Дьявольские камни

Глава 6

Приход в сознание был резким. Вот ты в темноте и беспамятстве, а вот стало светло и больно. Одним рывком ворвался в реальность.

Первое чувство это сильная боль. И это уже начинает надоедать. Я не испытывал столько боли за 37 лет своей жизни в своём мире, сколько испытал тут за несколько дней. Если так и дальше пойдёт можно и крышей поехать. Ну или мазохистом стану. Может лучше самому это закончить — быстро и навсегда? Хотя нет, это грех. Не дождётесь.

Я в больнице. Я это понял, не открывая глаза. По запаху. По характерному запаху, который невозможно спутать с чем-то ещё. От чего такой запах в больницах я не знаю, но предполагаю это следствия обработок помещения каким-то средством. Скорей всего содержащем хлор.

Открыл глаза и залюбовался на сопящее у моей кровати прекрасное создание в белом халате. Сестра сидела и дремала на придвинутом ко мне стуле. Внимательно рассмотрел ее лицо. Красивая девушка примерно двадцати пяти лет. С длинными пушистыми ресницами, маленьким курносым носиком и губками в форме бантика. Сказать одним словом — милая.

Лежал я на животе явно уже давно. Все тело затекло, а поясницу просто ломило. Но больше всего болела грудь и спина. Хотя на спине боль была вперемешку с диким зудом. Чесалось очень сильно. Попытался извернутся и почесать спину рукой, но только простонал от бессилия, разбудив милашку.

— Ой господи Боже милостивый, — запричитала она, — лежите не двигайтесь, а то края раны разойдутся.

— Гхде йая, — прокряхтел, удивляясь своему карканью, во рту просто пустыня сахара.

— Попейте воды, — поднесла стакан мне сестра милашка и помогла напиться. Мммм какая же вкусная может быть простая вода. Просто живительная влага.

Я кивнул сестричке, что мне хватив, выпив практически всю воду. Убрав стакан на стол, она поднялась и со словами, — сейчас позову Николая Владимировича — вашего доктора, — чуть ли не побежала, направляясь к выходу.

Нахожусь я в достаточно большой палате, рассчитанной на одного пациента. Из мебели стол, стул, кровать, в углу большой шкаф. В комнате тускло горят светильники, за окном прохладная ночь, грудь сковывает боль от дыхания, а спина жжёт и зудит. А значит самое время разложить по полочкам, последние события.

Камень со мной что-то сделал и делает. Это очевидно. В моменты угрозы моей жизни все эмоции, которые мне могут помешать выжить подавляются.

Взять мою реакцию на бегство солдат. Нет я не тряпка, но и не альфа контр-генерал прошедший сто двадцать три боевых точки и двадцать морских сражений. Но не растерялся и принял меры, если расстрел своего солдата можно считать мерой. Быстрота реакции и понимание ситуации вырабатывается с опытом в девяносто процентах случаев и только десять — это врождённое. Дальше в последнем бою и в бою с кавалеристами я не испытывал страха, просто холоднокровно действовал. Я застрелил четверых. Просто и холоднокровно, как за хлебом сходить. И если убийство моего педо друга Марселя можно было отнести к состоянию шока или аффекта, то в поле и на дороге вряд ли. С механизмом действия на меня камнем придётся ещё разбираться. А то ещё в зомбяка превращусь в бездушного. И начну всех потрошить на право и на лево. Но и польза камня неоценима. Чего стоит только лечение, а может есть что-то еще. Хотя точно есть — ночное зрение в сарае я точно помню. Ну будем посмотреть, как говорится. Методом проб и ошибок, но я обязательно разберусь.

И сейчас с ужасом понял, что камня со мной нет. Осознание этого привело меня в ужас. Я не смогу выжить один. Мне не хватит сил, стойкости. Как я без него, я же погибну. Он столько раз меня выручал.

Из лихорадочных мыслей меня вырвал доктор, не сильно ударяя по щекам. Я даже не заметил, когда он вошёл.

— Что с вами? Вы бледны, сестра подайте морфий. Пациенту плохо, — как через огромное расстояние услышал голос доктора, как будто он был в метрах двадцати от меня.

— Нннненадо морфий, — приходя в себя не уверено ответил.

— Что случилось больной? На вас нет лица. Вы теряли сознание? Как ваше самочувствие? — посыпался град вопросы от доктора.

— Все нормально доктор, просто закружилась голова.

— Что же, отдыхайте. Но я бы рекомендовал вам морфий на ночь для успокоения. Мария Ивановна остаётесь при пациенте. А вы отдыхайте молодой человек. Ваш организм молод и отдых для него лучшее лекарство. Все вопросы и знакомство перенесем завтра — раздавал указания доктор. В его голосе чувствовался многолетний опыт. Он точно знал, что делает и говорит.

Хоть я внешне и подавал признаки жизни, и даже отвечал на вопросы внутри был полностью опустошён. Это был мой козырь, мой шанс на выживание, моя прелесть.

Ночь проходила ужасно. Спал плохо и периодически бредил. В какой-то момент мне стало легче, и я провалился в царство Морфея. Наверное, укол морфия всё-таки сделали.

Утром пришёл в себя отдохнувший и выспавшийся. Все-таки укол точно был. Но морально я был все так же подавленным. Вчерашней милашки у койки не было. Ее сменила сестра Евдокия Васильевна. Старая или даже древняя бабушка Божий одуванчик. Но это только на первый взгляд. На самом деле ее можно было назвать профессионалом своего дела. Она ловко и аккуратно обтерла меня влажной тряпкой, предложила судно. Которым я воспользовался по малому. Я был взрослым человеком и прекрасно понимал, что это ее работа и это никого не смущает, а встать я пока не могу. Предложила побрить меня, но я отказался. Щетина была не большая, да и росла кусками. Бабушка пару раз пыталась со мной заговорить. Она, наверное, видела мой мрачный вид и пыталась как-то помочь, отвлечь беседой от мрачных мыслей. Я отвечал минимальным набором слов, демонстрируя отсутствие желания общаться.

Спустя час утренних процедур открылась дверь моей одиночной палаты и показалась голова заглядывающего старшины.

Увидев знакомое лицо на душе, хоть немного, но потеплело. Мы прошли с ним два не простых боя и оба выжили. Я считаю, что мы уже в какой-то степени боевые товарищи. Настроение улучшилось. Я улыбнулся заглядывающему старшине.

Бабушка Евдокия проследив взглядом за причиной моей улыбки до входной двери.

— А старшина Ветров, снова пришли проведать своего командира? Ваш старшина заходил к вам каждый день с вашего прибытия сюда. Приходил вам проведывать и сидел у вашей койки по несколько часов. Ну заходите. Заходите не стойте в дверях раз пришли. Только не долго, через 10 минут будет обход Николая Владимировича — закончила старушка, направляясь к дверям.

Пропустив бабулю, зашёл улыбающийся старшина. Левая рука у него была подвязана косынкой, но судя по его довольной морде ранение было легким.

— Здравствуйте господин лейтенант, я рад, что вы выжили. Я видел, как вас сшиб лошадью лях, а потом ещё рубанул сзади саблей. Думал всё, нет вас больше. Выглядело как будто шею Вам перерубил — присаживаясь на стул заговорил старшина.

— Я тоже рад, что ты жив старшина, очень рад. И рад, что сам выжил. Кто меня спас? Ты? Рассказывай.

— Не я господин лейтенант. Ляхи, которых мы встретили оказывается удирали от казаков. Шляхта в общей смуте решили пройтись по деревням. И в одной такой деревни шляхту нагнала сотня казаков. Часть ляхов побили в сшибке в деревне, а часть кинулась убегать. Казаки гнали их уже несколько часов и вот налетели они на нас. Деваться им было некуда. Спереди мы, сзади казаки. Вот они и кинулись на нас. Не знали ляхи, что нас мало.

— Сколько погибло? — осмысливая информацию спросил я.

— Шестеро, у остальных раны. Двоих порубили, меня и Петрова пулями, — смотря на руку продолжал старшина.

— Знал бы что так, отошли бы в лес, да пропустили бы, — закрыв глаза попытался вспомнить лицо хоть одного из солдат.

— Да откуда ж это было узнать господин лейтенант.

— А сбежавшие что? Нашли? Тех троих, которые в лес ушли.

— Не знаю про это господин лейтенант, как казаки нас в земскую больницу доставили больше ничего не слышал. Потом остальных наших раненых подвезли. А про тех молвы и вестей не знаю — отводя взгляд договорил старшина.

— Кто меня нашёл? Где мои вещи?

— Так я первый к вам и поспел, всё у меня. И револьвер, нож ваш и все остальное, — лукаво улыбаясь ответил старшина.

— Вот, — положил мне в руку старшина, — был у вас руке, когда я вас нашёл. Вы говорили о нем в бреду, когда везли вас сюда. Я думаю, он вас и спас. Вы потеряли очень много крови.

Я сразу понял, что мне положил в руку старшина. Этот размер, гладкую поверхность и мягкое на ощупь прикосновение. Он вернулся, он со мной. Мой помощник и напарник в этом безумном мире. Больше нас ничто не разлучит.

Мое настроение взлетело до небес. На лице растянулась улыбка. Только сейчас я понял, как мне его не хватало. Мир опять стал серым.

Взгляд старшины был полон страха, когда я пришёл в себя и посмотрел на него. Просто первобытный ужас на лице. Он сидел бледный и не шевелился, отведя глаза. Холоднокровие вернулось ко мне мгновенно.

— Ты же ничего не видел? Да старшина? — спросил я его.

— Да господин лейтенант. Что прикажите?

— Ничего, выздоравливай. И как скажи мне как тебя зовут?

— Иван господин лейтенант. А вас как мне называть? — в свою очередь спросил он.

— Так же пока и называй, я память потерял. Не помню ничего, — ответил я, — а по батюшке?

— Петрович. Иван Петрович.

— Иван Петрович Ветров, — проговорил я, — прям школьный шаблон. Или к себе Иван Петрович, отдыхай и сил набирайся. Ещё зайдёшь же? — поинтересовался я.

— Конечно господин лейтенант, — быстро ответил старшина, как будто от этого зависит его жизнь. — я пойду, господин лейтенант?

— Иди Иван Петрович, иди.

Старшина вылетел пулей из моей палаты. Что заставило меня заволноваться. Не наделает ли глупостей наш старшина. Через минуту в палату зашёл вчерашний доктор с двумя молодыми людьми так же, как и он в белых халатах.

— А вот молодые люди очень интересный случай. Пациент с резаными повреждениями спины от холодного оружия, вероятнее всего сабли. Так же обширный ушиб грудного отдела полученные, как говорят от удара лошадью. Но прежде давайте представимся, так больной только вчера вечером пришёл в себя после четырёх суток беспамятства, — начал свою речь доктор при входе в палату.

— Заведующий отделением хирургии губернской земской больницы Пахомов Николай Владимирович. Мои интерны Величкин Кирилл Леонидович и Шевцов Александр Иванович, — поочерёдные указал он на интернов.

Выглядел заведующий как типичный представитель интеллигенции — высокий лоб, умный цепкий взгляд, массивные скулы, острый подбородок, тонкие в линию губы и орлиный нос. Слышна правильная манера говорить. Без спешки выговаривая каждое своё слово. Высокий и сухой. В круглых очках в чёрной оправе. Опрятен. В идеально выглаженном белоснежном халате, явно педант. Интернов я не рассматривал. Они мне были не интересны.

— Я ничего не помню Николай Владимирович, — ответил я. — ни имени, ни фамилии. Вообще ничего.

— Очень, очень интересно, — воскликнул доктор, — обширна амнезия на лицо коллеги. — интерны закивали головами соглашаясь.

Дальше последовало просто огромное количество вопросов вместе с осмотром и проверкой рефлексов. Осмотрев спину, доктор отметил феноменальную регенеративную способность моего организма. Рубцы, которые образовались на месте пореза соответствовали двум, а то и трём неделям. Меня же доставили несколько дней назад. И хоть казаки правильно сложили края раны и закрепили их, забинтовав. Хирургического вмешательства не потребовалось. Николай Владимирович, увидев мою рану на следующий день устроил целый допрос сотнику казаков. Спрашивая, не применяют ли они новые неизвестные мази или бальзамы. Но не узнав ничего нового, начал спрашивать меня о возможных причинах моих чудес.

— Так я в детстве часто подорожник прикладывал доктор, — отшутился я, — а если серьезно, то я не знаю. Я же не помню ничего.

Доктор шутку не оценил. И ещё больше усилил старания по выяснению причин целебного чуда.

Пытка доктора заняла не меньше двух часов. Но принесла отличный результат. Теперь мне можно было лежать на спине.

После ухода доктора меня вкусно покормила бабушка Евдокия и наступил тихий час. Самочувствие хоть и было более-менее хорошее, но после всех приключений просто хотелось отлежаться.

Второй раз Иван Петрович пришёл вечером и рассказал, как он помог мне выжить. Когда он меня нашёл казаки помогли ему сложить края раны и закрепить. Револьвер, нож и камень он забрал себе. Его тоже перевязали. Меня погрузили в телегу, а он вызвался сопроводить и помочь. Я был самый тяжелый, поэтому отправили в Смоленск сразу в одной телеге. С десятком казаков. На пол пути я совсем побледнел и начал бредить, сказалась потеря крови. Повторял слова: «камень, где мой камень» в бреду. Старшина выполнил просьбу умирающего командира и вложил найденный камень в руку. Во всяком случае он думал, что я умру. Спустя четыре часа моя бледность прошла, бредить я перестал и мирно посапывал в телеге. Настолько быстрое исцеление заставило задуматься старшину. При подъезде к Смоленску камень он у меня забрал, мотивируя тем, что в больнице могли отобрать и выбросить. И тут я с ним в принципе согласен. Его догадки подтвердились, когда не следующий день, доктор, разыскал его как единственного свидетеля, раскрашивал его о целебной мази казаков, которую применили на мне. Ведь рана на моей спине уже начала рубцеваться, а это было не возможно. Так старшина в течении нескольких дней приходил на пару часов меня проведать и вкладывал мне в руку моей камень. А когда уходил, то забирал обратно. И теперь, когда я пришёл в себя, вернул мое сокровище.

— Ну что Иван Петрович, как дальше жить будем? — задал вопрос, когда он закончил свой рассказ.

— Да как скажите господин лейтенант — так и будем. Я теперь всюду с вами буду, если возьмёте к себе.

— Да возьму, возьму. Куда же теперь тебя живого отпускать, — намекнул я. От чего старшина опять побледнел, как утром.

Помощник мне тут не помешает. Тем более, что я собрался в Москву. А если нет, то энергия для камня мне всегда нужна. Шучу, шучу, а может и нет.

Разузнал у старшины про общее количество имеющихся у него денег и драгоценностей, взятых с рыцарей, включая мою долю. По ценам Смоленских скупщиков мы могли получить тысячу — полторы тысячи рублей. Старшина уже узнал цены у местных скупщиков. Но Иван предлагал не продавать здесь все драгоценности, а только малую часть на быт и пропитание. Все остальное советовал приберечь до Москвы, так как цены у тамошних скупщиков выше.

Заставил рассказать Ивана про себя. Родом из-под Рязани. Семья погибла в пожаре. Остался один в возрасте 15 лет. Деревня, чтоб не кормить лишний рот отдала его в солдаты дописав год или два. Так и служит уже больше двадцати лет. Жены, детей нет. Мог уже давно уйти из армии, но идти некуда. Больших денег не нажил. Вот и служит.

Выслушав историю старшины, я сделал выводы, что ко мне он хочет ради выгоды и денег. И его корыстный интерес меня вполне устраивает для начала. Ведь не утаил всё после моего ранения, не сбежал. А дальше, если всё будет хорошо, я придумаю чем его привязать. Лучше всего, конечно, семьей и детьми, но это дело не быстрое. Начальный капитал у нас имеется не плохой, даже приличный. Доберемся до Москвы что-нибудь придумаем. Мысли у меня есть. Есть много способов поднять денег, как легальные, так и не очень.