Двуликий бог (СИ)

Глава 20

Асы ликовали и приветствовали Локи, как героя и победителя. Несколько минут вокруг стоял такой гул, что решительно ничего нельзя было расслышать. Невдалеке, насытившись, догорал костёр, волей бога огня поглотивший ужасного великана. Правда, в свои последние мгновения Тьяцци оказался не таким уж устрашающим, а скорее жалким. Я разыскала взглядом супруга. Обитатели Асгарда уже давно оттеснили меня назад, и теперь от любимого мужчины меня отделяло не менее десяти богов. Беспечность асов была восстановлена. Как иронично, что ни один среди них даже не задумался, где же обладательница возвращённых волшебных яблок. Казалось, даже Браги забылся в заразительной весёлой суете. Легкомысленность и недалёкость большинства вызвала у меня разочарование и огорчение, почти презрение, сравнимое с отношением к асам бога обмана. Всё-таки муж плохо влиял на меня. Плохо по меркам Асгарда, конечно.

Локи смотрел на поздравлявших его собеседников снисходительно и насмешливо, свысока. Зловещий демонический огонь на глубине его взгляда угас, и глаза лукавого бога приобрели привычный тёплый и светлый на солнце оттенок. Таким я узнавала своего повелителя: холодно сдержанным, ужасно высокомерным и презрительным, но безукоризненно остроумным и притягательным. Он отвечал асам редко, но зато очень точно и иногда саркастично. Мне было ясно, что большому скоплению жителей Асгарда надменный Локи решительно не рад, и их общество тяготило его. Однако наивные асы, казалось, даже не подозревали об этом. Тор по-свойски обнимал гордеца за плечи, словно родного брата, с другой стороны навалились Ньёрд и Фрейр, рядом громко смеялась Ванадис, и я начала уже побаиваться, что сжиганием Тьяцци ритуальные жертвоприношения не ограничатся, когда вперёд выступил Один.

Единственного тихого удара тупым концом копья о землю хватило ему, чтобы призвать асов к порядку. Толпа замерла на миг, а после расступилась. Всеотец сделал несколько чинных и медленных шагов к богу огня. Локи смотрел на него насмешливо, оценивающе, но при взгляде на мудрейшего аса и холодность, и презрение покидали его. Воспользовавшись случаем, я пробралась ближе, ступая в нескольких шагах позади Одина. Когда повелитель Асгарда остановился совсем рядом с каверзным асом, последний смерил его долгим взглядом, будто они оба были способны общаться и понимать друг друга без слов. А затем, по-прежнему ничего не говоря, Локи бросил Всеотцу корзину Идунн. За его спиной разошёлся в разные стороны поражённый и возмущённый шёпот — никто не смел вести себя подобным образом в присутствии старейшего из асов.

— Я вижу, ты принёс яблоки Идунн, — помолчав, строго произнёс владыка, вытянув руку и ловко поймав небольшую корзинку. Голос Одина внушал трепет, однако от меня не укрылось, как хитро сощурился его единственный глаз, словно у старшего брата, что корит несносного мальчишку. — Но где же их хозяйка? — ядовито улыбнувшись, бог обмана лишь кивнул на яблоки вместо ответа. Присмотревшись, отец ратей разглядел между ними большой орех, вынул его из корзинки и бросил на землю. В тот же миг на его месте появилась Идунн — немного бледная и взъерошенная, но вполне живая и добродушно настроенная. Снова в рядах асов прошла волна удивлённых, возбуждённых и радостных возгласов.

— Не гневайтесь на Локи, Всеотец, — ласково произнесла светлая юная Идунн, изящно поклонившись господину Асгарда. Я перевела удивлённый взгляд на мужа, но тот лишь посмеивался. По выражению его лица я могла понять, что лукавый ас крайне доволен собой, хоть он и старался не выдавать этого в полной мере, — ведь в случившемся нет его вины: мы прогуливались у начала Биврёста и беседовали, когда огромный орёл налетел на нас из ниоткуда, сбив обоих с ног. Кто бы успел противостоять такому неожиданному нападению? — причина едва сдерживаемого смеха Локи теперь открылась и мне. О, бедная наивная Идунн, она его оправдывала! Хитреца, намеренно заманившего её в ловушку, а теперь выходящего сухим из воды. Воистину лицемерный бог обмана превзошёл сам себя в этот раз. Мы встретились взглядами и обменялись заговорщицкими улыбками.

— Мы все уже давно простили Локи, ведь он не только выручил тебя из большой беды, но и убил давнего врага асов — великана Тьяцци, — уже мягче произнёс Один. Я прикрыла губы кончиками пальцев, чтобы скрыть усмешку, которую была не в силах сдержать. Доброты Идунн и её неисправимой веры в лучшее, а также небольшой хитрости и снисходительности Всеотца хватило, чтобы плут и обманщик в глазах асов вновь превратился из врага в ближайшего соратника и восхваляемого героя. В какой-то миг толпа метнулась в сторону Локи с явно угадываемым намерением унести его прочь на руках, чествуя, как бравого воина и храбреца, однако, недобро сверкнув глазами, Локи невзначай достал из-за пояса кинжал, и страстный порыв асов немного поутих. Рассудив, что такие радостные и значительные события достойны знатного пира, боги во главе с Тором и Фрейром шумной и торжественной процессией направились к чертогам Одина. За ними потянулись все оставшиеся обитатели Асгарда.

Совсем скоро лишь верный страж Биврёста остался на своём посту, да двое верховных асов задержались чуть поодаль, что-то вполголоса обсуждая. Я дожидалась Локи, внимательно всматриваясь то в статный облик и любимый огонь волос стоявшего ко мне спиной мужа, то в задумчивое лицо Всеотца и его выразительное око, делавшее сурового властелина поразительно живым и молодым. Позади меня, чуть склонив головы, преданно следили за своим повелителем молодые воины. Со временем заскучав и не сумев побороть любопытства, я сделала несколько тихих осторожных шагов к беседующим асам, ненавязчиво и незаметно приближаясь к мужчинам. Наконец, мне удалось расслышать обрывок их разговора:

— В этот раз всё закончилось благополучно для тебя, мой каверзный друг, — устало произнёс Один, и в голосе его снова был слышен мягкий укор, — однако я не поощряю твои опасные манипуляции и решения. Ты излишне самонадеян, Локи…

— Благополучно для вас, — довольно холодно отвечал ему бог обмана, не терпевший наставлений даже от владыки Асгарда. Я обратила внимание, что, хотя спина рыжеволосого аса была гордо распрямлена, а плечи расправлены, он поддерживал одной рукой другую под локоть, отчего поза его выглядела закрытой и неестественной. — Ты позволил Тору вторгнуться в мой чертог с молотом наперевес, не созвав совет верховных богов, не дав мне слова, не устроив суда. Тебе ли, старейший ас, говорить мне об опасных манипуляциях? — Локи презрительно скривил губы, отчего его красивое лицо вмиг стало злым и жестоким. Голос вспыльчивого гордеца звучал ядовито и в то же время вызывающе. Я с волнением подняла взгляд на Всеотца, однако его лицо оставалось спокойным, а взгляд — сосредоточенным. Казалось, дерзкие слова резкого аса ничуть не трогали его. — При том, что я и вовсе в этом не был замешан! Ты слышал слова Идунн…

— Не распаляйся слишком сильно, Локи, — добродушно улыбнувшись, прервал его Всеотец, — ты врёшь упоённо, красноречиво и убедительно, но не думаешь же ты, что всевидящий прародитель богов поверит тебе так же просто, как юная впечатлительная девица, что видит во всех только благо? Я знаю правду. Ты совершил зло, и ты совершил добро. Твой проступок рождён не прихотью, но неукротимой гордостью и упрямством, и причиной твоей благодетели является не столько твоя совесть, сколько принуждение, — глаза Локи яростно сверкнули, губы оскорблённо дрогнули, но бог огня ничего не сказал. Казалось, он обдумывает речь собеседника и придирчиво взвешивает каждое своё и чужое слово. Один молчал и внимательно следил за переменами лица своего побратима. Огненный ас глубоко вздохнул и отвернулся, устремив взгляд вдаль, за стены Асгарда. — Противоречивее существа, чем ты, мне не довелось встретить во всех мирах, что я посетил. Я дал волю ярости Тора, потому что знал: ты не собираешься возвращаться в Йотунхейм. По крайней мере, так скоро, как того требовало заточение Идунн.

— Что ты можешь знать обо мне? — наконец, вполголоса огрызнулся Локи. Свободная ладонь его сжалась в кулак. Горящие глаза вновь пожирали беспристрастное лицо Всеотца, будто стремились прожечь его насквозь. — Не слишком ли ты слеп для всеведущего аса, если допускаешь подобное, доводишь до крайности? Помни: сила старшего сына не поможет ни тебе, ни ему в час Рагнарёка, но твоя мудрость, прислушивайся ты к ней почаще, могла бы и вовсе предотвратить его, — кончики моих пальцев похолодели при упоминании о страшном часе конца миров, и было в голосе супруга нечто столь зловещее и потаённое, что мне окончательно стало не по себе. Что и откуда он мог знать о дне гибели богов?..

— Не высокомерие, самонадеянность или единственный глаз делают меня слепцом, но моя глубокая привязанность к тебе, — с затаённой печалью в голосе негромко ответил отец ратей. Локи опешил: это читалось по его вытянувшемуся лицу. Впрочем, мгновенно вернув самообладание, каверзный ас строго сжал тонкие губы, устало прикрыл глаза. Он снова промолчал, и мне было понятно почему: его противоречивую натуру разрывали на части взаимное расположение к Одину наряду с уязвлённой гордостью и едва сдерживаемым гневом. Немного подумав, Всеотец продолжал:

— Увы, едва ли её разделит ещё хоть кто-нибудь из асов… Я не смогу покрывать тебя вечно, легкомысленный ты плут. Когда зло возобладает в тебе, я не приду остановить Тора, и тогда свершится его праведный гнев. Я предупреждаю тебя, брат мой по клятве крови, по духу. Уйми свою всеразрушающую сущность хотя бы ради тех, кто так искренне и верно любит тебя, — уголок губ великого Одина дрогнул в намёке на улыбку, когда взгляд его проницательного умного глаза устремился в сторону и замер на моём лице. Локи повернул голову вполоборота и искоса пронзительно глянул на меня.

Поняв, что моё присутствие не осталось незамеченным, я сложила руки, опустила голову и покорно поклонилась. Беседа двух верховных богов оказалась для меня столь волнительной и захватывающей, что я всё ещё не спешила оставить асов наедине, приняв облик наивной простоты и невинности. Локи лишь ухмыльнулся краем рта и резким коротким кивком головы отозвал меня прочь. После такого недвусмысленного намёка мне не оставалось ничего другого, кроме как тихо отступить назад и вернуться к своей свите.

Впрочем, я услышала достаточно, чтобы мои мысли и чувства пришли в полное смятение. Всеотец знал истину и намеренно позволил Тору напасть на бога огня! От одной этой мысли всё внутри меня закипало от возмущения. С другой стороны, Один говорил о своей глубокой привязанности к Локи, прощал ему грубый и саркастичный тон и предупреждал его, как друг, а не как повелитель. А бог обмана? Такой хитрый и обходительный со всеми, кто ему был абсолютно безразличен, почему он не мог удержать язык за зубами и поступить благоразумно хоть единственный раз? Особенно в присутствии величайшего среди богов!

— Мне довелось слышать, что порочные женщины в Асгарде плохо заканчивают, — вкрадчиво раздалось над самым моим ухом, выводя меня из задумчивости. Вздрогнув от неожиданности, я испуганно обернулась. Локи негромко рассмеялся. Он подкрался ко мне столь незаметно, что я ещё пару минут поражённо хлопала ресницами, не находя слов для ответа. Фигура Всеотца исчезала вдали. Очевидно, разговор был окончен, и мудрый ас возвращался в свою великолепную обитель. Я вновь перевела взгляд растерянных глаз на мужа, всё ещё ожидавшего от меня какой-либо реакции на свои слова. Несомненно, его колкое замечание и недобрый тон, предвещавший беду, относились к моему чрезмерному любопытству, и раздосадованный незадавшейся беседой с Одином бог огня искал причину, чтобы вылить накопившийся гнев на меня.

— Я думаю, это зависит от того, какой они изберут порок… — томно выдохнув, лукаво прошептала я в ответ, горячо касаясь губами кромки его уха, нежно целуя и лаская кончиком языка чувствительную кожу за ним. К счастью, определённый опыт общения с переменчивым богом огня научил меня, куда и как с наименьшими потерями (а порой и потрясающими приобретениями) можно направить опасную энергию вспыльчивого и легковозбудимого аса. Забывшись на мгновение, Локи закрыл глаза и откинул голову назад, тяжело вздохнул. Мужчина ловко перехватил мою ладонь, которая уже успела маняще проскользнуть по его шее и груди к животу, сжал её дрожащими пальцами. Страстный ас сглотнул и распахнул глаза, горящие недвусмысленным огнём, неизменно сводившим меня с ума. Приоткрыв губы и подавшись вперёд всем телом, я ожидала от него встречного движения. Локи невыносимо многообещающе и соблазнительно улыбнулся.

— Обсудим это ночью, — смягчившись, чуть более глубоким тембром, чем обычно, пообещал он. Едва заметно кивнув, я в последний раз устремила озорной взгляд в томные глаза супруга, нескромно и жадно пожиравшие моё тело где-то в районе груди. Горячая ладонь темпераментного аса легла на мою поясницу и легонько подтолкнула меня к колеснице. Каково же было удивление слуг, когда, не говоря ни слова, Локи взошёл на неё вслед за мной и взял в одну руку вожжи. Очень скоро мы были уже далеко, я только и успела, что обернуться и виновато улыбнуться Эйнару. Растерявшийся молодой человек лишь смущённо улыбнулся мне в ответ, а затем, опомнившись, склонил голову в жесте немого повиновения. Верной страже бога обмана предстояло добираться до золотых чертогов пешком, благо, идти им было не так долго.

Стоя подле Локи, я не могла сдержать улыбки, до того забавной мне показалась сложившаяся ситуация. Конечно, колесница не вместила бы нас четверых, в ней и втроём-то было уже тесно, однако ни малейшего сомнения не промелькнуло на красивом лице господина, когда он, даже не отдав никаких распоряжений, оставил свою стражу на окраине Асгарда. Честно говоря, у богов не было заведено излишне заботиться о своих слугах, это было свойственно людям. Хороший слуга — тихий, исполнительный и ловкий, он не доставляет никаких хлопот и не заявляет о себе. Но то, с каким естественным пренебрежением Локи распоряжался своими подчинёнными, всё ещё не переставало меня удивлять. Даже если он и воспитал их принимающими подобное отношение как данность.

В чертогах Бальдра слугу отмечали, если он чем-то выслужился перед повелителем, сумел превзойти остальных. Таких молодых людей были единицы. В чертогах бога обмана, в свою очередь, слугу замечали, только если он в чём-то провинился или ошибся, и это сулило свите золотого дворца огромные неприятности, изредка даже увечья. Поэтому в чертогах Локи все, как один, слуги были идеальны и покорны. Слишком высока была цена промаха. И всё же детство и юность в палатах доброжелательного и внимательного к окружающим отца оставили на мне свой отпечаток. Я не могла и никогда бы не научилась воспринимать остальных обитателей пламенного дворца как вещи. Для меня каждый из них был наделён особенными чертами характера и талантами, по-своему интересен. Нет, делить кров и досуг с живыми душами было намного любопытнее и уютнее, нежели с предметами богатого окружения.

Колесница вильнула в сторону, вынудив меня припасть к плечу мужа, на мгновение лишившись равновесия. Локи поморщился, но ничего не сказал. Я заметила две вещи: то ли богу огня неудобно править одной рукой, то ли именно этой, но со своей задачей он справлялся не так безупречно, как всегда. И, кроме того, лицо красивого аса на миг исказила боль, когда я неосторожно коснулась его плеча. Присмотревшись внимательнее, я заметила кровавое пятно на рукаве тёмной рубашки. «Он ранен!» — наконец, догадалась я, и сердце сделало переворот между рёбер, дыхание перехватило. Я даже знала, когда это могло произойти: мерзавец-Тьяцци всё же успел зацепить острыми когтями крыло юркого сокола. Вот почему Локи так странно придерживал руку под локоть во время беседы с Всеотцом. Я ничего не сказала, хотя кровь моя бежала по жилам быстро-быстро, стуча в висках, только подняла взволнованный взгляд на гордый профиль супруга.

Локи выглядел вполне невозмутимо, держался уверенно и ничем не выдавал ни малейшей своей слабости. Его несгибаемая воля и самообладание в моменты телесной уязвимости меня восхищали. Я любовалась статным асом, не разбирая дороги, и совсем скоро кони остановились. Я с удивлением обнаружила себя у золотых чертогов бога обмана. Почему-то я была уверена, что мы направляемся вслед за Одином на пир в честь блистательного возвращения пламенного аса. Я ничуть не поразилась бы, если бы Локи решил отправиться в Вальхаллу, невзирая даже на боль в повреждённом плече. Обхватив ладонями мою талию, уже успевший покинуть колесницу бог лукавства спустил меня на землю. Лицо его вновь на минуту исказило болью. Я смущённо смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова из-за какого-то необъяснимого внутреннего трепета.

— Что такое? — коротко поинтересовался супруг, коснувшись ладонью моего лица.

— Ты не явишься на пир в свою честь? — ласково улыбнувшись, уточнила я, наконец, совладав со своим голосом. Не находя больше сил сдерживать накопившуюся пусть за короткую, но волнительную разлуку нежность, я запустила кончики пальцев в его яркие рыжие волосы и склонила голову вбок, с мало скрываемой любовью рассматривая мужа. Нимало в ней не сомневаясь, Локи самодовольно улыбался тонкими губами.

— Я на пороге своего чертога. Как ты думаешь, Сигюн? — усмехнулся ас, но в его манере и голосе не было привычной издёвки или высокомерия, а только ласковая ирония. Я улыбнулась и недоверчиво покачала головой, взглянула на острослова с укором. — Мне опостылели эти лживые и недалёкие лицемеры. Я устал, и их обществу, разумеется, предпочту твоё… — возможно, Локи сказал бы что-то ещё, но, не сдержав радостного и страстного порыва, я приподнялась на носочки и чувственно поцеловала мужа. Как же я скучала по нему, по каждой чёрточке лица, по каждой интонации голоса, по колким и насмешливым замечаниям, по внимательному и проницательному взгляду зорких тёмных глаз. Коротким нежным прикосновением дело не ограничилось, и, склонив меня к земле и поддерживая одной рукой, темпераментный бог огня жарко целовал мои губы. Я только и могла, что покорно раскрыть их и с самозабвенным наслаждением подчиняться движениям его ловкого языка. На несколько минут я выпала из реальности, мир перестал существовать. Были только его губы — жаркие, властные, бесконечно желанные.

— Ты ранен… — вполголоса заметила я, когда притягательный повелитель моей души и тела, наконец, отстранился и вернул меня в исходное положение. Кончики пальцев аккуратно, почти неощутимо коснулись кровоточащего плеча. — Как хорошо, что Тьяцци получил по заслугам! Но, Локи, пусть тебя осмотрит Хельга.

— Это не более чем царапина, — пренебрежительно отмахнулся своенравный ас. Я знала, что он лукавит, что гордость не позволит ему признать истину ни при мне, ни при ком-либо другом. И я не спорила. Мы неторопливо шли по тропе, укрытой в тени деревьев, и я держала мужа под здоровую руку. Не считая того, что он пострадал, рядом с богом огня я испытывала умиротворение, даже воспоминания о странном разговоре с Всеотцом на время улетучились из моей головы. Я была счастлива уже от того, что супруг рядом со мной.

— Мой повелитель, я прошу, — немного погодя, я снова мягко обратилась к своему спутнику, приподняв к нему обеспокоенное лицо. Локи остановился, повернулся ко мне, положил ладони на плечи и взглянул на меня, словно на неразумное избалованное дитя — со снисхождением и умилением одновременно. Он мягко улыбался, и, глядя в его безмятежные глаза, я не могла поверить, что это он совсем недавно ранил могущественнейшего из богов заносчивыми и ядовитыми речами или вполне мог поднять руку на беззащитную жену в порыве неуправляемого гнева.

Воистину Один был прав в одном: столь противоречивого и переменчивого существа нельзя было найти ни в Асгарде, ни где-либо ещё. И, тем не менее, я восхищённо и преданно смотрела на каверзного аса и ощущала, что уголки моих губ против воли расползаются в стороны, а я решительно не в силах сдержать это глупое и беззаветно счастливое выражение лица, унять жар пылающих румянцем щёк.

— Пойдём, — мирно отозвался супруг и, приобняв меня за плечи, увлёк за собой. Когда мы ступили в пламенные чертоги, все обитатели дворца встречали нас, выстроившись по обе стороны от главного входа и склонив головы в искреннем повиновении. Несмотря ни на что, Локи пребывал в таком приподнятом расположении духа, что даже удостоил кивком головы Хакана и Рагну. Заметив это, я не сумела сдержать озорной усмешки и вынуждена была чуть повернуть голову в сторону, чтобы скрыть её. Жизнь вернулась в золотые палаты вместе с жарким и всё пробуждающим дыханием огня, сокрытого глубоко внутри его обладателя. Вернулась она и ко мне. С Локи я везде чувствовала себя дома.

Совсем скоро бог лукавства сидел на одной из постелей в просторном вытянутом зале, отведённом под лазарет. Это были владения Хельги, и во всём чувствовалась твёрдая рука предприимчивого лекаря. Все сосуды и кубки были расставлены в идеальном порядке, кровати чисты и опрятны, в зале было свежо, но не холодно, у каждого важного предмета врачевания было своё определённое место. И ещё уйма подобных незаметных мелочей. Целительница осторожно снимала с повелителя рубашку. Я не сдержала улыбки при мысли, что Хельга была, пожалуй, единственной женщиной во всём Асгарде, кому я могла бы позволить это незамысловатое действие без щемящей боли в груди. Локи не сопротивлялся, с любопытством и в то же время пренебрежением осматривая края появляющихся из-под мягкой ткани ранений.

Лекарь хотела было выпроводить меня из зала — должно быть, беспокоилась о том, как я перенесу вид крови и рассечённой плоти, однако одного короткого грозного взгляда Локи хватило, чтобы оборвать Хельгу на полуслове. Мудрая женщина не стала спорить, только коротко кивнула, обозначив тем самым, что поняла и приняла волю повелителя. Так я и осталась сидеть рядом, на ближайшей постели. Опасения служанки были небеспочвенны: я не боялась вида крови, но сердце болезненно сжалось при виде ран, подтверждавших страшную правду. И хотя бог огня ни на минуту не терял своего лица и выглядел почти безмятежно, когда Хельга обрабатывала повреждения, а затем соединяла края трёх глубоких следов от когтей, я не могла оставаться спокойной. Мне стоило огромного труда усидеть на одном месте и не мельтешить вокруг лекаря, и я не находила в себе сил даже вздохнуть полной грудью, будто могла всё испортить.

У стен Асгарда всё произошло так быстро, что я и вскрикнуть-то едва успела, не то что в полной мере осознать происходящее и по-настоящему испугаться. И я только-только начинала понимать, что Тьяцци рьяно стремился убить Локи. Направление трёх страшных царапин говорило о том, что удар благодаря ловкости и изворотливости мужа пришёлся по касательной, однако то, как глубоко была рассечена кожа и плоть, свидетельствовало об истинных намерениях жестокого великана. Что, если бы не молниеносная реакция бога лукавства? Как сильно он мог бы пострадать? Я удивлённо приподняла лицо, когда тонкие подвижные пальцы коснулись моего подбородка, мягко скользнули по щеке.

— Перестань занимать свою хорошенькую головку этими глупыми мыслями, — вполголоса подсказал Локи, выразительно изогнув бровь, а затем самоуверенно усмехнувшись уголком губ. Хельга закончила со своей тонкой работой и теперь ловко перевязывала пострадавшую руку. Бог огня был бледен, но неизменно полон самодовольства и достоинства, и ни единому стону не удалось вырваться из его горячей груди. Я испуганно и потерянно смотрела на повелителя. Когда лекарь, наконец, отпустила его, пламенный ас наклонился ко мне и, коснувшись своим лбом моего, доверительно прошептал: — Никто не сумеет разлучить нас, пока я сам не захочу этого.

Я ничего не ответила, только печально улыбнулась. Локи был неисправим: он вроде ободрял меня и действительно внушал ощущение некой надёжности, однако в то же время был невыносимым эгоистом. Почему он так желал иметь безграничную власть надо мной? Разве мне уже не довелось доказать ему свою преданность? Впрочем, вспомнив причину нашей последней ссоры, я осознала, что и сама неидеальна. Держась за руки, мы выходили из владений Хельги, спускались в зал, трапезничали, возвращались в покои повелителя и предавались сладостному забвению. Две неидеальные, но такие родные души. Мы засыпали счастливыми. Казалось, ничего плохого и страшного больше не могло и не должно было произойти.