Эберрон: Дело О...

Тереза и Леон были не в восторге, но остались. Варфоржед вышел на полянку, поудобнее перехватил меч и, размахнувшись, рубанул по ближайшему дереву. Белки и прочая живность разбежались в разные стороны, забыв про любопытство.

– Верните нам нашего полуэльфа! – разнеслось по лесу.

Эш при звуке удара вздрогнул, сделал неуверенный шаг в сторону Пола, затем опустил руки и отвернулся.

– Верните нам… – снова начал варфоржед.

Серая фигура появилась в той же стороне, но на сей раз бессмертный был один. Пол замолчал. Бессмертный подошел – точнее, приблизился, почти не касаясь травы ногами, – и, выставив перед собой копье, остановился перед Полом.

– Уходите, – прошелестел голос из-под забрала. – Лес не принимает вас. Уходите, я не хочу причинять вреда.

– Мы пришли за своим другом, – Пол не сдвинулся ни на дюйм. – Верните ее, и тогда мы уйдем и никого не тронем. Иначе мне придется убивать.

Бессмертный, подняв копье и щит, на секунду замер в ритуальном поклоне.

– Жаль, – раздался его голос, такой же древний и бесцветный, как он сам.

Пол отсалютовал ему мечом. Эш в ужасе закрыл глаза, чтобы не видеть неизбежного. Зазвенела сталь, гулко ударился о щит бессмертного клинок Пола, снова звон, лязг – и варфоржед, и древний эльфийский предок дрались молча, – затем удар, громкий скрежет, и – тишина. Эш не решался открыть глаза.

– Он рассыпался, – тихо сказал Джастин.

Эш наконец отнял руки от лица. Пол стоял на поляне, один, живой и почти невредимый.

– Рассыпался, – повторил Джастин, показывая на темное пятно на нежно-зеленой траве. В этом месте цветы почему-то закрылись и поникли, хотя по всей остальной поляне цвели как ни в чем не бывало. К пятну опасливо подобралась белочка, уселась на задние лапы и посмотрела на Пола снизу вверх.

– Я не хотел, – серьезно сказал ей варфоржед. Он повернулся к тому, что осталось от бессмертного и снова отдал честь. – Здесь не за что умирать. Нам всего лишь нужно забрать своего.

Некоторое время они стояли, ожидая, что кто-то еще выйдет навстречу, но лес молчал.

– Ладно, сами справимся, – Пол посмотрел на Эша. – Найдешь дорогу?

Тот очень задумчиво кивнул и махнул рукой вглубь леса.

Через два часа, устроив небольшой совет, агенты решили большинством голосов против одного Эша, что обошли территорию общины как минимум дважды, встретив по дороге бесчисленное множество животных и весьма поредевший отряд Денеит с командиром. Те, судя по всему, были столь же удачливы в поисках сердца рощи и ее обитателей. Посмотрев друг на друга, все разошлись в разные стороны, не сказав ни слова.

– Я поведу, – заявил Пол. – Тут уже все равно, куда идти, мы в любом случае заблудились. – И уверенно двинулся в совершенно произвольном направлении.

…Залитая солнцем зеленая поляна, примерно двадцати футов в длину и ширину была сплошь усыпана маленькими ярко-красными цветами, а ровно посредине тянулся вверх темно-зеленый стебель с узкими, стреловидными серебристыми листьями и полураспустившимся бутоном. Цветок был высотой среднему человеку по пояс, его густой, ни на что не похожий аромат без труда доносился до тех, кто стоял на краю поляны, а нежные красные лепестки испускали мягкое, чуть дрожащее сияние.

Цветок был прекрасен.

– Он теплый, – сообщил, ни к кому не обращаясь, Джастин. – От него спокойно. Он хороший.

– Голову он тут всем задурил, – проворчал Пол. – Глянь, что с эльфом творится.

Эш, как завороженный, смотрел на цветок и, кажется, даже не дышал. Варфоржед слегка встряхнул его за плечо. Тот заморгал, перевел чуть прояснившийся взгляд на товарищей.

– Не смотри, – посоветовал Пол и решительно шагнул в сторону цветка.

Затем сделал еще шаг. И еще один. И не продвинулся к цветку даже на малую долю дюйма. Джастин хмыкнул и пустился бегом. Ровно с тем же эффектом.

Эш, сидя под деревом, в полной прострации наблюдал за тем, как Пол и Джастин, пробуя различные методы перемещения в пространстве, безуспешно пытаются добраться до цветка.

– Я очень плохой эльф, – тихо сказал Эш. – Я предатель своей расы. Я недостоин даже называться эльфом. – Сохраняя отсутствующее выражение лица, он поднялся и подошел к краю поляны. Осторожно шагнул вперед, не встречая никакого сопротивления. – Великие предки проклянут меня. Но я должен делать то, что должен.

Пол и Джастин наблюдали, как Эшнелл д'Сауткелл задумчиво прошел мимо них, бормоча что-то себе под нос, пересек поляну и подошел к цветку.

– Сорви его! – крикнул Пол, но Эш, скорее всего, даже не услышал.

Медленно-медленно он занес руку над цветком. Самым прекрасным цветком в мире.

На мгновение Джастину показалось, что лепестки засветились чуть ярче, а потом Эш уронил руку, упал на землю и зарыдал.

Ветви старого раскидистого дерева, причудливо изгибаясь, достигали земли и образовывали некое подобие беседки. Бессмертные, по прежнему не говоря ни слова Кианне, направились туда.

В центре просторного, светлого помещения стоял легкий, ажурный, на вид почти невесомый и нематериальный кованый серебряный трон, по обе стороны от него стояли кресла поменьше. Если не считать расшитых символикой Вечного Двора гобеленов, никакого другого убранства в комнате не было, впрочем, простоту интерьера с лихвой компенсировали пышные одежды и богатые украшения находившихся в комнате эльфов. Придворная свита короля Бреланда рядом с эльфийскими старейшинами смотрелась бы бледно и неубедительно.

На троне сидел очень старый эльф – при виде вошедших он встал и поклонился бессмертным, и остальные эльфы последовали его примеру. Повинуясь жесту бессмертного, Кианна остановилась в двух шагах от трона. Ни разу за все то время, пока они шли по лесу, бессмертные не прикоснулись к ней, и это наводило на определенные мысли.

Старейшина с видимым усилием опустился на трон и взглянул Кианне прямо в глаза, строго и проницательно.

Серебряное ожерелье из шкатулки таинственного полуэльфа внезапно стало ледяным, камни ярко вспыхнули и почти тут же погасли, но остались обжигающе холодными. Лицо старейшины на мгновение перекосила гримаса боли и отвращения, но он быстро взял себя в руки.

– Зачем ты пришла? – глубокий, сильный голос прозвучал сурово и величественно. – Что тебе нужно в нашем лесу?

– Я хочу знать, почему вы ненавидите полукровок, – голос Кианны не дрогнул. – Вы не даете нам жить в городе, убиваете и травите. За что?

– Я вижу тень Извратителя на ней, – произнес старший из бессмертных, обращаясь к эльфам и напрочь игнорируя Кианну. – Она отмечена им. Он хочет ее душу.

– Вы – орудия зла, – заявил один из эльфов помоложе, отвечая на вопрос полуэльфки. – Вы противны природе, ваши души с рождения принадлежат тьме, вы…

Старейшина коротким взмахом руки оборвал тираду, все еще глядя Кианне прямо в глаза.

– Мы всего лишь защищаем то, что нам дорого. Свой лес, своих детей, свое сокровище.

– Цветок Ненависти? – Кианна физически ощущала, как на нее накатываются волны мощной древней магии. Старейшина и бессмертные старались вовсю, но чары ожерелья были сильнее. – Это его вы защищаете? Он заставляет вас ненавидеть таких, как я, заставляет убивать, а мы ничего вам не сделали!

– Ты не знаешь, о чем говоришь, – устало произнес старейшина, откидываясь на спинку трона и прекращая ментальную атаку. – Извратитель затмил твой разум и исказил правду.

– Так расскажите!

Эльф повернулся к бессмертному.

– Пусть знает, – прошелестел тот. – Это ничего не изменит.

Старейшина кивнул.

– Этот лес помнит первых из нас, – начал он. – Мы пришли сюда на заре времен, и всегда жили здесь. Отплывая с Аргонессена, мы взяли с собой лишь то, что было по-настоящему ценно. Этот Цветок – величайшее достояние моего народа, сосредоточие души любого эльфа, воплощение великой древней силы. Он сам выбрал для нас это место и вырастил этот лес, в сердце которого ты стоишь. Лучшие наши маги создали завесу, непроницаемую для всех, кроме тех, кто принадлежит нашему народу, и защитили Цветок от зла. Как любой цветок, он бессмертен: он рождается из собственного семени, растет, входит в силу и увядает, чтобы возродиться снова. Каждый его цикл равен двум сотням лет, и вместе с ним растем и увядаем мы, чтобы возродиться в следующем поколении. Природа бесконечно мудра и многолика, а мы – скромные и несовершенные подобия ее лучших творений, – старейшина помолчал немного. – Многие столетия мы жили в мире, а затем пришло Зло. Древнее, изначальное Зло. Мы зовем его Извратитель, ибо все, чего он касается, становится искаженным, неверным и испорченным. Он боялся Цветка, как только может непроглядная тьма бояться чистого, благословенного света. Боялся и ненавидел. И в то же время был бессилен причинить ему вред – он не может коснуться ничего столь чистого и прекрасного, как Цветок или душа невинного создания. Он искал средства уничтожить нас, соблазнял других, несчастных, обреченных, в чьи души проникла тьма, заставлял их быть своими руками, но тщетно: никто, кроме эльфа не может приблизиться к Цветку, и никакой эльф не причинит ему вреда, не сможет и не захочет, сама его природа воспротивится этому. Впрочем, точно так же и мы не могли навсегда положить конец существованию отвратительной твари – Извратитель не материален, он лишь дух, воплощенное Зло, враг всему живому, бессильный, но хитроумный и коварный. Это могло длиться вечно: он не оставлял бы попыток навредить Цветку, мы раз за разом останавливали бы его, весна сменялась бы зимой, чтобы возродиться, умерев, – старый эльф нахмурился, его мысли были далеко в прошлом, и они были невеселы. – Пять столетий назад в эти леса пришли люди. Человеческая раса была не первой, до них были гномы, халфлинги, многие другие, даже те, кого сейчас уже нет в мире. С кем-то мы были соседями, с кем-то друзьями, кто-то стал врагом. Другие расы предпочитали города, а мы были верны своему лесу, и нам нечего было делить. Люди были больше похожи на нас, как нам казалось тогда, и мы приняли их – они не причиняли вреда, а город с их прибытием стал расти. Это была их весна.

Остальные эльфы начали переглядываться и мрачнеть. Видимо, эта часть истории была для них особенно неприятна. Старейшина на мгновение прикрыл глаза, а когда снова открыл, его взгляд был жестким и полным гнева.

– Люди были слишком похожи на нас. Дочь нашего народа и сын человеческого… Этот союз не должен был состояться, но молодость безрассудна и слепа. За весной следует лето, и у них родился сын. Полукровка. Первый на этих землях. Мой народ принял их к себе, и в наш дом пришла беда. Извратитель пожрал его душу, сделал чудовищем, подобным себе, а мы не смогли разглядеть тьму, пока не стало слишком поздно. В каждом полуэльфе есть наша кровь, защита пропускает его в сердце леса, но ваша природа отлична от нашей, и Цветок – не священен для вас. Вы – единственные существа, способные быть угрозой для него. Если бы мы знали тогда, когда строили завесу… но увы, сейчас поздно сожалеть о том, что нельзя изменить. Извратитель дождался, пока Цветок наберет силу и раскроется, подослал предателя и тот сорвал его. Неожиданное и страшное горе потрясло нас, и мы не успели остановить проклятую тварь, лишенные сил Цветка, и, что важнее, лишенные его света. Многие наши маги и воины бросились в погоню за врагами, настигли их, но предатель, обладающий силой сорванного Цветка, смог дать им бой. Почти все они погибли, Извратитель без изгнан из мира на многие столетия, предатель был развоплощен в подобие своего хозяина, такую же злобную, бестелесную тварь, мы очистили эту землю от скверны хотя бы на время, но победа дорого досталась нам. Те, кто не пал в битве, добровольно ушли из жизни и стали бессмертной тенью живущих, чтобы спасти умирающий Цветок. Его корни засохли, он погибал, но ценой своих светлых душ мы сохранили то немногое, что осталось. На лес упали сумерки – Цветок, обессиленный и слабый, не возрождался заново два цикла подряд, лучшие из нас покинули мир живых, недоверие, ложь и страх поселились в сердцах оставшихся. И причиной тому был один предатель-полукровка. Совет, исполненный мудрости Вечного Двора, решил, что угроза слишком велика.

– И вы решили, что во всем виноваты полуэльфы, – горько усмехнулась Кианна.

– Угроза слишком велика, – повторил старейшина. – Мы не можем позволить себе рисковать.

– И теперь вы убиваете тех, кого считаете опасным?

– Мы не убиваем, – вздохнул эльф. – Все, что мы делаем – это держим таких, как ты, подальше от этого леса и этого города. Обычно они уезжают сами. Очень редко приходится заставлять. Мы запрещаем своим детям союзы, нарушающие чистоту крови. Стараемся, чтобы в городе преобладали нужные настроения. Следим за тварями, подвластными Извратителю. И ничего более. Мы оберегаем то, что у нас осталось, иначе потеряем и это. Полвека назад Цветок наконец-то родился заново, и сейчас входит в пору цветения. Осталось всего два дня, и он раскроется – эта земля не была такой плодородной уже более четырех столетий. На этот раз мы не позволим Злу приблизиться, и он знает, что мы ждем. Это древняя война, – старейшина опять смотрел Кианне в глаза, торжественно и печально, – и ты – орудие нашего врага. В тебе много света и мало тьмы, ты не хочешь крови, но он сильнее тебя, и он подчинит твою душу. Мне жаль, но другого исхода нет.

– Ничего нельзя сделать? – тихо спросила Кианна.

Старейшина покачал головой.

– Ты уже носишь его тень и его знак, – он указал на колье на шее девушки. – Он проникает в твои мысли. Видит твои желания. Не здесь, к счастью, здесь он глух и слеп, но стоит тебе покинуть лес, и твои мысли перестанут быть твоими, он будет соблазнять, совращать, лгать и обещать тебе все, чего ты хочешь, и ты не устоишь. Возможно, если ты спрячешься там, куда не сможет проникнуть никакая магия, его влияние ослабнет и он не успеет полностью подчинить твою волю. Тогда ему придется отступиться до следующей большой весны. Но возможно, уже поздно.

– Должны быть другие пути. Вы не пробовали… договариваться? Объяснять?

Старейшина снова нахмурился.

– Мы не договариваемся с врагом. Ты не понимаешь.

– Но мы не враги! – Кианна начинала злиться. – Мы просто хотим жить, так же, как и все…

– До пика цветения осталось два дня, – оборвал ее старейшина. – За это время Извратитель постарается сделать все, чтобы уничтожить нас и Цветок. Я надеюсь, что тебе хватит сил противостоять ему. Если через два дня ты будешь жива и сохранишь рассудок, мы сможем вернуться к этому разговору. – Он помолчал. – Ты узнала все, что хотела. Теперь это и твоя война. Тебе решать, на чью сторону ты встанешь.

Бессмертный, стоявший во время разговора в стороне, безразличный и чуждый всему, вдруг стукнул посохом о деревянный пол беседки.

– Они дошли, – словно шорох песка по камням. – Трое живых пришли за ней. Они в сердце леса. Слишком много чужих…

Старейшина, опираясь на подлокотники трона, поднялся. Двое эльфов, не таких старых, тут же оказались рядом с ним, поддерживая под руки.

– Твои друзья принесли этому лесу достаточно вреда, – он направился к выходу, жестом предлагая Кианне следовать за ним. – Уходите все. И не возвращайтесь без нужды.

…Эльфы и Кианна подошли к поляне, когда Пол и Джастин были заняты обсуждением того, можно ли уронить Эша сверху на Цветок и как подействует защита. Сам Эш безучастно сидел на траве, не видя и не слыша ничего, что творилось вокруг. У него был сильнейший культурный шок: рядом с Цветком эльфийская кровь с легкостью брала верх над культурно-этическими концепциями аргонессенских варваров, и, валяясь на траве перед сосредоточием смысла жизни любого эльфа, юный потомок дракона ощущал себя эльфом до мозга костей. Впервые в жизни Эш задумался о том, что делает его таким, какой он есть – только ли его разум и мысли, или же есть нечто иное, что выше и сильнее отдельной личности, нечто, что присуще любому представителю одной расы.

Впрочем, Полу и Джастину было наплевать на душевные терзания товарища, их куда больше занимали технические проблемы, и они уже почти были готовы приступить к реализации одного из решений, но тут появилась Кианна.

Полуэльфка смотрела на Цветок. Он был очень похож на ее сон, и все же чем-то отличался. Возможно, причина была в том, что во сне не было того ощущения мягкой теплоты и покоя, которое шло от живого Цветка.

– Можно, я подойду к нему? – обратилась Кианна к старейшине. – Пожалуйста?

– Сними это, – эльф ткнул пальцем в сторону ожерелья. – Оно принадлежит Извратителю. Оно причинит боль.

Ледяное серебро скользнуло по шее Кианны и исчезло в кармане. Девушка сделала несколько неуверенных шагов – за ее спиной, точно призраки, неотрывно следовали двое бессмертных. Здесь завеса по ощущениям была плотнее, и, проходя сквозь нее, Кианна почувствовала легкое головокружение, какое бывает, если долго бежать, не останавливаясь. Все это место было наполнено магией, даже сам воздух, казалось, звенел от древних и могущественных сил. Кианна подошла к Цветку, опустилась на колени перед полураскрывшимся, нежным бутоном и прислушалась.

Он не мог называться Цветком Ненависти, внезапно поняла она. Он не умел ненавидеть.

Спустя недолгое – для тех, кто остался снаружи, – время она вернулась, задумчивая и спокойная. Бессмертные все так же безмолвно шли за ней следом.

– Я убил одного из вас, – глядя на бессмертных, сказал Пол. – Я сожалею. Не нужно было умирать, можно было решить все по-другому.

Бессмертный молча кивнул.

– И… у него есть имя? – варфоржед указал на Цветок.

Старший из бессмертных произнес длинную фразу на древнеэльфийском.

– Сердце Жизни, – слегка поморщившись, перевел старейшина. – Ваш язык не точен… Зовите его так.

Повисло долгое молчание. Казалось, всем нужно было сказать что-то, но никто не знал, что именно. Между тем, солнце давно перевалило за полдень и подбиралось к закату. Чтобы успеть в город до темноты, нужно было спешить.

– Ну так мы… эээ… пойдем, да? – нетерпеливо глядя на Кианну, наконец решился Джастин.

– Вас проводят, – сухо кивнул старейшина, развернулся и покинул поляну.

Аукцион был в самом разгаре. Покупатели, агенты покупателей и анонимные представители постепенно входили во вкус, называя новые и новые цены. Первый час торги шли довольно вяло, да и то, что поначалу выставлялось на продажу, было не таким уж привлекательным, но уже к концу второго часа торговля пошла бойко.

– Рашпиль, к ноге, – тихо скомандовал Пол и вышел из зала аукциона, в котором оставались Кианна, Джастин, взвод Защитников и шеф регионального представительства Дома Кундарак.

Рашпиль, здоровенный орочий волкодав, утром купленный Полом у Дома Вадалис за бешеные деньги – вместе с близнецом по кличке Напильник – зевнул, демонстрируя всем желающим полную пасть зубов, и побежал рядом с варфоржедом. В остроте нюха с орочьими волкодавами могли тягаться только очень редкие лхазаарские грызуны, и преимущества первых были очевидны. Клички варфоржед придумал им самостоятельно. Собаки восприняли это не в пример спокойнее Леона, который битых полчаса разорялся на тему неуместности подобных шуток.

Ярмарка проходила в помещении большого торгового склада, из которого вынесли все товары, почистили, развесили всюду безопасные магические светильники, заколотили все лишние входы и выходы и отгородили для каждого из участников отдельный павильон. Сейчас на местах шли последние приготовления. Участники – точнее, их слуги и помощники – развешивали флаги и гербы, расставляли образцы товара и придирчиво сравнивали свое место с соседским, неизменно находя соседское куда более привлекательным и лучше расположенным. На входе представители Гильдии Защитников и примкнувший к ним Эш устанавливали сложное магическое устройство, последние разработки ведущих шарнских ремесленников: семифутовой высоты металлическую арку, которая при проходе сквозь нее сообщала о наличии магических предметов и оружия мелодичным звоном, а если опасных вещей было слишком много, блокировала проход. Также обещалось, что арка выявляет тех, кто проходит сквозь нее под заклинанием невидимости. Вокруг суетился наемный специалист из цеха ремесленников и причитал, что тонкий магический инструмент не терпит грубого обращения. По мнению Эша, тяжеленная металлическая конструкция вовсе не выглядела хрупкой и нежной.

Трудно было сказать, что являлось причиной таких беспрецедентных мер безопасности – амбиции городского совета или же какие-то сведения о грядущих серьезных беспорядках. В любом случае, агенты Сыскной Гильдии подошли к вопросу максимально ответственно.

Пол неторопливо прошелся вдоль рядов, уже по большей части заставленных товарами. Рашпиль добросовестно обнюхал каждого, кого встретил, но ничего подозрительного не нашел, лишь напугал одного приказчика до заикания. В ворота наконец поставили арку, и вовремя – снаружи мэр как раз заканчивал приветственную речь, обращенную к жителям и гостям города, после чего ярмарка могла считаться открытой.

Внутри склада расположилась лишь деловая часть ярмарки – торговые ряды и большой зал для аукциона и последующих приемов, вход внутрь был платный и составлял один золотой с одного взрослого. Предполагалось, что самые крупные предприниматели устроят свои дела на аукционе, вечерних балах, которые устраивал магистрат, или же на приеме у мэра в третий день ярмарки. Дельцы поменьше выставляли свой товар напоказ и могли надеяться на успешный контракт, а для простых посетителей снаружи раскинулись шатры с развлечениями, угощениями, музыкой, праздничными подарками и особенными товарами, что продаются только на больших ярмарочных базарах.

Безопасность снаружи обеспечивала городская стража, поэтому среди тех, кто сейчас слушал речь мэра, разносившуюся по площади, был только Леон, одетый в неприметный балахон без религиозных символов, да и то эта мера предосторожности была, по общему мнению, излишней.

Последняя из агентов, Тереза, открыто стояла на помосте в аукционном зале рядом с Луисом д’Денеит и дварфом из Дома Кундарак с совершенно непроизносимым именем. Все трое были вооружены и сменяли друг друга на постах в зале и в примыкающем помещении, в котором лежали особенно ценные лоты.

Пол выглянул наружу сквозь приоткрытые ворота склада. Народу набилось столько, что помещение могло и не вместить всех желающих, оставалось надеяться, что не все захотят платить входную цену за билет – который, к слову, одновременно был еще и лотерейным билетом, участвующим в розыгрыше ценных подарков и призов от мэра и городского совета. Розыгрыш должен был состояться в третий, заключительный день ярмарки.

Мэр закончил торжественную речь, поблагодарил всех посетителей и наконец объявил ярмарку открытой. Вопреки ожиданиям, народ двинулся к воротам склада организованно и спокойно, а вовсе не толпой, как опасался Пол. Первые счастливчики, пройдя сквозь арку, устремились к заваленным товарами и дешевыми рекламными подарками столам.

Вежливо, но целеустремленно прокладывая себе дорогу сквозь посетителей, Пол с Рашпилем двинулись обратно в зал.

Тем временем на аукционе торги достигли кульминации. Не так давно чинно сидевшие в креслах люди сейчас вскакивали, раскрасневшиеся и возбужденные, кричали, ругались и устраивали форменный беспорядок. В зале объявился запыхавшийся мэр и, подбежав к своим помощникам, немедленно устроил с ними совещание. Джастин шепнул Полу, что городская администрация уже заключила несколько контрактов, и судя по всему, дела у Оскилора шли весьма успешно.

Кианна разыскала среди почетных гостей Шавена Холишарпа – который купил какую-то изящную эльфийскую вещицу с туманным назначением, и пребывал по такому случаю в благостном настроении – и общалась с ним, попутно разглядывая и тщательно запоминая всех прежде незнакомых, но важных и значительных в городе людей.

Спустя еще два часа список лотов наконец дошел до конца – но до конца собственно аукциона было еще далеко. По знаку распорядителя в зал внесли большой, запечатанный и со всех сторон украшенный цветами Дома Кундарак стальной ящик.

– О, это весьма любопытно, – шепнул господин Шавен Кианне. – Поистине жемчужина аукциона. Вон там сидят продавцы, – он указал на трех человек в первом ряду. – Неслыханная удача для такой небольшой артели. Свободные старатели, даже в цех не входят, откуда-то из Золанберга, я слышал. Привезли его сюда, надеются сорвать большую прибыль… Да, удача, ничего не скажешь.

Ящик водрузили на постамент, дварф с непроизносимым именем эффектным жестом сорвал замки, и по залу прокатилась волна восхищенных и удивленных возгласов.

Внутри прозрачного стеклянного куба лежал большой, самый большой из всех, что довелось видеть Кианне – побывавшей в тронной зале Роата – драконий камень чистейшей воды.

– Стартовая цена – двести тысяч бреландских золотых! – возвестил распорядитель, и последующие его слова потонули в общем невообразимом шуме.

Пол потрепал Рашпиля по загривку и повел прочь из зала. Что-то подсказывало ему, что торги закончатся еще очень не скоро.

Было глубоко за полночь, но в офисе Сыскной Гильдии почти никто не спал, впрочем, как и во всем Оскилоре. В подвальной мастерской горел свет и бурлила деятельность: Джастин работал над чертежом механического голема, а Пол выпиливал очередной нагрудный значок. Таких значков у него имелась довольно внушительная коллекция, это было высшим классом среди механиков Шарна, к которым Пол себя с полным на то основанием причислял. Вряд ли кому-то непосвященному что-то сказал бы значок «Специалист по мониторингу инженерных конструкций», или «Механики Шарна против коррупции», но для своих это однозначно выделяло коллегу и земляка из толпы.

В гостиной только что вернувшаяся с аукциона Кианна рассказывала Эшу и Леону о результатах торгов. Как и ожидалось, за драконий камень разгорелась настоящая битва. Крупных претендентов было трое – представитель Дома Таррашк, администрация Оскилора и доверенные лица кого-то, пожелавшего остаться неизвестным – парочка эльфов из Бреланда.

Дом Таррашк был заинтересован исключительно в сохранении монополии, сам по себе камень не представлял для них ценности, и неудивительно, что, когда цена превысила миллион золотом, солидный рыжебородый дварф сошел с дистанции. Выбрасывать такие деньги на ветер уже не имело смысла.

А мэр Оскилора, опять таки, вполне предсказуемо, пал жертвой собственных амбиций. После того, как дварф отказался от участия, стало ясно, что эльфы повышают цену только для того, чтобы вытянуть из администрации побольше денег – сами они в средствах были совершенно не ограничены. Во втором часу ночи драконий камень отошел эльфам за миллион четыреста, и то только потому, что у мэра кончились деньги.

Камень убрали обратно в сундук и отнесли в специальное хранилище Кундарак – за дополнительную плату Гильдия Банкиров бралась обеспечить сохранность имущества, и большинство участников с удовольствием воспользовались услугой. Назавтра проданный неизвестному богачу камень должен был быть выставлен перед посетителями, что было оговорено в условиях контракта с продавцом, а после конца ярмарки эльфы должны были стать полноправными владельцами камня. Кианна, Луис, Тереза, дварф Кундарак и гном из Сивис лично проследили, как камень с величайшими предосторожностями относят в представительство Гильдии Банкиров и помещают в хранилище.

Кианна как раз дошла до перечисления других особо ценных вещей, которые были сданы на хранение в Дом Кундарак, когда в ворота внезапно застучали.

Пол, Леон и Джастин выбежали наружу. За воротами, постоянно оглядываясь и нервно вздрагивая, стоял полуэльф Джанвен, компаньон Луиса д’Денеит, растрепанный, окровавленный и с безумными глазами.

– Я прошу защиты, – скороговоркой выпалил он, едва увидев агентов Сыскной Гильдии, – у Великого Дома Медани. Прошу вас, помогите.

Пол приоткрыл калитку, впустил полуэльфа и сразу же запер ее обратно. Леон проводил посетителя в дом.

– Я расскажу все, что знаю, – у полуэльфа был совершенно загнанный вид. – Умоляю, помогите мне…

– Успокойтесь, – Леон протянул ему кружку с горячим отваром и придирчиво осмотрел царапины и ссадины.

– Мы вам поможем, – пообещал Пол. – В чем дело?

– Меня зовут Джанвен Шарри. Я работаю на Гильдию Защитников в Бреланде, точнее, в Шарне. Специальность – магическая поддержка. Четыре дня назад к моему командиру обратился Луис д’Денеит… командор Клинков, и попросил перевести меня сюда, в Зиларго. Я думал… я думал, обычное дело, – трясущимися руками он поднял кружку и сделал глоток. – Я заключил с Гильдией контракт, и конечно, поехал с Луисом, у меня и в мыслях не было, что…

Пол неопределенно хмыкнул и выглянул наружу через специальный дверной глазок. Пока на улице было тихо и спокойно.

– Сначала у меня начались кошмары, я не придал этому значения, и очень зря. Затем видения, приступы головной боли, обмороки. Командор Луис… сейчас мне кажется, он не в себе. Его разум несвободен. Я предполагаю, что он постоянно в контакте с чем-то… обладающим нечеловеческим, но очень сильным сознанием. Я зачем-то понадобился этому сознанию, и… – он сжал виски руками, – на сутки меня заперли в башне, наедине с этой… тварью. Я все-таки маг – природный, не профессиональный, но маг, и могу противостоять таким воздействиям… но моя воля была смята, как лист бумаги. Я оказался полностью подчинен этому существу – как и Луис, я думаю, – он сделал еще глоток. Руки дрожали заметно меньше, травяной отвар и заклинание Леона начинали действовать. – Вчера Луис потребовал, чтобы я поехал с ним и его отрядом. Я не мог отказаться… – он усмехнулся, – впрочем, вы видели наш отряд, подробности излишни. Мы приехали туда, прошли сквозь барьер и несколько часов ходили кругами. Луис назвал это разведкой, но мне не показалось, что у этого на самом деле была какая-то цель. Внутри барьера я почувствовал себя свободным от того, что подавляло мою волю… поначалу.

Джанвен снова потер виски. На улице по-прежнему было безлюдно.

– Возможно, Луису нужно было подумать о чем-то… наедине. Без чужого сознания. Затем мы вернулись в город, наступила ночь, и… – Джанвена передернуло, в глазах мелькнули отголоски пережитого ужаса. – Это существо…

– Извратитель, – подсказала Кианна.

– Извратитель, – он кивнул. – Ему подходит. Так вот, поначалу я думал, что причина моих кошмаров и видений в нем. Я ошибся. Ему плевать на мой разум, я нужен ему как оболочка… как инструмент для достижения цели, не больше. Это что-то иное, или кто-то иной, возможно. Кто-то, не желающий, чтобы Извратитель достиг своей цели, – он помолчал. – Я не знаю, были ли это попытки заставить меня покинуть город, или это побочный эффект особенностей моей природы и этого места. И, откровенно говоря… я уехал бы давно, если бы мог, но, даже если бы я избавился от влияния Извратителя и нашел бы способ противостоять тридцати Защитникам… Мне некуда было бежать, я один, без средств и связей, и найти меня для них – вопрос времени.

Пол снова покосился на входную дверь.

– За прошедшие сутки я как никогда был близок к безумию, – продолжил полуэльф. – За обладание моим разумом сражались две силы, многократно превосходящие мои возможности. Еще одна такая ночь, и я сойду с ума. Возможно, это не нарушит планов Извратителя, а возможно, лишенный рассудка, я стану для него бесполезен. Но я не хочу… – он затравленно посмотрел на Кианну. – Вчера в лесу, из того, что говорил Луис, я заключил, что вы с ним по разную сторону. Этой ночью я решился и воспользовался тем, что Извратитель отвлекся на разговор с Луисом, когда тот вернулся с аукциона. Все вышло не очень гладко, но мне удалось сбежать. Теперь мне некуда больше идти. Я умоляю Дом Медани о помощи…

– Идемте наверх, – Кианна поднялась на ноги. – У нас есть комната, защищенная от магических воздействий, должно помочь. Я постараюсь что-нибудь сделать. Вы можете сказать нам, что нужно Извратителю и командору Луису? Чего они хотели от вас?

– Я точно не уверен… – Джанвен задумался. – Кажется, им был нужен какой-то цветок. Они не сообщали мне подробностей, но срок называли. Послезавтра – последний день.

Заперев за полуэльфом дверь секретной комнаты, из которой убрали все важное и ценное, Кианна вопросительно посмотрела на остальных.

– Мне кажется, он не врал, – неуверенно начал Эш.

– Не врал, – подтвердил Леон. – И он действительно был очень напуган.

– Кажется, наступил экстренный случай, – заключил варфоржед и вытряхнул из заплечного мешка почтового голема. – Пишите отчет.

Механическая птица встрепенулась, готовая лететь куда прикажут. Когда подробный отчет был закончен, бумагу сложили в специальное отделение внутри голема, подбросили в воздух и отправили к куратору.

Испытывавший некоторые подозрения Пол, выпустив птичку, пронаблюдал, в каком направлении та полетит. Голем улетел на юго-запад. Хотя Роат был на севере.

Пол еще раз проверил замки на воротах, погасил ночной фонарик и вернулся в офис. На улице по-прежнему было тихо.

Я смешал себе очередную порцию стимуляторов. Еще немного, и придется рискнуть, сменив облик. Ресурсы людского организма невелики, сердце Викнана Элморна ощутимо сдало, а умирать от переутомления в этом теле я совершенно не хотел.

– Угробишься, – ехидно пообещал Шард, греясь в только что потухшем камине.

– Отцепись, – у меня не было настроения. – Не дождешься.

Я вернулся к разложенным на столе записям. Безнадежно.

– Давай подумаем еще раз, – привычка думать вслух так никуда и не делась, несмотря на то, что мы с Шардом уже десять лет делили мысли на двоих. – Четыре с лишним года после конца Войны тут было тихо и спокойно. Десяток солдат и капитан. Затем сюда приезжает Луис, с проверкой. Вместо положенных нескольких дней он проторчал тут две недели и уехал обратно. Через месяц сюда начало прибывать усиление, и теперь их тут пятьдесят. К слову, я понятия не имею, что я буду делать с пятью десятками этих головорезов. Полтора месяца назад Луис опять объявился тут, с готовым приказом о смене руководства.

Всю эту информацию я по крупинкам, окольными путями, вытянул из всяких третьих лиц. Просто поразительно, как же люди любят трепаться.

– Итак, командор Луис Клинн д’Денеит пребывает на посту уже седьмую неделю кряду, – я потер виски. Тупая ноющая боль той же природы, что и бессонница. Глобальный магический эффект, судя по всему, естественного характера. Если от усталости и галлюцинаций стимуляторы еще хоть как-то помогали, то головную боль они, напротив, усиливали. – При этом руководит по сути все тот же капитан, по крайней мере, текущими вопросами Луис не занимается.

– Мы это вчера уже пережевывали, – устало сообщил Шард. – И позавчера. И…

– Дальше. Луис дважды выезжал за город. Первый раз в одиночку, и куда он ездил, мы не знаем, потому что кое-кто его упустил, – я бросил на Шарда убийственный взгляд. Паршивец сделал вид, что его тут нет. – Второй раз с отрядом и в сопровождении Джанвена Шарри. Кстати, сам Джанвен вообще за исключением этого раза за пределы цитадели не выходил. Странное поведение для специалиста по тактической поддержке.

Подробности контракта между Луисом и Джанвеном из архива Дома Сивис стоили мне… я предпочитал не вспоминать, чего они мне стоили и лишь надеялся, что об этом никто никогда не узнает, и мне не придется в очередной раз быть причиной глобального конфликта между Домами.

– Во второй раз Луис, предположительно, посетил территорию эльфийской общины. Предположительно, с нулевым результатом. В то же время там находилась моя группа. Зачем их всех туда понесло?

Вопрос был риторический. Шард фыркнул и поудобнее улегся на углях, развернув крылья.

– Собственно, дальше Луис вспомнил про свои должностные обязанности и весь сегодняшний день честно отсидел на ярмарке, охраняя чужое золото, – я снова перебрал бумаги в тщетной попытке увидеть хоть какой-то смысл. – Не понимаю, что он делает в этом городе. Если ищет что-то, то почему так вяло? Если он устроил здесь базу, то почему спихнул руководство на подчиненных? И зачем ему магическая поддержка, он же никогда не доверял ни единому магу, и уж тем более, магу моей расы, и я не верю, что это обстоятельство изменилось.

– Сегодня на аукционе он предлагал полмиллиона за драконий камень, – вспомнил Шард. – Это что-то значит?

– Я бы тоже предложил, – камень стоил не меньше миллиона, хотя миллион четыреста, за которые он в итоге ушел, были, на мой взгляд, перебором. – Из торгов он вылетел довольно быстро, но, кажется, не расстроился. Нет, скорее всего, это ничего не значит.

Мы еще немного помолчали. Разговор был совершенно безопасен, мои заклинания надежно защищали нашу комнату от прослушивания, и можно было обсуждать дела даже при открытом окне. Это было весьма кстати, поскольку я, в отличие от Шарда, жару не любил.

– Завтра, пожалуй, имеет смысл навестить эльфийскую общину, – визит туда я откладывал до последнего, но других вариантов все равно не было.

Шард снова фыркнул, на этот раз скептически. В чем-то я его позицию разделял – эльфы крайне редко проявляли ко мне родственные чувства. Но альтернативой посещению территории общины был только визит в цитадель Денеит, а к этому я был не готов.

Я подошел к окну, собираясь с мыслями, взглянул на город и… чуть не получил по лбу собственным почтовым големом. Убогие человеческие глаза не видят в темноте, и маленькая, бесшумная механическая птичка вынырнула из ниоткуда столь неожиданно, что я едва успел отшатнуться. Голем влетел в комнату, приземлился на пол, смешно растопырив ноги, и повернул ко мне спину с контейнером для почты. У моей группы что-то случилось. Что-то, требующее моего внимания…

Шард кубарем выкатился из камина, оставляя безобразные следы сажи на полу, и, отряхнувшись, вскарабкался мне на плечо. Все это он ухитрился проделать быстрее, чем я распечатал послание. Каюсь, я немного изменил задачу голема, сместив точку привязки с Роата на себя. В штаб-квартире нет никого, кого бы касались подробности этого дела. Все, что нужно, я мог сообщить и сам.

Я перечитал письмо дважды. Многое стало яснее, оставалось только упрекать себя за недостаточную внимательность к деталям – подробности эльфийской истории меня не заинтересовали, и зря. Что ж, можно было считать, что мои подчиненные превзошли все мои ожидания.

Я бросил письмо на стол, к остальным бумагам, прикрыл глаза и задумался. Шард притих, не решаясь меня тревожить, почти бесшумно расправил и сложил крылья. Трелиб говорил, что я слишком тороплюсь… Рудники Аргонессена, как тут не торопиться, когда времени осталось чуть больше суток?!

У меня в голове начал складываться план. Рискованный. Отчаянный. И столь нахальный, что он должен был сработать.

Вернувшийся голем стукнул «клювом» в окно. Пол впустил посланца, отметив, что времени прошло меньше пяти часов, достал ответ куратора и пошел будить остальных.

В письме содержался недвусмысленный приказ немедленно по получении отправить Джанвена Шарри в Роат, телепортом, при недостатке наличных средств записав расходы на имя канцелярии Дома Медани. Сам Джанвен, прибыв на место, должен был обратиться к одному из секретарей Барона Трелиба и отдать ему пакет с бумагами, тоже доставленный големом, после чего ждать решения своей судьбы.

В полном соответствии с приказом, меньше чем через полчаса после прилета голема Пол и Тереза вместе с Джанвеном под заклинанием невидимости добрались до офиса Транспортной Гильдии и благополучно отправили полуэльфа в Бреланд, после чего, никем не замеченные, вернулись обратно.

Остаток ночи Кианна провела в защищенной комнате, без сновидений.

Наутро, вскоре после рассвета, когда Леон и Тереза во дворе совершали утреннюю молитву, к воротам Сыскной Гильдии подошли двое вооруженных человек в цветах Гильдии Защитников. На том, кто выглядел старшим, были заметны капитанские знаки различия, второй был обычным латником. Капитан выглядел невыспавшимся, раздраженным и уставшим, но в ворота постучал довольно вежливо.

– Вам что-то нужно? – осведомился вездесущий Пол, но калитку открывать не стал.

– Капитан Гильдии Защитников Гарт Фрайстер, – смерив Пола оценивающим взглядом, представился старший и протянул варфоржеду свиток. – Дом Денеит требует выдать Джанвена Шарри, это официальный запрос. Мы знаем, что этой ночью он был здесь.

– Не представляется возможным удовлетворить ваше требование в связи с отсутствием такового на территории Гильдии, – механическим тоном заявил Пол, вызывая у капитана полузабытые военные воспоминания. – Вас удовлетворит устный ответ, или необходима письменная форма?

Несколько мгновений капитан, с трудом сдерживая эмоции, смотрел на варфоржеда, затем развернулся и ушел.

Подождав, пока Защитники скроются из виду, Пол отпер калитку и зажег фонарик над воротами.

Лес не принимал меня. Едва мы с Шардом – он не бросил меня, даже несмотря на то, что желания идти сюда у него было еще меньше – переступили барьер, как на нас обрушилась мощь древней, почти лишенной разума, но враждебной магии. Лес выталкивал меня, стремился исторгнуть наружу, как инородное тело, чуждое, опасное и способное причинить вред. Пока что воздействие было ментальным, и я с трудом, но держался. Кианне приходилось намного проще – ее прикрывал Извратитель. Джанвену Шарри было труднее, но он по крайней мере пытался сопротивляться, а я намеренно пришел сюда почти без защиты, даже полиморф сбросил: слишком трудно было концентрироваться.

Они появились вовремя – я уже почти готов был отказаться от своего самоубийственного плана. Четверо хранителей, низших бессмертных, воинов, вроде убитого Полом, и двое Вечных, бывших эльфийских магов, могущественных и великих. Только бессмертные, ни одного живого. Это было плохо, с живыми проще вести дела. Хранители взяли меня в кольцо, отрезая вдруг ставшую такой привлекательной дорогу обратно. Мне не нужно было ни марки, ни заклинаний, чтобы ощущать, как воздух дрожит от магии. Вечный смотрел на меня – сквозь меня, не глазами, а истинным зрением, – и видел меня таким, какой я есть. Маркированный полукровка, выродок, ошибка природы. Так смотрели на меня почти все эльфы. А учитывая непростые отношения эльфов этой общины с полукровками, для местных я был самым настоящим воплощением зла. Стараясь не обращать внимания на откровенную угрозу напополам с отвращением, излучаемую обоими Вечными, я поднял руки, посмотрел бессмертному прямо в глаза и медленно произнес:

– Я хочу поговорить со старейшинами, – дело немного портил Шард, испуганно жмущийся к моей ноге. – У меня есть предложение.

Никак не отреагировав на мои слова, Вечный продолжал выворачивать меня наизнанку пронзительным, всевидящим взглядом, так не похожим на привычное мне прикосновение старшей Марки Барона Трелиба. Я ощущал себя ничтожеством посреди океана яркого, безжалостного света, желание забиться в самый дальний и темный угол и сделаться маленьким и незаметным стало нестерпимым… Шард, то ли от страха, то ли от злости, больно вцепился мне в ногу когтями, и меня отпустило. Новая волна отвращения, которое испытывал Вечный, на этот раз предназначалась моему импу.

Они знали, что я не вру. У меня в самом деле было предложение, хотя в его разумности я уже начал сомневаться.

Вечный, наконец, кивнул и, после краткого безмолвного обмена мыслями с остальными бессмертными, то ли повелительным, то ли приглашающим жестом указал мне вглубь леса.

Как я и ожидал, живые были более эмоциональны и менее единодушны.

– Выродок! – выплюнул мне в лицо молодой темноволосый эльф в одеждах советника. – Лживый ублюдок! Совет не будет слушать тех, кто служит врагу!

Я стиснул зубы и промолчал, в конце концов, это не самое страшное, что я слышал в свой адрес. Хотя лицо молодого советника запомнил.

Бессмертные – равнодушные, безучастные ко всему, похоже, потеряли ко мне интерес, убедившись в том, что в данный момент я не опасен. Сложись все по-другому, я мог бы даже посочувствовать им, зажатым в безвыходной этической западне. Они должны были защищать то, что давало жизнь их народу – и не имели возможности убивать, пока не становилось слишком поздно. Впрочем, близкого знакомства с методом решения проблемы, который они избрали, было более чем достаточно для того, чтобы сочувствие им стало невозможным. Лично я предпочел бы спокойно умереть, чем сойти с ума от кошмаров, чуть не уничтоживших рассудок Джанвена Шарри. Для того, чей разум становится полем битвы, не так уж важно, на чьей стороне Свет.

Почувствовав мой взгляд – или, возможно, услышав мысли, – Вечный повернулся в мою сторону. Его глаза вспыхнули такой ненавистью, что я вздрогнул – по сравнению с ней все то, что я когда-либо испытывал к моему народу, отказавшемуся от меня, заклеймившему меня выродком, было детским лепетом. Воплощения света, мудрости и добра превосходно умели ненавидеть то, что считали Злом.

– Совет слушает тебя, полукровка, – неприязненно процедил старейшина.

– Меня зовут Давиен д'Эстальду, – я перестал бояться, перешагнув ту грань, за которой нет страха и нет пути назад. – И я уничтожу того, кого вы зовете Извратителем, если вы поможете мне.

Впереди были очень долгие переговоры, но после того, как они решили меня выслушать, я был уверен, что они согласятся. У них не было выбора. Я был уверен и в том, что они выполнят свою часть обещания.

В чем я совершенно не был уверен, так это в том, смогу ли я выполнить свою.

Второй день подряд Леон, одетый как средний горожанин – ростом он все же выделялся из толпы, но с этим уж ничего не поделаешь, – проводил в хаотичной, пестрой, бурлящей толпе тех оскилорцев и гостей города, которым по какой-то причине не хотелось идти внутрь ярмарочного здания. Торговые ряды патрулировал Пол со своими жуткими псинами, вход контролировал Эш, аукционный зал – в котором сегодня вечером должен был состояться торжественный банкет для особенных гостей – охраняли Защитники, Кианна и Тереза. Где-то внутри толкался такой же неприметный Джастин. Не то, чтобы в таких мерах и в самом деле была необходимость, но так было спокойнее.

Леон купил себе печеное яблоко и отошел чуть в сторону от шатров – так было лучше видно того типа, который почему-то привлек его внимание. Молодой халфлинг в ярко-синей кожаной жилетке покупал входной билет. На первый взгляд в нем не было ровным счетом ничего подозрительного, но Леонан привык доверять интуиции, которую не зря считали проявлением божественной мудрости.

Халфлинг поглазел на комедийное представление – сказку о трех кобольдах, особо популярную у простого народа – и направился ко входу в торговые ряды. Леон, стараясь двигаться незаметно и не терять подозрительного типа из виду, двинулся следом.

Похоже, следить клирик умел чуть лучше, чем прятаться – халфлинг, то ли почуяв слежку, то ли еще по какой-то причине, вдруг резко сменил направление и скрылся в одном из больших шатров. Понимая, что не успеет, Леон бросился сначала за ним, потом, осененный идеей, побежал к противоположному выходу из шатра, и, спрятавшись за прилавок торговца сладостями, уставился на выходящих из шатра людей.

Семья из трех гномов… человеческая женщина в пышных юбках… солидный человек в слишком жарком костюме… молодой эльфийский паренек…

Никого похожего на халфлинга Леон не видел. Уже готовый признать свое поражение, он бросил отчаянный взгляд на шатер.

На эльфе была жилетка. Светло-коричневая жилетка с синей подкладкой.

Леон подождал, пока эльф войдет внутрь здания, очень тихо подошел к Эшу и Полу и шепнул им несколько слов. Дальнейшее было несложно – через несколько минут варфоржед, Леон и один из Защитников аккуратно окружили эльфа и совершенно без проблем скрутили, тот и пикнуть не успел.

В специальной комнатке, выделенной специально под цели обеспечения безопасности, куда решено было доставлять всех подозрительных личностей, задержанный начал было возмущаться, но быстро прекратил, убедившись, что ни варфоржед, ни Защитники не намерены действовать в рамках закона. Напильник, сменивший сегодня Рашпиля, рычал и скалился, не желая близко подходить к эльфу. Обыскивавший задержанного Эш довольно быстро понял, в чем дело.

– Перевертыш, – подтвердил он догадку Леона, – и в карманах у него…

В подкладке жилетки, в карманах, в ботинках у перевертыша – профессионального вора, что было более чем типично для его расы – были драгоценности, снятые с посетителей ярмарки. Учитывая местные традиции, тут было что воровать у каждого третьего. А уж сколько он мог снять с прилавков, если бы не бдительность Леона…

– Я пойду наружу, а вы тут его обрабатывайте, – сообщил Пол. – Пора уже.

Задержание перевертыша осталось незамеченным большинством посетителей, так что главную задачу можно было считать выполненной. Больших мероприятий, кроме банкета, устраиваемого администрацией для почетных и уважаемых гостей ярмарки, на второй день запланировано не было – все самое важное оставили напоследок. Так что ничего серьезнее банальных карманников, пусть и принадлежащих к редкой, удивительной расе перевертышей, гибридов доппельгангеров и людей, можно было не опасаться.

Пол с Напильником снова влились в толпу посетителей, которая медленно текла вдоль прилавков. Возле одного из столов образовался небольшой затор: продукция этого ювелира пользовалась высокой популярностью.

За прилавком, накрытым красочным шерстяным ковром с характерными узорами, прямо на полу, на циновке, сидел престарелый кобольд. Его чешуя давно утратила матовый блеск, потускнела и поседела, напоминая покрытое благородной патиной серебро. Длинные белоснежные усы, в прошлом, вероятно, предмет особой гордости, чинно свисали почти до пояса. Традиционный бархатный халат, скроенный по особым меркам, скрывал наспинный гребень и большую часть хвоста, но самый кончик его выглядывал из-под полы, богато украшенный серебряными и золотыми колечками и пластинками с гравировкой и инкрустацией. Руки, унизанные кольцами и перстнями, кобольд держал сложенными на груди.

На прилавке были разложены изделия экзотического ювелира. С первого же взгляда было видно, что вся работа – уникальная, штучная: каждое украшение лежало отдельно, некоторые на подушечке, какие-то – под стеклом, и, разумеется, нигде не было никаких упоминаний о цене.

– Это высокое искусство! – услышал Пол. Молоденькая эльфка с жаром объясняла своему соплеменнику, на редкость скучающего вида, в пышных одеждах, ценность подобного рода продукции. – Ты посмотри! Это же душа самой природы. Этнические мотивы, фактура, естественные линии и цвета. Это не современный дизайн, где в погоне за формами мы теряем внутреннее наполнение, нет, здесь первично другое – девственно чистая, древняя песня живого и чувствующего народного духа, и это прекрасно! Те, кто называют это примитивизмом, просто ничего не смыслят в настоящем искусстве…

Спутник экзальтированной эльфки все с тем же скучающим и равнодушным видом ткнул пальцем в золотую подвеску, формой напоминающую цветок подсолнуха. Старый кобольд качнул головой, и к покупателю подскочил приказчик, кобольд-подросток с темной, почти черной чешуей, одетый по человеческой моде и с ярко-красной повязкой на голове, шепотом назвал цену. Эльф, не торгуясь, бросил на прилавок горсть платиновых монет. Молодой кобольд почтительно протянул юной ценительнице ювелирного дела футляр с подвеской, и та, от волнения перейдя на аундаирский диалект эльфийского, бросилась на шею спутнику.

Пол, не заинтересованный в подробностях чужих отношений, перевел взгляд на кобольдов – приказчик с красной повязкой, почувствовав взгляд варфоржеда, поджал хвост и спрятался за почтенного ювелира. Напильник, высунув длинный розовый язык, ехидно оскалился, чихнул и обнюхал прилавок, не разделяя мнения эльфки касательно кобольдских украшений.

В комнатке для задержанных Леон и Джастин как раз закончили раскалывать перевертыша – тот сразу же согласился на сотрудничество и даже сдал своего подельника, так что задержание его оказалось делом нескольких минут.

Был ли мэр Оскилора перестраховщиком или нет, но принятые меры безопасности пока что приносили свои плоды. Ярмарка шла своим чередом.

На сей раз голем летел медленно и осторожно, нагруженный большим количеством почты. Да и энергии в нем осталось не так много.

Джастин вытащил из голема пакет с тщательно упакованными свитками заклинаний, магическую карту окрестностей Оскилора и сопроводительное письмо, написанное тонким, летящим почерком Давиена.

Записка от куратора оказалась инструкцией. Прочитав ее, Кианна немедленно завелась.

– Я не хочу сидеть в сейфе!

– Это приказ, – Пол философски пожал плечами. – К тому же, для тебя это в самом деле опасно.

– Это для всех опасно, – не унималась Кианна, – но почему-то только меня нужно оставить тут, да еще и запереть. А вдруг вам не хватит одного бойца? Вдруг я там буду нужна?! И вообще, это… это нечестно!

– Ему виднее, – робко вклинился Эш, но, встретившись глазами с разозленной д’Медани, предпочел заткнуться и ретироваться.

Оставив обиженную Кианну в офисе, агенты тихо и незаметно покинули город, двигаясь по северному тракту. Народу на улицах было непривычно мало – большая часть горожан и почти все приезжие сейчас были на ярмарочной площади, на которой вовсю бурлили ночные развлечения. Торговые ряды на ночь закрывались, и, хотя Пол ратовал за ночное дежурство, агенты все же решили не торчать там понапрасну, тем более, что все сколько-нибудь ценное все равно лежало в хранилищах Дома Кундарак.

Инструкция содержала подробные и точные указания пути, а карта отметала последние сомнения, так что ошибиться было трудно – цель, указанная куратором находилась в северо-восточном лесном массиве, неподалеку от тех самых развалин, из которых два дня назад Кианна вынесла подарок Извратителя.

– И как тут до сих пор все не зачистили… – непонимающе пробормотал Леон, морщась от явственных эманаций негативной энергии, исходящих от руин.

– Может, и чистили, – отвлекаясь от манипуляций с мечом Пола, бросил Джастин. – Мало ли, может тут каждую ночь надо чистить. А что, бывает и такое…

Эш запустил в воздух маленькие, размером с кулак, осветительные шарики. Тереза погрузилась в молитву, положенную паладину Дол Дорна перед боем. Пол, дождавшись, пока Джастин вернет ему меч, прыгнул вниз, привычно занимая место во главе строя. Рядом шла Тереза, чуть сзади, готовый в любой момент встать на освободившееся место в первом ряду – Леон. Последними шли Эш и Джастин.

Впереди что-то шуршало, хлюпало, стонало и звенело. Стены покрылись мокрой и ядовитой даже на вид плесенью, а горячий влажный ветер из глубины подземелья нес отчетливый запах гниения.

Стараясь держать строй и не обращать внимания на звуки из темноты, агенты двинулись вперед.

Несмотря на накопившуюся усталость, сон категорически не шел. Кианна, злая и негодующая, валялась на кровати, занимавшей чуть ли не половину секретной комнаты и старалась не думать о том, что сейчас происходит с остальными. Помимо нее, в доме была только Марта – даже Норт сегодняшнюю ночь решил провести на ярмарке. Окон в комнате не было, а толстые, проложенные свинцом, особым сортом мрамора и содержащие массу защитных заклинаний стены надежно блокировали почти все звуки, так что тишина стояла как в склепе. Дверь была чуть потоньше, но все равно слышимость была неважная.

Неясный, приглушенный шум, как будто в дверь кто-то царапался, Кианна услышала не сразу. Встала с кровати, прислушалась. Неуверенное шуршание затихло. Кианна пожала плечами и почти было легла обратно, на этот раз твердо намереваясь заснуть…

Громкий, высокий, полный неподдельного эмоционального накала вопль, который заставил бы удавиться от зависти первое сопрано шарнской оперы, проник через все защитные барьеры и ударил Кианне по ушам. Сразу же за воплем последовал глухой удар в стену и череда неразборчивых воплей потише.

Кианна отперла дверь и выскочила в коридор.

– Ах ты… ты… погань краснозадая! На! Получай! Охальник! Нелюдь! Вот тебе! – вопли, теперь не приглушенные дверью, стали отчетливее.

Взгляду девушки предстала крайне живописная картина. По коридору, выписывая зигзаги между стенами и потолком, носилось нечто маленькое и красное, с трудом уворачиваясь от ударов метлой и вереща. Метлой орудовала не уступающая существу цветом лица Марта – пока что ни один ее удар не достиг цели, хотя разрушения она уже принесла. На полу валялись парочка подсвечников и один из кошмарных портретов Барона Трелиба.

Существо заметило Кианну и, ловко избежав очередного сокрушающего удара метлой, шмыгнуло ей за спину. Марта, тяжело дыша, но не потеряв боевого духа, взяла оружие наперевес и заслонила коридор.

– Отойдите в сторонку, госпожа Кианна, – хрипло выдохнула она. – Сейчас-то я его…

По спине девушки поползли шустрые маленькие коготки и уцепились за воротник.

– Не надо меня бить! – пискнуло существо на ухо Кианне. – У меня послание!

Кианна уже и сама вспомнила, что у Давиена д’Эстальду, помимо остальных дурных привычек, был весьма необычный фамилиар. Кое-как успокоив Марту и отодрав от спины импа, она вернулась в комнату и заперла дверь.

– Мой друг, ваш начальник, он меня послал, чтобы я тебя проводил, это очень-очень важно, и опасно, но я провожу, и ты со мной ничего не бойся… – имп ни секунды не сидел спокойно и трещал как сорока. – Тебе нужно пойти со мной, одевайся скорее, то есть, ты и так ничего, мне нравится, но по городу так лучше не ходить…

Стараясь не обращать внимания на болтовню, Кианна оделась, натянула броню, вооружилась и нетерпеливо посмотрела на импа. Тот, чуть помогая себе когтями и крыльями, мгновенно забрался ей на шею.

– Я буду невидимый, – шепнул он. – Пойдем, надо торопиться. А эту дуру с метлой надо уволить.

Шард опоздал на четверть часа, но угрызений совести не испытывал. Мало того, он сидел у нее на шее и заплетал косички, а в ответ на мой укоризненный взгляд показал мне язык. Паршивец. Я мстительно ухмыльнулся про себя и развеял заклинание, которым зажигал камин. Угли стали холодными. Будет знать.

– У нас мало времени, поэтому пожалуйста, внимательнее, – я решил не тратить время на любезности, к тому же, она мне не нравилась. Впрочем, я ей, кажется, тоже. – Дело очень серьезное. Присаживайтесь, – я подвинул кресло. Терпеть не могу женщин одного со мной роста. – Вы сейчас выйдете из гостиницы, дойдете до здания Гильдии Защитников и постучите в ворота. Попросите проводить вас к командору Луису д'Денеит, я думаю, он вас ждет. Затем поедете с ним в лес и сорвете Цветок, – при этих словах она заметно поморщилась, но возражать не стала. – О безопасности он позаботится, ваша задача – Цветок.

Она качнула носком сапога и бросила на меня неприязненный взгляд.

– Я могу узнать, зачем?

– К сожалению, не можете, – парировал я. – Вы не умеете скрывать свои мысли, даже поверхностные, а это недопустимо. Лишняя информация поставит ситуацию под угрозу. А я не вправе рисковать интересами Дома.

Ей откровенно не хотелось выполнять мои требования, но интересы Дома подействовали.

– Когда будете на территории эльфийского анклава, оденьте ожерелье, – посоветовал я, снова заставив ее поморщиться. – Так безопаснее. И постарайтесь не думать ни о чем. Какие-нибудь вопросы?

Она встала, поправила рапиру и взглянула мне в глаза.

– Хорошо, я это сделаю, – сообщила она с явным вызовом в голосе. – Но я уверена, что цели в данном случае не оправдывают средства.

Я подавил вспышку раздражения и вежливо ей улыбнулся.

– Надеюсь, вы справитесь. Это очень важно.

Она развернулась, тоже раздраженная и злая, и вышла, хлопнув дверью.

Шард спрыгнул с моего плеча на пол.

– Ты никогда не научишься себя вести с женщинами, – сообщил он. – Ты ей не нравишься.

– Как и она мне, – я с наслаждением упал в кресло. – Во-первых, она женщина, во-вторых, она неопытна и самонадеянна, в третьих…

– В третьих, она Медани, – закончил мой фамилиар, – а в-четвертых, она выше тебя на четверть дюйма. И в довершении всего, я ее очаровал, и ты ревнуешь.

– Не выше, – я не хотел спорить, но не спорить с Шардом никогда не мог. – Мы одного роста, и мне совершенно наплевать на твой дурной вкус. Кстати, ты опоздал.

– Я встретил вооруженное сопротивление. Кстати, в устав Гильдии нужно внести запрет на нападение на представителей высших разумных рас. Отдельные недоразвитые представители обслуги этого не понимают. У них какие-то варварские представления о манерах…

– Да уж, у тебя сегодня тяжелый день, – стараясь, чтобы это прозвучало как можно ехиднее, посочувствовал я.

Несколькими часами ранее, в Шарне – я продолжал разорять Гильдию затратами на телепорты – мой фамилиар устроил скандал в одной из уважаемых магических лавок, и до сих пор плевался ядом, стоило ему об этом вспомнить. На лавке красовалась табличка «С животными, природными либо магическими, вход категорически воспрещен», и Шард, разумеется, не мог пройти мимо. Когда хозяин попытался выставить его наружу, Шард начал возмущаться и заявил, что попытки приравнять его к животному он может рассматривать только как смертельное оскорбление.

В итоге я, вместо того, чтобы быстро купить все необходимое и вернуться в Оскилор, был вынужден улаживать последствия скандала.

– Вот скажи мне, каким нужно быть троллем, чтобы нападать на гостя с метлой или обзывать животным? – не унимался Шард. – По мне сразу видно, что я принадлежу к высшей расе, а они…

– Имп, низший демон, – я начал цитировать главу из бестиария нудным голосом, – ядовит, устойчив к огненной стихии, обладает слабыми магическими способностями. Летающий. Рост не более двух футов. Размах крыльев достигает пяти футов. Уровень опасности низкий. Первая ступень иерархии демонов, примитивен, представляет угрозу только в качестве исполнителя чьей-то воли. Ну, и где тут высшая раса?

– Всю голову забил мусором, а сам даже камин растопить не способен, – буркнул «низший демон».

Перепалка с Шардом отвлекла меня на время от тягостных размышлений, но дурные предчувствия все равно царапали душу, словно когти горгульи. Это будет очень тяжелая ночь. Для всех.

Я поднялся из кресла, прошелся по комнате взад-вперед, машинально разминая пальцы. Перебрал в уме все свои боевые заклинания. Застегнул перевязь под зелья, свитки и прочие расходники, накупленные в Шарне в огромном количестве. Перевесил несколько особенно убойных вещичек так, чтобы было удобнее взять. Проверил щиты, прикрывающие комнату, собственную защиту.

Шард, чувствующий мое состояние, залез на спинку кресла и поджал хвост.

– Да-ав?

– Что?

– Может, я с тобой?

– Исключено. Мы это уже обсуждали. Толку от тебя нет, к тому же ты мне нужен здесь.

Он фыркнул, потоптался на месте, снова уселся, на сей раз повернувшись ко мне спиной и заслонившись крыльями.

– Если не вернешься… всем расскажу, какой ты неудачник.

Такие редкие виды нежити Леон видел только на гравюрах в шарнском Музее Религии Пяти Наций. Сначала эта дрянь с когтями… От их вида не тошнило разве что варфоржеда. Высокие скелеты, смутно напоминающие огрские, слюнявые пасти, кошмарные двухфутовые когти, которые с легкостью удлинялись до десяти, пробивали нагрудную пластину доспеха и рвали тело вместе с кольчугой, оставляя после себя глубокие, незаживающие раны. Сам Леон дрался во втором ряду, потому отделался несколькими болезненными царапинами. Пол тоже был в относительном порядке – адамантин крепче стали, и к тому же, варфоржеды чувствуют боль не так, как живые. Но Тереза до сих пор стояла на ногах только милостью Дол Дорна и всех других Владык. Хотя когтистая нежить с трудом, но упокоилась.

А теперь новая напасть. Леон поудобнее перехватил алебарду, направил ее между Полом и Терезой. Где-то сзади недостойным для наследника древнего эльфийского рода образом ругнулся Эш, разглядев, наконец, что ждало в проходе.

Крупный гоблиноид с кожей типичного для нежити сероватого оттенка, покрытой язвами и ранами, из которых сочилась белесая жидкость, сидел на корточках посреди коридора и смотрел на агентов маленькими, тускло мерцающими, глубоко посаженными желтыми глазками. Руки, непропорционально большие даже для тролля, заканчивались острыми серпами черных когтей. А чуть ниже рук, прямо из грудной клетки гоблиноида росли длинные, извивающиеся, бледно-розовые щупальца.

– Какая гадость, – с отвращением процедил Эш. – Откуда только берется…

Монстр распахнул пасть, усеянную шестидюймовыми зубами, зашипел и с неожиданным проворством бросился вперед. Двигался он совершенно бесшумно.

Пол встретил тварь широким ударом меча, с размаху рубанула Тереза, монстр дернулся, не глядя отмахнулся когтями, оставляя на броне варфоржеда зазубренные царапины. Щупальца хлестнули вперед, сильно, стремительно. Получив чувствительный удар в грудь, Леон пошатнулся, теряя равновесие, ударил по стремительно втягивающимся обратно щупальцам, и алебарда проскрежетала по спине варфоржеда.

Тереза буркнула что-то, обрушивая меч на монстра. Щупальца конвульсивно вздрогнули, рванулись в сторону Леона, но ударить уже не смогли, бессильно опадая на пол, только выплеснули клирику в лицо вязкую, белесую, клейкую жижу.

– Леон, брось алебарду, – серьезно сказал Пол. – Ты же только мне в спину…

Договорить он не успел – из-за поворота, набирая скорость, выскочили еще трое таких же гоблиноидов.

…Ценность и своевременность совета Леон мог в полной мере прочувствовать несколькими минутами позже. Так и не попав ни в одного из вертких и быстрых противников, он дважды стукнул Пола по спине – к счастью, без последствий, – и один раз крайне неудачно зацепил Терезу. Та держалась уже только на легендарном орочьем упрямстве. Варфоржед чувствовал себя чуть лучше, но и его резервы нельзя была назвать бездонными. То, что осталось от тварей, валялось на полу, и одно из щупальцев еще подергивалось.

– Сколько еще? – хрипло выдохнул Эш. Его один раз чуть не задело щупальцем, и к тому же, с момента входа в подземелье он чувствовал себя все хуже и хуже. Перед глазами плыли разноцветные круги, в висках стучало.

– Немного, – сверившись с картой, отозвался Пол. – Еще пара поворотов, и дойдем.

Через пару поворотов им действительно открылась цель их похода. Широкий пятиугольный зал с низким потолком был наполнен густым, белым, мерцающим туманом, скрадывающим звуки и искажающим свет. Навстречу им из тумана медленно вышел одинокий полуэльфийский юноша, бледный, почти прозрачный, изможденный, хрупкий. Он поднял голову. В его глазницах плескался тот же молочный туман.

– Убийцы, – тихий шепот непостижимым образом заполнил все пространство, зазвучал у каждого внутри головы. – Всегда только смерть. И боль.

Туман всколыхнулся, собираясь вокруг юноши, заключая его в мутный кокон, выплеснулся в сторону агентов, лизнул броню Пола, хлестнул по Терезе. Полуорка вздрогнула и схватилась за стену, едва удерживаясь на ногах, не в силах поднять оружие. Пол рубанул мечом по кокону – клинок прошел и сквозь туман, и сквозь тело юноши, не причиняя заметного вреда. Эш ударил магией – юноша тонко вскрикнул, и по воздуху пробежала рябь, словно круги от брошенного в пруд камня.

– Умрите, – снова прошептал юноша и очередная волна тумана захлестнула агентов. Джастин рухнул на колени, его выворачивало наизнанку. Эш покачнулся и осел на землю. Пол и Тереза продолжали рубить бесплотный туман и полуэльфа – клинок варфоржеда все так же бессильно, а двуручный меч Терезы оставлял за собой запах горелой плоти и черные искорки, но туман высосал из нее слишком много сил.

Леон наконец бросил бесполезную алебарду и, выставив вперед руку, сложенную знаком, изгоняющим нечисть, ударил. Солнечным заклятием, губительным для нежити, силой веры и света. Заклятие, попав ровно в центр кокона, взорвалось ослепительной вспышкой, в лицо бросился горячий, сухой ветер, и туман развеялся, оставив после себя лишь тонкий слой черного пепла везде, где простиралось молочное облако.

Тереза прислонилась к стене, опираясь на меч. Эш закашлялся, поднимая голову и отряхивая с себя пепел. Варфоржед рывком поставил мага на ноги.

– Давай, читай, – он протянул эльфу свиток. – Это здесь.

Эш тщательно произнес заклинание, в котором не понял ни слова. Буквы на свитке замерцали, исчезли и в воздухе, на высоте трех футов от пола, появился темный провал портала, из которого выпал, аккуратно приземлившись на ноги, Давиен д'Эстальду.

По залу снова пронесся злой, горячий ветер и где-то неподалеку раздался высокий, леденящий душу вой.

– Уходите! – крикнул Давиен, оборачиваясь к агентам. – Вы все сделали, дальше я сам.

Леон подхватил все еще корчащегося в судорогах Джастина.

– Мы поможем, – начал Пол, делая шаг вперед.

– Я сказал, уходите! Быстро!

Варфоржед подал руку Эшу, помог опереться на себя Терезе и бросился догонять Леона.

Извратитель населил свое логово такой запредельной дрянью, что будь я не боевым магом, а, допустим, некромантом, мне пришлось бы тут поселиться. Впрочем, мои ребята справились отлично. Я зря их недооценивал и хорошо, что пришлось отказаться от мысли нанять профессиональную группу чистильщиков – лишняя информация, лишние уши и глаза.

За примитивной магической печатью в форме глухой каменной стены снова завыло. Тварь чувствовала меня, мою кровь, мою сущность – и та крохотная человеческая долька, что была частью меня, ответила. Я сжал кулаки, отгоняя внезапную слабость, заставляя разум проясниться. В стену врезался огненный шар – хотя хватило бы и чего попроще – и в стороны брызнули каменные осколки. Разумеется, это было лишь символом. Если бы Извратитель не хотел впускать меня, я бы не вошел. Скорее всего.

Из пролома вырвался горячий ветер с запахом гари и пепла. Тоже иллюзия, как и почти все здесь. Повелитель Бурь Дома Лирандар услышал бы морской бриз с запахом островного шторма. Интересно, чем пахнет родной воздух для Кианны д’Медани? Иллюзия, но мощная, не моего уровня, и поэтому вполне реальная. Рассчитанная на детей смешанной крови. Ловушка для наших желаний и надежд.

Я швырнул в пролом еще один сгусток пламени и прыгнул следом.

Извратитель был абсолютно нематериален. Деятельная, обладающая разумом – нечеловеческим, но все же, – волей и страстями, хищная древняя тварь, не имеющая телесной оболочки. Как и для его врагов, борьба для него была возможна лишь опосредованно, чужими руками и чужим сознанием. Как и у его врагов, у него был свой взгляд на события. Весьма своеобразный. Но не сказать, чтобы я его не понимал. Я пробивался через порождения его иллюзорной реальности к центру логова, и шепот в голове, повествующий о прошлом, настоящем, предлагающий мне самые невероятные варианты будущего, усиливался, сбиваясь на все тот же протяжный, тоскливый вой.

Кем бы ни был он изначально, с приходом на эти земли эльфов все изменилось. А с рождением первого полукровки судьба Извратителя слишком тесно сплелась с моей расой. Столь близкое соприкосновение разумов не могла пройти бесследно даже для него.

Исход моего дурацкого плана, в целом, зависел только от того, кто же я на самом деле.

Тот самый полукровка, первое оружие Извратителя – у него было имя, но сам он его ненавидел, а эльфы позаботились о том, чтобы этого имени нигде не осталось – сорвал Цветок и принес его своему хозяину. Сам он погиб, защищая логово от бессмертных, но энергии сорванного Цветка твари хватило, чтобы выжить и защититься. Эльфийские маги не смогли ни убить Извратителя, ни хотя бы как следует разрушить логово. Позволили врагу отлежаться, переждать, набраться сил. Замкнутый круг. Бесконечная война, в которой каждая из воюющих сторон не вызывала у меня никакого сочувствия.

Он рос прямо на полу, пробиваясь между камней. Прозрачные листья, бесцветные, мертвые. Перекрученный узловатый стебель. Высохшие лепестки темно-красного, почти черного цвета. И болезненно пульсирующая желтая сердцевина, источник колоссальной магической энергии, отравленная смертью и тлением, но все еще живая.

Цветок был окутан плотной, мерцающей дымкой. Все та же эльфийская защитная магия, только вывернутая наизнанку Извратителем. Замкнутый круг.

Пронзительный вой перешел на хриплый, безнадежный визг. Последние неживые слуги Извратителя рассыпались пеплом, а я с трудом, но все же устоял на ногах. Пальцы почти онемели, и голова раскалывалась. Впрочем, твари тоже досталось. Если у кого-то нет тела, это не значит, что ему нельзя причинить вред.

Я сделал шаг по направлению к Цветку и активизировал Марку. Привычная мгновенная вспышка жара и голубоватого свечения, и я увидел его. Призрачная зеленая тень, все время меняющая форму, больше всего напоминала огромное лицо с провалами глаз и рта. Впрочем, скорее всего, его визуальный облик тоже был иллюзией, как и ветер с запахом пожара, и все это подземелье. Он кричал, бросаясь на меня со всей мощью единственного доступного ему оружия. Я на последнем пределе сдерживал его атаки, не давая ему прорваться, завладеть моим разумом и подчинить волю.

До тех пор, пока я не оказался в подземелье, он и не подозревал о моем существовании, и только благодаря этому я держался. Что ввело его в заблуждение? Полиморф? Моя сомнительная принадлежность к полуэльфам? Все сразу?.. Я не знаю. Кианну он вычислил сразу, Джанвена тоже. Значит, он чувствовал таких, как они, стоило им появиться достаточно близко. А меня пропустил.

Защитный кокон Цветка поддавался с трудом – слишком мало во мне было человеческого. Странно, но вопреки моим ожиданиям, от извращенного, измененного и отравленного Цветка вовсе не было ощущения злобы, беспокойства, или хотя бы холода, в противоположность тому, что рос в эльфийском лесу. Только сила, питающая заклинания и самого Извратителя – я видел тонкую, едва различимую ниточку, связывающую сердцевину Цветка и призрачное лицо. Все оказалось проще, чем я смел надеяться.

Мои пальцы наконец сомкнулись на сухом, ломком стебле. Тварь захлебнулась отчаянным воплем и растеклась зеленоватым липким туманом, излучая дикий, концентрированный ужас. От Цветка я по-прежнему ничего не ощущал. Что-то незнакомое в груди, прямо под сердцем, разрывалось надвое, мою человеческую и эльфийскую половинки тянуло в разные стороны, а нестерпимый жар марки сплавлял их вместе. Рудники Аргонессена, кто же я все таки?...

Стебель надломился легко, без сопротивления, сердцевина потускнела, но не потухла совсем. Защитные заклинания рассыпались, словно их и не было. Непослушными пальцами я нашарил на перевязи небольшой золотистый осколок драконьего камня. Убить такую тварь, как Извратитель, мне не по силам, да и мало кому из живущих сейчас магов это удастся без особых проблем. Чем старше создание, тем оно, как правило, более живуче. Но я не собирался его убивать.

Судорожно стиснув осколок, я прошептал слова вызова. Отклик пришел почти мгновенно: воздух передо мной дрогнул, потек мутным, дрожащим маревом. Порталы в другие планы – лучшая из граней моего таланта, до сих пор приносившая мне одни только проблемы. Чувствуя угрозу, Извратитель заметался по зале, закручиваясь туманными смерчами, но ниточка, связывающая его с Цветком, осталась прочной. Я размахнулся и швырнул остатки Цветка прямо в середину портала, завершая то, чего не удалось эльфам четыреста лет назад. Тогда он был слишком силен и ни от чего не зависел, к тому же, он все-таки был порождением этой земли и жил тут задолго до того, как пришли эльфы.

– Замкнутый круг, – прошептал я, безучастно наблюдая, как воющий зеленый туман втягивается в жадную воронку портала.

Маленькое, закрытое искусственное измерение. Вроде всем известных бездонных мешочков или походных шатров Дома Галланда. Дождавшись, пока тварь исчезнет в портале целиком, я произнес последнее заклинание. Портал пошел рябью, начал сужаться, пока не стянулся в точку, а камень рассыпался, оставив в моей ладони только горстку золотистой пыли. Дверь закрыта, ключ потерян. Возможно, когда-нибудь он вернется – а может быть, останется там навсегда, но меня это уже не волновало. Чувствуя себя опустошенным и выжатым, лишенный как физических, так и магических сил, я отряхнул руки и повернулся к выходу. Что ж, половина моего безумного, рискованного плана все же сработала, и сработала безупречно.

Почти безупречно. За исключением двух ошибок.

Магия, поддерживающая стены и потолок подземелья, ушла вместе с хозяином. Это была моя первая ошибка, менее фатальная, но все же мучительно обидная. Потолок обрушился на меня внезапно, я едва успел упасть на пол, закрывая голову руками, а затем то ли от удара камнем, то ли от истощения, мое сознание наконец-то меня покинуло.

Дорога до эльфийского леса прошла в молчании, изредка нарушаемом лишь резкими, отрывочными словами команд. Серьезный и сосредоточенный Луис ехал впереди отряда, а Кианна, которую взял в седло один из людей Денеит, напротив, в самом центре, окруженная шестерыми всадниками. Они вели себя как телохранители, но ясно дали понять, что о бегстве можно даже и не задумываться.

Как и в прошлый раз, завеса пропустила лишь половину отряда, но Луис, видимо, на это и рассчитывал. Спешившись – лошадям здесь нельзя было доверять – они продолжили свой путь, Луис по-прежнему впереди, Кианна в середине. Один воин Гильдии Защитников прикрыл ее магическим щитом, второй тоже активизировал марку, принимая на себя последствия ударов, которые могли быть нацелены в девушку.

Но в лесу было пустынно и тихо, даже вездесущие звери-наблюдатели куда-то попрятались. Впрочем, бдительности Защитникам это не убавило.

Сохраняя молчание и не нарушая боевого порядка, отряд добрался до поляны, так никого и не встретив.

Цветок распустился. Освещенный лучами полной серебристой луны, развернув нежные алые лепестки, он выглядел еще прекраснее, чем два дня назад. Круглая золотая сердцевина, раньше скрытая лепестками, ярко сияла подобно маленькому теплому солнцу, окутывая весь Цветок чуть дрожащим, мягким светом. У Кианны перехватило горло.

Защитники достали оружие, окружили поляну, готовые отражать возможное нападение из леса. Луис вопросительно взглянул на Кианну.

Девушка медленно подошла к Цветку, опустилась перед ним на колени, прислушиваясь к его тихой, едва различимой песне. Мягкие золотистые отблески упали ей на лицо, как будто она прикоснулась щекой к чему-то теплому и пушистому.

– Прости, – шепнула Кианна, переламывая хрупкий, нежный стебель.

Свечение потухло, сжимаясь до слабого, чуть тлеющего огонька, едва освещающего ее ладони, а ночь внезапно стала холодной и чужой. Бережно держа Цветок, полуэльфка вышла за пределы защитной преграды.

Повинуясь жесту командора, Защитники сомкнули ряды вокруг Кианны. Луис требовательно протянул руку:

– Отдайте его мне.

Кианна покачала головой.

– Не глупите, – командор сделал нетерпеливый жест. – Мне не хотелось бы причинять вам вред, так что не стоит меня вынуждать. Отдайте Цветок.

Взглянув Луису в глаза, Кианна слегка усмехнулась, вдруг крепко вцепилась обоими руками в Цветок и… с силой разодрала на части.

Оглушенная ударом латной перчатки девушка рухнула на землю, крепко сжимая останки Цветка. Сверху печально опустились помятые, слабо светящиеся алые лепестки.

Луис был в бешенстве. Он вытащил то, что осталось от Цветка из пальцев Кианны, собрал мятые, изорванные лепестки, сплюнул и выругался.

– Командор, может быть, мы… – нерешительно начал капитан Защитников, делая выразительный жест ладонью по горлу.

– Отставить, – процедил Луис, с ненавистью глядя на бесчувственную девушку. – Идиотка. Бери ее, выкинешь в канаве возле города, – он немного помолчал, затем продолжил значительно более спокойным голосом. – Меня немного беспокоит молчание нашего друга. Возможно, стоило бы проверить, но теперь, к сожалению, нет времени. Через три часа я должен быть в Шарне, капитан. Подберите мне один отряд и оставайтесь тут за главного.

Все так же сохраняя боевой порядок, отряд Денеит покинул пустую, осиротевшую поляну.

Дождавшись седьмого удара часов, Пол растолкал Джастина и направился к лестнице наверх, будить остальных. Агенты вернулись домой сразу же, как обрушилось подземелье – торчать в лесу, не имея никакой возможности что-то сделать, было бессмысленно. Кианны на месте не оказалось, но искать ее ночью неизвестно где желающих не нашлось, и это также решили отложить до утра.

Заспанные агенты подтянулись к завтраку. Леон и Тереза как раз вернулись с утренней молитвы, Джастин, все еще бледный после ночного приключения, от еды отказался, зато Эш ел за двоих. Марта, по-прежнему стараясь обходить скромно пристроившегося в углу Пола, подала на стол.

Как только все приступили к еде, на лестнице, ведущей на второй этаж, вдруг послышались шаги и в столовую спустилась Кианна.

– Приятного аппетита, – не самым доброжелательным тоном буркнула она.

Повисло ошарашенное молчание.

– Привет, – Эш пришел в себя первым. – А ты… где была?

– У себя в комнате, – холодно ответила девушка. По глазами у нее были темные круги, волосы наспех уложены, а на одежде кое-где виднелись пятна. – Там спать удобнее.

Пол с Джастином переглянулись, но развивать тему не рискнули. В комнате, так в комнате.

Кианна уселась за стол, подвинула к себе тарелку и только взялась за ложку…

Массивная позолоченная люстра на тридцать подсвечников, к счастью, сейчас потушенная, качнулась и зазвенела, как будто об нее что-то сильно ударилось. Маленькое, но очень шумное крылатое существо материализовалось из воздуха рядом с люстрой, шлепнулось в самую середину стола и изощренно выругалось на диалекте нижнего Шарна.

Марта с грохотом уронила поднос и завизжала. Тереза, нехорошо прищурившись, положила руку на рукоять меча и начала приподниматься. Эш сделал неудачную попытку поймать существо…

– Прекратите! – Кианна сделала попытку остановить всеобщий бардак. – Не трогайте его!

– Правильно, не надо меня трогать, – невнятно пробурчал Шард, облизывая руку от джема, в тарелку с которым приземлился. – Я представитель высшей разумной…

– Это что за дрянь? – Не сводя угрожающего взгляда с импа, вопросила Тереза.

– Джем, – пожал плечами Шард. – Сейчас оближу.

– Ах ты пакость! – задыхаясь от негодования, Марта топнула ногой. – Охальник! Госпожа Кианна, да что же это!

– Демон! – прогремела Тереза. – Я его убью!

Шард пискнул и мгновенно оказался у Кианны на шее, вцепившись липкими от джема пальцами ей в волосы.

– Оставьте его в покое, – Кианна выдрала когти импа из своей прически и спустила его на пол. – Он свой.

Полуорка возмущенно засопела, но промолчала. Шард перебрался под столом на противоположную от Терезы сторону и снова вылез наверх. Кианна тяжело вздохнула.

– Я теперь с вами, – молчать дольше минуты для него явно было непосильной задачей. – Пока мой друг… отсутствует, я вместо него. Буду вашим начальником. У меня есть инструкции, и я вам их передам.

Последние слова прозвучали неразборчиво, поскольку рот у Шарда был набит колбасой.

Кианна снова вздохнула. Бледный Джастин отмахнулся от тарелки, которую ему в третий раз подсунула Марта. Тереза и Леон бросали на импа подозрительные и угрожающие взгляды. Эш воодушевленно кормил демона колбасой, а Пол спокойно сидел у стены и разглядывал липкие пятна на полу.

Третий день ярмарки начинался тяжело.

Одним из основным событий третьего дня должно было стать торжественное открытие банкета, перед которым посетителям ярмарки – простым горожанам и приезжим, не попавшим на аукцион – демонстрировались самые ценные и примечательные вещи, привезенные в Оскилор. В том числе и драконий камень ценой почти в полтора миллиона бреландских золотых.

Давхорн Милстоун, мэр Оскилора, произносил пафосную речь о благоденствии и процветании. Если бы Пол мог, он бы зевнул. Варфоржед, Джастин и Леон поделили зал на три части и каждый сейчас напряженно вглядывался в толпу, стараясь заметить, предугадать, предупредить…

Часы на ратуше – их было слышно даже здесь, древняя галифарская работа, да и без магии не обошлось – пробили двенадцать. Зал разразился аплодисментами и приветственными криками. Мэр подал знак, и двое стражников, сопровождаемые дварфом, двумя Защитниками и Терезой, внесли в зал ящик с драконьим камнем. Рядом стояли напряженные, но довольные всеобщим вниманием покупатели и еще более довольные продавцы.

Дварф снова, как и вчера, сорвал пломбы с замков и ящик раскрылся, являя публике лежащую за стеклом драгоценность.

Драконий камень сверкал чистым, ярким светом, отражая светильники в зале. Публика замерла, оцепенев.

Кианне почему-то показалось, что позавчера камень светился ярче. Возможно, дело было в освещении. К тому же полуэльфка не считала себя знатоком драгоценностей. Но оттенок камня сегодня – глубокий, прозрачный, как прибрежная морская вода ранним утром – все-таки был светлее.

Мэр подождал, пока все проникнутся величием момента, откашлялся и продолжил:

– Итак, вы все видите удивительнейший образец тех невиданных богатств, что скрыты в недрах нашей прекрасной страны. Это крупнейший драконий камень, найденный в Зиларго за последние три года, и он представлен вам на крупнейшей ярмарке, проводимой в Зиларго за последние сто пятнадцать лет. Я рад, что мы с вами все присутствуем на таком дважды замечательном событии. – Господин Милстоун переждал взрыв аплодисментов, довольно улыбнулся и снова завладел вниманием зала. – А теперь давайте оставим те богатства, что уже обрели законных хозяев, – зал сдержанно засмеялся, – и вернемся к тем, которые все еще никому не принадлежат. Я счастлив напомнить вам, что сегодня вечером, в четыре часа, состоится розыгрыш призов в нашей лотерее. На каждом из ваших билетов есть уникальный номер, заверенный печатью Дома Сивис. В лотерее будет определен победитель, чей номер совпадет с выигрышным…

– Эй! – Невидимый Шард взобрался Кианне на плечо и возбужденно зашептал прямо в ухо. – Я придумал веселье. У меня есть билет. Выигрышный. То есть у меня много билетов, и какой-нибудь обязательно выиграет. Я знаю систему. Так вот, когда начнется розыгрыш, я заберусь под потолок…

– Ты зачем через волшебную арку невидимым летал? – строго спросила Кианна.

– Весело же! – непонимающе протянул Шард. – Разве нет? Я лечу, а она пищит… Нет, если хочешь, я буду летать видимым. И если вдруг меня поймают, то есть, конечно, не поймают, но если я вдруг захочу с ними поговорить, то я им скажу, что вы мне разрешили…

– Ты бы лучше подозрительные лица высматривал. Воров, например. Если они что-нибудь сделают с камнем…

– Исключено, – разочаровано вздохнул имп. – К нему не подобраться, я проверил… Только в целях улучшения безопасности, что ты! – поспешно поправился Шард, заметив выражение лица Кианны. – Я главный специалист по вопросам безопасности в Доме, у кого хочешь спроси!

Кианна пробилась через толпу к Полу и Напильнику. Пес злобно покосился на то место, где сидел невидимый имп и клацнул зубами. Шард показал Напильнику невидимый язык.

– Пол, ты не заметил ничего странного?

Варфоржед покачал головой.

– Я не знаю, как объяснить, – Кианна бросила еще один взгляд на камень. – У меня такое чувство… что он какой-то… не такой.

– Магию проверяла? – осведомился Пол.

– Проверяла. Но у него слишком сильный фон, и еще эти заклинания… Оно там все светится, а я все-таки не специалист. Нужно сказать мэру, или хотя бы кому-то из администрации.

На Хорта Страйфлафера доводы агентов должного впечатления не произвели.

– Вы можете объяснить толком, что случилось? Мы не можем убрать его из зала, будет скандал. В четыре будет лотерея, и тогда…

– До лотереи с ним может что-нибудь произойти.

– Но ведь его сегодня проверяли! – Советник мэра стукнул по столу. – Этот, как его… из Кундарак. И кроме покупателей, до него никто не дотрагивался… Нет, невозможно. Сделайте все, что в ваших силах, но мы не можем сейчас допустить скандала…

– Мы постараемся, – холодно согласилась Кианна. – Но учтите, если что – мы вас предупредили.

По общему мнению, проблем стоило ждать во время финального выступления мэра, когда общественное внимание к камню станет наибольшим.

Агенты усилили бдительность. Через два часа Пол сменил подуставшего Напильника на свежего и отдохнувшего Рашпиля. Они с Леоном нарезали круги в толпе, приглядываясь ко всем, кто казался им подозрительным. Эш на входе заставлял посетителей вынимать из карманов и демонстрировать даже самые безобидные вещи вроде перочинных ножей и амулетов от дурного глаза. Тереза в полной готовности дежурила в зале, а Кианна не сводила глаз с камня. Остальные Великие Дома, также предупрежденные, приняли свои меры безопасности, но на предупреждении угрозы никто не специализировался так, как Сыскная Гильдия. И никто, кроме Дома Медани, в случае неприятности с камнем не мог считать свою задачу полностью проваленной.

За четыре часа напряженного ожидания не произошло ровным счетом ничего. Камень все так же сверкал, радуя глаз любого, кто хотел полюбоваться чужим богатством.

К четырем все начали постепенно стекаться в зал. Там уже установили хорошо видимый с любой точки барабан с лотерейными номерами и трибуну для мэра, который должен был вести лотерею.

Пол достал из поясной сумки лакомство, протянул Рашпилю и оглядел аукционный зал. Сегодня сюда набилось чуть ли не впятеро больше народу, чем два дня назад – горожане сидели в проходах, стояли и чуть ли не висели на стенах. Примерно треть народу нетерпеливо сжимала в руках входные билеты. Остальные, чуть более сдержанные, просто ждали начала лотереи.

Джастин, все еще немного бледный после ночных волнений, занял удобную позицию в зале и попытался незаметно провести несколько тестов. Едва получив первые результаты, он немедленно бросился к Кианне и Полу, но мэр Оскилора уже поднимался на трибуну – заставить его сейчас остановиться было не под силу никому.

Тому, кто хотел сорвать ярмарку, лучшего времени было не найти.

Мэр поднял руки, призывая к вниманию.

– До чего же он любит пафос, – фыркнул Шард на ухо Кианне. – Ладно, я полетел наверх. Я такую штуку придумал. Тебе понравится.

– Дорогие граждане Оскилора и гости нашего города. Перед тем, как начать то, чего вы все с таким нетерпением ждете, позвольте отнять у вас еще немного времени, и сказать несколько слов…

Добравшись до своих, в нескольких весьма образных выражениях Джастин изложил свои прогнозы касательно развития ситуации.

Пол в который уже раз осмотрелся. Леон в противоположном конце зала, вглядываются в посетителей. Кианна в первом ряду, среди почетных гостей и уважаемых граждан. Тереза на помосте рядом с мэром, Эш на входе. И ни одного подозрительного лица. Впрочем, для варфоржеда не так давно вообще все лица живых были одинаковыми.

– …И как ты думаешь, кто будет крайним?! – взволнованно прошептал Джастин. – Сейчас они его как…

– …И позвольте мне, под занавес моей речи, поблагодарить участников нашего аукциона за то, что они позволили нам столь долго любоваться своими замечательными приобретениями. Уникальные, бесценные вещи. Все они сегодня здесь, перед вашими глазами, и в первую очередь – этот чистейший драконий камень восхитительного голубого цвета, самый крупный из найденных в земле за последние три года. Не правда ли, он прекрасен?

Под пристальным вниманием сотен жадных глаз драконий камень вдруг сверкнул особенно ярко… и исчез.

За мгновение до всеобщей паники Пол и Джастин успели одновременно заметить, как стоящий у стены эльф вынимает руку из кармана и поворачивается к выходу с явным намерением покинуть зал.

– Рашпиль, фас! – негромко шепнул Пол, поворачивая колечко.

Покупатели орали и ругались так, что слышно должно было быть как минимум в Троланпорте, а то и на Ксен’Дрике. А еще эльфы. Кианна прикрыла дверь, ведущую из главного помещения охраны в комнату для задержанных. Стало немного потише.

Арестованный спокойно сидел в центре комнаты, привязанный к стулу и раздетый чуть ли не до исподнего. На левом предплечье у него переливалась яркими бирюзовыми цветами младшая Марка Тени. Вещей при эльфе оказалось немного – ничего интересного, кроме небольшой коробочки с рычагом, явно ремесленного происхождения. В недрах коробочки увлеченно копался Джастин. Эш, Пол и Тереза в соседней комнате пытались успокоить мэра и покупателей. С задержанным остался Леон, двое латников и довольный Рашпиль.

– Я готов, – Леон сложил руки на груди, коснувшись символа Дол Арры. – Врать он не будет.

Кианна повернулась к эльфу.

– Лаэсс д’Фиарлан, – он нахально улыбнулся. – Давайте так. Мы с вами на работе, и, я надеюсь, мы друг друга понимаем.

Кианна скептически хмыкнула.

– Предлагаю сделку. У меня нет ни малейшего желания знакомиться с местными традициями в области допросов с пристрастием. Я вольный художник, а не… лесной головорез. Поэтому я вам сейчас говорю одно имя – уверен, оно вас более чем удовлетворит, затем храню немое молчание, а вы гарантируете мне неприкосновенность. Как представитель Великого Дома Медани – представителю Великого Дома Фиарлан. Идет?

– Всего одно имя? – вмешался Леон. – Мы рано или поздно и так его узнаем.

– Не сомневаюсь в ваших талантах, – кивнул эльф. – И ради того, чтобы сэкономить усилия и не обременять ни себя, ни вас, я и предложил сделку. Надеюсь, я уложился во время, отведенное вашему заклинанию, – он обернулся к Леону. – Мне не хотелось бы лишний раз страдать от недоверия.

– Хорошо, – решилась Кианна. – Говорите.

Эльф улыбнулся еще нахальнее.

– Полагаюсь на ваше слово, милая девушка. Триумвират.

– Триумвират? – озадаченно переспросил Леон. – Но зачем им красть камень?

– Не камень, – подал голос Джастин. – Камень тут вообще ни при чем. – Он потряс в воздухе коробкой. – Это устройство, развеивающее иллюзии. Хорошая работа. И ребенок бы справился, нужно только кнопку нажать.

– Ты хочешь сказать, что камень – иллюзия? – Кианна нахмурилась.

– Но ведь его перед аукционом осматривали агенты Дома Кундарак, оценщики и страховщики. Не может быть, чтобы они пропустили иллюзию. Разве что его успели подменить…

– Не знаю, был ли он иллюзией, когда его осматривали, – пожал плечами Джастин. – Но полчаса назад это точно было так. Очень профессионально, даже я бы не заметил, если бы не твои подозрения… Да что же они никак не успокоятся!

Последняя реплика относилась к происходящему в соседней комнате, где страсти достигли нешуточного накала.

– Вы гарантировали! – брызгая слюной, орал совершенно невменяемый Глэдомэйн, старший из агентов, представляющих покупателя. Его короткая стрижка и ни с чем не сравнимый выговор с головой выдавали в нем коренного жителя Шарна. – Вы утверждали, что никакого риска нет! И где ваша хваленая безопасность?! Мой клиент потеряет деловую репутацию, не говоря уж о сумме в полтора миллиона. Где преступник? Где камень? Где мои деньги?

Мэр, загнанный в угол, робко попытался отбиться, чем вызвал у покупателей еще большую ярость.

– Об этом узнают в Троланпорте, господин Милстоун, – язвительно пообещал Глэдомэйн. – Даю вам слово. Этот скандал не пройдет незамеченным, нет, даже не надейтесь…

У дальней стены на скамейке сидели невеселые и скучающие продавцы камня, которые уже купили себе билеты до Золанберга, а их зачем-то в последний момент притащили сюда. Замещающий отсутствующего по неназванной причине Луиса капитан Фрайстер в полный голос ругался с желающими пробиться внутрь посетителями ярмарки. Капитан стоял насмерть, но желающих это не останавливало. Представитель Дома Сивис, едва видимый за стопкой юридических документов особой важности, что-то диктовал своему секретарю. Тонхильд ар Скелронигворн д’Кундарак, имя которого никто не мог запомнить, что-то медленно и обстоятельно писал, проговаривая каждое слово вслух, а некоторые, особо удачные обороты – и по нескольку раз с разными интонациями. Иными словами, бардак был невообразимый.

Кианна высунулась из-за двери и жестом поманила Пола. В таком шуме остаться незамеченным и тихим удалось даже варфоржеду.

Дождавшись, пока Пол закроет дверь, Кианна коротко пересказала ему все свои соображения. Агенты задумались.

– Позавчера камень был на месте, с этим все согласны, – взвешивая каждое слово, начал варфоржед. – Затем его положили в хранилище Банка. В присутствии всех Домов, покупателей и городской администрации. Вчера он лежал там, и сотрудники Банковской Гильдии утверждают, что к нему никто не прикасался. Сегодня – снова в присутствии всех, кого надо, камень забрали из хранилища и доставили сюда, после чего он постоянно был на виду. С ним никто не оставался наедине, кроме, разве что, покупателей… Когда те его забирали. На несколько минут…

Кианна, Пол и Джастин переглянулись.

– Если мы не рассматриваем вариант того, что это зачем-то сделали Кундарак… – начал Джастин.

Варфоржед кивнул, и, снова умудрившись остаться незамеченным, вернулся в главную комнату охраны.

– Минуточку внимания, – легко перекрикивая общую суматоху, произнес Пол. – Дом Медани хочет сделать заявление. – Став центром всеобщего внимания, варфоржед продолжил. – Для начала, мы имеем дело не с кражей, а с провокацией.

В комнату проскользнула Кианна, на этот раз действительно тихо. Капитан Фрайстер приложил значительное усилие, но закрыл-таки дверь, лишив тех, кто остался снаружи, возможности видеть и слышать происходящее. Представитель Дома Сивис шепнул что-то секретарю – тот сразу достал перо, чистую бумагу и принялся тщательно записывать.

– Мы все присутствовали на аукционе, и помним, как торговались эти господа, – кивок в сторону настороженно выжидающих Глэдомэйна с партнером. – Так последовательно и, скажем так, уверенно завышать цену до полуторной реальной стоимости можно только в двух случаях. Или торгующийся заинтересован только в факте приобретения, и для него не имеют значения деньги. Или он просто знает, что платить ему на самом деле не придется. Здесь у нас оба этих случая.

Покупатели заметно напряглись. Секретарь Дома Сивис пристроил рядом еще один лист бумаги и застрочил в две руки.

– Камень, выставленный сегодня перед посетителями, был подделкой. Высококлассной иллюзией. В определенный момент иллюзия была развеяна при помощи ремесленного устройства, которое мы нашли при задержанном. Наша экспертиза позволяет это с уверенностью сказать. Очевидно, что целью злоумышленников была диверсия, подрывающая авторитет городских властей Оскилора и Великих Домов. Поскольку камень все время находился под наблюдением Великих Домов, заменить его иллюзией могли только те, кто остался с ним наедине. А как нам известно, наедине с ним оставались лишь вот эти господа, – Пол указал на Глэдомэйна, – и только сегодня утром.

– И кто ответственен за эту… диверсию? – подал голос Хортильн Страйфлафер. Мэр, еще не поверивший до конца, что позора можно избежать, только кивнул.

– Триумвират, – включилась Кианна.

– У вас нет доказательств, – без намека на истерические вопли бросил Глэдомэйн. Актерское мастерство всегда входило в перечень необходимых добродетелей для любого квалифицированного агента любой из Гильдий Дома Фиарлан.

– Есть, – парировала Кианна. – Мало того, мы предупреждали заранее.

– Для нас главным является то, – снова обратил на себя внимание Пол, – что проведенное расследование позволяет с уверенностью утверждать: ни одна из Гильдий, ответственных за обеспечение безопасности, не виновата в случившемся. Настоящие виновники обнаружены. Ведь так, господин мэр?

Подобная версия пришлось по вкусу всем Великим Домам.

– Протокол совещания, – скрипучий голос секретаря Дома Сивис раздался прямо у Кианны над ухом. – Предварительные выводы следствия. Подпишите, госпожа д’Медани.

Заверенный представителями четырех Великих Домов документ лег перед мэром и его помощником.

– Хорни… то есть, господин мэр, Триумвират у нас вот тут! – господин Страйфлафер поднял вверх торжествующе сжатый кулак. – Мы их схватим за… – он бросил взгляд на Кианну и смутился. – В общем, теперь попляшут. Пусть только попробуют нам теперь отказать. Будет не Триумвират, а… Квадрат? – он озадаченно поскреб в затылке. – Ладно, пусть у них голова болит, как называться, но будут и в Оскилоре серебряные мостовые.

Кианна устало опустилась на стул возле стены. Хотелось закрыть глаза и заткнуть уши – четыре часа беготни за каждым из тех, кто находился сейчас в этой комнате, даром не прошли. Предупреждений никто из них не желал слушать, зато теперь, когда все разрешилось…

Маленькие, острые коготки вцепились в плечо, и Кианна чуть не подпрыгнула на месте.

– Все веселье мне испортили своим камнем, – с искренним разочарованием в голосе протянул Шард. – А я так готовился. Представляешь, называют выигрышную комбинацию, и тут я из-под потолка бросаю двести билетов. И кричу «Выигрышный билет!» – имп вздохнул. – Скучно тут. Ладно, я чего пришел-то… Вы уже закончили? Потому как если закончили, то нам пора.

– Что значит пора?

– А разве я не говорил? – Кианна почувствовала, как что-то аккуратно трогает ее волосы. – Нет, я же говорил. Я теперь у вас вместо начальника. Должен выдавать инструкции. Вот я и выдаю. Нам нужно в Шарн, и чем скорее, тем лучше. Можно телепортом. Сначала в Шарн, а потом… потом я скажу, куда. Отсюда не чувствую. Но надо торопиться.

Какой-то из защитных артефактов все же сработал. Я не рассчитывал на то, что окажусь в каменном завале, однако все-таки остался жив, правда, не без потерь. Но, даже будь я в сознании, выбраться оттуда самостоятельно у меня не было никакой возможности, поэтому, спустя краткое мгновение тьмы для меня и примерно сутки для всего остального мира, завал раскопали снаружи.

– Он жив? – первое, что я услышал, был резкий мужской голос, варварски уродующий мой родной эльфийский кошмарным южным акцентом. Голос был смутно знаком.

– Вполне, – второй голос был старше и мягче. – Еще немного, и он придет в себя. Продолжать работы?

Мое несчастное тело представляло из себя один большой синяк. Горло было забито каменной пылью и песком, уши – песком и пылью, я сломал как минимум три ребра и вывихнул левую руку. Называть подобное состояние «вполне жив» было весьма оптимистично.

– Вставай, выродок, – меня лениво пнули в бок носком сапога.

Проклиная тот день, когда меня понесло в боевые маги, я разлепил глаза, выплюнул песок и попытался встать. С третьего раза у меня получилось, и я оказался лицом к лицу с молодым эльфийским советником. Тот источал высокомерное презрение, которое было бы куда больше к месту, если бы он не провел несколько последних часов, копаясь в земле.

– Совет исполнил обещание? – язык еле ворочался, и вместо надменного холодного тона у меня получилось невнятное бормотание. Не выходил у нас разговор двух высокородных эльфов, ну никак.

Советник злорадно ухмыльнулся.

– Разумеется.

Что-то было не так. Я попытался настроиться и поймать сигнал, несмотря на дикий шум в голове. На мгновение мне показалось, что отклик пришел, хоть и очень слабый, но даже такое незначительное магическое усилие вызвало резкую боль в глазах и тошноту. Я пошатнулся, хватая ртом воздух, чем доставил советнику несколько приятных секунд.

– И каков результат? – признаваться в собственной слабости этому надутому ублюдку было противно, но я должен был знать.

– Смотри... – он швырнул в меня воспоминания, и я увидел.

Увидел, как Луис вошел в лес, как добрался именно туда, куда их вели, как пришел на поляну, как Кианна д’Медани подошла к Цветку… И как, вместо того, чтобы отдать Цветок Луису, эта идиотка превратила мой безупречный план в рваные, бесполезные ошметки.

Больше всего я жалел, что рука в латной перчатке, опустившаяся ей на голову, принадлежала не мне.

– Она в сотни раз достойнее тебя, – глаза советника светились нескрываемым превосходством. – Истинная дочь эльфов, благородная, с чистой душой.

Я пообещал себе, что сделаю все возможное, чтобы в ссылку на Ксен’Дрик мы отправились вместе. Это же надо было, чтобы именно мне досталась такая идиотка.

– Теперь, когда Извратитель мертв, Совет изменит свое отношение к полукровкам. Благодаря ее действиям. Но к тебе это не относится, выродок. Твоей ноги не будет на нашей земле, отродье предателя.

– Во-первых, я отродье не предателя, а благородного эльфийского дома, – он все-таки меня разозлил. А казалось, что большего шовиниста, чем я сам, встретить невозможно.

Память первого слуги Извратителя осталась в моем сознании – его последние, отчаянные попытки докричаться, заставить меня остановиться. Я уже говорил, у него был свой взгляд на события. И я вполне готов был его разделить.

Четыреста лет назад Совет был другим. В него входили по-настоящему достойные эльфы, мудрые, светлые, воплощение добра и справедливости. Лучшие. И все они либо остались в этом же подземелье, либо превратились в бессмертных. Война всегда забирает лучших, а у власти остаются подлецы и трусы.

– А пока у власти подлецы и трусы, достойным среди них места нет, – я усмехнулся. – Все началось с того, что вы убили его родителей. Вы сами вырастили себе предателя, Извратитель тут ни при чем.

Советник пошел бледными пятнами. На его лице было написано желание закопать меня обратно, но для того, чтобы бросить вызов беспомощному, пусть даже и выродку, он был слишком традиционно воспитан.

– Передай Совету, что я сделал то, что обещал, – я выпрямился и, стараясь не слишком заметно хромать, двинулся в направлении города. – И можешь не бояться, на вашей земле мне делать нечего.

Углубившись на пару миль в лес, я устал и выдохся, а из головы не шла Кианна д’Медани и ее необъяснимое поведение. Хотелось выть в голос, и сдерживался я только чудом – ну и еще обо всякой живности, которую так любили использовать местные эльфы для дистанционного наблюдения, не стоило забывать.

Выжатый досуха, лишенный магии, я по-прежнему не чувствовал Цветка, не мог проверить, насколько все плохо. Перед глазами стояло видение медленно опадающих на землю рваных лепестков.

Кианна д’Медани. Моя вторая, и главная ошибка.

Луису был нужен Цветок. Я все еще не знал, зачем, и Совет мне в этом нисколько не помог. Мы решили дать ему Цветок. Выращенный усилиями лучших магов общины за несколько часов, внешне он был полной копией настоящего. Это была даже не иллюзия, нет, он был материален, он содержал в себе мощнейший заряд магии. Конечно, без поддержания заклинаний в должном порядке, через несколько недель Цветок потерял бы силу, но в остальном он был очень похож на оригинал. Эльфам даже удалось скопировать некоторые уникальные свойства. Опытный специалист, конечно, увидел бы разницу, но я ставил на то, что Луис никогда не доверял магам, и в команде у него таких не будет. Я не ошибся. Вечные заморочили им голову, привели на полянку, на которой рос мой поддельный Цветок, позволили его сорвать и даже устроили парочку красивых, подходящих по случаю волшебных эффектов.

Единственной проблемой был Извратитель. С ним фокус с поддельным Цветком не прошел бы, и мне пришлось взять его на себя. Как минимум, отвлечь – я полагал, что получив желаемое, Луис не будет здесь надолго задерживаться, и, в общем, оказался прав. Я не думал, что у меня действительно получится нанести Извратителю серьезный вред. Надеялся, но шансов было мало. Можно считать, что мне в кои-то веки повезло. Хотя имей я возможность выбирать сторону, все было бы иначе.

Я принял в создании Цветка непосредственное участие. В идеале, я был бы способен отследить его местонахождение в любой точке континента, воспользоваться им для дистанционного наблюдения и даже телепортироваться к нему, как к маяку. Но для любого магического артефакта крайне важна физическая целостность. Сейчас я не чувствовал ничего.

Если связи с ним не будет, дело можно считать проваленным, и в таком случае лучше бы мне было остаться под завалом. Оставался небольшой шанс на то, что дело не в Цветке, а во мне.

Я закрыл глаза, сосредоточился, и, превозмогая боль и головокружение, позвал Шарда.

Ответ пришел не сразу.

«Дав? Очнулся, великий и могущественный повелитель цветочков?»

Голос Шарда был тихим и приглушенным, доносясь откуда-то издалека. Как можно спокойнее и лаконичнее я объяснил, чего хочу.

«Я же говорил тебе, что ты не умеешь себя вести с женщинами. Наблюдение, похоже, накрылось. По крайней мере мне оттуда ничего не видно и не слышно. Направление пока есть, но очень слабое. Вообще, ты бы поторопился, он того и гляди сдохнет. Телепортироваться я бы не рискнул. Да, мы в Шарне, пока ищем твой цветочек, и кстати, Кианна очень даже…»

Я оборвал контакт. Мне было достаточно на сегодня Кианны.

Спустя четыре часа, глубокой ночью, я стоял перед воротами особняка Шавена Холишарпа и, наплевав на конспирацию, стучал в них молоточком. Через две минуты нарушения общественного порядка хозяин вышел из дома сам, в ночном халате и с фонариком в руке.