Дуэт в интерьере или Он, Она и Все Остальные

Глава 4

Глава 4. Учеба

Зои

Учиться в Академии оказалось несложно, но интересно. О том, что будет легко, Кьяра знала заранее. Имея большой опыт интенсивной и плодотворный учебы, нетрудно было предположить, что с теорией она справится на «ять». Имелись, правда, некоторые опасения относительно практики, - все-таки она маг-самоучка, и развитием своего Дара занималась, как дилетант, - но почти сразу выяснилось, что ей и этого хватило, что называется «за глаза и за уши». Магические практики оказались довольно-таки просты, во всяком случае, в изложении для первокурсников, и овладение ими не потребовало от Кьяры каких-либо героических усилий. Объяснения, которые давали студентам наставники и профессора, были просты, как школьные прописи, а временами, на вкус Кьяры, и вовсе примитивны. То есть, понять, как применяется та или иная магическая техника, как формируются посылы и кастуются заклинания не составляло большого труда. Остальное лишь вопрос времени и усердия. Рутина и систематичность, как в любом виде спорта. Опыт имелся, так как Кьяра могла сравнивать магию сразу с несколькими видами спорта, например, с плаванием, большим теннисом и баскетболом, хотя кое в чем ей пригодились навыки и умения, приобретенные в карамболе[1] и шахматах. Искусство же магии целиком строилось на интуиции, воле и силе воображения, и все эти способности были развиты у Кьяры на уровне таланта. Так что, все у нее складывалось более, чем хорошо. Профессора были ею довольны, и все в один голос прочили ей настоящий успех, предрекая, что индивидуальное ученичество ей предложит кто-нибудь из сильных магистров, а, если повезет, - чем черт не шутит, когда бог спит, - шефство над ней возьмет кто-нибудь из грандов. Такая вероятность существовала в силу того, что сейчас в столице проживало целых пять действующих гроссмейстеров, и кто-то из них вполне мог заинтересоваться высокоодаренной девушкой-магом. Но этот вопрос должен был решиться только после года обучения в специализированной группе, а туда соответственно попадали по итогам первого триместра, который заканчивался в конце июля. Вот вернутся они в Академию после августовских каникул, тогда и начнется распределение по специальным группам. А пока всего лишь теория и первые «подходы к снаряду».

Для некоторых студентов это был настоящий вызов их способностям и прилежанию, но, разумеется, не для Кьяры, которая училась, как дышала. Впрочем, то, что учиться ей было просто, не означает, что Кьяра скучала, бездельничала или что-нибудь в этом роде. Магия, как наука, искусство и ремесло, оказалась по-настоящему интересным делом, и Кьяра очень быстро стала завсегдатаем академической библиотеки и магического полигона. Она читала запоем, тем более что получила доступ практически к любым книгам по магии, гоэтике, теургии и ритуалистике. И это у нее еще не дошли руки до целительства, теомантии и сигилистики[2].

«Но ничего, всему свое время, еще сможется и успеется. Какие наши годы! А пока, добавить, что ли огонька?»

Кьяра достала из кармана носовой платок и хотела, было, вытереть залитые потом лоб и лицо, но вовремя вспомнила, что третьего дня у нее впервые получилась связка «вода-воздух». Как минимум, стоило попробовать, раз уж представился случай. Она убрала платок в карман и, сложив руки «лодочкой», поднесла их к лицу. Теперь оставалось лишь создать в уме Образ Результата и влить в него чуточку магии. Но как раз с этой «чуточкой» у Кьяры имелись серьезные проблемы. При ее природной мощи ей было трудно дозировать силу. Вот разбить приличного размера валун воздушным молотом – это всегда пожалуйста. Легко и просто, как нечего делать, но зато ювелирная работа давалась ей пока с большим трудом. Так и сейчас. Она не просто умыла лицо, она можно сказать, приняла холодный душ, опрокинув на себя пару ведер ледяной воды. Правда, пришедший на смену воде теплый ветер высушил и одежду, и тело, но зато пересушенные «феном» волосы встали дыбом.

— Это было феерическое зрелище, - подала реплику находившаяся неподалеку Фике.

- Смешно! – А что еще она могла сказать?

Вдвоем с Фике они стояли на огневом рубеже и уже минут двадцать посылали огненные копья в расставленные в тридцати шагах от них каменные мишени. Создать копье непросто. Послать его на пятнадцать метров еще сложнее, а попасть в центр мишени по-настоящему трудно. Из ста двадцати студентов первого курса через два месяца занятий создать копье могли от силы сорок, а бросить на тридцать шагов и того меньше. Но при этом у большинства юных волшебников копья получались настолько слабые, что они с трудом могли хоть немного подкоптить камень. А врезать так, чтобы разбить камень в крошево, и чтобы осколки полетели шрапнелью во все стороны, были способны пока только четверо: она, Герт, и еще двое парней со второго этажа, Виктор и Микаэль. Фике тоже была неплоха в этом деле, но пока ей удавалось максимум выбить своим копьем кусочек камня. Зато умылась она сейчас так, как Кьяре и не снилось. Виктория Церинген научилась этому в восемь лет, а сейчас ей было семнадцать, и бытовая магия получалась у нее с необыкновенной легкостью.

- Не сердись! – улыбнулась она Кьяре. – Стой смирно, и все получится! Мне нужна всего одна минута.

Что ж, правда жизни заключалась в том, что Кьяра, по-видимому, была создана, чтобы крушить и ломать, недаром же в баскетбольной команде она играла на позиции тяжелого форварда. А Фике была рождена, чтобы вышивать бисером и играть ветром на эоловой арфе[3]. И сейчас она продемонстрировала это наилучшим образом. Сначала Кьяра почувствовала, как ее тело аккуратно обтирают влажной салфеткой, - довольно интимное действие, если знать, о чем идет речь, - затем обдули легким теплым ветерком, уделив особое внимание подмышкам и «всему, что в трусах», и завершился туалет укладкой волос. Судя по ощущениям, Фике в два паса высушила и уложила их в обычную для Кьяры прическу.

«Охренеть! Ну, как так-то? Как она это делает?»

- Ну, вот, совсем другое дело! - подвела Фике итог своему виртуозному колдовству. – Снова красавица! Да, какая!

Их отношения не были уже секретом ни для кого на курсе адлеров. И это было, казалось бы, неплохо, потому что за спиной Кьяры, - желала она того или нет, - вставала вслед за Викторий Церинген практически вся аристократия империи. Отрицать, что это была хорошая позиция для того, кто пришел практически с улицы, было бы глупо. Да и секс с Фике ее пока вполне устраивал, но зато, сойдясь с Викторией, Кьяра лишилась Герта. Отношения с виконтессой поставили между нею и гранд-принцем непреодолимую преграду, что было досадно, но, к счастью, не смертельно. Кьяру уже просветили, - принцесса Алисия постаралась, и чертова засранка Петра Геннегау напела, - что, во-первых, отношения в Академии редко длятся больше года, а, во-вторых, то, что происходит в Академии, в ней, то есть, в этой самой Академии и остается.

Это, оказывается, ни для кого не секрет. Ну, то есть, ни для кого среди магов-аристократов. Кьяре же такое даже в голову не приходило, да и не могло прийти, если подумать. Откуда бы ей, выросшей в среде свободной, насколько это возможно, и хорошо образованной интеллигенции, знать, в чем состоит разница между обычным старым дворянством и одаренными аристократами? А между тем разница оказалась велика. Между двумя этими группами просто пропасть пролегла, потому что в обычном случае дочери графов и баронов воспитываются в женских пансионах и монастырях, откуда лет в шестнадцать или семнадцать идут прямиком под венец. Причем, на брачном рынке ценится не только происхождение и политические связи их родителей, не только красота, здоровье и размер приданного, но и особый тип воспитания, одним из признаков которого является покорность и невинность. Наследнику, если он, разумеется, не одаренный, нужна нетронутая девушка, у которой нет никакого сексуального опыта и все знания которой о половых отношениях сводятся к смутным слухам, которые ходят в девичьих дортуарах закрытых пансионов, да к материнскому напутствию исполнять свой супружеский долг так, чтобы ее супруг и господин остался доволен своей молодой женой. И, что бы никто не подумал дурного, матери, прошедшие в свое время той же дорогой печали, ничего путного своим дочерям не рассказывают, просто потому что большинству из них нечего рассказать. А те, кто в силу определенного опыта могли бы научить свою дочь «буквально паре трюков», боятся открыть рот, ведь их опыт тесно увязан с адюльтером, а об этом все предпочитают молчать. Поэтому девочки в большинстве своем выходят замуж, зная только то, что надо во всем подчиняться мужу. Он мужчина, он знает, что нужно делать, чтобы в семье родились наследники.

Другое дело маги. Во-первых, любая одаренная, даже самая слабая из них, – это кровь, которая возможно, принесет в твой род Дар. И плевать, что она уже «распечатана». Дар дороже невинности. Но, если удастся сосватать такую, которая и магией владеет, и девственность сумела сохранить, это, вообще, большая жизненная удача. Такие девушки пользуются особым спросом на брачном рынке империи, хотя, в большинстве случаев, воспитывались не в закрытых пансионах, а получали домашнее образование или, вообще, учились в гимназиях и лицеях. А там, даже если речь, о женских гимназиях, ходят не только смутные слухи. Там по рукам ходят весьма специфические книги и журналы и к тому же можно узнать много нового и интересного, почерпнутого какой-нибудь девочкой у своей старшей сестры, тетки или бабушки. Мамы в этом случае, обычно, более сдержаны. Однако, если речь о сильных магах, то эти живут так, как хотят, и никто им не указ. Какие запреты, если император не позволит ни одной из них выйти замуж до окончания Академии? Они же все, кроме прочего, офицеры-резервисты, начиная со второго курса Академии. Поэтому в Академии пьют не только лимонад, курят, - и, увы, не только обычный табак, - и живут активной половой жизнью, хотя и не афишируют это после окончания обучения. И тут важно вот что. Если они выходят замуж за сильных одаренных, их будущий муж в курсе, что о невинности лучше даже не спрашивать, зато существует высокая вероятность, что в следующем поколении Род станет еще сильнее магически. А, если по каким-то внешним обстоятельствам, - политика, деньги и все прочее в том же духе, - сильная одаренная выходит замуж за слабого или вообще лишенного Дара мужчину, то командовать ею супруг не будет никогда. Она маг, и этим все сказано. В лучшем случае, - для мужа и, в общем-то, для нее тоже, — это будет равноправное партнерство. В худшем – главой Дома станет она. Исключения, в принципе, случаются, но они редки. Поэтому, собственно, в кругах высшей магической аристократии не принято обсуждать, кто с кем и как долго находился в отношениях во время обучения в Академии. Такова, к слову сказать, была обстановка не только в Майенской Академии. Похожие нравы царили в Исследовательском университете в Клаверинге, где магический факультет являлся закрытым учебным заведением, и в высшем командном училище в Рурмонде.

Кьяру такое положение дел вполне устраивало. Она выросла в своеобразной среде жителей университетских кампусов в эпоху сексуальной революции. Так что ей было бы сложно начать вдруг жить по тем правилам, которые сформировались столетия назад совсем в другой социальной среде. Неодаренные аристократы и она – два разных, нигде не пересекающихся мира. Она и с одаренными-то, - со всеми их тараканами в голове, - пока не знала, что делать. А тут прямо-таки гребаный патриархат со всеми своими прелестями и гадостями.

«Но Герту придется обождать… - решила она, в очередной раз взвесив все за и против своих «половых излишеств». – Фике хорошая девочка, не хотелось бы ее обижать. А Герт в накладе не останется…»

Мужчина ее мечты как раз появился на горизонте, и, разумеется, не один. С ним была Черная Марга[4] с третьего этажа. Красивая девушка, - что да, то да, - фигуристая и фактурная. Настоящая Валькирия и по цветовой гамме, и по форме. А «черной» ее прозвали за то, что являлась «настоящей ведьмой».

«Так бы и врезала!» - неожиданно зло подумала Кьяра.

Вот только непонятно кого именно она имела в виду, его, в смысле Герта, или ее – то есть, Маргу.

«Ревнуешь, душа моя? – задумалась она над очевидным фактом. – Но может быть, оно и к лучшему, что он сейчас с Маргой, а я с Фике. Зато у нас будет потом. Как тебе такой вариант?»

Герт ей тогда, в Аппе, не зря понравился. Сейчас она понимала это со всей определенностью.

«Запала на породу…»

Так и есть, породу ни с чем не спутаешь и никуда не спрячешь. Высокий интересный парень. Физически сильный, магически одаренный настолько, что магия едва не сочится из всех пор. Красивый, одни темно-синие глаза чего стоят. Кобальтовые или сапфировые, таящие в глубине холодное ледяное пламя. И ведь он действительно настоящий Вейланд. Тот кинжал, который Герт подарил ей в знак благодарности за свое спасение, вызвал в обществе настоящий фурор. Кьяра, как и следовало ожидать, в таких вещах ни ухом, ни рылом, но грамотные люди ей все объяснили. Форма клинка редкая и считалась когда-то чисто женской, а сам клинок выкован с помощью магии чуть ли не семьсот лет назад и тогда же заговорен и зачарован. И все это, не считая драгоценных камней и золотой чеканки, украшающих рукоять кинжала и его ножны.

- Дорогой подарок, - оценила его Софи де Дамас. – Редкая вещь, дорогая и статусная. Такой кинжал, Кьяра, вполне подошел бы в качестве свадебного подарка. Я говорю серьезно!

- Я ему, вроде бы, жизнь спасла, - пожала плечами в конец смущенная Кьяра. – Во всяком случае, он так считает. Я не хотела брать, но он сказал, что не принять «вергельд[5]» за спасение жизни – это смертельное оскорбление.

- Так и есть, - кивнул Георг д’Атье. – Правильно, что взяла. Ссорится с родственником императора – это плохой вид спорта.

- Так он действительно родственник императора? – поинтересовалась Кьяра, которую не оставляло чувство, что Герт тот еще крендель, и только боги знают, как глубоко расположено его второе дно. И что там может быть спрятано на такой-то глубине?

- Герт необычный человек, - задумчиво произнес ей в ответ Йорн. – Думаю, ты не станешь с этим спорить.

- Не стану, - согласилась с ним Кьяра.

- Красивый. Черные волосы и синие глаза, прямой нос, твердый подбородок и острые скулы…

- Ты создаешь словесный портрет? – усмехнулась Кьяра.

- Когда будешь в императорском дворце, - улыбнулся в ответ парень, - обязательно посети портретную галерею.

- А я там буду?

- Обязательно будешь, теперь тебе уж точно не отвертеться, - вернул ей усмешку Йорн.

- Так что там с галереей и словесным портретом? – напомнила рассказчику Кьяра.

- Найди там портрет Анны Изабеллы Гонзага, она была общей прапрабабкой и Его Императорского Величества Лотаря IX, и нынешнего гранд-принца Дюрфора Герарда Вейланда. Черные волосы, синие глаза… Понимаешь, о чем я веду речь? В императорской семье таких черт гораздо меньше, чем у Герта, но они встречаются и там.

- Да, надо бы взглянуть… - задумчиво протянула вполне заинтригованная этим рассказом Кьяра. - А в Альбоме Императорской Фамили есть репродукция?

- Должна быть, - пожал плечами Йорн. – Поищи как-нибудь потом. Но я хочу еще кое-что добавить, раз уж зашел разговор о Герте. Он подарил тебе крайне редкий кинжал боройской работы, и сам носит такой же, только мужской. Как думаешь, много ли есть в империи семей, в которых хранятся подобные артефакты? Пять поколений – это конечно немало. В обычном случае, но, когда речь идет о старом дворянстве, это практически близкое родство.

«Близкое родство… - повторила про себя Кьяра, вглядываясь в портрет принцессы Гонзага. – Действительно похож…»

Она закрыла альбом, полюбовалась пару секунд кожаным переплетом с золотым теснением и, не удержавшись, провела кончиками пальцев по выпуклым буквам названия. Подушечки пальцев ожидаемо «щекотнуло» магией. Слабенькой, но хорошо защищающей альбом от порчи. В мире магов такого добра хоть отбавляй, потому что рядом с сильными магами живут слабосилки, и не все они богатые дворяне. Есть среди них простолюдины, есть и бедные дворяне. И те, и другие легко находят себе место рядом с сильными мира сего. Маг-повар или портной, переплетчик или лекарь, советник или лесничий, да мало ли специальностей, в которых толика магии никак не повредит, а напротив, с умом вложенная в результат сделает работу не хорошей, а попросту отличной или даже безупречной. Об этом Кьяра раньше не знала. Слышала краем уха, где-то что-то видела или читала, но не имела при этом целостного представления о том, на что способна магия в умелых руках и на что похож мир, полный магии и колдовства. С этой точки зрения, поступление в Академию стало для Кьяры скорее удачным случаем, чем наоборот. Мир оказался куда сложнее, чем ей представлялось прежде, и в этом мире девушка с таким сильным Даром, как у нее, могла добиться многого, о чем она прежде даже не мечтала, просто потому что не знала, о чем следует мечтать на самом деле.

Академия, в которой Кьяра провела пока всего два месяца, уже успела многое изменить в ее восприятии мира. И дело было не только в людях, которые ее окружали, или в понимании того, что означает на самом деле ее Дар, но и в том, что она получила прямой доступ к информации, о существовании которой прежде даже не подозревала. Да и откуда бы в ее-то мире? Так, например, ей и в голову не могло прийти, что, поступив в Академию, она сможет так просто и так много узнать о своей семье, - на самом деле, об обеих семьях, - и о самой себе. У той Кьяры Аренберг, какой она была прежде, не было доступа к первоисточникам: к родословцам старой знати, к семейным хроникам и поименным росписям, и к таким вот альбомам, как тот, что она только что изучала. Взять хотя бы Аренбергов, даже отец Кьяры, имевший в своем распоряжении кое-какие семейные документы, не знал, оказывается, всех подробностей о своем титуле и об истории своей семьи. А между тем, в истории Рода Аренберг, было, как минимум, два момента, когда Аренберги могли претендовать на графский и второй баронский титулы и на кое-какое выморочное имущество. Могли усилиться и остаться в среде старой знати, но профукали открывшиеся перспективы, потому что во главе семьи не всегда стояли настолько умные и деятельные мужчины, как ее отец. Впрочем, изучив найденные материалы, Кьяра пришла к выводу, что не все еще потеряно. И, пусть не сейчас, но позже, когда она войдет в силу и обрастет полезными связями, как минимум, титул графов де Гролье можно будет попробовать «отжать» у короны вместе с небольшим, но весьма симпатичным имением, известным своими виноградниками и абрикосовыми садами. Но пока все это было не актуально и представляло для Кьяры скорее интеллектуальный, чем практический интерес. А вот с княжеством Геннегау все оказалось как раз более, чем актуальным. И первой, кто помог ей понять, что не все еще потеряно, оказалась ее «как бы сестра» Петра.

Так уж вышло, что Петра была давно и хорошо знакома с Фике, Джиной и Алисой. Они все трое учились в одном лицее. Соответственно, познакомившись с Кьярой еще до начала занятий, Петра считалась теперь ее лучшей подругой. Во всяком случае, так думала она сама, и Кьяра не спешила ее в этом переубеждать. И как вскоре выяснилось, оказалась права на все сто процентов.

- Отец бесится! – сказала как-то за вечерним чаем Петра Геннегау, отложив очередное письмо из дома. Сказала не Кьяре, а Трине, по-видимому, знавшей, о чем идет речь, но не наедине, а в присутствии остальных.

- Что, император опять отказал? – сочувственно поинтересовалась Трина. – Они же друзья, мог бы, наверное, помочь.

- Отец так и думал, - тяжело вздохнула Петра, - но Великий Стол требует соблюдения приличий, и государь не хочет с ними конфликтовать. Не по этому поводу. Сам так сказал отцу.

- О чем речь, если не секрет? – «почти равнодушно» поинтересовалась Кьяра, желавшая знать о семье своего отчима все, что только возможно.

- Отец считал, что уже пришло время утвердить за ним титул князя, но Великий стол против.

- Ничего не понимаю, - призналась Кьяра, которая, и в самом деле, ничего не понимала. – Он же князь, ты княжна, какие проблемы? И что это за Великий Стол?

- На самом деле, он не князь, - поморщилась девушка. – Это титул учтивости, поскольку он является регентом[6] Рода Геннегау, а князем по правилам он станет только через пять лет.

- Минуту! – остановила ее Кьяра. – Он регент, а не князь. Я правильно поняла?

- Да, - кивнула Петра.

– А кто тогда князь? Регент же обычно правит от имени ребенка, ведь так?

Сказать, что Кьяра была удивлена, значит ничего не сказать. Все эти годы она была уверена, что титул забрал себе отчим, а теперь выяснялось, что Конрад Геннегау все еще не князь, хотя и хочет им стать, а всего лишь наместник.

- Княгиней формально считается Зои Геннегау, - объяснил эту непонятку Йорн. – О, ты же не знаешь эту историю!

- Что за история? – сразу же оживилась Кьяра, которая, оказывается, все эти годы оставалась княгиней. Век живи, век учись!

- Отец первым браком был женат на дочери князя Геннегау, - снова вступила в разговор Петра.

- Был консортом? – уточнила Кьяра, что было вполне в ее стиле, и никого уже не удивляло. Дотошная девушка, чего уж там.

- Да, он был консортом, но князем быть не мог, потому что отец Марии Геннегау лишил ее титула, разрешив, однако им пользоваться. А княгиней сделал внучку, которая, вообще-то, была бастардом, но он ее не только узаконил, но и назначил своей наследницей. Потом он умер, и Зои была объявлена княгиней Геннегау, но она была ребенком, и регентом при ней являлась ее мать, но Мария вскоре тоже умерла, а Зои убили. Там какая-то темная история. То ли отвергнутый мужчина так мстил уже покойной Марии, то ли еще что, но по факту живых князей Геннегау не осталось. Император был готов отдать титул моему отцу, все равно других претендентов не было, но Великий Стол – совет имперских князей этому воспротивился. Поскольку тело Зои так и не было найдено, объявить титул выморочным по правилам можно только через двадцать лет после того, как «престол опустел». Пока прошло всего пятнадцать. Отец думал, что этого достаточно, тем более что император его был готов в этом поддержать, но Великий Стол уперся.

- Да, замысловато, - покачала головой Кьяра. – Сочувствую!

Но, разумеется, она им не сочувствовала. Напротив, она торжествовала, поскольку отчим так пока и не получил ее титул. И не получит его еще пять лет, как раз до окончания Кьярой Академии. А к тому времени она, возможно, придумает, как ей вернуть себе титул и состояние.

«Получается, ничто еще не потеряно, - удовлетворенно констатировала она, - но мне любопытно, что движет имперскими князьями? Только ли уважение к правилам или есть что-то еще…»

- Кто такие эти имперские князья? – спросила она вслух.

- Князья-выборщики, - объяснил ей Йорн, разбиравшийся во всем этом куда лучше других, и Кьяра, наконец, поняла, о ком идет речь.

В обычной историй, в той, которую она вместе с другими детьми изучала в гимназии, князья-выборщики довольно долго, - около трех столетий, - избирали императора, пока, в конце концов, в стране не установилась наследственная монархия. Сначала они избирали Первого Среди Равных и это всегда был кто-то из них, но позже, когда возникла и окрепла династия Видонитов, выбирать уже пришлось из самих потомков князя Алагерского Видо III. А вот у старых аристократов-магов князья-выборщики, как рассказал Йорн, по-прежнему, как повелось это испокон веков, назывались Великим Столом. Из их первоначального состава до нынешних времен уцелело всего пятнадцать родов – пятнадцать князей, одним из которых хочет стать ее отчим, но станет ли? Пока Кьяра знала об этом так мало, что даже говорить было не о чем. Но теперь она знала хотя бы то, где искать ответы на вопросы, как, впрочем, и сами эти правильные вопросы, и будьте уверены, она их найдет.

К слову сказать, новое знание оказалось ценным не только само по себе, оно наконец подтолкнуло Кьяру попытаться «вспомнить все». Ее память и так уже была совершенно уникальной в том смысле, что она позволяла запоминать практически любые объемы информации и надежно хранила их в своих бездонных закромах. Кьяра в отличие от большинства других людей помнила не только то, что происходило с ней в сознательном возрасте. После ее побега из родового замка она вспомнила о многих событиях, людях и разговорах, о которых никак не могла помнить в силу своего нежного возраста. Современная психологическая наука утверждала со всей определенностью, что наиболее ранние воспоминания формируются у человека в возрасте двух с половиной – трех лет, а развернутые воспоминания относятся к возрасту шести-восьми лет. Вот только Кьяра помнила памятью Зои многие события, которые явно случились задолго до ее трехлетия, и сейчас после «откровения», она отчетливо вспомнила несколько разговоров, помнить которые никак не могла.

Ее дед, последний законный князь Геннегау умер, когда Зои еще не исполнилось двух лет. Точнее, если разговор, который она вспомнила, происходил незадолго до его смерти, - а это не факт, - ей не могло быть больше года и семи месяцев. Рановато, конечно, но иногда случается, вот только воспоминания таких маленьких детей – это обычно всего лишь впечатления, картины и ситуации, а Зои почти дословно запомнила разговор. Дед сидел в кресле, мать – напротив него на жестком стуле, а Зои играла в кубики на ковре.

Разговор №3: Бенжамэн и Мария Геннегау (возраст Зои год и семь месяцев)

- Твое упорство, Мария, - сказал дед, обращаясь к ее матери, - достойно лучшего применения.

Голос его звучал холодно и высокомерно, и от него хотелось плакать, но Зои отчего-то решила этого не делать.

- Бесполезное и бессмысленное упрямство и невероятный эгоизм – вот что это такое, - продолжил между тем дед. - Ты оставляешь дочь-бастарда, лишив ее права знать имя своего отца. Это неприемлемо по целому ряду причин, поэтому я распорядился провести ритуал истинного удочерения. Сегодня в полночь Зои станет моей дочерью от графини Феодоры Лейнинген. Феодора хорошая женщина и мой преданный вассал, поэтому она подписала все бумаги и даже назначила Зои своей наследницей. Когда девочке исполнится шестнадцать, она сама расскажет ей все подробности. А, если не доживет, то Зои найдет поверенный в ее делах мастер Зиман. У тебя больше не будет дочери, Мария, только воспитанница.

- Но… - Похоже, ее мать не ожидала такого поворота дел и сейчас не знала, что сказать, однако дед не позволил ей продолжить.

- Помолчи! – остановил он свою дочь. – У тебя была возможность помочь мне решить проблему наследования, но ты предпочла любовника законному мужу. Ты могла облегчить жизнь своей дочери, но ты опять решила по-своему. Так тому и быть. По моему распоряжению нигде, ни в одном открытом документе не будет фигурировать имя Феодоры. Оно будет заменено словом «Мать», и до тех пор, пока она жива никто не будет знать о том, что она была моей законной женой и матерью Зои. Девочка официально останется твоей дочерью-бастардом, но после моей смерти будет объявлено, что я ее узаконил и оставил ей титул и все прочее, как моей единственной законной наследнице. Это конечно не поможет ей удержать власть, если найдутся желающие оспорить ее права на титул. Но до ее совершеннолетия они все равно ничего не сделают, закон не позволит, а потом для всех их телодвижений станет поздно. Итак, она моя наследница, а ты ее дура-мать и регент. Если с тобой что-нибудь случится, а я буду уже мертв, мое завещание будет оглашено именно в таком виде, и только в ее совершеннолетие будет объявлена моя последняя воля, отменяющая все мои предыдущие распоряжения. Зои будет названа моей законной дочерью, - твоей единокровной сестрой и моей дочерью, - и, соответственно, полноправной наследницей.

Герт

Академия оказалась любопытным местом. Интерес вызывало без малого все: предметы, которые они изучали, книги в библиотеке и в книжной лавке, неожиданно обнаружившейся рядом со входом в кантину, студенты и преподаватели. И все это, не считая огромного кампуса, расположившегося практически посередине леса. Очень красивое место, но пейзажи были последним, что могло увлечь Герта. Насмотрелся он на них в своих горах, где есть фактически все, что душе угодно: реки и озера, альпийские луга и глетчеры, лиственные и хвойные леса и отвесные скалы едва ли не всех цветов радуги. Так что, красотами природы Герта не удивить, а вот пятидесятиметровый олимпийский бассейн – это нечто. До поступления в Академию Герт никогда не был в бассейне. Был пару раз на море, но чаще все-таки на озерах. В горных озерах купаться на самом деле нельзя. Даже он, здоровый, как лось, и закаленный, как морж, колдун мог лишь окунуться в ледяную воду, выскочив из сауны, построенной им недавно на берегу озера. А вот в больших равнинных озерах, - и, тем более, летом, - он купался много. Там, к слову, он научился плавать, и там же, на песочных пляжах Лёвена, Турна и Кортрейка клеил самых классных женщин, которые у него когда-либо были.

Многие женщины, молодые и не очень, затем, собственно, и приезжают на курорт без мужей, чтобы «оттянуться по полной». Называется это, «курортный роман». Так что выбор обычно был велик, но Герт, разумеется, спал не со всеми. Только с молодыми и красивыми, что легко было увидеть на пляже, где все они появлялись в купальниках разной степени открытости. Некоторые девчонки, к слову сказать, приезжали туда с той же целью, что и дамы постарше. Дома, под родительским приглядом, особо не разгуляешься, а тут все под рукой. Есть где, есть с кем, и при этом никого контроля. В общем, на озерах он бывал часто, и как-то даже взял пару курсов плавания, чтобы потом не краснеть перед девушками. Оказалось, правильно сделал. И сейчас в Академии он без стеснения входил в воду, потому что, умея плавать кролем и брасом и обладая силой Герта, проплыть километр за двадцать минут – это сущий пустяк. Однако на девушек это производит хорошее впечатление, хотя его сложение, судя по всему, волновало их куда больше. В общем, бассейн ему понравился, и Герт стал ходить туда по утрам перед завтраком. Вставал пораньше, разминался и бежал в бассейн. Полтора километра по парковым аллеям, затем полуторакилометровый заплыв, душ, и можно идти в кантину на завтрак. Завтраки, к слову, как, впрочем, и обеды с ужинами оказались здесь просто превосходными. Во всяком случае, если иметь в виду регулярное питание, а не походы в ресторан от случая к случаю. В общем, Герт так никогда в жизни не ел. Так много, так вкусно и с таким аппетитом, да еще и в такой отличной компании. Кстати, о компании.

Как-то так получилось, что, не то, чтобы постоянно, но, в большинстве случаев, они занимали столик вчетвером: Кьяра, Йорн, Фике и он. Иногда этот порядок нарушался: кто-то подсаживался к ним, - отчего-то все столы в кантине были на шесть персон, - или, напротив, кто-то из постоянной группы отсаживался за другой стол. Но чаще всего, за столом присутствовали все четверо. И это тоже был интересный, - если не сказать, удивительный, - для него опыт. Так долго Герт никогда ни с кем не общался. И общение это ему, как ни странно, понравилось, хотя по первости сильно его утомляло. Однако, в конце концов, он начал привыкать и даже получать удовольствие от компании этих и некоторых других студентов-первогодок. Эдлеры с первого этажа были все очень разные, но даже среди них, учитывая их Дар и происхождение, встречались нормальные ребята и девушки. Впрочем, в этой бочке меда нашлась, - как не найтись, - своя приличных размеров ложка дегтя.

Если в день встречи Герт всего лишь насторожился, уловив собственнические интонации в комментариях Виктории Церинген, то уже через пару дней он понял, что в своих предположениях не ошибся: судя по всему, Кьяра спала с Фике и бросать свою подругу ради него не собиралась, ну или не могла, что тоже было похоже на правду. Несколько раз он даже улавливал что-то вроде чувства сожаления во взгляде Кьяры, в тембре ее голоса, в интонации, с которой произносились те или иные ключевые слова, но это ничего уже не могло изменить. На данный момент, как любовница, Кьяра была для него потеряна. Скорее всего, не навсегда, поскольку он был более, чем уверен, что этот детско-юношеский роман долго не протянется. Однако было очевидно, что это история не на недели, а на месяцы. Обидно, конечно, но они остались друзьями, что уже немало, а вскоре у Герта нашлось весьма приятное утешение.

- Привет!

Дело происходило на третий день их пребывания в Академии, вечером первого учебного дня. И девушку, которая его окликнула, он сегодня видел уже на всех трех общепотоковых лекциях: на Пролегоменах[7] Теории Магии, на Истории Магических Сообществ и на Магическом Законодательстве и Этикете. На нее, если честно, трудно было не обратить внимание. Очень красивая и необычная девушка, довольно сильно похожая на Фике. Даже здесь, в Академии, где было полно красавиц, - ибо магия рулит, - она выделялась, буквально заставляя вожделеть ее практически всех парней с потока эдлеров и наверняка некоторое неопределенное пока число девушек. Марга была чуть ниже Кьяры. Таких высоких девушек на потоке было немного, что называется, раз, два и обчелся. Высокая, рыжая и по-настоящему фигуристая, она всем своим видом, - зелеными, буквально изумрудными глазами, полными алыми губами и обильным, но крепким телом, - излучала невероятную силу полового притяжения. Не желать такую женщину было нельзя, и ее не зря с первого же дня в Академии прозвали Черной Маргой. Марго Сейриг была женщиной, способной заставить мужчину пойти ради нее на любое преступление, женщиной, ради которой стоит убивать. Такой психотип, такой облик и такое поведение. И вот именно она окликнула Герта. Не он ее, что было бы вполне логично, а она его, подгадав, к слову, момент, когда он в одиночестве бродил по аллеям парка. Не то, чтобы он от кого-то прятался или кого-то избегал, но гулять пошел все-таки один.

- Привет! – окликнула его Марга.

- Привет! – оглянулся на нее Герт и, пожалуй, в первый раз рассмотрел ее во всех подробностях.

Ей было, наверное, лет семнадцать-восемнадцать, но она не выглядела наивным ребенком. Напротив, она явно была из тех, кто знает, что по чем. Глаза, и в самом деле, зеленые и очень яркие, ярче чем у Фике. Волосы темная бронза, - скорее брюнетка, чем рыжая, - волнистые и пышные, ну и все остальное в том же духе, включая полную высокую грудь.

«Выдающееся достоинство!» - признал он.

Едва взглянув на девушку, Герт уже знал, что сиськи у Марги большие и упругие, которые в буквальном смысле стоят, а не висят. Ну и, чтобы никто не сомневался, при ближайшем рассмотрении она оказалась довольно сильной волшебницей. Не такой сильной, как он или Кьяра, но Дар у нее был, что называется, нерядовой.

- Я Марга, - сказала она, и, разумеется, голос у нее оказался не просто так, а грудного регистра. Низкий с легкой сексуальной хрипотцой, завораживающий, возбуждающий. – Марга Сейриг из Бостада. А ты?

- Меня зовут Герард, - представился он. - Герард Вейланд, если быть точным. И я ниоткуда, потому что уже давно не живу на одном месте.

- Но по выговору ты, вроде бы, из Дрё…

- Когда-то, - кивнул Герт. – Я там рос.

На самом деле, это был предмет его гордости. Герт мог говорить с тремя разными «акцентами», но по здравом размышлении принял в качестве исходного именно дрейский выговор.

- Ты похож на простого парня, - продолжила между тем девушка. – У нас в Бостаде такие парни учились в первой гимназии. Из хороших семей, но не элита, если ты понимаешь, о чем идет речь.

- Тебя это удивляет? – понял вдруг Герт, о чем они говорят.

- Понимаешь, с тобой все, вроде бы, нормально, но что-то явно не так! – не отводя взгляд, объяснила Марга.

«Интуиция или что-то магическое?» - В такого рода вещах Герт, разумеется, пока не разбирался, но это не помешало ему заметить несомненный талант собеседницы. «Чтение» людей – трудная наука, но кто умеет и может, тот получает в свое распоряжение несомненную силу. Мягкую, но от этого не менее серьезную.

- Ты права, - кивнул Герт, - так и есть. И я тебе все объясню, поскольку это ни разу не секрет. Но только после того, как ты объяснишь мне, что именно ты увидела, в чем несоответствие, и зачем ты пришла со мной говорить.

- По рукам, - чуть улыбнулась Марга, и движение ее губ, следует сказать, было просто завораживающим.

– Ты ведешь себя, как нормальный парень, - начала Марга излагать свое видение проблемы. - Пусть из богатой семьи, - деньги у тебя есть, и ты к ним привык, - но, я бы сказала, что ты не выглядишь аристократом. Во всяком случае, ты не такой, как все. И в то же время, ты явно знаком с ребятами из Высшего света. И они тебя принимают в свой круг. Это, как два разных человека в одном.

«Неплохо! – признал Герт. – Не только красива, но и умна. Внимательна к деталям, склонна к аналитическому мышлению… Хотя… Возможно, что это размышления постфактум, а видит она, скажем, гештальтами[8]».

- С несколькими из них, - попробовал объясниться Герт, - по крайней мере, с теми, с кем я чаще всего тусуюсь, я познакомился в Аппе во время рождественских праздников. Кьяра фон Аренберг – баскетболистка, играла «троечку», если ты понимаешь, о чем идет речь. Она тяжелый форвард в команде Карнакских фурий. Это женская команда Карнакского университета. Они играли в Аппе 23 декабря. Я был на матче.

- Любишь баскетбол? – нахмурилась Марга, пытавшаяся, верно, связать воедино разрозненные факты.

- Я люблю женский баскетбол, - усмехнулся Герт. – У баскетболисток длинные ноги и упругие задницы, и все это выставлено на показ.

- Черт! – покачала головой девушка. – До такого извращения я, честно сказать, не додумалась.

- Но зачем? – спросила через мгновение. – Ты же, вроде бы, при деньгах. Сходил бы на стриптиз или завел любовницу с длинными ногами и упругой попкой!

- Я приехал в Апп накануне вечером, - продолжил Герт свой рассказ. – В стриптиз идти с утра было бы как-то странно, да и не работают они, кажется, по утрам. А любовницу я просто не успел завести. Поэтому вечером попробовал закадрить Кьяру, но до постели у нас в тот день не дошло, так что видел ее только в спортивной форме.

- Ага, ага, - покивала Марга. – Фон – это ведь означает, что она дворянка? Но аристократки обычно не играют в баскетбол и не учатся в университете.

- Ну, так она воспитывалась не среди аристократов… - пожал плечами Герт. – Бароны, знаешь ли, тоже разные бывают. Есть такие, кто работает, например, адвокатами, как отец Кьяры, или врачами, как ее мать…

Разговор заинтересовал Герта, и теперь ему очень хотелось знать, в чем на самом деле интрига. О чем они с Маргой говорят?

- А остальные? – продолжила свои расспросы Марга.

- С остальными мы познакомились на следующий день уже вместе с Кьярой, и да, они как раз настоящие аристократы.

- И они вот так запросто тусили с простолюдином? – нахмурилась девушка, явно пытаясь разобраться в незнакомой ей ситуации.

- Они «тусили» с Кьярой, - внес поправку Герт, - а я шел с ней одним пакетом. Два в одном. Как-то так.

- Ты сильный маг? – неожиданно задала вопрос Марга.

- Да, - кивнул Герт, - пожалуй, можно сказать и так.

- Так они продолжают с тобой дружить только из-за этого? – высказала Марга вполне резонное предположение. – С Кьярой же вы явно не спите. Мне сказали, что она, вообще, по девочкам.

— Это точно, - согласился Герт с очевидным. – На данный момент она любится с девушкой. Однако в моем случае ты все-таки ошиблась. Это и есть то несоответствие, которое ты уловила. Я воспитывался не в замке и не во дворце, но я самый крутой аристократ среди эдлеров, а, может быть, и среди всех студентов Академии.

- Серьезно? – не поверила Марга.

- Серьезней некуда.

- Ну, и кто же ты, Герт? Граф, герцог, князь?

- Гранд-принц Дюрфора, - улыбнулся ей Герт, - князь Вексена и Гатине и еще несколько раз граф…

- Обалдеть! – Ну, она такой и выглядела. Обалдевшей. – Принц – это же…

- В данном случае, это титул, - объяснил Герт. – Но я действительно каким-то боком родственник Видонитам…

- Облом! – огорченно выдохнула девушка, даже не скрывая своего разочарования. Вот только в чем ее проблема, Герт пока так и не уловил.

- Теперь твоя очередь, - улыбнулся он Марге. – И заодно уж объясни мне, почему облом? В чем и с чего вдруг?

- Да, все просто, ваша светлость, - развела она руками. – Думала вы из наших, просто богатый. Ну или, вот как Кьяра, дворянин, но не из этих…

- Ничего не понимаю, - признался Герт. – Какая, к чертям собачьим, разница? И почему ты вдруг перешла на «вы»?

- Так… все-таки принц…

- Мы оба студенты, - возразил он. – И только что представились друг другу. Так что только «ты» и никаких «светлостей». Мы не при дворе!

- Демократично, - признала Марга.

- Теперь должны последовать разъяснения, - напомнил Герт.

- Посмотри на меня, - предложила девушка. – Что видишь?

- Ты очень красивая.

— Это факт, - согласилась с ним Марга. – Я знаю, что я красивая. А еще я знаю, что мой отец простой землемер, и я поступила в Академию на государственный кошт. Дальше продолжать?

- Да, нет, - покачал головой Герт. – Я понял. Ты ищешь покровителя. Я только не понял, чем тебя не устраивает в этом смысле принц?

Идея найти себе покровителя, который защитит от нападок аристократов, гнобления профессорами и, разумеется, от назойливых ухажеров всех мастей, - да еще, быть может, поможет материально, - не могла показаться дикой никому, кто знает, как устроен мир. Имперское общество было снизу доверху проникнуто духом фаворитизма и непотизма[9] самого отвратительного свойства, так что взять девушку под защиту, оказывая ей покровительство и финансовую поддержку, было скорее нормой, чем исключением. В другом месте такую женщину назвали бы содержанкой, фавориткой или метрессой, может быть даже наложницей или конкубиной[10], но здесь, в Академии, как успел уже сообразить Герт, никто даже бровью не поведет и таких терминов в быту использовать не будет. Они же теоретически все равны по определению, вот только на практике это не совсем так. Кое-кто все-таки выше, остальные – ниже.

- Твой вопрос озадачивает, - нахмурилась Марга. – Не хочешь ли ты сказать, что тебе, принцу, незазорно иметь дело с плебейкой?

- Мне не зазорно, - усмехнулся Герт, - я только не понимаю, куда, Марга, делись твои амбиции? Ты ведь знаешь себе цену, так с чего вдруг такое самоуничижение? Ты или belleza[11], или нет. Но я думаю, что ты все-таки donna bellissima[12]. Эта женщина. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду.

- Ну, - сказала вдруг девушка, нервно облизав свои замечательные губы, - если ты не шутишь, к тебе… на содержание я бы пошла. Вопрос в цене.

Она разом побледнела, и, похоже, ее начал бить озноб. И Герт ее понимал. Она явно не шлюха и продавать себя не привыкла, - ведь, скажем, брак по расчету, это совсем не то же самое, что конкубинат, - просто обстоятельства изменились, и Марга пытается найти решение своим проблемам. И надо сказать, ее предложение пришлось ему по душе. Оно поступило очень вовремя, учитывая все обстоятельства. И потом, Марга красивая девушка, да еще и не глупая. Сильный маг. Такую можно не только трахать, с ней можно говорить и заниматься магией.

- Что ж, - сказал он, обдумав эту нежданную оказию, - давай подумаем. Ты сейчас живешь в 3-ем классе, так?

3-й класс – это третий этаж. Там живут вчетвером в одной комнате, которая в два раза меньше его апартаментов, с общими на весь этаж туалетами и душевыми. Питание тоже по 3-му разряду. Герт в их кантину не заглядывал, но предполагал, что кормят их не кулинарными изысками, а хлебом, кашей и супом, и прочим всем в том же духе. Обеденным же залом, сиречь буфетом, в их собственном эдлеровском корпусе пользоваться могли только те, кто жил на первом этаже. У остальных был даже отдельный вход. Без фойе и прочих роскошеств, типа цокольного этажа.

- Да, - подтвердила девушка. – Государственный кошт – это третий. Мне с моим уровнем Дара по правилам должны были дать 2-й класс, но не стали заморачиваться.

Что ж, вот и очередное проявление фаворитизма. Наверняка, вместо нее на второй этаж вселилась какая-нибудь другая девушка, у которой связи получше или уже есть покровитель.

- Завтра-послезавтра, - сказал Герт вслух, - переведу тебя во 2-класс, попробую, если есть свободные комнаты, заплатить за то, чтобы ты жила одна. Триста империалов в месяц в качестве стипендии, подарки и гардероб не в счет. Почему не 1-й класс, надеюсь, понимаешь?

- Я не дура, чтобы со свиным рылом, да в калашный ряд…

- Опять себя принижаешь, - покачал он головой. – Давай будем реалистами. Я тебя стесняться не собираюсь, но и ввести в круг высшей аристократии не смогу. Во всяком случае, не в первый год обучения. Так что пока второй этаж выглядит предпочтительным. Там публика попроще и наверняка демократичнее.

Герт уже просчитал все «за и против» и решил, что такая любовница ему вполне подходит. Так проще и удобнее, а если Кьяра вдруг освободится и будет не против начать по-новому, то с умной любовницей всегда можно договориться. А Марга - девушка, судя по всему, умная. Выбрала себе в покровители такого парня, на которого и так девки вешаться будут. А там глядишь, если действительно будет хороша в постели и не станет создавать ему лишних проблем, то умная и сильная волшебница среди приближенных ему никак не помешает. Такой можно будет не только даровать дворянство, - а он имел такое право, как гранд-принц, - но и дать ей со временем какой-нибудь из выморочных титулов, имевшихся в его распоряжении в силу его «происхождения».

- Звучит заманчиво… - протянула Марга, к которой стал возвращаться нормальный цвет лица. – На какой срок?

- До окончания Академии? – предложил Герт.

- То есть, контракт?

- Здесь, как я слышал, есть свой юрист с правами нотариуса…

- Другие условия?

«Умная девочка! Понимает, что, подписывая контракт на пять лет, надо принимать во внимание множество факторов».

- Пока ты со мной, никаких других мужчин, - начал перечислять Герт. – Никаких нежданных беременностей и никаких разговоров о законном браке.

- Приемлемо, - кивнула девушка. – А если ты решишь переключиться на кого-нибудь другого?

- Жена и содержанка существуют в разных плоскостях, - пожал он плечами. – Но, если перестанешь быть…

- Наложницей, - предложила, чуть усмехнувшись, Марга.

- Пусть будет наложница, - не стал спорить Герт. – Тогда сможешь сколько угодно заводить романы на стороне или даже выйти замуж, но до окончания контракта только с моего разрешения.

- Логично, - согласилась девушка и с этим его решением.

- Тогда, считай, договорились, - улыбнулся Герт. – Подготовь к завтрашнему дню список своих требований, согласуем его с моим списком и пойдем к нотариусу, если, конечно, тебя все устраивает. Только болтать об этом не рекомендую.

- Об этом не беспокойся.

- Тогда, завтра после окончания занятий.

- Я могу начать ссылаться на тебя уже сегодня?

«Уже возникли проблемы? Скорее всего, так и есть».

- Можешь, - разрешил Герт, и они разошлись, пожелав друг другу спокойной ночи.

***

Весь первый триместр, - от Белтайна до Лугнасада[13], - в утреннее время они занимались исключительно теорией. Слушали и конспектировали вводные лекции про все подряд. Довольно утомительное занятие, если честно, но, в целом, занимательно, а временами даже интересно. Ну, а после обеда, а он здесь заканчивался в три часа дня, эдлеров посвящали в таинства «практической магии». Ведь абсолютное большинство студентов первого года обучения ничего толком делать с помощью магии не умели. Одни, потому что «не барское это дело зашивать порванные штаны», а другие – в силу того, что в детстве и отрочестве с ними попросту некому было заниматься этой самой магией. И вот теперь все они учились оказанию первой медицинской помощи, - в этом деле аристократы любого могли заткнуть за пояс, благо учили их этому с раннего детства - ремонтными работами, в которых обе группы были ни в зуб ногой, и прочим мелким колдовством. Впрочем, Герт и Кьяра стояли в этом смысле особняком. Они оба были способными людьми и сильными магами, и заниматься самолечением в силу их стиля жизни им приходилось нередко. Так что «лечить» себя оба умели виртуозно, хотя и неправильно. Однако, когда дело касалось других людей, ни один из них ничем особенно эффектным, но главное, эффективным похвастаться не мог. Скрывая свои силы от других, практиковаться в целительстве довольно затруднительно. Впрочем, кое-что у них все-таки получалось совсем неплохо. Если знаешь, как «заклеить» рану на себе, то после двух-трех попыток научишься это делать и на другом. Но в целом, их умения и техники в этом разделе магии характеризовались на данный момент выражением «серединка на половинку», да и то ни до «серединки», ни до «половинки» они на самом деле все еще не дотягивали.

В бытовых же чарах с большим отрывом лидировал именно Герт. Он же всю свою сознательную жизнь провел в борьбе с дикой природой, и научился за эти годы многим полезным фокусам. Вот только, являясь самоучкой, он все делал неправильно. Чаще всего не эффективно, расходуя слишком много сил, а в других случаях, напротив, слишком эффективно, быстро или качественно, что тоже не нравилось инструкторам. Он это видел по их глазам и по выражению их лиц, но все, разумеется, молчали в тряпочку. Бодаться с гранд-принцем дурных не было. Во всяком случае, среди тех, кто знал, о ком идет речь. Но не все в Академии знали пока о его немереном величии. Даже если кто-то что-то слышал, соотнести эти слухи с конкретным человеком совсем непросто. Собственно, из-за этого и случилось «недоразумение недопонимания». А дело было так.

Поскольку все риттеры были по определению военнообязанными в звании «кандидата в подпоручики», а с третьего курса становились этими самыми подпоручиками резерва, учить новобранцев боевой магии начинали едва ли не с первых дней после начала первого триместра первого года обучения. Выявляли ведущую стихию, с которой у эдлера было наибольшее сродство, и начинали дрючить, «выстругивая» из конкретного проявления способности что-нибудь более или менее полезное. Такое, чем можно, если и не убить, то хотя бы ранить или вывести из боя, скажем, оглушив ударом по голове. У Герта таких штучек было завались. Опять-таки сказывались долгие годы, проведенные в горах Бергланда. Нужда и не такому научит, но светить на публике весь свой весьма разнообразный арсенал Герт не хотел, демонстрируя лишь необходимый минимум: Огненное копье на дистанции в тридцать шагов, Больное касание - удар током на расстоянии вытянутой руки и Воздушный кулак на дистанции в десять шагов. Понятное дело, что дистанции, на самом деле, были для него отнюдь не предельные, да и сила – минимальная, но тут уж ничего не поделаешь: сказано «не выпендриваться», значит сохраняй низкий профиль и не ропщи, что он, собственно говоря, и делал.

Кьяра тоже наверняка демонстрировала отнюдь не все, что умеет, и, возможно, как догадывался Герт, из тех же соображений, из каких исходил он. У их друзей аристократов имелись, к слову сказать, похожие проблемы, только причины были другими. У некоторых это были родовые оружейные практики, так что делиться с посторонними семейными секретами они не могли и не хотели. У других –это был результат незаконной боевой подготовки. Кто там будет проверять, чему обучает малышню бывший боец императорского спецназа, особенно если речь идет о закрытом для посещения посторонними замке. Все, кому следует, об этом, разумеется, знали, но никто ничего не предпринимал, но и афишировать такого рода занятия не рекомендовалось. Поэтому на тренировках по боевой магии они все отрабатывали то, чему научил их инструктор. А это, по большей части, были или стихийные «копья» или стихийные же «кулаки». Впрочем, кулаки применялись, в основном, только воздушные, реже – водяные, остальное находилось пока под запретом. И так уж вышло, что в тот сраный вечер отрабатывать воздушные техники на полигон Герт отправился с Кьярой и еще несколькими девочками, не входившими в их обычную компанию. Поскольку девушки, за исключением Кьяры, титулов не носили, а то и вовсе были простолюдинками, - собственно, из-за этого Кьяра и попросила его сопровождать весь этот курятник, - с ними пошла и Черная Марга. Это был конец первого месяца в Академии, и ситуация была более чем напряженной. Студенты еще толком друг друга не знали, правил игры не усвоили, да и вообще не успели еще освоиться, сориентироваться и прочее в том же духе. Так что, во избежание недоразумений, в особенности, когда речь шла о девицах со второго и третьего этажей, нужен был сопровождающий. Или представительный парень, или аристократка голубых кровей, но лучше то и другое в одном флаконе. В принципе, в данной ситуации должно было хватить одной Кьяры, но, как вскоре выяснилось, хорошо, что у нее хватило ума пригласить Герта.

В общем, это была одна из тех историй, каких довольно много происходит в сословном обществе, если где-то пересекаются пути аристократов и простолюдинов. В обычном случае, в университете или в ночном клубе аристократы сильно не выпендриваются, так как находятся в меньшинстве и не на своей территории. Ну а там, где они в большинстве, - пусть не количественном, а качественном, - редко встречаются представители низших сословий, которые могут стать объектом агрессии. Молодая женщина, работающая прислугой, официанткой или уборщицей, не в счет. Такие девушки всегда и везде являются ультимативными жертвами обнаглевших аристократов, но в солидных заведениях или в общественных учреждениях особо не повыступаешь. Закон все-таки существует, и он закон. Да и свои же не позволят слишком уж грубо нарушать сложившийся в двадцатом веке статус-кво[14]. Равенство перед законом и прочие либеральные ценности. Однако в Академии, в особенности, в начале учебы все не так очевидно. Собственно, поэтому Марга и обратилась к Герту за покровительством, потому что, если поддашься хотя бы один раз, дашь слабину и покажешь свой страх, потом уже процесс будет не остановить. Или будешь шестерить и унижаться, или спать со всеми, кто сильнее. На втором курсе вопрос стоит уже не так остро, потому что сложились уже группировки, и всегда есть те, кто поддержит и защитит, даже если ему, на самом деле, на тебя наплевать. Но первый год обучения тем и сложен, что такие группировки еще не сложились и правила игры участниками усвоены не до конца.

Когда на горизонте появился Жозеф-Анн-Огюст-Максимильен де Крой, герцог д'Авре, Герт сразу понял, что грядут неприятности. Де Крой был откровенной сволочью, это ни для кого уже не являлось секретом, но проблема этого сукина сына осложнялась тем, что он был не сыном герцога, а именно правящим герцогом, и, соответственно, считал себя пупом земли и ультимативным альфой для всех и каждого. Красивый, богатый и знатный, да еще и сильный маг, он, как какой-нибудь хищник в чаще практически не имел естественных врагов в своей зоне обитания, и отлично об этом знал. А сейчас он и вовсе охотился там, где, как он считал, никто не мог дать ему отпор. Он учился на третьем курсе, а они все были для него «гребаными эдлерами». Все это вместе и так уже представляло собой опасный коктейль из эгоизма, фанаберии и чувства вседозволенности, но де Крой к тому же был пьян и в добавок окружен своими клевретами.

Герт полагал, что де Крой привяжется к Марге, но ошибся. Сегодня герцог охотился на Кьяру. И поначалу Герт не вмешивался. В конце концов, он твердо знал, что Кьяра может за себя постоять, но по ходу разговора, если это все еще можно было назвать разговором, де Крой начал откровенно глумиться над происхождением Кьяры, над ее семьей и над магическими способностями девушки. Он, оказывается, уже знал, кто она такая, и, как назло, развалины баронского замка Аренберг находились на территории его герцогства. Девушку, однако, экскурсы в историю ее Рода не трогали, как и прочие гнусности, которые с самодовольным видом оглашал ди Крой. Она демонстрировала замечательную выдержку, и за это Герт зауважал ее еще больше, но зато де Крой крайне плохо отреагировал на ее хладнокровие, и, похоже, по-настоящему рассвирепел. Ему явно сорвало резьбу, и герцога понесло. В конце концов, он перешел к откровенным оскорблениям и по всем признакам был готов к рукоприкладству. Это и само по себе было плохо, потому что, если Кьяра его убьет, - а она, похоже, могла это сделать, - неприятности будут у нее, а не у покойника. И тут в игру вступил провокатор, затесавшийся в свиту герцога ди Кроя. Паренек был так себе, серенький и плюгавенький, да и маг, считай, никакой, но зато он хорошо знал, как плеснуть масла в огонь.

- Ой, какая цаца! – воскликнул этот невзрачный «мужичонка», среагировав на очередной крайне вежливый отказ Кьяры отправиться «гулять» в компании герцога, что, разумеется, предполагало принудительный секс на природе и, как бы, даже не групповое изнасилование.

– Девка не знает своего места, - заголосил, косивший под юродивого мерзавец. - Не признает и не уважает своего сеньора… Милорд, вы не можете оставить такое оскорбление без наказания!

Это была очевидная провокация, построенная на откровенной подтасовке фактов, и, возможно, на трезвую голову ди Крой сообразил бы, что Кьяра не является его вассалом, и, соответственно, он ничего не может от нее требовать. Однако герцог был пьян, возбужден и разгневан, и его несло дальше.

- Ты отсосешь мне прямо здесь! – заявил он, глядя на Кьяру взглядом безумца. – Здесь! На коленях! При свидетелях!

Подпевалы герцога разразились громким смехом. Кьяра побледнела от бешенства, и вокруг нее начал закручиваться смерч, состоявший из одной лишь дикой магии, а потому видимый одному только Герту.

«Точно убьет!» - подумал он, принимая окончательное решение. Он не хотел привлекать к себе больше внимания, чем уже успел привлечь, но у него не было выбора.

- Кьяра! – он положил руку на плечо девушки и чуть сжал пальцы, показывая, что она не одна и не должна ничего предпринимать. Во всяком случае, он надеялся, что она его поймет. – Оставь это мне, Кья! Иди!

Девушка взглянула на него коротко и благоразумно отошла в сторону.

- Вы в своем уме, герцог?! – спросил Герт, рассматривая готового взорваться от бешенства ди Кроя. – Вас, вообще, кто-нибудь воспитывал? Вы знаете, что такое бонтон?

- А ты еще кто? – снова встрял провокатор. – Ты будешь указывать правящему герцогу?!

- Я не указываю, - усмехнулся Герт. – Я напоминаю ему о приличиях и о законах империи. Хотите попасть под суд чести, герцог?

- Да кто ты такой?! – Ди Крой все-таки смог наконец сказать что-то членораздельное, а то у него от возмущения, похоже, сперло дыхание.

- Я не представился? – поднял Герт бровь. – Моя оплошность, милорд. Герард Вейланд, с вашего позволения, Наследник Боройской Королевской Линии, гранд-принц Дюрфора, князь Вексена и Гатине, граф Монфор-л’Амори, сеньор де Гудан и дез Эссар, граф де Бенон и Мант, граф де Риго и де Сен-Мор. Черт! Забыл, как там дальше! Но, я думаю, этого достаточно, как считаете?

Ответом ему стало молчание. До герцога и его свиты начал доходить размер катастрофы, в которую они угодили, и все возможные последствия их пьяной эскапады. На самом деле, достаточно было присутствия одной титулованной особы, чтобы, если не все, то многие из них попали в беду. Была оскорблена аристократка, и в ее адрес прозвучали грязные угрозы. Но все это усугублялось тем, что все это произошло в присутствии родственника императора.

- Ты! - указал между тем временем Герт на плюгавого. – Представься!

- Пьер де Кушес, ваша милость! – говнюка трясло, он потел и заикался, но кто-кто, а он уж точно не сможет оправдаться.

- Ты ведь знаешь, Пьер де Кушес, что сейчас произошло и что могло здесь произойти, не так ли?

Было очевидно, что знает и понимает. И от того, что его об этом спросили, ему стало откровенно плохо. Страшно и одиноко, потому что от гнева принца герцог его не защитит, бросит, как кость псу, как ритуальную жертву.

- Вижу, что понимаешь, - кивнул Герт. – Через три дня представишь мне реферат на тему «Закон о дворянской чести и достоинстве». Страниц на пятьдесят машинописного текста. А теперь иди в библиотеку, и, если я узнаю, что ты продолжаешь провоцировать нормальных людей на беспредел, пеняй на себя.

- Пошел вон! – добавил он через мгновение для ускорения процедуры.

- Теперь о вас, герцог, - повернулся он к стремительно трезвеющему ди Крою. – Вы хоть представляете, что здесь могло произойти?

Герцог молчал, но злиться не перестал. Только теперь он злился на Герта и на то, в какую неприятность он угодил.

- Баронесса очень сильный маг, - сказал Герт ровным голосом. – Вы об этом, разумеется, не знаете, но не так давно она вынесла себя и еще четверых людей с рушащегося моста. Такой сильный маг, даже если он не обучен, в гневе может легко убить или покалечить любого другого даже хорошо обученного мага. Еще пара необдуманных слов, и она убила бы вас. Ну, может быть, не убила бы, а покалечила, но наверняка попала бы под суд, но вам-то было бы уже все равно. Одним поступком вы могли погубить и себя, и ее. Но, если бы, вы все-таки силой заставили баронессу выполнить ту мерзость, которую вы от нее требовали… Как думаете, смирились бы с этим родители ее подруг: князь Церинген, гауграф Штормарна фон Ведель, герцог д'Этамп, принц де Вандом и я грешный. Голову бы вам не отрубили, но полагаю ссылка была меньшим наказанием, которому подверг бы вас император. А теперь скажите, герцог, оно того стоило?

«К сожалению, если бы на ее месте оказалась Марга и меня не было бы рядом, ты, скотина, получил бы все, что желаешь! Мразь!»

Конфликт был исчерпан, - вернее, спущен на тормозах, - но отпускать подонка без наказания Герт не хотел. Будет стыдно перед Кьярой, да и перед собой. Однако, как студент Академии, он мало что мог сделать. Впрочем, кое-что в его распоряжении все-таки имелось. Герцог ди Крой учился на третьем курсе, но был много слабее и Кьяры, и, тем более, Герта, и было бы глупо не воспользоваться очевидной разницей в их силе.

- Герцог! - обратился Герт к ди Крою после довольно продолжительной паузы, вызванной тем, что никто не знал, что теперь сказать или сделать после того, что между ними произошло. Молчали «свитские» ди Кроя, молчали и девушки из группы Герта. Даже Кьяра предпочла промолчать, оставив возможные комментарии при себе.

- Что скажете про раунд во «Встречный ветер»? – предложил Герт.

«Встречный ветер» - всего лишь игра, про существование которой Герт узнал совсем недавно. Пожалуй, дней десять назад или чуть больше, но едва попробовал этот вид единоборств «на вкус и цвет», как тут же понял, что «это стопроцентно его». В Академии эта игра считалась хорошим способом выяснения отношений, чтобы в случае какого-либо «недопонимания» не пускать в ход кулаки, кинжалы или боевую магию. Эдакий паллиатив[15], чтобы не устраивать полноценную дуэль, которая еще неизвестно, чем закончится. Правда, играли во «Встречный ветер», в основном, студенты старших курсов, поскольку для осмысленного участия в «поединке», требовалось хорошее владение стихией Воздуха, приличная по размерам магическая сила и абсолютный контроль над своим Даром. Обычно, у эдлеров ничего из этого списка не было и в помине, поэтому ни в соревнованиях, ни в поединках они не участвовали. Даже риттеры, в большинстве случаев, не рисковали вступать в круг. Однако Герт в этом смысле являлся замечательным исключением из правила. Он много лет развивал способность манипулирования Воздухом, поскольку Воздух оказался единственным инструментом, который не уничтожал и не портил объект приложения силы. Воздушным клинком можно было срезать дерево и очистить его от ветвей и коры, не превратив при этом в угли, как это происходило с огненным «ножом». Контролировать же Воду было еще труднее. Во всяком случае, Герт быстро сообразил, что в его случае Воздух поддается контролю и манипулированию гораздо лучше, чем Огонь и Вода. А поскольку, цели у Герта были насквозь практические, он не стал искать «лучшего», имея в руках «хорошее». Одним словом, лучше синица в руках, чем журавль в небе. А во «Встречном ветре» всего-то и надо было, что «поймать» чужой воздушный таран своим «бревном», что совсем не просто, если противник создает воздушный поток малого сечения, который, - такова уж особенность стихии Воздуха, - легко пробьет любой по плотности «широкий фронт». Это, разумеется, в общем случае, поскольку есть маги, способные поставить воздушный щит такой плотности, что его ничем не возьмешь. Во всяком случае, не с первого подхода. Однако в Академии такие маги, если и случались, то крайне редко, и в силу входили где-то перед выпуском. Герт же был в этом смысле исключением из правил. Он по-прежнему очень мало знал о магии, и знания его были отрывочными и поверхностными, но вот умел он многое. Герт мог, например, не хуже копра[16] заколачивать бревна в землю ударом воздушного кулака. Если же учесть, что обычные маги воздушные конструкты не «видят», а лишь «угадывают» с помощью хитрых магических техник, борьба превращается в поединок, по своей сложности сопоставимый с искусством фехтования. Для них, но не для него, потому что после многих лет проб и ошибок, он нашел-таки способ «видеть» Воздух. Не всегда, не везде и не все, что связано с Воздухом, но конструкты уровня «Встречного ветра» он видел достаточно хорошо. Почти так же, как ауры, которые тоже мало кто мог видеть, но Герт мог.

- Серьезно? – спросил ди Крой. – Ты предлагаешь мне поединок на Воздухе?

- Да, - подтвердил Герт. – Предлагаю. При свидетелях. Условия простые. Если победишь ты, я принесу свои извинения за то, что позволил тебе избежать больших неприятностей, но, если ты проиграешь, просто забудь о моем существовании. Обо мне и обо всех, кто мне небезразличен. По рукам?

Все-таки герцог был порядком пьян. Будь он трезв, он бы задумался, наверное, о том, что, черт возьми, возомнил о себе этот эдлер-принц? Задумался бы и заподозрил неладное. Однако, с другой стороны, конфликт явно вышел за рамки приемлемого, и ди Крой, по-видимому, все-таки отрезвел в достаточной степени, чтобы это понимать. В этом случае «Встречный ветер» на тех условиях, которые предложил принц, был явно предпочтительнее долгоиграющего конфликта. Как бы то ни было, сукин сын согласился на поединок. И секунданты, - Кьяра и один из мелких прихвостней герцога, - развели их на позиции. Дистанцию выбрал герцог, желавший, по всей видимости, подставить первокурсника под безответный удар. Расстояние в тридцать метров показалось ди Крою достаточным, чтобы получить еще больше преимуществ.

- Сукин сын! – зло шепнула Кьяра, сообразив, куда ветер дует. – А ты лох, что согласился! Умный, умный, а дурак!

- Мне приятно, что ты за меня волнуешься, - улыбнулся ей Герт, выглядевший совершенно беззаботным.

Судя по всему, у Кьяры возникло сейчас подозрение, что она все еще плохо знает его светлость гранд-принца. Возможно, в ее глазах он или сумасшедший, или очень сильно себе на уме. Но, если правдиво последнее предположение, тогда он коварен и смертоносен, как гремучая змея. И, похоже, она предпочла бы «гремучую змею», - он уже знал, что ей нравятся опасные мужчины, - но что, если он все-таки безумец? Такой вариант она наверняка тоже держит в уме.

- Идиот! – буркнула Кьяра так тихо, что услышать ее мог только Герт.

- Я тоже тебя люблю, - усмехнулся он ей в ответ.

- У тебя есть Марга, - ревниво вставила Кьяра, неожиданно продемонстрировав свой к нему интерес.

- Только потому, что у меня нету тебя, - возразил ей Герт, не переставший надеяться, что когда-нибудь она станет его девушкой.

- Дело сделано, - не без грусти вздохнула Кьяра. – У тебя есть Марга, у меня, как ты знаешь, Фике.

«Что ж, против правды не попрешь! Но, похоже, ты не рада! Наверное, это все-таки не твое. Мужчина предпочтительнее».

Наконец они дошли до «огневого рубежа», и Кьяра отошла в сторону, но перед тем, как уйти, она все-таки спросила:

- Она действительно так хороша в постели, как мне кажется?

- Присоединяйся, узнаешь, - предложил Герт.

- Я до такого разврата еще не опустилась! – беззлобно хмыкнула Кьяра.

- Все когда-нибудь случается в первый раз, - пожал плечами Герт.

- Я подумаю, - мило улыбнулась девушка. – А пока попытайся хотя бы уцелеть.

- Чтобы было к кому присоединяться, добавила, бросив через плечо.

В отличие от него, она ничего о «Встречном ветре» не знала и, соответственно, беспокоилась. Зря… Но не рассказывать же всем и каждому о том, какие карты он держит в рукаве?

- Начали! – крикнул самопровозглашенный рефери, и ди Крой начал «плести» свой таран.

У него не было истинного сродства со стихией Воздуха и поэтому он был вынужден колдовать. Герт же просто создал свое воздушное копье могуществом воображения и силой желания. Однако, контролируя эмоции разумом, он затупил острие копья, и, поскольку торопиться было некуда, - ди Крой все еще ненаколдовал что-нибудь приличное, - Герт начал уплотнять ветер, захваченный формой копья. Его таран был тонким, куда тоньше того, что мог накастовать себе герцог, но при этом куда прочнее той безделицы, которую создавал его визави. А ди Крой все никак не мог справиться с задачей, хотя отнюдь не выглядел расстроенным или растерянным.

«Боги! – вдруг понял Герт. – Это и есть их средний уровень! Студент третьего года обучения еле умеет колдовать! И это при потенциале в районе сорока пяти единиц! На что же тогда способны менее одаренные маги?»

Похоже, обычные маги колдовали очень медленно и плохо владели природными Силами, он же как раз напрямую оперировал стихийной магией, и это давало ему колоссальное преимущество. Вероятно, магия Стихий была мощнее магии Заклятий, но, разумеется, это была всего лишь гипотеза, выдвинутая неофитом[17], а значит, ее еще предстояло проверять. Пока же, дождавшись наконец, когда герцог создаст свой «таран», Герт нанес встречный удар. Для начала несильный, всего лишь остановивший движение «встречного ветра», принадлежавшего его сопернику. Потом подержал ди Кроя в напряжении чуть больше двух минут, видя, как тот теряет силы, и все-таки ударил. Но опять-таки куда слабее, чем мог бы, будь у него такая нужда. Впрочем, хватило и этого. Герцога унесло ветром, метров на двадцать, никак не меньше…

[1] Карамболь — разновидность бильярда (французский бильярд), а также определение удара, при котором биток (шар, которым нанесён удар) совершает последовательное соударение с двумя прицельными шарами.

[2] Сигилистика – придуманная автором наука о составлении и трактовке сигил. Нечто, вроде, семиотики, но из области магии.

Семиотика (от др.-греч. «знак; признак») — общая теория, исследующая свойства знаков и знаковых систем.

[3] Эолова арфа, также воздушная арфа (на нем., букв. «арфа ду́хов) — струнный эолофон, инструмент типа цитры, звучащий благодаря колеблющему струны ветру. Названа в честь Эола, мифического повелителя ветров. Впервые эолову арфу описал Афанасий Кирхер в трактате Phonurgia nova (1673), назвавшись её изобретателем.

[4] Марга – уменьшительное от Маргрет.

[5] Вергельд - уплата денег за убийство (вира) у древних германцев. Здесь использовано, как бы, переносное значение этого слова (трактовка полностью на совести автора).

[6] Регент (лат. regere «управлять, царствовать») — правитель, кто правит страной, в виде опекуна, при малолетнем государе. Здесь использовано расширительное значение термина – наместник.

[7] Пролегомены (др.-греч. «предисловие, введение») — рассуждения, формулирующие исходное понятие и дающие предварительные сведения о предмете обучения; разъясняющее введение в изучение той или иной науки, имеющее целью предварительное ознакомление с её методами и задачами и обозначение статуса науки, дисциплины в системе рационального знания.

[8] «Gestalt» дословно переводится с немецкого как «форма» или «фигура». По-русски это звучит скорее как «целостность». Гештальт, таким образом, это целостный образ, создаваемый нашим восприятием.

[9] Непотизм (от лат. nepos, род. п. nepotis «внук; племянник», также кумовство) — вид фаворитизма, заключающийся в предоставлении привилегий родственникам или друзьям независимо от их профессиональных качеств (например, при найме на работу).

[10] Конкубина (лат. concubina, от лат. con — вместе, и лат. cubare — лежать) — в древнем Риме незамужняя женщина низшего сословия, находившаяся в сожительстве с мужчиной.

[11] Belleza – красавица (исп.).

[12] Donna bellissima – красивая женщина (ита.).

[13] Вообще-то, это ирландские праздники, но мне они подходят по датам. Белтайн – празднуют 1 мая, Лугнасад – 1 августа. Как раз три месяца, триместр.

[14] Статус-кво (лат. status quo ante bellum — «положение, бывшее до войны», сокращение — status quo) — «возврат к исходному состоянию». Это правовое положение, обозначение которого широко применяется в юриспруденции.

[15]Паллиатив — не исчерпывающее, временное решение, полумера.

[16] Копёр или копер — строительная машина, предназначенная для подъёма, установки сваи на точку погружения, корректировки, погружения сваи в грунт (или извлечения) с помощью погружателя (или выдёргивателя).

[17] Неофит (от др.-греч. «недавно насаждённый») — новый приверженец (новообращённый) какой-нибудь религии, учения, общественного движения, новичок в каком-либо деле.