Из леса вслед за лесным народцем выходили один за другим кентавры и звери. Все они пришли, чтобы попрощаться с этой удивительной эльфийкой. Огромные драконы печально взревели, выдыхая клубы огня и дыма. Грифоны и орлы склоняли перед ней головы, провожая эту женщину в ее последний путь.



А Алан совершил какое-то едва уловимое движение и у всех присутствующих в руках оказались кубки наполненные красным вином. Заскрипели отодвигаемые стулья и все присутствующие подняли в воздух кубки и воскликнули: «За Киару Элду!»



Едва голоса и скорбный рев зверей смолкли, в воздух взвилась туча стрел, но все они упали на землю, так и не долетев до сидящих. Следом в небесную высь взмыли подобно огромным кометам красные с золотым оперением фениксы, клекотавшие свою прощальную песнь.



А потом вновь наступила тишина. И в тишине этой вспыхнуло яркое белое пламя, охватившее мраморный стол и лежащее на нем тело Киары. В воздух поднялся столб белого дыма. А когда огонь погас, тело эльфийки теперь покоилось в алмазной гробнице. Сверкающий свод ее в виде распустившегося бутона розы был прозрачным и сплошь усыпан драгоценными камнями подобно капелькам росы. И под сводом этим покоилось тело Киары недосягаемое теперь для неумолимого времени. А лицо ее дышало теми же спокойствием и умиротворением что и при смерти.



Глава 8.


Под знаменем будущего короля!



Посередине кабинета теперь стоял грубо сработанный стол, на котором лежала карта Арии, по углам прижатая вбитыми в столешницу кинжалами, а так же многих других бумаг, отчетов и донесений, листки с аккуратными столбиками цифр. Король Эдвин, по традиции, седел за своим рабочим столом в окружении многочисленных кресел и сидевших в них приглашенных на Совет. Напротив его стола стояло широкое зеркало в человеческий рост в витиеватой позолоченной оправе – таким образом, и королева Лия, супруга короля Эдвина и хранительница второго арийского убежища могла принимать участие в принятии решений. Ведь все, что было сказано не только касалось Эйнора, но и на прямую было связано с ним.



Они только что закончили подводить итоги обрушившейся на оба их убежища атаки Марона, подсчитывать жертвы, разбирать нанесенный крепостям ущерб.… И масштабы этого нападения оказались поистине ужасными! И что самое страшное – этот ужас мог повториться в любой момент и закончиться в следующий раз намного хуже.



Три дня миновало уж с тех пор, а поле брани все еще хранило следы этого ужасного побоища. Там до сих пор царили лишь смерть и разложение, вселяя в душу тревогу и страх, а вовсе не ощущение славной героической победы, которые так восславляли старинные песни и легенды. Мертвых оказалось так много, что не хватало ни сил, ни времени, чтобы похоронить их всех вовремя. В некотором отдалении от стен убежища денно и нощно пылали огромные костры – там сжигали убитых воинов Марона, словно каких-то безродных собак, не заслуживших ни последних почестей, ни прощальных слов. Другие тави помогали заново отстраивать и восстанавливать разрушенные постройки и оборонительные приспособления, отстраивали осадные механизмы. Работа кипела везде – в любом из уголков заваленного трупами и залитого кровью поля – никто не сидел без дела. То же творилось сейчас и в Эйноре…



И у Джулиана было лишь одно решение возникшей перед ними дилеммы. Но осуществить эту идею нужно было, во что бы, то, ни стало до того, как Марон соберется с силами вновь и бросит на убежища новые войска, а до этого момента, судя по всему, ждать, оставалось никак не больше недели. И за это время тави предстояло организовать отход, по меньшей мере, нескольких тысяч человек. И связанные с этим возможным отходом приготовления представлялись ему поистине угрожающе-пугающими. Но это был единственный выход из ситуации! Покинуть подземные крепости и ударить по Марону! Ведь они и так слишком долго бездействовали, слишком долго терпели и сдерживались.… Слишком уж долго они сидели, находясь в относительной безопасности в убежищах, но теперь настала пора перемен, пора свершений! И ждать дольше не только стало еще опаснее, но и бесполезно! Марон уже показал себя однажды – в открытую ударив по ним и теперь лишь вопрос времени, когда это произойдет вновь – но теперь настал их черед! Время пришло! Время убивать и крушить все на своем пути, используя все свои силы и возможности, время выпустить на волю слишком давно удерживаемые внутри себя гнев и ярость, пока Враг замертво не падет к их ногам!



И едва в кабинете воцарилось молчание, он произнес:



-Одно сражение мы выиграли, но как говорил король Эдвард, за стенами Анарии Марон из шкуры вон вылезет, но соберет всех верных ему воинов и они вновь нападут на нас. И на этот раз, чтобы уничтожить, навсегда стерев с лица земли. Так что настоящая война еще впереди. Хотим мы этого или нет…



И, опережая возможные споры и дискуссии по этому поводу, король Эдвин спросил, гладя ему в глаза:



-И что же ты нам предлагаешь?



И Джулиан ответил ему:



-Я хочу собрать войско и самим напасть на Марона. Застигнуть его врасплох. Ведь это лучше, чем сидеть здесь, сложа руки и ждать, когда они соберутся с силами. Лучшая защита – это нападение. И я предлагаю напасть раньше, чем они нападут на нас.



А затем на него обрушилась целая волна споров, криков, опровержений и иных предложений.



-Я считаю, Джулиан прав – вмешался Алан – Мы, конечно же, можем сражаться здесь хоть с тремя тысячами воинов, но нам не уйти от того факта, что одерживая победу за победой, мы лишь каждый раз будем отсрочивать свою смерть. Пора решаться на открытые, решительные, меры. Или же навсегда позабыть о восстановлении утраченного королевства.



И вновь поднялся оглушительный гомон голосов. Присутствующие разделились на «за» и «против» и каждый из них, стараясь перекричать другого, хотел донести до окружающих именно свою точку зрения на сей счет.



-Прежде чем принимать подобное решение нужно учитывать не только то, что сил у нас значительно меньше, чем у Врага, но и то, что после этого, открытого, нападения Марона воины наши значительно ослабли…



На гладкой поверхности зеркала отражалось мрачное лицо королевы Лии. И ее разлетающиеся черные брови были чуть сдвинуты; она хмурилась с каждым произнесенным словом все больше и больше. Похоже, что то, куда зашла сложившаяся ситуация ей было откровенно говоря не по душе. И все же она, как и ее супруг, и как Алан, и даже как сам Джулиан, предпочитала придерживаться нейтралитета, дабы не усугубить положение еще больше.



-Это не выход! Это добровольная смерть! Да мы попросту проиграем и будем уничтожены, а вслед за нами уничтоженной окажется и вся Ария! Нет, решение Джулиана – это чистой воды безумие!



-Лично мне кажется, что Джулиан и Алан правы – это крепость, но и ее можно взять, – вмешался Каин – если как следует постараться. И уж поверьте, у Марона хватит на это сил, а если не хватит терпения, то он собственноручно изменит ход осады в свою пользу. К тому же мы не сможем продержаться здесь достаточно долго, отражая атаку за атакой. Ведь в то время как мы будем сражаться, зажатые в тиски, к армии Марона будут постоянно прибывать не только припасы, но и свежие силы. Нам потребуется огромное количество оружия, не говоря уже о запасах продовольствия. И негде нам их будет взять окруженным со всех сторон армией Врага. А затем нас станет слишком мало, и мы уже не сможем ни отбиться, ни сохранить убежища, не говоря уже о самой Арии.



«Ну, хоть раз он поддержал меня в чем-то…!» - подумалось Джулиану.



А споры, тем временем, разгорелись вновь, все набирая силу.



-Отправляться на Анарию войной – это чистое самоубийство! – нахмурилась морская эльфийка – Наша армия абсолютно не готова в военной компании подобного размаха!



-Конечно же, за это время никто еще не обладал подобной самоуверенностью и наглостью, чтобы напасть на Марона открыто – возражал ей король Ринальдо – Но так в чем проблема? Значит, мы будем первыми!



И Джулиан отлично, даже слишком хорошо, понимал, что их всех останавливает, удерживает, ибо одно дело сражаться защищаясь, и совершенно другое – объявлять войну. Особенно если выбор в случае проигрыша невелик: либо смерть, пытки и рабство, либо собраться с силами и бежать из Арии куда-нибудь за море, искать там какие-то другие земли и начинать жизнь заново, в надежде и ожидании того момента, когда Марон, наконец, сгинет. Ведь даже он не сможет существовать вечно. Это единственное в чем можно быть действительно уверенным: ведь в конечном итоге у всего на этом свете есть свои начало и конец…



И все же он был уверен: пора настала!



-Да, отправляться войной на Арию это действительно самоубийство – кивнул он Айрене – но не забывайте, что и для нас не все потерянно. У нас есть воины, что жизнь готовы отдать ради освобождения Арии, у нас есть дружеский Союз, а еще у нас есть Кольцо Света, помните, оно ведь обладает магией. Это оно помогло нам с Люкасом вернуться обратно, отогнав окруживших нас со всех сторон мертвецов. Ну и еще у нас есть я… - несколько замявшись, закончил Джулиан.



-И опять-таки Джулиан прав – поддержал его Алан – Силы пяти Стихий помогут нам там, на поле боя. Это, конечно, немного, но все же, уже кое-что. А арийцы, если их правильно направить никогда не оставят и не откажутся от своего короля, они повинуясь велению сердца и ведомые долгом последуют за ним куда угодно, даже в самое пекло.



-Однако вы забываете – вмешался король Эдвин – Просто убедить народ в необходимости принятого нами решения, это мало. Потребуется доказать и показать им, что это единственно верный путь. Ведь это им рисковать собственными жизнями, чтобы обеспечить нам возможность атаковать непосредственно самого Марона.



-Решение этой задачи я возьму на себя – ответил Джулиан – В конце концов, это мой будущий народ.



Эдвин кивнул соглашаясь. Но для того, чтобы убедить остальных, этого было мало. Однако Джулиан не собирался сдаваться так легко и просто.



-Марон с каждым днем обретает все большие власть и силу. И все расы Арии тщетно стараются не попасть под зависимость его милости, под его каблук. Он обладает столь невероятным могуществом, что единственная причина, по которой мы все еще не превратились в его рабов, заключается в том, что он пока еще попросту не удосужился самолично принять участие в войне, что развязал, и атаковать нас прямо в лоб.



У каждого здесь непременно есть, что сказать по поводу моего предложения – а некоторые уже высказались – но, по-моему, сейчас как раз самое время оставить все слова и высказывания в стороне. Пусть за нас лучше говорят наши дела и поступки.



Мы столкнулись с не какой-то там междоусобицей. Ведь если Марон выйдет-таки победителем, ничто уже будет не способно защитить нас от его гнева. Если же мы хотим спасти наше королевство и уцелеть самим, то нам непременно нужно думать о том, как нам сбросить Марона и уничтожить его.



Кроме того я считаю в высшей степени недостойным нашего народа наше нынешнее поведение. Ведь мы попросту прячемся подобно трусам, затаившись в лесах. А когда будут написаны хроники нынешних времен и сиих грозных событий, как вы думаете, что там смогут прочесть наши потомки? Что мы как настоящие герои сражались против Врага, стяжая славу и борясь за восстановление захваченного королевства? Или же, что мы попросту, как какие-то крысы, забившись, прятались в своих подземных крепостях, когда война гремела у самых наших ворот?



Лично я знаю ответ на этот вопрос!



Однако дело даже не в этом, ведь самым важным вопросом на сегодня остается вопрос о том, следует ли нам принять участие в компании против Марона. А посему я призываю вас, наконец, решить, готовы ли мы – а я совершенно в этом уверен – выступить против Врага, и прийти к окончательному, единому, мнению. Лично я сразу же говорю «да».



Джулиан заглянул в лицо каждого сидящего сейчас здесь и воскликнул:



-Ну, так что? Кто хочет идти со мной? Идти к славе или же поражению!



В кабинете воцарилось загробное молчание.



-Вы все начинаете забывать каковы же в действительности арийцы – ответила Лия в этой тишине – Мы не трусы и не слабаки, и если уж нас вывести из себя и заставить воевать, то гнев наш поистине не знает границ. И не будет нам покоя, пока не достигнем мы своей цели, не уберем мечи в ножны до тех пор, пока враги наши не будут повержены, распростершись у наших ног. Мы сильны и благородны.



Юный Джулиан прав, то, что мы делали и делаем до сих пор не достойно нас. И настала пора напомнить всем вокруг, на что мы до сих пор способны. Да, возможно, наши силы неравны. Да, возможно, наши силы и значительно ослабли с тех пор, как нас вынудили прятаться и трястись за собственную жизнь, но мы по-прежнему вполне способны отомстить за себя сплотив ряды и объединив наши силы. И я бы посоветовала-таки Марону и его союзникам остерегаться, ибо, если, мы, наконец, перестанем прятаться, уповая на защиту каменных стен и густых деревьев, то вернемся мы, либо с победой, либо не вернемся вовсе. Потому, что это есть истинная сущность арийского народа, а не обстоятельства продиктованные Врагом.



-Что ж.… У нас есть десять процентов наудачу и остальные девяносто на верную погибель, и никто из нас до конца не знает, на что мы надеемся, отправляясь войной на замок Тени.… И все же я согласен с Джулианом – ответил король Эдвард. И супруга его, королева Элида, утвердительным кивком, подтвердила его слова.



-А я, не задумываясь, вручаю жизнь свою и жизни всех моих верных подданных Вашему будущему Величеству! – ответил король Винты, подкрепляя свои слова искрами и дымом вырвавшимися из его ноздрей.



И взгляды всех присутствующих обратились к королеве Гидраса.



-Негоже мне отступать, когда все остальные рвутся в бой – ответила она – Рассчитывайте на меня и моих воинов тоже. Ведь на то мы и Союз.



Тогда Алан подвел итог.



-Знаете, ведь счастье всегда можно найти даже в самые темные времена, если, конечно же, не забывать обращаться к свету. Я не знаю, что нас ждет впереди. Но одно я могу сказать точно: это будут большие перемены, а с ними придут и радость, и счастье, и боль, и горе, и даже страх, и сомнения... Но если мы будем держаться вместе и верить изо всех сил, то мы непременно все это преодолеем. И тогда мы станем по-настоящему сильны, а враги наши еще пожалеют о содеянном!



-Ну вот, давно бы так... - проворчал красный дракон.



Последовавшее за этим обсуждение различных приемов ведения боя носило чрезвычайно мрачный характер. В кабинете сейчас сидело немало знатоков военной стратегии и тактики; но никто из них не знал наверняка, как же, им удастся победить такое количество противников во главе с самим Мароном, какую избрать тактику; как лучше расставить их объединенные силы... Только спустя несколько часов споров, предложений и согласований, они пришли к выводу, что с таким противником, как Марон, предварительное планирование не самый лучший помощник. А это означало, что оценивать ситуацию и принимать соответствующее решение командующим придется уже на поле боя, в стальных тисках врага...



А затем речь зашла о том, что им необходимо оружие, доспехи, щиты, тетивы и запас стрел для луков, огромные запасы провизии, лошади, а так же многое и многое другое.… Но это они были вполне способны обсудить и без его, Джулиана, участия. Ведь на его плечах лежала еще одна не малая ответственность, в его руках была надежда... Ему предстояло убедить арийцев сражаться. И если он со своей задачей не справиться все их обсуждения окажутся не более чем пустым сотрясанием воздуха.



«Вряд ли, - думал он - мне удастся убедить их всех и каждого, и все же... У нас просто нет выбора! Либо смерть, либо рабство...»



И он, не отвечая, на бесконечные вопросы, так и сыпавшиеся на него со всех сторон, направился в общий зал убежища, туда, где находился огромный колокол, что собирал тави выслушать слово короля Эдвина в час нужды.



Звон колокола мелодичным эхом разносился по всем уголкам убежища. И слыша этот зов, тави - и мужчины, и женщины - собирались в общей зале, обступая его со всех сторон плотным кольцом. Кто-то пришел просто любопытства ради, кто-то от скуки, иные из сочувствия, а некоторые даже от испуга и опасений…



А призыв Джулиана звучал снова и снова…



И только когда вокруг него собралась большая часть повстанцев, он перестал бить в колокол.



Он понимал, что простого голоса разума окажется недостаточно, чтобы убедить арийцев выступить против Марона под его, Джулиана, знаменем; тут нужно было мессианское красноречие, умение пробуждать нужные эмоции, заставить людей именно почувствовать необходимость идти за ним, убедить их поднять оружие не только ради защиты собственной жизни, но и ради возрождения утраченного ими королевства. Недостаточно было и просто усилить посеянный в их душах страх. Ему нужно было попытаться внушить людям, что их единственный и разумный выход - дело всей жизни - это сражаться изо всех сил бросив вызов Марону, убедить их, как убедился он сам, что борьба против тирании Марона - самое благородное, справедливое и верное решение на свете. Но путь этот требовал такой страсти, такой самоотдачи, такого накала эмоций пропитанных непоколебимой верой, которым бы оказалось все нипочем - ни трудности, ни страдания, ни даже сама смерть, без которой, конечно же, им было не обойтись.



И Джулиан вступил в центр образовавшегося вокруг него круга. Некоторое время он просто молчал, собираясь с мыслями, а затем заговорил, произнося вслух, на общее обозрение, чувства, зародившиеся глубоко в его душе и не дающие ему покоя:



-Теперь я знаю, какова истинная сущность «правления» Марона - произнес он - Это зло, это смерть, это боль. Он уничтожает и разрушает все, к чему прикоснется. Он уничтожил наше королевство, разрушил созданные с немалым трудом не одного поколения мир и благополучие, он обратил свободных арийцев в бегство и вынудил каждый день просыпаться в страхе, он преследовал и убивал, подчинял и обращал арийцев в рабов, он сжигал и разрушал дотла построенные вами дома и крепости. Ему служат тысячи демонов, настоящие исчадия ада, захваченные и подчиненные его воле, замученные до неузнаваемости арийцы. И он, конечно же, не сможет удовлетвориться тем, что раздавит нас своим каблуком, обратив в пыль и прах. Ему этого будет мало! Ему этого будет недостаточно! Он стремится отравить своей волей всю Арию, уничтожить все и вся, накрыв своей удушающей дланью! И не только мы будем жить в этой тени, но и дети наших детей, превращенные в рабов, в жалких червей, лишенных собственных разума и воли, которых он сможет мучить в свое удовольствие! Если только...



Он обвел арийцев расширенными от возбуждения глазами, видя, как внимательно слушают его люди, видя, как его решимость и боль горят и в их сердцах, хотя и никто из них до сих пор не решился произнести ни слова.



И он, специально понизив голос, завершил начатую фразу:



-Если только у нас не хватит сил и мужества в открытую противостоять злу, поселившемуся на землях наших и наших отцов!



Он замолчал под перекрестными огнями множества направленных на него горящих глаз и ожидал ответа. Но ответа не последовало. Они молчали, не сводя с него глаз, и отчаянно жаждали, чтобы он продолжал, разжигая своими словами, пламя охватившего их души пожара.



И Джулиан, выпрямившись во весь свой не малый рост, заговорил вновь. Он говорил, не скрывая ничего, изо всех сил стараясь, чтобы они поняли, какие мысли, какие чувства захватили его душу, властвовали его сердцем, чтобы они уразумели смысл устремлений завладевшими его разумом, движущих им.



-Да, мы не раз сражались с прихвостнями Марона, не раз выходили победителями, но этого мало. Наши силы не равны, и возможностей у нас значительно меньше, но если мы не выступим против Врага, то так и погибнем здесь, один за другим, всеми позабытые, или же, нас уведут отсюда, точно какой-нибудь скот, с колодками на шеях и скованных по рукам и ногам цепями. Нет, мы не можем допустить этого! Как не можем допустить позволять Марону играючи уничтожать все то, ради чего стоит жить на этой земле! И пусть мне лично выкалят глаза и отрубят руки и ноги, чем я позволю ему восторжествовать над нами! Как и не желаю собственноручно копать себе могилу - пусть лучше мои заклятые враги сами себя в ней похоронят!



Я выбираю борьбу! Открытое сражение! Я выбираю уход из Дейнора! И предлагаю вам следующее: объединиться и без страха в сердце выйти против Марона и его армии у ворот Анарии и сразиться за освобождение всех нас от гнета Врага, а так же вернуть принадлежащее нам по праву королевство!



Арийцев явно потрясло это смелое и, пожалуй, даже безрассудное заявление: все это было для них огромной неожиданностью. Но никто не спорил с ним, не выражал свое несогласие; они, молча, продолжали слушать его, сверля тысячами глаз.



-Я предлагаю вам отправиться в этот, возможно последний, поход всем вместе. Идемте друзья! Мы не должны упускать эту, возможно единственную, возможность создать для себя и своих потомков новую, лучшую, жизнь. Сбросьте же шоры с глаз своих – они лишь мешают вам видеть всю суть происходящего – и вы увидите все то, что и я! – продолжал он – Что же может быть благороднее и справедливее стремления очистить Арию – наш родной край – от зловонных, расползающихся подобно язвам, болезненных следов Марона? Ведь уничтожив его, нам больше не придется бояться того, что его слуги смогут разграбить и подчинить наши убежища, или погубить наши тела и наши семьи, и в стране нашей, наконец, воцарятся покой, благополучие и достаток! Я больше чем уверен: такова наша судьба!



Он вновь обвел глазами всех собравшихся и сквозь слезы гордости, застилавшие глаза, принялся вновь убеждать их:



-Наш гнев и ненависть начинают иссякать; а просто ярости недостаточно. Нам необходимо найти в себе силы сделать решающий шаг, нам необходимо выступить против разрастающегося день ото дня зла, попытать счастья, если хотим, чтобы наши дети жили свободными; мы должны объединиться и, собрав все свои силы ударить по Врагу – в голосе его звучали гнев и мольба; он уговаривал и просил, почти молил их, он настойчиво убеждал, зачаровывал и всеми силами пытался сподвигнуть их сплотиться и ударить по Марону.



А когда запас слов и образов, сравнений и эпитетов, в его душе иссяк, он попросту посмотрел в их бледные лица, переводя взгляд то на одного, то на другого, и сказал, подводя итог:



-Мы с королями и королевами Отражений, а так же другими союзниками, уходим ровно через неделю. Если же вы хотите того же, чего хочу и я, идемте вместе со мной! Ведь я уйду в любом случае. Те же, кто пожелает остаться, прошу вас лишь об одном: защищайте оставшуюся непокоренной Арию изо всех сил и до последней капли крови – а затем он поклонился своим слушателям, благодаря их за внимание, и вышел из круга.



А тави то перешептывались, то умолкали, но никто из них так и не выразил желания открыто обсуждать решение Джулиана, слишком уж его речь была неожиданной. И он вполне понимал их; даже сам он до сих пор толком не понимал, откуда в нем появилось столько смелости и решимости. Всем им требовалось время, чтобы как следует подумать, взвесить все «за» и «против», собраться с мыслями и силами, и решить, наконец, раз и навсегда определившись со своей позицией.



***



Джулиан стоял посередине комнаты с вытянутыми в стороны руками, пока Элея застегивала по бокам шнурки стеганного габизона. Наконец, она затянула шнурок на вороте, расправила складки на его спине, и спросила:



-Ну, вот… Тебе не туго?



-Нет, вполне удобно – покачал он головой.



Тогда Элея взяла с постели стальные наголенники и опустилась перед ним на колени. Джулиан, смотря, как она застегивает пряжки, старательно закрепляя латы, старался понять, о чем она сейчас думает, что чувствует. А эльфийка тем временем надела и застегнула наголенные чашечки.



Поднявшись, она взяла с постели налокотники, и Джулиан тут же послушно подставил ей обе руки, не в силах оторвать от нее глаз. И Элея ответила ему ласковым взглядом и теплой улыбкой, а затем медленными, но весьма ловкими движениями надела ему, закрепив, налокотники. А затем она на мгновение вложила свои ладони в его, стиснув его пальцы, и заставив ощутить тепло ее рук. Затем мягко отстранившись, она взяла с постели кольчужную рубашку и, приподнявшись на цыпочки, она подняла доспех и держала его так, пока Джулиан просовывал руки в рукава кольчуги. А потом она опустила подол, и кольчуга со звоном упала ему на плечи, скользнув ниже, и подол ее оказался вровень с коленями. А Элея уже закрепила у него на поясе перевязь.



-Послушай меня, Элея, милая, я знаю, что ты сильная, смелая и отважная, но этот поход не для тебя. Ты не должна участвовать в этом сражении. Ведь это будет самая настоящая бойня; и не место там хрупкой девушке. Прошу тебя, пообещай мне, что ты останешься здесь, в Дейноре, и не будешь сражаться, рискуя своей жизнью…



-Нет, Джулиан, я не могу дать тебе подобного обещания. Я не считаю себя слабой и беззащитной, и не собираюсь ни прятаться, ни убегать от опасности. И тем более я не стану сидеть здесь с другими женщинами и детьми и ждать исхода, когда все, кто дорог мне, те, кого я люблю всем сердцем, сражаются изо всех сил там, на поле брани. Я просто буду делать то, что должна. Я сделала свой личный выбор. Как сделал его ты, другие арийцы. И теперь ты не сможешь меня остановить. Потому, что в своем решении я тверда, как кремень. И не взирая ни на что, я не откажусь от поступка, который считаю единственно верным, вне зависимости от последствий.



Да, Марон может иметь армию такой величины, что от нее становится темно в глазах. Он может использовать любую магию, даже самую темную и ужасную. И даже вся его ненависть, ярость и жажда власти не смогут остановить меня, заставить свернуть с выбранного пути.



К тому же в скором времени нам уже негде будет прятаться от него и его прислужников. Некуда бежать. Ты ведь не хуже меня понимаешь, что пока мы не выйдем против него и не одержим победу, он непременно найдет нас и убьет. Или найдет и убьет детей наших, или даже детей наших детей.



Я уверена: мы сможем одержать победу лишь в том случае, если каждый из нас отдаст борьбе этой всего себя, все свои силы и всю свою душу. Ведь что же еще может быть столь благородным, как не подвергнуть себя воздействию зла во имя любимого народа и любимого королевства, окунувшись в самое пекло опасности?



Я знаю ответ на этот вопрос, как знаешь его и ты. Поэтому не стоит мучиться тем, что ты изменить не в силах. Это лишь усугубит твою печаль и усилит тревогу. И не стоит бояться больше, чем нужно. Я далеко не беспомощна и сумею о себе позаботиться. В конце концов, я – воин.



Джулиан положил руки ей на плечи и заглянул в глубины ее глаз.



-Я понимаю всю силу твоей любви и преданности и знаю, как бы ты хотела остаться рядом со мной, но поверь, мне будет гораздо легче, если я буду знать, что ты этого не видишь, и тем более, не желаю, чтобы ты во всем этом участвовала. Ведь твоя безопасность – это и моя безопасность тоже.



Поверь, я знаю, о чем говорю. Я столкнулся с ужасом войны и осознал, что самое огромное горе, самый большой страх – это не когда ранят тебя, а когда ты вынужден смотреть, как умирают те, кто дорог тебе.… И я совершенно не хочу, чтобы и ты тоже столкнулась со всем этим кошмаром!



Война – это ужас, это боль, это страх, это когда ты со всех сторон окружен криками и стонами умирающих. И ты понимаешь, что не можешь им ничем помочь, лишь беспомощно смотреть.… Война – это безумная гонка в попытке спасти собственную жизнь. И нет в ней столь часто приписываемых благородства и упоения…



Элея покачала головой.



-Я понимаю это не хуже тебя. А может даже и лучше, ведь этот кошмар преследует меня с самого рождения, куда бы я ни пошла.… Я слишком хорошо знаю, какой это риск. Но разве можно одержать победу не рискуя? К тому же не мне тебе напоминать.… И все же.… Мы все балансируем на слишком тонкой полоске суши, а под ногами со всех сторон, куда не глянь, нас окружает бездонная пропасть…



-Пожалуйста, сделай, как я прошу! – воскликнул Джулиан, едва ли не умоляя – Не зачем тебе смотреть на все это! Не зачем обагрять руки кровью! Не зачем очернять свою душу!



Элея слабо улыбнулась.



-Я должна сделать это и сделаю. Так что дальнейшие отговорки совершенно бесполезны… - мягко, но уверенно ответила она – Не будем больше говорить об этом. Я не передумаю. Я буду сражаться с тобой плечом к плечу. Ведь ты звал нас идти за тобой, и я непременно пойду за тобой!



Со спокойным лицом она надела ему на голову кожаный подшлемник, на мгновение, заглянув ему в глаза, крепко завязав ремешки у него под подбородком, и взяв его обеими руками за голову, поцеловала его и надела, наконец, островерхий шлем, аккуратно натянув его поверх подшлемника.



И Джулиан, не выдержав, заключил ее в объятия, и, поглаживая одной рукой по волосам, прошептал:



-Если с тобой что-нибудь случится, я не прощу себя…



Но Элея закрыла ему рот ладонью.



-Ш-ш-ш! Не надо так говорить, со мной ничего плохого не случится.



Джулиан беспомощно смотрел в ее полное решимости лицо, в ее горящие глаза, и понимал, что какой бы не была его просьба, какой бы опасной ни была их компания, и какие бы слова беспокойства он не подобрал, она, эта девушка перед ним, не станет с этим мириться и все равно поступит так, как сама считает нужным.



-Хорошо – поцеловал он ее – Но заклинаю тебя, будь осторожна! И береги себя так, как берегла бы меня! – и он вновь поцеловал ее.



-И ты тоже… – смутившись, ответила она, опустив голову, и густые черные, как ночь, волосы упали ей на лицо, скрыв его от Джулиана.



-Запомни: я люблю тебя, сильнее, чем жизнь! И я сделаю все возможное и невозможное ради того, чтобы быть с тобой! Просто подожди еще немного, скоро эта война закончится и все станет как прежде… - и он вложил в эти слова всю свою любовь и заботу, свою надежду и уверенность.



-Я тоже люблю тебя всем сердцем! – срывающимся голосом прошептала она – И тебе совсем не обязательно становиться великим рыцарем, просто останься в живых и поскорее возвращайся ко мне…!



И они в третий раз слились в поцелуе.



А затем Элея принесла ему с постели меч и круглый щит. Вновь обняв ее на прощание, Джулиан забрал оружие и щит из ее рук и сунул в левую руку в ремни щита.



Ему страшно не хотелось расставаться с ней, ведь вполне возможно, что эта встреча могла обернуться для любого из них последней…



-Такова наша судьба… - прошептала она – наш долг.… А по долгам нужно платить…



Джулиан кивнул и твердым шагом вышел из комнаты.



Тем временем тысячи бледных от огромной важности их общего дела тави живыми ручьями стекались к выходу из Дейнора под бледные лучи зари, где собиралось их объединенное войско…



А сама Элея с помощью служанки уже облачалась в свои доспехи с каменным лицом. Как она и сказала Джулиану, своим родным, она вовсе не собиралась оставаться в стороне, когда у ворот Анарии свершится эпоха их противостояний, надежд и стремлений…



***



Едва был завершен военный Совет, как король Эдвин тут же распорядился разослать разведчиков во всех направлениях дорог тянущихся к замку Тени. Так же поступила и его супруга.



Те вернулись ровно через два дня, уставшие, но вполне довольные. Общий доклад гласил: дорога свободна.



Тем временем в убежищах все было готово к предстоящему походу. Выступать решили с первыми лучами солнца. От Дейнора выступало семь тысяч воинов, от Эйнора – пять. Большую часть общего войска составляли пешие воины, конница и лучники составили по две тысячи голов. Объединиться с воинами королевы Лии они должны были на Черных Пустошах вдоль Анарии, а напасть по возможности с двух флангов.



С первыми лучами, золотившими леса Тилиана, войско во главе с Аланом, Джулианом, королем Эдвином и другими союзниками выступило в путь. И никто из них не мог заранее предугадать, что именно ждет их на этом пути…



Шли открыто, но осторожно, выдвинув далеко вперед конных разведчиков. Фланги продвигающихся вперед воинов прикрывали усиленные лучниками линии пехоты. Погода благоволила их компании, в спину дул ровный ветер, но тоскливые туманы, нависшие над кронами деревьев, умело сопротивлялись.



Вокруг все словно вымерло, и гнетущая тишина царила под сенью деревьев-великанов в лежащем полумраке. Ни одна стрела не вылетела из чащи, но с каждым шагом напряжение все нарастало. Деревья и камни, трава и листва – все словно затаилось, прислушиваясь к их слаженному маршу. А вдали садилось солнце, подсвечивающее снизу низко висящие облака; белые вершины притаившихся вдалеке гор розовели в лазури неба.



Так, в немом напряжении, начался второй, а затем и третий, день их пути. Все вокруг вроде бы было спокойно, но тревога не желала покидать их. И все, даже самые сильные духом и храбрые сердцем, испытывали подавленность, и с каждым пройденным отрезком пути предчувствие надвигающейся опасности становилось лишь все сильнее…



Отсутствие врагов настораживало. А король Эдвин и Джулиан вместе вели неспешным маршем войска вперед, следя, чтобы отдельные отряды не отставали.



А время все шло и шло, и неспешно продвигался к концу их безнадежный поход…



На четвертый день пути обжитые леса кончились. Они вступили в область обширных болот.



Со всех сторон тянулась зловонная бурая жижа. Над мертвенными затопами висели пласты смрадных испарений. На небе было плотное покрывало туч, через которое не мог пробиться ни один лучик солнца.



Подождав пока подтянутся остальные Алан, король Эдвин и Джулиан вступили в царство тумана и испарений. Следом за ними шли воины Арии.



Однообразие, монотонность, уныние и пустота были единственными обитателями этих заброшенных мест. Сплетавшиеся кочки и омуты, топи и стоячие воды, да едва заметные тропки среди появляющихся ночью колдовских свечей – все это и составляло Мертвые Болота.



Около полудня чуть прояснилось - туман немного рассеялся и поднялся вверх. Высоко над болотами выглянуло солнце, но тут же, его скрыла темная туча. И, наконец, они были на твердой, испепеленной огнем, земле. Под ногами хрустели насыпи щебня и шлака. Однако между армией и мостом, ведущим к замку, все еще оставалось пустое пространство. Вся земля вокруг – между ними и городом – была покрыта множеством странных дыр с обожженными и оплавленными краями, на самом дне которых плясали язычки то затухающего, то вновь разгорающегося пламени. И над дырами этими в воздух поднимались столбы едкого дурно пахнущего дыма, повсюду плясали хлопья серого пепла. Над землей нависало плотное одеяло из чернеющих облаков, закрывающих солнце. На выжженной земле не осталось ни единого живого ростка, все было мертво и обращено в пепел; лишь пятна лишайников предавали этой местности хоть какой-то более-менее живой вид, хотя и довольно отталкивающий.



Там провели проверку боевой готовности и расположились на ночь.



Дневной свет уже угасал, а день постепенно сменялся ночью, когда арийцы принялись разбивать лагерь. Едва закрепившись на месте окончательно, им предстояло подготовиться к наступающей ночи встану врага, и первым делом нужно было тщательно укрепить свои позиции. Арийцы страшно устали и вымотались после долгого перехода по едва ли проходимым лесным тропам, а затем болотистым топям, но король Эдвин был неумолим в своем приказе: создать вокруг лагеря различные временные оборонительные укрепления. И это была поистине тяжкая и утомительная работа, однако могло вполне статься, что именно эти укрепления спасут не один десяток жизней этой ночью.



Местность здесь хоть и была не везде абсолютно ровной, но образовывала некое подобие более-менее ровного плато и вполне была способна обеспечить им минимальную защиту в случае неожиданного нападения неприятеля, а так же, не нуждалась в дополнительной обработке, что существенно облегчало поставленную перед уставшими воинами задачу.



Однако на помощь им пришел Алан. И ситуация мгновенно изменилась.



С помощью магии он в считанные секунды прорыл в земле глубокие траншеи, а из вырытой каменистой почвы устроил дополнительную защитную насыпь вокруг всего их лагеря, а так же выставил множество других магических стражей предупредивших бы их в случае неожиданного нападения. Буквально за несколько минут ему удалось сделать то, что и несколько сотен людей, наверное, за несколько часов непрерывной работы не сделали бы.



И арийцы, наконец, смогли раскинуть свои палатки и шатры, спрятавшись за многочисленными рядами оборонительных заграждений, гордо подняв над собой боевые знамена. Теперь люди смогли вздохнуть свободнее, хотя ничто не могло умерить их опасения перед располагающимся прямо перед ними захваченным Мароном замком, тревожно поглядывая на темнеющие стены.



Была уже поздняя ночь, когда дозорные заняли свои позиции, а шатры и палатки, все до единой, наконец, установлены, а король Эдвин приказал всем ложиться спать. Для штурма крепости ведь требовались не только силы, но и трезвомыслящая голова.



Они вступили на мост, тянувшийся прямо к твердыне Марона с первыми лучами солнца. И арийцы, все без исключения, понимали, что достигли конца своего отчаянного пути, замерев перед твердыней, столь мощной, что один лишь вид ее внушал мысль, что она непреступна, а затея их, более чем глупая и безнадежная.



Огромные створки Черных Ворот были плотно закрыты. На укрепленных бастионах, ни какого движения. Кругом царило выжидающее молчание. А отряды, замершие в холодном предрассветном сумраке перед огромными стенами и башнями, казались особенно жалкими и одинокими, маленькими и потерянными.



Король Эдвин, его супруга и Джулиан расставили своих воинов, как позволяла это гиблая усыпанная обожженными камнями местность.



Игра началась давно, и подходил ее логический конец. Все фигуры были на месте, оставалось лишь закончить партию. Шах и мат. Либо поражение, либо выигрыш.



Но прежде чем вступить в бой Джулиан обратился к занявшим позиции воинам с громкой торжественной речью. Ибо он видел, как терзает их сердца страх и скорая гибель, потому, что и сам испытывал нечто подобное.



-Послушайте меня, свободные арийцы! Может статься, что всем нам суждена гибель в этой битве, а может статься, что никто из нас даже не узнает, чем кончилось дело: пал Марон или нет, но, по-моему, сражаться сейчас - это больше, чем долг для нас. Каждый из вас уже достаточно насмотрелся, как на наших землях бесчинствуют в свое удовольствие наши враги. Идемте же в бой и остановим это бесчинство! Ведь лучше уж погибнуть на этом пути, чем погибнуть все равно и знать, что рассвет для нас уже никогда не наступит! Здесь и сейчас все мы стоим на краю пропасти, и все здесь смешалось - и надежда, и отчаянье, и отвага, и сомнения, и лучшее будущее, и даже смерть. Но я прошу вас, не приказываю, не страшитесь же, наконец, узнать, чем завершатся труды наши! Идемте же вместе со мной в бой и одержим победу все вместе, как равные! Идемте же, и мечи наши не вернутся в ножны пока враги наши не сдохнут, захлебнувшись в своей же крови! Вперед, за мной, ибо настал день кровавой сечи! Идемте же в бой за все хорошее на этой земле! Идемте же в бой за освобождение и спасение себя и наших родных и близких! Вперед, за мной, за Арию!



Идемте же со мной, и не страшитесь ничего из того, что сокрыто от глаз наших за этими вратами! Ведь мы пришли сюда за справедливостью! Так давайте же добьемся ее и восстановим мир и процветание на земле нашей! Станем же карающей силой, обоюдоострым наконечником копья! Одержим же победу над злом, проросшим под сенью нашего дома, нашей родины! Вперед, за мной, и создадим же себе и своим близким достойное будущее без войн и смертей от руки Врага! Идемте со мной в бой и мы одержим победу! Вместе, бок обок, мы уничтожим Врага! Идемте в бой! Последний бой на этой земле!



И воины вскричали, ударяя оружием по щитам:



-В бой! В бой! Последний бой! - кричали они, эхом вторя будущему королю, готовые идти за ним, за своим предводителем, своим королем.



А Джулиан обернулся к захваченному замку и, пришпорив коня, поскакал прямо к вратам. За спиной его реяло на ветру арийское знамя.



-Покажитесь! Мы прибыли сюда установить справедливость! - вскричал он во всю силу своих легких - Пусть Темный Король Марон выйдет к нам! Мы призываем его к ответу! Он незаконно пошел войной на Анарию и захватил наши законные земли! А теперь я, Джулиан, сын Джошуа и Киары, законный наследник королевского трона и будущий король Арии, требую, чтобы он исправил содеянное его руками и руками его прислужников зло и ушел раз и навсегда! Пусть он выйдет!



Но крепость никак не отреагировала на эти призывы. Судя по всему, Марон хотел сначала поиграть со своей добычей и только потом нанести последний, смертельный, удар.



И тогда Джулиан вскричал:



-Не ожидал я, что тот, кто провозгласил себя Темным Королем, такой откровенный трус, что предпочитает отсиживаться в замке до последнего, в то время, как у самых его ворот стоят его заклятые враги! Как и не ожидал я, что его сумеют так легко напугать малочисленные повстанцы! А значит вся его сила, вся его мощь, лишь напускная показуха и он не столь силен, как пытался доказать всем вокруг! А одна единственная незадача так поколебала его уверенность в собственных силах! - и он еще несколько минут продолжал свои дерзкие речи, но ответной реакции опять не последовало - Ну, что ж... В таком случае пусть силы Темного Замка выходят на бой и защищают шкуру своего столь обожаемого трусливого предводителя! Покажитесь, мы ждем ответа!



А затем, едва отзвучало эхо его последних слов, за спиной его заскрипели ворота, и распахнувшись настежь, исторгнули огромное войско, хлынувшее на арийцев черной волной...



Глава 9.


Война при Анарии.



За спиной Джулиана заскрипели, распахиваясь, массивные створки Черных Ворот и оттуда выходили, одни за другими, плотно марширующие ряды Маронова войска. Его черные конники уверенно приближались. Среди них были гоблины верхом и на огромных волках и на василисках с жабьими туловищами, увенчанными петушиными головами и завершающиеся змеиными хвостами, и даже на четвероногих плотоядных мантикорах с лоснящимися львиными туловищами и человеческими лицами скорее напоминающими чудовищны маски и хвостами, завершающимися скорпионьими жалами. Еще несколько шагов и теперь уж и ясно были видны эмблемы на их черных знаменах. Следом за ними продвигалась, наставив копья его столь же многочисленная пехота; теперь уж можно было спокойно разглядеть в ее рядах бойцов различных рас. А были здесь и гоблины, и великаны, и неповоротливые тролли, и даже воскрешенные с помощью темной магии мертвецы – трупоядные гули, и кровососущие вурдалаки и упыри, а так же замученные и подчиненные с помощью той же магии захваченные Мароном арийские племена.



Подбадривая себя лихими криками, едва заметив ошарашенных тави, они тут же пошли в наступление подгоняемые командирами и в тот же миг – стоило ему только увидеть все это воинство вживую, своими собственными глазами – Джулиану показалось, что не только все это безнадежно и глупо, но и что ни малейшей надежды у них попросту нет и все для них пропало, что им никогда не совладать с таким огромным войском неприятеля, какие бы хитрости они не припрятали у себя в рукавах – слишком уж внушительным показался ему вдруг вид перегородивших все поле черных отрядов.



Командиры и военоначальники грянули в рога, загудели барабаны. И по рядам воинов прокатился мгновенный вал стремительного движения: рвались из ножен мечи, накладывались стрелы, перебрасывались поудобнее щиты и копья, порой раздавалось конское ржание.… А лица тави же казались омертвевшими, совсем обескровленными – и все они вольно или невольно пытались определить, сколько же врагов вышло против них.



-Стоять крепко! – прокатилось по рядам пехотинцев – С места ни шагу!



Джулиан, невольно сглотнув, опустил забрало своего шлема – кто- то высокий в черных доспехах в тот же миг взмахнул, разрубив воздух, окованной железом рукой и лучники Врага на стенах замка дружно спустили тетивы.



-Всем укрыться за щитами! – прозвучала новая команда – Лучникам не жалеть стрел!



Битва у стен Анарии началась!



Казалось на арийцев, поспешно укрывшихся за щитами, образовав некое подобие сверкающей со всех сторон непробиваемой крепости, обрушился настоящий черный ливень. Небо потемнело от замелькавших стрел. Тишина первых минут сменилась теперь дикими криками, стонами и воплями. То и дело падало чье-то пронзенное тело. Но, ни одна рука, ни один шлем не могли показаться из-за стены плотно сомкнутых щитов.



А марширующие рати, наконец, вступили в зону досягаемости для стрел арийских лучников, расположившихся на высотах из хрустевших под ногами насыпей. Однако их ответ оказался менее впечатляющим – потери противника оказались не столь велики, как бы им хотелось – тави здорово мешали хорошие доспехи первых рядов, да неустанная стрельба со стен, не дававшая времени как следует прицелиться. Тот, кто командовал войсками Марона, поступил наиболее выгодно – но отнюдь не для самих тави – поставив в первые ряды с ног до головы окованных железом панцирников, за спинами которых скакали и шагали легковооруженные воины обеспеченные защитой с обеих сторон.



Однако отпор арийцев крепчал с каждой минутой все больше, все сильнее; выжженная земля окрасилась первой кровью. Стрелы рвали шеренги вражеских войск, оставляя зияющие бреши – впрочем, те тут же закрывались. Гибли многие – падали пронзенные противники; умирали принявшие смерть лицом тави – и гибли тяжко. Однако и та и другая стороны уже знали, что остановить врага без рукопашной уже не получится. Впрочем обмен любезностями между лучниками обеих сторон не мог длиться до бесконечности как бы им того не хотелось…



Налетевший было с реки ветер, затрепал боевые знамена войск Темного Короля – и с неистовым ревом тысячи конных бойцов устремились вперед на стройные арийские шеренги. И их встретили негодующие вопли повстанцев и ураган белооперенных стрел. Торжествующий боевой клич огласил поле боя, заглушая вопли раненных и умирающих под страшным натиском двух противоборствующих сторон. Противники бежали вперед, падали, некоторые поднимались вновь, или же оставались лежать неподвижно. А арийские лучники стреляли залп за залпом. Впрочем, последние метры дались неприятелю особенно тяжело – каждый кусочек земли им приходилось завоевывать под непрерывным градом стрел. Мертвые тела тяжко валились, устилая поле брани, и вокруг них тут же расползались темные пятна, однако воины Марона не обращали на это никакого внимания.



А затем пришел, наконец, черед мечей.



-Клинки наголо! – пролетел в рядах арийцев неистовый крик.



Черная армия обрушилась на них лоб, в лоб что-то вопя и наставив копья и пики. В кровавой битве сошлись тави и гоблины верхом на зверье, изредка среди них мелькали полулюди или же зверолюди. Над полем повисло густое облако пыли. Со стуком скрещивались мечи, высекая искры, копья и пики обрушивались на щиты. Конница кружила, налетала, отступала, словно размеренное дыхание морских волн, копошились проворные арийские пехотинцы. Однако у конницы противника не было шансов перед арийской пехотой лишь в одном случае – если их пехота сохранит свой строй, плотно сбившись и выставив перед собой пики и копья. Чем они и не замедлили воспользоваться, едва оценив ситуацию. Волчком вертелись перед ними гоблинские всадники, умело играя копьями, словно стальными кинжалами, целясь в основном в глаза или шеи повстанцев. Однако арийцы не спешили поддаваться панике; они держали строй, плотно сомкнув щиты и выставив копья, атакуемые неустанным противником. Мрачные, ожесточенные бойцы сосредоточенно отбивались мечами и копьями, дрогнувшие гибли, выдерживали лишь умеющие не оголять бок своего ближайшего соседа.



Вновь над полем брани запели рожки. Все это время повстанцы лишь сдерживали натиск орд из Темного Замка, но теперь арийцы готовились дать врагу достойный отпор, прибегнув к приему под названием «стальной клин». Этот боевой прием заключался в том, когда из строя навстречу врагам выбрасывался клин из самых опытных и хорошо вооруженных воинов, прикрывающих бока друг друга. Такой клин бил врага, словно стальной клюв и оставлял за собой пробитый вражеский строй. И остановить подобную атаку можно было только таким же контрклином.



А затем вновь запели трубы, и по рядам пехоты прошла волна движения. Щиты их передних рядов разошлись в разные стороны ровно на столько, чтобы дать дорогу низкорослым воинам с суровыми волевыми лицами. Гномы в сверкающих доспехах несли громадные, во весь рост, щиты, окованные железом; над ними виднелись лишь верхушки их шлемов. И было в этом слитном, непрерывном движении что-то восхищающе-завораживающее, заставляющее сердце сжиматься и трепетать, словно острое жало клинка высунулось из доселе скрывающих его складок плаща – острый и плотный клин в двух местах растянувшийся поперек поля пехоты тави, мгновенно сбившись, плечо к плечу, приготовился атаковать врага. Черная сеть стрел тут же захлестала по рядам клина, однако древки их лишь бессильно ломались о поднятые щиты, впиваясь в землю у гномьих ног, не причиняя им ни малейшего вреда.



А затем щиты их слегка опустились и в первых рядах поднялись десятки тяжелых арбалетов заряженных металлическими болтами, что тут же исполнили свою смертельную песнь в рядах атакующих конников, мгновенно превратив место недавней сшибки в свободное пространство, если не считать оставшихся лежать там нескольких сотен неподвижных тел.



Их щиты вновь разошлись, однако лишь настолько, чтобы дать место сменившим арбалеты древкам, не больше, е меньше. А затем невидимые гномьи копьеносцы выбросили свое оружие вперед и вверх – и первые же атаковавшие их конники были повержены наземь.



Три раза клин врубался в ряды противника. Три раза отступал за спины пехотинцев. Три раза гномьй клин оставлял за собой лишь груды поверженных врагов. С четвертой же их вылазкой враг, наконец, значительно дрогнул. Ведь вид несокрушимого «стального клина», которому казалось все нипочем, не мог не подействовать на них. И ничего другого, кроме как отступать под натиском гномов им не оставалось.



Впрочем, отступление их было лишь маневром, скрывающим за собой контрнаступление. И говорил об этом не только порядок их отступления и позиции, где разворачивался их боевой порядок, но и спешившая на подмогу едва ли затронутая лучниками пехота. Этого арийцы допустить, конечно же, не могли. А потому в небо тут же взмыли драконы и фениксы – подданные короля Ринальдо.



Их разноцветные шкуры заискрились и засверкали, внушая надежду и уверенность в сердца смущенных численностью неприятеля тави. Они одновременно прекрасные и свирепые бросились на медленно, стройными рядами, отходящего противника, выдыхая столб жара и огня, терзая когтями и клювами, внушая страх и неуверенность в души черного воинства.



А затем навстречу жителям Винты вылетели виверны и гарпии, издавая при этом дрожжаще-скрипучие вопли, они ринулись им навстречу. Драконы, сплетясь с вивернами телами, - драконами, имеющими только лишь задние лапы, но зато наделенными нетопыринными крыльями, длинной змеиной шеей, а так же, длинными хвостами с жалом на конце - в плотный клубок, понеслись над полем боя, вращаясь в тошнотнотворном вихре. Фениксы сцепились с гарпиями - полуженщинами, полуптицами, обладающими грифоньими лапами и крыльями, острыми когтями, а так же женскими головами и туловищами – царапая, и кусая друг друга. То и дело вырывались снопы разноцветного пламени, или же выбрасывались в попытке «клюнуть» длинные шеи, хвосты пытались «уколоть». Фениксы изо всех сил старались вспороть гарпиям брюхо или выклевать глаза, те отвечали задними лапами стараясь достать неприятеля; их когти жутко скрежетали и блестели, словно сталь, подобно молнии атаковал клюв. Драконы то разлетались в стороны, то вновь бросались друг на друга, словно громадные кометы, и, пытаясь перегрызть друг другу горло. На воинов внизу то и дело сыпался дождь из блестящих разноцветных чешуек, в стороны летели перья, темная кровь их пятнала землю стремительно проносящуюся под ними. Над полем брани стоял невообразимый шум.



Впрочем, развернувшийся над головами двух армий бой был лишь частью общего сражения. И пока крылатые охотники носились в поднебесной выси занятые сражениями друг с дружкой, конники Марона продолжали отступать, более-менее сохраняя боевой порядок. Однако отвлеченные зрелищем в поднебесной тави о планах и намерениях врага вовсе не забыли.… А потому-то и грянули в их рядах трубы, загремели барабаны. И арийская пехота, повинуясь командам, двинулась на врага, точно широкая сверкающая металлом лента. Затрепетало знамя с единорогом. Засверкали мечи и копья…



Тесный строй пехотинцев конникам Марона разорвать оказалось не под силу; серебристо-белые знамена прорезали ряды отступающего неприятеля, рубили качающиеся перед ними спины, покрывая землю телами бьющихся в агонии подчиненных Марона. А затем конница и пехота арийцев соединились, конники тут же прикрыли их фланги, и, объединив силы, ударили вновь - еще немного, еще чуть-чуть, одно, последнее, усилие, и строй конников противника окажется сметен окончательно…



Но войска противника быстро оправившись от ответного удара тави, пустили в ход боевые орудия: и к летящим со стен стрелам присоединились еще и катапульты, метавшие не только тяжелые подожженные камни, но и глиняные горшочки с кипящим маслом, а так же, несколько стреляющих метровыми металлическими дротиками баллист. Чаще, конечно, их ядра впустую взметали в стороны комья гальки и земли, образовывая объемные воронки, но изредка им все же удавалось зацепить сгрудившихся под щитами повстанцев. И вскоре ответная атака арийцев захлебнулась, остановленная метательными орудиями, а неприятель, наконец, смог-таки отступить почти без видимого ущерба.



Однако на помощь остановленным залпами орудий арийцам тут же взмыли орлы и грифоны. Своими когтями и клювами они перерубали крученые канаты, приводившие в действие метательные орудия. То тут, то там раздавался мощный треск и поврежденные канаты лопались под тяжестью собственного груза. На пернатых тут же была выпущена туча стрел, но те вовремя сумели взмыть на спасительную высоту. Однако дело было сделано, и большая часть метательных орудий все же была уничтожена, а арийцы смогли вздохнуть свободнее, готовясь к контратаке. Однако чтобы пернатые воители не сумели вывести из строя несколько оставшихся катапульт и баллист их стремительно атаковали горгульи – чудища со звериными телами, увенчанными крыльями как у летучих мышей и человеческими лицами. Над стенами замка тут же завязалось еще одно воздушное сражение.



Не прошло и нескольких минут, как картина сражения решительно переменилась. Свежие силы, обступив потрепанную конницу, усилили боевые порядки обороняющихся. И судя по расположению объединившихся сил, возросшая за считанные секунды армия Марона не намеревалась больше отступать. Скорее наоборот, она была готова броситься в контратаку, чтобы поскорее вернуть отбитую повстанцами территорию. Пешим отрядам противника, выстроившимся окружив клин конников со всех флангов, не хватало только приказа. А из замка к ним тем временем уже двигались все новые и новые подкрепления.



Загудели трубы, и отряды неприятеля с ходу перешли в наступление, послав вперед себя троллей и великанов, прикрытых грубо сработанными кожаными пластинами.



***



От грудной пластины отскочила вражеская стрела, заставив Джулиана слегка пошатнуться, вторая чиркнула по шлему. Чувство было такое, словно в него угодила пара булыжников. Однако медлить было некогда. Он тут же отклонился вперед и одним ударом меча срубил верхушки нескольких пик, а потом нанес ближайшему противнику удар в грудь, пробив кольчугу, словно тонкую рубашку. Фонтаном хлынула кровь. А Джулиан уже успел заколоть еще одного противника, а затем щитом ударил того, что пытался напасть на него слева, и сбил с ног не только этого, но и еще двоих. Отметив при этом, что все эти твари действовали как-то чересчур медленно и неуклюже, беря верх только своим количеством, тогда как сами арийцы пробивались сквозь их ряды с легкостью, будто танцуя, безжалостно рубя и разя врага направо и налево.



Прямо у него над головой пролетел, чуть не попав в него, брошенный кем-то боевой топор. Увернувшись от страшного удара, Джулиан присел, уходя от чьего-то удара, а потом резко прыгнул в бок и разрубил напополам того, кто этот топор метнул. А затем, успев развернуться, отразил нападение еще троих, попытавшихся выпустить ему кишки пиками с зазубренными наконечниками и был сбит с ног мощным ударом. Однако Джулиан отделался лишь парой-тройкой ощутимых синяков да звоном в ушах, успев на лету вытащить из сапога охотничий нож и даже вонзить его в огромную ножищу, покрытую отвратительными наростами. Тролль взревел воплем и поднял ногу для того, чтобы раздавить верткого эльфа. Однако тот сумел не только увернуться, но и отразить занесенный для удара меч. Успешно увернувшись от следующей атаки. Джулиан сумел распороть кожаный доспех на массивной груди тролля и оставить глубокую рану. Тот разъярился не на шутку и, взревев во всю силу своих легких, вновь сбил юношу с ног и занес меч.… А в следующее мгновение из груди его высунулось лезвие.… Тролль взревел в последний раз, и мертвый рухнул на землю, подняв дождь из осколков камней и облако пыли, явив взору его карих глаз Каина. Его младший брат тут же вытащил свой меч, и коротко кивнув Джулиану, вновь устремился в самую гущу схватки.



И хоть великаны и тролли были уничтожены арийцами практически в тот же миг, едва стоило им появиться в поле зрения повстанцев, дело оборачивалось для них в наивысшей степени скверно. Бой уже кипел повсюду, насколько хватало глаз. И хотя с двух сторон на тави давила вражеская пехота, по центру хлестал жестокий бич конницы, а над головами отчаянно свистели стрелы - арийцы, нужно было отдать им должное, о бегстве даже и не думали, и держались изо всех сил, отвечая четырьмя-пятью за одного своего сторонника. Однако этого было недостаточно, ведь из нападающих тави слишком быстро превращались в окруженных…



Осознавая, что вернуть себе прежнее преимущество они могут лишь в одном случае, Джулиан принялся выискивать Алана глазами, и мечом прокладывая себе дорогу. Люк рубился с врагом, неистово вращая вокруг себя двуручный меч. Братья стояли спина к спине прикрывая друг друга. Король Эдвин держал в каждой руке по мечу и, изрыгая проклятия, крутил свой стальной смерч. Где-то на насыпях среди тысяч лучников не выпускали из рук свои луки мать и дочь стреляя в надвигающихся на них свежие рати. Не оставляли своих измученных подданных и короли и королевы Отражений с ног до головы покрытые то ли чужой, то ли своей кровью.



А затем неплотный строй неприятеля, едва сомкнувшись, тут же разорвался под слаженным напором тави. И арийцы принялись поспешно отступать по всему фронту, укрывшись за стеной щитов со всех сторон, теснимые многократно-сильнейшим противником. Кое-где еще держались очаги сопротивления, но командиры спешили вывести воинов и оттуда…



Алан же в облике эльфа с остервенением рубил врага в самом первом ряду. Он был цел и невредим в отличие от многих и многих, а у ног его уже образовалась целая поляна устланная трупами. Его лезвия без страха и усталости исполняли едва уловимый танец, сопровождаемый серебряным блеском. А руки его были по локоть обагрены черной кровью.



-Алан, нам не справиться с ними в одиночку! - перекрывая шум битвы, прокричал он - Как мне призвать на помощь Хранителей пяти Стихий?



И Великий Единорог, заглянув ему в лицо, серьезно молвил:



-Эти чары отнимут у тебя слишком много сил, а остатка до конца битвы может и не хватить! Готов ли ты к этому?



-Сейчас самое главное для нас не проиграть! На карту поставлено слишком многое, так что мои силы не имеют никакого значения!



Алан кивнул, соглашаясь с его словами, и произнес:



-Хорошо, тогда повтори за мной следующие слова:



Огонь, вода, земля, молния и ветер


Создали когда-то тебя,


Силы Света и Добра в тебя вдохнули.


А я взываю к вам, в сей нелегкий час;


Оживите, ко мне придите,


Ваша помощь мне нужна сейчас!



И Джулиан повторил строки заклинания вслед за Аланом. Едва он произнес последнее слово, как кольцо на его пальце засветилось. Вокруг него образовался светящийся круг, заключивший его внутрь, точно в сферу. Когда же свечение это перестало слепить глаза, перед ним появилось пятеро ангелов в белоснежных одеждах: трое мужчин и двое женщин.



Пятый из Хранителей кивнул Джулиану в знак приветствия. И тот произнес:



-Настала пора исполнить данное мне слово! Помогите же мне одержать победу в войне с Врагом всей свободной Арии и Отражений!



-Мы поможем вам, если такова воля будущего короля арийского!



Едва дав будущему королю клятву помощи, ангелы разлетелись в разные стороны, чтобы охватить все поле брани и воспользовались, наконец, силами пяти стихий.



И в то же мгновение, повинуясь их воле природные стихии, точно псы, спущенные со своих поводков, принялись властвовать повсюду, в каждом уголке поля, принося воинам Марона лишь ужас и смерть. То было настоящее и со стороны казалось бесконтрольное, совершенно сумасшедшее буйство природы.



Откуда не возьмись по полю принялись гулять смерчи и вихри, способные не только сбить с ног любого случайно захваченного в поле действия, но и даже разорвать на куски; свирепствовали настоящие торнадо. Лишенная последней жизни земля ходила под ногами ходуном и посылала на десятки метров вокруг быстро расширяющиеся трещины; то тут, то там зазевавшихся врагов подстерегали оползни и зыбучие пески. Из дурно пахнущих ям в земле то и дело вырывались подземные молнии; шаровые молнии летали над полем, выпуская разряд за разрядом. То там, то здесь вспыхивали пожары или из-под земли неожиданно были гейзеры. Потоки лавы обращали и неприятеля, и мертвую землю в абсолютное ничто; огромные высокие волны обрушивались на сушу подпитываемые ливнями и ураганными ветрами. Земля жалобно стонала и скрипела под этими ударами взбесившейся природы; рыдало небо. Ветра с неукротимой яростью уничтожали постройки; были разрушены мосты, размыты мостовые. Градины, подобно артиллерийским снарядам, обрушившиеся с неба не только обращали в кучи бурелома урожай, но и калечили чужие тела; над головой хлестал ливень, оглушал гром и били молнии. Потоки огня и лавы лизали, унося из виду на своих обжигающих шлейфах не только обломки строений, но и вырванные с корнем растения и даже раздробленные камни и скалы. Бурлящие мутные потоки, заполнившие поле боя разрушали дома, топили улицы, хлынули в замки и крепости. Огонь и дым преследовали отходившие отряды по пятам; то и дело в воздух выбрасывались газы и пары. Пепел припорошил поле, придав ему еще более безумный вид. И умирали под этим поистине чудовищным напором не только крохотные останки еще сохранившейся здесь жизни, но и рушились, обращаясь в прах жизни выступивших против свободной Арии врагов!



А противники их ревели от боли и страха, сбрасывали с себя раскалившиеся доспехи и бросали отяжелевшее и ставшее бесполезным оружие... И тут же погибали от несшего свет и справедливость оружия восторжествовавших арийцев. А за спинами их светлого войска на небо наползли темные, мрачные тучи; с праведной яростью пророкотал над землей гром. А затем развернулась стена непроницаемого дождя; молнии вырывались подобно карающим ослепительно сверкавшим стрелам, вспарывая небо и землю.



Апокалипсическая гроза медленно, но верно надвигалась на ряды Маронова войска, чтобы доделать начатую Хранителями работу, будто бы приняв физическую оболочку всех тех чувств, что сподвигли арийцев сломя голову броситься в этот бой. А ангелы продолжали немилостиво трепать их черные ряды бичом стихий и терзать шеренги «руками» своих верных подчиненных, «руками» воплощенных в телесную оболочку стихий, «руками» стихийных элементалей. Жгли темное войско огненные саламандры; терзали и топтали врага глиняные големы; губили неприятеля электрическими разрядами трехглавые церберы; лишали орды жизни в водных ловушках гибкие, точно змеи гидры; внушали неукротимые страх и отчаянье, доводили до безумства неуловимые глазу сильфы.



И пускай бой все еще кипел в любом из уголков поля брани, даже невооруженным глазом было видно, как хваленая армия Темного Короля, поджавши хвост и собрав в кулак последние остатки сил и воли, бежала. А войско возликовавших арийцев с каждым шагом занимало все большую территорию, в мгновение ока, превратившись из окруженных в наступающих. Едва с помощью своей магии Хранители уничтожили - и продолжали хладнокровно уничтожать - чуть ли не половину вражеского войска повстанцы вновь воспряли духом, схватившись за оружие с прежним воодушевлением.



Однако долго наслаждаться своим триумфом им не пришлось. Лишившись большей части своего войска и тем самым обломав достаточно зубов об несокрушимую веру противника, Марон все же решился собственноручно окунуть их в самые глубокие пучины ужаса и безысходности, с головой окунуть их в море отчаянья.



Он вышел им навстречу, лишь смутными очертаниями напоминающий человека, закутанный в черный бесформенный балахон, поверх которого были надеты черные доспехи, испещренные магическими рунами, испускавшими неяркий, слабый свет. Его длинный плащ, словно сгусток тьмы, змеей вился вокруг его ног, закованных в высокие латные сапоги. В руке защищенной латной перчаткой он сжимал длинный меч с чистейшим черным лезвием, на рукояти которого сиял блестящий кровавый агат, от которого так же разбегалась целая сеть маленьких паутинок - рун. На голове у него плотно сидел шлем увенчанный пятью остроконечными зубцами, словно корона, украшенный на висках россыпью горящих точно тлеющие угли красных и черных агатов. Он шел медленным шагом, но звон его стальных сапог казалось, гулким эхом отдавался в каждом из уголков заваленного трупами, залитого кровью и заполненного сражающимися поля боя и звучал точно тяжкий удар зажатого в тисках страха сердца, точно смертный приговор. Он шел, и воины его вновь поднимались на ноги, чтобы вступить в схватку и снова умереть за идеалы своего Повелителя. Он шел и с появлением его шум, царивший на поле брани заметно поутих, словно непроницаемый плащ накинули над их головами. Даже мистическая гроза и та теперь гремела вполсилы, едва ли не робко.



Джулиан с замиранием сердца, на автомате отбиваясь от атак врагов, следил за его приближением. А Марон шел к одному из ангелов - Хранителю Стихии огня. Едва заслышав его шаги он тут же атаковал Черного Короля заключив того в пылающей тюрьме. На черном гладком лезвии багрянцем вспыхнули магические руны. Губы Марона растянулись в усмешке, когда он произносил:



-Вода гасит огонь!



Волна жара расступилась перед ним; а стоило ему лишь взмахнуть мечом, как ангел огня был тут же отброшен, словно былинка, на сражающуюся неподалеку Хранительницу Стихии воды. Кольцо на его руке треснуло, и тот замертво рухнул на землю. Марон, в то же мгновение, позабыв о поверженном враге, направился к девушке, властвующей над водой.



Джулиан, было, кинулся на помощь Хранительнице, но не успел и шагу ступить. Перед ним словно из под земли вырос отряд из дюжины гоблинов. А когда последний из них, мертвый, упал на землю к ногам эльфа, Марон уже произнес:



-Земля вбирает воду!



Стена из кипятка была развеяна, а острые льдинки превратились в пар. Хранительница воды уже мертвая падала на землю. И Джулиан не способный оторвать от девушки глаз, видел ее падение, словно в замедленной съемке, кадр за кадром. Марон же, ногой отшвырнув в сторону растрескавшуюся диадему, уверенный в своих силах, направился к своей следующей жертве - к ангелу Стихии земли.



Безжизненная почва при соприкосновении с рукой Хранительницы земли заходила ходуном. Сеть быстро расширяющихся трещин побежала от девушки к ногам Черного Короля. Джулиан же заранее предвидевший исход этого поединка бросился бежать, в голове билась лишь одна мысль: «Нужно как-то помочь ей!» Но черный меч уже был занесен для неотразимого удара…



-Ветер развевает землю!



Ангелов осталось только двое, и пока Враг перед ними был вооружен столь грозным оружием, рассеивающим любые чары, они были бессильны, лишенные способности хоть как-то помешать ему. Джулиан ускорил бег, на ходу коля и раня закрывающих обзор и преграждающих дорогу противников. А Марон уже приготовил свой меч для удара по ангелу ветра, обратившемуся бушующим смерчем.



-Молния пронзает ветер!



С ладоней последнего ангела – Хранителя Стихии молнии сорвались сверкающие трескучие разряды. Закричав в голос, ангел кинулся прямо на Марона. Джулиан кинулся к нему, чтобы остановить, но было слишком поздно.… По губам Врага скользнула плотоядная усмешка, и он произнес, взмахнув мечом:



-Я усмирю молнию!



Едва последний Хранитель упал к его ногам, Марон вскинул голову и расхохотался смехом. А когда каркающий смех смолк, он обратил свой взор на Джулиана, и, подняв свой указательный палец, точно указующий перст, направленный в грудь юноши, произнес:



-Ты следующий!



Шаги его звучали в голове юного эльфа, звоном отдаваясь в шуме крове и биении сердца. Шаги судьбы. В руке он сжимал меч, грозно полыхавший багровым светом. А в темных его глазах красными огоньками вспыхивало безумие, которое порой бывает свойственно тем, кто обладает поистине безграничной силой и властью и пользуется ими лишь по своей собственной прихоти, лишь в соответствии со своими желаниями и представлениями.



Надежды больше не было.… И помощи ждать неоткуда.… Ведь даже если Алан и сумеет пробиться к нему сквозь отделяющие их друг от друга противников для него самого уже вполне вероятно все будет кончено. Нет! Все должно быть решено прямо здесь и сейчас! И так уж распорядилась судьба, что закончить все это выпало именно ему, Джулиану. А значит действовать нужно точно, быстро и решительно! И осознав, наконец, всю безвыходность, всю безнадежность своего положения Джулиан направился ему на встречу, крепко сжимая в правой руке возрожденный клинок, сияющий ослепительным белым пламенем, а в другой – левой – щит с изображением единорога.



Свет и Тьма. Два начала. Их телесные оболочки. Они сошлись лицом к лицу на выжженной огнем и залитой кровью земле.



Марон рассмеялся оглушительным, каким-то рычащим хохотом:



-Наконец-то! Как же долго я жаждал встречи с тобой, мальчишка! И вот, этот миг настал! Теперь я смогу, наконец, уничтожить тебя вот этими руками!



Нет, он не умрет подобно какому-то трусу, сжавшемуся у ног Врага! Нет, не ради этого он сюда пришел! Нет, он будет сражаться, и попытается защититься, во что бы то ни стало, он будет обороняться, ради тех, кто ждет его, ради тех, кто его любит! А если уж ему суждено умереть здесь и сейчас, то лучше уж умереть в бою, и с гордо поднятой головой и без страха в сердце заглянуть смерти в глаза!



-Живым тебе меня не взять! – воскликнул Джулиан, приветствуя противника взмахом меча.



В глазах его неутомимым огнем горела решительность, он был готов к этому поединку, отбросив в сторону неуверенность и страх. Ведь в сердце его все еще пылали надежда и вера в другой поворот судьбы.



Марон усмехнулся, глядя ему в лицо. Ведь ему были чужды подобные эмоции. Главное для него сила, власть и сила. И жизнь, по его мнению, могла существовать лишь с подобными амбициями. Жизнь ведь самая главная составляющая существования. Остальное же приложится, стоит лишь обладать амбициями.



А затем Марон атаковал; его мех просвистел в воздухе, описав дугу. Он нанес рубящий удар, который вполне мог перерубить Джулиану ключицу, если бы он попал в цель. Однако тот успел низко присесть, в самый последний момент, уйдя от удара, и меч Марона со звоном ударился о его щит. Не теряя времени, эльф тут же взмахнул своим мечом в повороте, нанеся хитрый удар противнику по ногам, однако тот без каких-либо видимых на то усилий сумел отбить его удар и сам мгновенно ответил легким выпадом, словно намереваясь пронзить его колено, и вдруг, прямо посреди движения, изменил направление удара, вывернул кисть и нанес ему рубящий удар поперек груди. Однако стальная броня спасла Джулиана, и меч Врага соскользнул в сторону, слегка задев шею.



Лицо Марона исказилось снедаемое злобой, в темных глазах сверкнула чудовищная ненависть. Джулиан же наоборот, не смотря на свое довольно-таки опасное положение, оставался спокоен. Противник намного превосходил его и опытом, и силами, так что сражение в оковах паники или слепых эмоций обернулось бы для него лишь преждевременной смертью.



И вновь они сошлись вплотную. Не теряя драгоценного времени, Джулиан первым атаковал Марона. Он просто прыгнул вперед и ударил того в грудь рукоятью меча, желая сбить его с ног, уронить на землю. Однако Темный Король резко отклонился в сторону, и его удар рукоятью пришелся в воздух. Марон тут же попытался было отрубить ему кисть, но Джулиан все же сумел защититься с помощью щита, отведя его клинок в сторону. А затем последовал неожиданный удар ногой в грудь, заставивший Джулиана опереться одним коленом о землю; дыхание перехватило.



Однако, не обращая внимания на пульсирующую боль и нехватку воздуха, он все же сумел отразить смертельный выпад Марона вскинутым щитом, и тут же атаковал сам. Струйка крови брызнула из-под лат…



Лицо Марона потемнело, превратившись в гримасу из лютой ненависти и неукротимой ярости. Двумя летучими прыжками он нагнал его. Джулиан тут же попытался первым нанести удар, пока тот еще был в воздухе, но тот так ловко отклонился, что меч его буквально прошел в волоске от его шеи, но так и не задел.



А затем мечи их сшиблись, на землю посыпались разноцветные искры. Неистовой молнией полыхнуло, холодно блистая их оружие. И Джулиан почувствовал, как меч в его руке завибрировал от возрастающего напряжения.



Мечи их засветились, становясь неким подобием огнистых полос, и в следующее мгновение случилось то, чего совершенно никто не мог ожидать. Из меча Джулиана вырвался слепящий Свет, меч Марона исторгнул клубящуюся Тьму.



Два вечных начала. Две противоборствующие силы. Все сущее и ничто из существующего. Они столкнулись где-то посередине дуэльной площадки вспыхнувшей огнем. И над двумя сражающимися стал расти, скручиваясь и свиваясь, сверкающий огненный столп; багровая и серебристая полосы все взлетали и опоздали, скрещивались и сталкивались, отступая, отлетали в стороны и вновь сшибались. А затем рассыпались на множество тонких лучиков – нитей сплетающихся в некое подобие светящейся со всех сторон клетки. А в середине ее замерли изумленные дуэлянты.



И тут же к ним с обеих сторон бросились их сторонники, позабыв обо всем на свете, кроме своих предводителей отброшенных в разные стороны, взявшимся, словно из ниоткуда, столпом сверкающего огня. Они с оружием в руках кидались на волшебную клетку, но все их старания, все попытки оказались тщетны. Все, что они могли сейчас сделать – это стоять по внешнюю сторону и смотреть как медленно поднимаются на ноги завороженные явившейся им магией их вожди.



-Без моего приказа ничего не делать! - тут же прорычал напряженный Марон.



-Джулиан...! - послышался встревоженный голос Великого Единорога.



Уж он-то наверняка знает, что это за клетка такая и как от нее избавиться, подумал Джулиан и тут же отбросил эту мысль, ведь это сейчас для него самого не имело ровным счетом никакого значения. Ведь эта клетка не причинит им обоим ровным счетом никакого вреда. Он знал это. Чувствовал. А вот для арийцев это явление вполне могло обернуться тем долгожданным шансом, чтобы вновь пойти в наступление. И пусть это не совсем та хитрость, которую имел в виду Алан, но это явление, вызванное резонирующими клинками, вполне могло сойти за нее. Стать неким козырем, припрятанным в их рукаве. И что самое главное изменить ситуацию в их пользу, склонив чаши весов в их сторону.



-Забудь обо мне! - крикнул он Алану - Ведь без моего участия или же с ним, но война все еще продолжается! Так что не чего по сторонам смотреть! Нужно действовать!



И Алан не сказав более ни слова, кивнул, соглашаясь с ним. Он прекрасно понял, к чему клонил Джулиан.



И не заставил себя долго ждать! Ведь второго такого шанса может и не быть...



-Ах ты...! - прошипел Марон догадавшись об их намеренье пойти в контратаку - Сражайтесь! - закричал он своим воинам - Не стойте столбом! В атаку!



***



Справа, слева, насколько хватало глаз, расстилались в мутно-сероватом свете болота и трясины. И над смрадными затонами этими висели густые пласты зловонных испарений. Где-то вдалеке еле виднелись стены захваченного замка, словно грозные склоны над безжизненным морем земли. Но вокруг них было лишь однообразное пространство, да увядающая трава и сухие стебли, торчащие из тумана; на поверхности мутной жижи зеленела ряска - маленькие зеленые растеньица. На мелководье гнили изломанные стволы и мертвые сучья. В зарослях осоки и вереска ожерельем рассыпалась по кочкам румяная клюква, алела брусника, а так же посверкивали бусины черники.



Едва они вступили в царство болот, как Алан коснулся плеча Джулиана и тихо произнес:



-Джулиан, я хочу, чтобы ты прошелся со мной кое-куда.



-Ну, хорошо… - неуверенно ответил застигнутый врасплох подобным предложением будущий король.



Стеной стояли над болотами испарения. Воздух сделался липким, прилипая к легким и мешая дышать. Над их головами висело плотное покрывало грозовых туч, скрывая свет и не давая ни единому лучику приблизиться к ним, казавшимися одинокими, серыми тенями, потерянно скитающимися средь сложной сети омутов, кочек, вязких топей и стоячих вод, окутанных паром и туманом.



Земля под ногами стала совсем влажной, лужи сливались в бочаги, вода то и дело сочилась из-под подошв их сапог, и с каждым шагом все труднее становилось выискивать твердую землю и при этом не проваливаться ненароком в чавкающую грязь. Но Джулиан не жаловался, молча следуя за волшебным единорогом.



И вот уж, наконец, открылась им полянка из кочек и зеленой травкой покрытая, вся в незабудках и лютиках, и окруженная тремя раскидистыми ольхами, чьи корни протянулись до самой воды, скрываясь в мутной жиже. Единственный устойчивый островок суши среди стоячих заводей по берегам окруженных растущими зарослями камыша и кувшинок.



Они возвышались над их головами – серые, жесткие, молчаливые, словно стражники с печально склоненными головами, и тень от их густых крон скрывала изогнутые стволы. А меж деревьями в чернеющем полумраке сверкал молочно-белый мраморный крест с затертой бронзовой табличкой.



-Зачем мы здесь Алан? - еще больше удивился эльф, рассмотрев надгробие.



-Много уж лет утекло,


А вода все стоит...


Но кто решится, кто дерзнет,


Кто их войною против Врага призовет?


Под чьим же флагом мертвецы,


Оставят, топкий берег сей земли?



Торжественно и с ноткой печали процитировал он и прибавил:



-Мы здесь затем, чтобы призвать на помощь армию, давно канувшую в историю.



-О чем это ты? - глянул на него Джулиан заинтригованный.



-Мы призовем армию короля Джошуа.



-Но как? - опешил от подобного заявления юноша - Они ведь давно уж мертвы.



Алан остановился перед крестом и произнес:



-Их тела возможно и мертвы. Но души тех павших в сражении за отход в убежища по сей день бродят по этой земле привязанные к месту своей гибели. Или ты, быть может, забыл? Мертвые Болота не прихоти и забавы ради носят свое название. Воины верные твоему отцу телом и душой сражались здесь и умирали. И хоть тела их давно уж сгнили, души их так и не смогли обрести покой... Они бродят здесь и по сей день в ожидании того часа, когда смогут, наконец, его заслуженно обрести. И час этот настал. Я дарую им по праву заслуженный покой в обмен на помощь в грядущем сражении.



-Но разве тебе это под силу? Если подобное возможно, то тебе потребуется немало сил... Разумно ли так рисковать?



-Если ты хочешь, хотя бы попытаться одержать победу - да. Ведь ты же понимаешь, что у нас недостаточно воинов, чтобы одержать победу одной лишь силой. Поход на Анарию - это тебе не осада Дейнора или Эйнора. Сей поход даже с огромными ратями означал бы фронтальный штурм - безумную, наглую атаку на открытом пространстве, и это при наличии мощных, укрепленных стен, которые ничем ни пробьешь, которые слишком высоки, чтобы с легкостью на них взобраться - особенно когда в твоих воинов непрерывно стреляют из луков и различных боевых машин. Но даже если бы мы и сумели подобраться к стенам достаточно близко, это вовсе не обеспечило бы нам безопасность, ведь даже если бы противнику оказалось бы невозможно стрелять из луков, они запросто могли бы поливать нас кипящим маслом и осыпать градом камней. Нас разнесут в клочья еще на подходах, а Марон так и не сдвинется со своего трона оставшись сидеть, как сидел, да посмеиваться над нашей глупостью!



Едва Джулиан представил себе эту картину, холодный пот выступил у него на лбу и ладони его увлажнились. Да ведь тави погибнут там, у стен Анарии, точно какое-то стадо скота!



-Ты уговорил людей ввязаться в эту безумную компанию, умело сыграв на их чувствах, их стремлениях и желаниях, а что дальше? Неужели ты действительно хоть на миг представлял себе, что тебе удастся сокрушить Марона одной лишь силой, да еще и считанными единицами воинов? - заглянул ему в лицо Алан - В таком случае ты забываешь одну не менее важную деталь. Ведь даже если бы тави и удалось бы проломить стены и ворваться в город, там им предстояли бы кровопролитные сражения с немалой армией Марона за каждую пядь земли. А кто его знает, каких воинов он сумел создать себе с помощью своей магии? И какова стойкость захваченных им солдат? Станут ли они сражаться за него до последнего вздоха? Или же их можно чем-то испугать? Устоят ли они, или побегут с поля боя, если наше наступление окажется слишком мощным? И главное, какие магические средства будут использованы Мароном в этом бою?



Джулиан выругался. Неужели вся его затея, все его уговоры были напрасной тратой сил и времени? И даже более того! Лишь благодаря его усилиям тави теперь шагали, ничего не подозревая в умело расставленную ловушку за неминуемой смертью! Только теперь он представил себе в полной мере насколько глупой, насколько безнадежной была вся эта компания.



-Хитрость - вот наш единственный козырь. Здесь, в этой компании, все средства хороши. Так что любые затраты моих сил окажутся оправданы, если хоть малейшая возможность для тави одержать победу.



И раскинув руки в стороны, он заговорил, светясь словно бы изнутри:



-К закату от Светила, к восходу от Луны –


Здесь располагаются Болота Мертвые,


Вашими душами бренными населенные,


До скончания дней среди топей этих заключенные.


А я же в сей трудный час, велю:


Теням минувшего уйти,


Войску призраков придти!



И едва он произнес последнее слово, как к нему стали слетаться сотни, даже тысячи огоньков со всего погруженного в полумрак болота. Огоньки, мерцая, кружили вокруг Великого Единорога, собираясь в одну большую кучу. Когда Покровителя в облике эльфа от Джулиана отделило светящейся стеной из колышущихся огоньков, окрестности вдруг озарила вспышка ярчайшего света. А когда он погас, дрожащие огоньки стали принимать очертания эльфов, гномов, духов природы и многих других арийцев. Однако тела их, облаченные в доспехи, были призрачными и мерцали, словно дрожащее зарево от костра.



-Я призвал вас сегодня, чтобы заручиться вашей помощью и поддержкой - произнес Великий Единорог.



-И в чем же мы можем помочь тебе, Покровитель? - было ему ответом.



-Вы можете помочь мне исправить ошибки прошлого. Марон, захвативший Анарию, накрыл своей тенью почти всю Арию и лишь вопрос времени, когда же останки повстанцев сдадутся задушенные в тени его удушающего плаща. Сидя на своем троне, он приближается к полному уничтожению не только оставшихся свободными арийцев и наших союзников, но и самой Арии.



И это вы ответственны за столь легкий захват Арии поспешно принятым решением, а значит и обеспечение Врага его самым главным оружием - властью...



-Подожди Алан…! – попытался вмешаться в его разговор Джулиан.



Но Алан прервал его вскинутой рукой и продолжил:



-Однако… Я в состоянии подарить вам шанс не только исправить ошибку некогда совершенного трусливого бегства, но и принести реальную помощь не только нынешним, но и будущим поколениям арийцев. Вы поможете мне и будущему королю арийскому одержать победу в войне против Врага всей Арии и Отражений – Марона! И если вы согласны, грехи ваши будут незамедлительно прощены! Исполните вашу клятву – защищать Арию и королевство – и я дарую вам покой в цветущих садах Эледора.



Перед Аланом появился высокий воин, закованный в роскошные доспехи, украшенные прихотливым рисунком из драгоценных камней.



Король Джошуа, словно живое воплощение истории арийского королевства других, более светлых и радостных времен возник перед ними. Высокий, широкоплечий, мощный. Аккуратно подстриженная борода и собранные волосы его – каштановые с проседью – лежали на плечах. Тонкие неулыбчивые губы, прямой орлиный нос. Сияющие недюжинным умом и опытом карие глаза на молодом, гладком лице. Одет в простую кожаную куртку под доспехами и кожаные штаны, обут в высокие черные сапоги. Капюшон его плаща и рукава куртки были отделаны синим, прокладка плаща и оторочка по бокам штанов – серым. На пальцах серебряные перстни с драгоценными камнями, на поясе – серебряное лезвие меча – то каким был Эвандиэль перед его смертью, а так же на крепкой тяжелой цепи свисал охотничий рог с инкрустацией драгоценными камнями.



И Джулиан увидел в его лице, поддернутом зеленоватым свечением, черты своего собственного. И это было странно, даже крайне необычно.… Встретить своего отца вот так, лицом к лицу, после стольких лет и мыслей о том, что тот уже умер и никогда не сможет пройтись по землям арийского королевства вновь, никогда уже не сможет встретиться со своей семьей, с друзьями и близкими.



Но в Мире волшебства, Мире магии, судьба любила выкидывать подобные фокусы. И невозможное здесь порой становилось вполне себе возможным, а порой и просто обыденным. Главное не переставать верить. Ведь стоит тебе только смириться, как обычно и случается вот такое вот чудо.



-Значит, ты хочешь, чтобы мы помогли тебе одержать победу над полчищами Марона? – и Алан утвердительно кивнул – Но ты ведь понимаешь, что даже наше участие - мое и других призраков – в этой войне не способно вернуть жизни тех многих арийцев, что погибли после падения королевства?



-Я-то это понимаю. И даже слишком хорошо. Они ушли в небытие и их уже ничто не вернет. Ведь смерть – это естественный порядок вещей. Все живое рано или поздно умирает – такова жизнь. Зато вы вполне можете помочь нам сохранить жизни еще живых людей.



Джошуа склонил голову. Он молчал.



-Согласен ли я? – проронил он, наконец.



-Именно – кивнул Алан – Согласен ли ты помочь нам одержать победу в этой войне, ибо это и твоя война тоже, чтобы там, в прошлом, не было? Согласен ли ты помочь нам вернуть некогда утраченное королевство, а так же мир и покой его жителям? Согласен ли ты помочь своему сыну и последнему наследнику королевского трона?



-Неужели…? – выдохнул призрак и на глазах его выступили слезы, едва он перевел взгляд на шагнувшего к нему ближе Джулиана.



-Да, это правда – ответил Джулиан с трепетом в сердце, гладя в глаза отцу – Я вернулся в Арию и готов сражаться за королевство и свой народ до последней капли крови.



Джошуа долго, казалось, что целую вечность, вглядывался в его лицо, в его глаза, словно пытался сердцем запомнить столь родной душе и телу облик.



-Как же сильно я желал назвать тебя своим сыном, прежде чем могильная земля скроет меня… - произнес он, наконец – И вот теперь, в этот час, я, наконец, смогу сделать это… Сын мой…! Моя кровь и плоть…! Все это время, с момента твоего рождения и до своей смерти, я так сильно мечтал увидеть тебя, увидеть, как ты растешь, чем живешь.… И вот я увидел тебя, наконец.… Ты так вырос, возмужал.… Ты статен и красив.… И ты истинный воин и сын своих родителей, Джулиан.



И если он мог, он бы шагнул к нему и заключил бы его в свои объятия. Если бы он мог, он бы дал почувствовать ему тепло своей родительской любви. Если бы он только мог, он бы тут же показал ему всю силу своих чувств, подарил бы ему знание о том, что значит, наконец, встретить родного тебе человека, своего сына. Но он не мог…



-Мне очень жаль, что я так и не смог увидеть твоего возвращения собственными глазами, жаль, что у меня не было такой возможности, как знакомство с собственным сыном. А еще мне очень жаль, что боевое знамя, выпавшее из моих рук, было подхвачено тобой в столь юном возрасте, а самое главное – мне жаль, что свое самое главное дело я так и не сумел завершить ни ради своих детей, ни ради своей жены, ни даже ради своего народа. Однако мои ошибки уже не изменишь. Из-за меня случилось много горя и печали. Из-за меня Ария попала в руки злейшего Врага из всех возможных и утратила свои прежние силы. Из-за меня страдала моя семья, и чуть не сдался наш народ.



Но надежда еще есть. Ты – Джулиан – наша надежда. И у тебя есть все возможности. Ты можешь допускать ошибки, чтобы затем непременно исправить их. И ты можешь не только завершить все то, что было начато мной, но и даже сумеешь превзойти меня в своих начинаниях. Да ты и уже сумел это сделать.



Джулиан почувствовал, как в уголках глаз предательски защипало, и перевел взгляд на затянутое низкими облаками небо.



А Джошуа продолжал говорить:



-Ты, наверное, гневаешься на меня за то, каким образом тебе довелось познакомиться со мной. Не могу утверждать, однако, пожалуй, и я сам был бы не в огромном восторге, если бы мне пришлось «узнать» своего отца подобным образом. И ты имеешь полное право злиться или даже ненавидеть меня. Но нравится тебе или нет, но это совершенно не меняет того факта, что мы с тобой – одна семья, ты и я. А поскольку я не в состоянии обеспечить тебе должную заботу, то я могу дать тебе единственные две вещи, что есть у меня сейчас.



Джулианом завладели сложные, крайне смешанные, полные неопределенности чувства. И как ни старался он расставить события последних нескольких часов на свои места, так и не смог.



По правде говоря, действительно веских причин ненавидеть или же защищать его у Джулиана не было, однако он не мог и с готовностью заявить, что испытывает к нему чувства любви и привязанности, как, например, к погибшей матери. Он ведь совершенно не знал этого эльфа, что сейчас стоял перед ним. Не знал он ни о его происхождении, ни о его стремлениях, увлечениях и жизненном времяпровождении. Странно? Может быть.… Но такова была реальность.



Зато кое-что он все же знал наверняка, он восхищался этим эльфом и как королем, и как отцом. Ведь принятые им решения касательно своих близких никак не могли не затронуть хотя бы одной струны в его душе. В одном он был уверен точно. Джошуа, не смотря ни на что, действительно был великим эльфом и могущественным правителем. И величие это и былая слава до сих пор являлись сияющим ореолом, крылатым венцом, на его голове. Да и народ арийский до сих пор относился к памяти о нем с должным уважением, теплом и любовью, и совершенно не считали его виновником нынешних грозных событий. Ведь этого им было в любом случае не избежать. Так и зачем обвинять того, при власти которого им жилось хорошо, и даже слишком…



А еще он был его отцом. Его настоящим отцом. Отцом, узнать которого ему так и не довелось. Но он искренне хотел верить произнесенным Джошуа словам, и вызванным этими словами чувствам. Он искренне хотел вновь обрести своего отца пускай и ненадолго, а так же разобраться с чувствами, вызванными его появлением.



-И первое – совет. И знаешь, как бы ты не относился ко мне, чтобы не думал, Джулиан, но прими к сведенью то, что я скажу тебе, потому что я, как ни как знаю, о чем говорю. Итак, ты идешь войной против Марона и должен понимать, что он твой самый страшный и самый опасный враг. И пока он жив ни видать ни тебе, ни кому-либо другому, ни мира, ни спокойствия. И сражаться с ним придется не кому-то, а именно тебе. И не смотря ни на что поворачивать с выбранного пути уже слишком поздно. Слишком много уже было жертв и слишком много сил затрачено. Вы зашли уже слишком далеко. И если не решить этот вопрос сейчас, то он уже не решится никогда. Но разница с кем тебе придется сражаться, не так уж и велика. Король он или принц, смертный или маг. Тебе ведь будет все равно, кем он окажется, если ты сумеешь его победить. А он, в любом случае, был и останется Мароном. И сражаться ты будешь с Мароном. А победить его можно лишь осознав, что сколь бы огромной силой и властью он не обладал, даже он не в состоянии знать и предугадать все. Просто помни об этом, когда вы встретитесь лицом к лицу.



Вторая же вещь – это клятва. Мне всегда очень хотелось самому защитить тебя и Каина, и маму от любых напастей, но, увы, до сегодняшнего дня это было не в моей власти. Но теперь…



И призрак короля Джошуа, наконец, обратился к Покровителю Арии:



-Ты спрашиваешь меня, согласен ли я, Алан? Да я ждал все это время, я надеялся и ждал шанса искупить свои грехи перед своим королевством и его народом!



И Великий Единорог усмехнулся.



-Тогда ждать тебе осталось недолго. С первыми лучами солнца мы вступим в захваченную столицу, и грянет война, какой Ария еще не видывала. И тогда я призову тебя вновь. Готовься же, Джошуа, сын Данте и Алисаны, час искупления грехов вскоре настанет. И да не подведет тебя твой меч!



Король Джошуа молча, кивнул, и, улыбнувшись сыну, исчез.



***



И за спиной ринувшегося в атаку Алана не отставая ни на шаг, бежали призрачные напоминания из прошлого – воины Арии былых времен во главе с бывшим королем Джошуа – с оружием в руках прокладывая себе дорогу. Во все стороны брызнула черная кровь…



И вновь дрогнула земля, немилостиво терзаемая уже столько долгих часов и тысячами копыт, и тысячами ног. В который уже раз над полем боя запели мощные чистые звуки рожков и труб, уносясь далеко вдаль.



То вслед за Аланом из каких-то совершенно неприметных обычному глазу складок местности устремилась вперед великолепная и едва ли тронутая неприятелем арийская конница, прикрываемая по флангам двинувшейся следом пехотой.



В глазах стало темно от трепещущих на остриях пик и копий флангов и гордо поднятых высоко над головами знамен и стягов; сотни и тысячи голосов грянули могучий боевой клич и, посылая вперед себя тучи метких стрел, вступили в бой, вложив в эту, последнюю, атаку не только все свое мастерство и уныние, не только все свои силы, желания и стремления, но свои сердце и душу.



Арийский клин прошел насквозь средь поспешно разлетающуюся в стороны толпу врагов подобно косе над травами, и, развернувшись, ударил вновь, густо устилая землю, где пролегал их путь телами поверженных воинов; сверкающее оружие повстанцев насквозь пронзало любого пытающегося противостоять их правому делу. В топот и ржание вмешался и еще один звук – то вновь запели частыми хлопками гномьи арбалеты. Поддержали их слаженную атаку и закончившие, наконец, свое сражение воины Винты и Скайлета внеся свою лепту в развернувшееся на земле сражение свирепствуя так, что порой пугались даже сами тави (если конечно у них вообще было время на это).



Джулиан отвернулся от врезавшихся в ряды противника арийцев смешавшихся с призраками былого времени, повернувшись лицом к озлобленному пуще прежнего Марону. Он полностью предоставил это сражение в руки Алана и других своих соратников, ведь его Враг стоял прямо напротив него и яростно скрежетал зубами.



-Что ж, продолжим, пожалуй, наш с тобой поединок – обратился он к побелевшему от ярости и досады Марону, немало позабавившись про себя его выражением лица.



-В таком случае, готовься к смерти, мальчишка! – прошипел он, бросившись в атаку.



Он прыгнул на него, один за другим, нанося яростные удары. А Джулиан молниеносно отбивал их. Со стороны могло показаться, что их мечи – это миниатюрные светящиеся молнии, исполняющие дикий танец, повинуясь движениям их хозяев. Марон наседал, нанося удар за ударом; и даже ухитрился нанести Джулиану четыре укола подряд: один в левое плечо, два в ребра и один, самый ощутимый, в низ живота. Но будущий король не отступал. И вскоре даже сумел перехватить инициативу в свои руки, обрушив на противника целый град ударов и выпадов, стараясь достать его отовсюду: сверху, снизу, по всему корпусу.



Они обменялись еще четырьмя ударами, и каждый последующий оказывался более яростным, чем предыдущий. Марон нанес рубящий удар ему по ногам. Однако тот парировал и тут же попытался рубануть Темного Короля по талии, но тот все же сумел ускользнуть от блеснувшего меча. Но Джулиан продолжил атаку; не давая Марону возможности опомниться и собраться с силами, он нанес весьма хитрый удар из-под согнутой в локте руки, который тот впрочем, сумел блокировать с обманчивой легкостью, а затем он, шагнув вперед, каким-то неуловимым движением поддел краешек его щита своим мечом и попросту отбросил его в сторону. И едва его противник оказался незащищенным с невероятной скоростью нанес новый удар.



Но как бы быстр не был Марон, Джулиан, все же, оказался быстрее. Каким-то чудом, уловив ту особенность в его движениях, что выдавала его намеренья, юный эльф моментально отступил на полшага назад, уходя от удара, и тут же, согнул руку в локте и резким движением разрубил воздух в нескольких метрах от Темного Короля, вынудив его тем самым отступить на прежнюю позицию. Разойдясь в стороны, они принялись кружить по полю короткими, скользящими шагами, точно танцоры, не опуская и не сводя глаз друг от друга. Получив временную передышку, они принялись выискивать наиболее слабые места друг друга. Схватка их явно затягивалась. Напряжение ощутимо висело в воздухе, казалось, его можно было даже ощутить на ощупь, ведь воздух был прямо-таки пропитан им насквозь. Марон не сводил глаз с Джулиана, а тот – с него.



И они вновь бросились друг на друга, испуская воинственные кличи и наполняя все пространство вокруг себя лязгом мечей. Они сходились и расходились без конца; оба взмокли и покрылись слоем грязи и пыли, а у Джулиана к тому же хватало и без того весьма болезненных ссадин, синяков и порезов. Но они упорно продолжали сражаться.



Силы Джулиана иссякали; а силы Марона наоборот прибывали. Они не думал отступать, не пытался и уклоняться – что ему бояться какого-то мальчишку, едва держащегося от усталости на ногах. Все быстрее и быстрее Темный Король наносил удары; меч его так и свистел в воздухе, полыхая. А Джулиан все с большим трудом отражал его атаки, уйдя в глубокую защиту. Он ждал. Ждал когда наступит подходящий момент, а Марон в самоуверенности и несокрушимости своей допустит, наконец, ошибку. И только в этот миг, не раньше и не позже, он должен был опустошить себя, вложить все, что только может в свое оружие, и ответить одной – единственной атакой, не погибнув до этого и выдержав чудовищный всевозрастающий напор Марона. И эта единственная атака должна была стать последней, а там будь, что будет…



И тут черный меч его обрушился, казалось неотразимым ударом, но Джулиан отразил его, и сила, с которой столкнулись два клинка, была столь велика, что меч Марона разломился пополам. Тускло сверкнули обломки, точно догорающие угли, со звоном упали к ногам Врага, и рука его тут же потянулась к ним... Но будущий король грубо ударив своим мечом того по руке, ногой молниеносно отшвырнул обломки еще минуту назад составляющие одно целое в сторону. А затем Джулиан занес свое оружие для последнего удара. Серебряный меч, повинуясь воле хозяина, проскользнул меж сплетений металлических пластин, меж складками черного балахона и рассек самое сосредоточие клубящейся Тьмы, сердце Марона, насквозь.



Губы его в величайшем изумлении раскрылись, но вместо язвительных слов и насмешек оттуда вырвался лишь предсмертный вопль. И вопль этот был такой силы, что с ужасающей мощью ударился, казалось о сам небесный свод, едва не расколов его на части; а затем крик этот умер, затихнув навеки. Но фигура его все еще продолжала стоять неподвижно, лишь кожа его становилась прозрачной, и не было под ней ни мышц, ни костей - только черный, клубящийся мрак. А затем, с легким вздохом, словно после окончания долгого трудового дня, тело его упало на землю и лопнуло, разлетевшись на куски, что в мгновение ока вспыхнули пламенем, освободив скопившийся в нем мрак наружу...



***



Остатки Маронова войска, взятые в плотное кольцо, ждали своего конца, когда в небо взмыло вихрящееся черное облако. Оно пролетело над всем полем брани, уничтожая воинство Марона и опрокидывая воинов Арии с ног, бессильное в своем стремлении причинить им какой-либо другой вред. И лишь облетев каждый уголок поля, оно, наконец, испарилось без следа.



Едва арийцы, изумленно оглядываясь по сторонам в попытке понять, что произошло, поднялись на ноги, Алан торжественно провозгласил:



-Битва окончена! И теперь настало время возродить королевство арийское!



Глава 10.


Тень печали. Свет радости.



Каин и Джошуа разговаривали в полном одиночестве, стоя на пригорке в некотором отдалении от основного месторасположения одержавших великую победу воинов Арии. Им никто не мешал, никто их не беспокоил.



Спустя некоторое время к ним присоединились и Алан с Джулианом. Ибо время пришло. Время прощаний.… Время новых встреч…



Заслышав их приближающиеся шаги, Каин и Джошуа повернулись к ним. Никто не произнес ни единого слова. Ведь все было понятно и без них…



Как только Каин занял свое место по левую руку от Алана, рядом с братом, воздух вокруг Джошуа замерцал – то явились его соратники и помощники. Неупокоенные души, как и он сам.



А затем Джошуа следуя формальностям, учтиво опустился на одно колено перед Великим Единорогом и промолвил:



-Ты, Алан, звал нас искупить свою трусость и сражаться с честью не ради себя и вас, но ради будущих поколений народа арийского. И мы пошли за тобой и сражались ради будущего всей Арии и ее многочисленных Отражений. Мы сражались, боролись отчаянно и свирепо. Но теперь война окончена, а враг наш пал. И я, бывший третий король Арии, Джошуа, сын Данте и Алисаны, прошу тебя, Покровитель Арии, Великий Единорог, снять с нас бремя обязанностей, а так же исполнить данное нам слово.



И Алан приветливо улыбнувшись, молвил:



-Да, ваш долг уплачен, а клятвы исполнены. Здесь и сейчас труды ваши завершены. Ступайте же с миром. Эледор ждет вас, дети Великого.



И в это же мгновение по многочисленным рядам призрачных воинов пролетело едва уловимое волнение, а затем они, один за другим, исчезли, растаяв в воздухе без следа.



Но Джошуа остался. Не ушел вместе с ними.



-Мое самое большое, самое заветное желание, сыновья мои, - произнес он, глядя на братьев – это чтобы вам обоим выпала долгая и счастливая, плодотворная жизнь, не ограниченная событиями печальными. И мне бы очень хотелось остаться рядом с вами и самому оберегать, защищать вас от любых неприятностей и бед, помогать и наставлять на выбранном вами жизненном пути, но, увы, это более не в моей власти… Я мертв и душа моя в скором времени навсегда исчезнет, покинув родную Арию.… Но прежде чем я уйду, я хотел бы чтобы вы знали: что бы ни случилось с вами в дальнейшем, я всегда любил, люблю и буду любить вас, как любила вас и ваша мама. И пусть звезды хранят вас и освещают выбранный вами путь! А удача всегда сопутствует во всех ваших начинаниях! Идите же, легко ступая по жизненному пути, и да прибудет мир в сердцах ваших! Ступайте же с благословением вашего отца, сыновья Джошуа и Киары!



Его последние слова гулким эхом повисли в воздухе, заставив сердца их биться быстрее от любви и печали. Но это было в высшей степени правильно. Правильно, что старания его на этой земле, наконец, окончены, а путь его теперь лежит в Древний Мир, Мир конца и начала, в Эледор. Ведь таков порядок вещей, суть всего мироздания. Мертвые не должны бродить среди живых. Их обитель – Вайла – Отражение для душ усопших арийцев. Там их жизнь и покой.



-Ступай же с миром, и ты Джошуа, сын Данте и Алисаны – промолвил Алан напоследок – Прощай воин, король и мой друг. Но помни: кто хоть раз был королем или королевой Арии остается им навсегда, до самого конца, пока миры не рухнут, а Великий не исчезнет.



И призрак бывшего короля, улыбнувшись светлой беззаботной улыбкой, стал исчезать, медленно тая и оставляя за собой пустоту.



И стоя здесь и сейчас Джулиан почувствовал, как душой его завладели смешанные чувства. Ведь эльф, что сию минуту растворялся в воздухе, был для него никем иным, как отцом, его родителем.



«Король Джошуа… воин… защитник… отец… - думал он в это мгновение – Никогда я не думал, что мне удастся увидеть тебя, поговорить с тобой вот так, как отец с сыном.… И знаешь, сейчас, в это мгновение, мне бы многое хотелось сказать тебе; хотелось, и нужно было. Ведь слова еще остались, и даже слишком много слов, но времени, увы, уже – нет. И теперь уже ничего не изменить.… Слишком поздно… Я не успел сказать тебе того, о чем сейчас думаю, что чувствую, но уверен, что ты и так понимаешь это. Знаешь, мне тоже очень жаль, что ты умер, что ты так и не увидел нашего с Каином спокойствия, наших проб и ошибок. Но это не так уж и обидно, ведь, в конце концов, нам довелось увидеть настоящее чудо спустя столько времени. А потаенное желание все-таки осуществилось.… И знаешь, это действительно стоило того, чтобы подождать мечтая…

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник