Драконы пропавшей звезды

6. Поход на Сильваност

Никто не смог бы сказать точно, откуда население столичного города Сильваноста узнало о том, что руки девушки Мины, принадлежавшей племени людей, обладают целительной силой. Эта новость могла прийти к эльфам извне, но их королевство было так давно изолировано от остального мира невидимым щитом, что такое предположение казалось невероятным. Никто из эльфов не смог бы сказать, когда он услышал об этом чуде, но каждый тут же поспешил поведать о нем соседу, родственнику или прохожему.

Этот странный слух распространился с наступлением темноты. Ночью его разносил шепот цветов, дуновение летнего ветра, песнь соловья, уханье совы. С волнением и радостью встретила его эльфийская молодежь, но эльфы постарше хмурились и предостерегали от излишней доверчивости.

С особой неприязнью воспринимали этот слух кираты, патрулировавшие границы страны. Эти эльфы с неподдельным горем наблюдали за тем, как ненавистный им щит убивал все вокруг. Когда-то они сражались против страшного Сна, насланного на них драконом Цианом Кровавым Губителем во время Войны Копья. По своему горькому опыту кираты знали, что Зло способно принимать самые что ни на есть благообразные формы и показывать свою безжалостную и омерзительную природу лишь в самый критический момент. Они предостерегали остальных эльфов от слепого доверия этой Мине. Они пытались пресечь слухи, которые растекались по городу, неуловимые, словно шарики ртути. Но стоило странным слухам проникнуть в дом, где умирал несчастный больной, как, возрожденные надеждой, они оживали с новой силой и катились дальше.

В ночь, когда взошла луна — та единственная луна, к которой никак не могли привыкнуть глаза эльфов, продолжавших искать среди ясных звезд алое и серебряное светила, — часовые у городских ворот увидели, как по залитой холодным светом дороге к городу движется толпа людей — около двадцати рыцарей в блестящих черных доспехах и несколько сотен солдат-пехотинцев. Армия не выглядела грозной, потому что люди явно были сломлены усталостью. Пехотинцы едва переставляли ноги, даже рыцари шли пешком, видимо потеряв своих лошадей в битве. Лишь один из них скакал верхом — хрупкая девушка на породистом жеребце цвета бычьей крови. Она была их предводителем.

Тысяча эльфийских лучников не сводила глаз с приближавшегося войска, намечая для себя цели. Кираты, формально не входившие в состав эльфийской армии, стояли чуть поодаль, выделяясь своими маскировочными накидками, рисунок на которых вторил зеленому узору лесов где они чувствовали себя как дома.

Мина на своем гордо выгнувшем шею коне бесстрашно направилась прямо к серебряным воротам. У ее стремени шагал минотавр. Рыцари шли следом, солдаты вереницей тянулись за ними. Теперь, оказавшись в поле зрения эльфов, они выровняли свои ряды, выпрямили усталые спины и зашагали в ногу, не выказывая страха при виде нацеленных на них стрел.

Мина остановила коня перед самыми воротами. Она обратилась к охране, и ее громкий голос звоном серебряного колокольчика разнесся вокруг:

— Меня зовут Мина. Я иду в Сильваност, выполняя волю Единого Бога. Я иду туда, чтобы научить своих братьев и сестер Истинной Вере и принять их на службу Единому Богу. И я прошу вас, эльфов Сильванести, открыть нам ворота, чтобы мы могли войти в ваш город.

— Не доверяйте ей, — говорили кираты. — Ей нельзя верить!

Но никто не слушал их, и, когда один из киратов по имени Ролан поднял лук и прицелился в Мину, стоявшие рядом отняли у него оружие и избили до полусмерти. После этого кираты забрали своего товарища и покинули Сильваност, чтобы вернуться в леса.

Тогда вперед выступил глашатай и, дождавшись тишины, огласил королевский указ:

— Его Величество король приказывает открыть ворота нашего столичного города Сильваноста перед Миной, которую Его Величество именует Спасительницей Сильванести, Одолевшей Дракона.

Лучники опустили оружие, со всех сторон раздались приветственные возгласы. Гвардейцы поспешили к воротам. В незапамятные времена эти ворота были созданы из стали и серебра при помощи магии. Выглядели они хрупкими и невесомыми, будто паутина, но древние маги утверждали, что на всем Кринне не найдется такой силы, которая может распахнуть их, разве что огонь дракона Но сейчас всем показалось, что, едва Мина протянула к ним руку, ворота отворились сами собой.

Мина медленно вступила в Сильваност. Минотавр шагал у ее стремени, подозрительно оглядывая каждого встречного эльфа и не снимая руки с меча. Настороженные солдаты шли следом. Лучники примолкли. Вдоль ночных улиц, залитых светом луны, стояли толпы эльфов. Никто не произносил ни слова, слышно было лишь позвякивание металлических кольчуг, бряцание клинков да топот сапог.

Когда хвост колонны еще змеился по пригородной дороге, Мина вошла на территорию города и сразу остановила коня. Услышав какой-то звук, она насторожилась и прислушалась. Потом спрыгнула на землю и приблизилась к толпе эльфов. Огромный минотавр направился было за ней, вынув из ножен меч, но девушка сделала ему знак рукой, и он остановился. Мина подошла к молодой женщине, тщетно пытавшейся успокоить расплакавшегося трехлетнего малыша.

Эльфы резко отпрянули от девушки, как будто само прикосновение к ней грозило опасностью. За ее спиной толпа сомкнулась снова.

Подойдя к женщине, Мина заговорила на эльфийском:

— Твоя маленькая дочка плачет, ее тельце горит от жара. Что с ней случилось?

Мать крепко прижимала дитя к груди, ее слезы падали прямо на детский лобик.

— Вот уже несколько дней она страдает от этой странной болезни. Ей все хуже и хуже. Я боюсь, что... она умирает.

— Дай мне свое дитя, — попросила Мина, протягивая руки.

— Нет! — Эльфийка судорожно прижала ребенка к себе. — Не дам!

— Дай, пожалуйста, — мягко повторила девушка.

Несчастная женщина подняла глаза, и ее взгляд встретился со взглядом Мины. Ясный свет глаз девушки озарил лица матери и ребенка. Мать молча протянула Мине свое дитя.

Малышка, легкая как перышко, сразу успокоилась на руках у Мины.

— Я благословляю это дитя во имя Единого Бога, — негромко произнесла Мина, — и возвращаю ему жизнь.

Девочка окончательно перестала плакать и доверчиво прижалась к груди Мины. Эльфы, стоявшие вокруг, затаили дух.

— Твоя дочка здорова, — сказала она, протягивая ребенка матери. — Иди домой и дай ребенку теплого питья. Девочка будет жить.

Мать со страхом взглянула в лицо малышки и радостно вскрикнула. Девочка мирно спала. Лобик ее стал прохладным, дыхание спокойным и легким.

— Мина! — воскликнула счастливая мать и упала перед девушкой на колени. — Прими мою вечную благодарность!

— Благодари не меня, благодари Единого Бога.

— О Единый Бог! — воскликнула женщина. — Благодарю Тебя от всего сердца!

— Это все ложь! — раздался возглас какого-то эльфа, яростно прокладывавшего себе путь через толпу. — Ложь и святотатство! Единственный Истинный Бог — это Паладайн!

— Паладайн оставил вас. — Мина спокойно взглянула ему в глаза — Паладайн не слушал больше ваших молитв. А Единый Бог с вами, и он заботится о вас.

Эльф открыл было рот для гневного ответа, но, прежде чем он успел заговорить, Мина сказала ему:

— Твоей любимой жены нет сейчас с тобой здесь. Почему?

Он не ответил и, пробормотав что-то неразборчивое, стал отступать назад в толпу.

— Потому что она лежит дома больная, — продолжала Мина. — И это длится уже много недель. На твоих глазах она с каждым днем приближается к смерти. Она уже не в силах встать с постели, не в силах ходить. Сегодня утром она даже не смогла оторвать голову от подушки.

— Я знаю, что она умирает, — сказал эльф, отвернувшись от девушки. — Многие из нас в эти дни умирают. Нашим уделом стали страдания.

— Когда ты вернешься домой, — продолжала Мина, — ты увидишь свою жену стоящей на пороге дома. Она возьмет тебя за руки, и вы станете танцевать в вашем саду, как, бывало, танцевали раньше.

Эльф резко повернулся к Мине, По его лицу струились слезы, на смотрел он, как и прежде, враждебно.

— Твои слова всего лишь мерзкий обман.

— Нет, не обман, — улыбнулась девушка. — Я сказала правду, и ты сам это знаешь. Ступай к жене. Ступай домой и убедись сам.

Эльф еще секунду медлил, а потом с хриплым возгласом кинулся прокладывать себе путь через толпу.

Мина протянула руки к эльфийской паре, стоявшей поодаль. Каждый из родителей сжимал ручку ребенка. Мальчики были двойняшками, худенькими и слабыми, с такими измученными личиками, что казались маленькими старичками. Мина поманила их к себе.

Мальчики испугались и еще крепче прижались к родителям.

— Ты человек. Ты станешь обижать нас, — сказал один малыш.

— Ты убьешь нас, — поддержал его другой. — Мне так сказал папа.

— Человек, минотавр или эльф — мы все равны перед Единым Богом. Мы все его дети, но нам нужно быть послушными детьми. Подойдите ко мне.

Мальчики взглянули на родителей. Те не отрываясь смотрели на Мину. Толпа ждала, что произойдет дальше. Наконец один из мальчиков выпустил руку матери и шагнул вперед, с трудом переставляя ноги, и, чтобы не упасть, ухватился за руку Мины.

— У Единого Бога хватит сил только на то, чтобы вылечить одного из вас. Кого ему лечить? Тебя или твоего брата?

— Брата, — немедленно ответил ребенок.

Мина счастливо улыбнулась и положила ладонь на детскую головку.

— Как счастлив сейчас Единый Бог, слыша твои слова. Он излечит вас обоих.

И тут же здоровый румянец вернулся на щечки ребенка. Глаза его оживились и заблестели. Слабые ножки перестали дрожать, спина выпрямилась. Второй мальчик оставил руку отца и подбежал к брату. Оба они обхватали ручонками шею девушки.

— Спасибо! Спасибо, Мина! — раздались радостные крики эльфов. Многие кинулись к девушке, стремясь прикоснуться к ней хоть на мгновение, хотя бы к краешку платья. Они молили ее вылечить близких, исцелить умирающих. В порыве обожания толпа едва не задавила девушку.

Минотавр, помощник Мины и ее добровольный телохранитель, поспешил ей на помощь. Обхватив девушку руками, он стал плечами отталкивать наиболее ретивых эльфов.

Высвободившись из тисков толпы и вскочив на лошадь, Мина привстала в стременах и подняла руку, призывая к молчанию. Все немедленно умолкли.

— Единый Бог велел мне сообщить вам, что те, кто в смирении и благоговении молит его об исцелении, будут излечены от болезни, насланной на вас драконом Цианом Кровавым Губителем. Единый Бог освобождает вас от наказания. На коленях благодарите Его, признавая Истинным Богом всех живых созданий, и вы получите исцеление.

Одни эльфы упали на колени и стали молиться. Другие отказывались признавать Истинным Богом кого-либо, кроме Паладайна. Третьи бормотали, что, возможно, кираты и правы. Но вдруг молившиеся стали поднимать головы, в их движениях появилась сила, а в глазах — блеск. При виде происшедшего чуда еще больше эльфов опустились на колени и присоединили свои голоса к молитве. Какой-то кират долго и пристально смотрел на Мину, затем безмолвно растворился в толпе.

Жеребец цвета бычьей крови поскакал вперед вдоль городской дороги. Солдаты Мины освобождали ему путь. Впереди, в мягком свете луны, сияла ярко освещенными окнами Звездная Башня, словно указывая путь к счастью. Шагая рядом с Миной, Галдар мучился от тошнотворного запаха, исходившего от эльфов, отвратительного, как запах падали.

— Мина, — обратился он к девушке, — это же эльфы! — Он даже не пытался скрыть свое отвращение. — Зачем Единому Богу эльфы?

— Души всех смертных имеют одинаковую ценность в глазах Единого Бога, — спокойно ответила Мина.

Галдар явно отказывался понимать это. Взглянув на девушку, минотавр увидел в ее янтарных глазах отражение бесчисленной толпы эльфов, так же как и он в свое время, ставших пленниками этого теплого янтаря.

Мина молча скакала по улицам Сильваноста, а молитвы, возносимые Единому Богу, все неслись и неслись к небесам.

Сильванеш, сын Эльханы Звездный Ветер и Портиоса из Правящего Дома Солостарана, наследник обоих эльфийских королевств — Квалинести и Сильванести, — стоял у окна, прижав лицо и ладони к стеклу и вглядываясь в ночь.

— Где же она? — нетерпеливо воскликнул он. — Почему ее до сих пор нет? Хотя, кажется, я вижу ее вон там! Подожди-ка! — Он заметил что-то во тьме ночного города, но потом со вздохом отошел от окна. — Нет, это не она. Я ошибся. Почему же она не идет? — Охваченный внезапным страхом, он обернулся к Кайрину. — Как ты думаешь, с ней не случилось ничего плохого?

Его кузен открыл рот, чтобы ответить, но не успел он произнести и слова, как Сильванеш обратился к слуге:

— Ступай посмотри, что происходит у городских ворот. И немедленно возвращайся.

Слуга с поклоном удалился, оставив братьев одних.

— Кузен, — начал Кайрин, тщательно подбирая слова, — это уже шестой слуга, которого вы отправляете с одним и тем же поручением за последние полчаса. Он вернется обратно с теми же известиями, что и пятеро прежних. Процессия тянется медленно, на улицах толпы народа.

Сильванеш опять нетерпеливо выглянул в окно.

— Какую же я совершил ошибку! Мне следовало бы самому встретить ее. — Он метнул холодный взгляд на кузена. — И мне не следовало обращать внимания на ваши слова.

— Ваше Величество, — вздохнул Кайрин, — такой поступок мог бы произвести неблагоприятное впечатление. Вы, король, лично приветствуете предводителя вражеской армии. Плохо уже то, что вы позволили ей войти в город, — добавил он тихо, но у Сильванеша был острый слух.

— Неужели я должен напоминать вам, кузен, — напряженно заговорил король, — что этот самый предводитель вражеской армии спас нашу страну от мерзкого Циана Кровавого Губителя? Именно эта девушка возвратила к жизни меня, вашего короля? Именно она подсказала мне, как обрушить щит, который губил наши жизни. Только благодаря ей я сумел одолеть Древо Щита и спасти народ. Если бы не она, улицы Сильваноста заполняли бы сейчас не праздничные толпы, а груды трупов.

— Все это мне хорошо известно, Ваше Величество, — согласился Кайрин. — Но я задаю себе вопрос: зачем она это сделала? Каковы ее мотивы?

— Тот же вопрос можно задать и вам, — резко ответил Сильванеш. — Каковы ваши мотивы?

— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.

— Так ли? До меня дошли сведения, что вы плетете заговоры за моей спиной. Вас видели, когда вы встречались с киратами.

— Но что же из того, кузен? — мягко спросил Кайрин. — Кираты — ваши верные подданные.

— Они не верные подданные! — сердито возразил король. — Они злоумышляют против меня!

— Они злоумышляют против наших врагов, Рыцарей Тьмы...

— Против Мины, вы хотите сказать. Но тем самым и против меня.

Кайрин тихо вздохнул и продолжал:

— Кое-кто ожидает аудиенции Вашего Величества.

— Я никого не приму.

— Я думаю, что его вам следует принять, — продолжал Кайрин. — Он прибыл от вашей матери.

Сильванеш отшатнулся от окна и уставился на собеседника.

— Что вы сказали? Но... ведь моя мать умерла. Она погибла в ту ночь, когда на наш лагерь напали великаны-людоеды. В ту ночь, когда я прошел сквозь щит и оказался здесь.

— Нет, кузен. Ваша матушка Эльхана жива. Она и ее войско пересекли границы нашего королевства. Она вошла в контакт с киратами. Потому-то я и... Они пытались обратиться к вам, кузен, но их не пропустили. Тогда они пришли ко мне.

Сильванеш бросился в кресло. Дрожащими ладонями он прикрыл глаза, чтобы спрятать нахлынувшие слезы.

— Простите меня, кузен, — тихо сказал Кайрин. — Мне следовало бы не так сообщить вам об этом.

— Нет! Вы не могли принести мне более счастливой вести! — воскликнул король, отнимая руки от лица. — Посланец моей матери здесь? — Он вскочил на ноги и ринулся к двери. — Введите его.

— Он ожидает не в приемной Вашего Величества. Здесь его могла подстерегать опасность. Я взял на себя смелость...

— Разумеется. Я не подумал об этом. Моя мать — темный эльф, — горько сказал Сильванеш. — Она приговорена к смерти, как и те, кто сохранил ей верность.

— Ваше Величество теперь властны отменить приговор.

— По закону — да, — сказал Сильванеш. — Но закон бессилен отменить годы страданий и ненависти. Пойди, пожалуйста, и приведи этого посланца, где бы ты его ни прятал.

Кайрин удалился. Сильванеш вернулся к окну, в его мыслях царила сумятица. Его мать была жива. Мина вернулась. Они непременно должны встретиться. Его возлюбленная и его мать обязательно полюбят друг друга. Ну, может, не сразу...

Он услышал звук скрипнувшей двери и, обернувшись, увидел какое-то движение позади тяжелого занавеса. Вот его отдернули, открылся темный проход в стене и потайная лестница. Сильванеш часто слышал рассказы матери о тайных ходах во дворце, но сумел обнаружить только этот. Он вел в не известный никому сад, деревья которого теперь стояли мертвые. Их тоже убил щит.

Из темноты выступил Кайрин. За ним следовал еще один эльф в плаще с опущенным капюшоном.

— Самар! — В восклицании короля смешались радость узнавания и боль.

Первым побуждением короля было подбежать к Самару, схватить его за руки, может быть, даже обнять, настолько он был рад его видеть. Кайрин надеялся, что произойдет именно так. По его предположению, Сильванеш, узнав, что Эльхана жива и находится на территории королевства, забудет о Мине.

Но он ошибся.

Самар же видел в Сильванеше не короля, а всего лишь того избалованного мальчишку, которого знал прежде, только наряженного теперь в пышные одежды и наценившего множество блестящих побрякушек, в то время как его мать носит платье из домотканого сукна, а украшением ей служит металл кольчуги. Он видел Сильванеша, расположившегося в великолепном дворце и окруженного всем возможным комфортом, тогда как мать короля дрожала от холода в заброшенном склепе. Сильван спал на кровати с шелковыми простынями, атласным балдахином и покрывалами из лебяжьего пуха, а Эльхана проводила свои ночи на холодной земле, укрывшись потрепанным плащом.

Гнев пробежал по жилам Самара, в глазах у него потемнело. Он забыл о короле и видел перед собой только Эльхану, радовавшуюся тому, что сын ее, которого она считала мертвым, жив. И не только жив, а стал коронованным королем Сильванести, что было самым заветным ее желанием.

Она хотела немедленно увидеться с сыном, но такой поступок мог подвергнуть опасности не только жизнь самой Эльханы, но и жизни ее солдат. Самар долго умолял ее не делать этого, и наконец она согласилась, чтобы он отправился в Сильваност вместо нее. Пусть он передаст ее мальчику, как сильно она его любит. Самар же, никогда не питавший большой любви к юноше, решил прежде всего напомнить Сильванешу о сыновнем долге, долге перед матерью и преданными ей людьми.

Холодный взгляд Самара остановил порыв юноши.

— Принц Сильванеш, — начал Самар с небрежным поклоном, — вижу, что вы находитесь в добром здравии и с вами хорошо обращаются. — Он кинул многозначительный взгляд в сторону накрытого стола. — Такое количество еды могло бы прокормить все войско вашей матери в течение года!

Волнение Сильванеша мгновенно обратилось в ледяную неприязнь. Он тут же забыл, сколь многим обязан этому эльфу, помня лишь о том, что Самар ни разу не одобрил ни одного его поступка. Сильванеш надменно выпрямился и вскинул голову.

— По-видимому, до ваших ушей еще не дошли наши новости, Самар, — заговорил он с королевским достоинством. — Поэтому я прощаю вас. Я — король Сильванести и прошу вас обращаться ко мне так, как полагается.

— Я и обращаюсь так, как полагается. — Голос старого солдата задрожал от обиды и с трудом сдерживаемого гнева. — Как полагается обращаться к неблагодарному щенку.

— Как вы смеете? — вспыхнул Сильванеш.

— Прекратите! — Кайрин бросился между ними. — Что вы делаете? Как вы могли забыть, что переживает сейчас наша страна? Кузен Сильванеш, вы знаете этого человека с детства. Вы сотни раз рассказывали мне, как уважали его и восхищались его храбростью. Вы видели в нем второго отца. Самар, рискуя жизнью, пришел сюда, чтобы повидаться с вами. И как вы встречаете его?

Сильванеш не отвечал. Сжав губы, он смотрел на Самара с видом попранного достоинства.

— А вы, Самар, — обратился Кайрин к пожилому эльфу, — вы тоже не правы. Сильванеш коронован и возведен на престол нашего королевства. Он — законный король эльфов Сильванести. Может быть, у вас в Квалинести приняты другие обычаи, но у нас положено почитать короля. Оскорбляя его, вы оскорбляете всех нас.

Самар и король довольно долго молчали, глядя друг на друга так, как глядят дуэлянты, которые только что обменялись холодным рукопожатием и готовы выйти к барьеру. Кайрин не находил себе места от горя.

— Мы все повели себя неправильно, — вздохнул он. — Давайте забудем эту ошибку.

— Как чувствует себя моя мать, Самар? — отрывисто спросил Сильванеш.

— Ваша матушка чувствует себя хорошо... Ваше Величество, — ответил эльф. Он выговорил титул короля после секундной заминки, но все же произнес его. — Она просила передать, что любит вас.

Сильванеш кивнул. Он старался не терять самообладания.

— В ту ночь ужасного шторма... я думал... мне казалось, что вы не могли пережить такое.

— Стальной Легион следил за всеми передвижениями великанов и быстро пришел нам на помощь. Когда вы не вернулись в лагерь, — голос Самара звучал по-прежнему угрюмо, — мы с вашей матушкой много дней разыскивали вас и в конце концов решили, что вас захватили великаны и вы погибли. Когда рухнул щит и войско вашей матушки смогло вступить в пределы родной страны, нас встретили кираты. Радость ее была безгранична, когда она узнала, что вы не только живы, но и взошли на престол Сильванести. — Тон Самара стал еще более мрачным. — Потом до нас дошли сведения о вас и этой женщине из племени людей.

Сильванеш метнул на Кайрина разгневанный взгляд.

— Теперь я понимаю, для чего вы привели его сюда, кузен. Собираетесь читать мне нотации? — С этими словами король отвернулся к окну.

— Сильванеш... — начал было Кайрин.

Самар шагнул вперед и положил руку на плечо Сильвана.

— Да, я намерен прочесть вам нотацию. Вы ведете себя как избалованный ребенок, Сильван. Ваша почтенная матушка не могла поверить этим слухам. Она сказала киратам, что они ошибаются. Я невольно слышал то, что вы говорили об этой женщине. Вы вздыхаете и хнычете о ней в то время, когда огромная армия Рыцарей Тьмы стоит у самых границ вашей страны. Армия, которая только и ждала обрушения щита, чтобы вторгнуться в пределы Сильванести.

И вот, к нашему безмерному сожалению, щит пал! Сейчас, когда только этого и ждали наши враги! Сильванеш, неужели вы думаете, что Рыцари Тьмы по случайному совпадению прибыли в тот самый момент, когда щит исчез? Нет, они подошли к нашим границам, потому что знали, что щит должен упасть. И сейчас пятитысячная вражеская армия наступает на Сильваност, а вы открываете городские ворота перед женщиной, которая привела их сюда!

— Неправда! — горячо возразил юноша, не обращая внимания на попытки Кайрина удержать его. — Мина явилась, чтобы спасти нас. Она одна знала правду о Циане Кровавом Губителе. Она знала, что щит воздвигнут этим драконом. Воздвигнут, чтобы убивать нас! Когда я умирал, она спасла мне жизнь! Она... — Сильванеш вдруг замолчал.

— Она приказала вам обрушить щит! — продолжил за него Самар. — Она сказала вам, как это сделать.

— Да, это я обрушил щит! — решительно продолжал Сильванеш. — Я сделал то, к чему моя мать стремилась долгие годы! И вам известно, что это правда, Самар. Моя мать знала, что представляет собой этот щит. Знала, что он воздвигнут не для того, чтобы защищать нас, и была права. Его создали, чтобы убивать нас, эльфов. Чего же вы ожидали от меня, Самар? Что я оставлю его на месте и буду смотреть, как он отнимает жизнь у моего народа?

— Вы могли сохранить его еще на некоторое время и проверить, не стоят ли на границе враги, — ядовито проговорил Самар. — Кираты предупредили бы вас, если бы вы дали себе труд их выслушать. Но вы предпочли довериться этой женщине, предводителю тех, кто хочет гибели вашего народа.

— Я принял решение самостоятельно, — с достоинством ответил Сильванеш. — Я действовал так по собственному побуждению. И сделал то, что сделала бы на моем месте моя мать. Она рассказывала мне, как пыталась верхом на грифоне обрушить щит или хотя бы повредить его. Она предпринимала такие попытки несколько раз.

— Достаточно! — нетерпеливо прервал его Самар. — Что сделано, то сделано. — Он понимал, что этот раунд он проиграл, и, когда заговорил вновь, его голос зазвучал иначе. В нем послышались извиняющиеся нотки. — Вы молоды, Сильванеш, и привилегия молодости — совершать ошибки. Но как бы ваша ошибка не оказалась роковой для всех нас. Мы постараемся исправить вред, нанесенный — хотя и из лучших побуждений — стране вашими действиями. — Самар достал из-под плаща еще один с маскировочным капюшоном. — Рыцари Тьмы проникли в наш священный город. Я сам видел их вторжение. Я видел эту женщину. Я видел, как эльфы, особенно молодые, радостно встречают ее. Они глухи к голосу правды. И наша задача — заставить их воспринять ее. Наденьте это, Сильванеш, и пойдемте со мной. Тем же потайным ходом, которым я пришел сюда, мы с вами скроемся из захваченного города.

Сильванеш просто остолбенел.

— Скрыться? — изумленно повторил он. — Почему я должен скрыться?

Самар собирался ответить, но его опередил Кайрин, надеясь спасти задуманный план.

— Потому что вы подвергаетесь опасности, кузен. Неужели вы думаете, что Рыцари Тьмы позволят вам остаться на троне? Если это и случится, вы станете всего лишь марионеткой в их руках. Вы уподобитесь вашему кузену Гилтасу. А если вы изберете удел короля-изгнанника, то будете той силой, которая привлечет эльфов...

«Бежать? Я не собираюсь никуда бежать, — сказал себе юноша. — Она возвращается ко мне. С каждой минутой она все ближе и ближе. Возможно, сегодня же ночью я буду держать ее в объятиях. Я никуда не уйду, даже если сама смерть придет за мной».

Он смотрел на Кайрина, на Самара и видел перед собой не друзей, а врагов, плетущих заговор против него. Он не мог им доверять. Он не мог доверять никому.

— Вы говорите, что мой народ в опасности, — сказал Сильванеш. Подойдя к окну, он бросил взгляд на ночной город. На самом деле он искал глазами ее. — Это так. Мои соотечественники действительно в опасности, и вы ожидаете, что я сбегу и оставлю их здесь одних перед лицом страшной угрозы? Поступи я так, каким бы я был королем, Самар?

— Живым, Ваше Величество, — кратко ответил тот. — Королем, который достаточно силен и умен, чтобы жить — жить ради своего народа, а не ради себя одного. Эльфы поймут вас и одобрят ваше решение.

Сильванеш бросил на собеседника презрительный взгляд.

— Вы ошибаетесь, Самар. Моя мать бежала из собственной страны, и это не вызвало уважения к ней, наоборот, эльфы стали презирать ее. Благодарю вас за то, что взяли на себя труд навестить меня, Самар. Вы свободны.

Удивленный собственной смелостью, он повернулся к окну, стремясь увидеть незримое.

— Вы неблагодарный щенок! — Самар задыхался от обуревавшего его гнева и едва мог говорить. — Вы пойдете со мной, даже если мне придется тащить вас силой!

Кайрин бросился к нему.

— Думаю, вам лучше уйти! В противном случае мне придется вызвать часовых. Его Величество принял решение.

Самар не сводил гневного взгляда с Сильванеша.

— Я ухожу. Я передам вашей матери, что ее сын принял героическое, благородное решение пожертвовать собой ради своего народа. Я не стану говорить ей правду. А правда заключается в том, что вы остаетесь здесь ради этой дрянной девки. Я не скажу этого Эльхане, но, возможно, ей расскажут об этом другие. Ваша мать узнает правду, и правда разобьет ей сердце. — Он швырнул плащ на пол к ногам короля. — Вы совершаете глупость, молодой человек. И я не возражал бы, чтобы эта глупость погубила вас, но, боюсь, вы погубите не только себя, но и всех нас.

Самар направился к потайному ходу, чуть не сорвав скрывавший его занавес с колец.

Сильванеш бросил негодующий взгляд на Кайрина.

— Не думайте, что мне не ясны ваши тайные намерения. Вы мечтаете удалить меня, чтобы самому взойти на престол!

— Вам известно, что это не так, кузен, — негромко и с достоинством ответил юноша. — На самом деле вы не думаете, что я способен на подобную низость.

Сильванеш очень старался думать именно так, но не мог. Из всех людей, которых он знал, Кайрин был единственным, кто, похоже, испытывал к нему подлинную симпатию. Любил его как человека, а не как короля.

Отойдя от окна, Сильван пересек комнату и, взяв руку Кайрина, пожал ее.

— Простите меня, кузен. Забудьте мои слова. Самар так рассердил меня, что я сам не понимаю, что говорю. Я знаю, вы не преследовали низких целей. — Сильванеш посмотрел в ту сторону, где скрылся Самар. — Я знаю, что и он не преследовал низких целей, но он не понимает меня. Никто не понимает.

Страшная усталость навалилась на плечи молодого короля. Уже много ночей он не мог заснуть. Стоило ему закрыть глаза, как перед ним появлялось ее лицо, он слышал ее голос, чувствовал прикосновение ее губ, и его сердце готово было выпрыгнуть из груди. Он лежал без сна, глядя в темноту, ожидая возвращения Мины.

— Пойдите за ним, Кайрин. Позаботьтесь, чтобы он благополучно выбрался из дворца. Я не хочу, чтобы с ним случилась какая-нибудь неприятность.

Кайрин бросил на короля беспомощный взгляд, вздохнул, покачал головой и вышел.

Сильванеш вернулся к окну.