, чьи границы были нарушены арбалетными болтами выстреливших из углов наемников. Тут даже не пришлось оборачиваться - Переписчик давно определил их месторасположение. В странной позе застыла и Интаоль - она как будто чесала живот. Крон так вообще распластался в воздухе, как воздушный змей - лицо напуганное, но сосредоточенное, и, в отличие от остальных, он хотел отпрыгнуть подальше от места схватки, а не стать очередным несостоявшимся убийцей.
Сарпий действовал четко.
Итак, четверо силуэтов, три арбалетных болта, один кинжал...
"Силуэтов?! О нет... Когда же ты успела, тварь?"
О да-а-а!
Он не будет изощряться и потчевать врагов смертоносными заклятиями. Слишком благородно было бы одаривать их такой смертью.
Они убьют сами себя.
Прежде, чем закончить дело, Сарпий резким рывком выдернул алые нити, тянущиеся к пастырю.
"Так лучше".
Да...
Время начало ускоряться, болты летели все быстрее, рука Борлига уже опускалась, а Переписчик взмахнул кистью и отклонился немного вбок. Пущенные из дальних концов зала болты сменили траекторию, и прятавшиеся там наемники рухнули на пол. Секко бросил кинжал метко, но недостаточно быстро - он пролетел на расстоянии ладони от шеи Переписчика и вонзился в глаз стоящего за спиной Сарпия третьего наемника.
Воздушная гладь
успела
возвестить
о вторжении за ее пределы, и по месту прорыва Переписчик понял, куда летел болт.
Так даже проще.
Болт пробил горло Секко. Его руки дернулись к шее, ощупывая торчащий из горла металлический штырь. Наемник захрипел, вид его был удивленным. Из левого уголка рта потекла струйка крови. Секко кашлянул и усеял стол алыми брызгами. Наконец, он завалился и опрокинулся назад. Задранные ноги так и остались лежать на скамейке.
Пастырь осел, не сказав ни слова. Интаоль не сдвинулась с места.
- Ты забыл одну вещь, пастырь. Я - Переписчик. И моих умений уже хватает на то, чтобы почувствовать полет стрелы на расстоянии в четверть лиги, стоит только мне захотеть этого! Неужели ты думал, что тебе удастся провести меня с помощью своих выкормышей?
- Пощади. Пощади... - навзрыд залепетал пастырь, потеряв былое красноречие. Подбородок трясся, точно готовый вот-вот отвалиться, по щекам текли слезы.
Какое жалкое зрелище!
- Ради чего? После нашего разговора мне все стало ясно. Надеюсь, твою кандидатуру займет более подходящая личность. - Сарпий посмотрел на забившегося в угол Крона. - Лучше тебе покинуть это место, гость из Альфингейла.
Тот кивнул, но с места не сдвинулся. Оцепенел от ужаса. В следующий миг он упал в обморок.
"Не станет же Переписчик убивать ни в чем не повинного человека? - с надеждой подумал Крон, старательно изображая лежащего без сознания. - Вдруг слух о его мягком нраве всамделишный?.. Император..."
Дальнейшее прервало мысли Крона.
Переписчик вскинул руку. Пастырь подскочил. Его горло задрожало. Борлиг замер, нахмурил брови, прислушиваясь к непонятным ощущениям. Шея пошла судорогами. Трясущимися ладонями он потрогал горло - прямо как Секко - и с ужасом обнаружил, что оно разбухло.
"Как у лягушки..." - бегло подумал Сарпий.
Горло росло, точно надуваемый мыльный пузырь, и через какое-то время пастырь был вынужден откинуть голову.
- О... О... Аое... - булькал он, не в состоянии произнести ни слова.
Пальцы скребли по коже, царапали до крови. Переписчик отметил, что тянувшийся через сафекс алый жгут больше не порывается впиться в Борлига.
Замершая Интаоль с ужасом смотрела на происходящее выпученными глазами. Рот исказился в немом крике. Сарпий растопырил пальцы на поднятой руке. Горло пастыря с мерзким чавканьем разорвалось. Фонтан брызг долетел даже до Интаоли, уляпав ее белоснежное платье. Самообладанию девушки можно было позавидовать - она не закричала, даже когда ее
отец
упал и задергался в конвульсиях.
- А ты... - сказал Сарпий, глядя ей в глаза. - Иди ко мне...
Дочка
.
Последнее слово он проговорил с особой насмешкой. Интаоль коротко кивнула и медленно подошла к нему, невинно хлопая глазками. Переписчик прижал ее к себе, рука легла на затылок. Поцелуй был долгим, страстным и
вкусным
. Подвижный язык девушки творил настоящие чудеса
"Как?! После всего этого кошмара?.."
Сарпию стоило немалых трудов не потерять самообладание, не разорвать полупрозрачное платье, чтобы бросить девушку на стол и овладеть ей прямо тут, среди трупов и луж крови. Руки блуждали по стройному телу, изучая каждый изгиб. В какой-то миг рука воина дернулась.
Поцелуй закончился. Девушка громко охнула и с удивлением посмотрела на Сарпия. Он крепко держал ее в объятиях. Тыльной стороной ладони Переписчик вытер рот. На коже осталась кровавая дорожка.
Ноги девушки подогнулись. Она упала лицом вниз.
Из ее спины торчал кинжал, которым две минуты назад Интаоль собиралась убить Переписчика.
Глава 4
Я стараюсь писать при любой возможности. В ожидании боя, посреди Огневеющей, после длительного перехода через степи Палиндора. Неизвестно, как долго я пробуду в созна-нии. Пока я контролирую себя и способен делать заметки - буду писать. Эти буквы вырезаны в железе. Надеюсь, с табличками ничего не случится, и они найдут свое место.
Я стал замечать, что каждая последующая запись является свидетельством моей возросшей силы. Воздушная гладь научилась распознавать звуки, расшифровывать их. Мне теперь необязательно читать по гу-бам... И это страшно. Ша-эна все глубже внедряется в меня. Теперь это не только вспышки, но и незаметная трансформация моих способностей. С этим мне не справиться.
Силы растут. Опасно растут. Такие умения, появляющиеся резко и из ниоткуда, вселяют страх.
Медлить нельзя. Я становлюсь непозволительно сильным. И вместе с тем, я - наживка, лакомый кусочек и главная мишень. Орден Переписчиков не оставит меня в покое - кто, если не он отправил весть обо мне? Откуда эти бесконечные засады? Каждый мало-мальски уважающий себя король, а то и самые наглые пас-тыри, как Борлиг, возжелавшие пойти против верхушки... Слишком много охотников. И все как один думают, что сильнее, умнее, хитрее и убедительнее предшественников. Смешно. Прошло больше месяца, как я покинул Фели-анти, а на меня уже напали восемь раз. Неужели ими всеми движет желание заполучить силу и стать владыкой Тиэльмы? Но все они - недальновидные, жадные до власти болваны. Куда сильнее меня беспокоит тот, чьи об-ширные земли я обхожу стороной и делаю крюк. Андигон. Почему он так и не объявился? Владелец несметного числа земель, в его подчинении колоссальное число воинов. Настоящая империя. С ним не все так просто. Этот зарвавшийся юнец, возомнивший себя чуть ли не богом, норовит подмять под себя все земли. Я подозреваю его в связях с Орденом. Однажды один из Жрецов - Файета - напился и проболтался, что он и еще несколько Жрецов по настоянию Тарлиона были отправлены в Андиливию не только для того, чтобы помочь Андигону с перестрой-кой Эстилота. Он обмолвился о странном месте, расчищенном посреди леса. Вырубили деревья, выкорчевали пни, разровняли землю... Мол, Тарлион просил через сафекс протянуть оттуда нити до Ордена. Что это за площадка - мне неизвестно. Расспрашивать о ней мы с Талемом и Альтеро по понятным причинам не стали. Даже у Ва-лорга. Может, оттого и Баланс не в порядке? Тарлион хитрее, чем кажется... Он вместе со своим пащенком Мордонтом и татуированным Ламином что-то утаивают...
Я чувствую, что близок час, когда сидящий внутри меня зверь сорвется. Падет бесполезный замок, рассохнутся стены клети, сдерживающие ша-эну, и она вырвется, чтобы найти новую жертву и уничтожить мир.
Но пока есть записи, я остаюсь человеком. И я успею.
1
- Еще. Мажь обильнее.
Андигон лежал в ванне и наслаждался прикосновениями горячей воды к худому телу. Пожалуй, это было единственным, чем он мог наслаждаться. По рукам и ногам императора неторопливо ползали нариды - существа вроде улиток; они оставляли после себя секрет - кислоту, - который, если вовремя смочить теплой водой и нейтрализовать дальнейшую реакцию, прекрасно размягчал кожу и молодил ее. А нежная кожа - страсть императора, пусть напускная и вынужденная, но именно в ней крылось его превосходство.
- Не бойся, я тебя не съем. Только если окажешься совсем безнадежной. И добавь еще парочку нарид.
Юная служанка исполняла обязанности второй день, но уже проклинала Сайку как самого злейшего врага. А ведь когда-то они были подругами - вместе росли, делились женскими секретами и хвастали, у кого грудь побольше, а у кого и зад поокруглее. Когда не стало Сайки, Элика заняла ее место. Прошло два дня, но она все больше поминала подругу недобрым словом, нежели оплакивала. Гнев Андигона обрушился на Сайку страшной лавиной, и тот выбросил служанку вниз. Как мусор, как сдохшую птицу...
Элика покорно зачерпнула пригоршню мерзкой серо-коричневатой каши и, отбросив стеснение, плюхнула ее на лысину императора Андиливии.
- Вот так, отлично, - блаженно проворковал Андигон. Он наслаждался работой пальчиков девушки, втирающих мазь в кожу головы. - Хорошая девочка.
Император прикрыл глаза и постарался сосредоточиться именно на массажных движениях. Но служанка этого, конечно, не поймет и посчитает, что неустрашимый император наслаждается запахом мази и тем, что в ближайшие часы он будет пахнуть просто невыносимо. Ему нравилось видеть напряжение на лицах подданных, нравилось принимать новых людей и наблюдать за их реакцией - когда они входят, а в них бьет аромат концентрированной горечи. Нравилось оставлять за собой шлейф, нравилось резко оборачиваться и заставать прищуренные глаза, сморщенные носы и перекошенные рты тех, кто так и не привык к экстравагантным привычкам правителя. Только один момент омрачал жизнь молодого Андигона - ему самому эта поганая полынь была ненавистна.
Элика работала аккуратно, стараясь не царапнуть ногтем бледную кожу правителя. Не приведи Небо допустить оплошность, и ее труп присоединится к еще не успевшей разложиться Сайке. Услышав мерное сопение правителя, девушка немного успокоилась. Можно чуть-чуть расслабиться. Умиротворенное лицо императора не внушало такого страха, как невероятно спокойное,
пугающе спокойное
, способное смениться гримасой гнева в одночасье. Ей невольно вспомнился Кантарт - один из кайсинов императора. Его внешность для многих была отталкивающей: вместо бровей - два широких белых шрама, обветренное лицо, рано избороздившие лицо морщины... Но даже он выглядел добрее и человечнее, чем бездушный император.
"И симпатичнее..." - бегло подумала Элика.
Она ополоснула руки в чане с теплой водой и насухо вытерла их. Упасите Небеса, если какая-нибудь капелька соскочит с ладони и потревожит Андигона! Взяла сачок. Неумело, с третьего раза - зато бесшумно, - она таки выловила из небольшого таза двух нарид покрупнее, чтобы на всякий случай не услышать в свой адрес никаких замечаний по поводу размера.
И что же натворила дуреха Сайка, отслужившая императору более трех лет? Кажется, выпущенные нариды подняли слишком много брызг, а плеск, со слов Андигона, нарушил его сон. За то и поплатилась. Такой он, молодой и вспыльчивый император, принявший бразды правления с малых лет.
К своему тринадцатому дню рождения он сделал себе первый подарок - завоеванные земли, примыкающие к восточной границе тогда еще малых владений. Огромный ровный кусок плодородной почвы - как и везде в этом краю - стал главным провизионным центром его вотчины. Юный завоеватель упорно отказывался регистрировать земли в Реестре и принимать должность короля. Земли не могли быть незарегистрированными ни на чье имя и должны были иметь хозяина, правителя! Но Андигон смотрел дальше: идея расширить
империю
ему очень нравилась, чего нельзя было сказать о налогах. Кто получал новые земли, обязан был вносить их в список территориальной палаты, тем самым обрекая себя платить налоги, участвовать в ежегодных съездах королей и пастырей и блюсти еще ряд занудных обязательств. Ничего из этого императора совершенно не устраивало. Зачем быть королем и играть по навязанным правилам, если можно стать императором и диктовать свои? Попытаются отнять земли? Пусть попробуют. Между прочим, Палиндор придерживался той же тактики. Трогать дикарей никто не собирался, вдобавок они вполне довольствовались имеющимися землями.
Андигон не спал. При виде разнервничавшейся служки, так старательно выполняющей пожелания, ему становилось жаль девушку. Ее глаза метались во все стороны, чтобы заприметить любую деталь, способную издать шум или как-то помешать... Он решил пожалеть беднягу, оттого и прикинулся спящим. Будет прискорбно, если девушка подведет его. Придется убить ее или скинуть вниз, а не хотелось бы - уж больно она хороша.
Стоя у люка и с улыбкой провожая визжащего человека, падающего вниз, императору не приходилось притворяться.
Это
ему нравилось.
"В отличие от поганой дряни на башке! - гневался Андигон. - А как красиво - император блюдет обет, данный им в день кончины отца. Вот только я не блюду, а
вынужден блюсти
. И идти по стопам папаши не собираюсь".
Как там говорили о нем? Элинтон, докладывал о всех слухах. Первое, что изменилось, это появление пристрастия к полынной смеси? Все правильно. День смерти отца изменил все. И он стал отличным поводом и отправной точкой. Точкой невозврата. Четырнадцать лет он совершал ненавистный ритуал лишь для одной цели - сбить с толку потенциального противника и собственных людей, каждый из которых мог оказаться предателем. Андигон всегда был убежден, что чем страннее замашки правителя, тем он загадочнее. А если у человека за плечами имеется загадка, то на поле софистики и дискуссии он будет находиться в заранее выигрышном положении. Почему? Потому что столь явное чудачество - давление. Ради этого можно потерпеть и злопахучее дерьмо на лысине, и отвратительных нарид, щекочущих ноги. Как хотелось ему смеяться во время этой процедуры еще тогда, в детстве, так и хочется теперь. Он терпел. Прошло столько лет, а привыкнуть к наридам так и не удалось.
Будучи узником маскировки, Андигон так и не свыкся с каждодневными ритуалами. Сделать их частью своей жизни - одно. Осознанно тратить на них время, не жалея о нем - другое. Дел хватало и без этого маскарада. Оттого настроение императора менялось так же резко, как погода в южном Арисмале. Надобность и
служение
собственному образу выводили его из себя, и иногда за это платили человеческими жизнями.
Но сейчас у него на душе царил штиль. Большая ванна в уединенной опочивальне успокаивала, горячая вода расслабляла, а вполне себе милая служаночка не раздражала и не давала поводов разозлиться. Просто прекрасно.
"Как же ее зовут? - вспоминал Андигон. - Алика? Илька? Или так звали прошлую?"
- Подбавь кувшин холодной. Только аккуратно!
"Никогда не запоминает. Никого и никогда, - обиделась Элика, исполняя поручение. - Второй день, а все никак не обращается. Не то что Кантарт... Ну да, чего ж я захотела-то? Он и Сайку, вроде, так и не назвал по имени. Странная память у императора. Может перечислить каждый городок, каждую деревушку на собственных землях, сколько сражений выиграл, когда и при каких условиях, а ни родословной не знает, ни имен ничьих не запоминает".
Правитель не считал нужным забивать голову лишним мусором в духе всех его бесконечных родственников или имени какой-то там девки. Еще не хватало! Его голова должна быть заполнена чем-то поважнее. А эти дурацкие имена ему никак не помогут все равно. Каждое лишнее имя, всякая
неуместная
новость, ненужное событие могли стоить нескольких исторических фактов, военных тезисов или выдержек из древних приданий. А если он забудет какого-нибудь побежденного? А если бы он забыл о легенде про
ша-эну
и летопись Ордена, сохранившуюся спустя три тысячи лет?! Нет уж.
Хлопнула дверь.
- Что?! - взревел Андигон и резко поднялся. Встревоженная Элика чудом успела отдернуть руки.
В проеме стоял Элинтон - дядя Андигона и по совместительству его главный советник, однако что король Симдолара, что Удорор, король сурового северного Альфингейла, правители Аратамата - Государства Государств, - королева Лакиная, король Таладаса и вообще все, попавшие в список Реестра, упорно называли Элинтона не иначе как десницей Андигона. Дядя вырастил правителя, заменив ему отца и наставника. Советник считал, что ему позволялось больше, ибо помимо тесных служебных отношений с правителем его связывали в том числе и семейные узы. И сейчас он колебался не дольше пары секунд, прежде чем войти в душную, пропахшую полынью опочивальню мало того что без стука - без предварительного уведомления!
- Мой император, - почтенно склонил голову Элинтон.
Отличительной чертой приветствия дяди, как всякий раз отмечал Андигон, было умение поклониться и опустить голову крайне низко, но при этом не отрывать взгляд от глаз императора. Вряд ли кто-то еще отважился бы повторить подобное приветствие.
- Назови имена тех двух смертников, пустивших тебя в мою опочивальню, дядя.
Внутри Андигон оставался спокойным и даже немного встревожился внезапным визитом, но продолжал старательно изображать гнев. И гнев его был встречен каменным лицом рослого мужчины. Небольшая щетина, прямой нос, зачесанные назад седеющие волосы и безупречная осанка, которую подчеркивало черное облегающее платье с вышитым серебряными нитями на груди и спине знаком сложенных в рупор ладоней.
- Если я и назову имя, то только свое, - твердо сказал советник. - Я солгал им и велел пропустить меня по твоему поручению. Дело, не требующее отлагательств.
- Нет, Элинтон, дело, не требующее отлагательств, - вот это! - он показал пальцем на лысину. - А все остальное - не более чем мелочь, решаемая одной-двумя командами. А теперь пошел вон.
- Но...
- Вон!
Брошенный флакон с благовониями врезался в успевшую закрыться дверь. Элика отметила, что теперь в опочивальне будет вонять еще сильнее, на этот раз тошнотворно-сладким, но деваться все равно некуда.
Император вздохнул и попытался расслабиться снова. Хорошо, что все закончилось быстро. Он умел ругать, умел ругаться, мог переспорить любого - с его-то положением! - однако сцена с дядей не принесла ему никакого удовольствия. Разве что служка пустит еще один слух о его внезапной вспыльчивости, хоть этим никого не удивить. Но старательно поддерживаемый маскарад распространился на единственного родственника императора, самого близкого ему человека. Не сказать, что Андигон так прям раскаивался - временами он зарывался, а то и переигрывал. В такие моменты он не понимал, что же движет им - волна беспомощной злобы, скопившаяся в каждодневных опостылевших ритуалах, простое развлечение или верная служба собственному положению. И самое неприятное, что император все реже мог ответить на вопрос, играет ли он роль или на самом деле становится властным правителем, жестким и непреклонным, в чьем арсенале имелись донельзя странные привычки.
Андигон так и не смог расслабиться.
2
Молодой правитель пребывал в бешенстве. Необходимость после короткого разговора с Элинтоном лежать целый час с полынной мазью на голове выбила его из равновесия. Тяжкие мысли довлели над ним, и Андигону не было ни спокойствия, ни умиротворения. Каких трудов стоило ему перебороть желание позвать дядю! Нетерпение жгло, разум успел вынести не один десяток предположений - один хуже другого, - но император упорно соблюдал все этапы, дабы планомерно закончить процедуры. Смыть мазь, вытереться, накинуть халат, вальяжно - вальяжно! - прошествовать к себе, без спешки переодеться, размеренно отужинать и только потом принять Элинтона в личных покоях. И все это время терзаться догадками! Где тут быть спокойным?!
- Запомни, дядя, ты так же служишь мне, как и все остальные, и ничем от них не отличаешься!
- Мой император путает службу с прислуживанием. При всем моем уважении, я не заслужил подобного отношения. Ситуация и вправду чрезвычайно важная.
Мужчина говорил спокойно и без тени обиды. Он смотрел в глаза и не отводил взор до конца фразы. Советник не дрогнул под тяжким взглядом императора - наоборот, приосанился, оправил воротник-стойку и приподнял голову.
"Я знаю, дядя, знаю. - Андигон подошел к небольшому шкафу и открыл дверцу. - Но тебе приходится отдуваться за мое положение. Всем приходится отдуваться. Хочешь жить красиво? Терпи. Хочешь быть советником самого могущественного правителя самых обширных земель? Терпи".
Император облачился в любимый костюм - черную кожаную жилетку, облегающие коричневые штаны и цепь, идущую от право плеча к левому бедру. На цепи в районе груди красовался металлический диск с изображением герба Андиливии - вписанного в круг квадрата.
- Вина? - предложил император, протягивая руку к глиняной ампуле.
- Благодарю, но нет.
"Ненавижу. Ненавижу! - свирепствовал молодой правитель, неторопливо надевая чехол из мягкой кожи на горлышко ампулы. Повернул кисть; горлышко ампулы с тихим хрустом сломалось. - Это вино, это неторопливое наливание... Эта невозмутимая рожа. Эта деловая персона, якобы смакующая изысканный вкус. Спасибо Небу, теперь можно и приступать к основной части церемонии".
- Внимательно, - бросил Андигон излюбленную фразу, устраиваясь на кресле. - Да сиди ты.
Элинтон кивнул головой, но на ногах остался. Два шага вперед, поворот, прямая спина, руки за спиной, ровный голос.
- Мой император. Посланный три недели назад караван, который должен был пройти Палиндор по касательной, вернулся. Полным. Если быть точнее, он вернулся из столицы несолоно хлебавши. Палиндор находится на грани паники. В Фарадасе царит самая настоящая разруха и резня. Междоусобицы поглотили всех оставшихся жителей, в том числе и женщин. Женщины взъярились и убили Фельмиса. Те крохи мужчин, сумевших уцелеть и сплотиться в подобии совета, отказали в сделке и запретили въезд на территорию Палиндора, обосновав это заботой о нас же.
- Что у них случилось? И почему они не отправили гонца?
Тон императора был спокойным. По мере утоления любопытства из него выходило все раздражение. Или это действие вина? Политическая ситуация не пугала: его войска многочисленны, а земли плодородны и богаты на урожай. Продержаться в полной изоляции для Андиливии не составит труда. Все остальное - дело решаемое.
- Позволь ответить сразу на второй вопрос, мой император. Салитан по торговым отношениям еще утром донес весть, что в день прибытия каравана через западные ворота Фарадаса въехал гончий палиндорец. Вместе с поклажей к седлу был приторочен мешок. А в мешке...
- Чья? - хмыкнул Андигон.
- Гонца. Которого послали в Андиливию сообщить о временном прекращении обоюдной торговли. Подлец дезертировал и попросту сбежал! - пренебрежение честью не оставила советника равнодушным. Андигон смотрел на играющие желваки дяди и готов был поклясться, что зубы его стиснуты так крепко, что, возможно, он даже улавливает тихий-тихий скрежет. Император кивнул, и Элинтон продолжил: - Теперь что касается ситуации: все неоднозначно и противоречиво. Все хором говорят о неком Переписчике, сбежавшем из Ордена.
"Старая лысая тварь! Ненавижу!" - Андигон поспешил к ампулам с вином, чтобы отвлечься.
- Но лично мне в это верится слабо, - говорил советник. - Я считаю, действует либо группа Переписчиков, либо вообще не они, а история об одиночке, убийце целой армии суровых мужей, придумана с единственной целью: скрыть реальную причину произошедшего. По словам палиндорцев, за неделю до битвы к ним явился другой Переписчик, пожилой, весь в татуировках, и предупредил о надвигающейся... Хм... Беде. Подкупив их молвой о том, что погибший от руки убийцы Переписчик передаст ему свою силу, король собрал войска.
"Я убью его! Так и знал, что не следует доверять! Тише, император, спокойно. Помни, что ты не наедине с собой у Изумрудного Озера. Каждый твой вдох - твое оружие и, вместе с тем, главный враг. Не выдавай себя".
- Так просто? - недоверчиво спросил император.
Элинтон позволил себе едва заметную улыбку.
- Оказалось, что далеко не просто. Я так понял, что прибывший Переписчик наплел им об одиночке, который хочет обойти Палиндор с тыла и захватить земли.
- Ничего глупее не слышал! Только не говори мне, что они поверили!
- Смотря как взглянуть на ситуацию. Они... Не стали ждать, когда тот приступит к реализации экспансии, мой император. Ему устроили засаду в Тисках Погибели, но проиграли.
- Любопытно. А что особенного в том Переписчике? Он трахнул мамочку вождя палиндорцев?
"Как мерзко, - в глубине души скривился Андигон, - но надо".
Вежливо дернув губой, изображая улыбку, Элинтон нахмурился.
- В этом и заключается мое недоверие россказни.
Но так ли это? Или мужчина с аккуратно зачесанными назад волосами не хотел сознаваться в возможности такого исхода? Ведь последствия могли быть непростыми.
- Твердят об одном: освобождена древняя сила, запечатанная Переписчиками три тысячи лет назад, и она каким-то образом вселилась в этого парня. Не знаю, куда и зачем он направляется, но почему-то вызывает интерес у многих. Там же, в Фарадасе, караванщик разузнал, что за ним ведется настоящая охота. Силы Переписчика растут, но его враги торопятся и допускают одну промашку за другой. Не думаю, что дело в подготовке воинов... Тут замешано что-то иное. Опять же, по словам уцелевших палиндорцев, Переписчик - настоящий сумасшедший, непобедимый в бою. А что они твердили про магию... То ли верить, то ли смеяться.
Андигон промолчал. Он встал, обошел покои по периметру, мелкими глотками допил вино. Пустая ампула опустилась на стол без единого звука. Элинтон и бровью не повел - он хорошо знал эту привычку племянника. Сейчас последуют яростные крики. Он укрепился в мысли, когда император подошел к нему вплотную.
"Удивительно, но факт: люди, стоящие выше по званию, даже при низком росте способны смотреть на тебя так, что ты чувствуешь себя карликом, - отметил про себя Элинтон. - Я переносил это и готов переносить дальше, если бы только так сильно не воняло полынью".
В действительности же гнев Андигона был, скорее, напускным. В глубине души он знал, что Тарлион не будет вытворять глупостей, посему, чтобы не распыляться, император убедил себя, что все хорошо. И теперь он куда больше чувствовал удовлетворение, однако утоленное любопытство сменилось новым, не терпящим отлагательств. Но сперва...
- Скажи, дядя, мой советник и просто хороший человек, верно служащий своему императору, - голос шел по нарастающей и вскоре превратился в ор, - почему я узнаю о таких новостях последним?!
Голос сорвался, и "последним" прозвучало так, словно его произнес пятнадцатилетний юнец с еще не сломавшимся голосом.
Пауза. Движение кадыка вниз-вверх, дернувшаяся щека дяди, кончик языка, облизнувший губы мимолетным движением. Да, вопрос императора заставил советника понервничать, однако железная стойкость возобладала, и Элинтон твердо заявил:
- Было бы неправильным доносить до правителя нелепицы, толком не проверив их.
Теперь Андигон злился по-настоящему, ибо вопрос заключался в благоразумии служащих ему людей. Множественные процедуры он еще готов терпеть, но это - ни за что.
- Нужно было дожидаться, когда на нас нападут и перебьют, и только потом бежать ко мне и заверять в страшной напасти?!
Советник с честью выдержал напор.
- Нет, - он едва заметно качнул головой, - но гневить императора выдаваемыми за доклад слухами чревато куда более жестокими наказаниями.
- Может, мне с тобой именно так и поступить?!
"Да. Здесь ты прав, дядя. А я в очередной раз произношу пустую фразу, невесомую и безликую. Казнить тебя нельзя, но, клянусь Небом, ты даже не представляешь, насколько дурны твои известия. Если бы ты хоть изредка читал исторические трактаты, а не рукописи полководцев, если бы уделял время
всему
прошлому, а не одному военному делу, тогда, быть может, ты бы и не стал дожидаться подтверждения слухов".
- Ладно, - успокоившись, сказал император, делая глоток из очередной распечатанной ампулы, - похвально, что не запаниковал и не побежал ко мне опрометью. Но в следующий раз можешь не стесняться идти ко мне с любой чепухой.
Элинтон недоверчиво вскинул бровь.
- Простите?
- Сейчас наступают такие времена, дядя, когда самая на первый взгляд нелепейшая чушь может оказаться правдивее любой правды.
- Я понял, мой император.
Андигон допил вино.
- Нам надо действовать.
- Присоединимся к гонке за головой Переписчика?
Император улыбнулся, вспомнив Тарлиона.
- Нет. Оставим гонку нашим друзьям. Это лошади пускай бегут по дорогам. Птица всегда летит напрямик.
"Отлично сказано. Ну, давай, скажи, не разочаруй меня!" - мысленно попросил Андигон..
- Отлично сказано, - одобрительно кивнул Элинтон.
- Для Андиливии такое в порядке вещей, - буднично произнес император. - Возьми это за основу, выполняя мои приказы! Собственно, приказываю: отправь несколько человек в Арисмаль, к Барлю, представителю Ордена Переписчиков. Всех на Фелианти не пустят, но против одного возражать не будут. Прошение я нацарапаю. Пускай разузнают про ситуацию с этим одиночкой, выяснят настроение в Ордене, какие меры там собираются предпринять, что уже предприняли... В общем, мне нужен полный набор информации. Отправил бы тебя, но...
- Мой император! - Элинтон показался оскорбленным. Он не только перебил правителя, но еще и расцепил руки, которые все время держал за спиной. - У меня есть надежные люди. Я в них уверен и готов поручить задание любой сложности!
Андигон протер лысину платком, не переставая довольно улыбаться.
- Правильно, очень правильно. Потому что для дяди у меня найдется кое-что повкуснее. Но сперва... Собираешь отряд; небольшой, человека в три-четыре. Пускай последят за Переписчиком, узнают, куда направляется, откуда идет, где побывал. Как они это будут делать - у него спросят лично или найдут свидетелей, - меня не заботит! Опять же, все для информации, то есть никаких открытых столкновений. А лучше всего голая слежка. Через две, нет, через полторы недели жду с докладом. Прознатчиков назначить других. И чтобы они действительно выполняли свою работу, а не прожирали жалованье! Старых собрать со всего материка и привезти сюда. Повесим при всех. Предупреждаю, советник: если хоть еще один слух доползет до меня медленнее, чем до кого бы то ни было, если я еще раз окажусь последним, кто узнает громкую новость, отвечать будешь лично передо мной собственной башкой!
Советник коротко кивнул, не изменившись в лице - повода не было, ибо его люди, да взять того же Кантарта, не подведут. Собравшись распрощаться, Элинтон набрал воздух, но повернувшийся к нему спиной племянник оторвался от новой ампулы и резко повернулся. Диск с гербом сильно раскачивался, вино стекало по подбородку, словно у императора кровили губы. Сейчас взгляд его принадлежал скорее маленькому ребенку, нежели суровому правителю.
- Я приказал повесить? Пожалуй, я погорячился. Содрать кожу и бросить в корыто с солью! А теперь зайдем в мой кабинет. Следующий приказ не должен слышать даже этот воздух. Пойдем.
3
Жители Андиливии так и не смогли свыкнуться, что крепость императора не имеет имени. До правления Андигона она звалась Эстилот, что в переводе с древнелауторнского означало "неприступный дом". Двадцать семь королей бережно хранили имя и, принимая регалии, давали клятву верности предкам. Но появился двадцать восьмой, и все стало по-иному. От Эстилота не осталось даже названия, а внешний вид, взгляни прошлые короли, поверг бы в ужас каждого из них. Теперь это было мощным неприступным сооружением, но совсем не тем местом, где правители Лауторны проводили аудиенции. Император не просто вышел из Реестра, он еще и сменил имя королевства, прозвав империю в свою честь. Он посчитал такое название величественным и вселяющим врагам страх. И нынешнему сооружению тоже было бы под стать что-то громкозвучное, чтобы от одного слова бросало в пот, но молодой император, любящий преподносить все - даже себя - в необычном свете, так и не дал крепости такое же мощное имя.
- Сознайтесь, коллега, вы просто не смогли придумать должного названия? - не скрывая иронии спросил Именующий.
Созидающий попытался остаться серьезным, но его непробиваемую маску нарушила улыбка, будто трещина, возникшая на стене после удара пушечного ядра. Предательская улыбка свела на нет его потуги остаться бесстрастным.
- Ну не смог, да. Что с того? Скажете, прочие имена были плохими?
- Вовсе нет, но я мог бы предложить что-нибудь дельное...
- Давайте, уважаемый коллега, сочтемся на том, что мне просто было лень, - отмахнулся Созидающий. - Между прочим, от этого имидж императора только выигрывает.
- Согласен. И не стану вас порицать, коллега. Тем более, для имеющего иную специализацию вы подаете неплохие надежды. Как бы в будущем не открестились от нашего сотрудничества?..
Мрачная постройка. Андиливийцы боялись крепости императора. От нее то и дело разносился запах разложения. В периоды плохого настроения Андигона запах становился сильнее. Жуткое здание, одинокое, враждебное, словно стоящий на поле боя воин-одиночка, у ног которого собралась гора трупов. Со смерти последнего короля крепость преобразилась до неузнаваемости, и старожилы никак не могли свыкнуться с новым обликом Эстилота. Первое, что сделал молодой император, это созвал архитекторов и лучших мастеровых, дабы укрепить место своего пребывания. Проведя переговоры, он понял, что ни за какие деньги даже самые умелые зодчие не смогут воплотить задуманное. Тогда Андигон лично отправился в Арисмаль просить встречи с Орденом Переписчиков. Оттуда и началось знакомство с Тарлионом и последующим тесным сотрудничеством с Орденом.
Так, здание-кольцо, построенное вокруг Изумрудного Озера, плоской вершины гигантского холма - или очень старой горы, - сочли недостаточно надежным. Поддерживали крепость металлические конструкции-сваи, которые забили глубоко в землю. Андигон распорядился снабдить здание дополнительными подпорками, и сегодня металлические штыри вспарывали еще и середину холма, вгрызаясь едва не до середины.
"Напоминает изрешеченное стрелами яблоко", - всякий раз говорил Элинтон, глядя на крепость со стороны.
Никто не поддержал столь смелый шаг императора, ибо не бывало такого, чтобы враг вторгся в самое сердце Андиливии. Особо консервативные посчитали примененные меры оскорблением, неверием в силы народа, но юноша стоял на своем, попрекая историей рода и плюя на традиции.
Тогда же расширили люки, вмонтированные в пол по всему периметру крепости. Появилась возможность не только вылить котел-другой с кипящим маслом, но и сбросить валун, да побольше. Для этого снаружи к нижнему этажу здания крепились регулируемые желоба. Это поначалу доверчивые люди посчитали, что отверстия люков увеличили с военным умыслом, но истинную причину андиливийцы поняли позже, когда провинившихся регулярно - несколько раз в неделю - с дикими криками сбрасывали сверху. Через люки.
Самым спорным же изменением признали установку досмотровой клети аккурат в самом центре Изумрудного Озера. Издревле особо важных гостей короли Лауторны принимали в Эстилоте, лично встречая каждого. Сперва им требовалось пробраться через укрытую от посторонних глаз лазейку, попетлять в паутине коридоров и взобраться по винтовой лестнице, идущей сквозь холм. Гость попадал на зеленую опушку, поросшую декоративными деревьями, вьющимися кустарниками и пестрыми цветами. Среди зелени прятались лучники, но приглашенный не замечал их и никогда не чувствовал себя оскорбленным столь открыто проявленным недоверием. Он спокойно дожидался короля, после чего они проходили по одной из устланных самоцветами дорожек вовнутрь Эстилота. Так было в прежние времена. Ныне же, покинув лестницу, гость попадал в клетку, точно зверь, угодивший в ловушку. Его тут же осматривали неустанно дежурившие стражники и только потом, убедившись в безопасности, отворяли дверь и пропускали гостя к Изумрудному Озеру.
Преподающий в Ордене мировую историю Файета, один из отправленных на перестройку Эстилота Переписчиков, на своих уроках всегда говорил так:
"Издалека и не скажешь, что с виду тонкий, практически хрупкий корпус здания имеет несколько этажей. Но вблизи крепость удивляет размерами. Пришедший сможет разглядеть пять этажей с высокими потолками и узкими зарешеченными бойницами. Предназначение крепости не позволяет похвастаться красивыми витражами и вычурными окнами из цветного стекла. На пятом этаже, с внутренней стороны здания-пояса, можно найти стеклянный зал, который выходит прямо к Изумрудному Озеру. В солнечную погоду здесь обустраивается император Андиливии. Радикал, переменивший все. Даже имя королевства".
4
Об этом подземном ходе знали, пожалуй, только короли Лауторны. С незапамятных времен тайна этого хода передавалась от отца к сыну. Унаследовал ее и Андигон. Он спровадил супругу в опочивальню, а сам отодвинул тяжелый сундук и нажал ногой на одну из плит. Поднялась крышка. Император дернул за высунувшуюся скобу и отворил. Дохнуло сыростью и прохладой. Вниз вели ступени. Андигон взял свечу и торопливо спустился в подпол. Времени оставалось совсем немного. Через каких-то несколько минут тот, кто его ожидал, просто-напросто уйдет.
В подземелье он нашел факел и поспешил зажечь его. Широкими шагами император добрался до одной из потайных комнат. Он вдавил каменную плиту, и, провернувшись на девяносто градусов вдоль своей оси, дверь образовала проход. Андигон протиснулся внутрь и закрыл дверь.
Помещение было маленьким и очень душным. Спертый воздух проникал в легкие с неохотой, надышаться им было невозможно. Вдоль стены стояли запечатанные глиняные горшки и небольшой молоточек. Император взял его и один из горшков и разбил крышку. В нос ударил острый запах шалфея. Андигон отнес горшок к прибитой к стене полке. На ней лежало несколько гладких, похожих на гальку, камней с вырезанными письменами. Вылив на них жидкость из горшка, император сделал несколько шагов назад и сел на скамейку.
Ждал недолго. Всего через полминуты от камней повалили жиденькие столбы не то пара, не то дыма. Сизые клубы дрогнули, начали сплетаться, будто в танце, и, наконец, оформились в подобие головы лысого человека. То было лицо старого, облаченного в белые одеяния старика, сидящего в кресле. Виднелась даже ладонь, массировавшая висок.
- Ты почти опоздал, Андигон.
- Знаю, - нервно ответил император. - Дела.
Голова усмехнулась.
- О, как я тебя понимаю. Только говори потише, прошу тебя. Не переношу крик. Что у тебя?
- Мне нужна помощь. Мы же соблюдаем формальность, я правильно осознаю?
- Конечно.
- Я отправил вам в Орден людей и...
Лицо сосредоточилось.
- Ждать, пока они доберутся своим ходом, мы не можем. Инициация Сарпия идет полным ходом. Пусть едут в условное место. Переброшу их поближе к Арисмалю. Извини, ближе не смогу - слишком много подозрений будет. Понимаю, мы все решили и так, но если начнем действовать, Орден, боюсь, не поймет.
- Да. Хотя это представление и занимает время, но так безопаснее.
Старик нахмурил брови и посмотрел в глаза императору. Не самое приятное зрелище, хотя сам император видел и пострашнее. Особенно сейчас, когда он готов был разорвать Переписчика на части, его гнев для правителя был ничем.
- А теперь скажи мне, Тарлион, во имя всех ушедших богов, ответь мне на вопрос, почему ты действуешь без предупреждения? Почему я, я, ключевое лицо нашего плана, узнаю о твоих решениях в последних рядах, будто сижу на отшибе мира и не имею связи с Орденом? Почему твои люди благополучно уведомляют королевства о легкой наживе, а сам я ни сном ни духом?!
Он таки сорвался на крик. Дымчатый силуэт дрогнул. Тарлион постарался, чтобы император не увидел его усмешки. Усмешки того, кто позаботился, чтобы соглядатаи правителя
не смогли
донести до своего повелителя такие важные новости.
- Расскажи мне о Переписчике! - резко сказал Андигон. - Где он и что с ним в действительности? Мне нужна информация от первоисточника, Жрец. Выкладывай!
Собеседник с готовностью кивнул, обнажая едкую усмешку.
- С удовольствием и во всех подробностях. Но не сейчас. На меня и без того косо смотрят, что я пропадаю где-то.
- Но ты же Верховный Жрец.
- Дв, но не император Андиливии, - парировал Переписчик.
Андигон стиснул зубы. Как смел этот старый подонок утаивать информацию? От нее зависят все планы императора!
- Почему ты не предупредил меня раньше?! - не унимался правитель. - Ты же говорил мне, что у тебя есть в планах реализовать задуманное! Почему я узнаю тогда, когда он оставил мои земли далеко за спиной?
- Во-первых, сбавь тон и не забывай, с кем общаешься! - рявкнул старик. - Во-вторых, умерь свои эмоции и помни, кому ты обязан Эпицентром. Он строился как раз для того, чтобы ты не боялся и не визжал сейчас как баба при родах! Мне не надо, чтобы ты действовал опрометчиво и чересчур открыто для Ордена. Не забывай, Эпицентр строили не только мои, хм, соратники. И если бы ты начал сгонять туда людей без видимой причины, это послужило бы поводом к подозрению. Я должен был выждать. Теперь уже неважно...
Император готов был взорваться. С ним обращались, как со шкодливым щенком! Хуже всего то, что он не мог проявить гнева, ибо Андигон и вправду зависел от Ордена. Что ж, он потерпит. До поры.
- Не надо в одночасье рушить наш долгострой, император, - продолжал Переписчик. - Все, что нам остается, это доверять друг другу. Думаю, общими усилиями мы добьемся правды.
Андигон улыбнулся.
- Несомненно.
- Созывай войска.
- Зачем?
- Планы несколько изменились. Он идет слишком быстро. Потребуется вся твоя мощь. Созывай.
- И что, у вас хватит сил перебросить мою армию?
- Хватит. За это не беспокойся. Строя Эпицентр, я обо всем позаботился. Правда, придется тебе отправить ко мне еще одного гонца. И сделать это, боюсь, нужно будет в самое ближайшее время. Его я не смогу перенаправить ни сюда, ни к Арисмалю. Придется протопать весь путь самому. В Ордене начинают волноваться. Переписчики в городах настороже - я не могу рисковать. Скоро придется проводить собрание. Как раз после того, как уедет твой человек. Кстати, нет вестей от палиндорцах?
- Есть, - Андигон скривился.
Старик поджал губы.
- Я так и думал. Ничего, еще остались те, кого мои люди успели уведомить. Сарпия встретят и задержат. Думаю, твоим войскам хватит времени, чтобы дойти до тебя меньше, чем за две недели?
- Хватит.
- Вот и славно, - Переписчик довольно кивнул. - Мне пора.
Клубы пара закрутились и расползлись по помещению, словно туман. Надолго они не задержались - гуляющий в подполе сквозняк развеял пар.
Переписчик и император были похожи. Два могущественных правителя. Два серьезных руководителя. Два хитрых и алчных человека, боящихся признаться в этом самому себе.
Никто не знал, что будет на самом деле.
Император считал Переписчика дураком.
Переписчик считал таковым императора.
Они были похожи.
Каждый был уверен, что именно он сможет заполучить
ша-эну
.
"Если не я, то кто? Уж явно не этот болван". - Так думал император.
Так же думал и Переписчик.
5
- Милостивое Небо!
- Хватит ныть. Дело закончено.
Два человека в испачканной кровью одежде, с трясущимися руками и подрагивающими губами, смотрели на своих товарищей по отряду.
Бывших
товарищей.
Три трупа. Из вспоротого горла последнего еще продолжала хлестать кровь. Двое других умерли раньше, и если бы Кантарт и Валон промедлили в пути или задержались в Ордене даже на пару минут, то не успели бы. И тогда либо возвращаться к императору с ужасными известиями, либо сразу прыгать с обрыва на каменистый берег. Зная Андигона, второй вариант казался подарком. Арисмаль как раз изобиловал скалами.
- А он еще ого-го, несмотря на возраст, - отметил Кантарт, осматривая обезображенный труп пожилого мужчины в цветном плаще.
- Пора возвращаться, Кантарт. Не будем медлить.
Нотки в голосе напарника звучали практически умоляюще, и Кантарту захотелось назло Валону замешкаться и не торопиться, но он понимал, что секунда промедления может стоить им жизни. Каждый вдох увеличивал шанс столкнуться с теми, с кем не следует.
Совсем
.
- Возвращаемся в Андиливию. Мы славно поработали.
- Надеюсь, этой информации императору хватит, - встревоженно проговорил Валон, не глядя на безбрового напарника.
- Умный человек способен грамотно распорядиться даже песчинкой.
Воины покинули Арисмаль.
Один из них не доедет, потому что сломает ногу, и напарник сочтет его обузой. Он не встретится с семьей, не воздаст хвалу императору и даже не удостоится могилы - она могла бы вызвать подозрения. Вдруг за ними увязалась погоня? Этим несчастным будет Валон, и его скормят голодным волкам, потому что так посчитают надежным и безопасным для собственной шкуры. Но это потом.
А сейчас они оставили дом с четырьмя мертвецами.
Четыре трупа. Троица их боевых товарищей, погибшая от руки Барля. Его страшно изувеченный труп лежал рядом.
6
Андигон любил стеклянный зал. Особенно в теплую погоду. Здесь он мог отдохнуть после дурацких процедур, здесь не надо было кривляться и надевать маски. Изумрудное Озеро - вот и вся его близость с природой. Ему редко удавалось насладиться теплыми лучами солнца или полюбоваться переливами цветов с бутонами-хрусталиками. Где-то внизу стояли казармы центрального гарнизона, а с вершины Изумрудного Озера виднелись деревни, снабжающие продовольствием его армию. Как же хорошо, что здесь не было бойниц и император не мог видеть лениво передвигающихся солдат, чью расхлябанность умело скрывали ложными отчетами и докладами. В том было преимущество императора - о нем думали, как о дураке. А это всегда на руку. Но ситуация с армией его устраивала целиком и полностью - очень скоро ему понадобятся те, кого не жалко потерять. Изнеженные, в бою они не представляли никакой ценности и все больше служили на благо репутации Андигона. Кто же нападет на центр Андиливии?
Все необходимые команды отданы. Осталось только ждать. Так почему бы не подождать в таком приятном месте?
"Сарпия нужно заполучить любой ценой. Если не его, то его силу. Ошибку Борлига я повторять не намерен. Тупоголовый индюк посчитал, что он умнее всех. - Так думал император, прочитав первое же послание, отправленное с окраин Палиндора. - Но не мню ли я себя сейчас таким же гением? Чем мои мысли принципиально отличаются от мыслей тех неудачников из Альфингейла, Лакиная или Аратамата? Симдолар бы еще, может, как-то и выкрутился, но они прозевали возможность. Чем можно заинтересовать Переписчика... Думай, Андигон, думай, император. Что можешь предложить
ты
, чего не могли и не смогут другие? Земли? Власть? Богатства? Но все это давно озвучено за меня. И зачем ему подобные мелочи, когда он может добиться этого сам?"
Он старался быть как все, при этом таковым не являясь. Его задача - обыграть тот виток плана, где он вынужденно идет на сотрудничество с Тарлионом. Императору вспомнился их разговор в этом самом зале, когда строительство Эпицентра подошло к концу:
- Но ты ведь понимаешь, что
ша-эна
будет пытаться завладеть и тобой? Она не делает исключений. Наоборот, выбрав такую оболочку, она сделает все, чтобы ты сдался ей как можно быстрее.
- Более чем, - кивнул молодой император.
- И ты также понимаешь, что могут воротиться события трехтысячелетней давности? Ты готов поставить под удар Тиэльму?
Андигон встал и проследовал к шкафу. Надломив горлышко ампулу голыми руками, он осушил ее и повернулся к Переписчику.
- Не в этом ли суть нашей совместной работы? За то время, что инициация набирает силу, я подомну под себя весь мир. И если ты не лжешь...
- Я никогда не лгу! - вспылил Верховный Жрец.
Император широко улыбнулся и склонил голову набок, глядя в лицо старика. Губы того дрогнули, и он ответил такой же улыбкой.
- Ну, не вру своим партнерам.
Андигон дернул бровями.
- Так мы партнеры?
- Разве Эпицентр и Эс.. Крепость - не лучшие свидетели? И потом, Проводники на нашей стороне. Я нашел способ взять их под контроль. Они помогут нам.
Стуча полированным ногтем указательного пальца по железному диску с гербом Андиливии, император задумался. Он поймал ритм и прикрыл глаза. Верховный Жрец терпеливо ждал. Старик готов был стерпеть многое, очень многое. Все те вещи - поведение сосунка, его манера общения, вечное подозрения и отвратительнейший запах полыни перевешивали чашу его терпения. Нельзя. Он предстал перед ним фактически просящим и обязан следовать заданной роли.
- Я не владею магией. Хроники умалчивают о подробностях деятельности простых людей, в коих вселялась
ша-эна
. Где гарантия моего могущества?
Тарлион хмыкнул.
- И правильно молчат. Все экземпляры - у нас в Ордене. Но при реализации плана я вооружусь парочкой экземпляров и прослежу за тем, чтобы народ узнал, какой шанс может ему предоставиться. Они жадные, - Переписчик показал пальцем на область карты, что была расстелена на столе. - Симдолар, Аратамат, Лакинай... Я уверен, они набросятся на Сарпия.
- На Сарпия?
- А, я еще не сказал? Я выбрал того, кто станет нашим
проводником
, да простят меня Проводники. У этого парня очень плохо с магией, а на носу - Испытание. Прикрывшись им, я уничтожу амфору.
- Но тогда
ша-эна
перейдет к тебе.
Старик с шумом вдохнул воздух и закачал головой.
- Нет-нет-нет, ни в коем разе! Мое сердце не выдержит этого. Да и
ша-эна
не будет сидеть без дела - как гласят предания, она тянется к тем, кто подходит ей больше. И речь не всегда о физической оболочке, что актуально со мной. Тот, кто выигрывает типом своего мышления и складом ума, характером и стремлениями, всегда будет в приоритете. Он будет на прицеле. Так что долго я не протяну, сколь велики ни были бы мои планы.
- Тогда как же? Не ваш ли Орден писал, что
ша-эна
переходит в того, кто убил ее носителя либо освободил из плена.
- Да. Я... Хм... Я раскрою способности Сарпия. Очень удобно - все годы обучения магия давалась ему с трудом, а во время Испытания она вдруг назреет и прорвется, лопнет, точно нарыв. И мощи этой хватит, чтобы пробраться до недр тюрьмы.
Император долго смотрел на Тарлиона. Сухие старческие губы, хитрые бегающие глаза, искры задора и азарта, но вместе с тем и алчности, полнили взгляд Верховного Жреца.
"Ты явно что-то недоговариваешь, Переписчик, - фраза так и хотела сорваться с губ Андигона. - Но говоришь ты очень складно. Это и настораживает меня".
- Каков твой интерес, Переписчик? Что выигрываешь конкретно
ты
?
Император не собирался становиться инструментом Верховного Жреца. На пустом месте такие предложения не делаются.
Тарлион посерьезнел.
- Я выиграю заключенную в тебе силу. Ты поможешь мне освободить Проводников.
- Я не ослышался?
- Нет. Они, мягко скажем, не совсем заинтересованы в пребывании здесь. Силы, недоступные нашему пониманию, заточили их в наш мир. У Проводников есть знания, но нет способа. Мы станем их инструментом.
- И ты не боишься их обмана?
- Нет. Все решено. Такие сущности не станут лгать.
Лицо императора исказила кривая усмешка. Он смотрел на Переписчика и жалел его. Старый дурак то ли витал в облаках, то ли его попросту обманули.
"Либо ты очень толково лжешь, старик".
- Пусть будет так, - отчужденно проговорил Андигон. - И что они тебе обещали?
Глаза Переписчика распахнулись, будто он только что пробудился. Тарлион подался вперед.
- Другие миры. Выход за пределы Тиэльмы и могущество. Они смогут наделить меня властью.
"Фелиту бы понравилась твоя новость", - Андигон вспомнил одного из своих подданных, грезящего об иных мирах. Сам же император постарался сохранить спокойствие и приберечь интерес до лучших времен - лучше выуживать информацию постепенно, нежели набрасываться на Переписчика подобно жадному мальчишке на уроке.
- Стало быть, власть за власть...
- Именно! - жарко подтвердил Тарлион. - У тебя Тиэльма, у меня... Еще что-нибудь.
"Точно свихнулся".
- Завоевания и власть это прекрасно, - взвешенно сказал Андигон, - но как я воспользуюсь
ша-эной
? Не закатывай глаза, Переписчик! Я приступаю к делу, только когда владею всей информацией... Итак, я не маг. Что я получу, впустив в себя
ша-эну
?
- Многое... - Верховный Жрец понизил тон, - очень многое. Ни магам-самоучкам, ни нам, Переписчикам, недоступны источники ее силы.
Ша-эна
движима иными материями. Орден... Так сказать, проводил некий, хм, эксперимент. Люди менялись. Не Переписчики, нет! Простые люди творили невообразимое, и если бы не наша подготовленность, а также предусмотрительность - я об устранении случайно попавших в народные библиотеки рукописях, - мир давно подкарауливал бы нас, дабы пробраться на Фелианти. Впрочем, ты все увидишь сам, как только мы реализуем наш план.
Императору успокоился. Даже если россказни о Проводниках не более чем враки, а достигнутая с Переписчиком договоренность - вымысел, Андигон все равно не терял свою выгоду, ведь получается, что он уже будет владельцем
ша-эны
. Это усмиряло его подозрение и недоверие у облаченному в белый плащ старику.
- Почему тебе не прибегнуть к своим помощникам помоложе? - вопросы роились растревоженными пчелами. Он - могущественный император, мудрый политик. Как опытный стратег, собирался продумать все до единой мелочи, дабы предотвратить возможные прорехи и бреши.
Старик усмехнулся и расправил белоснежные рукава.
- Увы, я не могу положиться на них. Почти. Неизвестно, что они натворят, вдобавок, под удар подозрения могу попасть я сам. Мне не нужна шумиха. Мы в состоянии справиться вдвоем. Главное - выгадать нужный момент, когда он будет в достаточной дали от Ордена. Он крепок духом и будет сопротивляться до последнего. А когда он будет проходить неподалеку от твоих земель, мы сделаем шаг навстречу.
- Навстречу?..
- Мечте. Твоей, моей. С минимумом подозрений.
- То есть, когда я завладею
ша-эной
, тебя не заподозрят?
- Вряд ли. Что они мне скажут? Я редко покидаю остров, а деяния правителя Андиливии ни для кого не станут сюрпризом, возжелай он не только расширить свое государство, но и подняться на новый уровень.
В предвкушении грядущего император забарабанил пальцами по гербу.
- Почему бы тебе не пойти на сделку с Сарпием? - бесстрастным тоном спросил он, ч душе проклиная себя за созданный образ.
Вопрос огорошил Переписчика. Андигон понял, что изначально Верховный Жрец хотел действовать именно так.
- Он не согласится. Как можно обсуждать что-то с решившим покончить с собой?!
- Разумно. Как я избавлюсь от
ша-эны
? Становиться вторым Сарпием я не намерен.
- Опять же, повторюсь, Проводники помогут тебе. А мы поможем им. А они помогут мне. И все в выигрыше. Нужно будет просто подождать, когда
ша-эна
назреет и отдаст нам как можно больше сил.
Император размышлял. Он подолгу не выходил из стеклянного зала. Нарочито отданный приказ о созыве войск постоянно напоминал, что надо искать выход. Обратного пути уже нет.
"Но что, если не получится? - терзался Андигон. - Что, если Переписчик окажется сильнее, чем мы думаем?.."
В один из таких дней раздумий к нему пришел Элинтон с сообщением: из Арисмаля вернулся кайсин Кантарт. Довольный, гордый, но явно обеспокоенный. Узнав причину, Андигон обрадовался - его план укрепился, он стал надежнее.
"Отступать нельзя, - решил император. - Слишком много всего завязалось".
Буквально следующим днем в зал вошли снова. Зная, что без разрешения сюда дозволено входить только Элинтону, Андигон не обернулся.
- Внимательно.
- Мой император, прибыл докладчик из посланной на северо-запад группы.
- Отлично. Пора созывать синклит.
7
Это был необычный синклит. Впервые докладчиков было двое, и говорили они вместе, дополняя друг друга и преподнося максимум развернутой информации. Отрепетированные речи не превращались ни в балаган, ни в сумбурные реплики, а звучали цельно, едино, словно вещал один человек. Андигон не зря создал подразделение кайсинов. В переводе с древнелауторнского это означало "вспышка". Они оправдывали свою должность сполна. Кайсины стояли по обе стороны от восседающего на пьедестале императора, а перед ним сидели его подданные - салитаны, военачальники, советник, экономисты, лучшие умы и знатные люди, которые так или иначе были нужны Андигону. Все они восседали за п-образным столом, и впервые за всю историю правления мест почти не осталось. Над столом низко висела массивная люстра, на ней - полтысячи свечей, коптящих потолок. В и без того душном зале было просто невыносимо.
- Покинув Орден, Сарпий в одиночку направился к Ондогорану, так называемому Пику Неиссякаемости, чтобы покончить с собой. Насколько я понял Жрецов, которые, неясно, были ли хоть наполовину откровенны со мной, засевшая в Переписчике сила способна завладеть им. Он может стать неуправляемым, - заученно, как на уроке, говорил рослый мужчина по имени Кантарт. Один из лучших шпионов Элинтона, никогда его не подводивший. Незаменимый человек. Настоящий кайсин, пусть и жуткого вида - из-за отсутствия бровей его лицо выглядело ящероподобным.
- Да-да, - подхватил второй, - потеряет над собой контроль и погибнет. Что он вытворил с людьми Борлига в Горне... Зверь, самый настоящий.
Вторым докладчиком выступал скуластый Крон, ставший после возвращения из Горна взвинченным и нервным. Его левый глаз дергался, лицевой нерв защемило, отчего на губах кайсина вечно играла неприятная усмешка.
- Пока что его разум еще способен обуздать мощь, - продолжил Кантарт, - но со временем
ша-эна
выйдет из-под контроля.
Император слушал и мрачнел. Все-таки случилось страшное. То, чего он хотел меньше всего. Но в то же время самое худшее можно направить в другое русло, и тогда он осуществит задуманное. Император Тиэльмы. А что, звучит. И звучит достаточно
вкусно
. Он смаковал свою будущую должность, пробовал ее, будто ребенок, которому родители купили новое лакомство... И ему нравилось.
Куда меньше Андигону понравилась новость Крона о том, что Сарпий уже выдвинулся из Горна. Этот ублюдок Тарлион так и не сказал точно, где сейчас находится Переписчик. Вкупе с известиями Кантарта услышанное рисовало отнюдь не радостную картину.
- Сколько у нас есть времени? - хмуро спросил он. Андигон переживал, что может не успеть. Недоверие к Верховному Жрецу не желало оставлять его.
Ответил Крон, бывший в непосредственной близости от Переписчика.
- Я опасаюсь, что не более двух недель, мой император.
Он замолчал, чтобы дать слово Кантарту.
- Сарпий покинул Орден тридцать шесть дней назад и успел пережить четыре крупных сражения, не считая менее масштабных. Срок инициации
ша-эны
составляет около пятидесяти дней.
- Остается только еще раз спросить, - сразу же перебил его император, - почему даже спустя месяц я не узнал ни об уходе, ни о стычках?..
- Они умалчивали, - сказал в свою защиту Кантарт.
"Я это прекрасно понимаю и без тебя! Мне просто нужно соответствовать своему статусу и держать вас в узде, кретины!"
- Мой император, - вмешался Элинтон. - Мы много о чем не знаем. Например, что творится в дальних королевствах. Предполагаю, им было выгодно скрывать это от вас, ведь чем раньше император Андигон узнает о Переписчике, тем больше у него шансов совладать с ним и за...
- Хватит! - поспешил оборвать его император, лишь бы дядя не выдал истинную причину охоты на Переписчика.
Поняв все по глазам племянника, советник умолк.
"Ах, дядя-дядя, не надо было говорить тебе слишком много".
- Продолжи, Кантарт.
Тот кивнул.
- Лучшие роты Аратамата устраивали Переписчику засады на всем пути через королевство, но тщетно. Погибло несколько тысяч солдат. Но что для него несколько тысяч? Тогда он еще не убивал без надобности, а с кем-то даже смог разойтись мирным путем. Орден сам на иголках и только и успевает, что выходить на связь со своими людьми, разбросанными по всему материку.
Влез Юдинт - салитан армии Андиливии:
- Мой император, если сейчас напасть на Аратамат, мы не встретим серьезного сопротивления! Они понесли значимые потери, батальоны их армии разбросаны по всем землям. Когда нам представится более подходящий случай?
- Сейчас речь не об экспансии, салитан! Тебя заносит не в ту сторону!
Большие зеленые глаза распахнулись от удивления.
- Но почему, мой император?! - взвизгнул салитан. Император назначил его на эту должность год назад, и Юдинт сполна хотел отплатить императору за возложенное доверие и оправдать надежды. Он был немногим старше Андигона. - Мы столько к этому шли...
- Что толку завоевывать земли, если под вопросом стоит безопасность Тиэльмы?! Быть богом умирающего мира? Нет уж. В первую очередь нам нужно остановить Переписчика или же завлечь и усадить под свое крыло.
"А во вторую очередь прихлопнуть его, - про себя продолжил Андигон. - Третья очередь самая сладкая - порабощение Тиэльмы. Четвертая очередь волновать меня уже не будет".
- Ты рассказал о четырех сражениях, - обратился он к Кантарту. - Что стало с людьми?
- Погибли. Иные бежали. Находились и те, кто перерезал себе же глотку, лишь бы не вступать в бой. Никаких разговоров об отступлении. Складывается ощущение, что и Пятерне Аратамата, и этой стерве Шалиани просто плевать на число погибших. Только бы дожать, только бы победить.
Крон подался чуть вперед. От его улыбочки императора начинало тошнить.
- Люди говорят, он страшный боец. Зверский и кровожадный. Чего стоит его последняя битва с палиндорцами!
- Знакомое дело, - буднично пожал плечами Андигон. - Этим дикарям не до переговоров.
- Мой император, как вы уже знаете, мне удалось узнать замысел пастыря тамошних земель. - Крон дернул щекой. Воспоминание о взбухшем горле пастыря вызвало спазм в желудке.
- Борлига-то? - с кислой миной уточнил Андигон. Ему не нравилось слушать что-нибудь по второму разу. Он предварительно попросил Крона рассказать ему о случившемся, чтобы предстать перед синклитом подготовленным к недобрым вестям и иметь несколько идей наготове.
Крону же предстояло повторить доклад в присутствии всех. Левый глаз заморгал сильнее.
- Да. Я узнал, что... Что он на время обосновался в Горне и подумал, что неспроста. Рискнув, я втерся к нему в доверие и напросился в дом служкой. А потом из разговоров понял, что он ожидает Переписчика у себя.
- И как Борлиг смог предсказать это?! - с недоверием спросил главнокомандующий центральным гарнизоном Андиливии по имени Серек.
За Крона ответил сам император, стараясь подавить вспышку гнева - в одном из прошлых сражений Серек лишился ушей и с тех пор постоянно кричал, думая, что его плохо слышно.
- Они проработали ситуацию. Ее исход стал ключевым фактором вербовки Переписчика. Жрецы сетовали, что он отличается высокой нравственностью, честностью и ответственностью. Это в бою он жесток, а на деле же - мягкотел и в какой-то степени раним. Горнские наемники, а на самом деле служащие Вастеи, инсценировали нападение на девушку, по легенде - дочку бежавшего из Симдолара купца. Купцом выступал Борлиг, а его дочкой - Гиралада.
По залу прошлась волна удивления. У старого больного Бьелта перехватило дыхание. Юдинт крякнул от удивления, а многие залопотали, монотонно, озадаченно, будто им объявили о скорейшем конце мира.
"Что очень близко к правде", - хмыкнул император.
Имя самого страшного воина гильдии убийц ужаснуло собравшихся; кто-то не смог сдержать возглас удивления. Один Элинтон остался невозмутимым, как будто вместо него подсунули мастерски сделанную статую.
- Сама Первая?! - прокряхтел Бьелт. Семь лет назад Гиралада сделала его калекой, и он больше не мог выполнять вверенные ему функции командира отряда. Она напала на них, когда его люди, сопровождающие караван с новым оружием, разбили лагерь неподалеку от Суховея.
Потиравший лоб Андигон лениво взглянул на Крона.
- Да, - подтвердил тот, продолжая усмехаться против воли. - Гильдия убийц пошла на переговоры с Борлигом и согласилась на сотрудничество. Условия контракта мне неведомы, но Вастея не просто так выделила лучшего воина.
- Видимо, им это было очень выгодно, - зажмурившись, сказал император. У него начинала болеть голова. Даже несмотря на то, что кайсины справились со вторым по важности заданием, оставалось еще первое, куда важнее. А еще Орден... Кто знает, чем аукнется случившееся, как только весть дойдет до Фелианти.
Никто не проронил ни слова. Собравшиеся в просторном зале видели, что сидящему на пьедестале императору нехорошо. Он выглядел злым и уставшим. Или даже
замученным
. Вряд ли кто-либо рискнул бы потревожить его. Люди ждали.
- Впрочем, как и Борлигу, - после паузы продолжил Андигон. Говорил он чисто механически, ибо разум работал над другим. - Я слышал, его двоюродный брат занимает не последнее место в гильдии, так что, предоставь он возможность этой татуированной сучке заполучить силу, ему бы воздалось. Вмиг позабыл бы статус пастыря - там бы ему подарили место похлебнее.
- А как они скрыли ее татуировки? - эмоции Бьелта бушевали. Ненависть и страх перемежались с интересом. - Эта дрянь пренебрегла собственными отличительными знаками? А как же слава и узнаваемость?
- Бьелт! - рявкнул Андигон. - Брось так пыхтеть! Если тебя это успокоит - она мертва. Считай, что Переписчик отомстил за тебя.
Бьелт так и осел в кресле. У него была изувечена спина, и в порядке исключения калеке разрешалось сидеть на чем-то поудобнее. Пусть от него и не было практического толка, но стоило признать - старик иногда давал очень дельные советы.
- Крон, - не глядя бросил император.
Скривив губы, кайсин кивнул.
- Под видом служанок Борлига в доме находилась целая команда гримировщиков и пара колдуний-наговорщиц. Все получилось гладко, вот только под слоем косметики, скрывающим татуировки, щеки Гиралады выглядели... Большеватыми. Пришлось прибегнуть к магии. На самого же Борлига тоже наложили наговор, чтобы изменить его внешность. Подозреваю, что Переписчик заметил это. Он глухой и постоянно поддерживает какое-то заклинание. Оно реагирует на звуки, предметы, магию и вообще - как отдельный орган чувств. Наверное, наговор отозвался как-то на его...
- Ауре, - подсказал Кантарт.
- Ауре, - согласился Крон и потер глаз, стараясь унять тик. - Или оболочке. Не поймешь. Я... - кайсин сглотнул. - Я чудом выжил: притворился, что упал в обморок. Но Переписчик изначально не хотел меня трогать. А так - Небо его знает, что бы было, попадись я ему под горячую руку. Все прошло быстро. Наемники Вастеи мертвы, Гиралада мертва, Борлиг тоже. Это... Это было страшно! - Крон побледнел, вспоминая события того вечера. Пальцы потерли горло. - На Переписчика напали все разом, а потом бац! И все мертвы. Как будто он остановил время и что-то натворил. Кошмарно.
Андигон терпеливо ждал, когда кайсин выговорится. Он проделал серьезную работу - пускай поделится переживаниями. Глядишь, полегчает.
- И где он теперь?
- Двинулся еще дальше на северо-запад, мой император. К Пику. В своем решении непреклонен.
"Ну, это мы еще посмотрим, - довольно подумал Андигон. - Я - не они. И топтаться на одном месте, пережевывая пережеванное, не собираюсь. У меня, по крайней мере, появился еще один козырь".
- Сегодня утром по землепочте было получено послание от моего напарника, Форага. Он проследил за Переписчиком и сообщил, что тот отправился в сторону Нор'Шарана.
- Нор'Шаран? Непроходимые скалы, куда не сунется даже самый отчаянный беглец? - даже Элинтон не смог скрыть удивления.
- Но ведь там... - промямлил Серек сорвавшимся на фальцет голосом, что совсем не вязалось с внешностью семифутового безухого великана.
- Призраки... - прошептал Бьелт, глядя куда-то поверх голов.
- А что он там забыл? - спросил Юдинт.
- Сокращает путь, - ответил мужчина лет сорока.
Неряшливый вид, растрепанная борода, мешки под глубоко посаженными глазами. Этого хватало, чтобы каждый служащий Эстилота узнал Адди - личного посла императора. Андигон знал, что на Адди возляжет очень ответственная миссия, потому пускал его на все синклиты. Пускай впитывает. Пригодится.
- Идти в обход, - продолжал посол, - гораздо дольше, чем напрямую. Видимо, он слишком уверен в своих силах.
- Что ему стоит, если в его подчинении сама природа? - сказал Кантарт как само собой разумеющееся.
- На то он и Переписчик. - Заключил Элинтон, глядя в сторону.
Общее настроение опустилось ниже положенной отметки. Люди поникли и приуныли. Сидел напуганный Бьелт, Серек задумчиво чесал рубец, некогда бывший его ухом, невозмутимый Элинтон по-прежнему смотрел куда-то в бок, Юдинт злился, что его идеи по расширению границ империи в очередной раз отвергли, кайсины все так же ровно стояли около императорского пьедестала - сосредоточенный и вечно серьезный Кантарт выглядел так, словно готов был прямо сейчас отправиться в бой; Крон же держался неуверенно, но важно - его распирало от гордости, и страшные события Горна лишь подчеркивали значимость случившегося.
"И так всегда, - с тоской и разочарованием подумал Андигон, - чем опаснее миссия, тем больше потом поводов возгордиться".
Все смотрели на него и ждали. Что ж, он готов дать им слово. Император поднялся и сошел с пьедестала.
- Снаряжайте отряд. Элинтон, запоминай: выбираешь несколько человек, которым мог бы доверить собственную жизнь. Единственное требование - они должны быть отличными ораторами. Спросишь у Серека, может, он кого подскажет. Хотя я и без того догадываюсь, кого ты отправишь, - он покосился на кайсинов. - Тем более, что те твои люди...
"Продолжать не обязательно, - мысленно обратился дядя к Андигону. - Мы оба знаем, что стало с моими людьми".
"Твои-то люди остались отдыхать в Арисмале. Навечно". - Обратился император к советнику.
Они не обладали способностями мыслеречи, но прекрасно поняли друг друга. Чтобы заминка не показалась слишком подозрительной, правитель Андиливии продолжил:
- Цель - переговоры.
Успешные
переговоры. Эти люди должны быть сметливыми и неутомимыми, потому что им предстоит настигнуть Переписчика в кратчайшие сроки. С удовольствием бы отправился сам, но на моих плечах слишком много забот. И большая часть из них - все о том же Переписчике. Ты помнишь, дядя, как и о чем им надо говорить? Кому, как не тебе...
- Помню, - оборвал его Элинтон.
Император улыбнулся, приторно и очень противно.
- Вот и славно. Вспомни наш с тобой разговор, каждый из его вариантов и поведай об этом выбранным тобой людям. Даю два дня на оттачивание. Лучше десять раз порепетировать, чем один раз допустить промашку.
- Так точно.
- Теперь далее. Да, кстати, вы можете быть свободны, - Андигон посмотрел на докладчиков. - Обратитесь к казначею, возьмите себе по десять золотых. Нет, по пятнадцать. За прекрасное предоставление сведений. Код: змей выпил мой нос, морская борода.
Код.
Никто не посмел не то что моргнуть - шелохнуться. Хотя было тяжело, очень тяжело. К этой привычке императора - безумнее прочих! - привыкали долго. Не обошлось без бедолаг, которых сбрасывали с вершины Эстилота: смертный приговор им выносил их же смех, который они не могли сдержать. Кодовое сообщение между императором и казначеем Сурианом было разработано лично Андигоном, но звучало комично, чего последний нисколько не стеснялся. Если точнее, ему было наплевать.
Кайсины удалились. Андигон вернулся на свое место и обратился к присутствующим:
- Теперь предлагаю поразмыслить над тем, почему Переписчикам так важно поймать Сарпия.
- Мой император, - влез Бьелт, - я так понял, вы отправите людей на переговоры с Переписчиком. Может, есть смысл поблефовать? Пригрозить чем-то? Допустим, сказать, что у нас есть средства для нападения на их остров. Если понадобится - всех перережем.
Андигон улыбнулся, широко и открыто.
"Все же я в тебе не ошибся, мой дорогой Бьелт, - с удовлетворением отметил он. - Вещи ты говоришь дельные, но поздние".
- На это, Бьелт, я могу сказать тебе одно - ты не зря сидишь на своем месте. Однако вопрос мой задан не по этой теме! Если я спрашиваю о чем-то второстепенном, значит, первостепенное давно решено!
- Простите...
Император насупился и еще раз, уже грубее, повторил вопрос. Желающих отклониться от темы больше не нашлось.
- Они задумали покинуть свой пост, чтобы поработить всех и вся? - воскликнул неунимающийся Юдинт.
- Чтобы не допустить гибели Переписчика? - спешил реабилитироваться Бьелт.
- Спорный вопрос, - тихо произнес Элинтон. Говорящие стихли. - Я не верю в то, что они заинтересованы в поимке своего человека, потому что нашли способ его вылечить. Что-то здесь не то...
- Боятся, что уничтожение Переписчика пошатнет Баланс? - спросил начитанный мужчина по имени Коффер с огромными темными кругами под глазами. Коффер вот уже двадцать четыре года как жил в библиотеке Эстилота и высовывался наружу только для того, чтобы поприсутствовать на синклитах.
- Скорее, разрушит мироздание, - возразил кучерявый Фелит, его главный оппонент по спорам. - Раз в нем сидят такие ресурсы, неподвластные даже Ордену, то что мешает ей высвободиться и разнестись по всему сущему?
- Это еще надо доказать, что за пределами Тиэльмы есть это ваше сущее, - насупился Коффер и с вызовом посмотрел на Фелита.
- Конечно есть! Иначе зачем миру имя, раз кроме него никого нет? Проводники не станут лгать.
- Проводники - горстка сошедших с ума стариков! Кто их видел, кроме Переписчиков? Кто с ними общался, кроме Переписчиков?! Вся их деятельность - фикция, а разговоры об иных мирах и прочем - не более, чем красивая мистификация!
Император вперился взглядом в разошедшегося Коффера.
- Лучше бы тебе умолкнуть, Коффер, пока ты окончательно не заработал на полет. Мне тоже, например, слабо верится, что Переписчики все эти века не имели средств избавиться от нее, а потом вдруг, за какие-то несколько недель, внезапно отыскали способ. Все это нелогично и непоследовательно.
- С другой стороны, - вклинился Бьелт, - зачем им избавляться от сущности и искать на нее управу, если она была в надежном месте? Вряд ли Орден работал над этим вопросом. Как я понял, никто не ожидал, что
ша-эна
вырвется наружу.
- Надежное место, - тряхнул кудрями Фелит, - не может называться надежным, если до него добрался Переписчик одним-единственным заклятием. И это на Испытании! Кажется, так сказал Кантарт?
Император кивнул.
- Рискну предположить, что дело не в укрывище, а в самом Переписчике. Значит, что-то в нем не то.
- Возможно, это одна из причин заинтересованности Ордена, - Элинтон наконец-то повернулся ко всем. - Слишком большой силой обладает Переписчик, чтобы вот так нелепо Орден мог пренебречь им и потерять его. Кто знает, что они замыслили сделать с этой силой? Может, приспособить ее под свои нужды? Но только в теле парня, раз все равно подвернулась возможность.
- Хорошее предположение, - кивнул император. Он резко встал и хлопнул в ладоши. - Так. Ждем результатов переговоров, дальше действуем по ситуации. С Орденом связь не теряем. Синклит завершен.
Люди не мешкали и разошлись без разговоров. Только старый Бьелт, которому и без было тяжко передвигаться, сдавленно, но так, чтобы слышал император, прохрипел: "И чего собирал?"
"Стань более открытым к своим людям, и тогда они тебя возлюбят, - сам себе напомнил Андигон, провожая взглядом ковыляющего Бьелта. - Хотя я бы предпочел избавиться от этого маскарада. Дела с Орденом все равно решены. Но если мой маневр сработает, будет только лучше".
Как только зал опустел, вошла жена императора. Дилания долго смотрела на мужа, но его взгляд так и остался недвижимым. Где же он пребывал? О чем думал? Женщина прошла к супругу и встала за его спиной. Она наклонилась, чтобы поцеловать его, но поколебалась - полынная вонь чувствовалась до сих пор. Дилания поморщилась, но все-таки чмокнула его в лысину, а после машинально облизала губы, почувствовав горечь. Руки обвили шею Андигона.
- Милый, - тревожно сказала супруга, скрывая дрожь в голосе, - ты отправляешь дипломатов... Но... Ты же сам не веришь в благоприятный исход?.. Не лучше ли было отправить бравых воинов?
Правитель молчал долго. Он по-прежнему не шевелился, и Дилания подумала, уж не уснул ли ее любимый? Через пару минут она усомнилась в надобности своего вопроса и почти жалела, что озвучила его. Еще через минуту она вовсю надеялась, что император заснул с открытыми глазами или ушел в транс. Когда истекла очередная минута, женщина испугалась, что разгневала мужа.
- Прости... - шепнула она на ухо императору и торопливо пошла к выходу.
Быстрее отсюда. Быстрее. Она боялась его.
- Ты забываешь, дорогая.
Слова Андигона вонзились ей в спину тысячей стрел. Они пригвоздили ее, и та была не в силах сделать ни шагу.
- Ты забываешь, что в Андиливии что конюх, что зодчий, что поэт - лучшие воины по умолчанию. Твои беспокойства напрасны.
Глава 5
Я иду туда, куда в здравом уме не сунется ни один человек. Иду подальше от людей. Так спокойнее. Ша-эна подбирается ко мне все ближе.
Теперь вовсе не обязательно принимать ее силу - почувствовав слабину, она вгрызается в меня, и я теряю контроль. Надо избегать стрессовых ситуаций. Кажется, я опережаю срок инициации... Уж слишком часто ша-эна перебарывает меня. В Горне после той вспышки в подвале мои раны затянуло, и я словно обновился. Но прошло три дня. Я с ужасом отмечаю, что устаю все меньше. Без ша-эны! Или, наоборот, именно с ней? Кто бы его знал...
Что за жгут тянулся к Борлигу? Почему ша-эна так отреагировала на него?
Возможно, указывала, что он опасен или находится под воздействием наговора.
Я тщетно стараюсь заставить себя заснуть. Приходится сильно изматываться. Я бегу. Бегу постоянно. Я стал быстрее лошадей, к тому же там, куда лежит мой путь, и человеку-то пройти - уже подвиг. И похвастаться о нем могут немногие. Но мне все равно. Я иду вперед.
1
Каждый недальновидный богач когда-нибудь разорится. Всякое дерево сгниет и превратится в трухлявый пень. Высохнут бушующие моря с упрямыми волнами и неугомонными штормами. Острые пики гор затупятся, осядут, а протяженные хребты будут уничтожены землетрясением. Купы деревьев и гряды кустарников пожелтеют, опустят ветви к земле, словно в скорбном жесте, и так и погибнут.
Ничто не вечно.
Чаша опустеет. Яблоки из корзины разберут в мгновение ока, а если не разберут, то фрукты все равно сгниют, и тогда придется выкидывать испорченную корзину вместе с дурнопахнущим месивом внутри.
Ничто не вечно.
Когда-то Нор'Шаран был богатым процветающим городом. Улицы бурлили народом, трактиры забивались до отказа, доски пола трещали под напором сотен ног. Сюда стекались караваны со всех концов материка, огибали Огневеющую с севера, делали крюк, чтобы не приближаться к своенравному Горну. А потом возвращались домой с полными телегами железной руды, ценной и такой дешевой на фоне того, что предлагал беспринципный Горн. Люди любили Нор'Шаран. Но ничто не вечно.
Запасы себя исчерпали. Нечего было копать, негде было искать новые месторождения и нечем было обеспечивать город... И некем - жители бастовали.
Нор'Шаран забыли. Сперва оттуда уехали богачи, после - те, кто победнее. Брали все, что можно. Даже дома разбирали по бревнышкам, аккуратно складывали на длинные шаланды, а то и перевозили целыми срубами, и уезжали прочь... Самые преданные горожане, самые старые и верные своему месту, просидели недолго. Ибо деньги, как и все в этом мире, имеют предел. Город потух в сознании людей. Город-миг. Город-вспышка. Он угас так же быстро, как и расцвел.
После кризиса, после нескольких десятилетий безликого существования, отец отца Фельмиса, вождя палиндорцев, посягнул на ничейные земли и организовал там тюрьму - известную тюрьму Лодронбат, в которой могло содержаться до пяти тысяч заключенных. Над бывшим Нор'Шараном витал смрад грязи и нечистот, запах смерти и крови разносился окрест, а в небе всегда кружили сытые падальщики, знающие, что голодными они не останутся. Но ничто не вечно.
Сильнейшее землетрясение разрушило сложенные из камня бараки. Крепи не спасли. Оборудованные из шахт камеры наполнила смесь камней, пыли, крови и переломанных тел узников. Где-то погибали в безмолвии, где-то продолжали стонать заключенные, протяжно и тихо. На последнем издыхании.
Потому что ничто не вечно.
2
Сарпий смог убедиться, что Нор'Шаран не зря считался непроходимым и одним из зловещих мест материка. Бытовало мнение, что по ночам из шахт доносились страшные вопли и леденящий душу вой мечущихся в агонии душ. К этим звукам примешивался скрежет камней и шорох осыпающейся пыли. И не понять: то ли заблудшие хищники что-то унюхали и раскапывают могилы, то ли это души мертвых силятся поднять огромные глыбы и высвободиться, вознестись к Небу.
Некогда оживленные дороги поломались, обвалились и рассыпались на куски, канатные тропы висели бесполезными плетями, скалясь редким путникам черно-коричневой улыбкой сгнивших досок. Пройти через Нор'Шаран означало испытать себя не только на крепкие нервы, но и на упорство, целеустремленность и хорошую физическую подготовку. И выживаемость.
При самом удачном стечении обстоятельств я надеюсь пройти скалы хотя бы дня за три. Но для этого нужно есть поменьше, спать пореже, совсем не отдыхать... Могу ли я себе позволить это? Могу ли все время бежать, не глядя под ноги, применять магию по поводу и без? Не знаю. Это очень тонкая грань, и главное - не переступить черту, когда экономия времени и спешка начнут уничтожать меня.
Помни, Сарпий, ты - человек. Оставайся им как можно дольше.
Здесь не росло ничего, кроме цепких колючек, сухих и коварных - того и гляди вцепятся своими жалами в штаны или пройдут через подошву. Истоптанные сапоги Переписчика испытание выдержали - подошва была обита металлической полосой, - но покрылись сетью царапин.
"Пора менять обувку, - заключил Сарпий. - Еще не хватало задержаться из-за прохудившихся сапог! Вот смеху будет. И вообще - помирать, так при параде".
Со всех сторон высились острые пики скал. Серые и угрюмые, они будто бы спрашивали: "Чего надо?" Позади них выглядывал, словно прячущийся ребенок из-за спин родителей, Ондогоран.
Воздушная гладь
пребывала в спокойствии. Царило безмолвие. Каменные гиганты отбрасывали длинные тени, кое-где виднелись лужи, хотя дождей не было давно - некоторых участков солнце не касалось уже много веков.
Сарпий не доверял Нор'Шарану. Как будто это был живой враждебный организм, притаившийся в ожидании, когда путник потеряет бдительность и расслабится. И тогда можно будет обрушить на него глыбу потяжелее или подтолкнуть к неожиданно появившейся под ногами шахте.
Переписчик был начеку. Он увеличил радиус действия
глади
и анализировал каждое колебание. Спусков в шахты хватало. Сарпий то и дело обходил круглые провалы, темнеющие меж камней. Где-то даже виднелось дно, но разглядеть что-то, кроме серых кусков гранита, не получалось.
"А надо ли?" - спрашивал себя Переписчик.
Иногда он бросал вниз камушки, и те, прежде чем стукнуться о сокрытое тьмой дно, летели долго-долго. Сарпий плутал. Скалы высились со всех сторон - крутые и не очень, высокие, маленькие, тонкие, точно древко копья, или широченные, обойти которые - потратить несколько часов.
"Настоящий лес с окаменелыми деревьями-переростками..."
Бывало, что идти по низу становилось невозможно - обрушившиеся после землетрясения шахты образовывали настоящую пропасть. В таких случаях Переписчик вскарабкивался на скалу и старался двигаться по верху. Иной раз везло, особенно если некогда возведенные переходы между скалами выдержали землетрясения. Он использовал Струнку как шест и перепрыгивал провалы, плащ помогал хвататься за уступы, но от помощи
ша-эны
Переписчик упорно отказывался. Она предлагала ему попросту перелететь через весь Нор'Шаран, и Сарпий едва не согласился, но вовремя одернул себя:
"Это все равно что сразу сдаться ей! Такой заем сил разрушит все мои защитные барьеры, и
ша-эна
овладеет мной!"
Наступил полдень. Солнце зависло над белоснежными вершинами гор. Переписчик как раз проходил мимо широкого зева и не удержался - посмотрел вниз. Луч солнца коснулся дна ямы робко и неуверенно, точно рука слепца.
Скелеты.
Скелеты и небрежно разбросанные кости. Сарпий видел придавленную булыжником грудную клетку с помятыми ребрами и разлетевшимися по сторонам суставами; один скелет так и остался с распахнутой челюстью и цепляющейся за грунт пятерней. Переписчик присмотрелся: нижняя часть узника была прижата плитой. Два обнимающихся скелета, так и не отпустивших друг друга в момент природного буйства и погребения заживо. Конечно, досталось не всем - многие умерли от голода или безумия. Некоторые костяки давно рассыпались и перемешались с камнями и пылью. Навсегда замершие оскалы словно до сих пор исторгали немой крик бессилия и ужаса.
Переписчик поежился. Его путь устилала не одна тысяча трупов, но именно оно, именно зрелище погибших людей, прикованных и неспособных к спасению, вызвало тошноту.
3
Я могу быть каким угодно воином хоть с десятком сущностей внутри себя, но рано или поздно есть захочется даже мне. И это здорово, пусть голод и становится редким гостем. Надо довольствоваться людскими желаниями. Пока что это вторая по значимости зацепка. Первая - Тиэльма. И я не отдам ее в лапы ша-эны.
Он убрал табличку в карман плаща. Та звенькнула, присоединившись к уже исписанным пластинам. Сарпий поскреб щетину, поднялся с обочины и пошел дальше вверх по дороге, от которой, в большинстве своем, осталось только воспоминание. Еще угадывались фрагменты вязи, что тянулась вдоль каменных плит, составляющих тракт; по валявшимся кускам можно было понять, что они когда-то были частью дороги, но время и природа не пощадили.
Небо хмурилось. Скалы высились точно шпили дворца. С прохладным ветерком пришла тоска. И без того угрюмое настроение испортилось окончательно. Вдобавок желудок заурчал так, что, будь Сарпий на просторах северного Альфингейла, с гор сошла бы лавина.
- Нет! - решительно заявил он. - Поесть надо. И давайте все восхвалим Переписчика Сарпия за его гениальность! Ведь этот полоумный, способный разделаться с армией Пятерни Аратамата, элементарно не прихватил в дорогу никаких припасов! Покинул Горн и обрадовался. Спасибо тебе, о наш отец-кормилец!
Позже, сидя за костром и поедая щупальце сиура, Переписчик напишет:
Спешка... Эта спешка до хорошего не доведет. Продукты были у меня под носом! В конце концов, я покинул дом Борлига сразу же после прерванного ужина! О чем я думал?..
Сложно. Как же сложно переключиться на новую жизнь! Чуть больше месяца назад я был выпускником Ордена Переписчиков. Я трясся и жутко нервничал перед Испытанием. Теперь я злодей, убийца, воин, предатель и вечный путешественник, а еще ослушник Кодекса. Вечный чужак. Мой плащ - провозвестник ужаса и смерти, а не уважения и трепета, как это было раньше. Я стал первым Переписчиком, которого боятся люди. Все изменилось слишком быстро. Мой разум не готов к такому! Он не успевает перестраиваться. Инакомыслие одолевает! Постоянно мешает эта проклятая ша-эна. Она искушает. Она настойчива и упорна. Но я еще упорнее. Пока еще...
Живность обходила это место стороной. Последние падальщики улетели полвека назад. Единственные обитатели Нор'Шарана - юркие ящерки с чешуей пепельного цвета да мелкие насекомые, копошащиеся в каменной крошке. Поживиться тут было нечем.
Сарпий не хотел прибегать к этому способу, но пришлось - он расширил
воздушную гладь
и начал
прислушиваться
еще тщательнее. Ящерица, рой мух, осыпавшаяся гранитная крошка, еще ящерица...
Переписчик спускался в котлован, когда земля под его ногами провалилась. Сарпий полетел вниз. Нор'Шаран потревожили. Сверху на катившегося кубарем Переписчика осыпался камнепад. Воин в золотом плаще успел скроить щит из плотного воздуха и заключил себя в эту оболочку. Сарпий падал, стукался, подпрыгивал, падал, переворачивался и снова падал. Все удары принимала на себя воздушная сфера.
Гладь
он свел практически на нет, иначе ее активность уничтожила бы Сарпия - заклинание стало невероятно чувствительным.
Переписчик достиг дна. Камни придавили его, но за счет воздушной оболочки между ними и Сарпием осталось небольшое расстояние.
- А ведь в другое время я бы запаниковал... - поднявшись, пробурчал Переписчик и раскинул руки.
Перламутрово-серебряный щит трансформировался во множество толстых колец, которые обхватили воина, точно браслеты. Кольца начали расширяться и утолщаться. Они росли и вытесняли камни. Те протестующе скрежетали. Медленно и аккуратно Сарпий смог расчистить место и выбраться. Он посмотрел на результат своей деятельности и обомлел - из этих глыб можно было отстроить два особняка, превосходящие дом Борлига раза в три!
Переписчик ухмыльнулся. То ли радуясь собственным способностям, то ли это был победный отголосок
ша-эны
, вгрызавшейся в него все больше. Плащ за спиной затрепыхал - очищался от пыли. Сарпий достал пластину и записал:
Только что произошло странное. Я использовал заклинания, которым позавидовали бы даже выпускники Ордена. Никогда не думал, что смогу так... Здесь-то и стоит задуматься - а что придало мне сил? К ша-эне я не прибегал, по-прежнему хочу есть, чувствую усталость, но... Раньше простой огненный шар отнимал у меня больше энергии, чем поддержание воздушной оболочки и последующей ее трансформации в обручи.
Что же изменилось? Может, за счет ша-эны увеличиваются мои внутренние резервы? Или побочный эффект? Значит ли это, что всякий раз, прибегая к магии, я буду сдавать? Надо ограничиваться. Или хотя бы использовать только то, что умею я сам. Но ведь голод и усталость никуда не исчезли? Вдруг я начинаю познавать магию, как это случилось на Испытании? После того, что творила ша-эна, приспособиться к стихийной магии - дело нехитрое. Если я смогу обуздать ее, мне не придется давать слабину перед алой тьмой. Мне надо работать над собой.
Дописав, Переписчик стряхнул пыль со штанов, покачал головой и направился вперед. И в этот момент на него набросились.
Предупреждающие сигналы
воздушной глади
сработали в самый последний момент, с болью обрушившись на Сарпия.
"Идиот! Совсем забыл ее увеличить!"
Реакции воина хватило на то, чтобы отпрыгнуть, но не избежать удара. Гибкое щупальце задело бок. Проехав по камням несколько ярдов, Переписчик поднялся. Поморщился.
"Кажется, сломаны ребра", - мрачно отметил Сарпий и постарался делать более размеренные вдохи.
Ничего... Давай я помогу?
Он проигнорировал и поднял взгляд.
Сиур.
Хищная ящерица, размерами превосходящая двух крупных хоботонов южного материка. Сиуры обитали в горах. В
населенных животными
горах. Удивительно, как он оказался в Нор'Шаране? Судя по тощему телу с тремя парами лап и четырем щупальцам, больше напоминающим канаты, сиура и Переписчика свела одна цель - раздобыть себе ужин.
Струнка сама прыгнула в руки. Сарпий занял боевую позицию, всячески пытаясь не обращать внимания на ноющие ребра, но не простоял и пяти ударов сердца - молниеносный бросок твари едва не сбил с ног. Переписчик не ожидал подобной прыти, скорости едва хватило, чтобы не быть придавленным. Следующую атаку он встретил Стрункой, уйдя вбок. Сарпий перехватил пику и ткнул ей на манер шпаги, выбрасывая руку далеко вперед. Наконечник повредил сухожилие, брызнула кровь. Лапа беспомощно обвисла.
"Еще пять. И щупальца".
Ранение отвлекло сиура, и Сарпий поспешил кинуть огненный шар. Он лопнул о подставленную спину, пламя лизнуло чешуйчатые пластины и исчезло, не причинив вреда. Ход сиура.
Если бы не натренированная реакция Переписчика, первые три взмаха лап уже разодрали бы его грудь. Как и в поединке с палиндорцами, воин двигался быстро, но скупо, почти не затрачивая энергии. Несмотря на увечья, он отдал себя битве.
Сейчас-то мы ему покажем!
"Нет!"
Как же нет? Ты уже мой. Чувствуешь? Боль отступает...
"Неправда!"
Сарпий согнулся, чтобы потревожить сломанные ребра. Почти никаких ощущений...
Он вел два боя. Это отвлекало, однако выживание волновало его больше. Сиур сделал выпад, но Переписчик ушел в сторону и резко, словно молот, опустил Струнку. С противным хлюпаньем щупальце лопнуло и отлетело. Сиур взревел и дернул обрубком. Со рваной плоти стекали черные ручьи крови.
"Не заигрывайся. Главное не изуродовать их все, иначе смысл боя?.." - каждую секунду повторял Сарпий, стараясь ухватиться за эту мысль и не дать
ша-эне
завладеть его волей.
Он упустил момент, когда начал творить заклинание. Руки двигались, составляя непонятные фигуры, с языка срывались выученные им ранее слова...
Гигантская ящерица и человек в золотом плаще стояли друг напротив друга. Один зализывал рану на оторванном щупальце и поджимал проткнутую лапу, второй тяжело дышал, и выражение его лица пугало даже такого матерого зверя - ярость, гримаса боли, снова ярость, бессилие, победный лик и все заново. Эмоции сменялись быстрее перелистываемых страниц книги.
Последнее слово растворилось в воздухе. Сиур яростно взревел. Инстинкты не подводили. Готовый броситься в финальную атаку, он припал к земле, но дернулся и застыл. Выпучив глаза, животное беспомощно смотрело на Сарпия. Пасть раскрылась, наружу вырвался гортанный вскрик. Пошатнувшись, сиур замолк и, прежде чем смежить веки, заметил странный цвет глаз победителя схватки. Тело обмякло.
Придя в себя, Переписчик недоверчиво посмотрел на хищника. Из его пасти, пронзив нижнюю челюсть, торчал каменный наконечник, весь в черной крови. Еще одно копье, похожее на сталагмит, проросло прямо через тушу сиура.
Сарпий не мог поверить своим глазам.
Это было делом рук самого воина.
Или того, кто завладел его сознанием...
4
Ночь, костер и укор.
Переписчик обустроил небольшой лагерь, состоявший из расстеленного на нагретом за день камне плаще и костра. Хоть где-то удача сопутствовала Сарпию - он наткнулся на небольшую пещерку и обнаружил в ней целую вязанку сухих, но очень старых дров. О сидевшем рядом скелете с недостающей левой ногой он предпочел забыть. Дрова горели быстро, но Сарпий не собирался греться или сидеть всю ночь. Нужно было зажарить разделанное щупальце, только и всего. Щупальце - единственная часть сиура, пригодная к пище. К тому же очень вкусная и сытная.
Переписчик все еще хотел есть, как хотел и отдохнуть. Однако предвкушение еды не радовало. В свете костра он перечитывал то, что выжег на пластине:
Как тут не клясть себя? Особенно когда хватает поводов. Я не заметил хищника и чуть было не лишился жизни. Всего лишь надо было увеличить радиус воздушной глади... Неужели я начинаю терять контроль и забываю о самом важном? Не ша-эна ли заставила меня уйти из Горна, напрочь позабыв о припасах? Ей-то они ни к чему. Из-за этого я потерял много времени. И это в первый день перехода через Нор'Шаран! И не из-за нее ли я потерял бдительность, что привело к бою и ее очередной победе надо мной?..
Сарпий поднял взгляд. То и дело темное небо озарялось оранжевыми вспышками со стороны Огневеющей. В этих всполохах череда горных хребтов Нор'Шарана напоминала темные клыки ощерившейся пасти. Сарпий поежился, вспомнив сиура. Плащ заботливо подполз ближе и прижался к плечам, будто подбадривая.
- Так странно, - заговорил Переписчик. Он просто не хотел молчать и становиться бездушным зверем. - Повелеваю стихиями, поднимаю мертвых, - ухмыльнулся, - а есть все равно хочу... И здорово. Я держусь от тебя подальше,
ша-эна
. Ты не лишишь меня аппетита. А лишишь - буду есть силком. Потому что я должен оставаться самим собой! Я должен придерживаться всех людских привычек, чтобы не потеряться в этом противоборстве. Понадобится - буду жрать через силу! И спать буду через силу. Принудительно. А если ты будешь еще настойчивее, то и по нужде пойду через не хочу, просто ради факта. Чтобы быть на шаг дальше от тебя.
Он расхрабрился. Подумал даже съесть полусырое щупальце и пойти дальше без сна и отдыха, но вспомнил, что тогда поставил бы сказанное им под удар. Чтобы успокоиться, он вернулся к табличке.
Прилив сил может обмануть меня. Это опасное чувство, и поддаваться скоротечному желанию нельзя ни в коей мере, ибо оно покинет меня так же быстро, как и возникло. Все обстоит иначе. Сложнее. Сложно. Противостояние дается все труднее, и я не хочу потерпеть поражение. Я в ловушке. Мне бы идти и идти, брести до самого конца, пока еще могу, но... Не этого ли ждет от меня ша-эна? Я ничего не выиграю, поддавшись на "провокацию". Но мои обычные темпы не приведут меня раньше, чем кончится срок инициации. Боюсь, придется не только воспользоваться пакералами Ольхе... Кажется, придется идти напрямик через Милонарию, по разломанным мостам, чьи останки висят в воздухе мертвым грузом. Видят Небеса, не хотел я прибегать к этому способу, но ситуация вынуждает. Надо успевать. Иначе - конец всему, конец всем. Ни меня, ни Ордена, ни Тиэльмы...
Переписчик привстал и перевернул мясо.
"Скоро будет готово", - довольно отметил он и взял табличку.
Надо уделять магии больше времени. Я умею слишком мало. Умершие под рукой будут не всегда, к тому же эта магия заемная - ее творит ша-эна. А на одной стихийной магии я долго не протяну. Сегодняшняя схватка с сиуром показала, что я способен творить заклинания и даже успешно использовать их, но... Но я никогда так не умел! И если это - внедрение ша-эны, то все очень плохо. Но буду надеяться и верить, что все гораздо радужнее.
Небеса! Я повторяюсь!
Что ж, ничего - будем закреплять урок и утверждаться в намерениях.
Мне нужно обучиться чему-то масштабному, ведь против меня выступают не один-два человека. Чувствую, их будет еще больше. Гораздо больше. Там, куда я иду, мне встретятся те, кто пострашнее дальсиев и палиндорцев вместе взятых. Я должен быть готовым.
Сарпий дописал и понял, что настроение безнадежно испорчено. Приказал плащу зависнуть над костром, чтобы вобрать тепло - ночь опускалась холодная. Взял пластины, перечитал одну за одной и омрачился еще сильнее. Он без удовольствия съел щупальце и, замотавшись в нагретый золотой плащ, лег спать.
Без удовольствия.
5
Каких усилий стоило ему уснуть! Сумбур последних недель перемешал в голове все мысли, события сливались друг с другом и представали перед Переписчиком сумасшедшими картинами. Когда Сарпий проснется утром, он окончательно решит идти вперед без остановки, потому что второй такой ночи ему не выдержать. В Нор'Шаране - точно.
Сон... Переписчик видел себя со стороны. Он убивал. Расползалась земля, заживо горели люди, дергали ногами лошади с распоротыми животами, истошно кричали женщины, и Сарпий, так и не пересиливший себя, прерывал их стенания. Он перерезал глотки и выкалывал глаза, медленно протыкая их острыми наконечниками пики. Он нанизывал на Струнку человека и поднимал вверх как знамя, а сверху прямо на голову лилась теплая кровь, заливая глаза; она попадала в рот, и Сарпий пил, пил, жадно облизывал губы и подбородок. Он видел, как по его приказу возгорались деревенские избы, истошно вопили люди, им выкручивало руки и ноги, хруст костей заглушал крики, падал скот, взрывая землю копытами, скуля, одна за одной умирали собаки... Рушились стены городов и осыпались бесполезной пылью защитные бастионы, заваливались набок башни и придавливали горожан.
Сарпий орал. Это было его рук дело! Каждая отнятая жизнь - вина обезумевшего Переписчика, сдавшегося
ша-эне
. Он чувствовал себя куклой, беспомощным животным, которое связали и ведут на убой. Переписчик словно бы смотрел спектакль, кошмарное представление, но ничего не мог сделать, потому что был зрителем.
Когда все кончилось и не осталось никого и ничего живого,
ша-эна
покинула Сарпия. Почему?! Почему именно тогда, когда от людей не осталось даже костей?! Не было больше городов, не было лесов и озер, полей и гор. Он уничтожил
все
!
Переписчик расплакался. Рыдал, размазывал по щекам слезы, трясся подбородок, стучали зубы... Ком в горле не давал дышать, Сарпий не мог проглотить слюну и то и дело сплевывал. Он силился успокоиться, но губы дрожали и кривились, глаза застила влажная пелена, лицо горело, грудь подергивалась. Он был один. Горькие всхлипы буквально выбрасывались наружу тяжелыми толчками. Всхлипывания перешли в протяжный вой, вязкий, будто переливаемый в бочку мед. Когда Переписчик силком закрыл рот, он понял. Вой был не его...
Он находился в центре каких-то горящих развалин. Когда-то здесь стоял город. Несмотря на множество очагов пожара, царила почти кромешная тьма. Багровое пламя было невыносимо жарким, боль вгрызалась в плоть, от которой начинало пахнуть паленым. Переписчик вознамерился убежать, но его внимание привлекло движение слева.
Небольшой булыжник скатился с горки и упал у ног воина. Куча камней дрогнула, начала осыпаться. Среди осколков булыжников показалась ручка - совсем маленькая, принадлежавшая ребенку. Обломанные ногти, на указательном пальце вообще осталось только мясо с обугленной коркой. Показалась и вторая рука. Сердце Переписчика заколотилось со страшной силой. Он смотрел, не отрываясь, и не сделал ни шагу, чтобы помочь. Камни начали разлетаться в стороны, словно мыльные пузыри, подхваченные ветром. Наконец, Сарпий увидел грязную головку: чумазое лицо, темные волосы по плечи, бежевое льняное платье, перепачканное кровью и сырой землей... Босоногая девочка не старше семи лет медленно поднялась и с какой-то обреченностью одернула подол. Из-за низко опущенной головы воин не видел ее глаз. Переписчик подошел к ней, аккуратно взял за подбородок и поднял голову девочки. Она поддалась. Сарпию стоило гигантских усилий, чтобы не убежать сломя голову, срывая горло в отчаянном крике.
Девочка смотрела на него пустыми глазницами. Вместо глаз - провалы с запекшейся кровью. Левый висок и часть лба отсутствовали и представляли собой смятое нечто с зияющими костями и неправдоподобно ярким мясом. Волосы пучками налипли к ране. Непрерывно лилась кровь, пачкая платье.
Воин осторожно сделал шаг назад и стиснул зубы.
- Тебе... Тебе больно?.. - проглотив комок, спросил он.
Девочка вперилась в него невидящим взглядом и надула губки.
- Дяденька, за что?
Она провела рукой по лбу и вытерла испачкавшуюся руку о платье. Переписчик не нашел, что ответить.
- За что, дяденька? За что?
Девочка шагнула к нему. Сарпий развернулся и побежал. Мимо горящих останков дома, мимо упавших колонн и устоявших стен, и только вслед, совсем рядом, доносилось обиженное "за что, дяденька?"...
Он спрятался от нее. Кажется, в лучшие времена это было театром, теперь же - горящие камни и разрушенная сцена. Сарпий сел, прислонился к ней спиной. Он прикрыл глаза и откинул голову назад, переводя дух. Девочка не выходила из головы. Тоненький голосок звучал так горько... Переписчик стиснул зубы и ударил кулаком в землю. Звук шагов. Сарпий насторожился. Он открыл глаза и едва не закричал.
Среди горящих лавочек и какого-то реквизита прямо на углях стояла нагая женщина с округлым, измазанным гарью животом. Заметив, что Сарпий смотрит на нее, женщина маленькими неловкими шагами направилась к воину. Ни с того ни с сего живот женщины разорвало. Переписчик охнул, на лицо попало несколько капель крови. Женщина не остановилась. Сарпий видел, как с каждым шагом из раны мелкими толчками била кровь, розовато-белесые внутренности орошало алым.
И вновь Переписчик хотел удрать. Бежать сломя голову и не оборачиваться. Бежать, пока не откажут ноги. Женщина остановилась в двух шагах от него и положила руки на живот. Грустная и поникшая, она не отрывала глаз от воина. Руки вцепились в края раны и раздвинули плоть в сторону. С хлюпающим треском кожу расходилась в стороны.
- Разве мы это заслужили? - злобно спросила женщина.
По лицу текли слезы, вытянувшиеся во всю ширину руки крепко сжимали плоть. Между пальцев сочилась кровь. Сарпия пригвоздило.
- Разве мы это заслужили?! - еще громче повторила незнакомка.
Переписчик посмотрел на нее, опустил взгляд на живот и не смог сдержать приступ тошноту. Там, среди кровавого месива, лежал не до конца оформившийся плод. Небольшой, похожий на бобовое зернышко, молочного цвета с коричневыми вкраплениями. Его маленькие ручки с намеком на пальчики были прижаты к груди, большая лысая головка повернулась к Переписчику и вперилась черными глазами-бусинками, подернутыми пленкой.
Его вырвало еще раз.
Женщина запустила руку в живот, пошвырялась во внутренностях и ласково погладила пальцем по головке плода.
- Заслужили?! - закричала женщина и дернула за пуповину.
Мир поблек.
Когда Сарпий очнулся, он нашел себя на поле боя. Кругом - изувеченные трупы, повсюду оружие, отрубленные руки, изломанные ноги. И кровь. Земля была влажной. Переписчик сделал шаг, и под подошвой сапога чавкнуло. На поверхности земли проступила кровь, как если бы он шел по болоту. Из-за спины донеслись точно такие же звуки. Сарпий обернулся.
К нему ковылял солдат. Пожилой мужчина с пышными усами и грязном драном кителе. У военного недоставало правой руки, а левая нога была вывернута под неестественным углом - стопа заворачивалась вовнутрь.
- Я справился с потерей, - хрипло сказал он и кивнул на болтающуюся культю. - Я даже смог устроиться на работу и содержать родную мать. Теперь я не смогу обеспечить ни ее, ни себя! Ради кого? Ради чего я выжил на войне?!
В третий раз Сарпий подумал о том, чтобы убежать, но его ноги утопли в багровом болоте по колено. Он попробовал вытащить ступню, но вместо этого провалился по пояс.
- Для кого мне жить?! Не осталось ни души! - ревел солдат.
Сарпий почувствовал, что плачет.
- Прости... - промолвил он.
- Ради чего?! Все умерли! Умри и ты!
Он поднял культю. Она удлинилась. Теперь это было подобием щупальца, и оно росла, приближаясь к Переписчику. Отросток обвил шею Сарпия. Тот закричал, но культя заглушила крик - заползла в рот и пошла вниз по пищеводу. Переписчик, содрогаясь в рвотных позывах, ощущаю горькую желчь, чувствовал, как все внутри переворачивается, сжимается и тормошится. Брызнули слезы. Он взвыл. Протяжно и не по-человечески.
Резкая вспышка боли.
6
Сарпий вскрикнул и проснулся. Во рту было горько. Кажется, его и вправду вырвало. Слепая девочка и компания еще преследовали его. Дыхание Переписчика участилось, его бил озноб. Костер погас. Сарпий закутался в плащ еще сильнее и резко помотал головой, стряхивая остатки сна. В темноте нашел флягу и сделал пару глотков, споласкивая рот.
- Что такое... - пробормотал он.
Что-то было не так.
Переписчик прислушался к
воздушной глади
и с неприятным удивлением осознал, что вой не прекратился. Ему стало страшно. Вой шел отовсюду. Надсадны стоны умирающих словно раздавались в голове Сарпия. Он осмотрелся. Нор'Шаран все так же тих и безмятежен, разве что какая-нибудь ящерка пробежит по камню, шкрябая коготками, или осыпится кучка гранита.
Переписчик встал и подошел к обрыву. Ночь темна, луна скрылась за облаками, языки пламени Огневеющей все еще облизывали небо. Сарпия привлекло молочное свечение где-то внизу. Стоя на краю, он увидел их.
Средь шахт и разломанных плит шеренгами шагали призраки и тяжко выли. Голые, изувеченные, они медленно брели вдоль разверстых ямин. Оттуда торчали прозрачные руки, которые цеплялись за землю бесплотными пальцами и гребли, гребли, гребли. Вой и крики не смолкали.
Воздушная гладь
беспрерывно колебалась и вибрировала. Переписчик понимал, как много в них боли и безысходности.
Легионы призраков волочились через Нор'Шаран. Ямы полнились неумолчными криками. Сарпий с трудом сглотнул и прищурился. Жуткое зрелище пригвоздило его. Он застыл. Изо рта шел пар. Неожиданно температура понизилась, стало холодно. Плащ прижался к телу Переписчика.
Воздушная гладь
заходила ходуном. Сарпий обернулся и обмер.
Перед ним стояли призраки. Полусгнившие лица, страшные оскалы с длинными клыками, лохмотья, что изгибались лентами точно туман. Из ощерившихся пастей вырывались облака пара, формировавшиеся в черепа. Их становилось все больше. Молчаливая процессия медленно приближалась к Переписчику. Отступать было некуда. Стараясь совладать с приступом паники, Сарпий принялся перебирать варианты, но ни одна из мыслей не задерживалась хоть на сколько-нибудь - голова опустела, все заполнилось ледяным страхом.
Трупы светились мутно-молочным. Свечение было противным, и чем ближе призраки подходили к Переписчику, тем холоднее ему становилось, как будто все они были сделаны изо льда. Звенели кандалы на тощих руках, гремели тащившиеся по земле цепи, и в стылую ночь уносилось зловещее эхо. Нор'Шаран заговорил.
Сарпий сузил
воздушную гладь
и, всячески отворачиваясь от осклабленных ртов и пустых, наполненных каменной крошкой и пылью глазниц, сосредоточился на заклинании. Купол должен стать его спасением. Переписчик напитывал заклинание, укреплял стенки, но делал все наобум, ибо не знал способа, который помог бы ему справиться с покойниками. Он лихорадочно вбрасывал частицы магии в воздушную гладь, но переживал, что теряет время впустую. Хромая, ползя, подволакивая сломанные ноги, размахивая болтавшимися плетьми руками, светящиеся призраки наступали. Сарпий обернулся и посмотрел вниз. Каменные лабиринты Нор'Шарана заполнились молочной мутью. Призраков было слишком много. Основная масса так и продолжала идти куда-то вперед, но некоторые, обратив внимание на Переписчика, сворачивали и подступали к обрыву.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ