Эдемский Маг. Том III (СИ)

Глава 1

Сколько может продолжаться эта мука? Вальтер не знал. Вальтер ждал, пока его спасут. Но помощь всё не шла.

Огонь с аппетитом пожирал его тело, съедая кусочек за кусочком. Яркий, буйный, как зверь, огонь стремился уничтожить этого человека, превратить его в пепел, в жалкие, чёрные, дымящиеся остатки. Знаете как это больно, гореть в огне? Зная, что подобной участи можно было избежать, зная, что отчасти мера была более чем справедливой, зная, что совсем скоро наступит смерть и ты таки останешься лежать посреди этих деревянных обломков, брусьев, старых гнилых досок.

Боль была адская. Разрывающая, съедающая, неистовая. Но Вальтер терпел, в глубине души надеясь на спасение. Хотя стоило ли его спасать? После всего, что он сделал? После всех бед, которые он причинил людям?

Нет! Ему было всё равно заслуживал ли он спасения или нет. Он хотел жить, хотел дышать, хотел наслаждаться миром, частью которого стал давным давно.

Но его никто не спасал. Проходило время, но никто не приходил к нему, к Вальтеру. Над ним поиздевались, его расчленили и бросили в огонь, будто и не было другого способа убить его. Он даже перестал чувствовать боль…

По началу всё это казалось адом, но сейчас парнишка понял: совсем скоро наступит его смерть. Буквально пара минут, и его глаза больше не увидят этого прекрасного мира, сердце не застучит, а губы не познают поцелуя.

Вот горячие языки пламени лизнули его щеку, лизнули красивые губы, подобрались к его глазам, лбу и волосам.

Вальтер был красивым мальчиком. Родясь весь в мать, он выглядел таким милым, добрым и наивным. Он выглядел как принц. И для принца ему не хватало лишь белого, гордого коня.

Почему же жизнь подвела его к этому моменту? К этому яростному пламени, к этим страданиям, к этой неописуемой боли?

Глаза чувствовали жар, жар чувствовали и ноздри. Вокруг трещали доски, сгорая в чудовищном пламени. Они распадались на мелкие части, пропадали в ярком пышущем зареве, пропадали также, как тело Вальтера, сейчас полностью утонувшее в горячем океане.

Если его не спасут, неужели это последние моменты в его жизни, последняя боль, последние мысли, последние чувства? Раскаивается ли Вальтер перед всеми людьми, которых он подвёл? Может и да. Может только сейчас он осознал, сколько плохого совершил людям, как разрушил их жизни, как послужил причиной их бедствий.

Хотел бы он всё исправить? Может и хотел. Но как всё повернуть вспять? Как исправить все ошибки? Даже не так — как ему выбраться из этого горящего дома? Как сбросить с себя эти обжигающие огненные волны?

Рот давно горел. Парень никогда не чувствовал такую боль! Каждая клетка его тела горела и Вальтер только сейчас запаниковал, осознав одну мысль — он хочет жить. Хочет познать простые жизненные ценности, хочет помочь матери, спасти её от голода. Этот умирающий подросток мечтает научиться зарабатывать деньги честно, своими руками, своими способностями и умениями. Но как теперь выбраться? Как перестать слушать этот громкий треск, этот шум бушующего пламени, этот стук отчаянно забившегося сердца, мечтающего выпрыгнуть из тела и насладиться красотами Нижнего мира в последний момент? Вся жизнь проносилась перед глазами, каждая частичка тела чувствовала стремительно приближающуюся смерть. Всё происходило также, как представляли все ребята во дворе в далёком-далёком детстве. Всё было таким же страшным, чудовищным, медленным и мучительным. Умирать было ужасно. Умирать не хотелось. Ты сразу представлял как мог бы поменяться, измениться, как мог бы стараться ради других людей, как мог быть полезен. Наверное именно от таких осознаний и полились слёзы из глаз Вальтера. Горькие и горячие, скатывающиеся по лицу, аккурат в беснующийся огонь, в его оранжевые языки, в его ловкие, тонкие щупальца. Почему Вальтер плакал, чувствуя свою смерть? Он же ведь всегда был готов даже к такому исходу ради денег, ради семьи. Парнишка был готов умереть с самого начала своего тернистого пути. Почему же сейчас его решимость дрогнула, словно сгорая в неистовом пламени?

Больше он никогда ни заговорит, ни улыбнётся, ни поглядит на родную матушку. Вальтер был преступником и негодяем, так и умрёт злодеем для всех людей. Злодеем и подлецом. И эти мысли сжигали его душу, которая погибала вместе с телом под натиском неистовой по мощи стихии.

Только лоб да глаза оставались нетронутыми огненными плетями, которые по-прежнему опутывали тело юнца. Глаза почти не видели, только смутно наблюдали тень пламени на далёком, деревянном, хрупком потолке. Тени плясали, как демоны в аду. Тени плясали, и эти страшные, скрюченные силуэты пугали до дрожи, до стука зубов, которых уже практически касались эти оранжевые плётки. Танец теней видел парнишка ровно перед тем моментом, который кардинально изменил его жизнь. Ровно перед тем моментом, который мог бы стать концом его недолгой, но тяжёлой жизни.

В танец демонов ворвалась фигура, нарушая всю хореографию их движений. Фигура ворвалась с ведром в руке, принимаясь тушить это неистовое пламя, принимаясь сбивать эти тугие плети, каплей за каплей попадая на Вальтера, уже и ненадеявшегося на помощь. Может и вовсе не за ним пришли? Может, то было везение? Может, после всего им здесь пережитого, парнишке и не стоит жить, не стоит спасаться и уходить из-под рук смерти? Но фигура упорно тушила огонь, словно бы пытаясь спасти кого-то. Словно изо всех сил пытаясь спасти его, будущего Верховного архимага Церкви Господа…

***

Он держался за болящий бок, за ноющее тело, сейчас фактически лишённое густой, живительной маны. Сколько всего произошло до этого самого момента? До момента, когда мир видел свой последний, кроваво-багровый закат?

— Чёрт, стерва переместила нас в столицу не просто так. Что они задумали? Не случайно же мы оказались именно в моей родной башне. Точно ведь не случайно, — думал Вальтер, второй рукой облокачиваясь о шершавую, расписную стену да пытаясь полностью выпрямиться после столь стремительного магического полёта.

Да, архимагу было нужно время для восполнения запасов магии. Было необходимо тянуть с боем до самого последнего момента. Вальтер понимал, сколько ему будет стоить проигрыш в сражении. Тем более под крышей собственной башни он станет особо позорной страницей в его жизни. Была нужна только победа! За данный ему второй шанс, за матушку, за всех людей, которых он поклялся защитить и спасти от чудовищной участи. Ведь каждый из игроков этой нелепой игры не думал о самом главном — о простом человеке, для которого разрушение мира грозило жестокой смертью.

Но ничего, у человека был свой защитник. Мудрый, проверенный, сильный. Вальтеру доверяли, его любили, на него надеялись, а значит проиграть он просто не мог. Должен был отдать жизнь, но послужить концом для всех врагов своих. Пресечёт все попытки Авиада, расправится с братом пропавшего Демиурга, не позволит Крис и остальным исполнить давно ими задуманное.

В потрёпанном, местами дырявом белоснежном одеянии, в этой окровавленной маске, чуть треснувшей, но по-прежнему стойко державшейся на лице и охраняющей все его уродские шрамы, прошедшие с ним громадный жизненный путь, архимаг почти полностью выпрямился, окинув взглядом просторную залу, которую венчал прекрасный купол, полнившийся яркими цветами да прекрасными картинами, написанными самыми лучшими художниками Нижнего мира: там были и ангелы, с миниатюрными крылышками и оголёнными, жилистыми торсами; были и легендарные библейские герои, грозно смотрящие вниз, аккурат на танцующего Авиада со своей двинутой компашкой магов; там были пушистые, мягкие облачка, становящиеся золотыми от лучей всходящего солнца; присутствовал и сам Бог, в белых, вольных одеждах, с седой бородой, с умными, но справедливыми, слегка равнодушными глазами, в которых будто бы плавали грозовые тучи. Купол был прекрасен и буквально ломился от разнообразной живописи, которую в полной мере было невозможно описать, столько разных сюжетов находились сейчас над головами самых главных фигур уходящего, умирающего, тонущего мира.

Вальтер взглянул на рисунки, словно бы в последний раз, окунулся в глубокие, ничего не прощающие глаза Бога, кивнул великому рисунку, словно бы увидев знамение, знак, волю Создателя. Словно бы поняв, что Бог и вправду смотрит на своего слугу с этих чернеющих сейчас небес. Мир готовился к последней тёмной ночи…

Верховный архимаг перекинул свой пышущий злобой взгляд на жалкую кучку магов, на этих людей, не то чтобы своими грязными богопротивными ногами, но и одним своим присутствием оскверняли центр мировой святости. То место, что являлось центром Церкви Господа, самой прекрасной и величественной башней за всю историю Нижнего мира. Вальтер тогда и не знал, что его родной, стройный, белокаменный дом являлся мрачной серединой, центром сатанинской пентаграммы…

Эдемский маг, как ему и было должным, полнился ужасной страшной силой, от которой, совершенно внезапно, ходуном заходила вся магическая башня. Затрещали стены, шатнулся пол, послышался гул — Саркис казался чудовищем. Гневный взгляд, смотрящий точно в не менее агрессивные и полные неистовства глаза Вальтера, развевающаяся грива, выпущенная на волю мана, сейчас ураганом кружащаяся вокруг чёрного богатыря, разодетого в дырявые, дымящиеся от магии вещи. Два мага смотрели друг на друга понимая, что иного выхода уже было не найти. Им придётся принять вызов друг друга, более оптимистичного варианта больше не существовало. Всю эту игру было необходимо прекращать! Прямо здесь и сейчас, внутри самого святого места в Нижнем мире, под которым предатели прямо в эту секунду заливали живую, душистую, жёлтую ману. Предатели всегда были на чеку. Предатели делали последние приготовления к неизбежному. Они запитывали магией, якобы даром Божьим, последнюю точку в самом мощном заклинании этой реальности…

Правда за магией Саркиса никто и никогда бы не почувствовал подземных приготовлений. Мана простых людей, даже в самой плотной концентрации, никогда бы не могла идти в одно сравнение с этой инородной, сносящей, чудовищной силой. Силой эдемского фрукта.

— Авиад. Сисястая. Убавьте свою радость. Не в нужный момент вы победу празднуете, — гневно прошипел маг, вокруг которого кружился целый тёмный ураган, трепавший его величественную, звериную гриву.

— Хех, прости нас, Саркис. Я же знаю как для тебя важны эти минуты. Ты так долго шёл к этому моменту, так долго искал Демиурга, нашего повелителя и самого искусного мага, — противным голосом проскрипел старик в голубой накидке, противно рассмеявшись после своих лживых слов, в которые сам толком и не верил.

— Сисястая??…. Он назвал меня сисястой??… — крикнула возбуждающим голоском милая девчушка Крис, тотчас посмотревшая через большой разрез на свои прыгающие, милые, соблазнительные груди. Она враз покраснела, став ещё милее себя прежней.

— Успокойся ты. Успокойся. Нам важен этот человек, не привлекай много внимания, не зли это чудовище. Я, честно говоря, не знаю что у него в башке, но он однозначно опасен, не стоит делать человека с Эдема нашим врагом, — тут же шепнул старичок девушке на ушко.

— Нет, я просто возмутилась. Никаким врагом я…

— Не стоит сейчас, не стоит, Крис, крошка. Лучше наблюдай за его могучей стойкой, за его руками, магией, аурой, пахнущей подбирающейся, как дикая кошка, смертью, — приговаривал старик, позади которого гордо стояли смуглые, крепкие стражи. Всё ещё со своими серпами. Всё ещё с каменными лицами и закрытыми ртами. Они никогда не изменяли своим принципам. Они молчали несмотря ни на что…

Расписная святая зала была накалена до предела. Каждый участник битвы притаил дыхание, молчал, внимательно перекидывая взгляд с одного человека на другого. И каждый ждал ход. Ход эдемского мага. Ход того человека, с хода которого совсем недавно началась последняя фаза игры, партии, конца мира, а может и начало нового.

— Саркис, да? — внезапно спросил Вальтер, прищурив взор и начав тянуть время. Время первого огненного удара. — Я много о тебе слышал, человек. Ты же не из нашего мира, ведь так? — хрипло, но властно говорил Верховный, понемногу начавший задыхаться в своей бессменной маске.

«В этом последнем бою они увидят меня. Увидят меня настоящего. Я перестану прятаться как улитка, я покажу себя настоящего и раскрою свою силу до самого конца» — думал глава магов, внимательно наблюдая за каждым мимолётным движением эдемского мага.

Маг из Эдема улыбнулся, больше печально, скорее то была ленивая полуулыбка:

— Если бы на вашей земле обитали люди, равные мне по силе, я бы давно по ней не ходил. Ты же понимаешь, что в Нижнем мире подобную силу не получить, — намекнул Саркис, самодовольно оскалившись, обнажив свои идеально ровные, сверкающие зубы. Хотя не самодовольно, нет, он был другим человеком. Просто вновь, как в старые добрые времена, проснулось его звериное нутро, жаждущее битв, жаждущее сражений, жаждущее крови. Он был таким с самого Эдема, и только в Нижнем мире смог полностью раскрыть свой чудовищный потенциал.

— Всё-таки ты из Эдема… Эдемский маг! Отвернувшийся от Создателя, как и Демиург, как и все эти полубоги, оказавшиеся, по старым преданиям, на нашей земле давным-давно по неизвестной нам причине. Тогда люди посчитали, что их всех выгнали из Эдема, из божественного сада. Ты, видать, из тех же предателей, — Вальтер скрипнул зубами, с ненавистью смотря на Саркиса. Он не мог простить их всех, не мог, не имел на это права.

— Думай как хочешь, сильнейший маг этого мира. Могу ответить тебе только так — я никогда не переходил на сторону Демиурга. Я всегда был правой рукой Бога. Им же и останусь. Никогда не перейду на сторону зла, всегда отстою Отца, сделавшего для нас абсолютно всё. Я здесь для того, чтобы остановить моего брата, голову которого вскружил мятеж, бунт. Я пришёл сюда чтобы остановить человека, который почувствовал себя равным Богу, — эдемский маг говорил размеренно, спокойно, хотя таким его голос вовсе не казался. Зверь уже был пробуждён, он хотел битвы, хотел поскорее ринуться в схватку.

— Ты на стороне Бога? Ты хочешь остановить Демиурга? — не понимал Вальтер, враз потерявший всякий интерес к предстоящему бою. Что такое говорил этот человек? Можно ли ему верить? Правда ли он на стороне Создателя? Но как тогда доказать этому человеку, что их цели едины? Что им не стоит уничтожать друг друга? Что они оба ищут Демиурга?

***

Будущий Верховный архимаг уже не горел так ярко, как минутами ранее. Треск досок и шум пламени тоже стихли, к потолку вздымались жирные, чёрные столбы, а от каждого сантиметра Вальтера тянулся дым, тонкий-тонкий, но ясно видимый в, уже ставшем тёмным, небольшом доме.

Его спасали. Кем бы ни был тот человек, Вальтер по гроб будет обязан ему жизнью. Но он должен был сначала выжить…

Единственное что было у него тогда в потухающем, как свечка, сознании — это молитва. Молитва к Богу, молитва к святым магам, молитва ко всем людям, которым он больше не хотел делать никакого зла. Он бы приобщился к Церкви, к служению Богу, служению простому человеку. Внезапно это стало для него так важно… Путь к Богу, путь к исправлению и искуплению грехов. Его тело сейчас было лишено одной руки, одной ноги, оно стало одной тёмной коркой, уничтоженное, обезображенное и напоминавшее тело больше демона, чем человека. Остался ли он человеком? Не изменилась ли с внешностью его внутренняя суть?

Его наверное трогали чьи-то руки, ибо он видел их перед своим лицом — расплывчатые, смутные их очертания, но не чувствовал изуродованным телом, трескавшимся от каждого прикосновения.

«Может я всё-таки буду жить? Господи, спаси мою душу. Спаси остатки моего тела, я молю тебя!..»

Вера в Бога заняла все мысли умирающего Вальтера. И уже тогда он осознал что его путь — это медленное восхождение к Богу. Через страдания, через грехи, через испытания, идти путём очищения собственной души.

Он будет другим человеком. Возродится, изменится. Только если выживет…

***

Вальтер не понимал друг ли Саркис или враг. Он никак не мог решиться, нужно было больше времени и меньше напряжения. Напряжения, мешающего всё как следует обдумать и взвесить.

— Верховный, мы ведь могли и не сражаться с тобой. Условие знаешь, да? Выбью информацию силой в случае отказа. Я клянусь тебе, белоснежный стратег, — шипел Саркис, под возбуждённые взгляды Авиада. Старик положил свою сухую, старческую ладонь на талию Крис, прижал довольную девчулю к себе, поправил голубой плащ, густо усыпанный золотыми звёздами.

— Видишь это, Крис? Они сразятся, схлестнутся, начнут воевать. Теперь это неизбежно, — пятый архимаг радостно констатировал неоспоримые факты, усмехаясь и обнажая свои гнилые, противные зубы.

— Я уже восстанавливаю магию. Осталось немного ждать, господин архимаг, я выполню свою работу, отдам свой долг. Обещаю вам, что всё будет просто отлично, уверена в этом, — приговаривала девушка, наблюдающая за начинавшимся сражением. Оно казалось неизбежным. Оно казалось бесповоротным…

Когда-то Саркис точно также принял сражение во Флотлере. Тогда его противником был Дон — юный архимаг, только вступивший на эту тяжёлую, ответственную должность. И вот сейчас его противником был уже сам Верховный маг, хоть башня и была похожа на ту самую башню из недавнего прошлого, со всех сторон окружённую горячими песками.

— Дежавю. Какое диковинное чувство… — оскалился Саркис, прилив ману к кончикам своих пальцев. Маг был наготове!

Вальтер чувствовал, что миг наступил. Времени больше не оставалось. Вариантов других не существовало. Оставалось только принять бой. Сколько бы маны в теле не было, сколько бы сил не оставалось, архимагу предстояло дойти до самого конца. За сохранение умирающего мира, за всех людей, для которых рассвет нового мира может никогда не наступить, за всех друзей, солдат, оставшихся в живых и празднующих свою победу — Вальтер не мог допустить поражения. Ради всех, доверивших ему свои жизни, он был обязан выйти победителем любой ценой!

Авиад в ту секунду выжидательно приоткрыл рот, снова показав многочисленные пеньки гнилых зубов; Крис поправила своё одеяние, чувствуя копившуюся в теле ману и внимательно следя за событиями, развернувшимися в просторном, святом зале; слуги тяжело выдохнули, ожидая дальнейших приказов, стоя позади старика как мощные, недвижимые деревья; а Саркис стоял в центре урагана из собственной высвободившейся магии, готовый к бою, готовый наконец узнать правду о Демиурге — в ту секунду каждый из них думал о своём, предполагал, выжидал, следил. А Вальтер более ни о чём не думал. Он был обязан сделать всё, чтобы выиграть. Всем пожертвовать, от всего отречься.

Белоснежный, порванный во многих местах плащ рухнул вниз, взметнув пыль, ковром осевшую в зале.

— Боже… Кто же он такой? — Авиад прикрыл рот. Его глаза расширились, в них читались удивление и ужас.

— Он столько время скрывал своё уродство? Разве может быть глава магов таким чудовищем? Разве может так выглядеть посланник Бога на Земле и защитник людей? — ужасалась и Крис, начав пошатываться от странного чувства — чувства неожиданно откуда взявшейся неприязни и ненависти.

Но Вальтеру было уже всё равно. Его ссохшаяся, уродливая, кривая ладонь накрыла маску и с хрустом раздавила её, обнажая скрытую доселе половину лица великого мага, сторонника любого человека на свете, самую добрую, сильную и великодушную личность Нижнего мира.

Осколки маски рухнули вниз, засыпав собой всю округу. Они звенели громко, как осколки битой посуды. То был истинный Вальтер. То была истинная внешность главы Церкви самого Господа Бога.

— Давай наконец схлестнёмся, а, самый сильный маг в мире? — без удивления воскликнул Саркис, восхищённо-радостно смотря на своего врага.