Дьявольские близнецы

Глава 20. Голубая кровь

В сентябре девочки пошли в школу. Со слов жены, одноклассники с первого дня невзлюбили их. Светлана в отчаянии заламывала руки и рыдала, описывая Павлу жестокости маленьких монстров, травивших её драгоценных крошек. Она чуть ли не через день бегала к классной руководительнице консультироваться, как настроить класс на позитивное отношение к дочкам. Учительница недоумевала. Ей казалось, что девочки сами игнорируют попытки детей идти на контакт. И то, что никто из детей не разговаривает с ними и не играет, исходит из нежелания близнецов к общению.

Вскоре учительница намекнула Светлане, что дети в классе уже откровенно побаиваются девочек. В самой школе тоже начали твориться всевозможные неприятности. Свет в классных комнатах включался и выключался самопроизвольно. Так же вела себя и сантехника. Краны в туалетах самопроизвольно открывались, и вода не раз заливала помещения. На чисто вымытых дежурными досках к началу учебного дня красовались непристойности, полы были засыпаны меловой крошкой. Следов присутствия неизвестные вандалы не оставляли на них, будто имели крылья и умели летать.

Вахтёры из школы увольнялись без объяснения причины чуть ли не каждую неделю, пока, наконец, вакансию не занял пожилой мужчина, бывший военный. Как-то директриса забыла в кабинете документы, необходимые для утреннего совещания в РОНО, и почти в полночь заехала за ними в школу. Она долго стучала в запертую входную дверь. Когда ночной сторож открыл, принялась выговаривать ему, что тот спит на рабочем месте. Приглядевшись внимательней, она поняла, что со стариком творится что-то странное. На мужчине лица не было, взгляд блуждающий. Надавив на вахтёра посильнее, директриса услышала такое, что поначалу решила, что дед пьян. Но тот так истово клялся в правдивости своих слов, что она согласилась проверить сама. Почти час они ходили с этажа на этаж по школьным коридорам, заглядывали в классные комнаты. Директриса устала, разозлилась и собралась уже объявить ненормальному старику, что сама уволит его утром, как вдруг где-то рядом с ними протяжно скрипнула дверь.

« Что это, – испуганно прошептала женщина, – сквозняк?» – «Началось! – буркнул в ответ дед. – Теперь смотри в оба!»

Внезапно двери начали открываться и захлопываться одна за другой сами по себе. Директриса истерично закричала. Хлопки прекратились, и в наступившей тишине явственно раздались шаги. Звук быстро изменялся, будто шедший ускорял шаг, а потом и вовсе побежал. Побежал прямо на них. Но в коридоре по-прежнему никого не было.

Очнулась директриса у себя в кабинете: старик-вахтёр перенёс её туда. После корвалола, валидола и бутылки коньяка, распитой совместно с дедом, страх отпустил, и она выслушала рассказ вахтёра о том, как нечистая сила каждую ночь в школе озорничает.

Откуда подробности той ночи стали известны учащимся и родителям, оставалось только гадать. С каждым разом слухи обрастали всё большим количеством устрашающих деталей. И лишь один Павел подозревал, что виновники этой мистификации его приёмные дочери.

К концу первого полугодия классное руководство приняла на себя новая учительница, – прежняя ушла в декрет. Новенькая пригласила по телефону всех родителей на внеплановое собрание. Чтобы они имели представление о ней, а она о них. Светлана приняла эту замену с воодушевлением, в надежде, что у другого педагога получится примирить класс с Аней и Яной. В ожидании собрания она только и говорила об этом. Павла занимала совсем иная проблема.

Словосочетание «голубая кровь», как заноза, засело в мыслях Павла. Что бы он ни делал, о чём ни думал, оно преследовало его постоянно. У него совершенно расстроился сон. Теперь Павел просыпался среди ночи, и химерические мысли и предположения сразу начинали свербеть в голове. Ему казалось, что он кругами ходит вокруг истины. Но никак не удавалось ухватиться за ниточку, чтобы размотать клубок непонятностей.

Через полгода бессонница приняла угрожающий характер. Утомительные ночи сказывались на всём: на физическом состоянии, настроении и, что хуже всего – на работе. Павел совершенно не мог сосредоточиться на проекте. Коллеги косо поглядывали на него, а начальник даже вызвал к себе для беседы. Выяснив, что с домашними Павла и его здоровьем всё в порядке, заведующий лабораторией заметно успокоился. Как-никак Павел считался одним из перспективных специалистов в своей области, а он берег такие ценные кадры.

Незаметно беседа из сухой и официальной приобрела доверительный тон. Павел не решился бы никому рассказать и часть правды, как он видит и воспринимает чужих детей, которых все считали родными ему. Но он поделился с заведующим опасениями относительно своеобразных предпочтений девочек в пище и их необыкновенно крепкого здоровья.

– Ох, Павел Сергеевич! – рассмеялся тот. – Уморили, батенька! Это же надо до такого додуматься, чтобы сокрушаться по поводу отличного здоровья! Обычно, наоборот происходит.

– Глупо звучит, сознаю, – ещё больше сник Павел, – только ничего поделать не могу. Лезет в голову всяческая ересь.

– Молодо – зелено! Радуйся, Павел, что девчонки растут без проблем… – профессор неожиданно помрачнел, – не приведи Господь, когда ребёнок болеет.

Павлу стало стыдно. Он вспомнил: в коллективе шептались, что единственный сын заведующего лабораторией долгие годы был неизлечимо болен и скончался, не дожив день до совершеннолетия. Его жена не пережила такой потери: покончила с собой прямо на кладбище, возле могилы сына. Павел склонил голову, не в силах поднять взгляд на начальника. Тяжёлое молчание повисло в кабинете. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, Павел решился задать вопрос, который мучил его не один день.

– Аскольд Ильич, – осторожно начал он, – какие ассоциации у вас вызывает метафора «голубая кровь»?

– Неожиданно, – собеседник с любопытством взглянул на Павла, – но закономерно. Я так понимаю, тебя не устраивает традиционная трактовка, что так условно называют аристократию?

Павел, молча, покачал головой, не сводя с учёного глаз.

– Что ж…– после заминки продолжил тот, – мистификаторы ловко преподносят недостоверную информацию, что в древности, якобы, жили люди с голубой кровью. Как доказательство приводятся исторические документы, где упоминается о рыцарях, бившихся с сарацинами. Раны их заживали мгновенно. Это давало пищу для размышлений, что кровь у них была более густой, и соответственно могла иметь иной химический состав. Есть гипотезы, что они были неуязвимы и для инфекций. Но, Павел Сергеевич, до сего дня мне неизвестно, чтобы хоть одного голубокровного человека обследовали и наблюдали учёные современности! Всё это вымысел. То, что боги – существа инопланетного происхождения, а возможно и земного, только иной расы, существовавшей до арийской, имели голубую кровь. Что жили на Земле и вступали с людьми в сексуальные связи – всё это только предположения. Но они очень ловко подаются. Впрочем, это вопрос веры. Хочешь почитать об этом, милости прошу! Я тоже грешен, люблю древнегреческие мифы! Но, увы, на нас смертных богинь не осталось!

Профессор невесело рассмеялся, тяжело поднялся с кресла и подошёл к книжным стеллажам. После недолгих поисков он протянул Павлу невзрачную с виду книжицу.

– Только с возвратом! – предупредил Аскольд Ильич.

Павел заверил его, что непременно вернёт, и откланялся. После разговора с профессором на душе стало легче. Время было позднее, и он поспешил домой. По дороге, в плавно качающемся вагоне метро он выхватывал отрывочные фразы из книги: «пятая раса», «атланты и лемурийцы», «боги ходили по земле», «третий глаз». Трудность для него составляло то, что текст был английский, а знанием языка Павел похвалиться не мог. Но и просить жену о переводе он не допускал мысли.

Войдя в квартиру, Павел не удивился тишине и темноте. По времени девочкам давно положено спать, да и Света могла задремать, ожидая его. И хотя ему было интересно, как жена сходила на родительское собрание, Павел решил не беспокоить её. Он прошёл на кухню, стараясь не шуметь. Светлана обычно оставляла лоток с ужином для него в микроволновой печи. Полностью поглощенный книгой профессора, Павел по инерции нажал кнопки на панели задач. Печка уютно загудела и через пару минут мелодично звякнула, известив о готовности. Не глядя, Павел открыл дверцу, сунул внутрь руку, но не нащупал лоток. Паника моментально овладела им. Павел бросил книгу на пол и кинулся в комнату. Он щёлкнул выключателем, и яркий свет безжалостно открыл ему страшную картину. Светлана в неестественной позе лежала на полу. Глаза жены были широко открыты и смотрели вверх, а на лицо уже легла восковая бледность. Ноги подкосились, и Павел упал на колени рядом с ней. Только тогда он заметил, что ковер под её головой в крови. Что-то похожее на кровь было и на углу журнального столика.

« Не может быть… – тупо билась единственная мысль, – не может этого быть!»

От двери послышалось тихое шуршание. Павел обернулся. Близнецы в белых ночных рубашках до пола стояли в проёме. Распущенные рыжие волосы падали им на лица так, что Павел не мог понять, какое на них выражение.

« Как в саванах. Может, так и выглядит смерть? – Павла пробрал озноб. – Как жестокий ребёнок, вышедший из-под контроля. Но чем им Света мешала? Она их до беспамятства любила…»

– Что с мамой? – неожиданно для него ангельским голоском спросила Аня.

От такого кощунства Павел пришёл в ярость. Он хотел подняться с колен, но нога затекла, словно её кололи сотней иголок. Он неуклюже встал и, припадая на ногу, двинулся к сёстрам.

– Это всё вы! Зачем? За что? – с ненавистью хрипел он, сжимая и разжимая кулаки.

– Папочка!? Ты пугаешь нас! – хором сказали близнецы, синхронно отступая от него по коридору к входной двери. – Что ты сделал с мамочкой?

– Я? – задохнулся Павел от возмущения – Я сделал? Вам не жить больше на земле, мерзавки!

Ногу отпустило, и Павел кинулся к ним. С необычайным проворством девочки оказались возле двери, которая открылась, как по волшебству, и выскользнули на лестничную площадку. Там, взявшись за руки, они пронзительно завизжали. Тут же раздались звуки отпираемых замков и встревоженные голоса соседей. Близнецы торжествующе посмотрели на Павла, потом их прелестные личики исказил неподдельный страх, и они горько заплакали.