Глава 52 Грейс 33 °F

Ночные поездки в облачную погоду всегда выбивали меня из колеи. Низкие облака не только застилали луну, но еще и лишали фары всякой силы, поглощая их свет в ту же секунду. Сейчас, когда я везла Сэма, у меня было такое чувство, словно я веду машину сквозь черный туннель, который становится все уже и уже. Мокрый снег с шорохом ложился на лобовое стекло; я крепко держалась за руль: на снежной каше шины проскальзывали.

Печка жарила на полную мощность, и я изо всех сил пыталась верить, что Сэм выглядит немного получше. Изабел перелила его кофе в дорожную кружку, и я заставила его выпить все по дороге, несмотря на тошноту. Похоже, это помогало; во всяком случае, больше, чем все внешние источники тепла. Я восприняла это как возможное подкрепление нашей новой теории о внутреннем жаре.

— Я все думаю о твоей теории, — произнес Сэм, как будто прочитал мои мысли. — Она не лишена логики. Но для этого нужно заполучить что-то такое, от чего случается лихорадка, — например, менингит, как сказала Изабел, — а я думаю, что это будет неприятно.

— Это вдобавок к собственной лихорадке?

— Угу. Вдобавок к ней. Неприятно и опасно. В особенности учитывая, что провести испытания на животных, чтобы посмотреть, выйдет или нет, не получится.

Он бросил на меня быстрый взгляд, чтобы оценить, поняла я его шутку или нет.

— Не слишком смешно.

— Все лучше, чем ничего.

— И то верно.

Сэм протянул руку и погладил меня по щеке.

— Но я бы согласился попробовать. Ради тебя. Чтобы остаться с тобой.

Он произнес это так просто, без всякой рисовки, что до меня не сразу дошел весь смысл его слов. Я хотела что-то сказать в ответ, но из меня словно выпустили весь воздух.

— Я не хочу так больше, Грейс. Теперь мне недостаточно просто следить за тобой из леса, после того как мы были с тобой вместе... по-настоящему. Я просто больше так не могу. Я предпочту пойти на риск и...

— ...и умереть.

— Да, умереть, вместо того чтобы смотреть, как все это от меня ускользает. Я не могу так, Грейс. Я хочу попробовать. Только... думаю, чтобы получить хоть какой-то шанс, я должен быть в человеческом облике. Убить волка, находясь в волчьей шкуре, кажется невозможным.

Я дрожала — не от холода, а потому, что это казалось возможным. Чудовищным, смертельно опасным, кошмарным, — но возможным. И я этого хотела. Я хотела всегда иметь возможность ощущать прикосновение его пальцев к моей шее и слышать его печальный голос. Мне следовало бы сказать ему: «Нет, оно того не стоит», но это была бы ложь такого космического масштаба, что у меня язык не поворачивался произнести ее.

— Грейс, — неожиданно сказал Сэм. — Только если я тебе нужен.

— Что? — переспросила я, и только тогда до меня дошло, что он сказал.

И как ему только в голову пришло задать такой вопрос? Не может быть, чтобы я была для него настолько тайной за семью печатями. И тут до меня дошло — господи, ну и тупица! — что он хотел услышать от меня эти слова. Он все время говорил мне, какие чувства испытывает, а я... я молчала как рыба. По-моему, я ни разу ему этого не сказала.

— Ну конечно нужен. Сэм, я люблю тебя, ты ведь знаешь. Я уже много лет тебя люблю. Ты не можешь не знать.

Сэм обхватил себя руками.

— Я знаю. Но мне хотелось услышать это от тебя.

Он хотел взять меня за руку, но потом сообразил, что я не могу оторвать ее от руля, и, намотав прядь моих волос на пальцы, подушечками коснулся моей шеи. Мне казалось, я чувствую, как от этого прикосновения мой пульс и его пульс начинают биться в такт. Все это могло бы стать моим навсегда.

Он сгорбился в кресле, бесконечно усталый, и, склонив голову набок, стал смотреть на меня, играя моими волосами. Потом начал мурлыкать мелодию и после нескольких тактов запел. Негромко, то и дело переходя с пения на речитатив и обратно, невероятно нежно. Я не улавливала все слова до конца, но песня была о его девочке-лете. Обо мне. О его, возможно, девочке навсегда. Его желтые глаза были прикрыты, и в этот золотой миг, повисший посреди заледеневшего пейзажа каплей летнего нектара, перед глазами у меня промелькнула моя жизнь — какой она могла бы быть.

«Бронко» сотряс страшный удар, и в следующую секунду я увидела перед собой на капоте оленя. По лобовому стеклу змеилась трещина, мгновение спустя разбежавшаяся в разные стороны тысячей тончайших трещин-лучиков. Я ударила по тормозам, но ничего не произошло. Машина и не думала подчиняться.

— Поворачивай, — сказал Сэм, а может, он сказал это лишь в моем воображении, но когда я вывернула руль, «бронко» продолжал двигаться по прямой, скользя по обледенелой дороге.

В памяти всплыли папины слова «крути руль в сторону заноса», и я так и сделала, но было уже слишком поздно.

Что-то хрустнуло, как будто сломалась кость, и на машине и в машине у меня оказался мертвый олень, все вокруг было в осколках стекла, и — о господи! — из капота у меня торчало дерево, костяшки пальцев были в крови, меня колотило, а Сэм смотрел на меня с выражением «только не это» в глазах, и тут до меня дошло, что двигатель заглох и сквозь зияющую дыру в лобовом стекле в салон просачивается ледяной воздух.

Одно драгоценное мгновение я просто таращилась на Сэма. Потом попыталась завести двигатель, но он даже не чихнул, когда я повернула ключ в зажигании.

— Я позвоню в службу спасения. Они приедут за нами.

Губы Сэма сжались в печальную тонкую линию, и он кивнул, как будто это и в самом деле могло ему помочь. Я набрала «911» и торопливо сообщила об аварии, пытаясь сообразить, где мы можем находиться, потом осторожно, чтобы не запачкать рукава об окровавленные костяшки пальцев, стащила с себя куртку и укутала в нее Сэма. Он сидел притихший и неподвижный, и я схватила с заднего сиденья плед и набросила его поверх, а потом придвинулась поближе и прижалась к нему, силясь обогреть его теплом своего тела.

— Позвони Беку, пожалуйста, — попросил Сэм, и я набрала номер. Потом нажала кнопку громкой связи и пристроила телефон на приборной панели.

— Грейс? — произнес голос Бека.

— Бек, — сказал Сэм. — Это я.

Повисла пауза, потом Бек заговорил:

— Сэм, я...

— У меня нет времени, — перебил его Сэм. — Мы налетели на оленя. Машина разбита.

— Господи. Где вы находитесь? Двигатель работает?

— Слишком далеко. Мы позвонили в службу спасения. Двигатель не заводится. — Сэм немного помолчал, чтобы Бек мог осознать, что это значит. — Бек, мне очень жаль, что я не успел приехать. Мне нужно тебе сказать...

— Нет, выслушай сначала ты меня, Сэм. Эти ребята... ты должен знать, что я их завербовал. Они все знали, с самого начала знали. Все было с их согласия. Не как с тобой. Я так виноват перед тобой, Сэм. Я никогда не переставал чувствовать свою вину.

Для меня это был бессмысленный набор слов. Для меня, но не для Сэма. Глаза у него подозрительно заблестели, он сморгнул.

— Я ни о чем не жалею. Я люблю тебя, Бек.

— И я тебя, Сэм. Ты лучший из нас, и ничто не в силах это изменить.

Сэм содрогнулся; это был первый признак воздействия холода.

— Мне пора, — сказал он. — Время вышло.

— До свиданья, Сэм.

— Пока, Бек.

Сэм кивнул мне, и я нажала кнопку отбоя.

Секунду он сидел неподвижно, моргая. Потом стряхнул все одеяла и куртки, чтобы освободить руки, и обнял меня изо всех сил. Я чувствовала, как он дрожит, уткнувшись лицом в мои волосы.

— Не уходи, Сэм, — попросила я, сама понимая всю бесполезность этой просьбы.

Сэм обхватил мое лицо ладонями и заглянул мне в глаза. Его глаза были желтыми, печальными, волчьими, моими.

— Они не изменяются. Помни об этом, когда будешь смотреть на меня. Помни, что это я. Пожалуйста.

«Прошу тебя, не уходи».

Сэм отпустил меня и раскинул руки, одной вцепившись в приборную панель, а другой — в спинку сиденья. Он склонил голову, и у меня на глазах по его плечам пробежала волна дрожи. Я смотрела на безмолвную агонию превращения, пока негромкий душераздирающий вскрик не сказал мне, что он утратил свою человеческую суть.

Загрузка...