Двоепапство

Глава 7

Глава 7

Италия, Рим, февраль 1497 года

Вот уж не думал не гадал, что когда-либо буду выходить из покоев Лукреции, оставляя там почти обнажённую девушку, с которой только что имел вполне себе определённые отношения, пусть и довольно своеобразные. И нет, плохо обо мне думать не стоит. Точно не стоит, поскольку…

- Чезаре, - встревоженный голос Лукреции раздался почти сразу, стоило мне как следует прикрыть дверь даже не спальни, а прилегающей к ней комнаты. – Всё… в порядке?

- В порядке, если эти слова вообще применимы к нашей общей подруге. Как мне показалось, она уснула, что после того количества вина, которое в ней булькает, ни разу не удивительно. А вот когда это чудо проснётся, лучше бы, чтоб с ней рядом была именно ты. Обнять там, поцеловать, прошептать нечто подбадривающее и утешительное. Демоны, вот зачем я вообще во всё это ввязался?

- Потому что тебя попросили лучшая подруга и любимая сестра. Мы вместе попросили, - хитренько так прищурилась Лукреция. И не изображай страдальца и невинную жертву! Не поверю, вот.

Стервочка. Да и всегда ею была, только до того, как я приложил руку к её становлению, стервозность развивалась бы медленнее и несколько иным путём. А ещё в голосе и поведении не было даже толики ревности, ну вот от слова ва-аще. Всё ж распущенность Борджиа историками не была высосана из пальца, это явно опиралось на исторические факты. Стоило только как следует приглядеться к Лукреции, как становилось ясно, что случившееся её заметно возбуждает. Уверен, что когда одна совсем не безразличная ей девушка проснётся, просто беседами и утешающе-подбадривающими объятьями дело не ограничится.

Ага, той девушкой, спящей сейчас крепким алкогольным сном, была Бяьнка. Та самая Бьянка де Медельяччи, герцогиня Форли, моя лучшая подруга и не просто подруга, а вовсе даже первая и пока единственная любовь для Лукреции. Какого чёрта вообще произошло и почему убеждённая сторонница «розовых» граней интимной жизни решила что-либо менять? О, это хороший вопрос, но со вполне логичным ответом.

Собственно кардинально менять Бьянка ничего не собиралась, да и её неприятие мужчин как спутников в интиме никуда не пропало. Просто… до неё не просто дошли слова Катарины Сфорца, но и были должным образом восприняты. Какие слова? Те самые, касаемо крайней нежелательности увядания только что возникшего рода новых повелителей Форли. Скептическое отношение Львицы Романии к тому, что младшая сестра Бьянки. Риккарда, обладает хотя бы малой долей всех достоинств первой. И пожелание как следует поразмыслить, что Бьянка оставит после себя, помимо собственных достижений, которые не пойми кем унаследуются.

Для женщины подобные аргументы были реально весомыми. Более того, сейчас на дворе конец XV века, а значит волей неволей, а в головах всех представительниц прекрасной половины человечества крепко засела мысль, что семья и дети – явление не то что необходимое, а прямо таки первостепенное. Та же Катарина Сфорца, несмотря на всю свою независимость и амазонистость в высочайшей степени, в другой грани своего характера являлась чуть ли не идеальной женой и матерью. Так было и это есть непреложный факт.

У Бьянки, понятное дело, после психологической травмы родом из детства в плане возможного супруга стоял чрезвычайно прочный блок, а вот дети… Эта часть не только нашла первоначальный отклик, но постепенно переросла в оформившуюся идею. Учитывая же, что для получения ребёнка без участия мужчины ну вот никак не обойтись, она и завела со мной тот самый разговор. Я эту идею услышал вторым, ну а первой, понятное дело, стала Лукреция. Стремление моей подруги быть честной с теми, кто ей дорог, заслуживало исключительно уважения и поощрения, такое вообще не часто встречается даже тут, в эпохе, где довольно большое число людей помнили, что такое честь. Чай не рубеж второго и третьего тысячелетий, будь она неладна, эта эпоха, откровенно смердящая гнильём не тел, а душ подавляющего большинства в ней живущих.

Мысли мыслями, а вот присесть на диван, плеснуть в кубок травяного настоя и немного расслабиться – это никак не лишнее. Тем паче в компании сестрёнки, которая прямо таки не могла спокойно сидеть от… Любопытства? Пожалуй, это именно оно.

- Ты прямо как на ежиках восседаешь, - съязвил я. – Давай уже, говори, что хотела сказать. Обещаю, что отвечу и даже ушки твои навострившиеся не откручу.

- Братик стра-ащный, - хихикнула Лукреция, ничуть не опасаясь высказанной мной угрозы. – Бьянка ведь с тобой скромная была, да, стеснительная?

- Скорее уж с трудом понимающая, где она и что с ней. Не просто ж так она заливалась крепким вином. Всё ради того, чтобы поменьше осознавать и потом вспоминать, как я понимаю.

- Не-а. ты не так понимаешь. Она боится близости с мужчинами, но не тебя.

- Это понятно. Слишком многое нас связало за прошедшие то годы. Такие узы прочнее многих родственных.

- Мужчины! – изобразила негодование Лукреция. Нарочито так, да ещё и как бы показательно надулась… на пару секунд, тут же возвращаясь в естественное, любопытствующее такое состояние. – И всё то вам объяснять надо.

- Так давай, объясняй.

Времена разные, а девушки одинаковые… по большей то части. в плане психологии так и вовсе многие черты почти неизменны. Вот и сейчас лёгкая пикировка с Лукрецией доставляла мне истинное удовольствие. Ну а что? Сижу в комфорте, интересная собеседница, дела в целом идут более чем прилично, что же до мелких частностей, то и с ними можно справиться, особенно если приложить должные усилия к одним и не зацикливаться на других, которые изменить просто нереально.

- Бьянка. Она… очень ранимая, хотя никогда этого никому не скажет и не покажет.

- Знаю. Потому и стараюсь её оберегать не от сражений даже, поскольку с клинком то она чувствует себя увереннее многих мужчин, а от иных угроз. Слова порой ранят сильнее кинжала. От большей части она защищена, но вот меньшая… Ты сама понимаешь, не меньше моего с ней времени проводишь. Тесно так, прямо вплотную.

- Ой-ой. Теперь ты тоже.

- Подчиняясь необоримой силе и только так, - шуточно отстраняюсь, поднимая руки в защитном жесте. – Устоять перед просьбами подруги и любимой сестры оказалось не в моих силах.

- Не отвлекай меня! – и ножкой об пол этак звонко, с заметной силой, а в глазах прямо искрятся довольство и озорство. Довольна Лукреция, ой как сильно довольна происходящим. – Я люблю Бьянку. Мне с ней хорошо и… ты же понимаешь?

- Понимаю. И точно не собираюсь нарушать вашу идиллию. Тем более я человек женатый и вообще.

- Женатый он, - саркастически хмыкнула юная Борджиа. – Знаю я про твою любовь к красоте. Куртизанки не из Рима, приключения в Сербии, другое…

- Очень осторожно и чтоб не ранить чувства Хуаны, - мигом парирую я. – У меня есть голова на плечах и я ей даже умные мысли думаю, в отличие от многих наших общих знакомых, которые чуть ли не лупанарий из своих домов устраивают, а жёны то молча страдают, то отвечают полной взаимностью.

Я ничуть не преувеличивал. Для многих представителей итальянской и не только знати подобное было в порядке вещей. У мужчин, конечно, поскольку женщины тут находились в заведомо проигрышной позиции. Собственно, огромное количество бастардов, оно ж не только от как бы соблюдавших целибат духовных персон. О нет, они тоже вносили весомый вклад, но не ими едиными. Пуританством, пусть оно пока ещё не появилось как явление, тут даже не пахло. Аскетизм? Подобным в Италии да и в соседних странах мало кто страдал. Были, конечно, но их процент среди людей не низкого сословия ни разу не зашкаливал. Это ж не германские земли, вот там… там да, порой очень печальные картины встречались. Не зря же в известной мне истории Лютер появился именно там, да и Реформация со всеми протестантами и кальвинистами зародилась как раз в тех краях. Да и здесь разгул ныне объявленных вне закона инквизиторов случался большей частью опять же в Священной Римской империи. Савонарола являлся исключением, равно как и Торквемада в Испании. И то последний поначалу был нацелен на марранов с моррисками, то есть как бы сменивших веру мавров и иудеев. И на не сменивших тоже, ну да это уже детали.

Ай, ладно, сейчас эти высокие материи к конкретной ситуации отношение имели исключительно косвенное. Зато следующие слова Лукреции заставили серьёзно так призадуматься.

- Я уверена, что ты никогда не огорчишь ни Хуану, ни меня, ни тех, кого любишь и ценишь, - слова были сказаны негромко, но с абсолютной уверенностью, что откровенно радовало. – Хуана хорошая, добрая и очень тебя любит. Только до конца не успела понять и принять нас, Борджиа. Но ничего, она успеет. Я ей в этом помогаю. Но сейчас я о Бьянке. Ты для неё очень близкий человек, может ближе меня. Не отталкивай её, если она вдруг… Постой! Я что-то слышу. Подожди, надо проверить, вдруг она проснулась и одна. Это будет нехорошо!

Борджиа на реактивной тяге, млин. Мигом вскочила и, цокая сапожками, унеслась в спальню, откуда, по её впечатлению, раздались какие-то звуки. Не было звуков, зуб даю, но девичье беспокойство, оно такое, не стоит в него вмешиваться. Пусть лишний раз удостоверится, что всё в порядке.

Неспешно попивая малость остывший настой, я подумал, что Лукреция малость подзадержалась. Хм, может и впрямь что случилось? Пойду и я проверю, всё ли в порядке с девочками. С обеими, благо что Бьянка, что Лукреция мне действительно дороги. Но эти намёки и недоговаривания сестры… Приходится достраивать половину её фраз, а в случае с женщинами подобное далеко не факт, что окажется верным. Мужской и женский образы мышления действительно разные. Они не лучше, не хуже. Просто гендерная составляющая своё берёт. Что сейчас, что в родном для меня «исходном времени». Эх, вечные философские вопросы, столь интересные и априори до конца не разрешимые.

Подкрадываться я не собирался, специально шуметь тоже. Однако Лукреция так и не заметила меня до тех пор, пока я не приблизился чуть ли не вплотную. Занята была. Чем? Сидела на кровати рядом с крепко спящей и сладко посапывающей Бьянкой и поглаживала ту по растрепавшимся волосам. Нежно так поглаживала, смотря на спящую девушку с искренней заботой и ничуть не скрываемыми чувствами. Идиллия, прям нарушать жалко. Вот и повернулся было, чтоб не мешать, но был остановлен тихим голосом сестры:

- Мне показалось, она спит. Крепко. Даже оставлять её не хочется.

- Ну так и побудь с ней, это ведь твоя спальня, не чья-то посторонняя. А вот мне стоит удалиться. Зато завтра… Даже не знаю, как лучше всего с нашей Бьянкой и встретиться то. Точнее где, в какой обстановке, чтоб ей лучше было.

- А я знаю, - улыбнулась Лукреция, наматывая вокруг пальца прядку волос своей подруги-любовницы. – Она хотела на конную прогулку. Не одна, а с тобой или мной. Вот давай мы оба вместе с ней и покатаемся. Ты сможешь?

- Я то? Конечно, смогу, даже не думай сомневаться. И надеюсь, что выполненная мной просьба не приведёт к тому, что Бьянка хоть немного, хоть временно, но отдалится. Очень бы этого не хотелось.

- Глупый брат. Так и не хочешь понять, что я тебе сказала. Она не отдалится, а приблизиться ещё сильнее сможет. Я в этом уверена. Иди уже, - махнула она рукой. – Утром встретимся.

Сказали пойти, вот я и пошёл. Куда? Спать, к себе. Не к Хуане, так как законная супруга решила проехаться до Остии, да там и заночевать. С целью? Какой-то тамошний храм, какая-то реликвия… Плевать! Охрана более чем достойная, да и вообще я сильно уверен, что новый приступ благочестия – они порой случались, но затихающие благодаря стараниям моим и окружения – случился не в последнюю очередь из-за косвенных действий Лукреции. Понятное дело, что она не сама подобное учинила, через третьи руки. Интриганка и уже ни разу не начинающая, несмотря на юный возраст.

Выспаться удалось, да и неплохо. А поутру, хоть и не спозаранку, Лукреция изволила самолично прибыть, дабы исполнить вчерашнее обещания, вытащим меня вместе с Бьянкой на конную прогулку. Сама девушка, кстати, должна была ждать уже у четвероногого транспорта. Хорошо ещё, что уже оседланного, потому как ездить на лошадях – это ещё ладно, но вот ухаживать… Нафиг такое счастье не сдалось и заниматься подобным точно не собираюсь, благо есть возможность скинуть это на прислугу.

Одеться, собраться… под расслабляющую болтовню Лукреции, которая первым делом заверила меня, что всё с нашей общей подругой в порядке и никакой утренней тоски после случившегося быть не должно. Но если только самую малость появится – она мигом её исцелит самыми эффективными и действенными методами. Уверенность, как говорится, «over 9000». Рад это чувствовать. Только б она со временем в самоуверенность не переросла. Впрочем… Я то рядом и никуда деваться в ближайшие десятилетия точно не планирую. Подскажу в случае чего, подправлю.

Лошади? Присутствуют. Бьянка? Рядом с одной из них, что-то в упряжи поправляет или нечто вроде. Пофиг, всё едино я ни разу не специалист в сем вопросе. Ну и охрана поблизости, знакомые всё лица… хотя скорее физиомордии заслуженных псов войны. Только вот эти конкретные проверенные по самое «не балуйся», а вдобавок специально натасканные первым делом на защиту. Способные не потерять голову от азарта, не броситься за возможными злоумышленниками. На то другие есть со своими задачами. Эти же – телохранители. Кто-то скажет об излишней осторожности, граничащей с трусостью. Плевать! На подобное найдутся ответы как из уже случившихся убийств видных персон, так и тех, о которых знаю лишь я. Тех, которые не факт что случатся в изменившемся мире, но вот схожие по сути произойдут непременно. Меняется общий ход истории, появляются новые лица, только суть человеческая останется неизменной при любом раскладе. Равно как и стремление решать проблемы путём устранения людей, их создающих. Нет человека – нет проблемы! Воистину душевное изречение, хоть и не полностью верное. Проблема то может и останься, только вот решить её станет заметно проще. Опять же многочисленные ссылки на исторические примеры родом из разных времён и мест.

- Бьянка. Рад видеть тебя бодрой и даже без последствий от вчерашнего возлияния. Вот уж действительно, хорошее вино не всегда даёт знать о себе поутру.

- Особенно если утром приободрить эту любительницу вина кое-какими настоямии вином же, но самую малость, - проворчала Лукреция, глядя на подругу. Сама же Бьянка… - Ты ещё покрасней тут. Садись в седло и поехали. На прогулке совсем-совсем здоровой себя почувствуешь.

Юная командирша. Впрочем, королевский статус, он такой, быстро приучает к подобным возможностям. Зато вижу, что Бьянка действительно не выглядит очень уж смущённой, не прячет глаза и не отстраняется. Хотя чуть вздрогнула, когда я, приветствуя, по привычке последних месяцев её приобнял. Но са-амую малость, едва уловимо. Чуть ли не идеальный вариант с минимумом последствий. А затем… Неспешная езда по улицам Рима, к ближайшим воротам. В меру присутствующее любопытство окружающих, но без лишнего фанатизма. Что они, короля не видели с его сестрой-королевой? Мы же специально в замке Святого Ангела не затворялись, вполне себе постоянно показываясь как на улицах Рима, так и нанося визиты тем или иным важным персонам, проживающим в пределах города. Про «за пределами» сейчас речи нет, к тому же меня никак нельзя было назвать любителем дальних путешествий. Уж точно не с местными «условиями сервиса», по моим понятиям практически отсутствующим.

Итальянская «зима», которая в моём понимании этого термина не шибко заслуживает, исключительно радовала. Да, прохладно, но это ж Рим, то есть по сути юг Италии, а вовсе не Венеция или там Верона, расположенные куда как севернее. Там тоже не боги весть как холодно, но и не Рим. Эх, хорошие места. Не зря же многие подмечали прекрасный климат что Адриатики, что Средиземноморья. Воистину чуть ли не идеал. Не иссушающая жара пустынь Африки, не сводящая с ума влажность тропиков, не вымораживающая душу зима севера Европы со снегом, метелями и прочими пакостями. Хорошо! Воистину не понимаю любителей холодов, хотя и жить в состоянии «кусок масла на раскалённой сковородке» тоже не шибко прельщает. Потому «золотая середина» как она есть.

Прогулка действительно помогала развеяться всем нам троим. Особенно Бьянке, которую Лукреция то и дело тормошила, ведя общую нить беседы и порой ехидничая то по одному, то по другому поводу. Не зло, а исключительно любя. Вот и сейчас…

- Может остановимся, погуляем пешком. Не всегда удобно сидеть в седле после некоторых то действий.

И глазками этак хлоп-хлоп. Ну вот и зачем пытается смутить Бьянку, понятно на что намекая? Ан нет, смущения не последовало. В отличие от ответной шпильки.

- Я достаточно стойкая. Может и могло бы быть что-то такое, но не после того, как мы оценили красоту того подарка из золота и слоновой кости. Ты оценила. Я оценила. Было что оценить и почувствовать всю ту щедрость, которую вложил неизвестный мастер в своё творение. Ты так оценила, что весь следующий день вспоминала и не всегда приличными словами.

Это называется одним словом – упс! Я, конечно, в интимные дела этих двоих лезть не собираюсь, но уши то у меня не просто так, а что Лукреция, что Бьянка от меня не шибко что и скрывали по целому ряду причин. Потому и понимал, о какой такой вещи из слоновой кости, золотом украшенной, речь шла. Таких вещиц у сестрёнки хватало, она хвасталась несколько раз, что и как ей удавалось доставать. Вроде как и странновато, ну а с другой стороны, с кем ещё она могла и поговорить, и быть уверенной, что в ответ не получит целый ворох неприятных эмоций, а то и слов. Я же… как ни крути, вариант «девочка с девочкой» это мило и вполне себе эстетично. В то время как иной вариант, в моём времени известный как «яой богомерзкий и дьяволоненавистный» только тотального экстерминатуса и заслуживает.

- Спокойнее, очень страстные и затейливые красавицы, - малость осадил я спорщиц, которые чересчур уж разошлись и вот-вот могли слишком уж повысить голос, просто от азарта и из желания одержать победу в своей милой словесной дуэли на околопикантные темы. – Мы тут как бы не совсем одни, а охрана хоть и будет молчать, но… это всё же не для их ушей, пусть трижды доверенных.

Дошёл голос разума, хорошо так дошёл. Что до Лукреции, что до Бьянки. Хотя общее направление осталось практически прежним, а именно связанным с личной жизнью в настоящем и в предполагаемом будущем.

- Отец обязательно признает законным наследником или наследницей Форли твоего ребёнка… как только будет кого признавать. Но ведь будет, да? – подмигнула сестрёнка сперва Бьянке, а потом и мне, как непосредственным участникам, хм, процесса. - Против слов понтифика о благородном происхождении никто ничего не скажет. А тайна рождения… она тайной и останется до тех пор, пока все не захотят её открыть.

- Ситуация. Хуана.

- Никакого ребёнка ещё ведь нет, - слегка засмущалась Бьянка.

Лукреции же было несколько пофиг что на моё лаконичное напоминание, что на слова подруги. Её несло на крыльях воодушевления.

- Я знаю тебя. Чезаре. Если захочешь, сможешь свою уже не такую скромную и робкую как вначале супругу и подвести, и не ранить. Но только после того, как у неё собственные дети появятся. Лучше даже не один. Она привыкла жить в большой семье, с братом и сёстрами вокруг. И хочет такого же.

Опять же упс! Ни разу не имел в планах многодетную семью и вообще голова от подобного кругом идёт. А ведь что «отец», что Лукреция, что Хуана явно настроены добиваться именно такого расклада. Ну как же, король Италии с перспективой становления императором в довольно скором времени. Значит должны и быть и наследники. Именно во множественном числе, учитывая разные форс-мажорные обстоятельства и неизбежные случайности, коих в нынешнее время, увы и ах, предостаточно. Но эти подколки Лукреции просто нуждаются в ответке. Вот прямо сейчас она её и получит, ибо нефиг.

- И я тебя знаю. Равно как и отца, который уже давно мечтает подобрать тебе жениха. Так сильно мечтает, что согласен и на брак лишь для видимости, с расторжением в любой момент по твоему желанию. Про полностью твой выбор и говорить нечего, это само собой подразумевается. Он как, тебе об этом раз в неделю напоминает или почаще?

- Пф-ф! – с показным возмущением отозвала сербская королева. – Я не глухая, а ещё наша мать всегда умела разговорить отца. А если я её попрошу, всегда мне расскажет, о чём он там с тобой и не только беседовал. Я сейчас про Мигеля, если ты не понял.

- Понятливая. Но раз так, то знаешь и про целую вереницу условий, которыми такой исход будет обставлен… если он вообще придётся тебе по душе.

- Знаю. И Бьянка тоже, - ласковый и одновременно похабно раздевающий взгляд в сторону воительницы. – Этот неисправимый любитель куртизанок и не только их мне мешать ни в чём не станет. Как и я ему. Взаимное понимание между супругами залог крепкого и счастливого брака. Особенно если его можно расторгнуть, когда только вздумается. И ты сам знаешь, что для своих детей я ма-аленькая и хрупкая. Потом, лет через пять…. Может быть. Пока пусть Хуана старается, она к такому уже готова. Да и наша дорогая Бьянка тоже. Мы ведь не оставим её без помощи во всех делах. И в воспитании тоже, да?

Лишь улыбаюсь в ответ, потому как ответа подобный вопрос в принципе не требует. Эх, хорошо вот так вот отдыхать в радующей душу компании, да и свежий воздух с прогулками полезны. Заодно можно как следует отвлечься от очередного очага, в котором разожжённое моими усилиями пламя дотла выжигает однозначно вредоносные элементы и даёт возможность прийти на их место… Уж не знаю, что именно придёт, но по любому будет лучше нынешнего.

Это я про Мамлюкский султанат, которому как бы давно пора вернуть прежнее название, а именно Египет. Только не названием единым, ещё и содержание должно быть сколь-либо пристойным, а не как в моём мире. Как вспомню, так вздрогну, да не единожды.

Вести оттуда приходили каждые несколько дней с очередной каравеллой, специально для этого отправляемой Эспинозой, который командовал сухопутными нашими войсками. От Гарсии же Де Лима, командующего флотом, доклады хоть и имелись, но вот ничего нового там не наличествовало. Обычное патрулирование вод, которые словно вымерли. Не целиком, конечно, а в плане наличия враждебных судов. Их и раньше было очень мало, а теперь… ну да, кому в здравом уме и даже в не очень здравом стукнет выползать в море сейчас, во время не просто войны, а войны с тотальным доминированием на воде одной из сторон. То-то и оно, что или никому или редчайшие исключения лишь подтвердят правило.

Но то море, а вот суша… Там новостей реально хватало, о недостатке даже помыслить не получалось. Мамлюкский султанат, как собственно и ожидалось, оказался даже не колоссом на глиняных ногах, а воистину дендрофекальной конструкцией с тотальным преобладанием последнего из компонентов. После сожжённого Думьята и всего, что рядом с ним было, предъявление окопавшимся в стенах Александрии ультиматума прошло просто на ура. Очень многие не захотели почувствовать, каково живётся куску мяса, запекаемому в угольках и… город был сдан со всеми потрохами в обмен на возможность убраться на своих двоих и даже «на четверых» для некоторых. Нюанс, убраться без большей части имущества и уж точно без тех рабов, которых нельзя было не освободить. Европейцев, конечно, благо арабы и им подобные меня не волновали ну вот совсем ни разу.

Два города, два плацдарма, которые можно и нужно было расширять. Только не вот прям сразу после захвата, а чуть погодя. Да и с Думьятом были сложности по причине того, что осталась лишь «скорлупа от ореха», то есть одни стены и прочие каменные части. Ракеты поработали на славу, показав всю материальную и психологическую силу нового типа оружия. Того оружия, которое явно превзошло по нагнетанию страха простую артиллерию. Ну а то, что его можно использовать лишь против больших, очень больших и стационарных целей – это мы умолчим. Пусть продолжают бояться и думать, что «огненный дождь» может достать всех и каждого. Страх… именно на нём строится определённая и довольно немалая часть этой кампании. Не им единым, но и упускать из рук фактор психологического прессинга было бы неразумно. А посему…

Беда не приходит одна. Вот и к мамлюкскому султану Аль-Ашрафу Кансух аль-Гаури этих бед постучалось несколько, с разных сторон его страны. Со стороны моря это были мы, под знаменем не Италии, не Борджиа, а Ордена Храма. Сейчас это было самым лучшим из имеющихся вариантов. Значительно к северо-востоку к мамлюкам подобралась беда иная, хоть и вполне себе ожидаемая. Та самая, о которой они знали, о которой их предупреждали те же венецианцы. Предупреждая же, хотели заключить временный союз, да ещё и с нашим участием. Приняв доводы разума, мамлюкский султан потерял бы малую часть своей страны – так он мог бы думать и какое-то время так бы оно и было… пока не истек бы срок мирного договора или не случилось бы его нарушение с мамлюкской же стороны – взамен, вполне вероятно, приобретя куски Османской империи, никому, помимо него, не нужные по большому то счёту. Но нет, он выбрал сторону безумной толпы, которую не то опасался, не то просто желал кинуть ей очередную кость взамен на мимолётные восхваления в свой адрес. Плевать мне на такие вот нюансы, они теперь роли никакой не играют. И вообще, случившееся нам даже на руку. По моему представлению так точно!

Османский удар, он тоже состоялся. Сейчас Баязид II, несмотря на всю потрёпанность своей империи, не успевшую толком восстановиться и с невысоким боевым духом армию, всё равно явственно ощущал преимущество над Мамлюкским султанатом. Особенно показательное из-за необходимости для султана Аль-Ашрафа Кансух аль-Гаури сражаться одновременно на два фронта. Близкие к идеальным условия для всех… кроме самих мамлюков, разумеется. Вот их положение было так у того верблюда, что стоит на горе и подвергается извращённому, но о-очень пристальному вниманию. И это ещё с учетом того, что французы не начали веселиться на этом празднике жизни, вложив свою лепту в происходящее. А ведь должны были.

Должны. Однако по какой-то неведомой причине опаздывали. Почему? Неизвестно. Неизвестное же так или иначе вызывает беспокойство и желание прояснить ситуацию. Следовательно…

- Надо бы нам остановиться и передохнуть, - отвлек меня от мыслей голос Лукреции. – Смотри, Чезаре опять в свои думы начал уходить, отвечает нам не сразу и глаза такие… мечтающие. О чём мечтаешь, братик?

- О разном и о многом, - отбрехнулся я. – Но вот прямо здесь и сейчас хочется размять ноги. Долго находиться в седле хоть и могу, но не люблю. А ещё… Давайте ближе к Тибру. Постоим у берега, посмотрим на эту много чем известную реку.

- Нашёл на что смотреть! Ладно, ладно, - уступила Лукреция взгляду Бьянки, которая… Не знаю, может её тоже захотелось чего-то спокойного, вроде неспешного течения воды, много веков текущей по изрядно заросшему руслу на дне которого… Ой, чего только на этом дне не было.

Минут десять прошло, и вот мы уже не восседаем на лошадях, а стоим и смотрим на тот самый Тибр. Я опять же молча, а Лукреция доказывает Бьянке то, против чего девушка даже не пытается возражать. Насчёт того, что совсем скоро корабли на «паровиках» да Винчи и Гортенхельца станут совсем привычным явлением, а не как сейчас, редкой забавой, от которой пока непонятно чего ждать.

А вот мне как раз понятно. Прототип уже успел себя как следует показать, равно как и второй похожий корабль, только уже с более мощной машиной и движущийся без поломок куда дольше. Вот кое-что ещё подкрутят-подвинтят находящиеся под началом этих двух мастера и простые рабочие – тогда можно будет запускать паровые машины в относительно массовое по здешним понятиям производство. И в других местах тоже нужны паровые машины. Насосы для откачки/перекачки воды, подъём тяжестей на большую высоту и просто на стены строящихся домов, крепостных стен и прочего. Воздуходувные машины, столь необходимые в делах кузнечных, паровые молоты для ковки и пробных штамповок…. Да мало ли самых различных применений можно подобрать! Про собственно движки для примитивных колёсных пароходов я и не говорю. А где пароходы, там и паровозы, но к ним ещё только предстоит подступиться. Слишком это будет серьёзный шаг вперёд. Пусть сперва сила пара покажет себя в уже перечисленных областях, а уж потом будем посмотреть, как именно сделать следующий важный шаг, в какие сроки и с какой силой придётся продавливать необходимые решения. Косность человеческого мышления, она штука такая, особенная.

- Всё будет. И совсем скоро, - подвожу я пунктирную, но черту под мнениями обеих девушек. - А ты. Бьянка, на досуге посмотри новые рисунки да Винчи. Там он такое наворотил, что даже меня удивить смог, а это, сама знаешь, непросто сделать.

И никаких шуток. Гений, он гений и есть, правда порой чересчур уж «сумрачный». Меня реально аж перекорёжило от вида «боевой самодвижущейся машины» на огромных колёсах, которую. По замыслу маэстро, должны были двигать несколько паровых машин… а внушать страх врагам она должна была при помощи множества острых штырей и лезвий. И да, орудие тоже было, одно. Огромное… просто царь-пушка, мать её, воткнутая по центру. Нет, такой футбол… то есть псевдотанк на пе***чем пару нам точно не требуется. Разве что с целью посмеяться. Вот пусть девочки и посмотрят на плод сюрреализма, порождённый действительно гениальным, но на сей раз забредшим совсем не туда творцом. Сперва может и испугаются, впечатлятся, но после моих желчных комментариев разве что посмеются. Оно тоже дело полезное.

Меня же беспокоило иное…

- Чертовы французы!

- А?

- Ты о чём, Чезаре?

- Так, о внезапно наболевшем, - хмыкнул я. – Про наших галльских друзей внезапно вспомнил. Про то, что они вроде как должны были накинуться на мамлюков, а пока не видно их и не слышно. Наверняка решили выждать, а потом либо к нам вынужденно присоединиться в походе на Иерусалим, либо… начать свою игру. Вот только какую? Не люблю неясностей, вы же это знаете. А непонятно себя ведут не только французы, но и мамлюки. Они же откатываются и из дельты Нила, и от османов, что их хоть и преследуют, но отвлекаются на занятие оставленных городов и грабёж всего и вся. Проблема в том, что Аль-Ашраф Кансух аль-Гаури должен понимать тяжесть своего положения!

- Надеется на союзников? – призадумалась Бьянка, но тут же сама себе и ответила – У султаната их почти нет. Сильных и надёжных.

- Отступает он не внезапно. Мы же с тобой читали донесения Эспинозы. Подкупленные нами в Каире заметили, что оттуда вывозят… уже вывезли всё ценное. Поговаривают, что сам султан, его наследник, визирь, гарем, придворные… да почти все собрались ближе к Мекке. Они отвели из столицы настоящие войска, её защищают только ополченцы и некоторые наёмники. Да, это странно, Чезаре прав.

- Готовят нам какой-то очень неожиданный и неприятный подарок, - резюмировал я сказанное сестрой. - Готовы потерять земли, но сохранить лучшую часть войска. Причём уходят туда, куда что мы, что наши союзники если и двинемся, то далеко не сразу. Для нас важнее Нил и выход к Красному морю. Для остальных, понятное дело, Иерусалим. Интересно это всё! И немного тревожно. Я сейчас не шучу, именно тревожно.

Пояснение может и не требовалось, но я всё равно заострил внимание спутниц на испытываемой мной лёгкой, но тревоге. Они девушки умные, да и не просто так стараюсь натаскивать их на самые сложные ситуации. Одна и вовсе успела стать аж целой королевой!

- Тибр плохо влияет на тех, кто смотрит в его мутные воды, - внезапно пробило на философию Бьянку. Ан нет, судя по следующим словам, я не совсем прав. Философия была лишь преамбулой. – У Людовика XII и его посаженного на цепь Авиньонского Папы не осталось опасных для нас ходов в этой проигранной ими партии. Они могут только сдаться как действиями, так и бездействием. Союз с Баязидом… теперь они на это не пойдут, а всё, что тот может сказать, объявят клеветой. Обманут не всех, но им хватит. Присоединятся к походу на Иерусалим? Признают твоё, Чезаре, главенство. Как короля или Великого Магистра тамплиеров – это уже неважно. Просто затаятся - получат насмешки и презрение. Затихшие в норе трусы, не осмелившиеся понять меч против врагов всех христианских стран, когда иные государи не щадят золота и крови для возвращения Иерусалима. Да пусть они устроят свой отдельный «крестовый поход», это всё равно…

- Бьянка! – аж взвизгнула Лукреция от избытка эмоций. – Ты поняла, что сейчас сказала? Людовик XII Валуа действительно может решиться на такое. Свой собственный «поход во имя веры», но не на Иерусалим. Он и о нём задумался только чтобы усилить зависимый от него Авиньон и тамошнее папство. И… У Франции довольно сильный флот. Не сравнить с нашим, но хороший. А у мусульманских владык его, нашими же стараниями, почти нет. И это значит…

- Фес, может государства Хафсидов или Заянидов. Любая из трёх целей, тут от многого будет зависеть, - задумчиво протянул я. – Умницы вы у меня, обе. Воистину истина рождается в спорах, разговорах, да где угодно, только чтобы у «родителя» с разумом всё обстояло подобающим образом. А если эта мысль окажется верной, то…

- То вреда всё равно нет, - припечатала сестрёнка. - Все три цели вместе взятые не сравнятся с единственным Иерусалимом. Франция будет отрезанным куском. И их Авиньон с местным Святым Престолом тоже.

- Изоляция, - мне только и оставалось, что согласиться. – Тоже хороший исход. Запечатать их со всех сторон, оградить от возможности искать союзников вовне, а потом уже наносить удары изнутри, благо авиньонцы постоянно предоставляют нам очень удобные возможности. И очень хороший инструмент у нас теперь имеется. Тот самый, который будет расти, матереть, становиться всё более опасным.

- Храм Бездны…

- Под покровительством главы Ордена Храма. Хи-хикс.

Забавно девушкам. Это хорошо. Они обе не видят во взращиваемом культе ничего выламывающегося за пределы их мировоззрения. Совсем замечательно. Вместе с тем не до конца понимают, что именно может из этой затеи вырасти. Ничего, со временем поймут. Поняв же… к тому времени изменятся ещё сильнее, после чего опять-таки станут воспринимать это как вполне приемлемый путь духовного развития для определённой и отнюдь не худшей части наших вассалов. Поживём – посмотрим. Но я по любому надеюсь на то, что удастся большая часть задуманного.

С союзниками, к слову сказать, дела обстояли… неплохо. Милан с Флоренцией – тут и говорить нечего, Пьеро Медичи и Катарина Сфорца уже выделили некоторую часть войск и те даже двигались в нужных направлениях. Бретань? Чисто символическое участие, которое только мы и попросили, понимая, что страна маленькая и в положении сложном. Соседство с враждебной по самые уши Францией, оно такое, несмотря на поддержку что от нас, что со стороны Испании. Анна Бретонская и её сын были ха-арошей такой занозой в заднице не только у Людовика XII Валуа, но и у любого, кто пришёл бы ему на смену. Высокая политика, тут и добавить нечего. Испания… Выход к Красному морю – эти слова звучали для супругов Трастамара аки райская музыка, они уже чувствовали возможные прибыли от короткого пути не только для торговли пряностями, но и иных товаров. Ясен пень Изабелла понимала, что мы, Борджиа, застолбим тамошнее побережье исключительно для себя, но вот возможность для их кораблей свободно входить в те порты, чиниться, загружаться/разгружаться и всё в таком роде – она будет предоставлена, исходя из довольно крепких союзнических обязательств, которые ни одна из сторон нарушать даже и не думала. Обоюдная выгода, она такая, почище суперклея!

Португалия? Те же «фаберже», только вид сбоку. Одно дело посылать вокруг Африки корабли и совсем другое – отсутствие необходимости отправлять ценные грузы этим реально длинным путём, если есть возможность получить доступ к пути короткому. Отношения же с нами у Мануэла Португальского также вполне себе пристойные. Повода для ссор и конфликтов таки да не наблюдается. Вот потому что Испания, что Португалия охотно откликнулись на призыв к участию в освобождении Иерусалима. Вера верой, но и выгоду для их стран никто не отменял.

Ма-аленькая и почти безобидная Наварра, несмотря на эту самую безобидность, желала показать свою боевитость, равно как и то, что славное прошлое отнюдь не окончательно угасло. Там совсем недавно шла серьёзная свара между королевой Екатериной де Фуа и её дядей, Жаном де Фуа, также претендующим на маленький, но вполне себе королевский трон. Королева как следует прижала родственника, так, что тот отказался от претензий на власть, но смутное брожение в некоторых провинциях королевства так и не прекратилось. А что лучше всего делать со смутьянами? Правильно, отправить их «сбрасывать пар» куда подальше, где они не только вреда не причинят, но и пользу принести в состоянии. Вот потому Екатерина и решила в добровольно принудительном порядке записать в крестоносцы немалую часть сторонников проигравшего в войне дядюшки и отправить в далёкие края добывать славу и искупать грешки перед короной. Полезное дело, что тут сказать!

Священная Римская империя изображала из себя зоофила, взирающего на ёжика. Император Максимилиан понимал, что если останется в стороне, авторитет его заметно так увянет и восстанавливать будет ой как непросто. С другой стороны, швейцарские кантоны уже откровенно скалили клыки, их отпадение от империи было делом практически решённым. Де-факто они и так были независимы, изгнав императорских людей и вот уже давненько не платя ни единого медяка из причитающихся налогов. Максимилиан был… в печальном таком положении. Сунуться в горы с войском, самолично или же отправив туда одного из военачальников? Война обещалась серьёзная, ведь словосочетание «швейцарские наёмники» стало известно не просто так, а по итогу целой череды войн и отдельных сражений. Да и одно дело начать войну против отдельно взятого Швейцарского союза, не имеющего доброжелательно настроенных соседей. Совсем другое, когда, случись что, лидеры входящих в союз городов издадут громкий и звонкий призыв о помощи. В адрес кого направленный? В сторону Рима, понятное дело, поскольку с некоторых пор с Францией швейцарцы старались никаких дел не иметь. И хлопотно, и чревато последствиями, и циничный такой кидок их братии во время Итальянской кампании Карлом VIII наёмники неплохо так помнили.

Не-ет, бросаться в омут с головой Максимилиан I не торопился. Равно как и оказывать сколь-либо серьёзную помощь очередному Крестовому походу. Только и отстраниться у него полностью не получалось. Не удивлюсь, если пошлёт туда тех, кого совсем не жалко – разного рода отребье мало-мальски благородного происхождения, да разбавит теми, кому искренне желает свернуть шеи. Типа, возьми, убоже, шо мне не гоже. Пусть так. Отбросов нет, есть резервы, как говаривали в прусском генштабе в схожих ситуациях.

Иные возможные союзники были весьма удалены, но и они наверняка хоть как то да проявят себя. Это выгодно в первую очередь им самим – засветиться при освобождении Иерусалима, а может и отхватить ещё кусочек другой. Хотя бы самый завалящий, но на побережье того, что сейчас считается Мамлюкским султанатом.

Всё? Нет, есть ещё Сербия сестрички, Славония с Хорватией многим нам обязанного Яноша Корвина, Венгрия, будь она неладна. Ах да. Молдавия опять же. Оттуда, ясно дело, никаких войск, даже если они и хотели бы их предоставить. Здесь иная задача – блокировка возможных телодвижений со стороны османов и, если таковые обнаружатся, удержание статус-кво сначала, а потом и содействие в атаке уже однажды серьёзно битого врага. Перечисленные страны уже считаются участниками Крестового похода, только выполняющие несколько иную роль, о чём уже было сказано и сказано будет ещё не единожды.

И на закуску та страна, с которой, собственно, всё и началось. Венеция! Там творилось воистину чёрт знает что. Зверское убийство их посольства вызвало, скажем так, неоднозначную реакцию. Определённая часть их знати требовала немедленно и в союзе с кем угодно покарать потерявших всякое представление о здравом смысле мамлюков. Нормальная такая реакция здоровых людей. Только вот жаль, что таковых было в процентном отношении… ну не статпогрешность, но и не очень много. Куда большее количество готово было замять случившееся, упирая на то, что султан Аль-Ашраф Кансух аль-Гаури как бы «извинился», прислав щедрые дары, призванные загладить «неприятный случай» и «излишнюю ярость толпы». Тут не «щедрость даров», а банальное нежелание терять налаженные деловые отношения и роль посредника в перепродаже пряностей и иных ценных товаров, идущих через Венецию. Продажность торговцев, она такая, они через что угодно переступить готовы, только бы это их по кошельку не ударило. Ну и пытающийся усидеть одной жопой на всех стульях сразу Агостино Барбариго, дож, положение которого уже давно было так себе, не шибко прочным.

Пока дож и его советы-сенаты грызли друг друга пытаясь отхапать кусочек влияния, усилить свои позиции и притопить противников… никакого решения так и не было принято. Вот совсем-совсем никакого, хотя дожев племянник, он же посол Венеции в Риме, Джованни Барбариго, изливал потоки патоки и елея в направлении как меня, так и всех Борджиа. Обещал, просил самую малость обождать. Дескать, его дядюшка непременно сумеет убедить сомневающихся и вот тогда непременно Венецианская республика встанет в союзные ряды рядом с Италией и прочими странами, добивающимися столь благородных и богоугодных целей. В общем, стандартная трепотня, ничего под собой толком не подразумевающая и тем паче не гарантирующая конкретного результата в приемлемые сроки.

Зато как забегали в Венеции сразу после того, как от Думьята одни угольки внутри крепостных стен остались! Ну прямо как тараканы после того, как в сторону их тараканьего скопления как следует пшикнули из баллончика с дихлофосом. Поняли, что шутки кончились, и началась реальная такая война, по итогам которой Венеции так или иначе, а придётся заметно потесниться. Тут вопрос был уже не о возможности/невозможности потерь, а лишь о том, чтобы не потерять слишком уж много.

Мыши плакали, кололись, но таки да начали обкусывать кактус. В роли кактуса выступал тот самый Крестовый поход, к которому республика через не хочу, через стоны, слёзы и вопли всё же присоединилась. Джованни Барбариго пытался было пискнуть насчёт «особых условий», но был вежливо послан. Причины? Слишком долго думали, слишком старались потянуть время, а вдобавок ещё и рассматривали возможность проглотить показательное унижение. Это после зверского то убийства толпой фанатиков собственного посольства, в котором люди были не из ближайшей канавы подобранные, а вполне себе из республиканской знати. Своих же, откровенно говоря, надо уважать, и за их смерти, если есть такая возможность, мстить по полной программе. Следовательно… пусть сидят и не чирикают. Одни среди многих и никаких особых привилегий. Другое дело, что с семейством Барбариго всё же стоит поговорить. На тему? Бытие Венеции после окончания этого Крестового похода, само собой разумеется.

Если люди продаются – их нужно покупать! Более того, покупать их надо в тот момент, когда в твоих «карманах» есть то, за что их купить не просто можно, но и относительно задёшево. Есть у меня некоторые идеи, при удачном воплощении которых в жизнь может случиться и так, что немалое число венецианцев сами готовы окажутся приплатить, чтобы влезть внутрь Италии. Посмотрим, как карты лягут… ну и при необходимости выщелкнем из зажимов внутри просторных рукавов несколько припасённых карт. С шулерами и играть надобно по шулерски!

- Эх, хорошо в Риме, но в скором времени придётся отправляться по ту сторону моря, в то, что раньше было Египтом… да и в будущем должно им стать.

- Египтом ли? – испытующе посмотрела на меня Лукреция. – Я тебя знаю. Чезаре. Если что попало к тебе в руки, и ты посчитал это ценным… никогда не выпустишь. А тут Нил, Александрия, выход в Красное море, которое так много может дать. Какой тут Египет! Новые провинции Италии разве что.

- Египет, равно как и Сербия, отдельная корона… и последующая часть единой империи. Ведь она, империя, только тогда воистину велика, когда образуется слиянием нескольких королевств в единое целое. Борджиа немало, королевств тоже уже не два окажется. Только центр один. Власть одна. Ты же сама прекрасно это сознаёшь, сестричка моя очаровательная.

Лукреция осознавала, равно как и Бьянка. Им обеим я это и намекал и несколько раз прямо говорил, что планируется создать из Италии и иных земель, тем или иным образом присоединяемых. Образец? Германская империя, созданная при «железном канцлере» Отто фон Бисмарке. Он ведь тогда оставил короны королям, герцогам и прочим государям, только лишил их большей части реальной власти. поставив в подчинение центру, а именно власти императора. Вот и у меня подобные намерения.Только не резко, не сразу, а осторожно, шаг за шагом… что касается некоторых. Ну и тон преобразованиям может задавать Лукреция, королева Сербии. Она своя, она полностью поддерживает и понимает, что власть должна быть у Борджиа, но и делить её на куски, словно шкуру медведя… неразумно. Клочки, они мало на что пригодны, в отличие от целого. Хотя нет, тут скорее драгоценный камень, который, будучи большого размера, стоит на порядок больше, нежели два камня, полученных в результате распила одного большого исходника.

- Если ты отправишься в Египет, то и я…

- Не прямо сейчас, Бьянка. Должно пройти ещё некоторое время, за которое нужно будет завершить кое-какие дела тут, в Риме. А потом, учитывая возможное изменение твоего состояния…

- Если от ночей, подобных прошедшей, будет результат, он тебя никуда из безопасных мест не отпустит, - расплылась в улыбке Лукреция. – И я его в этом поддержу! Мы оба о тебе заботимся и ни за что не захотим причинить хоть какой-то вред здоровью. Твоему и не только. Ты для нас… часть семьи.

- Но… я… Вы Борджиа, а я нет!

- Мы Борджиа, - протянула Лукреция, подойдя с Бьянке вплотную и обняв её так, что нужно было быть совсем слепым и тупым, чтобы не понять, как именно она к ней относится. - Борджиа очень не любят выпускать из своих рук то, что считают настоящими сокровищами. А нас тут таких двое. И я и Чезаре, мы оба считаем тебя настоящим и бесценным… сокровищем.

Если она ещё и поцелует Бьянку у всех на виду… реально будет «таки ой!». Нет, удержалась, хотя и с некоторым усилием. Зато у моей подруги-воительницы сейчас в голове явно что-то окончательно встало на свои места. В том смысле, что дошло наконец, словно до зверя жирафа, что она не просто может считать меня и Лукрецию семьёй, но и хрена с два её кто из этой самой семьи отпустит. Борджиа действительно очень жадные в определённом плане и уж точно не отдадут своё. Тут сестрёнка верно высказалась. А что до обламывания Бьянки по поводу очередного турне в опасные места… Переживёт. Не последняя это заварушка, ой как не последняя! В таких вещах я в принципе не ошибаюсь.