Древолюция

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ДРЕВО СМЕРТИ

Закемаривший с удочкой рыбак проснулся от небывалого в этих краях шума. Он вскинул голову, всматриваясь слипавшимися глазами в ночное небо. Звук походил на рев мотора и прекратился внезапно, будто его кто‑то выключил. В следующее мгновение покрывающий озеро туман всколыхнулся, и рыбак увидел огромную волну. Она поднялась выше тумана и в считанные секунды достигла берега, где сидел человек. Рыбак замер и хотел бежать — но уже не успевал. Налетевшая волна схватила человека, поволокла и ударила о деревья. Последнее, что он увидел, было зависшее над озером ослепительное солнце, но удивиться этому он не успел.

Младший сержант Чугунов служил в ГАИ недавно и многого еще не понимал. Это ему постоянно внушал Егорыч ― старлей, дежуривший на этом посту, наверно, сто тысяч раз.

Пост как пост, только тоска смертная. «Под волшебную палочку надо и место волшебное!» ― говаривал Егорыч. А место дали самое простое: перекресток дороги на Дымов и нового, не так давно отремонтированного шоссе. Направо — Дымов, налево ― грунтовая дорога в Засекино. Народ ездит в основном местный, за пару месяцев службы Чугунов запомнил практически все машины, снующие между двумя городами. Чужих было мало. Да и что им тут делать было, чужим? Никаких достопримечательностей нет, разве что летом туристы валом валят на Пелымское озеро рыбу ловить, а так…

Егорыч уехал домой обедать, а Чугунов прохаживался вдоль трассы, постукивая жезлом по ляжке и размышляя. Что толку помнить все машины на трассе, когда Егорыч знает, в какой машине какие проблемы, насквозь видит, у кого аптечки нет, а у кого ― документов. Чугунов завидовал тому, как ловко Егорыч сши–бал бабки у, казалось бы, видавших виды, тертых водил.

Однажды старлей отпустил «черного» без документов. Сержант заикнулся, что так нельзя, что террористы сейчас…

— Чайник ты, — проникновенно сказал Егорыч. ― Азера от чечена отличить не можешь, а суешься. Он же на нашем рынке торгует, его все знают… кроме тебя!

― Да они все на одно лицо! — сказал Чугунов. — Зачем тогда вы его остановили?

— А затем, чтобы, когда я на рынок к нему приду, он мне лучший товар отдал. И дешево. Чтобы он меня не забыл, понял?

― А как же он без документов‑то ездит? Купил бы тогда?

― Это ты у него сам спросишь потом. Ну и что, что без документов? Он всегда трезвый за рулем и не лихачит, как некоторые.

― А может, он эту машину угнал? ― не унимался сержант.

― Ну, ты даешь, сержант! Зачем ему угонять, когда он за месяц на такую заработает?

Тонированная красная «восьмерка» с екатеринбургскими номерами сразу его привлекла. Машина ехала быстро, но не быстрей положенного. Если только немного. И все же Чугунов решил ее остановить. Просто так, от делать нечего. Он взмахнул жезлом, машина послушно замедлила ход и остановилась у обо–чины. Дверь открылась, и вышел молодой крепкий мужчина в светлой футболке и джинсах. Он поднял модные черные очки на лоб и вопросительно посмотрел на гаишника. «Не бандюган, ― подумал Чугунов. Этих он научился вычислять сразу.

— Сержант Чугунов, — представился он. — Ваши документы.

— Я разве что‑то нарушил? — спросил водитель. Он извлек из кармана брюк бумажник, но не торопился показывать права.

— Нет.

— Тогда зачем проверять мои документы?

— Положено, — слегка обескураженный странным вопросом, ответил сержант. — Знаете, сколько машин, похожих на вашу, находится в розыске?

— Не знаю, — ответил водитель. — А знаете, сколько людей, похожих на меня, находится в розыске?

Чугунов потерял дар речи. Неужели ошибся? Но у него даже цепи золотой нет! На стажировке он слышал, как в соседней области пьяные братки застрелили остановившего их гаишника, и рука подтянулась к кобуре.

— Предъявите документы! — повысил голос Чугунов. — Сейчас же!

— А что вы на меня кричите? — спокойно спросил водитель. — Мало того, что остановили без причины, так еще и орете на меня. Давайте так: я вам даю тысячу, и мы прощаемся.

— Чего? — Чугунов даже забыл о том, что еще пять минут назад мечтал срубить хотя бы полтинник на этой богом забытой дороге.

— Две, — улыбнулся водитель.

— Документы! — Чугунов расстегнул кобуру. Мужчина усмехнулся и поднял вверх руки. Проезжавшие мимо водители таращились на них.

— Опустите руки!

Серые глаза прищурились, человек резко шагнул вперед, едва не напугав гаишника, и быстрым движением развернул портмоне. Чугунов всмотрелся в фотографию и данные. Поборцев, Александр Евгеньевич. Все нормально. Права в порядке. Он же собственник машины. Страховка имеется, техосмотр. Значит, издевается просто. Ладно…

— Покажите багажник!

— Пожалуйста.

И в багажнике чисто. Даже слишком чисто.

— Аптечка?

— Вот.

— Огнетушитель?

— Вот же, перед вами.

— Можете ехать, — махнув рукой возле виска, сержант отдал документы.

— Благодарю, — с усмешкой сказал водитель. Он сел в машину и завел двигатель. «Восьмерка» рванула с места и, показав правый поворот, повернула в сторону Дымова.

«Вот жучара, — подумал Чугунов, — а ведь две штуки предлагал за просто так. Шутил. Как этот… Якубович. А я, дурак, не взял. Интересно, Егорыч бы купился?»

Первый день отдыха прошел на «ура». Славик с трудом разлепил глаза: яркое солнце просвечивало через палаточную ткань. Поморщившись, он проглотил противный ком в горле и посмотрел на лежащую рядом подружку. Она разметалась на спальнике в чем мать родила, и ее симпатичную попку мог видеть любой прохожий — они даже не закрыли палатку. Впрочем, какие тут прохожие: на десятки километров одни леса. Хоть нагишом ходи — никто не увидит. Хм, это идея. Славик посмотрел на Ленку, представил, как она прохаживается безо всего на фоне вековых кедров и сосен, и внизу живота зашевелилось. Ну, уж нет, с этим пока подождем.

Он выполз из палатки. Воздух снаружи был густой и вкусный. Хвойный лес источал аромат смолы и перегнивших иголок. Пивка бы глотнуть для начала, подумал Слава. И умыться. Славик сладко потянулся, глядя на берег. Где‑то там оставались четыре бутылки пива, предусмотрительно зарытые в мокрый песок для охлаждения. Он подумал, что сегодня расхаживать нагишом, пожалуй, не стоит. Хватит и вчерашних безумств. Славик заполз обратно и надел плавки. И тут пришла замечательная мысль. Стараясь не шуметь, он покопался в рюкзаке и взял мобильник. Такие ракурсы только идиот пропустит. Он сфотографировал спящую подружку со всех сторон и, довольный, пошел умываться.

Вода была отличная, теплая и прозрачная. Видно отчетливо, как в аквариуме. Зайдя по колено в воду, Слава взбаламутил песчаное дно, кое–где поросшее мягко колыхавшимися водорослями. Лишь яркие солнечные блики на поверхности мешают, как следует, рассмотреть этот красивый и тихий мирок. Непуганые водомерки беспечно скользят по глади озера и, провожая их взглядом, Слава глянул на место, где вчера вечером закапывал бутылки с пивом, чтоб были холодненькими. Но бутылок не наблюдалось. «Вот черт! — подумал Славик. — Скоммуниздили! Да кто тут мог быть?»

Он исследовал ближайшие заросли озерной травы и нашел одну бутылку. Как ни странно, целую. Если бы украли, то все, зачем оставлять одну? И даже не оставили, а забросили в кусты. Может, зверь ка–кой? Слава глянул на землю, но ничьих следов не обнаружил. Да и что обнаружишь в траве, на которой весь вечер плясали? Да, плохо: одно пиво на четверых. Ладно, что поделаешь, будет разгрузочный день. Купаться, рыбу ловить, шашлык–башлык — отдыхать, одним словом.

Из соседней палатки донесся шорох: Вадик и Мурка проснулись. Интересно, как им после вчерашнего?

— Ты уже встал? — пробормотал приятель. Он вытащил худые мослы из палатки и захрустел кос–тями, потягиваясь. Он умел это делать почти как Брюс Ли.

— Хорошо!

— Пошли, искупаемся, — предложил Слава.

— Пошли. Давай только пивка глотнем.

— Это последняя, — сказал Славик, демонстрируя другу бутылку. Вадик вытаращился:

— Ты чего? Как последняя? Ты что, ночью все выжрал, что ли?

— Если только я — лунатик. Не пил я ничего. Бутылки пропали. Я только одну нашел в кустах!

— Да ты че–е? — задумчиво протянул Вадик и почесал затылок. — Сп…ли! А ты говорил, что здесь никто не ходит!

— Странно, — признался Слава. — Про это место практически я один знаю. Только не пойму, почему эту не взяли, а в кусты бросили?

Вадик пожал плечами.

— Ладно, давай на двоих. Открывай.

— А девчонкам что?

— Перебьются!

— Не, не, не! Так они подумают, что это мы все выжрали и обидятся. И будешь сам обед готовить.

— Тогда ладно, — согласился Вадик. — Пошли, нырнем.

Они с разбега плюхнулись в воду, разом нырнули и вынырнули далеко от берега. Слава с наслаждением плавал, прогоняя сонливую лень, потом перевернулся на спину и поплыл к берегу. Небо было совершенно безоблачным, ясным и, если не склонившиеся над водой деревья, можно подумать, что плывешь среди облаков.

Они подплыли к берегу и встали на ноги, собираясь выходить из воды. Вадик вдруг остановился:

— О! Я на бутылку наступил! — сказал он. Приятель нырнул, тут же вынырнул и радостно протянул Славе бутыль пива. — Смотри, вот и вторая!

— Как она на дне оказалась? — удивился Славик. — Может, и остальные здесь?

Парни несколько раз нырнули, пытались обшарить дно, но больше ничего не нашли.

— Ладно, — сказал Вадик. — Все равно две лучше, чем одна! Одна вам, одна нам.

День пролетел быстро. Отоспавшиеся девчонки шустро приготовили обед и разлеглись загорать, а Славик с Вадиком забросили удочки и сели играть в карты.

Чтобы не болтал Вадик, место здесь отличное. Слава сам обнаружил эту полянку, когда ходил по округе собирать грибы. Сейчас, когда сезон, туристы буквально оккупируют озеро со всех сторон, но эта поляна осталась незамеченной. Наверно, еще и потому, что это место сложно увидеть с воды.

Слава стоял, глядя на противоположный берег. Тут озеро было немного уже, и он мог легко пере–плыть его. Здесь росла осока и, наверно, поэтому приезжие больше любили берег напротив, более пологий и приспособленный для отдыха. Лес там более редкий, и к дороге оттуда ближе.

Внезапно он заметил что‑то огромное, медленно двигающееся вдоль берега. Черное тело мелькало среди редких деревьев. Медведь? Больно огромный медведь, таких не бывает! И зачем медведю ходить прямо — здесь ведь не цирк! Славик выхватил из кармана мобилу и включил камеру. Эх, жаль, что видео не снимает, пожалел он. Он лихорадочно нажимал на кнопку, так и не разобрав, что же там двигалось.

Просмотрев снимки на экране, Славик ничего не понял: на них были только деревья, и больше ничего. Маленький экран не позволял рассмотреть все, как следует, и Слава понял, что с таким разрешением даже на экране компа снимки будут, мягко говоря, не очень… Тем не менее, по возвращению домой решил внимательнее изучить фотографии. А вдруг там снежный человек?

— На этой неделе произойдет интереснейшее астрономическое явление: наша Земля пройдет через хвост кометы Ларссона–Брамта. Красочный дождь из сгорающих в атмосфере частиц кометы можно будет наблюдать…

Поборцев переключил радио на другой канал:

— По данным «Департамента Государственной Политики в сфере окружающей среды Министерства Природы России» площадь загрязненных земель в стране превысила миллион гектаров. Ежегодно в воздух выбрасывается сорок миллионов тонн загрязняющих веществ. А в реки России сливается около двадцати миллиардов тонн неочищенных сточных вод…

Он выключил надоевший приемник и покрутил бровями, разминая уставшие от монотонной дороги глаза. Поборцев ехал третий час и к пяти надеялся добраться до Дымова.

Последние события на работе не давали душе покоя. Вспоминая о них, Алекс раздраженно сжимал пальцы на руле. Материал, «нарытый» с таким трудом, безжалостно зарубили. Замредактора, к которому отправился Алекс, немного прояснил ситуацию. Оказывается, директора строительной компании, незаконно вырубавшей лесопосадки под строительство элитных коттеджей, и владельца газеты связывала старая школьная дружба. Кроме того, они были соседями по этажу.

— А ты не знал? — удивился сослуживец. Поборцев не знал. Прокололся. Шеф любил «горячие» материальчики, вот и получил. Впрочем, даже если бы Поборцев узнал об их дружбе, он все равно сделал бы этот материал. Хотя последствия могли быть самыми печальными. Но Алекс любил провокации. Ему нравилось исследовать человеческие души и ставить людей в ситуации, проявлявшие их истинную суть. Ловить момент истины, как говорил он сам себе. К сожалению, чем больше было таких моментов, тем больше он разочаровывался в людях.

― Я даже показывать не буду, ― сказал замредактора. ― Ты что, хочешь, что бы тебя уволили?

Поборцев зловеще ухмыльнулся. Конечно, увольнение ― вещь неприятная, но не смертельная. Он уже сделал кое–какое имя, и может продолжить работу в любом издании. Его неоднократно приглашали. Потому что знают: никто лучше него не напишет на животрепещущие темы, не каждый рискнет сунуть нос туда, куда осмеливался заглянуть Алекс. Он не боялся увольнения, потому что знал себе цену. Манией величия Поборцев не страдал, но сильно подозревал, что без него областной таблоид медленно умрет, тихо скончается, как кустик без полива. Его статьи были кусачи, едки и злободневны, не раз вызывая широкий резонанс. А где резонанс ― там и тиражи… И еще неприятности.

Одна из статей едва не стоила ему жизни. Поборцев написал о выходцах с Кавказа, подбирающих под себя местные рынки и окружные колхозные хозяйства. Они перекупали овощи по смешным ценам, просто в убыток колхозникам, а потом продавали втридорога. Колхозы и фермеры один за одним разорялись, а южане фактически установили монополию в городе. Не гнушались и бандитскими методами, круша машины и ларьки тех, кто не хотел играть по их правилам… Поздно вечером кавказцы подстерегли Алекса у парадной. Сказали, что он не прав и сильно рискует. Поборцев не испугался и написал еще статью, похлеще первой. В ней он поведал о связях рыночного руководства и местных криминальных структур.

Через несколько дней Поборцева, ехавшего по своим делам, мастерски прижали к обочине и забросали машину бутылками с зажигательной смесью. Он едва не сгорел заживо. Помогла милиция, проявившая чудеса оперативности и быстро повязавшая нападавших. Поборцев подозревал, что после первой «рыночной» статьи за ним следили и поймали бандитов «на живца». После того случая фамилия Поборцева прогремела не только в Екатеринбурге, но и в Москве.

Знакомые предлагали уехать в столицу. Надо расти, говорили ему, езжай в Москву, там сила, брат, новые горизонты, другие возможности… Но Поборцев улыбался и крутил головой. Ну, поедет он в Москву или Питер. О чем там писать? О несуществующем среднем классе? Об известных артистах, личная жизнь которых описана уже сотни раз и никому не интересна? Об олигархах, покупающих футбольные клубы, о золотой молодежи, прожигающей жизнь и родительские деньги в модных клубах? Это псевдожизнь псевдороссиян давно никого не интересует. А его — в первую очередь.

Многие в редакции считали Александра Поборцева шутом, не принимая манеру ерничать и дерзить начальству, не уважать «авторитеты». Алекс только усмехался. Он считал, что шуты умнее королей.

Говорили, он мог сделать карьеру артиста, мастерство перевоплощений у него в крови. Так и было, и Поборцев, не стесняясь, пользовался данным свыше талантом. Он любил шутить и разыгрывать, впрочем, никогда по злому, но и невзирая на чины. Это стоило многих полезных знакомств, пару раз ему пытались начистить физиономию, но Алекс не огорчался. Исследования человеческих душ были заразительным занятием, а если человек не понимал юмора, Поборцев без сожаления расставался с ним навсегда. Александр был неплохим психологом, за короткое время умел определить наиболее чувствительные стороны собеседника и использовал это с максимальным эффектом. И все же старался не бить человека по больному месту и, в отличие от многих коллег, никогда не обсуждал чью‑либо интимную жизнь, сексуальную ориентацию или сверхдоходы. Его интересовали исключительно личные качества человека, его честность, правдивость, умение держать слово. В оценках этого он был беспощаден.

Когда Алекс отказался от предложения из Москвы, разговоров о «неадекватности» стало на порядок больше. Многие сослуживцы не понимали, что иногда в работе привлекает сама работа, а не деньги и слава. А работу Поборцев любил. Товарищам же сказал, что лучше будет первым на деревне, чем последним… Так им будет понятней.

— Зачем тебе все это? — спросил тогда замредактора, неплохой, в общем, мужик. Он симпатизировал Поборцеву, но не понимал его выходок. — Что ты хочешь доказать? Что мир — дерьмо? Так это и так все знают! Правдоруб. Кому нужна твоя голая правда? Кого ты хочешь удивить? А если невтерпеж, пиши между строк, так все сейчас делают.

Поборцев понимал: в чем‑то замред прав. Но не любил быть «как все». И еще внутри сидел неугомонный чертик, толкавший на всяческие авантюры. «Имидж ничто, правда — все!» — придуманный Алек–сом слоган висел на рабочем месте и вдохновлял на подвиги. Алекс никогда не подписывал статьи псевдонимами — этого тоже не понимали. Но Поборцев сам не понимал таких людей. Если материал честный, то незачем скрываться, говорил он. Скрывать фамилию может напуганный жизнью обыватель, а журналист не имеет права.

Когда статья Алекса про местный Дымовский целлюлозный комбинат, сливавший в близлежащую реку Гочу неочищенные стоки, прогремела в области, популярнее человека в Дымове, пожалуй, не было. Но Поборцев не стремился к популярности, наоборот, в журналистских расследованиях она только вредила. Он радовался, что в Дымове в лицо его не знали, ведь он только вырос здесь и, едва повзрослев, уехал в Екатеринбург учиться, да там и остался…

За стеклом промелькнула белая табличка с синей надписью «Дымов», и Поборцев сбавил скорость. Дымов, заложенный то ли самим Ермаком, то ли одним из его атаманов, был небольшим городком. Типичная русская провинция, разительно отличавшаяся от Екатеринбурга, не говоря уже о Москве. Приезжих тут разглядывали с любопытством, а не с презрением или подозрительностью, как в столице. Тюнингованная ярко–красная машина вызывала у прохожих неподдельный интерес. Алекс заметил, что люди оборачивались вослед. У въезда в город разместилась заметная желтая заправка. Когда он был здесь в последний раз, ее не было. Растет городок, расширяется. Это хорошо, подумал он, наверно, хорошо. Проехав через город насквозь, больше ничего нового Поборцев не заметил, и тоже был этим доволен.

Вот и знакомый с детства дом. Дядя, наверное, уже ждет.

— И–у-в–ж! — перепиленная доска грохнулась на горку опилок, и двое подсобников шустро отнесли ее в сторону, аккуратно уложив в штабель.

— Закончите штабель — и перекур! — объявил Вожаков. В первый раз оказавшись на лесопилке, он не мог спокойно слушать этот визгливый, въедавшийся под кожу звук дисковой пилы. Поначалу затычки в уши вставлял, стойко перенося насмешки. Ничего, зато не оглохну к пенсии, как Гужин, думал он.

Вязниковская лесопилка была, пожалуй, одним из основных производств в Дымовском районе, не считая молокозавода да целлюлозо–бумажного комбината и, наверно, каждый второй вязниковец работал на этих предприятиях. Выбор небогатый, да что сделаешь? Здесь вам не Москва.

— А может, наоборот: сначала перекур, а потом… — заикнулся один из подсобников, молодой парень, дальний родственник Гужина. Николай ничего не ответил. Он знал, что это шутка, молодым надо покуражиться, показать старикам, какие они лихие, как разговаривают с начальством.

Он сам был таким. До армии. Все‑таки армия мозги вправляет. А если нет — то их и не было. После армии Николай поехал в соседний город и поступил в лесной техникум. Учиться было нелегко, мать, как могла, помогала, билась, присылая с оказией посылки с деревенскими солениями. Николай и сам не упускал возможности заработать: и охранником был, и вагоны приходилось разгружать. Вопреки прогнозам стариков, он не уехал в Нижний Тагил, Екатеринбург, Питер или Москву, а вернулся и устроился на лесопильный завод. Устроился еще при старом директоре, но новый хозяин, изрядно перетряхнувший контингент и безжалостно уволивший алкоголиков и воров, присмотрелся к серьезному парню с образованием и вскоре назначил бригадиром.

— Амба! — Витек снял замызганные брезентовые рукавицы и швырнул на доски. — Перекур!

Он едва не бегом отправился в курилку, и Николай усмехнулся краешком рта: и так здоровья нет, худой, как черт, а еще и курит. Ладно, дед Гужин, ему уже все одно, пенсионер, а ведь работает не хуже молодого, если не лучше. Вот раньше люди рождались! А вот сможет ли Витек так работать через сорок лет — большой вопрос.

Сам Николай не курил. Бросил после армии.

— Гляди, Кабан приехал, — кивнул Витек.

— Потише, — сказал Николай, оборачиваясь. Белый джип въезжал на территорию завода. Хозяин приехал. Кабанов Дмитрий Сергеевич. «Кабаном» его называли только за глаза, в глаза вряд ли бы кто решился. Здоровье дороже. Хотя прозвище было метким. Николай знал и другую его кличку — «Пильщик», известную в криминальных кругах. Все знали, что босс тесно связан с местной мафией, в этих лесных краях слухи расползались быстрее, чем в любом густонаселенном городе. «Ну и пусть связан, — думал Николай, наблюдая за плотным осанистым мужчиной, седоватом и коротко стриженом. Директор направился к зданию управления, обшитому красивым белым сайдингом. — И что здесь удивительного? Сейчас все связаны с мафией. Даже министры в Кремле. Главное, он работу дает и зарплату вовремя платит. Хотя по характеру действительно упрям и напорист, как лесной хряк, своей тропы никому не уступит».

Вожаков увидел, что Кабанов заметил его. Мастер пошел навстречу.

— Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич, — сказал он, протягивая руку. Хозяин быстро пожал ее. С первого взгляда на босса Николай понял, что тот не в духе.

— Здорово. Как работа?

— Все нормально. По плану.

— Нормально, говоришь… — пробормотал директор. — Через полчаса зайдешь ко мне с отчетом по выработке.

— Хорошо.

Дмитрий Сергеевич поднялся к себе в кабинет. Яркое солнце проникало сквозь неплотно закрытые полоски жалюзи, и тяжелый стол красного дерева напоминал квадратную зебру. Кабанов сел в кресло, нагнулся и открыл нижнюю дверцу секретера. Там стояли початые бутылки с водкой и коньяком. Директор взял коньяк и налил в фужер. Секунду смотрел на жидкость цвета темного янтаря и залпом выпил.

Уроды! Хотите завод к рукам прибрать? Хрена вам лысого! Кабанов сжал кулаки так, что захрусте‑ли суставы. Да, пожалуй, он недооценил их. Времена меняются. Прежние авторитеты уходят в тень. Умные люди следят за этим и становятся на сторону сильного, а он вообразил себя непобедимым… Хотя почему вообразил? Еще ничего не решено. Его хорошо знают, если надо, соберем бойцов, прессу поднимем.

Они думают, он не понимает, какие здесь перспективы. Говорят, не умеешь управлять — продай. Да, оборудование устарело, с тягачами проблемы, так ведь можно кредит взять. Деньги для него — не вопрос, лес всегда в цене, к тому же у нас, как известно, цены могут идти только вверх.

Надо, надо расширяться. Но как не хватает толковых менеджеров! И главное, где их здесь возьмешь? На многие километры — леса и леса, в Дымове только техникум есть, а до ближайшего института — сотни километров. Кто уезжает за образованием, тот как камень в воду — бултых, и пропал.

Он налил еще полбокала.

Вот разве что Вожаков. Толковый парень, из местных. Не зря его в мастера выдвинул. Не прогадал. Но вот дальше… Не тот он человек, чтобы его дальше двигать, не тот. У него принципы. Это Дмитрий Сергеевич сразу почувствовал. Вожаков уважает его, как руководителя, но — не больше. Если не меньше. А ему нужен свой. Свой! Чтобы хотел того же, чтобы любил то, что любит шеф. На такого можно положиться. И всегда знаешь, чего от человека ждать. А Вожаков — чужой, как прикормленный волк. А волка, сколько ни корми… своим не станет.

Сергей Дмитриевич залпом допил коньяк. Хотелось дать кому‑нибудь в морду.

Он вспомнил, как утром перед поездкой на работу вышел к берегу озера. Солнце уже взошло, и яркие лучи отражались на гребешках волн. Ему нравились такие минуты. Когда он выкраивал время и выходил на берег, любуясь озером, ему казалось, что этот мир и есть настоящий, а его жизнь, бизнес, все, что окружает, в чем он варится последние десять лет — какая‑то жуткая иллюзия.ѓ Не так все должно быть, не так. А как? Ответа он не знал.

Как обычно, Кабанов спустился по пологому песчаному берегу к воде, и почти сразу заметил это.

Странная зеленая пленка покрывала большую часть водной глади. Поначалу он принял ее за водоросли, но быстро убедился в ошибке. Точно, пленка. Но странная пленка. Не говоря уже о цвете, она совсем не походила на разливы бензина или мазута. Кое–где на поверхности виднелись сгустки пены.

Сергей Дмитриевич тут же подумал о Жукове и его комбинате. Мало Тарасыча год назад комиссия из Екатеринбурга мурыжила, мало ему, что статьи о загрязнении реки комбинатом столько шума наделали, мало штрафов заплатил! Опять за свое! Экономит, экономист херов! Кабанов подумал, что дочка любит гулять по берегу, и неизвестно, насколько опасна эта зеленая дрянь. Постояв с минуту, он заметил, что пятно медленно сдвигается в сторону. Видно, ветер гонит. Может, и совсем уйдет. Озеро большое. Все равно — свинство, надо позвонить Тарасычу и сказать, чтобы прекращал это дело. Здесь же лучшее место на озере, не зря Кабанов тут дом поставил. Местный шаман сказал, что когда‑то, до человека, здесь обитали добрые духи. Правда, на всякий случай Дмитрий Сергеевич пригласил и попа освятить строительство.

Кабанов отодвинул пустой бокал и придвинул телефон:

— Але? Семена Тарасыча мне. Узнали, нет?

Секретарша узнала сразу:

— Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич. Сейчас соединю.

Через несколько секунд в трубке послышалось пыхтение директора целлюлозно–бумажного комбината. Интересно, чем это он там занимается? На тренажере, что ли, прыгает?

— Да, я слушаю.

— Слушает он! — вместо приветствия раздраженно произнес Кабанов. — Тарасыч, ты опять в озеро стоки сливаешь? Ты что, охренел, в натуре? Уже у моей дачи твое дерьмо плавает!

— Ты что, Дима? Какие еще стоки? — совершенно естественно удивился Жуков. Но Кабанов знал этого «жука», он еще не такое с ангельским лицом говорит.

— Короче, — веско сказал Кабанов. — Я сегодня на озере был, там дрянь какая‑то зеленая плавает у берега. Откуда ей взяться, если не от твоего завода?

— Все это ерунда, Сергеич. Зачем я буду озеро засорять, когда я сам в нем рыбу ловлю? Это не от комбината. И потом, год назад комиссия мои стоки проверяла. Все соответствует!

— Знаю я твои комиссии! Соответствует! Будто я не знаю, как ты с комиссиями работаешь. Что хочешь, подпишут.

— Мои стоки, если не знаешь, вообще в озеро не идут! — разгорячился Жуков. — Они в реку сбрасываются! А река из озера вытекает, а не наоборот! Учи географию!

— Ладно, ладно, спокойно, — он сбавил тон, чувствуя, что Тарасыч прав. — Проехали тему. Ты лучше скажи, когда на рыбалку собираешься? Я бы тоже поехал, стресс снять.

— О чем разговор? Присоединяйся! Хоть в эту субботу можно.

— Ну, лады. Давай.

Почему‑то он поверил Тарасычу. Раз на рыбалку зовет, значит, и впрямь не засоряет. Не будет же он отравленную рыбу есть? А может, это действительно тина какая‑нибудь, ряска… Он же не трогал ее руками. Да черт с ней! Разве у него проблем мало, еще о тине какой‑то думать?

Алекс припарковал машину у забора, вслепую нашарил крючок калитки, открыл ее и вошел во двор. Дом у дяди–лесника был основательный и выделялся среди прочих домов на улице именно ощущением мощи и непоколебимости. Такие же чувства возникают, когда смотришь на пирамиду или какой‑нибудь Тадж–Махал. Но дом дяди Пети совершенно не походил на пирамиду, но, тем не менее, вызывал именно такое ощущение. По крайней мере, у его племянника.

Рядом с калиткой, у сарая, с вечно разобранным мотоциклом внутри, стояла собачья будка. Но Алекс знал, что она пустует. Командор, так звали пса, умер с полгода назад, и дядя Петя пока не завел нового. А вот и хозяин.

Дядя Петя не изменился с той поры, как племянник видел его в последний раз. А было это уж больше года тому, когда Алекс приезжал писать о местном комбинате. Всклокоченные волосы, черная редкая бородка, местами тронутая проседью, неторопливые размеренные движения и ясные, острые глаза. Даже когда дядя напивался и нес несусветную чушь, эти глаза смотрели прямо и четко, создавая удивительный контраст.

— А–а, Сашка! — сказал дядя, шагая с крыльца навстречу Поборцеву. — Здорово.

Они пожали руки.

— Больно ты быстро добрался. Гоняешь, небось?

— Какое там, — усмехнулся Алекс. — У вас тут милиция строгая, не погоняешь.

— Ну, ладно, пошли в дом.

Расположились на кухне, где на стенах висели гирлянды сушеных грибов и пучки трав. Широкое окно давало много света и прекрасный вид на участок и улицу. Поборцев сразу заметил стайку ребятишек, скопившихся возле его новой машины.

— Сейчас колеса проткнут, — проронил дядя. Алекс невольно привстал и почувствовал на плече тяжелую дядину руку:

— Пошутил я. Ха–ха–ха! Не бойсь, наши ребята чужого не трогают. Ну что, по маленькой за встречу?

Алекс подумал, что сегодня вряд ли куда еще поедет, и кивнул:

— Давай.

Он не любил водку, но дядя бы обиделся. Лесник уважал традиции, особенно связанные с возможностью выпить. Кое‑кто называл его пьяницей, но Алекс так не считал. Он знал, что дяде Пете остановиться так же просто, как курильщику бросить окурок. Раз — и все. Кроме того, дядя пил тогда, когда ему было хорошо, а когда было плохо — не пил. И почти никто не заметил, что, когда умер Командор, дядя так горевал, что не пил почти полгода.

Ухнули по первой.

— Водку‑то ключница делала? — спросил Поборцев, поморщившись.

— Почему ключница? — нахмурился дядя Петя. Он взял в руки бутылку и внимательно рассмотрел этикетку. — Шемордановский завод спиртных напитков.

— Оно и видно, — племянник захрустел свежим огурцом, зажёвывая жуткий сивушный привкус. Поборцев пожалел, что не привез водки с собой. Пусть стоит дороже, зато хоть пить можно.

— Ну, рассказывай, как у тебя там дела? Как работа? — спросил дядя.

— Да нормально, — Алекс не хотел распространяться про свои неурядицы. Он знал, что дядя высоко ценил его статьи и любил похвалиться известным племянником. Хотя какая там известность! У нас журналист становится известен, когда его грохнут, подумал Поборцев. За редким исключением.

— Работаю.

— Сюда‑то тоже по работе приехал?

— Отдохнуть.

— Это хорошо, на рыбалку сходим, отдохнешь.

Дядя разлил еще по одной. Поборцев вздохнул. Придется допивать это пойло.

— Тогда после твоей статьи такая буча была! — не без удовольствия сказал дядя Петя. — Мне сосед, Сергеич, рассказывал. Начальство комбината забегало, давай стоки проверять. Не знали, за что хвататься! Потом комиссия из Екатеринбурга нагрянула.

— И что? — спросил Поборцев. Ему было интересно, чем закончилась история.

— Да ничего. Я думал, этого борова Тарасыча снимут, так нет, удержался. Правда, говорят, заставили новые фильтры для воды купить, — дядя чокнулся с Алексом и выпил. — Хорошо, что ты у нас такой… Журналист. А как в других областях? Кто там напишет? Ведь везде, везде землю губят! Туристы, мать их за ногу, где жрут, там и срут! Пол озера загадили! Наши‑то местные знают, что нельзя костры жечь, где попало, мусор бросать, а эти… В городе живут, институты по-заканчивают, а то, что природа не может их городской мусор переварить — не понимают! Ладно, там кости — зверье сожрет. Кожура там всякая, бумага — сгниет когда‑нибудь, ничего. А бутылки тысячу лет пролежат, а они их еще и бьют! Окурки в воду бросают! Варвары!

И он уронил на стол бугристый, испещренный шрамами кулак. Рюмки жалобно звякнули.

Это была больная и излюбленная дядина тема. Дядя Петя не зря стал лесником. Это была его стезя, его суть. И пока он работал, дымовцы могли не опасаться за свой лес. Надежнее охранника для этой земли найти было трудно.

Алекс вспомнил недавнюю историю, как дядя не побоялся начальства и высказал приехавшему в лесхоз проверяющему все, что думает о незаконных вырубках и загрязнении леса. Когда ревизор уехал, начальство пригрозило дяде Пете увольнением, на что он, нимало не стушевавшись, ответил, что у него племянник — известный журналист и, ежели что, он напишет и про них, как уже написал о комбинате…

Одним из ярких впечатлений детства Александра осталось происшествие в лесу. Ему тогда было лет восемь, наверное. Дядя накричал на туристов, устроивших костер в неположенном месте и к тому же замусорившим окрестные кусты. Один из отдыхающих, детина немаленького роста, казавшийся Саше просто громадиной, нехорошо выругался и демонстративно выплюнул хабарик. В следующее мгновение дядя Петя сдернул с плеча двустволку и выпалил из ствола под ноги наглецу. После чего тот мигом поднял окурок и собрал все бутылки в радиусе ста метров. Державший его под прицелом дядя сказал:

— Ты у себя в квартире мусор не бросаешь, а лес — это моя квартира, понял?!

Наверно, именно тогда Алекс перенял у дяди любовь к природе, и слова, что природа — наш дом, не были для него пустым звуком.

— Ну, а здесь чего новенького? — спросил Алекс.

— Здесь‑то? — дядя почесал заросшую седыми волосами щеку. — Написать про что думаешь?

— Так просто спросил.

— Журналисты так просто не спрашивают! — глубокомысленно изрек дядя Петя и взял бутылку, намереваясь разлить остатки. Поборцев отрицательно помотал головой и прикрыл свой стакан ладонью. Дядя долил себе. — Аномалии у нас происходят, понял. У озера. Можешь написать.

— Я аномальными делами не интересуюсь, — усмехнулся Поборцев. Он прекрасно знал, как его коллеги-журналисты пишут нескончаемые байки про летающие тарелки, гигантских жуков–убийц, призраки и таинственные секты демонопоклонников, приносящих кровавые жертвы. Он, пожалуй, мог бы пописывать подобные статейки, но давно для себя решил: будет писать только правду и ничего, кроме правды. Вранья в стране и так хватает.

Не торопясь попыхивая сигареткой, дядя Петя рассказал, как в последнее время про Пелымское озеро пошла недобрая слава. Люди и раньше говорили всякое: про затопленную в незапамятные времена деревню, про гигантских щук, опрокидывавших лодки, но это байки для туристов. Большинство местных смеются над ними.

А вот что не байки, так это несчастный случай с рыбаком из поселка, которого нашли мертвым на берегу с разбитой головой. Кому понадобилось убивать рыбака–пенсионера? Что с него взять, кроме рыбы?

Потом странный случай с группой туристов, ночевавших на том же, если идти от Дымова, левом берегу. Одного из них, отошедшего ночью в кустики, схватили какие‑то щупальца, и он едва смог вырваться. Кстати, на ногах остались удивительные следы. Правда, говорят, что он мог по пьянке запутаться в кустах или в рыболовной сетке. Все же знают этих туристов!

У других отдыхающих кто‑то, и тоже ночью, уволок палатку, причем, когда они в ней спали. Люди никого не видели, но преследовать вора побоялись. Говорили, что палатку утащил огромный зверь…

Дядя видел эти следы. Действительно, странные. Вроде, как через чащу тащили поваленное дерево. Земля распахана, дерн сорван, черничные кусты безжалостно изломаны. Не похоже на живое существо. В одном месте, где удивительный след проходил через полоску прибрежного песка, дядя заметил на нем…

— Словно пучок змей, едрит его к монаху, кто‑то волок, — сказал дядя Петя, допивая водку. — Весь песок в извилинах!

— Может, кто‑то просто тащил поваленное дерево, — развел руками Алекс. — Браконьеры какие‑нибудь. И след от корней остался.

— Э, нет! — дядя поднял указательный палец. — Дурак ты. Если браконьер, то зачем ему дерево несколько километров по лесу таскать? Да это десяти мужикам не под силу! И потом: браконьер дерево срубит, от веток очистит, так же волочь легче, а тут след такой, будто дерево с корнями волокли!

Поборцев покрутил головой. Действительно, странно. Но в чудеса он не верил. Жизнь страшнее любого романа ужасов и удивительней любой фантастики. Жаль только, что не добрее детских книжек.

— Есаул, есаул, что ж ты бросил коня! — напевал Петр Петрович Гориков. Его трактор–лесовоз двигался по просеке, заглушая пение птиц бодрым лязгом и грохотом. Начиналась новая смена.

Вот и участок. «Мужики хорошо постарались, работы сегодня много. До конца смены возить», — подумал Петр Петрович, окидывая взглядом лежащие вповалку стволы, потом перевел взгляд на небо: ни облачка. Гориков резво развернулся, подогнав трактор тылом к ближайшему дереву. Крупные ветки были обрублены — цепляй да тащи. Лишь бы чертова прокладка снова не полетела, туды ее в качель! Но вроде ничего, тянет «старичок». Он вылез из трактора, не глуша двигатель, надел рукавицы и ухватился за стальной трос, свисающий со стрелы. Отточенными годами движением Петр Петрович продел трос под стволом, затянул, как мог, залез в кабину и медленно приподнял стрелу. Стальная петля туго затянулась вокруг ствола. Теперь поехали.

Тракторист прибавил газу, двигатель взвыл, и трактор потащил дерево по развороченной гусеницами, усыпанной обрубками веток и осыпавшейся хвоей просеке. Пошла первая ходка.

Сделав с десяток ходок, Петрович притомился. Жарковато. От нагретого двигателя воняло маслом и солярой, да не привыкать. Надо бы передохнуть, хотя до обеда еще… Нынче время‑то другое, раздумывал Гориков, если заявишься на базу в неурочное время… Чревато будет. Раньше можно было, при прежнем директоре, а сейчас новый хозяин, Кабанов, мужик строгий. Всех, кто с бутылкой не расставался, за ворота отправил. Многие мастера тогда ушли. Зря он так. Талант, как известно, не пропьешь!

Он остановил трактор прямо на просеке, и полез под сиденье. Бутылка на месте. Сегодня можно. Во–первых, «Кабан» вчера уже приезжал, а приезжает он нечасто. А во–вторых, в кабине хрен что унюхаешь, а он из трактора и вылезать не будет.

С такими мыслями Петр Петрович открутил пробку и сделал хороший глоток. Стакана в кабине не было, дабы не возбуждать подозрений мастера. Новый мастер, Николай, тоже… Молодой, да ранний! Дело свое знает, да тоже не терпит пьющих. Ну, тебе‑то какая разница? Норму даю? Даю! Даже больше даю! Техника у меня всегда в порядке. Что же, и выпить немного нельзя? Говорит, ты за рулем! Да я, считай, сорок лет за рулем! Что я, задавлю кого‑нибудь на просеке? Здесь же тебе не проспект!

Петр Петрович сделал пару глотков, достал из замасленной матерчатой сумки завернутый в бумагу бутерброд с вареной колбасой и в три укуса съел. Хорошо! Ладно, еще пару заездов, и на обед.

Он в очередной раз вылез из трактора, чтобы продеть трос. Споткнулся, зачерпнув носками сапог развороченную гусеницами землю. Затянул трос. Поехали! Но двинувшийся с места трактор задрожал. Двигатель загудел, и Гориков отпустил газ, почувствовав, что натянувшийся трос сейчас лопнет. Что за хрень, зацепился, что ли?

Он вылез из кабины и подошел к тросу. Все нормально. Посмотрел на бревно. Лежит ровненько, ни за что не цепляется. Петрович пожал плечами, и тут под ногами что‑то шевельнулось. Тракторист посмотрел вниз и подскочил в воздух: огромная, толстая, черная змея выползала из‑под срубленного ствола. Гориков отшатнулся и попятился к трактору. Вскочил в кабину, оглянулся и увидел еще несколько змеиных голов. Раскачиваясь, они висели в воздухе, а некоторые ползали по поверхности дерева. За всю жизнь Гориков не видел ничего подобного! Он отпустил стопор троса и дал газу.

Трактор летел по просеке на максимальной скорости. Лишь миновав ворота лесопилки, Петр Петрович затормозил и остановился. Распахнув дверь, он выскочил из кабины и подбежал к сидевшим в курилке мужикам.

— Мужики, я змей на просеке видел! Вот таких! — он растопырил руки как можно шире. — Черных!

Рабочие переглянулись.

— Тише ты, Петрович, — сказал один. — Выпил, так не шуми!

— Какой там выпил… — увидав подходившего мастера, Гориков притих.

— Почему пустой приехал? — спросил Вожаков.

— Да… — невнятно выговорил Гориков. — Я там..!

— А ну, дыхните.

— Да какое «дыхните»! Там змеи!

— Дыхните!

Гориков неуверенно дыхнул.

— Вы пьяны! — резко сказал мастер. Обращение на «вы» не сулило ничего хорошего. Курилка притихла, ожидая развязки.

— При чем тут «пьян»! Работать невозможно! В лесу змеи вот такие! ― снова развел руки Гориков

— Я вас отстраняю от работы. Сейчас же напишете объяснительную. Я вас уже предупреждал.

— Так я… Я видел! — загорячился Петрович, не глядя на сослуживцев, подававших успокаивающие знаки: мол, помолчи, авось обойдется, а с начальством спорить, как против ветра…

— Вот в объяснительной и напишете, что вы видели. Жду вас через пятнадцать минут.

Вожаков развернулся и пошел в каптерку. Он спиной чувствовал неприязненные взгляды, но решил быть твердым до конца. Некоторые до сих пор считают, что можно пить, воровать, прогуливать как при Советах, и тебе ничего не будет. Хорошо, что сейчас изживается эта гниль! Николай совершенно не жалел многочисленных дымовцев, уволенных с лесопилки за пьянки и воровство. Хватит, воровали семьдесят лет, всю страну растащили, должен же этому конец прийти! И дело не в том, частное предприятие или государственное, а в том, чтобы делать свое дело честно. Он гордился своей непоколебимой позицией. И пусть за спиной болтают, что он перед начальством жопу рвет. Он верил, что поступает правильно, и если все станут работать как он, на совесть, болея за дело, Россия станет другой.

Асфальтовая дорога была более–менее сносной, и Поборцев гнал под восемьдесят. Лес расступался, открывая очередной поворот, и Алекс плавно входил в него, почти не снижая скорости. Впереди показался огромный выцветший на солнце синий щит с надписью: «Берегите лес — наше богатство!» Прямо за щитом валялось черное обугленное дерево. Через двести метров он увидел светлое пятно на обочине и, приблизившись, разглядел бежевую машину, уткнувшуюся в сосну. Из‑под помятого капота поднимался дымок. Авария! Включив «аварийку», Алекс съехал на обочину и остановился.

За рулем сидел скрюченный водитель. Поборцев дернул дверь, но она не открывалась. Заклинило. Рванул еще раз. Слава Богу, открылась. Мужчина лет пятидесяти был без сознания. Кроме него, в машине никого не наблюдалось. Поборцев вытащил водителя на траву подальше от раскуроченного двигателя — мало ли, загорится! Что теперь делать? Надо везти в больницу, то есть ехать обратно. Черт, вся поездка накрылась! Но что поделаешь — не бросать же человека.

На силу он никогда не жаловался, но волочить потерявшего сознание человека в машину оказалось делом нелегким. Алекс втащил раненого на заднее сиденье и сел за руль.

Обратная дорога казалась длиннее. Знакомые места проползали медленно, хотя он ехал почти под сто. Поборцев не заметил у водителя видимых повреждений, но знал, что внутренние разрывы могут быть опасней открытых переломов.

— Дерево… На дороге… — вдруг простонал раненый. Поборцев повернулся к нему. Очнулся!

— Эй, ты как? Держись! Скоро будем в больнице! — он повернулся обратно и вовремя: машину занесло на крутом повороте, Алекс ударил по тормозам и едва вырулил. Хорошо, что не было встречных.

— Я врезался в… дерево… — отчетливо сказал раненый. — Оно…

— Что? — переспросил Поборцев. На этот раз он обернулся быстро, но успел заметить, что человек вновь потерял сознание.

Он домчался до перекрестка, заметил вдалеке знакомую фигуру постового и повернул к Дымову.

Больница находилась на центральной улице, называвшейся, как ни странно, не именем Ленина или героя войны, а просто и незамысловато: Рубленая. Говорили, что и ее едва не постигла участь бума переименований, случившегося после перестройки, но дымовцы отстояли старинное название своей главной достопримечательности. На Рубленой до сих пор сохранилось несколько построенных едва ли не в восемнадцатом веке деревянных домов. А когда‑то здесь все дома были такими, и мостовая была из дерева, благо леса вокруг хватало, на сто километров вокруг простиралась живая, бескрайняя тайга.

Затормозив у больницы, Поборцев забежал в вестибюль.

— У меня человек в машине раненый, в аварию попал! — выпалил он в окошко регистратуры. — Вызывайте врачей!

Медсестра–старушка засуетилась, накручивая телефонный диск, а Поборцев сбежал вниз, к машине. Вскоре подоспели врачи. Пострадавшего переложили на носилки, а Поборцева попросили пройти для оформления.

— Какое оформление, я не знаю его, в лесу нашел! — горячился Алекс. Он не любил опаздывать, а дядя, наверно, уже ждет его у озера, волнуется, думает, что с ним что‑нибудь случилось. Но доктора не отпускали.

— Мне ехать надо, понимаете! Вот паспорт, запишите данные, вон машина, номер можете записать. Да, в лесу нашел! Да не сбивал я его! У меня машина целая, можете посмотреть!

Он увидел подъезжающий милицейский «уазик» и понял, что застрянет здесь надолго.

Желто–оранжевая машина техпомощи остановилась у обнаруженного обрыва. Один из столбов лежал в канаве, оборванные провода скрутились в огромный пружинящий жгут, рядом валялась ель, с корнями вывернутая из земли. Ремонтники выпрыгнули из машины.

— Ни фига себе! — присвистнул один. — Как здесь елка‑то оказалась?

— Может, вихрем каким‑нибудь принесло, — сказал второй. — Как же еще?

— Так не было ураганов. Погода третий день хорошая.

— Значит, был! — отрезал старший. — Работать надо. Поселок уже час без света. Паша, готовь лебедку.

— Слушай, здесь лебедка не поможет. Кран нужен.

— Смекалку проявлять надо. Подцепим тросом и поставим.

— Не получится ничего.

— А я говорю — получится!

Один из ремонтников подошел к дереву:

— Ни фига себе, корни! Смотри, какие здоровенные! А ствол, гляди, какой: вообще без коры и склизкий. Гнилая какая‑то елка.

— Хватит болтать, цепляй трос. Сначала оттащим дерево, — сказал бригадир.

— Сейчас.

Поваленную ель отволокли в сторону, и ремонтники занялись обрывом. Бригадир, пожевывая кончик «Беломора», прохаживался рядом. Странные какие‑то дела, подумал он. На днях под Засекино обрыв чинили. Тоже столб повалился. А почему повалился — непонятно. Ни вихрей никаких, ни ураганов, и ветра‑то почти никакого не было. С чего столбу падать? Здесь хоть елка на столбе валяется, а там вообще чисто. Хотя следы там остались странные: трава вокруг разворочена, кусты поломаны, словно тащили что‑то огромное. Но следы не машины и не трактора — а кому еще под силу столб из земли вырвать?

Ребята уже подцепили столб тросом, и привод загудел, вытягивая его вертикально. Бригадир повернулся к лесу и у дальней кромки деревьев увидел что‑то черное. Нечто огромное двигалось вдоль опушки. Он поморгал глазами и потряс головой. Видение исчезло.

— Саныч, чего засмотрелся? Давай помогай!

Бригадир выплюнул окурок и пошел к машине.

Мобильник звонил популярной восточной мелодией. Это жена. Кабанов взял трубку и поднес к широкому уху:

— Да.

— Дима, кто‑то ломится в дом! — голос Веры звучал тревожно. Она была напугана. Он не слышал таких истеричных нот в ее голосе уже давно, с той поры, как они перевернулись на лодке, и Вера чуть не утонула в озере. Но то время давно прошло, а теперь Вера почти такая же уверенная и смелая по жизни, как и он. С кем поведешься…

— Кто ломится? — не понял Кабанов. — Кто?!

— Не знаю. Темно, не видно ничего. Стекла бьют, забор сломали… Ксюша очень напугана! Дима, приезжай скорее!

— Возьми в шкафу ружье! Оно заряжено. Если кто сунется — стреляй, не бойся! Я сейчас приеду!

Дмитрий Сергеевич выскочил из кабинета, набирая на мобильном начальника охраны:

— Вова! У меня проблемы. Кто‑то громит мою дачу. Бери всех бойцов и мигом туда! Быстро! Я уже еду!

«Кто же это? Кто посмел?» — билось в голове Кабанова. Он несся на опасной скорости, и свет дальних фар выхватывал дорогу меж сомкнувшихся стеной высоченных елей.

Кто посмел напасть на дачу Пильщика? В округе все знают его дом, и он — не последняя фигура в области, если не первая. И его ребята вправят мозги кому угодно. Может, безмозглые наркоманы, которым все равно, чей дом обобрать, лишь бы на дозу собрать? А может, беглые уголовники? В сорока километрах располагалось ИТУ, и оттуда случались побеги.

Или конкуренты? Так это вам дорого выйдет! За такое найду и закопаю. Здесь тайга, а закон тайги прост — выживает сильнейший, и тот, кто может за себя постоять. Он выжил в девяностые, сколотил бригаду, его помнят и уважают до сих пор. И Вову, бывшего афганца, начальника охраны и его правую руку, боятся и знают даже в Екатеринбурге.

Резко затормозив, так что джип опасно накренился, Кабанов свернул на проселочную дорогу. Теперь уже близко. Правая рука полезла в бардачок и достала пистолет. Поглядим, кто там такой смелый!

Если эти твари на машинах, другой дороги у них нет, кругом лес, если только по берегу озера, до поселка, а им же лишние свидетели не нужны, да и следы…

Бросив пистолет на соседнее сиденье, он набрал на мобильнике номер жены: она не отвечала. Предчувствие страшного охватило Дмитрия Сергеевича. Он прибавил газу, хотя на такой извилистой дороге это было небезопасно. Ничего, водить на скорости он умел и любил. Джип прыгал на ухабах — дорогу еще не сделали как следует, но руля слушался беспрекословно.

Вот и участок. Но вместо дома свет фар выхватил груду обломков, покореженную «Тойоту» жены, и сердце ухнуло куда‑то, ноющей болью раздирая грудь.

— Вера! — закричал он, выскакивая из машины. Сжимая пистолет, огляделся. Выходите, гады! Вдали послышался рев моторов, и он увидел фары приближавшихся машин. Это Вова с ребятами. Не успе‑ли. И он не успел! Заткнув пистолет за пояс, Кабанов бросился к обломкам. Как же так? Как можно разрушить целый дом? Он приподнял обломок бревна с прибитым сайдингом и с трудом оттащил в сторону. Как же это? Он не верил глазам. Просто жуткий сон…

За спиной захлопали двери. Раздался топот ног. И свет фар высветил одиноко стоящее дерево, которого он почему‑то сразу не заметил. Откуда здесь дерево? Откуда взялось? Выросло за день? Еще позавчера здесь ничего не было, он сам приказал вырубить все деревья, чтобы Ксюшке было где играть…

— Разгребайте мусор, живо! — крикнул он срывающимся голосом. Столпившиеся за спиной парни резво взялись за работу.

— Я посмотрю вокруг, Дмитрий Сергеевич, — сказал Вова. Кабанов кивнул. Пусть занимается своим делом, пусть найдет хоть что‑нибудь! Когда он до них доберется, эти твари собственные потроха жрать будут!

Когда оттащили рухнувшую крышу, он увидел неподвижные тела жены и дочки. Они лежали рядом. В одной руке жена сжимала охотничье ружье. Парни замерли. Дмитрий на негнущихся ногах подошел к телам. Колени внезапно ослабли, и он повалился на землю.

— Кто это сделал?! Кто?! — закричал Кабанов. Он повернулся и посмотрел на парней. Те прятали взгляды. Лишь Вова–афганец осмелился посмотреть на шефа. И пожалел, что посмотрел. Взгляд «Пильщи‑ка» напугал его. В Афгане он видел такие взгляды — когда кто‑то терял близких, и был готов в одиночку, даже голыми руками, идти и убивать. Кабанов склонился над Верой и дочкой, гладил изломанные, в крови и пыли тела.

— Надо отвезти их в больницу, — тихо сказал Вова.

— Отвези, — еле слышно отозвался Кабанов. Мозг отказывался понимать, но глаза беспристрастно констатировали разбитую голову жены и раздавленное тельце дочки. После таких ран не выживают.

Начальник охраны мотнул головой. Парни осторожно подняли тела и отнесли в машину. Джип развернулся и уехал. Вова решил остаться с шефом, мало ли что, вдруг отморозки вернутся. С фонарем в руках он обследовал участок вокруг дома, но не нашел никаких следов. Чтобы разрушить дом, нужен экскаватор или тяжелый трактор, но никаких следов гусениц или шин тяжелого грузовика не обнаружилось.

— Дмитрий Сергеевич, никаких следов, — сказал он, подходя к хозяину. — Машин здесь не было точно. Если кто‑то пришел, то через лес. Так и ушли, наверное. Но я не представляю, как…

— Дай закурить, — попросил шеф. Начальник охраны достал сигареты и зажигалку.

Кабанов закурил, взгляд его долгое время оставался недвижным. Затем он повернул голову и посмотрел на дерево, невесть как очутившееся на участке. Черный исполин стоял рядом с кустами боярышни‑ка, посаженными два года назад, когда строился дом. Дерево выделялось на их фоне мощным бугристым стволом и длинными корнями, растянувшимися в разные стороны. Разлапистые ветви угрожающе растопырились, внушая подсознательный страх. Откуда оно здесь, снова спросил он сам себя. Кабанов двинулся к дереву и обошел его кругом, отчего‑то чувствуя нараставшую неприязнь к лесному великану. Фары автомобиля высветили странный след, тянущийся за деревом. Что же это? Кабанов нагнулся, разглядывая следы. Словно тащили огромного осьминога. Эти следы он видел по всему участку, но не придал значения, ведь искал следы людей и техники.

И это дерево не давало ему покоя. Директор споткнулся о выступающий из дерева корень и злобно выругался. Подошел вплотную к стволу и щелкнул зажигалкой. Всмотрелся в совершенно черный, бугристый ствол. Что‑то в нем не то! Поверхность ствола не похожа на кору обычного дерева, она гладкая, будто отшлифована, и поблескивает влагой. Кабанов посмотрел вниз и понял, что еще не так: корни странного дерева расходятся в разные стороны, словно лучи, не зарываясь в землю. Как же оно стоит и держится?

Кабанов не заметил, как докурил сигарету до самого фильтра. Он вытащил тлеющий окурок и припечатал к влажному стволу. Если бы сейчас он нашел этих подонков, пристрелил бы собственноручно, ни секунды не задумываясь!

Дерево вздрогнуло. Словно сильнейший удар тока пронизал ствол от корней до кроны. Длинный, в три человеческие руки, корень изогнулся и приподнялся. Кабанов оторопел, не веря глазам. Корень размахнулся… и Пильщик со сдавленным криком отлетел на несколько шагов. Удар был силен, и Дмитрий Сергеевич не сразу справился с перехватившей дыхание болью. Охрана замерла. Кабанов выхватил пистолет и выстрелил в шевелящееся дерево. Парни стояли, не понимая, что происходит, и лишь злой окрик шефа заставил их действовать:

— Да что за…! Стреляйте в него!

Вова–афганец подбежал и помог шефу подняться. Он с изумлением наблюдал, как дерево медленно тронулось с места и, шурша по перепаханной земле, поползло к ним.

— Стреляйте, мать вашу!

Залп помповых ружей разворотил черную древесную кожу, открывая глазу ошметки пузырящейся плоти. Это не дерево, а живое существо! Кабанов все понял. Эта тварюга убила его семью и разрушила дом! Он давил на курок и не сразу понял, что в пистолете закончились патроны. Чудовищное дерево стонало, качалось, но не падало, упорно надвигаясь на людей. Черные корни взвивались в воздух и впивались в землю, подтягивая за собой ствол. Оно наступало, но медленно, слишком медленно, чтобы считать это опасным.

Охрана старалась вовсю, выстрелы гремели без перерыва, дымящиеся гильзы падали под ноги, но дерево не падало! Кабанов дернул ближайшего телохранителя за рубашку:

— У меня в машине канистра с бензином. Тащи сюда!

Парень метнулся к машине.

— Плесни на него! — приказал шеф. Телохранитель опасливо приблизился к дереву и взмахнул канистрой. Бензин выплеснулся из горловины на траву. Не попал.

— Плескай, сука!!

Вторая попытка вышла лучше, но и дерево, будто почуяв опасность, взмахнуло корнем. Человек, как гуттаперчевая кукла, отлетел в сторону, покатившись по перепаханной траве. Канистра упала под корни. Кабанов щелкнул колесом зажигалки и швырнул ее в монстра:

— Гори, сволочь!

Бензин вспыхнул, синие огоньки поползли вверх по стволу, и страшный утробный стон чудовища напугал людей. Они отшатнулись, лихорадочно перезаряжая оружие. Дерево запылало, и огонь жадно объял его полностью. Жуткое, небывалое зрелище заворожило всех: горящее дерево шло, раскачиваясь и потрясая ветками, черные змеи корней били по земле, рассыпая искры, и Кабанов едва увернулся от удара, рассекшего воздух у него над головой. Люди попятились. Патроны у многих закончились, и они отступали к машинам.

— Убью тебя! — Кабанов бросился к «Паджеро», завел двигатель и вдавил педаль в пол. Взрезав бешено вращавшимися шинами травяной покров, джип прыгнул вперед и протаранил горящее чудовище. Дерево подломилось и рухнуло, корчась в судорогах, почти как человек. Кабанов дал задний ход и замер, вцепившись в руль. Как такое могло случиться? Почему именно с ним? Если бы это сделали люди, он убил бы их, потом убил бы тех, кто их послал, он мстил бы до конца… Но это? Как же так? У него было все: жена, дочка… И кто за это ответит?

Сержант Чугунов сладко потянулся. Хорошо бы сейчас домой, в теплую постель, досыпать. Сегодня такие сны снились! Даже не верилось, что сейчас он на работе, и лес, подернутый дымкой утреннего тумана, кажется частью сна. Тишина. Милиционер прошелся взад–вперед по дороге, пиная упавшие шишки. Никого. Так суббота же. Все нормальные люди отдыхают, а ты тут…

Вдали показался отблеск фар. Кто‑то ехал. Причем быстро. Белый джип «Мицубиси» пролетел мимо, и Чугунов едва не поднял вверх жезл, вовремя рассмотрев «блатные» номера. Это был «свой» джип. Едва заступив на службу, сержант получил от Егорыча список таких номеров. «Заучи как «Отче наш! — сказал Егорыч. — И никогда не останавливай». «Почему? А что будет?» «Ничего не будет. Хорошего. Лично для тебя». «Отче наш» Чугунов не знал, но номера выучил. Он проводил глазами несшийся за сотку джип и подумал, сколько мог бы содрать за превышение, если бы не долбаный номер.

Прошло пять минут, и вдалеке вновь заблестели фары. Две машины. И тоже едут быстро. Сейчас мы их тормознем! Он посмотрел на номер и поднял жезл, указывая на первую машину, тоже джип. Кажется, «Тойота», на глаз определил сержант. Но «Лендкрузер», не сбавляя скорости, пролетел мимо. Следующая за ним «Нива» также не думала останавливаться.

Он сглотнул вставший в горле ком… и бросился к милицейской «пятерке». Сейчас он им покажет! Взревел двигатель, но машина медленно набирала скорость. Восемьдесят, сто, сто двадцать… Вот и они, голубчики!

— Немедленно остановиться! — приказал Чугунов через громкоговоритель. — Буду стрелять!

У машин зажглись «стопари». Они тормозили. Сержант вылез из машины, держа руку на кобуре с «Макаровым». Двери обеих машин открылись одновременно. Крупные, коротко стриженые парни не торопясь, спокойно вылезали из кабин. Восемь. А он один.

— Сержант Чугунов. Ваши документы!

— Дома забыл, — заулыбался ближайший браток. Левый резец его блеснул золотом.

— Почему превышали скорость?

— А захотелось! И что ты нам, сержант, сделаешь?

— Я уже вызвал ОМОН!

— Да что ты! Долго им ехать придется, — ухмыльнулся браток. — Зря ты это затеял, сержант, ох, зря. Мы из‑за тебя на стрелку опоздали. Так что с тебя штраф.

— С меня? — изумился Чугунов.

— А с кого же? Так что ты хорошо попал, кореш!

— Не буду я ничего платить! Я при исполнении!

— А не будешь — места тут глухие, сам знаешь. Никто и не удивится, если один мент пропадет…

Гаишник сглотнул вставший в горле ком… и пришел в себя. Габаритные огни двух машин скрылись за поворотом. И пусть. Разобьются — их проблемы.

— Папа, к нам делево идет!

Звонкий голос маленькой Танюшки раздался на веранде. Николай и Надя переглянулись и засмеялись. Танюшка обожала придумывать всевозможные истории. То купавшуюся без лифчика туристку русалкой назовет, то уверяет, что ворона что‑то сказала человеческим голосом.

Их дом стоял на окраине поселка, ближе всех к лесу. Озеро тоже было неподалеку. Красивой голубой чашей оно лежало между бескрайних лесов и болот, и вытекающая из него река Гоча уносила воды озера далеко на юг и впадала в Тавду. Поселок назывался Засекино. Отсюда до ближайшего райцентра Дымова было километров двадцать.

Гладь озера призывно сверкала на ярком солнышке, погода стояла жаркая, и сегодня они собрались купаться.

Вдруг раздался звук, заставивший хозяев разом подскочить и выглянуть в окно. Николай остолбенел: через рухнувшую изгородь в огород протискивалось огромное дерево! Он повернул голову и увидел Танюшку. Засунув палец в рот, она спокойно стояла и смотрела на чудо. Вожаков рванул дверь и выскочил во двор.

— Папа, делево ходит! — пальчик Танюшки указывал на монстра, и девочка даже подпрыгивала от радости. Николай сгреб ее в охапку и забежал в дом, но то, что он увидел за эти несколько мгновений, отпечаталось в его мозге навсегда. Толстый черный ствол дерева бугрился и жил, словно под корой перекатывались мощные мускулы, а корни шевелились и извивались, словно щупальца гигантского осьминога. Дерево цеплялось ими за землю и стену сарая и продвигалось вглубь участка.

В полной тишине семья замерла у окна. Неизвестный науке монстр, сминая цветы и посадки, медленно проследовал через огород к забору соседа, отставного майора Жигунова, и так же бесцеремонно проломил его.

— Что это такое, Коля? — спросила Надя. Муж медленно покрутил головой: такого он никогда не видел, и сомневался, что такое кто‑нибудь видел еще.

— Сидите здесь!

— Ты куда? — спросила Надя, накрепко прижавшая Танюшку к себе. — Не ходи, Коля!

— Я только посмотрю!

Он вышел на крыльцо и выглянул из‑за дома. Ходячее дерево оставило после себя удивительный, ни на что не похожий след: будто кто‑то протащил огромный клубок извивающихся змей. Николай увидел верхушку дерева, возвышавшуюся над домом соседа — она выглядела вполне обычно, лишь ветви с зелеными листиками раскачивались от тяжелой размеренной поступи гиганта. Что же это такое? И куда оно двигается?

Никогда в жизни Николай не слышал о шагающих деревьях, и не поверил бы никому, пока не увидел собственными глазами. Он терпеть не мог дурацких баек и россказней, и даже как‑то поссорился с соседом Жигуновым, утверждавшим, что видел в озере сома размером с лодку. А теперь в его огороде хозяйничает дерево–мутант.

А может, это вовсе и не дерево? Просто нечто, очень похожее на дерево. Но что? Инопланетянин, что ли? Голова шла кругом и хотелось протереть глаза. На соседском участке раздался крик, выведший Вожакова из ступора. Николай сразу догадался, кто кричал. Голос Тамары Григорьевны, жены отставного майора, был хорошо известен всему поселку. Его Надя частенько еле сдерживалась, чтобы не отвечать на реплики соседки, обожающей совать нос в чужие дела. А если дерево раздавило ее или схватило щупальцами? Да зачем она дереву? А зачем дереву ноги?

Понимая, что логику искать долго и бессмысленно, Николай огляделся и, подхватив лежащий на колоде топор, медленно двинулся к забору, разделяющему участки.

Соседка, Тамара Григорьевна, в халате и шлепанцах лежала в грядке с картофелем и верещала громче милицейской сирены, так что наверняка подняла на ноги весь поселок. Но дерево не трогало ее, его даже не было рядом. Уцепившись гибкими корнями за сарайчик, оно зачем‑то раскачивало строение до тех пор, пока сарай не рухнул, поднимая облако пыли. Соседка неожиданно замолкла, вскочила и выбежала на улицу через калитку. А на крыльце возник пожилой майор с двустволкой в руках. Вскинув ружье, он одновременно выпалил из двух стволов. Дерево–мутант дернулось и, словно теряя равновесие, взмахнуло корнями. Один из длиннющих отростков ударил соседа в грудь и, выронив оружие, он скатился с крыльца и остался лежать на траве.

Убило!? Николаю стало страшно, но одновременно необъяснимый и дикий азарт не дал ему отступить. Он подскочил, размахнулся и всадил в ствол топор, тут же отпрянув в сторону. Лезвие топора вошло до омерзения легко, как будто он ударил не дерево, а нечто мягкое, живую плоть… Длиннющий корень достал Николая, хлестнул по ногам и сбил наземь. Вожаков застонал. Ему показалось, что чертово дерево сломало обе ноги, но все же поднялся и почти на четвереньках, хромая, бросился бежать.

У самого дома Вожаков оглянулся и увидел, что дерево идет следом. Монстр медленно настигал и уже подбирался к забору. Скорчившись от боли и прихрамывая, Николай забежал в дом.

— Быстро закрой дверь! — крикнул жене. Та испуганно замерла у окна. Вожаков сам задвинул щеколду и потащил семью вглубь комнаты. Эх, почему у него нет ружья!

— Что с тобой? — Надя заметила, что он прихрамывает.

— Оно идет сюда!

Ходить было больно. Но если бы ноги были сломаны, он бы не встал. Значит, ничего, заживет. Чертова ходячая деревяшка! Он вспомнил, как неожиданно легко вошел в ствол дерева его топор, и его едва не замутило. Теперь топора нет. А что есть? Коса? Кувалда? Так они в сарае. В доме только кухонные ножи. Через стекло Николай увидел, как дерево движется вдоль дома, а из ствола торчит его, Николая, топор. Да что там ружье! Такому монстру, наверно, и пуля — что слону дробина.

Жена с дочкой сидели на кровати, прижавшись друг к дружке.

— Папочка, а оно нас съест?

Он посмотрел в испуганное лицо дочурки.

— Не съест. Не бойся. У него ротика нет.

С треском вылетело окно, и черный корень–щупальце влез в комнату. Танюшка взвизгнула.

Надя потащила дочку к противоположной стене. Отросток медленно шарил по комнате, ощупывая предметы, опрокинул стул, снес горшок и раздавил блюдце на окне. Самого дерева он не видел, и казалось, в доме хозяйничает гигантская змея.

Николай побежал в спальню и распахнул окно:

— Надя, давай сюда! Вылезайте! Быстрее!

Надя спрыгнула первой, он передал ей дочку, схватил со шкафа ключи от машины и выпрыгнул следом. Дерево топталось по ту сторону дома. Притаившись, они слышали, как звенят разбивающиеся стекла веранды и трещит входная дверь.

«Девятка» стоит у ворот. Надо пробежать всего‑то с десяток метров. А вдруг оно увидит их? Увидит? Как может видеть дерево, подумал Николай. Так же, как и ходить, ответил он себе. Да и по ногам мне оно не промазало! Надо уезжать на машине, только так!

— Пошли! — они быстро перебежали к стоявшей у забора «девятке» и залезли в кабину. В голове мелькнула мысль, что сейчас, как в американских ужастиках, двигатель не заведется. Но движок завелся с полтыка, зря он, что ли, с машиной все время возится! Николай всегда относился к технике с вниманием, и она его редко подводила. Ворота забыли открыть!

Он выскочил из‑за руля, снял со створок кусок скрученного в кольцо троса, повернулся и обомлел. Чудовище подходило к автомобилю, безжалостно топча капустные грядки.

— Коля, скорей!

Он в пять прыжков достиг машины, прыгнул в кабину и нажал на газ. Распахивать створки не было времени и, протаранив ворота, Николай вылетел на дорогу.

Чугунов помотал головой, но видение не проходило: по дороге медленно двигались два дерева.

Проехавший мимо молоковоз резко затормозил. Видно, водитель тоже увидел это. Значит, не галлюцинация. Тогда что? Грузовик сдал назад, пока не остановился напротив милиционера.

— Ты видел?! — высунулся в окно водитель. — Ни хрена себе! Деревья ходят!

— Я вижу, — пробормотал Чугунов. Инструкций по поводу ходящих деревьев у него не было, и голова стала пухнуть от противоречивых мыслей. Надо звонить начальству. Да ведь никто не поверит!

— Слышь, начальник, делать что‑то надо! — водитель молоковоза нервничал. — Как мне проехать? Они ж не дают! Правила нарушают, а ты стоишь!

— Погоди, погоди, — сказал сержант.

— Чего годить! У тебя пистолет есть! Стрельни по ним, может, уйдут!

— Ты что?! — милиционер невольно положил руку на кобуру. — Вот еще: стрелять! За патроны не тебе отчитываться. Я сейчас начальству позвоню!

— Але, диспетчер! — заорал Чугунов в рацию. — Вышлите наряд на перекресток шоссе и шестьдесят седьмого! Что случилось? Приедут и увидят, долго объяснять! Только быстрее! Что вам конкретно? Да вы не поверите, это видеть надо! Ну… два дерева вышли на дорогу! Да не пьян я! Высылайте наряд! Здесь авария может произойти…

Он медленно опустил руку с рацией, и водитель все понял без слов.

— Ладно, объеду как‑нибудь! — сказал он. Заскрежетала передача, и «зилок», отчаянно сигналя, рванулся вперед и попытался проскочить между деревьями, занимавшими обе полосы. Это ему почти удалось, машина загромыхала по здоровенным корням, но они вдруг взвились в воздух и ухватили машину за кузов. Движение молоковоза замедлилось. Водитель жал на газ — Чугунов слышал, как ревет двигатель, но колеса вращались впустую. От пережженной резины повалил дым, но машина не двигалась с места. Деревья вцепились в нее и держали! Один из корней, больше похожий на гигантское щупальце, с размаху хлопнул по кабине, с легкостью сминая металл.

Водила вылетел из грузовика и, обежав чудища вдоль канавы, подскочил к милиционеру:

— Стреляй, чего стоишь! Видишь, что делают! Это ж мутанты какие‑то!

Деревья внезапно отпустили помятый молоковоз, и он резво нырнул в кювет — водитель не выключил передачу. Звякнуло треснувшее стекло, и двигатель заглох.

— А вот это уже авария, — неестественно спокойно сказал Чугунов и вновь поднес к губам рацию. — Центральная, высылайте тягач, здесь авария, грузовик в канаве. Нет, скорая не нужна. Я жду.

Криво улыбнувшись, он повернулся к ошалевшему водителю:

— Все нормально, сейчас приедут.

— Валерий Валерьевич, можно? — в приоткрывшейся двери возникла голова дежурного Ложкина.

— Заходи, чего у тебя?

Начальник милиции Дымова играл с компьютером в шашки и проигрывал пятую партию подряд. Но ничуть не огорчался. Никто ведь не видит.

— Да… — Ложкин замялся. — Ерунда какая‑то…

— Чего тогда с ерундой ко мне приходишь?

— Да нет, я не в том смысле, — дежурный офицер приблизился к столу начальника и задвигал плечами. Бегунов знал о дурацкой привычке подчиненного, за что того прозвали Кощеем, и невольно усмехнулся. Метко ребята придумали. Сухой, костлявый, и руками болтает, как скелет в кабинете биологии.

— Не ерунда, а странное что‑то.

— Ну–ну, конкретней. Забыл, как я тебя учил? Кто, что и где?

— Валерий Валерьевич, к нам уже в пятый раз обращаются. За день. И какую‑то чушь говорят.

— Ну, ну? — Бегунов сделал еще пару ходов, снова проиграл и недовольно уставился на подчиненного.

— Говорят, в Засекино ходячее дерево половину дворов развалило. Люди оттуда бегут, и все к нам звонят.

— Чего–чего? Что за бред?

— Я понимаю, что бред. Так ведь все засекинцы уже здесь. Там никого, говорят, не осталось. Еще на шоссе авария. Сержант–гаишник говорит, что тоже видел ходячие деревья. И еще: по словам свидетелей, в Засекино дерево ударило жителя деревни, и он, кажется, умер. Остался в Засекино.

— Говорят… кажется… Что за доклад у тебя?! А если труп, то это серьезно. Возьми у свидетелей показания и предупреди, что сказки о деревьях нам не нужны, и что существует ответственность… Ну, ты знаешь.

— Так точно. Опергруппу выслать?

— Если подтвердят, что убили — высылай. Связь с Засекино есть?

— Связи нет. Так там и из людей, говорят, никого не осталось.

— Опять «говорят»! Что в Китае кур доят! Ладно, высылай опергруппу, они там разберутся.

Часовой услышал глухой удар и встрепенулся, крепче сжав оружие. В рассветных сумерках глаза уловили движение за кромкой тумана, подползавшего к периметру. Что там такое? Он всмотрелся — и сон как рукой сняло. Сквозь белесое марево двигалось что‑то огромное. С такого расстояния человек едва заметен, но это существо много больше человека. Это даже не медведь! Не слон же?!

Нечто двигалось прямо на ограждение, двигалось медленно, не скрываясь. Да и не скрыться здесь никому — вокруг зоны полоса отчуждения, которая хорошо просматривается. И лишь в утренние часы ползущий с реки туман ухудшает видимость. Подождем, посмотрим, что это, решил он.

Объект приблизился, и солдат опешил: к колючке шло самое обыкновенное дерево! Если конечно считать обыкновенным его умение ходить! А может, это не дерево, а чья‑то хитрость? Может быть, оно вообще не настоящее? А за ним кто‑нибудь прячется?

Из зоны случались побеги. И байки о невероятной изобретательности зеков он слышал часто. Но тут другое дело — идут с другой стороны периметра. Может, они хотят подвинуть дерево к забору, чтобы их кореша могли спуститься, а не прыгать с пяти метров вниз? Но почему дерево, а не лестницу? Солдат метнулся на другую сторону вышки и посмотрел вниз: никого, совершенно никого. И тихо.

Звук автоматной очереди заставил вздрогнуть. Видать, на соседней вышке тоже заметили дерево и решили стрелять, значит, и ему надо. Солдат вскинул оружие, прицелился и стеганул очередью по деревяшке. Никакого эффекта! Или не попал? Из автомата он стрелял нечасто: в учебке пару раз, да раз на соседнем стрельбище…

Дерево приблизилось к забору вплотную, и сработанная на совесть преграда заскрипела и затрещала под натиском невероятной силы. Чего доброго, сломает! Стрелять неудобно — забор почти целиком закрывает мишень, но опешивший солдат прекрасно разглядел, что за деревом никого нет, и что оно двигалось само! В любом случае надо стрелять на поражение, в уставе ясно сказано: «при попытке прохода к периметру…» Он палил без остановки, пока в рожке не кончились патроны.

Зона ожила: возле бараков бежали люди, кто‑то кричал, где‑то взвыл двигатель. Одна из вышек пошатнулась. Человечек на ней заметался, попытался слезть, но не успел. Опоры подломились, и вышка рухнула на плац, проломив забор внутреннего периметра.

Часовой замер: на соседней вышке находился его товарищ Генка Смальков. Это он хотел слезть! Неужели погиб? А как спасешься, ухнув с такой высоты?!

КПП располагался рядом, и часовой услышал гулкий удар в ворота. Они ломятся внутрь! Что же происходит? И что делать? Ноги чесались, хотелось бежать с этой вышки, чтобы не пропасть, как Смальков, но ведь он на посту! Но не долг, а страх удерживали от бегства. Солдат представил себе, что может последовать за нарушение устава, и ходячие деревья не показались такими уж страшными. В конце концов, у него автомат! И последний рожок с патронами.

А если зеки воспользуются случаем и дадут деру? Придется стрелять. А стрелять в человека труднее, чем в дерево…

— Ни хрена себе! Такого я еще не видел! — оперуполномоченный Ракитин изумленно воззрился на покинутый людьми поселок.

Милицейский «уазик» остановился у самого въезда в Засекино, и опергруппа в полном составе вышла наружу. В поселке царила совершенная тишина. Одно это уже настораживало. Милиционеры двинулись по единственной улице. Ворота многих участков были распахнуты: заходи, кто хочешь, бери, что хочешь. У первого дома они вообще лежали на траве, вывороченные из земли вместе с опорами. А прямо у въезда в деревню поперек дороги валялся поваленный столб. Теперь понятно, почему ни связи, ни электричества нет, подумал Саенко. На другом конце улицы показалась собака. Она даже не гавкнула, посмотрела на людей и убежала в чей‑то двор.

— Странное что‑то, — водитель Звенцов посмотрел на старшего группы капитана Саенко. Тот почувствовал вопросительный взгляд и сказал:

— Ищем третий дом.

Здесь они ни разу не бывали. Поселок Засекино, где жили в основном пенсионеры и рабочие лесопилки, располагавшейся неподалеку, считался местом вполне спокойным и благополучным. Тут никогда ничего не происходило, а если что и бывало, то до милиции местные разборки не доходили. И вот, на тебе — труп. Все когда‑то бывает в первый раз, философски подумал капитан. Он являлся старшим группы и среди товарищей считался безоговорочным авторитетом, потому как служил в этих краях больше пятнадцати лет. В Дымове его знали все. Знали и уважали, потому что и при советской власти и сейчас он делал свое дело честно.

— Вот третий дом, — засуетился молодой оперативник. — Вот.

Как будто трудно заметить цифру «три» на заборе. Саенко первым подошел к забору, заглянул за него и увидел сплющенный в лепешку автомобиль. Кажется, когда‑то эта груда покореженного металла была «шестеркой». С первого же взгляда капитан понял, что так измять машину человеку не под силу. Даже кувалдой. К тому же кувалда оставила бы специфические следы, а здесь… Было ощущение, что на машине плясал слон.

— Оба–на! — удивленно сказал Звенцов. Оперативники скопились вдоль забора, разглядывая металлический хлам.

— Как катком проехались, — сказал Ракитин. — Восстановлению не подлежит.

— Пошли, — сказал Саенко. Он вошел во двор и первым делом заглянул под сплющенную кабину, чтобы убедиться в отсутствии трупов. Никого. Уже хорошо. Но жуткие следы на машине откровенно пуга‑ли.

Труп хозяина дома номер три они обнаружили у крыльца. Неестественно повернутая и синяя от прилившей крови шея предполагала очевидную причину смерти. Рядом лежало охотничье ружье.

— С крыльца навернулся, — озвучил мысли капитана Ракитин. — И шею сломал. Ничего сверхъестественного.

— А ружье? — спросил молодой. — Может, он в кого‑то стрелял?

— Может, стрелял, а может, и нет, — размеренно сказал Саенко. Молодых у них называли исключительно по именам и снисходительно. — Ты, Женечка, ничего не трогай, и записывай осмотр места происшествия, как тебя учили. Нам, Женечка, предположения не нужны. Мы на факты должны полагаться.

Он нагнулся, кончиками пальцев взялся за конец дула и понюхал:

— Стрелял, — сказал капитан Ракитину и положил ружье на землю.

— Интересно, в кого? — ответил тот.

Саенко не ответил, и Ракитин отвел его в сторонку.

— Вова, ты в курсе, что местные жители говорят? Что живое дерево по дворам ходило?

— Слышал.

— Ну, и что?

— Не знаю. Бред какой‑то. Но отчего‑то они сбежали…

— Я тоже это понимаю. Не могут же пятьдесят человек врать? Зачем им шум поднимать, если это неправда? И ведь все в один голос твердят о ходячем дереве.

— Ты же опер, Ракитин. Смотри и анализируй, что видишь. А то, как Женечка, в рассуждения кинулся. Занимайся своим делом.

Оперативники разбрелись по участку, с каждой минутой обнаруживая множество странных и разрушительных следов. Будто неведомый великан прогулялся по селению, проламывал заборы, обрушивал сараи, крушил дома и машины. За преступником тянулся хорошо различимый странный след: взрытая, развороченная земля посередине, а по краям характерные змеистые отпечатки.

Почти ни один двор не остался невредимым. Подобные разрушения мог нанести разве что танк, но ясно, что это был не танк. Откуда здесь взяться танку? Ерунда. Саенко мотнул головой. Похоже, дело темное. И не в их компетенции. Труп трупом, но такие разрушения и странные следы…

Капитан Саенко вспомнил случай в восьмидесятых годах. Тогда какого‑то вшивого диссидента искали. Сбежал из колонии. Так кагэбэшников понаехало… А беглый взял да и грохнул своего приятеля, который на него стучал, а сам — в петлю. Саенко тогда молодой был, вот как Женечка сейчас. Так его сразу отстранили от дела и сказали: забудь, не твоя компетенция. Он «забыл» и усвоил, что входит в его компетенцию, а что нет.

И где же это дерево, которое может ходить? Ушло? Смешно. Пришло и ушло. Хотя разрушения, нанесенные поселку, совсем не смешные. Одна машина чего стоит. Даже сотня вандалов не смогла бы такое сотворить.

— Тут дело серьезное, Валерий Валерьевич, — Саенко без приглашения уселся перед начальником. Он знал, что ему можно. — Труп есть. Но дело не в трупе. Он и сам мог шею сломать. Здесь другое.

— Что, ты еще будешь мне про ходячее дерево рассказывать? Ты их видел?

— Нет.

— Ну, так и забудь эти сказки!

— Это не сказки!

— Почему?

— Пол–поселка в развалинах. Это не могли сделать люди — следов нет, да и времени на такое потребовалась бы до хрена. Короче, это сделали не люди. Да и логики в этом человеческой нет. Зачем рушить? Ну, ограбить там, но все вещи на местах. Еще мы видели следы…

— Какие следы? — начальник милиции ничего не понял.

— Следы очень странные. Я такого никогда не видел. Это не зверь, это… Я сам не знаю, что. Короче, Валерий Валерьевич, я думаю, надо «наверх» звонить. Не наше это дело.

— Ты что, Саенко, соображаешь, что говоришь? Я должен звонить начальству и сказать, что у нас громит поселки ходячее дерево, которого никто не видел, даже милиция? Лучше мне тогда сразу заявление написать! По собственному. Из‑за психического заболевания.

Он сделал значительную паузу.

— Вот когда я сам эту зверушку увижу или ты, например… Вот тогда и будем звонить, куда следует.

Капитан ушел. Валерий Валерьевич прошелся по кабинету, раздумывая над словами опера. Пожалуй, он сказал правильно, и рисковать не стоит. То, что заявляют десятки засекинцев, конечно, хорошо, но есть миллионы людей, видавшие летающие тарелки, и есть официальные заявления, отрицающие такие факты. До сих пор разобраться не могут. И засекретили все. Так что подождем.

Ждал он не более часа. В кабинет снова вошел дежурный:

— Валерий Валерьевич, из больницы был сигнал. Привезли жену и дочку Кабанова. Говорят, мертвые. Их дача на озере рухнула, вот их и придавило.

— Кабанова? Это… Пильщика, что ли?

— Так точно.

— Еще не хватало! Скажи Саенко, пускай немедленно едет туда, разберется, как и что.

Начальник милиции подпер щеку здоровенным волосатым кулаком. Ну, и денек! Кабанова или Пильщика, как его именовали в криминальных кругах, он хорошо знал. Знал, что Пильщик контролирует местное деревообрабатывающее производство, что у него своя бригада. Но в последнее время от криминала отошел, хочет жить спокойно, как и многие «бизнесмены», сколотившие состояния в лихих девяностых. В те годы Пильщик занимался рэкетом и крышеванием местных фирмачей, потом остепенился, купил деревообрабатывающий завод, лесопилку… Теперь он директор, и хрен под него подкопаешься. Как же! Уважаемый человек, платит налоги. Мэр Дымова просто молится на него, говорит, если бы не отчисления с завода, то бюджета хватит лишь на зарплату дворникам. И то не всем. Преувеличивает, конечно, но правда тут есть. Правда нашего времени.

А ведь Кабанов в милицию не обратился. Так, может, там разборка была? Только с кем? Они вроде все уже давно поделили. Он посмотрел на часы: давно пора домой. Валерий Валерьевич поднялся из кресла, и тут погас свет. Полковник чертыхнулся и пошел к дверям. Они двойные, толстые: ори — никто не услышит. Он открыл обе и выглянул. Крутобедрый силуэт секретарши темнел на фоне окна.

— Катя, что со светом?

— Света нет, — ответила секретарь, поворачиваясь.

— Тогда иди домой.

Ее силуэт отчего‑то возбудил его. Наверно, от интимного сумрака, усмехнувшись, подумал Валерий Валерьевич. Он вспомнил, как в последний раз занимался с Катей сексом. Незабываемые впечатления. И чувство вины, вытекающее в многочисленные поблажки и подарки. Странно было другое. Почему он чувствовал себя виноватым перед этой тридцатилетней «секретуткой», а перед собственной женой — нет? Ответа он не знал.

— Нет, ты смотри! Такого я еще не видел!

Бригадир ремонтников озадаченно покрутил головой, через грязное лобовое стекло вглядываясь в повисшее на проводах дерево. Скоро утро, надо бы пошевеливаться.

— Опять ураган? — хмыкнул водитель. Пепел с висевшей на губе сигареты упал на руль. Бригадир открыл окно и смачно плюнул:

— Твою мать! И сколько это будет продолжаться? Второй раз такая хреновина! Я думал, раз в жизни такое бывает, а тут третий раз за неделю!

Он нагнулся к окошку внутри кабины, ведущему внутрь фургона, где сидели остальные аварийщики, и гаркнул:

— Вылезай, шарага! Снова с неба дерево рухнуло!

Внутри заматерились. Парни хорошо помнили, сколько промучились тогда, вытягивая поваленный столб. Потом скрипнула дверь. Аварийщики выпрыгивали на землю.

— Ну, что, по старому плану?

— Только не цепляй, как в прошлый раз, а то будешь у меня контакты надфилем чистить!

— Не бзди, Саныч, все будет нормально.

— Ты тогда тоже говорил…

— Смотрите туда! — Высунувшийся из кабины водитель указал рукой на лес.

Спорщики повернулись и остолбенели: на просеку из леса, покачиваясь, как поддатый мужик, выходило дерево. Оно опасно накренилось, преодолевая канаву, но все ж не упало и медленно направилось к ним.

— Еще! — крикнул водитель.

Ремонтники завертели головами: начинало рассветать, и в глубине просеки на фоне светлеющего неба показались десятки колыхавшихся верхушек. Лес затрещал, и новые деревья выступили на просеку, где стояла машина.

— Надо дергать отсюда! — закричал водитель.

— А линия? — робко возразил бригадир.

— Сам чини!

Рабочие дружно бросились к машине. Бригадир хлопнул дверью:

— Гони быстрее!

Мотор «Зила» взревел, и фургон с надписью «Аварийная» запрыгал по колдобинам, выбираясь к дороге. Водитель заложил вираж, объезжая живое дерево, и задел его бампером. Бригадир едва не вмазался лбом в стекло.

— Куда едешь, дурак! Объезжай!

— Да они тут повсюду!

Снова удар. На этот раз сбоку. Грузовик устоял и, натужно рыча, рванулся к дороге.

Милицейский «Уазик» свернул с шоссе на проселочную дорогу. Потянулся однообразный лес, почти одни сосны. Дребезжа стеклами, машина перекатывалась через бугристые корни. Саенко сидел рядом с водителем и смотрел вперед. Начальник приказал съездить на то место, где стоял дом Кабанова, и посмотреть, нет ли каких следов. Глава лесоперерабатывающего предприятия пока в милицию не обращался, но это пока, а в таком деле важно найти следы, если они остались. Можно допустить, что дом мог и сам рухнуть, но капитан слабо в это верил. Чтобы такая фигура, как «Пильщик», себе плохой дом построила или на материалах сэкономила — исключено. А вот что не исключено, так это нападение ходячего дерева, которое видели жители Засекино.

— Пошли, прогуляемся, — сказал сыщик водителю. Звенцов кивнул и заглушил двигатель, остановив машину на опушке. В ста метрах виднелось озеро, а между озером и лесом лежали останки разрушенного дома.

— Хорошее местечко. Смотри, пляж какой! — Звенцов смотрел на озеро, а Саенко — под ноги. Земля у опушки изрыта автомобильными протекторами. Причем колеса мощные. Скорее всего, джип. Кабанов как раз ездит на джипе. Но здесь был не только джип. Капитан разглядел следы еще нескольких машин, поменьше. Разборки?

— Только ничего не трогай и не следи там, — крикнул он отправившемуся к руинам водителю.

— Ладно, — пообещал тот.

Саенко вновь уткнулся в землю и тотчас заметил гильзу, тускло блеснувшую в траве. Капитан поднял находку. От дробовика. Ага. Он положил гильзу в карман и тут увидел целую россыпь. Неслабо тут палили! Ну, если крови или трупов нет, то и криминала нет. У богатых свои развлечения.

Он прошел чуть дальше и наткнулся на обгоревший дочерна остов дерева. Рядом лежала пустая канистра. Саенко поднял ее и понюхал. Бензин. Трава тоже выжжена, причем странной сплошной полосой, тянувшейся за деревом. Капитан присел перед деревом и провел рукой по обугленной коре. Пальцы наткнулись на странные рваные отверстия. Саенко вытащил складной нож и поковырялся в дыре. Результатом явились испачканные золой руки и пуля от дробовика. Ага. Хлопцы развлекались стрельбой по дереву, понятно. Но жечь‑то зачем? Капитан обратил внимание на то, что под торчавшими огарками корней не было ямы. Как же оно росло? Или не росло?

Обнаруженные кусочки складывались в жуткую, иррациональную мозаику, но видавший виды опер не желал верить в чертовщину. Должно же найтись еще какое‑нибудь объяснение, помимо ходячих деревьев, думал Саенко, должно! Но получается и вовсе ахинея: дерево выдернули с корнями, притащили сюда, каким‑то образом закрепили, чтобы не упало, хотя нет никаких следов. Потом расстреляли из дробовиков и сожгли. Зачем? Чтобы повеселиться? Странные развлечения. И потом, так можно любое дерево на опушке расстрелять, а не тащить это…

Да, Кабанов знает ответ, да разве он скажет? Он с ментами не общается, у него для этого адвокат есть. Пильщик — особый случай. Его так просто не возьмешь и не притащишь в отделение для дачи показаний, как обычного гражданина. Была страна, было все для людей, зло думал Саенко, теперь демократию построили, а по сути — власть таких вот Пильщиков. У кого денег больше, тот и прав.

Капитан набил карманы стреляными гильзами и отодрал кусочек от мертвого дерева. Надо отправить на экспертизу в областной центр, может, что интересное найдут, подумал он.

— Ну, что, есть что‑нибудь? — спросил он, подойдя к Звенцову. Водитель молча разглядывал останки деревянного дома. Саенко импонировала наблюдательность Звенцова, он знал, что парень собирается учиться на криминалиста, и одобрял его выбор.

— Следы вокруг странные, — сказал Звенцов.

— Это точно.

Саенко прошелся по периметру развалин, отмечая странные волнистые следы на траве. Особенно они выделялись на песке в раздавленной деревянной песочнице — будто по песку ползали змеи. Огромные змеи. Но, насколько помнил Саенко, в молодости служивший в Туркменистане, змеи оставляют совсем другие следы, и довольно четкие, а не такие смазанные, будто змея не ползла, а ее волочили. И главное, нет следов машин или дорожной техники — а разрушить даже деревянный дом почти до основания без нее нереально.

— Ладно, пошли, тут подумать надо, — сказал капитан.

Они забрались в машину и развернулись.

— Темное дело, — сказал Звенцов.

— Как это верно, Ватсон, — проговорил Саенко.

Страшные приготовления заняли несколько дней. Сколько — Кабанов не мог сказать. С момента гибели жены и дочки время потекло для него одной густой серой массой. Больница, морг, похороны, милиция, страховщики отняли столько сил, что просто хотелось исчезнуть от всеобщего навязчивого внимания, дежурных соболезнований и бестолковой суеты. По настоянию родственников он отвез тела жены и дочки в Екатеринбург, на центральное кладбище. Там и похоронили.

После происшествия с ходячим деревом он приказал своим людям держать язык за зубами. Надо разузнать, откуда это взялось, кто виноват, что какой‑то мутант в один вечер разрушил его жизнь, а потом…

Правда, менты рыли носом землю по всем окрестностям. Говорили, что такие же мутанты разворотили половину домов в Засекино, а это совсем близко от пострадавшей дачи. С ментами Пильщик общаться не хотел. Страховщики тоже выжидали, не торопились выплачивать за разрушенный дом. Кабанов догадывался, чего они ждут. Официального заявления от следователя, что дом рухнул не от урагана или землетрясения, а от действий мутантов. Тогда страховку можно и не платить, такое в ней не предусмотрено. Дмитрия Сергеевича раздражало не то, что страховка может пропасть. Он сам бизнесмен и понимает, что всего не предусмотришь. Он вполне обойдется и без этих денег, вопрос в другом. Тесть, отец Веры, человек очень влиятельный в своих кругах, и отношения с ним испортились очень не вовремя. Тесть и теща во всем винили его. Да, он виноват, не сумел уберечь, защитить Веру и Ксюшеньку, наследницу, его продолжение, любимицу деда… Но кто же знал! И он ничего не мог сказать родне, приехавшей на похороны, ничего. Вроде бы несчастный случай, от которого никто не застрахован. А с другой стороны, если бы он был дома… Или если б была охрана! Но охранять семью не от кого. В области знали его возможности и статус, уважали, трений ни с кем нет, все нормально. Было. А теперь…

Теперь Кабанов ехал к разрушенному дому. Один, без охраны. Он не хотел никого видеть, хотел остаться наедине с собой, и единственным, спокойным местом был участок у озера. Останки дома разгребли и убрали, теперь на этом месте остался пустырь. Такой же, как в сердце.

И погода не радовала. С утра заморосил унылый дождик, добавляя и без того тоскливому настроению лишнее раздражение. Кабанов свернул с шоссе на грунтовку, и джип запетлял между деревьями.

Всего неделю назад у него было все. Бизнес, семья, деньги. Наверно, он был счастлив. Наверно. Но тогда не понимал этого. Казалось мало, хотелось большего. И он работал, пропадал неделями, уезжал, улетал на переговоры. Да, он понимал, что Ксюшке мало нескольких часов в неделю, она хотела его видеть каждый день. Он мечтал поехать с женой на Багамы, и тоже все как‑то не складывалось. Ведь он работал на них, ради них, все для них, для будущего. И вот нет у него будущего. Осталась угрюмая злоба, и выместить ее было не на ком.

Джип вырулил на поляну, и Кабанов ударил по тормозам. На том же самом месте стояло другое уродливое дерево! Дмитрий Сергеевич замер, и страх липкой змейкой пополз по ногам, добираясь до сердца. Почему оно здесь? Что ему нужно? Что же это? Твари!!

Чернокожий гигант возвышался над поляной, а Пильщик смотрел на грозного противника через лобовое стекло и думал. Есть пистолет, но монстру пуля — как слону иголка. Его дробовики в упор не брали! Снова вызывать Вову с охраной? Не хочется. А хочется лично выпотрошить чудище! Пусть не это, но точно такое же, да еще имеющее наглость обосноваться на месте гибели семьи, на его земле! Пули практически бесполезны, гранат у него нет. Достать, конечно, все можно, но ему захотелось отомстить быстро, здесь и сейчас. Топора нет, да им пока размахнешься… Чем же еще свалить этого монстра, задумался он. А чем валят деревья! Бензопилой!

Дмитрий Сергеевич развернул машину. Дерево стояло смирно, не двигаясь и не бросаясь вдогон. Жди, сволочь, я скоро буду!

С застывшей на губах усмешкой он помчался в Дымов. Там должен быть магазин стройтоваров, и пилы должны быть. До ночи успею вернуться.

Проводив покупателя, Славик раскрыл книгу и поудобней устроился на стуле, но почитать опять не дали. Что за день сегодня, подумал он, наблюдая, как у входа в магазин остановился огромный серебристый джип. Из машины вышел плотный высокий мужик в хорошем костюме. Он решительно прошел прямо к отделу Славика. При ближайшем рассмотрении костюм фирмача оказался грязноватым и помятым, к рукавам прилипли хвоинки, как будто водитель валялся где‑то в лесу. Быстро глянув в глаза клиента, Славик понял, что медлить не стоит.

— Здравствуйте, что вы хотите? — вежливо спросил он.

— Бензопилу! — ответил фирмач. В голове Славика мелькнула мысль, что странно, когда такой навороченный дядька на дорогущей иномарке собственноручно покупает подобный инвентарь. Он что, и пользоваться ей сам будет? Но такие мысли продавцу следовало держать при себе.

— Пожалуйста. У нас есть несколько видов. Вам какого типа…

— Давай самую мощную! — перебил его клиент. — Чтобы… как по маслу! Понял?

— Понял, — поспешно ответил Слава. — Вот «Тайфун-3М», отличная бензопила. Цепь двухрядная…

— Беру! И бензином заправь!

— Извините, но мы не заправляем…

Взгляд фирмача, и без того напряженный, стал просто угрожающим. Такие люди не понимали слова «нет». Широкая ладонь клиента звонко припечатала к столу зеленую бумажку. Славик успел заметить уголок американского полтинника.

— Это тебе. И чтобы через пять минут в пиле был бензин. Я жду!

— Пробивайте в кассу!

Моргнув глазом кассирше, чтобы проследила за посетителем, Славик метнулся с пилой в подсобку, а оттуда во двор. Где взять бензина? Кроме «девятки» шефа, другого транспорта во дворе не было. А, черт с ним, если бак полный, то и не заметит. Славик бросил пилу у машины, ринулся обратно в подсобку, нашел отрезок шланга и через пять минут вручил «заряженную» пилу покупателю. Не сказав «спасибо» и не взяв сдачу, тот схватил инструмент и выскочил на улицу. Через витрину Слава наблюдал, как он швырнул пилу в багажник и сел за руль. Джип рванул с места и исчез.

— Побольше бы таких клиентов, — сказал кассирше Славик. Его рука механически погладила карман на груди, где пристроились пятьдесят баксов.

— Точно! — сказала кассирша. — Делиться будешь?

Поборцев проснулся от выстрелов. За окном полная тьма, видимо, еще глубокая ночь. Он прислушался. Тишина. Неужели и впрямь стреляли? Может, почудилось, и кто‑то просто проехал мимо на тарахтящем мотоцикле? Сколько времени? Алекс взял лежащий на табуретке мобильник и нажал клавишу, подсветив экран. Пять утра. Спать!

Но звук приближавшейся милицейской сирены не дал заснуть. И где‑то совсем недалеко вновь грохнул выстрел. Разборки? Здесь, в Дымове? Поборцев спустил ноги с кровати и нащупал кнопку выключателя. Щелкнул — но света не было. Еще интересней. Впрочем, откуда знать, может, в этой глубинке перебои со светом — дело обычное. Но дядя вроде не жаловался.

После вчерашнего возлияния дядя Петя спал сном праведника, из соседней комнаты доносился его богатырский храп. Алекс выглянул в открытое окошко. Почти полная темень, сквозь которую смутно виднелись очертания соседских домов. Даже свет нарождавшейся Луны не мог разогнать этот мрак. Город буд‑то украли, он исчез, существовал лишь он, Поборцев, да прохладный дощатый пол под ногами. И еще храпящий дядя. Если бы не два последних фактора, подумал Алекс, можно легко представить, что я в открытом космосе. Правда, там нет такого чудного воздуха!

Его «восьмерка» стояла под фонарным столбом, но раз отключили свет… Где‑то мелькнул луч карманного фонарика. Потом проехала машина, и свет ее фар на некоторое время осветил пустынную улицу. Звук двигателя удалился, затем Алекс услышал визг тормозов и звонкий удар. «Припарковался!» — весело подумал Поборцев.

Прохладный ночной воздух выветрил остатки сна. А не прогуляться ли? Заодно посмотреть, что там за буча со стрельбой приключилась. Он оделся, дверь закрывать не стал и, напоследок прихватив смартфон, спустился по крыльцу во двор. Хорошо бы взять фонарик, но дядю будить не хотелось, пускай спит. Едва подумал о коте, как сразу споткнулся об него. Жулик обиженно мяукнул и исчез.

Поборцев открыл калитку и вышел на улицу. Подъезжая днем на машине, он видел, что дорога неплохая и, хотя и не асфальтовая, а грунтовая, совсем не разбита. Потому и шел без опаски, не боясь споткнуться и упасть.

Глаза постепенно привыкали к темноте, и он двигался все уверенней. Проходя мимо соседей, он заметил в окнах свет. Кто‑то с мощным фонарем ходил по комнатам. Белый луч на мгновенье вырвался из окна, упал на дорогу, и Поборцев слегка опешил: почти посередине, у самого перекрестка, стояло развесистое дерево. Как же он проехал здесь днем? Или дерево выросло за ночь? Дерево поглотила тьма, и Алекс решил посмотреть, что же там такое, тем более что шел как раз в ту сторону.

Алекс дошел до дерева — вблизи глаза отчетливо различали мощный ствол и многочисленные ветви, тянувшиеся вверх. Он подошел вплотную и дотронулся до ствола. Кора была странной: плотной, но совсем не «деревянной», а влажной и гладкой, напоминающей кожу. Что за чудо? Словно трогаешь твердую шляпку гриба. А, так может, это и есть гриб, наросший на ствол? В темноте и не заметил. Алекс усмехнулся, вспоминая старинную историю о слепых мудрецах, схвативших слона за разные места, и пытавшихся определить, что это за зверь. У меня же есть мобильник!

Поборцев достал телефон и включил подсветку экрана. Синий свет показал совершенно гладкую кору безо всяких наростов. Да оно все такое! Странное дерево. И как оно выросло на асфальте?

Подсветка погасла, он включил ее еще раз и нагнулся, светя под ноги. Дерево держалось на огромных, неестественно толстых корнях, радиально расходившихся от ствола. Поборцев проследовал вдоль корней, желая узнать, как далеко они тянутся. Оказалось, метров на пять. А далее уходили в асфальт. Он не поверил глазам и присел на корточки. Ничего себе! Здоровенный корнюга сумел проткнуть асфальтовое покрытие и уйти в землю. Корни походили на ствол: какие‑то жирные, лоснящиеся, они напоминали Алексу щупальца осьминога, только без присосок. Что за чудеса, вновь подумал он, аномалия какая‑то. И как, интересно, я завтра здесь проеду? Придется в объезд, по проселочной трястись.

Он пнул здоровенный корень ногой и едва не отпрыгнул от неожиданности: корень шевельнулся! Не может быть! Игра света и тьмы? Алекс не был бы собой, если б не попытался разобраться. Он нагнулся, посветил мобильником и снова ударил дерево. Ничего. А может, посильнее? Он ударил носком ботинка по стволу и заметил, как шевельнулся один из корней. Невероятно! Обычное дерево не может так реагировать, хоть режь его, хоть пили, хоть жги! Так может, это и не дерево вовсе? Тогда что? Вот корни, ствол, ветки и листья. Что же еще называть деревом?

Ему стало не по себе. Поборцев отошел подальше и, вытянув перед собой мобильник как фонарь, обошел чудо со всех сторон. Ветки казались самыми обычными, листья тоже. Да, это было дерево, но по сравнению с нормальными деревьями, его пропорции были иными! Если брать высоту, оно уступало своим нормальным собратьям, но по толщине ствола и корней превосходило однолеток вдвое, если не больше.

Хорошо бы сфотографировать, но в такой темнотище даже режим ночной съемки не поможет. Хоть смартфон и дорогой, тягаться с хорошей видеокамерой ему не под силу. А здесь нужна именно такая. Плюс хороший, мощный фонарь, но у дяди такого нет. Впрочем, зачем торопиться? Подождать пару часиков и утром спокойно сфотографировать это чудо природы. Других журналистов в радиусе трехсот километров не найдешь — кто полезет в эту глушь? — так что лавры первооткрывателя можно присвоить себе. В том, что он обнаружил нечто поразительное и сенсационное, Поборцев уже не сомневался.

Свет так и не дали. Алекс прислушался: что‑то было не так. Город лежал во тьме, но в этой тьме раздавались странные и совершенно неуместные для тихого сибирского городка звуки. Куда‑то мчались машины, завывали сирены «скорой» и милиции, слышались далекие крики, что‑то трещало и рушилось и, наконец, ухнул взрыв. Поборцев вздрогнул и оглянулся: на окраине города вздыбился огненный шар. Алекс вспомнил, что там находилась заправка. Разборки или авария? И отчего столько шума? В любом случае надо глянуть. От зарева стало гораздо светлей, и Поборцев бежал, уже хорошо различая дорогу.

Заправка находилась всего в нескольких кварталах от дядиного дома, на окраине Дымова. Он миновал детский садик и школу, в которой когда‑то учился, и выбежал на Рубленую. Главный городской «проспект» был необычайно оживлен, и уж наверняка не из‑за пожара. Со стороны горящей заправки бежа‑ли люди и проносились машины с ослепляющим ближним светом фарами. Люди испуганно озирались и возбужденными, орущими группами двигались к центру. Сквозь какофонию пожарных сирен и автомобильных гудков, крики и топот ног, Поборцев, теперь уже явно и близко, услышал странные, ничем не объяснимые звуки. Во тьме, накрывшей город, что‑то двигалось. Двигалось с шумом, треском, ударяясь о стены домов, словно неведомый реликтовый монстр вышел ночью прогуляться по Дымову.

Алекс не пытался расспрашивать встречных. Он журналист, он должен увидеть сам, а не играть в «испорченный телефон». Он забежал в боковую улочку, надеясь срезать угол, и едва не попал под мчавшуюся с огромной скоростью машину. Лихач со скрипом завернул, едва не задев фонарный столб, и помчался дальше. Несколько мгновений Поборцев приходил в себя, а когда поднял голову, увидел…

В пространстве между двух невысоких домов, освещаемым желтым заревом, двигались деревья. Картина была настолько невероятной, что на миг Алексу показалось, что двигаются не деревья, а он сам, или земля под ногами. Подобное чувство иногда испытываешь за рулем: когда стоящий впереди автомобиль плавно трогается, может показаться, что ты катишься назад. И ты лихорадочно давишь на тормоз, хотя опасности нет. Но в следующий миг деревья, идущие почти синхронно, разошлись, покачивая полными кронами. И Поборцев понял, что видит чудо, во сто крат чудесней недавнего открытия. Подумаешь, шевелящийся корень. Здесь деревья, которые ходят! Дендроиды или древоподобные — всплыло в памяти слово из какой‑то компьютерной игры. Или анты, как у Толкиена.

Алекс рванул вперед, на ходу доставая смартфон. Нет, ждать утра он не будет, необходимо снять это все немедленно, сейчас! Кто знает, что случится с ними утром? Может, пропадут, исчезнут — доказывай потом, что видел… Он выскочил на площадь перед руинами заправки и на яркой стене огня увидел устрашающие тени. Черные силуэты деревьев двигались вдоль огня, который никто не пытался тушить. Не мудрено — кто же захочет находиться рядом с такими монстрами?! Дендроиды медленно двигались, высоко вздымая толстые, похожие на щупальца осьминога, корни, и это было невероятное, ни на что не похожее действо, праздник сюрреализма. Они выходили из близлежащего леса и продвигались вглубь города. А некоторые, совсем как люди, толпились, размахивая отростками, будто споря и, наконец, двигались вслед за остальными.

Включив ночной режим, Поборцев снимал и снимал, не слишком приближаясь к опасным великанам. Потом понял, что такая пленка без комментариев — что еда без соли, и заговорил, импровизируя на ходу. Вокруг уже не было никого: несколько напуганных зевак разбежались, стоявшая неподалеку пожарная машина так и не решилась подъехать к пожару, развернулась и исчезла в темноте. Никто не пытался остановить ночных гостей, да и как их остановишь? Сколько может весить такое дерево, верно, не одну тонну. Как слон. Поборцев слышал выстрелы, но не думал, что пули могут причинить серьезный вред этим гигантам. Хотя у каждого Ахиллеса должна быть своя пята…

Смартфон пикнул, предупреждая, что закончилась память. Все. Теперь домой, и ждать утра. И разбудить дядю. Его эта диковина точно заинтересует, да и кого не заинтересует! Вместе и решим, что делать дальше, подумал Алекс. Хотя на самом деле все уже решил. Утром немедленно ехать в Екатеринбург. Такой материал оторвут с руками. Как же ему повезло поехать отдохнуть именно сюда, а не в Геленджик, куда звали сослуживцы! И пусть отдыха не вышло, сенсация того стоит!

Обратно Кабанов летел на бешеной скорости, так, что на поворотах становилось страшно. Но желание поквитаться с наглым мутантом обжигало кровь. Он не мог допустить, чтобы чертово дерево оставалось на месте гибели семьи, как памятник его бессилию. Он — Пильщик, и он спилит этого мутанта, будь он трижды проклят!

День близился к концу, солнце катилось вниз, цепляясь за верхушки сосен, и Дмитрий Сергеевич включил ближний свет. На шоссе встретился лишь фургон–аварийка, больше никого. Попетляв по знакомой дорожке, он выехал на опушку и остановился. Включив дальний свет для лучшей видимости, Кабанов вышел из машины и открыл багажник. Вот оно, его оружие. Ладное оранжевое тело бензопилы легко легло в руки. Кабанов дернул за стартер, и инструмент заработал, наполняя тишину леса тревожным рокочущим звуком.

Пильщик взял оружие наперевес и двинулся к дереву. Мутант находился там, где и был раньше — между фундаментом дома и раздавленной детской песочницей. Директор шел к нему и приготовился драться до смерти. Либо оно, либо я!

Дерево не шевелилось. Выжидает, пока подойду? Я ждать не буду! Пильщик решительно подошел вплотную к нему и вонзил вращавшиеся ножи в середину ствола. Мутант вздрогнул. Один из корней рванулся к нему, но Дмитрий Сергеевич был начеку, выдернул пилу и отрубил его одним взмахом.

— Вот так тебе, сволочь!

Он снова ударил по черному стволу. Пила вошла в него мягко, почти без усилий, будто режешь не дерево, а мясо. Кабанов легко перепилил ствол, и верхняя часть мутанта повалилась наземь. На одежду брызгали густые темные капли, но он не обращал внимания, наслаждаясь местью. Он рубил и резал, рвал и кромсал, он ненавидел, и вымещал на ненавистной твари всю боль и весь страх…

Наконец, директор остановился. Стало совсем темно, и не выключенный дальний свет джипа слепил глаза. Сверкавшее полированное лезвие инструмента залепила темная масса. Изувеченное, распиленное на куски дерево омерзительно воняло. Дмитрий Сергеевич плюнул в раскуроченные останки, выключил пилу и побрел к машине.

И не сразу понял, что в лесу что‑то не так. Птицы затихли, и прохладный ночной ветер донес жуткое шуршание. Кабанов остановился, пытаясь определить, откуда идет звук, но не мог. Казалось, весь лес шумел, скрипел, трещал и шуршал. В свете фар он увидел движение и обомлел: один за другим на поляне появлялись новые мутанты. Монстры продирались между обычными деревьями и двигались вперед, шевеля устрашающими корнями. Ярость, охватившая Кабанова, сменилась страхом, и он побежал к машине. С такой ордой ему не справиться!

Он завел двигатель и, разворачивая джип, заметил не меньше полусотни мутантов, заполонивших поляну. Пильщик понял, что бой он выиграл, но война еще впереди…

В кабинете Валерия Валерьевича собрался военный совет. Присутствовал, разумеется, сам начальник милиции Дымова, мэр — Федосьин Леонид Георгиевич, директор целлюлозно–бумажного комбината Жуков, полковник, командир военной части, расположенной в десяти километрах от Дымова, и незнакомый всем человек в штатском. Семен Тарасыч сразу почуял, что незнакомец, хоть и сидит смирно, по чину их всех за пояс заткнуть может. Непростой человек. У него на таких нюх.

Первым слово взял полковник.

— Господа, — сказал он, заметно волнуясь, — причина, по которой всех вас пригласили, заключается в следующем… Вы все знаете, что произошло в городе минувшей ночью…

Он замялся и посмотрел на незнакомца:

— Может быть, вы скажете, Александр Муслимович?

— Нет. Продолжайте.

«Все‑таки важная шишка», — подумал Жуков.

— Вы наверняка информированы, что в окрестностях города появились так называемые шагающие деревья, — сказал полковник. — По–видимому, это некие неизвестные науке мутанты… Эти мутанты представляют собой угрозу людям. На данный момент известно, что они разрушили несколько поселков.

— Вообще‑то только один, — сказал мэр, — Засекино. Остальные вроде бы целы.

— Думаю, это пока! — отрубил военный. Голос его окреп. — Наша с вами задача: не допустить проникновения мутантов в город. Сегодня ночью они разрушили несколько частных домов на окраине и заправку. В городе паника. Но мы просто не были готовы. На этот час солдаты ликвидировали почти все пришлые деревья, и теперь подобное не повторится…

«Конечно, — подумал Жуков, — ведь второй заправки у нас в городе нет». Ему показалось, что полковник не столько докладывает о ситуации присутствующим, сколько оправдывается перед неизвестным штатским.

- …Но население необходимо эвакуировать. Чем скорее, тем лучше. Связи нет, но мы уже работаем над ее восстановлением. Надеюсь, что скоро она будет. А вот с электричеством сложнее. Аварийщики отказываются выезжать на обрыв, боятся. Возможно, мы дадим им охрану… Но главное, мы должны помешать деревьям двигаться дальше, потому что за нами…

«Москва», — подумал Семен Тарасович.

- …находится воинская часть, в которой… — полковник посмотрел на человека в штатском. Тот был невозмутим. — Которая представляет собой определенную стратегическую ценность. И мы всеми доступными средствами не должны допустить ее разрушения. Город в этой связи является главным и основным плацдармом для того, чтобы остановить врага.

— Я не понял, — спросил Федосьин. — Вы хотите использовать город для военных действий?

— Они уже ведутся! — отрезал полковник. — Я повторяю: мои солдаты почти освободили город от этих… мутантов. Они не двигаются и не оказывают сопротивления, поэтому операция завершится очень скоро. Но наша разведка доложила, что множество ходячих деревьев продвигаются в сторону города через лес.

Присутствующие переглянулись. Мало того, что мутанты напали под покровом ночи, переломали множество заборов и домов, взорвали заправку, так еще готовятся напасть снова?!

— Времени у нас мало. Я прислал в город почти всех солдат. Они вооружены и готовы выполнить любой приказ. Но стрельба в населенном пункте может привести к… незапланированным потерям.

«А какие потери у них запланированы?» — подумал директор комбината.

— Спасибо, господин полковник. Теперь скажу я, — новый человек поднялся со стула и поправил безупречный темно–серый костюм. Голос его звучал мягко, но по его лицу присутствующие поняли, что за видимой мягкостью скрывается жесткий характер. — Меня зовут Александр Муслимович Курмаев, я полномочный представитель президента по вопросам национальной безопасности. Сейчас я вкратце расскажу, что необходимо предпринять.

Речь представителя президента была длинной, но толковой. Видно было, что приехал он не с пустой головой, а основательно изучив тонкости местной инфраструктуры. Все присутствующие получили четкие инструкции и сроки выполнения. Никто не осмелился спросить, что будет, если не успеем? Надо было успеть.

Милиция переводилась на усиленный режим, всем сотрудникам приказано выдать табельное оружие. Валерий Валерьевич, впрочем, как и все собравшиеся, должен был подчиняться не областному руководству, а непосредственно господину Курмаеву.

Директор целлюлозо–бумажного комбината получил указания в кратчайшие сроки остановить производство и вывезти людей. На заводе должна остаться только военизированная охрана. Как только из‑под Екатеринбурга прибудут дополнительные воинские силы, охрану завода возьмут на себя они. Но когда это будет, Курмаев не сказал.

Кабанов на собрание не явился, и на лесопилку отправили курьера с предписанием немедленно приостановить производство и вывезти людей. Связи с заводом не было, кроме того, по словам Курмаева, деревья продвигались как раз с той стороны.

Мэра озадачили больше всех. Необходимо эвакуировать население, в первую очередь больницы, детские сады и школы. Для чего собрать всю имеющуюся в распоряжении города технику, начиная от автобусов и заканчивая личным автотранспортом. Начинать немедленно. Что делать с теми, кто не захочет уходить, представитель не сказал. А вдруг таких будет немало? Не все верят в существование живых деревьев.

— Скоро сюда прибудет командующий округом генерал Мальков, — сказал представитель. — Уже перебрасываются войска. Предполагается окружить и уничтожить живой лес на подступах к городу. Товарищ полковник, в этой связи на ваших подчиненных ложится большая ответственность! Объясните солдатам, что от их действий зависит судьба города. Используйте по возможности весь личный состав.

— Но я не могу оставить ракеты без охранения! — возразил полковник.

— Здесь командую я, — напомнил Курмаев. — Оставьте необходимый минимум, слышите, минимум! И всех — в город! Никто на вашу часть не нападет. А через сутки, максимум двое, подойдут войска.

— Александр Муслимович, — с трудом выговорил Федосьин. — А что сказать населению? Ведь люди захотят узнать, что случилось, откуда эти деревья–мутанты?

— Из колонии, — сказал представитель президента, — совершила побег большая группа заключенных. Где они сейчас, никому не известно. Это реальная опасность. Вот о ней и расскажите. Все остальное должно остаться между нами до тех пор, пока не будет официального заявления.

— Начальник! — в каптерку вбежал механик, узбек Нурмагомедов. — Иди, смотри, что за воротами! Дерево ходит!

Вожаков вскочил со стула и вслед за механиком вышел во двор завода. Из‑за сочащихся смолой штабелей с брусом и досками доносились изумленные крики. Уже с утра многие рабочие были в возбужденном состоянии, горячо обсуждая ночное происшествие. Вожаков разместился в доме у тещи, ехать в Засекино после того ужаса он не решился. Как ни странно, на новом месте он спал очень крепко, и о ночном набеге живых деревьев узнал от соседей. Проезжая по городу на машине, он увидел руины заправки и едва не въехал в черного древесного урода, расположившегося прямо на асфальте. Дерево стояло и не шевелилось, но это было оно, вернее, собрат мутанта, напавшего на Засекино. Такой же жуткий, непропорциональный, будто обтянутый черной лоснящейся кожей ствол, толстые голые корни без привычных мелких веточек, как щупальца осьминога без присосок… Рядом остановился военный грузовик, и выпрыгнувшие из закрытого брезентом кузова солдаты с топорами подступили к дереву. Вожаков открыл рот, но предупредить не успел: солдат ударил топором по древесной плоти. Гигант шелохнулся, но с места не двигался. Видно, привычные уже к зрелищу странной, «живой» древесины, служивые быстро срубили мутанта, зацепили тросом и спихнули в канаву. Николай не верил глазам: чудовище, разгромившее целый поселок, спокойно дало себя срубить! Он хорошо запомнил удар дерева по ногам, когда он воткнул в него топор. До сих пор ходить больно. Невероятно! Через лес мастер ехал осторожно, держал километров шестьдесят в час, чтобы успеть затормозить, если что. Но все было тихо, и доехал он хорошо, правда, опоздал минут на пятнадцать, чего раньше с ним никогда не случалось…

Почти бегом добравшись до ворот, Николай увидел толпу рабочих, собравшихся у въезда на завод. «Сейчас мне влетит от директора, — подумал Вожаков. — Как назло, он здесь». Мастер протолкался через толпу. Его узнавали и уступали дорогу.

— Что вы тут стоите? Идите работать! — сказал Вожаков, но никто не уходил.

— Вот! Я же говорил! — крикнул, увидав мастера, Гориков. — Я видел их! А вы меня увольняете!

Он встал на пути Николая, глядя в лицо колючими нахальными глазами.

— Я вас уволил не за то, что вы видели, а за то, что вы были пьяны! — жестко ответил Николай. Он оттер возбужденного Горикова плечом и вышел за ворота.

— Я к Дмитрию Сергеевичу пойду! — пригрозил тракторист, но мастер уже не слушал его.

Увиденное невольно заставило вздрогнуть: такое же дерево, у него на глазах напавшее на Засекино, двигалось вдоль опушки, приближаясь к парковке с автомобилями.

— Все машины убрать, быстро! — приказал он, обернувшись к рабочим. — Зовите хозяев!

Через пять минут на стоянке стало пусто. Между тем дерево приблизилось, преодолев двухсотметровую пустошь между заводом и лесом. Народ вполголоса матерился, разглядывая невиданное чудо. «Надо доложить директору», — пришел в себя Николай и побежал в головное здание. Взлетев на третий этаж, он вошел в «предбанник» к секретарше.

— Дмитрий Сергеевич занят, — сказала Маша, исподлобья глядя на мастера. Наморщив пухлые губы, она сосредоточенно замерла над экраном компьютера. Однажды Вожаков чуть не застал ее в недвусмысленном положении с шефом, но сделал вид, что ничего не заметил. Несмотря на то, что некоторые презрительно отзывались о секретарше, сам он ничего не имел против Маши. Главное, она справляется с работой, четко знает свои обязанности, а спать или не спать с шефом — ее личное дело.

— В окно посмотри! — сказал Николай. Секретарша, не торопясь, встала, поправила мини–юбку и подошла к окну. Да так и замерла, оттопырив симпатичную попку.

— Увидела? Быстрее докладывай!

Стуча каблучками, Маша резвой кобылкой проскакала мимо мастера и впорхнула в двери директора.

— Дмитрий Сергеевич, там такое!

Вожаков немного подождал, прислушиваясь к глухим голосам за дверью, и решил войти без приглашения. Директор стоял у окна и, по–видимому, уже все видел.

— Пусть закроют ворота, — сказал он Николаю.

— Дмитрий Сергеевич! — начал Вожаков.

— Я все вижу. Закройте ворота!

— Дмитрий Сергеевич, я уже видел такое дерево! Оно очень опасно! — сказал Николай, со страхом вспоминая свое бегство из дома, атакованного живым деревом.

— Я знаю, — произнес Кабанов. — Я тоже видел.

— Где? — удивленно спросил Вожаков, но директор глянул на него так злобно, что мастер осекся. Все знали, что жена и дочь директора трагически погибли в обрушившемся доме, и Вожаков вдруг понял, кто был тому виной.

— Иди и закрой ворота! — повторил Кабанов. Николай молча кивнул. Он вышел из кабинета и побежал вниз. С трудом разогнав рабочих по местам, он приказал охране закрыть ворота, размышляя о том, что стальная рама с навешанным на нее гофрированным железом не выглядит очень уж надежной защитой. Он видел, на что способен огромный мутант, с легкостью разваливший соседский сарай. Наверно, даже слон проделал бы такое с трудом и за большее время. А если семья директора погибла из‑за них, он представлял себе, что чувствует сейчас Дмитрий Сергеевич…

Через полчаса за воротами раздались звуки автомобильного клаксона, и охрана впустила человека в кожаной куртке. Безошибочно определив в Вожакове начальника, приезжий сказал:

— Я к Дмитрию Сергеевичу. Он у себя?

— У себя, — ответил Николай. — Вы ничего не заметили?

— Нет, а что?

— Только что здесь было ходячее дерево!

— Уже? — ахнул приезжий. — Закрывайте производство и вывозите людей! В город прибыл представитель президента. Это его приказ. Как мне пройти к директору?

— Вот дверь, вверх по лестнице, третий этаж.

Гонец поспешил наверх, а Николай задумался. Надо останавливать производство и вывозить людей — это приезжий правильно сказал, но приказа Кабанова пока не было, а директор к таким вещам относился очень щепетильно. Он был настоящим хозяином, и без его одобрения не делалось ничего. Вожаков понимал, что промедление может обернуться трагедией, но деревья придут и уйдут, а ему здесь работать. Или не работать, если он позволит себе своевольничать. Время шло, но гонец все не показывался, и неясно, чем закончился его разговор с Кабановым. Наконец, Вожаков не выдержал и пошел по цехам.

— Прекращайте работу и собирайтесь.

Он проследил, чтобы оборудование выключили и обесточили, и в этот момент запиликала рация.

— Я слушаю, Дмитрий Сергеевич.

— Работу прекратить. Людей вывозите в город. Все.

Николай вздохнул с облегчением.

Буквально за два часа большинство работников погрузились на автобус и уехали. Остальные разместились в частных машинах и последовали за ними. Во дворе остался «Лендкрузер» Кабанова и потрепанная «шестерка» Николая. Он был удивлен, узнав, что директор отпустил и охрану. Над предприятием повисла непривычная тишина. Мастер прошелся по территории, проверил двери, замки и отнес все ключи директору.

— Все? — спросил Кабанов. — Можете ехать.

Вожаков кивнул:

— А вы?

— Я останусь здесь.

Он произнес это так, что Николай не стал возражать. Мастер попрощался и вышел.

Ехать одному через неприветливый лес было страшно. Николай цепко всматривался вперед, стараясь заметить опасность прежде, чем будет слишком поздно, и думал. Упоминание гонца о приезде представителя президента наводило на тревожные мысли. Неужели все так серьезно? Может быть, этих мутантов тысячи, и они убивают людей? Он вспомнил, как сосед стрелял в живое дерево из ружья, как оно ударило пенсионера. Как выбило стекла у него в доме, как пыталось схватить машину… Но зачем? Зачем этим деревьям убивать? Ведь дерево не имеет рта и не может сожрать убитого, как хищник. Но ведь это не дерево, а мутант, думал Николай, а мутанты способны на что угодно. Может, оно не ест, а высасывает кровь? Блин, бред какой‑то! Но почему они крушат сараи, дома, машины? Животные так не делают, им чужды человеческие строения, они не видят в них угрозы. Что же они такое и откуда пришли?

— Почему разлеглись, солдат? Вы, что, не поняли, что поставлены часовым?

Лимонников нехотя поднялся, поправляя форму. «Чего раскричался?» — недовольно подумал он. Молоденький офицер стоял перед рослым дембелем и нервно распинался:

— Вам доверили город охранять, а вы тут расслабляетесь! Вас поставили в боевое охранение, понятно? В боевое! А вы спите! Где второй?

— Вон, на дереве сидит.

— Почему на дереве?

— Так сверху лучше видно.

— Это правильно, — лейтенант немного успокоился. — Но лежать все равно запрещаю! Вы поня‑ли?

— Так точно, — лениво произнес дембель.

Лейтенант отошел, и Лимонников презрительно сплюнул ему вслед: «Тоже мне, командир нашелся! Если бы не закосил в своем институте, летал бы у меня, как последний «дух». Боевое охранение! Тоже мне, боевая задача! Уже все знают, что из зоны зэки сбежали, вот и сторожим их здесь, вот и оружие боевое выдали. Чего расслабляюсь? Вон, салабон на дереве все видит, контролирует. Что, всем по стойке смирно зеков дожидаться?»

Как только фигура лейтенанта скрылась за домами — пошел проверять остальные посты, Лимонников вновь опустился на траву. «А мне пофиг, пусть распыляется. Я свое отбарабанил, домой скоро, пусть вон молодые службу тащат!»

— Смотри!!

Блаженно развалившийся Лимонников привстал и повернул голову. Кроме нескольких деревьев, стоявших у кромки леса, он ничего не увидел.

— Чего орешь? Чего «смотри»? — прикрикнул он на бойца.

— Там… деревья идут! ― каким‑то сдавленным голосом ответил тот.

— Чего ты гонишь!

— Смотри сам!

Лимонников вскочил на ноги, намереваясь вздрючить зарвавшегося салабона, но вырвавшееся ругательство застряло в горле: действительно, деревья у опушки леса не стояли, они двигались, и прямо на них! Дембель ошалело посмотрел на дерево, под которым лежал. Дерево как дерево, не ходит, а стоит.

— Слезай быстрей!

Салабон мигом «посыпался» сверху.

— Бегом за лейтенантом! ― сказал Лимонников. Боец потянулся за прислоненному к дереву автомату.

— Здесь оставь! ― гаркнул дембель. — Бегом!

Боец умчался и через минуту вернулся с лейтенантом, за которым топали остальные солдаты.

— Смотрите!

Увидав ходячие деревья, к тому времени приблизившиеся метров на пятьдесят, солдаты замерли.

— Ни х… себе! ― сказал кто‑то.

— Мутанты!

Лейтенант мигом достал рацию:

— Прием! Говорит лейтенант Дашков. Мы их видим… Есть!

Он опустил рацию и повернулся к подчиненным.

— Занять оборону, стрелять по моей команде!

— Мы, что, в деревья стрелять будем? ― спросил кто‑то. — А где зэки?

— Отставить разговоры! Эти деревья двигаются на город. Наша задача — уничтожить их. Все ясно?

— А откуда они взялись? — спросил кто‑то.

— А хрен их знает! Занять позиции!

Солдаты залегли цепью вдоль забора. Лейтенант ходил позади, нервно всматриваясь в приближавшиеся деревья.

— А что это за чудо, товарищ лейтенант? ― спросил, оборачиваясь, Лимонников.

— Просто деревья–мутанты. Стреляйте точнее, только по моей команде.

— А их пули берут? — спросил кто‑то из салабонов.

— Не знаю, — сказал лейтенант. — Приказано уничтожить. Значит, берут!

— Понятно, уничтожим, — пробормотал Лимонников, поворачиваясь обратно и разглядывая необычного противника. Да, будет что после дембеля рассказать!

Деревья двигались, заметно покачиваясь, и издали совершенно не отличались от своих неподвижных собратьев. Но как они могли ходить? Ноги у них, что ли, выросли?

― А куда стрелять? ― спросил один из солдат.

― В ствол, наверно, ― растерялся лейтенант. ― По крайней мере, попасть легче. Приготовиться! Короткими очередями, огонь!

Взвод грянул огнем. Пули из автоматов впивались в черные стволы, но не могли остановить шагавших гигантов. Лимонников стрелял и стрелял, пока не понял, что давит на курок впустую. Патроны кончились, а деревья как шли, так и идут. Он достал запасную обойму и понял, что так у них просто не хватит патронов. Выпущенных пуль хватило бы на стадо слонов, но ни один из мутантов не упал. Остальные автоматы тоже заглохли. Послышались щелчки вставляемых магазинов и лязг затворов.

— Товарищ лейтенант! ― повернулся к командиру Лимонников. — Им хоть бы что!

Дашков некоторое время смотрел на деревья, потом приказал:

— Попробуем стрелять в одного! Стреляйте в это, ближайшее! Огонь!

Снова грохот и стук впивавшихся в древесную плоть пуль. В воздухе запахло порохом и нагретым металлом. До дерева, наступавшего первым, было совсем близко ― меньше сорока метров.

«Что делать, если его пули не берут? ― думал Лимонников, всаживая в мутанта вторую обойму. ― Врукопашную идти? Нет уж, спасибо! — Он с опаской поглядел на мощные, хлеставшие по земле корни. — А если срубить? А как срубить дерево, которое ходит?»

— Отставить стрельбу! ― крикнул лейтенант. Лимонников оглянулся: в руке офицера была граната. ― Всем лечь!

Все и так вели стрельбу лежа, но на всякий случай крепче вжались в землю. Дашков размахнулся, швырнул гранату в шагающее дерево и тут же бросился на траву. В отличие от салабонов, Лимонников не испугался и не опустил голову. Он увидел, как запущенная вчерашним выпускником института граната упала точно под основание дерева. Смотри ты, молодец! Дембель ткнулся лбом в землю. Раздался взрыв. Когда комья падающей земли осыпали их, дембель поднял голову: развороченные останки дерева дымились. Внутри оно было не светлым, а почему‑то темно–зеленым. Ствол сломался, и гигант лежал на траве, как самое обычное срубленное дерево.

Они убили его! Но только одного, а за ним шагало больше десятка мутантов.

― Сюда пушки надо или огнеметы! ― сказал кто‑то из солдат, и Лимонников согласно кивнул: точно, а из «калаша» их не остановишь. Если только вот так, гранатами. Но гранат было мало.

— Мы не остановим их, ― сказал Дашков. ― Отходим к машине.

Они залезли в подъехавшую грузовую машину, и последнее, что видел Лимонников, было дерево–мутант, упершееся в столб электропередач. Черные змеистые корни, точно руки, охватили столб и легко повалили наземь, обрывая провода.

В магазин вошел офицер. Стоявший за прилавком Славик сразу почувствовал неладное, видя его решительный и даже отчаянный взгляд. Более десятка солдат с автоматами столпились у витрины, но в магазин не входили. Посетитель сразу поглядел на бензопилы.

— Бензопилу ищете? — мигом догадался Славик. — У нас хороший выбор.

— Мне нужны все! — отрезал офицер. — Еще есть?

— На складе, — удивленно ответил Слава. — Принести?

— Принесите! — офицер подошел к двери, приоткрыл ее и крикнул:

— Омельяненко!

— Я!

— Всех сюда! — офицер повернулся к Славе и спросил:

— Бензин есть?

— Нет, — пробормотал продавец, ощущая странное дежа–вю.

— Ладно, сами достанем. Мне — вот эту! — офицер ткнул пальцем в одну из моделей. Стоявшие на улице солдаты ввалились в магазин. Их напряженные и злые лица напугали кассиршу, и она с нескрываемым страхом уставилась на них.

— Платите в кассу, — сказал Слава.

— Ты что, не понял? — крикнул офицер. — Я забираю все эти пилы! Конфисковываю! В связи с чрезвычайным положением!

— А что случилось? — пискнула кассирша. Офицер не удостоил ее ответа. Солдаты угрюмо молча‑ли.

— Так нельзя! — воспротивился Славик. — Это частная собственность!

— Кто тебя спрашивать будет! Лимонников, раздай пилы!

Детина на голову выше Славика зашел за прилавок, мрачно посмотрел на продавца и принялся снимать пилы с креплений. Солдаты молча расхватывали товар. Славик оторопел от бесцеремонного грабежа, но понял, что все равно не сможет остановить их. Но кассирша вдруг осмелела:

— Что это вы делаете! Я милицию вызову!

— Вызывайте! — со злой улыбкой отмахнулся офицер. — Думаете, ей сейчас до вас?

Кассирша умолкла.

— У всех пилы? — спросил офицер.

— Да, так точно, — нестройно ответили солдаты.

— За мной!

Взвод вышел наружу, унося с собой неоплаченного товара на… Славик даже не мог представить, на сколько! Кассирша встрепенулась:

— Чего стоишь! Звони Александру Георгиевичу!

Слава достал мобильник и набрал номер директора, но тот не отвечал. И ладно. Честно говоря, он смутно представлял себе, что сказать начальнику. Что куча вооруженных солдат под руководством офицера ограбила магазин среди бела дня? Да, ладно! В конце концов, что он мог поделать с вооруженными людьми? Ну и все! Но сидеть спокойно Слава уже не мог. В городе что‑то происходило, а он сидит, как пень, на чертовой работе!

— Зачем им столько пил? — спросил он вслух то ли у себя, то ли у кассирши.

— Не знаю, — ответила она.

Славик подошел к витрине и посмотрел наружу. Улица была пуста, но где‑то вдалеке слышались какие‑то звуки, напоминающие выстрелы. Вдруг стекла вздрогнули от далекого взрыва. Потом прозвучал еще один. Что же это творится? Война, что ли? Террористы? Улицу заполнил низкий стрекочущий гул и, выпучив глаза, Славик увидел проплывавший над крышами вертолет. Не обычный, каких он видел много, а хищный, вытянутый, настоящий боевой вертолет с камуфляжными разводами.

Через улицу пробежали два солдата. Тоже с автоматами. А может, учения? Солдаты исчезли, а в магазин ввалился друган Киря, он же Кирилл.

— Ты слышал, что в городе творится! — закричал он с порога.

— Чего ты орешь! — резко осадила его кассирша. — Не в лесу!

Киря ей не ответил, подошел к Славику и взволнованно проговорил:

— Ты солдат видел?

— Видел.

— А вертолет?

— И вертолет. Ну, и что? — сказал он нарочито небрежно, но изнутри так и распирало от любопытства. — Наверно, опять каких‑нибудь зеков сбежавших ищут.

— Ни черта подобного! — вновь крикнул Киря и, осекшись, проговорил уже спокойней:

— Я только что с солдатами разговаривал. Они сказали, что на город деревья напали. Ходячие!

— Какие–какие деревья? — усмехнулся Слава и вдруг вспомнил о бензопилах. Вот это да, неужели правда?

— Ты что, не слышишь, какая пальба стоит? Думаешь, по зекам так стреляют? Уже полчаса, наверное! И взрывы были!

Происходило явно что‑то сверхъестественное, и усидеть в магазине Славик уже не мог.

— Пошли, посмотрим! — сказал Киря.

Славик взглянул на часы: до обеда далековато.

— Наталья Ефимовна, я выбегу на обед!

— Рановато вообще‑то, — сварливо сказала кассирша. — А вдруг Александр Георгиевич появится? Слава бросил взгляд на приятеля: тот стоял, как будто линолеум жег пятки.

— Да не придет он, сами знаете. И вообще, после этого погрома надо магазин закрыть!

— Какого погрома? — спросил Киря.

— Слушай, это правильно, — сказала кассирша, — а то вдруг еще кто‑нибудь такой заявится! Только ты Александру Георгиевичу позвони!

— Да звонил я уже! Не отвечает.

— Ладно, закрывай! А я пока кассу запру.

— Подожди на улице, — сказал другу Слава. — Я скоро.

Проверив все двери, Слава протянул руку к главному рубильнику, однако свет погас сам. Хлопнула входная дверь. Наверно, кассир подумала, что он выключил электричество, и ушла. Слава все равно повернул рубильник до щелчка и быстро пробежал в торговый зал. Наверно, он поступил правильно, и шеф не станет орать. Во все времена, едва в городе начинали стрелять, магазины закрывались. Ладно, что сделано — то сделано. Если что, Наталья Ефимовна прикроет. Она, хоть и брюзжит частенько, но тетка хорошая.

Он вышел на улицу и теперь уже отчетливо услышал стрельбу. Причем стреляли основательно, очередями, и не один автомат. Что же это такое? И по радио ничего не говорят.

— Слышал? Пошли! — потянул за рукав Киря.

— Погоди, дай магазин закрою, — Слава закрыл двери и побежал за другом, подумав, что когда стреляют, передвигаться пешком просто невозможно. Поэтому во время войны все бегают. Хотя от пули не убежишь.

Они добежали до перекрестка Екатеринбургской — или просто Катькиной улицы — и в самом конце ее, утопавшем в зелени садов и кустарников, увидели военную машину. Это был огромный грузовик, покрытый зеленым брезентом, и из него выпрыгивали солдаты. Парни поднажали и через минуту оказались возле машины. Солдаты уже рассыпались поперек улицы, а несколько военнослужащих бегали по окрестным дворам, откуда доносились невнятные крики.

Вскоре улица ожила: мимо наблюдателей потекли люди, в основном пенсионеры, многие с детьми. Понятно, ведь взрослые большей частью были на работе. Покидавшие дома имели растерянный и напуганный вид, они явно не знали, что делать и куда деваться. Наконец, все вместе побежали к зданию городской администрации, новенькая, выложенная ярко–красным кровельным материалом, крыша которого поднималась над деревьями.

— Никуда я не пойду, понятно! — донесся рык из соседнего дома.

— У меня приказ! — крикнул кто‑то, очевидно, военный, но голос его явно проигрывал по силе внушения первому.

— Да мне чихать на твои приказы, начальник, в гробу я их видел! Это мой дом!

— А вы что здесь стоите? А ну, марш отсюда! — Славик и не заметил, как к ним подошел какой‑то сержант.

— Слышь, — обратился к нему Киря. — А что случилось? Чего стреляют?

— Давайте отсюда, быстро! — не отвечая, махнул рукой военный, и автомат за его плечами угрожающе качнулся. — Район эвакуируется!

Друзья повернулись и пошли до первого столба, но через двадцать метров остановились и притаились за неважнецким укрытием. На всякий случай присели на корточки. Их все равно бы не заметили: солдаты заняли свои позиции и смотрели только вперед. Что же там происходит?

Стрельба заметно утихла, и на некоторое время стало совсем тихо. И оттуда, с конца улицы, друзья услышали странные звуки. Какой‑то скрежет, нет, скорее, треск. Словно что‑то огромное продиралось сквозь подступавший к самым окраинам лес. Славик увидел, как закачались кроны ближайших деревьев, и представил себе, как из зарослей выходит нечто похожее на Кинг–Конга. Только поменьше. Той обезьяне здешний лес по пояс был бы, наверное. Стало страшно, но желание увидеть нечто необычное удерживало парней от бегства. Врут про деревья, подумал Слава, наверно, оживший динозавр!

Лес вздрогнул, качнулся и… двинулся вперед! Деревья явно приближались! Они непостижимым образом шли, покачиваясь и переваливаясь с бока на бок. Такое Слава видел лишь однажды, когда смотрел на видео нашумевшего «Властелина колец». Но там была компьютерная графика… Слава никогда бы не подумал, что живые деревья существуют!

Со стороны домов, граничащих с лесом, послышался треск сминаемых заборов. Видно, некоторые деревья шагали напролом. Солдаты начали стрелять, и от многочисленных автоматных очередей заложило уши. Слава инстинктивно пригнулся, хотя стреляли не в их сторону

Бой длился недолго. Постреляв минут пятнадцать, солдаты отступили. Киря и Славик отбежали в сторону, чтобы не привлекать внимание и притаились за ларьком на перекрестке. В ларьке сидел Пак, кореец. В районе все его знали. То ли солдаты не предупредили его, то ли Пак не захотел уходить, друзья так и не узнали. Солдаты погрузились в машину и куда‑то уехали, а деревья продолжали двигаться вперед. Три гиганта шли по грунтовой дороге прямо к ларьку. Выглянув из‑за укрытия, Славик заметил на одном из деревьев прибитую к стволу табличку «Берегите лес!». Дерево высоко поднимало толстые черные корни и, впиваясь ими в землю, подтаскивало ствол вперед. Остальные мутанты шли напрямую, через огороды и канавы, медленно, но верно продвигаясь к центру города.

Слава дернул друга за рукав, и они отбежали еще на двадцать метров. Шагающие деревья выгляде‑ли необычно и страшно, но все же они — не динозавры, и наверняка не жрут людей, подумал Слава, хотя раздавить запросто могут!

Между тем одно из деревьев подступило к ларьку с корейцем и охватило его длинными корнями. Железная коробка заскрежетала, сдвигаясь с места. «Ну, и силища у мутанта!» — подумал Слава. Кореец что‑то кричал, болтаясь внутри ларька вместе со всем товаром. Бутылки и пакеты сыпались на него со всех сторон, внутри ларька рвалось, хрустело и булькало. Наконец, дерево уронило ларек на бок и двинулось дальше. Что случилось с Паком, друзья так и не узнали. Не сговариваясь, они побежали домой, предупредить домашних. Слава на бегу набирал номер телефона, но мобильный отказывался звонить. Он посмотрел на экран: «Нет сети». Вот черт, и связи нет! Прошлой ночью отрубился свет, потом свет дали, теперь и свет и связь пропали! Неужели эти монстры вышку с транслятором повалили?

Уже подбегая к Кириному дому, услышали визг и скрежет, перемежавшиеся с неразборчивыми криками. Что там такое?

Они пробежали до перекрестка, завернули за угол и тут же поняли происхождение звуков. Прямо посреди улицы десяток солдат, вооруженных бензопилами, дружно атаковал древесного мутанта. Дерево отмахивалось длинными черными корнями и угрожающе скрипело, кренясь то в одну, то в другую сторону. Слава заметил среди них офицера, реквизировавшего у него пилы. Вжжж! Отрезанное щупальце перелетело через головы военных и, упав, задергалось на дороге, словно жуткая змея, но вскоре замерло. Но другой корень неожиданно хлестнул одного из солдат по ногам. Выпустив пилу, человек с криком повалился навзничь. Второе щупальце ударило сверху — и крик оборвался.

Слава и Кирилл стояли, завороженные боем, а солдаты продолжали нападать. Один парень сумел подскочить ближе, и его пила с сочным, совсем не «деревянным» звуком вонзилась в черный ствол. Вместо щепок в стороны брызнули темные сгустки. Великан, наверное, метров десять высотой, вздрогнул, зашатался и упал, проломив забор.

— Еще один! — закричал офицер. — Молодец, Лимонников!

— Уважаемые телезрители! То, что вы сейчас увидите, можно смело назвать главной сенсацией двадцать первого века! И наш канал первым познакомит вас с ней! — диктор и впрямь выглядел необычайно взволнованным, что, несомненно, добавляло веса словам. — Это не шутка и не компьютерный монтаж. Все, что вы сейчас увидите, в действительности происходит сейчас в городе Дымове Свердловской области! Запись предоставлена нашим специальным корреспондентом Александром Поборцевым.

На экране огромной плазменной панели замелькал какой‑то хаотичный видеоряд: пылающая заправка, бегущие люди, шум и грохот. Качество оставляло желать лучшего, снимали какой‑то любительской камерой, причем ночью, но, в общем, что‑то можно было разглядеть.

— Это не стихийное бедствие, — среди криков и треска прорвался чей‑то громкий уверенный голос, — и не террористический акт! На город напали… живые деревья!

Словно повинуясь голосу, камера повернулась: освещенную пылающей заправкой площадь медленно пересекало самое обычное дерево. Его силуэт был ясно виден на фоне огня, и огромные длинные корни, извиваясь в воздухе, словно щупальца гигантского осьминога, вытягивались вперед и вонзались в землю, подтягивая массивный ствол за собой. Дерево напоминало сосну, но непропорционально приземистую и уродливую, с коротким толстым стволом.

Изображение на камере задергалось, видно было, что оператор следовал за шагающим деревом, но не подходил слишком близко.

— Это дерево, которое может ходить! — вновь зазвучал голос снимавшего. — Я бы назвал их дендроидами. Никто не знает, откуда они взялись, и что движет ими. По непроверенным данным, людей они не трогают, если не вставать у них на пути. Вы видите, я подобрался к нему достаточно близко, и оно никак не реагирует на меня.

Камера продолжала следовать за деревом, а жуткий монстр двигался куда‑то вперед.

— В городе настоящая паника. Ожившие деревья идут напролом, крушат дома и заборы, ломают машины. Возможно, есть и жертвы. Нет электричества, отсутствует связь, на дорогах многочисленные аварии…

Изображение остановилось.

— Что это такое? — президент повернулся к присутствующим в кабинете. — Кто‑нибудь мне объяснит? Почему подобные репортажи появляются в телевизионном эфире раньше, чем об этом узнаю я?

— Виктор Валентинович, наши специалисты уже проверили пленку. Это не компьютерная графика. Мы сейчас занимаемся…

— Вам не пленкой надо заниматься, а фактами! Вы что, не понимаете, что такими репортажами подрывается репутация власти! Вы хотите, чтобы в стране возникла паника?

Присутствующие молчали. Они знали, что президент любит покричать, но быстро успокаивается.

— Так, — уже спокойнее сказал глава страны. — Что нам известно о ситуации в э–э-э…

— Дымове, — подсказал один из генералов. — Армия в готовности. Из ближайшей военной части в город направлены усиленные подразделения пехоты. Для поддержания порядка и противодействия противнику.

— Какому еще противнику?

— Так… Факты же подтверждаются! Действительно, на город напали деревья. Невероятно, но…

— Вероятно, или нет, сейчас неважно, — прервал его президент. — Важно, чтобы больше никаких репортажей и слухов ни в печати, ни на телевидении не появлялось! Это, во–первых! Примите все возможные меры! Этот материал, — президент кивнул на телевизор, — изъять. Теперь, во–вторых. Район Дымова изолировать! Чтобы ни деревьев, ни слухов о них не просочилось далее этого района. Вы понимаете меня, Василий Нестерович?

— Так точно!

— На вас, генерал, возлагается задача локализовать этих существ и обеспечить безопасность граждан! Разрешаю использовать любые подразделения и все доступные средства. Только атомную бомбу не бросайте.

Присутствующие заулыбались шутке президента.

— А теперь серьезно. Необходимо выяснить, откуда они взялись и их потенциальную опасность. Я думаю, с этим лучше всего справится военная разведка.

Президент сделал паузу.

— Я подумаю, кому поручить курирование операции. Судя по записи, эти существа представляют исключительный научный интерес. Надо обязательно добыть такое дерево для тщательного исследования! Чтобы узнать, с чем мы имеем дело. В прессе и по центральным каналам дать опровержение. Еще раз повторяю: никакой информации в СМИ до тех пор, пока мы точно не будем знать, что это. Пресекать утечку информации самыми жесткими методами. Объявите, что близ Дымова проводятся крупномасштабные учения. Докладывать о результатах каждые два часа. Все. Давайте работать.

Машинист поезда «Нижний Тагил — Серов» заметил что‑то странное на путях еще издалека. Нечто высокое, напоминающее черный столб, стояло у самых рельсов. Он ездил по этому маршруту тысячу раз, и никакого столба тут не видел. Тем более, черного! Нечто большое стремительно выплывало из‑за поворота, и рука метнулась к пульту, нажимая гудок. Зверь на рельсах? Но звери редко выходят на железную дорогу.

Секунду спустя глаза узнали непонятный объект: да это просто дерево! Дерево? Но почему оно стоит на шпалах? Машинист часто заморгал глазами. Что такое? Чья‑то идиотская шутка? Раздумывать было некогда, и он резко затормозил. Колеса заскрипели, скользя по металлу, и сила инерции бросила его на пульт. Вскоре он понял, что столкновения избежать не удастся, и в ужасе смотрел на приближавшееся препятствие. Дерево было совершенно жуткое, какая‑то пародия на сосну. Верхняя половина выглядела вполне обычно, а вот ниже… Неестественно толстый, словно раздувшийся, черный ствол и корни, точно дюжина огромных змей. Позади открылась дверь, помощник что‑то крикнул, но машинист молчал, не в силах оторвать глаз от стремительно приближавшегося ствола с шевелящимися на рельсах корнями…

— Тебе, Чугунов, ответственное задание, — сказал сержанту начальник ДПС. — Будешь сопровождать машины с эва–куи–ро–ван–ными! — не без труда, по слогам выговорил он. — Обеспечишь свободную дорогу и безопасность, понял?

— Так точно! — отчеканил Чугунов.

— Молодец. Выполняй. Колонна почти собралась, увидишь их на площади. Включишь проблесковые, если понадобится — сирену. Давай.

Чугунов побежал к машине. Колонна действительно собралась, и немалая. Здесь были автобусы с надписью «Дети», фургоны, пикапы, легковые машины. Были и военные «Кразы», очевидно, присланные на помощь в эвакуации. И все они забиты уезжающими из города людьми. По площади бегают гражданские, военные и люди из МЧС. Все кричат, галдят, ругаются, шумят двигатели и гудят клаксоны. Сержант залез в машину и включил проблесковые огни. Вырулил и встал во главе колонны. Ехать или нет? Он включил рацию и вызвал диспетчера:

— Але? Говорит Чугунов. Я встал во главе колонны. Ехать или еще подождать?

— Кого, на фиг, ждать? — загремела рация. — Быстрей уезжайте!

— Понял, — сконфузился сержант. Он на короткое время включил сирену, привлекая внимание водителей, и тронулся вперед по улице. Колонна медленно потащилась за ним, оглашая окрестности прощальными гудками. «Черт! Что творится! — думал гаишник, глядя на метавшихся по улицам взбудораженных граждан. — Как в кино про войну!» Он ехал, постепенно набирая скорость, и в боковое зеркальце смотрел, как тянется за ним разномастная автомобильная змея. Где‑то посреди колонны ехали его отец и мать.

Перед поворотом направо, на шоссе, он снова включил сирену. Повернул, стараясь держаться чуть впереди колонны. Проехали его пост. Интересно, где Егорыч, подумал Чугунов. На душе было тревожно, муторно. Чугунов видел эти деревья, из‑за которых эвакуировали город. Что бы там не болтало начальство о сбежавших зеках, сержант догадывался, что дело не в них. Из близлежащей колонии зеки сбегали не раз, и никогда не было такой бучи. Военные говорили, что идут секретные учения. «Ну, не знаю, какие это учения, — думал сержант, проезжая восьмой километр, — а только зачем людей из домов гнать? Может, случайно какую‑нибудь заразу распылили или радиация откуда‑то пошла? Неужели все из‑за тех деревьев?» Гадать можно было долго.

Сердце сержанта екнуло: впереди, метрах в стах, он увидел выползавшего на дорогу мутанта. Кряжистое дерево медленно выбиралось из придорожной канавы. Прибавив газу, он успел бы его проскочить, а колонна? Чугунов рванул вперед, стремительно отрываясь от следующего за ним автобуса с детьми.

Дерево почти выползло на шоссе. Шевеля длиннющими корнями, оно угрожающе покачивалось. Чугунов пристегнулся. Он уже все решил. Не доезжая десятка метров, сержант резко затормозил и развернулся. Таранить лучше задом — хоть двигатель уцелеет. Покрышки завизжали, оставляя на асфальте жирные полосы, машина разогналась и протаранила мутанта. Он выбросил корни вперед, пытаясь сдержать несущийся автомобиль, они разбили заднее стекло, но остановить «пятерку» не смогли. Сильный удар потряс гиганта. Живое дерево зашаталось, но, уцепившись корнями за машину, удержалось «на ногах». Одно из щупалец проникло в кабину и ухватилось за сиденье, согнув стальные стержни подголовника. Чугунов газовал, пытаясь столкнуть чертово дерево обратно в канаву, но оно вряд ли было ли слабее. Колонна приближалась.

Чугунов повернулся и расстегнул кобуру. «Макаров» лег в ладонь плотно и уверенно. Сержант выстрелил, потом еще и еще, целясь в корень–щупальце. Корень, наконец, отцепился и вылез, но его собрат так хлестнул по кабине сверху, что металл вмялся внутрь, едва не достав до головы. Раздался хруст разлетевшейся на куски «мигалки». Чугунов воткнул первую передачу и отъехал. Дерево не держало его.

Он развернулся снова. Все‑таки придется бить передом, здесь двигатель, массы больше. Чугунов нажал на газ и снова протаранил мутанта, тесня к обочине. Удалось! Дендроид отступил, точнее, он заставил его отступить. Вся задняя часть машины была разворочена в хлам, бампер отлетел, теперь еще и капот подпрыгнул, да так и замер, сгорбившись и почти закрывая обзор. Но на стволе гада появились рваные раны. Чугунов добавил по стволу из «Макарова», пока не опустел магазин, и столкнул‑таки мутанта в канаву. Дорога освободилась, и водитель автобуса стал притормаживать возле искалеченной машины.

— Эй, ты живой? — выглянул в окно водитель.

— Вперед гони! Не останавливайся! — крикнул Чугунов. — Вперед!

Водила понял и взревел двигателем. Машины одна за другой проезжали мимо, а сержант стоял на встречной полосе, провожая колонну. Почему‑то он был уверен, что больше препятствий не будет, дорога свободна. «Мигалки» наверху разлетелись от удара монстра, и крыша смялась. Дрожащими от адреналина руками Чугунов засунул пистолет в кобуру и долго не мог ее застегнуть. Колонна проехала, и рядом остановилась милицейский «УАЗ».

— Эй, ты как, цел? — спросил милиционер, высовываясь в окошко. — Что случилось?

— Да вон, мутанта в канаву спихнул, — улыбнулся Чугунов. — Все нормально.

— У тебя вся машина разбита. Как поедешь?

— Доеду как‑нибудь. Езжайте вперед колонны, вместо меня!

— Давай, садись к нам, — предложили ему.

— Нет, я здесь останусь. Если что, до города дойду, — ответил сержант.

— Ну, смотри! Скоро вторая колонна пойдет, они тебя подберут.

«УАЗик» уехал. Чугунов вернулся за руль и завел машину. Двигатель работает, значит, серьезных повреждений нет. Скрежеща погнутыми крыльями, он потихоньку поехал к городу, но до знакомого поворота доехать не довелось. Из примыкавшего к дороге леса выступали десятки деревьев. Все они шли со стороны Засекино и лесопильного завода. Некоторые перебрались на другую сторону, но большинство взбиралось на покатую дорожную насыпь. А ведь сейчас вторая колонна пойдет, подумал сержант. Он снова пристегнулся и воткнул в «Макар» вторую обойму. Что‑то возникло внутри него, какая‑то сила заставила хладнокровно направить автомашину на ближайшего мутанта. Чугунов поднял голову, презрительно глядя на противника: не на тех напали, твари! Это наша земля, и моя дорога!

Милицейская «пятерка» нанесла удар по касательной. Чугунов выкрутил руль, ударив мутанта боковой частью машины. Дерево отшатнулось, но к нему на помощь потянулись другие. Мутанты сползались к месту схватки со всех сторон. Машина металась между ними, толкая и тараня, но круг жутких существ сужался…

Двигатель заглох. Могучие корни сминали металл как бумагу, превращая машину в огромный сморщенный комок. Сквозь скрежет железа слышались выстрелы, потом наступила тишина.

— Вот он! — командир разведгруппы Ширяев поднес к глазам бинокль. В мощной оптике дендроид смотрелся более угрожающе. Издалека — дерево деревом, разве что передвигается, а в бинокль Ширяев разглядел огромные черные щупальца, внушавшие подсознательный страх, и странный, такой же черный коренастый ствол без всяких признаков коры и лишая. Дендроид не спеша продвигался напрямик через колхозное капустное поле, оставляя за собой вывороченные из земли кочаны. Ширяев не знал, какой силой обладает живое дерево, но полагал, что немалой, раз в помощь выделили четыре БТРа. Это чтобы загнать «зверя». А чтобы поймать, прислали мощный автокран с установленной на стреле стальной сетью, усиленной титановыми кольцами. Понятно, что набросить на дерево такую сеть не сможет и сборная России по тяжелой атлетике; потому к стреле автокрана прикрепили специальную телескопическую конструкцию, разворачивающую ловушку в считанные секунды.

— Хорошо, что он один, — командир опустил бинокль и крикнул:

— Всем приготовиться!

Операцию захвата отрабатывали целый день, используя для этого обычное дерево. Но это все равно, что отрабатывать удары по бездушному манекену. Сейчас им будет противостоять не манекен, и Ширяев заметно волновался. Задание было сверхответственным, приказ исходил из «самого верха», и он не имел права провалить его. Хорошо еще, что замеченное с вертолета дерево–мутант вышло на открытое пространство. Здесь, на этом поле, блокировать его значительно легче.

Четыре БТРа поползли вперед. Они получили указание действовать предельно осторожно, дерево не повреждать и держаться подальше. Ширяев надеялся, что в случае незапланированного контакта перевернуть многотонный бронированный БТР дерево не сможет. Все‑таки оно — не Кинг–Конг.

Ширяев сел в кабину крана и кивнул водителю:

— Поехали!

Мощный военный «Урал» рванулся вперед, кроша в клочья зреющие кочаны. Получившие подробные инструкции водители БТРов быстро поняли направление движения дерева и по сигналу Ширяева преградили ему путь.

Дендроид уперся в искусственную преграду и попытался сдвинуть броневик с пути, но тщетно, ему удалось лишь немного раскачать машину. «Если опрокинет, ничего! — подумал Ширяев. — Люди внутри защищены броней, лишь бы не испугались и не вылезли!»

— Поднимай стрелу!

Загудел электропривод, разматывающий сеть. Отлично! Теперь главное — аккуратно подъехать…

«Урал» запер собой ловушку, и дендроид оказался окружен машинами. Стрела с развернутой сетью зависла над мутантом.

— Давай! — скомандовал Ширяев. Крановщик дернул рычаг, и сеть упала на дерево. Мутант зашатался — сеть весила почти полтонны. Электродвигатель тут же стал затягивать трос, опутывая корни и крону. Примерно так же на елочном базаре скручивают неподатливые еловые лапы. Только там обходились бечевкой, а здесь применялся толстенный стальной трос. Но и тот заскрипел от яростного сопротивления дерева. Кое–где ячейки сети рвались, и отлетавшие кольца стучали по бортам бронетехники. Но с каждой секундой дерево стягивалось все туже, и на лице Ширяева появилась довольная улыбка. Поймал! Движения гиганта замедлились и, то ли обессилев, то ли просто лишившись опоры, дендроид повалился наземь.

Ширяев вышел из машины и подошел к спеленутому гиганту. Есть! «Проблем гелихт», как говорят в Германии. Явных повреждений на дереве нет, и это тоже можно считать большим плюсом. Теперь осталось погрузить добычу в закрытый трейлер и… Дальше пусть ученые кумекают. А он свою задачу выполнил.

Пильщик смотрел в окно. Во дворе лесопилки тихо, хотя рабочая неделя в самом разгаре. Весь персонал уехал еще вчера. Проклятые деревья, из‑за них он потерял не только жену и дочь, но и работу. Производства в Дымове и окрестностях закрыли, а людей эвакуировали из района. Электричества и связи не было.

Непривычная тишина действовала на Кабанова угнетающе, лишний раз напоминая, что он остался в совершенном одиночестве. Кроме него, на заводе не осталось ни единого человека. Не визжали пилы, не гремели гусеницами трактора, лишь знакомый запах смолы и опилок доносился через приоткрытое окно.

Кабанов вспомнил, как все началось…

Он как раз подписывал документы об увольнении Горикова. Вожаков заметил, что водитель трактора пьян и, как положено, доложил в докладной записке. Объяснительная прилагалась, и Кабанов просмотрел ее с чувством брезгливости. Вот нажрался, сволочь: в лесу черные змеи мерещатся! С такими товарищами Пильщик не церемонился, об этом все были предупреждены, как только он стал здесь хозяином. Нет, все‑таки молодец мастер, не спускает на тормозах, не панибратствует. Крепкий характер. За это люблю.

Снизу раздались крики. Директор не придал этому значения, разглядывая и подписывая расходные накладные, но шум не прекращался, и он выглянул в окно. Из леса по направлению к стоянке двигалось дерево! Такое же, как там, у его бывшего дома. Мутант полз, подтягивая ствол черными, извивающимися как змеи, щупальцами, и Кабанов понял, что уволенному Горикову ничего не почудилось.

— Дмитрий Сергеевич, там…

Секретарша Маша замерла у дверей, разглядев, что шеф стоит у окна и сам все видит. Он повернулся к ней:

— Маша, соедини меня с Леонидом Георгиевичем.

— Связи нет, Дмитрий Сергеевич.

— Связи нет? Почему не доложила?

— Вот только что была…

Кабанов достал мобильник и взглянул на экран: вместо привычного логотипа на нем была надпись «Нет сети». Вот как.

— Пусть закроют ворота, — сказал он, но тут за спиной секретарши возник Вожаков. Мастер выглядел встревоженным, но не напуганным.

— Дмитрий Сергеевич!

— Я все вижу. Закройте ворота.

— Дмитрий Сергеевич, я уже видел такое дерево. Оно очень опасно!

— Я знаю. Я тоже видел, — спокойно и размеренно произнес директор. Мастер замер:

— Где? — и осекся.

— Иди и закрой ворота! — громко приказал Кабанов. Вожаков быстро ушел.

Из окна Дмитрий Сергеевич видел, как дерево потопталось по стоянке перед воротами и двинулось дальше. Тогда он не знал, что это было только начало.

Через час приехал курьер из Дымова. В городе объявили чрезвычайное положение, и все жители эвакуировались. В документе за подписью представителя президента Курмаева ему предписывалось немедленно остановить производство и вывезти людей в город. На предприятии разрешалось оставить охрану, но только по желанию, никого не принуждая.

«Они еще будут указывать мне, что делать! — злобно думал Кабанов. — Захочу, пошлю этого Курмаева куда подальше! Это частное предприятие, и плевать я на всех хотел!» Но все же директор понимал: люди так напуганы деревянными чудовищами, что тут не до нормальной работы. Он позвал секретаршу и отдал приказ начальникам участков закончить все работы и обесточить производственные помещения. Оставлять ли охрану? Какой прок от нескольких пенсионеров? Закрыть все помещения и опечатать, приказал он Вожакову, все ключи — мне.

Через несколько часов он остался на заводе один. Кто‑то уехал на своем транспорте, остальных увез автобус. Директор лично обошел все помещения, проверил замки и печати. Карманы оттягивала увесистые связки ключей от помещений и техники. Но сам Дмитрий Сергеевич никуда не спешил.

У него было положение и деньги, он мог уехать куда угодно, даже начать все сначала, но… Впервые он чувствовал непонятную, необъяснимую уверенность и необходимость остаться. Деньги и положение не могли вернуть семью, не могли избавить от боли. Ему казалось, что жена и дочка смотрят на него из могил и ждут, что он решит. Он чувствовал их взгляды и понимал, что отступать нельзя. Ему брошен вызов, и он примет его! Пильщик не был бы Пильщиком, если бы уступил тропу каким‑то мутантам, у которых и мозгов‑то нет! Пока он жив, он будет уничтожать их, как уничтожил то дерево на месте своего дома! Он превратит завод в крепость, и будет давить мутантов, где только сможет. Пока не подоспели войска, он может действовать, как ему хочется, а ему хочется убивать этих тварей!

Он распустил охрану и собрал все оружие у себя в джипе. Вова отговаривал, просил не рисковать, не строить из себя героя. Начальник охраны ничего не понимал и был послан на три буквы. Пусть бежит, пусть все бегут, весь район выметается к чертовой матери, но он, Пильщик, не отступит! Он никогда не отступал.

Дмитрий Сергеевич запер ворота и подошел к стоявшим в ряд у стены тракторам. Кабанов умел водить трактор, давно, до армии учился, но еще помнил. Он залез в кабину, завелся и кое‑как подогнал технику вплотную к воротам. Теперь их будет не так‑то просто сломать!

Он устроил наблюдательный пункт в кабинете. Это было самое высокое место на заводе, третий этаж, и окна выходили наружу. Здание крепкое, кирпичное, строилось еще в семидесятые. Кабанов проверил и закрыл все выходы из здания, как мог, забаррикадировал их. Работать было тяжело и непривычно — давно не приходилось заниматься физическим трудом, но Пильщик не сдавался. За день он превратил административный корпус в крепость. Помимо баррикад внутри, он поставил перед дверями многотонные трактора.

В кабинете сложил оружие: несколько дробовиков и свой меч–кладенец — бензопилу, купленную в Дымове. Каждый раз, прикасаясь к ней, он с возбужденной дрожью вспоминал, как воткнул гудящую стальную ленту в чрево мутанта и распилил его надвое. Он мечтал повторить это еще не раз. Пистолет Кабанов всегда носил с собой. Он слышал о сбежавших из зоны уголовниках и не хотел быть застигнутым врасплох.

Вспоминая лихую молодость, Кабанов заготовил множество пустых стеклянных бутылок и заполнил их соляркой. Вставил тряпичные фитили — получились самодельные гранаты. Директор испытал одну, разбил о стену завода и затушил огнетушителем. Вроде получилось неплохо. Но одно дело разбить бутылку о стену, и совсем другое — о мягкий ствол дерева–мутанта. А если не разобьется, то и эффекта — ноль.

В первый свой день на заводе–крепости Дмитрий Сергеевич умаялся так, что вечером заснул, как убитый, прямо за столом. И проснулся глубокой ночью, неожиданно, будто его толкнули. Но все было тихо, и в кабинете и снаружи. Окно осталось открытым, лес дышал ночной тишиной. Лишь бросив взгляд на стол, где стояла батарея самодельных «коктейлей Молотова», Кабанов похолодел: оплывшая свеча завалилась набок и подожгла свисающий фитиль на бутылке с соляркой. Еще бы немного и… Директор бросился к бутылке, хотел схватить, но тряпка полыхала так, что не подступиться. Пламя грозило перекинуться на остальные «гранаты». Сбросить бутылку на пол, подальше от остальных — а вдруг разобьется? Наконец, он вспомнил о пятилитровой бутыли с фильтрованной водой, стоявшей в буфете, метнулся туда и залил пламя. Все закончилось благополучно, но заснуть после этого долго не получалось.

Наутро Кабанов проснулся в боевом и решительном настроении. Черт возьми, почему он должен отсиживаться на заводе? Он пойдет в лес и даст мутантам жару! Впрочем, почему пойдет? Поедет! На тракторе! Рабочие говорили, что видели этих тварей на просеках, вот там и встретимся!

Он обошел свой тракторный парк. Колесные машины быстрые, но неустойчивые. Дерево запросто перевернет его. Гусеничные трактора тяжелые, устойчивые, но ездят медленно. Свой «лендкрузер» Дмитрий Сергеевич решил пока поберечь. Наконец, он сделал выбор в пользу колесного трактора. Для разведки самое то. В бой на нем лучше не ввязываться, а прокатиться по просекам, посмотреть как да что — в самый раз. Кабанов проверил бензин и масло, сделал несколько кругов по двору и загрузил в трактор ящик самодельных гранат. Взял дробовик и патроны. Ключи от всех помещений были у него. Дмитрий Сергеевич проследовал на вещевой склад, подобрал себе куртку и брюки. Хотел взять и ботинки, но они оказались жутко жесткими и неудобными. Как их только носят, подумал он и решил остаться в своих, итальянских, тем более что за вчерашний день и так их порядком извозил.

Наконец он бодро вырулил с завода. И тут же возникла проблема. На заводе он один, а если в его отсутствие пожалуют непрошеные гости? Ворота запираются только изнутри, а снаружи нет даже «ушек», чтобы повесить замок. Пришлось взять таймаут и приставить изнутри к стене лестницу, а снаружи подогнать трактор. С его крыши Кабанов проник на стену, спустился вниз и закрыл ворота. Затем таким же путем вылез обратно. Но это мелкая несуразица не отразилась на боевом духе. Кабанов газанул и помчался вперед по просеке.

Его разрушенная дача находилась всего в пяти километрах отсюда, и Пильщику очень хотелось наведаться туда. Ему не давал покоя факт, что мутанты упорно два раза подряд приходят на это место. Чего они хотят, почему их привлекает его земля — он не знал. Но внутренним чутьем чуял: если доберется туда, то снова встретится с ними лицом к лицу.

А сейчас надо разведать окрестности, посмотреть, где ходят мутанты и сколько их. Трактор бодро катился вперед, вминая в развороченную землю валявшиеся в изобилии шишки и ветки. Кабанов крутил головой, зорко оглядывая владения, как былинный богатырь, сторожащий родные рубежи. Он и чувствовал себя таким богатырем, осмелившимся бросить вызов невиданным чудовищам, когда даже армия отступила, оставив Дымов в закрытой, обезлюдевшей зоне.

Окрестности лесозаготовок он знал неплохо, не потерялся бы. Единственное, что плохо знал — где можно проехать на джипе, а где нет, но сейчас это не имело значения. Трактор пройдет практически везде, заболоченных участков здесь немного, так что проблем не ожидалось. И проблем действительно не возникло, потому что, сколько он ни ездил, не обнаружил ни единого живого дерева. Чувство азарта сменилось чувством голода, и Кабанов решил ехать назад. Но, едва приблизившись к лесопилке, увидел их…

Два дендроида сосредоточенно ломали ворота. Толстые руки–корни дергали и тащили створки, но ворота пока держались. На Кабанова, остановившего трактор в двадцати метрах от них, деревья не обратили никакого внимания, и это было их ошибкой.

— Ну, держитесь, сволочи! — процедил Пильщик. Он огляделся и вылез из трактора, прихватив две бутылки и пилу. Пилу Дмитрий Сергеевич положил наземь, достал зажигалку и поджег фитили. Когда тряпки вспыхнули, он подбежал к деревьям поближе, размахнулся и запустил первый снаряд. Бутылка ударилась о дерево, отскочила, предательски запрыгала по асфальту и не разбилась. Кабанов чертыхнулся и схватил вторую. Второй блин комом не вышел: бутыль лопнула точно под корнями, и по черному стволу побежали языки пламени. Мутант издал жуткий утробный стон и двинулся на Кабанова.

Директор отбежал к трактору за пилой, поднял инструмент и дернул за пусковой шнур. Бензопила молчала. Кабанов замер, не зная, что делать: садиться за руль и дать деру или… Дендроид приближался, грозно шевеля мощными корнями. Пильщик уже знал, что может произойти, если человека ударит такой корень. После первой стычки с ходячим деревом одного из телохранителей директора увезли в больницу с переломанными ребрами, да и сам он хорошо запомнил их удар. Все же он остался на месте и несколько раз отчаянно дернул за шнур. Бензопила взревела, и зловещий шелест стальных лезвий придал Кабанову уверенности. Он взвесил оружие в руках, взмахнул им и двинулся навстречу монстру.

Они сошлись. Горящее дерево нанесло первый удар, но Пильщик был начеку и встречным движением отсек корень. Обрубок отлетел в сторону и забился на земле. Размахивая бензопилой, директор бросился в атаку. Дерево вновь ударило — но вращающаяся сталь была сильнее. Мутант лишился второго корня и стал поворачиваться, чтобы достать человека оставшимися «руками», но Пильщик разгадал маневр и быстро вошел «в клинч», сверху вниз полоснув по отвратительному бугристому стволу. Гигант покачнулся. Из распоротого ствола брызнула темно–зеленая кровь, местами затушив пламя.

— А–а, сука! — победно закричал Кабанов и, словно фехтовальщик, сделал выпад, погрузив жужжащий меч во чрево мутанта. Судорожно сжимавшими оружие руками он ощутил, как дерево вздрогнуло. Корни бессильно обвисли, и шести–семи метровый гигант надломился, рухнув на землю. Убит!

С торжествующим ревом Кабанов обернулся ко второму дереву и едва избежал удара по ногам. В последний миг директор заметил движение корней и подпрыгнул. Но удар был столь силен, что сорвал с ноги ботинок.

Второе дерево не осторожничало и пошло в атаку, размахивая корнями–щупальцами.

— Давай, давай! — азартно крикнул Дмитрий Сергеевич, поводя пилой из стороны в сторону. — Ползи сюда, тварюга!

Теперь он не боялся их. Адреналин кипел, и Кабанов не чувствовал усталости, размахивая тяжелым инструментом. В–ж-ж–у! Одной конечностью у мутанта меньше. Ха–ха! Дмитрий Сергеевич увлекся и упустил из виду толстую ветвь, растущую довольно низко. Когда ствол мутанта повернулся, ветвь ударила Пильщика по голове. Удар был не настолько силен, чтобы проломить голову, однако сбил Кабанова с ног. Оказавшись на земле, чувствуя струящуюся по черепу кровь, Пильщик понял, что ему здорово повезло. Потеряй он сознание — и смерти не избежать. Бензопила вывалилась из рук и лежала в стороне. Директор поднялся на ноги, отшатнулся от удара корня и снова неловко упал. Дендроид надвигался, и лежащему ничком человеку казался огромным и страшным чудовищем. Как в замедленной съемке, Пильщик увидел корень, занесенный над головой, и вовремя откатился в сторону.

Кое‑как он встал на четвереньки и с низкого старта побежал прочь. Дерево преследовало. Наконец разогнувшись, Кабанов оказался возле трактора и вскочил в кабину. Двигатель завелся сразу, Пильщик дал задний ход, отъехал метров на двадцать и остановил грохотавшую стареньким дизелем машину. Дендроид шел к нему, ловко передвигаясь по асфальту дороги. Кабанов включил передачу, и вонзил педаль газа в пол. Трактор ринулся вперед и столкнулся с мутантом. Кабанов чудом не выбил головой лобовое стекло. Капот трактора смялся в гармошку, из разбитого двигателя повалил дым, но и дендроид не устоял. Мощным ударом его опрокинуло наземь, и подняться он не мог.

Пильщик медленно вылез из кабины и направился к лежащей неподалеку пиле. Он выиграл бой, но еще не закончил его. А закончит, когда распилит гада на мелкие куски! Он завел заглохнувший движок пилы и подошел к поверженному дереву. Мутант лежал, слабо шевеля корнями в воздухе. Кабанов подошел со стороны неподвижной кроны и поставил на дерево ногу:

— Ну, что, падла, взяла меня? Я — Пильщик, понятно? И вы, твари, мне за все заплатите!

Он вонзил пилу в ствол. А когда метавшиеся по воздуху корни безвольно опали, безжалостно изрубил лежащего врага. Он пилил и кромсал, резал вдоль и поперек, с ненавистью глядя в развороченные пилой зеленые внутренности. Кабанов перемолол бы его в кашу, сделал кровавый фарш, но слишком устал. Он выключил пилу, залез в трактор и отъехал. Машина кряхтела и дергалась, видимо, столкновение с живым деревом не прошло для нее бесследно. Пильщик подогнал трактор к воротам, залез на крышу и перебрался через забор на подставленную с той стороны лестницу. Потом открыл ворота и заехал внутрь. Все. Теперь отдыхать. Первый бой отнял уйму сил, но он его выиграл!

Пошатываясь от усталости, Кабанов поднялся на третий этаж и направился к умывальнику. Поглядев в зеркало, Пильщик невольно охнул: безумные глаза, и засохшие кровавые потеки на щеках превратили лицо в жуткую устрашающую маску.

Он умылся и попытался рассмотреть рану на голове. Волосы мешали, и Кабанов бросил бесполезное занятие, тем более что кровь практически перестала идти. Он сполоснул голову и залил рану перекисью водорода из аптечки. Ну, что ж, пришло время подводить итоги, подумал Кабанов, тяжело опускаясь в свое кожаное кресло. Наверно, еще никогда он не сидел в нем с таким удовлетворением, даже когда купил этот завод. Дмитрий Сергеевич открыл дверцу бара и вытащил бутылку коньяка. Победу следовало отметить. Да, он задал им жару! Впрочем, и сам был на волосок… Ничего, зато теперь он знает, как с ними бороться! Он выпил рюмку и налил вторую. Две деревяшки — только начало. А будь у него хотя бы десяток человек, он мог бы убивать мутантов сотнями! Но все разбежались. Эвакуировались. Кого они боятся? Ползучих деревяшек? Он, Пильщик, сам им отомстит!

Привезенное дерево поместили в огромную клетку из высокопрочной стали, глубоко врытую в специально подготовленную и удобренную почву. Исследования проходили непосредственно на воздухе, так как никто не мог поручиться, что дерево не погибнет в закрытом помещении. Хоть это и не совсем дерево…

Руководитель спецлаборатории одного из «закрытых» институтов профессор Галеев рьяно взялся за дело. Столь необычного материала для исследований у него не было никогда. И наверно, никогда не будет.

Удивительное дерево увешали датчиками от корней до кроны, почти как новогоднюю елку игрушками. Профессору сказали, что дерево может ходить — случай поистине уникальный, но в клетке оно почти не двигалось, лишь изредка шевелило мощными псевдокорнями. Именно так профессор и решил называть их, ведь с первого взгляда становилось ясно, что такие сильные и гибкие конечности вряд ли служат своему хозяину как обычные корни. Если верить информации, поступившей вместе с плененным гигантом, своими корнями он мог с легкостью расплющить машину или убить человека. Поэтому меры предосторожности принимались нешуточные. Всем сотрудникам лаборатории строго запретили подходить к клетке вплотную, чтобы это нечто не сумело до них дотянуться.

В том, что дерево — мутант, не сомневался ни один сотрудник лаборатории. Аксиома, что деревья не могут ходить, застряла в головах так крепко, что многие из персонала минутами стояли возле дендроида — так его предложил назвать Картавин — раскрыв рот, и не верили собственным глазам. Светлана Ольхина подумала, что, привези им зеленого человечка с Марса, в лаборатории удивились бы меньше.

Профессор Галеев был строг и деловит. Разогнав праздношатавшихся, он не отходил от запертого в прозрачном бронестекле дерева ни на шаг, поминутно требуя доклада о состоянии пленника. Мощные компьютеры ни на секунду не прекращали анализировать поступавшую с датчиков информацию. Были взяты образцы тканей дендроида: с листьев, ствола и корней. Особенно сложно оказалось с последними. Мощные корни как спички ломали просунутые через решетку стебли анализаторов.

Данные, собранные за несколько дней кропотливой работы, оказались совершенно фантастическими! Дендроид не был деревом в обычном понимании этого слова. Это было живое существо, скорее представитель фауны, чем флоры. И в то же время оно не было животным. В дендроиде сошелся совершенно невероятный симбиоз формы и содержания, не имеющий аналогов на планете. У псевдодерева отсутствовали обычные для животного органы. Не было кровеносной системы, мозга, пищеварительной системы, которую можно обнаружить у самого примитивного червя. И в то же время обнаружилась необычайно развитая нервная система и настоящие, живые мышцы, полностью заменявшие статичную древесину.

Сей организм, как самое обычное дерево, питался солнечной энергией, водой и микроэлементами почвы, и точно так же выделял кислород, поглощая углекислый газ, причем в процессе фотосинтеза участвовали не только листья, но и вся поверхность псевдодерева.

Открытия, могущие потрясти самых маститых биологов, совершались едва ли не каждый день, и профессор Галеев почти не сомневался: дендроид или псевдодерево — не земное существо. С другой стороны, в молекулярном строении дерева не нашли ни одного неизвестного науке элемента. Это был белковый организм, но настолько необычный, что для его научной классификации потребуется очень много времени. А его у профессора как раз и не было.

На этот раз Кабанов выехал на гусеничном тракторе. Он решил не торопиться. Пускай едет медленно, зато в случае стычки его «танк» запросто повалит любого ходячего гада. Позади у трактора висел ковш — он тоже мог служить оружием. В кабине находился заряженный дробовик и несколько бутылок с «горючкой». На крайний случай. Директор понимал, что такая бутылка может разжечь лесной пожар, а тогда и ему не поздоровится.

Трактор скрежетал по просеке. Было жарко. Август радовал хорошими солнечными днями, да только водителю было все едино, время для Кабанова слилось в тоскливую тягучую массу. Только война и месть пробуждали в нем желание жить и действовать.

Мутанты не заставили ждать. Между коричневых древесных стволов он разглядел уродливые черные тела.

— Вот вы где, суки!

Кабанов повел трактор на сближение, однако мутанты и не думали выходить на просеку, а въехать на тракторе в густой лес Пильщик не мог. Что же делать? Он заглушил мотор и вылез из кабины. Ладно, применим ловлю на живца!

Пильщик взял дробовик и побежал в лес наперерез дендроидам. Приблизившись к мутантам, он остановился перед ними. Интересно, куда они все ползут, мелькнуло в голове Кабанова, но сейчас он хотел одного: чтобы они ползли за ним. Он выстрелил почти в упор, проделав в теле мутанта жуткую дыру. Дерево изменило направление и пошло на него.

— Отлично, — пробормотал Пильщик, отступая. — Иди за мной, подарки ждут!

Он выстрелил во второе дерево, и оно послушно поползло следом. Выманив их на просеку, Кабанов заскочил в трактор и завел двигатель. Сейчас повеселимся!

Первого противника он протаранил с хода, опрокинул и раздавил гусеницами. Зеленая сочная плоть лопалась под стальными жерновами и размазывалась по дороге. Второй мутант попытался схватить трактор за ковш, но Дмитрий Сергеевич успел поднять его и ударить врага сверху, сминая роскошную крону. Ковш острыми зубьями разодрал дерево, пройдясь сверху донизу, срубая сучья и ветки. На черной лоснящейся поверхности остались уродливые, сочащиеся слизью шрамы. Кабанов развернул трактор и ударил мутанта ковшом сбоку, пытаясь опрокинуть. Дерево держалось и сражалось до последнего, цепляясь корнями за трактор. Один из корней с размаху залепил в стекло — директор чудом успел увернуться от летящих осколков и мог бы остаться без глаз. Все же техника оказалась сильней, и второй гигант, как и первый, закончил существование под гусеницами.

Довольный Пильщик покатил на завод, но вдруг впереди на просеку вышел человек. В ботинках и обычном камуфляже, который часто носят охотники и рыбаки. Человек замахал руками:

— Стой, стой!

Кабанов остановился. Вблизи прохожий оказался коротко стриженым парнем. Он улыбался, но его гнилозубая улыбка доверия не вызывала:

— Слушай, начальник, довези до шоссе, заблудился я, устал уже по лесу ходить!

Пока Кабанов думал, с другой стороны кабины послышалось какое‑то движение. Он повернул голову, но поздно: к горлу прижалось лезвие ножа.

— Вылезай! — сказал кто‑то. Пильщик повиновался. Пистолет был за поясом, сейчас они заметят его, но что делать? Парень шустро извлек из кабины дробовик и направил его на директора.

— Тут у него еще бутылки какие‑то, — раздался голос третьего. Кабанов понял, что его ловко провели.

— И ствол имеется, — сказал второй, выдергивая пистолет из‑за ремня. Лезвие у горла исчезло, но пленный понимал, что дергаться бесполезно. Пуля быстрее.

— Откуда у тебя ствол, дядя? — спросил третий. Он был горбонос и походил на грузина, да и акцент чувствовался. — Мент, да?

— Я не мент, — сказал Кабанов.

— А кто ты? — спросил второй из‑за спины. Директор медленно повернулся. Второй человек был худ и бледен, волчьи глаза его смотрели, словно выворачивая наизнанку. Такому трудно солгать. «Уголовники, — подумал Кабанов. — Беглые. Ох, я попал!»

— Я… работаю здесь, на заводе, — сказал полуправду Кабанов.

— В охране, что ли?

— Да, — согласился Пильщик. Точно, в охране. Говорить, что он директор, было бы неразумно.

— Что за охрана с такими пистолетами? — не поверил второй. — Военный объект?

— Да он ментяра, Штырь! — сказал грузин. — Давай кончим его.

— Усохни, Гомаджобо, сейчас все узнаем.

Уголовник подошел к Пильщику и с силой надавил дулом пистолета на макушку, заставляя стать на колени:

— Будешь врать — пристрелю. Ты мент?

— Нет! — выкрикнул Кабанов.

— А кто ты?

— Я Пильщик! Слышал? Меня все здесь знают!

— Пильщик? Не слышал, — спокойно отвечал Штырь. — Что воруешь?

Кабанов с трудом вспомнил подзабытый уголовный жаргон. Его спрашивали о работе.

— Лесом занимаюсь, — выдавил он.

— Из авторитетов кого знаешь? — продолжал допрос беглый, и директор замер в растерянности. Однажды перед ним встал вопрос, чью сторону принять: старых воровских авторитетов или молодой бандитской поросли, набиравшей силу в отдаленных от центра регионах. Он выбрал второй вариант, и до сих пор не жалел об этом. Да, в молодости пришлось участвовать в разборках, приходилось стрелять, но так куется авторитет, и он сделал себе имя. А теперь трое беглых зеков изгаляются над ним…

— Я сам авторитет! — выпрямился Пильщик.

— Дерьмо ты, а не авторитет! — процедил Штырь и ударил его рукояткой пистолета по лицу. Директор упал, прижимая руки к разбитым губам. Беглый подошел и пнул Кабанова по ребрам:

— Где живешь? Откуда приехал?

Пильщик не отвечал. Если рассказать им все, они обоснуются в его кабинете, будут пить и жрать на его столе. Они возьмут у него все, чем он жил последнее время. И тогда ему останется только умереть. Тогда лучше умереть сейчас, чтобы не знать всего этого.

— Ничего я не скажу, козлы! Можете стрелять, — проговорил он.

— Оба! — удивился главарь. — Смотри, какой крутой попался.

— Ты, сука, кого козлами назвал?! — грузин с силой толкнул директора сапогом так, что он вновь распластался на дороге, ткнувшись окровавленным лицом в песок. Гомаджобо подошел и ударил Пильщика прикладом по спине. — Я тебя сейчас здесь кончу, понял!

Он передернул затвор дробовика, но Штырь остановил его:

— Погоди. Если он что‑то скрывает, значит, есть что скрывать. Ничего, все скажет.

Уголовник вытянул руку с пистолетом:

— Я прострелю тебе руки и ноги и брошу подыхать здесь, понял? Где живешь? Даю пять секунд!

Грянул выстрел. Пистолет из руки Штыря вылетел, словно вырванный невидимой силой. Зек схватился за ушибленную руку. Они обернулись. На опушке, в десятке метров от них стоял бородатый мужик в камуфляже. Черный вороненый ствол карабина с оптическим прицелом смотрел им в лица.

— А ну‑ка, ручки подняли! — скомандовал лесник. — Быстро! Карабин очередью стреляет, так что всех в момент положу!

Мародеры переглянулись. Проверять, стрельнет мужик или нет, не очень хотелось. Один положил дробовик на дорогу.

— Ладно тебе, братан, — сказал Штырь. — Мы все поняли. Сейчас уходим.

— Уйдете, когда я разрешу! — отрезал дядя Петя. Он посмотрел на лежащего директора. — Как вы?

Он приблизился к Кабанову, поднимавшемуся с земли, но не отводил ствол от бандитов. Лицо директора было в крови.

— Нормально, — проговорил он разбитыми губами. — Ты кто?

— Я лесник здешний. Стоять! — снова прикрикнул Петр, внимательно следя за разбойниками. Те присмирели и переглядывались. — Идти можете? — спросил он у директора. Тот кивнул. — Возьмите у них оружие.

Пильщик подошел к бандитам и поднял ружье. Посмотрел в глаза Штырю и ударил коротко, без замаха, в живот. Главарь скрючился и осел на песок. Остальные попятились от Кабанова.

— Стоять! — вновь предупредил лесник. Кабанов наступил на лежащего уголовника и прижал ствол к его голове:

— Меня зовут Пильщик, запомни, — сказал он. — Здесь я авторитет, а ты — говно!

— Эй, не балуй! — крикнул лесник. Он подошел ближе. — Ты что?

Кабанов посмотрел на него:

— Ты думаешь, они бы меня отпустили?

— Все одно не балуй. Хватит.

— А что с ними делать, в милицию везти? — прорычал Пильщик. — В районе нет никого!

— Это верно, — согласился дядя Петя.

— А тайга все спишет…

— Э, мы пошутили, да! — умоляюще протянул Гомаджобо.

Кабанов нехотя убрал ствол и отошел в сторону за пистолетом. Поднял оружие и увидел, что пуля попала в затвор. Теперь из него вряд ли выстрелишь. Пугать только. Тем не менее, сунул «ТТ» за ремень.

Рядом что‑то затрещало. Кабанов оглянулся и среди деревьев увидел черный силуэт дендроида, ползущего прямо на них. Лесник тоже повернулся на звук. Пользуясь моментом, уголовники мигом поднялись и сиганули в лес.

— А ну, стой! — дядя Петя выстрелил в воздух, но беглецы наподдали еще быстрей. — Вот черти, ушли!

Кабанов подбежал к трактору, бросил на пол ружье и вскочил в кресло.

— Ты куда? — крикнул лесник. — Куда едешь? Не догонишь их уже!

— Я этих тварей давить буду! — Кабанов залязгал рычагами, разворачивая машину. — Отойди!

— Не отойду, — дядя Петя встал на середине просеки, преграждая трактору путь. Пильщик раздраженно остановил трактор в метре от человека.

— Чего тебе надо? — закричал он, высовываясь из кабины. — Спас — спасибо, я должник! А сейчас не мешай!

Но лесник не уходил.

— Чего еще?

Дядя Петя, не спеша, повесил карабин на плечо и подошел к дверце трактора.

— Не надо их трогать. Они и тебя не тронут, — сказал он.

— Ну, да? — осклабился Пильщик. Лицо с кровавыми полосами беззвучно затряслось. Он смеялся.

— Ты зря их давишь, — спокойно сказал лесник. — Они — это природа, природу не раздавишь. Не здесь, так в другом месте пройдут.

— Не здесь, так в другом месте давить буду! — прекратив смеяться, зло ответил Пильщик. — Понял? И не ты, и не они меня не остановят!

— Это живые существа, пойми…

— Слушай сюда, лесник: это мои лесопосадки! Я владелец лесозаготовок, и у меня все права есть, понял! Могу пилить все деревья здесь, какие хочу, ходячие или стоячие! И мне никто не помешает!

— Дурак ты, — тихо сказал дядя Петя. — Они сами раздавят тебя. Уезжай, пока не поздно.

— Хочешь — стреляй, пока не поздно! — крикнул Кабанов. Он развернул трактор и поехал к заводу. Лесник посмотрел ему вслед.

— Пропадешь ты, — проговорил он, потом повернулся и пошел в сторону Дымова.

Представитель президента вошел, когда Галеев проголодался и собрался пойти обедать. Вот уж кстати! Но профессор не подал и вида, что куда‑то торопится. Встал, пожал руку. Курирующий лабораторию генерал Голованов уже представлял их друг другу. Честно говоря, энергичный и смуглый Курмаев отчего‑то не понравился профессору. Что‑то в нем было такое… Барское. Молодой, а уже достиг такого положения, работает в администрации президента. Орел, одним словом. А точнее, удав. Потому что именно так Курмаев смотрел на людей, и профессору не нравился такой взгляд.

Они поздоровались.

— Каковы результаты? — спросил Курмаев, усаживаясь в кресло. Когда они встретились впервые у генерала, он точно так же сел без приглашения, как будто у себя дома.

— Я никогда не видел ничего подобного, — ответил профессор. — Это нечто новое в природе. Совершенно новое и иное.

— Инопланетное?

— Не исключаю. Даже наверняка. Потому что на Земле никто никогда не слышал о ходячих деревьях. Знаете, я бы, наверно, не удивился, если б мне рассказали о ходячих мертвецах, но деревья…

— У них есть разум?

— Сложно ответить. Потребуется больше времени для исследований.

— Времени у вас нет! Вы слышали, что эпидемия, если это можно так назвать, распространяется очень быстро? — Курмаев внимательно взглянул на Галеева.

— Да, я слышал. Могу лишь сказать, что чего‑либо, напоминающего человеческий или иной мозг, у них нет. Но это не значит, что они неразумны. Тем более при таком сложном строении нервной системы. Вам знакомо понятие «коллективный разум»?

— Это у муравьев, кажется?

— Не только. Например, еще у пчел. Наличие такого разума, координирующего их движение, я отрицать не могу. И как быстро они распространяются?

— Это закрытая информация, профессор.

— Понятно. Что вы еще хотите узнать?

— Меня интересует, размножаются ли они. Если да, то как быстро?

— Я понимаю ваши опасения. Но пока мы не готовы ответить на этот вопрос. Мне нужен дополнительный материал для исследований. Я бы хотел послать группу сотрудников непосредственно в зону контакта. Тогда мы бы могли предоставить более исчерпывающую информацию. Это возможно?

— Возможно, если необходимо для вашей работы. Я ведь обещал вам поддержку, — весомо произнес Курмаев. — Мы решим этот вопрос в самое ближайшее время. Готовьте ваших сотрудников. И предупредите их, что экспедиция будет очень опасной.

— Гражданин Поборцев! — два человека с непроницаемыми лицами приблизились быстро и деловито. Алекс никогда не имел дел со спецслужбами, однако сразу понял, что это они. Менты сначала заломают, а потом фамилию спрашивают. — Проедемте, пожалуйста, с нами!

Один из них сунул в лицо корочку сотрудника ФСБ. У тротуара стояла неприметная черная «Волга» с тонированными стеклами.

— А в чем, собственно, дело? — спросил Поборцев. — С какой стати я должен с вами ехать? Я не хочу.

— Не беспокойтесь, — сказал второй, не показавший удостоверения. — С вами просто поговорят.

— А я не хочу ни с кем разговаривать. Тем более с вами! Надо поговорить — звоните по телефону. Номер, я думаю, знаете.

Первый сотрудник криво усмехнулся:

— Мы все знаем. Так что, давайте, не будем усложнять.

— Усложняете как раз вы. Если я вам нужен — вызывайте официально, повесткой. А на интимные разговоры с вами у меня нет ни времени, ни желания.

Алекс повернулся, чтобы уйти, но второй заступил дорогу.

— Предупреждаю! — жестко сказал Алекс. — Живым я не дамся!

Он отступил к стене дома и принял боксерскую стойку. ФСБшники переглянулись. Похоже, действие шло не по сценарию. Сопротивление приглашенного на «беседу» не планировалось.

— Вы только себе хуже делаете! — сказал первый. Они повернулись и направились к машине.

— Что, взяли? — победно произнес Алекс, опуская руки. Очередное фиглярство с блеском удалось. Правда, неизвестно, чем все это кончится. Возможно, неприятностями. Но к ним не привыкать.

Вечером ему позвонили.

— Александр Евгеньевич? — спросил приятный мужской голос, чем‑то напомнивший Левитана.

— Да.

— С вами говорит полковник Греченов, федеральная служба безопасности.

— Не скажу, что очень приятно, — съязвил Алекс, — но я вас слушаю.

— Почему вы отказались проехать с нашими сотрудниками?

— А… откуда я могу знать, что они ваши сотрудники? — нашелся Поборцев. — У них на лбу не написано, а такие корочки у нас на рынке продаются.

— Может, заодно подскажете, где? — спросил полковник.

— Не подскажу. Ищите сами.

Собеседник хмыкнул.

— Вижу, вы нас не любите. Интересно, почему?

— А вы в мое досье поглядите. Там все написано.

— Господин Поборцев, — позвонивший сделал многозначительную паузу, и Алекс понял, что шутки кончились. — Я звоню по поводу вашего репортажа.

Поборцев внимательно слушал.

— Если вы думаете, что в одночасье стали знаменитостью, то очень сильно ошибаетесь. Ваша пленка экспертами признана фальсификацией, искусной подделкой, так что потрудитесь вернуть гонорар. Это первое. Второе. Если не хотите дальнейших неприятностей, вы должны уничтожить эту видеозапись и пообещать, что впредь не будете ничего рассказывать о событиях в Дымове. Разберемся без вас.

— Какие еще эксперты? Это не фальсификация!

— Боюсь, вам никто не поверит, — сказал собеседник. — Особенно, если мы этого захотим.

Вот оно что! Алекс уже не сомневался, что главный редактор новостей наделал в штаны и выдал все записи гэбэшникам. Но из памяти смартфона Поборцев запись не удалял, словно предчувствуя что‑нибудь эдакое.

— А если я не собираюсь молчать? — разгорячился Алекс. Умом он понимал, что лучше не спорить, что он лает на слона, но сдержать себя не мог. — Что, ликвидируете?

— Вы начитались дурных романов, господин Поборцев. И у вас завышенное самомнение, — усмехнулся полковник. — Все гораздо проще, чем вы думаете, и у нас найдется тысяча способов воздействовать на вас. Ну, так что, обещаете? Советую вам по–хорошему: соглашайтесь.

Поборцев задумался.

— Если я вас правильно понял, — произнес он медленно, — вы хотите, чтобы я согласился выставить себя лжецом и жуликом…

— Нет. Вы уже выставили себя лжецом и жуликом. Так что не усугубляйте.

Поборцев понял. Это был даже не торг. Его уже уничтожили и растоптали. Как журналист, он пропал. После такой утки на телевидении его не подпустят к более–менее серьезным изданиям и на километр. И за что? За то, что какие‑то люди в кабинетах решили засекретить происшествие в Дымове. Но ведь там сотни, если не тысячи свидетелей! Им что, тоже прикажут молчать!? Хотя, одно дело — разговоры и слухи, и совсем другое — репортаж по телевидению.

— Мне кажется, вы все поняли, — сказал голос в трубке.

— Да, я понял, — глухо ответил Поборцев. — Я все понял.

— Вот и замечательно. До свидания.

В трубке зазвучали сигналы отбоя, но Алекс стоял, не вешая ее на рычаг. Вот так. Вчера он был, а сегодня его нет. Веселая штука — жизнь.

Но сдаваться он не собирался. И потому набрал номер Павликова — коллеги, живущего и работающего в Москве. Именно Павликов звал его в столицу, где работал в довольно успешном издательстве. Поборцев звонил со смартфона, думая, что домашний телефон теперь может прослушиваться. Не вдаваясь в подробности, он изложил коллеге, что имеет сенсационный материал и хочет опубликовать его в Москве, так как местные издания не хотят связываться. Слишком горячий материал. Раскаленный.

— Ты меня интригуешь, — заинтересовался Павликов. — Что же ты накопал?

Хорошо, что он ничего не знал о постигшем Поборцева позоре.

— Не телефонный разговор. Увидишь. Тебе понравится. Пошлю тебе сегодня вечером. Только не тяни, а то будет поздно, понимаешь? Жди.

Поборцев вернул гонорар на телевидение и остался без гроша. Что делать? Выход один — ехать к Ивану. Он наскоро собрался и вышел из квартиры. Родная «восьмерка» стояла в «кармане» у дома и покрывалась пылью от проезжавших машин. Алекс отключил сигнализацию и открыл дверь, машинально посмотрев на ладонь. Но она была чистой, хотя должна была запачкаться о пыльную ручку. Странно. Вся левая сторона «Жигулей» была грязной, а ручка чистая. Кто‑то залезал внутрь? Но вещи в бардачке на месте, а больше никаких ценностей он в машине не держал. Он протер стекла и сел за руль. Сунув ключ в замок зажигания, Алекс вспомнил фильмы про спецслужбы и подумал, что вот сейчас взлетит на воздух — и концы в воду. Лучшего способа его устранить и не придумать, чтобы там не говорил полковник из ФСБ. У Поборцева хватало недоброжелателей, так что вряд ли кого найдут. А ему это будет уже неинтересно… Видение горящей машины оказалось столь ярким, что он испугался, и с полминуты не мог повернуть ключ. Затем взял себя в руки. Просто нервы. Ну, кому надо тебя взрывать? Взрывчатку только переводить, хватит и пу‑ли. Надо расслабиться и все. Легко сказать… Он повернул ключ, и двигатель заработал, но, трогаясь с места, Поборцев недостаточно выжал сцепление и заглох. Такое с ним случалось чрезвычайно редко. Надо взять себя в руки, повторил Алекс, аккуратно выруливая со двора. Еще не хватает неприятностей на дорогах. Поборцев выехал на проспект и направился в сторону железнодорожного вокзала. Движение было плотным и, лавируя среди машин, Алекс думал о своем положении в незавершенной партии. То, что партия не завершена, он решил для себя бесповоротно и надеялся, что противник не ожидает ответного удара.

Поборцев остановил машину у ворот автоцентра «Тойота». Здесь работал его давний друг Иван или Вано, как называл его Алекс. Вано был абхазцем и владел размещавшейся в автоцентре фирмой по продаже автосигнализаций. Они познакомились в армии, и Алекс сразу отметил улыбчивого, открытого и интеллигентного паренька. Александр удивился, когда узнал, что Иван — это было его настоящее имя по паспорту — родился и вырос в каком‑то селе Очамчирского района. Подавлявшее большинство кавказцев, встречавшихся Поборцеву в армии, были истинными «детьми гор», со своим, трудно воспринимаемым русскими менталитетом и обычаями. Но Вано был удивительным исключением. С виду мягкий увалень, он имел жесткий нравственный стержень, и никогда не делал того, что считал недостойным, в частности, всегда держал свое слово. Опять же, в отличие от многих азербайджанцев в части, он не считал постыдным для мужчины мыть пол в казарме или чистить картошку, и это тоже нравилось Алексу. Потом оказалось, что Вано лишь вырос на Кавказе, а призвался из Свердловска, где осели его родители. Земляк! Так они и подружились.

После армии Алекс поступил в институт, а Вано занялся бизнесом. Тем не менее, дружеские отношения они поддерживали и часто встречались посидеть за кружечкой пива. Вано не раз помогал другу собирать необходимую информацию, и Поборцев не оставался в долгу. Однажды Ивану срочно требовались деньги, и он попросил у друга в долг. Алекс не отказал, хотя и соглашался с мнением, что друзьям денег лучше не давать — станут врагами. Поборцев жил аскетично, старался не тратить, больше откладывать, и не потому, что был скуп, а попросту не видел смысла в транжирстве, считал, что оно разлагает человека. И почти все накопленные сбережения отдал Вано, который пообещал долю в новом проекте. И дело действительно выгорело: Вано хорошо «приподнялся» и с тех пор каждый месяц исправно платил другу проценты.

Сотрудники фирмы знали Поборцева в лицо и потому пропустили в кабинет шефа без вопросов. Вано восседал в кожаном кресле за столом, заваленном бумагами вперемешку с запчастями. Он поднял гла‑за на вошедшего Алекса, и широкое лицо абхазца расплылось в обаятельной улыбке.

— Привет, Вано.

— А–а, привет, Алекс! — именно Вано первый наградил Поборцева этим именем и называл его в армии только так, а не Сашка, как другие. Вариация эта Поборцеву понравилась, и с тех пор он представлялся только так. Кстати, и девушкам нравилось. — По делу или так? Что‑то ты пропал в последнее время.

У Поборцева от друга секретов не было, и он рассказал о неудавшемся отпуске. Иван слушал, широко распахнув глаза, и не прерывал, пока Алекс не закончил.

— Слушай, Спилберг бы такого не придумал, точно говорю! — сказал Вано. — Ходячие деревья! И что теперь делать будешь? Тебе же не дадут ничего опубликовать.

— Не знаю. Думаю пока, — ответил Алекс. — Вано, мне нужны деньги. Гонорар мне пришлось вернуть, и я на мели. Ты можешь дать деньги вперед, месяца на два хотя бы?

— Ну, если надо, конечно, какой разговор, — улыбнулся Вано. — Хоть на два, хоть на три… Ты поверил мне, я верю тебе. Ты пробьешься, я знаю.

Алекс был несказанно рад словам друга. Он обрадовался им даже больше, чем деньгам.

— Это так же верно, как то, что ты абхаз, а не грузин! — сказал он. Вано очень трепетно относился к своей национальности и очень обижался, если его принимали за грузина. Грузин он недолюбливал. Слова Поборцева вызвали у него довольную улыбку. Алекс хотел хоть как‑то отблагодарить приятеля, и это получилось.

— Слушай, дорогой, — сказал Вано, передавая Алексу деньги, — а эти деревья действительно опасны?

— Не могу сказать. Если не становиться у них на пути, то не опасны, я думаю. Но они рвутся куда‑то, и их непросто остановить. Я не исключаю, что они могут прийти и сюда.

— А как же армия? Не сможет ничего сделать?

Поборцев покачал головой:

— Не знаю. Они передвигаются по лесу, их трудно обнаружить.

— Чудеса, — Вано улыбнулся. — А здесь никто ничего не знает… Как насчет съездить пообедать? Ты на колесах?

— Да.

— Тогда вперед!

После обеда с бутылкой хорошего вина и приятной беседы с товарищем Поборцев немного успокоился и приехал домой в боевом настроении. Сегодня вечером он даст жару! А вечер уже не за горами.

Заварив кофе, Алекс присел за любимый рабочий стол и вдруг почувствовал: что‑то не так. Он окинул взглядом полки с книгами и стопку папок с «нарытым» материалом. Все на месте, но, кажется, кое‑что лежало не так, как он складывал. Поборцев открыл несколько папок, поворошил листки — все на месте. Наверно, показалось. Попахивает паранойей. Нет, фиг вам, господа работники невидимого фронта, не дождетесь!

Ладно, пора работать. Алекс сунул карточку из смартфона в картридер и скопировал видеозапись на жесткий диск. Затем сделал несколько копий на пустые болванки. На всякий случай. Также на всякий случай удалять запись с карты не стал. Смартфон всегда с ним, а значит, запись в безопасности. Потом он принялся за статью о событиях в Дымове и написал ее за полчаса. Затем столько же правил, стараясь избегать резких высказываний — следовало не забывать, что статья для солидного журнала. Впрочем, если что, Павликов подкорректирует, он парень умный, знает, как надо. Главное, донести до людей правду! Ну, и утереть нос кое–кому.

Закончив с работой, Алекс вышел в Интернет и отправил весь материал на электронный адрес Павликова. Все! Финита ля комедия.

Зоркий глаз Вовы–афганца выхватил из медленно двигающейся колонны знакомый автомобиль. Он подбежал наперерез и хлопнул по капоту ладонью. Вожаков вырулил на обочину и остановился.

— Здорово. Хозяин где?

— Не знаю, — ответил мастер. — Когда я уехал с завода, Дмитрий Сергеевич там оставался.

— С кем?

— Один, кажется. Все тогда уехали. Я ему все ключи сдал, думал, он за мной поедет.

— Вот дерьмо! — Вова выругался. Он не предполагал, что так выйдет, думал, что шеф просто психанул, что это ненадолго. Но теперь, когда приехали последние машины, а хозяйского «Лендкрузера» он так и не увидел, стало ясно, что Пильщик остался в закрытой зоне. По глупости или специально, уже неважно. Главное: шеф там, а они здесь, и если с ним что‑то случится, можно остаться без шефа и без работы…

— Его, что, не было? — удивленно спросил Николай. От завода он поехал в Дымов, провел там несколько часов, собирая с семьей все необходимое в эвакуацию. Он думал, что директор давно уехал. Значит, не успел…

— Нет, и обратно в город, говорят, никого не пускают! — проговорил Вова и ушел. Шефа надо спасать. Может, он просто не смог проехать из‑за этих ходячих деревьев, о которых все говорят. Связи‑то нет, иначе он давно позвонил бы и узнал, что случилось. Начальник охраны шел к своему джипу и думал. Пильщик платил щедро, как‑то раз вытащил из‑под следствия, Вова был многим обязан шефу. И сейчас чувствовал себя виноватым, что не смог предугадать развитие событий. Дмитрий Сергеевич был вспыльчив, но быстро отходил. Вот и тогда на заводе, Вова не стал с ним спорить и уехал, думая, что шеф последует за всеми. Но ошибся. В Кузьмичево, куда приехали все эвакуируемые, Кабанова никто не видел. Другие дороги перекрыли военные и никого не пропускали.

Вова сел за руль и поехал навстречу потоку. Легковушки, грузовики и автобусы нескончаемой чередой ползли навстречу. В ту сторону не ехал никто, и несколько раз Вове пришлось сигналить водителям, выезжавшим на пустую встречную. Когда дорога подошла к лесу, впереди он заметил блокпост. Военный грузовик стоял поперек дороги, и несколько вооруженных солдат курили в траве у канавы. Вова посигналил:

— Эй, проехать дай!

Из кабины грузовика вылез офицер.

— Чего шумишь? — спросил он, подходя к джипу. — Проезд закрыт.

— Там человек остался, забрать его надо, понимаешь! — Вова пошарил пальцами в нагрудном кармане, нащупывая деньги.

— Проезд закрыт. Опасная зона. Поворачивай.

— Слышь, брат, — Вова сделал подзывающий жест рукой, — подойди сюда.

Лейтенант подошел.

— Мне нужно туда, брат, — мотнул головой Вова. — Очень нужно.

— Там опасно, гражданин, — сказал лейтенант, еще молодой, видно, служил всего год или два.

— Какой я тебе гражданин! А что такое опасно, я тебе сам могу рассказать. Я в твои годы под Кандагаром воевал.

— Да не положено! — неуверенно произнес лейтенант. Глаза Вовы–афганца прожигали его насквозь. Через скулу гражданского до самой шеи тянулся длинный уродливый шрам.

— Что не положено, на то х… положено, знаешь ведь! Я быстро слетаю, здесь недалеко, — негромко и доверительно проговорил телохранитель. — Туда и обратно. За час уложусь, — он показал зажатую в кулаке зеленую купюру.

— Хм. А если проверка? — протянул военный, косясь на деньги.

— Ты меня не видел и все. А я от колонны отстал, колесо спустило. Окей?

Доллары перекочевали в белую офицерскую ладонь.

— Отъезжай! — скомандовал офицер водителю.

Выпустив струю черного дыма, грузовик подвинулся, и джип стремительно рванул к лесу. Вова уверенно мчал знакомой дорогой. Деревья мелькали за стеклами, а бывший афганец думал, куда ехать сначала: на завод или квартиру Кабанова в Дымове. Решил ехать на завод, все‑таки в последний раз мастер видел его там.

Впереди на шоссе показались черные точки. Вова сбавил скорость, вглядываясь вперед. Мутанты. Несколько десятков деревьев шли прямо по шоссе, некоторые ковыляли по обочине. Джип остановился. Как проехать? В бардачке телохранителя лежал пистолет, в замаскированном двойном дне кабины — «калашников», но против такого количества мутантов это не поможет.

Вова сидел и смотрел на приближавшихся врагов. Надо что‑то решать…

Нога сама собой надавила на газ. И джип прыгнул вперед, намереваясь проскочить между идущими вразнобой деревьями. Водил Вова прилично, впереди джип защищал массивный «кенгурятник», и даже в случае столкновения мощная машина имела больше шансов.

Первые несколько деревьев он объехал удачно. На какое‑то мгновенье показалось, что все не так уж страшно, он прорвется, но впереди выстроился целый ряд мутантов. Объехать их не было никакой возможности. И давать задний ход поздно. Вова газанул и протаранил шеренгу. Стальные трубы погнулись, но выдержали, а дерево отбросило в сторону. Длинный корень хлестнул по капоту, оставив на металле извилистый мятый след. Менять придется… Вова воткнул полный привод. Деревья вокруг задвигались быстрее, смыкаясь вокруг машины. Вова протаранил еще одно дерево, оно упало на капот и скатилось на землю. Ветровое стекло лопнуло, покрывшись сеткой мелких трещин. Стало плохо видно. Он попытался съехать на обочину — там было поменьше мутантов, но мощный толчок опрокинул накренившийся джип. Длинные корни заползли в кабину и вытащили орущего от ужаса водителя. Кости человека захрустели, ломаясь, как хрупкие веточки…

Вова дернул за рычаг, включил задний ход и ехал, пока деревья снова не превратились в далекие черные точки. Он никогда не отступал, даже когда вместе с Кабановым стоял под пулями на разборке с конкурентами. Тогда он не думал о смерти. И потому местные его уважали, называя «бешеным афганцем». Но сейчас понял, что не прорвется. Даже не стоит пробовать. Вова на всю жизнь запомнил моджахеда с перекошенным, безумным лицом, внезапно выскочившего перед ним из развалин кишлака. Еще секунда — и Вова был бы мертв. Тогда его спас напарник, а сейчас он один. Тогда они воевали за идею, за страну, а за что ему гибнуть сейчас?

Вечером зазвонил телефон, зазвонил пронзительно и гадко, и Поборцев почувствовал, что трубку лучше не снимать — будут неприятности, но пересилил себя. Как выяснилось, напрасно. Интуиции надо доверять.

— Александр Евгеньевич! Это Заметов, — голос из трубки не предвещал ничего хорошего, тем более, если это — голос главного редактора. Поборцев не припоминал, чтобы когда‑нибудь тот звонил ему домой. — Попрошу вас прийти с утра в офис. Обязательно.

— А что такое?

Заметов сделал паузу, набрал побольше воздуха и гаркнул:

— Вы еще спрашиваете?! Вы уволены, понятно?

— Не понял, — искренне ответил Поборцев. — За что?

— За все хорошее! Он еще спрашивает! И еще называет себя журналистом! А сами понятия не имеете об элементарной этике!

— Да что случилось? — возмущенно крикнул Алекс, но трубку уже бросили. Вот тебе, на! Вечер был смят и выброшен к чертовой матери. Поборцев смотрел телевизор, где будничным тоном рассказывали об очередном проигрыше сборной по футболу и открытии очередной сети магазинов эконом–класса… И ни слова о дендроидах и Дымове! Будто ничего не случилось! Будто бы не было сотен напуганных людей, не было взорвавшейся заправки и разрушенных домов!

Ночь он спал беспокойно, а утром отправился к ларьку и просмотрел вчерашние газеты. Вот! В популярном московском издании красовалась давно лежавшая в столе статья о строительной фирме, незаконно вырубавшей лесопосадки под строительство коттеджей. Подписанная его фамилией. Алекс расхохотался. В ФСБ действительно работали спецы. Так ловко подставить и лишить работы! Его ведь предупреждали. Как же они смогли? Видимо, когда его не было дома, подсоединились к компьютеру и перехватили посланное Павликову письмо. И вместо материала о дендроидах запустили материал о строительной фирме, заодно добавив некоторые пикантные подробности, которые он даже не собирался публиковать тогда… Мастера!

«Ничего, Алекс, — утешал себя Поборцев, — ты проиграл всего лишь несколько фигур, но не партию. Гордись, что против тебя играет такой гроссмейстер!» Но на душе все равно было гадко. Он не любил проигрывать и не признавал авторитетов, тем более подло пользующихся своим положением и средствами. Алекс верил, что при определенных обстоятельствах нетренированный толстяк обгонит чемпиона по бегу, а хлипкий мужичок — побьет боксера–тяжеловеса. Но ждать удобных обстоятельств можно всю жизнь, а потому лучше самому создать их. Ну, Поборцев, ну, держись!

Вскоре Алекс получил очередной привет от «органов»: карточка памяти в смартфоне оказалась пустой. Исчезли и все копии. Он остался ни с чем. И как им это удалось? Ну, сволочи, ладно! Радуйтесь по‑ка. Ход конем за мной.

Он получил расчет и пересчитал финансы. Для задуманного оказалось более чем достаточно. Теперь Поборцев старался определить, не следят ли за ним. Он понимал, что уйти от профессиональной слежки практически невозможно, но думал, что теперь, когда опасные улики уничтожены, они наверняка перестали за ним наблюдать.

Поборцев решил ехать в Дымов.

На Совет Безопасности президент прибыл не в лучшем расположении духа. Впереди маячили выборы, на носу встреча с американцами, и вот новые проблемы. Виктор Валентинович очень не любил, когда что‑то шло не по плану. Когда он вошел, присутствующие поднялись с суровыми и сосредоточенными лицами. «Волнуетесь? — подумал президент. — Правильно делаете. Сегодня я кого‑нибудь… Однозначно!»

Назначенный представителем президента по чрезвычайным ситуациям молодой выдвиженец Курмаев начал доклад.

Со времени появления мутантов положение еще более усложнилось. Воинские части прибыли к Дымову слишком поздно. Оставленные там подразделения из находящейся неподалеку ракетной базы не смогли сдержать мутантов и отступили. Население полностью эвакуировано и размещено в ближайших к Дымову населенных пунктах. Люди обеспечены горячим питанием и всем необходимым. Но никто не может сказать обеспокоенным людям, как долго их район будет оцеплен. Это порождает нервозность и панику.

Командование 316 стрелкового полка во главе с командующим округом генералом Мальковым предприняло попытку войти в город, но продвигавшиеся по лесу солдаты были остановлены множеством ходячих деревьев и отступили. Пройти же по шоссе практически невозможно из‑за нагромождения разбитых дендроидами автомобилей и техники.

Полностью изолировать район представляется делом сложным и трудновыполнимым. Район почти полностью покрыт лесами. Если на открытых местах обнаружить и остановить дендроидов вполне реально, то в лесу это практически невозможно. В лучшем случае можно лишь наблюдать за их передвижением, что в создавшейся обстановке уже немало.

— Что «немало»?! — перебил докладчика президент. — Что, вы не можете уничтожить противника, который даже стрелять не умеет? Что же это за армия, генерал? Что вы вообще можете? Я приказал вам использовать все средства, а вы чем занимаетесь?

— Вы приказали блокировать район. Это мы и сделали. А уничтожить мутантов мы всегда сможем! — Отчеканил командующий сухопутными войсками генерал Банников. — К тому же пока не задействованы главные ударные силы.

— Почему?

— В данный момент они на подходе к Дымову, — вывернулся командующий, так и не ответив на вопрос.

— Хорошо, — сказал президент. — Что там еще? Вы узнали что‑нибудь о мутантах?

Доклад продолжился. Курмаев рассказал об исследованиях профессора Галеева и своем решении послать в неблагополучный район научную экспедицию.

— Вот это правильно. Действуйте немедленно! У меня должна быть исчерпывающая информация об этих деревьях. Сколько времени вам потребуется?

— Точно не могу сказать, — смутился Курмаев. — Но думаю…

— Даю вам неделю, — сказал президент. — А вам, генерал, поручаю выделить экспедиции достойную охрану. Что пишут в средствах массовой информации? — обратился он к одному из присутствующих министров.

— Мы тщательно следим за любыми сообщениями из области. В прессе пишут только об учениях.

— Это хорошо. Но долго так продолжаться не может, поэтому мне нужно больше информации.

— Господин президент, — командующий нервно сжал кулаки. — Я бы хотел получить более четкие инструкции относительно псевдодеревьев. Господин Курмаев утверждает, что они чрезвычайно опасны…

— Главное, удерживайте мутантов в зоне и не давайте пройти в соседние районы. Меня не интересует, как вы это сделаете, но вы должны изолировать район Дымова! Если необходимо, поставьте солдата под каждым деревом! Можете расстреливать этих ходячих из пушек, но зона должна быть на замке! И эвакуируйте оттуда всех, без исключения.

Курмаев слушал и кивал. Он не знал, есть ли здесь еще кто‑нибудь, кто понимает разницу между такими приказами и возможностью их исполнить. С эвакуацией все ясно, это просто. Но изолировать огромный, изрезанный ложбинами и сопками лесной массив площадью в десятки тысяч километров просто нереально. Даже если ему дадут миллион солдат, дендроиды расползутся быстрее, чем этот миллион успеет прибыть и занять позиции. Короче, все президентские распоряжения были пустым сотрясанием воздуха. Все, что можно было реально сделать: это наблюдать и с помощью пушек и техники сдерживать мутантов на открытых пространствах. В лесу противопоставить им нечего.

Но вслух он ничего не сказал. Возражать президенту было чревато, и все присутствующие это зна‑ли. Курмаев не для того стремился вверх, чтобы скатиться вниз из‑за собственной глупости. Поэтому он с самым серьезным видом кивнул:

— Все ясно, Виктор Валентинович. Будет сделано!

Мощный двухмоторный катер стремительно рассекал темную воду. До запланированного места высадки оставались несколько километров. Так сказал немногословный Сергей, командир группы. Поначалу Светлана даже не знала, куда едет. Они вылетели из Екатеринбурга на военном самолете и приземлились через два часа. Потом пересели в вертолет. Она думала, что это — последний транспорт, и ошиблась. После вертолета их ждал катер. Интересно, получается, на вертолете туда не добраться, подумала биолог.

Когда все погрузились на катер, командир экспедиции сообщил, что они находятся в Свердловской области, в трехсотпятидесяти километрах от Нижнего Тагила. Район он не назвал. Светлана неважно знала область и даже не пыталась представить свое местоположение на карте. Но ее спутники, Нефедов и Картавин, со значительным видом кивнули, будто бывали здесь не раз.

Ольхиной и остальным биологам сразу дали понять, что результаты экспедиции засекретят. И руководить отрядом будут военные. Подчиняться они должны Сергею — среднего роста, плотному офицеру с мощной шеей и тяжелым взглядом. «Попробуй такому не подчинись, — подумала Светлана, разглядывая неподвижную фигуру командира, сидевшего на носу катера. — С костями сожрет!» Она сразу приметила, что он не слишком дружелюбен к ней. Понятно, почему. Бравые военные всегда считали, что женщина в походе — лишняя обуза. Светлана даже не сомневалась, что Сергей возражал против ее кандидатуры. Но профессор Галеев знаком даже с президентом, не говоря о весе в научных кругах. Его слово весомо, и состав экспедиции, предложенный им, утвердили без изменений.

Галеев отправил Светлану в экспедицию не за красивые глаза, как думали некоторые. К двадцати четырем годам она успешно защитила кандидатскую и считается одной из самых перспективных молодых биологов страны. Сейчас ей двадцать шесть, и благодаря экспедиции ее карьера может резко взлететь вверх. Впрочем, это еще как сказать. Сверхсекретность отнюдь не предвещала славы, и открытие, пахнущее Нобелевкой, будет благополучно закрыто в спецлабораториях.

Светлана не думала, что их будет сопровождать столько военных. Ну, может быть, один. Но в катере с ними, кроме командира, сидели трое увешанных оружием крепких парней. Конечно, присутствие такой охраны, с одной стороны, могло только радовать, а с другой… Светлана понимала, что внимание военных неспроста, значит, путешествие очень опасное. В глухой тайге не помогут корочки федеральной службы безопасности или диплом кандидата наук, а только воля и умение выживать…

Сотрудников лаборатории, отправившихся с ней, Света знала очень хорошо. Впрочем, их и было‑то всего двое. Игорь Нефедов, сорокалетний доцент, бородатый и коренастый, напоминавший Добрыню с известной картины Васнецова, и Павел Картавин. Основной обязанностью Нефедова в экспедиции была видеосъемка, систематизация полученных данных и общее руководство исследований. Короче говоря, среди исследователей Нефедов был главным. А она с Картавиным должна заниматься сбором материалов и образцов, анализами и первичной обработкой информации. Нефедова, заместителя профессора Галеева, она знала давно. Начинала у него лаборанткой. С Павлом познакомилась относительно недавно, но знала гораздо лучше. Он понравился ей с первого взгляда, и пока не давал причин для разочарования. Он симпатичен, дотошен, серьезен, и не без чувства юмора, честен и практичен. Его очень ценит Галеев.

«Типичный положительный герой, — думала Светлана, глядя на Павла, уткнувшегося в поставленный на колени ноутбук. — Вот только слово «герой» к нему вряд ли подходит. Нет, он не труслив, просто слишком правильный, без задора, без изюминки. Да, он балует ее цветами и неожиданными подарками, но все же… Как она хотела видеть в нем рыцаря, Дон Кихота, бросающего вызов толпе негодяев. Но Павел не способен на такое. Потому что это бессмысленно. Он никогда не пойдет наперекор начальству, потому что это глупо. Не нарушит ни одного правила или распоряжения, потому что так нельзя. Никогда не плюнет против ветра, потому что… Эти «потому что» можно продолжать до бесконечности. Он практичен и расчетлив и, наверно, уже разложил свою жизнь по полочкам. Надежно, но… скучно.

Тем не менее, она прекрасно общалась и спала с ним. Он не перестал нравиться ей, но через два года знакомства Светлана стала спрашивать себя: а если бы в лаборатории были другие молодые люди, кроме Павла, а не годящиеся ей в отцы доценты и профессора? Выбрала бы она его тогда?

Она — перспективный молодой ученый, и прекрасно понимает, что времени на поиски принца на белом «мерзавчике» у нее нет. Ее время слишком дорого. И она так же практично выбрала Павла. Умен, симпатичен, надежен. Главное, надежен! Подруга Ольга говорила: «Света, надежный мужчина в наше время — редкость, даже не золото, а бриллиант!» Света согласилась, но мысль, что она для него так же удобна, как и он для нее, не давала покоя. Зудела в голове, как назойливый комар.

«Нашла время об этом думать, — спохватилась Светлана. — Впереди сложнейшее задание, опасная работа, а ты…»

Всем научным сотрудникам выдали камуфляж и высокие армейские ботинки. Они казались большими и громоздкими, но первое впечатление оказалось обманчивым. Ботинки были удивительно легкими и удобными, а камуфляж сидел на фигуре как на заказ. Вот это ей у военных нравилось. Жалко, зеркала нет под рукой. Впрочем, и без зеркала Светлана мысленно сравнила себя с непобедимой Ларой Крофт, расхитительницей гробниц из одноименного боевика. Слава Богу, гробниц не предвидится, а вот тьмы комаров и отсутствие элементарных удобств ей пообещали. Интересно, как бы это вынесла Лара Крофт? Эта мысль рассмешила, но в действительности путешествие вглубь тайги немного пугало. Хорошо, что рядом Павел и Нефедов. Они свои мужики, коллеги, помогут, если что.

Гора рюкзаков со всем необходимым лежала на дне катера. Хорошо, что военные понесут часть нашего груза, думала Света, мы бы все это просто не подняли.

Задачу экспедиции озвучили в день отъезда. По возможности узнать место и причину появления деревьев–мутантов, а также потенциальную угрозу для человека. В последнюю фразу входил сбор сведений о враждебности дендроидов, их размножению и ассимиляции в окружающей среде.

Катер оставили на берегу, и солдаты быстро и ловко замаскировали его срезанными камышами и лапником. Солдат было трое. Скорее всего, не «срочники», прикинула Света, возраст не тот. Все, как один, коренастые и молчаливые, в одинаковых, пятнистых комбинезонах. У них было оружие — короткоствольные автоматы. Таких Светлана никогда не видела, наверно, какие‑то особенные. Вооруженная охрана — это, конечно, хорошо. Но если она потребовалась, значит, путешествие и впрямь опасно. И их об этом предупреждали. Ольхина же отнеслась к предупреждениям достаточно спокойно: пугают, думают, они, ученые, в лесу никогда не бывали. Да она студенткой на байдарках по горным рекам ходила, и в палатке неделю жила. Ерунда.

— До Пелымского озера пятнадцать километров, — сказал командир. — Идти придется быстро, чтобы до ночи дойти до нужного места. Там нас будут ждать.

— Разве там еще кто‑то живет? — удивился Картавин.

— Не знаю. В назначенной точке нас будет ждать местный лесник. По крайней мере, крыша над головой у вас будет.

«Он специально сказал «у вас», — подумала Светлана, — чтобы показать, что они вполне могут обойтись и без крыши, а вот мы, гражданские неженки…»

— Даю вам пять минут на подготовку и проверку снаряжения.

Она пожала плечами. Все необходимое собрано еще в лаборатории. Чего проверять? Однако Нефедов завозился с рюкзаком, что‑то перекладывая. Павел подошел к ней:

— Ну, как ты?

— Нормально, — улыбнулась Света. — А ты? Проверил снаряжение?

— Конечно! Все как положено! — он понял сарказм и нарочито громко сказал последнюю фразу. Света посмотрела на одергивавших и прилаживающих ремни и лямки солдат и перевела взгляд на лес. Скоро они узнают его тайну.

Лес у берега был самым обычным. Деревья никуда не двигались, где‑то вверху щебетали птицы, и качались на ветерке еловые лапы. Необычным был только запах. Им, привыкшим к стерильному воздуху лабораторий и удушливому смогу городов, местный воздух, пропитанный непередаваемыми запахами мха и грибов, хвои и смолы, доставлял ни с чем не сравнимое удовольствие. Его хотелось не просто вдыхать, а откусывать зубами, как сочный, брызгающий соком фрукт. «Как хорошо!» — подумала Света, но вслух ничего не сказала. Неправильно поймут, ведь они не туристы, у них особое задание. Миссия. Она улыбнулась.

— Вперед, — сказал через пять минут Сергей, и они пошли.

Через три часа вышли к краю огромной, почти с футбольное поле, поляны. Земля на ней была перепахана так, словно по ней прошлись трактором, но трактор бы сюда не проехал. В середине поляны виднелся остов лежащего дерева. Его зеленая крона резко контрастировала с черной развороченной почвой.

— Это место заметили с вертолета, — сказал Сергей. — Наша первая точка. Надо посмотреть, что здесь.

Светлана и так порядком устала, а идти по рыхлой, проваливавшейся под ногами земле было очень тяжело. Однако она молча шла вслед за всеми. Никто и не говорил, что будет легко. Один из солдат оступился и упал, но быстро поднялся. Картавин первым достиг цели и подошел к дереву. Это был шагающий мутант, судя по характерным мощным корням без мелких ответвлений и черному стволу. Что же убило его? Павел обошел дерево и увидел, что ствол треснул вдоль, будто что‑то разорвало его изнутри. Земля под дендроидом была покрыта засохшей темно–зеленой коркой. Биолог снял рюкзак, достал несколько герметичных пластиковых контейнеров и собрал в них кусочки застывшей жидкости. Затем поскреб специальным ножом внутри полого ствола и положил образцы плоти мутанта в отдельный контейнер.

Светлана запрокинула голову и посмотрела наверх. В лесу ей было не по себе, она хотела простора и солнца, но, выбравшись на эту поляну, почувствовала еще больший страх. Окружавшие поляну деревья потемнели и сдвинулись, отрезая путь к бегству. Они попали в ловушку! Сейчас деревья пойдут вперед и раздавят их! Она беспокойно оглянулась и увидела, что не одна чувствует подобное. Сопровождавшие их солдаты озирались и поправляли оружие. Тем временем оператор снимал поляну и упавшее дерево.

— Я думаю, здесь это и случилось, — сказал Сергей.

— Что случилось? — спросила Светлана.

— То, что заставило деревья ходить. Наверняка это их следы, — кивнул головой майор.

— Света, как радиационный фон? — спросил Павел. Светлана взглянула на дозиметр:

— В норме, — сердце неприятно ёкнуло. Ах, тютя! Почему она раньше не проверила! Это надо было сделать еще на краю поляны. А если бы здесь была радиация, а они полезли в самое пекло? Надо быть собраннее. Света выпрямилась, поведя натертыми рюкзаком плечами. Оператор закончил съемку.

— Света, возьми образцы почвы, — попросил Картавин.

— Отсюда они и двинулись, — сказал Сергей. — Интересно, сколько их здесь было?

— Хм, — оглянулся Картавин, — если прикинуть плотность местного леса, то не одна сотня. Может, штук триста, может, и пятьсот.

— Ничего себе, — сказал командир.

— А больше таких полян не видели? — спросила Светлана.

Командир покачал головой:

— Нет. Только эту. Но и вертолеты не везде летают. Ну, что, ученые, версии есть?

— Версия напрашивается сама собой, — сказал Павел. — Вывернутая земля в радиусе пятидесяти метров, и в центре дендроид с разорванным стволом. Дерево, конечно, непростое. И в нем, — Картавин кивнул на разорванный ствол, — явно что‑то было.

— И это все? — насмешливо спросил Сергей. — Такие выводы кто угодно сделает.

Биолог взглянул на него спокойно. Похоже, он не воспринял ерничанье военного всерьез.

— Есть еще кое‑что, — сказал он. — Совершенно ясно, что мутация вызвана не вирусом. Вирусный носитель не стал бы действовать так избирательно — в радиусе от зараженного дерева. Слишком много случайных факторов. Чтобы заразить других вирусом, необязательно лопаться, как перезрелый арбуз.

— Я бы не говорила так категорично, Паша, — возразила Светлана. — Ты отталкиваешься от наших земных посылок, а это дерево не похоже ни на что, ему нет аналогов…

— Вы что, считаете, что оно инопланетное? — удивился майор. — Я думаю, просто мутант. Вон, животных–мутантов полно, почему бы и деревьям не появиться?

— Может быть, — сказал Картавин. — Что‑то определенное можно будет сказать только после анализов этих проб. А это можно сделать только в лаборатории.

И он засунул контейнеры в рюкзак.

— Я знаю, что вы уже исследовали одно такое дерево, — сказал Сергей. — И что: ничего определенного?

— Что они такое в общих чертах, мы почти поняли, — ответил Нефедов. — Сейчас мы решаем другой вопрос: насколько они агрессивны и опасны для человека.

— А поворотись‑ка, сын! Экий ты смешной какой! — усмехнулся дядя Петя. Поборцев стоял перед ним в дядином пятнистом комбезе и в сапогах, и больше походил на туриста–недотепу, чем на матерого лесника, каким хотел выглядеть. — Да, халтура, а не лесник.

— Кончай издеваться, — сказал Алекс. — Что не так?

— Ширинку не застегнул, — подсказал дядя. Алекс чертыхнулся и наклонился, пытаясь разглядеть замаскированную часть туалета. Дядя засмеялся:

— Шутка. А вот шнурки точно не завязал.

Поборцев улыбнулся: он помнил, что был в сапогах. Чего‑то дядя сегодня больно веселый, подумал он. Значит, волнуется. Лесник подошел ближе:

— Физиономия у тебя не та. А ее не исправишь. Вот зачем ты побрился? Запомни: небритые мужчины выглядят мужественней. Это твоя тетя говорила, а она разбиралась в таких делах.

— Ладно, волосы у меня быстро растут. Что еще?

— Ты, хоть и знаешь эти места, а все похож на городского, — сказал дядя. — Ходишь твердо, как будто сваи забиваешь. Кто так в лесу ходит? Какой зверь? Никто! Потому как никто не хочет, чтобы его съели.

— Ну, меня‑то не съедят, — попробовал отшутиться Александр.

— Тебя не съедят, тебя расколят тут же. Ходи легко, будь увереннее, даже если не знаешь ни хрена! Мне сказали, будет группа ученых, а это те же туристы, только хуже, потому что умничать будут. Главное, не давай им лес засорять, помни, что ты здесь хозяин! Будь грубее, что ли, а то сам на ученого похож. Как Жеглов говорил: восемь классов на лбу написано!

Они помолчали. Поборцев волновался. Он давно так не волновался, даже когда снимал шагающие деревья. От дяди это не укрылось:

— Ладно, не дрейфь, Алекс. Имя моего начальника помнишь?

— Помню.

— Так. С ружьем обращаться умеешь? — дядя Петя подошел и снял со стены свою двустволку.

— Зачем мне ружье?

— Затем, что лесник без ружья, это как хрен без яиц, понял? Вот патроны. Да не клади в карман коробку, бестолочь, открой и положи сюда россыпью, воткни, вот так. Так доставать удобней.

— Думаешь, придется стрелять? — улыбнулся племянник, но встретил колючий взгляд:

— Я потому здесь столько лет лесником, что никогда не зарекаюсь! А были тут до меня… Одному ногу прострелили, другого деревом придавило на ровном месте… Понял?

— Понял, — Поборцев знал, что с дядей лучше не спорить, особенно на такие темы. И вообще, лесник не любил, когда с ним спорят. Это, наверно, самый заметный его недостаток.

Прорываясь в закрытую зону через оцепление, он не был уверен, что дядя останется там. Но судьба, наконец, проявила благосклонность, и Поборцев нашел дядю в его лесничьей избушке. Как выяснилось, дядя Петя не собирался никуда бежать, на это Алекс и рассчитывал.

— А ты как же без ружья? — спросил Алекс.

— У меня карабин есть, — ответил дядя. — Я бы тебе его дал, да лучше бери ружье. Для конспирации. Я всегда с ним хожу, и все это знают.

— Да вряд ли мы кого встретим в лесу. Все же эвакуировались.

— В тайге все случиться может.

Едва переступив порог, Алекс стал расспрашивать дядю о дендроидах:

— А ты сам их видел? Не боишься их? — интересовался Поборцев.

— Что мне эти деревья? Я их только издалека видел. Чудные, конечно. Но я не боюсь. Пущай кто хочет, эвакуируется, а мне некуда. Здесь мой дом. К тому же у меня задание с самого верху!

Тогда Поборцев и узнал об экспедиции, сопровождать которую поручили дяде. Лучшего случая и представиться не могло! Но чтобы упросить лесника, потребовалось немало времени.

— Я слово дал, что пойду, — говорил дядя Петя, — а теперь что? Да зачем тебе это нужно, не пойму? Что ты хочешь узнать?

— Я же говорил, меня лжецом выставили, работы лишили… Я доказать хочу, что это правда!

— Подумаешь, лжецом выставили! Меня вон десять лет алкоголиком выставляют — ну, и черт с ними, плевать я на них хотел! Я свое дело делаю — вот что главное!

— Ты пойми, эти деревья могут быть опасны, — горячился Поборцев, — они и так натворили дел в Дымове, а эти, наверху, все скрывают! А если новые жертвы будут? Ведь они через тайгу куда угодно прошагать могут, хоть до Китая — и никакая милиция их не удержит, никакие войска!

— Загнул ты, племянник. До Китая! До Китая они год добираться будут. Я видел, как они ходят. Еле ползут, муравьи быстрее бегают. А за год наверху придумают, что с ними делать. А ты суешься, куда не знаешь.

Но Алекс не унимался:

— Я чувствую, что Дымовым все не кончится! И экспедицию не зря посылают.

— Ну, узнаешь ты что‑то и что сделаешь? — спросил лесник. — Ты же сам сказал, что тебя теперь нигде не напечатают. Зачем тогда огород городить?

— Затем, что так надо! Когда мой отец тебя из реки спасал, он думал, зачем это надо? Он не мог по–другому, понимаешь! И я не могу!

Много лет назад, когда Алекс был совсем маленьким, его отец спас тонувшего брата из полыньи, но простудился и умер.

— Ну, раз так, — проговорил лесник, разглядывая племянника, — ладно. Должок, стало быть, мой напомнил… Ладно. Поборцевы своих не бросают, это ты правильно сказал. Хорошо. Иди.

— А начальнику скажешь, что внезапно заболел, ногу там проткнул, или что еще, — предложил Алекс. — Вот и отправил меня.

— Ногу проткнул! Типун тебе на язык, накаркаешь еще! — вновь разошелся дядя. — Да и ты тоже, суешься, куда не знаешь! Какой из тебя лесник, чучело гороховое! Ты волчий след от собачьего не отличишь, медведю на лапу наступишь — не заметишь! А что начальству сказать, и без тебя знаю — не учи отца детей делать…

Поборцев молчал, засунув гордость подальше, позволяя дяде высказываться о его умственных и прочих способностях сколько влезет. Он знал, что дядя по–своему любит его и, если потребуется, сделает для него все. Впрочем, и он тоже. И ругает не оттого, что Алекс действительно так туп, а потому, что ревнует к работе, которую лучше него не сделает никто. Наконец, когда поток откровений иссяк, Алекс снова поднажал — и лесник махнул рукой:

— Делай, как хочешь.

Встреча с экспедицией должна состояться в этот четверг. Пока было время, дядя учил Алекса тонкостям профессии, и Поборцев понял, что даже такая на первый взгляд простецкая работа лесника требует определенных знаний и множество отточенных навыков. Ведь в тайге может случиться все что угодно, и там нет ни больниц, ни столовых, ни справочников. Конечно, бывший журналист и сам понимал это, но дядя рассказывал такие вещи, о которых Александр не то что не слыхивал, а даже не догадывался.

Наконец, состоялись проводы. Дядя Петя в последний раз окинул Поборцева пристальным взглядом и сказал:

— Ну, не посрами, племянник. Помни, кто ты есть, и что ты здесь хозяин.

— Буду помнить, — пообещал Алекс.

— Ну, давай! — они обнялись, и Поборцев вышел. Зная, что дядя смотрит вслед, не оглядывался. Шел ровно и мягко, повторяя в памяти все сказанное лесником.

Встреча намечалась у Медного Камня — огромной приметной скалы, возвышавшейся над лесом. Алекс не раз бывал у этой местной достопримечательности, и все тропинки, ведущие к ней, знал очень хорошо. День подходил к концу, небо темнело, а экспедиция все не показывалась. Поборцев устроился возле поросшего мхом камня и размышлял, как себя вести при первой встрече. Первое впечатление от человека часто самое запоминающееся, и здесь он должен не возбудить ни малейшего подозрения.

Наконец он заметил какое‑то движение внизу, у подножья скалы, и спустя минуту разглядел группу людей в камуфляже. Они двигались цепочкой по одной из тропок и, судя по всему, порядком устали.

Поборцев встал и поднял прислоненное к скале ружье. Хотел крикнуть, но он передумал, и стал неторопливо спускаться вниз, навстречу гостям. Его заметили. Группа остановилась. Алекс увидел, как некоторые поспешно опускают на землю раздутые и наверняка тяжелые рюкзаки. Все они были в одинаковых, отлично маскирующих куртках и брюках, и если бы Поборцев не знал, с какой стороны их ожидать, то мог бы и проворонить. Гостей было семеро: шестеро мужчин и одна весьма миловидная девушка. Цепкий взгляд журналиста мигом выделил четверых крепких мужчин с висевшими за спиной короткоствольными автоматами. Охрана.

— Петр Поборцев? — спросил один из них, высокий крепкий мужик. Знаков отличия у него не было, но Алекс догадался, что перед ним глава экспедиции.

— Он самый, — ответил он и подал главному руку. — Давно вас жду. Все в порядке?

— В порядке, — сухо сказал командир и пожал протянутую руку. — У вас документы с собой?

«Из этих, — подумал Поборцев. — Сразу документы. Обломись!»

— Они дома у меня. Зачем мне документы? Я же по лесу хожу, кому мне их показывать, мишкам? — произнес Алекс как можно спокойнее и доверительно улыбнулся. — А здесь меня каждый знает.

«Только бы не встретился никто по дороге! Будет полный провал. Но это практически исключено — все же эвакуированы».

— Хорошо, — произнес мужчина. — Меня зовут Сергей. Я возглавляю экспедицию. Познакомитесь со всеми позже, сейчас прямо к делу: как далеко ваша… э–э… база?

— Дом? — уточнил Поборцев.

— Да, дом. Мы могли бы там переночевать?

— Пожалуй, нет смысла, — Алекс чувствовал, как семеро людей в упор разглядывают его, но в такие моменты он всегда ловил кураж. Вести их в лесную сторожку, где сидел дядя, было никак нельзя. — Далековато будет. Хотя, смотря куда мы пойдем, — он вопросительно посмотрел на Сергея.

— В сторону Засекино.

— Засекино? Тогда точно не имеет смысла. Сделаем большой крюк. Лучше заночевать здесь, у Камня. Тут и ручей неподалеку, и место открытое, тихое. А с утра пойдем.

Поборцев поймал усталый взгляд девушки и понял, что некоторым членам экспедиции приходится в тайге нелегко. Командир неожиданно легко согласился:

— Хорошо. Остаемся здесь. А ружье вы зачем взяли? — спросил он Алекса.

— Лесник без ружья, как… — Поборцев повторил слово в слово любимую дядину присказку и добился сдержанной улыбки командира:

— Понятно. Но в моей команде стреляют только по моему приказу. Оно у вас заряжено?

Поборцев не знал, и внутри что‑то екнуло. Вот, черт, так и прокалываются шпионы. На мелочах. Он думал не больше секунды, молча стащил с плеча ружье и открыл, будто демонстрируя, казенник: пусто. Командир кивнул:

— Отлично. Запомните, что я вам сказал.

— Без проблем.

Охранники быстро и споро натянули палатки, а Поборцев сходил за водой к ручью. Когда вернулся, на поляне весело полыхал костер, и почти вся группа сидела возле огня. Подойдя ближе, Алекс увидел, что костер разведен в небольшой ямке, а земля и аккуратно срезанный дерн лежали рядом. Хм, молодцы, не ожидал. За горячим чаем он познакомился со всеми, но, помня наставления дяди, был немногословен и старался больше слушать, чем говорить. Охранники тоже говорили мало, у Алекса даже сложилось впечатление, что им приказано поменьше общаться с учеными и уж тем более с ним. Обязанности в экспедиции были четко разграничены, и никто не лез не в свое дело.

Поборцеву приглянулся бородач Игорь, спокойный и уверенный мужик. Видно, что ему не впервой ночевать в палатках, чего не скажешь о Павле и Свете. Тут они были слабым звеном. Алекс видел это по многим мелочам. Например, Павел настолько неумело открывал жестяную банку ножом, что, будь здесь настоящий Петр Поборцев, не обошлось бы без издевки и нравоучений.

— Петр.

Поборцев задумчиво глядел на пламя, не подозревая, что зовут его.

— Петр!

Он повернул голову. Его звала Света. Проклятье, он и забыл, что носит дядино имя!

— Извините, задумался.

Он посмотрел на девушку. Пламя костра плясало в ее глазах.

— Можно вас спросить?

— О чем?

— Почему вы стали лесником? Вы любите лес?

— А вы можете представить лесника, который не любит лес? — ответил Алекс. Света улыбнулась:

— Наверно, нет.

— А я могу, — сказал сидевший рядом Игорь. — Это такая же работа, как и все другие. А работу необязательно любить, главное — ее хорошо делать.

— Если не любишь работу, как можно ее хорошо делать? — усомнился Поборцев.

— Можно, — сказал Игорь.

— Это у вас можно, — сказал лесник. — А у нас нельзя.

— А вы видели дендроидов? — спросил молчавший доселе командир.

— Кого? — переспросил Алекс, хотя прекрасно понял, о чем его спрашивали. Ведь он первым дал мутантам это название. Надо же, прижилось!

— Шагающие деревья, — пояснил Павел. — Мы называем их дендроидами. Или псевдодеревьями.

— Видел. Дендроиды, кстати, звучит лучше, — чуть улыбнувшись, ответил Алекс.

— Где видели? — спросил командир.

— Когда они в город пришли.

— А в лесу вы их встречали?

— Встречал.

— До или после нападения на Дымов?

Пошел допрос, подумал Поборцев. Держись, Алекс, точнее, Петр.

— После. И то один раз, — решил особо не откровенничать Алекс. — Издалека видел. Близко подходить не стал.

— Понятно, — сказал Сергей. — Ну, что ж, а мы как раз намерены встретиться с ними. И чем чаще, тем лучше.

— То есть, вы ничего не можете сказать о них? — снова спросил Павел. — Ничего интересного не заметили? Как они реагируют на людей, например? Что‑нибудь еще.

— Я же говорю: видел их только издалека, — гнул свое Алекс. — А как реагируют… Не знаю, как реагируют. Может, они меня тоже видели. Хотя, — он усмехнулся, — у них ведь и глаз нет.

Он мог бы рассказать о своих впечатлениях. О том, как той ночью в Дымове наткнулся на ходячие деревья и видел дерево, которое не двигалось, но ничем не отличалось от собратьев–мутантов. Но решил ничего не говорить. Пока. Скоро все сами увидят.

Черт бы побрал шефа со своей ревизией! Славик вытер пот со лба и присел на стоявшие у стены ящики с гвоздями. Он раз за разом вспоминал неприятный разговор и взгляд, которым Александр Георгиевич смотрел на него. Очень нехороший взгляд. Словно Слава украл у него что‑то. Но будто он виноват, что толпа военных вытащила из магазина два десятка бензопил! Что он мог поделать? Ведь он звонил Александру Георгиевичу, но тот не брал трубку. А теперь орет, что посадит за растрату! Говорит, надо было хоть бы какую‑нибудь расписку взять, а теперь кто возместит убытки? Магазин закрыли, и Александр Георгиевич приказал провести внеплановую ревизию на подведомственном Славику складе. Будто хотел поймать его еще на чем‑то! Слава прекрасно помнил, какие пилы и сколько взяли военные, но шеф был непреклонен. «Со склада не выйдешь, — сказал он, — пока все не пересчитаешь, а я вечером приду».

Слава расстроился, ведь до сих пор все складывалось так удачно. Найти подобную работу в Дымове было нелегко. Все работали либо на лесопилке, либо на комбинате, в десяти–пятнадцати километрах. В самом городе производств не было, а торговые точки давно закреплены для «своих». Слава устроился в магазин стройтоваров по знакомству и держался за хорошее место. Шеф, конечно, был не слишком приятным субъектом, говорили, что именно из‑за его характера в магазине так часто меняются продавцы, но Славик помалкивал и терпел подчас откровенную грубость начальника. В общем, платил он по дымовским меркам неплохо, на работе частенько выдавалось свободное время, а это Слава очень ценил.

И вот, на тебе! Несмотря на угрозы шефа упрятать в тюрьму, Славик не слишком испугался. Во–первых, он не чувствовал себя виноватым, во–вторых, у него свидетели есть — кассир. Так что плевать, пусть себе орет. Гораздо неприятнее потерять работу. Все равно нет света, и касса не работает, так что убытков не миновать. Слава понимал, что начальник так распинается потому, что сезон, спрос на бензопилы существенно возрос, а товара нет.

Александр Георгиевич закрыл его в магазине, и Слава принялся за пересчет. Дело было знакомое, несложное, главное здесь — хорошая память и внимательность. Вот только события последних дней не давали сосредоточиться. Атака чудовищных деревьев на город потрясла не только его — каждого дымовца.

Что же случилось? Кто они и почему нападают на город? Как с ними справиться? Эти вопросы метались в голове, смешивая стройные ряды цифр, и не раз приходилось пересчитывать позицию заново. Все же к обеду Слава достиг определенного прогресса и был уверен, что до вечера справится. Тем более что света не было, а считать в темноте или при свечках неблагодарное занятие. Так что надо успеть.

В обед он перекусил взятыми из дома бутербродами и фруктовым кефиром. По городу ходили слухи, что жителей эвакуируют, что стягиваются войска, что из зоны снова сбежали уголовники и бродят по окрестным селам. Мысли о том, что может случиться в ближайшие дни, не давали покоя, но Славик героически гнал их, он считал и считал, и, наконец, закончил еще до официального закрытия магазина. Все. Осталось подождать Александра Георгиевича.

Но шеф все не появлялся. Слава ходил по торговому залу, заглядывал через витрину на улицу, и на душе становилось тревожно. Улица, всегда не слишком многолюдная, сейчас была совершенно пуста. Ни одного человека. И на дверях рюмочной, что напротив, где постоянно толкались подвыпившие мужики, висел замок. Фонари не горели, и стало быстро темнеть. Где же шеф?! И не позвонить — нет сети. Может, он про него забыл? Вполне может быть. Александр Георгиевич и не такие штуки откалывал.

Славик зажег пару свечек и сел в кресло кассира. За окном давно стемнело, и хотелось домой. Есть тоже жутко хотелось, но что поделаешь? Наверно, надо ждать утра, а там шеф точно появится. Может, он решил таким образом его наказать? Вот свинья! Слава расположился в кресле поудобней и заснул. А проснулся, когда за стеклами вовсю играло солнце. Уже утро! Он достал телефон и посмотрел на время: десять почти! Ничего себе заснул, он и дома в удобной постели спит меньше. Слава потянулся и подошел к окнувитрине. Улица все так же пуста и…

У соседнего дома он увидел черное шевелящееся дерево. Оно двигалось по улице и шло прямо к его магазину. Слава замер, рассматривая шагающего гиганта через пыльное стекло. Что нужно здесь мутанту, и где все люди? Неужели эвакуировались, а он остался в брошенном городе?

Дендроид не спеша прошествовал мимо магазина, а Славик спрятался за прилавком и наблюдал за ним. Глаз у дерева он не заметил, но кто его знает, вдруг как‑то почует — куда тогда бежать? Но дерево проследовало мимо и ушло, ничего не трогая. Нет, оставаться здесь больше нельзя, пусть шеф провалится! Рисковать жизнью ради досок и гвоздей он не собирается.

Слава пошел на склад и задумчиво перебрал сложенные инструменты. Выйти‑то, он выйдет. Можно просто разбить витрину, потом если что — спишем на дерево. А вот какое‑нибудь оружие прихватить не мешало бы. Большинство инструментов были электрическими, а значит, бесполезными. Оставался лишь старый добрый топор, бензопил не было, да и таскать такую дуру с собой Слава не стал бы. Слава выбрал облегченный туристский топорик и подошел к витрине. Ну, что, приступим? На мгновенье показалось, что он сошел с ума, что крушить витрину в своем же магазине безумие, за которое придется заплатить, что не надо этого делать, не стоит… Но страх толкнул в спину холодным лезвием, и Слава взмахнул топориком. Стекло разлетелось на куски. Славику понравилось. Наверно, подсознательно он давно мечтал об этом. Бац! И второе разбилось, осыпав тротуар осколками. Слава осторожно наступил на хрустящие стекла и выпрыгнул из заточения.

Как хорошо на свободе! Он направился к дому, шагая непривычно тихими, безлюдными улицами. Такая тишина могла быть в Дымове ночью, но никак не днем. До дома было два квартала, и он надеялся, что не встретится с двигающимися деревьями. Впрочем, тишина не была полной. Изредка откуда‑то доносились странные и потому жуткие звуки: какой‑то громкий шелест или скрип, а иногда треск или шуршание. Не было лишь привычных, человеческих звуков: урчанья и сигналов машин, голосов людей или просто звука шагов. Славе стало страшновато. Он покрепче сжал топорик и ежеминутно оглядывался.

Он миновал один квартал и повернул за угол. Вон вдалеке и его дом. Но что это? У обочины стояла совершенно раздавленная машина. На бампере виднелись странные зеленые следы. Слава нагнулся, разглядывая их, но потрогать не решился. Он заглянул в расплющенную кабину и увидел на осколках ветрового стекла потеки крови.

Оставшееся расстояние преодолел бегом. Вот и дверь. Он нырнул в парадную и поднялся на второй этаж. Ключ у него был, и Слава вошел в квартиру. Теперь сомнений не осталось: все эвакуировались, а он остался! Здесь жили знакомые его матери, у которых он снимал комнату. Мать жила не в Дымове. В квартире был кавардак, видно, что хозяева метались по комнатам, собирая более–менее ценное и нужное. Слава положил топор на кухонный стол и открыл холодильник. Вытащил два яйца и включил газ на плите. Знакомого шипения не последовало. Вот напасть, как же поесть приготовить? Слава достал кусок хлеба, соль, выпил сырое яйцо и закусил горбушкой. В животе полегчало. Тогда выпил и второе. Кто знает, когда еще поесть доведется?

Он прошел в свою комнату и сел на диван. Так, надо подумать, как выбраться отсюда. До ближайшего населенного пункта в сторону Екатеринбурга достаточно далеко, километров пятнадцать или двадцать, он точно не знал. А вдруг и там деревья? Он подумал об этом и шумно вздохнул. Действительно, ведь он не знает, что произошло за последние сутки, весь день и всю ночь провел на складе. А ведь у него есть приемник! Он на батарейках, так что будет работать. Разыскав приемник, Слава включил его, но кроме обычных музыкальных программ, никаких сообщений о дендроидах не было. Он дождался выпуска новостей, но и там ничего не сказали. Что за черт! Или ему все это снится? Ладно, как бы то ни было, нужно выбираться к людям. Оставаться в таком городе страшно. Вдруг эти мутанты радиоактивные, как это узнаешь? Раз всех эвакуировали, значит, есть причины.

Слава достал из шкафа модный рюкзак и принялся собирать все необходимое. Необходимого набралось много. Он подумал и отложил теплую куртку и запасную пару обуви. Теперь все кое‑как влезло. Славик частенько ходил с друзьями в походы по окрестным лесам, на Пелымское озеро, и знал, что нужно иметь с собой уважающему себя грибнику или рыбаку. Он переоделся в легкую непромокаемую ветровку, защитного цвета брюки с полезными накладными карманами и зашнуровал высокие армейские ботинки, купленные по случаю на рынке. Вот теперь он готов. Одно плохо: мало жратвы, а магазины не работают. У него мелькнула мысль, что раз никого в городе нет, то можно спокойно «бомбануть» какой‑нибудь ларек, и ничего ему не будет. Но это называется мародерством, а в таких вопросах Слава был принципиален. Ничего, с голоду не помрет. В квартире осталось немного овощей: морковки, картошки, лука, и он положил их в рюкзак. Все, теперь посидеть на дорожку, чтобы повезло.

Он вышел из дома и прошел по безлюдным улицам, направляясь к западной части города. Там начиналась дорога, выводящая к шоссе, которое тянулось до самого Екатеринбурга. Если всех эвакуировали, то только в эту сторону, рассудил Славик, на восток сплошные леса и мало населенных пунктов.

Иногда ему хотелось бежать — до того неестественно и страшно было находиться в абсолютно пустом, покинутом всеми городе, но Слава сдерживал себя. Явной опасности он не видел, а силы следовало поберечь. Неизвестно, что еще может приключиться…

Слава вышел к разрушенной заправке и остановился: прямо посреди развалин стояло дерево–мутант. Оно не двигалось, не размахивало корнями, и парень решил подойти поближе. Могучие корни уходили в землю через взломанный асфальт, и Слава поразился этой невероятной живой мощи. Дендроид был неподвижен, и листики на черных ветвях тихо шелестели от налетавшего ветерка. Киря рассказывал, что после той ночи, когда мутанты в первый раз пришли в город, то здесь то там они останавливались точно так же и больше не двигались, даже когда солдаты рубили их топорами. Слава не видел этого, так как с утра был на работе, но теперь окончательно поверил приятелю.

Слава вытащил из‑за ремня топорик и подошел поближе. Рубить мутанта он не собирался, но лучше быть настороже. Подняв с земли кусок битого кирпича, Славик размахнулся и запустил его в дерево. Никакой реакции. Он подошел почти вплотную и, косясь на опасные корни, осторожно дотронулся до толстого, в целый обхват, ствола. Ничего. Слава осмелел и пнул по стволу носком ботинка. Никакой реакции, лишь слабый шелест листвы. Почему же мутант остановился здесь и почему больше не двигается? Непонятно.

Минуя последний перекресток, Слава машинально посмотрел налево и увидел группу вооруженных людей, вытаскивающих из магазина какие‑то коробки. Остановившись, он смотрел на них, не понимая, что происходит. Это были не солдаты, но почему с оружием?

— Эй, ты! — крикнул один из них, заметив стоящего на перекрестке парня. — А ну, иди сюда!

Слава попятился. Он понял, что эти люди грабят, пользуясь отсутствием армии и милиции. И свидетели им не нужны. Человек сдернул с плеча ружье:

— Стоять, я сказал!

Другие мародеры остановились и двинулись к Славику. Дожидаться их парень не стал, и его старту позавидовал бы любой бегун на короткие дистанции. Раздался выстрел, и Слава услышал свист пули, пролетевшей совсем близко. Он рванул еще быстрее. За спиной слышались крики преследователей и топот ног.

Бежать из города теперь было нельзя. Впереди, за домами начиналось открытое место, где его запросто подстрелят. Надо бежать в город. И Слава завернул за угол, изо всех сил мчась мимо окруженных заборами частных домиков. Оглянувшись, он увидел, что преследователи куда‑то делись. Он остановился и перевел дух, и тут же из‑за поворота выехала зеленая «Нива». У них машина! Надо было догадаться! Он снова побежал, чувствуя за спиной приближающийся рев двигателя. Мужиков он бы «сделал» — в школе бегал кроссы лучше всех, а с машиной ему не тягаться.

Так страшно ему не было давно. Ведь они просто убьют его, как свидетеля, и никто ничего не узнает. Слава бежал так быстро, как мог, а набитый рюкзак беспощадно колотил по спине. Он заметил приоткрытую калитку в чьем‑то саду и нырнул туда. Они наверняка заметят его маневр, но, по крайней мере, машина в калитку не проедет. Слава пробежал двор наискосок, перепрыгнул через скамейку и обежал дом. За ним был забор из крупной ячеистой сетки. Слава бросил мешавший топорик, и с разбегу прыгнул, уцепившись пальцами за проволоку, и кое‑как перелез. Машина гудела где‑то слева. «Окружают, — подумал он, — может, спрятаться в брошенном доме?» Но страх и адреналин гнали вперед. Славик нашел калитку и выскочил на соседнюю улицу.

И очередная пуля расщепила доску в заборе рядом с ним. Слава побежал, лавируя, как заяц, чтобы им было трудно прицелиться, и завернул в ближайший переулок. Где‑то здесь они с Кириллом видели дендроидов, и солдаты стреляли в них.

— Вон он! Он туда побежал! — послышалось сзади. И снова зеленая машина выехала из‑за поворота, быстро сокращая расстояние до беглеца.

Остался один последний переулок, за ним начинался лес, там легче спрятаться. Слава бежал из последних сил, но «Нива» настигала. Завернув в переулок, он остановился: впереди к нему двигались дендроиды. Несколько живых деревьев, не торопясь, передвигались по улице, и Слава едва не застонал от безысходности. Надо же так попасть! Из огня да в полымя! Машина завернула за ним и заскрипела тормозами. Водитель тоже увидел чудовищ. Решать, решать быстрее!

Двуногие твари показались опасней мутантов, и Слава ринулся вперед, прямо на дендроидов. Обежав первое дерево, он снова услышал выстрел и звук пули, попавшей в плоть. На бегу ощупав себя, Слава понял, что досталось не ему, а мутанту. Он обежал второе дерево, третье. Они не трогали его, не били корнями, как тех солдат с бензопилами, и он уже чувствовал к ним что‑то сродни благодарности. Позади зачастили выстрелы, но Слава уже не боялся. Он почти спокойно бежал к лесу, зная, что эту преграду мародерам не пройти.

— Смотрите!

Черное, необычайно толстое у корней дерево, походившее на сосну, дергалось и шаталось. Под черной блестящей кожей прокатывались огромные бугры, словно что‑то внутри его тянулось и рвалось наружу. Зрелище это, неестественное и страшное, заворожило людей, и командир дернул за рукав собравшегося подойти поближе Картавина:

— Не стоит!

— Снимай, снимай! — теребила Нефедова Света. Тот, наконец, настроил камеру и навел на объект.

— Света прибавь!

— Не командуй, — сдержанно отозвался коллега. — Вот это да! Как в кино! Что же это такое?

Раздался звук, напоминающий треск рвущейся материи, только во много раз громче. Ствол дерева лопнул вдоль, от начала кроны до самых корней. Из влажной, сочащейся слизью трещины вниз посыпались странные темно–зеленые личинки. Десятки, может быть, даже сотни — Поборцев не мог их сосчитать. Личинки были крупные, с ладонь, и отталкивающе шевелились, быстро расползаясь в разные стороны. Люди отшатнулись — неизвестные существа могли быть опасными. Поборцев вжался спиной в соседнее дерево, с виду обычное, и наблюдал, как оператор мечется, высоко задирая ноги, чтобы не наступить на склизких тварей.

— Не стрелять, спокойно! — крикнул Сергей.

Уворачиваясь от живого потока, Светлана отпрыгнула в сторону, но недостаточно проворно, зацепилась ногой за корень и упала. Твари резво поползли по ней, оставляя на одежде влажные зеленые полосы. Она закричала, почувствовав холодное прикосновение к обнаженной руке. Кто‑то рывком подхватил ее и поднял на ноги. Она повернулась: лесник. Стряхивать с нее личинок не потребовалось: они сами сползали вниз и двигались прочь. А иные ловко ввинчивались в мягкую лесную почву и исчезали. Через минуту все они пропали. Ни одной личинки не было видно, а породившее их дерево больше не шевелилось.

— Вы понимаете, что мы видели? — спросил Нефедов. — Они же так размножаются! Ну, ребята, Нобелевка гарантирована!

— Но вряд ли мы ее получим, — сдержанно отозвался Картавин.

— Ни хрена себе! — сказал один из контрактников, Мельников. Он появился из‑за дерева рядом со Светланой и щелкнул предохранителем на автомате. — Я такого никогда не видел!

Павел подошел к Свете:

— С тобой все в порядке?

— Кажется, да, — проговорила она, разглядывая свою кисть. Кроме скользкого зеленого следа, ни царапин, ни каких‑то повреждений на ней не было. «Слава Богу, — подумала она, — а если б они были ядовиты?» Она медленно отходила от шока. Все произошло так быстро! Ее дрожащие руки механически ощупали одежду и тело, убеждая паникующий мозг, что опасность давно позади.

— Хорошо, что хорошо кончается, — сказал Сергей. — Не вовремя вы споткнулись. В другой раз будьте внимательней, иначе все может закончиться гораздо хуже.

Ей было стыдно за свой крик. Она нагнулась, собираясь вытереть скользкие пальцы о траву.

— Эй–эй–эй! — предупредительно крикнул Картавин. — Света, ты что? Это же ценный материал!

Он вытащил пустой контейнер и плоской стеклянной палочкой аккуратно собрал прозрачную слизь с ее пальцев.

— Вот теперь вытирай.

— А вы что скажете, Светлана? — спросил Поборцев. Он видел, что ей не по себе, но хотел узнать ее первую реакцию на чудо. Точнее, вторую. Первой был истошный крик.

— Невероятно, — выдавила Света. — Даже не верится, что я это видела! И трогала.

— Это понятно, — сказал Алекс. — Мне интересно, что вы скажете по поводу этих червей. Такого, я думаю, еще никто не видел! — изумленным тоном добавил он, дабы его не сочли излишне любопытным.

— Надо было поймать хотя бы одного! — вздохнула Светлана. — Это бы нам здорово помогло!

— Что же вы не ловили? — не удержался от шутки Поборцев. — Вон их сколько по вам ползало!

Она бросила неприязненный взгляд и поджала губы. Что тут скажешь? Испугалась, как последняя трусиха! А ведь она ни мышей не боится, ни пауков. А вот этих личинок испугалась. Так ее и впрямь посчитают обузой. Ну, хоть бы одну личинку найти! Сейчас бы она мигом посадила ее в контейнер.

— А я, вроде, раздавил одну! — сказал Нефедов. Света набросилась на него:

— Где?!

— Вот.

Она склонилась над раздавленной личинкой и осторожно собрала останки в контейнер. Это уже кое‑что! И даже очень кое‑что! Теперь хорошо бы взглянуть на дерево–матку. Микробиолог подошла к неподвижному гиганту и склонилась над черным отверстием. Внутри было пусто. Резкий кислотный запах заставил ее фыркнуть и отдернуть голову. Дерево шевельнулось. Взвизгнув, Светлана отпрыгнула в сторону, а солдаты вскинули оружие. Но дендроид медленно накренился и рухнул на землю.

— По–моему, оно умерло, — сказал Сергей.

— По–моему, тоже, — подтвердил Поборцев. — Ползающих деревьев мы пока, слава Богу, не виде‑ли.

— Шутки в сторону, — сказал Нефедов. — Теперь ясно, что эти червяки — личинки или зародыши, а дерево, по сути, живородящее. Личинки ушли под землю и теперь благополучно заражают деревья вокруг нас.

Сергей оглянулся:

— Думаете, находиться здесь опасно?

— Ну, сейчас‑то нет, — почесал верхнюю губу старший научный сотрудник, — но потом… кто его знает? Я думаю, через корневую систему они проникают в ствол и…

Представить дальнейшее было слишком сложно. Что происходит с зараженным деревом? Как оно перестраивается и главное, как быстро? Эти вопросы вертелись в головах всей научной части экспедиции и не только у них. Алекса это тоже весьма интересовало.

— Сколько же их было? — спросил Сергей. — Вы видели?

— Думаю, сотни две, — сказал Картавин.

— По–моему, больше, — сказал Поборцев. — Раза в два.

— Может быть, — не стал спорить Павел.

— Можно подсоединить видеокамеру к ноутбуку и в замедленном режиме просмотреть. И даже сосчитать, — предложил Нефедов. Картавин кивнул:

— Значит, в одном дереве их может быть несколько сотен. Если узнать, сколько времени они вызревают внутри, прежде чем дерево сможет ходить, тогда, — он сделал паузу, — тогда мы могли бы вычислить их примерное количество.

— А вот это уже интересно! — сказал Сергей. — Только пока это теория.

— Когда впервые появилась информация о дендроидах? — спросил его Картавин.

— В первых числах июля.

— Тогда, если предположить, что в начале месяца было одно такое дерево, и оно может, скажем так, «родить», скажем, в среднем, триста своих собратьев, тогда… Ведь мы встретили уже не первое дерево–матку, верно? Значит, это, по крайней мере, второе поколение. А может, и третье! А прошел уже месяц! Если еще раз предположить, что каждое дерево способно стать маткой, то…

Ученые посмотрели друг на друга. Выводы напрашивались просто кошмарные.

— То их количество будет расти в геометрической прогрессии, — подсказал Сергей. Светлана удивленно поглядела на военного: не ожидала!

— Если их было, скажем, триста, то станет девяносто тысяч! А еще через месяц станет…

— Миллионы, — сказала Света. — Но этого не может быть!

— Почему? — спросил Сергей.

— Тогда бы мы и остальные люди встречались с ними гораздо чаще! Их явно не столь много.

— Значит, либо они вызревают медленней, либо не каждый дендроид становится маткой! — предположил Картавин.

— К тому же, мы не знаем, сколько их было уничтожено! — добавил майор.

Все на минуту замолчали и задумались. Лишь охрана не принимала участия в беседе, пристально вглядываясь в окружавший их лес.

— Есть только один достоверный способ узнать все это, — сказал Картавин. — Надо остаться здесь до тех пор, пока дендроиды не оживут. Тогда мы узнаем все.

— Верно, — согласился Нефедов, — но сколько придется ждать? Месяц? Мы не сможем находиться здесь так долго!

Света представила себе, что придется жить здесь неизвестно сколько, да еще под боком с вызревающими дендроидами! Ей стало не по себе.

— У нас есть максимум неделя, — сказал командир. — Предлагаю другой способ. Мы оставим здесь специальный маяк и установим ежедневное наблюдение с вертолетов. Возможно, и спутник подключим.

— Значит, задание можно считать выполненным? — спросил Картавин. Нефедов схватился за бороду и неопределенно покрутил головой.

— Нет! — уверенно сказал командир. — Результаты мы получим неизвестно когда, а это меня не устраивает. И месяц ждать нам никто не позволит. Чтобы выполнить задание, надо найти дерево–матку. Только живое.

Семью Вожакова поселили в старом пионерском лагере. Он располагался рядом с поселком Полесок, всего в нескольких километрах от шоссе. Места тут были красивые, леса и горки, болот и сопутствующих им комарья нет, тихая речка неподалеку. Когда‑то лагерь был довольно популярен, сюда возили детей даже из Екатеринбурга. А теперь любой внимательный человек мог заметить признаки российской запущенности и безденежья: облупившаяся штукатурка на спальных корпусах, заросшие травой площадки, полуразвалившиеся летние беседки. Лишь высокий забор из крупноячеистой сетки стоял непоколебимо, а на въезде в лагерь дежурили вооруженные солдаты.

Лагерь оказался забит беженцами из Дымова. Их кормили бесплатными обедами, дети могли играть на спортивных площадках, работала баня и прачечная. Но наружу никого не выпускали. У ворот стояли военные, и патрули ежечасно обходили лагерь по периметру.

В первый же день пребывания перед людьми выступил представитель президента. Он сказал, что их разместили здесь временно, пока территория Дымова оцеплена войсками. Когда операция закончится, они смогут вернуться в город. От имени президента он принес извинения и соболезнования пострадавшим и пообещал, что материальные потери, а также моральный ущерб, будут непременно возмещены всем жителям города. А сейчас они могут спокойно жить и отдыхать. В конце речи представитель поведал, что из колонии совершен массовый побег уголовников, и потому он настоятельно просит никого не пытаться уйти из лагеря, ибо это небезопасно. К каждому он солдата приставить не имеет возможности. Если операция затянется, сказал чиновник, мы вывезем вас в другие районные центры, туда, где возможно предоставить жилье. Вожаков заметил, что в своей речи представитель ни разу не упомянул о живых деревьях, ограничиваясь словами «опасность», «временные трудности» или «проблема».

Речь представителя произвела успокаивающий эффект, и всеобщая напряженность пошла на убыль. Но Николаю не нравилось, что их никуда не выпускают. Он попробовал объяснить дежурному офицеру, что мог бы уехать в Екатеринбург к родственникам жены и жить там, но натыкался на резкий отказ. Не положено! Но все‑таки кое–кого выпускали. Вожаков разузнал, что отпустили семьи некоторых дымовских чиновников и милицейских начальников. Значит, дороги свободны и безопасны. Получается, представитель врет! Хотя, конечно, для семей «шишек» могли выделить и армейский эскорт.

Но главное, Вожаков понимал, что сыр–бор не из‑за уголовников, как хотели им представить, а из‑за деревьев–мутантов. С его мнением соглашались многие в лагере. Люди пытались разузнать хоть что‑то у охраны, но патрулировавшие периметр солдаты и офицеры отмалчивались, ссылаясь на приказ. Им приказали молчать. Почему?

Еще не было связи. Здесь также не работали мобильники, и Николай подозревал, что их неспроста привезли именно в этот старый лагерь, а не в другой, более благоустроенный, поближе к Екатеринбургу. Некоторые детишки вспоминали тот лагерь и хотели туда.

Скорее всего, наверху не желали утечки информации, и они все стали заложниками государственной тайны. Слушая приемник в машине, Вожаков был удивлен, что ни одна радиостанция в новостных выпусках ни словом не обмолвилась о событиях в Дымове. Как будто ничего не произошло. Лишь однажды промелькнуло сообщение, что в районе Дымова идут крупномасштабные воинские учения.

— А когда мы поедем домой, папочка? — спрашивала Танюшка, и Вожаков брал дочурку на руки:

— Разве тебе здесь плохо? Смотри, сколько детишек!

— Я на озело хочу! Здесь нет озела, — жаловалась дочка, и папа сокрушенно кивал в ответ:

— Да, нет. Зато пруд есть.

— Он плохой.

Устами младенца, подумал Николай. После чистого озера местный лагерный пруд напоминал лужу с темной водой, неприятным илистым запахом и заросшими осокой берегами. В ней только кораблики пускать.

— А делево к нам не придет? — спросила она как‑то раз. Николай не знал, что ответить.

— Не придет, видишь, нас солдаты охраняют, — сказал он дочурке, и ему стало не по себе. А вдруг мутанты окажутся здесь, у лагеря? Смогут их остановить три десятка солдат?

— Не понимаю, зачем что‑то искать, если можно вертолетом аккуратно поднять одно из этих деревьев и отвезти для исследований? Так ведь уже делали, — Картавин сидел напротив Светланы и доедал остатки тушенки из жестяной банки. Сергей решил сделать привал у мертвого дерева, тут же заночевать, а утром двинуться дальше. Тем более, по словам проводника, дойти до ближайшего жилья засветло все равно не успеть. Солдаты осмотрели лес в радиусе сотни метров, и ни одного дендроида не обнаружили. Это прибавило им спокойствия. Ночью решили дежурить по очереди и парами: один гражданский, один военный.

— Насколько мне известно, это сделали в поле, а не в лесу, — сказал Сергей. — И использовали сеть. Здесь сеть не накинешь. Пойду, посты проверю.

Командир поднялся с травы и скрылся за деревьями.

— И как ты его выдернешь «аккуратно»? Может, мы его убьем такой транспортировкой, — не согласилась Светлана. — И где гарантия, что внутри есть личинка? Мы сейчас не можем определить, заражено дерево или нет.

— Если судить по найденному нами пустырю с мертвой маткой, — - здесь скоро будет то же самое. Если даже нам, не сдавался Павел удастся поймать одного дендроида, не факт, что он окажется маткой. Ведь тот, наш первый, в лаборатории, не пытался размножаться.

— Может быть, среда не позволяет? — предположила биолог. — Некоторые виды в неволе не размножаются. Или ему еще что‑то нужно.

— Или, — вздохнул Картавин. — Ни черта мы не знаем. Но это пока!

Он отбросил пустую банку.

— Подними! — раздался чей‑то голос. Светлана повернула голову и увидела лесника. Молодой парень импонировал ей, было в нем что‑то… нестандартное. Петр производил впечатление неглупого человека, легко общался со всеми, много шутил. Странно, что такой парень выбрал столь неоднозначную профессию. Она всегда думала, что лесники — суровые и замкнутые люди, почти отшельники, и уж конечно, не молодые.

В общем, Александр ей нравился. Но не более того. У нее есть Павел.

— Подними! — повторил лесник.

— Чего? — не понял Павел.

— Подними банку! У себя в квартире будешь швырять! — лесник подошел и навис над ним. Взгляд его не предвещал ничего хорошего.

Картавин замялся. Подчиниться как‑то неудобно, тем более что здесь находилась Светлана. Поднять означало признать свою глупость и унизиться, а к таким моментам Павел относился очень щепетильно.

Но парень выглядел уж больно решительно. Того и гляди, вцепится.

— Из‑за таких, как ты, мутанты и появляются! — произнес лесник. — Разбрасываете всякое дерьмо и думаете, природа сама о себе позаботится! Биолог херов!

— Что? — Картавин поднялся. Ростом он не уступал наглецу, и сложением был плотнее, но в таких ситуациях важна решимость, с которой ты готов дать отпор. А решимости у Павла было меньше.

— Что вы тут расшумелись? — из‑за деревьев появился Сергей. Он поднял брошенную Павлом банку, подошел и засунул ему в рюкзак. — Лесник правильно говорит.

Возразить командиру Картавин не посмел.

Огромный транспортный вертолет завис над лесом, и воздушный вихрь прижал книзу мотавшиеся из стороны в сторону верхушки сосен. Светлана прижала ладони к ушам — шум вертолетных двигателей резал уши, привыкшие к лесной тишине. Сверху сбросили специальные тросы, обернутые мягким пружинящим материалом, и солдаты принялись крепить их к дереву. Пока ждали вертолет, «беременного» дендроида осторожно окопали со всех сторон, чтобы по возможности причинить наименьший вред при выдергивании из земли.

Что и говорить, им крупно повезло, что они нашли это дерево. Два часа назад один из солдат, посланный в разведку, наткнулся на него и опознал по осыпавшимся с ветвей листьям и жутко колыхавшемуся стволу. Первое, «рожавшее» у них на виду дерево, тоже почти не имело листвы. Окруженный людьми монстр не двигался. Тем не менее, подходили к нему очень осторожно, опасаясь удара мощных корней. Но обошлось. Очевидно, в этот период они были беззащитны, по крайней мере, не могли размахивать корнями и ветками.

Сергей тут же вызвал вертолет, и все участники экспедиции принялись бережно окапывать гиганта. Внутри ствола перекатывались огромные желваки, но все знали, что там в действительности. Только бы успеть довезти до лаборатории, и их миссия будет блестяще завершена!

— Все готово, — по рации передал на вертолет Сергей. — Начинайте поднимать!

Толстые стальные тросы натянулись и загудели. Командир развел руки и пошевелил ладонями, сделав всем знак отойти подальше. Лопнувший трос легко мог покалечить человека. Специальный стягивающий крепеж затянулся вокруг «талии» дендроида. Лесной монстр покачнулся и заскрипел. Шум винтокрылой машины глушил все звуки, и Поборцев видел, как командир что‑то кричит в рацию. Корни с хрустом вырывались из земли. Дерево угрожающе накренилось, но хитроумная система стабилизации сработала, ослабив тросы в одних местах и натянув в других.

Наконец вертолет поднялся, унося с собой главную находку экспедиции. Громоподобный стрекот затих вдалеке, и Павел подошел к Сергею:

— А за нами когда прилетят?

— Скоро, — односложно ответил командир. — Будем ждать. Теперь нам торопиться ни к чему.

Люди расселись на земле. Алекс задумался. Вот и конец экспедиции. Что же он узнал? С одной стороны — многое, с другой — ничего. Нет доказательств. У него есть смартфон с функцией видео и неплохим разрешением, но снимать открыто он не мог, понимал, что командир этого не допустит. В лучшем случае сотрет запись. В худшем… Правда, кое‑что Алекс на свой страх и риск сумел снять. В момент, когда все, не отрываясь, глазели на личинок, сыплющихся из трещины в стволе, Алекс, притаившись за деревом, сумел незаметно снять этот процесс. Эти кадры уже сенсация! И все же мало. Из десяти секунд видео не сделать хороший репортаж.

Мысли прервал крик часового:

— Они идут сюда!

Поначалу ни Поборцев, ни остальные не осознали опасности. Ну, идут. Ну, и что? Мы всегда сможем убежать от неповоротливых деревьев. Но когда черные стволы замелькали со всех сторон, стало действительно страшно.

— Они везде! Они окружают нас! — крикнул Картавин. Командир схватил ринувшегося куда‑то в сторону Нефедова:

— Куда?! Без паники! Отступаем вместе! Мельников, ко мне!

Один из бойцов подскочил к командиру.

— Охраняешь гражданских!

— Есть!

— Пойдете за нами по моей команде. Остальные, за мной!

Исследователи похватали рюкзаки с образцами и аппаратурой. Поборцев оказался рядом со Светланой и рывком взвалил на плечо ее рюкзак:

— Я помогу!

Сергей и двое солдат устремились вперед, к видневшемуся впереди противнику.

— Стреляем на поражение!

Ученые притаились неподалеку, наблюдая, как начинается бой. Мельников страховал сзади. Алекс полез в карман, достал патроны и зарядил дядино ружье. Возможно, пригодится.

Несмотря на кажущуюся миниатюрность, автоматы разведчиков обладали огромной разрушительной силой — скорее всего, пули в них были разрывными. Они оставляли на телах дендроидов огромные рваные раны, сочащиеся темной слизью, но гиганты не отступали. Вот в пяти метрах от заслона повалился первый мутант, рухнул, ломая ветви, второй. Но деревья, не замечая потерь, угрожающе сжимали кольцо. Вступил в бой и Мельников. Ольхина вздрогнула, когда позади нее неожиданно раздалась длинная очередь.

Услыхав стрельбу с тыла, Сергей понял, что положение угрожающее. Еще немного — и деревья их попросту раздавят.

— Всем лечь! — крикнул он. — Гранаты!

Его бойцы переглянулись и синхронно метнули оружие. Два взрыва сотрясли землю — и два гиганта подломились у основания, а третьего отбросило взрывной волной назад. Дендроид повалился и не мог встать, беспомощно шевеля корнями.

— Еще!

Снова взрывы. Поборцев приподнял голову и увидел, что Мельников лежит, придавленный еще шевелившимся псевдодеревом. Помочь солдату они бы не смогли — толстенный ствол не поднять и вдесятером. Алекс взглянул на приближающихся дендроидов и встряхнул лежавшую рядом Светлану:

— Бежим!

Нефедов и Павел последовали их примеру. Командир обернулся и увидел лесника:

— Ты что бегаешь? А ну, ложись!

— Мельникова убили! — выпалил Поборцев, падая на траву рядом с ним. Ученые попадали рядом.

— Убили?

— Деревом придавило.

Сергей выругался.

— Пригните головы!

Командир размахнулся, кидая очередную гранату. Взрывы гремели один за другим, на вжавшихся в землю людей падали ветки и шишки, комья земли и мха вперемешку со слизистыми останками дендроидов. На несколько секунд все стихло.

— Теперь вперед! Все, быстро! — командир поднялся первым и бросил взгляд на перепуганных гражданских. — Не отставать! Горюгин — замыкающий!

Отставать никто и не собирался. Теперь люди могли полагаться только на свои ноги. Отряд бегом последовал за командиром. Все‑таки гранаты здорово помогли им. На развороченной взрывами земле валялись изувеченные тела дендроидов. Сколько их было здесь: десять, двадцать? Разобрать трудно, да и не до того сейчас. Сзади и сбоку слышался скрип и треск продиравшихся через лес мутантов. Сколько же их тут?! А впереди, где падали гранаты, врагов почти не осталось. Лишь несколько черных деревьев, покачиваясь, угрожающе растопырили ветви навстречу людям.

— Прорвемся, за мной!

Люди змейкой просочились между двумя первыми деревьями. Следующий за Алексом солдат выпустил в дерево длинную очередь, но вдруг автомат заглох. Поборцев, оказавшийся рядом, еле увернулся от корня, хлестнувшего по ногам. Горюгин замешкался, доставая запасную обойму, и могучее щупальце ударило так, что солдат отлетел метров на пять, ударившись спиной о дерево. Алекс услышал жуткий хруст сломавшейся кости. Он бросился на помощь, но дендроид был ближе. Алекс увидел, как, не замечая сочащейся изо рта крови, солдат перезарядил автомат и выпустил очередь в нависшего над ним мутанта. Огромный корень взвился в воздух, и человек успел лишь вскрикнуть. Дерево убило его одним ударом. Поборцев не успел помочь и в ярости выстрелил по мутанту в упор. Щупальце поднялось и ударило сверху. Защищая голову, Поборцев подставил ружье — и оружие разлетелось надвое. Алекс еле устоял на ногах. Будь удар чуть сильнее, он был бы уже мертв.

От страха движения казались неуклюжими и медленными, как во сне. Поборцев развернулся и побежал за остальными, слыша, как ударили по земле мощные корненоги мутанта.

Теперь они мчались, не разбирая дороги. Иногда Сергей останавливался, чтобы выпустить очередь в близко подобравшегося мутанта, но патроны уже кончались. Второй боец остался их прикрывать и тоже пропал. Они слышали вдалеке стрельбу и взрывы, и не знали, сумел ли он выжить. Но они оторвались!

Живых деревьев становилось все меньше, и отряд мог спокойно обегать их, не ввязываясь в бой. Через полчаса Сергей скомандовал привал, и измученные люди повалились на траву. Здесь, кажется, было тихо. Перелесок на склоне холма хорошо просматривался, тут можно чувствовать себя относительно спокойно. Теперь часовых не выставляли. Некого. Сергей был мрачен. За какие‑то тридцать минут он потерял весь личный состав, и никак не мог поверить, что ребята мертвы. Они не были друзьями, эти парни просто поступили в его распоряжение непосредственно перед экспедицией. Но профессионал всегда чувствует профессионала. Они и были профи. И не подвели. Его предупреждали, что экспедиция будет опасной, он был готов ко всему, но надеялся, что до смертей не дойдет. И вот остался один с кучкой дрожащих гражданских. Из них, конечно, никто и в армии не служил. Отмазались. Как же, ценный научный персонал! Посмотрим, как они запоют, когда поймут, что связь с внешним миром исчезла вместе с пропавшим Уземцевым, и теперь предстоит самим выбираться отсюда! Вот и проводник пригодится.

Он осмотрел потрепанный отряд. Да, вояки из них… Разве что лесник выглядит получше городских неженок. Вот что значит — жить на природе!

Уставший Поборцев поболтал по траве натруженными ногами, вспоминая армию и многокилометровые кроссы. Что ж, какой‑то запас прочности у него еще есть. В грязь лицом не ударю, подумал он, не посрамлю дядю. Хотя сердце стучит, как бешеное.

— Связи нет, — сказал командир. — Так что придется выбираться самим. Но… я не знаю, где мы.

Он повернулся к Поборцеву:

— Твое время пришло, проводник. Надеюсь, эти места знаешь?

— Если бы не мчались, куда попало, сказал бы, где мы, — ответил Алекс. — Не думайте, что я здесь каждый куст знаю. Здесь тайга, а не Москва.

— Тогда какой ты, в жопу, проводник? — зло спросил Сергей. — Если не знаешь, куда идти.

— А какой ты, в жопу, командир, если драпаешь без оглядки? — мигом и в тон ответил Поборцев.

— Что ты сказал? — Сергей встал и подошел к леснику. В таких ситуациях надо сразу показывать подчиненным, кто здесь главный. Алекс встал. Взгляд Сергея не предвещал ничего хорошего. «Сейчас он пристрелит меня, — подумал Поборцев. — Хотя нет, свидетелей много. Значит, будет бить». Он сгруппировался, чтобы отразить внезапный удар, но командир произнес:

— В армии служил?

— Служил.

— В каких войсках?

— Какая разница?

— Раз служил, должен знать, что такое субординация. Все понятно?

— Нет! — смело ответил Поборцев. — Я не ваш подчиненный, а наемный работник. Работаю по контракту и в любой момент могу послать всех вас в задницу. Тем более что о таком риске меня не предупреждали.

— Струсил? — понимающе улыбнулся Сергей. — Понимаю.

— Не более чем любой из нас.

— Бросьте ссориться, — сказал Картавин. — Всем нам надо просто выбраться отсюда. Разве нет?

— Ребята, не надо! — поддержала его Света. — Давайте лучше отдохнем.

Воцарилось молчание. Сергей отошел, но Алекс понял, что нажил себе очередного врага. И хрен с ним. Мало ли их было и есть…

Вообще, Поборцев имел свое мнение о врагах, и считал, что человека видно по его недругам. Как говорится, скажи мне, кто твой враг… По друзьям судить глупо, размышлял Поборцев, а вот когда я знаю, кто твой враг… Сразу видно, чего человек стоит. И если в нашем несправедливом мире у тебя нет врагов, значит — никчемный ты человек, трус и соглашатель, всегда остающийся в сторонке.

— Ладно, — сказал Алекс. — Если поднимемся вон на ту сопку, попытаюсь определить, где мы.

— Тогда отдыхаем еще десять минут, — сказал командир, — и идем.

Поборцев из принципа не стал дожидаться приказа встать и поднялся первым. Путь по склону наверх занял не слишком много времени, лишь ныли непривычно натруженные ноги. Алекс представлял, каково сейчас Светлане, до сих пор стойко переносившей все выпавшие на них опасности. Он глянул на нее, но Света смотрела под ноги, не поднимая лица.

Поднявшись наверх, он вгляделся в просвет между редкими соснами и увидел трубу целлюлозного комбината. Ого–го! Идти‑то немало придется. Зато теперь он знает дорогу, вернее, направление. Дорог здесь нет.

— Пелымское озеро там, — показал он Сергею. — Надо двигаться к нему. Там обжитые места начинаются.