Глава 10

Я сделал знак «отходим!», после чего скрылся в помещении, где были старые холодильники. Там попытался найти альтернативный выход, но тщетно: помещение оказалось глухим каменным мешком. Даже вентиляции нормальной не было — если не считать решётчатого отверстия в потолке, куда, если выломать саму решётку, даже Пуля не протиснулся бы.

Возникла мысль спрятаться в холодильниках — это поможет выиграть время. Хотя может и усугубить ситуацию. Что там, в соседнем помещении? В первый момент мне показалось, что это что-то вроде боевых роботов. Поможет ли от таких холодильник? Нет, он ведь не бронирован.

Я вдруг отчётливо представил себе, как сдвигаются металлические стенки в полной темноте, впиваются в тело, раздавливают рёбра… и передумал туда лезть.

Если суждено погибнуть от манипуляторов механизма — то пусть уж лучше так. К тому же, всегда есть шанс проскользнуть.

Судя по всему, ребята рассуждали подобным же образом, заняв позиции сбоку от входа, в слепых зонах.

Секунда проходила за секундой. Поначалу мне показалось, что скрежет и лязг приближаются. Но потом я понял, что это иллюзия, порождённая моей собственной психикой, отреагировавшей на необычную ситуацию.

Где-то через минуту стало окончательно ясно: к нам никто не собирается ломиться.

Первым поднялся Пуля. Посветил в коридор. Там, напротив, всё так же двигалось что-то металлическое, со сложным ритмическим лязгом и грохотом.

Напарник отряхнулся и вопросительно посмотрел на меня. Я пожал плечами. Потом поднялся и направился к холодильникам. Что-то в них мне показалось неправильным и, когда я подошёл ближе, то понял, что именно: над ними висела большая пластина, опутанная проводами, которые уходили куда-то за задние стенки.

Вблизи сходство с холодильниками окончательно утрачивалось: геометрия не та, дверцы будто вдавлены в корпус, никаких уплотнителей, а ещё широкие вентиляционные отверстия по боками, которые от входа были незаметны.

От шкафов шло электрическое гудение. Немного поколебавшись, я взялся за ручку и потянул её на себя. С негромким щелчком дверца открылась. За ней находилась стойка с какими-то тумблерами, реле, светодиодными индикаторами и маленькими экранчиками, по которым ползли цифры.

Справа от стойки находился большой рубильник, к которому вела силовая линия. Я оглянулся на спутников, после чего взялся за рукоятку и потянул её вниз. Щёлкнула клемма; содержимое шкафа тут же погасло. Металлический лязг стих.

— Н-нда… — лаконично прокомментировал Пуля.

— Есть электричество, — сказал Рубин. — Эта штуковина наверняка запитана от подземного объекта. Снаружи просто никакие коммуникации не уцелели бы.

— Угу, — кивнул я. — Значит, место обитаемо.

— Не понимаю только, почему оно включилось именно тогда, когда мы вошли, — Рубин пожал плечами. — Допустим, датчик движения где-то стоит. Но… зачем?

— Пойдём посмотрим, что там было хоть… может, понятнее станет, — предложил Пуля.

Скопление техногенного мусора в соседнем помещении, на мой взгляд, как выглядело полным хламом, так и продолжало выглядеть. Взгляд выхватывал отдельные детали, которые, несомненно, раньше когда-то были частью более сложных механизмов, вроде приводной шестерёнки, которая наделала свежие рубцы на бетонной стене. Или гидравлический манипулятор, оставивший вмятины на каком-то кожухе из тонколистовой стали.

— Похоже на какую-то производственную линию, — сказал Рубин, подсвечивая себе фонариком.

— Завод в школьном подвале? Который включается только тогда, когда в него входишь? — скептически ответил Пуля.

— Допустим, цепь была инвертирована и датчик движения должен был выключать её, а не включать, — предположил Рубин. — А вообще, если бы это было, допустим, химическое производство — то объяснение найти можно было бы.

— В смысле? — заинтересовался я.

— Ты сериалы не смотришь, да? — улыбнулся лётчик. — Вспомнился один, где прятали подпольную лабораторию по производству разных запрещённых веществ.

— А-а-а!

— Кто подумает на школьный двор? — Рубин пожал плечами.

— А мне кажется, это не производственная линия, — сказал Пуля, успевший пробраться через завалы до центра помещения. Глядите-ка! — он указал на что-то, скрытое под завалами.

Пришлось самому лезть поближе, чтобы разглядеть.

Вероятно, когда-то это было автомобилем. Теперь о первоначальном назначении этой груды металла можно было догадаться только по беспорядочно торчащим отдельным узнаваемым элементам: приборной панели, рычагу переключения передач, ступице колеса.

— Тут утилизировали машины? — удивился Рубин.

— Нет, — возразил Пуля. — Их как-то обрабатывали или до оснащали. Возможно, перед консервацией. Вообще линия была довольно сложная. Видите, вон те гнёзда тёмные вдоль стен? Там наверняка находились лазерные датчики, отвечающие за позиционирование.

— Ну и кому понадобилось всё это дело так… расфигачивать? — спросил лётчик.

Пуля пожал плечами.

— Будто сознательно приводили в негодность движущиеся элементы. Прочные. А вот электронику и силовые кабели не трогали, — заметил я.

— Да, это странно… необъяснимо даже.

— И непонятно, чем они это делали, — вставил Пуля. — Я бы поставил на какой-нибудь продвинутый гидравлический манипулятор-погрузчик.

Тут напарник угадал. Такой манипулятор действительно нашёлся, у противоположного конца помещения. Даже не один.

Механизмы выглядели совершенно исправными, если не считать многочисленных царапин и сколов, которые появились, видимо, тогда, когда ими приводили в негодность линию.

Пуля с опаской подошёл к ближайшему манипулятору. Посмотрел на панель управления, потом заметил силовой кабель, который его когда-то питал. Он был перерублен чем-то острым. По бетонному полу в месте разрыва рассыпалась окалина. Значит, когда его рубили — он был под напряжением.

— Я слышал, такие в некоторых шахтах используют, — сказал Пуля. — Где людей стараются не привлекать. Вроде урановых рудников.

На всякий случай я включил дозиметр и измерил фон. Он оказался даже ниже нормы.

За площадкой, где стояли манипуляторы, обнаружился большой подъёмник. Его створки были гостеприимно распахнуты.

Пуля посветил внутрь и тут же рефлекторно отшатнулся. Возле пульта управления застыл труп в военной форме. Он был, мягко говоря, не свежий — почти полностью скелетированный, лишь кое-где сохранились подсохшие остатки мягких тканей и волос.

— Блин… — вырвалось у Пули.

Я подошёл к скелету и посветил на форму, чтобы разобрать знаки различия. Это был сержант ВВС. Площадка «липучка», где должен был быть патч с фамилией, пустовал. Как пустовала и кобура.

— Форма целая, следов крови нет, — сказал Рубин, осматривая площадку возле останков.

— Слишком много времени прошло. Хорошо бы сюда экспертов… — ответил я.

— Угу.

Справа от подъёмника нашлась лестница, которая спускалась вниз. Рисковать и пробовать активировать механизм самого подъёмника мы, понятное дело, не стали.

Лестница представляла собой сварную конструкцию из металлических пролётов. Довольно основательную и прочную.

Спускаться пришлось довольно долго. В составе экипировки у меня был с собой лазерный дальномер. Судя по его показаниям, шахта с подъёмником была глубиной сто десять метров. Солидно.

Лестница заканчивалась большой решётчатой площадкой, под которой чернела, глянцевито поблескивая, вода. Площадка находилась справа от основной шахты. Спуск с подъёмника упирался в закрытые гофрированные ворота.

Металлу, из которого они были сделаны, крепко досталось: на нём виднелось множество вмятин, от совсем крошечных, до огромных. Кое-где чернели дыры, подозрительно похожие на следы от пуль. Уцелевшая поверхность была забрызгана чем-то чёрно-коричневым.

Один из углов ворот был вогнут, открывая проход, в который легко могли протиснуться мы с Рубином одновременно.

Осматривая бывшие ворота, Пуля присвистнул.

— Что, опять кровь? — уточнил Рубин.

— Не-а, — ответил Пуля, принюхиваясь к одному из потёков. — Похоже на масло.

— Ерунда какая-то, — пожаловался лётчик. — Я не могу восстановить картинку. Не понимаю, что тут произошло.

— Ну и не парься, — посоветовал я, после чего подошёл к вогнутой части ворот и посветил внутрь.

Тёмный бетонный тоннель. Под потолком ряд панелей — вероятно, осветительных. Однако же активироваться они и не думали. На полу кое-где лужи от скопившейся влаги.

— Ладно, чего уж… — вздохнул я и полез в проём.

Тоннель уходил вдаль, постепенно загибаясь влево. Никаких ответвлений, дверей или люков, даже технических, видно не было. Просто пустая бетонная кишка с плоским полом, достаточно широким, чтобы по нему проехал грузовик. Судя по имеющейся колее, может, действительно проезжал — и даже не один.

— Достали эти подземелья, — пожаловался Пуля. — Чувствую себя крысой…

Мы с Рубином промолчали, переглянувшись.

А я вдруг подумал, что создание подземной инфраструктуры — одно из обязательных требований любой современной затяжной войны. Тем более глобальной.

Странно, что ещё до войны не было создано никаких специальных отрядов, обученных операциям именно в таких условиях. Спецназа подземелий. Даже у нас, во время подготовки, таким действиям уделялось удивительно мало внимания. А ведь большую часть операций я лично проводил именно в подземельях!

Кажется, у американцев была подобная программа — когда они собирались штурмовать северокорейские ядерные объекты. Но что с ней случилось потом? Довели до ума или закрыли? У меня не было ответа на эти вопросы.

Зато я знал по крайней мере один пункт, который обязательно упомяну в рапорте по итогам этой командировки…

— Гляди-ка! — Рубин вывел меня из задумчивости.

Он стоял возле стены и указывал на что-то, показавшееся мне сначала крупным потёком просочившихся грунтовых вод на бетонной стене. И лишь приглядевшись я понял, что линии этих потёков какие-то очень уж правильные.

— Похоже на штрих-код, — заметил Пуля.

— Угу, — кивнул я, после чего добавил очевидную вещь: — нужна аппаратура.

— Скорее всего, это навигационная метка, — сказал Рубин. — Подземелья большие, заблудиться как нефиг. Тут должна быть какая-то простая система навигации.

— Вероятно, — согласился я.

По дороге мы нашли ещё несколько шрих-кодов. А ещё пиктограммы — фигурки человека, зелёную и красные, волнистые линии, зонтик, значок радиации (возле него я особо тщательно измерял фон, но всё было в норме) и перевёрнутые треугольники.

Тоннель упёрся в огромный зал овальной формы. С права и слева, насколько хватало глаз виднелись такие же выходы из тоннелей, как тот, из которого мы вышли. Эти выходы были соединены огромным пандусом. На высоте где-то десяти метров был ещё один пандус-эстакада. Лучи наших фонарей упирались в его металлические силовые конструкции.

В центре помещения была большая площадка с круглым отверстием в центре. По краям от отверстия чернели подпалины, а чуть поодаль — какие-то металлические тумбы и толстые шланги рядом с ними.

Пуля присвистнул, потом посмотрел наверх и посветил туда фонариком. Однако его луч оказался недостаточно мощным, чтобы добраться до потолка зала.

— Ну что, похоже, нашли мы наш космодром, а, Тор? — спросил напарник.

— Пожалуй, — согласился я.

— Выглядит заброшенным, — заметил Рубин.

— Может, отсекли часть комплекса, когда в этом отпала необходимость, — предположил Пуля.

— А что за схватка у входа была? Что здесь военные делали? — спросил Рубин.

— Вот давайте и попробуем выяснить, — сказал я, направляясь к спуску с пандуса.

Пуля посмотрел на часы.

— До заката ещё три часа, — сказал он. — Достаточно времени.

— Ну, если что, можно и здесь переночевать, — сказал Рубин с таким выражением, что было непонятно — шутит он или всерьёз.

Осмотр стартовой площадки ничего не дал. Лишь обгоревшие коммуникации, штанги, держатели и прочее хозяйство. Всё обесточено и, судя по всему, уже довольно давно.

— Слушай, — спросил я, обращаясь к Рубину. — Ты вроде как спец. Как считаешь, сюда могли садиться посадочные модули или первые ступени многоразовых ракет? Или она чисто для запуска?

— Могли, — кивнул он. — Смотри вот сюда, — он указал на прямоугольные участки бетона, которые выделялись чуть более светлым оттенком. — Возможно, это посадочные опоры возвращаемых модулей. Скорее всего, первых ступеней, судя по размеру.

— Которых сейчас здесь нет… — констатировал я.

— Которых нет, — кивнул Рубин.

— Значит, наши беглецы приземлялись не здесь, — вставил Пуля.

— Или же аппарат убрали со стартового стола, — сказал Рубин.

— Ладно… хорошо бы найти переход в обитаемую часть подземелья, — сказал я. — Очень уж хочется пообщаться с кем-то из местных.

Рубин, нахмурившись, огляделся вокруг.

— Тогда и впрямь надо думать о ночёвке, — сказал он.

— Для начала надо бы сориентироваться, — сказал я. — Думаю, что основной комплекс должен лежать где-то в горах, на западе.

— До гор тут километров пять, — сказал Пуля. — Но ты прав. Я лучше идти в том направлении. В стороне Колорадо Спрингс подземные коммуникации, скорее всего, порушены. Туда идти опасно.

— Запад там, — Рубин указал на один из тоннелей, расположенный левее того, через который мы вошли в зал.

— Уверен? — Пуля поднял бровь.

— Абсолютно, — кивнул лётчик. — У меня совершенное чувство пространства, — сказал он, и после короткой паузы добавил: — и встроенный гироскоп.

Опять было совершенно непонятно, шутит ли он. Но переспрашивать я не стал.

Поначалу тоннель выглядел точно так же, как «наш». Однако метров через триста, за небольшим изгибом, впереди мелькнуло что-то светлое.

Пуля, шедший первым, остановился и сделал знак: «Внимание!». Он выключил фонарик, и мы последовали его примеру.

Теперь было отчётливо видно: впереди что-то светится. Желтоватый тёплый свет — такой стараются ставить в жилых помещениях.

Метров через тридцать в тоннеле обнаружилось небольшое боковое ответвление. Тут было несколько гермодверей, расположенных попарно, одна напротив другой. На дверях был нарисован человечек и перечёркнутая наискосок горизонтальная линия. Что это может значить я даже гадать не стал, в этом подземелье и без того хватало непонятного.

Одна из дверей была приоткрыта, свет лился именно оттуда. А ещё мы услышали звук человеческого голоса. Мужчина приятным баритоном напевал какую-то кантри-песенку.

Пуля, держа наготове пистолет с глушителем, заходил первым. Мы с Рубином его прикрывали.

Скользнув в проход, он опустился на четвереньки и пристроился возле прохода, из которого лился жёлтый свет.

Я видел, как он заглянул внутрь. Медленно выпрямился, удерживая пистолет перед собой.

— Стоять! Не двигаться! — сказал он на английском.

Я ожидал, что пение оборвётся — но этого не произошло. Впрочем, певец, кем бы он и был, немного сбился с мелодии и начал фальшивить.

Пуля сделал нам знак: «Осторожно, ко мне!»

Мы с Рубином вошли в помещение.

За гермодверью был небольшой коридорчик. На вешалке справа виднелась форма — филд-джакет и камуфлированная куртка со значками ВВС.

Пуля стоял возле входа и с недоумением глядел то на нас, то на то, что происходило внутри помещения.

Я подошёл и заглянул внутрь.

Это была небольшая кухонька: плита, микроволновка, холодильник возле противоположной стены, квадратный столик с двумя стульями по центру. На одном из стульев сидел мужик в спортивных шортах и шлёпанцах, с голым торсом. Перед ним на столе лежали карты, разложенные каким-то хитрым образом.

Мужик продолжал петь кантри-песенку, глядя с тоской поочерёдно то на меня, то на Рубина.

Я невольно прислушался к словам: «Мне приснились рыцари в доспехах, они что-то говорили о королеве… там пели крестьяне, а лучник расщеплял дерево… я лежал в сгоревшем подвале, с полной луной в моих глазах и я надеялся на смену…»

Глядя мне в глаза, мужик вдруг прервался, вздохнул и спросил тоскливым тоном:

— Вы пришли навестить меня, да, парни?

Загрузка...