Драконы пропавшей звезды

26. Расплата за измену

Дракон Келлендрос, которого когда-то звали Скай, соорудил себе берлогу на одной из вершин Вингаардских гор. В отличие от великих дракониц Малистрикс и Сейбл, Скай имел несколько таких лежбищ, однако ни одно из них не было ему домом.

Скай был в несколько раз крупнее самого большого из синих драконов, за долгие годы своей жизни достигнув трехсот футов в длину. Когда-то чешуя Ская имела глубокий синий цвет, но за последние годы дракон полинял, как будто его посыпали мелкой серой пылью. Скай слышал кривотолки своих собратьев по этому поводу и знал, что прислуживавшие ему синие драконы считают его капризом природы.

Впрочем, ему было безразлично, что они там считали. Ему также было все равно, в какой берлоге обитать — просто он не любил оставаться подолгу на одном месте. Не знавшему покоя, мятущемуся, ему ничего не стоило, повинуясь капризу, проползти по огромному туннелю из одной подземной норы в другую.

Этим крошечным козявкам из племени людей понадобилось бы не меньше года, чтобы пробраться по такому лабиринту. Бесчисленные богатства Ская были упрятаны в этих норах. Дань со всех концов Ансалона нескончаемым потоком текла к нему, ибо ему принадлежал богатейший из городов континента — Палантас.

Но и к своим богатствам он не питал особого интереса. Какой ему прок от этих стальных монет? За все сокровищницы мира, переполненные золотом, серебром и драгоценными камнями, не мог бы он купить того, чего ему хочется. Даже собственные магические силы дракона, необъяснимым образом увядшие за последний год, не способны были помочь ему в исполнении его желания.

Конечно, эти ничтожные драконишки, такие как Смальт, его новый помощник, не помнили бы себя от счастья, получи они хоть толику такого богатства. Но Скаю не нужны были деньги. Он не удостаивал их взглядом и даже отказывался выслушивать отчеты об их поступлениях. Он метался по залам своих подземных замков до тех пор, пока не заболевал от вида сокровищ. Тогда он спешил в другую берлогу, где рано или поздно повторялась та же история.

Со времени страшного ночного урагана, не так давно пронесшегося над Ансалоном, Скай поменял четыре лежбища, ни в одном из которых не нашел покоя. Сквозь грохот бури он слышал голос и узнал его. С тех пор он не слышал этот голос ни разу и не переставал искать его, бесясь от злобы. Его предали, загнали в угол, и виновата в этом та, чей голос он слышал в урагане. Скай не делал секрета из своей ярости. Он постоянно твердил о ней своим миньонам, зная, что в конце концов эти слова достигнут нужных ушей и его придут утешить.

— Она должна это сделать, — жаловался он Смальту. — Пусть лучше она сама отдаст мне то, что мне нужно. До сих пор я протягивал ей руку в знак своего согласия, позволял играть в военные сражения и даже одерживать победы. Но я еще не получил положенной мне награды. И я устал ждать. Если она не собирается дать то, что принадлежит мне по праву, я положу конец ее забавам. Я разобью доску и разметаю фигуры, будь то пешки или ферзи Тьмы.

В целом Скай одобрял меры, предпринятые Миной. Некоторые из синих драконов, слетевшиеся на зов девушки в Сильванести и перебросившие ее войско в Найтлунд, были посланы им самим. И Скай не удивился, когда Смальт объявил ему, что Мина просит его о встрече.

— Как она говорила обо мне? — капризно поинтересовался Скай. — Что именно она сказала?

— Она говорила о вас со всем возможным почтением, о Шторм над Ансалоном! — ответил Смальт. — Она сказала, что время и место встречи зависят только от вас. Она явится по первому вашему зову. Мина высоко ценит вас как своего союзника и огорчена дошедшими до нее сведениями о вашем недовольстве нынешним положением дел. Она полагает, что это всего лишь недоразумение, которое, несомненно, будет заглажено при личной встрече.

Скай фыркнул, его громадное тело содрогнулось. Этот ничтожный синий дракон, что юлил сейчас перед ним, был просто смешон, со своей низко опущенной головой, прижатыми к бокам крыльями и смиренно поджатым хвостом.

— Другими словами, Смальт, вы, как и все остальные, попали под власть ее чар. Не трудитесь отрицать это.

— Я и не стану отрицать, о Шторм над Ансалоном. — В голосе дракона послышалась нотка недовольства, его глаза непривычно дерзко сверкнули. — Она покорила Сильваност. Мерзкие эльфы валились перед ней как колосья, срезанные серпом. Нераканец Таргонн покушался на нее и был обезглавлен и сожжен по ее приказу. Теперь она — Предводитель Неракских Рыцарей. Она привела свое войско в Найтлунд и разрабатывает планы захвата Соланта...

— Соланта? — возмущенно проревел Скай.

Хвост Смальта нервно дрогнул. Он понял, что зашел слишком далеко. О последних новостях его повелитель еще не знал. А правом все знать обладает только Хозяин, и опережать его в этом довольно опасно.

— Без сомнения, она хотела обсудить это с вами, — поспешно заверил его Смальт. — Для этого она и хочет встретиться с вами, о Шторм над...

— Закрой рот и убирайся, Смальт, — прорычал Скай. — Вон отсюда.

— А как же ваша встреча? — осмелился спросить тот.

— Можешь передать ей, — насмешливо протянул Скай, — пусть ожидает меня у восточного выхода из этого туннеля. Пусть приходит в любой момент, когда ей будет удобно. А теперь оставь меня.

Смальт с радостью удалился.

Скай не дал бы за Солант и медной монеты. Он не мог припомнить, где находится этот занюханный городишко. А когда припомнил, ему пришло на ум, что он его уже покорял, правда, Скай не мог сообразить, когда именно. Впрочем, не исключено, что это был какой-то другой город. Нет, он определенно не помнил о Соланте, однако нападение войск Мины на этот город без его разрешения оскорбляло Ская, говорило о ее презрении к нему. Скай был разгневан и, к своему собственному удивлению, напуган. Он давно знал Мину, знал о ее мстительности, о силе ее гнева. Но этот гнев никогда не оборачивался против него. Скай был ее любимцем. Только однажды ему случилось совершить ошибку. И теперь он платил за это.

От страха гнев Ская лишь возрастал. Он не случайно выбрал для встречи такое место, оттуда мог прекрасно видеть все, что творится вокруг. Он не хотел дать себя провести и оказаться запертым в этом подземелье, как в ловушке. Едва Смальт ушел, Скай вскочил и опять принялся беспокойно метаться по пещере.

Нищий слепец наконец добрался до нужного места. Посохом он тщательно ощупал все вокруг себя и, отыскав большой камень, осторожно уселся, привалившись к нему спиной. Ему необходимо отдохнуть, собраться с силами и поразмыслить, что делать дальше. Расспрашивая встречных, он выяснил, что находится в Соламнии, где-то в предгорьях Вингаарда. Путь свой он прокладывал не по карте, а шел туда, куда вели его инстинкт и чувства.

Серебряный дракон Мирроар, приняв человеческий облик, преодолел огромное расстояние с ночи магического шторма, когда он, поврежденный силой, обрушившейся на него с небес, грянулся о камни Неракских скал, был ранен и ослеп. Истекающий кровью, с обожженным лицом, он слышал в ту ночь бессмертный голос, певший Песнь Смерти, вызывавшую в нем ужас и изумление.

Некоторое время он бродил бесцельно, потом стал искать Мину и наконец встретил ее в окрестностях Сильванести. Между ними состоялся разговор, и он убедился, что это она пела Песнь Смерти.

Голос, звучавший сквозь шторм, был призывом. Этот голос сказал ему правду, но Мирроар отказался поверить в нее, и тогда Приносящий Бурю наказал его. Лишенный зрения Мирроар догадался, что он единственный в мире, кто видит Его подлинный образ. Дракон узнал голос, но не мог понять, откуда и с какой целью он звучит. В поисках ответов он и отправился в путь. Для этого он вынужден был принять человеческий облик, ибо спелой человек может идти пешком, дракон же не сумел бы лететь вслепую.

Но, заключенный в столь хрупкую оболочку, Мирроар стал слабым к беспомощным. Голос не оставлял его, зло насмехался над ним, вселял в него страх, пел ему в уши о тех несчастьях, что свершились в мире: о падении Сильванести, об опасности, нависшей над Квалиностом, о разрушении Цитадели Света, о сборище мертвых в Найтлунде. Таково было его наказание. И хотя глаза его были незрячи, Мирроар видел, как погибают те, кого он любил. Он видел протянутые к нему руки, слышал мольбы о помощи и был бессилен кого-либо спасти.

Голос стремился сделать его проводником отчаяние, и это ему почти удалось. Мирроар, медленно ковыляя и ощупывая землю посохом, пробирался по узким тропам и задавался вопросом: а не лучше ли прекратить поиски и броситься в пропасть, в то вечное молчание, которое спасло бы его от терзающего голоса. Мрак смерти не мог быть чернее того, в котором он сейчас жил.

Его попытки разыскать соплеменников, других серебряных драконов, которые тоже могли расслышать в завываниях бури древние слова и разобрать их, ни к чему не привели. Других серебряных не было. Лишь один дракон мог знать правду и поделиться ею с ним — Скай. Но они всю жизнь были заклятыми врагами.

Скай не прибыл на Кринн вместе с Малис и другими великими драконами. Он долгие годы жил в этом мире. Но со времен Войны с Хаосом он сильно изменился, подчинил себе Палантас, которым от его имени стали править Рыцари Тьмы, завоевал уважение Малистрикс и Берилл. По Крннну ходил слух о том, что он восстал против своих соплеменников и пожрал их, но Мирроар не верил этому.

Серебряный дракон покинул Утеху, чтобы, ведомый внутренним зрением, отыскать Ская, и пришел сюда, к подножию Вингаардских гор, где находилось лежбище Келлендроса. Мирроар не знал, где находится вход в его пещеру, но отчетливо слышал, как мечется внутри горы синий дракон. Он чувствовал, как дрожит земля от тяжелой поступи, как вздрагивают горы от яростных ударов могучего хвоста. Ноздри Мирроара щекотал запах озона, выдыхаемого драконом, он слышал в воздухе потрескивание электрических разрядов.

Отдохнув, Мирроар почувствовал, что силы вернулись к нему, и стал взбираться по склону горы. Предполагая, что в пещеру Ская наверняка ведут несколько входов, он был уверен, что сумеет отыскать хотя бы один из них.

Скай оглядывал хрупкое человеческое существо, стоявшее перед ним, с плохо скрываемым презрением. Втайне он питал надежду, что эта женщина, предводительница победоносной армии, — действительно давно потерянная им Китиара. Однако его надежда погасла в первое же мгновение встречи. В этом существе не чувствовалось ни бурного кипения крови, ни горячих страстей. Оно не знало упоения битвой и безумства счастья, перехитрившего смерть. Эта женщина так же отличалась от Китиары, как безмятежно плывущая льдина отличается от бурных штормовых волн.

Скай испытал соблазн отправить девчонку домой к мамаше. Пусть пришлют кого-нибудь постарше, с кем он мог бы беседовать, не позоря себя. Но агенты подтверждали, что именно эта девчонка разбила соламнийцев под Оплотом, обрушила мощнейший щит над Сильванести и казнила Повелителя Таргонна, неоплаканного и уже забытого всеми.

Сейчас она стояла перед ним — без всяких признаков страха, с безучастным видом, хотя он мог бы легким движением когтя сломать этот слабый человеческий костяк. Один его зуб был больше всего ее тела.

— Итак, передо мной Целительница, Победительница Эльфов и Приносящая Смерть? — прорычал он.

— Нет, — сказала она. — Я — Мина.

Она подняла на него глаза, и Скай увидел в них свое отражение — сморщенное, жалкое отражение ящерицы. Он глухо зарокотал, выгнул шею и колыхнул всем телом так, что задрожала гора, а он лишний раз уверился в собственной силе. Однако отражение в янтарных глазах не изменилось.

— Тот Единственный, Кто Исцеляет, Побеждает и Приносит Смерть, — это Единый Бог, — продолжала Мина. — Единый Бог, которому служу я. Которому служим мы оба.

— Я действительно служил Ему когда-то, — согласился Скай. — Я служил верно и честно. И мне была обещана награда за мою службу.

— Ты уже получил награду. Тебе было позволено проникнуть во Мглу, чтобы там искать твою Повелительницу. В том, что ты не нашел ее, нет вины Единого Бога. — Мина слегка улыбнулась. — Но ты слишком легко сдался, Скай. Мгла — это огромное пространство, которое ты, вероятно, не успел осмотреть целиком. В конце концов ты ведь чувствовал ее присутствие там...

— Я чувствовал? — Скай низко нагнул голову, и их глаза оказались на одном уровне. Он надеялся, что теперь-то его отражение станет больше, но не тут-то было. Из янтарных глаз на него по-прежнему смотрела мелкая ящерица Теперь он был не только разгневан, но и удивлен. — А может, это всего лишь трюк? Хитрость, чтобы избавиться от меня? Обманом лишить меня того, что я заслужил? — Скай приблизил к ней голову и дохнул смрадными серными парами. — Когда-то, два века назад, меня увезли из моего родного мира и тайно доставили на Кринн. В обмен на мою службу мне было обещано, что когда-нибудь я стану править этим миром. Я выполнял все приказания. Я отправился к Вратам. Я все разведал. Все подготовил. И теперь я заявляю о своем праве владеть миром, этим миром. Я мог бы сделать это тридцать восемь лет назад, но тогда мне сказали, что время еще не пришло. А затем сюда явилась Малистрикс вместе с другими моими родственниками; я опять обратился за утверждением своего права на власть. Я мог бы остановить их нашествие. Мог бы напугать их так, что они стали бы послушны моей воле. Но мне снова сказали, что еще не время. Теперь же, когда Берилл и Малистрикс, пожрав мою родню, многократно увеличили свои силы...

— Это не была твоя родня, — мягко поправила его Мина.

— Нет, была! — прогремел Скай, и его гнев прорвался наружу вспышкой безудержной злобы. — Два столетия я жил среди них и сражался рядом с ними. Они стали мне ближе, чем эти распухшие от обжорства черви. И теперь именно они, пожиратели драконов Кринна, делят между собой самые лакомые его кусочки. Они расширяют свои владения. А я... Я! Меня отправили во Мглу с каким-то фальшивым поручением! Меня провели! Меня обольстили обещаниями! Китиары нет во Мгле. И никогда не было. Меня отправили туда, чтобы убрать с глаз долой, а предназначенную мне власть отдать другому. Кто этот другой? Ты, девочка? Или, может быть, Малистрикс? Вы заключили новое соглашение? Втайне от меня? Вот почему я вернулся — и вернулся, по-видимому, много раньше того времени, когда меня ожидали, ибо, как я слышал, ты намерена взять приступом Солант.

Мина молчала.

Скай беспокойно заерзал, щелкнул хвостом так, что гром прокатился между стенами пещеры и задрожали горы. Однако это небольшое землетрясение не лишило Мину уверенности в себе.

— Единый Бог ничего тебе не должен.

Скай изрыгнул клубок зловонного пара. Молния сверкнула между его зубами, запахло дымом. Воздух наэлектризовался, и рябь пробежала по волосам Мины — так подергивается рябью шерсть на шкуре подкрадывающейся к жертве пантеры. Но она продолжала говорить, не обращая внимания на ярость Ская:

— Ты лишился права на власть, когда позабыл о своих обязанностях, о клятве повиноваться Единому Богу, которому ты обязан всем, и предпочел бросить свою любовь и верность к ногам смертной. Ты хочешь править миром! — Взгляд Мины ожег Ская насмешкой. — Да ты недостоин даже того, чтобы править кучей мусора! В твоих услугах более нет нужды. К правлению призван другой. А твои последователи будут служить мне так же охотно, как когда-то они служили тебе. Что же до твоей драгоценной Китиары, тебе никогда не найти ее. Она недосягаема для тебя. Но ты ведь об этом знаешь, не так ли, Скай?

Немигающий взгляд Мины держал дракона, словно капкан. Скай попытался было отвернуться, но янтарь втянул его в себя, как пойманную муху.

— Ты отказываешься признать очевидное, — продолжала Мина безжалостно. — Возвращайся во Мглу, Скай, ищи Китиару. Сюда ты можешь вернуться в любое время. Ты ведь понимаешь, что произошло, правда? Мгла существует лишь в твоем воображении. Ты действительно находился в плену иллюзии, но Единый Бог здесь ни при чем. Ты сам породил эту иллюзию.

И тут Скай решился: он пошлет свой ответ Единому Богу. Обугленный кусок плоти. Он дохнул ядовитыми парами и поразил девушку ударом молнии, который пришелся прямо в нагрудник ее доспехов. Хрупкое тело распростерлось на каменном полу, руки и ноги раскинулись, как лапы смертельно раненного паука. Мина не шевелилась.

Скай настороженно наблюдал за ней. Ни ей, ни ее Единому Богу доверять нельзя. Победа доставалась невероятно легко.

Мина подняла голову. Ответный удар молнии вырвался из ее глаз и пронзил лоб дракона.

Он прожег насквозь чешуйчатую шкуру и тело Ская до кончика хвоста. Сердце дракона вздрогнуло и зачастило. Скай не имел силы сделать вдох, его легкие лишились воздуха. Туман, плотный серый туман поплыл перед его глазами, и голова бессильно упала на каменный пол. Глаза дракона закрылись, чтобы не видеть этой мглы, которую он знал так хорошо. Из тумана до него доносился голос Китиары, звавший его. В этой серой мгле он искал ее, но мгла оказалась пуста.

Мина поднялась. Ее тело и латы были невредимы. Она чуть задержалась в пещере, наблюдая за драконом, хороня его образ в желтом янтаре своих глаз. Затем резко повернулась и вышла из логова Ская.

Нищий слепец еще долго, скорчившись, прятался в укромном месте, пытаясь понять, что произошло. Он подошел к лежбищу Ская примерно в то же время, что и Мина, только оказался не у главного, а у одного из второстепенных входов в пещеру. Его изумление, когда он узнал Мину, услышав ее голос, не знало предела. В последний раз они говорили друг с другом на дороге в Сильваност.

Она тогда сразу узнала его, узнала в беспомощном слепце-старике серебряного дракона, который когда-то охранял Цитадель.

Но изумление, охватившее его, когда он обнаружил, что она пришла в логово Ская, было ничто по сравнению с тем изумлением, которое овладело им, когда он услышал их беседу.

Теперь он начинал понимать, что происходит, начинал находить ответы на мучившие его вопросы, но эти ответы оказались не менее мучительными и были настолько неожиданными, что он не мог осознать их полностью.

Серебряный дракон чувствовал, как распаляется гнев синего дракона, и дрожал от страха за Мину, за ту сиротку, которую видел когда-то. Ему придется вернуться в Цитадель Света, чтобы принести несчастной Золотой Луне весть об ужасной смерти ребенка, которого она так любила. Он услышал треск молнии и в ужасе склонился, ожидая грома.

Но не Мина вскрикнула в страшной агонии. Крик боли исторгся из уст всесильного Ская, превратившись в жалобный стон.

Звук шагов — человеческих шагов — эхом раздался под сводами пещеры и, постепенно удаляясь, наконец стих.

Мирроар скорее почувствовал, чем услышал биение раненого сердца Ская, его неровный пульс, донесшийся сквозь каменную стену. Гигантское сердце билось все тише и тише.

Даже ослепший дракон лучше разберется в лабиринте пещеры другого дракона, чем человеческое существо — слепое или зрячее. Мирроар легко нашел путь к пещере. Обернувшись драконом, он заскользил вдоль подземных переходов, тесно прижав к бокам крылья, пробираясь как слепой человек, ощупывающий окружающие предметы руками. Звуки и запахи подсказывали ему дорогу, вели прямо туда, откуда слышался стон боли и страдания.

Мирроар не терял осторожности. В окрестностях пещеры обитатели и другие синие драконы. Мирроар слышал их слабые голоса, но слов разобрать не мог. Он чувствовал драконий запах, запах грозы, и боялся, что кто-нибудь вздумает зайти в пещеру и посмотреть, что стало с их поверженным повелителем. Если синие обнаружат тут слепого серебряного дракона, у него не будет ни малейшего шанса на спасение.

Но вот голоса угасли вдалеке. Инстинкт подсказывал Мирроару, что синие ушли, оставив Ская умирать в одиночестве. Они оставили его, чтобы последовать за Миной.

Мирроар не был особенно удивлен и уж тем более не винил их. Он отчетливо помнил свою встречу с ней. Она предложила излечить его, и он чуть было не поддался искушению. Он мечтал не столько вновь обрести зрение, сколь вернуть себе то, что потерял с уходом Богов. Но он нашел в себе силы отказаться от ее предложения. Тьма, которая окружала его, была гораздо менее темной, чем та, что поглотила ее.

Мирроар добрался до того места, где валялся на каменном полу, задыхаясь и хрипя, Скай. Хвост дракона вздрагивал, заставляя трястись стены. Тело, дергаясь, с шуршанием скользило по полу, крылья трепетали, когти бессильно скребли по камням.

Мирроар мог бы излечить тело Ская, но не разум. Преданность слуги превратилась в нем в безнадежную любовь к Китиаре, в наваждение, которое до поры до времени пока служило благородной цели. Когда цель была достигнута, это наваждение стало разрушительным оружием.

Положить конец мучениям Ская было бы актом милосердия, но Мирроар не мог позволить себе быть милосердным. Ему нужно было получить ответы. Ему необходимо было знать, правда ли то, чего он так страшился.

Распростершись на камнях пещеры рядом с умиравшим Скаем, который был его давним смертельным врагом, Мирроар расправил крылья, распростер их над содрогавшимся телом и заговорил на древнем языке драконов.