Дуэт в интерьере или Он, Она и Все Остальные

Глава 2

Глава 2. Превратности судьбы

Зои

К сожалению или к счастью, той ночью они с Мадсом не переспали, а потом стало уже не до этого. Между тем, все начиналось весьма многообещающе: знакомство, легкий флирт, нечувствительно переходящий в обоюдное соблазнение и обольщение, и дело шло уже к кульминации, - оставалось лишь спросить «к тебе или ко мне?» - но, увы, Кьяра попросту не рассчитала своих сил. Утром была игра, вечером и ночью клуб… Она элементарно выдохлась и начала засыпать на ходу. Мадс ее понял, - галантный кавалер, - и не стал проявлять неуместную настойчивость. И зря, наверное… Впрочем, сожаления о несбывшемся по определению бессмысленны и контрпродуктивны. Кьяра это знала и потому редко оглядывалась назад. Не оглянулась бы, наверное, и в этот раз, но в их с Мадсом истории, все в итоге оказалось не так скверно, как она подумала вначале, и совсем не так хорошо, как можно было бы придумать, умей она мечтать «о простом женском счастье» …

Однако, утро никаких перемен не предвещало. А если и предвещало, то только такие, от каких не стоило отказываться. Во всяком случае, Кьяра делать этого не собиралась. Она отлично выспалась, приняла контрастный душ, плотно позавтракала, - что при ее нагрузках и ускоренном обмене веществ было более, чем принципиально, - и, выпив большую чашку крепкого кофе, отправилась на встречу с так понравившимся ей парнем. Обычно Кьяра на свидания не опаздывала, она, вообще, всегда и всюду приходила вовремя. На этот раз она тоже не опоздала и встретилась с Мадсом, как и договаривались, у монумента герцогу д'Этамп на Старой Ярморочной площади. Увидела, - ее «почти парень» явно пришел раньше условленного часа, - улыбнулась ему и даже поцеловала в губы, решив, что самое время ясно обозначить свои намерения. Судя по всему, он понял ее правильно, и они отправились гулять по предпраздничному городу. Погода стояла чудесная. В меру холодная и безветренная, и по северному снежная. Снег лежал везде, где успел упасть и откуда его не стали убирать. Лежал, искрился на солнце и очевидным образом поднимал настроение. Глинтвейн этому тоже способствовал. Он всегда уместен зимней порой, но здесь, в Аппе, его варили как-то особенно вкусно, с медом и коньяком, с грушами и, одни боги знают, с чем еще. В общем, прогулка удалась, и ее не смогла омрачить даже едва не вспыхнувшая ссора с тремя типичными мажорами, парнем и двумя девушками.

Дело происходило в трактире, куда Кьяра и Мадс зашли, чтобы перекусить перед поездкой к водопаду. Пока ждали заказ, Мадс начал рассказывать ей какой-то исторический анекдот о жившем лет двести назад Сезаре VII, герцоге д'Этамп. В принципе, ничего криминального, но, как вскоре выяснилось, за соседним столиком сидел пра-пра-праправнук почившего в бозе герцога, и душа обидчивого аристократа не выдержала «попрания чести и достоинства». На самом деле, парень был порядком пьян, а девчонки его подзуживали и одновременно строили глазки Мадсу, тогда как герцогеныш явно выделывался перед Кьярой. Но ей от этого было не легче. Скандал, да еще и с одаренными, - а судя по гильдейским кольцам магами являлись все трое, - точно не входил в ее планы. Поэтому Кьяра решила козырнуть своим титулом.

- Тише! Тише! – попросила она, поднимая перед собой обе руки в успокаивающем жесте. – Зачем нам ссориться, милорд! Разрешите представиться, я Кьяра фон Аренберг из Карнака…

Она озвучила титул на северный манер, хотя у них, в герцогстве Висинг, в ходу была другая форма имени, и, если по каким-то причинам ее отец озвучивал свое баронство, то называл себя д’Аренбергом. Однако сейчас Кьяре было важно просто довести до сведения собеседников, что она и сама принадлежит к древнему титулованному дворянству. Помогло бы ей это или нет, теперь не узнать, потому что, как только она назвалась, одна из девиц сделала «круглые» глаза и едва ли не с благоговением спросила:

- Ты форвард Карнакских Фурий?

- Да, - не без удивления в голосе подтвердила Кьяра.

- Вау! – заорала ее визави. Голос девушки был полон неподдельного восторга, глаза сияли. – Извини, Троечка, что прикапались!

И все, собственно, потому что Кьяра играла под третьим номером, а девушка оказалась ее горячей поклонницей и долго потом не могла успокоиться, извиняясь за то, что не узнала Кьяру сразу, хотя на игре присутствовала и до сих пор находилась под впечатлением от ее трехочковых бросков[1]. Скандал после этого сошел на нет, а еще через пять минут, сдвинув столики, обе компании объединились, и было решено ехать на Водопад богов вместе, тем более что у аристократов имелся большой внедорожник с собственным водителем. Возможно, и даже скорее всего, Мадс был не слишком доволен таким поворотом дел. Ему наверняка хотелось побыть с Кьярой наедине, но она его успокоила, шепнув на ухо, что «все еще впереди». Он ее посыл, вроде бы, принял и понял. Во всяком случае, начавшее было портится у ее нового друга настроение быстро вернуло себе статус-кво[2], то есть снова стало доброжелательно безмятежным. Впрочем, Кьяра уже знала, что на нее Мадс смотрит иначе, и наедине с ней демонстрирует совсем другое настроение. И конкретно это выражение лица предназначалось посторонним. Кьяра же нежданному знакомству была рада.

Дело в том, что ей давно уже хотелось познакомиться с настоящими магами, но все как-то случая не представлялось. Не идти же знакомиться в лоб? Здравствуйте, мол, уважаемый волшебник, разрешите представиться и задать вам несколько вопросов? А тут, как говорится, на ловца и зверь, потому что новые знакомые оказались не просто одаренными. Они были абитуриентами Императорской Академии Магии, Теургии[3] и Целительства, занятия в которой в отличие от всех других учебных заведений в империи начинались не первого сентября, а первого мая, то есть сразу после Вальпургиевой ночи[4]. В общем, то, что доктор прописал, а побыть с Мадсом наедине они еще успеют, потому что планы Кьяры на следующую ночь не позволяли двоякого толкования.

«Все будет! – многообещающе улыбнулась она Мадсу. – И ты даже представить себе не можешь, как тебе повезло! А пока…»

Она начала осторожные расспросы, замаскированные под обычное женское любопытство, еще в трактире. Продолжила в машине, где они начали распивать прямо из горлышка литровую бутылку шампанского. Шампанское было «не совсем аристократическое», - не брют, если что, а полусладкое, - но зато вкусное, и настроение в просторном салоне внедорожника поднялось еще на пару градусов. Между тем, под смех и разнокалиберные шутки, добрались до водопада, остановившись около западного конца Моста Поцелуев, перекинутого над южным рукавом водопада, прозванного Косой Сьёфн[5]. Поток был довольно узким, всего, быть может, метров сорок в ширину, но невероятно мощным. Вода буквально кипела, с ревом прорываясь сквозь узость ущелья. И, хотя Коса Сьёфн находилась далеко внизу, метрах в пятнадцати-двадцати от ажурного, собранного из металлических конструкций моста, разговаривать, стоя прямо над потоком было невозможно, так громко шумела сжатая берегами вода. Поэтому здесь Кьяра по большей части молчала, отложив расспросы о магии и магах на потом, на запланированный на вечер обед в Ассанабель - лучшем ресторане города, как охарактеризовали его ее новые друзья. Однако до ресторана они в тот раз так и не добрались.

Мост начал разрушаться прямо у них под ногами. Кьяра почувствовала еще самый первый, довольно-таки слабый толчок, когда отвалился первый стержень в центральном сегменте несущей фермы моста. Однако никто, кроме нее, ничего, похоже, не замечал, и она совсем уже решилась поднять тревогу и, если понадобится, то силой утащить своих спутников с моста, однако попросту не успела. Конструкция посыпалась сразу вдруг, и мост, служивший верой и правдой едва ли не четверть столетия, рухнул вниз, не успев даже сказать: «Ой!». К счастью, Кьяра соображала быстрее большинства знакомых и незнакомых ей людей, и решения принимала без раскачки и сомнений.

В психологии такой способ решения задачь называется инсайтом[6]. Человек видит проблему и сразу же знает, как ее решить. И что любопытно, чаще всего он оказывается прав и в решении своем никогда не сомневается, а напротив, испытывает от этого чувство удовлетворения. Увы, но таких «решателей» очень мало, и все они входят в верхний один процент распределения по шкале интеллектуальных способностей, то есть, речь о людях, имеющих IQ[7] в 130 единиц и выше. Ну а сама Кьяра по результатам психометрических тестов относилась к верхнему промилле[8] этого процента. Ее IQ равнялся ста сорока трем единицам. Практическая гениальность, между прочим, ни больше, но и ни меньше.

Итак, она успела оценить опасность и, подхватив себя и своих новых друзей «Ковром-самолетом» - так она называла это насквозь дилетантское колдовство, - перенесла их всех прямиком к машине. Быстро. Почти мгновенно, - мост во время их приземления все еще летел обломками вниз, - и разумеется, не успев ничего толком обдумать, потому что действовала спонтанно, рефлекторно или еще как, но точно, что неосознанно. И к несчастью, свидетелей ее героического поступка оказалось довольно много, даже если не принимать в расчет ее спутников, которые уж точно не сомневались в том, что увидели и почувствовали.

«Спалилась!» - Прочла Кьяра в глазах Мадса, который, похоже, был единственным, кто ей сочувствовал. Остальные ею восхищались и готовы были носить ее в благодарность за спасение на руках. Вот только ей это было не надо. Ей вообще не хотелось «выходить под свет рампы». Но сделанного не воротишь. Увы. И последней мыслью, мелькнувшей у нее в голове перед тем, как Кьяра потеряла сознание от нервного истощения, было: «Теперь меня точно возьмут в оборот!». Ее и взяли.

***

Проснулась она, как и следовало ожидать, на больничной койке. В отдельной палате, заставленной вазами с цветами, и с ясным пониманием того факта, что все это - начало конца. Во всяком случае, во всем, что касается ее планов. Однако делать нечего, приходилось принимать реальность во всем ее поганом несовершенстве, и Кьяра не стала самокопаться и лелеять бесплодные сожаления. Случившееся случилось, и теперь надо было думать, как выйти из создавшегося положения с наименьшими потерями. И тут у нее был только один вариант правильного поведения: давно заготовленная на всякий пожарный случай «версия для печати». Поскольку скрыть свою силу уже не удастся, и вряд ли получится списать сотворенное ею «чудо на водопаде Godafoss» на спонтанный выброс, придется признаться, что она давно уже «в курсе дела». То есть, знает о магии и о том, что обладает этим Даром, и, будучи «в трезвом уме и твердой памяти» вполне отдает себе отчет в том, что одарена сверх всякой меры. И вот это последнее пугало ее больше всего, потому что Кьяра фон Аренберг совсем не хотела строить карьеру имперского боевого мага или кого-нибудь еще, столь же далекого от мира обычных людей и не менее пафосного. Она хотела стать знаменитым клиническим психологом и имела все основания думать, что у нее это получится. Через год ординатуры должность штатного психолога в одной из крупных университетских клиник, еще через пять-шесть - позиция ординарного профессора[9] при кафедре Прикладной, Клинической или Когнитивной Психологии, а еще лет через несколько, - в зависимости от того, как пойдут дела, то есть, что будет с исследованиями и публикациями, - она собиралась стать полным профессором и получить собственную клинику или кафедру. А может быть, даже то и другое вместе.

На самом деле, это не было чистым враньем. Всего лишь несколько отретушированная правда, которая должна была, по идее, снизить в отношении Кьяры уровень ожиданий магического сообщества. Вполне работоспособный план, тем более что она была самоучкой, а значит никто не мог доподлинно знать, что она умеет, а чего – нет. И здесь легенда опиралась на твердые факты, поскольку Кьяра действительно была талантлива и являлась гордостью кафедры Нейропсихологии Карнакского университета. Что же касается магии, ее родители давно были в курсе того, что их дочь отмечена этим странным Даром, но исходили при этом из предположения, что способности ее невелики и развивать их Кьяра считает напрасной тратой времени. Таков, вчерне, был выработанный ею план, но вскоре выяснилось, что ее желания плохо совпадают с действительностью, данной ей в ощущениях.

К счастью, ей не позволили долго размышлять на экзистенциальные[10] темы, поскольку это опасный путь, в особенности, для того, кто только что, - пусть и не намеренно, - перевернул свою жизнь с ног на голову. Даже такая умная девушка, как Кьяра могла, лежа на больничной койке, напридумывать себе такого, что потом ей потребовалась бы помощь психоаналитика. Но пауза между небытием безсознания и возвращением к реальности продлилась всего каких-то пять-шесть минут. Оказывается, заинтересованная общественность зорко следила за ее состоянием и почти мгновенно узнала о том, что девушка очнулась. И, разумеется, она, общественность, не осталась равнодушна к этому факту, и в палату тут же ломанулись Йорн, Фике и Джина. То есть, Георг виконт Атье, сын Генриха III герцога д'Этамп, Виктория Церинген дочь князя Церингена - имперского фохта[11] в провинции Сьон и Имажина фон Ведель дочь Леопольда фон Веделя гауграфа[12] Штормарна. Не было только Мадса, и это означало, что, скорее всего, они никогда больше не встретятся. Не все люди принимают колдунов, как они есть, а некоторые их попросту ненавидят. Мадс, скорее, из первых, чем из вторых. Все-таки пока речь шла всего лишь о веселой компании молодых магов, он от общения с ними не отказывался, но девушка, с которой предполагаешь заниматься любовью, это, наверное, совсем другой случай. Впрочем, возможно, дело не в ней, как таковой, а в той шумихе, которая наверняка поднялась вокруг этого случая. Кто его знает, старателя Мадса, может быть у него проблемы с законом? Могло случиться и так.

«Жаль, конечно, - вздохнула Кьяра о несбывшемся, - но не судьба!»

Решив так, она выбросила мысли о красавчике Мадсе из головы и сконцентрировалась на своих новых друзьях. Все трое, несмотря на свое очень непростое происхождение и недостатки дворцового воспитания, оказались на редкость приличными людьми. По возрасту они были практически ровесниками Кьяры, поскольку, в отличие от нее, все нормальные люди получают аттестат зрелости как раз в семнадцать-восемнадцать лет, так что она была старше Йорна и Фике всего на год, и только Джине было семнадцать. Но дело, разумеется, не в возрасте, хотя, имея в виду возможность дружбы, - «А она, к слову, вообще возможна в этом кругу?» - близость возрастов могла серьезно облегчить их общение. Однако важнее было другое: со всеми своими аристократическими загибами, на поверку все трое оказались нормальными, порядочными людьми, знакомыми с чувством благодарности. Кьяра понравилась им, как человек, еще до всех этих событий на Водопаде Богов. А Фике Церинген была к тому же страстной болельщицей, да и сама играла в баскетбол. Правда, в команде со смешанным составом и на уровне старшей школы, - в ее случае императорского лицея в Майене, - но все-таки она знала, о чем там идет речь, и умела оценить качество и красоту игры тяжелого форварда Карнакских Фурий. Однако теперь, после всего, что случилось, эти трое доподлинно знали, что Кьяра ни много ни мало спасла им жизнь.

- Я… - буквально пролепетала миниатюрная блондинка Имажина фон Ведель. – Я… признаю перед тобой, Кьяра, долг жизни!

Прозвучало это странно. Не пафосно, отнюдь нет, но все-таки как-то слишком…

«Куртуазно? – попыталась Кья подобрать подходящее определение. – Галантно или, лучше сказать, бонтонно[13]?»

- О чем ты, Джина! – попробовала она возразить вслух. – Мало ли как бывает? Ну колданула я с испуга…

- Ты не испугалась, - покачал головой Йорн. – Я все видел. Замер от неожиданности, это да. Не мог от страха двинуть ни рукой, ни ногой… Но тебя видел отчетливо. Ты даже не дрогнула!

— Вот, вот, - покивала Имажина, соглашаясь с виконтом. - Я, знаешь ли, хоть и младше всех, но самая сильная из нас троих. И подготовлена я лучше других. Отец начал «выстругивать» из меня боевого мага, начиная с трех лет. И все равно я растерялась, а ты – нет. Ты нечто!

- Да, какая разница! – вмешалась в разговор Фике. – Хладнокровная или нет, она всех нас вытащила. Ухнули бы вниз со всей своей магией, костей бы не собрали!

В общем, Кьяра умудрилась произвести на юных аристократов, - на всех троих вместе и на каждого в отдельности, - сильное, можно сказать, неизгладимое впечатление. И теперь их чувства едва не зашкаливали, и каждый из троих, словно наперегонки, пытался высказать ей свою сердечную признательность, симпатию, ну и все прочее заодно. И продолжалось это так долго, что Кьяра начала уже жалеть, что вообще взялась их спасать. При всей ее природной кротости и благоприобретенной общительности, всего этого для нее оказалось слишком много. Чересчур громко. Излишне многословно. И к тому же сильно отдавало патетикой, романтикой и прочей фигней. Но мир не без добрых людей, и на помощь Кьяре неожиданно пришла незнакомая ей высокая статная женщина, красивая и молодая, проецирующая вовне невероятную уверенность в себе и в праве повелевать всеми подряд. На вид ей было лет двадцать пять, но, учитывая, что она была магом и, судя по ощущениям, отнюдь не слабым, на самом деле ей в лучшем случае было под сорок, а о худшем не хотелось даже думать. Долголетие магов никогда не было секретом, а Кьяра еще и читала кое-что серьезнее дамских журналов и потому могла по достоинству оценить вошедшую в ее палату светскую даму.

- Оставьте нас! – Не попросила, а приказала женщина.

Без «пожалуйста» и прочих экивоков. И без объяснения причин. Но интереснее другое. Ребята, все трое, ее, по-видимому, знали и знали хорошо. Это было видно по их взглядам, выражению лиц и по поведению, если всего прочего недостаточно. Они, вроде бы, не удивились ни ее внезапному появлению, ни прозвучавшему приказу. «Поморщились» разве что, и молча покинули палату.

- Извините за вторжение, госпожа баронесса[14], - ответила женщина на вопросительный взгляд Кьяры, - но события развиваются слишком быстро, и ваш поступок вызвал сильный общественный резонанс. Мы не могли не вмешаться.

- Мы? – разговаривать полулежа лучше, чем лежа, но все равно как-то неуютно и неудобно. Выбора ей, впрочем, не оставили, поскольку визит этой странной дамы был явно сродни реакции властей, императора или его двора, но, в любом случае, не выгонять же ее из палаты!

- Ах, да, - кивнула женщина в ответ на ее вопрос. – Я была неучтива. Разрешите представиться, графиня Тиффена фон Ведель, и, как вы, верно, уже догадались, я мать Имажины. Однако здесь и сейчас я представляю Черный Кабинет[15] Его Императорского Величества Лотаря IX. Знаете, что это такое?

- Что-то читала, кажется, - «простодушно» ответила Кьяра, на самом деле знавшая, что Cabinet Noir – это особое подразделение при Императорской Ставке, ведающее делами магов и курирующее Майенскую Академию Магии, Теургии и Целительства.

— Значит, знаете, - чуть улыбнулась гостья, устраиваясь в кресле перед кроватью. Кресло при этом сначала само собой воспарило над полом, - невысоко, поднявшись всего на каких-нибудь десять сантиметров, - затем переместилось, одновременно разворачиваясь так, чтобы сидящий в нем был обращен к Кьяре лицом, и наконец встало на ножки. Проделано это было легко и элегантно и не сопровождалось движением рук. Только направление взгляда и что-то еще, практически неуловимое, что, скорее всего, являлось индикацией магического посыла.

- Для начала, если позволите, я обрисую ситуацию в самых общих чертах, - продолжила между тем гостья, устраиваясь в кресле, - а затем, если вы, баронесса, не будете против, мы обсудим несколько вопросов частного порядка.

- Не возражаю. – А что еще она могла сказать? Возражать? Отказаться?

«Такой, пожалуй, откажешь!»

- Прекрасно! – Прозвучало, вроде бы, в положительном смысле, но графиня фон Ведель выглядела так, словно играет в покер. По выражению ее лица было невозможно сказать, что она сейчас чувствует на самом деле. О чем думает. Что имеет в виду.

- Прежде всего, кое-что о вас, - снова заговорила женщина после короткой паузы. – У вас, баронесса, великолепный интеллект и невероятная по силе интуиция. Это бесспорные факты, подтвержденные вашими профессорами и, скажем так, коллегами. Что же касается вашей магии, то это, буду откровенна, настоящая терра инкогнита. Будь вы слабым необученным магом, все было бы просто и понятно. Однако на мосту через Косу Сьёфн вы, баронесса, продемонстрировали весьма серьезную магию. Так колдовать способны только очень сильные маги, а техника, которую вы использовали, по мнению экспертов, является вашей собственной разработкой. Из этого следует, что вы давно знаете о своем Даре, представляете себе, хотя бы в общих чертах, свою действительную силу, и занимаетесь развитием своих способностей. Не профессионально, но впечатляюще, если судить по результатам.

- Насколько я знаю, это не преступление, - чуть улыбнулась Кьяра, давая понять, что знает свои права.

Действительно, закон не предусматривал необходимость сообщать властям о своих «особых» способностях, какими бы большими и необычными они ни были. Тем более, если речь идет о старой аристократии. А Кьяра как раз относилась именно к этой категории даже при том, что ничего кроме титула у них с отцом и матерью от тех давних времен попросту не осталось. Аренберги - старый дворянский род, и права у них, а значит, и у Кьяры, соответствующие.

- Никто не говорит о преступлении, - возразила ей графиня. – Мы говорим совсем о другом аспекте проблемы.

- А что, существует какая-нибудь проблема? – «удивилась» Кьяра.

- Обязательно, - подтвердила дама-переговорщик, никак не выразив своего отношения к сказанному и услышанному. Все так же спокойно, ровным голосом и с несколько равнодушной маской, одетой на изысканно красивое лицо.

«Мне бы так научиться! – завистливо подумала Кьяра, примеряя на себя многообещающий образ. – Может пригодиться, но придется потрудиться. Такое в один день не освоишь».

- Видите ли, баронесса, - взялась графиня объяснять позицию пославших ее людей, - необученный маг такой силы, какую мы увидели у вас, представляет несомненную опасность как для себя, так и для общества. И эта угроза отнюдь не умозрительна. Имеются, знаете ли, прецеденты.

- Кто-нибудь самоубился, как я понимаю? - чуть-чуть сыронизировала Кьяра.

- Не один и не два, - внесла ясность женщина. – Много случаев за много лет. И с многочисленными неаппетитными подробностями.

- Я вас поняла, - согласилась Кьяра с очевидным. - Что дальше?

- В вашем случае единственный вариант – это поступить в Майенскую Императорскую Академию Магии, Теургии и Целительства.

- Подписаться на пять лет безбрачия? – возмутилась Кьяра, которая на самом деле даже не думала о том, чтобы выйти замуж. По крайней мере, не в ближайшие время, то есть, где-то до тридцати-тридцати пяти лет, никак не раньше. В конце концов, она маг, родить здорового ребенка сможет и в сорок. Но ущемление в правах?

- Вам все равно пришлось бы испрашивать разрешение на брак у Его Императорского Величества, - охладила ее пыл графиня. - А он, между прочим, может и не разрешить. Его право.

«Она серьезно?» - удивилась Кьяра, услышав этот бред.

- С какой стати? – Это и в самом деле, было возмутительно. - Мой отец, когда женился на моей матери, никакого разрешения не испрашивал! Я точно знаю!

- Строгость наших законов смягчается необязательностью их исполнения[16]… - почти усмехнулась в ответ графиня. – Во времена вашего батюшки эти проблемы касались только некоторых наиболее именитых аристократов, да и то, в основном, тех, кто в силу своего происхождения занимал в обществе особое положение. Как мы с графом Леопольдом, например. И вас бы тоже не обязали, но вы, судя по всему, высокоранговый маг, и будьте уверены, теперь корона про вас не забудет.

- Хотите сказать, что других вариантов у меня нет? – Было похоже, что именно так и обстоят ее дела.

- Боюсь, что нет.

- А после академии? – Стоило все-таки уточнить, а то мало ли как повернется. Может быть, это пожизненная кабала.

- В этом смысле никаких ограничений, - успокоила ее собеседница. – После окончания академии, вам, разумеется, будут сделаны некие предложения карьерного или матримониального характера, но принимать их или нет, ваше право. Настаивать никто не станет. Однако замечу, что сильным магам обычно поступают не просто аттрактивные предложения, а такие, что даже у знатных и богатых дух захватывает от открывающихся перед ними перспектив. И часто, такие предложения, озвучиваются не в конце обучения, а еще на первых курсах. Кто знает, может быть, у вас тоже получится?

- Я к этому не стремлюсь, - решила Кьяра уточнить свою позицию.

- Нельзя стремиться к тому, о чем не знаешь, вот вы и не стремитесь, - как бы пожала плечами графиня.

- То есть, без вариантов, - откровенно поморщилась Кьяра.

Она решила не скрывать своего недовольства. В конце концов, если они там такие умные в их Черном Кабинете, должны понимать, что, заставляя ее поступать в эту их чертову академию, особой любви они ожидать от нее не должны, поскольку ломают ее собственные планы.

- Без вариантов, - подтвердила собеседница.

- Тогда, переходим к нюансам, - предложила Кьяра.

- Что вы хотите знать? – Вопрос уместный, но по здравом размышлении, сейчас Кьяра могла сформулировать всего лишь несколько пунктов предполагаемой повестки дня.

- Вступительные экзамены? – спросила она.

- Вы уже приняты, так что сдавать экзамены вам не придется, - разъяснила графиня позицию властей.

- Оплата? – Это был следующий вопрос, который должен был показать, насколько серьезны намерения людей из Черного Кабинета.

- За вас платит корона. Вам оплачивается обучение, а также проживание в общежитии академии и полный пансион по первому разряду. Вы будете жить точно так же, как моя дочь и ее друзья. И, разумеется, будете получать положенную вам по статусу стипендию. Триста двойных империалов в месяц.

- В золоте? – Кьяру их разговор уже не раздражал.

Она смирилась с неизбежным и теперь просто забавлялась. Дело ведь не в деньгах, вернее, не в одних лишь деньгах. На карманные расходы или, лучше сказать, на булавки, родители выдавали ей ежемесячно пятьсот двойных империалов. И это, не считая, оплаты учебы и прочего всего.

- Хотите в звонкой монете? – откровенно усмехнулась графиня. – Можно, если хотите, но у нас принято выдавать стипендию в ассигнациях Имперского Казначейства.

- Каковы мои обязательства перед короной? – А вот это был уже по-настоящему серьезный вопрос.

- Вы должны получить образование.

- Что случится, если я завалю экзамены или не проявлю особого усердия? – вопрос любопытный, но больше не о ней, а о них.

- В академии можно учиться столько лет, сколько пожелаете, - улыбнулась графиня. – Были прецеденты.

«Неплохой метод…»

- Но должна же быть какая-то проверка? – почти возмутилась Кьяра. – Вы же не станете покупать кота в мешке! Что, если это был всего лишь разовый феномен?

- Не разовый, - покачала головой собеседница. — Это мы знаем точно. Но извольте. Вам в любом случае предстоит пройти аттестацию в Гильдии, и это не обсуждается. Во-первых, не вступить в Гильдию вы не можете. Вы сильный маг, и правила писаны для всех, хотя часто про них забывают, когда речь идет о разных слабосилках. Но это не про вас. Сильного мага Гильдия без внимания не оставит. Так что, хотите вы этого или нет, придется вступить, а при вступлении пройти аттестацию и квалификационный экзамен.

- Что во-вторых?

- От вашей аттестации зависит к каким предметам вы будете допущены во время обучения в академии, какую литературу сможете брать в библиотеке, и кто будет с вами работать в индивидуальном порядке: аколит, бакалавр или магистр. Как вы, вероятно, догадываетесь, чем сильнее ученик, тем лучше у него учитель. Самых сильных иногда берут под свое крыло даже гранды, но это случается редко и касается только наиболее одаренных адептов. Есть и другие бонусы, но это уже частности, а не нюансы. И забивать ими голову сейчас нет необходимости. Еще вопросы?

- Когда начинать? – Ну, если это неизбежно, то откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, было бы попросту глупо.

- Вы ведь выписываетесь…

- А я выписываюсь? – сразу же подхватилась Кьяра.

- Врачи не видят причины задерживаться с выпиской, - объяснила собеседница. – У вас, как мне сказали, снят номер в гостинице…

- Кто же знал, - пожала плечами Кьяра.

- Я взяла на себя смелость оплатить ваш номер, - женщина сказала об этом тем светским тоном, каким в фильмах говорят между собой аристократы. Жесткий переговорщик Черного Кабинета исчез, и на авансцену вышел новый персонаж. – Каникулы продолжаются…

Что ж, это было хорошее известие. Не оплата гостиничного номера, а то, что ее никуда «настоятельно» не приглашают. Можно отдохнуть напоследок, собраться с мыслями, подготовиться к новой жизни. Потом надо бы поехать в Карнак, поговорить с родителями. Лично поговорить, лицом к лицу, а не просто по телефону…

- Мои родители… - сказала она вслух.

- Ничего пока не знают, - успокоила ее графиня. – Мы остановили публикацию в прессе. Вы сами должны будете с ними объясниться, так, наверное, будет правильнее.

- Да, - согласилась Кьяра. – Отдохну немного здесь и поеду домой. Мне же еще с университетом объясняться…

- Если хотите, мы можем сообщить ректору вашего университета, что это дело связано с интересами короны.

- Да нет, не надо! – отказалась Кьяра. – Чем меньше шума в публичном пространстве, тем лучше.

- Как знаете, - не стала спорить посетительница. – Решите вопрос сами. А позже вы могли бы приехать в Майен. Я официально приглашаю вас пожить в нашем столичном доме. Кстати, князь Церинген передает через меня аналогичное приглашение. Джина и Фике введут вас в общество, покажут город, помогут подобрать подходящий случаю гардероб. И, к слову, вот тут, - женщина словно бы из ниоткуда извлекла небольшую кожаную папку и протянула ее Кьяре. – Здесь наши с Церингенами официальные приглашения, визитки с контактными телефонами в Черном Кабинете, в Канцелярии наследного принца и в Ставке. Это на случай, если у вас возникнут какие-либо проблемы, требующими нашего вмешательства. Здесь же документы, связанные с поступлением в академию и чек на тридцать тысяч империалов. Последнее – это премия за спасение наших детей. Благодарность благодарностью, но мы полагаем, что денежное вознаграждение вам тоже не помешает. Тем более, что из-за наших детей вы вынуждены теперь поступать в академию, а это предполагает значительные траты. Одно только обновление гардероба – чистое разорение…

Герт

То, что Кьяра маг, Герт понял еще в ночь знакомства. У нее была аура мага. Во всяком случае, за неимением других подходящих слов, он называл это ареолоподобное свечение аурой, но, судя по всему, способность ее видеть являлась уникальным Даром. Герт видел, а другие маги, похоже, нет. По крайней мере его самого в качестве мага не опознал пока ни один из встреченных им одаренных, а встреч таких за прошедшие годы случилось немало. Впрочем, зачем далеко ходить. Новые друзья приняли Кьяру за обычную девушку, - умную, красивую и веселую, но не одаренную, - и очень удивились, узнав, что она маг. Да и потом, зачем нужны гильдейские кольца, если бы опознание решалось простым взглядом на ауру? Оставалось предположить, что маги отличаются друг от друга, как по силе Дара, так и списком имеющихся у них талантов. Герт видел ауры и мог телепортироваться на большие расстояния, чего, судя по всему, не могло или не умело делать абсолютное большинство других магов. В одной довольно-таки старой книге, украденной Гертом прямо из дома профессора кафедры Гоэтики и Теомантии[17] Исследовательского университета в Клаверинге, приводился список из пятидесяти трех талантов, «проявленных при заслуживающих доверия свидетелях хотя бы два раза в истории». Телепортация по количеству свидетельств находилась в этом перечне на сорок девятом месте, а способность видеть ауру в него просто не вошла. Впрочем, это как раз не удивительно, поскольку дар этот не только редкий, но и слишком ценный, чтобы рассказывать о нем посторонним. Так что, вполне возможно, это был неполный список редких способностей. К тому же, Герт не исключал и того, что в каких-нибудь более новых изданиях, до которых он пока попросту не добрался, приводятся другие перечни, включающие гораздо больше талантов, чем тот, который попался ему на глаза.

Способность к телепортации, однако, значила для него гораздо больше, чем возможность видеть ауры. В конце концов, она спасла ему жизнь, когда выбросила «посередине нигде», и спасала еще не раз и не два, не говоря уже о том, что таким, каким он стал за эти годы, Герт стал благодаря именно этому таланту. Без телепортации, - если даже не принимать в расчет тот первый случай, - он бы, возможно и даже наверняка, выжил в горах и жил бы там до сих пор. У него была магия и вещи, оставленные ему в наследство неудачливыми путешественниками. С этим всем прожить в горах было бы совсем несложно. Однако останься он Бергланде надолго или навсегда, и его судьбой стало бы жалкое прозябание на манер Робинзона Крузо. Ну, а если бы ушел искать границы Горной Страны, вряд ли смог бы вернуться, да и что бы он стал делать в большом мире, покинув его ребенком и вернувшись взрослым человеком? Ни образования, ни социальных навыков… Даже самой простой профессии у него не было бы. А так, живя в горах, но пользуясь при этом всеми благами цивилизации, он стал самостоятельным и независимым человеком, получившим к тому же более чем хорошее образование, пусть по большей части оно было неформальным. Так что, телепортация играла в его жизни весьма значительную роль, и в тот роковой день, когда под ними рухнул мост, не спаси их всех Кьяра, он моментально исчез бы оттуда, и, разумеется, прихватил с собой так понравившуюся ему девушку. Спасти всех было не в его силах, но ее бы он спас несмотря ни на что. Пожалуй, его бы не остановила даже угроза потери анонимности, хотя, видит бог, Герт очень не хотел раскрывать свое инкогнито и демонстрировать Городу и Миру[18] свои отнюдь не тривиальные способности.

«Да уж… Кьяра…»

Бывает же так, все, вроде бы, идет, как обычно, даже обыденно, а потом выясняется, что «разом сошлись все звезды», и ты оказался в правильном месте и в нужное время, да еще и в хорошей компании. Везение странная штука, но Герт не зря считал себя любимчиком леди Фортуны. Учитывая обстоятельства, могло случиться, что это именно она организовала ему подходящий для легализации момент. Уж больно хорошо все сложилось. Тут вам и нерядовая девушка, - женщина, которой стоит заняться всерьез, - и убедительная демонстрация возможностей настоящей маги, и, разумеется, стресс, куда же без него? Вообще-то, стресса не было, - откуда бы ему взяться у такого человека, как Герт, - но кто поверит, что он не испугался, оказавшись на рушащемся в бездну мосту? Страх – сильный мотиватор, а если подверстать к нему искреннюю симпатию, желание, переходящее в страсть, и чувство благодарности за спасение своей жизни, то на выходе получится гремучая смесь, которая с легкостью объяснит и его мотивацию, и характер принятых им решений.

«Звучит убедительно…»

Тем более, что так оно и есть. Он ведь имел возможность выбора. Рождественские гуляния в Ванве или Дрё ничем не хуже, чем в Аппе. В Дрё с их традиционными боями стенка на стенку и повальной пьянкой, нередко переходящей в свальный грех, пожалуй, даже веселее. И это все, если не принимать в расчет Майенские Рождественские Гульбища. Однако Герт отчего-то решил ехать в Апп. На поезде, чтобы заодно изучить новую локацию, куда он раньше никогда не телепортировал. И на матч женских команд студенческой лиги пошел, просто чтобы убить время и посмотреть на красивых девушек «дезабилье»[19]. Увидел плакат на афишной тумбе[20] и решил, что длинноногие баскетболистки - «то, что доктор прописал». И не ошибся. В обеих командах подобрались на редкость симпатичные девчонки. Но одна… Кьяра Аренберг, игравшая под третьим номером за команду Старого Карнакского Императорского университета, вообще, оказалась настоящей красавицей. Тяжелый Форвард… Ну надо же! Рост - никак не ниже метра восьмидесяти… Движения стремительны и завораживающе элегантны, - и это не в художественной гимнастике, а во вполне себе брутальном баскетболе, - скорость реакции, как у какого-нибудь колониального ганфайтера, техника и тактическое мышление выше всяческих похвал. И, как это ни странно, все при ней: и грудь, и лицо, и волосы… Жалко, что было не рассмотреть девушку вблизи. Черты лица, цвет глаз и прочее все, но, увы, Герт сидел на верхних скамьях, бинокля у него не было, а колдовать не хотелось, чтобы не привлекать к себе внимание. Мало ли кто еще сидит сейчас в зале! Ауру, скорее всего, не прочтут, но след магического конструкта наверняка заметят. И вот тогда Герт решил с ней попросту познакомиться.

Решение было простое, оно напрашивалось само собой. Проследить, и если девушка решит возвращаться в Карнак, ехать за ней, ну, а если, останется гулять в Аппе, то ненавязчиво познакомиться с ней там, куда она пойдет вечером. Пойдет же она куда-нибудь? И не важно одна или в компании. Да даже если с парнем… или с девушкой… У баскетболисток, говорят, это не редкость. Он все равно найдет способ познакомиться, а дальше, как карта ляжет. Многолетний опыт показывал, что при правильном подходе уболтать на койку можно любую красавицу. Надо только не спешить и постараться совпасть с этой Кьярой по фазе. Примет за своего, считай, дело сделано.

Однако близкое знакомство с девушкой сыграло с ним злую шутку. Она ему по-настоящему понравилась, и Герту вдруг резко расхотелось ее использовать в том простом значении этого слова, к которому он привык за годы своих «экскурсий» в Большой Мир. Он всегда был Здесь немного иностранцем, чужим в чужой стране и мог поэтому не стесняться в средствах и не опасаться последствий. Его романы, соответственно, никогда не длились дольше трех-четырех встреч, а чаще всего заканчивались тем, что, познакомившись с девушкой вечером и переспав с ней ночью, он уже утром навсегда исчезал из ее жизни. Но с Кьярой все с самого начала пошло не туда и не так, как он планировал. И, похоже, не у него одного. По кое-каким приметам, он достаточно быстро догадался, что девушка заинтересована не в отношениях, а в легкой и необременительной «отпускной» связи. Ничего серьезного, чуть-чуть романтики и много секса к взаимному удовольствию сторон. Однако, похоже, ей было важно соблюдать некоторые принципы, чтобы не потерять уважения к самой себе. Поэтому Герт даже не заикался о том, чтобы переспать с ней в ночь знакомства. Она этого не хотела, а он не стал настаивать, отложив продолжение банкета на следующую ночь. Кто же знал, что они влипнут в такую историю! А история, как ни крути, вышла скверная. Это же надо «так подгадать», чтобы мост начал разрушаться именно тогда, когда они всей компанией стояли над бездной. Стечение обстоятельств? Злой умысел или коварная сила судьбы? Все возможно, но лично ему было совершенно неважно, что там случилось на самом деле. Принципиален лишь результат. Мост начал стремительно разрушаться, а трое магов-вундеркиндов замерли, как сраный кролик перед гипнотизирующим его удавом. Опешили, растерялись, оказались поражены страхом? Наверное, всего понемногу, но по факту они упустили время и уже не успевали что-либо предпринять.

Увидев, что никто ничего не делает, Герт уже собрался рвануть с моста, прихватив с собой Кьяру, бросить которую попросту не мог. Но девушка его опередила, вытащив одним движением всех и сразу. И это было офигеть, как красиво. Такой магии он никогда прежде не видел. Он о таком лишь читал, да и то немного. О сильной магии писали мало и, в основном, в общих чертах, чему наверняка имелись серьезные причины, о которых Герт не знал и не мог знать. И, разумеется, он никак не ожидал, увидеть такое могучее колдовство в исполнении необученного мага. И это могло означать, что или он ничего толком не знает о мире магов, или Кьяра такая же самоучка, как он сам. Два сапога пара, так сказать. В общем, хотя первым побуждением было слинять, Герт оставался рядом с потерявшей сознание девушкой до тех пор, пока ее не доставили в больницу. Там их всех успокоили, объяснив, что ничего страшного с Кьярой не произошло, просто она перенапряглась и заработала нервное истощение. Такое, мол, случается сплошь и рядом, если зачерпнуть слишком много силы, когда ты к этому еще не готов.

- Поспит пару дней, - объяснил им врач, специализирующийся на болезнях магов, - Два, максимум три дня. И будет, как новенькая. А мы ей, пока она спит, поставим несколько капельниц с витаминами и общеукрепляющим коктейлем… Можете не беспокоиться, дамы и господа. Все будет хорошо.

Герт в разговоры не встревал, держал низкий профиль, но был при этом внимателен к деталям. Оттого, возможно, и обратил внимание на то, с каким непраздным интересом посмотрел на Кьяру доктор, не обнаружив у нее на пальце гильдейского кольца. И его подозрение, что случай этот нерядовой, только усилилось, когда он «краем уха» услышал, как и о чем говорят их новые друзья со своими родителями. Йорн позвонив отцу, коротко, но весьма эмоционально описал инцидент с мостом, заверил титулованного родителя в том, что все целы и невредимы, и высказал две весьма любопытные просьбы. Во-первых, Йорн попросил отца не допустить огласки случившегося на Водопаде Богов, а во-вторых, узнать все, что возможно о студентке Карнакского университета баронессе Кьяре фон Аренберг. Разумеется, и первое, и второе можно было объяснить и без теории конспирации, но Герт отметил для себя некоторые нюансы состоявшегося разговора и решил, что у этой истории есть, похоже, некий неизвестный ему контекст и угадываемый на уровне интуиции подтекст, прочитать который он не может в силу недостаточной информированности.

Однако еще интереснее оказался звонок Джины фон Ведель. Имажина звонила не домой, а в некое не названное вслух учреждение и была вынуждена дважды назвать дополнительные коды допуска, прежде чем ее соединили с некоей дамой Тиффеной, которая оказалась ее собственной матерью. Вот только их разговор выглядел весьма странно. Как-то слишком по-деловому, но никак не по-родственному. На эмоциях Джина говорила чуть позже со своим дедом, взахлеб рассказывая ему о том, что и как произошло с их компанией, и заверяя через каждое второе слово, что она невредима и что вообще никто не пострадал. А вот матери Имажина представила сухой отчет об обстоятельствах дела, подробно описав при этом, как саму героиню событий, - биографические подробности, внешность и характер, - так и ту магию, которую применила Кьяра.

«Похоже на отчет агента перед своим куратором, а не на разговор мамы с дочкой, - отметил Герт. – Но, если это выглядит как утка, плавает как утка и крякает как утка, то это, вероятно, и есть утка…»

Вот такие два весьма примечательных разговора, впрочем, третий звонок его тоже не разочаровал. Фике – старшая дочь князя Церинген имперского фохта в провинции Сьон, - выбивала для Кьяры достойное вознаграждение.

- Деньги – это хорошо, - объясняла она отцу. – Но ты учти, она мне жизнь спасла. И не мне одной. Йорну и Джине тоже. Так что, узнай, пожалуйста, что еще для нее можно сделать. Я на тебя очень надеюсь…

Вроде бы, ничего такого, чего нельзя было бы ожидать от благодарных за свое спасение людей, но Герту снова вспомнилось отчего-то про «контекст и подтекст», а он своей интуиции доверял, как родной.

«Ладно, - решил он, обдумав сложившуюся ситуацию. – Значит, не судьба… Или, напротив, судьба?»

Дело в том, что перед тем, как «сверхчувственно» подслушал эти четыре телефонных разговора, Герт совсем уже собрался выйти из больницы и раствориться в нетях. В конце концов, с Кьярой он сможет увидеться и позже, когда она вернется в Карнак. Ему же мелькать рядом с юными аристократами означает привлечь к себе лишнее внимание. И это плохо, в особенности, если начнут принюхиваться и приглядываться власть предержащие и иже с ними. Однако обстоятельства изменились, и Герт остался. А раз так, то изменились его планы и модус операнди. Теперь действовать следовало предельно осторожно, а значит, не светиться со своей магией, переключившись исключительно на «технические средства наблюдения и контроля». Но для начала он потусовался со своими новыми знакомыми, обменялся с ними телефонами, - вернее, взял их номера, объяснив, что сам он «живет сейчас везде и нигде», - поговорил с ними о Кьяре, выпил в ближайшем к больнице кафе по чашке кофе с толикой хорошего коньяка и, извинившись за то, что его личные обстоятельства не позволяют ему остаться в Аппе, исчез с горизонта. Вернее, исчез из их поля зрения, потому что на самом деле из Аппа он решил пока не уезжать.

Он лишь сменил гостиницу, а также одежду и имя, и чуть позже наведался к себе домой, чтобы, забрав оттуда все необходимое, вернуться в город. «Все необходимое» он увел года два назад из штаб-квартиры регионального управления полиции в городе Рурмонд. Вообще-то, он забрался туда с совсем другой целью, но довольно быстро справившись со своими делами, пошел посмотреть, что еще интересное или ценное есть в здании. Ценности нашлись, как и ожидалось, на складе вещдоков. Несколько пачек купюр по пятьдесят и сто империалов в банковских упаковках, чемоданчик «гравера», содержащий все необходимое для подделки документов, и два кофра со спецсредствами: жучками, микрокамерами, сильной оптикой и ретрансляторами. Была там и станция приема и хранения информации. Брал он тогда все это добро, исходя из принципа, «что бы было», но довольно скоро понял, что брал напрасно, потому что ему негде было использовать аппаратуру подслушивания, да и незачем. Не выбросил только из жадности, а оно вон как повернулось: оказалось, нужная в хозяйстве вещь.

В общем, ночью он снова наведался в больницу и, стараясь никому не попасться на глаза, оборудовал палату Кьяры, сестринский пост и ординаторскую своими устройствами. Ретрансляторы разместил на чердаке больницы и на крыше соседнего здания, заодно подключившись и к телефонному кабелю, а своим штабом, как ни трудно догадаться, назначил снятый им полулюкс в гостинице Пилигримхаус. Там он и оставался три следующих дня, заказывая еду в номер и не позволяя себе отвлекаться от главного. И он не прогадал. За эти три дня он узнал о мире магии больше, чем за все предыдущие годы. Волшебники оказались крайне невнимательными и, по-видимому, до сих пор непугаными существами. Во всяком случае, они нисколько не таились, обсуждая вслух, как само событие, послужившее причиной их интереса к девушке из города Карнак, так и саму Кьяру, имея в виду подробности ее биографии и предполагаемый характер ее Дара. Но, обсуждая эти вопросы, они по необходимости обращались и к другим актуальным темам, связанным с магией, магами и магическим сообществом. И надо сказать, информация, почерпнутая во время этих его шпионских игр, заставила Герта серьезно задуматься о своем настоящем и будущим.

Дело в том, что до этого момента он никогда серьезно не задумывался о завтрашнем дне. Перед ним вообще не стоял вопрос, «а что же дальше». Он просто жил, как живется. Не без удовольствия и с чувством удовлетворения от того, что имеет, а имел он много чего и много кого, но не в этом дело. Поселившись в самом сердце Горной Страны, Герт построил себе там со временем отличный дом. Небольшая уютная долина, расположенная километрах в пятнадцати от его первой стоянки, ручьи, стекающие с горных склонов, чудесное озеро с прозрачной водой, и лес с преобладанием буков и дубов, несколько выше по склону переходящий в хвойный, - сплошные лиственницы, кедры и сосны, - и покрытые цветами луга. В общем, место красивое и удобное для жизни, но главным достоинством именно этой долины являлось наличие в ней подходящей по размерам карстовой пещеры.

Располагалась она невысоко, не ветвилась и не уходила на глубину. Выход наружу был один, хотя наличествовала также пара трещин в стенах и своде, обеспечивающих хорошую вентиляцию и чистый, хоть временами и холодный воздух. Родник с чистейшей и вкуснейшей водой бил, что называется, у самого порога, а в глубине пещеры и метров на пять ниже устья располагался небольшой естественный бассейн, вода в который поступала из горячего источника. Герту оставалось только пробить нормальный слив, чтобы вода из бассейна не подтопляла «жилую» зону пещеры, организовать принудительную вентиляцию, построить деревянную лестницу, ведущую к горячему бассейну и дощатый настил, на котором была разбита отличная армейская палатка, служившая ему домом. Несколько позже Герт выстроил наружную стену, в которую врезал обычные дверь и застекленное окно, создав таким образом нечто вроде веранды, на которой он мог работать при естественном освещении. И это уже и в самом деле был настоящий дом.

Телепортация обеспечивала его всеми необходимыми в быту вещами, одеждой и продовольствием, так что он ни в чем не нуждался, используя Внешний Мир, как источник благоденствия. Единственным ограничением являлось правило: не воровать в одном месте ничего существенного, что могло бы обратить на себя внимание, чаще раза в году. Для этого Герт составил расписание походов за добычей, наложенное на большую карту Бергланда. На границе Горной страны и в анклавах, находившихся на ее пространстве, имелось три десятка городов с населением от десяти до трехсот тысяч человек. И разумеется, в каждом таком городе есть многочисленные продовольственные магазины, кафе и рестораны, не говоря уже об оптовых складах и частных особняках. То же верно и для всего остального, начиная со скобяных лавок и заканчивая букинистическими магазинами. Конечно, это было не слишком хорошо с моральной точки зрения, но жизнь еще в раннем детстве отучила Герта от излишней щепетильности, так что он по этому поводу не переживал, и жил в свое удовольствие. Охотился, - с ружьем и без него, - ловил рыбу и занимался собирательством. В остальное время он читал или что-нибудь мастерил, и занимался магическими практиками.

В общем, это была хорошая жизнь, но с каждым прожитым в Бергланде годом уменьшалась вероятность того, что он сможет когда-нибудь вернуться в Большой Мир. Ему было уже почти двадцать лет, но он не имел ни профессии, ни систематического образования, - школа, колледж, университет, - ни постоянного места жительства. Конечно, у него были дипломы и аттестаты, и, разумеется, он не нуждался в деньгах, зная, как и где, если понадобится взять еще, но это означало, что выбор стоит между жизнью «успешного Робинзона Крузо» и нелегала, которому всю жизнь придется скрывать от окружающих источник своих доходов. А теперь, случай с Кьярой показал ему со всей очевидностью, что бесконечно скрывать свою магию, к использованию которой Герт уже привык, у него не получится. Один прокол, и все, кому положено, начнут его искать. Сильного мага в покое явно не оставят, и значит придется всю жизнь скрываться, нигде подолгу не задерживаясь. Без семьи, без круга друзей и знакомых, без нормального человеческого общения. Выжить можно, но жить будет неприятно. То есть, было очевидно, что, если он не хочет жизни вечного отшельника или подпольщика-нелегала, ему придется легализоваться со всеми вытекающими из этого следствиями. И здесь вступал в силу фактор возраста. Двадцатилетний парень мог еще относительно безболезненно встроиться в социум империи, воспользовавшись фальшивой биографией, чтобы со временем обзавестись настоящей историей. В тридцать лет – это сделать будет гораздо сложнее, а в сорок и того труднее.

Сейчас же, - спасибо разъяснениям, данным графиней фон Ведель, - Герт увидел реальную возможность безболезненно встроиться в магическое сообщество и начать в нем новую жизнь. И решение относительно простое, и все подготовительные работы, - как знал, что понадобится, - давно выполнены. Так что достаточно будет прыгнуть куда-нибудь в Дрё или в Ванв, сесть там на поезд и через двое суток сойти на знаменитом Северном вокзале Майена. Надо только хорошенько подумать над тем, кто станет абитуриентом Академии?

Здесь у него было несколько вариантов, и любой из них имел, как свои достоинства, так и определенные недостатки. Мадс де Грот, документами которого Герт пользовался последние полтора года, был типичным представителем среднего класса. Спорный дворянин, имеющий небольшое наследство, оставленное родителями, и «домик в деревне» оставшийся от прадеда по материнской линии. Не аристократ, но и не простолюдин, в роду юристы, включая судей, врачи, слабосильные маги и даже один полковник императорской инфантерии. В общем, нестыдная биография, но среди аристократов она будет смотреться жалко. Неизбежны конфликты и мелкое гнобление преподавательским составом и чиновниками средней руки и выше. С другой стороны, Герард Вейлант не просто родовитый дворянин при титуле и регалиях, он аристократ с большой буквы. И это, вроде бы, хорошо, но соответствующие службы и копать под такого станут со всем рвением. Королевская кровь все-таки, не хухры-мухры… Но, возможно, титул сделает копание в его прошлом ненужным и даже оскорбительным, и именно поэтому его сразу оставят в покое и никаких расследований проводить не станут. Все возможно, но риск тем не менее был велик. Как, впрочем, и соблазн.

На самом деле, Герту хотелось стать аристократом, тем более что по случаю, он носил ту самую фамилию. Откуда она у него взялась и принадлежала ли она ему с рождения, знают одни лишь боги, но совпадение показалось ему весьма символическим. Желание же стать титулованным дворянином старых кровей было столь велико, что оно постепенно вытеснило на периферию сознания все имеющиеся опасения. И кроме того, Герт не забыл знаменитую присказку, бытовавшую среди блатных и приблатненных в те годы, когда он еще был ребенком. Те люди любили повторять, что кто не рискует, тот не пьёт шампанского. Но его случай по крутости превосходил все, на что могли замахнуться даже самые отмороженные урки. К его амбициозному плану подходила другая поговорка: Воровать — так миллион, трахать — так королеву. И в самом деле, зачем мелочиться? Если уж ехать в столицу и поступать там в эту их сраную Академию, то лучше, наверное, тем самым Вейлантом, чем никому неизвестным де Гротом. И, к слову сказать, возможно, Кьяра и есть та самая королева, которую одну и стоит иметь во всех смыслах этого слова? Ведь неспроста, наверное, она ему уже «буквально пару раз» снилась в гипюровом неглиже, в черном шелковом белье с поясом и чулками или вовсе без всего. И при том являлась обычно в весьма компрометирующих ситуациях и недвусмысленных обстоятельствах. Такого с ним, если честно, не случалось уже давно. С подросткового возраста, если быть точным, когда девки снятся едва ли не каждую ночь, и все кончается бурной поллюцией[21]. И означать это могло лишь одно: девушка задела его не по-детски…

***

«Итак, Герард Вейланд…»

Эту легенду Герт начал создавать еще четыре года назад. Без особой цели, из одного лишь праздного любопытства. Было интересно проверить, как далеко такой человек, как он, может зайти в вопросе легализации. В данном случае, Герт хотел создать такую липовую личность, которую никто и ни за что не отличит от настоящей. Для этого ему нужен был парень в возрасте от пятнадцати до семнадцати лет с внешностью типичного западника или северянина и биографией, не поддающейся проверке. И Герт такого нашел. Нашел и оживил, поскольку тот самый Герт Вейланд умер сразу после рождения и лежал теперь под могильным камнем в старой части муниципального кладбища городской агломерации Хазена. Так что для начала пришлось вымарывать его имя из кладбищенских, больничных и муниципальных документов, где он числился почившим в бозе, и менять надпись на могильной плите. Покончив с этим, Герт приступил к «реанимации» несчастного Вейланда. Это означало, что его следовало вернуть в списки живых, включая сюда свидетельства об обязательной вакцинации и нескольких амбулаторных обследованиях, проведенных в 2, 5 и 7 лет, соответственно. Тогда же, в архивах управления учебных заведений и канцелярии мэра появились документы, свидетельствующие о том, что в связи со сложными семейными обстоятельствами мальчику разрешили не посещать школу.

Однако у домашнего образования есть один существенный минус: его результаты можно подтвердить только одним способом – очными экзаменами. А это снова же бумаги, да еще и реальные педагоги, которые эти экзамены принимают. Пришлось Герту засесть за учебники и сдать один за другим восемь экзаменов, по результатам которых он получил аттестат зрелости. Средний аттестат, да и зрелость относительная, поскольку в соответствии со всеми прочими документами Герарду Вейланду на тот момент едва исполнилось пятнадцать лет. Но нет худа без добра, имея на руках свидетельство о рождении, справку о смерти обоих родителей и аттестат зрелости, уже через год Герт получил - и снова же лично - в местном управлении МВД паспорт, а еще через год сдал экзамен на водительские права и стал, таким образом, очевидно живым человеком. В то время, однако, оживлять этот персонаж по-настоящему Герт не собирался. Ему чудно жилось в Бергланде, где никто не указывал ему, как жить и во что верить, и не пытался навязать свое понимание того, что такое хорошо, а что такое плохо. Но это тогда. Сейчас же, в изменившихся обстоятельствах, все выглядело совсем иначе. И вот, достав из тайника этот набор документов и сопутствующих им бумаг, Герт снова прошелся по самым мелким деталям биографии господина Вейланда, просмотрел его «семейные» фотографии и дагерротипы предков и пришел к выводу, что легенда выполнена безупречно. Никто не сможет усомниться в ее подлинности, потому что в ней ни к чему не подкопаешься, и ничто не может вызвать вопросы.

«Что ж, господин Вейланд, - кивнул своим мыслям Герт, - вы мне почти подходите, но все-таки не совсем».

Теперь Вейланда нужно было превратить в аристократа, - фамилия-то знаковая, - и Герт, что забавно, знал, как это сделать. Его жизнь в Бергланде началась с того, что он нашел переметные сумы каких-то несчастных путешественников. Позже он постепенно выкопал из заносов и нашел снесенные паводком вниз по течению многочисленные сундуки, бочонки и переметные сумы, явно принадлежавшие какому-то погибшему тут каравану. Все эти вещи были укреплены и защищены магией, и поэтому все, что было в них сложено сохранилось в первозданном виде на протяжении почти полутора веков. О том, когда и с кем произошла здесь трагедия, Герт узнал из найденных вместе с другими вещами документов. Не понял он тогда, - как, впрочем, не знал и сейчас, - как, черт возьми, эти люди оказались в самом сердце Бергланда, и отчего погибли. Причем, все сразу и вместе с лошадьми и собаками.

Вообще, вся эта история казалась ему дико таинственной, и он с воодушевлением принялся ее расследовать. Поэтому, когда Герт рассказывал Кьяре, что занимается историей, он не лукавил. Расследование давней трагедии заставило его заняться сначала одним весьма специфическим периодом в истории империи, а затем, увлекшись предметом, переключиться на историю, как науку, тем более что среди обязательных экзаменов, внесенных в список испытаний на аттестат зрелости, история стояла на третьем месте, сразу после математики и физики. Так что, нет – не лукавил. И когда сказал Кьяре, что исследует вопросы, связанные с Боройской фрондой, ни слова не наврал. Действительно исследовал, потому что пытался понять, как попал в эту богом забытую долину караван гранд-принца[22] Дюрфора. Приблизительное время и обстоятельства бегства принца с небольшим отрядом лично преданных ему людей были, в общем-то, известны, поскольку сохранилось не так уж мало документов и свидетельств того периода. И среди прочего сразу в нескольких независимых источниках приводилась приблизительная дата отъезда гранд-принца Дюрфора из Нор-о-Айар.

Указывался так же состав его свиты и примерное направление движения. Вот только, убыв из одного места ни в какое другое место Евгений Александр так и не прибыл. Исчез вместе со свитой и сокровищницей, и за сто тридцать семь лет, прошедших с того дня, ни одна из ценных вещей, которые он с собой забрал, - а было их много, если верить сохранившейся дворцовой описи, - не всплыла ни у перекупщиков, ни у коллекционеров, ни на аукционах. Принц исчез, словно испарился, и Герт был склонен думать, что, убегая от преследователей, - а войска Аттона VIII буквально наступали им на пятки, - Евгений Александр мог попытаться открыть портал, чтобы оторваться от погони. Однако портальная магия, насколько Герт сумел разобраться в этом вопросе, один из сложнейших разделов теоретической магии. Открывать порталы – это не то же самое, что телепортировать. Телепортация – это врожденный Дар, портальная же магия – это наука, совмещенная с искусством. Как результат, магов, способных открыть портал, очень мало. Считанные единицы за три последних века. Открыть же портал для пусть и небольшого, но все-таки каравана – это и вовсе непосильная задача. Но кто-то, видимо, попробовал, а уж что их убило, это вообще темное дело. Но по факту, они вряд ли могли пройти своим ходом почти полторы тысячи километров, не оставив при этом никаких следов. Пройти и умереть сразу вдруг, в одном и том же месте и все, как один. В общем, темная история, но при этом невероятно удобная для кого-то вроде Герта.

В его руках находился архив принца и документы, принадлежавшие нескольким сопровождавшим его дворянам. И не только документы, но также личные вещи, включая драгоценное оружие и много чего еще. Из исторических хроник было известно, что в маленьком отряде, покинувшем Нор-о-Айар, находилась пятнадцатилетняя Габриэль - дочь Пьера де Риго графа де Сен-Мор. Допустим, они с Евгением Александром уцелели и долго жили в горах, не имея возможности их покинуть. Хорошее начало интересной истории, не так ли?

«Так, - решил Герт. – Жили они там долго и счастливо… И умерли в один день, как на самом деле и произошло».

Вышли из Бергланда в большой мир их дети. Скажем, спустя лет тридцать после бегства из Нор-о-Айар. Нет, лучше тридцать пять, то есть, уже после смерти родителей. Два сына и дочь, получившие образование и воспитание от своих родителей, но прожившие большую часть жизни среди дикой природы, с минимумом полезных для жизни в горах вещей и, разумеется, без магии. Ближайшее место, куда они могли выйти, это как раз город Дрё. И все, собственно. Жить под своими настоящими именами боялись, поскольку не знали, как на самом деле закончилась их история. Золота принесли с собой немного, поэтому не роскошествовали, но в провинции жизнь дешевле, да и не знает их здесь никто. Так и затерялись среди людского моря, но память о предках не потеряли, и отец Герта, оказавшийся первым магом за несколько поколений, смог собрать достаточно денег, чтобы предпринять экспедицию в Горную Страну и найти Принцев форт – место, куда забросило в те давние времена караван гранд-принца Дюрфора. Поэтому у Герта есть и все документы, оставшиеся после смерти принца Евгения Александра и его супруги, княжеский перстень прапрадеда и прочие регалии, ну и деньги, куда без них.

«Я авантюрист! - решил Герт, в который раз просмотрев все свои записи и не найдя ни единой зацепки для возможного разоблачения. – Авантюрист… Авантюра… Но почему бы, нет?»

И в самом деле, почему бы нет?! Судя по всему, он один из сильнейших магов современности. Во всяком случае, не слабее Кьяры, а она сильна. Уж это-то он увидеть способен. Однако его сила, какой бы огромной она ни была, ничем ему не поможет, потому что в социуме империи правила задают аристократы. И, если в Большой Мир придет бывший беспризорник, то, как бы ни был он одарен, далеко его не пустят. Максимум, возьмут в семью какой-нибудь младшей ветви примаком, чтобы сохранить за родом сильную кровь. А вот если в столицу приедет вернувшийся из небытия потомок великого рода, прием будет совсем другим. Его имя будет служить ему пропуском в любое общество, ключом ко всем дверям сразу, а еще щитом против любого, кто посмеет усомниться в голубизне его крови и древности рода. А то, что на самом деле это обман, мистификация и мошенничество – совершенно неважно, потому что не пойман – не вор, а он себя поймать не позволит. Не на того напали!

***

Герт приехал в Майен в конце марта. Хотел заранее решить все процедурные вопросы, погулять по городу, осмотреться, акклиматизироваться. Раньше он в столице не бывал, но знал из достоверных источников, - из книг и от заслуживающих доверия собеседников, - что Майен – «это еще не вся империя». Столица, говорили ему, не похожа на все другие города. Это особый мир и, словно бы, отдельная страна, и, как выяснилось по приезде, его не обманули. Однако город от этого меньше нравиться не стал. Надо было только посмотреть на него другими глазами, не сравнивая со знакомыми по прежним путешествиям местами, а воспринимая таким, каков он есть: древним, монументально помпезным, державным, если иметь в виду овеществленную в камне идею государства и власти, и, разумеется, впечатляющим. В общем, город Герту понравился, и он дней десять только тем и занимался, что изучал его ногами, заходя между делом то в какое-нибудь знаменитое кафе, то в известную галерею живописи, то в дорогой букинистический магазин. Осматривал достопримечательности, знакомился с девушками, - пару раз посетил даже популярные в Обществе бордели, - бродил по музейным залам и аккуратно мимикрировал, меняя гардероб, прическу и аксессуары согласно моде и с поправкой на возраст и социальный статус. Было забавно и похоже на настоящие каникулы, но, как говорится, сколько веревочке не виться, а конец будет. Вернее, должен быть, и настал день, когда каникулы наконец закончились и начались будни.

Еще в первый день по приезде, едва обосновавшись в приличном, но отнюдь не роскошном отеле в центре города, Герт посетил Приемную Дворянской Ложи и подал официальную заявку на признание за ним имени и титула. В тот день он так же заполнил несколько форм, похожих своим содержанием на разыскные листы, и имел встречу с чиновником-дознавателем. Мужчина сначала выслушал историю Герта в том виде, в каком он ее сам подавал, затем задал довольно много уточняющих вопросов, записывая ответы на специальных бланках, и наконец ознакомился с представленными «господином Вейландом» документами. Следующим шагом чиновника стало составление подробной описи всех этих документов, а также предъявленных для опознания регалий. Перстень, герцогский коллар[23] и фамильный меч были сфотографированы и проверены на подлинность, для чего в кабинет дознавателя был приглашён ювелир из отдела экспертиз. Пока ювелир колдовал над регалиями, другой эксперт проверял на подлинность ключевые документы и, отметив в протоколе свое мнение, копировал их на обычной копировальной машине. В общем, первичная регистрация оказалась делом небыстрым и довольно муторным, но Герт понимал, что без этого никак и, соответственно, не роптал.

И вот спустя десять дней после первого посещения, он снова и на этот раз по специальному приглашению явился в Канцелярию Дворянской Ложи и получил из рук Вице-канцлера Ложи графа де Гиша несколько весьма вычурно оформленных пергаментных свитков, - цветные печати, черная и красная туш, золотые шелковые ленты, - являвшихся официальными документами, содержание которых сводилось к следующему: Герард Вейланд является титулованным дворянином Боройской Королевской Линии. Он гранд-принц Дюрфора, князь Вексена и Гатине, граф Монфор-л’Амори, сеньор де Гудан и дез Эссар, граф де Бенон и Мант, граф де Риго и де Сен-Мор.

«Что ж, дело сделано, не так ли?»

Поблагодарив чиновника за оперативность, Герт получил в секретариате официально заверенные копии свитков, а подлинники несколько позже отнес в 1-й Имперский Банк, где в арендованном им сейфе высокой защиты лежали уже его фамильные драгоценности, княжеские регалии и прочие документы. Ну не носить же их все время с собой? И в номере отеля оставлять нельзя. Поэтому только так, спрятать в банковском сейфе и не доставать без нужды. Впрочем, одну вещь он все-таки оставил себе. Речь о княжеском перстне, которому не место в сейфе. Теперь, когда личность Герта была подтверждена Дворянской Ложей, он мог называться своим «подлинным» именем и носить перстень с гербом княжества Дюфрор.

Итак, он легализовался и стал тем, кем захотел стать. Оставалось посетить Гильдию, чтобы получить сертификат мага и подтверждающее этот статус гильдейское кольцо. Без них в Академию его не примут, но в его случае проблема была в другом. Его-то как раз примут, - таких, как он, принимают всегда, - но аттестация Герта может вызвать еще больший переполох, чем открывшийся Дар Кьяры. К сожалению, он не знал, насколько эффективной являлась гильдейская аттестация. Что именно они увидят? Что узнают о нем? И можно ли не демонстрировать на экзамене все, что есть, чтобы не раскрывать сразу все свои карты? Увы, это были вопросы без ответов. Оставалось лишь надеяться, что его попытка оставить кое-что за скобками окажется успешной. Но, не попробовав, не узнаешь, и Герт пошел в Гильдию.

Здание Гильдии, как и особняк Дворянской Ложи, находилось в Старом Городе Майена, но если Ложа располагалась в старинном здании, более похожем на дворец, то Гильдия занимала мрачный раннесредневековый замок. Он был относительно небольшим, - донжон и четыре пристроенных к нему крестом крыла, - но его окружала высокая глухая стена, образовывавшая своими контурами «истинную» пентаграмму, в вершинах которой находились тонкие круглые башни. Вопреки привычной рыцарской архитектуре, вход в замок находился в одной из этих угловых башен. То есть, ворота, в которые едва ли могли одновременно въехать два конных рыцаря, были врезаны в основание башни, напоминающей соотношением высоты и ширины свечу.

«Пентаграмма и шесть свечей, считая донжон… Весьма символично!» - признал Герт, видевший схему замка в путеводителе и еще тогда обративший внимание на вычурный символизм, положенный в основу плана. Впрочем, Гильдия не была бы Гильдией, не напусти она достаточно тумана в и без того погруженный во мглу мир магии. Символы и знаки сопровождали Герта на всем его пути от входных ворот до приемной 1-го магистра. Однако самого гроссмейстера де Грамона Герту увидеть не удалось. Его принял один из трех статс-секретарей Первого-Среди-Равных Алексис Вестлинг.

«Не титулованный, но притом Третья-Правая-Рука гроссмейстера - отметил Герт. – Что бы это значило?»

Если верить тем историческим трудам, с которыми он был знаком, во все времена большинство сильных магов были дворянами, и со временем многие из тех, кто смог создать род и продержаться на плаву два-три поколения, получали титулы. Так что к новому времени разночинцы и выходцы из низов составляли всего 10–15% от всех высокоранговых магов. И наоборот, среди дворян, и в особенности, среди аристократов низкоранговые волшебники и, тем более, люди, полностью обделенные Даром, составляли достаточно низкий процент.

«Наследственность рулит, не правда ли?»

Сущая правда. Маги женятся на одаренных женщинах, и чем сильнее ее Дар и выше ранг, тем с большей вероятностью на ней женится наследник знатного рода, даже если она худородна, хотя предпочтительнее, разумеется, найти себе равного по силе и по происхождению партнера. Кровь к крови, так сказать, но даже исключения из этого правила подтверждали ту же тенденцию. Иногда граф или герцог мог взять в жены низкоранговую одаренную, если она была молода, красива и богата. Красота и физическое здоровье – тоже ведь своеобразный Дар, который совсем не худо сохранить в потомстве. То же самое можно сказать о деньгах. Во-первых, даже у высокоранговых магов случаются неприятности, и разорение одна из таких бед. Деньги в этом случае могут помочь удержать Род на плаву, не дать ему ухнуть в небытие безвестности и вырождения. А во-вторых, богатство, если речь не об аристократах или высокоодаренных магах, это хорошая индикация наличия в семье хороших мозгов. Кто-то, папенька или дедушка, или все родственники скопом, включая некоторых прогрессивных фемин, смогли заработать капитал. Значит, они умные. Или хитрые. Но хитрость – это ведь тоже своеобразный ум, а сильный интеллект – Дар не хуже магического. И то, что статс-секретарем гроссмейстера является «простой гильдейский мастер» Станислас Болиден означало, что Третья-Правая-Рука Первого-Среди-Равных – маг, обладающий большой личной силой и каким-то особым и, скорее всего, редким Талантом. Только такой простолюдин мог подняться по крутой карьерной лестнице так высоко.

- Что ж, милорд, - сухим чуть надтреснутым голосом обратился к Герту мастер Болиден, - у вас действительно весьма впечатляющая история.

Статс-секретарь сложил стопочкой предъявленные Гертом бумаги и подвинул их по столешнице в сторону «просителя».

- Не думаю, что смогу припомнить еще один такой случай, тем более, когда речь идет о таком громком титуле. Боройская Королевская Линия… Н-да. С одной стороны, несомненная древность рода, с другой – длительный перерыв в наследовании Дара. У вас должно быть или очень много магии, или слишком мало для чего-нибудь серьезного.

- Собственно, для этого я здесь, - чуть улыбнулся Герт. – Давайте узнаем, есть у меня магия или нет, и, если есть, то какая и сколько.

- Тогда, приступим, - предложил статс-секретарь, и, встав из-за стола, жестом предложил Герту следовать за ним…

[1] Трёхочковый бросок — бросок в баскетболе, совершаемый из-за трёхочковой линии (трёхочковой дуги). Успешный бросок, выполненный из-за пределов зоны, описанной этой дугой, приносит команде три очка, в то время как успешный бросок, выполненный из пределов этой зоны (внутри зоны) — только два.

[2] Статус-кво (лат. status quo ante bellum — «положение, бывшее до войны», сокращение — status quo) — «возврат к исходному состоянию». В современном языке «сохранить статус-кво» — значит оставить всё так, как есть.

[3] Теургия — магическая практика, появившаяся в античности, в языческих культах, направленная на практическое воздействие на богов, ангелов, архангелов и демонов с целью получения от них помощи, знаний или материальных благ. Теургия осуществляется с помощью комплекса ритуальных действий и различных молитвенных формул.

[4] Вальпургиева ночь (нем. Walpurgisnacht — Ведьмин костёр, фр. Nuit des Sorcières — Ночь ведьм) — ночь с 30 апреля на 1 мая. Во многих странах Западной Европы в эту ночь отмечается праздник весны, восходящий к дохристианским традициям. Название происходит от имени христианской святой Вальбурги, чей день отмечается 1 мая.

[5] Коса Сьёфн - богиня любви в германо-скандинавской мифологии.

[6] Инсайт (англ. insight), озарение — внезапное осознанное нахождение решения какой-либо задачи.

[7] Коэффициент интеллекта (англ. IQ — intelligence quotient, читается «ай кью») — количественная оценка уровня интеллекта человека (коэффициент умственного развития): уровень интеллекта относительно уровня интеллекта среднестатистического человека (такого же или среднего возраста); в более узком смысле — отношение так называемого умственного возраста к истинному хронологическому возрасту данного лица (индивида). Определяется с помощью специальных тестов (таких как тест Айзенка). Коэффициент интеллекта является попыткой оценки фактора общего интеллекта (g).

[8] Промилле (лат. per mille, pro mille «на тысячу») — одна тысячная доля, 1⁄10 процента.

[9] Ординарный профессор (лат. professor ordinarius) — должность в системе высшего образования Германии и ряда других европейских стран, чья образовательная система была устроена по германскому образцу (в том числе и дореволюционной России).

[10] Экзистенциализм (фр. existentialisme от лат. existentia — существование), также философия существования — направление в философии XX века, акцентирующее своё внимание на уникальности бытия человека.

[11] Фохт или фогт – в средние века светское должностное лицо в церковной или монастырской вотчине, ведавшее определённым административным округом и наделённое судебной, административной и фискальными функциями. В данном случае нечто вроде наместника.

[12] Гау, у древних германцев — территория проживания племени, которая обладала однородным ландшафтом и была обрамлена естественными границами. В эпоху Каролингов термин Gau стал немецким синонимом латинского слова comitatus («графство»), во главе которого стоял назначенный граф («гауграф», нем. Gaugraf, лат. comes), одновременно являвшийся главным судьёй и командующим войском.

[13] Бонтонный - с хорошими манерами, соответствующий правилам хорошего тона.

[14] В данном случае всего лишь Титул учтивости. Бароном является отец Кьяры, но в частном порядке (не в официальных документах), баронессой могут назвать не только жену барона, но и его дочь-наследницу.

[15] В нашем мире Чёрный кабинет — это орган, занимающийся перлюстрацией и дешифрованием корреспонденции; помещение, служащее для этих целей, обычно — тайная комната в почтовом отделении. Название берёт начало от соответствующей французской службы (фр. Cabinet Noir).

[16] Несколько видоизмененная фраза: «Строгость российских законов смягчается необязательностью их исполнения» (варианты: «Суровость / несовершенство закона российского умаляется / компенсируется возможностью его неисполнения»; «В России свирепость / жестокость законов умеряется их повсеместным неисполнением») — популярное крылатое выражение русского языка, приписываемое нескольким русским писателям XIX столетия, но в данном виде (так же, как и фразы «пьют и воруют», «дураки и дороги») отсутствующее в корпусе их сочинений.

[17] Теомантия - прорицание с помощью оракулов.

[18] Urbi et orbi (букв. «к городу (Риму) и к миру») — название торжественного папского благословения.

С выражения Urbi et orbi начинались важные объявления в Древнем Риме.

[19] Дезабилье - небрежно одетый, полураздетый, раздетый.

[20] Афишная тумба Морриса (фр. colonne Morris) — уличная высокая тумба цилиндрической формы для вывешивания рекламных афиш.

[21] Поллюция — непроизвольное (иногда сопровождающееся сновидениями с объектом возбуждения) семяизвержение у юношей и мужчин. Обычно с 14—16 лет. Может возникать при сексуальном воздержании и у взрослых. Поллюция — одно из проявлений полового созревания.

[22] Grand prince – гранд-принц - великий князь — титул правителя в ряде государств, стоящий по рангу ниже царя (императора, кайзера) и короля, но выше князя. Приблизительно соответствует западноевропейскому титулу великий герцог, в том числе, исторически переводилось на латинский как лат. Magnus dux.

[23] Коллар (collar — «ошейник») — историческое мужское ожерелье, известное в Европе со времён Средневековья. Как правило, имеет вид массивной золотой цепи с подвесками. Символизировало власть и статус владельца, например, его титул и звание.