Два развода Айрин Фокс

Глава 18. Сижу я в темнице...

Кап. Кап-кап…

Монотонный звук не успокаивал, наоборот, каждый “кап” добавлял раздражения. Не знаю сколько времени я просидела в этой сырой промозглой камере, но достаточно, чтобы пройти все степени принятия неизбежного – от отрицания до смирения. А действительность такова, что я, кажется, убила, инспектора Надзора лорда Адриана Сталлера. Во всяком случае, именно в этом меня обвиняет следователь.

Кап, кап-кап…

Закрываю глаза и зажимаю уши.

Стакан падает из побелевших пальцев инспектора…

Кто-то визжит, я как-будто сбрасывая оцепенение и кидаюсь к мужчине, что лежит лицом вниз…

Переворачиваю… Глаза его закрыты, изо рта идет пена. Отскакиваю, ударяюсь о стул, пошатываюсь и без сил сползаю на пол…

Что-то кричит барон Майер и обвиняюще тычет в меня пальцем… Я не слышу ничего, в ушах то ли визг, то ли звон. Пульсирует лишь одна мысль – я убила человека. Закрываю лицо руками, нет, нет, нет, этого не может быть! Хочу встать и встряхнуть лорда Сталлера, чтобы привести его в сознание, но тело не слушается.

Люди в форме берут под руки и грубо поднимают меня с пола. Они что-то спрашивают, но я не понимаю. “Нет нет, нет”, – твержу как заведенная.

Мне нельзя в тюрьму, у меня дочка. Барон заберет ее, если со мной что-то случиться. На все расспросы мотаю головой. Адам предупреждал, я не должна говорить, пока его нет рядом. Но в плане не было лорда Сталлера, пьющего яд!

Молоденький следователь что-то хочет от меня и сует под нос бумаги. Кажется, я должна их подписать, и он говорит, что отпустит меня. Я не могу прочитать, перед глазами все плывет, а меня мутит. Мотаю головой. Нет, буду ждать Адама или Лизу. Они не бросят меня, я верю им.

Следователь кричит и угрожает, обещает забрать Дашку. Его слова прорываются сквозь звон. “Убийца” – вот оно, жуткое слово, что блокирует мой мозг. Он впивается в мысли голосом барона Майер, звенит там, отдаваясь визгом какой-то женщины, размеренно стучит в такт ударов кулака следователя о стол…

Он говорит, что меня ждет казнь, но я все равно молчу. Я уже оставила распоряжения, что назначаю опекуном Лизу, она не даст дочку в обиду. А я… Я отвечу по закону. Понимаю это, но все равно злюсь. И зачем он пришел? Зачем влез? Зачем выпил яд? У меня было противоядие, почему я не дала ему его, может быть, можно было успеть?

Меня ведут куда-то, берут анализы, какой-то длинный тощий человек с неприятным желтоватым лицом стоит над душой. Мне кажется, что если бы это была женщина, то я бы подумала, что так должна выглядеть смерть. Никаких эмоций на лице, отрешенный холодный взгляд, но он не отходит ни на шаг, забирает пробирки, складывая их в чемоданчик. Он смотрит на меня равнодушно, когда меня отводят в камеру, потом делает какой-то жест и я проваливаюсь в темноту. “Все, это и есть смерть? Так просто?” – проносится последняя мысль, прежде чем перед глазами все окончательно заволакивает мгла.

Кап. Кап-кап.

Противный звук возвращает в действительность. Я лежу на лавке и злюсь. Черт возьми, Айрин, как ты дошла до этого? Что за апатия и смирение? Требуй Лизу или Адама, и начинай соображать уже, что вообще тут происходит? Да, инспектор отравился, но в этом нет твоей вины. Он сам выпил яд, не ты ему предложила его. Там был полный зал свидетелей, что ты ни при чем.

Сажусь, оглядываюсь. Мерзкое местечко, сырые каменные стены, полумрак, решетка вместо двери. Наверняка, тут и крысы водятся. Надо встать и потребовать адвоката. Голова кружится и меня тошнит. Ужасное состояние. Поднимаюсь, пошатываясь. Надо позвать кого-то… Сил хватает только на то, чтобы сделать два шага. “И кто кого тут отравил?” – думаю, садясь обратно. Сил дойти до решетки просто не хватит.

Кап, кап-кап. Пить хочется невыносимо. Сдвигаюсь по лавке, протягиваю дрожащую руку, ловя капли.

– Не стоит пить эту воду, она стекает сюда из морга после помывки трупов, – говорит чей-то голос.

Меня все-таки выворачивает.

***

Плевать, что я баронесса, переведя дыхание, утираюсь рукавом. Оборачиваюсь. На меня смотрит человек с неприятным желтоватым лицом. Что он тут делает, пришел добить? Так не за что, и просто так я не сдамся!

– Кто вы? – сиплю. Во рту мерзкий привкус, а губы пересохли.

– Дознаватель королевской канцелярии. Расследую покушение на лорда Сталлера, – сообщает мужчина и присаживается рядом. Протягивает мне пластиковую бутылку обычной воды.

Беру, с подозрением осматриваю. Нераспечатанная, торговая марка одного земного супермаркета.

– Откуда? – подозрений еще больше, но, подумав, открываю и делаю глоток. Действительно, просто вода. Даже дышать легче становится.

Он не отвечает, только пожимает плечами.

– Спасибо, – говорю.

– За воду? – ухмыляется.

– За то, что сняли груз с моих плеч. Как лорд Сталлер?

Я же не дура. Он сказал”покушение”, а не “смерть” и не “убийство”. Значит, пусть и по неосторожности, но грех на душу я не взяла. Это можно отметить. На радостях делаю еще один большой глоток.

Дознаватель смотрит на меня с неудовольствием, молчит. Ладно, значит, мне знать не положено.

– Я не буду говорить без моих поверенных, – предупреждаю мужчину.

– Боюсь, у вас нет выбора, – разводит он руками. – Супруги Коток задержаны.

***

– Что с моей дочерью? – спросила я.

Соображала я плохо, и принять то, что Лиза и Адам задержаны, оказалась не готова, поэтому предпочла сосредоточиться на простом и понятном.

– Она у господина Ривот, – удостоил меня ответом Мужчина, который сообщил мне должность, но не имя. Слишком известен? Я не сильна в местной иерархии, и как к нему обращаться понятия не имею. С дочкой все хорошо и это главное. Я боялась, что барон Майер к ней свои загребущие лапы потянет. Зачем ему Дашка, интересно? Придумал же, замуж ее отдать. Это они тут что, детей в 14 замуж выдают, извращенцы престарелые?!

– Сколько я тут?

С этим наведенным сном понятия не имею, как давно я в этой камере, а Дашка же волнуется поди, переживает. И как давно Коток задержаны и где они? Надо повидаться с ними и согласовать, что и кому мы говорим. Ох, чую, что втянули меня во что-то нехорошее. Лучше бы правда пошла ратушу грабить. Кстати,мне показалось, или я правда воришку-оборотня в ресторации видела?

– Сутки.

Сутки это немного, Дашка, наверное, еще не успела перепугаться. Но надо выбираться все-таки. Эх, Лизка как же ты так!

– Что со мной будет?

– Зависит от вас.

Ожидаемый ответ, вот только сильно сомневаюсь, что от меня в этом мире хоть что-то зависит. И это чувство собственной беспомощности ужасно раздражает. Чувствую себя, как рыба, что бьется об лед.

– Что вы хотите?

– Чтобы вы мне рассказали все, как есть.

– Хорошо, – подумав согласилась я. – С чего начинать?

– С того, как вам пришла в голову мысль вступить в преступный сговор с госпожой Коток.

Понятно, меня априори назначили виновной. Если начну оправдываться, только усугублю свою вину.

– С Лизбетт мы познакомились еще на Земле, – начала я.

– Подождите, госпожа Шегистэд, мы перейдем с вами в другое место. Собирайтесь.

Я огляделась.

– У меня ничего нет.

– Разве при вас не было вещей? – нахмурился мужчина.

– Была сумочка, но я не знаю, куда она делась. Видите ли, я не очень помню, что было после того, как барон Майер приказал мне сидеть и есть.

– Прямо таки приказал? – следователь недоверчиво выгнул бровь.

Какое же у него все-таки худое и болезненное лицо, неудивительно с такой-то работой. И не спит, наверное , толком. Даже жалко его стало. Хотя о чем это я, меня бы кто пожалел…

– Да, скомандовал, как собаке. Так и сказал “сиди и ешь”.

– Ладно, пойдемте, расскажете мне все в другом месте.

– Надеюсь, не в камере пыток? Я так-то согласна сотрудничать.

Снова приподнял бровь и промолчал. Но и так это выразительно у него получилось, как у лорда Сталлера. Чем-то они даже похожи… Покушение на инспектора, это же надо придумать. Как будто весь ресторан разом ослеп и оглох. Но хуже всего то, что я понятия не имею, на кого теперь можно положиться.

Мы пришли в кабинет, и мужчина внимательно оглядел меня при дневном свете. Ну да, вид у меня жалкий после суток в тюремной камере, но я расправила плечи и, мило улыбнувшись, спросила:

– Вы позволите мне привести себя в порядок? Хотя бы умыться?

– Да, конечно.

Он кивнул на дверь в углу кабинета, за ней обнаружился сан.узел. Счастье есть!

Умылась, пригладила волосы и проверила свои трофеи. Что же, меня даже не обыскали? Кольцо с каплями пропало, как и остальные украшения, а вот пробирка с соком осталась за поясом платья. И что мне теперь с ней делать? Ладно, пусть лежит. Спрятала все обратно, окинула себя придирчивым взглядом. “Все будет хорошо, Айрин. Даша с Гордесом, с остальным разберемся. Зато есть плюс, если я в тюрьме, то документы по сделке подписать не смогу”. Хотя что-то внутри настойчиво шептало, что никого мои игрушки не интересуют, а вляпалась я во что-то более серьезное и неприятное.

– Итак, я слушаю, – сказал мужчина, когда я вернулась в кабинет и заняла место на стуле напротив него.

Я начала неторопливый рассказ с самого начала, не давая оценок, не возмущаясь, просто сухо излагая все события по порядку. Мне казалось, что я рассказала все достаточно полно и логично. Но мне это только казалось. Стоило мне закончить моментом, когда инспектор Сталлер выпил содержимое моего стакана, как следователь начал задавать вопросы. Он не был груб, не угрожал, не позволял себе пренебрежительных взглядов или оскорблений. Он просто строил вопросы и выворачивал мои слова так, словно все про меня уже понял и вынес приговор. Я старалась оставаться спокойной, не скатывалась в истерику, не защищалась и не оправдывалась. Даже не послала его ни разу, хотя очень хотелось. Изо всех сил сдерживая эмоции, я так же раз за разом повторяла одно и тоже и отвечала на бесконечные уточнения и разные трактовки одних и тех же вопросов. Вскоре я поняла, что все они сводятся примерно к одному и тому же – насколько добровольным было решение перебраться на Киурон и кто подталкивал меня к его принятию.

– Я сама так решила, когда убедилась, что другой мир существует, до этого я в него не верила даже и уж точно не собиралась здесь жить, – объясняла я, но следователь мне, кажется не верил.

Вода давно закончилась, а вместе с ней мое терпение и силы.

– Извините, господин следователь, но я не понимаю, в чем вы меня обвиняете и как это связано с покушением на лорда Сталлера. И боюсь, что вряд ли я что-то смогу добавить к вышесказанному. Простите, но я очень устала и была бы признательна если бы вы вернули меня в камеру.

– Не уверен, что это будет правильно, – заявил мужчина. – Видите ли, в вашем деле все не так однозначно, как вы думаете.

– Лизбетт ни в чем не виновата, она вообще меня не хотела на Киурон пускать. И от всего остального, что здесь произошло, отговаривала.

– Разберемся, но вам придется все равно побыть под арестом. Вот только в камеру я вас наверное, все же не верну.

Он помолчал, размышляя о своем и сказал:

– Посидите под домашним арестом. Я отвезу вас в надежное место.

Помотала головой.

– Если мне что-то грозит, то я должна знать об этом. И надо позаботиться о дочке.

– Ну не то, чтобы прямо грозит, просто всем так будет спокойнее. Очень уж дело это оказалось неприятным. Пойдемте, я знаю, как с вами поступить.

“Ну что же, меня не казнили, и не посадили обратно в камеру, по-моему все не так плохо”, – думала я, садясь в карету. Вот только я никак не ожидала, куда в итоге привезет меня королевский следователь.