Эберрон: Дело О...

Меня зовут Давиен д’Эстальду, и я неудачник.

В ночь, когда я родился, у луны, отвечающей за удачу, случилось затмение. Наемный астролог, по традиции приглашенный к новорожденному, наплел всякой ерунды про господство свободной воли и творца собственной судьбы, получил свою плату и уехал. А я остался неудачником.

Начать с того, что я родился рыжим. Моя мать, четвертая дочь чистокровных Фиарлан, выданная в младшую ветвь дома для улучшения породы, была, понятное дело, не в восторге. Рядом с ее безупречными косами цвета чистого белого золота мои медные кудряшки выглядели вопиющим нарушением приличий. Не самый обычный цвет для эльфов, хорошо хоть, в остальном я от своей расы особенно не отличался. По крайней мере, тогда.

Так или иначе, второму наследнику клана Эстальду был нужен сын, и он у него появился, остальное было не так уж и важно.

Мои родители… их можно было понять. Жизнь эльфа, за редким исключением – это череда условностей, традиций и негласных законов, вот они и относились ко мне… традиционно. Отец меня не то, чтобы не любил, скорее не замечал, вечно занятый делами Дома и политикой. Мать была в высшей степени достойной матерью и женой, и довольно об этом.

Конечно, даже у простонародья семья не состоит только лишь из родителей и детей, а включает в себя много поколений, живущих вместе и связанных родственными узами. Что уж говорить о Великих Домах – сотни и тысячи существ разных возрастов, полов, и иногда даже разных видов, объединенных сложной системой взаимоотношений и связей. Иногда мне кажется, что до того, как пойти в Академию, я только и делал, что заучивал наизусть историю и генеалогию Великого Дома Фиарлан и младших его ветвей, представляя себе огромное дерево со множеством отростков, на которых нашлось место и мне. Место не самое последнее, но и от первого далековато, где-то в середине. Главное, что когда мне пришло время покинуть родовое поместье и отправиться в Шарн учиться, я твердо знал это самое место, а так же то, каковым оно будет в дальнейшем. Как я уже говорил, для эльфов традиции многое значат – зачастую вся будущая жизнь предопределена еще до рождения.

Родители, без сомнения, хотели, чтобы я выучился Искусству. Задатки у меня были весьма неплохие, а поэзия, музыка или живопись живет у любого эльфа в крови, и было бы вполне естественно войти в гильдию Искусств и Ремесел в качестве полноценного члена Дома.

Выбирая свой путь в Академии, я в первый раз неприятно удивил своих родителей. Мне было восемнадцать, я провел полдня в Городе Башен и, как все юнцы в этом возрасте подверженный мимолетным порывам, захотел стать боевым магом. Мечты о том, как я стану героем Последней Войны, захватили весь мой разум, и я лишь отчаянно боялся, что Война успеет кончиться до того, как я стану настоящим магом, и на мой век не хватит боев. Забегая вперед, скажу, что Войны хватило мне на двадцать лет, и я сыт ей по горло.

Довольно быстро оказалось, что романтики в боевой магии нет ни капли, а есть изнуряющие тренировки, бесконечные теоретические расчеты и задачи, частые провалы и редкие, по большей части случайные, успехи. Последняя Война жрала всех без разбору, нехватка специалистов нашего профиля была огромной, и выбрасывать из Академии плохо обученного боевого мага значило обречь его на гарантированную смерть. Преподаватели не жалели ни себя, ни, тем более, нас, пытаясь всеми способами повысить наши шансы выжить. Тогда я этого не понимал, и, естественно, никакой благодарности к наставникам не испытывал, скорее, наоборот.

Поскольку я, подобно всем юнцам, был еще и упрям как тролль, даже когда порыв улетучился и стало ясно, во что я ввязался, повернуть назад было уже решительно невозможно. Боевая магия стала моей судьбой.

Годы ученичества вряд ли были самыми счастливыми в моей жизни, но, по крайней мере, о них я никогда не жалел. Академия находилась в Шарне, и это объясняет все; кто хоть раз был в Городе Башен, тот поймет меня, а кто не был – тот не поймет никогда. Первая дружба, первая любовь, первая драка, первые успехи – все это связано с Академией Дома Фиарлан и с Шарном. Город Башен изменил меня, и то, что раньше казалось незыблемым и непогрешимым, стало все чаще и чаще подвергаться сомнениям. Юность – пора свержения устоев и опрокидывания пьедесталов. Я не был исключением. Будучи одним из первых в учебе, я не мог и не хотел понимать, что мое истинное место было и осталось в середине, и никак не зависит от того, каким хорошим магом я стану, выйдя из Академии. Наследник правящего клана Дома мог быть бездарем, а мог быть гением, это не играло ровным счетом никакой роли, он все равно был первым. Это меня бесило, и я, как свойственно всем молодым дуракам, начал совершать глупости.

Началось все, пожалуй, с Испытания. Как известно, каждый принадлежащий к Дому проходит его, точное время и содержание Испытания никому не известно, но обычно большинство к совершеннолетию уже переступает этот порог, отделяющий избранную кровь от всех остальных. Как правило, каждый, когда приходит его время, уверен в том, что его кровь проснется. На практике Испытание с положительным результатом проходит в лучшем случае каждый сотый. Конечно, если Испытание не отметило претендента маркой, это вовсе не значит, что в нем нет крови драконов, она может проснуться позже, но вероятность этого ничтожно мала.

Я, разумеется, завалил Испытание, оставшись непримечательным рыжим мальчишкой из захудалого младшего клана. Из трех сотен учеников Академии марку носило всего два десятка, и конечно же, мне повезти не могло, но я все равно целую ночь рыдал в подушку от обиды на несправедливость мира. На следующее утро я почему-то решил, что терять мне больше нечего.

Последующие несколько лет я был сущим чудовищем. Недели не мог прожить без драки или глупых демаршей, хамил преподавателям, устраивал скандалы, не сходился ни с кем из сокурсников. Почему меня не выгнали? Ответ прост, и я его уже неоднократно его называл – мое положение было все же не столь низким, чтобы это можно было сделать без последствий, к тому же, я очень редко переступал порог дозволенного. И в довершение всего, я был талантлив.

Многим дисциплинам мы учились вместе с другими учениками, таковой была, например, практическая магия. На одном из занятий нам рассказали, как призывать к себе фамилиаров, магических существ, связанных с хозяином особого рода мистической связью. Выбор фамилиара зависит от характера и склонностей хозяина, а так же от того, насколько далеко он готов зайти в своем желании быть не как все. Подавляющее большинство магов останавливают свой выбор на кошках, воронах, крысах или их более типичной местной разновидности. Милая зверушка проживает с тобой всю твою жизнь, способна выполнять несложные команды, общаться и делить с хозяином его радости и горести. Для магов, одиночек по натуре, близкое живое существо необходимо, а уровень интеллекта, в сущности обычного животного, не помеха – в конце концов, для мага средний человек не выглядит сильно умнее. Впрочем, для тех, кому хочется большего, есть другие варианты, сопряженные с большими затратами и не очень безопасные, но зато не в пример более интересные.

На следующий день половина курса пришла на занятия с фамилиарами. Кошки, крысы, жабы, вороны и попугайчики. От всех этих пушистых тунеядцев меня тошнило, а мысль о том, чтобы завести себе такого же и вовсе приводила в ужас, к тому же, ничего пошлее кошки я и помыслить себе не мог. Мои сокурсники были противоположного мнения, все, кроме одной. Энейя Эллоренти д'Фиарлан, племянница Барона Дома, пустоголовая, но безобидная девица божественной красоты и обладательница самого дурного вкуса из всех, что я видел, заявилась в Академию с маленьким, сияющим шариком теплого света над правым плечом. Существо с иного плана вместо банального котенка – который, если быть честным, подошел бы ей куда лучше, – произвело именно тот эффект, на который и рассчитывалось. Вся Академия говорила об этом три дня, сокурсники давились от зависти, а я решил, что это вызов моим магическим талантам. Я стащил в библиотеке книгу с ритуалами вызова экстрапланарных существ, весьма неплохо иллюстрированную, к слову, дождался подходящего расположения лун и совершил одну из самых больших ошибок в своей жизни.

В силу дурного характера и юношеского нонконформизма я посчитал, что небесные существа с верхних планов мне не подходят, к тому же, повторяться было нельзя. Руководствуясь подробными цветными иллюстрациями и описаниями тварей, я остановил выбор на импе – разумном низшем демоне с огненных планов.

Уверенности в своих силах мне всегда хватало с лихвой, жаль только, что самих этих сил тогда было слегка недостаточно. Ритуал вызова меня чуть не убил, в полном соответствии с поучительными историями про магов-недоучек, решивших вызвать демона, но портал я все-таки открыл и вытащил в наш мир своего импа. Иногда мне хочется вернуться в ту самую ночь и убить обоих.

Жалкое, маленькое, розовое существо с какими-то огрызками вместо крыльев и хвоста, не более восьми дюймов в длину, вымазанное слизью и сажей, копошилось в центре моего круга и пронзительно верещало. На внушительного крылатого демона багрово-огненной расцветки с ядовитым жалом и рогами оно походило так же… как я на наследника эльфийского дома. Я вздохнул, поднял своего импа с пола, и он тут же вцепился мне в палец. Первыми словами на всеобщем языке, которые выучил мой фамилиар, были грязные ругательства с нижних уровней Шарна.

Шуточки на тему «имп-недоросток для мага-недоделка» преследовали нас до конца моей учебы в Академии. Мой фамилиар оказался вечно голодным, невоспитанным паршивцем со своеобразным чувством юмора, неуемной энергией и талантом влипать в истории – впрочем, этот талант мы честно делили пополам. Чуть подучив язык, он назвался Дрэгоншардом, сославшись на то, что его настоящее имя произнести невозможно. Скорее всего, имени у Шарда там, откуда он пришел, попросту не было, но для меня это не имело значения. Нам в спину ехидствовали и тыкали пальцами, но мне было плевать – я и до того был особенный, а теперь стал и вовсе уникальный, имя Давиена д’Эстальду знал в некоторых районах Города Башен каждый десятый, а в Академии так и вовсе каждый. Мой и без того скверный характер, разумеется, улучшиться от этого никак не мог.

С таким сомнительным шлейфом достоинств я, наконец, добрался до выпуска из Академии. Годы, отданные учебе, бесследно не прошли, я стал неплохим боевым магом и собирался в этом качестве продолжить свою карьеру. Официально Великие Дома ни под каким видом не участвовали в Войне на той или иной стороне, сохраняя подчеркнутый нейтралитет, но ничто не мешало мне наняться в армию как частному лицу. На моих перспективах в Доме это, вполне вероятно, поставило бы жирный крест, а родители, скорее всего, вовсе перестали бы со мной разговаривать, но это меня нисколько не смущало, даже наоборот. С другой стороны, не исключено было, что мои таланты перевесят мои недостатки и сомнительную репутацию, и Великий Дом Фиарлан все же даст мне тот статус, которого я, по своему скромному мнению, заслуживал. В любом случае, после выпускного вечера моя жизнь должна была круто измениться, и я приложил все усилия, чтобы подготовиться к любому варианту развития событий.

Разумеется, все в результате пошло так, как я и помыслить себе не мог.

Выпускной вечер как нельзя лучше подходит для того, чтобы напоследок испортить жизнь своему сокурснику. Сам я удобным случаем воспользовался сполна, но сейчас речь не об этом.

Возможно, я потерял осторожность, и думал только о том, что будет завтра, упуская из виду настоящий момент. Кто-то из сокурсников решил сыграть со мной старую как мир шутку, подсыпав какой-то дряни мне в кубок. Детская ловушка, но я попался – от излишней самоуверенности, возможно, или просто не повезло, это уже не имеет значения. Что должно было со мной произойти, я так и не узнал, но вряд ли тот, кто это сделал, рассчитывал на такой эффект. Я сделал один глоток, едва успел отметить странный и необычный вкус вина, и тут моя кровь проснулась.

Я смутно помню дальнейшее. Кажется, я упал на пол и закричал, а кровь драконов выжигала на моей груди Марку. Если бы только те, кто мечтает быть отмеченным драконами, знали, как это больно… Мы платим за наш дар сполна, и Марка, которая другим кажется символом избранности, для меня неразрывно связана с воспоминаниями о том, как раскаленный металл, минуту назад бывший моей кровью, растекся древними узорами, навсегда отпечатываясь на коже. Где-то в середине мое сознание милосердно меня покинуло, но воспоминания и без того до сих пор до отвращения отчетливые и ясные.

Когда я пришел в себя, вокруг была уже не общая зала, а одна из хозяйственных комнат. Я был один, если не считать моего импа, кожа на груди уже почти не болела, но сильно чесалась, в голове шумело. Я рванул ворот рубашки, ожидая увидеть там знакомые с детства узоры Марки Тени, и даже несмотря на отголоски кошмарной боли, я был полон ликования – наконец-то я получил то, о чем мечтал и чего, конечно же, заслуживал.

В первое мгновение я даже не понял, что случилось, обалдело глядя на яркие, переливчатые цвета – багряный контур, небесно-голубой рисунок, чуть рельефная поверхность, настоящая Марка, еще чуть теплая, светящаяся…

Это был совершенно не тот узор. Родовой знак Дома Фиарлан, Марку Тени, я знал лучше, чем свои пять пальцев, сам мог нарисовать все четыре ступени вместе с гербом и никогда и ни с чем не перепутал бы ее. Эта же Марка, подлинная, вне всякого сомнения, была чужой. Я напряг тренированную память мага, вспоминая очертания Марок других Домов, еще до конца не осознавая истинной сути своего положения и, вспомнив, пришел в ужас. Марка Предупреждения. Родовая марка полуэльфийского Дома Медани. Выродков и полукровок.

Я сидел в темноте, не имея сил даже на то, чтобы заплакать, бездумно уставившись в одну точку, на груди пульсировало, постепенно остывая и угасая, мое проклятие, а рядом тихонько поскуливал Шард. Ему крепко досталось, ментальная связь хозяина и фамилиара – это палка о двух концах, но сейчас мне было не до него. Моя жизнь, карьера, мечты – все в одно мгновение рухнуло в бездну, величайшее счастье обернулось настоящим проклятием, я стал чужим для всех, чужим, ненужным и опасным, достойный итог для истинного неудачника.

Я понимал, что скрыть позор не удастся – слишком много было свидетелей. Но и предать это огласке было никак не возможно. Скорее всего, думал я, они постараются замять дело, по-тихому куда-нибудь спровадив меня и заткнув моих родителей. Как ни крути, я оставался старшим сыном второго наследника Дома Эстальду, и в том, что кто-то из моих предков, близких или далеких, гулял на сторону, я, в сущности, был не виноват. В теории. А на практике это не имело ровным счетом никакого значения, моя невиновность, поставленная рядом с честью Великого Дома, безнадежно ей проигрывала.

Скорее всего, меня вообще убьют, отрешенно подумал я после пары безуспешных попыток открыть крепко запертую снаружи дверь. Не то, чтобы я как истинный сын Великого Дома не понимал разумности такого решения. То было очень тяжелое время, по всему Дому ходили разные неприятные слухи про высокую политику и чьи-то грязные игры, итог которых известен последней крысе в Шарне – Дом Фиарлан раскололся надвое, образовав то, что нынче называют Великим Домом Туранни, и наше грязное белье полоскалось бы на всеобщем обозрении до сих пор, если бы не Война. За каких-то три года до Раскола любой скандал, способный утопить Великий Дом Фиарлан и его правителей в еще больших глубинах позора, должен был пресекаться максимально быстро и эффективно. Моральная сторона уже никого не волновала, не говоря уж об абстрактных глупостях вроде справедливости.

Поколотив в запертую дверь кулаками, я ободрал костяшки пальцев, посадил пару заноз и слегка успокоился. Как я уже говорил, нас тренировали на выживание, то есть учили в первую очередь работать головой и принимать решения, и я его принял. Перспектива умереть, пусть и во благо Дома, меня вовсе не устраивала. Существовала вероятность менее драматичного исхода – вместо смерти мне могла грозить всего лишь изоляция, ссылка и лишение прав наследования, что привлекало меня ничуть не больше. Я решил сбежать.

Оказавшись вне стен Академии – я попросту выпрыгнул в окно, расплавив решетку несложным заклинанием, – мы с Шардом направились прямиком к конечному пункту моего плана.

Даже такому юному идиоту как я была понятна вся безнадежность противостояния Великому Дому в одиночку. Мне были нужны союзники, достаточно могущественные, чтобы не побояться конфликта с Великим Домом, и обладающие достаточно свободными взглядами.

Я уже говорил, что я неудачник? В самом Шарне, этом храме терпимости, единственном месте в мире, практически полностью лишенном предрассудков и шовинизма, я ухитрился стать изгоем.

Через два часа после побега из Академии я стоял перед воротами Сыскной Гильдии. Было ли случайностью то, что Барон Трелиб д’Медани в ту ночь был в Шарне, впервые за долгое время покинув штаб-квартиру Дома в столице? Маловероятно. Я стоял перед этим человеком с обманчивой внешностью респектабельного лавочника, мучительно краснея от стыда, рассказывая ему свою дурацкую историю и никак не мог избавиться от ощущения, что Барон знает об этом деле много больше, чем показывает, и возможно, куда больше, чем я сам.

Впрочем, я знаком с ним уже четверть века, но случаи, когда Трелиб чего-то не знал, могу пересчитать по пальцам одной руки.

Я не могу сказать, был ли мой выбор верен, даже сейчас, оглядываясь в далекое прошлое. Не знаю даже, был ли у меня в самом деле выбор, или это была фикция. Но вряд ли, даже зная, чем все это закончится, я поступил бы по-другому. Наверное, это и есть судьба неудачника – видеть, как все складывается подобным образом и осознавать, что ты каждый раз поступал правильно, и именно это стало причиной того, что ты оказался по самые кончики своих острых ушей в первосортном дерьме.

Трелиб повел себя в полном соответствии с официальной политикой своего Дома. Медани – малочисленный, молодой Дом, занимающий не самое завидное место в иерархии. Но назвать его слабым не повернется язык даже у самых отъявленных недругов. Тонкая, очень рисковая, но всегда успешная политика его Баронов позволяет Дому ходить по лезвию клинка и почти никогда не оставаться в проигрыше. Чего стоит, например, общеизвестный, но никем не доказанный факт значительного вклада Медани в ход Последней Войны на стороне Бреланда. Трелиб – одно из немногих моих достижений, которым я могу гордиться, это честно заработанное право звать его по имени, без титула, – всегда вызывал во мне искреннее уважение и восхищение. Конечно, в его решении подобрать молодого полукровку не было ни капли эмоций, только трезвый политический расчет. Но имело ли это хоть какое-то значение для меня? С первого дня Трелиб оказывал мне доверие, которого я, признаюсь честно, не всегда заслуживал, и моя преданность – это то немногое, чем я могу отплатить ему.

К тому же, его расположение хоть немного компенсировало ту настороженную подозрительность, с которой отнеслись ко мне остальные Медани. Для них я был в лучшем случае чужаком, в худшем – шпионом, и я не могу винить их за это, служение Дому и меня изменило не в лучшую сторону, заставляя видеть в каждом встречном подозрительного типа. Помимо всего прочего, в нашем мире, где можно измерить и взвесить любую добродетель или порок, некоторые символы и знаки воспринимаются иногда излишне буквально, приводя к неверным или же поспешным выводам. Проще говоря, на боевого мага, правое плечо которого занимает имп, смотрят совсем иными глазами, нежели на травницу с котенком.

Мой внешний вид, мое происхождение, мое поведение, мое положение «любимчика» Барона не добавляли мне всеобщей любви, и пару раз я почти нарвался.

Правда, до недавнего времени мы все были слишком заняты. И к тому же, на исходе Войны я работал в одиночку, над своим собственным проектом, подробности о котором поначалу знал только Трелиб. Каналы поставки информации, проходящие через Зиларго – перестраховка, но она того стоила – помимо непосредственных разведданных содержали массу сведений весьма обширного плана. И только от усердия и, зачастую, интуиции локальной резидентуры зависело, найдется ли в горе шлака драгоценный самородок.

То дело выглядело очень многообещающим. Случайно подслушанное в разговоре слово. Карта, которая, по мнению собеседников, крайне высокопоставленных военных чинов одной из союзных стран, была в состоянии полностью изменить расклад сил. Тщательно скрытый, но все же вытащенный мной на поверхность интерес Дома Денеит – наших основных соперников – придавал дополнительный вес и без того очень перспективному и интересному делу. И я его с треском провалил. Я добился у Трелиба полномочий и ресурсов, три года гонялся за Денеит, нажил себе кровного врага, но так и не выяснил, что именно они искали. Все, что я узнал, было кодовое имя «Джаггернаут» и несколько имен, по большей части отработанных одноразовых контактов. Я даже не знал, добились ли они успеха, просто в какой-то момент Денеит свернули операцию, а я так и не сумел подобраться ближе.

Мой провал был встречен в Доме сдержанным злорадством. Незамедлительно нашлось множество лиц, которые и не сомневались в том, что поручать дилетанту столь сложное и тонкое дело, как разведка, было большой ошибкой доверчивого и идеалистичного Барона Трелиба. Он устроил мне разнос, снял с меня полномочия, прозрачно намекнул, что мне стоило быть поаккуратнее и не наживать врагов внутри того единственного дома, который у меня остался, и отправил на Аэренал до конца Войны.

Я вернулся в Роат сразу после блестящей победы Бреланда, одержанной во многом благодаря усилиям Барона Медани. Четыре года жизни на Аэренале казались отдыхом рядом с необходимостью каждый день в полной мере ощущать, что имя Давиена д’Эстальду стало синонимом позора Дома. Мой статус, честно заработанный двадцатью годами оперативной работы на Войне, обратился в ничто из-за моего первого самостоятельного дела. Формально я все еще занимал довольно высокое место в Доме, но фактически делал не больше рядового агента. Впрочем, мое положение было даже хуже, чем у рядового агента – я-то уже успел себя скомпрометировать. Я занимался бумажной работой, регулярно отправлял наверх просьбы о переводе на иную должность – они раз за разом возвращались с отрицательным ответом, и я собрал внушительную коллекцию, – затевал ссоры с парочкой своих недоброжелателей и упражнялся в словесных пикировках с Шардом, который за время, проведенной со мной, вырос втрое, изрядно усовершенствовал владение всеобщим языком, но сносно летать, использовать магию и держать язык за зубами так и не научился.

Отчет из регионального представительства в Зиларго я читал исключительно от нечего делать – центральный офис в Троланпорте информировал о делах Триумвирата, делал прогнозы касательно биржевых котировок в следующем месяце, сообщал приблизительные объемы добытых кристаллов и делился актуальными придворными слухами. Давний союзник, выигравший в Войне, пожалуй, больше других, но и отдавший больше других. Очень стабильный регион. Спокойная, богатая страна, особенно на фоне изуродованного Войной Бреланда… Триумвират своего не упустит. Квартальный отчет из Оскилора я вообще проглядел вполглаза – это представительство, практически единственной функцией которого была пересылка разведданных из нашей штаб-квартиры в Зиларго, чтобы союзники могли выдавать нашу информацию за свою и продавать Бреланду, не опасаясь санкций со стороны Великих Домов, вообще было законсервировано сразу после Войны, поскольку дальнейшее поддержание маскировки не имело смысла. Теперь в офисе остался один сотрудник пенсионного возраста и двое слуг. Закрыть офис совсем не представлялось возможным по соображениям престижа, поэтому он поддерживал видимость деятельности, периодически присылая скрупулезные отчеты с мизерным балансом и практически бесполезными сведениями. Я уже было отложил отчет в сторону, когда взгляд остановился на знакомом имени, которого просто не могло там быть.

Оскилор сообщал, что региональное представительство Денеит за последний месяц проявило не имеющую видимых причин активность. Контингент увеличен в пять раз и продолжает расти. Офис перестроен и укреплен. При этом объемы контрактов остались на прежнем уровне. И главное – смена руководства. Предыдущий шеф представительства, лейтенант Гильдии Защитников, смещен с должности, и на его место назначен человек из центра. Командор Клинков Луис Клинн д’Денеит. Прошлый куратор проекта «Джаггернаут» и мой кровный враг. В отличие от меня, у него дела шли просто отлично, с чего бы ему принимать пусть и увеличенный в пять раз, но все же абсолютно не соответствующий командорскому статусу региональный офис в захудалой гномской провинции, в которой у Гильдии Стражи, а тем более у Ордена Клинков сроду не было никаких интересов?!..

– Давиен, у тебя нет доказательств, – барон Трелиб был недоволен тем, что я примчался к нему, как ошпаренный, ворвался без стука и снова вытащил на свет то дело, о котором нам обоим лучше было бы забыть.

– У меня они будут, – наглости мне всегда было не занимать. – Дайте мне людей, немного времени и позвольте поехать в Зиларго. У меня будут и доказательства, и «Джаггернаут», я вам клянусь.

Барон скептически оглядел мои заляпанные чернилами пальцы, чересчур свободную рубашку, почти не прикрывающую марку – та за двадцать с лишним лет выросла с младшей до малой и сейчас неровно пульсировала, отзываясь на присутствие главы Дома, – и остановился на прическе. Я запоздало залился краской – половина моих волос, как обычно, рассыпалась кудрями по плечам, а вторая половина была тщательно заплетена в очень сложную и безумно модную прическу «волны лхазаарских рифов». Женскую прическу. Я мысленно пожелал Шарду остаток своих дней провести, заплетая косички мантикорам.

– Давиен, твоя основная проблема в том, что ты слишком торопишься. Если ты ошибаешься… Я дам тебе людей. Но на этом твой кредит доверия исчерпывается. Мне нужен результат. Я полагал, что ты сделал выводы… но вижу, что предположение было преждевременным. Не разочаровывай меня больше. И кстати, – Трелиб чуть усмехнулся, – «волны» тебе идут.

Отчаянно покраснев до кончиков ушей, я торопливо поклонился и вылетел из комнаты.

Ночь я провел, составляя длинное и весьма туманное письмо оскилорской резидентуре. От имени канцелярии Гильдии я выражал сожаление тем, что столь перспективный регион – наглое вранье, к слову, Оскилор по всем сведениям всегда был совершенно непримечательной провинцией, не имеющей шансов даже приблизиться к городам Триумвирата, – столь долго оставался практически без нашего присутствия. Канцелярия, писал я, внимательно изучает все поступающие сведения, и весьма обеспокоена падением престижа Дома и Гильдии в городе и окрестностях, особенно на фоне растущего влияния конкурентов. В связи с этим было принято решение расконсервировать представительство и в ближайшее время направить в Оскилор группу агентов Гильдии. Три страницы разговоров о погоде, обычный дипломатический информационный мусор, девиз, подпись, печать канцелярии. Я закодировал письмо стандартным региональным шифром и отправил в Троланпорт, надеясь на то, что оскилорский сотрудник в достаточной степени владеет эльфийским, чтобы понять, чего я на самом деле от него хочу.

Утром на моем столе обнаружилась стопка бумаги – личные дела моих новых подчиненных. Видимо, те, кто подбирал мне людей, считали себя чересчур умными и полагали, что сильно меня расстроят, подсунув вместо нормальных оперативников каких-то новобранцев, даже не закончивших обучение. На самом деле, мне было все равно – я не собирался использовать их для серьезных дел. От них требовалось только послужить прикрытием. Для такого и новички отлично сгодятся. Даже удобнее, не будут путаться под ногами.

Я оставил возмущенного Шарда в кабинете, переоделся и отправился знакомиться с подчиненными.

– У этой группы выдающиеся показатели, господин д’Эстальду, – мурлыкал магистр Академии, пока мы шли по длинным каменным коридорам. – Весьма выдающиеся. Очень… широкий спектр применения. Вам может показаться, что у них неоднородный состав, но это имеет свои безусловные преимущества.

В переводе на нормальный эльфийский это значило, что мне достался разношерстный сброд, который только чудом до сих пор проходил контроль в качестве единой группы. Я одернул манжеты и лучезарно улыбнулся магистру.

– Надеюсь, мы сработаемся. Барон возлагает на это дело большие надежды.

Магистр заметно скис, прикидывая, хватит ли у меня наглости прикрываться Бароном в случае, если тот ничего не знает о моих делах. Затем вспомнил, что Барон Трелиб знает все и всегда и погрустнел еще больше. Я поймал в зеркале свое отражение – рудники Аргонессена, какой же я красавец, особенно рядом с полуэльфами, – напустил на себя самый аристократический и важный вид, который только смог выжать из своей крови и воспитания, и вышел навстречу ожидавшим меня агентам.

– Господа, минуту внимания. Познакомьтесь с вашим куратором, господином д’Эстальду, – из голоса магистра пропала показная вежливость, тон стал сухим и зазвучал намного более по-деловому. Так он мне нравился существенно больше. – Кианна д’Медани.

Сероглазая каштановая полуэльфка в родовых цветах Дома. Красное с золотом… к серым глазам… чудовищно. Открытая спина, между лопаток, с едва заметной левой асимметрией – младшая Марка. Довольно типично для одной из старших генеалогических линий. Наверняка глупая и недисциплинированная, как все женщины. Давиен, кого ты обманываешь, она Медани, а ты нет, и это единственная причина такого отношения.

– Леонан ир’Мендем.

Человек, молодой и очень высокий. Приятное лицо, темно-русые волосы, карие глаза, аккуратная изящная бородка. Длинное серебристо-голубое одеяние, расшитое символикой Владычествующего Сонма, на груди знак Дол Арры. Здесь, в Роате, сердце его культа, он должен чувствовать себя превосходно. Интересно, сколько из этого спокойствия и уверенности в тебе останется, если зашвырнуть тебя в Морнланд? Или в Демонову Пустошь? Спокойно, Давиен, спокойно, это всего лишь твои подчиненные…

– Джастин.

Еще один человек, даже моложе клирика. Живые, умные, проницательные глаза, тонкие черты, порывистые движения. Одет скромно и слегка небрежно. На левой руке – цеховой браслет ремесленников. То, что делают люди его профессии, некоторые считают магией, некоторые – шарлатанством. Все они ошибаются. Этот юноша мне понравился.

– Тереза.

К счастью, она сидела в самом дальнем углу от меня и даже не потрудилась встать, когда магистр назвал ее имя. Полуорка. Мне стоило большого труда не поморщиться и сохранять невозмутимость. Кожаная куртка, кожаные штаны, обычная экипировка наемника, знак Дол Дорна на щеках, бицепсах, голом животе, и только сам Дол Дорн знает, где еще. Боги, кого нынче берут в служение Владыкам, и что она тут делает?!...

– Пол.

Легкий металлический скрежет у стены. Он, или она, все это время стоял не шевелясь, а теперь попытался изобразить легкий поклон. Со времени Тронхолдского Договора прошло слишком мало времени, и они до сих пор напоминают мне о Войне. Каждый раз, когда я вижу варфоржеда, мне с трудом удается унять военные инстинкты. Новая разумная раса. Я мало чего боюсь, но когда эта разумная раса идет на тебя железным строем, подчиняясь механическим командам… Я взглянул варфоржеду в глаза. Ничего не выражающий блеск адамантиновых заклепок. Похоже, он весь адамантиновый, целиком. Интересно.

– Эшнелл д’Сауткелл.

Известное, древнее и довольно уважаемое эльфийское аристократическое имя. Уж всяко известнее, чем ир'Эстальду. Тем удивительнее, что Эшнелл, как и я, предпочел поставить перед своей фамилией префикс, подчеркивающий родство с Великим Домом, а не с галифарской аристократией. Я ожидал увидеть кого-то, выглядящего столь же традиционно, как Кианна, но Эшнелл д’Сауткелл был бесконечно далек как от традиций, так и от соображений пристойности. Растрепанный, одетый в несусветный балахон с варварскими узорами, украшенный примитивными бусами с бронзовыми дракончиками молодой эльф – моего возраста, может быть, лет на десять старше, – с правильными фамильными чертами лица и слегка безумным взглядом. Не будь он эльфом, я бы сказал, что он выглядит как самый настоящий аргонессенский варвар, и к тому же адепт тамошнего драконьего культа. Я снова расправил и без того идеально лежащие манжеты и опустил взгляд на безупречно отполированные сапоги. Лучше бы я этого не делал – торчащие из-под балахона сапоги молодого Сауткелла, нечищеные, но модные, стоили раз в пять дороже моих.

Я поднял голову. Кианна д’Медани была одного со мной роста, и в ее взгляде мне почудилась насмешка. Глупо было надеяться, что кто-то из членов Дома, живущих в Роате, окажется незнаком с моей историей. А прическа у нее довольно простая, к тому же плохо сделана. Одного роста, даже, может быть, на четверть дюйма повыше… какой кошмар.

Эта группа являла собой прекрасное доказательство того, что Войну нельзя закончить в один миг, как бы не хотелось. Больше пяти лет прошло с событий в Тронхолде, а последствия свежи, точно все по прежнему. Гильдия вынуждена набирать людей буквально с улицы. Сейчас берут всех, просто потому, что если сотрудника сегодня не возьмешь ты, завтра он окажется у твоего конкурента. Желающих мало, вакансий много. Из-за этого Дом и Гильдия, которые всего два-три века назад были практически едины, сегодня представляют собой абсолютно различные структуры. У нас хотя бы глава Дома и Гильдии – это одно лицо… У двух человеческих Домов, Каннит и Денеит, по три независимых лидера, постоянно ищущих возможности вцепиться друг другу в горло. Впрочем, для простонародья Великий Дом и Гильдия Марки до сих пор одно и то же. И набирая в Гильдию таких, как Тереза, Пол или этот Сауткелл, мы собственными руками обесцениваем имя, герб и девиз своего Дома.

– Я рад вас видеть в рядах Сыскной Гильдии, – я постарался, чтобы мой голос звучал торжественно и искренне. – Дом Медани ценит тех, кто служит ему. Вы поступите под мое командование сразу после выпуска и присяги, это…

– Через две недели, – подсказал магистр.

– Прекрасно. Я буду следить за вашими достижениями. Увидимся через две недели.

Через две недели моя группа уехала в Золанберг. Поездом. Тратить деньги ребята научились быстро. Казначей Дома пообещал мне, что в случае очередного провала он покроет недостачу, сдав меня таксидермистам; весьма мне поднадоевшая шуточка, но я был склонен ему верить. Официально они поехали поднимать законсервированный офис, налаживать работу, заключать контракты и устанавливать связи с местными властями. Неофициально… то же самое. Я решил не повторять прошлых ошибок, намекнув им, что следует приглядывать за Денеит, и все. Все доклады только мне, через стандартные каналы Гильдии, либо, в случае крайней необходимости, через скоростного почтового голема, способного за полночи пересечь расстояние от Оскилора до Роата. Хотя в данном случае я не предполагал, что птичке придется так далеко лететь – сам я тоже отправлялся в Оскилор, но знать об этом вовсе никому не полагалось.

Перед поездкой в Зиларго – телепортом, конечно же, – мне пришлось изменить внешность. Руководствуясь собственным художественным вкусом и ехидными комментариями Шарда, я при помощи заклинания полиморфа соорудил взамен симпатичного рыженького эльфа человеческого мужчину средних лет, с внушительным животом, красным лицом и прочими атрибутами высокого достатка и нездорового образа жизни. Торговец ювелирными изделиями Викнан Морис Элморн из Южного Аундаира. Ювелиров в Зиларго столько, что еще одного никто не заметит. Больше, чем ювелиров, там на улицах только законников, но при попытке достоверно изобразить стряпчего я мгновенно провалюсь, а торговец, он и на Ксен’Дринке торговец. Шард из каких-то своих соображений перекинулся в черного кота. На мое замечание, что коты не жрут колбасу в таких количествах и не спят в каминах на тлеющих углях, он обиделся и даже мяукать перестал.

Первый раз за девять лет я наконец-то занимался делом.

Центральная площадь Оскилора никогда не погружалась в темноту. В любое время суток здесь можно было встретить кого-то, кто идет по делам, или праздно гуляет, или вовсе забыл дорогу домой. Конечно, ночной жизни четвертого по величине города Зиларго было далеко до столичных масштабов, но для провинции и этого более чем достаточно. На фоне ярких, расцвеченных огнями кабаков, постоялых дворов, салонов и прочих увеселительных заведений темными и пустыми оставались всего несколько зданий – ратуша, цеховые постройки и небольшой двухэтажный домик с палисадником, кованой оградой и вычурными гербовыми воротами – региональный офис Сыскной Гильдии и представительство Великого Дома Медани.

Расположенные на той же самой площади представительства Домов Сивис, Кундарак, Вадалис, Джораско и Ориен приветствовали ночного посетителя открытой калиткой и фонариком над входом. В офис Гильдии Банкиров даже стояла небольшая очередь. Последнему из Домов, представленных в Оскилоре, места на главной площади не нашлось, но зато размер и вид здания Гильдии Защитников, напоминающего небольшую крепость, увенчанную флагом Дома Денеит, с лихвой компенсировал менее престижное по сравнению с конкурентами расположение.

Большой, запряженный четверкой экипаж для путешествий на дальние расстояния въехал на площадь с севера и остановился прямо напротив ворот с красно-золотым василиском. Один из шести прибывших постучал в ворота, судя по звуку, латной перчаткой. Спустя недолгое время внутри дома зажегся свет, и к воротам вышел, почти выбежал, крепкий мужчина лет тридцати, одетый по-простому, неброско, но аккуратно.

– Защита в предвидении, – девиз Гильдии звучал в его устах неуместно, но он явно старался. – А мы уж вас заждались, проходите, меня Нортом кличут, а там в доме Марта еще, она и на стол накрыла уже, а господин Шавен сегодня весь день вас дожидался, да не дождавшись, домой поехал, проходите, а вещи-то ваши сюда давайте, барышня…

Большая зала на первом этаже с легкостью вмещала восемь человек, даже при условии того, что один из них был варфоржедом, а другая – полуоркой. Низенькая, пухлая, но на удивление проворная женщина, в которой было минимум четверть халфлингской крови, хлопотала у стола, каждый раз огибая пристроившегося у стены Пола по широкой дуге. Норт, сгибаясь под тяжестью чемоданов и сумок Кианны и Джастина, показывал новым хозяевам комнаты, а со стен, наполовину закрытых красно-золотыми бархатными драпировками, основательно поеденными молью, на творящийся в зале беспорядок неодобрительно поглядывали два портрета. В первом, мысленно переступив через присягу, можно было опознать Трелиба д’Медани, Барона Роата, и если бы у того были несимметричные, но очень длинные уши, орочий подбородок и косоглазие, то портрет был бы весьма похож. Второй портрет, нарисованный совсем другим художником, на сей раз мастером своего дела, изображал незнакомого полуэльфа с грустными глазами, шрамом над бровью и орденом «Сердце Василиска» на золотой ленте, высшей наградой Дома Медани.

– А это, сталбыть, хозяин наш прошлый. Ой, хороший был человек, господин Нориан, да вот что-то не жилось ему тут, не сиделось. Как Война закончилась, так сразу и уехал. Душа, видать, в другие края просилась. Герой, он и есть герой. Так вот, – Норт снова вернулся к насущным вопросам. – Значит, жить вам наверху, там комнаты жилые, и даже ванная есть, а если вдруг ночи холодные будут, так и обогреть можно, но вообще так жарко у нас тут, и барышни даже зимой шубку, бывает, оденут каррнатскую, на бал пойти, да от теплового удара и падают. Тут вот приемная у нас, и конторка есть, Марта вон приборы письменные сменила, а то старые засохли уж давно, только сейчас за ней не сидит никто. Мы-то с Мартой грамоте не обучены, а господин Шавен все больше на дому посетителей принимает, а больше у нас и нет никого, только господин Голдвивер еще приходит, он у нас бухгалтер наемный. Значит, на втором этаже особая комната есть, секретная, господин Нориан там оружие разное хранил, да всякие свои штуки колдовские. Ключ, сталбыть, ваш теперь, госпожа Кианна. Еще подвал внизу, там господин Шавен раньше мастерскую держал, но теперь-то ноги уж не те, так что здесь-то он редко бывает.

Пол, окончательно напугав Марту отказом от еды и питья, выразил желание жить и спать в мастерской, остальные поднялись наверх. Кианна, потребовавшая горячую ванну, улеглась последней.

Над воротами с алым василиском снова, как пять лет назад, зажегся ночной фонарик.

Первому посетителю обновленного офиса Сыскной Гильдии, хозяину трактира «Золотая Кружка», почтенному гному Марджину Пантумалу, открывалось весьма занятное зрелище. Прямо на воротах висел варфоржед – которых тут, в Оскилоре, было встретить труднее, чем орфографическую ошибку в бумагах Дома Сивис, – и красил столб. Делал он это сосредоточенно и довольно профессионально. Над вторым столбом, уже выкрашенном в подобающие геральдические цвета, прямо в воздухе парил стеклянный шарик диаметром около фута, наполненный мягким серебристым светом. Второй такой шарик вертел в руках сидящий рядом на траве юноша, периодически бормоча себе под нос какие-то слова и встряхивая шарик, от чего тот начинал неровно мерцать. Вокруг него по всему газону были живописно раскиданы шестеренки, кусачки и гаечные ключи. В глубине садика слышались оживленно спорящие голоса. Марджин Пантумал почесал в затылке, зачем-то оглянулся назад, на площадь, затем решительно подтянул ремень и подошел к калитке.

– Добро пожаловать, – раздалось с забора. – Пожалуйста, проходите внутрь.

Осторожно переступив через железяки, Марджин пошел по дорожке к дому. Высокие, разросшиеся во все стороны кусты сразу же скрыли от него и площадь, и ворота с варфоржедом, зато теперь ему было видно спорщиков.

Остроухий паренек, абсолютно не похожий на местных эльфов, неспособных в нужник пройти, не одевши трех камзолов и не начистив пряжки на туфлях, ругался с аппетитной толстушкой в чепце и фартучке.

– Что это, я вас спрашиваю? – эльф потряс в воздухе пучком какой-то зелени, весьма напоминающей укроп.

– Укроп, господин Эшнелл. Вы его сегодня утречком в омлете изволили кушать.

– Какой еще укроп?! Марта, какой укроп в саду? Я вас спрашиваю? В саду должны розы расти! Розы! В крайнем случае фиалки и гардении. Ну хотя бы лютики. Но не укроп и не чеснок. Вы бы еще картошку посадили! Мне срочно нужен специалист по ландшафтному дизайну. Это не сад, это немыслимый кошмар, что подумают клиенты…– эльф особенно энергично махнул укропом и наконец заметил Марджина. – Клиенты, – повторил он и расплылся в радушной улыбке, выкидывая многострадальный укроп за спину и вытирая испачканную ладонь о балахон. – Добро пожаловать.

Пятью минутами спустя Марджин пил холодный чай с травами в приемной Гильдии, а Эшнелл, демонстрируя внимательность и сочувствие, восседал за конторкой. Внутри домик выглядел значительно приятнее – дочиста вымытые окна, надраенные полы, всюду гербы и красивые золотые светильники гномской работы.

– Значитса, тут вот какое дело, – Марджин немного нервничал, поглядывая на эльфа, который достал письменные принадлежности, и старательно записывал каждое слово. – Друг у меня пропал. Ксанрос, алхимик. Вчера еще должен был мне концентрат гоблинской настойки привезти, три бутылки, у меня уж кончается все, договор был. Оно, конечно, всякое бывало… но чтоб поставки срывать – нет, Ксан никогда так не делал. А живет он один, да за городом… магистрат не велит алхимические лаборатории в городе ставить, сами знаете. Вот я и подумал – может, случилось чего. Надо бы сходить, посмотреть. Ясное дело, можно ведь и мальца послать. Но вот я как-то мимо вас шел, да и подумал… – о том, что для того, чтобы «пройти мимо», потребовалось сделать крюк на полгорода, Марджин почему-то промолчал. – Подумал, значит. Что ж мы, не люди, что ли? Нешто мне для друга жалко… чтобы, значит, специалисты. Как полагается. А заплатить-то мы можем…

Эш, сохраняя серьезность, достал из-под конторки еще несколько листков и осведомился:

– Контракт будем заключать? По форме? Можно анонимно, если желаете. Обычная бумага или гербовая?

Маржин, чувствуя, как из-под ног уходит твердый пол, от души стукнул кружкой по столу.

– Давай гербовую! Мне для друга… ничего не жалко!

Каллиграфическим почерком эльф заполнил контракт, в котором говорилось, что Заказчик Марджин Пантумал, гном, проживающий в Оскилоре, нанимает специалистов Сыскной Гильдии, каковые обязуются выяснить и, по возможности, устранить обстоятельства, мешающие Ксанросу, алхимику, также проживающему в Оскилоре, выполнить условия договора между Заказчиком и упомянутым Ксанросом, за что и уплатил один золотой задатка и по завершении дела выплатит еще четыре. Вычурная, с завитушками, подпись отпрыска древнего рода Сауткеллов и большая восковая печать с оскаленным василиском привели гнома в совершенный восторг. В порыве внезапного вдохновения Эш сочинил на месте еще одну бумагу, свидетельствующую, что Марджин Пантумал является первым почетным клиентом Дома Медани в новом представительстве в Оскилоре, также украсив ее печатью и подписью. Трактирщик надулся от важности и удалился, бережно прижимая к груди бумаги, а эльф, распрощавшись с мечтой о ландшафтном дизайнере, вместе с варфоржедом отправился за город искать пропавшего алхимика.

С этим городом что-то было не так. Как мелкий – даже не камешек, а скорее, волосок, – в эльфийской бальной туфельке. Сразу незаметно, а к утру хромаешь, и главное, причину не найти.

Пару раз Кианна ловила на себе странные взгляды. Конечно, группа у них была та еще – Тереза сама по себе привлекала внимание, а вместе с Леоном и самой Кианной… Но не вечно же сидеть в офисе. К тому же после Роата, в это время года вечно затянутого тучами, даже несмотря на все усилия Дома Лирандар, залитые южным солнцем уютные чистенькие улицы Оскилора так и звали на прогулку.

Агенты Сыскной Гильдии наворачивали третий круг по Бульвару Западных Ворот. Откровенно говоря, никаких ворот, равно как и городской стены, в Оскилоре сроду не было, город лежал в живописной речной долине, среди низких пологих холмов. На центральной площади сходились три больших тракта: с севера и запада, от далеких гор, везли на юг, в Троланпорт, повозки, груженые золотом, серебром и драконьим камнем. Охраны караванов было более чем достаточно на весь город, к тому же в Зиларго сроду никто ни на кого не нападал, особенно в центральных областях. Ближе к горам, на рудниках, случались беспорядки, по большей части шахтерские восстания – самыми дешевыми шахтерами всегда были кобольды, и их бунты входили в перечень неизбежных рисков. И даже кобольдов не хватало больше, чем на пару месяцев, после чего они опять возвращались в шахты, подняв себе жалованье и немного спустив пар. За последние несколько столетий ни одно шахтерское восстание до Оскилора не докатилось. Город был тихий, безопасный и богатый. До серебряных мостовых Троланпорта или ратуши Золанберга, целиком сложенной из драконьего камня, Оскилору было далеко, но совсем уж захудалой провинцией город тоже не выглядел.

Жители города предпочитали передвигаться пешком. После Роата, с его оживленным уличным движением, это было слегка непривычно, но зато было на что посмотреть.

Две трети оскилорцев были Кианне по плечо, а Терезе и Леону по грудь, если не по пояс – население Зиларго в основном состояло из гномов, халфлингов, кобольдов, людей, эльфов и всевозможных полукровок, хотя на межрасовые браки в традиционном и патриархальном Зиларго смотрели косо. Видимо, из-за низкорослости высшее общество Оскилора предпочитала немыслимой высоты шляпы и прически, а так же всевозможные бантики, рюшечки и оборки, по большей части из аэреналского шелка и других столь же воздушных тканей, чтобы хоть как-то передвигаться по изнуряющей жаре. Молодежная мода носила явные следы эльфийского культурного влияния – цветочные и древесные мотивы и орнаменты, насыщенные цвета, изящные силуэты; тогда как горожане более солидного возраста предпочитали классические южные халаты и длинные широкие юбки. Видимого оружия оскилорцы не носили, за исключением патрульных и чиновников, зато разнообразные ювелирные украшения можно было увидеть практически на ком угодно.

Примерно такие выводы можно было сделать, неспешно прогуливаясь от центральной площади вдоль по бульвару и обратно, и они нисколько не приближали агентов к цели их прогулки.

В десяти минутах ходьбы от ратуши на бульваре расположилась Гильдия Защитников. Рядом с маленькими, аккуратными гномьими домиками, в которых средний человек постоянно задевает головой притолоки, а полуорк вынужден ходить, согнувшись чуть ли не вдвое, массивная и напрочь лишенная художественной ценности громада выглядела еще больше, чем была на самом деле. Пятиэтажная прямоугольная крепость с башней торчала из-за десятифутового каменного забора с глухими, окованными железом воротами. С ворот на прохожих скалилась трехголовая химера, а по обеим сторонам от нее замерли в неподвижности две фигуры в полном латном доспехе и цветах Дома Денеит. Больше со стороны улицы не было видно ничего. Между агентами завязалась оживленная дискуссия о том, действительно ли у воинов Денеит настолько плохо с головой, чтобы в самом деле стоять в стальных доспехах на такой жаре, или это все-таки манекены.

Третий круг по бульвару подходил к концу, и Кианна решила, что четвертый будет уже слишком. Напоследок оглянувшись на крепость, просто так, на всякий случай, она вдруг увидела, как в воротах открывается калитка, и из нее выходят три человека.

Первый, и, по всей видимости старший, высокий темноволосый мужчина, на вид тридцати с небольшим лет, с красивым волевым лицом и отрешенным взглядом слегка прищуренных глаз, был одет в кольчугу и вооружен длинным мечом и саблей. На его правой щеке виднелась младшая марка Стражи, сейчас неактивная. По некоторым деталям одежды в нем можно было без труда опознать члена Ордена Клинков, младшей гильдии Дома Денеит. Агенты чуть замедлили шаг, ожидая, в какую сторону он повернет. Двое его сопровождающих были точной копией латников возле ворот, за исключением того, что эти двигались. Все латники без сомнения принадлежали Гильдии Защитников.

Калитка закрылась с металлическим лязгом, и темноволосый в кольчуге решительным, быстрым шагом направился в сторону центральной площади. Агенты постарались убраться из виду, но тот, казалось, не обращал никакого внимания на то, что происходило вокруг. Без труда обогнав Кианну и даже не посмотрев в ее сторону, он подошел к ратуше, открыл дверь и исчез внутри. Латники, оставшиеся снаружи, застыли в той же позе, что и охранники на воротах. Дальше проявлять необоснованное любопытство было опасно, и агенты вернулись в офис, через заднюю дверь, разумеется, которая выходила на задворки глухого и непросматриваемого переулка.

В этом городе определенно было что-то не так. Кианна спиной чувствовала любопытные взгляды горожан, но совершенно не могла понять, что их так заинтересовало. Ей казалось, что она выглядит более чем обыденно, особенно на фоне Леона и Терезы.

В сущности, это действительно было так. Кианна д’Медани была совершенно ничем не примечательным полуэльфом.

Единственным полуэльфом во всем Оскилоре.

Домик алхимика Ксанроса стоял на опушке небольшой рощицы, совсем недалеко от города. Всего два часа ходьбы, Эш даже не успел как следует устать. Эльф и варфоржед, спрятавшись в придорожных кустах, несколько минут рассматривали домик, обнесенный чуть покосившимся и довольно символическим забором, но ничего путного так и не увидели. Калитка была распахнута, на двускатной черепичной крыше валялся тюк какого-то тряпья, а из трубы шел едва заметный в раскаленном дрожащем воздухе разноцветный дымок. Иных признаков жизни в доме и вокруг него не наблюдалось. Агенты вылезли из кустов на тропинку и не таясь, подошли к калитке.

В тот момент, когда Эш взялся за привязанный к калитке молоточек, чтобы стуком привлечь хозяев, куча тряпья на крыше вдруг ожила, издала громкий верещащий звук и с противным хрустом шлепнулась на землю, а секундой позже из чердачного окна с таким же верещанием вылетела здоровенная бутылка, и вдребезги разлетелась о нагрудную пластину Пола. За первой бутылкой последовала вторая, за ней третья, и через несколько секунд Пол был с ног до головы забрызган разноцветной жидкостью с резким алхимическим запахом. Визгливые вопли сверху не унимались. Варфоржед и прячущийся за ним Эш подобрались к двери, и Пол вынес ее плечом.

Внутри было темно и страшно воняло, как будто кто-то настаивал болотную воду на тухлой рыбине, а затем вылил в получившуюся жидкость весь ассортимент парфюмерной лавки. Эш, хватая ртом воздух, остался в дверях, а варфоржед, нечувствительный к запахам, отправился дальше.

Едва зайдя в первую комнату, он сразу же споткнулся о нечто маленькое, чуть больше двух футов в длину, покрытое темной шкурой и похожее на ту кучу тряпья, что лежала на крыше. Получив чувствительный пинок адамантиновой ногой, нечто маленькое и темное зашевелилось, дернуло змеиным хвостом, повернуло в сторону Пола длинную узкую морду с заплывшим желтыми глазками, икнуло и заверещало.

– Кобольды! – крикнул варфоржед в сторону двери и стукнул рептилоида кулаком по голове. Кобольд замолчал и рухнул в растекающуюся по деревянному полу розоватую маслянистую лужицу с тошнотворным запахом.

Варфоржед огляделся. В комнате наблюдался форменный бедлам, весь пол был усыпан стеклянной крошкой и осколками алхимических реторт и пробирок, тут и там виднелись разноцветные ручейки и лужицы того, что раньше было в этих колбах и ретортах, и главное – повсюду, где только можно, валялись кобольды. Они начинали приходить в себя.

Спасаясь от Пола, направо и налево раздающего пинки и оплеухи, кобольды вскакивали на четвереньки и немыслимыми зигзагами разбегались в разные стороны. Отбежав чуть в сторону, они хватали все, что под руку попадется, чаще всего это были чудом уцелевшие бутылки и колбы, и швыряли в варфоржеда. И все при этом вопили на разные голоса.

Дважды пробежав за основной группой кобольдов по всем комнатам, Пол окончательно доломал все, что каким-то образом еще не было разбито и сломано. Несколько кобольдов, наименее твердо стоящих на ногах, все же не смогли увернуться от адамантиновых кулаков, еще несколько повыпрыгивало в окна, преодолев древнюю нелюбовь своего народца к солнечному свету. На улице с ними вступил в бой Эш, но кобольды меньше всего хотели драться, они хотели убегать. Большую часть кобольдов варфоржед умудрился зажать в большой комнате, очевидно, лаборатории, в которой был только один вход, и намеревался перебить по одному.

– Стой! – пролаял один из кобольдов, покрупнее и побыстрее остальных. – Пере-го-воры!

Пол выразительно помахал ножкой от стола. С ножки стекала тягучая зеленая соплеподобная гадость.

– Мне нужен хозяин. Алхимик Ксанрос. Что вы с ним сделали?

– Внизу. Заби-рай. Мы возьмем. Наших. И уйдем.

Один из кобольдов поскользнулся на лужице ярко-желтого масла, шлепнулся на пол в стеклянную крошку… и захрапел. Остальные снова заверещали.

Под столом в лаборатории обнаружился люк в подвал. Держа в одной руке дубинку, а во второй – разговорчивого кобольда, Пол спустился вниз. В подвале, заставленном, как ни странно, по большей части целыми колбами, валялись в живописных позах три кобольда и человек. На голове одного из кобольдов был повязан ярко-красный платок, а на ногах даже были штаны. Запах здесь был куда менее тошнотворным и напоминал уже не болото, а трактир. И Ксанрос, и кобольды были в стельку пьяны. Пол отбросил в сторону дубинку, и хорошенько встряхнул любителя переговоров.

– Это у вас главный? – он показал на обладателя штанов и платка.

– Да! – тявкнул кобольд. – Он сказал. Ал-химик. Выпивка. Нахаляву. Мы пришли. Алхимик. Сначала не хотел. Угово-рили. Они пили. Тут. А мы. Остальное.

Кобольды наверху заорали еще громче.

Пол взял алхимика во вторую руку и вынес из подвала. Ксанрос блаженно улыбался и пускал пузыри. Варфоржед опустил алхимика на относительно чистый участок пола и снова повернулся к кобольдам.

– Давайте, проваливайте, и быстро. Главаря вашего тут оставите, я его страже сдам, а вас чтобы тут не видели больше никогда.

Кобольды шумно подобрали тех, кто не мог идти самостоятельно, сбились в стайку, и, с опаской поглядывая на Пола, начали пятиться в сторону леса.

– От-сту-па-ем! – скомандовал любитель переговоров, и банда кобольдов, отчаянно вереща, за несколько секунд растворилась в лесу.

Через два часа туда же ухромал и главарь, лишившийся штанов и при каждом шаге потирающий спину в области хвоста. Больше всего его занимал один вопрос – если варфоржед сегодня уже его отлупил, то будет ли это делать дедушка, в прошлом предводитель одной из разбойных межрасовых шаек, а нынче почтенный и уважаемый ювелир, а так же большой друг алхимика Ксанроса?...

Когда по мостовым, все еще раскаленным яростным южным солнцем, поползли первые неуверенные тени, а старинные галифарские часы на ратуше отбили четыре раза, перед свежевыкрашенными воротами Сыскной Гильдии остановился маленький одноместный экипаж, запряженный двумя белоснежными длиннохвостыми талентскими пони. Внешний облик экипажа многое мог сказать о владельце – вычурные ручки, новомодные рессоры, позолоченная резьба на дверцах и мягкий бархат занавесок выдавали человека, склонного к повышенному, возможно даже излишнему, комфорту и неумеренной роскоши. Кучер, гномский юноша, одетый опрятно и под стать экипажу, открыл дверцу и замер в почтительном глубоком поклоне. Чуть опираясь на руку кучера, по откидным ступенькам спустился весьма примечательной наружности пожилой халфлинг.

Бархатный халат с золотой вышивкой, остроносые, чуть загнутые вверх мягкие туфли, белоснежный кружевной воротничок, покрытая замысловатыми узорами жилетка с кармашком, свободные широкие штаны, тонкие шелковые перчатки восхитительного лилового цвета и изящная тросточка привлекали бы к себе внимание, даже принадлежи они самому заурядному человеку. Однако приехавший в экипаже господин вовсе не был заурядным. Почтенные его седины были крепко надушены и заплетены в тонкие косички, в свою очередь переплетенные между собой. Лицо, располагающее и обаятельное, также не обойденное вниманием искусного цирюльника, дышало гармонией с этим прекрасным миром. При ходьбе он опирался на тросточку, что добавляло ему достоинства и степенности, выгодно отличая от иных представителей его народа, известных определенной суматошностью и излишней порывистостью движений.

Почтенный халфлинг удовлетворенно оглядел забор, парящие светильники и аккуратно подстриженные кусты, а затем направился к дому, где его уже встречали.

Несомненно, это был никто иной, как господин Шавен Холишарп, уважаемый гражданин Оскилора, почетный член цеха ремесленников и, в течение долгих лет, сотрудник Сыскной Гильдии, ныне на пенсии.

– Я очень, очень рад вас видеть. Времена нынче настали переменчивые. Кто знает, как оно повернется, – господин Шавен поуютнее устроился в кресле и пригубил вина. – Здоровье Его Милости. Чудесная лоза, эльфийское медовое, в самый раз по такой жаре. Я, признаться, не думал, что вы приедете так быстро, хотя, несомненно, надеялся. Здесь давно, давно нужна свежая кровь. Нориан, мой добрый друг… Он так внезапно уехал. Разумеется, я делал все, что в моих силах… но ведь я всего лишь ремесленник, да и здоровье уже не то. Все, что нужно скромному халфлингу в моем возрасте, это маленькая, уютная норка в тихом городке. К слову, непременно загляните ко мне в гости, я приглашаю. Вы просто обязаны увидеть мой цветник, юноша. Что может быть приятнее, чем маленькая норка среди цветов, – господин Шавен рассмеялся добродушным, уютным смехом. – Конечно же, по мере сил, я старался поддерживать имя и престиж Дома, но это слишком, слишком тяжелое бремя. Вы молоды, и я с радостью уступаю вам эту почетную обязанность.

– Господин Шавен, за последнее время здесь случилось еще что-то… о чем вы не упомянули в отчетах? – осведомилась Кианна, играя хрустальным бокалом. Вино и впрямь было неплохим.

– Ах, ну что вы. Что в нашей тихой провинции может случиться. Вы ведь о том, что происходит у Денеит, верно? Нет, увы, я совершенно не представляю себе причин, побудивших их начать столь бурную деятельность. Через несколько дней в городе будет большая ярмарка, и насколько мне известно, их люди задействованы в охране… но вряд ли это побудило их перестроить здание и согнать сюда такую армию. На вашем месте я был бы осторожен с ними, ведь их подход к делам отличается некоторой… ограниченностью.

– А в самом городе? – Кианну определенно что-то беспокоило.

– В городе? – озадаченно переспросил халфлинг и нахмурился. – Нет, совершенно ничего. Все как обычно, прекрасно. Никто не пропадал, не буйствовал, не выигрывал и не проигрывал больших сумм денег, не сообщал о стоящих внимания преступлениях, и даже не заводил пикантных романов. Напротив, урожай в этом году обещает стать невиданно богатым, а судя по всеобщему благостному настроению, плодородие вскорости коснется не только полей и садов, но и… хе-хе… юных дев. Люди, – господин Шавен со значением поднял бокал, словно стоял за кафедрой в Академии, – люди устали от Войны и хотят любить. Любить, создавать семьи и процветать. И за это, безусловно, стоит выпить.

Спустя полтора часа господин Шавен покинул представительство Гильдии и, пребывая в еще лучшем расположении духа, нежели до визита, отправился домой. «Маленькая, уютная норка» с готовностью встретила хозяина журчанием фонтанчиков, благоуханием сада и тремя юными эльфийскими горничными, чьи нежные заостренные ушки, огромные глаза, чуть приподнятые аккуратные носики и стройные ножки привели бы в восторг самого закоренелого циника.

– Ах, Розочка, Лилия… – расчувствовавшись, господин Шавен промокнул глаза уголком платка и ущипнул ближайшую эльфку за прелестную округлость пониже спины. – Я так рад быть дома. Что может быть приятнее… чем маленькая норка среди цветов.

Йон Прунис, отрекомендовавшийся специалистом по международным торговым операциям, выглядел в лучшем случае на магазинного приказчика. У него бегали глазки, дергалась щека, и даже неискушенному в вопросах человеческой психологии варфоржеду Полу было кристально ясно, что Прунис, как минимум, не договаривает. А точнее, врет как сивый мерин. Что, в сущности, было для клиентов Сыскной Гильдии совершенно обыденным делом.

– Склад, значит, тут у меня. Охраняемый. Тому, значит, два месяца, как я из Шарна приехал, ну и привез. Охрану привез. Солидные люди продали, не то что там… на базаре всяком. Сказали, новейшие технологии. Как, значит, в банках дварфийских.

– Что вы привезли, расскажите подробнее, – Эш снова сидел за конторкой и записывал, только на этот раз в комнате присутствовали остальные агенты.

– Их и привез. Крысюков, значит.

– Крыс?!

– Ну да, крысюков. Сторожевых. Когти вот такие, зубы вот такие, – Прунис показал нечто, смахивающее на крокодила-переростка. – Глаза красные, страсть. Сказали, что, значит, если кто на охраняемый склад полезет, то, значит, ноги ему были и не нужны, – нервный смешок торговца никто не поддержал. – А чтобы они, значит, хозяев случайно не погрызли, мне дали амулет защитный. Вот.

Эш повертел в руках металлическую подвеску с остаточной магической аурой и передал дальше, Джастину. Даже если это и было амулетом, защищающим против крыс с «вот такими» зубами, сейчас оно уже не работало. Очень частый вид мошенничества, направленный на доверчивых провинциалов. Почти гарантированные деньги. Амулет исчез в поясной сумке ремесленника.

– Поначалу все путем было. Крысюки, значит, сторожили. Хорошо сторожили, ни единой кражи за все время не стряслось. А тут прибегает ко мне сегодня приказчик мой, аж трясется, рука в крови вся, и три пальца будто ножом срезало. Говорит, зашел на склад, а эта зверюга на него из темноты как бросится, и за руку – хвать! Он крысину по лбу амулетом звезданул и деру, еле успел за дверь выбежать. Вот, значит, какое дело.

Специалист по торговым операциям замолчал, выжидающе глядя на Эша за конторкой.

– Уважаемый, – вмешался Леон, – а причем здесь мы? Это дело Дома Вадалис, разве нет?

Прунис поерзал на стуле и отвел глаза.

– Тут это… нюанс есть.

– Дом Вадалис не будет заниматься магически измененными животными, не сообщив при этом местным властям. Мне кажется, – Кианна вежливо улыбнулась Прунису, – наш клиент хочет, чтобы дело осталось тайной для официальных лиц.

Торговец едва заметно кивнул.

– Так чего вы от нас хотите? – Эш перехватил инициативу, видя, что Тереза открыла рот и хочет что-то сказать.

– Что угодно делайте, но чтоб я, значит, завтра мог на свой склад зайти и живым оттуда выйти. И чтоб ни одна живая душа не знала, что на складе когда-то были крысы. Денег заплачу по факту, смотря сколько от товара и от склада останется, а то знаю я это, приду, а там головешки одни. Насчет контракта вон стряпчий мой все обговорит. Деньги, значит, конфиденциальность, то-се. Не на базаре всяком.

Джастин и Кианна переглянулись и пожали плечами. Клиент всегда прав, престиж Дома, и прочая, и прочая.

– Так сколько, говорите, было крыс, уважаемый? – осведомился Пол у собравшегося уходить Пруниса.

– Крыс-то? Две было. И сейчас, поди, две, что им сделается-то, тварям этаким. Наплодиться-то они не могли, потому что самцы оба, да и сдохнуть сами тоже, видать, не сдохли.

– Две, значит, крысы, – задумчиво протянул Пол, когда дверь за Прунисом и его стряпчим закрылась. Любимое словечко торговца оказалось заразительным. – Надо идти вшестером.

…Джастин морщился и потирал здоровенный, во всю руку, кислотный ожог. Кианна, заметно пошатываясь, чистила рапиру, целиком испачканную в ядовитой черной крови. Рядом, прислонившись спиной к стене, сидел Леон, в кольчуге и с палицей, сильно израненный и обожженный. Эш дрожащими и непослушными после такого количества боевых заклинаний руками пытался оттереть с лица вонючие, липкие ошметки. Тереза, опершись на дверной косяк, меланхолично вертела за хвост крупную, размером почти с собаку, дохлую крысу с жестким мехом тускло-кирпичного цвета и тонкими, длинными иглоподобными зубами. Крыса задевала за косяк роговыми наростами, которые торчали у нее из шеи, спины и суставов лап. У самой Терезы было расцарапано левое бедро, а куртка шипела и дымилась в тех местах, куда попала кислота.

– Две, значит, крысы, – повторил Пол, оглядывая кучу крысиных останков. Куча доставала ему до пояса. Он пнул ее ногой и повернул к Прунису голову с ничего не выражающими адамантиновыми заклепками на месте глаз. – Самцы.

Прунис сглотнул.

– Вам заплатят. Вы… всех убили?

– Тех, что были на складе, да, – Кианна отвлеклась от своего оружия. – Они устроили гнездо между дальними полками. Такое впечатление, что они только жрали и… размножались. Ваши две, – она кивнула в сторону терезиного трофея, – сожрали у вас половину склада и очень выросли. Остальные не успели. Мы надеемся, что не успели. В стене была дыра. Несколько штук могло сбежать.

Прунис снова сглотнул и побледнел.

– Нужно сообщить в магистрат, – Тереза отлепилась от косяка, подошла к торговцу и угрожающе нависла над ним. – Они ядовитые. В городе может начаться эпидемия. Подумайте, что будет, если такая тварь, – она сунула крысу Прунису под нос, тот отшатнулся, и его чуть не стошнило, – например, нападет на ребенка.

– Конфиденциальность! – взвизгнул специалист по торговым операциям, теряя остатки достоинства. – Контракт!

– Если вы этого не сделаете немедленно, это сделаю я, – полуорка закинула крысу на плечо и направилась к воротам, выходящим со складской территории на городскую улицу.

Пол быстрым шагом двинулся за ней, а Кианна бросилась успокаивать бьющегося в истерике клиента.

В нескольких сотнях футов от склада Йона Пруниса, в грязных подземных катакомбах одна очень голодная крыса грызла канализационную решетку. Решетка была новая, из хорошей толстой стали, но она поддавалась.

Крыса хотела найти сначала еду, а затем самку. Квалифицированный специалист Дома Вадалис, если бы ему довелось узнать о желаниях этой крысы, пришел бы в крайне возбужденное состояние сознания, и прочел бы целую лекцию о том, что у мутантов обычно весьма заторможен инстинкт размножения, вследствие чего потомство плодится довольно редко и неохотно.

Но крыса не знала об этом. Она хотела найти самку.

Пользуясь тем, что мой собеседник отвлекся, раскуривая трубку, я украдкой протер глаза. И без того тяжелые, под стать мясистому красному лицу веки Викнана Элморна опухли еще сильнее. Уже неделю как меня мучила страшная бессонница. После двойной дозы снотворного мне удавалось заснуть, но беспокойный полубред, какой бывает у тяжело больных или раненых, отдыха не приносил, напротив, с утра я просыпался еще более уставшим и разбитым, чем вечером.

Я перебрал множество версий, начиная от предположения о том, что на самом деле все человеческие мужчины так себя чувствуют, до акклиматизации и побочных эффектов полиморфа. Ничего не помогало. Я пил стимуляторы, каждый из которых даже эльфу стоит нескольких лет жизни, с безумным трудом концентрировался на заклинаниях и продолжал жить интересной жизнью ювелира Элморна.

Мой собеседник наконец одержал победу над трубкой и повернулся ко мне.

– Вик, – он от души хлопнул меня по спине. Дней пять назад я бы дернулся, а сейчас, похоже, начал привыкать к манере общения местной деловой элиты. – Друг мой, деньги правят миром, а мы с вами правим деньгами.

У меня было свое мнение, но Викнан Элморн ухмыльнулся, оценив шутку, и кивнул.

Мы сидели в приемной Нотариальной Гильдии и ждали своей очереди. Одна из милых местных традиций. Если ты хочешь попасть в какое-то, хоть немного считающееся официальным, место, ты обязан предварительно записаться, получить номер, затем прийти в назначенный день, отсидеть положенную очередь вместе с остальными везунчиками, затем наконец-то получить разрешение посетить чиновника, и с некоторыми шансами удовлетворить свое требование или просьбу. Разумеется, все продавалось – и номер, и место, и благосклонность официального лица. Поскольку времени на такие визиты уходило много, те, кто часто сидел в очереди, становились своего рода завсегдатаями. Традиция. Часто посещение, например, магистрата, было всего лишь поводом для встречи с кем-то из своих деловых партнеров в традиционной обстановке. В Бреланде дела принято обсуждать в трактире, в Зиларго – сидя в очереди. С какой-то стороны, так даже удобнее.

– А вами правит Триумвират, – добавил еще один посетитель Гильдии, высокий тощий алхимик со следами безудержного пьянства на физиономии.

– Триумвират! – мой собеседник стукнул кулаком по скамье. – Триумвират скоро подавится своими налогами, помяните мое слово. Хватит, натерпелись от них, кровососов. Не будь я Хорт Страйфлафер, городской советник.

– Языками-то чесать, господин советник, все горазды, – не унимался алхимик. – Вам-то на пятый срок скоро, вот вы и выступаете. А честных граждан как обирали, так и будут обирать. Чтобы с Триумвиратом за налоги торговаться, надо денег иметь полный карман, а у нашего мэра что? Тьфу, Тресту на один зуб.

Очередь в целом была согласна. Я промолчал. Ювелиры, конечно, изрядно преувеличивали размеры своих убытков, но налоги Триумвират, союз трех крупнейших и богатейших городов Зиларго, управляющий страной, действительно собирал непомерные, особенно с городов, в состав Триумвирата не входивших. Конечно, у налогов была обратная сторона: безопасность и надежность торговых операций, гарантируемая гласно департаментом безопасности страны, и негласно – Трестом, теневой составляющей Триумвирата, дорогого стоила. Так что, если вдуматься, то налоги на спокойное, безопасное и очень прибыльное ювелирное дело, к которому так или иначе имело отношение больше половины Зиларго, были вполне обоснованными. Однако несправедливость все же ощущалась.

– Вик, вот вы один, друг мой, здесь серьезный деловой человек, – Хорт, обиженный на аудиторию, снова повернулся ко мне в поисках поддержки. – Ничего, вот пройдет ярмарка, все по-другому запоют. Танцевать, танцевать, рук не отпускать, мне тебя не удержать, так выпьем же… – дурацкую халфлингскую народную песенку, исполняемую фальшиво, но от души, оборвал грохот распахнувшейся двери.

По очереди прокатился любопытный гул – врываться с громкими звуками в приемную Нотариальной Гильдии было в высшей степени нетрадиционно. Но мне в один миг стало не до оскилорских дельцов.

Быстрым, четким шагом, чуть позвякивая кольчугой и оружием, в приемную вошел Луис д’Денеит, и, рассеянно кивнув в сторону парочки высокопоставленных чиновников, направился к двери с гербом Дома Сивис. Рядом с Луисом, едва доставая ему до плеча, семенил незнакомый полуэльф с внешностью типичного уроженца Шарна. Изображая такое же вежливое любопытство, какое было написано на лицах всей очереди, я начал мысленно перечислять всех королей галифарской династии от Галифара Первого до Джарота Последнего, с датами рождения и неофициальными народными прозвищами. Луис подошел к двери, когда я как раз подобрался к Дароону Третьему Звездочету и немного успокоился. Выдержки мне никогда не хватало. Впрочем, галифарские короли, помимо других своих полезных и не очень деяний, здорово помогали мне еще в Академии, успокаивая нервы и защищая от чтения поверхностных мыслей.

– Джанвен, подождите здесь, – бросил мой враг своему спутнику и повернулся к неожиданной преграде на своем пути.

Чиновник, ведавший очередностью приема, возмущенно поднялся из-за конторки, намереваясь положить конец вопиющему нарушению приличий. Очередь зашептала, оживляясь.

– Я имею право на посещение любых мест без очереди, у меня особые полномочия от городского совета, – скучным голосом сообщил Луис д’Денеит, глядя сквозь чиновника. – Дело исключительной важности и срочности. Если позволите, я очень спешу.

За девять лет он не сильно изменился. Надменный, самоуверенный, непробиваемый кретин. Я активизировал марку, разглядывая Луиса и его спутника. У полуэльфа обнаружилось несколько амулетов, шарнские колечки, еще какая-то мелочь, ничего интересного. Луис, как всегда, обвешался магическим железом так, словно пришел не в приемную Нотариальной Гильдии, а по меньшей мере в логово Нижнего Дракона. Я проклял убогие человеческие глаза на шести известных мне языках, включая родной язык Шарда, весьма богатый на такого рода выражения, но некоторые магические эффекты опознать так и не смог.

Тем временем Луис преодолел сопротивление чиновника, показав ему какой-то свиток, и исчез за дверью. Полуэльф Джанвен остался снаружи, нервно озираясь по сторонам. Магом он, со всей очевидностью, не был, по крайней мере, таким как я, цеховых знаков или символов религиозного культа марка не засекла, на воина, или, хотя бы, стрелка он тоже не тянул. Обычный горожанин из Шарна. Неженатый, помимо всего прочего. Судя по тому, что обращались к нему по имени, родословная так себе. Некоторые его жесты могли говорить о схожести его профессии с магическим талантом, например, Эшнелла д'Сауткелла, но уверенности у меня не было. Гильдейских символов тоже нет. Зачем он потребовался Луису? Я размял пальцы, которые при виде Луиса самопроизвольно вцепились в скамью и побелели от напряжения. Толстые, неуклюжие сосиски вместо моих родных, изящных, тренированных пальчиков. Рудники Аргонессена, и как только кто-то из моих давних эльфийских предков мог соблазниться человеком?

Джанвен явно чувствовал себя неуютно под взглядами дюжины посетителей Дома Сивис, чьи права так небрежно попрал его спутник. Если бы я был в чуть лучшей форме, я бы рискнул заглянуть в его мысли, но в сложившихся обстоятельствах эта идея не показалась мне удачной. Полуэльф. С учетом того, что нашу расу в этом городе по каким-то причинам очень не любили, это могло быть интересным. А могло быть совпадением. Я чуть прикрыл глаза, посылая мысленное сообщение Шарду. Когда Луис со своим полуэльфом выйдет из здания Нотариальной Гильдии, за ними увяжется пушистый черный кот.

Спустя несколько минут Луис показался из-за двери, протянул Джанвену стопку бумаг, и, сохраняя полное безразличие к происходящему вокруг, удалился столь же стремительно, как и прибыл.

Я повернулся к Хорту и, едва сдерживаясь, чтобы не зевать, светским тоном поинтересовался:

– Так что, друг мой, вы хотели сказать нам о ярмарке?

Трелиб был прав, как всегда. Я торопился. Ощущение того, что времени осталось совсем мало, не отпускало меня и с каждым днем становилось все сильнее. Время было на исходе, а я по-прежнему не знал, что делать.

Горячая ванна с ароматическими маслами успокаивала, снимала напряжение в теле, приятно расслабляла после тяжелого дня и главное, густой аромат эльфийских лесных трав отбивал намертво приставший к коже и одежде тошнотворный кислотный смрад.

Крысиное дело получилось куда сложнее, чем можно было предположить. Сначала пришлось драться, а потом искать устраивающее всех компромиссное решение, и сходу не скажешь, что легче. Клиент в результате заплатил по контракту и получил свою конфиденциальность. Затем один из его доверенных людей заявился в магистрат с байкой о том, что якобы здоровенная крыса «с вот такими зубами» забралась к ним на территорию, была зашиблена насмерть поленом, после чего страшилище сочли достойным внимания хозяина склада. Тот, обеспокоенный состоянием своих товаров, обратился в Сыскную Гильдию, те выяснили, что крыса пришла из канализации, а вовсе не была подослана завистливым конкурентом, и посоветовали сообщить властям, что незамедлительно и было проделано. Терезу уговорили, что так будет лучше для всех, отобрали у нее трофей и сдали в магистрат, где чиновники пришли от крысы в совершенный ужас и помчались в представительство Дома Вадалис за помощью. Кианна немного опасалась, что сочиненный на скорую руку рассказ будет недостаточно достоверным, и приготовилась упирать на авторитет Великого Дома Медани, но городские власти не интересовались историей вовсе. Их волновало только то, что огромные зубастые твари объявились в городе всего за три дня до начала крупнейшей за всю историю Оскилора ювелирной ярмарки, на которую отцы города возлагали огромные надежды, и проведение которой ничто не должно было омрачить. Бесконтрольно плодящиеся в канализации ядовитые крысы, несомненно, не способствовали безопасности на ярмарке и в городе в целом.

Дом Вадалис заверил городской совет, что сделает все возможное для нейтрализации угрозы. Торговец Прунис получил вознаграждение от магистрата за бдительность, а один из помощников мэра намекнул агентам Сыскной Гильдии, что на следующий день им стоит ждать высоких гостей с деловым предложением. И даже Тереза успокоилась.

Кианна вытерла благоухающую травами пену, завернулась в полотенце и, дойдя до кровати – вездесущий красный бархат был и тут, таких роскошных занавесок в Академии Дома в Роате и представить было нельзя, – упала без сил.

При расселении полуэльфка заняла комнату господина Нориана, и теперь второй портрет ее предшественника, написанный тем же художником, что и первый, смотрел на нее со стены. Здесь Нориан был не в парадной одежде, а в летней рубашке, брюках и сапогах для верховой езды и темно-зеленом берете. Он улыбался, но улыбка выходила не веселой, а напротив, грустной из-за непонятной тоски в глазах. Точно ему и впрямь не сиделось на месте и хотелось побыстрее уехать из города в другие края. Кианна внезапно подумала, что Нориан д’Медани был единственным полуэльфом, которого она увидела за все время проживания в Оскилоре, и, не успев как следует обдумать эту мысль, провалилась в сон.

Очень бледный темноволосый юноша-полуэльф, болезненно красивый и невыразимо печальный, стоял посреди залитой солнцем лесной поляны, усыпанной ярко-алыми цветами. Он смотрел Кианне в глаза и плакал. Слезы катились у него по щекам, срывались с подбородка и, не долетев до земли, рассыпались радужной пылью, со всех сторон пронизанной солнечным светом. Казалось, что юношу окружает сияние, что сам он – бестелесный дух. У Кианны перехватило дух от жалости. Она знала, что он страдает, очень хотела ему помочь, но не знала – как.

– Останови их, – прошептал юноша. Его губы едва шевелились, но Кианна слышала каждое слово. – Пожалуйста, останови их. Цветок Ненависти набирает силу. Они убивали таких, как я. Таких, как ты, – марка на спине полуэльфки нагрелась, узор на коже проступил четко, ярко, но угрозы, враждебной магии или иной опасности она не почувствовала. – Убитым нет покоя, пока он цветет, пока они сильны. Ты можешь остановить кровь.

Слезы, льющиеся из глаз юноши из прозрачных сделались красными.

– Кровь, – повторил он и шагнул к Кианне.

Алые цветы под его босыми ногами растеклись кровавой лужей, которая становилась шире, стремительно заполняя всю поляну. Юноша исчез, а в поверхности лужи, ставшей гладкой и блестящей, словно зеркало, Кианна увидела отражение: танцующая пара, человек и эльфка, молодые, прекрасные, счастливые. Вот они взялись за руки, закружились в древнем весеннем танце, самой природой дарованном всем влюбленным. Девушка засмеялась, молодой человек подхватил ее на руки, их губы встретились…

Поверхность зеркала дрогнула, вскипела пузырями, и вверх рванулся, закручиваясь и извиваясь, красный стебель. По мере того, как стебель становился все выше, набухая бутонами и разворачивая узкие листья, лужа, залившая поляну, становилась все меньше, и наконец, на зеленой траве без единого красного пятнышка вырос огромный, завораживающе-прекрасный алый цветок, почти распустивший гладкие лепестки, скрывающие тревожную, пульсирующую сердцевину.

– Цветок Ненависти, – сказал юноша. Он снова стоял перед Кианной, а прямо за его спиной рвался в небо алый цветок. – Он растет на крови невинных жертв. – Юноша больше не плакал, вместо печали в его глазах была боль и ярость. Он протянул к Кианне руки и закричал.

Кианна д’Медани рывком села на кровати, обливаясь холодным потом. Кричала магическая система охраны периметра, входящая в стандартную защитную схему любого регионального офиса. Кто-то попытался проникнуть на территорию Гильдии. Отбросив полотенце, Кианна торопливо оделась, после краткого раздумья натянула броню, схватила рапиру и бегом спустилась вниз.

Пол и Джастин, ночевавшие в мастерской, конечно, успели быстрее. Варфоржеды вовсе не нуждаются в сне, только в смене вида деятельности. Но даже Пол, обежав вокруг забора со всех сторон, никого не успел заметить. Кианна свернула за угол с главной площади, и пошла вдоль кованой решетки, через несколько шагов сменившейся на высокий, глухой дощатый забор. Пол стоял в глубине переулка и что-то рассматривал на заборе. Кианна подошла ближе и вздрогнула – поблескивая в неверном свете трех лун, по земле растекалась густая кровавая лужа.

Лишенное эмоций лицо Пола было по-прежнему обращено на забор, на котором размашистыми красными буквами было намалеван неоконченный призыв: «ПОЛУКРОВКИ, ПРОЧЬ ИЗ НА…». Из брошенного рядом ведерка вытекала краска, так похожая в лунном свете на кровь, и большая ее часть уже успела впитаться в землю.

Пол наклонился, поднял ведерко, кисточку и неторопливыми движениями начал закрашивать лозунг.

Библиотекарь, пожилой толстенький халфлинг в кругленьких очках, оказался столь любезен, что позволил взять некоторые книги с собой. За дополнительную плату, разумеется. Если бы Эш подумал заранее, что ему придется нести тяжелые фолианты по жаре через полгорода, возможно, он сэкономил бы несколько золотых.

История Оскилора и легенды, с ней связанные, имелись в библиотеке на пяти языках – гномском, халфлингском, человеческом, эльфийском и старогномском. По мнению Эша, эта история таких почестей не заслуживала.

Проще всего было с человеческими хрониками. Люди массово появились в этой части Зиларго около пятисот лет назад, в середине галифарского периода, без труда ассимилировались и ничего выдающегося не совершили. Среди известных граждан Оскилора человеческой расы наличествовал десяток героев Последней Войны, два торговца и три городских советника. Историй и легенд эта приземленная раса не сочиняла, довольствуясь чужими.

Хроники халфлингов были старше и куда запутанней, поскольку большая их часть представляла из себя неструктурированные обрывки преданий, рассказов, баллад, детских сказок и народных песен. Одну из них Эш даже слышал пару раз на улице, в ней рассказывалось о том, как в одном прекрасном зеленом лесу встретились юноша и девушка, полюбили друг друга, танцевали до утра вдвоем и к рассвету так выдохлись, что упали без сил на зеленую траву и лежали, глядя в светлеющее небо, на котором угасающие звезды продолжали их танец. Затем из-за края леса выглянуло солнце и так восхитилось их чистыми сердцами, что подарило им целую поляну прекраснейших цветов. Остальные легенды халфлингов были еще менее информативны.

По поводу истории про танцующую пару среди агентов возникли разногласия: Кианна находила в ней явные параллели со своим видением, тогда как Эш и Джастин считали, что это просто эвфемизм для описания банального продолжения рода.

На гномском – и уж тем более, на старогномском – никто из агентов читать не умел, но одного взгляда на страницы, мелко исписанные цифрами, хватало, чтобы понять, что места для художественного вымысла на них бы не нашлось даже тысячу лет назад.

Зато эльфийские тексты… Для начала, дата появления эльфов в Оскилоре в разных источниках отличалась на сотни лет, но все они сходились на том, что эльфы в этой местности были первыми. Традиция жить изолированным анклавом сохранилась у местных эльфов до сих пор, хотя изоляция стала чуть свободнее. По крайней мере, жить среди других рас эльфы могли спокойно, хотя по-прежнему большинство предпочитало лесную общину. Под строгим запретом были только межрасовые браки и полукровки. Традиция, совершенно нехарактерная для центрального Галифара и его осколков, такие запреты существовали разве что на полудиких окраинах, да и то по большей части отмерли.

Эльфийские легенды, как всегда изобилующие сложным символизмом, в основном относились к раннему периоду, и только одна была более-менее современная. Агенты не поняли в ней ничего, кроме заключительной морали: дурной побег не даст доброго плода, испорченное семя не взойдет урожаем, а юности должно склониться перед мудростью, ибо мудрость созидает, наказывая, а юность разрушает, любя.

Эш, которого заставили переводить тексты и объяснять смысл метафор и иносказаний, впал в меланхолию и заявил, что как никогда близок сознанием к своим духовным братьям с Аргонессена, что его культурная среда не эльфы, а потомки бронзовых драконов, и что искать истину в подобной чуши недостойно профессионалов Сыскной Гильдии.

Так и не выжав почти ничего полезного из книг, агенты, за исключением Эша, который остался в офисе, и Джастина, которого послали к господину Шавену за дополнительной информацией, отправились на прием в ратушу. Помощник мэра был любезен, туманно ссылался на «замечательные рекомендации» и не желал платить денег. Впрочем, тесное сотрудничество с городскими властями всегда приносило больше престижа и рекламы, чем доходов. Чиновники везде и всегда одинаковы.

– Знаменательное событие для города, – вещал господин Хортильн Страйфлафер, усатый гном с внушительным животом и бакенбардами, – крупнейшая золотая ярмарка за последние полтора столетия не только в Оскилоре, но и во всем Зиларго. Представьте себе. Три Великих Дома, и ваш будет четвертым. Безопасность, надежность, процветание и удобство. Международный уровень. Все должно быть непременно по высшему разряду. Я хочу, чтобы Триумвират удавился от зависти, – помощник мэра довольно ухмыльнулся в усы, – и разумеется, я, – то есть, наш мэр и городской совет, – и слышать не хотим ни о каких преступниках, ворах и провокаторах. Вы специализируетесь на предупреждении угрозы?

– Да, господин Страйф…

– Зовите меня Хорт. Так вот, инцидентов быть не должно. Если вдруг будет нужна… эээ… силовая поддержка, то обращайтесь к городской страже и Дому Денеит, я полагаю, вы лучше меня знаете, как использовать наилучшим образом все возможности. И разумеется, никакого ущерба посетителям, участникам или представителям. У Дома Медани разносторонняя репутация, но я вам доверяю. Полагаю, после успешного завершения всех связанных с ярмаркой дел, можно будет вести разговор о куда более… тесном и взаимовыгодном сотрудничестве. Благодарю за внимание, господа, ответственные за организацию люди вам все объяснят.

В офис Гильдии нагруженные бумагами и информацией агенты вернулись примерно в одно время с Джастином.

Тот пребывал в прострации от увиденного – «маленькая норка» Шавена Холишарпа представляла из себя трехэтажный особняк посреди пышного сада, с фонтанами, статуями и «цветником» из молоденьких эльфийских горничных. По сути же халфлинг ничего нового добавить не сумел – да, полуэльфы в Оскилоре было крайне редки, да, эльфийская община категорически запрещала смешанные браки, да, отношение к полукровкам исторически было весьма и весьма негативным. Но причины подобного отношения господину Шавену были абсолютно неизвестны. Разумеется, в то время, когда здесь жил господин Нориан, никому и в голову не пришло бы писать за заборах подобные возмутительные вещи. Падение нравов, вполне предсказуемо вызванное концом Войны. И конечно же, ни о каком Цветке Ненависти халфлинг никогда и слыхом не слыхивал.

Кианна смотрела на город с высоты птичьего полета. Изумрудная речная долина, невысокие холмы, пунктирные линии дорог. Это определенно был Оскилор, но не современный, а, судя по расположению и виду домов, примерно пятисотлетней давности. Леса тогда обступали его значительно ближе.

Вид открывался такой, словно Кианна стояла на смотровой палубе медленно дрейфующего летучего корабля Дома Лирандар. Дав Кианне полюбоваться пейзажем – судя по цветущим лугам и нежной листве, была поздняя весна, – картина начала меняться. Будто подхваченная ветром, Кианна пронеслась над городом – очень низко, почти рядом с крышами домиков, – и полетела вдоль одной из второстепенных дорог, ведущих на северо-восток. Еще увеличив скорость и снова поднявшись над вершинами деревьев, тот, кто нес Кианну, свернул с дороги в лес. Еще полчаса полета, и перед глазами девушки оказалось скрытое среди лесной чащи приземистое каменное строение, которое с большой натяжкой можно было назвать замком. Даже для гнома или халфлинга это был бы весьма скромный замок.

Кианну бережно опустили на землю. Здесь деревья были высокие, темные и мрачные и разительно отличались от наполненных светом и нежной зеленью пригородных рощиц. Кианна сделала неуверенный шаг в сторону тяжелых, окованных железом ворот, и те с протяжным скрипом распахнулись.

За воротами была кромешная темнота, и она звала к себе.

Кианна открыла глаза. Сквозь кружевные занавески пробивались первые солнечные лучики. Она помнила весь полет, до мельчайших подробностей, и была совершенно уверена, что сможет найти дорогу до замка с легкостью. Но надо было спешить.

За два с небольшим часа агенты добрались до того места, где пора было сворачивать с дороги в лес. С виду совершенно ничем не примечательные деревья с довольно густым подлеском для Кианны были словно помечены невидимой для остальных краской. Она точно знала, куда нужно идти, словно ее вела Марка Поиска, присущая Дому Таррашк.

Шедшему сзади Эшу поначалу казалось, что из леса за ними наблюдают. Впрочем, к концу первой мили пути по кустам, труднопроходимым буреломам, подлым овражкам и муравейникам его перестали волновать подобные глупости. Опасность тут могла исходить разве что от белок и мышей.

Еще через два часа за деревьями показался просвет, и агенты вышли к замку.

Вернее, к тому, что от него осталось.

Бесформенная груда камней, в которой, применив изрядную долю воображения, можно было угадать очертания приземистого замка с башенкой, поросла травой и наполовину погрузилась в землю. Некоторые камни были расколоты на части, некоторые когда-то откатились с холма на большое расстояние, задев по дороге молоденькие деревца – даже сейчас высокие, могучие стволы сохраняли на себе уродливые шрамы там, где камень ободрал тонкую кору. То, что некогда было воротами, лежало на земле, разбитое, искореженное и проржавевшее насквозь. Все это позволяло предположить, что замок развалился не сам по себе – ему помогли. Магия, осадные машины, что-либо еще – одно можно было сказать наверняка. Случилось это очень давно.

Кианна, уверенная, что пришла туда, куда должна была, растерянно пнула носком сапога остатки ворот. Леон и Тереза прислушались – от руин отчетливо несло разложением и гнилью. Леон поднес сплетенные пальцы к губам, закрыл глаза и зашептал молитву Дол Арре. Полуорка хмыкнула, коснулась татуировки на щеке и потянула из-за спины меч. Пол размеренными движениями навинчивал на металлическую трубку третью шайбу – все его оружие было собрано из различных гаек, обрезков труб, и прочих запчастей, какие в Шарне валяются на каждом шагу. Сейчас у него получалась увесистая палица. Джастин похлопал себя по многочисленным кармашкам и мешочкам, проверил поясную сумку. Драться ему не хотелось.

Эш, измотанный лесным переходом, присел на ближайший камень, теплый и уютный, вытянул ноги и оглянулся в сторону леса.

На опушке стоял крупный, серый с рыжими подпалинами волк и наблюдал за ними. Посреди ясного, солнечного дня волк был совершенно не страшный, хотя глаза – слишком умные и внимательные для животного – вызывали у Эша легкую нервозность. Эльф потянулся за луком.

Волк прижал уши, ощерился и исчез в кустах.

Эш осмотрелся. Ему показалось, что с двух или трех сторон он заметил мелькнувшую в листве серую шерсть, хотя уверенности не было.

– Мне кажется, нам стоит немного подумать, – повернувшись к остальным агентам, начал Эш. Кианна отвлеклась от изучения темного провала в земле, оставшегося то ли от подвала, то ли от подземного хода и недовольно обернулась в его сторону. – Нужно спланировать действия. Не надо лезть туда так… сразу… – Кианна, поправив рапиру, спрыгнула вниз, – и неосмотрительно, – упавшим голосом сообщил эльф в спину исчезающему в провале Полу.

Зомби воняли, скелеты долго не хотели упокаиваться, еще какая-то неживая дрянь липла к доспехам, оружию, стенам и всему остальному, а несчастные летучие мыши наверняка прокляли ту ночь, когда им пришло в голову жить в каменных руинах вместо нормальных пещер. Эш пришел к выводу, что крысы были похуже, а уж с двухчасовым походом по лесу тем более не сравнить. Увеселительная прогулка. Тереза выглядела и вовсе довольной, раскраивая череп очередному беспокойному мертвяку.

Когда последний из противников обратился в тлен и прах, чем ему и полагалось быть, Кианну слегка отпустило. Так и не получив от нее внятных объяснений касательно цели их похода, агенты от изничтожения всего, что движется перешли, наконец, к более приличествующему их профессии осмотру подземелья, покойников и их имущества. Все они были мертвы примерно четыре столетия, и большая часть их умерла сегодня второй раз. Точнее сказать, все, кроме одного. Останки либо очень худого и стройного человека, либо толстого и кряжистого эльфа спокойно лежали в самой дальней комнате, и никак не реагировали на вторжение. Он был одет в легкий доспех, не тронутый ржавчиной, как у остальных покойников, его правая рука лежала на простом узком мече, а левая прижимала к себе массивную резную шкатулку из желтоватой кости. Быстро прочитанная Леоном молитва Владыкам заметного эффекта не дала.

Кианна провела пальцем по крышке шкатулки – ни ловушек, ни скрытых замков, она даже не запиралась. По спине пробежало знакомое тепло, рисунок Марки вспыхнул голубоватым светом – шкатулка содержала магию, и сильную. Кианна подняла крышку.

В шкатулке были украшения. Несколько колец, монеты, россыпь маленьких камешков, что-то более экзотическое – словно ассортимент самой обычной оскилорской ювелирной лавки.

И совершенно не похожее на остальные украшения тонкое серебряное колье с кроваво-красными тревожными камнями. Кианна достала его из шкатулки, любуясь на горящие в неверном свете факелов камни. Это было ее колье. Тот юноша из видений хотел, чтобы она нашла его – теперь это ее по праву.

Кианна застегнула ожерелье на своей шее – пролежавший четыре столетия в подземелье металл вовсе не был холодным, напротив, он был теплым, как сама Кианна, – и в подземелье ворвался, отражаясь в каменных коридорах, протяжный, тоскливый и жуткий волчий вой.

Над Оскилором вставало солнце. Пол сидел на колокольне, неподвижный, похожий на металлическую статую, и смотрел вниз. Колокольня раньше была частью храмового комплекса Владык, но по мере того, как город рос, храмы приходилось перестраивать и переносить. Сейчас колокольня стояла отдельно, иногда использовалась для сигналов вроде пожара или общей тревоги, но чаще всего просто пустовала. С верхней площадки открывался отличный вид на центральную часть Оскилора, и в частности, на Гильдию Защитников, и грех было этим не воспользоваться.

Стараясь двигаться по возможности незаметно, Пол отложил в сторону подзорную трубу и повернул колечко на правой руке.

Со шпиля ратуши сорвалась большая черная ворона и с хриплым криком спикировала Полу на плечо. Тот все так же спокойно поднял ладонь с россыпью хлебных крошек. Ворона недоверчиво переступила лапами по скользкой адамантиновой броне варфоржеда, и поразмыслив немного, клюнула угощение. Пол терпеливо ждал, пока ворона наестся.

Прошлым вечером, при дележке добытого в подземелье добра Эш настаивал, что колечком дружбы с животными должен владеть он. Страсть ко всякого рода животным, наряду с экзотическим стилем одежды он привез с Аргонессена, где его отец работал в торговом посольстве на варварских землях. Обратившие юного Эшнелла Сауткелла в свою веру туземцы подарили ему на прощание волшебный мешочек со спрятанными внутри мелкими зверями, которых можно было доставать, обучать различным несложным трюкам, кормить и убирать обратно. Никакой практической пользы животные не приносили, напротив, они линяли, гадили и кусались, но каждый раз, когда пушистый комочек, вынутый из сумки, превращался в живого зверя, Эш приходил в совершенный восторг.

Впрочем, на вопрос, зачем ему колечко, внятного ответа он дать не смог, и Пол забрал кольцо себе, уверенный, что найдет тому применение.

Ворона склевала весь хлеб и снова уставилась на варфоржеда, на сей раз куда дружелюбнее. Пол наклонился к птице и что-то прошептал ей. Ворона еще раз хрипло каркнула и слетела с колокольни вниз, опустившись на мостовую. Затем сделала пару прыжков напротив ворот, украшенных фиолетово-зеленой лентой и трехголовой химерой. Железный человек накормил ее, он ей нравился, хоть у него и не было перьев. Железный человек сказал ей пролететь над каменным гнездом других железных людей. Ворона снова поднялась в воздух, сделала пару кругов над Гильдией Защитников и опустилась на украшенное ярмарочными лентами и гирляндами дерево на бульваре. Ничего интересного для Пола она не увидела. Еще железный человек попросил ее кое-что сделать, и обещал дать еще вкусных крошек. Ворона сорвалась с дерева, пролетела совсем низко над головами одетых в латные доспехи охранников ворот, и удалилась в сторону ратуши, торжествующе каркая.

По шлему одного из латников потекла вонючая белая жижа.

Спустя минуту к латникам выбежал человечек в одежде слуги и засуетился, вытирая изгаженный шлем. Латник тем временем вертелся на месте, ругался и звенел доспехами.

Эш выиграл у Джастина десять золотых. Латники все таки были настоящие.

Солнце поднялось еще выше, и часы на ратуше отбили начало рабочего дня. В последний день перед ярмаркой город охватило суматошное возбуждение, все суетились, бегали, старались успеть доделать все, что необходимо. Народу стало непривычно много – участники ярмарки из других городов и стран, вперемешку с местными жителями наводнили улицы. Оскилор готовился к очень важному дню.

Отряд тяжеловооруженных всадников в фиолетовых и зеленых цветах двигался по западному тракту от города. Во главе отряда ехал командор Луис Клинн д’Денеит, по левую руку от него трясся в седле непривычный к верховой езде полуэльф Джанвен, еще восемь элитных офицеров Гильдии Защитников растянулись позади командора. В небе над отрядом суетилась небольшая воронья стайка, на которую всадники не обращали никакого внимания, а в полумиле сзади, ругаясь сквозь зубы и чуть ли не бегом продираясь сквозь лес, за отрядом следовали Эш и Кианна, используя ворон в качестве ориентира.

По запруженной крестьянскими телегами дороге – ярмарка! – отряд двигался довольно медленно, и Кианна без труда успевала за ним. Эш пока не отставал от нее, но уже трижды пожалел, что не дал пойти варфоржеду. В конце концов, Пол, конечно, не умел прятаться, но эльфы устают – особенно от лесных переходов каждый день – а варфоржеды железные. Некоторые так и вовсе адамантиновые.

С западного направления к Оскилору почти вплотную подступали леса. Возле самого города это были всего лишь редкие деревца, но уже через пару миль начиналась настоящая чаща, в самом сердце которой располагалась та самая эльфийская община. У Эша с Кианной не возникало сомнений в том, куда направляются Денеит.

Хорошей карты с точным указанием местонахождения эльфийского анклава у агентов не было. Впрочем, ее, по всей вероятности, не было вообще ни у кого в Оскилоре. Тем не менее, лес не был запретным, туда можно было войти и оттуда можно было выйти, в этом Эш был уверен точно. Дождавшись, пока отряд Луиса свернет в лес, Кианна решила срезать дорогу, а Эш воспринял предложение с энтузиазмом.

Все то время, пока они шли по лесу, эльф ловил на себе чужие взгляды. Как и в прошлый раз, никого, кроме животных, он не видел. Драться с целым лесом любопытных зверей Эш был не готов, да он и не чувствовал в их намерениях ничего дурного, поэтому после краткого совещания решено было наблюдателей игнорировать.

Кианна шла очень осторожно, опасаясь ненароком наткнуться на противника – вороны исчезли из виду как только агенты отошли от дороги, и где сейчас бродит Луис с отрядом, было неизвестно. Хотя, возможно, у него как раз могла найтись если не карта, то хотя бы более точные указания пути. Девушка-цветочница, новая подруга Эша, юная эльфийская провинциалка, мгновенно запавшая на родовитого столичного господина, ничего более вразумительного чем «лес сам тебя выведет» Эшу не сообщила, а спросить заранее он не догадался. Оставалось надеяться, что и в самом деле выведет.

…Ни Эш, ни тем более Кианна не заметили, как это случилось. Просто нога вдруг опустилась не на пожелтевший хвойный ковер, а на мягкую, нежную весеннюю травку. Краски вдруг стали ярче, четче, со всех сторон навалились звуки и запахи, словно они вынырнули из мутной стоячей воды на поверхность и увидели, как на самом деле выглядит все вокруг. Этот лес был настоящим, самым настоящим из всех, какие Эш и Кианна когда-либо видели. И в то же время он был совсем иным, чем тот лес, в который они сворачивали с дороги.

Кианна настороженно замерла, затем сделала шаг назад по собственным следам. Картинка неуловимо изменилась – лес снова был прежним. Шаг вперед – и вокруг опять буйство зелени, пахнущей весенним лесом, спокойствием и радостью.

Марка Предупреждения запоздало вспыхнула горячим синим светом, пробиваясь сквозь ткань куртки.

– Надо запомнить, где оно начинается, – пробормотала Кианна, в третий раз переходя магический барьер. – Эш, ты… Эш?

Эльф сидел на траве, прислонившись к широкому дереву с золотистой корой и счастливо улыбался. Рядом с ним деловито жевал какой-то пурпурный цветочек упитанный, лоснящийся барсук – один из тех животных, что жили в сумке аргонессенских варваров. Осмысленности в глазах Эша было не больше, чем у жертвы успешной ментальной атаки калаштара.

– Придурок остроухий, – прошипела Кианна, силой поднимая Эша на ноги, – вставай, пошли.

– Это особенный лес, – слегка заплетающимся языком сообщил тот. – Эльфийский лес. Здесь хорошо. Мне хорошо. Им хорошо, – широким жестом Эш обвел стайку белок, двух зайцев, выводок неизвестных Кианне пестрых птиц, семейство бобров и крупную черную лисицу, которые неподвижно сидели на задних лапах и внимательно смотрели на гостей. – Тебе тоже должно быть хорошо.

Эльф наконец встал на ноги и немного пришел в себя, хотя стоял все еще нетвердо.

– Мне не хорошо, – огрызнулась Кианна. – Будешь тут рассиживаться, тебе тоже будет не хорошо. Где там твои эльфы? Куда теперь?

– А никуда, – мгновенно побледнев и глядя куда-то ей за спину, совершенно трезвым голосом сказал Эш. – Мы уже пришли.

Кианна резко обернулась – десятки маленьких черных глазок как по команде повернулись следом за ней, – и схватилась за рапиру.

Две высокие серые фигуры двигались в их сторону. Бесцветная кожа, тонкая, как пергамент, обтягивала скелеты существ, которые когда-то давно определенно были эльфами. Очень давно. Первое существо держало в руке посох, столь же древний, как и оно само, второе было вооружено копьем и щитом.

Эш со сдавленным стоном рухнул на колени. Лишенные цвета и выражения глаза эльфа с посохом остановились на нем, изучая и размышляя. Второй эльф подошел к Кианне и тоже взглянул ей в глаза. Кианна почувствовала, что теряет волю и желание драться – это был не ее противник. Вряд ли вообще кому-то из их группы были по силам эти существа.

– Уходи, – эльф с посохом внимательно и строго смотрел на Эша. – Ты принадлежишь нам, тебе здесь не причинят вреда, но твои помыслы не чисты, а сердце в смятении. Ты сможешь вернуться, когда поймешь, чего ты хочешь. Завеса пропустит тебя, а сейчас – уходи.

– Простите меня, великие предки, – не осмеливаясь поднять глаза, прошептал Эш. Его трясло. – А моя… спутница? Она тоже должна уйти?

– Она останется здесь. Ее судьба решится позже.

Эш коротко всхлипнул, кивнул, схватил в охапку лук и сумку и, не оборачиваясь и не разбирая дороги, побежал прочь.

– Ты. Сделал. Что? – с расстановкой переспросил Пол. Оказывается, голос варфоржеда мог быть эмоциональным. Когда ему это было нужно. Сейчас ему определенно было нужно, и в голосе слышалась вполне явственная угроза.

– Ты не понимаешь! – заорал Эш, окончательно теряя выдержку. – Я не мог с ними драться! С ними нельзя драться!

– Можно бросать товарищей? – все с тем же выражением поинтересовался Пол. – Вы ушли вместе. Ты вернулся, один, а она осталась там. Ты потерял командира. Это…

– Что я мог сделать?!

– Хотя бы что-нибудь, – подал голос Джастин. – Ты ведь даже не пытался. Это как называется, трусость?

Эш закрыл лицо руками.

– Это великие предки, – простонал он. – Я должен…

– Это твой командир, – отчеканил Пол. – И должен ты совсем другое. Что с ней будет?

– Я… я не знаю. Возможно, мы могли бы… попросить их не причинять ей вреда, они ведь не злые… – растерянно пробормотал Эш, не отнимая рук от лица

– Попросить? Может, еще на колени перед ними встать? – варфоржед поднял с пола сумку с оружием. – Идем, у нас времени мало.

– Пол! С ними нельзя драться! – эльф был в панике. – Нельзя!

– Почему? – деловито осведомился Джастин, проверяя содержимое маленьких кармашков. – Их нельзя убить? Они бестелесные? Или нужно магическое оружие?

Эш отчаянно всплеснул руками:

– Да нет же! Просто… эти существа… бессмертные… это наши предки, великие и могущественные. Я про них раньше только сказки слышал. Нельзя убивать предков, это…

– Ну ты их и не убивай, – Пол изобразил философское пожатие плечами, – раз это твои предки. А мне ничего не мешает.

Закинув сумку на плечо, варфоржед быстрым шагом двинулся на конюшню. Остальные последовали за ним.

– Ты не справишься, и они убьют не только ее, но и вас всех, – эльф саданул кулаком по столу, вытер слезы и побежал за Полом.

…Продвигаться на лошадях по лесу было ненамного быстрее, но по крайней мере удобнее. Эш без труда вел агентов тем же путем, каким утром шли они с Кианной, и на этот раз он добрался до входа в запретный лес куда проще.

Как и сказал бессмертный с посохом, завеса пропустила Эша внутрь – он снова стоял на зеленой травке и дышал чистым, наполненным светом и радостью, воздухом. Пол и Джастин стояли рядом, а вот остальные…

Леон и Тереза бестолково крутились на одном месте – они шли вперед, они видели путь, но в какой-то момент их просто разворачивало спиной к эльфийскому лесу и дальше они двигались уже в обратном направлении. Ни протянутые руки, ни веревка, ни другие ухищрения, придуманные на месте техническим гением Джастина, результатов не дали. Завеса почему-то не хотела их пускать.

– Ладно, оставайтесь там, – в конце концов решил Пол. – Постережете лошадей, а то мало ли… Отряд Денеит так и не вернулся на базу, скорее всего где-то тут ходят.