Дым и зеркала

Глава 17

Тони приходил в сознание медленно. Из уютной тьмы его вытащило подозрение, что пока он валялся в отключке, кто-то начал тыкать раскаленными иголками в левую половину его тела. Когда он заставил себя открыть глаза, то первым, что он увидел, было лицо Брианны.

— Он проснулся, — крикнула девочка, не поворачивая головы. Почти в тот же момент за ней появилось Эми.

— Ты в порядке?

— Может быть. А ты?

— Я даже сознания не потеряла. — Она казалась разочарованной. — Просто небольшая слабость. А что значит «может быть»?

— Смотря, что значит «в порядке».

— Не собираешься помирать?

Логично.

— Пока не уверен, — сообщил Тони. — Помоги-ка мне сесть.

С помощью Эми и Брианны он смог прислониться к уже знакомым нижним ящикам. Значит, они все еще в кладовке. Это было плохо. Выражения на лицах людей, полукругом столпившихся вокруг него, подтверждали этот вывод.

— Двери по-прежнему заперты. — Голос судьбы откуда-то сверху. Моргая, он поднял взгляд на Питера.

— Не сработало?

— Сработало, — ответил Маус, не дав Питеру открыть рта. — Каулфилд разлагается. Стенка чистая. Ну, чище, чем была, — добавил он, вспомнив, что говорит о каменном фундаменте.

Питер сжал губы в тонкие белые линии.

— Но двери по-прежнему заперты.

— Ладно. — Тони ухитрился поднять правую руку. — Дайте подумать. Каулфилд мертв…

Маус бросил жесткий взгляд на Питера и кивнул.

— Символы, привязывающие собранную силу к конкретному месту, стерты… Ли!

— Ли в порядке, — сказал Зев, протягивая ему бутылку воды. — Ну, не совсем в порядке. Но он пришел в себя. Тина, Мэйсон и Эшли сейчас с ним… разбираются.

Успокаивают. Зев собирался сказать «успокаивают», но поправился в последний момент. Тони видел за Мэйсоном ноги в темных брюках, но самого Ли он не видел. И он не был уверен, что хочет видеть Ли. Главное, что тот был в порядке. Снова собой.

— Ли не твоя забота, — прервал поток его мыслей порядком раздраженный Питер. — Твое дело — понять, какого черта эти двери по-прежнему заперты!

— Точно. — С этим он мог справиться. Это позволит ему не думать о Ли. Растягивая время, чтобы разложить мысли по полочкам, он отпил воды и чуть ее не выплюнул. Зев насыпал в бутылку сахара. — Так, — пробормотал он, бросая на своего бывшего недовольный взгляд — «спасибо за предупреждение». — Сила была сосредоточена там довольно долгое время. Может, она осталась собранной в одном месте даже без символов — может, она сама это решила. Определенно эта сила была независима от Каулфилда. Возможно, в ней зародилось некоторое подобие сознание. Она могла бы направиться куда угодно, но она решила остаться частью дома.

— Почему?

Зажегся свет. Оркестр заиграл «Ночь и день». В бальном зале мертвые начали танцевать.

— Потому что дом ее подкармливает, — вздохнул Тони, зная, что они все еще его слышали. — Призраки все еще здесь заперты.

— Если оно больше не пытается добавить нас к своей коллекции, то надо просто выждать. — Питер зыркнул на Мэйсона и Мауса, незамедлительно сделавших самое вменяемое лицо, на которое были способна. Кейт ответила таким же взглядом. — До рассвета должно остаться не так много времени.

— Наверно, нет. — Незнание заставляло Тони нервничать. Еще сильнее. Ждал ли Генри по-прежнему снаружи или нет?

— Они не наша забота. Они умерли много лет назад.

Тони не сразу сообразил, о ком говорит Питер, и только потом снова вернулся к насущным проблемам. За четыреста пятьдесят лет плюс-минус десятилетие — особенно учитывая это десятилетие, — Генри мог запомнить, когда пора прятаться от солнца.

— Бренда, Хартли и Том тоже заперты.

— Это ты нам так сказал.

— Я тоже сказала! — Брианна скрестила руки, всем своим видом вызывая Питера на конфронтацию. — Я с ней танцевала.

— Ладно. — Он нетерпеливо вздохнул. — Бренда, Хартли и Том тоже заперты.

— И Карл все еще плачет. Я его слышу.

Когда Брианна прижалась к Тони, он почувствовал, как в кармане что-то смялось. Фотография Карла и его матери.

— Я тоже его слышу. — Он достал снимок и протянул его Эми. Многократные водные процедуры не особо хорошо сказались на изображении, но лицо… лица все равно были до боли узнаваемы.

— Значит, нам надо освободить призраков. — Эми даже не стала добавлять «ясен пень». Она отдала фотографию Питеру. Тот секунду посмотрел на изображение, поднял взгляд, понял, что все ждут его команды, и вздохнул.

— Ладно. Освободим призраков. — Он встретился взглядом с Тони. — Что мы должны сделать?

— Я не знаю.

— Ты не знаешь? — переспросил Питер и всплеснул руками. — Отлично. А кто знает?

Оказалось, что никто.

Тони посмотрел сверху вниз на Брианну и нахмурился.

— Согласно записям в журнале, Каулфилд использовал своего сына, Ричарда, чтобы связываться с силой, и Ричард сейчас обитает в главной ванной.

— Ты что-то хочешь этим сказать, Тони? — Эми всмотрелась в его лицо. — Или просто повторяешь отдельные факты?

— Он не участвует в проигрышах. А остальные призраки участвуют, — продолжил он, когда на их лицах заиграли разные эмоции — от растерянности до удивления. Небольшой спектр. — Даже Стивена и Кэсси затягивает в этот водоворот, хотя остаток времени они понимают, где находятся. А Ричард не проигрывается. И он всегда там. Его даже Мэйсон заметил.

— Эй! — Уточнение привлекло внимание актера. — Что значит «даже»?

— Это значит, что так-то ты слишком умен, чтобы оказаться замешанным во весь этот сверхъестественный бред, — ловко вмешался Питер.

Аа.

Эми протянула руку и потыкала его в ногу.

— Ближе к делу, Тони.

— Ричард Каулфилд — ключ к этому.

Задумчивая тишина.

А потом Адам задал вопрос, который всем пришел в голову:

— Ключ к чему?

— К освобождению призраков, к истощению существа и к нашему выходу из этой мышеловки.

Питер взял у Эми фотографию. Он так смотрел на нее, что Тони невольно подумалось, что у режиссера, скорее всего, тоже есть дети. Какое-то время в кладовке были слышны только отдаленные всхлипы мертвого ребенка. Наконец Питер сунул снимок обратно Тони и кивком указал на дверь.

— Ну, чего ждешь? Иди и поверни свой ключ.

Точно. Потому что быть героем — это его призвание. Это они уже определили. От его левой кисти и всему, к ней присоединенному, было немного прока. Он едва мог шевелить пальцами, и казалось, что с руки сняли кожу и, как следует, обсыпали мясо измельченным красным перцем. Волшебник или нет, его должность в самом низу тотемного столба гарантировала самые противные задания. Стоять было больно. Дышать — тоже. Тони уже собрался как следует себя пожалеть, когда пронзительный голос сбил его с нужного настроя:

— Я пойду с тобой.

— Бри…

Она посмотрела на него и очень медленно и выразительно сказала:

— Он меня не боится.

Но он боялся своего отца, а Тони был мужчиной. Моложе, стройнее, да и сережек у него было побольше, но все же…

— Ладно. Как скажешь. — Тони думал, что Тина будет против, но она все еще кудахтала над Ли и даже не заметила. — Сможешь понести лампу?

— Сможет, но, пожалуй, ей не стоит этого делать. — Зев успел перехватить лампу со стойки за секунду до Брианны. — Я тоже пойду.

— И я.

— Нет. — Питер преградил путь Эми. — Каулфилд, может, и погиб, но этот дом все еще опасен. Чем меньше человек будет по нему ходить, тем лучше.

Эми ткнула пальцем в сторону Брианны.

— Так нечестно! Дочь босса вы отпускаете! — Внезапно она со щелчком захлопнула рот. — Я веду себя как шестилетняя девчонка, да?

Тони и Зев дружно кивнули.

— Брианна идет, потому что мальчик ее не боится. Тони идет, потому что это его шоу…

А. Ну, это звучало гораздо приятней, чем «Тони идет, потому что мы не собираемся подвергать опасности более значимых людей».

«Хватит ныть», — велел он себе.

«Но у меня рука болит».

«Потерпишь. Ты единственный, кто может это сделать».

— …Зев идет, потому что Тони паршиво выглядит, и я не уверен, что он сможет сам подняться по лестнице, — продолжил Питер. — А ты, — ткнул он пальцем в Эми, — не идешь. Мы все будем сидеть здесь и не мешать Тони. Ему только не хватало снова нестись на чье-нибудь спасение.

Опустив плечи, Эми сунула руки в карманы штанов.

— Ладно, ладно.

— Так что идите. — Питер махнул в сторону двери, и пораженно смотрящий на него Тони зашаркал к выходу. Было приятно чувствовать, что его ценят. «Приятно» оставалось относительным понятием. Впрочем, нет ничего такого, чему не могут помочь двенадцать часов сна и килограмм болеутоляющего средства.

Кэсси и Стивен ждали в столовой. В кладовку их не пускала линия символов, нарисованных помадой на полу. Когда Зев прикрыл дверь, они ринулись вперед, выглядя… Выглядя самыми счастливыми мертвецами из всех, которых когда-либо видел Тони. За исключением Генри, который в принципе мертвецом не был.

— Сработало! — Стивен сделал вокруг них круг быстрее, чем было возможно для смертного. — Я нарисовал половинку, и Кэсси тоже. Прямо между лопатками! И сработало!

Тони сдержал улыбку. Стивен говорил так, будто сам придумал весь план.

«Подростки».

Он поблагодарил их, предварительно предупредив Зева и Брианну, что они здесь не одни. Никаких разговоров с пустым воздухом.

— Вы спасли Ли, это точно.

— Не за что. И существа больше нет. Теперь в доме все ощущается совсем по-другому. Даже не так, когда оно спало. Оно все еще… В смысле, здесь все равно что-то еще есть, но оно ничего не осознает. Мы ощущаем больше него. И мы остались собой. — Стивен схватил сестру за руки и крутанул ее. Остановился, поправил голову и улыбнулся. Ей. Как будто она была единственным человеком в его мире. Тони решил, что, технически говоря, так оно и было. — Мы по-прежнему здесь. Вместе. Изменилось только плохое. И ты ужасно выглядишь.

— Ага. Вы еще с другой стороны не видели.

Кэсси казалась счастливой; она смеялась с братом, позволяя кружить ее. Но впервые она казалась более отстраненной, чем Стивен.

— Но проигрыши остались, — напомнил ему Тони, выходя из столовой.

— Это да. Но мы привыкли. — Стивен отмахнулся от своей повторяющей смерти, шлепнув сестру по заду. Она бросила на него взгляд, который Тони не смог понять. — Когда вы уйдете, и в доме больше не останется людей, то оно будет происходить все реже и реже. И тогда остатки этого существа, наверно, снова заснут, и мы останемся вдвоем. Ну, не совсем вдвоем, потому Грэхем тоже будет здесь. Но нас больше никто не будет тревожить.

— Ты не прочь быть мертвым?

— Да к этому я тоже, пожалуй, привык.

— А куда вы идете? — спросила Кэсси, когда они добрались до лестницы. И то, как она это спросила, объяснило Тони, почему она не ликует так же, как ее брат. Она знала, что еще не все кончено.

— Поговорить с сыном Крейтона Каулфилда. Кэсси хочет знать, куда мы идем, — объяснил он Зеву, ухватывая здоровой рукой Брианну за фартук. — Не расходимся, — сказал он в ответ на ее возмущенный взгляд. — Это значит, не смей убегать.

— Иди быстрей!

Призраки парили перед ними, спиной вперед.

Стивен фыркнул.

— Зачем вам разговаривать с Ричардом? Он не особо бодрый собеседник.

— Крейтон Каулфилд был часть существа из подвала. — Боль из руки Тони разошлась до самых ног. Обеих ног. И ступней. И всех десяти пальцев. — Каулфилд мертв.

— Да, мы знаем. Забыл, что мы помогали? И что, вы собираетесь выразить Ричарду свои соболезнования?

Ступеньки его убивали.

— Нет.

— Тогда зачем? — нетерпеливо спросил Стивен, недовольный, что что-то мешало его хорошему настроению.

Кэсси разгладила юбку, осторожно расправляя каждую складку.

— Мы здесь из-за него. — Она как будто подтверждала то, что знала уже давно, но только что поняла.

Придерживая одной рукой голову, Стивен резко развернулся к ней.

— О чем ты говоришь?

— Сын Крейтона Каулфилда, Ричард, удерживает нас здесь. Они, — подул холодный ветерок, когда Кэсси махнула рукой, — собираются поговорить с ним, чтобы мы — все мы — смогли двигаться дальше.

— Нет!

Тони замер. Зев и Брианна прошли еще одну ступеньки, полуобернулись к нему и тоже остановились. Тони не знал, стали ли они спускаться обратно к нему. Он не отрывал взгляда от призрака.

— Стивен…

— Мы тебе помогли!

Это походило на сцену из «Рождественской песни», когда призрак Марли взвизгнул и из несколько забавного духа превратился в нечто опасное.

— Мы рисковали всем, чтобы помочь тебе! А ты вот теперь как? Я так и знал! Ты пытаешься нас уничтожить! — Вытянув руки и скрючив пальцы, Стивен ринулся к нему.

Тони не знал, на что тот собирался сделать — вцепиться ему в горло или сунуть руки в грудь и стиснуть сердце. И то, и то было классическим приемом для настроенного на убийство призрака. Но Тони обнаружил, что, оказывается, при соответствующих условиях — как, скажем, при угрозе смерти от рук разозленного привидения, — его левая рука могла двигаться. С жуткой болью, но могла. Он ударил ладонью с меткой по виску Стивена, отбрасывая его через холл. Постарался сморгнуть искры от фейерверков, взорвавшихся в черепе, и закрыл собой остальных, когда Стивен с криком бросился обратно к нему.

Кэсси оказалась перед ним раньше.

— Все кончено, — мягко сказала она. — Мы оставались вместе дольше, чем нам было положено. Но теперь все кончено.

— Нет! — Когда Стивен попытался ее обойти, она снова закрыла ему путь.

Она повернула голову к Тони. Под таким ракурсом ее лицо казалось целым — и красивым.

— Идите. Я не дам ему вас остановить.

— Что там такое? — не выдержала Брианна.

— Стивен злится. Кэсси не дает ему напасть на нас. — Тони схватил Брианну за свободную руку и жестом велел Зеву продолжать двигаться. — Надо успеть до следующего проигрыша, — объяснил он, суть ли не волоча девочку по ступенькам между ними. — Чем скорее мы с этим разберемся, тем лучше.

— Но мы всегда были с тобой против всех! — Протесты Стивена последовали за ними на второй этаж. Он казался растерянным, потерянным и ужасно юным. — Ты и я, Кэсс! Это не может закончиться! Мы выполнили все, что он хотел! Почему он так поступает с нами?

— Он делает это для нас. Пришла пора нам двигаться дальше — в лучшее место.

— Ты не понимаешь, о чем говоришь! Отойди с дороги! Я должен остановить…

Дверь в гримерку Мэйсона закрылась, обрывая фразу на середине. Тони надеялся, что Кэсси права. Он мог отправить их куда угодно — даже в ад. Какое у него было право делать выбор за них?

— Они сами сделали этот выбор, когда согласились помочь в подвале, — тихо сказал Зев. — Они решили двигаться дальше, что бы ни случилось.

— Как ты…

Тот улыбнулся и покачал головой.

— У тебя все сильные эмоции — как например вина, — на лице написаны.

Брианна согласно кивнула.

— Не только тогда, когда я думаю о Ли?

— Постоянно.

— Да, это… неудобно.

Зев кивнул.

— По большей части, да. Пошли. — Он поднял лампу и пошел в ванную, притормозив на пороге и пропустив Брианну.

Тони остановился рядом с ним и заглянул в маленькую комнатку.

— Где он? — Тони прищурился, глядя в ту сторону, в которую Брианна показывала пальцем. Там было что-то… Что-то слишком большое, чтобы умещаться между унитазом и угловой душевой кабинкой. Фигура. Тень. Нет, пропала.

— Ты его правда не видишь? — прошептал Зев.

— Правда. А ты?

— Нет. Просто Брианна его видит, а ты видишь все остальное, так что… — Звукорежиссер пожал плечами. — Странно как-то.

— По сравнению с чем?

— Ну да, логично.

Он слышал, как кто-то сопит, но никак не видел…

— Не смотри на ванную.

— Что?

Сидя на корточках так, как умеют только маленькие дети и восточные старики, Брианна закатила глаза.

— Не смотри на ванную, — повторила она.

Он шагнул в комнату.

— Как?

По ее взгляду было понятно, что Тони еще глупее, чем она предполагала.

— Притворись, что ее здесь нет.

Ага. Хорошо. Он мог притвориться. Давайте притворимся, что он перестал просыпаться, мечтая, чтобы чьи-то зубы прокусили его кожу. Давайте притворимся, что Ли поцеловал его в кладовке, потому что хотел, а не из-за какой-то странной смеси вины и одержимости. Давайте притворимся, что между унитазом и душем уйма места потом, что их там просто нет.

Ни черта он не мог притворяться.

— Тони?

И нет, он не хотел знать, что на этот раз было видно по его лицу. Подняв руку в ответ на вопрос Зева, он сделал еще один шаг. Ни туалета. Ни душа. Сосредоточься на чем-то между ними. Просто на чем-то.

Может, он не умел притворяться, но вот упорства ему было не занимать.

Брианна разговаривала с сыном Каулфилда, значит, он был здесь…

…сидя на полу и облокачиваясь на большой старый шкаф, занимающий угол, где душ…

Сцена пошла рябью.

…занимающий дальний угол грязной комнатушки. Серые стены, какая-то старая плитка на полу. Если бы у него была сигарета, запах напомнил бы о ночах, проведенных на корточках у входа в стрип-клуб на Янг Стрит. Невозможно забыть запах старой мочи, по которой проходились дорогими ботинками.

Светловолосому голубоглазому Ричарду Каулфилду было от двенадцати до двадцати лет, и он страдал от синдрома Дауна. Тони, конечно, был не специалистом, но он встречал людей с этой болезнью, и этот случай не казался очень тяжелым. По крайней мере, точно не настолько, чтоб запирать ребенка в комнате. Хотя за последние сто лет понятие «тяжелый» порядком могло измениться. И не стоило забывать, что Крейтон Каулфилд был психом. Злым психом.

Ричард обнимал свои колени, раскачивался и плакал; голые ноги выглядывали из-под полосатой бело-голубой ночнушки. То и дело он вытирал нос о ткань, натянутую между коленями. Вот откуда доносилось сопение.

Брианна, севшая перед ним, пересказывала, что происходило в кладовке.

— …и Эш все время засыпала, неудачница. А Мэйсон — актер, я тебе о нем говорила, — перестал дергаться, поэтому они его развязали, и тогда она на нем снова начала виснуть. И самый ужас, что теперь ему это вроде как нравится.

Обожание Эшли послужит якорем, заставив Мэйсона уцепиться на эту реальность. У Мауса был его видоискатель, у Кейт — характер. А Ли, который прошел через гораздо большее, Ли светила продолжительная терапия.

— Сядь. — Голос Брианна оборвал его размышления. — Ты слишком высокий. Он боится.

Тони присел на корточки.

— Привет, Ричард.

Ричард постарался вжаться в стенку.

— Все в порядке. — Он поднял руку, ожидая, что тот отстранится. Но Ричард попытался схватить его, и короткие пальцы прошли сквозь Тони. Отчаянный вопль заставил набежать слезы на глаза Тони.

— Что такое? — нетерпеливо спросила Брианна.

Тони не знал, кого она спрашивает, его или Ричарда, но ответил:

— Ему одиноко. Он сидит здесь один уже очень долго. — Встав на одно колено, он посмотрел на пульсирующую метку на ладони, ухватил правой рукой левый локоть и поднял его. Пальцы левой руки прикоснулись к теплой влажной щеке Ричарда, опустились чуть ниже, и внезапно их стиснули с такой силой, что Тони в буквальном смысле увидел звезды.

— Полегче, — охнул он. Ричард вроде понял, и хватка стала не такой крепкой. Большая часть звезд погасла. — Так хорошо. Спасибо.

— …ибо.

— Эй, ты умеешь говорить!

— Рифед Кафид.

— Это твое имя! — Брианна стукнула Тони. — Это его имя!

— Не бить!

К удивлению Тони она смутилась.

— Извини.

— Все в порядке, Ричард…

— Рифед Кафид.

— Да. Ричард…

— Рифед Кафид.

Ладно. Попытка номер два.

— Тебе больше не надо бояться.

Новые слезы. И усилившаяся хватка.

— Ай!

Ричард отшатнулся, но продолжил цепляться за руку Тони.

— Прашти. Прашти! Не бить!

Брианна поняла моментально.

— Тони не будет тебя бить! — Ее голос превратился почти в рык, и Тони снова вспомнился ее отец. — Тебя больше никто не будет бить!

И, так же как и ее отцу, ей невозможно было не верить.

— Не бить?

— Никогда! Тони…

— Не бить, — согласился Тони так успокаивающе, как только позволяла боль. — Давай. — Он начал подниматься и поблагодарил всех богов, которые только слушали, когда Ричард поднялся вслед за ним. — Пора идти.

— Куда идти? — спросила Брианна, когда Ричард вытер нос о руку Тони и доверчиво им улыбнулся.

Хороший вопрос.

Куда отправлялись мертвые? Ну, если не задаваться вопросами религии.

На руке Тони блестел след от соплей.

Блестел.

«Я идиот».

Куда всегда шли мертвые?

— Иди на свет.

— Ну и клише, — пробормотала Брианна. Ричард казался взволнованным.

— Не из комнаты.

— Тебе не надо из нее выходить. — Когда Тони улыбнулся, Ричард улыбнулся в ответ. — Просто иди на свет. Он прямо здесь. Он всегда был здесь. — Тони сдвинулся к Брианне, чтобы Ричард мог заглянуть ему за спину. Глаза последнего стали шире — и улыбка тоже.

— Свет.

— Ага.

Во всех проигрышах было кое-что общее — свет. Когда это происходило, он думал, что это просто контраст между маленьким кругом света от лампы, свечей, или монитора и между газовыми или электрическими лампами из прошлого. В его защиту, в то время приходилось беспокоиться о других вещах. Но этот свет был такой же, как в проигрышах. Ричард не участвовал в них, но в его комнате был тот же свет.

Еще раз вытерев нос, Ричард заковылял вперед. Тони двинулся вместе с ним, стискивая зубы и стараясь не закричать, когда приходилось отвести руку от тела. Когда он повернулся, свет распространился, пока не заполнил все — и остался только силуэт Ричарда.

Это напоминало самый примитивный спецэффект в мире. Не хватало только хора женщин их Чехословакии, которые гармонично выли в каждом саундтреке за последние двадцать лет.

Полная версия «Ночи и дня» не производила такого эффекта.

Тони видел только Ричарда, но чувствовал, как мимо него прошла целая толпа. Когда они задевали его левую руку, все сильнее и сильнее хотелось грохнуться на колени и заорать. Только Ричард удерживал его на месте.

Наверно, звучали голоса, и кто-то к нему прикасался, но он уже не мог отвлечься от руки.

Отвлечься.

Да, теперь отвлечься — это значило испытать испепеляющую агонию, от которой чуть не кипела кровь. Ему хотелось выдернуть руку, но он не мог. После стольких лет одному в этой комнате Ричард должен был сам сделать свой выбор.

Края света начали сходиться. Мягкий рывок.

— Со мной?

— Я не могу. — Рывок посильнее, который по логике должен был оказаться болезненнее. — Все в порядке. Ты не будешь один. Ты теперь никогда не будешь один, только если не захочешь. Но ты должен пойти на свет.

— Рифед Кафид.

Тони ухитрился улыбнуться.

— Я запомню.

Оркестр перестал играть. Свет превратился в ослепительный шар, который на секунду замер, когда Ричард прикоснулся к ладони Тони.

А потом все пропало.

— Вы видите?

— Что видим? — спросил ЧБ, когда оба полицейских подошли к ним.

— Ну, ээ… — Элсон взмахнул рукой и остановился, прекрасно сознавая, что никто — ни троица, к которой они подошли, ни еще три человека, вышедшие из одного из фургонов, ни его напарница, ни, черт, он сам, — не отрывал взгляда от ослепительного белого света, исходящего из дома. — Вот это.

— Да, констебль. Мы видим.

— Ага. Хорошо. И что это?

— В принципе я бы сказал, что это шокирующее отсутствие оригинальности.

Что-то зашумело.

Что-то сверкнуло.

И свет зажегся.

Они стояли в главной ванной. Свет над раковиной горел.

— Какого черта здесь произошло? — беспокойно спросил Зев. — Вы в порядке?

Тони покосился на пожавшую плечами Брианну.

— Да, в порядке. — А потом с удивлением добавил. — Правда. — Его левая рука больше не болела. Символ так и остался на ладони, врезавшийся в кожу как шрам, но все работало. Мускулы, связки, кости, суставы, эти тонкие штуки, которые все соединяли… жилы. Все. Никакой боли. От ее отсутствия в голове сразу просветлело.

Просветлело.

Свет.

Наверно, все дело было в свете. Или это было какое-то дикое совпадение, но Тони предпочел думать, что он отправил Кэсси, Стивена, Ричарда, Тома, Хартли и, черт с ней, даже Бренду в место, где происходят хорошие вещи.

Они слышали крики, доносящиеся снизу.

— Нам надо идти к остальным. — Зев взмахнул лампой. Брианна взяла его за другую руку и повела к выходу.

Когда Зев включил свет в коридоре, Тони замер.

Он слышал…

— Вы идите, я вас сейчас догоню.

— Не думаю…

А потом они все услышали крик:

— Эшли! Брианна!

— Папа!

Зев покачал головой, когда Брианна вырвала руку и побежала к лестнице.

— Я пойду с ней. Надо, чтобы он знал, что мы не давали ей бегать тут одной.

— Иди. Со мной ничего не случится. — Тони видел, что тот не совсем ему поверил — а вернее совсем не поверил, — но решил не высказываться. Он дождался, пока Зев не спустился по лестнице, потом развернулся и пошел в другую сторону.

Остановился у двери в ванной, включил свет, заглянул внутрь. Белые стены. Затир на полу, там, где стояла камера. Звук доносился не отсюда. Тони оставил свет включенным.

Уже у двери на заднюю лестницу он вспомнил, что это за звук.

Скрип-скрип. Скрип-скрип.

Когда он открыл дверь, Люси Льюис сидела на нижней ступеньке пролета, ведущего на третий этаж. Петля по-прежнему оставалась на ее шее. Конец веревки, которую он обрубил невидимым топором, болтался у нагрудника ее фартука.

Тони нахмурился. Секунду подумал.

— Ты умерла до Ричарда.

Она кивнула, играясь концом веревки.

Уровень света был не одинаковым во всех проигрышах. На задней лестнице он был тусклее.

— Ты столкнула того парня не потому, что тебя контролировало это существо, да?

— Нет. — Теперь, когда на горло ничего не давило, ее голос был разборчивее. Больше смахивал на мотор старого грузовика, чем на работающую бетономешалку. — Он сказал, что любит меня, а потом познакомился с одной девицей из города…

Самая старая сказка.

— Это ты подсказала существу связку убийство-самоубийство. Двое покойников по цене одного.

Она пожала плечами.

Тони посмотрел вниз, где был только кухонный пол. И черный кот.

— Значит, его больше нет?

Кивок и одергивание, которое напомнило ему Стивена. Их не было всего десять минут, а он уже по ним скучал. Стивен и Кэсси отправились к свету вместе с остальными, в этом он не сомневался. Они не были виноваты в том, что сделали в последний день своих жизней. И даже если были, они за это уже расплатились. Тони спросил, но Люси пожала плечами:

— Это не моя история.

Да, это ему сильно помогло.

— Ладно. Значит, твоя история все еще… продолжается? Почему?

Она сжала болтающуюся веревку.

— Мне надо расплатиться.

— Ты спасла мою задницу. Едва ли бы я добрался до подвала, если бы ты не отвела боль. А если бы я не добрался до подвала, мы бы все еще сидели здесь. Как по мне, это достаточная расплата.

— Тебя мне мало.

— Вот никто никогда не потешит самолюбие.

— Что?

— Неважно. Думаешь, бог…

— Не бог. Дело во мне. Я должна расплатиться.

А, это было другое дело.

Она махнула в его сторону обрубленной веревкой.

— Это мне поможет. Спасибо. Я смогу сделать гораздо больше, когда не болтаюсь тут.

Она шутила? Тони не знал, Люси казалась совершенно серьезной.

— Но если веревка обрублена, почему я до сих пор слышу скрип?

— Дом помнит.

Прежде чем он смог определиться, паниковать ли ему или еще рано, ступеньки опустели.

— Ну, может, еще увидимся?

— Ты знаешь, где меня найти.

Это справедливо.

Прошедшая ночь наконец наверстала свое, когда он начал спускаться вниз. Когда Тони, пошатываясь, прошел мимо кота, все, что сегодня свалилось ему на плечи, начало там подпрыгивать, пытаясь заставить его рухнуть на колени. Он ухватился за край кухонного стола. Услышал крики. Возможно, услышал свое имя. Уши начинали его подводить. Или они как-то отсоединились от его мозга. Снаружи, кажется, раздавались какие-то пронзительные завывания. Он добрался до задней двери. Та была открыта сантиметров на десять — в дом вела связка проводов.

— Ха, — сказал он в пустоту, ухватился за край двери и распахнул ее.

Шаг навстречу свежему воздуху.

Еще один шаг.

Голоса стали громче.

Еще один шаг, и он начал падать.

«Или крыльцо накренилось, или я».

Как ни странно, удара о землю не последовало.

— Я тебя держу.

Тони не ждал этого голоса. Он моргнул, и мир внезапно встал на место — будто он был Самантой Стивенс,[29] и его моргание хоть что-то значило. У человека, подхватившего его, волосы были светлее, чем у Генри. Да и сам он был крупнее. И пах как залежавшаяся пицца и… как защитник правопорядка.

— Констебль Элсон.

— Значит, ты можешь говорить.

— Да, уже много лет. — Он как-то на удивление удобно устроился на коленях офицера полиции. Но не собирался об этом задумываться.

— Слушай, я только что не дал тебе расквасить подбородок о гравий. Может, хоть на минутку перестанешь умничать?

Это казалось справедливым.

— Конечно.

— Какого черта здесь произошло?

Углубляться в детали не стоило.

— Двери не открывались.

— Эта дверь была открыта.

Тони слегка повернул голову, чтобы посмотреть на провода, пересекающие крыльцо и ведущие на кухню. Потом он повернул ее обратно. У констебля Элсона были ярко-голубые глаза, и он не отводил их от Тони. Было совсем не сложно догадаться, чего он хочет.

— Вы хотите правду.

Учитывая степень его усталости, Тони не смог заставить губы не дергаться.

— Только не говори мне, что я не потяну правду, — огрызнулся Элсон.

К счастью, у него было сил долго смеяться. Еще к большему счастью, у него не было сил смеяться истерически, хотя очень хотелось. Он почти был готов, что констебль сбросит его на землю, но тот этого не сделал. Наконец, Тони долго прерывисто вздохнул.

— Сейчас правду не потяну я. Можно, я расскажу позже?

Голубые глаза прищурились.

Тони постарался выглядеть поубедительнее, но оставил бесполезные попытки через пару секунд.

— Зависит от того, что значит «позже».

— Не сейчас?

Через несколько секунд узкие губы изогнулись. Светлая щетина блеснула в свете фонаря.

Что-то зарычало.

Нет. Тони знал этот звук. Кто-то зарычал.

— Генри.

— Вас зовет ваша напарница, констебль Элсон.

Знакомая бледная ладонь опустилась вниз, ухватила Тони и поставила его на ноги. Потом рука, присоединенная к этой ладони, обняла его за талию, без всяких усилий помогая держать равновесие. Констебль Элсон поднялся сам, не отводя взгляда от лица Генри. Судя по его реакции, Тони не сомневался, что на лице Генри маска принца, и через пару секунд она сменится на маску принца тьмы. Неудачная идея. Не сегодня. Не здесь. Он был к этому не готов. Поэтому сказал:

— Позвоните мне. Мой номер у вас есть.

Долгий взгляд, кивок, и Элсон рысью понесся к констеблю Дэнверс, управляющей толпой полицейских и врачей скорой помощи.

А. Не визг. Сирены.

Порадовавшись, что хоть это прояснилось, он повернулся в объятии Генри.

— Значит, ты все еще здесь.

— Разумеется.

— Наверно, уже почти рассвет.

— Почти. У меня еще сорок минут.

У Тони екнуло сердце.

— Ты не успеешь…

— Все в порядке. Я завернусь в светонепроницаемую занавеску у себя в багажнике.

— В багажнике?

— Он большой, светонепроницаемый, и когда я в нем запрусь, его можно будет открыть только изнутри. Я его немного усовершенствовал.

— Ты был готов к этому? — От облегчения у него подкосились колени. Ну, от облегчения и от всего остального.

— К этому? Едва ли. Я был готов в принципе. — Генри достал из кармана ключи и осторожно протянул их Тони. — Ты сможешь довезти меня до гаража в моем доме?

— Конечно.

— Подумай секунду, Тони. Сможешь?

Если он не…

— Конечно, смогу.

— Ты ужасно выглядишь.

Это было не особо удивительно.

— Да ты тоже не блещешь.

— Это была интересная ночь. — Его тон советовал Тони не развивать тему. Тони неохотно подчинился.

Прохладные ключи оказались тяжелее, чем на вид. И это напомнило ему. Он развернулся так, чтобы Генри закрывал его от толпы, и вытянул левую руку в сторону дома. Журнал Каулфилда шлепнулся о символ на его ладони.

— Впечатляет.

— Спасибо. — Тони ни секунды не сомневался, что сможет это сделать. Он вспомнил, где находится журнал, прикоснулся к контуру его силы и призвал к себе. Это было даже не больно. Почти. За короткое время он неслабо продвинулся от рогаликов с медом. — Я хочу, чтобы ты проследил за этим. Мне больше некому его доверить.

Генри вздернул губу, прикоснувшись к коже.

— Кажется знакомым.

— Думаю, Каулфилд нашел заготовку под гримуар вроде того, что есть у тебя. Но в нем ничего не было, так что он заполнил его сам. — Он нахмурился, глядя на лицо Генри. — Это я так думаю!

Выражение изменилось так быстро, что Тони понял, что он угадал практически точно.

— Конечно. Мне пора.

— Я знаю.

— Ты нормально себя чувствуешь?

— Я в порядке.

Стальное объятие выдавило весь воздух из его легких и приблизительно дало понять, насколько волновался Генри. Потом вампир ушел, двигаясь по дорожке так, что за ним практически невозможно было уследить. Даже опытному человеку. Кто-нибудь другой увидел бы только тени. Тони бы не ошибся.

Он нахмурился, когда вполне заметный Генри остановился около ЧБ. Тот на секунду положил руку ему на плечо, кивнул и улыбнулся. А потом Генри пропал.

Тони это не нравилось. Он сжал ключи в ладони.

Да, Генри иногда приходил посмотреть на съемки, и он помог победить теней прошлой весной, но ЧБ принадлежал Тони. «ЧБ Продакшнз» принадлежало Тони. Не Генри.

Какого черта здесь творилось?

— Значит, на сегодня с призраками все?

Он улыбнулся и встретил Эми на полпути.

— Я принесла твой ноутбук.

— Спасибо. — Сунув его под мышку, он зашагал рядом.

— По-моему, ты ему нравишься.

— Кому?

— Констеблю Джеку Элсону. Вы будете встречаться?

— Я не встречаюсь с натуралами.

— А, точно. Они отвезут Эверетта в больницу, — сказала она, проходя сквозь творящийся хаос. — Тина сделала пару звонков, и она поедет с ним.

— Хорошо.

— Тебе бы тоже не помешало съездить в этом направлении. Ты выглядишь как труп.

— Может, попозже. И спасибо.

— Вокруг тел так и роятся копы. Они поняли, что произошло с Брендой и Хартли, но от Тома у них мороз по коже. Хорошо, что на окне остался полный отпечаток его тела.

— Не говори.

— Брианна не выпускает руку Зева, а Мэйсон очень мило чирикает с Эшли. Хотя мне кажется, что она помогает ему отвлечься, чтоб он не хватался за сигареты при свидетелях. Ты же понимаешь, он звезда, надо следить за имиджем.

Мэйсон так и не снял клыки Рэймонда Дарка, а Эшли — его пиджак.

— Как им нравится.

Она фыркнула.

— Какой ты мирный.

— Я не мирный, я выдохся. Знаешь, краткое прояснение сознание перед тем, как тебя вырвет?

— Вот он, идеальный конец. Кстати, говоря об идеальных концах, что у тебя на заднице? И не зацикливайся на слове «идеальный», — зевнула она. — Я просто сменила тему.

Тони как-то извернулся и поддернул джинсы. И увидел маленькое сердечко. Из двух половинок. Линии белой краски были широкими вверху и сужались внизу.

«Я нарисовал половинку, и Кэсси тоже…»

— Так что это?

— Сильно подозреваю, что это хороший конец.

Она легонько пихнула его плечом. Предел приторности для Эми. Четырехсотлетние вампиры обнимались. Эми пихалась.

— Кстати, кажется, кто-то хочет с тобой поговорить.

Он по инерции повернулся к Зеву и Брианне, стоящих около ЧБ.

— Идиот. — Эми ухватила его за плечи и развернула в сторону Ли, сидящего в машине скорой помощи у открытых задних дверей. На его понуренные плечи кто-то набросил одеяло.

— Он не хочет…

Она толкнула его вперед.

— Хочет, хочет.

И Ли хотел. Это стало очевидно, когда Тони подошел поближе.

— Ты цел? — Идиотский вопрос. Он сидит в скорой.

— Наверно. Не знаю. Они хотят меня осмотреть. Спасибо за… Э…

— За футболку? — торопливо подсказал Тони. Он понятия не имел, что Ли помнил о подвале, но не собирался заводить разговор на эту тему первым.

Ли посмотрел на него долгим взглядом, а потом улыбнулся. В его улыбке не было ничего от Каулфилда, и Тони почувствовал, как у него снова забилось сердце. Страх, в котором он не мог себе признаться и который особенно мучил его после выхода из дома, наконец прошел.

— Да. За футболку.

— Хорошо, мистер Николас, пора ехать. — Медсестра начала подниматься в скорую, рассмотрела Тони и замерла. — Вас кто-нибудь смотрел?

— Смотрел?

— Вы показывались кому-нибудь из персонала службы экстренной помощи?

Тони не представлял, всегда ли она так разговаривала или просто сейчас смущалась от присутствия Ли.

— Нет.

— Подождите здесь. — Она указала на место в метре от машины. — Скоро подъедет еще одна бригада. Так, мистер Николас…

Ли поднял голову.

— Можно нам минуту поговорить?

Она поколебалась.

— Пожалуйста.

И растаяла.

— Но только минуту, — предупредила она и покинула предел слышимости.

Ли глубоко вздохнул. Замер. Вспомнил об их временном лимите и тихо сказал:

— Когда я целовал тебя, я целовал не призрак Бренды.

Тони моргнул, но Ли так и остался собой.

— Хорошо, — выдавил он. — И… фууу.

— Ну да.

У Тони в ушах снова что-то завыло. И уже не сирена.

— И что теперь? — спросил он, когда медсестра выразительно постучала по циферблату часов и демонстративно залезла в кабину.

Ли пожал плечами.

— Шоу продолжается.

— Я имел в виду…

В его улыбке было сожаление и немного растерянности, когда закрывались дверцы.

— Я знаю.