жизни, веря в его глупые сказки. Но я не хочу, чтобы задуманное им исполнилось. Я не хочу ни нового мира, ни нового мироздания, ни нового Бога, даже если им окажется я сам! Я будто прозрел, увидел, внезапно понял… — старик закрыл глаза, закрыл плотно-плотно, не желая видеть последние секунды того человека, которого считал своим другом.

Если бы старик ценил дружбу с самого начала, если бы признался в любви ещё очень давно, если бы не волновался о собственном забвении — Авиад никогда не встал бы на тот путь, который привёл его в эту магическую башню, которая теперь казалась гробом для всего Нижнего мира. Гробом, создателем которого являлся он сам!

Дамир в последний раз вздрогнул всем своим телом, что-то прохрипел и испустил дух, падая на пол кровавыми, мелкими частями, в которые превратился он сам. Нитей больше не было, но не было и Дамира. Остались только внутренности, покрошенные, как овощи для салата. Осталась только груда частей его тела, окружённых гигантской разлившейся тёмно-красной лужей.

— Вот и всё, дружище. Твои страдания окончены, — тихо проговорил Авиад, всё ещё продолжающий тратить магию, только теперь он беспорядочно пускал разряды в темнеющее небо, и после каждого разряда столица светилась как ранним-ранним утром, озаряющим каждую улицу своими весёлыми солнечными лучами.

Солнце почти закатилось, ветер остановился, как и часы в каждом-каждом доме. Люди застыли, застыли и деревья с кустами. Всё остановилось, всё прекратило своё движение, свой ход. Та минута принесла этому миру его неотвратимый конец…

— Авиад. Авиааадик. Ты то понимаешь, что твои страдания всё ещё впереди? — прошипел голос. Его голос. Голос убогого змея.

Старик похолодел. Он будто бы оказался в самом центре бурной, сокрушительной метели. Его руки задрожали, молнии прекратили бить в воздух, исчезнув в этом вечернем небе.

Магический артефакт выпал из худощавых рук. Выпал и громко стукнулся об пол. На его обложке красовался хитрый, довольный глаз. Такой большой и весёлый, смакующий каждую секунду своего триумфа.

— Нет… Да нет же… Ты не можешь оттуда выбраться, чёрт ты проклятый… Ты же внутри книги, ты не можешь выбраться сам. Никак. И… И я это знаю… Хотя… Нет, ну нет, этого не может быть… — бормотал Авиад, уже трясясь всем телом. Он не мог поверить, ведь это не могло происходить в реальной жизни. Но это происходило. И это было так. — Значит и здесь ты обманул нас… Какая тварь. Ты не в артефакте. Ты не внутри него. Ты и есть артефакт, гнида. Просто можешь менять свою внешность… И никто не должен вытаскивать тебя из этой книги, ты сам властен над самим собой… Вот дьявол! Жалкий обманщик!

Книга расплылась в зверином оскале. Белые острые зубы заблестели в оранжевом свете. Старику даже почудилось, словно с их кончиков капали мелкие кровавые капли.

— Ты удивил меня, дед. Твой мятеж был очевиден с самого начала, но вот эта твоя любовь, неожиданно вскружившая тебе голову… Такой поворот не мог предсказать даже я, — улыбалась магическая книга, а глаз её крутился из стороны в сторону. — Как же я давно не двигался, так соскууучился…

Книга заклацала челюстями, похлопала глазами, показала розовый, влажный язычок:

— Какой же я однако подвижный, не правда ли? И язык, какой же у меня милый язычок, как у персонажей в мультфильмах…

— Заткнись! Просто помолчи… — Авиад сделал бодрый выпад вперёд, но магию не почувствовал, ни единой её капли. С ужасом он вспомнил о своей книге в зале… — Нет, нет… Блин, да как так то… Я же не могу сейчас вот так просто…

— Умереть? Да, тебе придётся умереть, слабак без магии. Всё-таки ты искромётно глуп и непредусмотрителен, дедушка. Мне очень жаль и тебя, очень жаль и твою любовь… Вы же так и не занялись сексом на берегу моря…

— Демиург, пожалуйста, заткнись! Просто сдохни, сволочь ты лживая! — Авиад высоко подпрыгнул и приземлился прямо на книгу, рухнул на неё, как камень, обрушился на скалящийся рот, на этот весёлый голубой безумный глаз.

— Может ещё будешь пыжиться? Скучно, Авиад, скучно. Лучше просто уйди с моей дороги. Ты думал, что стал ферзём, но ты позабыл о короле, дружбан, — книга сменила очертания, моментально превращаясь в длинного шипящего змея. Чёрная ящерица обвила маленькое старческое тело, затянула петлю на его немощной шее, а голова наслаждалась предсмертными хрипами и бульканьем старика. — Ну-сссс, потерпи ещё немного. Ссссейчас всссё закончится, я тебе это обещаю, ссстарик.

Глаза Авиада были готовы вырваться из орбит, на шее проступили толстые вены, само лицо окрасилось в сливовый цвет. Он предсмертно булькал, он отчаянно что-то шептал, он пытался вырваться, но всё было безуспешно. Сухие, впалые щёки сейчас запылали, словно занявшиеся буйным огнём, а глаза наполнились голубыми озёрами. Авиад заплакал, прежде чем бездыханным телом хлопнуться о пол. Старик испустил дух, ещё и успев обмочиться в лёгкую, продуваемую, голубую накидку.

Дым окутал основание магической башни. Плотный, пугающий, удушающий. Две ноги вырвались из него, ступая уверенно вперёд, к по-настоящему последнему солнцу Нижнего мира:

— Новый мир, встречай своего Творца!

***

Голова раскалывалась, а конечности ныли от разрывающей их боли. Магии в теле не было, а может и была, но лишь самую малость. Тело Саркиса не восстанавливалось, оно казалось повреждённым, будто бы сломанным, но что мог сделать Саркис? Особенно сейчас, под этим куполом, в этой тишине, в которой испустил дух Верховный архимаг Вальтер.

— Лежу вместе с трупом в обнимку. Вот до чего докатился… Ну хоть одержал победу. Одержал её своими руками, почти не пользуясь чьей-либо помощью… Как же вкусна и приятна победа. Она так кружит голову, так пьянит, так бодрит, — заулыбался Саркис, сжимая кулаки, играя мышцами на своих руках, напрягая ноги, пытаясь вернуть прежнюю подвижность своим частям тела. Они немели, они болели, они кололи. Саркис зажмурился крепко-крепко, расслабил своё тело, вдохнул воздух, в котором всё ещё чувствовал нерастворённую магию.

— Я должен подниматься. Авиад меня снова провёл, ничего этот Вальтер не знал о Демиурге. А старик умелый манипулятор, я с самого начала понимал, но всё равно вёлся на его ядовитые слова, — эдемский маг не злился, он всё ещё улыбался. Для него всё это казалось игрой, смешной и несерьёзной игрой. И это удовольствие от победы, от победы над самым сильным магом Нижнего мира дарила неописуемую сладость его душе. Душе, обожающей быть выше, сильнее и круче своего врага.

Саркис расслабил всё своё тело, дал ему минутный отдых и внезапно зашевелил руками, ногами, поднимаясь ввысь. Тело его захрустело, в глазах всё поплыло, но он стоял на ногах. Стоял довольно крепко. Маг выдохнул, оглядывая разрушенную залу:

— Тот склад… У маленькой двери. Нужно осмотреть его, может там я смогу найти артефакты, — говорил себе эдемский маг, не чувствуя больше бодрого магического тока в своём крупном теле. Он боялся себе признаться в том, что произошло нечто ужасное. Он не хотел думать о том, что встретит Его, лишившись всей своей силы, перестав быть настоящим магом.

«Какой-то чёртов сбой. Всё будет в порядке. Любая магическая игрушка возобновит мой внутренний механизм. Я могу надеяться только на удачу, только на шанс»

Маг успел сделать первый тяжёлый шаг, прежде чем где-то сверху началась битва. Магия волнами расходилась по центру столицы, мелкая дрожь пробирала расколовшийся пол. Битва вновь заставила Саркиса широко улыбнуться и облизать в кровь разбитые губы. Выглядел маг плохо: разорванная куртка нелепо висела на теле, жирные вены пульсировали, бровь была рассечена, лицо украшали глубокие шрамы, а под глазами красовались большие синяки. Щёки, как и вся кожа на его улыбающемся лице, иссушились, да и в целом эдемский маг серьёзно так исхудал, отчего ухмылка выглядела ещё более безумной и пугающей. Не мог так лыбиться человек, выглядящий как умирающий солдат, которому пока повезло не пасть на смертельном поле боя.

Саркис зашагал к складу, почти не хромая и не морщась от хруста и колющей боли во всём теле. Маг брёл вперёд, даже и не думая останавливаться. Он предчувствовал нечто важное, что могло произойти наверху уже вот-вот. И Саркис хотел оказаться там в тот момент, когда…

— Когда взойдёт новое солнце и придёт Он!

Облачка пыли выползали из-под ног богатыря, взлетали к куполу, растворялись в этом воздухе.

Рука эдемского мага распахнула склад, прошлась по бесконечно тянущимся рядам посохов с гладкими шарами, венчающими их сверху, как роскошная корона. Рука профессионального мага тут же нащупала самый верный, нужный и надёжный артефакт. Строгий, восхитительный посох, сделанный из белоснежного крепкого дерева, выделанный тонко, качественно, как и отполированный со всех сторон фиолетовый камушек, мягко мерцающий от заключённой в нём свежей магии.

— Какая весёлая игрушка. Она так и хочет попасть ко мне в руки, я же слышу мысли этого чудесного дерева, — с трепетом проговорил Саркис, сжимая посох в руке и вытаскивая его из целой россыпи собратьев, таких же артефактов, как и он сам. Только вот для мага из Эдема белый, тонко отделанный посох был самым лучшим из всего этого богатого выбора.

Пол задрожал сильнее. Камни посыпались с утопающего в непроглядной темноте купола. Время будто остановилось, перестало течь, напоминая ему жёлтую ману внутри эдемского мага, пропавшую, как и всё время в Нижнем мире. Его руки, его глаза, его мощные ноги, казалось, застыли на несколько секунд, сейчас тянувшихся как бесконечные часы. Та самая магия, та самая сила, та самая аура.

Это был Он! Это был тот человек, встреча с которым была предрешена самой судьбой!

— Демиург? Ты ли это, брат мой?