Дракон из черного стекла

Воротясь от картографиста – истинного искусника в своем деле, поклявшегося на крови хранить мои тайны, – вновь ловлю себя на том, что теряю решимость. Повинны в том возраст и тяжелая утрата. Сижу, безучастно обмякнув в своем кресле, пытаясь сыскать в себе силы и далее излагать ее историю. За моим чердачным окошком ярко светит солнце. Преломляясь в гранях хрустального стекла, сияние его отбрасывает на стены мерцающие радужные блики, проявляя все то невиданное многоцветье, что сокрыто даже в одном-единственном луче солнечного света.

Наверное, это предвестник того, что наступит дальше в том повествовании, кое я обязан явить миру.

Ибо она очень похожа на этот солнечный луч.

Хоть на первый взгляд и может показаться, будто испускает она самый обычный свет, внутри этого ее свечения упрятаны оттенки такой неописуемой сложности и глубины, что далеко не всякое оптическое стекло способно проявить их, – и как раз такой преломляющей все и вся призмой и станут для нее те лишенные теней раскаленные края, где время и жар спекают песок в твердое стекло. То, что выкует этот огонь, то, что проявит он, будет не просто девушкой с болот, а чем-то одновременно и более темным, и более светлым. Вот об этом-то мне ныне и предстоит написать – о гибели чистой невинной души и новом рождении ее в крови и пламени.

Однако я по-прежнему страшусь взяться за перо, дабы поведать эту историю миру.

Даже здесь, на своем чердаке, я слышу нескончаемый шорох песчинок, летящих по овеваемым ветром дюнам, и зловещий перезвон кристаллов черного хрусталя. Но самое страшное, это что мне никак не отделаться от яростного рева Дракона.

Я крепко зажимаю обеими руками уши, словно силясь выдавить его из головы. Закрываю глаза пред лавиной воспоминаний, грозящей накрыть меня и унести с собой. Слишком уж тяжко вынести все это во всей его полноте и многообразии. Сказ сей будет мне под силу, только если каждый момент его станет просачиваться из прошлого тончайшими струйками, крупица за крупицей – подобно тем струйкам песка, что скатываются по склону дюны.

Но прежде чем опять взяться за перо, должен я оглянуться через плечо, дабы прошлое позволило мне собраться с мыслями и обрести почву под ногами.

В прошлый раз оставил я свое повествование на том месте, где она и ее сотоварищи счастливо избежали вечных льдов бессолнечной части Урта и устремились к восточной половине Венца. Западная сторона у нее за спиной на тот момент уже была втянута в жестокую битву – королевство бросило вызов империи. Но даже этот кровопролитный конфликт являл собою не более чем мимолетную искру грядущей, куда более масштабной войны – поскольку оставались силы, погребенные глубоко в граните, которые только и ждали момента, чтобы посеять полнейший хаос в этом мире.

Пока я размышляю над всем этим, набежавшая туча, напитанная дождевой влагой, закрывает солнце и гасит пятна света на полях за окном. Выпускаю воздух из легких – я и не думал, что так надолго затаил дыхание. Сгустившийся полумрак кажется сейчас более уместным, словно в этот момент она повернулась ко мне спиной – как это уже не раз случалось в прошлом.

Значит, так тому и быть.

Поскольку, как и в небесах за оконцем моего чердака, над нею тоже сгущаются грозовые тучи. Я уже слышу раскаты грома, кои звучат как барабаны войны.