Древолюция

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ДРЕВО ЖИЗНИ

Проводив Александра взглядом, лесник отошел от окна и задумался. Эти деревья и ему не давали покоя. Он встречался с мутантами каждый день. Они двигались куда‑то, причем Поборцев–старший заметил, что почти всегда они шли с востока на запад. Он следовал за ними осторожно, как охотник за зверем, смотрел и удивлялся, как природа могла породить такое. В инопланетян дядя Петя не верил, считал это чушью и полагал, что дендроиды, как их называл племянник, всего лишь какая‑то мутация. Ему приходилось видеть двуглавых змей и телят с шестью ногами, так что он особенно не удивлялся способности деревьев ходить. Он был прагматиком. Если ходят, значит, на то есть причина, и точка. А вот куда они идут и зачем — так то отдельный разговор.

После ухода племянника он отправился в лес. «Мутация мутацией, — рассуждал лесник, — но откуда ей взяться? Нет в области, да и в соседних тоже, никаких химических заводов. Целлюлозный комбинат разве что. Да мало ли таких комбинатов в России… Есть военная часть с ракетами. Там и радиация может быть… Но мутанты не с той стороны пришли, наоборот, туда двигаются». Лесник искал причину и для начала решил пойти к отстойнику.

Среди грибников и охотников отстойник целлюлозно–бумажного комбината носил звучное имя: Чертова Лужа. В последний раз лесник здесь был с год назад, и жуткого вида озеро с гнилыми вонючими берегами произвело на него сильное впечатление. Что там туристы, здесь царил полный беспредел! Тогда он и наказал племяннику написать статью о комбинате, очистные сооружения которого нависали над отстойником, как жуткий некромантский замок. Это было больное место, жуткий нарыв на теле окружавшей комбинат природы. Берега отстойника были забетонированы, но за годы советской власти, и последовавшего за ними десятка лет бесхозяйственности и безответственности они нуждались в срочном ремонте. Но денег, как водится, у директора комбината не было. Бетонные берега дали трещины, трубы и запорная арматура текли. Петр Ильич с болью смотрел на заболоченную отходами местность, а ведь какая‑то толика просачивалась и в речку Гочу. А ведь воду для людей насосная станция в Дымове берет оттуда.

Поход к отстойнику занял несколько часов. Но Петр Ильич не устал. Он двигался по лесу легко и бодро, и мог дать фору любому туристу. Сейчас комбинат не работает. Уже на подходе к нему слышался шум механизмов и гул подъезжавших машин, а теперь тихо. Лесник обогнул унылое серое здание с запыленными, десятилетия не мывшимися окнами, и вышел к очистным сооружениям. Отсюда начиналась длинная металлическая ограда. Она тянулась вдоль разбитой дороги, по которой мало кто ездил — она заканчивалась тупиком — и окружала Чертову Лужу со всех сторон.

Выйдя из леса на дорогу, лесник остановился. Забор безжалостно сметен и раздавлен, а сама лужа закрыта плотным рядом деревьев. Это были дендроиды. Но зачем они здесь, и что делают возле отравленной лужи?

Петр Ильич огляделся. Никакого движения, лишь облака торопливо поспешали за уходящим на восток солнцем. Дендроиды не двигались и не шевелились. Лесник подошел ближе. Яркие, сочного зеленого цвета листики на ветвях мутантов резко контрастировали с чернильной чернотой стволов. Он остановился метрах в десяти, прислушиваясь и вглядываясь в странную живую изгородь, окружившую Чертову Лужу. Солнце выглянуло из‑за тучки, и отблеск воды сверкнул в его глазах живым серебристым лучиком. Что‑то здесь не так.

Петр Ильич сделал несколько шагов и обомлел: за мощными черными стволами проглядывало синее, как небо, озеро. В следующее мгновение он понял, что не чувствует омерзительного гнилостного запаха. Любопытство оказалось сильнее страха, и лесник подошел к мутантам вплотную, отметив, что их «ходячие» корни утоплены в землю, как у обычных деревьев.

Озираясь, лесник прошел меж двух застывших гигантов и оказался на искусственном бетонном берегу. Жуткий вонючий отстойник превратился в открытый бассейн с прозрачной водицей. Исчезли муть и гниль, ржавая пена на берегах, теперь он мог видеть бетонное дно и виднеющиеся в глубине ржавые трубы. Что‑то плеснуло, лесник поднял голову: в прозрачной чистой воде плыла зеленая лягушка. А ведь раньше здесь и мухи не летали!

Петр Ильич нагнулся к воде, и увидел шевельнувшееся за спиной дерево. Лесник отпрянул в сторону, сдергивая с плеча карабин, но дендроиды не шевелились. Секунду спустя он понял, что всему виной рябь на воде и напряженные нервы. Но озеро‑то! Теперь язык не повернется назвать его отстойником, и тем более «Чертовой Лужей»! Что же это? Как такое случилось? И, главное, кто или что причиной? Эх, племянник, не там ты сенсаций ищешь, ушел с экспедицией по тайге гулять! Вот она, сенсация‑то, вот, под ногами!

Лесник посмотрел на деревья, кольцом окружившие искусственное озеро. Что‑то чудес стало много случаться, подумал Петр Ильич, сначала деревья ходить стали, потом отстойник… превратился. И они тут как тут! Может, не случайно? А может, это они и… сделали? Только как? Поборцев–старший знавал одного инженера с комбината, тот говорил, что очистить стоки так, чтобы воду можно было пить, невозможно. Это потребует таких капиталовложений, что здешнее производство придется закрыть как нерентабельное. Не говоря уже о технической стороне вопроса. Вот тебе и деревья! А может, это не они? Тогда что они здесь делают, просто так вокруг выстроились?

Он походил меж дендроидами, осторожно постукал по стволам прикладом и убедился, что они ничем не отличаются от обычных деревьев. Стоят себе и все. Вот только не двигаются и на удары не реагируют. Лишь стволы их были упругими, совершенно не «деревянными», напоминающие живую плоть. Может быть, так они умирают, подумал он. И что будет с ними, когда комбинат снова заработает? Что будет с отстойником? Эта мысль поразила его. Допустить повторное загрязнение никак нельзя! Никак! Но что он может сделать? Стать здесь с ружьем?

Поборцев посмотрел на здание комбината, мысленно сравнивая его и себя: крошечный комочек живой плоти и обветшалые, но еще крепкие стены предприятия, за которым стоят люди, власть, закон… «С тех пор, как живем на Земле, мы только гадим… — подумал Петр Ильич. — И кто призовет нас к ответу?»

Поредевшие деревья открыли взгляду пологий, поросший густыми зарослями папоротника склон, и там, внизу, возле мерцавшей холодной сталью реки, виднелись несколько приземистых строений.

— Это Холмы, — сказал Поборцев. — Да, кажется, Холмы.

Он узнал это место. Здесь он был лишь однажды, и то давным–давно, еще до армии. Впрочем, ошибиться было трудно: место ничуть не изменилось с тех пор, да и населенных пунктов в этом направлении наперечет.

— Холмы? — переспросил Сергей. — Это где? До Дымова далеко?

— Километров сорок. Точно не могу сказать. Может, и меньше.

Сергей недовольно покрутил головой. Далековато. Конечно, их станут искать, но как подать знак? Никто не предполагал, что они останутся без связи.

— Петя, а люди там живут? — спросила Светлана.

— Раньше жили. А сейчас — не знаю.

— Вот и посмотрим, — сказал Сергей и стал спускаться по склону, но остановился и позвал Алекса:

— Пошли со мной. А вы останьтесь здесь. На всякий случай.

Что означает «на всякий случай», Света не поняла. Если в деревне дендроиды, не спрячутся же они в домах? Здесь, в лесу, она чувствовала себя в большей опасности. Но промолчала. Все‑таки она не одна.

На первый взгляд деревня была оставлена: не лаяли собаки, возле домов никого. Деревня вытянулась вдоль каменистого берега параллельно реке, и почти у каждого дома располагался свой крошечный причал или мостки. Мужчины прошли мимо нескольких домов и ни в одном не увидели света. Никого.

Позади что‑то стукнуло. Сергей и Алекс одновременно повернулись и увидели старушку, стоявшую у забора.

— Здравствуйте! — сказала она.

— Здрасьте, — коротко ответил Сергей и быстро приблизился к бабке:

— В деревне еще кто‑нибудь есть?

— Никого нет, сынок, одна я тут, — сказала бабуля совершенно спокойно. Поборцев даже изумился: одна, старая, в такой глуши — и не боится!

— А вы кто будете?

— Туристы, — ответил командир, многозначительно взглянув на Поборцева. Тот едва не поперхнулся. Конспиратор! Да кому эта старуха что расскажет? Нашел, кого опасаться!

— А у вас переночевать можно? — спросил Алекс.

— Отчего же нельзя? Вон, в тот дом идите. Там никто не живет.

— Сходи, позови остальных, — приказал Сергей.

Алекс вернулся и позвал:

— Э–эй! Давайте сюда!

Через минуту остальные «туристы» спустились вниз. Когда они подошли к дому, командир все еще беседовал с единственной обитательницей Холмов.

— Я и говорю… Здравствуйте, — поздоровалась бабка, косясь на новоприбывших. — Были тут деревья эти живые. Были, да ушли. И наши, кто жил тут, все. Боялись. А я куда пойду? Старая уже.

— Как же вас родственники оставили? — спросил Поборцев.

— Нет у меня никого.

— И деревья вас не тронули? — спросил Картавин.

— Ничего не тронули! — всплеснула руками бабуся. — Я, когда их увидела, сперва испужалась, конечно. Да и перекрестила этих… — Она явно не знала, как называть дендроидов. — Они и ушли! Креста, значит, боятся! Целую ночь потом молилась, чтобы оградил Господь. И только одно такое дерево осталось. И то стоит, не ходит.

— Где стоит? — спросил Сергей.

— Вон там, — махнула старушка, — у реки стоит.

— Пойдем‑ка, посмотрим.

Все пятеро отправились к реке. Едва зашли за последний дом, как увидели мутанта. Лес тут не подступал к воде, и дендроид виднелся как на ладони, как солдат, шагнувший из ряда вон. Приземистый толстый ствол, восемь длинных корней, раскинувшихся по речному песку, словно лучи черной морской звезды. Несомненно, дендроид. Но только неподвижный. Люди приблизились. Не дойдя с десяток шагов, Сергей поднял камень и бросил в дерево. Снаряд ударился в бугристый ствол и отлетел. Дерево не шелохнулось.

— Может, матка? — спросил Нефедов. Он достал фотоаппарат и сделал пару снимков.

— Темнеет уже, плохо видно, — ответил Картавин. — Но непохоже. Помнишь, у матки почти все листья осыпались, а это вон, зеленое. Красавец!

— Тогда почему не двигается? — спросила Света.

— Нас ждет. Когда подойдем поближе, — сказал Поборцев. Он, конечно, шутил, но возражать ни‑кто не стал. Слишком хорошо помнили страшную смерть солдат–охранников.

— Не подходите! — предостерег командир. Но никто и не собирался.

— А может, он от крестного знамения окаменел? — усмехнулся Алекс. — Вот что крест животворящий делает!

— Сейчас не до шуток! — сказал Сергей. — Как мы можем спокойно спать, если эта хреновина стоит под боком? Ладно, у меня осталась одна граната. Отойдите в лес!

— По–моему, оно не опасней любого дерева, — сказал Поборцев. Он вспомнил, как ночью в Дымове подходил к такому же дереву, и оно не тронуло его. Алекс сделал несколько уверенных шагов вперед. Позади тихо ахнула Света, но он уже прикасался рукой к гладкому стволу. Дендроид не реагировал. Алекс несильно надавил на ствол ладонью. Ничего. Тот дендроид тоже почему‑то не двигался, в отличие от своих агрессивных собратьев. И наутро его преспокойно уничтожили солдаты, срубив бензопилой. Мутант не сопротивлялся. Странно.

— Вот видите. И не надо никаких гранат.

Алекс встретил неприязненный взгляд майора, выдержал и махнул рукой остальным:

— Идите сюда!

Картавин осторожно приблизился, но его опередил командир, видимо, не желавший оказаться в последних рядах.

— Может, оно умерло? — сказал он, потыкав пальцем в ствол. — Кажется, ствол потверже, чем был у того.

— Мертвое бы засохло, — возразил Павел, — или упало. А это стоит!

— Странно, — отозвался Нефедов. — Знать бы, отчего оно задеревенело. Надо бы пробы взять.

— Давайте не будем ничего делать, по крайней мере до утра, — сказал Поборцев. — Не буди лихо, пока оно тихо. Мне кажется, если его не трогать, то и оно нас не тронет.

— И правда, — поддержала его Света. — Поздно уже, темно становится. Давайте лучше спать пойдем. Надо отдохнуть.

Она догадывалась, что все устали не меньше нее, но просить о привале у командира стеснялись. А слабому полу не зазорно. Все направились к домам, лишь Света задержалась, поравнявшись с идущим последним Поборцевым.

— Вы, что, совсем ничего не боитесь?

Поборцев посмотрел на нее и улыбнулся:

— Такие вопросы мужчинам не задают. Это все равно, что спросить женщину о возрасте. Кто же признается, что он трус?

— Вы очень смелый человек. Я видела, как вы пытались спасти того парня, и дерево сломало ваше ружье. И теперь не побоялись…

Алекс был польщен похвалой, но понимал, что это был лишь с виду безрассудный поступок. После той ночи в Дымове он знал, что дендроиды иногда становятся как обычные деревья. Конечно, он рисковал, но это была не безрассудная смелость. И еще интуиция.

— Да! Не боюсь ни шагающих деревьев, ни мировой революции, ни черта в ступе! — ответил он.

— Вы интересный человек, Петр. Но всегда ерничаете. Вы можете хоть раз сказать открыто и честно?

— Когда я говорю открыто, это никому не нравится, — усмехнулся Поборцев.

— А вы попробуйте!

— Хм. Знаете, что мне в вас нравится?

— Нет. Что?

— Ваша грудь. Черт, так жалко, что вы носите лифчик!

— Вы сумасшедший, Петр! — засмеялась Света, невольно опустив глаза на рубашку. Таких комплиментов ей слышать не доводилось.

— Теперь могу сказать, что мне в вас не нравится, — проговорил Алекс. Света кивнула:

— Говорите.

— То, что меня на «вы» называете. Не люблю этого.

— И все? — улыбнулась Света.

— И все. В остальном вы совершенны.

Она засмеялась так, что идущий впереди Картавин обернулся и посмотрел на них:

— Чего смешного увидела, Света? — но она не ответила.

Расположились в одном из покинутых домов, на который указала бабка.

— Дежурить будем? — спросил Картавин у командира. Поборцев заранее знал ответ.

— Обязательно. Мало ли что, — тут же отозвался военный. — Я первый заступаю. На два часа, а вы сами решайте, кто когда.

Поборцева разбудил дежуривший за командиром Нефедов.

— Твоя очередь, — пропыхтел ученый, торопливо ложась на устроенную на полу самодельную лежанку. Алекс встал и помотал головой, одновременно протирая глаза. Ух, тяжко. Но надо вставать. Он включил подсветку часов: четыре ночи. С пола донесся храп Нефедова. Алекс вышел наружу и размял плечи, помахав руками в воздухе. Вокруг — необычайная тишина. «А как там наш друг?» — подумал Поборцев и решил сходить к речке.

Мелкие, источенные водой камешки разъезжались и хрустели под ногами. На фоне леса стоящий на берегу дендроид был почти неразличим, но Алекс нашел его довольно быстро. Несмотря на все, что произошло с экспедицией, Поборцев не боялся пришельца. Он видел дендроидов одним из первых, стоял недалеко от них, снимал, и ни одно из деревьев не пыталось его атаковать. Да и зачем им убивать людей? Они же питаются солнечным светом, водой и минералами, как обычные деревья. Так сказали биологи. Но все‑таки люди часто становятся их жертвами. Почему? «Прежде всего, потому, что мы не знаем их цели, — подумал Поборцев, касаясь ствола мутанта руками, — Как они появились, и куда идут?» Ответ на эти вопросы мог закончить противостояние между людьми и живыми деревьями. А возможно, спровоцировать войну. И все равно Алекс хотел это знать.

Он осторожно, не наступая на корни, обошел вокруг дерева, почти не отличавшегося от обычных деревьев, и не отрывал руки от гладкого ствола. Необычайные ощущения: словно гладишь живое существо, но абсолютно голое, без единой шерстинки. Почему дендроид встал здесь и не идет дальше? Почему он остановился именно здесь? Почему он совсем не двигается? Множество «почему» и ни одного предположения. И наши ученые пожимают плечами, с сарказмом подумал Алекс.

Когда он вернулся к дому, было почти шесть. Время дежурства вышло. Лесник на ощупь пробрался к спавшей у окна Светлане, едва не споткнувшись о Картавина. Свет луны лежал на половине лица девушки, и оно казалось вырезанным из желтого мрамора. Лишь один локон, как черная трещина, пересекал ее лоб, скручиваясь в изящный завиток. Поборцев склонился над ней, не решаясь будить. «На это лицо можно смотреть часами, — подумал он, — сейчас оно достойно кисти Тициана или Рембрандта. Почему люди такие красивые, когда спят? Днем она совсем другая».

Решив ее не будить, Алекс отступил назад, но запнулся о ноги командира и грохнулся на пол. Нефедов захрапел еще громче.

— Кто здесь? — вскинулся Сергей. Алекс услышал щелчок затвора и поспешил ответить:

— Это я… — он едва не сказал «Алекс», но вовремя спохватился. — Петр. Споткнулся.

— Смотри под ноги, — пробурчал Сергей.

— Сколько времени? — раздался голос Светланы. Поборцев чертыхнулся про себя. Разбудил.

— Тебе уже пора.

Биолог встала и посмотрела на часы:

— Уже почти семь! Вы… Ты что раньше не разбудил?

— Прогулял нечаянно, — ответил Алекс, довольный, что она не «выкала». — Извини.

— За проявленную смекалку объявляю благодарность, — сказал майор Дашкову. — А пилы можете бросить, вам оставят по три боекомплекта на человека и гранаты.

— Толку от этих боекомплектов, — сказал лейтенант, — их пули не берут! Гранаты другое дело. А огнеметов нет?

Майор посмотрел на него с интересом:

— Может, еще минометов подкинуть?

— Правда, подкинете? — живо отозвался Дашков.

— Лейтенант, будьте серьезней. Задачу вы поняли?

— Понял.

— Даю вам в поддержку два БТРа. Этого вполне достаточно. Они давят мутантов, как тараканов, сам видел. Так что командуйте. И держите связь.

— Есть.

Майор сел в зеленый армейский «уазик» и уехал. С Дашковым остались одиннадцать человек во главе с сержантом Омельяненко. И две бронемашины.

— Омельяненко, ко мне! — сказал лейтенант. Надо расставить часовых. И познакомиться с командирами машин.

Пилы они все‑таки не бросили, сложили рядом, хотя во многих кончился бензин. Это оружие доказало свою силу и было в сто раз эффективней автомата. Правда, сражаться приходится вплотную к противнику, что очень опасно. Дашков не забыл, как дендроид ударом мощного корня сломал позвоночник одному из солдат. Двое отделались переломами рук и ног. Изобрести бы машину, подумал лейтенант, как в кино у Михалкова. Но она помогла бы на открытом пространстве, а если мутанты будут стоять в лесу? Лес рубить вместе с ними? Или сжечь? Но так Сибирь в пустыню превратится.

До вечера все было спокойно. Но едва Дашков доложился в штаб, примчался часовой:

— Товарищ лейтенант! Деревья идут!

— Где?

— По шоссе.

Дашков бросился к дороге, но бронетранспортеры уже приготовились к встрече. Вспыхнули фары, и загудели приводы башен — стрелки выбирали мишень. Лейтенант расставил бойцов вдоль дорожного полотна, приказав без необходимости не стрелять и тем более не тратить гранаты. Бронемашины и сами справятся. Прибежал Омельяненко:

— Тарщ лейтенант, — скороговоркой выпалил он, — дерева по лесу ползут!

— Вот черт! — Дашков подбежал к ближайшей машине и постучал рукоятью пистолета по броне.

— Действуйте тут без меня! — крикнул он командиру, высунувшемуся на стук из люка. — Задачу знаете!

Командир машины молча кивнул и захлопнул люк. Взревел двигатель. Дашков побежал на пост вслед за сержантом. Пост располагался на бетонке, а часовые были выдвинуты дальше в лес. Бетонка поворачивала за их спинами и через два километра приводила к воинской части. Обойти их посты, в принципе, можно, но там прерывистой грядой тянулись поросшие лесом сопки с крутыми склонами. Дашков рассудил, что дендроиды там вряд ли пройдут, и часовых там не ставил. Да и не было у него столько людей!

Расчет оправдался: шагающие гиганты двигались по пути наименьшего сопротивления, по более–менее ровной местности. Тут неожиданностей не случилось. Волновало другое: сколько их, и сможет ли его отряд сдержать мутантов.

— Должны сдержать! — приказал по рации полковник. — За вами находится часть с ракетами стратегического назначения! Держитесь, я высылаю подкрепления.

Солдаты заняли позиции и стали ждать. Быстро темнело, и затянутое облаками небо только ухудшало видимость. Показавшиеся впереди дендроиды напоминали жуткие шевелящиеся сгустки тьмы. И они подошли очень близко. Со стороны шоссе послышался грохот крупнокалиберного пулемета.

— Огонь! — заорал Дашков, и в следующую секунду взвод брызнул огнем. — Стрелять точнее!

Стрелять точнее было сложно, даже в такие крупные мишени. Дендроиды двигались, то скрываясь, то выступая из‑за растущих деревьев, и попасть в мутантов подчас было просто нереально. Кто‑то швырнул гранату, и осколки взрезали воздух, тупо впиваясь в неподвижные стволы сосен. Стрельба со стороны шоссе усилилась, но им было проще — противник на открытом месте, не то, что здесь.

Лейтенант притаился за деревом, выглянул: два дендроида двигались прямо на него. Дашков отцепил от ремня гранату, вырвал чеку и швырнул в них, вновь спрятавшись за ствол. Громыхнуло здорово. Дашков услышал, как осколки забарабанили по сосне, за которой он стоял, и услышал гулкий шелест и звук падения. Выглянул: один готов. Второй монстр был жив, хотя изрядно покорежился и двигался как‑то боком. Ранен! Офицер прицелился из автомата и выпустил длинную очередь. Мутант вздрогнул и повалился. Ага, значит, берут его пули! Или у него есть уязвимое место. Но радовался лейтенант недолго. Рядом разорвалась брошенная кем‑то граната, Дашков почувствовал боль в сердце и больше ничего уже не видел…

Он не видел, как бежали его солдаты, спасаясь от вездесущих мутантов. Как один из БТРов был загнан дендроидами в придорожный кювет и опрокинулся. Из экипажа спасся только водитель, и то потому, что хватило ума не выбираться из машины. Он просидел внутри всю ночь и вылез только наутро, к концу дня добравшись до своих…

Он никогда не узнает, что ни охрана части РВСН, ни забор под напряжением, ни подошедшие подкрепления не смогли сдержать сотен мутантов. Они прошлись по территории части как смерч, не оставив после себя ни одного целого строения. И несколько черных деревьев, как часовые и памятник их победы, остались стоять вокруг пусковых шахт…

За верхушками сосен сверкнула водная гладь.

— Вот и озеро! — довольно сказал Алекс. Он гордился собой. Все‑таки он вывел их!

— И куда теперь? — спросил Нефедов. — Направо или налево?

— Налево, вдоль озера, — сказал Алекс, — и через часок будем в Засекино. Это уже недалеко.

— Давайте отдохнем немножко, — попросила Света. — Пойдемте к берегу. Я умыться нормально хочу.

Сергей не возражал, и группа спустилась к озеру. Берег здесь был не пологим, а достаточно крутым, иногда приходилось хвататься за деревья, чтобы не оступиться и не скатиться вниз. Примеру Светланы последовали все и, умывшись, путешественники расположились у воды.

— Интересно, что накопал наш профессор за это время, — проговорил Павел, по примеру Поборцева опустив натруженные ноги в прохладную воду. — Наверно, сплошные сенсации. А мы тут торчим.

— Боишься мимо приза пролететь? — повернулся к нему Нефедов.

— А ты не боишься? Помнишь, полтора года назад Решайло уволился? Слышал эту историю?

— Не болтай чепухи. Решайло сам виноват.

— Но ведь он все придумал, а Галеев использовал. И где теперь Галеев, и где Решайло?

Игорь внимательно посмотрел на коллегу:

— Галеев тебя в лабораторию взял. Кем бы ты был, если б не он?

— Я пробился сам! — сказал Павел. — А Галеев меня взял, потому что ему были нужны молодые специалисты, а я тогда был лучшим. Люди всегда делают то, что им выгодно или удобно.

Эти слова покоробили Свету. Ей хотелось сказать: и со мной ты спишь, потому что выгодно и удобно?

— Не перехвали себя, Паша, — холодно сказала она. — Ты был не единственным лучшим. Меня, например, Галеев тоже взял. Кто еще пришел вместе с нами, напомнить?

— И где они все? Ты да я остались. И разве мы — не лучшие?

— Я расскажу один анекдот. Про лучших, — вдруг сказал Поборцев. — Когда Наполеон умер и оказался на небе, он подошел к Богу и спросил: был ли когда‑нибудь на Земле полководец лучше меня? Бог показывает ему горбатого сапожника, трудящегося в мастерской. Вот величайший полководец всех времен, говорит он. Так он же сапожник! — возмутился Наполеон. — Ему просто не повезло, — ответил Господь.

— Ты это к чему рассказал? — спросил Картавин.

— К тому, что иногда нам только кажется, что кто‑то лучший…

— Ладно, хватит трепаться, пошли, — скомандовал Сергей, и все стали подниматься. Двинулись берегом. Шли с полчаса, и вдруг заметили палатку, стоявшую на крошечном пологом пятачке берега.

— О–па! — сказал Сергей остальным и поднял руку. — Ну‑ка, тише! Кто это здесь расположился?

Он осторожно приблизился к палатке. Не было слышно ни звука, и странно, что туристы в яркий солнечный день вели себя так тихо. А может, они куда‑то ушли, подумала Светлана. Сергей заглянул в палатку и махнул им рукой:

— Идите!

В палатке было пусто. Ни вещей, ни спальников, ничего. Куда же люди делись?

— Сбежали? — озвучил общие мысли Нефедов.

— Наверно, — согласился командир.

Поборцев огляделся и сквозь деревья заметил неестественно ярко–желтое пятно у воды. Он спустился к озеру. У самой воды лежал человек. В тренировочных брюках и желтой футболке. Он лежал ничком, на животе, и руки безвольно разметались по усыпанной хвоей земле. Алекс сразу понял, что человек мертв.

— Идите сюда! — крикнул он товарищам. — Быстрее!

Первым спустился Картавин, за ним Светлана.

— Дендроиды! — сказал Павел. Когда все столпились возле тела, Поборцев перевернул его. На залитой кровью футболке отчетливо виднелись колотые раны.

— Нет, не дендроиды! — проговорил Алекс. — Кое‑кто похуже…

Командир молча присел над телом, осмотрел и так же молча поднялся.

— Надо в милицию сообщить, — сказал ему Нефедов.

— Какая тут милиция? — ответил Сергей. — Здесь закрытая зона. Все, что здесь происходит, спишут на деревья.

— Они‑то тут при чем? — спросил Поборцев.

— Они тут при всем. Если бы не они…

— А я так не думаю! — резко возразил лесник. — Когда люди чувствуют безнаказанность, они показывают свое настоящее лицо. Думаете, такое впервые происходит?

Света согласилась с ним. Но вслух ничего не сказала. И остальные промолчали.

— Курить нет ни у кого? — спросил Сергей. Из экспедиции никто не курил. — Черт, вот дерьмо! У меня сигареты кончились!

Они оттащили убитого от воды и похоронили, выкопав могилу ножами. Все делалось наспех, но это было лучше, чем оставить тело лесному зверью. Отдохнули и помолчали над могилой. Потом пошли.

Солнце, радостно светившее еще с утра, куда‑то подевалось, небо заволокли тучи, и верхушки сосен тревожно гудели на ветру. Светлана заметила летягу, красиво перескакивавшую с дерева на дерево. Испугавшись незваных гостей, белка резво запрыгала по стволу и скрылась из глаз. И почти тут же зарядил дождь.

— Тихо! Слышите? — поднял руку Поборцев. Сергей, идущий рядом, остановился.

— Я ничего не слышу. Дождь шумит.

— Слушай лучше!

Где‑то впереди, где находилось долгожданное Засекино, слышались крики. Кричала женщина.

— Я слышу! — тревожно сказал Картавин. — Женщина кричит!

— Надо бежать! — Нефедов припустил вперед. Командир в три прыжка нагнал ученого и остановил, дернув за рукав:

— Поперек батьки не суйся! За мной и тихо, без криков! — приказал он.

До поселка добежали быстро и остановились на опушке. Кричали уже громче, отчетливей, и жалобный плач перемежался взрывами жестокого хохота.

— Все понятно, — процедил Сергей. Он достал автомат и передернул затвор.

— Что понятно? — спросил Картавин.

— Уголовники, — сказал за него Алекс.

— Какие уголовники? — изумился Нефедов. Света посмотрела на лесника:

— Откуда здесь уголовники, Петя?

— Об этом в Дымове объявляли, — ответил Алекс. — Здесь колония есть. Наверно, опять побег.

Света посмотрела на командира:

— Значит, ты знал об этом, Сергей?

— Знал, — не стал скрывать он, — ну и что? Потому и охрану вам выделили.

— Почему тогда нам не сказали? — возмутился Картавин.

— Чтобы зря не нервировать. Ладно, что сейчас говорить…

— Ничего себе, не нервировать! Убитый у озера — наверняка их рук дело! — не успокаивалась Светлана. — А нам ничего не говорят! Нервы берегут! Я даже не знаю, как это назвать! — кричала она, глядя на майора, но тот невозмутимо осматривал оружие, не вступая в перепалку.

Поборцев видел, как бушует биолог, и не мог сдержать улыбку. Да, элементарно подставили, а чего еще она ждет от спецслужб? Им лишь бы свои задачи решить, а каким путем — дело второе, если не десятое. Он знает.

— Чего мы ждем! Надо идти и помочь ей! — высказался Павел.

— Не дергайся! Это в кино так просто: пошел и всем в рыло насовал, по–очереди! А если у них оружие? Перестреляют нас и все, — ответил Сергей. — Здесь тайга, «ноль два» не работает.

— Чего же: смотреть, что ли?! — кипятился Картавин.

— Можешь сидеть здесь, никто тебя не заставляет, а я пойду и посмотрю. Хоть узнаю, сколько их. А вы будьте тут, и никуда не дергайтесь. Это приказ.

— А если с тобой что‑нибудь случится? — спросил Игорь. Сергей с улыбкой взглянул на него:

— Со мной ничего не случится. Если будет надо, я их голыми руками положу!

Картавин сморщился и заткнул уши, чтобы не слышать криков истязуемой.

— Зря она так, — спокойно сказал Сергей. — Если ничего не можешь изменить — расслабься и получай удовольствие. Кстати, покорность часто действует на преступников отрезвляюще.

— А если б тебя так дрючили, — не выдержал Поборцев, — ты бы тоже расслабился?

Сергей кинул на него такой взгляд, что Алекс понял: эти слова ему когда‑нибудь припомнят.

— Я пошел, ждите здесь! — сказал командир и, пригибаясь, побежал к ближайшему забору. Участники экспедиции видели, как Сергей нашел дыру в изгороди и осторожно пролез туда. Дождь почти прекратился.

Время шло медленно, и Поборцев не меньше остальных измаялся, всматриваясь и вслушиваясь в окружавший их лес. Крики женщины стихли, и каждый из отряда думал: что с ней, жива ли?

Наконец Сергей вернулся. Он пришел с другой стороны и резко вынырнул из кустов, напугав Светлану.

— Кажется, их трое. Сидят в одном из домов. Можно окружить и взять тепленькими.

— А как насчет «самому всех голыми руками»? — съязвил Алекс.

— Не отказываюсь, — процедил Сергей. — Но эти парни тертые, могут драпануть, не догонишь. Поэтому нужны добровольцы на перехват. Например, ты.

— Идем, — сказал Поборцев.

— Подождите, — сказал Нефедов. — Я тоже не собираюсь отсиживаться. Я с вами пойду.

— Тогда и я, — сказал Павел.

— Чем больше, тем лучше, — подвел итог командир. — Хорошо. А тебе, Света, лучше здесь подождать. Мы тебе свистнем, услышишь. Только отсюда ни шагу!

— Хорошо, — Свете не хотелось оставаться одной, было страшно, особенно за ребят, собравшихся драться с уголовниками. Экспедиция отняла столько сил и эмоций, что девушка с трудом удерживала себя от истерики. Ночами спалось плохо, в малейшем шорохе чудились монстры, а днем глаза болели от напряженного всматривания в чащу, подчас принимая качавшиеся на ветру деревья за дендроидов. Часто просыпаясь от малейшего шума, Света со слезами вспоминала лица солдат, совсем еще молодых парней, до последнего защищавших экспедицию. Они погибли как герои, но Света с горечью понимала, что им никогда не поставят памятник, и скорее всего, даже тел не найдут.

Четверо мужчин крались вдоль забора.

— Я нашел другой путь, — прошептал Сергей, обернувшись к товарищам. — За мной. Выйдем почти к цели.

Они миновали разрушенный сарай, пересекли какой‑то садик с детскими качелями и остановились за бревенчатой, покрытой слоем черного толя, стеной какой‑то пристройки. Женщина закричала вновь, надрывая сердце Поборцева. Сергей выглянул из‑за убежища:

— Пошли! Я с той стороны, вы с этой, — сказал Сергей. — Ты со мной, — сказал он Картавину.

Поборцев с Игорем обошли дом, стараясь, чтобы их ненароком не увидели из окон. Одновременно прислушивались: нет ли еще кого вокруг? Вроде никого. Поселок был покинут жителями. Наверно, как и говорил Сергей: все здесь, в этом доме. Через открытое окно слышался рыдающий стон и довольное пыхтенье насильника. У длинной поленицы Алекс заметил хорошее округлое полено, вполне подходящее для ро‑ли дубинки, и подобрал его.

Сергей и Павел, должно быть, подобрались к крыльцу. Надо ждать сигнала. Заглядывать в окна опасно — могут заметить, а сколько там беглых зеков, кто знает? Сергей сказал, что трое, но вдруг ошибся?

— Жди здесь, — прошептал Игорь Поборцеву. — Я пойду с ними. Если кто выпрыгнет, глуши!

Алекс крепче сжал в руках палку и кивнул. Охотничий нож, подаренный дядей, висел на поясе, но доставать такое серьезное оружие Алекс пока не решился. Если только в крайнем случае… Нефедов скрылся за углом дома, и Поборцев услышал, как кто‑то подошел к окну. Он затаил дыхание. Щелкнула спичка, и в приоткрытое окно потянуло сигаретным дымом. Вот, наверно, Сергей завидует, подумал Алекс.

— Что, оттянулся? — спросил кто‑то из глубины дома.

— А то! — довольно ответил курильщик. — Теперь Гомаджобо старается.

Они заржали. Поборцев сжал дубинку еще крепче.

— Слушай, Штырь, прикинь, сколько здесь всего брошено? Бери — не хочу! Разжиться‑то как можно! — сказал один. Голос молодой, немного заискивающий. Видно, Штырь здесь за главного.

— Линять надо побыстрее! — отозвался Штырь, и Поборцев заочно представил матерого уголовни‑ка с исколотым наколками телом.

— Почему это?

— Потому что опасно здесь. Видал, что деревья с тем легавым сотворили? Хочешь, чтоб и тебя так уделали?

— Так эти деревья еле ходят! Мы всегда драпануть успеем!

— Совсем не шаришь, баклан. Скоро сюда все понаедут: армия, менты. Оцепят весь район — хер выберешься! Бежать надо и быстрее, а свое мы всегда возьмем.

— Как знаешь, — разочарованно протянул молодой.

— Знаю. Скажи Гомаджобо, чтобы заканчивал. Дорвался до сладкого…

Беглый хихикнул и отошел. Алекс затих, прислушиваясь. Через несколько секунд стукнула входная дверь, и воздух потряс громовой крик Сергея:

— Всем на пол! Стрелять буду!

Раздались два выстрела.

— Лежать, суки! — заорал командир.

Какая‑то возня. Звуки ударов. Кто‑то полетел на пол. Потом еще выстрел. Окно, под которым сидел Поборцев, с треском вылетело. Алекс отпрянул, но из оконного проема свесилось бездыханное тело. Руки в синих наколках качнулись и замерли. По ним стекала кровь.

— Кто еще хочет? Ну!

— Пусти, начальник, иначе я ей горло порежу! — через разбитое окно слова доносились до Алекса четко и страшно. Он мигом представил, что произошло. По голосу это был Штырь, а такие парни идут до конца.

— Отпусти ее, и я тебя не трону. Обещаю. Сдадим тебя ментам и все. Отпусти!

— Так вы не менты? — голос уголовника зазвучал по–иному. — Братаны, давай договоримся! Мы тут много чего нашли, все забирайте! А меня выпустите! Я бабу не трону, отпущу, зуб даю! Себе берите!

Женщина уже не стонала, а просто тихо выла от ужаса.

— Заткнись, шалава! — сказал Штырь. — Ну, как?

— Мы с тобой, гнида, договариваться не будем! — сказал Сергей. — Отпускай девчонку, пока я тебе мозги не вышиб!

— Не дергайтесь, мигом ей вены порву! — зловещий шепот заставил Поборцева похолодеть.

— Не дергайся, Сережа, — голос Павла. Испуганный голос.

— В последний раз говорю: брось нож и отойди! — командир сделал шаг, и в наступившей тишине Поборцев услышал, как скрипнула половица.

— Я, фраер, на понт не берусь, понял?

Какой‑то шум, вскрик, выстрел. Окно над Алексом распахнулось, и вниз выпрыгнул высокий сутулый мужик в явно коротковатом пиджаке. Почуяв опасность, он повернулся к поджидавшему его леснику, но больше ничего не успел. Поборцев размахнулся и ударил его по затылку. Удар вышел смазанным, но все же зек рухнул на землю. И зашевелился, пытаясь встать. Алекс добавил дважды по спине. На этот раз как следует, от души. И еле остановил взметнувшиеся в ярости руки. Хватит! Все!

Вслед за зеком выпрыгнул Сергей. Со стороны крыльца бежали Павел и Игорь.

— Сука! — командир, как футболист, с хода пнул лежачего носком под ребра. Штырь едва пошевелился, вывернул руку, и Поборцев увидел вывалившийся из ладони окровавленный нож. Предчувствие страшного ледяной волной залило кипевший в крови адреналин. Поборцев посмотрел на Картавина. Биолог был сам не свой, глаза почти безумные, руки в крови. Нефедов выглядел получше, но над рыжеватой бородой перекатывались ожесточенные желваки. Они не вмешивались в экзекуцию.

— Я тебе, гаду, по–хорошему говорил! — сказал Сергей такой ненавистью, что Алексу стало не по себе. — Но ты не захотел!

Он встряхнул бандита, прислонил к стене дома и сунул в лицо пистолет:

— Слов ты не понимаешь… Такие, как ты, только пулю понимают! Всех вас, гадов, мочить надо! А народ вас в лагерях на свои деньги кормит!

— Не стреляй, начальник, — сказал пленный. — Вызови ментов.

Он пришел в себя, и глаза его с испугом следили за пляшущим перед носом дулом.

— А ты думаешь, я тебя в суд потащу? — страшно засмеялся Сергей. — Здесь я тебе и прокурор и судья. А адвоката своего ты зарезал.

Поборцев открыл рот сказать, чтобы заканчивали этот фарс, как раздались два выстрела. Зек кулем завалился набок и захрипел.

— Вот тебе справедливый и гуманный суд! — сказал командир. В это мгновение Поборцеву показалось, что командир сошел с ума и сейчас запросто перестреляет всех, как свидетелей. Страх смерти был так силен и вид так нагляден, что Поборцев, пожалуй, впервые в жизни промолчал, хотя имел что сказать.

— Я схожу за Светой, — проговорил Картавин, проглотив ставшую комом слюну.

— Только не веди ее сюда, Паша, — сказал Нефедов. — Ждите вон там, у колодца.

Сергей отошел и сел на колоду, опустив голову. Поборцев решил войти в дом и посмотреть сам. Он должен это сделать, преодолеть страх и понять. Понять, почему командир выстрелил. Сергей склонился над убитым и принялся выворачивать его карманы. Алекс тихо завернул за угол и вошел в дом.

В небольшой прихожей было пусто, на вешалке висели оставленные хозяевами плащевки, под ними на дощатом полу — грязные резиновые сапоги и пара рваных тапочек. Модная когда‑то певичка улыбалась со старого календаря на стене. Он толкнул дверь и вошел в комнату. Сразу за дверью лежал труп уголовника в черном арестантском кителе. Рядом лежала двустволка. Понятно. Они ворвались, и уголовник хотел стрелять… Сергей все правильно сделал. Тело второго свисало из окна. Хотел бежать. Повезло, когда бежал из зоны, но пуля достала здесь. Судьба воровская…

Поборцев прошел вперед и в смежной комнате увидел лежащую на полу девушку. Совершенно голую, в синяках и ссадинах на белом, незагорелом теле. Вокруг головы ее, густо пропитав разметавшиеся волосы, разлилась лужа крови. Алекс схватился за горло, пытаясь остановить рвущийся наружу спазм.

Значит, зек ударил ее ножом и попытался выскочить в окно. Зачем? Разве не мог просто прыгнуть? Тогда Сергей, наверно, не убил бы его. Впрочем, кто знает. Труп молодого парня у озера наверняка его работа. Так же бессмысленно и беспощадно. «Все‑таки Сергей правильно сделал, — подумал Алекс. — Тех, кто плюет на чужую жизнь, надо наказывать тем же. Око за око, как в старину. Жестоко, но справедливей не придумаешь. И зверей на Земле меньше станет».

— Я видел, как он ее… — сказал кто‑то. Алекс повернулся и увидел Нефедова. Ученый быстро подошел к Поборцеву. Глаза его беспокойно зыркали по сторонам.

— Надо выбираться отсюда и поскорее. Петя! — неожиданно жарко, но вполголоса произнес он, схватив лесника за руку. — Мне кажется, командир не в себе. Он становится опасен, а у него оружие! Ты понимаешь меня?

— И что ты предлагаешь? Его тоже в расход, на всякий случай?

— Ты что? Просто разоружить!

Похоже, он был здорово напуган. Поборцев даже удивился. Он мог ожидать такого от молодого Картавина, но никак не от зрелого, уравновешенного Игоря. Все они медленно сходят с ума. В чем он прав, так это в том, что отсюда надо бежать. И быстрее. Пока таежный дух своеволия не заразил их всех. Мой дом, захочу — сожгу! Мое ружье, захочу — выстрелю. Моя лошадь, захочу — запорю. Можно продолжать до бесконечности. Классика человеческих душ.

— Не переживай, Игорь, все будет нормально. Отсюда до дороги рукой подать, а там до Дымова день ходу. Не по лесу, а по нормальной дороге. Скоро выберемся.

— Саша, ты не понял!

— Все я понял. Главным хочешь стать, пистолетом размахивать? Извини, не тянешь.

— Эй, где вы там? — крикнул Сергей. Нефедов посмотрел зло, повернулся и вышел. Поборцев пошел за ним.

Картавин и Света ждали у колодца.

— Все. С ними кончено, — сказал Сергей Свете. — Уходим отсюда. Лесник, куда идти? Хотя вот дорога. Наверняка, до шоссе, я прав?

— Прав, — кивнул Поборцев. Странное, почти мистическое ощущение хрупкости жизни вдруг овладело им. Ни разу еще, ни в драках, когда однажды пришлось выходить против ножа, ни когда черные закидали машину горючим коктейлем — ни разу Поборцев не чувствовал подобного. Нет, он не стал трусливее. Появилось чувство какого‑то знания, урока, который он сейчас не мог сформулировать, только какая‑то нить натянулась внутри него, и порвать ее было так легко…

— Странно, — сказал Сергей, — мы до сих пор не встретили ни одного дендроида. Только вокруг лесопилки. Что думаете, ученые?

— Ничего, — спонтанно ответил Павел. — То есть…

Поборцев видел, насколько трудно ему собраться после всего этого.

— Я могу кое‑что сказать.

Сергей повернулся к Светлане.

— Если здесь их нет, значит… Возможно, они не так быстро размножаются, и их не так много. Я подумала: а если они просто двигаются вперед, слепо, как лемминги? Им ничего не нужно, и где‑нибудь они остановятся, как остановилось то дерево на берегу.

— То есть, никакой цели у них нет? — уточнил Сергей. — Побесятся и перестанут? Так?

— Возможно.

— Это не так, — сказал Поборцев.

— Почему? — остро взглянул командир.

— Чувствую. Ожить для того, чтобы снова омертветь? Просто глупо.

Сергей фыркнул:

— А мы живем не для того, чтобы когда‑то омертветь? Философ. Ладно, идти надо. По дороге подумаем.

Поборцев промолчал и двинулся за всеми. События последних дней потрясли его, как ничто и никогда в жизни. Он шел и думал, что материала для сногсшибательной статьи предостаточно, вот только кто осмелится это опубликовать после того, как беспардонно зарубили его видеосъемку, объявив компьютерной фальшивкой. Отправить бы этих политкорректных товарищей сюда! Всех, кто насмехался в газетных статьях над «утконосом» Поборцевым. Ладно. Не стоит обижаться на убогих. Те, кто пишет под заказ такие статейки, действительно убог. А время все расставит. И всем вставит. Кто чего достоин.

Устав бежать, Слава присел прямо на мох и прислонился спиной к дереву. Если что — так его трудней заметить. Надо определить, куда идти. К рюкзаку был прикреплен компас, и Слава повертел его в руках, определяя направление. Дымов надо обойти, второй раз с мародерами встречаться не резон. Он вспомнил прыжки над шевелящимися корнями дендроидов, и лоб пробила запоздалая испарина, а на руках высыпали «мурашки». И как только он смог? Второй раз проделать такой трюк он бы и за миллион не решился. Хотя, как знать. Может, мутанты не такие и страшные, как говорят? Вот его не тронули, а ведь могли!

Отдыхая, он вслушивался в лес, но далекие выстрелы давно стихли. Интересно, кто победил: мародеры или мутанты? Наверно, все же деревья. Слава видел, как солдаты строчили по мутантам из автоматов — а им все нипочем, что говорить о каких‑то ружьях! Ладно, надо идти. Он поднялся и зашагал по лесу. Место тут было хорошее, укромное. Заросли папоротника и багульника могли прекрасно скрыть от любого врага, но и мешали увидеть опасность издали.

Ноги болели после спринтерского забега, но главное — жив и здоров. И получил настоящее боевое крещение, как на войне. Теперь Слава не понаслышке узнал, что чувствуешь, когда в тебя стреляют… Он обошел Дымов по большой дуге, держа направление в сторону шоссе. Слава отлично знал окрестности и не боялся заплутать. Тем более, у него компас.

Продукты, захваченные с собой, он решил поберечь и терпел, хотя есть хотелось жутко. Наконец, Славик не выдержал и решил сделать привал. После обеда уставшего путешественника разморило. Он аккуратно убрал за собой мусор и решил немного полежать.

Он прислонился к стволу сосны и закрыл глаза. Тишина, прерывавшаяся лишь далеким шелестом крон, приятно убаюкивала. И вдруг из зарослей показался огромный зверь. Волк или медведь, Слава так и не понял. Зверь подошел к нему и обнюхал. Слава замер от ужаса и словно прирос к дереву, не в силах сдвинуться с места. Огромный нос зверя шумно дышал в лицо, и собравшись с силами, он оттолкнул его руками. Волк боднул носом в грудь, и Слава повалился наземь. Повалился и проснулся, лежа на земле. Слава огляделся, но вокруг ни души. Он вздохнул с облегчением. От таких снов заикой стать можно. В лесу начинало темнеть, а до шоссе еще далеко. Зато отдохнул. Слава быстро собрался и пошел.

Лес начал редеть, и впереди Славик заметил странную черную поляну. Подойдя к ее краю, он изумленно замер. Когда‑то здесь был лес, это точно, но вдруг в радиусе пятидесяти метров не осталось ни одного деревца, а земля была перепахана так, словно деревья собрала и выдернула гигантская рука. Так вот откуда взялись дендроиды, догадался Слава. В самом центре поляны он разглядел одиноко лежащее дерево. Любопытство толкнуло его вперед, и он пошел к дереву, перепрыгивая через осыпавшиеся под ногами ямины. Ствол дерева оказался расколот вдоль, и листья на некогда зеленой кроне были желтыми и осыпались, хотя до осени еще далеко. Этот дендроид умер, но что за сила так разворотила ствол?

— Интересно? — раздался чей‑то голос, и Слава едва не подпрыгнул от неожиданности. Оглянулся — за спиной, шагах в десяти от опушки, стоял бородатый мужик в камуфляжной куртке. В руке его покачивался карабин. Выследили! И дернуло же высунуться на открытое место! Слава открыл рот, но не знал, что говорить. Бежать! Но куда? Вокруг — вязкая земля, а до опушки далеко, этот мародер мигом его подстрелит.

— Не стреляйте, пожалуйста! — сказал Слава, поднимая руки. — Я ничего не видел!

— Ты чего, пацан? Опусти руки.

Человек приблизился к замершему Славику и убрал карабин за спину.

— Ты откуда здесь?

— Я?

— Ну, не я же! — усмехнулся мужик. — Я лесник, это моя земля здесь. Ты откуда взялся? Турист, что ли? Заблудился?

— Нет, дымовский я, — проговорил Слава, понимая, что ему жутко повезло. Это был не мародер, и бешено колотившееся сердце медленно успокаивалось.

— Дымовский? — удивился лесник. — Оттуда же всех эвакуировали. Ты почему остался?

— А меня забыли, — повеселел Слава. — Начальник на складе запер. Я товар пересчитывал. А когда вылез, смотрю: в городе никого. Только мародеры.

— Мародеры?

— Я вас за них принял, извините. Они увидели меня и стрелять начали. Еле убежал. На машине за мной гнались, гады! — Путаясь и сбиваясь, Славик рассказал леснику обо всем. Поборцев слушал и хмурился:

— Вот сволочи! И откуда только выползает эта мразь? Как в войну…

— Вот и все, — закончил рассказ Слава. — А вы не знаете, что это здесь такое? — он махнул рукой в сторону странной поляны.

— Это деревья, — сказал лесник. — Отсюда они пошли. Я таких полян уже с десяток видел.

— Десяток?!

— Ты куда шел? — меняя тему, спросил лесник.

— К шоссе.

— Там их полно, не суйся. В лесу с ними легче разойтись. Пойдем со мной.

— Куда?

— Ко мне в дом. Если поторопишься, к темноте успеем. Отдохнешь. Меня Петр Ильич зовут.

— Меня Слава.

У лесника Славе понравилось. Просторная изба–пятистенка стояла на живописном месте. Крошечную поляну, словно забор, скрывали–опоясывали заросли дикой малины, и столбы солнечного света утопали в поросшей зеленым мхом земле. Внутри избы было интересно: на стенах в прихожей висели всевозможные снасти и приспособления, о назначении которых Слава только догадывался, связки корешков и банных веников, на обширных полках стояли многочисленные банки и коробочки. В комнате ему понравилось еще больше: там был сложенный из дикого камня камин, пол закрывали ручной работы половики, а над широкой кроватью висела огромная медвежья шкура. Здесь не было ни телевизора, ни какой‑либо другой техники — цивилизация сюда почти не заглядывала, о ней напоминал только цветной постер с календарем. Слава разглядывал комнату и его не оставляло чувство, что чего‑то не хватает. Наконец, он понял — лампочки на потолке. Да какие тут лампочки — до ближайшей электрического столба десяток километров. Денег не хватит на такой провод! Потому и телевизора нет.

— Садись, отдыхай, — сказал лесник. — Голодный, наверное?

Славе было неловко признаться, что ел, да не наелся, и он неопределенно помотал головой.

— Понятно, — сказал Петр Ильич. — Сейчас накормлю.

Через полчаса Слава уплетал изумительно вкусную пшенную кашу, горячую, с золотистыми солеными шкварками. Съев две тарелки, он обессилено откинулся на спинку стула:

— Все, не могу больше.

— Ну, раз не можешь, спать ложись, — сказал Поборцев. — Вон там раскладушка, раскладывай.

Слава думал, что не заснет: перед глазами, как фантастический калейдоскоп, мелькали события последних дней. Но усталость взяла свое, и он не заметил, как уснул.

Утром, едва проснувшись, Славик засобирался в путь. Зашнуровал кроссовки, надел ветровку и увидел входящего лесника.

— Уходишь? — коротко спросил Поборцев.

— Ухожу. Спасибо вам за все. Мне надо идти.

— Погоди минуту, потолковать надо.

Слава уселся на табурет. Поборцев–старший нацепил очки и порылся в небольшой берестяной коробке.

— У тебя телефон мобильный есть? — спросил лесник.

— Есть, — ответил Слава, — так он здесь не работает.

— Я знаю. У меня к тебе просьба: я дам тебе номер моего племянника, вот, мобильный и домашний, — он протянул Славе сложенный листок бумаги. — Его зовут Александр. Он журналист. Когда будет связь, дозвонись до него и передай, что живые деревья очистили Чертову Лужу. Он поймет.

— Что?

— Вот и то! — произнес Петр Ильич. — Я сам видел.

— Я был на Чертовой Луже, и что там? — спросил Славик.

— Чисто там, представь себе! Чистейшая вода! Я, конечно, не купался, но раз лягухи плавают, и дно видно…

Слава хотел сказать, что этого быть не может, но побоялся обидеть хозяина. Чертова Лужа чистая?! Фантастика какая‑то! Но ведь и ходячие деревья не каждый день появляются.

— Почему вы думаете, что это деревья сделали? — спросил он.

— А кто же еще? Они вокруг отстойника выстроились и стоят, больше не двигаются. Как омертвели, значит. А воду очистили. Вот и думай теперь… А сам ты как думаешь: зло они для человека или нет?

Слава замялся. С одной стороны — на город напали, дома рушили, людей, говорят, убивали… С другой стороны — его‑то не тронули, и воду очищают. Непонятно все это. Странно.

— Не знаешь, — подытожил лесник, — и я не знаю. Но думаю, что не надо их трогать — и вреда будет от них меньше, а пользы, глядишь, больше. Вот ты мародеров больше испугался, чем их — и правильно. Дерево, хоть живое, хоть нет — это природы часть, а в природе никто никого не убивает просто так. Только для еды или для защиты. Это мы, люди, можем просто так… Подумай теперь: зачем этим дерндр…

— Дендроидам, — улыбнувшись, подсказал Слава

— Дендроидам, — старательно повторил лесник. — Зачем им людей убивать? Питаются они нами? Нет. Что же тогда остается? А остается одно: защита.

— Так они же первые стали нападать, — возразил Слава. — Какая это защита?

— Вы, молодежь, конечно, книжки читаете, в Интернеты ходите, а природы своей не знаете. Ты, Слава, как маленький, причитаешь: они первые начали! — передразнил Петр Ильич. — Видать, на то причина была. Без причины и прыщ не вскочит. А знаешь ты, что любое животное свою территорию имеет, свою зону обитания? Оно метит его, обходит, прогоняет чужаков. Это часть его жизни, немаловажная часть. И в лесу этом тоже все поделено. У зайца своя территория, у волка и медведя — свои. А если пересекутся они, то побеждает сильнейший, у кого зубы острее и сила больше, понял?

— Понял.

— Вот то‑то. И деревья эти не станут людей трогать, если их первыми не задирать! Если б они на меня напали — первый бы их убивать стал, как бешеных собак. А я к ним близко подходил — они меня не трогали. Им медведь дорогу уступает, так и я уступлю. С меня не убудет.

— А зачем они дома ломают? — спросил Слава.

— Вот этого не пойму, — признался лесник. — Не знаю. Но вот мой‑то дом цел, хотя они и здесь проходили! Значит, не все они ломают.

— Не все. В Дымове есть разрушенные дома, но их немного, — согласился Слава. — Я видел одно дерево на заправке. Они ее разрушили, а на этом месте теперь дерево стоит. Я даже подходил к нему! Оно вообще не двигалось, вросло в землю прямо сквозь асфальт!

— Вот такие пироги с жареной капустой, — задумчиво проговорил лесник. Слава тоже задумался. Слова лесника цепляли за душу, как якоря за морское дно, укрепляя и сдерживая круговорот мыслей.

— Ну, что, передашь мои слова?

— Передам. Обязательно передам! — пообещал Слава.

— На вот тебе денег, по мобильнику разговаривать дорого стоит, — лесник протянул парню сто рублей.

— Да не надо! — принялся отказываться Славик, но Петр Ильич насильно запихал купюру ему в карман.

— Мало ли что… Пойдем, я тебя провожу.

Они вышли из дома, и через пару часов лесник привел Славу к Медному камню.

— Я бывал здесь! — обрадовано сказал Слава.

— Вот и хорошо. Теперь иди вон по той тропинке, выйдешь к реке. Справа увидишь мост…

— Спасибо, дальше я знаю.

— Молодец. Свой край знать надо. Бывай.

Дорога из Засекино оказалась забита дендроидами. Деревья толпами шли в сторону Дымова, и Поборцев понял, что придется снова двигаться через лес. По дороге вышло бы быстрее, но что делать? Встречаться с опасными монстрами как‑то не хотелось. Он определил примерное направление, стараясь идти вдоль шоссе, которое было где‑то по правую сторону. Шли долго, с перекурами. Наконец, вышли на просеку. Не сдерживая радостной улыбки, Алекс вышел на перепаханную лесовозами дорогу. Они вблизи лесопилки, а от нее до шоссе практически рукой подать. По крайней мере, идти можно не лесом, а по какой никакой, но дороге!

— Ты знаешь это место? — заметил радость Поборцева командир. — Где мы?

— Здесь рядом лесопильный завод. Там можно отдохнуть. И дорога оттуда есть к шоссе.

— Отлично.

— Вот только в какой стороне он… Думаю, там, — взял направление лесник. — Там высокое здание, три этажа, можно издалека увидеть.

Ободренные путешественники прибавили шаг, прошли один перекресток, другой. Лесопилка так и не показывалась. На перекрестках стояли вешки, и на деревьях белой краской были нарисованы номера, но Поборцев в них не разбирался.

— Ну что, проводник, долго еще? — спросил Нефедов.

— Да нет, где‑то здесь должна быть, — проговорил Алекс, понимая, что так можно плутать еще долго. И вдруг услышал тарахтенье трактора. С детства знакомый звук казался совершенно чуждым в привычной уже лесной тишине. Звук слышался справа.

— Туда! — не колеблясь, указал Алекс. Они вернулись к пройденному перекрестку и повернули направо. Звук действительно приближался, но затем затих.

— Интересно, кто здесь на тракторе разъезжает? — подумал вслух Сергей.

— А может, это военная машина? — спросила Светлана.

— Нет, — покачал головой командир. — Не думаю.

На дороге что‑то показалось, какое‑то черное расплывшееся пятно. Путешественники подошли ближе и увидели дендроида, безжалостно размазанного гусеницами по земле. Трактор раздавил его совершенно, втер в песок, смешал с землей и опилками, не оставив ни одной целой веточки. Исследователи переглянулись.

— Ничего себе, — озвучил мысли всех Картавин. — Здорово кто‑то разозлился.

— Да, так размазать, это… постараться надо, — сказал Нефедов.

— Варварство, — проронила Светлана, и Алекс молча с ней согласился. Ну, убил дендроида, но так‑то зачем? Ему не хотелось идти к лесопилке, чтобы не встречаться с этим человеком. К тому же он мог знать его дядю…

— Пошли, — приказал командир, и пришлось подчиниться.

Действительно, примерно через километр пути по просеке показалось трехэтажное строение лесозаготовки.

— Неплохо, Петя, — сказал командир, и Поборцев не сразу понял, что это его хвалят.

Дорога вблизи здания была сильно перепахана гусеницами, словно тут происходило танковое сражение. Подойдя поближе, они убедились, что так оно и было. Перед забором, метрах в ста друг от друга, стояли два совершенно разбитых трактора. Один был полностью сожжен. Но самое жуткое зрелище ждало людей дальше. Пустошь вокруг завода была покрыта телами раздавленных, распиленных, разорванных и сожженных дендроидов. В нос ударил кислый запах разлагающихся псевдодеревьев.

— Что же здесь было? — удивленно протянул Сергей. — Похоже, настоящая война!

Он беспокойно огляделся вокруг, но лес за их спинами был тих и спокоен.

— Здесь наверняка кто‑то есть, — сказал Нефедов. Он всмотрелся в окна высокого здания. — Вон, некоторые окна открыты.

— Ну, и что? — сказал Павел. Он тронул носком ботинка останки мутанта. — Давно здесь лежит.

— А того, на дороге, раздавили недавно, — сказал Сергей. — Еще слизь не застыла. Тут точно кто‑то есть! Трактор‑то мы слышали.

Они приблизились к зданию, прошли вдоль и подошли к воротам. Жестяные створки были изломаны так, что висели лохмотьями. Сквозь них просматривался обширный заводской двор со штабелями досок и бруса. Несмотря на внешнюю хлипкость, ворота еще держались и были хорошо заперты: Поборцев и Сергей подергали за них, но открыть не смогли.

— Может, покричать? — предложила Света. — Они выйдут и нам откроют.

— Давай просто через забор перелезем и все, — сказал Павел.

— А вдруг пулю пустят? — сказал командир. — Паша, там может оказаться кто угодно. Может, охрана, а может, мародеры. Ладно, подсадите меня.

Игорь и Павел подставили ладони, Поборцев тоже подошел помочь. Втроем они подняли командира над головами, и он уцепился за край стены.

— Все, залез! — сказал Сергей, повернулся, чтобы спрыгнуть, и увидел направленный в грудь дробовик. С другой стороны стены стоял человек в серой куртке и рабочем комбинезоне, с ружьем в руках. Командир медленно поднял руки:

— Только спокойно, не стреляй! — сказал он. — Мы не воры.

— А чего тогда сюда лезешь? — спросил мужчина. Несмотря на грязную одежду и изможденный вид, он не походил на простого рабочего. И разговаривал громко и уверенно. — Это частная территория, так что можете убираться, откуда пришли!

— Подождите, подождите! — продолжил переговоры Сергей. Он достал из кармана небольшую книжечку и показал охраннику. — Вот, смотрите: я — майор военной разведки, а эти люди — специальная правительственная экспедиция, ученые.

Человек опустил ружье:

— Кидай сюда свои корочки.

Командир бросил. Охранник поднял их с земли и повертел перед глазами. Потом подошел к воротам, не опуская ствола:

— И что вам нужно?

— Отдохнуть, по возможности переночевать.

— Оружие есть?

— Есть, — Сергей продемонстрировал автомат, в котором не было ни одного патрона.

— Кидай сюда.

Командир подчинился. Человек поймал оружие, осмотрел, отсоединил магазин и удивленно качнул головой:

— Я такого не видел. Что за модель?

— «Дрозд», — улыбнулся Сергей.

— А патронов почему нет?

— В лесу истратили.

— А–а! Вы тоже их встретили? Ладно, ждите, открою ворота… А тебе лестницу сейчас принесу.

Не дожидаясь, пока принесут лестницу, Сергей спрыгнул с трехметровой высоты во двор.

— Теперь вижу, что разведчик, — ухмыльнулся человек, отмыкая ключом замок. Он отдал подошедшему командиру автомат. — А то здесь всякие околачиваются… Меня зовут Пильщик. Я здесь хозяин.

— Пильщик? — удивленно переспросил Сергей. Остальные путешественники вошли во двор через открытые ворота и оглядывались вокруг. В обширном заводском дворе возвышались огромные штабеля досок и бруса, у стены стояли несколько гусеничных тракторов–лесовозов, а рядом с ними, как красавец среди чудовищ, застыл большой серебристый джип.

Алекс попытался вспомнить, говорил ли что‑нибудь дядя о Пильщике. Похоже, ничего, он с ним не пересекался, и это было хорошо. А вот сам Александр слышал о директоре лесопилки много интересного. Бывший бандит, его знали даже в Екатеринбурге, сколотил состояние, выкупил несколько предприятий в области, теперь занимается бизнесом. Больше ничего не припомнить. Но что он здесь делает? А может, это и не он? В лицо он Пильщика не знал.

— Да, я Пильщик, — проговорил человек.

— А… — Сергей хотел спросить у него фамилию и имя, но посмотрел на лицо хозяина и не стал. Успеется, подумал он.

— А это… вокруг, — спросил Картавин. — Это что произошло?

Хозяин улыбнулся так зло и радостно, что Светлану пробрал озноб.

— Это я мутантов жарил. И давил.

Ученые переглянулись. Поборцеву показалось, что Пильщик немного не в себе.

— А у вас вода есть чистая? — спросил Нефедов. — Пить очень хочется.

— Есть. На кухне. Пойдем.

Они прошли по коридору первого этажа. Поборцев увидел надпись на дверях: «Столовая», но едой оттуда не пахло. Пильщик открыл дверь, и они вошли в светлый зал с десятком столов и стульев. На каждом столе в пластиковой вазочке стояли засохшие цветы. Хозяин прошел к стоящему в углу шкафу, вытащил полуторалитровую пластиковую бутыль с водой и поставил на стол:

— Пейте.

Все с удовольствием напились. В бутыли мало что осталось, но Нефедов аккуратно перелил остатки себе во флягу. Пильщик посмотрел на него:

— Еще надо? Берите в шкафу.

— Не откажемся, спасибо, — Сергей вытащил из шкафа еще бутылку и расстегнул свой рюкзак.

— А что вы тут делаете? — спросил Нефедов. — Весь район эвакуировался, а вы здесь…

Пильщик посмотрел на него:

— Я здесь воюю. С ними, — он мотнул головой в сторону, но все поняли, кого он имел в виду.

— Воюешь? — переспросил Сергей. — Зачем?

— Затем, что я буду убивать их везде, где увижу! Понятно?

Яростный голос хозяина заставил Сергея замолчать.

— Они нападают на вас? — спросила Света.

— Они приходят каждый день, — Пильщик обвел всех воспаленными красными глазами. — И каждый день я убиваю их. Но их слишком много на меня одного.

— Вам не нужно этого делать, — попыталась успокоить его биолог. — Скоро сюда придет армия…

— Не указывай, что мне делать, сука! — проревел Пильщик. Он подался вперед, но между ним и испуганной Светой быстро шагнул Поборцев. Он заметил, что Сергей медленно заходит к сумасшедшему сзади.

— Спокойно, мужик! Я потерял троих бойцов там, в лесу, так что защищать дендроидов мы не будем! — сказал Сергей. Пильщик обернулся к нему:

— Значит, ты понимаешь, о чем я говорю! — с чувством проговорил хозяин.

— Конечно, понимаю, — сказал командир. Поборцев не понял, играл он или говорил серьезно, но в любом случае, с этим человеком лучше не спорить. Тем более что у него ружье.

— А вы понимаете? — спросил хозяин остальных. — Вы ведь ученые, да?

— Да, — осторожно сказал Картавин.

— И что вы думаете про эти деревья?

Павел посмотрел на Нефедова, не решаясь говорить. Игорь прокашлялся:

— Кх–м. Мы только начали их исследовать, еще не собрали достаточно материала…

Пильщик расхохотался:

— Вон лежит достаточно материала! И сегодня будет еще, надо? Ладно, пойдем ко мне наверх, выпьем водки, я угощаю!

Он повернулся и вышел из столовой. Им ничего не оставалось, как следовать за ним. Они поднялись на третий этаж и прошли в кабинет директора — это Поборцев определил по табличке на дверях.

— Проходите и располагайтесь, — пригласил Пильщик. В просторной комнате давно не убирались: в углах пустые бутылки и мусор, на тяжелом дорогом столе лежали инструменты вперемешку с грязной одноразовой посудой и воняющими керосином тряпками. — Вон стулья.

Гости разобрали стоящие у стены синие металлические стулья и сели. Поборцев заметил на секретере фотографию. На фоне красивого белого дома хорошо одетый мужчина обнимал стройную женщину и маленькую девочку. «Жена и дочь, — подумал Алекс. — Неужели это он?!» Характерные черты Пильщика подтвердили догадку.

— Извините за беспорядок. Гостей не ждал, — усмехнулся Пильщик. Он снял с плеча дробовик и поставил у окна. — Но угостить могу. Вчера еще был коньяк, сегодня только водка.

Он полез в бар и вытащил бутылку дорогой водки.

— Стаканов нет, — объявил он, протягивая сидевшему ближе всех Сергею бутылку. — Но в столовой есть.

— Я схожу, — вызвалась Светлана. Ей не хотелось быть в обществе этого человека.

— Сходи, возьми там, что хочешь, — благосклонно разрешил хозяин.

Света спустилась вниз, по дороге заглядывая в пустые коридоры. И как он живет здесь один? Потому и не в себе. Но зачем ему это? Пусть он хозяин лесопилки, но сражаться с дендроидами каждый день, рисковать жизнью… Что он хочет доказать, кому?

Она порылась в кухонных шкафах и нашла одноразовые стаканы и тарелки. Вилок нет, ну да они уже привыкли без них, управлялись одними ножами. Света уже чувствовала себя бывалым человеком, понимала, что не каждому выпадает такая возможность, и она с ребятами — просто герои. Особенно их проводник. Подруге Ольге безумно нравились военные, и от их командира Сергея она наверняка была бы без ума. Волевое лицо, короткая стрижка, твердый взгляд и жесткие скулы. Да, рядом с ним Павел казался слабаком, хотя был не меньше ростом. Это из‑за взгляда. Во взгляде, в каждом действии Сергея чувствовалась воля и решимость, у Павла такого не было. Ну, и плечи у майора покруче. Так ведь не в лабораториях тренировался…

Но ей он не нравился. Ольге бы понравился, но не ей. А вот Поборцев… Петр интересный парень. И такое впечатление, что он не на своем месте. Общительный, веселый, смелый, шутит много. Даже когда тяжело. Еще она заметила, что лесник отчего‑то недолюбливает майора. Почему этот парень пошел в лесники, неужели ума не хватило заняться чем‑то более интересным? Нет, ума у него хватает. Тогда что? Светлана чувствовала, что здесь какая‑то тайна.

Когда она вернулась, мужики были навеселе. Видно, обошлись без стаканов. Хозяин раскинулся в кожаном кресле и курил. Дорвавшийся до сигарет командир жадно затягивался, блаженно выпуская дым в потолок.

— Значит, они каждый день приходят? — спросил у хозяина Нефедов.

— Почти.

— И сегодня придут?

— Придут, — удовлетворенно кивнул Пильщик. Света отметила, с каким удовольствием это было сказано. «Ему нравится их убивать, — подумала она, — он точно сумасшедший!»

Приближался вечер, а дендроиды не появлялись. Пильщик сидел у окна и угрюмо смотрел на опушку. Сергей попытался разговорить его, но пьяный директор был немногословен.

— Нам пора идти, — подошел к Сергею Алекс. — Скоро ночь. Если выйдем сейчас, успеем добраться до Засекино, там переночуем.

— Нам уже спешить некуда, — ответил командир. — И рисковать, на ночь глядя, не будем. Переночуем здесь, а поутру и пойдем.

— Ну, ладно, — Поборцев подумал, что ему как раз и не мешало бы поспешить. Снятый тайком на смартфон материал жег руки, и журналист размышлял, когда будет удобней «сделать ноги». Эх, жалко, что видеокамера Нефедова использовала «минидиви», а не карточку, как в смартфоне. Тогда бы он просто скопировал информацию. А так придется выкрасть диск. Но что делать, он пошел с ними и рисковал не для того, чтобы в конце пути думать о морали. Ничего, он же не собирается присваивать открытие себе, просто обнародует его. К тому же там, на видео, вся группа. Все станут героями. Но теперь он не станет мыкаться с одним издательством или телеканалом, а разошлет запись всем. Бесплатно. Плевать на гонорары, будет имя — будет все.

Пильщик открыл несколько комнат в этом же коридоре:

— Можете располагаться.

Светлана и Павел расположились в раздевалке для персонала, Алекс с Игорем заняли комнату отдыха. Командир поселился в каком‑то офисе.

Нефедов облюбовал для сна бильярдный стол, а Поборцев сдвинул все стулья в комнате и расположился на них с большим комфортом. В первый раз за долгое время над головами висел потолок, и Алексу даже стало не по себе. Двадцатиметровое помещение казалось маленьким, а когда Алекс лег, почудилось, что потолок медленно опускается на него. Одичал совсем, подумал он, поворачиваясь на бок и закрывая глаза. Нефедов уже спал, и его храп эхом отдавался от стен комнаты. Тем не менее Алексу он не мешал — журналист жутко хотел спать. Борясь с сонливостью, Поборцев достал смартфон и поставил будильник на пять утра. По армейской практике он знал, что в это время самый крепкий сон, и рассчитывал, что его никто не заметит. Звук он выключил, чтобы не разбудить Игоря, оставил только вибрацию. Поерзал на не слишком удобных стульях и заснул.

Смартфон загудел и запрыгал в нагрудном кармане. Поборцев проснулся, с трудом разлепив глаза. Темнота, но не такая как в лесу, и белые стены вокруг. Он вспомнил, что находится на заводе. Надо вставать.

Алекс осторожно поднялся со стульев и опустил ноги на пол. Рюкзак, в котором Нефедов носил камеру, лежал на столе рядом с дверью. Поборцев тихо обулся и прислушался. Ученый похрапывал тихо и ровно. Хорошо. Алекс подошел к его рюкзаку, расстегнул ремень и вытащил камеру. Легкая и компактная, она отлично сидела в ладони. Где‑то здесь должен быть слот для диска. Вот он. Журналист открыл крохотную створку и извлек диск. Аккуратно закрыл камеру и положил на место. Закрыл рюкзак. Все, прощайте, товарищи!

Он легонько нажал на ручку двери и потянул на себя. Дверь заскрипела.

— Ты куда?

Алекс обернулся. Нефедов приподнял голову от стола.

— В туалет.

Голова Игоря с глухим стуком упала на стол, и Поборцев, уже не таясь, вышел в коридор. Он старался идти как можно тише, но шаги предательски гулко раздавались в длинном пустом коридоре. Спустившись во двор, за штабелями бруса Алекс нашел лестницу и приставил ее к стене. У него есть, по крайней мере, полчаса, если Нефедов что‑то заподозрит и поднимет группу. Но, скорее всего, Игорь уже спит.

Поборцев забрался по лестнице на забор и посмотрел вниз: высоковато и внизу асфальт. Но делать нечего, надо прыгать. Чтобы напрасно не рисковать, он сполз с бетонной стены вниз, держась за край руками, а потом прыгнул. Приземление было удачным. Спружинив ногами, Поборцев упал на бок, но это были пустяки. Главное, ноги не повредить. Оглянувшись на окна завода, он побежал к лесу.

— Петр! Петя!

— Куда он делся, гад? — зло произнес Сергей. — Игорь, ты же вместе с ним спал?

— Ночью он здесь был, — ответил Нефедов. — Я ночью выходил, он спал. А потом он выходил в туалет.

— Когда?

— Не знаю, ночью, — пожал плечами Игорь.

— Вот он и свалил!

— Странно, — сказал Картавин. — Зачем ему уходить? Да еще ночью?

— Я почему‑то думаю, что он сбежал! — сказал Сергей.

— Почему сбежал? — удивилась Светлана. Она не могла представить, что лесник мог так просто исчезнуть. — Может быть, с ним что‑то случилось?

Сергей спустился вниз, во двор и через минуту прибежал:

— Он точно свалил!

— Почему ты так думаешь? — спросила Света.

— Лестница к забору приставлена! — процедил командир. Светлана никогда не видела у него такого яростного лица. Непонятно, конечно, но почему он так злится?

— Странно, конечно, — сказал Нефедов. — Но ничего страшного, здесь есть дорога, она выводит на шоссе. Мы и без него доберемся.

— Откуда ты знаешь, куда она выводит?! — закричал командир. — Это он нам втирал!

— Да куда же ей еще выводить, люди на работу не лесом же ходят, — логично предположил ученый. — Любое предприятие должно связываться с потребителем дорогой…

— Не умничай! — зло оборвал его Сергей.

— Что случилось? — в коридор вышел Пильщик. Лицо его порядком опухло после вчерашнего возлияния.

— Проводник сбежал! — пояснил ему Картавин. Он повернулся к Сергею. — Мне он тоже сразу не понравился, Серега!

— Кто сбежал? — насторожился директор.

— Да лесник! — пояснил раздраженный Сергей. Он дергался, явно не зная, что делать. Искать лесника в лесу было делом заведомо бесполезным, тем более что местности, в отличие от него, они не знали. Командир щелкнул зажигалкой и закурил.

— Какой лесник? — спросил Пильщик. Сергей внимательно посмотрел на него:

— Этот парень, что был с нами вчера, помните его? Он здешний лесник.

— Он? Здешний лесник? — потянулся в кресле директор. — Не знаю, может, он и лесник, но не здешний. Я местного лесника не раз видел. Он с бородой и старше. Хотя похож.

Ученые посмотрели друг на друга, и в глазах их читался лишь один вопрос.

— Вот дерьмо! — убито проговорил Сергей. — Ну‑ка, быстро собирайтесь!

— Мы, что, его догонять побежим? — спросил Павел. — Уже не догонишь.

— Собирайтесь, я сказал! — крикнул Сергей. Все разошлись по комнатам. Командир вошел к Нефедову:

— Игорь, образцы у тебя? — спросил он у собиравшего вещи ученого.

— У меня… должны быть. В рюкзаке.

— А ну, проверь.

Игорь расстегнул ремень рюкзака и достал несколько контейнеров.

— Проверь! — приказал Сергей. Нефедов открыл крышки одну за другой. Образцы были на месте.

— Все на месте.

— Камера где?

Игорь сунул голову в рюкзак.

— Здесь она, — сказал он с облегчением.

— Ну‑ка, дай сюда! — сказал командир. Он взял у Нефедова камеру и открыл. Кассета на месте, а диска внутри нет.

— Ты видео на диск записывал?

— Да.

— Вот сволочь! — Сергей швырнул камеру на стол и выскочил из комнаты.

— Всем собраться во дворе, даю минуту! — крикнул он из коридора.

— Весело у вас, — ухмыльнулся Пильщик.

Света принципиально не стала торопиться и спокойно укладывала вещи. Она терпеть не могла, когда так командуют. В конце концов, она гражданский человек, и не обязана…

— Чего ты копаешься? — спросил ее переминавшийся с ноги на ногу Павел. — Нас давно ждут внизу.

— Я не собираюсь бегать перед ним. Я ученая, а не солдат. Хочешь, не жди, беги к нему, если боишься.

— Да не боюсь я…

В дверь ворвался рассерженный командир:

— Что вы тут возитесь? Быстрее!

— Не кричите на меня! — Света посмотрела на командира. — Какое право вы имеете кричать?

— Я руководитель экспедиции, вы забыли?! — прорычал Сергей. — Вы обязаны выполнять мои приказы!

— Я не отказываюсь, — холодно произнесла Светлана. — Просто подождите. Я сейчас…

— Чертова сука, ты вывела меня! — командир схватил Свету за плечо и вытащил ее из комнаты. — Возьми ее вещи! — приказал он Картавину. Павел механически подчинился и вышел за ними в коридор.

— Что теперь? Ударишь меня? — возбужденно спросила она. В груди пылало, она чувствовала, как лицо краснеет от возмущения и гнева. Рука в месте, где схватил ее Сергей, сильно болела. Наверняка синяки останутся.

— Сергей, ты что делаешь? — спросил Картавин. Командир шагнул и ударил его кулаком в живот. Павел выпустил рюкзаки из рук и согнулся, хватая ртом воздух. Света увидела его глаза: в них плавали изумление и страх.

— За мной, оба! — прикрикнул Сергей и пошел вниз по лестнице.

Пильщик уже открывал ворота, а Нефедов стоял рядом.

— Мне нужна ваша машина! — сказал Сергей, подойдя к Кабанову.

— Зачем?

— Дело государственной безопасности! Дайте ключи!

Хозяин завода, улыбаясь, посмотрел на командира:

— Меня как‑то мало интересует государственная безопасность, больше своя.

— Не давайте ему ничего! — крикнула Света. Она услышала их разговор, выходя из здания. Пришибленный Картавин с рюкзаками в руках шел следом.

— Заткнись! — ответил ей Сергей. Затем повернулся к директору:

— Я по–хорошему прошу! Ничего с машиной не случится, вам ее вернут!

— Нет! — отчеканил Пильщик, косясь на заплаканную девушку.

— Почему?

— Дама не хочет. А женщине надо…

Сильный удар в грудь опрокинул Пильщика наземь. Командир навис над ним, сжимая кулаки:

— Давай ключи, сука!

Лежащий Кабанов выхватил из‑за пояса пистолет:

— Назад!

Командир отступил. Директор поднялся, не отводя ствол:

— Сейчас пристрелю тебя, козел, а потом раздавлю трактором! Мокрого места не останется, понял, пидор!

Сергей не двигался. Неожиданно появившийся пистолет спутал все карты. Остальные молчали, понимая, что Пильщик вполне способен это сделать. А потом прикончить их, как свидетелей.

— Ты мне не указ, понял! Я — Пильщик, я здесь хозяин! Это мой завод, моя земля, и я хрен положил на государство, его безопасность и на тебя лично! Все понятно? А теперь вали отсюда, пока я тебя не пристрелил!

Стиснув зубы, Сергей вышел за ворота. Ученые последовали за ним.

— Эй, — окликнул Светлану Пильщик. Она остановилась. — Хочешь, подброшу до города?

Она улыбнулась и покачала головой:

— Спасибо. Вы и так много сделали.

Они шли очень быстро. Света едва поспевала за размашистым шагом Сергея. Его, похоже, это совершенно не волновало. Казалось, в одночасье его товарищи стали ему безразличны. Командир торопился куда‑то, молчал и не отвечал на вопросы. Света понимала, что он будет нести главную ответственность за то, что случилось. Но кто же мог предположить такое? Открытый, общительный парень, Петр исчез, прихватив весь отснятый материал. В бою с дендроидами они потеряли ноутбук, теперь еще и это… И что у них осталось? Образцы в рюкзаке Картавина, отправленный вертолетом дендроид, да личные впечатления. Обидно. А еще обидно, что Петр оказался аферистом, а может быть, даже шпионом. Так вслух подумал Павел, и сначала она возмутилась, но потом…

Им повезло — на дороге было чисто. Ходячие деревья не показывались, и путешественники шагали быстро и спокойно. Через два часа миновали перекресток. Дорожный указатель сообщал, что Дымов находится в двух километрах. Но к городу они не пошли. Сергей двигался по шоссе на запад и, судя по всему, знал, что его там ждут. И только когда Света очень устала и категорически отказалась идти дальше, согласился сделать привал.

Еще через час они вышли к еще одному перекрестку. От разбитой асфальтовой дороги отходила почти идеальная бетонная магистраль, пропадавшая в лесу. Сергей знал, что это была военная дорога, ведущая к скрытой в лесах части РВСН. Здесь они увидели следы прошедшего боя. На дороге и возле нее валялись останки разорванных на куски дендроидов, в канаве лежал перевернутый бронетранспортер. Асфальт был помят и разворочен, сплошь и рядом на нем виднелись отметины от пуль. Света вздрогнула, увидев под ногами засохшее кровавое пятно. Сергей будто не замечал зловещих знаков, шел размашисто и смотрел только вперед. Пройдя еще семь километровых столбиков, уставшая Светлана заметила впереди какую‑то машину. Потом она поняла, что ошиблась. Это была не машина, а бронетранспортер, копия того, что лежал в кювете.

Сергей ускорил шаг и побежал. Навстречу вышли бойцы в камуфляже. Когда ученые подошли к военным, Сергей уже разговаривал с кем‑то по рации.

— Да. Поборцев Петр Ильич. Одет в камуфляж. Оружия нет. Прямой нос, темные волосы, темные глаза. Наверняка назовется лесником. Да.

Света поняла, о ком речь, и поняла, что за Поборцевым сейчас начнется охота. Она почему‑то не хотела, чтобы его поймали. Пусть даже он иностранный шпион. Наверно, потому, что возненавидела Сергея.

— Будем ждать, — сказал им командир, закончив разговор с кем‑то емким «есть!». — За нами пришлют машину.

Сергей разговаривал с солдатами, а ученые разлеглись у придорожных кустов. В воздухе вилась назойливая мошкара, но привычные к ней люди лениво отмахивались, почти не обращая на гнус внимания. Уже привыкли за неделю странствий.

Света не могла поверить, что скоро будет дома и сможет принять горячую ванну и поспать на мягкой постели. Как здорово, что можно выбросить из головы дендроидов, страх и свою суперответственную миссию. Отдыхать, только отдыхать! Она тихо улыбалась мечтам, а мужчины оживленно переговаривались.

— Я сразу подумал, что не похож он на лесника! — говорил Павел.

— А кто похож? Бородатый дедушка с ружьем? Стереотипно мыслишь, Паша. Жизнь — это не кино. Я не удивлюсь, если где‑то есть не дедушки, а девушки–лесники. Или лесничихи, как правильно? — Нефедов усмехнулся и прихлопнул на лбу чересчур наглого комара.

— А если бы он нас ночью прирезал? — не унимался Картавин.

— Если бы прирезал, сейчас бы мы не разговаривали.

— Да, ну, тебя! Света, ты хоть скажи.

— Что? — пробудилась от мечтаний девушка.

— Ну, о леснике этом. Тебе этот гад не показался подозрительным?

— Нет. Совершенно.

— Да?

— Да! — Светлана повернулась к Павлу. — И не смей называть его гадом!

— Это почему? — привстал Павел. Горячность Светы ему очень не понравилась.

— Я видела, как он защищал солдата и дрался с дендроидом! Помнишь тот бой в лесу? Тогда мы все бежали, а он сражался! Так что он — не гад. И не трус, как некоторые.

Света замолчала, понимая, что сказала лишнее. Но Картавин завелся:

— Ты кого имеешь в виду?

— Отстань. Я не хочу об этом говорить, — отвернулась она. Зря она завела этот разговор. Но что‑то внутри подсказывало, что так надо. Что этого разговора не избежать.

— Нет, ты скажи! Давай все выясним. Ты меня, что ли, считаешь трусом?

— Да, тебя!

Картавин задохнулся и покраснел:

— Это когда же? Что я сделал? Я должен был на мутантов с кулаками кидаться?

— Нет. Не то.

— А что?!

— Почему ты не вступился за меня тогда, на заводе? Когда Сергей тащил меня за руку?

— Я заступился!

— Я так не думаю.

— А что я должен был сделать?

Нефедов с интересом прислушивался. Он и не думал, что между Павлом и Светой может вспыхнуть такая разборка. К тому же он не понимал, о чем идет речь. Когда все это случилось?

-, — В морду ему дать! А ты струсил. Я по глазам твоим видела Светлана говорила начистоту, уже не боясь что‑то разрушить между ними. Если стена дала трещину, лучше ее сломать сразу, не дожидаясь, когда она рухнет в самый неподходящий момент.

— По глазам! — усмехнулся Картавин, качая головой. — Ну, дал бы я ему в морду — что бы это изменило? Он все равно бы побил меня, и ты это знаешь — он же десантник! Тогда какой смысл?

— Ты, Паша, всегда ищешь смысл, — сказала Света. — А мне не важен смысл, мне важен поступок.

— Ты не видела, как он человека застрелил! А я видел! — горячо прошептал Павел, невольно оглядываясь на стоявшего с группой солдат Сергея.

— А вот он бы не испугался, — сказала она, имея в виду Поборцева, и Павел это понял.

— Ты пойми: жизнь — не кино, дублей не будет! Поэтому иногда надо думать, а не кулаками махать. Я сделал, что мог, и не понимаю, чего ты от меня хочешь!

— Я от тебя ничего не хочу, Павел.

— Ты просто устала, тебе надо отдохнуть, — сказал Картавин. — Мы все здорово устали.

— Я не устала, я поумнела, — прошептала Света.

Алекс шел по еле заметной тропке, петлявшей среди деревьев и кустов. Эти места он знал прекрасно. Через каких‑то двести метров должна быть опушка, а там… Его мысли прервали три фигуры с автоматами и в камуфляже, неожиданно выскочившие из‑за деревьев.

— Стоять! Кто такой?

Поборцев остановился. Вот попал! Надо было другой дорогой идти, пусть длиннее, зато спокойнее. Так нет, пошел этой, на свою голову! Даже такие тропки перекрыли!

— Я местный лесник.

— Лесник? Это закрытая зона. Все эвакуированы, — сказал один из военных. — Что ты там делал?

— Я не знал, что зона, — картинно изумился Поборцев. — Почему закрыта?

— Пойдешь с нами. Там разберутся.

Его взяли под руки и повели. Через сотню метров обнаружился замаскированный джип. Алекса посадили в машину, и куда‑то повезли. «Может, обойдется, — думал он, косясь на здоровенных парней, вероятно, десантников или разведчиков. От таких не убежишь. — Скажу, что лесник, находился у себя в сторожке, об эвакуации ничего не знал…»

Джип остановился в каком‑то селе. «Гречнево? — попытался определить Поборцев. — Кажется, Гречнево».

Высокий офицер в пятнистой куртке потребовал документы.

— Какие документы? Я лесник, Петр Ильич Поборцев, меня тут все знают.

Оказалось, не все. Алекса показали одному из старожилов, и он отрицательно покрутил головой:

— Нет, не он это. Я Петра знаю, — после чего лжелесника тщательно обыскали. И нашли диск от видеокамеры. Он спокойно лежал на дне нагрудного кармана. Поборцев не мог его перепрятать — с момента задержания с него не сводили глаз.

— Что это? — спросил офицер.

— Диск.

— Сам вижу. Что на нем?

— Не знаю. В лесу нашел, — сказал Поборцев. — На дороге.

— Нашел, говоришь. Посмотрим…

Поборцева снова погрузили в джип. На этот раз сопровождавших было вдвое больше. Привезли в Михалево — село в пятнадцати километрах от Дымова. Здесь Алексу бывать приходилось.

Перед зданием сельского клуба стояло несколько военных грузовиков и даже один БТР. У дверей часовой.

— Привезли задержанного, — сказал сопровождавший Поборцева офицер.

— Сейчас доложу.

— Проходите, — сказал вновь появившийся в дверях часовой. Алекса ввели внутрь.

Видно, здесь располагался какой‑то штаб. За столом, как скатертью покрытым картами, сидел худощавый человек восточной наружности. На картах стоял дорогой ноутбук. Хотя за окнами светило солнце, в просторном помещении было темновато, света двух голых лампочек под потолком явно не хватало, и рядом с ноутбуком горела настольная лампа. В углу попискивал и подмигивал лампочками громоздкий агрегат с антенной, должно быть, военное средство связи. Рядом с ноутбуком лежал смартфон Алекса, отобранный при задержании.

— Свободны, — сказал человек конвоирам, и они удалились за дверь. Поборцев остался стоять перед начальником.

— Меня зовут Александр Муслимович Курмаев, — представился человек. — А вас?

— Петр Ильич Поборцев.

— Так, — произнес Курмаев, с головы до ног оглядывая задержанного. — Почему же местный житель не подтвердил, что вы тот, за кого себя выдаете?

— Не знаю. Пьяный, наверно был, — нагло ответил Поборцев.

— Что вы делали в запретной зоне?

— Ничего. Я лесник, хожу по лесу… Я не знал ни о какой зоне.

— А вот ваш начальник… Как, кстати, зовут вашего начальника?

Поборцев назвал. Он хорошо помнил то, что говорил дядя.

— Да, правильно. Очень хорошо. Ваш начальник сказал, что вы предупреждены. И, кроме того, должны были сопровождать специальную экспедицию, — сказал Курмаев. Говорил он неторопливо и вкрадчиво, будто подбирая удобные слова. — И где же экспедиция? Почему вы вернулись один?

«Вот черт! — подумал Алекс. — Они уже все раскопали! И с начальником связались! Вот подставил я дядю! Надо было обычным туристом представиться, что бы они тогда сделали?»

— Я проводил их до Засекино, дальше они сказали, что сами дойдут.

— Значит, вы — Петр Ильич Поборцев, сорока семи лет? Неплохо сохранились.

— Работа такая. Свежий воздух.

— Перестаньте лгать! Думаете, трудно узнать ваше настоящее имя? Поверьте, нетрудно.

— Зачем узнавать? Это настоящее имя.

— Мы здесь в игры не играем, господин Поборцев, — чиновник навис над задержанным, рассматривая его узкими черными глазами. — Местный житель не опознал вас как лесника. Документов у вас нет. Кто вы такой? По–моему, мы с вами даже где‑то встречались. У меня хорошая память на лица.

Поборцеву тоже показалось, что он когда‑то видел это самодовольное лицо с хитрыми азиатскими глазками. Курмаев. И фамилия знакома. Он вдруг вспомнил: в армии. Этот человек был начальником особого отдела, «особистом», как их называли тогда. Молодого солдата Поборцева изумил тот факт, что к капитану Курмаеву с докладом приходил командир части, полковник, а не наоборот. Среди солдат ходили слухи, что молодой капитан обладает неограниченной (разумеется, в пределах части) властью, и многие офицеры его побаиваются. Слушая эти байки, рядовой Поборцев не предполагал, что скоро познакомится с капитаном Курмаевым очень хорошо.

Алекс попал в эту часть после учебки, где осваивал специальность кодировщика. Помимо хорошей памяти, она требовала большой аккуратности, незаурядной памяти и точности. Спецсвязь в войсках осуществлялась посредством специальных кодировочных машинок со сменным «плавающим» кодом и несколькими «ключами», менявшимися каждый день, каждую неделю и каждый месяц. Все оборудование было совершенно секретным и невероятно сложным механическим устройством, не использовавшим никаких электронных методов кодирования, что сильно затрудняло взлом кода. Обучавший их сержант не без гордости рассказывал профессиональную байку о том, как однажды американцам удалось раздобыть такую машинку и даже несколько ключей. Вероятный противник потирал руки, расшифровывая наши шифрограммы, но все их потуги оказались напрасными: на бумаге выходила полная ахинея, типа «грузите апельсины бочками». Разбирая устройство шифровальной машины, Поборцев поразился уму и изобретательности ее создателей, рядом с которыми Левша казался примитивным ремесленником. Система носила ласковое цветочное имя «Лютик».

В новой части Алекс служил как все: топал по плацу, ходил в наряды, караулы, дежурил по столовой. И думал: зачем их столько готовили в учебке, если его специальность здесь на фиг не нужна? Впрочем, особенно с этими мыслями не заморачивался, как всякий русский прекрасно понимая значение слова «бардак».

Оказалось, надо было всего лишь подождать. Алекс узнал, что через некоторое время местный кодировщик уходит на дембель, и место становится вакантным. Но вмешались обстоятельства, и вместо должности кодировщика Поборцеву предложили стать секретчиком. «Предложили» — не то слово, конечно. В армии ничего никогда не предлагают. Поставили перед фактом. Но, вникнув в суть работы, Алекс не слишком огорчился, если не сказать — обрадовался. По сути, он стал библиотекарем, с той лишь разницей, что посетителями были сплошь офицеры, а выдаваемая им литература имела грифы «совершенно секретно» и «особой важности».

Не успев проработать и месяца, Поборцев удостоился внимания Курмаева.

— Ну, как служится, солдат? — неожиданно с отеческой заботой произнес капитан, зайдя в «секретку».

— Нормально, товарищ капитан.

— Это хорошо. После работы зайдешь ко мне в кабинет. Знаешь, где?

— Знаю.

— Отлично.

Оставшееся до конца дня время Алекс строил догадки, зачем он понадобился всесильному особисту, но ничего придумать не мог. Почему‑то предчувствия были не очень хорошими. И они оправдались.

Курмаев предложил ему чаю и конфет. Поборцев удивился такому радушию и вежливо отказался. Особист начал издалека. О тяготах и лишениях воинской службы, которые он, Курмаев, легко может скрасить дополнительным отпуском, увольнительными и различными послаблениями. Даже проблема дедовщины решалась легко и просто, стоит лишь слово сказать. Как у молодого солдата, проблемы с дедами у Поборцева имелись, но закладывать товарищей в части было не принято.

Алексу не надо было объяснять, что столь серьезное покровительство требует не менее серьезной отдачи, и когда Курмаев перешел к главному блюду, Поборцев понял, что переварить его не сможет.

Особист хотел, чтобы Поборцев негласно «присматривал» за офицерами бригады и докладывал обо всех случаях нарушения правил пользования секретной документацией. Алекс мигом догадался, о чем речь. Многие офицеры грешили тем, что не возвращали книги или карты вовремя, брали их домой в военный городок. По внутренним правилам это было недопустимо, но две женщины–прапорщицы, работавшие в секретке вместе с Поборцевым, смотрели на нарушения сквозь пальцы. Тут все друг друга знали годами, жили в военном городке в соседних парадных, а то и вовсе на одной лестничной площадке. Какие там шпионы?! Алекс понимал их, но Курмаев был иного мнения. Он приказал взять всех нарушителей «на карандаш». И в первую очередь своих сослуживиц.

Прапорщицы относились к молодому солдатику хорошо, жалели его, подкармливали, разрешали оставаться в секретке после работы, и Поборцев отдыхал там от серых армейских будней, спокойно читал, спал, писал домой письма. И вот, на тебе, такая хрень! Кроме них, предстояло заложить очень многих офицеров, обращавшихся с ним как с равным. Поборцев даже честь им не отдавал. Просто хорошие, рабочие отношения. И своего непосредственного начальника пришлось бы записать, и командира взвода, в котором служил. Всех!

Алекс стал увиливать. Говорил, что некогда, много работы. Но Курмаев разбивал его доводы легко и непринужденно. Тогда пришлось сказать правду: не хочу, мол, никого закладывать!

Курмаев усмехнулся: что значит «закладывать»? Не доносить, а докладывать о нарушениях режима секретности, что в конечном итоге приравнивается к нарушению обороноспособности страны! Никто не утверждает, что нарушители работают на вражескую разведку, но… гарантий нет. А правила существуют, и офицеры их знают! И так далее, и тому подобное. Курмаев наседал, Поборцев отнекивался. И тогда капитан сменил ласковый, завораживающий тон на другой. Доброжелательная улыбка куда‑то подевалась, и лицо особиста приобрело совсем иное выражение. И вместо обещанных отпусков, теплой секретки и прочих благ Поборцеву пообещали кайло в руки и отдаленный стройбат.

Курмаев дал две недели срока. Но Поборцев и не мучился проблемой выбора. В свои девятнадцать он довольно четко представлял себе, что можно делать, а что нет. Такие услуги в планы Александра не входили, и вскоре под предлогом профессиональной несостоятельности его с сержантской должности отправи‑ли в отдаленный дивизион простым солдатом. С тех пор Поборцев ненавидел секретные службы и дал зарок никогда не иметь с ними дел.

Вспоминать вместе с Курмаевым эту историю ему не хотелось. И тем более было неприятно, что человек, не гнушавшийся никакими средствами ради своих целей, сейчас пробился наверх. Впрочем, сейчас там все такие.

— Может быть, и встречались, — сухо проронил Поборцев. — Что это меняет?

— Ничего. Вы крепко влипли, гражданин Поборцев. Или не Поборцев, в общем, это неважно.

Он ожидал оправданий или покаяния, но Алекс молчал. Унижаться перед этим высокопоставленным хлыщом не хотелось. Хоть и было страшно. Если уж наша милиция может сделать с человеком что угодно — и ничего, что говорить о могущественной системе государственной безопасности. Отведут сейчас в лесок, пристрелят, и концы в воду. Ни один следователь не раскопает. А если и раскопает, заставят замолчать.

— Вас задержали при попытке выхода из запретной зоны. При вас обнаружен носитель информации, представляющей собой государственную тайну. Вам нужно объяснять, какое наказание это может повлечь? Или сами понимаете?

Поборцев молчал. Смотри, куда клонит, гад! Эдак измену родине пришьют.

— Какая тайна? — простодушно произнес Алекс. — Я и не знал.

— А откуда у вас этот диск? — Поборцеву продемонстрировали минидиск, вытащенный им у Нефедова.

— На дороге в лесу нашел.

— Такие диски просто так на дорогах в лесу не валяются. Тем более с таким содержимым.

— Ладно, я не лесник, — повинился Поборцев. — Испугался солдат, вот и соврал. Я турист, заблудился в лесу…

— Бросьте цирк устраивать. Вы не турист, вы диверсант, — Курмаев посмотрел так пронзительно, что Алекс похолодел, понимая, что, в сущности, этот начальник прав. — Вы выдали себя за лесника и проникли в состав экспедиции именно для того, чтобы выкрасть результаты исследований. Это и идиоту понятно.

— Я не идиот, и не понимаю, о чем речь…

Курмаев скривил губы:

— Кому вы хотели передать записи? На кого работаете?

Поборцев подумал, что было бы прикольно назвать заказчиком хомяка Заметова, который уволил его из страха перед спецслужбами. То‑то он обалдеет, когда арестовывать придут! Но веселая мысль угасла, уступив другой, более зрелой: незачем подставлять невиновного человека, даже если на него большой зуб. Нехорошо. И Алекс повинился:

— Ни на кого. На себя.

— Зачем?

— Я журналист, понимаете? Такого рода материалы — мой хлеб. И кстати, если б не моя съемка про нападение дендроидов на Дымов, все могло быть гораздо хуже! Согласитесь, вы, наверху, узнали бы о них тогда, когда деревья распространились бы по всей области. И последствия были бы куда страшней!

— Хм. Наконец‑то гражданин Поборцев изволил сказать правду. А я уже устал ждать. В чем‑то вы, конечно, правы. Но вас, Александр Евгеньевич, просили не распространять закрытую информацию, а вы что сделали? В своих статьях бичуете нечестных бизнесменов, а сейчас опустились до элементарного воровства.

— Ваши люди украли у меня записи. Это не воровство? — спросил Алекс. Он уже понял, что Курмаев владеет всей информацией о нем и его деятельности в последнее время. — Вы подставили меня перед редактором, и я потерял работу. Это как?

— Я не намерен вдаваться с вами в полемику о нравственности. Мы с вами мыслим разными категориями. Вам предлагали сотрудничество. Вы отказались. Пеняйте только на себя.

— Я хочу, чтобы люди знали правду!

Курмаев поморщился:

— Вы же неглупый человек, Поборцев, и должны понимать, что правду надо знать не всегда и не всем.

— Но ведь все равно узнают! Вам не сдержать дендроидов! Они пройдут лесами до Владивостока, и вы ничего не сможете сделать!

— Это уже не ваша забота, — сухо сказал Курмаев. — А сейчас потрудитесь поставить здесь свою подпись.

— Это что? — Поборцев посмотрел в руки протянутые листки бумаги.

— Все участники экспедиции давали подписку о неразглашении. Вы тоже принимали участие в экспедиции, пусть даже неофициально. Но подписать извольте.

Алекс пробежал глазами документ. Да, в случае «чего» ему грозил срок, причем вряд ли условный. Что же, он снова проиграл?

— А если я не подпишу?

— Тогда прямо отсюда отправитесь в специзолятор ФСБ, и ваша дальнейшая судьба будет решаться не гражданским судом, потому что вы подозреваетесь в шпионаже.

— Зря вы так, а вдруг у меня диктофон включен? — спросил Поборцев, но невинный вопрос, часто охлаждавший многих недоброжелателей, на представителя президента не оказал никакого воздействия. Он просто пропустил слова журналиста мимо ушей, что лишний раз подтверждало «непотопляемость» чиновника.

— Подписывайте. Это лучший выход для вас. Я жду.

Курмаев даже не сомневался, что Поборцев подпишет бумаги, и это по–настоящему завело Алекса. Но он мог только сжать зубы. Что делать, проиграл вчистую. Все, что осталось — свобода, и терять ее даже ради принципа было бы глупо. Он с ненавистью вывел на листке свою фамилию, и Курмаев удовлетворенно кивнул:

— Так. Теперь еще вот здесь.

Расписавшись в бессилии, Алекс понурил голову. Он презирал себя. Курмаев подвинул к нему конфискованный смартфон:

— Возьмите свои вещи. Вы свободны, гражданин Поборцев. И учтите: мы за вами наблюдаем.

Когда за ними пришла машина, и ученые оказались в пахнущем кожей и пластиком салоне, Света не могла поверить, что их опасное путешествие позади. Сергей почему‑то с ними не поехал и даже не попрощался. Светлана была только рада этому. За все время в экспедиции она почти физически ощущала железную волю майора, буквально подавлявшую ее, да и остальных участников экспедиции. Если бы командир строил с ними отношения не как начальник с подчиненными, а просто как друг, как старший товарищ, все было бы иначе. Они уважали бы его.

Игорь и Павел оживленно переговаривались, а Света молчала, глядя на пролетавшие мимо безлюдные деревни. Как далеко прошли дендроиды, пока они бродили по этим лесам? Что произошло за это время? Она видела поваленные столбы электропередач, разбитые машины, военную технику, стоявшую на каждом перекрестке. И, кроме военных, ни одного человека. Они проехали километров пятьдесят — и везде такая же картина. Люди отступали, а дендроиды продвигались все дальше. Интересно, подумала она, как там наше «плодовитое» дерево, вывезенное на вертолете? Исследовал ли его Галеев, и какие результаты получил? Этот мутант был главной удачей экспедиции, остальная собранная информация была, в основном, аналитической. Плюс видеосъемка момента размножения мутанта, панорамы радиальных полян, оставленных ожившими деревьями. Пожалуй, и все. За это время Галеев в лаборатории собрал в сто раз больше информации, и вряд ли они его чем‑то удивят, скорее наоборот.

Как ни странно, их привезли не в город, а в какой‑то поселок, буквально наводненный военными. Тут были даже танки, а в поле за околицей стоял темно–зеленый вертолет. Мимо проходили колонны солдат, лица парней были сосредоточены и злы. Джип остановился возле длинного одноэтажного здания, видимо, сельского правления. Возле него стояли несколько утыканных антеннами военных машин–фургонов, из которых в дом тянулись толстые змеи кабелей. У дверей стояли часовые. Водитель вышел первым и подождал, пока ученые выйдут из автомобиля.

— Идите за мной, — сказал он. — Рюкзаки можете оставить в машине.

Они вошли в здание и длинным темным коридором прошли в одну из комнат, у дверей которой стоял офицер. В отличие от остальных военных, на нем была парадная форма.

— Пожалуйста, проходите, — сказал он, открывая двери.

Окно в комнате было приоткрыто. Прямо напротив двери стоял стол, за которым сидел невысокий по–восточному скуластый человек в хорошем темном костюме. За ним на давно не крашеной стене висел портрет президента. Выглядел он в этой полупустой комнате явно лишним.

— Вот и наши герои! — сказал мужчина, поднимаясь из‑за стола навстречу им. — Здравствуйте, меня зовут Александр Муслимович, я полномочный представитель президента. Рад, что встретился с вами. Через час должен вылетать в Москву. Садитесь, садитесь.

Взгляд его черных азиатских глаз был неприятен Светлане. Его зрачки будто ощупывали каждого из них, а голос с покровительственными нотками звучал сухо и жестко.

— Ну, есть немного времени, поговорим, — сказал он. — Расскажите кратко о результатах.

— Какие результаты? — пожал плечами Нефедов. — Вы, наверно, знаете, у нас украли всю записанную информацию. Результатов нет. У нас на руках только пробы.

Курмаев покровительственно улыбнулся:

— Хочу вас успокоить: ваш проводник пойман, и карта с исследованиями изъята. Она уже у меня. Так что, — он довольно повел руками, — ваши старания не пропали даром. Но записи требуют тщательного и долгого исследования, не так ли? А я хотел бы кое‑что узнать прямо сейчас, непосредственно от вас. Давайте, я буду задавать вопросы, а вы отвечать, — не дожидаясь ответа, представитель вернулся за стол и сел в кресло. — Итак, меня интересует срок инкубации зародышей псевдодерева. Вы можете сказать примерно, сколько проходит дней от заражения до момента, когда дерево может ходить?

— Это самый трудный вопрос, — ответил Нефедов. — Могу лишь сказать ориентировочно: около месяца. Плюс–минус неделя.

— Хорошо. Конечно, вы видели поляны, оставленные ожившими деревьями?

— Да.

— Как вы думаете, сколько таких полян в районе?

Нефедов пожал плечами:

— Не знаю. Но в лесу мы часто встречали целые толпы дендроидов. Думаю, не один десяток.

— В области их сотни, — проронил представитель президента. — И каждый день мы обнаруживаем новые поляны.

Светлана и Павел переглянулись, вспоминая давний спор. Сколько же их появилось за эту неделю?

— Каждый день совершается облет района на вертолете. Заметно, что деревья двигаются преимущественно на запад. У вас есть предположения, почему?

— Нет. Для этого надо знать, что им нужно, — сказал Игорь. — А мы этого не знаем.

Курмаев кивнул:

— Мы скоро узнаем это. Даже в отсутствие лучших сотрудников профессор Галеев отлично справляется. Когда вы приедете в институт, вы будете поражены результатами. В частности, выяснено, что структура их нервной системы отлично приспособлена для приема и передачи информации. Они как живые антенны.

Курмаев сделал паузу.

— Но этих данных мало. Дендроиды отлично скоординированы, и я хочу знать, двигает ли ими кто‑нибудь, или они представляют собой некий коллективный разум?

Нефедов и Картавин покрутили головами. Задача не из простых. А главное, решить ее в стенах лабораторий практически нереально. Что же, создать целый парк для исследований? Это слишком опасно, и потребует уйму времени. Скептицизм на лицах ученых не укрылся от Курмаева.

— Задача сложная, не спорю. Но кто же, если не мы, а? Ведь потенциал возникшей угрозы нешуточный, я думаю, вы это давно поняли. И вот еще вопрос. Как вы сами думаете: дендроиды агрессивны, опасны для человека?

— Странный вопрос, — сказал Картавин, — мы видели столько разбитых машин, домов, погибли трое сопровождавших нас солдат… Конечно, они агрессивны.

— Подожди, — сказала Ольхина. — Может быть, у них есть какая‑то причина для агрессии? Может, если найти эту причину, агрессия исчезнет? Ведь животные…

— Они — не животные! — прервал ее Павел.

— Дело не в этом! — заявила Светлана. — Помните то дерево на берегу? Когда мы боялись, а Поборцев взял и подошел к нему? Оно тоже когда‑то ходило, но затем остановилось и вросло в землю, как самое обыкновенное дерево! Может, и остальные когда‑нибудь остановятся?

— То есть вы предлагаете их свободно пропустить? — спросил Курмаев. — А кто будет нести ответственность за возможные последствия? Вы?

Светлана замолкла, но, видя, как с насмешкой смотрит на нее Картавин, выпалила:

— Человек только потому и выжил, что у него хватило ума вовремя уйти с дороги более сильных животных, а не воевать с ними! Зачем вставать на пути стада мамонтов, если можно отойти в сторону?

— Интересный взгляд, — сказал Курмаев. — Но сейчас человечество в другой весовой категории. И где теперь те мамонты? Спасибо, ваши мысль мне понятна. Я тоже имею информацию о «застывших», если можно так сказать, дендроидах. В районе их достаточно много, но их число несопоставимо с живыми. Кстати, одно такое дерево мы отправили для исследований в Екатеринбург…

Курмаев что‑то говорил, спрашивал. Отвечал в основном Нефедов, изредка Павел. А Света задумалась о Петре. Его поймали, и что теперь с ним будет? И главное, зачем он это сделал? Неужели он действительно шпион, как говорил им Сергей. Не может этого быть! Но зачем?

— А–а… извините, — сказала она, от волнения забыв, как зовут представителя, — а что будет с лесником, то есть не лесником… Петром Поборцевым? Он, что, действительно шпион?

Курмаев удивленно посмотрел на нее.

— Почему это вас интересует? — спросил он.

— Я не понимаю, зачем он это сделал, мне кажется, он не способен…

— Светлана, если бы я мог знать, кто на что способен, — улыбнулся Курмаев. — Но вы угадали. Он действительно не шпион, просто журналист с большими амбициями, не понимающий, что существует закрытая информация. Вот вы все это понимаете, я понимаю, а он — нет. Кстати, это он снял первый репортаж о дендроидах. Его зовут Александр Поборцев. Фамилия, как видите, настоящая, его дяди–лесника, вместо которого он и попал в вашу экспедицию. Но хватит о нем. Мне пора. Спасибо за весьма содержательный разговор.

Он снова встал и пожал руки Нефедову и Картавину. Остановился перед Светланой. Улыбнулся, пряча зрачки за излучинами азиатских глаз:

— Вы очаровательная девушка. Но будьте осторожнее с выводами. Вы ученый, и должны полагаться на факты, а не на эмоции, — Курмаев приоткрыл веки и выразительно посмотрел на девушку. — Президент лично интересовался вашей экспедицией, и я сообщу ему сегодня, что она благополучно завершена. Разумеется, вы все будете награждены и представлены к очередной ученой степени.

Нефедов и Картавин довольно переглянулись.

— Да, и еще: готовьтесь к переезду. Возможно, в скором времени институт перебазируется в Москву. Вам будут выделены квартиры и все необходимое. До встречи в Москве.

Трое ученых вышли на улицу радостными и изумленными. В Москву! Похоже, им здорово повезло! Сам президент интересуется результатами исследований! Фортуна дает полный карт–бланш, и не воспользоваться этим чертовски глупо.

Стрельба началась внезапно, и люди из лагеря сбежались к проволочному забору, пытаясь хоть что‑то разглядеть. Стреляли долго, а потом в лагерь примчался задыхавшийся от быстрого бега солдат. У ворот его ждал начальник охраны, капитан Сапчук. Вожаков, копавшийся неподалеку в машине, не слышал их разговора, но по изменившемуся лицу капитана понял, что произошло нечто страшное. Сапчук направился прямо к облепившим забор людям:

— Граждане! Спокойно и без паники садимся в машины и покидаем лагерь через южные ворота. Быстрее!

Люди бросились собирать вещи. Кое‑кто собрался очень быстро и уже через пятнадцать минут выехал за ворота, но многие метались по лагерю в беспокойной суете, мешая себе и другим. Солдаты скопились у вторых, северных ворот, откуда и слышалась стрельба, и капитан Сапчук давал им отрывистые приказания.

Через полчаса машины потекли из лагеря длинной разноцветной змеей, и тут выяснилось, что многим беженцам просто некуда деваться. Сюда привозили людей на военных грузовиках, автобусах МЧС. Потом эти машины уехали, и теперь больше сотни дымовцев не знали, что им делать. До ближайшего населенного пункта — Троицкого — было около сорока километров. Пройти такое расстояние пешком, да еще и с детьми, очень трудно. Кто‑то пытался договориться с водителями на частных машинах, но все и так были забиты битком, а некоторые хозяева просто не пускали чужаков, равнодушно проезжая мимо. Вожаков видел, как кто‑то ехал на крыше автомобиля, уцепившись за решетку багажника. В четыре имевшихся автобуса люди набились, как кильки в банку, многие бросали вещи на дорогу, только бы уехать самим. Воздух отяжелел от криков и ругани, и солнце тихо спряталось за завесой сумрачных облаков.

Вспыхнувшая с новой силой стрельба словно подхлестнула всех. Не сумевшие найти транспорт люди бежали из лагеря по дороге, и Вожаков с жалостью провожал их взглядом. Что он мог сделать? Кроме Тани и дочки, в его машине ехали еще три человека. Еще одна семья, у которой не было своей машины. Николай взял их, но больше не мог взять никого. У него не джип. Багажник сзади был открыт, с трудом вмещая тюки с необходимыми вещами. Хотелось ехать быстро, но они тихо ползли вперед, подчиняясь скорости колонны. Правда, некоторые не выдерживали, выруливали на встречную и давали газу, правда, и встречная полоса вскоре тоже застопорилась. Оказалось — авария. Автобус не смог затормозить и сплющил багажник серебристой «тойоты». Водитель иномарки покраснел от ярости, требуя, чтобы его семью впустили в автобус. Виноватый водитель не спорил, но в автобусе просто не было места, люди стояли в жуткой тесноте, и конечно, никто не хотел выходить.

Машины тихо объезжали место происшествия, а Вожаков с тревогой следил за датчиком температуры. Он давно барахлил, а от него зависело охлаждение двигателя. Раньше у него была «копейка», там не было датчика, а охлаждающий двигатель вентилятор крутился прямо на роторе. Правду говорят, чем проще система — тем надежней, подумал Николай, отмечая медленное движение стрелки вверх. При такой медленной езде, с остановками и на первой–второй передаче двигатель нагревается очень быстро. Скоро тосол закипит, а если датчик не включит вентилятор, охлаждающая жидкость выкипит. Далее последует перегрев двигателя и… Можно долить воды, да где ее взять? По обе стороны дороги тянулся густой лес, и в придорожной канаве наверняка сухо. Дождей не было уже неделю.

Стрелка задрожала у критической черты. Вожаков надеялся, что датчик все же сработает, но изделие отечественного автопрома предательски подвело в самый неподходящий момент. Из‑под капота повалил белый пар, и Николай остановился у обочины.

— Что случилось? — спросил мужчина. Они даже не успели познакомиться. В лагерной суете он попросил подвести, и Николай не отказал.

— Тосол потек, — зло проронил Вожаков, вылезая из машины. Он знал, что делать. Просто найти два проводка и пустить ток к вентилятору напрямую, минуя датчик. Эх, давно надо было так сделать, да что теперь говорить! Будем надеяться, что не весь тосол вытек. Николай открыл капот и заглянул в бачок. Жидкость болталась на самом дне. Плохо, но должно хватить, тем более, сейчас и вентилятор закрутится.

Вожаков принялся искать кусок подходящего провода. Мимо пылили машины, и вскоре на дороге остались только они одни. Небо совсем затянуло. Собирался дождь. Пассажир бестолково крутился рядом, спрашивал, не помочь ли, потом признался, что ничего не понимает в машинах. Чего тогда спрашивает? Позади вновь раздалась стрельба, и сидевшие в машине женщины испуганно озирались по сторонам.

Через пятнадцать минут Николай снова сел за руль. Приближался вечер, но, несмотря на облачность, было очень жарко. Вожаков каждую минуту вытирал со лба катящийся пот. В машине было душно. Колонна ушла, и теперь можно разогнаться. Через пару минут показалась развилка. Главная дорога шла прямо, по ней он и решил ехать. Эту местность Вожаков знал плохо, но направление движения представлял достаточно хорошо. Где‑то там, впереди, должна проходить трасса на Екатеринбург.

Тяжело нагруженная машина разгонялась медленно и, наконец, достигла крейсерских девяносто в час. И тут же впереди показался просвет. Вот и опушка. Слава Богу, этот лес уже действует на нервы, подумал Николай. Но впереди замаячили зловещие силуэты, и Николай притормозил, чувствуя неприятный холодок в животе. Каким‑то образом деревья опередили их, отрезав путь к бегству. Что делать? Так и не приняв никакого решения, он медленно ехал вперед, высматривая лазейку в рядах мутантов. Но деревья двигались очень плотно, их были сотни, и множество мутантов пробирались параллельно дороге лесом.

Вдруг на шоссе выскочил заяц, очевидно, напуганный мутантами. Вожаков затормозил и стал разворачивать «девятку».

— Ты куда? — крикнул пассажир. Из разговора в салоне Вожаков узнал его имя — Андрей.

— Обратно! Не видишь, что здесь творится? Поедем другой дорогой!

Неожиданный звук прервал их разговор. Что‑то свистнуло, и громовой взрыв потряс воздух.

— Что это?

— Стреляют!

Вожаков услышал звук, узнаваемый по множеству фильмов о войне. Так летят снаряды или мины. Что здесь творится? Где‑то справа полыхнуло, раздался взрыв, и на дорогу посыпались сбитые осколками ветки и куски древесины. Какое‑то дерево накренилось и едва не упало на дорогу, застряв между лесными собратьями.

— Давай назад! — закричал пассажир, но Николай уже включал заднюю передачу. Следующий снаряд разорвался прямо на дороге. Как в замедленном кино, люди увидели летящие сверху куски асфальта. Вожаков вдавил педаль газа.

— Там, кажется, машина! — крикнул офицер, указывая полковнику на опушку леса. Он протянул бинокль. — Посмотрите. Надо прекратить огонь!

— Какая, к черту, машина! Колонну повернули! — отмахнувшись, рявкнул командир батареи. — Если мы перестанем стрелять, через две минуты деревья будут здесь! Врукопашную с ними пойдешь?! Огонь!

Чудом избежав осколков, Вожаков развернул машину и поехал назад. Теперь он догадывался, что колонна пошла другой дорогой, потому что эта оказалась настоящим полем боя. Ничего, доедем до перекрестка и повернем, подумал он.

Но, повернув налево, они увидели ту же жуткую, иррациональную картину: множество оживших деревьев двигались по шоссе, перебирая длинными и гибкими, как щупальца осьминогов, корнями.

— Ужас какой! — ахнула пассажирка, невольно прижимая к себе сына — мальчика лет десяти. — Что нам теперь делать?

— А пушки будут сейчас стрелять? — храбро спросила Танюшка. Из всех находившихся в машине только она не испугалась.

— Коля, — Надя сидела на переднем сидении вместе с дочкой, — надо ехать назад.

— В лагерь? — воскликнул Андрей. — Там же эти… деревья!

— А что, в лесу ночевать? — возразил Николай. — Может, они ушли уже? Другой дороги все равно нет!

Если бы генералу Варенову месяц назад сказали, что в России начнется полномасштабные военные действия… против деревьев, он немедленно позвонил бы «03» и попросил оказать собеседнику психиатрическую помощь.

Даже сейчас, наблюдая за развертыванием артполка, он думал, что спит и видит какой‑то идиотский сон. Деревья, живые деревья восстали, обрели способность двигаться и наступают на людей, круша все на своем пути. По закрытой военной связи сообщалось, что есть жертвы, но информация об этом поступала скупо, и было совершенно неясно, как погибли эти люди. В прессе мелькали заголовки о деревьях–людоедах, сейчас и в это можно поверить. Если уж они ходить научились…

И никто не мог предоставить более или менее достоверную информацию о мутантах, о том, откуда они взялись, сколько их, разумны ли они, и главное — чего хотят? Он слышал версии, что дендроиды, как их называли ученые, никакие не деревья, а инопланетяне, отчего‑то очень похожие на елки и березы.

Как всегда, ученые лбы показали свою полную несостоятельность, и теперь ход военных. А мы свое дело знаем! Варенов получил доклады от командиров батарей, развернутых вдоль шоссе на Екатеринбург и результат воздушной разведки. Летчики доложили, что толпы шагающих деревьев движутся прямиком на город и скоро окажутся в зоне поражения. Из района боевых действий эвакуировали все гражданское население. «Да, настоящая война, — думал генерал, наблюдая за колонной грузовиков, увозивших жителей окрестных деревень. — И настоящее безумие».

Задача представлялась куда более простой: расстрелять и уничтожить наступавших на Екатеринбург монстров. Дендроиды стрелять не умели, а потому генерал не сомневался в победе. Однако не забыл содержание совершенно секретного донесения, полученного по спецсвязи накануне. В нем рассказывалось о разгроме пехотного полка, командование которого не посчитало деревья достойным противником. За что поплатилось десятками погибших и раненых, да множеством разбитой техники.

Да, у деревьев–мутантов были слабые места: медлительность, никакой технической оснащенности. Правда, недостатки эти компенсировались невероятной целеустремленностью, абсолютным бесстрашием, чудовищной силой и, наконец, отсутствием о них хоть какой‑то достоверной информации.

Варенов поднес к глазам бинокль и настроил окуляры. Вот и противник. Деревья двигались прямо на них, толпой, без всякого строя, но этот шагающий лес поражал воображение. Как они двигались? Что за силы оживили их, какая невероятная мощь стоит за качающимися гигантами? Все новые шагающие монстры выступали из кромки виднеющегося вдали леса.

А ведь попасть в них не так просто, подумал генерал. Дерево гораздо меньше танка или машины, двигается медленно, как неторопливо шагающий человек, но свалить его можно разве что прямым попаданием. Говорят, что пули и осколки их почти не берут.

«Стрелять издали или бить прямой наводкой?» — подумал Варенов, опуская бинокль. Командиры батарей смотрели на него, ожидая приказа. Он размышлял недолго. Суворов завещал бить, а не считать.

— Первая батарея, огонь, — приказал он негромко.

— Первая батарея, огонь!

Орудия изрыгнули дым и пламя, грохот заложил уши, а вдалеке взметнулись фонтаны потревоженной земли. Генерал вновь посмотрел в бинокль. На первый взгляд показалось, что потерь дендроиды почти не понесли и все так же неспешно наступали.

— Вторая, третья, четвертая, огонь!

Свистели снаряды, вздымалась и пучилась земля. Деревья падали и разлетались в клочья, но все новые и новые монстры показывались из леса, и генералу почудилось, что уже весь лес двигается на них.

— Прекратить огонь!

Внезапно наступившая тишина оглушала не меньше. Теперь порядком поредевшего противника можно рассмотреть и без бинокля. Невероятное зрелище. Их невозможно деморализовать потерями, они с ними не считаются. Ладно, пускай подходят. После расстрела прямой наводкой от них вряд ли что останется. А что останется, раздавим бронетехникой и танками!

И что‑то похожее на жалость шевельнулось в душе Варенова. То, что он делал сейчас, на мгновение показалось непотребным убийством беззащитных существ. Он почувствовал досаду, как будто вляпался в дерьмо, которое никак не обойти. Но он генерал, и у него есть приказ. И за ним Екатеринбург с миллионом жителей, среди которых его жена и дети. И он не даст мутантам ни единого шанса!

Лязгая и громыхая, танки давили остатки дендроидов, легко расползавшихся под тяжелыми гусеницами. Варенов уничтожил противника, и сражение закончилось полной безоговорочной победой.

Когда они подъехали к лагерю, стемнело. Николай осторожно вел машину, всматриваясь в лес и дорогу, и глаза болели от напряжения. Свет дальних фар выхватил из тьмы белые лагерные корпуса, с виду ничуть не пострадавшие. Ворота были распахнуты, и машина беспрепятственно въехала внутрь.

Не останавливаясь, Вожаков проехал по территории: надо удостовериться, что здесь нет этих деревьев. Вроде бы никого. Он остановил машину и открыл дверь, опустив на землю уставшие ноги. Все вышли из машины, оглядываясь по сторонам. Лагерь был пуст. Нет, не пуст!

Из‑за корпуса столовой появились двое мужчин. Высокий и пониже. Николай остановился.

— Вы откуда? — спросил высокий.

— Оттуда, — мотнул головой Николай, выходя из машины. — Не смогли проехать. Повсюду эти деревья.

— Ничего себе, — качнул головой второй, — окружили, получается?

— А вы здесь как? — спросила Надя.

— А мы вернулись, — сказал высокий. — Не в лесу же детям спать! Деревья прошли мимо, да и все. И мы вернулись. Здесь хоть крыша над головой есть.

— Сколько вас здесь? — спросил Вожаков.

— Четырнадцать человек.

— А солдаты где?

— А кто их знает? — сказал второй. — Постреляли и разбежались. Говорят, эти деревья пули не берут.

— Поэтому снарядами лупят! — Вожаков рассказал им про артобстрел на дороге.

— Ничего себе, — вновь повторил второй мужчина, — это прямо война получается!

— Нам отдохнуть надо, — сказал Николай. — Где вы разместились?

— В первом корпусе, — сказал высокий. — Пойдем, отведу. Меня Влад зовут.

— Николай, — пожал ему руку Вожаков.

— Меня — Борис.

— Андрей.

Через полчаса новоприбывшие разместились в комнатах первого корпуса.

— Можете спать, мы сегодня дежурим, — сказал Николаю Влад. — Если что — поднимем.

На всякий случай Вожаков тщательно запер машину и активировал секретку. Теперь без него никто ее не заведет. Измученный тяжелым и нервным днем, он почти сразу заснул.

Утром они познакомились с остальными беженцами. Надя даже встретила знакомую — детского врача из дымовской поликлиники, где она часто бывала с Танюшкой. Вместе с ними в лагере было шесть мужчин, восемь женщин и шестеро детей. На кухне оставались запасы муки и крупы, так что о еде на первое время можно было не думать. Вожаков и не думал, потому что утром Влад обнаружил у пруда дендроида.

— Я и не стал вас будить, оно остановилось и стоит, — говорил Влад. Он заметно сутулился, но выглядел крепким. Его руки с широченными огрубевшими ладонями знавали тяжелый труд. — Стоял возле него все утро — не шевельнулось.

Мужчины подошли к застывшему у воды гиганту. Дерево было высоким, метров восемь, не меньше. Ветки и листья самые обычные, вот только ствол странный. Совершенно черный, бугристый и упругий на ощупь. Вожаков первым приблизился к мутанту и потрогал его. Он заметил, что угрожающие корни, едва не сломавшие ему ноги в Засекино, были почти полностью погружены в почву, как у обычного дерева, и это прибавило храбрости. После него к дендроиду подошли и остальные мужики.

— Может, это как болезнь? — выдвинул гипотезу Андрей. — Походит дерево немного и остановится. Переболеет — и снова деревом станет.

— То‑то и оно, что это не дерево, — возразил Николай. — Дерево деревянное, а это — как живое…

Один из мужиков осмелел и потянул за ветку. Ветка гнулась неестественно гибко, свернулась в кольцо и не ломалась.

— Осторожней, — предупредил Вожаков, и опыты прекратили.

— Что делать с ним будем? — спросил кто‑то. Мужчины переглядывались, смотрели на дерево и друг на друга.

— Я думаю, лучше его не трогать, — сказал Николай. — Но присматривать за ним обязательно.

На том и порешили. День прошел, за ним другой. Люди жили в лагере, не зная, что происходит в области. Куда шли дендроиды, остановила ли их армия, приедут ли спасатели — никто не знал. Ближайшим городом был Дымов и, может быть, спасатели скорее прибудут туда?

Вожаков решил ехать в Дымов, разведать, что там и как. Возможно, и туда вернулись люди. В горо‑де проще найти еду и все необходимое, тем более что в лагерной столовой кончилось масло и сахар, не говоря уже о рыбе и мясе. Восемьдесят километров до города он рассчитывал преодолеть за пару часов. Плюс время на разведку. Обратно вернется к вечеру. Так он и сказал Наде. Видно было, что жена не очень хочет отпускать его, но ничего не поделаешь. Единственная на весь лагерь машина была у него, и доверять ее кому‑либо не хотелось. Николай взял с собой Влада, с виду самого крепкого из мужиков, и они уехали.

Дорога была страшной и пустынной. Ни людей, ни машин. Они видели воронки от взрывов, разбитую военную технику, поваленные дорожные столбы. Однажды проехали мимо сплющенного, словно гигантской рукой, велосипеда.

«Что же нужно этим тварям, — думал Николай, — зачем они крушат все на своем пути? Вернее, не все, — поправился он, — в лагере вот все корпуса целы, пострадала только котельная да забор, проломленный в нескольких местах. Куда они движутся, и что ими движет?»

В одном месте прямо на дороге, вонзившись в асфальт, стоял черный мутант. Такой же, как в лагере. Почему он остановился именно здесь? Николай не мог постичь логику этих существ, которые то ли были когда‑то деревьями, то ли просто очень похожи на них… Может быть, они — инопланетяне, только с виду похожие на деревья? Или восставшая из глубины веков неизвестная форма жизни? «Девятка» осторожно объехала мутанта и двинулась дальше. Уже подъезжая к городу, на перекрестке с военной бетонкой увидели следы боя: воронки, иссеченный пулями асфальт и перевернутый бронетранспортер в кювете.

В Дымов приехали к часу, как и рассчитывали. Город был безлюден. Ни армии, ни спасателей, никого, лишь брошенные или забытые в спешке собаки бродили по пустынным улицам. Заправка сгорела, а бензина в баке оставалось немного. Николаю даже не хотелось подсчитывать, сколько потребуется топлива для того, чтобы перевезти сюда всех оставшихся в пионерском лагере людей. Не идти же пешком… Надо поездить по городу, поискать — может, найдется брошенная машина, в которой остался бензин.

Николай притормозил возле одного из магазинов. Витрина была разбита, на асфальте лежали какие‑то вещи. Кто‑то не гнушался мародерством, и следовало быть осторожней.

— Где же еще может быть бензин? — подумал вслух Николай, и пассажир тотчас откликнулся:

— Поехали в автобусный парк.

— Точно!

Оставив машину у ворот, Николай и Влад вошли на территорию базы. В обширном дворе стоял лишь один автобус. По–видимому, он был сломан, иначе бы тоже уехал вместе с остальными во время эвакуации. В углу, у бетонной стены, стояли несколько дорожных машин: грузовик с бочкой для мытья улиц, старая «Волга» без колес и насквозь проржавевший фургон.

— Ну, что, давай искать.

В тракторе оказалось немного соляры, и Вожаков во второй раз пожалел, что сменил «копейку» на «девятку». «Жигули» первой модели еще могли ездить на солярке, а вот его машина… В автобусе и фургоне было пусто, а в бензобаке легковушки что‑то плескалось. Вооружившись длинным шлангом, Николай принялся за дело. Едва не глотнув бензина, он направил тоненькую струйку топлива в подставленную канистру. Он никогда бы не подумал, что несколько литров бензина когда‑нибудь станут так важны для него.

Они набрали почти полную канистру и сразу залили в бензобак.

— Странно, — вдруг сказал Влад, — в городе никого, а кажется, что за нами наблюдают.

— Это кажется, — ответил Вожаков. Он тоже чувствовал что‑то похожее. Странно, когда вокруг множество народа, ты не чувствуешь взгляды, направленные на тебя, а сейчас, когда вокруг ни души, чувствуешь, будто за тобой следят. Николай подумал, что неестественная тишина так влияет на их расшатавшиеся нервы.

Они сели в «девятку» и двинулись дальше. Сделав по городу кольцо, Николай направился обратно к шоссе, но Влад попросил остановиться:

— Курить хочется. Вон магазин разбитый, посмотрю сигареты.

Он вышел из машины и вошел в магазин. Вожаков ждал, разглядывая соседний дом. Внезапно над ухом что‑то щелкнуло, и в открытое окно машины въехало дуло охотничьего ружья:

— А ну, выходи! — скомандовал кто‑то. Вожаков повернул голову и увидел мужика средних лет в натянутой на голову матерчатой бейсболке. Николай щелкнул дверным замком, а потом резко схватился за ствол и дернул на себя. Мужик ударился о машину. Возвратным движением Вожаков ударил его в живот прикладом, вырвал ружье и открыл дверь.

— Не балуй! — справа в Николая целился бородатый дядька в камуфляже. — Отдай ружье! Ну!

Вожаков отдал ружье державшемуся за живот противнику.

— Что вы тут делаете? — спросил бородатый.

— Ничего.

В это время из магазина вышел Влад с двумя блоками сигарет в поднятых руках. За ним следовал третий «горожанин». И тоже с ружьем.

— Это называется ничего? — сказал бородатый. На вид ему было около шестидесяти. — Сейчас война идет. А знаете, что в войну с мародерами делали? К стенке ставили — и правильно!

— Мы не мародеры, — сказал Вожаков, — мы беженцы. Живем в лагере в Полесске. Там у нас жены и дети. — Мы просто приехали посмотреть, нельзя ли вернуться, — поддержал его Влад. — Вы чего, мужики? Мы свои, дымовские! Я вам квартиру свою могу показать!

Бородатый дедок чуть опустил ружье:

— Где живешь?

— Добролюбова, семнадцать, квартира восемь, — отчеканил Влад. — Белый дом с красной крышей.

— Хм. А что в лагере делаете?

— Там же пол–Дымова собралось, эвакуированных, — стал рассказывать Влад. — Потом все поехали в Екатеринбург, а мы не смогли. Можно руки опустить?

— Почему не смогли? — спросил мужик в бейсболке, оставляя просьбу без внимания. Третий мужчина залез в «девятку» и шарил там по всем углам, потом залез в багажник, осмотрел и отрицательно помотал головой.

— Машин на всех не хватило.

— А эта откуда?

— А мы задержались в дороге. Машина сломалась. Колонна уехала. Деревья дорогу перекрыли, и я вернулся, — коротко рассказал Вожаков.

— А ты где живешь? — спросил дед у Николая.

— Я не в Дымове жил. В Засекино.

— А ты случайно не у Пильщика работал? — прищурился бородатый.

— Мастером на лесопилке.

— Точно. Признал я тебя, — дед опустил ружье. — Ладно, опустите руки. Я лесник здешний, Поборцев Петр Ильич. Оружия у вас нет, значит, вы не те.

— Кто это «те»? — спросил Николай.

— Мародеры, мать их за ногу! Приезжают и шерстят по магазинам и домам! И ладно бы шерстили, так еще и в людей стреляют! Вот мы их тут и поджидаем.

— Ясно, — сказал Вожаков. — Меня Николай зовут. Так вы здесь не одни?

— Здесь многие собрались, — сказал Петр Ильич, — с окрестных деревень люди, отовсюду. Думают, сюда помощь придет, только забыли наверху про Дымов!

— Мы тоже думали, что здесь спасатели, — сказал Влад. Мужик в бейсболке усмехнулся:

— Мы сами себе спасатели.

— На хрен вообще это государство нужно! — процедил третий мужик, коротко стриженый, небритый и нервный. — Мы сами можем порядок держать! И без ментов.

Вожаков и сам припомнил лесника, иногда приходившего к Кабанову с какими‑то документами. Один раз он услышал, как Пильщик за глаза назвал лесника «старой сволочью». Такую оценку почти всесильного местного авторитета надо было заслужить, и Николай заочно зауважал Петра Поборцева. И вот теперь познакомился.

Влад остался в Дымове, а Петр Ильич с Николаем поехал в Полесок. Бензина на туда и обратно должно было хватить, и лесник обещал достать еще топлива. Надя была так рада, будто Вожаков вернулся с войны, а не съездил в город за восемьдесят километров, что по здешним меркам вовсе не расстояние; и сердце Николая наполнилось давно скрываемой нежностью. Эта война с мутантами, эта жуткая карусель не давала времени для чувств. Все бегали, кричали, суетились… Он постоял, обнявшись с Надей, всего минуту, и за эту минуту понял, что такое счастье.

В тот же день он вывез в Дымов две семьи. Ночь провел в городе, наутро поехал опять. Хорошо разведав дорогу, Николай ехал быстро и уверенно, и к вечеру все беженцы вернулись в Дымов, в котором собралось уже больше сотни человек. Люди жили в своих старых домах и квартирах, а пришедшим из деревень отдали дома по соседству. Мало кто думал, что такая ситуация надолго, все со дня на день ожидали приезда спасателей или хотя бы армейских подразделений. Но никто не приезжал. И никакой связи с миром. Несколько раз над городом с ревом проносились военные самолеты. Люди махали им руками, прыгали и кричали, как папанинцы на льдине, но этим все и заканчивалось. Самолеты пролетали над городом, как над пустым местом, оставляя в душах горечь и тоску. Государство забыло о них. А может, и государства больше нет, думал Николай, может, дендроиды уже в Москве?

Здесь, в глухих сибирских лесах, оставшись без привычных телефона и телевизора, люди вели себя по–разному. Некоторым даже нравилось, они быстро привыкли. Другие хандрили и беспокоились о знакомых и родственниках, не могли без телевизора и свежих новостей.

Но, как ни трудно, надо жить. Зима была не за горами, и те, кто вернулся в Дымов, готовились к холодам. В городской котельной оставались запасы угля, и чтобы не тратить тепло понапрасну, перекрыли трубы в домах, где никто не жил. Многие никак не могли поверить, что предоставлены самим себе, что никакой власти нет, что работать нужно для себя, а не ради денег, которые здесь ничего не стоили. Свобода, внезапно свалившаяся на дымовцев, кружила головы, и Поборцев замечал, как раскрывались в людях незаметные прежде черты. Наверно, их можно было назвать общиной — они действительно имели общие взгляды и общую цель: для начала — пережить эту зиму. Здесь никто никого не принуждал, и Алекс замечал, что люди и без денег работали хорошо и в охотку, зная, что это не для «дяди», но для своих же детей, родных и знакомых…

Дендроидов они не боялись. В городе стояли несколько застывших черных мутантов, и их никто не трогал. Не потому, что опасались, а потому что узнали о них удивительные вещи. Вожаков и сам не мог поверить тому, что рассказывал Петр Поборцев, и вместе с другими «неверующими» сходил к Чертовой Луже. Вернулся оттуда пораженный и обескураженный, впрочем, как и все. Ходячие деревья таили в себе удивительную силу. Магическую мощь, способную за дни сделать такое, что непосильно современным технологиям. Так что же они есть, зло или благо?

Эту загадку лесник решил для себя давно. Он не считал дендроидов инопланетянами и не любил, когда их называли мутантами. «Это силы Земли, — говорил он, — Земля устала от нашей грязи, а они — как санитары, как муравьи. Но муравьев топчем мы, а деревья могут растоптать нас». Вожаков не спорил с ним. Для него важнее было знать, опасны ли эти деревья, и чего от них еще можно ожидать. Новой Земли, ответил тогда Поборцев, и Вожаков недоверчиво улыбнулся. Мир казался устойчивым и незыблемым, и даже ходячие деревья ничего не сделают с ним. Человек все переживал, любые катаклизмы, переживет и это…

И все же во многом Николай верил Поборцеву. Верил не просто, а имея перед глазами живое доказательство его слов. Он ходил с Петром Ильичем по лесам, встречал псевдодеревья, и они действительно не проявляли агрессии. Лесник без страха проходил рядом с ними. Огромные мутанты не трогали человека и не пытались напасть. Вожаков вспомнил, как когда‑то в Засекино набросился на дерево с топором, и согласился с лесником: да, дендроиды не опасны, если их не задевать. И что‑то изменилось в самом Николае. Общаясь с лесником, он стал обращать внимание на многое, чего раньше не замечал, и однажды с удивлением понял, что относится к своей прошлой работе с какой‑то брезгливостью и даже стыдом. Петр Ильич любил природу, всю жизнь берег лес, а он, Вожаков, разделывал трупы деревьев…

Много странных мыслей посещало его тогда. По складу характера Вожаков был скорее прагматиком, и не воспринимал появление дендроидов как нечто чудесное. Чудес не бывает, бывает недостаток информации о чем‑либо, считал он. Если они появились, значит, были какие‑то причины, предпосылки. Ничего не бывает просто так. Так и старик Поборцев говорит. Впрочем, стариком Петра Ильича мог назвать только чужак. Лесник давал фору молодым, успевая везде: то пропадал в лесу, принося корзины грибов и ягод, то помогал кому‑то заселяться в новый дом, налаживал контакты с жителями близлежащих деревень. И для каждого находил понятное и ободряющее слово.

Они близко подружились. От лесника Вожаков узнал, что у того есть племянник, журналист, принимавший участие в научной экспедиции по исследованию дендроидов. Петр Ильич ждал от него известий, но Александр исчез, а связи с внешним миром не было. Никто не видел и не знал, вернулась ли та экспедиция или навсегда пропала в тайге.

Шли недели, но помощь не приходила. Семья Николая устроилась в один из пустующих домов, еды было достаточно, все было, кроме связи с внешним миром. Люди устали жить без информации, никто не знал, что происходит в стране и в мире, и как далеко прошли удивительные деревья. На общем собрании решили, что надо действовать самим и предложили Николаю съездить в Екатеринбург, узнать, что там и как. Вожаков был не против, лишь Надя не хотела отпускать, отговаривала и волновалась. Но он твердо решил, что поедет. Одного его не пустили и дали в напарники приятеля Влада. Вернее, он сам напросился. Собрали деньги, залили полбака — до областного центра должно хватить. Вооружились охотничьими ружьями — на дорогах всякое может случиться, и поехали.

Кабанов проснулся от какого‑то шума. Голова болела. Вот козлы, еще называют свою водку элитной, подумал Пильщик, морщась от мерзкого привкуса во рту. Он разлепил глаза и поднялся из глубокого кресла. Что там такое? Директор подошел к окну и обомлел. Хмель в голове стремительно испарялся. Такого количества дендроидов он еще не видел!

Все пространство перед предприятием запрудили двигающиеся деревья. Ни парковочной площадки, ни дороги! Казалось, им нет числа, весь лес сошел с ума и движется куда‑то, и стены его завода, как борта корабля, омывают волны живых деревьев. Кабанов бросился вон из комнаты. В конце коридора было окно, выходящее на ворота. Дмитрий Сергеевич высунулся из него и издал разъяренное рычание: твари проломили ворота и хозяйничали во дворе! Его джип разбит, возле тракторов неторопливо прогуливаются псевдодеревья. Обложили, мутанты поганые! Но не вы тут хозяева, а он, Пильщик! И пока он жив…

Кабанов побежал в кабинет и сгреб со стола бутылки с зажигательной смесью. Вас там много — замечательно, будет большой костер! Он свесился из окна, поджег фитили и швырнул пару бутылок в гущу шевелящихся веток и стволов. Знатно полыхнуло! Твари загудели, завертелись. Огонь перекидывался с одного мутанта на другого, и гигантские факела в корчах падали на землю. Директор захохотал, схватил еще горючих «коктейлей» и побежал к другим окнам. Он кидал самодельные гранаты одну за другой, и здание завода окружила высокая стена огня. Мутанты горели, и языки пламени поднимались до окон кабинета. Пламя перекинулось на штабеля пиломатериалов, а через них — на цеха. Через полчаса завод полыхал как один большой костер. Едкая гарь и вонь сожженной плоти вызывали тошноту и удушье. Здание заполнили клубы дыма, и Пильщик слышал, как от жара, или от ударов мутантов, вылетают стекла на первом этаже.

Он отступил в кабинет и окинул взглядом оставшийся арсенал. Бутылки закончились, остался дробовик и патроны. Да еще бензопила. Он схватил со стола недопитую бутылку и опрокинул в рот, жадно глотая содержимое, как простую воду. Ничего, я еще повоюю, подумал Кабанов, вышвырнув в окно опустевшую бутыль. Мне бы только к трактору пробиться!

В задымленном здании заводского управления становилось все труднее дышать. Кабанов повесил дробовик на плечо, взял бензопилу и спустился вниз по лестнице. Снаружи раздавалось гудение пламени и треск рушившихся конструкций. Директор выглянул в разбитое окно и увидел, что путь к одному из тракторов практически свободен — мутанты пятились от охватившего штабеля пиломатериалов пламени. Он выскочил из здания и побежал к машине, лишь через секунду осознав, что деревяшки уходили не зря. Жар во дворе был нестерпимым, казалось, он попал прямиком в ад. Воздух слоился обжигающими струями, и в их размытом течении чудовищными силуэтами расплывались фигуры мутантов.

Пильщик подскочил к трактору, бросил бензопилу и запрыгнул на гусеницу. Надо быстро уезжать! Он упал в водительское кресло и вдруг понял, что забыл в кабинете ключи. Он беспомощно оглянулся и увидел, что пластик на кабине течет, вздуваясь огромными пузырями. Кабанов попытался встать, но расплавившаяся синтетическая кожа сиденья прилипла к штанам. Он рванулся, чувствуя, как от жара вотвот вспыхнут волосы.

Горящий штабель осыпался вниз, и пылающие доски преградили выход. Оставаться в кабине означало испечься живьем, и Пильщик с криком выскочил из нее, изо всех сил высоко подпрыгнув вверх, чтобы перелететь жгучее пламя. Это ему удалось. Он схватил лежащую на земле бензопилу, не чувствуя, как на спине вспыхнула одежда.

Что ж, пробьемся и так! Он никогда не отступал и сейчас не отступит, тем более что отступать‑то и некуда… Пильщик дернул за шнур и завел свое оружие. Вперед! Он побежал к воротам, занеся пилу над головой. Мутанты расступались, опасаясь охваченного огнем человека. Пильщик думал, что они боятся его и, яростно хохоча, рубил пилой во все стороны.

Он прошел через ворота, оказавшись в плотном потоке деревьев. Они проплывали мимо, и он не мог их остановить! Воя от боли, живой факел размахивал бензопилой, но дендроиды не желали сражаться. Они обходили его, сторонясь, как что‑то чужеродное, и потеряв сознание от невыносимой боли, Пильщик рухнул на землю.

В старые времена из Дымова до Екатеринбурга было двенадцать часов езды на машине. Николай и Влад добирались два дня. Самым сложным оказалось выехать на шоссе, потому что обе дороги, ведущие к нему, были так изувечены артобстрелом, что от дорожного полотна просто ничего не осталось. Огромные воронки и повсюду — останки дендроидов, разорванных снарядами на части. Местами машина застревала в ямах, и мужчины, выбиваясь из сил, толкали ее вперед.

Потом стало легче, и до Нижнего Тагила доехали без проблем, а дальше шла хорошая транзитная дорога прямо к Екатеринбургу. Правда, в самом Тагиле пришлось отбиваться от группы чересчур наглых парней, едва не стащивших оставленные в машине вещи. Двоих Николай серьезно потрепал, остальных вовремя остановил Влад, выстрелив в воздух. Не везде был порядок и мир.

За Тагилом стали попадаться другие автомобили, и товарищи провожали их с изумленной улыбкой, будто встречали не машины, а тарелки инопланетян. Не доезжая нескольких километров, наткнулись на огромное поле, все перепаханное снарядами и бронетехникой. Вожаков живо представил себе, какая страшная битва произошла здесь, потому что вся местность была устлана останками дендроидов.

— Как поле покорежили, — сказал Влад, оглядывая развороченную снарядами пашню. — Что теперь здесь посеешь, что соберешь?

Николай молча согласился. За полем их поджидал контрольно–пропускной пункт. Машину осмотрели, проверили документы, спросили, откуда едут. Вожаков не стал врать, рассказал, что и как. Офицер, проверявший их, покачал головой:

— Не до вас теперь. Они на город прут, еле сдерживаем. На дороге их не видели?

— Нет.

— Повезло вам.

— А к кому можно обратиться? — спросил Николай.

— Не знаю. Попробуй в городскую администрацию.

Ружья у них изъяли. Как не возмущался Влад, как ни упрашивал Вожаков.

— Не положено! — хмуро пояснил офицер. — К тому же разрешения у вас нет. Конфисковываю.

В город въехали вечером. Екатеринбург встречал неласково. Николай заметил, что часть города погружена во мрак — видимо, проблемы со светом. Проезжая мимо какого‑то кафе, через окно заметили работающий телевизор. Телевизор!!!

Николай затормозил. Они закрыли машину и едва не бегом направились к кафе.

- …жители дачного поселка Береговое, что в трех километрах от границы города, совместными силами противостоят нашествию дендроидов, — рассказывала симпатичная кудрявая репортерша. — Они организовали отряд самообороны и уже неделю самостоятельно сдерживают натиск мутантов!

Камера показала противопожарный ров, проходящий между лесом и участками. Во рву и на подступах к нему виднелись многочисленные остовы обугленных и порубленных на части деревьев. Некоторые еще дымились, подняв в воздух скорченные, словно в предсмертных муках, корни. Камера повернулась, и на экране появились несколько угрюмых мужиков в камуфляже. В руках они держали ружья и бензопилы.

— Эти люди сражаются с дендроидами практически врукопашную. Они вооружены лишь охотничьими ружьями и электропилами, но, тем не менее, им удается то, чего подчас не могут сделать регулярные войска — сдержать наступление живых деревьев!

— Вот эти обычные герои! — девушка поднесла микрофон к одному из дачников. — Скажите, пожалуйста, как вам это удается?

Человек самодовольно улыбнулся. По всему было видно, что ему приятно чувствовать такое внимание, и еще приятней ощущать себя победителем.

— А что? Это наша земля и наши дома! И если армия нас защитить не может, так мы сами! Вон, глядите!

Камера вновь продемонстрировала порубленных и пожженных дендроидов. Издалека они были похожи на самые обычные березы и ели, только срубленные и сожженные.

— Это мы их «коктейлем Молотова угостили!» Горели, как свечки! — ухмылялся дачник.

— А вам не страшно? Может быть, лучше пропустить их? — вдруг задала неожиданный вопрос корреспондент. — Может, они пройдут дальше, куда им надо, и где‑нибудь остановятся?

— Ну, да, пропустить! Эти тварюги мне забор поломали! Знаете, сколько он мне стоил? А у соседа машину разбили! Будем рубиться до победного конца! В конце концов, за нами город, цивилизация…

— Цивилизация, — вздохнул Николай, повернувшись к Владу. — Видал цивилизованных?

— Да уж, — проронил тот. — А что здесь поделаешь? Народ у нас простой: кто мне забор поломал — тому глаз вон. Никто не станет думать, почему сломали, возьмут ружье, и будут стрелять.

— Надо объяснять, что к чему, — сказал Вожаков. — Здесь люди больше напуганы телевизором, чем деревьями. Слушают эту болтовню…

Вожаков поначалу и сам с волнением слушал байки о злобе и агрессивности дендроидов, и со страхом — жуткие истории о новых жертвах деревьев–мутантов, рассказываемые беженцами в лагере. Мало того, он ведь сам, лично дрался с ними и хорошо помнил удар топором, нанесенный мутанту, и ответный, едва не сломавший ему ноги. И бегство от них всей семьей. Он сам себе удивлялся: другой на его месте возненавидел бы дендроидов на всю жизнь, но Николай никогда не делал скоропалительных и необдуманных выводов. И общение с лесником Поборцевым на многое открыло глаза.

Вожаков и Влад еле–еле оторвались от телевизора, как губки впитывая в себя все новости. А их хватало. Передавали, что дендроиды замечены на границе с Казахстаном, что в связи с остановками предприятий нефтеперерабатывающей отрасли России поднялись мировые цены на нефть, что нашествием мутантов обеспокоены страны Европы и, разумеется, Соединенные Штаты… Пока Влад досматривал новости, Николай попросил у бармена телефон и сделал один звонок. Петр Поборцев просил его попробовать дозвониться до племянника Александра, журналиста, первым открывшего стране дендроидов. Впоследствии его репортаж признали «уткой», и парень лишился работы. Тогда племянник решился на отчаянный шаг и вместо лесника проник в состав секретной экспедиции, собирающей информацию о дендроидах. С тех пор он не объявлялся. Первый же звонок домой Поборцеву–младшему оказался удачным. Александр был жив и здоров, правда, в голосе его Николай не услышал ни желания что‑то делать, ни энергичности. Вожаков поговорил с журналистом и понял, что тот ни на что не годится. Он им не помощник.

Людей на улицах было мало. И машин. Николай и Влад ехали по полутемному проспекту, и каждый думал о своем. Они оба бывали здесь. Вожаков — когда учился, Влад раньше работал на одном из местных заводов. Некоторые магазины еще были открыты, и посланники Дымова быстро пробегали по заметно опустевшим прилавкам, покупая заказанное женами и детьми. Цены в городе взлетели ужасно, но денег, собранных общиной, пока хватало. А вот с горючим было совсем плохо. Объехав почти все заправки в городе, приятели ужаснулись: бензина не было. Но на последней заправке, когда часы показывали почти полночь, к расстроенным дымовцам подошел неприметный человек в кепке:

— Бензин нужен?

— Да!!

— Сколько? — невозмутимо спросил барыга, и Николай понял, что никакая революция не истребит это племя.

— А сколько есть? — нахально спросил Влад.

— А денег у вас хватит? — поинтересовался перекупщик. Узнав цену, Влад помрачнел и разразился руганью. Николай, заметив, что из припаркованного неподалеку джипа за ними пристально наблюдают, придержал товарища: неприятностей лучше избегать. Ружей у них теперь нет.

Денег хватило на две канистры.

— Ну, сволочи! — ругался Владислав, когда вырулили с заправки. — Что творят, а! Сталина на них нет! Всех бы к стенке поставить, паразитов!

Ночью, конечно, ехать к мэру не следовало. Заночевали в машине, а наутро Вожаков подъехал к зданию городской администрации. Вместе с Владом они поднялись по ступенькам к парадному входу, но у турникета встретил охранник:

— Куда?

— Нам бы мэра увидеть.

— Сегодня не приемный день. В среду, с трех до пяти.

— Мы не можем ждать неделю, — сказал Вожаков. — Мы из Дымова приехали. У нас жены, дети в закрытой зоне остались.

— Мэра нет.

— А когда будет?

— А хрен его знает, он мне не докладывает! — раздраженно ответил милиционер.

Николай и Влад посмотрели друг на друга, одновременно повернулись и пошли вниз. Сволочи, подумал Николай, так я и знал!

Обратная дорога была полегче. Все‑таки знали, где и чего ожидать. Правда, выбираться из города пришлось окольными путями. Там, откуда они приехали, слышалась орудийная канонада — опять шли бои с дендроидами. Влад скрипел зубами — и так бензина не найти, так еще и круги приходится наматывать! Но ждать, когда окончится бой, тоже не хотелось. Их очень ждали в Дымове. «Журналист с нами не поехал — ну и ладно, по крайней мере, скажу леснику, что жив его племянник», — думал Николай.

Без ружей было страшно. Не дендроидов боялись — людей. Пока Вожаков разговаривал по телефону, Влад краем уха слышал в кафе разговор, что в области вовсю орудуют мародеры, пользуясь тем, что милиции и армии не до них. Еще говорили, что местные жители устраивали самосуд над пойманными ворами. В смутную пучину погрузилась огромная часть России, и Вожаков не мог даже приблизительно сказать, когда все это закончится и закончится ли вообще…

Несмотря на все это, доехали они нормально. Машина не подвела, и дендроиды не мешали, пассажиры видели их лишь издали. Деревья словно знали, что эти двое не станут в них стрелять.

Вожаков остановился перед пятиэтажным домом, в котором жили почти все дымовцы. Незадолго до их с Владом отъезда на собрании решили, что правильней и целесообразней жить всем в одном месте. И дом этот выбрали не случайно — в нем была котельная. До заморозков еще далеко, но к ним уже надо готовиться. Владислав вышел из машины и крикнул:

— Эй! Выходи за подарками!

Входная дверь хлопнула, и на ступеньках крыльца появилась девочка–подросток:

— Дядя Влад, все там, у магазинов! Там стреляли!

Влад бросился обратно к машине, и Николай, услышав ее слова, дождался товарища и резко рванул «девятку» с места. Они пролетели по Рубленой к центральному универсаму и там увидели толпу. Заметив машину, люди повернулись к ней, и за их спинами Николай увидел лежащее на тротуаре тело.

— Что случилось? — он выскочил из машины.

— Мародеры! — зло проговорил кто‑то.

Влад узнал распростертого на асфальте человеке: тот самый небритый и стриженый, что когда‑то взял его под прицел, приняв за мародера. Потом они познакомились. Мужик оказался беглым зеком, но вел себя прилично, работал наравне со всеми. Толиком его звали…

Среди стоявших оказался и лесник Поборцев:

— Коля, они снова приезжали грабить! Толик пытался с ними поговорить, а они стрелять начали. Мы тогда тоже. Они Толика и убили.

— Где они? Когда были?

— Да пять минут как уехали. Зеленая «Нива» с прицепом.

Вожаков провел глазами по растерянным лицам и выхватил у одного из мужиков ружье:

— Я догоню!

— Я с тобой поеду! — сказал Петр Ильич. Он перехватил ремень карабина и полез в машину.

— Я тоже! — крикнул Влад, но Вожаков возразил:

— Нет! Ты оставайся, — Вожаков знал, что Петр Ильич отлично стреляет, а лишний человек в машине ни к чему. И лишняя мишень, и машина тяжелее, труднее управлять. «Девятка» понеслась в погоню.

— Туда они поехали, значит, в другую сторону, не к шоссе! Здесь поворачивай, срежем!

Вожаков слушал указания деда и жал на газ. Больше всего на свете он хотел нагнать этих сволочей. Машина визжала покрышками на поворотах и прыгала по неровностям асфальта.

— Не уйдут, они груженые, — говорил лесник, поглаживая черное ложе винтовки. Он вглядывался в пустынную дорогу и, наконец, воскликнул:

— Вон они!

Зеленая «Нива» маячила впереди, таща за собой прицеп, доверху нагруженный награбленным. Николай жал на газ и через минуту догнал мародеров. Он намеревался прижать их к обочине и скинуть в кювет. Но те заметили погоню. Из окна высунулся человек с ружьем. Прогремел выстрел, и пуля вонзилась в переднюю стойку, задев стекло, покрывшееся сетью трещин. Николай увел машину вправо, прячась за прицепом. Так, нахрапом взять не удалось, надо что‑то думать…

Машина мародеров завиляла из стороны в сторону, не давая себя обойти. Прицеп, как гигантская дубинка, мог ударить «девятку» и легко сбросить в канаву, так что Николай держал дистанцию, внимательно следя за маячившими перед глазами стоп–сигналами.

— Спокойно, Коля, — сказал лесник, высовываясь в окно с карабином. — Езжай прямо. Как стрельну — притормози!

Он прицелился и выстрелил в одно из колес прицепа. Пуля прорвала шину, прицеп накренился и задергался. Какой‑то тюк вывалился и покатился под колеса преследовавшего автомобиля. Николай резко вывернул руль, объезжая неожиданное препятствие. «Нива» заметно сбавила скорость.

— Пригнитесь, Петр Ильич! — скомандовал Николай. Он втопил педаль в пол и за несколько секунд догнал «Ниву». Это был четырехдверный внедорожник, длинная уродливая машина с покрытыми ржавчиной дверями. Вожаков поравнялся с ней, увидел молодое, недоброе лицо водителя и резко выкрутил руль вправо. Металл заскрежетал, обе машины дернулись, на миг потеряв управление. Но Николай был готов к этому, а вот водитель «Нивы» — нет. Машина мародеров вильнула раз, потом другой. Человек с ружьем попытался прицелиться в преследователей, но над ухом Николая грохнул выстрел, и мародера отбросило вглубь салона. Лесник стрелял быстро и точно. Вожаков ударил еще раз. В салоне «Нивы» возникла паника. Николай видел, как водитель пытался выровнять машину, но раскачавшийся прицеп перевернулся в кювет и увлек за собой машину.

«Девятка» остановилась. Николай и Петр Ильич вышли, направив ружья на задравшую колеса вверх «Ниву». Дверь щелкнула, и из машины выполз окровавленный человек.

— Не стреляйте! — заголосил он, увидав перед собой дула винтовок. — Я не убивал, я водитель!

— Иди сюда! — процедил Николай. Тот подчинился. Вожаков посмотрел ему в глаза. Если бы он увидел в них только страх или ненависть, он пристрелил бы его, не задумываясь.

— Куда ехали?

— В Красное…

— Там есть кто‑то еще?

— Нет, нет, никого нет, мы все здесь! — как на духу, признался парень. Сочным хуком Вожаков отправил его в нокдаун. Надо разрядиться, а то палец так и тянуло надавить на спусковой крючок. Они заглянули в перевернутую машину. Подстреленный лесником бандит был мертв. Второй, находящийся на заднем сидении, сдавленно стонал. Вожаков выволок его из канавы, не обращая внимания на стоны, и швырнул рядом с водителем:

— Так! Теперь расскажете нам, кто из вас убил нашего товарища, ну!

— Не я! — хором закричали оба. — Убили вы его!

— Тогда ладно, — сказал Вожаков, — живите. Но если еще появитесь в Дымове…

— Нет, нет, нет! — замотали головами пленные.

— Поехали, — сказал Поборцеву Николай. Лесник закинул карабин за спину.

— Подождите, вы нас, что, бросите здесь? — спросил водитель «Нивы», размазывая кровь из разбитой брови по лицу.

— Хочешь, пристрелю, чтобы не мучились? — предложил Вожаков, поднимая ружье.

— Нет, нет! — стеная и охая, мародеры поползли в сторонку.

— Закон тайги знаете? — на прощание проговорил лесник. — Не переходи дорогу тому, кто сильнее, а перешел — не проси пощады.

Зазвонил мобильник. Поборцев сделал звук телевизора тише и поднес телефон к уху:

— Да.

— Это Александр? — спросил незнакомый голос.

— Да.

— Хорошо, что я вас застал. Меня зовут Николай. Мне надо с вами поговорить.

— Говорите.

— Мы с вами земляки, я тоже из Дымова. Кстати, передаю привет от дяди Пети. Он очень беспокоится о вас, с тех пор как вы ушли в экспедицию.

— От какого дядя Пети? — на всякий случай спросил Алекс. Откуда этот человек мог знать про экспедицию?

— От вашего дяди. Петра Поборцева.

— А кто вы такой? — спросил Алекс.

— Человек, который кое‑что знает о дендроидах. Нам нужно встретиться!

— Зачем?

— Вы — журналист. И вы — первый и по сути единственный, кто рассказал о них правду. То, что они — не убийцы и не людоеды. Хотите узнать еще больше? Уверен, не разочаруетесь. Мы хотим, чтобы вы продолжали говорить людям правду, и дадим сенсационную информацию!

— Подождите, почему вы позвонили именно мне? Есть более известные люди. Им бы поверили больше.

— Простая логика. Вы надежней для нас. Вы говорили правду — вас оклеветали, выставили лгуном, лишили работы…

Это только дядя мог ему сказать, подумал Алекс, больше некому. Наверно, не врет. А вдруг все же провокация? Почему дядя сам не позвонил?

— Ваш дядя сейчас далеко отсюда, а я здесь, в Екатеринбурге, — угадал его мысли Николай. — Он и просил меня позвонить. Кстати, еще он спрашивает, где его любимое ружье?

Алекс усмехнулся. Знал бы дядя, что с его ружьем! Кстати, про ружье тоже знал только он.

— А вы не хотите реванша? Не желаете соли кое–кому под хвост насыпать? К тому же Петр Ильич говорил, что вы по–настоящему любите природу, а значит, будете с нами.

— А что значит: «с нами», «мы»? У вас там организация?

— Не телефонный разговор. Ну, что, едете? Если «да», то полчаса на сборы.

Поборцев побоялся прямо сказать «да». Если бы знать, с кем разговариваешь, в глаза смотреть…

— Не могу сейчас сказать, — ответил он. — Я должен подумать. Может…

— Думать времени нет, — сказал Николай, — мы уезжаем в Дымов. А ваш дядя говорил, что вы человек действия…

Этот звонок выбил Поборцева из колеи серых, ничего не приносящих дней. Как‑то незаметно для себя Алекс смирился с произошедшим и просиживал оставшиеся летние дни дома, ничем не занимаясь и не желая ничем заниматься. Деньги, выданные Вано, подходили к концу — жизнь стремительно дорожала. Стоило подумать о работе, но ни за что, кроме журналистики, браться не хотелось. Это его работа, его жизнь. Наверно, можно устроиться в какой‑нибудь заштатный журнальчик, пописывать статейки в криминальные новости или что‑то в этом роде… Нет, лучше уж продавать сигареты в ларьке. А еще лучше — уехать в другой город. В ту же Москву или Питер. И он собирался, укладывал вещи. И оставался. Потому что знал: уедет — потеряет себя, в Москву приедет уже другой Алекс Поборцев. И еще притягивали события в области и слухи. О дендроидах говорили на улицах и в магазинах, на рынках и в транспорте. Кто‑то верил, кто‑то называл чепухой. Не было лишь официального признания, но Алекс верил, что оно не за горами. И тогда он будет свободен.

В эти дни он часто размышлял о происходящем. Сколько еще те, наверху, будут тянуть, ведь наверняка сейчас гибнут солдаты, пытаясь сдержать натиск мутантов. Есть ли предел цинизму власти, тайно решающей, что народу знать можно, а что нельзя? Сколько еще можно все это терпеть? Почему в России получается так, что провозглашенные ценности подменяются непотребным суррогатом, а народу кажется, что так было всегда, что это нормально. Ему хотелось выйти на улицу и крикнуть: «Люди, оглянитесь! Вас обманывают, над вами издеваются, а вы терпите! Посмотрите, как кучка отъевшихся свиней смеется над законами и моралью. Сколько еще вы будете терпеть, вечно?» Молчит Россия. Вернее, не молчит, а треплется в многочисленных блогах, но от этого мало что меняется. Нас оскопили. Еще при Сталине нам отрезали то, что называется волей. Мы не можем хотеть, не способны добиваться, не смеем возражать. Мы — нация Обломовых, которая может бесконечно рассуждать о том, что надо сделать и как, с горящими глазами клеймить беззаконие… Но когда настает час выйти и встать на пути зла, сделать что‑нибудь самому — большинство остается на своих местах, полагая, что это не их дело, и что должен найтись кто‑то другой… «Кто, если не я?!» — прекраснейший советский лозунг, незаслуженно канувший в лету. Он не оставлял места равнодушию, лености и неверию, затопившими современную Россию. Где новые Разины и Пугачевы, где декабристы, которым было что терять, но они посмели не думать о себе и отдали все, свои жизни и свое благополучие ради идеи? А кто так сможет сейчас? Мельчаем. Думаем, нам есть что терять. Как же, у нас квартира, телевизор и куча барахла…

Поколение людей, над идеалами которых посмеивается современная молодежь, намного смелее нынешнего, думал Поборцев. Некоторые считают их ущербными, зашоренными советской пропагандой, но если человек чувствовал правду, то не боялся ходить, требовать и доказывать. Он верил, пускай наивно, в справедливость власти. А сейчас, кого не спроси, скажут: бесполезно, система. И мало кто осмеливается противостоять ей. А ведь «система» не против нас, она в нас самих. Это шварцевский Дракон. И сколько ни кричи о беспределе, никто не встанет рядом, не выйдет вон из серой массы, кроме нескольких стариков, с которыми умирают последние революционные искры. Они еще могут верить в справедливость, а мы?..

И я тоже, беспощадно констатировал Поборцев, и я такой же. Потому что никому и ни во что не верю. Потому и никто не пойдет за мной, как и я за кем‑то. Кто отравил нас, чей яд течет в нас вместо крови?

— В середине августа на территории Свердловской области обнаружены мутанты, так называемые дендроиды, своим видом напоминающие обычные деревья. Происхождение их пока неизвестно. На сегодняшний день ими разрушено несколько населенных пунктов. Имеются человеческие жертвы. Правительство предпринимает все необходимые меры для обеспечения безопасности людей. Население района эвакуировано, опасная зона оцеплена войсками. Представители МЧС работают на местах…

С телеэкрана вещал не кто иной, как старый знакомец, бывший капитан- »особист» Курмаев. Твердый взгляд, жесткий пробор, безукоризненный костюм. Затем Алекс обратил внимание на стоявшую перед ним табличку: «Александр Муслимович Курмаев, полномочный представитель президента». Вот она, харизма, подумал Алекс, вот, оказывается, с кем я разговаривал в Михалево! Да, Поборцев, ты растешь! Представитель президента лично угрожал тебе. Как приятно.

— Как руководитель чрезвычайного штаба, — продолжил Курмаев. — Я заявляю, что мы способны справиться с мутантами, и безопасности наших граждан ничего не угрожает. К месту продвижения дендроидов стягиваются войска, и множество мутантов уничтожено. Мы полностью контролируем ситуацию. О дальнейших событиях будут сообщать наши специальные репортажи…

Даже после такого неординарного сообщения пошла вездесущая реклама. Алекс подошел и выключил телевизор. Они признали существование дендроидов! Лед тронулся, господа присяжные, лед тронулся!

Поборцев в волнении заходил по квартире. Что же теперь будет? А ничего, вдруг осознал он. Это объявление по своей сути ничего не меняет. Просто то, о чем месяц говорили на кухнях, сейчас официально подтверждено. Армия как сражалась, так и будет сражаться. Дендроиды как были врагами, так ими и остались.

Удивительная страна, подумал Поборцев, только у нас можно издавать законы, которые никто не собирается исполнять; можно вести полномасштабную войну и не признаваться в этом; можно объявить минимальной зарплатой сумму, на которую не прожить и неделю… Уникальная страна. У нас издревле бьют своих, чтоб чужие боялись. Но чужие уже не боятся, они смеются. А мы опять за свое…

Зазвонил телефон. Разговаривать не было настроения, но всё же Алекс подошел и взял трубку.

— Але.

— Здравствуйте, Александра можно? — голос в трубке казался совсем молодым и тем самым не предвещал неприятностей.

— Да, я слушаю, — ответил Алекс.

— Здравствуйте, — второй раз поздоровался звонивший. Было видно, что он не слишком умеет разговаривать с незнакомыми людьми, говорит неуверенно и часто запинается. — Вы меня не знаете… Я вам привет передаю от вашего дяди, Петра Ильича. Он просил меня позвонить вам… Извините, прошло уже много времени, но я смог позвонить только сейчас…

Поборцев прислушался. Это была уже вторая весть от дяди за неделю, а ведь раньше он почти никогда не звонил ему. Тут было над чем задуматься. Предложение таинственного Николая заинтересовало журналиста, но Поборцев не знал, можно ли ему доверять. Алекс часто задумывался над тем, что происходит в закрытой зоне, как там живет его дядя–лесник, наотрез отказавшийся от эвакуации. Еще давным–давно и неоднократно Александр предлагал дяде мобильник, чтобы держать связь, но тот упрямо открещивался:

— На кой мне эта игрушка? Только деньги на ветер выбрасывать.

— Зато я всегда буду знать, где ты, — пытался вразумить дядю Алекс.

— Ты и так знаешь, что я всегда в лесу. А где ты шляешься, мне знать неинтересно, — отрезал лесник. Поборцев знал, что у себя в лесу дядя не пропадет, даже среди дендроидов, но тревога за него оставалась…

— Так. И что он сказал? — спросил Алекс.

— Он сказал, что вы встречались с дендроидами и кое‑что про них знаете… И просил передать, что дендроиды очистили Чертову Лужу.

— Что? — не понял Поборцев. — Как очистили?

— Я не знаю, я не видел. Но вашему дяде верю. — Алекс согласился с ним. В Дымове дядю Петю некоторые звали пьяницей, некоторые — «совком» за упорство и принципиальность, но вруном или болтуном никто никогда не называл. — Он просил сказать, что дендроиды совсем не такие монстры, и что они совершенно не опасны, если их не провоцировать. Он думает, что они ведут себя как животные, защищающие свою территорию, понимаете?

— А сами вы как думаете? — не удержался от профессионального вопроса Поборцев.

— Я не знаю… Мне они ничего плохого не сделали.

— А как он вам это передал, вы где‑то встречались? Кстати, как вас зовут?

— Меня зовут Слава. Я в Дымове живу. Вернее, жил… Теперь в Екатеринбурге. Мы встретились с ним в лесу, и он вывел меня из закрытой зоны. Потом меня подобрали военные. Он очень хороший человек.

— Пожалуй, — улыбнулся Алекс. Ему было приятно, как если бы похвалили его.

— Ну, вот и все. Он просил меня обязательно вам дозвониться и передать это. Я думаю, он хочет, чтобы вы приехали. Только как это сделать, не знаю. Везде войска. Но он сказал, что вы прорветесь.

— Пожалуй, — повторил Поборцев, теперь ему было приятно уже за себя.

— До свидания.

— Счастливо.

Алекс положил трубку и поднял голову вверх. Надо же, как все совпало. И сообщение по «ящику» и этот звонок. На побеленном потолке, как на экране, он смотрел эпизоды своей лесной одиссеи, вспоминал одинокую старуху в заброшенной деревне, видел Сергея, Светлану, сумасшедшего Пильщика… Он вспомнил о Курмаеве и сжал зубы. Сволочь! Ведь он, Поборцев, прав оказался: дендроиды прорвались через все кордоны, и власть признала это! Но формально подписка Алекса еще имеет силу, и за разглашение результатов экспедиции грозит реальный срок. Эта братия не будет с ним церемониться. Курмаев говорил о «наших специальных репортажах». Не цеплявшая слух обывателя фраза для Поборцева–журналиста значила очень многое: они поставят информацию о дендроидах под свой контроль, и ни один «неблагонадежный» источник не получит и минимум информации о происходящей войне. Как же! Имидж армии, имидж руководства этой несчастной страны.

— Имидж ничто, правда — все, — пробормотал Алекс позабытый девиз. Его зовут, в него верят, и нельзя оставаться в стороне! Дядя передал удивительную информацию, если она подтвердится, дендроиды предстанут совсем другими… Но ему не дадут это обнародовать. И его предупредили!

Поборцев присел на диван и сжал кулаки. «Тварь я дрожащая, или право имею…» Надо решать. А может, за мной следят и телефон прослушивают? А может, просто запугали? Кому я нужен, тоже мне, бугор на ровном месте, гроза порядка и безопасности…

Снова зазвонил телефон. И раздражающая трель обрушила складывающийся в голове замысел.

— Это Николай. Вы помните меня? — спросил голос в трубке.

— Да, конечно.

— Ну, что, вы согласны?

— Меня могут прослушивать, — сказал Алекс. Он подумал, как удивительно все совпало. Николай позвонил в первый раз, он ему не поверил. Потом выступление Курмаева по телевизору. Затем позвонил Слава.

— Даже так? — задумался собеседник. — Тогда буду краток. Приезжайте в Каменев, знаете, где это?

— Знаю.

— Я оттуда звоню. Связь тут пока есть. Я вас встречу.

— Насколько я знаю, вся Свердловская область в закрытой зоне.

— Бросьте, не мне вам объяснять, как проникать в закрытые зоны. И вы прекрасно знаете эти места. Да и тайгу не закроешь!

Поборцев усмехнулся. Этот Николай был прав.

— Хорошо, — сказал он, чувствуя, что перешагнул через Рубикон, и обратного пути не будет. — Как я вас узнаю?

— Я вас узнаю. Петр Ильич фотографию дал. Итак, когда вас ждать?

— Точно не могу сказать. В течение этой недели.

— Хорошо, мы будем ждать.

— Николай, подождите! Я слышал, что дендроиды очистили Чертову Лужу — это правда?

— Уже слухи дошли? — удивился собеседник. — Здорово.

— Нет, мне об этом рассказал один человек из Дымова. Так это правда.

— Абсолютная. И это еще не все.

— Не все?

— Приезжайте и все узнаете. Вы нам нужны.

В трубке раздались гудки. Приятно сознавать, что ты кому‑то нужен. Решено, он едет! Но подстраховаться не мешает. Если за ним следят, то машина наверняка им известна. Надо раздобыть другую. Вано поможет!

Через час он подъехал к бизнес–центру и вошел внутрь.

— Привет, как бизнес, Вано? — приветствовал друга Алекс.

— Неплохо. За деньгами снова? — хитро прищурился абхазец.

— Нет, дорогой, — не без удовольствия ответил Алекс. — Не за деньгами. Мне машина нужна. Я свою тебе оставляю, а мне нужна другая. Хорошо бы — внедорожник. Пусть старый, лишь бы ездил нормально. Если поможешь, больше я к тебе за деньгами не приду.

— Почему не помогу? Подожди пять минут.

Вано набрал номер на трубке, долго говорил на абхазском, потом посмотрел на Алекса:

— Нет проблем. Завтра приезжай на Мира, пятнадцать, и забирай. Там тебя будут ждать, дадут ключи, документы и доверенность.

— Спасибо, Вано, ты лучше всех! — улыбнулся Александр.

— Жаль, конкуренты этого не понимают, — пошутил товарищ. — Алекс, с тех пор, как ты мне рассказал про этих… дендроидов, про них уже говорят все. Говорят, что армия расстреливает их из пушек. Как думаешь, они так опасны?

— Не знаю, Вано. Знаю только, что вряд ли их пушки остановят. Теоретически они могут заразить все деревья в Сибири. Представляешь, сколько их будет? Миллионы! И что тогда? Сейчас эвакуировали несколько городков, а куда эвакуируешь всю Сибирь?! Сегодня телевизор смотрел?

— Я телевизор не смотрю, некогда. Радио слушаю, но там ничего не говорят. Про военные учения говорят.

— Не хочу тебя пугать, Вано, но ты старайся быть в курсе. Возможно, тебе стоит перевести бизнес в более безопасное место. Деревья скоро будут здесь.

— Ты, наверно, преувеличиваешь, — усмехнулся Иван. — Мутанты, конечно, не подарок, но чтобы угрожать городу…

— Они не угрожают, Вано, они хотят жить… где хотят. Хорошо, если я ошибаюсь, но думаю, что дендроиды могут распространиться по всему миру. И тогда человечеству придется с ними считаться.

— Ну, человечество, думаю, как‑нибудь спасется, — Вано усмехнулся и поднялся из‑за стола. — Давай‑ка съездим, пообедаем. Ты на колесах?

— Да.

— Лучше поехали на моей, я тебе такую фишку покажу! — Вано любил машины, а больше всего — свой «БМВ» седьмой модели. И как любимой невесте, постоянно покупал машине всевозможные «фенечки».

— Слушай, насчет завтрашнего дня. Нельзя сделать так, чтобы машину перегнали сюда, а здесь я уже на нее пересяду, — попросил Поборцев. — Я хочу, чтобы снаружи меня не видели.

— Думаешь, за тобой кто‑то наблюдает? — удивился Вано.

— Ты сам говоришь: если можно не рисковать — не нужно… Машина затонирована?

— Не знаю. Если надо, сделаем…

Черный «БМВ» выехал из ворот мойки, расположенной позади бизнес–центра. Поборцев сидел рядом с Вано и думал, чем обернется его третья попытка.

— Мы еще удерживаем Екатеринбург, но по другим направлениям дендроиды наступают гораздо успешней. Помимо Дымова, мы не смогли удержать Нижний Тагил, Алапаевск, Ирбит…

Перед президентом и присутствующими генералами и министрами висела огромная карта России, густо утыканная красными флажками. Флажки медленно, но верно распространялись по стране, полностью захватив зону восточных предгорий Урала и центральную Сибирь.

— Их продвижение по лесу невозможно остановить, — констатировал докладчик, высокий обрюзгший человек с лысеющей головой. Это был командующий Уральским военным округом генерал Мальков. Лазерной указкой он показывал направление «ударов» противника.

— Вы в состоянии хоть что‑нибудь сделать?! — прокричал президент. — Мне звонят из Европы, из Америки! Они спрашивают, как мы справляемся с мутантами, и что мне ответить? Ни одного дельного предложения за целый месяц! Раньше оставляли деревни, сейчас оставляем города! А что делать с таким количеством беженцев, государство не в состоянии всех содержать! Если так будет продолжаться, государство полетит к чертовой матери!

Присутствующие угрюмо молчали. И даже не потому, что боялись президента, а оттого, что прозвучала страшная правда. Страна медленно скатывалась на грань, за которой была катастрофа. Они недооценили мутантов и не смогли удержать в закрытой зоне. При кажущейся медлительности дендроиды сумели распространиться на территории в тысячи и тысячи квадратных километров. Еще месяц–другой — и они дойдут до границ с Китаем, с южными республиками, «оккупируют» всю Сибирь, а там миллионы и миллионы деревьев, каждое из которых потенциально может вступить в их армию…

Но главное: под удары мутантов попали территории с используемыми нефтяными месторождениями. Многие буровые, нефтедобывающие и нефтеперерабатывающие предприятия закрылись, рабочие эвакуированы. Это удар по экономике страны, страшный удар. Цены на нефть ринулись вверх, в стране стремительно дорожал бензин, а вслед за ним, как снежный ком, нарастал подъем цен на продукты и товары. При подавляющей бедности населения это могло привести к непредсказуемым последствиям…

— Александр Муслимович, — спросил президент, — как продвигаются исследования дендроидов? Что нового на сегодняшний день?

— К представленному вам докладу, — откашлялся чиновник, — добавить почти нечего. Дендроиды размножаются личинками. Один мутант способен заразить до трехсот деревьев. Инкубационный период вызревания — тридцать шесть – сорок дней. Но маткой, рождающей личинки, становится не каждый мутант, иначе бы они уже заразили все деревья в стране. Возможно, это и есть их слабое место. Если мы сможем уничтожить их маток… — Курмаев обвел присутствующих значительным взглядом и сделал весомую паузу, — то прервем их размножение и распространение.

— Но как это сделать? — спросил один из сидящих за столом генералов. — Их еще надо найти.

— Лаборатория занимается этим вопросом, — веско сказал Курмаев. — Когда будет известен механизм зачатия личинок, мы используем все средства нашей науки, чтобы блокировать его и…

— Все это замечательно, — прервал его президент, — но будет неизвестно когда. Нам нужно сдержать продвижение мутантов сейчас, немедленно. Ваши предложения, господа.

— Виктор Валентинович, — сказал докладчик, — у меня есть предложение. Нам известно, что деревья предпочитают передвигаться по ровной местности. Реки, горные хребты являются для них труднопроходимыми препятствиями. Таким образом, я предлагаю не распылять силы армии, а сосредоточить на легкопроходимых для врага участках. Уральские горы отлично сдерживают дендроидов, еще не один из них не появился на западной стороне!

— Мысль хорошая, — поднялся министр обороны, — но я бы хотел дополнить ее. Нам необходимо время. В том числе и для исследований нашего противника. Я предлагаю создать в местах, как сказал докладчик, легкопроходимых для мутантов, оборонительные рубежи, то есть системы рвов и насыпей. Я думаю, они смогут реально остановить эту заразу. В войну противотанковые рвы копали люди, у нас же есть необходимая техника, и мы сможем создать такие рубежи достаточно быстро. Подходы к ним можно заминировать.

— Неплохо, неплохо, — проронил президент, задумавшись. — Просто и реально. Отлично!

— Вы предлагаете разделить страну на две части? — спросил министр внутренних дел. — Допустим, мы на какое‑то время сумеем отгородиться от дендроидов. Согласен, на таких рубежах сдержать их будет легче, но… Мы потеряем контроль над большей частью страны! Что будет с проживающими за этим вашим рубежом людьми? Кто обеспечит их безопасность? И как вы собираетесь копать рвы в гористой местности, где‑нибудь в Алтае, на Урале, например?

— План не без изъяна, — не согласился президент. — Но это лучшее, что я услышал здесь за последнее время. Кроме того, именно западная часть страны самая густонаселенная и развитая. Ее необходимо защищать в первую очередь. К тому же за нами — Европа. На севере дендроиды упрутся в океан, на востоке Обь. Реки задерживают их, генерал?

— Такой информации не имею. Плавающих дендроидов пока никто не видел. Может быть, могут плавать их личинки, я не знаю. Это вопрос к ученым. Пока трудно сказать, мешают ли реки их продвижению. В этих местах речки небольшие, многие легко перейти вброд. Вот когда на их пути будет крупная река, Обь, например…

— Вы предлагаете подождать, — усмехнулся Курмаев, — пока они перейдут Обь, генерал?

— Обь они не перейдут, — не слишком уверенно проговорил генерал.

— Допустим, Обь они не перейдут. Но если дендроиды окажутся за Уралом, вы будете уволены, господин Мальков, — жестко проговорил президент. Генерал задвигал скулами.

— Через многие реки переброшены мосты, — сказал министр внутренних дел. — В том числе и через Каму. Деревья спокойно пройдут по ним.

— Так что же, взрывать мосты? — спросил Мальков.

— Я уже озвучивал вашу задачу, с которой вы не справились: сдержать мутантов любыми средствами! Артиллерией, танками, огнем! Можете жечь леса, взрывать мосты, если угодно. У нас нет времени раздумывать о большем или меньшем зле. Надо действовать!

Поборцева разбудил звонок.

— Александр? — спросил знакомый женский голос.

— Да.

— Нам срочно надо встретиться!

— Это кто?

— Это Светлана.

— Какая Светлана?

— У тебя их много было? — язвительно сказал голос. — Из экспедиции.

— А–а, привет, Света, — он не ожидал, что она может позвонить.

— Ты подлец, Поборцев!

— Это почему? — удивился он.

— Нам надо немедленно встретиться!

— То подлец, то встретиться… Зачем?

— Узнаешь! — зловеще пообещала Света. — Но если трусишь, то так и скажи.

— С какой стати мне трусить? Как ты узнала мой телефон? — окончательно проснулся Поборцев.

— Узнала.

— В редакцию ходила? — догадался Алекс.

— Неважно. Нам надо встретиться немедленно. Где ты живешь?

— Слушай, у меня масса дел. Если что‑то серьезное, то давай встретимся, а если нет…

— А что для тебя серьезно, Поборцев? — спросила Света. — Я бы очень хотела узнать!

— Ладно, — вздохнул он, — давай встретимся. Только учти: меня давно прослушивают и, может, даже следят.

— Не думала, что ты параноик. Кому ты нужен?

— Я не параноик. Я социально опасный элемент. Бездомный и безработный. Ладно, подробности при встрече. Ты где будешь… Нет, лучше давай так: встречаемся у ресторана «Арго» завтра, часов в двенадцать. Хочешь сегодня? Сейчас сколько? Ну, тогда давай в девять. Адрес знаешь? Посмотришь в справочнике. Да приду я, слово даю.

Он повесил трубку и потер заросшее щетиной лицо. Надо бы побриться, все‑таки с девушкой встречаешься. Да и постричься не помешает, но времени уже не оставалось. Алекс подошел к шкафу, открыл и осмотрел гардероб. Он был невелик, но своеобразен. Поборцев протянул руку к модному кожаному пиджаку, но передумал. Что‑то подсказало ему, что излишне наряжаться сегодня не стоит. Тогда он остановился на потертых джинсах и красной бейсбольной куртке с капюшоном, хорошо закрывавшим лицо. Это может пригодиться.

«Хорошая девчонка, — думал Поборцев, спускаясь по ступенькам во двор, — только жизни не знает. Зачем ей этот зануда Павел? Ведь он погубит ее, сгладит, сомнет то неординарное, что в ней есть, и станет Света скучной домохозяйкой, и до смерти будет ощущать, что все могло быть по–иному, что однажды стоило рискнуть, а не смогла. А впрочем, каждому — свое».

Машину он отдал Вано, придется идти пешком. Хорошо, что недалеко. Поборцев пришел ровно в девять и тут же заметил Светлану. Она стояла возле витрины и нервно вертела головой. Ее лицо не предвещало ничего хорошего, но Алекс никогда не скрывался от женщин, предпочитая сразу расставлять все точки над «и».

— Привет.

Она посмотрела на него как когда‑то, наверное, смотрели на врагов народа:

— Как ты мог это сделать? Ты понимаешь, что поступил подло? — вместо приветствия сказала она.

— Это почему? — спокойно парировал Поборцев.

— Что? — опешила Света. — Да потому, что ты подставил нас всех! Меня, Игоря и Павла! Как ты мог украсть нашу работу!? Мы все верили тебе, а ты…

— Я все тебе расскажу, пойдем.

— Куда?

— В другое место.

— Какое еще место?

— Пойдем.

В подобной ситуации спокойный, благожелательный тон часто действует на собеседника отрезвляюще. И она запнулась, отдавая инициативу. Поборцев того и хотел:

— Пройдемся немного.

Они остановились у сверкающей вывески «Сауна–люкс».

— Пришли, — сказал Алекс и потащил удивленную Светлану внутрь.

— Сауна свободна? — спросил Поборцев у администратора. Вальяжная девушка в тщательно выглаженном пиджаке улыбнулась:

— На какое время вы рассчитываете?

— Часа на два. Два часа нам хватит, Света? — непринужденно спросил он.

Светлана молчала, ничего не понимая.

— Нам хватит, — улыбнулся девушке Поборцев. Он достал из кармана деньги и стал отсчитывать купюры.

Света смерила уничижающим взглядом и гордо направилась к выходу.

— Света, ты куда? Я серьезно: лучшего места пообщаться просто не существует!

Она взялась за ручку двери.

— Ведь ты хочешь узнать правду, Света? Ты ведь за этим приехала! Мне есть, что тебе сказать.

Биолог повернулась. Администратор слащаво улыбалась, и Свете захотелось дать ей по накрашенной блядской физиономии.

— Ладно, давай поговорим!

Они прошли за крепкую деревянную дверь. Поборцев закрыл ее и повернул встроенную защелку. В предбаннике стоят мягкие кресла и деревянный столик. У стены выстроились симпатичные деревянные шкафчики для одежды.

— Ну, что, здесь довольно мило, — сказал Поборцев, стаскивая с себя бейсболку. — Раздевайся.

— Что? — спросила Света. Она стояла посреди комнаты, как статуя оскорбленной невинности.

— Ну, мы же в сауну пришли, — пояснил Алекс.

— Кажется, ты сказал, что мы будем разговаривать.

— Одно другому не мешает. Заодно и помоемся. А то у меня дома горячую воду отключили. Раздевайся.

— Ну, уж нет!

Между тем Поборцев остался в одних трусах и улыбнулся, глядя на напряженную девушку:

— Будь проще, Света. Ты что, думаешь: я на тебя накинусь и изнасилую?

Света молчала, но ее вид говорил, что именно так она и думала. Алекс хмыкнул.

— Светочка, ты только не обижайся… Ты думаешь, для меня проблема познакомиться и переспать с женщиной? Ну, скажи честно. Думаешь?

Молчание.

— Поверь мне, не проблема, — сказал Алекс. Поборцев не врал, но хитрил. После возвращения из экспедиции он был не прочь расслабиться в объятиях какой‑нибудь любвеобильной девушки, но, словно сговорившись, знакомые барышни дружно исчезли, а кто не успел, посылал Алекса ко всем чертям.

— Охотно верю, — процедила она.

— Чего тогда ломаешься? Я тебя в сауну приглашаю, а не в постель. Голых женщин я уже видел, так что ты меня ничем не удивишь, стесняться нечего. Так что раздевайся и пошли.

Он встал и подошел к обитой деревом двери парилки, рядом с которой висел градусник.

— О! И температурка как раз подходящая, заходи и поговорим, — с этими словами Поборцев зашел внутрь.

Света сидела неподвижно. Ну, клоун! Но с ним чертовски интересно, никогда не знаешь, что он выкинет. Откуда он только такой взялся?

— Ну, ладно, Поборцев! — наконец произнесла она и стала снимать одежду. — Поговорим!

Оставшись в нижнем белье, она подошла к двери и дернула за ручку.

— Ну, наконец‑то! — обрадовался Алекс. — Чего ты так долго? Кстати, голые люди практически всегда говорят правду. Это многие психологи тебе подтвердят. Вот только мы с тобой не совсем голые…

— Вот этого не дождешься.

— Как знать, — философски ответил Поборцев.

— Ладно, Саша, говори, как обещал.

— А тебе идет это белье, — сказал Алекс, беззастенчиво рассматривая Свету. — У тебя хороший вкус. И очень красиво смотрится. Но мне кажется, более светлый тон подошел бы лучше. А еще лучше — совсем без белья.

— Пошел ты!

— Ну что за женщины пошли, — развел руками Поборцев. — То «пошел ты», то «подлец». А еще без пяти минут доктор наук!

— Благодаря тебе я могла бы им не стать! — разозлилась Света. — Как ты мог нас так подставить?

— Минуточку! Никаких имен и фамилий! И вот еще что: если хочешь, чтобы я ответил на все твои вопросы, совершенно на все, придется раздеться полностью.

— Ты болен, Поборцев!

— Нет, абсолютно здоров. Во–первых, я совершенно точно знаю, что за мной следят спецслужбы. Во–вторых, современные технологии позволяют спрятать камеру даже в трусы.

— Ты думаешь, я…

— Нет! Ни в коем разе! — Поборцев чувствовал себя настоящим Штирлицем. Любое неосторожное слово, любой жест могли разрушить спланированный эффект. — Но береженого Бог бережет. И голый человек не лжет. Тем более, если я знаю этого человека.

— А здесь? — развела руками Света. — Разве здесь нельзя спрятать микрофон?

— Я выбрал это место спонтанно. ФСБ, слава Богу, мыслей читать не умеет и никогда не научится. Я не шучу, раздевайся. А в качестве бонуса я расскажу тебе кое‑что новое о них. Такое расскажу…

— О ком?

— О них, — Поборцев соединил предплечья и растопырил пальцы, изображая дерево. Потом поднес палец к губам. Сколько они здесь препирались? Пять минут? Ей уже стало жарко. Лицо потело, и Светлана забеспокоилась, что поплывет косметика. Она никак не рассчитывала оказаться в сауне. Надо отсюда выбираться, послезавтра ехать в Москву, а Поборцев сидит и мутит воду. Все‑таки она чувствовала, что ему есть что сказать. Не слишком верилось, что он стащил файлы с исследованиями ради денег. Тогда ради чего? Она поймала себя на мысли, что, если бы не поступок Поборцева, пришлось бы придумывать повод для встречи с ним…

— А в твоих трусах камеры быть не может? — усмехнулась она, принимая правила игры.

— В моих? — на миг задумался Алекс. — Вряд ли. Но в качестве жеста доброй воли… Долой! — он мигом стащил плавки, слез со скамьи, приоткрыл дверь и выбросил их наружу. Потом прошел и сел на место. Света невольно отметила его сухощавую, мускулистую фигуру.

— Ладно, — сказала она и расстегнула лифчик.

— Вот теперь поговорим! — потер ладони Поборцев.

Они сидели рядом на полке. Светлана сложила руки на груди и закинула ногу за ногу, Поборцев абсолютно не стеснялся.

— Скажи, зачем ты выкрал диск?

— Вот именно: зачем? Вот если я бы мог скопировать, то и не крал бы. Но я забыл дома копировальный аппарат, — усмехнулся Алекс.

— Ты соврал мне. Ты соврал всем нам!

— Э–э, стоп! Ты не спрашивала — я не говорил. Значит, и не врал. Тут обмана нет, профессиональная хитрость. К тому же, как ты себе представляешь: пришел Алекс Поборцев к командиру и докладывает, мол, лесника нет, заболел, а я, журналист, вместо него! Куда бы он меня послал? Сама знаешь.

— Я даже не представляла… Откуда ты знаешь те места? Я думала, ты настоящий лесник. Мы все думали.

— Значит, я хорошо сыграл свою роль.

— Со мной ты тоже играл?

Вопрос застал врасплох. Он как‑то не задумывался об этом.

— На такие вопросы надо отвечать с холодной головой, — выкрутился Поборцев. — Пойдем, окунемся!

Они прошли к бассейну с белыми кафельными стенками и с удовольствием плюхнулись в него, смывая пот и напряженность.

— Ну, я жду! — сказала Света, глядя на Поборцева.

— Чего? — улыбнулся Алекс. — Узнать, играл ли я с тобой? Или хочешь узнать о дендроидах? Выбирай что‑нибудь одно.

— О дендроидах.

— Сразу видно, как человек болеет за дело. Даже в сауне с голым мужиком об этом думает.

— У тебя есть информация или нет? — загорячилась Света. Ей надоели эти шуточки.

— Есть. Правда, непроверенная лично. Но я собираюсь сделать это очень скоро.

— Ну!?

— Дендроиды очищают экологически неблагополучные территории! — выдержав театральную паузу, сказал Поборцев. — Есть свидетели, которые видели, как псевдодеревья очистили отстойник возле целлюлозного комбината! А я бывал там и писал о комбинате статью, так что знаю, о чем речь. Это просто невероятно! Ты бы видела, какое зловонное озеро было там, какая дрянь плавала! А теперь там чистая вода!

Светлана замерла, переваривая услышанное. На какое‑то время она забыла, где находится и с кем, забыла про Алекса и свою наготу. Сказанное журналистом было совершенной фантастикой, но разве само появление дендроидов не фантастика? Теперь исследования живых деревьев могут пойти по совершенно иным направлениям!

— Ты уверен, что это правда? Как они это сделали?

— Откуда мне знать? Я не ученый, ты — ученый. Но уверен — это правда! Потому, что это сказал мой дядя, а он никогда не врет! Но, все равно, я хочу увидеть отстойник сам, своими глазами! Я хочу это увидеть!

Светлана подумала о том, можно ли поделиться полученными сведениями с профессором Галеевым. Он талантливый ученый и наверняка обрадуется такому неожиданному открытию. Но насколько достоверны эти сведения? Если бы она могла сама отправиться с Алексом и увидеть это! Но никак! Лаборатория и ее сотрудники готовились к переезду в Москву, и Ольхина уезжала тоже.

— Ты можешь сообщить мне, когда сам увидишь это? — спросила она Алекса. — Я бы могла передать информацию руководителю нашей лаборатории, а он… смог бы помочь тебе.

— Каким образом?

— Он талантливый ученый, его знают в научных кругах, понимаешь? Если то, что ты рассказал — правда, мы попробуем остановить эту бойню.

— Может быть, — осторожно сказал Поборцев. Он смотрел на Светлану. В бликующей зеленой во‑де ее тело казалось неестественно коротким и смешным. Лицо здорово выигрывало по сравнению с ним, несмотря на слипшиеся от воды волосы. «Русалка, увлекающая мужчин на дно, — подумал Поборцев. — Или спасающая попавших в кораблекрушение?»

— Как ты проберешься туда, город оцеплен войсками? — спросила она.

— Проберусь. Я хорошо знаю пригороды и лес. А в Дымове я вырос, — отфыркиваясь от попавшей в нос воды, сказал Алекс. — Второй раз они меня не возьмут!

— Ты самоуверен, — заметила Света.

— Я уверен в себе. И горд, что хотя бы раз натянул нос спецслужбам, — не удержался от бахвальства Алекс.

— Хочешь стать знаменитым?

— Уже стал. Только со знаком минус. С работы меня попросили, материалы по дендроидам объяви‑ли фальшивкой и дешевой компьютерной графикой. Меня смешали с грязью! — Поборцев завелся. Светлане было удивительно и странно наблюдать голого, отчаянно жестикулирующего мужчину, стоящего в метре от нее в крохотном бассейне. Зеленоватая вода игриво преломляла свет красивых, похожих на гигантские ракушки, бра.

— Теперь Поборцев — мистификатор и обманщик, заводчик «уток». Ладно, черт с ней, с работой. Найду, чем заняться. А имя как отмыть? Фамилию сменить? Не дождутся! Тем более что и ты, и я знаем, что все это правда! Ведь ты видела дендроидов собственными глазами! И знаешь про них немало. А чего ты лишилась?

Света слушала и соглашалась. Действительно, что потеряла она? Да, случился скандальчик, когда Сергей заметил исчезновение Алекса, а вместе с ним и диска с информацией. А что они, простые ученые, могли поделать? Откуда они знали, что лесник — не лесник, а журналист? Это как раз Сергей и должен был проверять. Он — командир экспедиции. Он прошляпил журналиста, но успел предупредить своих. Поборцева взяли, диск вернули. Ей обещали присвоить ученую степень, Игорю и Павлу тоже. И, конечно, у них взяли подписку о неразглашении. А Поборцев подписок не давал.

— Знаешь, мне, в общем‑то, наплевать. Черт со мной, в конце концов! Люди же гибнут и гибнуть будут от незнания, с чем они имеют дело! Из‑за того, что какой‑то чиновник из Кремля решил, что с дендроидами все ясно и понятно! Вот что меня достает! Все равно они, — характерной гримасой Поборцев поднял глаза наверх, — скоро будут вынуждены признать правду! Никуда им не деться. Вот так. Потому что остановить дендроидов невозможно, ты должна это понимать! По лесам они доберутся куда угодно. Сибирь огромна, проследить за перемещением деревьев невозможно, даже с вертолетов. Так что вскоре ждите гостей в Новосибирске, Владивостоке, Китае! А это уже международный скандал! Да ты пойми, мне людей жалко, которых за дураков держат! Да просто жизни их ни во что не ставят! А когда хаос начнется, эти наверху на личных самолетах улетят!

— Ты преувеличиваешь, Алекс.

— Нет! Мы даже не смогли определить место начала этой эпидемии! Может, их уже миллионы!

Он замолчал, а она неожиданно вспомнила, что сидит абсолютно голая рядом с таким же голым мужиком, и они говорят о судьбах России. Ей стало смешно, она улыбнулась и тут же испугалась, что Алекс не поймет и обидится. Но он тоже улыбнулся, хотя до этого говорил долго и страстно.

— Осознала весь этот абсурд? — спросил он.

Света кивнула. Все‑таки Алекс неподражаем. Перед свиданием с ним она ожидала чего угодно: холодной деловой встречи или изворотливых объяснений, но сейчас… «Сижу теперь с ним голая, как дура, и слушаю голого патриота, — подумала Света. — А что, весело!» Вся злость на Алекса давно улетучилась, и теперь она готова была… Нет, пока еще не готова.

— Я хочу знать о них больше. Ты можешь мне помочь?

Света помотала головой:

— Это закрытая информация. Я давала подписку о неразглашении любой информации, касающейся дендроидов. Я рискую работой, всем. Тем более если за тобой следят, то и меня заметят. Я не могу.

— Эта секретность скоро полетит к такой‑то матери! — Поборцев впервые приблизился к ней и взял за руки. Глаза его были очень близко. — И наше государство отправится туда же! Ты думаешь, я не давал подписку? Когда меня поймали, то заставили подписать кучу бумажек, но плевать я на них хотел! — Он сделал паузу, краем глаза отмечая движение стрелки на огромном циферблате над дверью. — Ладно, обещаю, что дальше моей головы информация не пойдет. Я не собираюсь ничего публиковать, да мне и не дадут.

— Для чего тогда это тебе? — изумилась Светлана.

— Для себя. Я хочу убедиться.

— В чем?

— В своей гипотезе.

— Какой? — живо заинтересовалась Света.

— Скажу, когда съезжу в Дымов, — Поборцев отпустил ее и стал вылезать из бассейна.

— Ты куда? — опешила она.

— Одеваться. Наше время вышло.

Он направился к холлу, где висела одежда. Света ударила по воде руками и вылезла следом.

— Зачем ты меня раздел? Разве все это нельзя было и так сказать? — она почти кричала.

— Хотел убедиться, что на тебе нет микрофонов. А что, тебе чего‑то хочется? — Алекс повернулся к ней и лукаво прищурился. Почти Аполлон, если побрить кое–где.

— Съездить кое–кому по физиономии!

Она остановилась напротив Алекса. Его глаза были совершенно серьезными, он смотрел на нее не так, как смотрят на обнаженную женщину. За это она могла простить все.

— Я все время думала: зачем я тебя слушаю? — призналась она.

— Это не ты думала, это твои комплексы думали. Будь проще. Мы здесь как Адам и Ева. Без вранья и одежд. Согласись, хорошо, когда нечего скрывать!

Ева коварно улыбалась, разглядывая Адама:

— А где же змей?

— Вон, зашевелился. Но я ему не позволю!

— А я разрешу…

Подлец Поборцев снова ее разыграл. Но, Боже, как приятно сознавать, что весь этот красивый и безумный балаган устроен ради нее!

Вожаков остановил машину и выключил двигатель. Бензин следовало поберечь — в их районе он стал буквально на вес золота. Действующих заправок в округе не осталось.

— Это Гребнево, — сказал дядя Петя. Он сидел впереди, рядом с водителем, и вслед за Николаем вышел из машины. Осень уже давала о себе знать. Деревья покрывала оранжево–желтая вязь, и неподвижный лес дышал испарениями и влагой.

Двое мужчин оставили машину и двинулись по деревенской улице. Село не было покинуто жителями: где‑то раздавался стук топора, а вдоль заросшего травой забора прогуливалась чья‑то корова. Петр Ильич выглядел бодренько, а Вожаков волновался, если не сказать — боялся. Не за себя, за Надю и Танюшку. Если с ним что‑то случится, что с ними будет, кто защитит? Волноваться было из‑за чего. Недавно, пытаясь поговорить с жителями одного из сел, они натолкнулись на ожесточенный отпор, а призывы не убивать дендроидов вызвали у сельчан неадекватную реакцию. Их едва не избили, а когда лесник выстрелил в воздух, чтобы разогнать разъяренных аборигенов, те тоже схватились за ружья. В результате пришлось бежать. Потом в машине обнаружили три пулевых отверстия.

— Здравствуйте! — поздоровался Вожаков. Из дома вышел косматый мужик, по виду пенсионер, в тельняшке с длинными рукавами и тренировочных брюках, оттопыренных на коленях.

— Здорово, — ответил он. — Ищете чего?

— Деревья ищем. Живые которые, — ответил дядя Петя. — К вам не заходили?

— Были, — мужик остановился рядом и прищурился, — а вам зачем?

— Посмотреть хотим, — сказал Петр Ильич. — Я лесник Дымовского района.

— Закурить есть?

Два товарища с улыбкой переглянулись. С табаком в их краях стало совсем туго, и первый вопрос при встрече всегда был один. Хорошо, что в Дымове, в перевернутом табачном ларьке, Поборцев позаимствовал несколько блоков сигарет. Все равно сгниют — город стоит пустой, а для дела пригодятся. Он не считал это мародерством. Сам он курил только самосад, а сигареты были незаменимым стимулом для контакта с населением.

— Есть, — лесник достал нераспечатанную пачку сигарет и протянул мужику.

— Ух, ты! А сам не будешь?

— Бери все, — благодушно сказал лесник. — Так что про деревья знаешь?

— Были они здесь. Недели три назад. Сосед мой решил их из ружья пугнуть, да разве их пугнешь? Им что пуля, что топор… — житель жадно затянулся. — Здесь с сигаретами беда. Хоть траву кури.

— Дальше‑то что? — напомнил ему Вожаков.

— Дальше? А ничего. Мы коров в хлев загнали и сидим, трясемся. Страшные они, чего говорить. Но ничего не тронули, проползли мимо, вон туда, — житель махнул рукой, показывая на запад.

— Все ушли? — спросил лесник.

— Одно осталось, — проговорил хозяин дома. — Как пройдете до конца деревни, так и увидите. Там оно стоит. Сосед срубить хотел, да я не дал. Негоже, говорю, трогать, они же нас не трогали. Ну, забор зацепили, подумаешь, сам бы скоро обвалился. Но детишек мы туда не пускаем. Кто его знает…

— И правильно сделал, что не срубил, — сказал Петр Ильич. — Тронули бы одно, приполз бы десяток. Они друг за друга стоят, не так как мы.

— Да ну? — удивился мужик. — Ни х… себе.

— В селе народа много? — спросил Вожаков.

— Да пять семей.

— Будь другом, позови всех. А мы пойдем к дереву.

Дендроид стоял возле полуразрушенного кирпичного коровника. Рядом гнил остов разбитого трактора. Местная собака лежала неподалеку и смотрела на пришельцев. Дерева она не боялась. Николай подошел к мутанту и обошел кругом.

— Интересно, они и зимой будут такими же зелеными? — спросил он у лесника.

— Скоро узнаем, — ответил тот.

— Слушай, как они здесь живут? — спросил Вожаков. — Ни магазинов, ни связи с миром. Да еще с детьми. Все разрушено.

— Так и живут, как раньше жили, — ответил Петр Ильич. — Если голова да руки есть, тайгой прокормишься. И до колхозов жили, и без них проживут. А магазины здесь одной водкой торгуют.

Жители Гребнево понемногу собирались вокруг.

— Граждане, — обратился к ним Петр Ильич. — Я лесник Дымовского района. Я приехал сюда, чтобы рассказать об этих деревьях. Чтобы вы не боялись жить рядом с ними. Они не так страшны, как кажутся на первый взгляд. Главное: не пытайтесь воевать с ними, не рубите, не пилите их.

— Это не просто деревья, — подхватил Николай, — это живые существа. Они так же как мы чувствуют боль и защищаются, если их ранить. Не бойтесь, все они рано или поздно останавливаются и растут, как самые обычные деревья. Как вот это дерево, — он указал на мутанта.

— Зачем вы нам это рассказываете? — спросил один из сельчан. — А я вот слышал по радио, что они людей убивают!

— Это неправда! — возразил Вожаков. — Вернее, это случается, но только когда люди нападают первыми! Повторяю: им просто не надо мешать! Мы не хотим, чтобы кто‑нибудь пострадал, и потому приехали объяснить.

— Ну, да, не надо мешать! — протянул все тот же мужик. — Вон, брату моему в Повалино они дом чуть не снесли! Как же, не мешай? Без дома, что ли, оставаться?

— Почему они дома рушат, мы не знаем, — сказал Николай. — Но все равно: лучше им не мешать!

— Лучше без дома остаться, чем без головы! — добавил лесник. — Дом поправить можно всем миром, а убьешь дерево — все равно другие приползут. Они свои места ищут. Как находят, так и стоят, не двигаются. А главное — они землю очищают.

— Как это очищают? — одновременно спросили сразу несколько человек.

— Знаете Дымовский комбинат, кто‑нибудь бывал? — спросил лесник. Скептик повел плечами:

— Ну, я был.

— Чертову Лужу видел?

— Видел. И что?

— Нет ее больше.

— Как нет?

— А вот так, нет. Чистая вода в отстойнике, чище, чем у вас в колодце. Лягухи плавают. Это деревья сделали.

— Да ну? — усомнился мужик. — Хорош брехать!

— Брешет твоя собака, — сказал Петр Поборцев. — А я говорю, что видел! И эти деревья до сих пор стоят вокруг лужи, в землю вросли. А посередке — чистое озеро.

— Я тоже видел! — подтвердил Вожаков. — Да зачем нам вас обманывать, ну зачем? Смысла нет. А захотите, можете сами посмотреть.

— Начальник, — к нему подвинулся старик с бородой. Беззубый рот шамкал при каждом слове, — а пенсии как? Когда получать?