Духодар

Глава 7. Речной шепот

— И тут я прыгаю на него, хватаю за стебель и вырываю его с корнями! — почти кричал Биф, просвещая окружающих, как надо бороться с хищными цветками, — зрелище то еще, клянусь Маяком Тимера! А нечего на меня шипы свои поднимать, между прочим. У меня это… разговор короткий!

Биф и сам дивился, как после двух-трех кружек местного крепкого он еще ворочает языком. Да еще и как четко, аж сам себе диву давался. Ну раз такое дело, не молчать же! Вот и выдавал товарищам все, что в деревне да в дороге с ним приключилось.

А вот Варин и Герб ничего не понимали. Не то, чтобы Биф сложно как-нибудь заворачивал. Скорее среди слов его мало какие целыми были, а речь больше походила на поток гласных звуков. По сути, корова и та понятнее бы объяснилась сейчас, чем Биф. Вот ведь набрался, так набрался. Хоть хозяин и сам весьма захмелел, но уж кто-кто, а он в своем пойле меру знал. Потому-то и посмеивался сейчас над незадачливым товарищем, что махал руками и краснел как помидор. А, собственно, чего дивиться: Биф это Биф, и никаким другим не будет. Ему и ведра не хватит.

Герберт тоже едва сдерживал смех. Вообще, ему впервые повезло при взрослых побыть, да посмотреть, как они свои взрослые беседы за кружками ведут. А оказалось, что они просто пьют эту противную горькую жидкость, горланят песнями, порой мышцами меряются, рассказывают друг другу истории бредовее не придумаешь и вообще очень довольно выглядят.

Так что Гербу становилось скучно. Бифа совсем не понять, а Варин — дядька суровый, Герберт при нем даже тушевался как-то. Завести с ним разговор смелости особо не хватало, да и о чем с ним поговоришь-то? Он кроме рыбы ничего и знать не хочет. Пока они с Бифом беседы вели, так все одним и кончалось. Биф ему про одно, а Варин про рыбу. Биф про плохую погоду, а Варин что самая то, рыбная, значит. Биф про банду с заставы, что в Грилмуф беспорядки учинила, а хозяин предлагает рыбой откупиться. Как-то так у него все… Обыденно, однообразно. Не мудрено, что за кружку часто хватается. Есть от чего.

Маргерии не было видно, поэтому Герб решил посвоевольничать, да по дому прогуляться. Любопытно же, как они тут, в старых хижинах, поживают. У кузнеца дома тоже, конечно, не богато, но это не потому, что денег у него не водится, напротив, очень даже неплохо он в Грилмуф зарабатывает своими золотыми руками. Просто кузнец против излишеств всяческих, всего по минимуму должно быть, тогда и в голове порядок будет. А когда за роскошью гонишься, то и понимать потом перестаешь, чего и вправду надобно, а чего так, селянам в глаза пыль пустить.

А у Варина в хижине три комнаты обнаружилось, причем все почище да поприятнее, чем центральная зала с очагом. В одной кровать сколочена знатная, вся в мехе животном, а под ним шкуры и матрасы из сена. Где Варин такой роскоши понабрал в этих грязных краях — тайна, покрытая мраком. Видимо рыбак-то он отменный, раз может себе позволить. Хотя Герб в других хижинах не был еще, так что сравнивать рановато.

Вторая комната на склад походит. Рыбы тут свисает с потолка столько, что Герб в жизни своей не ел. Неужто столько в реке живности может быть? Даже удивительно, как до сих пор еще всю не переловили. Да и съедаться она должна вроде как: человек каждый день кушать хочет. Ан нет, висят себе и в ус не дуют. Вон еще и вдоль стен бочки какие-то. Небось с соленьями — они с овощами за милую душу идут в любое время. Свежей рыбы только не видать, может где еще ее хранят, кто знает. Уж кто-кто, а рыбаки лучше всех разбираются, как с ней правильно обходиться, чтобы не попортилась зазря.

Дверь в третью комнату поддаваться не собиралась. Вросла в стены и никуда двигаться не пожелала. Герб вроде всем весом давил, но бесполезно. Хотя какой уж у него вес… Ветром хорошо не сдувает — и на том спасибо. Но зато ум у Герберта не прост совсем, спасибо кузнец его кумекать научил. Всегда говорил: «Ты, сын, сдаваться и не мысли, соберись, да осмотри все хорошенько. Когда долго думаешь да понять пытаешься, так и раскрывается все, да так раскрывается, что дивишься потом, насколько легко было». Сам кузнец вообще подумать любил. Сядет на свое любимое место в саду, взгляд куда-то вдаль пустит и молчит так подолгу. А Герб малой был, рядом располагался от нечего делать, да и подражал отцу. Так и научился размышлять. Теперь вот в жизни часто применять приходится. Пригодилась отцова наука.

Осмотрел Герб дверь и понял, в чем загвоздка. Дверь на засов закрыта, не мудрено, что не двигается. Вроде и оставить теперь ее — как снаружи такое отопрешь? Но любопытство на Герба напало непреодолимое просто. Некрасиво, конечно, по чужим домам шастать, но уж если заняться больше нечем… В щелку Герберт разглядел небольшую комнату, тускло освещенную, с большими открытыми шкафами. А на этих шкафах склянки какие-то, веточки, листики всякие, прям как у знахаря в Грилмуф. Жутко даже, да запах неприятный, не плесень как в зале, а скорее полынь или еще чего.

Ну теперь любопытство только сильнее разыгралось. Кто бы мог там на засов-то закрыться? Маргерии Герб в комнате не разглядел, а кому тут еще разгуливать разрешается. Вот так загадка. Надобно срочно в комнату пробраться да все разузнать. А вдруг кто из соседей злым делом промышляет? А тут Герберт его раз и схватит. Ну… по крайней мере попробует. Он тоже, между прочим не лыком шит, кое-чего умеет. Глядишь и справится. А ежели нет никого, то и пускай, обошлось, значит. На том и решил.

Пришлось присесть и наклонится прямо к самому порожку двери. Герб привычно зашептал только ему известные слова, пробуждая спящие в грязи под домом семена. Пару раз Варин повышал в разговоре голос, а Биф как-то слишком весело смеялся. Так что приходилось настороженно оглядываться и прикидывать, в порядке все, или пора оставить затею.

Минут через пять засов за дверью задергался, ожил. У стеблей растений, известное дело, пальцев не имеется, но ежели правильно направление задать, то поднимется оно там, где нужно. И засов тогда начнет в бок передвигаться, словно его рукой кто-то двигает. Главное не переборщить, а то грохнется с крепежей, вот шуму-то будет! Тут же сбегутся, разбираться, чего такого случилось. А Герб тут как тут, на месте преступления. Молодец, нечего сказать.

Засов все же удержался. Не то чтобы он падать не хотел… Просто хозяева люди ответственные и предусмотрели блокиратор. Надоело им видно, что падает частенько, вот и приладили. Очень даже кстати. Герберт вздохнул с облегчением и бросил взгляд назад. Вроде забавляются, как и раньше. Вот и славно.

Запах полыни стал еще сильнее, хоть Герб и открыл дверь всего на треть. Ему, парнишке, больше и не надо было, чтобы внутрь пролезть. Дверь за спиной закрылась, и теперь можно было все внимательно разглядеть.

Чего тут только не было! Хозяйка точно знахарка, раз хранит столько всяких растений сушенных, кусочки незнакомых камней, баночки с жидкостями, с какими с виду сразу и не разберешь. Темно же все-таки, пара свечек только и горит на столике возле шкафов. А столик-то занятный. Герб сразу поспешил к нему.

Ну и страшилище! Герба аж всего передернуло. Прямо на столешнице было выцарапано изображение двухголового, трехрукого человека. Хотя какой уж там человек… даже слово не подберешь, чтобы назвать хоть как-нибудь. Ну и фантазия у хозяйки, раз она такие картинки выскабливает. Да еще и… что это? Кровь что ли? У Герберта волосы встали дыбом. Выемка царапины и правда была заполнена кровью! Если бы не вонючая полынь, то сын кузнеца сразу бы запах почуял. Он-то этот запах знал прекрасно. Было дело, отцу пришлось паре бандитов Чета носы да челюсти подправить…

Герберт уже понял, что тут чего-то не так. Прям почуял, что бедой пахнет. Негоже, чтобы кто-нибудь кровь свою на изображения поливал, такое дело дурно пахнет, это все знают. Да еще и свечки эти зловещие, будь они неладны. Получается, что хозяева не совсем те, за кого себя выдают. С виду рыбаки значит работящие, трудяги, а вот на деле совсем иначе выходит. А никак лихие люди, а? Хотя Биф вроде неплохо их знает… А Биф свой парень, в Грилмуф, его не то чтобы уважают, но слова плохого о нем ни от кого не услышишь. Так в чем же дело?

Герб поспешно огляделся, надеясь найти еще подсказки, но удача похоже закончилась. Ничего путного, только все те же склянки да травы. А, вот еще окно, сначала не заметно его было. Высоко оно, почти под потолком и открыто. На улице ветер сильный с дождем, заставляет окошко биться об раму. Странно… до этого Гербу стуков не слышно было…

Ладно, все равно сразу не разберешься со всем. Лучше Бифу попытаться рассказать, может он прикинет, что к чему. Не сегодня, правда, а то он уже, наверное, с трудом на стуле сидит.

— Маргерия, еще нам принеси! — раздался громкий окрик Варина. Веселое варево кончилось, но товарищи не считали, что им хватит. Уж если встретились друзья закадычные, то разве можно дело на полпути бросать? Надобно доделать, да так, чтоб вспомнить потом было чего. Если вообще память вернется.

Герб вздрогнул. Скорей с комнаты, пока его не застукали и глупостей не надумали себе. Он же это так, из чистого любопытства. Без всякого злого умысла. Ну скучно же просто так сидеть, вот и развлекает себя ребенок чем может.

— Да где ж она? — буркнул Варин, стукнув кружкой по котлу. Всякий раз, когда надо чтоб жена рядом была, она куда-то девается. А у него, между прочим, гость важный. А ему особый уход нужен: в кружку там подлить, рыбы сушеной еще поднести — наука не хитрая, но ежели не делать, то гость расстроится. Позорит его жена, ох, позорит. Поговорить бы с ней надо, а то совсем от рук отбилась, и своевольная стала. Ну ничего, найдем на нее управу, не в первой. Староста он в конце концов или нет?

Судя по звукам, хозяин резко вскочил на ноги, зацепив Бифа, из-за чего тот повалился на пол. Но Варину сейчас было не до товарища. Надобно срочно провести сеанс воспитания, и отлагательств это дело не потерпит. За дверью раздались тяжелые шаги, которые все приближались. Герб судорожно осмотрелся и нырнул под полки, надеясь, что его не заметят. Кто знает, что там в голову рыбаку придет? Лучше спрятаться от греха подальше.

— Ты где, Роща тебя побери! — еще громче закричал Варин и застучал в дверь, — ох я тебе, женщина…

Дверь пугливо распахнулась, не в силах выдерживать ударов его кулаков. Чем, конечно, очень удивила рыбака. Он привык, что жена порой запирается в своей комнате с этими баночками и травами, но сейчас дверь оказалась свободной от засова.

— Маргерия? — уже немного удивленно подал голос Варин, заглядывая в комнату. Ему, конечно, сразу стало понятно, что жены здесь нет. Тогда где же она может быть? На улицу же не проходила… Хозяин хижины озадачено водил взглядом по полкам, от хмеля тяжеловато ему было сфокусироваться.

Ветру похоже стало скучно, потому он снова начал играться форточкой. Да так знатно приложил ее об раму, что Герб дернулся. А чего тут удивляться, и так весь в напряжении сидел, чтоб не попасться. Не мудрено с таким шумом дернуться. Он вообще едва поборол желание припустить куда подальше. Бежать-то некуда, весь дверной проем занял этот громила-рыбак.

Варин, конечно, был пьян, даже к бабке не ходи. Да только сложно было ему не заметить, как с нижних полок посыпались баночки и аккурат на твердый пол, естественно в дребезги. Все по известному закону подлости. Грохот был такой, что Герб втянул голову в плечи и попытался стать совсем маленьким и незаметным. Он напрочь забыл, что можно было как-то растения на помощь позвать. Парнишку просто-напросто сковал ужас. Он же ребенок, в конце концов, к таким приключениям не приучен. Ему бы на улице бегать да с друзьями на палках в великих воинов Нэттери играть, а не шпионом прикидываться. В конце концов, не каждый взрослый шпионское дело потянет… Опасное это занятие.

Хозяин хижины протянул свою лапищу и сгреб Герба в охапку. Никак у него не получалось разглядеть в темноте незнакомца. Не мудрено, три свечки всего горит в комнате, толку от них с гулькин нос. Хотя вроде знакомый какой-то мальчишка. Где-то Варин его видел… недавно… Переборщил он, все-таки, с горячительным сегодня, совсем мозги расшалились, думать и вспоминать отказываются.

Позади раздались шаркающие шаги и еле различимый голос сразу выдал Бифа с потрохами. Парень похоже нашел в себе силы подняться и с любопытством поспешить к месту веселья. Почему веселья? Ну так Варин давно уже туда пошел и чего-то до сих пор не вернулся. Веселится, не иначе. Но так же нельзя, в одиночку-то. Надо с друзьями весельем делиться. По-братски.

— О, вы чего тут? — поинтересовался Биф, — Варин, чего в Герберта вцепился? Ежели подраться охота, то надо подстать себе искать, а не на детей срываться. Совсем что ли ополоумел?

Варин с минуту переводил взгляд с Герба на Бифа и обратно, всё пытался сообразить, с кем надо разобраться первым и надо ли вообще разбираться.

— А чего он по комнатам шастает? — парировал он, встряхнув парнишку для убедительности, — куда Маргерию мою дел? А ну признавайся! Я же из тебя всю душу вытрясу…

Биф схватил его за руку.

— Да ты, братец, совсем рехнулся. Как он тебе со взрослой женщиной-то совладает? Смотри тощий какой, — возмутился он, — небось вышла погулять супруга твоя, с подругами пообщаться, а ты тут руки распускаешь да на честных людей грешишь.

По лицу Варина можно было предположить, что задумался он. Биф, конечно, дело говорит, да не так тут что-то. Надобно допытаться у мальца, все до мелочей разложить.

— Не совладает говоришь… — задумчиво повторил он, — а чего он тогда в комнате ее забыл? Чего лазает куда не звали? Нет, друже, дело нехорошее задумал твой товарищ, а мож и сделал уже. Не знаю, чего уж ты натворил, мальчишка, а жену мою ворачивай быстро, покуда я с тобой иначе не заговорил!

Запахло жареным, тут и дурак бы понял. Что ж, Биф, придется тебе опять в прятки с громилой играть, пока не успокоится чуток. Хотя, Варин не так уж глуп, как те, из банды Чета. Тут особый подход потребуется, главное под кулак не угодить. Такого кулака и одного хватит. Как прилетит, так и дух вон. Лежи и отдыхай, братец, покуда совсем не рассветет. Так оно — с Варином драться…

Сверху, со стороны форточки подул холодный ветер. Внутрь комнаты будто туман стало затягивать, плотный-плотный, как вата. От неожиданности вся троица забыла про важный разговор и заворожено наблюдала за таким чудом. Тумана становилось все больше, он клубился и сбивался в кучу.

— Энто еще что? — озадачился Варин, наблюдая за дивом дивным, — чертовщина какая-то…

Биф и Герб тоже пребывали в недоумении. Уж если хозяин хижины удивлен, привыкший к местным постоянным чудесам, чего уж про них, неместных, говорить. Хотя зрелище, конечно, жуткое, но красивое, ничего не скажешь.

Но вот что интересно, туман не совсем туманом оказался. По очертаниям он стал больше похож на человека, а лицо приобретало знакомые черты…

— Маргерия? — в полном шоке выдал Варин, выронил сына кузнеца и сделал шаг вперед вместе с висящим на нем Бифе.

Туманная Маргерия наконец приняла четкие очертания и открыла глаза. Однако близкое присутствие любящего мужа ее почему-то не порадовало. В ужасе шарахнулась хозяйка к стене и сразу стала снова растворяться. Похоже, никак не ожидала она, что в комнате ее ждет целая делегация. Да еще и с распростертыми объятиями. Так что пришлось ей поспешно ретироваться.

Варин дотянулся до нее рукой, но пальцы его только разогнали туман, который стремительно утекал в открытую форточку под потолком. Маргерия исчезла почти также быстро, как и появилась. И оставила после себя озадаченного мужа и множество вопросов.

Биф осторожно расцепил затекшие руки и плавно отошел от хозяина подальше, направляясь к двери спиной. Одновременно он попытался тянуть за собой остолбеневшего Герберта. Что за ерунда здесь творится? Когда речь была о посиделке с другом, ни о каких призраках речи не было. Устроили тут самодеятельность… В такой театр Варин пусть сам с женой играет, а им, Бифу и Герберту, пожалуй, срочно пора. У них в Грилмуф картошка не полотая, между прочим.

— СТОЯТЬ! — выпалил хозяин хижины, краем глаза заметив отступление гостей. Планы Бифа его совсем не устраивали, — это что сейчас было? Ваших рук дело? Отвечайте, а то я за себя не ручаюсь… И даже не пытайтесь меня дурачить!

Вот те раз! Будто не он хозяин дома. Не, ты нас в свои проблемы не вплетай, подумал Биф.

— Завязывать тебе надо с горячительным, — осторожно ответил Биф, — лучше у жены своей спроси, чего это она в призрака играет и людей честных пугает.

Слова Бифа прозвучали не очень убедительно, но задуматься заставили. Лицо у хозяина изменилось с бешенного на вполне безобидное, озадаченное даже.

— Твоя правда… — потянул рыбак, — надо бы у Маргерии сначала дознаться.

— Да и так все понятно, — подал голос Герберт, потирая плечо и разминая спину. Хозяин хижины знатно его придавил своей лапищей, теперь все мышцы болят жутко. Чтобы он еще хоть раз на Промысел пошел? Да не в жизнь! Если так подумать, работа кузнеца — тоже работа…

— Поклоняется жена ваша кому-то, вон, на столике нарисован, — добавил парнишка, показывая рукой, — свечек понаставила, небось и клятвы какие приносит. И все у вас за спиной.

Это он зря, конечно, подумал Биф. Только вроде рыбак успокоился, а мальчишка раз! — и опять злит его. Нехорошо. Хотя, если и правда Марга такое вытворяет, то стоит и разобраться… А то как бы чего не вышло.

Варин потеряно посмотрел в указанную сторону и направился к столику. По дороге он нахмурился шибко и вид снова грозный принял.

— Ты своего паренька-то осади, Биф, — сказал он, — уж больно шустрый и языкастый. Не может моя жена… Гиблая тропа! Маргерия, ты же… я же тебе верил… Выходит, совсем плохо дела пошли, не доглядел, — рыбак со злостью ударил кулаком по столику, из-за чего тот затрещал и покосился. Кровь из царапин на столе закапала на пол. Свечи, моргнув, потухли сразу же, и темнота в комнате вступила в свои права. Пришло ее время.

— Ты о чем это? — поинтересовался Биф, — что за дела? Уж коль начал говорить, то договаривай. Что у тебя здесь творится, а, Варин?

Было слышно как рыбак тяжело вздохнул.

— Думал я, что давно выкурил их всех, а они оказываются втихушку свои дела творили. И кабы не твой парнишка, то ничего бы так и не знал, — грустно произнес Варин, — ладно, пора рассказать тебе, братец. Давно тебя знаю, значит и довериться могу тебе. Все равно больше некому, похоже. Пошли к очагу.

«Есть у нашего промысла тайна, о коей и забыть бы, да не дает народ наш. Так он на древние традиции падок, что ничем его не отучишь… И вещи делают люди на промысле такие, о каких и говорить жутко.

Здесь, на промысле, еще наши прапрадеды поселились, а может и их деды, не посчитать сейчас точно. Поселились и славно вроде зажили, да только обнаружилось, что и местные жители тут имелись. И не просто какие-то, а существа мерзкие, но властью обладали над природой немереной. Со всяким, кто выходил против них, расправлялись они с легкостью и жестокостью. Чтобы неповадно было. Так что попали наши предки в страшную кабалу, и служили хозяевам этой земли, большакам, по-нашему. Сами-то они себя не иначе как Эговарами называли, сгинуть бы им всем на Гиблой тропе.

И даже сейчас, когда нет этих Эговаров в живых и в помине, народ наш продолжает поклоняться им, традиции и обычаи тех жутких времен соблюдать. Чего я только не делал, чтоб отучить их от этой гадости, а выходит все зазря. Думал, что вывел всех фанатиков, а они оказывается, свои дела стали тайно творить. И Маргерия… ума не могу приложить, как жена-то моя поддалась на уговоры этих помешанных. Она у меня разумная же, не абы какая. А туда же… Что теперь делать… даже и не знаю…»

Биф слушал его внимательно, а Герб забился в угол подальше от хозяина хижины, так, на всякий случай. А то глядишь снова бушевать начнет да руки распускать. Второго раза кости вдруг не выдержат. Не хочется особо экспериментировать.

— А чего они такого жуткого творят-то? — поинтересовался Биф, — ну поклоняются себе и ладно. Тебя же и других не трогают. Какое тебе дело до них? А то что жена… это да, беда прямо. Сочувствую, братец. Я сам до сего дня так и не женился, и вижу — не зря. Одному как-то сподручнее и спокойнее.

Варин вздохнул.

— Не понимаешь ты, — ответил он, — они же не просто покланяются. Эговары еще при жизни требовали, чтобы им жертвы приносили. Жутко это, потому что жертвы человеческие были. Смекаешь? Люди из своих выбирали несчастных и отдавали Эговарам… на съедение.

— Что? — поразился Биф, — тьфу, мерзость какая. Людоеды, значит. Ааа… я, кажись, догадался. Эти твои последователи тоже не прочь человеческого мясца отведать. Вот ведь ж… это, конечно, меняет дело.

— Они им до недавних пор жертвы приносили, пока я гонять не начал, — отозвался Варин, — не знаю, где уж они людей брали, из местных вроде никто не пропадал. А теперь выходит, не прекращали они свои гадости и снова жертву себе ищут, забери их Тропа.

— Револьд! — пискнул из своего укрытия Герб и остальные вздрогнули. Биф схватился за голову.

— Как мы могли забыть… Варин, Револьд же на промысле сейчас, к старику вашему пошел, — протараторил он и метнулся ко входу в хижину.

— Скверно… — произнес рыбак и тоже выглянул наружу.

Дождь уже почти закончился и скорее моросил, чем шел. На улице воцарились сумерки, намекая на скорый рассвет. Людей, как и раньше на улицах не было, только речные волны колебали лодки, постукивая ими об мостики.

— Смотрите, там свет! — воскликнул Герб, показывая куда-то вправо вдоль берега реки, — чего-то происходит…

Биф даже не стал время тратить на обсуждения, а бегом поспешил в указанном направлении. Бежать, правда, совсем не просто было, скользко, после дождя. Того и гляди плюхнешься прямо в лужи, которых тут во множестве. Позади шлепали, борясь с грязью, Варин и Герб. Впрочем, сложнее всего было рыбаку. Большой и грузный, он проваливался в грязь по щиколотку и с большим трудом извлекал ноги наружу. Бежал босиком, потому как одеться так и не успел. Некогда такой ерундой заниматься, когда жизнь людская на счету. Это ж в конце концов его поселение, и он, Варин, за все тут отвечать должен. Успеть бы…

— Что это? Слышите? — спросил Герб, когда они уже подбежали к реке и поспешили вдоль берега.

— Как будто шепчет кто-то, — подтвердил Биф, оглядываясь на бегу, — жутко, однако. Только слов не разберу. Незнакомые какие-то.

Варин тоже прислушался, но похоже ничего не услышал. Свет впереди постепенно обретал очертания. Возле реки на самой окраине поселения, аккурат недалеко от дома Гислина собралось много народа. Некоторые из них держали в руках факелы, их свет и удалось увидеть издалека.

— Долина Дольменов! Они опять собираются! — возмутился Варин, — это правда, они продолжают свои подношения. А я-то думал, что искоренил эту заразу.

— Что-то многовато их, — пробурчал Биф, прикидывая что делать дальше.

Они спрятались за лодками на берегу. Отсюда можно было вести наблюдение, не боясь быть замеченным. Впрочем, Варин и не собирался прятаться. Он, в конце концов, староста, и кому как не ему наводить порядок.

— Я разберусь, — уверенно сказал он и спешным шагом направился к сборищу. Может ему и было страшно, но внешне рыбак старался этого не показывать. Иначе нельзя, а то почувствуют слабину. Пусть напускная уверенность, но уверенность! Взял себя в руки и вперед!

— Ох, дурак… — прошептал Биф, но остановить его не пытался. Не стоит привлекать к себе внимание. Вместе с Гербом они двинулись следом, стараясь держаться в стороне и сливаться с грязью. А вдруг и правда у старосты выйдет людей своих образумить. Тогда, глядишь, все хорошо и кончится. Надежда — штука такая.

Уже вблизи стало ясно, что прятаться было ни к чему. Вся толпа, как завороженная, стояла у воды и покачивалась в такт шепоту. Чей-то тихий голос здесь звучал почти оглушительно, скрывая шум воды и ветра. За народом прямо на мостках лежало длинное тонкое бревно. К его торчащей над рекой части был привязан человек и повернут лицом к воде. Возле него, вытянув руки в направлении водной глади, стояли две фигуры.

Варин попытался окликнуть ближайших однополчан и даже в плечо их толкал, вдруг поможет. Но люди были словно в трансе и продолжали свои жуткие покачивания.

— Что с ними сделали? — возмутился староста, — нет, говорю тебе, не доброе дело они творят. Я их такими не видел никогда, хотя гонял не раз. Сегодня прям что-то совсем уж страшное происходит.

— Так а чего с ними сделаешь, — недоумевал Биф, — сам же видишь, не реагируют они. Никак не пойму, откуда шепот этот. Он мне прямо в мозг говорит… — он схватился за голову.

Герберт зря времени не терял. Пользуясь своим ростом и размером, он пролезал сквозь дергающихся людей к мосткам. Чутье подсказывало: самое важное происходит там. Ему удалось вскочить на скользкие доски и просунуть голову между двух таинственных фигур. Он до конца не позволял себе верить в самое страшное.

Но все было именно так, как Герб и боялся. К бревну был привязан никто иной, как Револьд. И все эти люди явно не выкупать его вывели. Жертва была готова к обряду. Осталось лишь дождаться хозяев. И Эговары пришли.