Дороги Сонхи

Глава 18. Нарисованная дорога

Он лежал как будто на дне, а над ним – в темной жиже, которая вовсе не была жидкостью – плавали отголоски боли и ужаса, эхо плача, ошметки воспоминаний. Мертвая взвесь, бесполезные остатки данных: людей, которым все это принадлежало, уже нет. Лорма их сожрала. Похоже, в этом помещении их держали перед смертью.

Лишь потом почувствовал собственную боль: кожа горит, пропитанная кровью одежда прилипла к телу – иссекло охранными заклятьями. Вдобавок адски болит нога. По ощущениям, повреждена берцовая кость. Он не помнил, чтобы ломал ногу – значит, с этим кто-то помог уже после того, как он потерял сознание.

Тусклый полумрак. Он стал хуже видеть?.. Не в этом дело, на нем блокирующий ошейник, и сейчас он видит, как обычный человек. Стиснув зубы, попытался сесть. Звякнули цепи – на ногах кандалы. Не осилил, снова растянулся на полу.

А сбоку, вне поля зрения, крутится ошалелым волчком что-то взбаламученное, вконец истерзанное. Словно кто-то рядом тонет, захлебывается здешней тошнотворной мутью, из последних сил пытаясь выплыть.

С трудом повернул голову. Никакого волчка там нет. У стены сидят в потемках Бельдо Кучелдон и Понсойм Фрумонг. На самом деле их зовут иначе, он раньше знал, кто они такие, но это было давно.

Они что-то обсуждали – одними междометиями, понимая друг друга без слов, при этом их корежило от страха.

Заметив, что он очнулся, оба затравленно на него уставились. У Бельдо дрожали губы, лицо кривилось, как от рыданий. У Понсойма лишь глаза воспаленно блестели среди уродливых наростов. От обоих так и разило паникой и обреченностью.

– Ну?.. – сипло выдавил Бельдо, адресовав собеседнику отчаянный взгляд.

– Да, – каркнул тот.

Бельдо поднялся и шатко, словно пьяный, двинулся к пленнику. Рыхлый толстяк с перебинтованной грудью тоже попытался встать, но не преуспел и пополз за товарищем на четвереньках.

– Отвалите, – процедил Хантре. – Только вас не хватало.

– Тише… – прошептал Бельдо, неуклюже рухнув перед ним на колени, и потянулся трясущимися руками к его горлу.

Хотел оттолкнуть, но содрогнулся от пронизывающей боли – порезы и ссадины дали о себе знать – а в следующий момент понял, что прислужник Лормы пытается расстегнуть ошейник. Второй тем временем начал возиться с кандалами.

Все вышло по плану: доплыли до Тарбаса, там двинули на рынок за провизией, и Дирвен в людской толчее отбился от остальных – умеючи недолго. Бородатые аснагисцы в своих колпаках и неброских мешковатых одеяниях похожи друг на друга, как яйца в одной корзине, тут запросто потеряешься. Ищейкам Ложи придется попотеть, днем с фонарем не найдут… Хотя у них есть и другие методы, кроме визуального наблюдения. Но «Мимогляд» и «Безлунная круговерть» в кармане у повелителя амулетов – это вам не чворк чихнул!

Добрался на товарняке до Рушашара, там сел на речное судно, которое держало путь в Нукаллу. Посудина двухпалубная, пассажиров – плюнуть некуда, для него в самый раз.

«Экура» шла на артефактах, наперегонки с бартогским пароходом, тоже пассажирским, недавно приобретенным другой речной компанией. Пароход то вырывался вперед, то отставал, из трубы валил дым, на боку красовались фигурные буквы: «Стремительный».

Пассажиры «Экуры» разделились на два лагеря: одни вовсю хаяли «бартогскую вонючку», жаловались на копоть, демонстративно кашляли и желали иностранному корыту сесть на мель – с оговорками, что не со зла, а только чтоб избавиться от такого соседства. Мол, паровой котел и прочие шестеренки – дело ненадежное, никогда они не заменят проверенные веками артефакты. Другие защищали пароход и говорили, что в следующий раз непременно на нем прокатятся, а с артефактами в последнее время стало хуже, все ведь знают, что случилось, за бартогской техникой будущее, и «Стремительный» давно бы оставил «Экуру» позади, если б ее владельцы не слукавили: небось ради того, чтоб утереть нос конкурентам, ее в этот раз снабдили тройным комплектом судоходных артефактов.

Насчет последнего Дирвен мог бы подтвердить, что так и есть. Да еще добавить, что там не три комплекта, а все четыре. Но ему надо было изображать скромного юнца, и он воспитанно внимал перебранке старших, про себя посмеиваясь над этими придурками.

Эти двое кандалы с него сняли, а с ошейником не справились. Оно и к лучшему: тогда бы опять сработали сторожевые заклятья.

Тронув за локоть Бельдо – тот вздрогнул, как ошпаренный – Хантре указал на ошейник, потом на ссадины, потом на дверной проем. Уже понял, что здесь не стоит говорить вслух.

Бельдо дважды кивнул, на шаг отступил, сунул руку в карман и достал стручок величиной с мизинец. Дрожащими пальцами извлек оттуда горошину, бросил на пол – и тотчас рядом с Хантре появился еще один человек. Лицо и одежда в крови, шея охвачена бронзовым обручем с рельефным узором. Хотя не человек это вовсе. Даже не труп. Одна видимость – но видимость достаточно плотная, потому что Бельдо деловито защелкнул на ногах у ненастоящего тела снятые с Хантре оковы.

«Значит, я сейчас так выгляжу? Ладно, бывало и хуже».

После этого Бельдо присел рядом, подставил плечо. Стиснув зубы – лишь бы не заорать, и стонать тоже ни к чему – Хантре оперся и выпрямился. С другой стороны подставил плечо второй прислужник Лормы, сам еле державшийся на ногах, и они поволокли его к выходу.

Главное – молчать. Есть шанс спастись… Один из десяти... Или даже два из десяти?.. Или… все восемь из десяти?.. Казалось то так, то так.

Они крались – или, скорее уж, кое-как тащились – по темному коридору, а из занавешенного проема, обозначенного полоской света на уровне пола, доносились сладострастные стоны и другие звуки любовной оргии. Тейзург и Лорма, кто же еще.

«И это после того, как ты, сука, мне в любви объяснялся?!»

Пусть он не испытывает плотского влечения к Эдмару – «Пьяный перевал» не в счет, там он поддался чарам Мавгис – эта мысль привела его в бешенство.

А бешенство сейчас очень кстати, помогло отвлечься от боли: когда хочется кому-то глотку перегрызть, не до сломанной ноги, и не до порезов.

Наконец они выбрались наружу, в ароматную душную темень тропической ночи.

– Теперь можно разговаривать, – прошептал Бельдо ему на ухо, после того как удалились от дворца на полсотни шагов. – Наша вина перед вами велика, мы смиренно просим прощения… Мы постараемся вас спасти, и мы просим вашей защиты от… от него и от нее.

– А если нас убьют, пожелайте нам добрых посмертных путей, – подхватил с другой стороны измученный одышкой Понсойм. – Мы знаем, что мы недостойны, мы просим о величайшей милости… Если добрых путей нам пожелаете вы, для нас, может быть, что-нибудь измениться…

– Ладно, – так же тихо ответил Хантре. – Постараюсь защитить вас от них и добрых путей пожелаю. Сейчас нам нужно дойти до статуи Двуликой. Знаете, где это?

– Нет…

– И я не знаю…

– Тогда идем, куда я покажу. Там вы снимете с меня ошейник, должно получиться. И я перекинусь.

Дальше они продирались через травяные заросли, обходили непролазный кустарник, запинались об узловатые корни – совсем не то, что бегать здесь в облике, эта территория не для людей. За ними увязалось несколько флирий: не опасно, полудевы-полунасекомые не разговаривают и обитателям дворца ничего не разболтают. В чаще мерцали разноцветные фонарики – распустившиеся бутоны малеор, вокруг них мошкарой кружили эчами, похожие на миниатюрных человечков с крылышками. В ветвях едва различимого во мраке дерева сверкнула за сетью лиан сиренево-золотая вспышка: тоже не фонарь, птица с сияющим оперением. В облике он всего этого почти не замечал, а сейчас, хоть и чувствовал себя хуже некуда, смотрел по сторонам с восхищением: какая же красота...

Бельдо и Понсойм – или как их там зовут на самом деле – все-таки были какими ни на есть магами. Кто-то из них сплел обезболивающее заклинание, вдобавок их способностей хватало на то, чтобы заглушить треск веток и разогнать с дороги ядовитых гадов.

– После того как я сменю облик, вам надо будет выбраться вместе со мной на свободную от чар территорию. Сможете?

– Мы постараемся, – тяжело дыша, пообещал Бельдо. – А вы… когда в облике… от нас не убежите?

– Я себя контролирую.

Там ведь еще и Пятнистый... Вдруг эта скотина атакует, как только он перекинется?

– Под статуей нора, там живет местный кот. Если нападет – отгоните его, но не причиняйте ему вреда.

– Мы сделаем, как вы скажете, – истово заверил задыхающийся Понсойм.

– А эти, придворные… когда они могут вернуться?

– Они провинились и раньше, чем завтра вечером, вряд ли появятся, – отозвался Бельдо с надеждой в голосе.

Голова кружилась от слабости, в глазах порой темнело. Несмотря на блокирующее боль заклинание, он ощущал, что нога болит, но это почти не мешало, это было как еле слышный шум, доносящийся из-за стенки.

В конце концов добрались до изваяния. Его усадили на землю возле замшелого постамента.

– Теперь снимайте. Есть вероятность, что получится.

«Помоги нам, пожалуйста, вряд ли тебе нравится Лорма», – мысленно обратился он к Той, Что Носит Фрактальный Венец.

Бельдо принялся колдовать над замочком ошейника.

Тихий щелчок.

– Снял!

Он и сам это почувствовал – всей своей израненной кожей: струны-лезвия сторожевых заклятий тут как тут… Но в следующий момент он перекинулся и стал для них недосягаем.

Вначале Куду и Монфу испугались, что он ушел в серые пределы.

Лежавший возле древнего камня кот не подавал признаков жизни. Шерсть слиплась от крови, правая задняя лапа неестественно вывернута – пока пробирались через лес, фрагменты сломанной кости сместились.

– Это ведь сделали не мы… – несчастным голосом произнес Монфу. – За что нам такое наказание?!

Вопрос риторический: оба знали, за что.

Кот слабо шевельнул хвостом. Наверное, на большее у него не хватало сил.

– Надо забинтовать! – встрепенулся Куду. – И наложить лубки! Ищи что-нибудь для лубков.

Пока он рвал свою не слишком чистую рубашку на полосы и бинтовал кота, а Монфу высматривал на ближайшем дереве подходящие веточки для фиксации перелома, из травы за ними кто-то наблюдал – ощущение пристального недовольного взгляда не отпускало. И не рассмотришь, кто это, лишь на миг в тусклом свете шарика-светляка блеснула пара глаз. Возможно, тот самый обитатель норы, о котором предупредил Хальнор.

Перебинтованный, он напоминал окровавленную кошачью мумию. На шею ему надели «Кровостоп» и «Сторож здоровья».

– Не умрет по дороге?

– Нужны еще лечебные амулеты. Для меня тоже, а то далеко не уйду… Нужно несколько, чтоб одни лечили, другие заряжались.

– Во дворце есть. Предлагаешь сходить туда?

– А что еще остается?! И захвати у меня в комнате целебное зелье в бутылке и горшочек с мазью.

Куду нахмурился: терзаясь муками выбора, к бегству он должным образом не подготовился. Если по-хорошему, им нужны лечебные амулеты, бинты, приготовленные для Монфу лекарства, фляжки с питьевой водой, ножи, что-нибудь съестное... В придачу он остался без рубашки. Деваться некуда, надо вернуться в этот гадючник. Используя заклинания, он не заблудится и быстро обернется туда-сюда. Лишь бы Тейзург и Лорма все еще занимались друг другом или спали после порочных утех, иначе придется ни с чем повернуть обратно.

А если они спят, и получится забрать все необходимое – позвать с собой Флаченду?.. Или лучше не попадаться ей на глаза?.. Ведьма-союзница – это неплохо, но только если это рассудительная ведьма, а Флаченда девушка добрая, но бестолковая.

Так и добрался до цели, мучаясь этой дилеммой. Во дворце ничего не изменилось, из освещенных оконных проемов доносились сладострастные стоны.

«Блудодеи окаянные, никак насытиться не могут...» – с осуждением подумал Куду, пробираясь по коридору до своей каморки.

Нервно прислушиваясь, принялся на ощупь собирать в котомку все нужное. Наволочка с подушки – сгодится на сменные бинты. Рубашка где?.. Вот она рубашка, нестиранная, пропотевшая, но все равно одежда… Одеяло скатать и взять с собой.

Монфу ютился рядом: тут Куду нашел два «Сторожа здоровья», второй «Кровостоп», бутылку с целебным зельем, замотанный тряпицей горшочек и фляжку с водой – раненый товарищ держал ее возле изголовья.

Ничего не забыто? Наверняка что-нибудь упустил: мысли скачут, как перепуганные блохи.

Теперь завернуть на кухню, лишь бы там не было Флаченды… Повезло, никого.

Он уже крался к выходу, когда из опочивальни донесся завораживающий и страстный голос Тейзурга:

– Моя несравненная госпожа, хочешь, чтобы стало еще лучше?.. Ты ведь хочешь?.. Тогда сними с меня этот ошейник, и я тебе кое-что покажу… Обещаю, потом я сам послушно надену его обратно! Если я использую кое-какие чары, наше наслаждение десятикратно усилится, тебе понравится. Рискнешь?.. Ты ведь уже убедилась в моей любви, чего же тебе бояться?

Кто-то всхлипнул – и вроде бы это была не Лорма.

– Замолчи, плакса, – послышался голос вурваны.

Флаченда?.. Ее заставили смотреть, как эти двое предаются разврату? Куду от души пожалел бедную девушку.

А в следующий момент содрогнулся, ощутив запирающее заклятье – это еще зачем?..

– Любимый, я на время сниму с тебя ошейник, но я затворила все выходы из дворца. Если захочешь меня покинуть, все равно не уйдешь.

Тейзург рассмеялся:

– Чудесно… Неужели ты думаешь, что я бы не справился с твоим заклятьем? Но у меня и в мыслях не было от тебя сбежать. Сейчас я покажу тебе кое-что необыкновенное, как я обещал моей несравненной госпоже! Клянусь, такого ты еще не испытывала!

Куду обмер. И как он теперь выберется наружу?

Придется ждать, пока эти кошмарные любовники не закончат свои игры. Но если они уснут раньше, чем Лорма снимет заклятье, тогда что делать?

Колени задрожали, и Куду сполз по стенке на корточки. Он в ловушке. Зря понадеялся на спасение... Кто здесь рискует, так это он, а вовсе не Лорма!

Убедившись, что выхода нет – ни в дверь не выйдешь, ни в окно не вылезешь, повсюду незримая преграда – он скорчился в нише возле дверного проема. Остается только ждать. А потом бежать со всех ног, при условии, что его не застукают.

Послал Монфу мыслевесть:

«Бери его и уходи. Дворец заперт заклятьем, я внутри. Иди, пока сможешь, я потом догоню, если не попадусь».

Он оставался в сознании, хотя пошевелиться не мог, от ушей до кончика хвоста обмотанный бинтами. Бельдо и Понсойм уверены, что это для него полезно?..

Одно хорошо, зафиксировали сломанную ногу. Вернее, теперь уже лапу. И Пятнистый не спешит атаковать: не хочет связываться с человеком, вдобавок наверняка чует магию.

– Идем, – всхлипнул Понсойм, неуклюже подняв его. – Куду не может выбраться из дворца, велел нам уходить. Я донесу вас до границы территории, которая охвачена заклятьями. Только бы не было погони…

Куду? Один из тех, кто причастен к его гибели в позапрошлой жизни, после падения Марнейи? Хантре знал эту историю по рассказам Эдмара. Тогда второй, видимо, Монфу. Так вот кто это такие… Но когда он столкнулся с ними на помойке возле Кирпичного рынка, они выглядели иначе. Воспользовались каким-то магическим приемом, чтобы сменить внешность?

От Монфу-Понсойма веяло безысходной тоской и обреченностью. Но сейчас перед ним забрезжил проблеск надежды, и он с котом на руках наудачу ломился сквозь ночные заросли, обливаясь потом, борясь с одышкой, не обращая внимания на ноющую рану. Как будто за ним по пятам неумолимо тащится смертный ужас, если настигнет – никаких шансов… Впрочем, так оно и есть.

Хантре все-таки начал то ли засыпать, то ли бредить. Хотя нет, это не сон и не бред. Что-то другое. Но если наяву его несут, то в этом не-сне, не-бреде он идет самостоятельно. Точнее, ползет, нет у него сил, чтобы идти. Зато дорога так и стелется: ее же специально для него нарисовали.

Ага, дорога нарисованная, да и сам он – нарисованный кот. Главное, ползти вперед, дорога выведет куда надо.

На мгновение показалось, что он видит темнокожую девушку с заостренными ушками, склонившуюся с карандашом над листом бумаги, рядом с ней сидит кто-то еще.

Он эту художницу знает. Раньше знал, до того как вернулся в Сонхи.

Если в своем не-сне, не-бреде он будет ползти по дороге, которую она нарисовала, наяву тоже получится выкарабкаться и выжить.

У забившегося в нишу Куду начало сводить живот. Хорошо, что в последний раз ел давно, и это напоминало скорее судороги, чем кишечные позывы. Само никак не проходило, применил успокаивающее заклятье – слабенькое, чтобы не привлечь ненужного внимания. Но этим извергам и так не до него.

Парчовая штора колыхнулась, кто-то выскочил в коридор. Куду содрогнулся, прикусил язык и до боли вжался затылком в раскрошенную каменную кладку. Но это была всего лишь Флаченда. Она уселась на пол и начала тихонько всхлипывать, бормоча тонким голосом: «Никому я не нужна… Ни-ко-му-у-у…»

В опочивальне уже не то, что стонали – Лорма кричала, словно в истерике, а Тейзург хохотал как одержимый.

«Да когда ж это лютое непотребство закончится, когда эти похабники уймутся?! – то сжимая, то разжимая кулаки, подумал Куду. – Надолго их еще хватит?..»

Через некоторое время наступила тишина, только Флаченда негромко плакала. Уснули? А заклятье-то никуда не делось… Придется договариваться с бобовой ведьмой – возможно, сообща они сумеют выбраться. Ну и к лучшему, решил Куду почти с облегчением: нехорошо бросать ее здесь, ведь она угодила сюда из-за них с Монфу.

Уже собирался тихонько ее окликнуть, когда штора опять колыхнулась. Стройный силуэт в тускло-желтом проеме. Тейзург. И что-то с ним не так – это оцепеневший от невыносимого страха Куду уловил не сразу. Лишь мгновение спустя, когда тот шагнул в коридор и позвал:

– Флаченда!

На магическом уровне не так. Не бывают люди такими, даже если они бывшие демоны. Колдовство Лормы?

Хотя не похож он на околдованного. Скорее, на переполненный до краев сосуд, внутри которого бурлит и бьется темное с цветными переливами сияние неведомой природы. Маг с трудом удерживал его под контролем, как будто еще чуть-чуть – и стенки живого сосуда или расплавятся от внутреннего жара, или разлетятся вдребезги, как стекло под напором расширяющейся жидкости.

Тейзург был бледнее покойника, двигался скованно, напряженные мышцы дрожали – перепуганный до холодного пота Куду разглядел это даже в полумраке. К покрытому испариной лбу прилипла прядь волос, губа закушена, на треугольном подбородке струйка крови, а радужка сощуренных глаз так и светится нечистым расплавленным золотом. Что же Лорма с ним сотворила?

– Флаченда! – хрипло позвал Тейзург. – Иди сюда!

– Да зачем я вам нужна?! – плаксиво отозвалась бобовая ведьма.

– Иди сюда и послушай, что я скажу!

– Я же вам не нужна!..

Он сам к ней двинулся, нетвердо ступая, а она настолько ушла в свое девичье горе, что не замечала никаких странностей. Ведьма же, должна заметить… Подать голос и предупредить ее Куду не посмел.

Их разделяло всего два шага, когда Флаченда подняла затуманенный взгляд, ойкнула и вскочила на ноги. Ясно, что она первым делом увидела – этот бесстыдник не позаботился прикрыть срам. Да помогут ей боги сбежать от худшего стыда, про себя взмолился Куду.

Сбежать она не успела: Тейзург мертвой хваткой вцепился в нее, притиснул к стене и что-то прошептал на ухо.

– Что?.. – теперь ее голос звучал изумленно. – Откуда вы знаете про крухутака?..

– Отчего же мне не знать, если я – главный исполнитель? – он рассмеялся вкрадчиво и тихо, как будто сквозь боль. – Посмотри на меня ведьмовским зрением.

Флаченда снова ойкнула:

– Ой, что это с вами?

– Поскорей забери у меня то, что по праву должно достаться тебе. Идем!

Когда он поволок ее к занавесу в блестках, девушка сперва поддалась, потом уперлась:

­– Н-нет… Там же она…

– Тогда идем к тебе, – процедил Тейзург. – Или меня разорвет, а ты ничего не получишь.

Они скрылись в проеме, за которым находилась комнатушка Флаченды.

– Ой, я же сегодня не мылась… – донесся оттуда ее дрожащий голос. – И я еще никогда ни с кем…

– Не имеет значения!

Тьфу, непотребство. Мало ему Лормы, еще и невинную девушку совратил!

Зато в коридоре больше никого. Едва чувствуя затекшие ноги, Куду вылез из ниши. Запирающее заклятье до сих пор не потеряло силы.

Вступиться за Флаченду, не допустить непоправимого? От одной мысли Куду затошнило: Тейзург от него мокрое место оставит. К тому же там не только похоть, еще и магия неизвестной природы, даже в коридоре ощущается ее эхо – если зацепит, последствия непредсказуемы.

От души пожалев бедную девушку, он осторожно двинулся вдоль чернеющих в густом сумраке проемов. Надо размять ноги, иначе не получится незаметно ускользнуть, когда заклятье будет снято.

Из погруженной во тьму каморки Флаченды доносились звуки совокупления. Хотелось заткнуть уши, но тогда не уследишь за обстановкой. Крадучись прошел мимо. И застыл на месте, когда из-за роскошной шторы послышалось слабое мычание.

Лорма проснулась и насыщается?..

Когда они втроем уходили, живых пленников во дворце не было, но за это время амуши могли кого-нибудь притащить, а потом исчезнуть. Сейчас вурвана напьется крови – и, наверное, первым делом кинется разбираться с Тейзургом и Флачендой. Остается уповать на то, что они будут долго выяснять отношения.

В опочивальне снова замычали-застонали, уже громче, с мукой и отчаянием. Терзая свою жертву, царица обычно не обращает внимания на то, что происходит вокруг: истязания и еда, то и другое вместе – ее главная страсть.

Штора была задернута неплотно. Куду заглянул в щелку, да так и остолбенел.

Лорма была в комнате одна. Связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту, в блокирующем ошейнике – похоже, том самом, который перед этим был на Тейзурге, опутанная массой своих золотисто-медовых волос, она извивалась на ковре, пытаясь то ли освободиться, то ли докатиться до дверного проема.

Опомнившись, Куду отпрянул вглубь коридора. Что здесь творится? И… И ведь такой ошейник бесполезен против вурванов, демонов и волшебного народца, для них нужны другие ошейники, а этот рассчитан на человека. Почему же Тейзург, как последний из бестолковых неучей, надел его на Лорму?! И почему она никак не может избавиться от веревок и кляпа? Или это у них такая любовная игра, чтобы еще сильнее разжечь вожделение?..

Недоумевая и кривясь от отвращения, он направился по коридору в обратную сторону – и тут пришла мыслевесть от Монфу:

«Ты скоро? Амуши вернулись, они меня заметили!»

Эти твари окружили его со всех сторон. Не нападали, только шуршали кустарником, хихикали, кривлялись, сверкали зубастыми ухмылками, то высовываясь из зарослей, то прячась – они ведь еще не знают, что Куду и Монфу ослушались царицы и сбежали. И о том, что заклятый враг Лормы здесь, тоже не знают.

Монфу и без их мельтешни скверно себя чувствовал, а тут и вовсе голова пошла кругом. Амуши видят в темноте лучше, чем маги человеческого племени. Ночные заросли для них родная стихия, а он опасался запнуться о корень или запутаться в ползучих лианах, вдобавок у него руки были заняты.

– Что за зверушку ты несешь?

– Отдай нам поиграть!

– Ты его освежевал и забинтовал, а дальше что станешь делать?

– Похоронить собираешься? Мы посмотрим!

– Или это такой кулинарный рецепт?

­­– Или принесешь его кому-то в жертву, чтоб избавиться от этих штучек-дрючек на лице?

– О, я бы не стала их убирать, с ними ты хотя бы смешной, а без них – господин Скукотища и ничего больше!

– Дай подержать! Ах, как сладко пахнет кровью…

– Идите своей дорогой! – затравленно потребовал Монфу, крепче прижав к себе жалобно мявкнувшего кота. – Вы же пошли на охоту!

– Пошли, да не дошли. В пограничной деревушке гостит пчелиная ведьма – издали почуяла, что мы идем, да и послала против нас своих слуг. Пришлось убегать со всех ног под защиту царицыных чар.

– Деревенские нарочно ее позвали! Ну, они за это еще поплатятся, не останется же эта старуха здесь навеки…

– Нас покусали! Всех, кроме Крумунды, она самая резвая оказалась!

– Пчелиная ведьма – редкая напасть, но если ее увидишь, беги со всех ног! Хотя ты-то все равно не убежишь...

– Ты же маг, отомсти за нас этой злобной карге, а мы за тебя царице словечко замолвим!

– Боюсь, я с ней не справлюсь, – возразил Монфу, подумав, что хорошо бы добраться до деревни и попросить у могущественной старой колдуньи помощи для Хальнора.

– Да толку с тебя, недотепа!

– Одно хорошо – мясца да жирка в тебе много, ежели что, съедим!

Они начали швырять в него комьями земли, ягодами и гусеницами. Кто-то, подкравшись со спины, ущипнул за зад – Монфу дернулся и чуть не выронил свою ношу. После этого закрылся магическими щитами, но защита получилась хлипкая, сил у него осталось всего ничего.

– Пропустите меня, займитесь чем-нибудь другим!

– А ты скажи нам, куда навострился!

– Не пропустим, раз ты не хочешь за нас отомстить!

– Или давай откуп – отдай нам свою игрушку!

Изельша и Куарри, взявшись за руки, принялись отвешивать перед ним шутовские поклоны и корячиться в реверансах, изображая даму и кавалера – подсмотрели эти ужимки в Аленде в королевском дворце. И не нападали, и в то же время не давали пройти, пока остальные кидались чем ни попадя.

– Пропустите!

– Не надейся, не пропу-у-у-устим!..

Парочка придворных внезапно попятилась и с размаху уселась на землю, так и не расцепив рук. Словно их ударило что-то невидимое.

– Убирайтесь!

В первый момент Монфу обрадовался – вот и Куду подоспел, но тут же понял, что это не Куду, не его голос, женский голос...

Неужели Лорма?

Или пчелиная ведьма, которая дала отпор ее придворным?

Он не смел оглянуться. Замер на месте, словно прошитый судорогой, крепче стиснув кота.

Если бы это была пчелиная ведьма, ее сопровождали бы пчелы... А эти удары скорее напоминают работу амулетчика.

Тут до него дошло, что новоприбывшая обратилась к амуши по-овдейски – волшебный народец понимает любой человеческий язык.

После заминки в ответ раздались возгласы:

– Фу ты, какая смелая! Сгодишься на обед для нашей царицы!

– Я ее знаю! Однажды гонялись за ней в Аленде, да она сбежала по мосту через текучую воду, а после под землей спряталась. Вот и сошлись пути-дорожки, уж теперь не сбежит…

– Ты, девка… Ай!..

Та снова нанесла веерный удар. Монфу, худо-бедно разумевший овдейскую речь, сделал вывод, что с прислужниками вурваны она не заодно. Решился на маневр: убрав щиты, неуклюже подался в ее сторону, но зацепился ногой за куст, с размаху уселся на траву, сумев не уронить полуживого кота, и снова выбросил щиты, прикрыв и себя, и женщину. Глянул снизу вверх: штаны и безрукавка с карманами, высокие шнурованные ботинки, на поясе фляга, нож и бартогская сумка, за спиной котомка, на голове шляпа с полями. Лицо вроде бы молодое.

– Помогите мне его спасти! – взмолился он по-овдейски. – Это важно!

– Похоже, для того я здесь и оказалась, – отозвалась неожиданная союзница.

– Девка, тебе не поздоровится! Это наши владения, мы тут хозяева! Мы служим госпоже!

– Я тоже служу госпоже.

– Да ну? И как зовут твою госпожу? Нашу госпожу зовут Лорма!

– А мою госпожу зовут Зерл.

После этого наступила тишина.

Путь к монастырю Золотых Ящериц оказался длиннее, чем Хенга предполагала. Если бы по прямой, давно бы уже добралась. Но она каждый вечер засыпала в одном месте, а просыпалась в другом: иногда дальше от пункта назначения, иногда ближе, расстояние то сокращалось, то увеличивалось. Горвен поделился с ней «Дорожным помощником», и после очередного перемещения она могла определить, где находится.

И всякий раз она сталкивалась с ситуацией, в которую надо вмешаться. Осознав, что от нее требуется, Хенга решила, что эти блуждания – не постигшая ее кара, а начало обучения. Она ведь хотела поступить послушницей в монастырь? Боевые навыки у нее есть. Жизненный опыт тоже есть. Ей другого не хватает. Сходу не скажешь, чего именно, но если бы то, что нужно, у нее было, в «Несокрушимых столах» все получилось бы иначе.

Задачи были разные – «догадайся и сделай».

Защитить живущих на отшибе стариков, к которым вломился то ли беглый каторжник, то ли обнаглевший бродяга. Помочь добраться до родной деревни крестьянскому мальчишке – тот возвращался с заработков, а за ним увязались грабители. Проводить в другой город девушку, сбежавшую от устроенного родственниками замужества. Дела понятные и нетрудные для амулетчицы с ее подготовкой.

У нее была целая связка языковых амулетов, тоже подарок Горвена, и она могла поговорить с теми, кого выручала.

Престарелые супруги держали хозяйство с огородиком и с благодарностью встречали каждый новый день. Парень из деревни нес домой свои первые заработанные деньги и очень этим гордился. У беглой девчонки были вполне определенные планы: попроситься в лечебницу или в аптеку, она разбирается в травах и умеет их собирать, покойная бабушка научила, это куда лучше, чем замуж за вдовца с тяжелыми кулаками.

Значит, Неотступная посылает ее к тем, чья жизнь наполнена смыслом? И этот смысл не обязательно заключается в возмездии или преследовании, пусть Зерл и считается божеством того и другого?

Порой думалось о Горвене: он к ней неравнодушен – или это просто дружеское расположение?

Если что-то и было, он держал свои чувства под замком.

Во-первых, любовные связи между службистами запрещены. Эти запреты нередко нарушаются, но если застукают, неприятностей не оберешься. Твоя жизнь принадлежит государству. Одно дело закрутить интрижку ради вербовки информатора или для захвата нужного человека, и совсем другое – поддаться непохвальному душевному порыву. Так нельзя, это распущенность и безответственность.

Во-вторых, рано или поздно Хенгеде Кренглиц будет предписано вступить в законный брак, но с кем – это решать не ей, и даже не старшим Кренглицам, а Департаменту семейного счастья. Конечно, и тут есть обходные дорожки: если двое захотели быть вместе, им нужно обратиться к кому-нибудь из влиятельных чиновников Департамента и «подмазать колеса свадебной кареты». Откупиться тоже можно. Иначе проведешь остаток жизни с тем, кого тебе назначат согласно требованиям «Кодекса матримониальной целесообразности». Все это касается в первую очередь службистов, у старой овдейской аристократии и у простых обывателей в любовных делах больше свободы. Хотя тоже случается, что Департамент семейного счастья вмешивается и запрещает женитьбу.

Хенга только теперь поняла, что Горвен ей нравится.

Ее влюбленность в Тейзурга пошла на убыль: как будто надышалась ароматом ослепительно яркого ядовитого цветка, но последствия отравления уже проходят – и началось это после знакомства с Горвеном. А ведь Тейзург был ее первой любовью… Принято считать, что впервые это случается в шестнадцать-семнадцать лет, но в те годы она не забивала себе голову романтикой: прилежно училась и по распоряжению кураторов завлекала мужчин, которых надо было подвести под шантаж в интересах Министерства благоденствия.

А еще то, что произошло в Рупамоне между ней и песчаной ведьмой… Сказка на одну ночь для взрослой девочки. Плетение чар, избавивших ее от пережитой боли – «песок стирает», Хеледика так и объяснила.

Если они с Горвеном когда-нибудь снова встретятся, возможны ли между ними близкие отношения?

Незачем гадать. Что будет, то будет.

В последние несколько дней Неотступная подбрасывала ситуации, не имевшие ничего общего с ее прежними занятиями.

Двое подростков, брат и сестра, искали в лесу потерявшегося щенка, переживая, что кто-нибудь его съест. Хенга, присоединившись к ним, уже под вечер нашла перепуганного собачонка и проводила детей домой. Там ее до отвала накормили, уложили спать в гостевой пристройке, а наутро она проснулась на берегу моря.

Старик с бамбуковой тростью, почти слепой, собирал в корзину ракушки и гальку – для мозаики, которую он выкладывал на стене своего дома. Давно мечтал это сделать, да отвлекали другие заботы, вот и взялся на исходе жизни. Зрения почти не осталось, зато он на ощупь чувствует материал и на расстоянии пяди от носа кое-то видит. Лишь бы хватило сил закончить работу. Пусть порадуются те, кому достанется дом после его смерти. А может, он и сам в следующем рождении увидит плод своих трудов, и уж тогда хорошенько все рассмотрит молодыми глазами, пусть и не будет знать, что это его рук дело. Выяснив, что ему нужно, Хенга до вечера искала вместе с ним камешки подходящих оттенков и перламутровые створки ракушек.

Следующий восход она встретила за полсотни шабов от его деревни, на заднем дворе придорожной гостиницы. Вот и очередной клиент: болезненно изможденная женщина с искалеченными ногами отправилась посмотреть на море. Она у моря выросла, а потом перебралась вместе с мужем в город, дальше много всякого произошло, и сейчас ей недолго осталось. Но в ее сердце шумит и накатывает волнами море из детства – сияющее, огромное, слитое с небом, ей обязательно нужно увидеть его наяву.

– Увидите, – пообещала Хенга. – Мне тоже в ту сторону. Сейчас найдем повозку, и сегодня же доберемся до моря.

Свои скудные сбережения паломница уже потратила, у нее ни гроша не было, только светлая благодарная улыбка. Собиралась ковылять пешком. Зато у Хенги на повозку хватило.

Бандитов, гонявшихся за крестьянским парнишкой, нельзя было оставлять в живых – отыгрались бы позже на деревенских. Насмотрелась она на таких весной в Аленде. А что нашлось у них в кошельках, ее законный трофей: на пропитание и расходы.

Как она и обещала своей спутнице, до моря доехали в тот же день. Остановились в рыбацкой деревушке, у женщины нашлись тут родственники, и Хенга заплатила им, чтобы о гостье позаботились. Она подозревала, что проснется утром уже не здесь.

Проснулась в этот раз не утром, а посреди ночи. В джунглях под кустом. Среди ветвей мерцали звезды и лесные огоньки, издали доносились выкрики. «Дорожный помощник» выдал подсказку: Бацораждум, территория народца. Можно не ломать голову – ей туда, где звучат голоса.

С «Луноглядом» и «Скоробегом» она быстро добралась до цели. Несколько амуши окружили толстяка с замотанным окровавленными тряпками животным на руках. Нелюдь издевалась и паясничала, человек пытался договориться. Похоже, маг, но вряд ли сильный, к тому же раненный – грудь забинтована, шансов против пятерых-шестерых амуши у него никаких. У нее тоже. Но раз ее прислали ему на помощь, отступать некуда. Впрочем, услышав, что она служит Неотступной, пугала призадумались. Раз – и исчезли в кустарнике, словно их тут и не было, но Хенга слышала их шепотки.

– Что у вас за зверь? – спросила она тихонько. – Волшебный?

– Н-н-нет… Это не зверь! Его надо унести, у него нога сломана…

– Тогда не тискайте его так, а то остальные ноги переломаете.

Маг с уродливыми наростами на лице испуганно уставился на нее, потом пролепетал:

– Я не нарочно…

Хенга подумала, что с тех пор, как начались ее странствия во славу Зерл, такого нелепого клиента у нее еще не было.

Из комнатушки бобовой ведьмы доносились стоны, и что еще хуже, там вовсю бушевала непонятная магия – Куду ощущал ее даже на расстоянии. Что они делают?.. Ясно, что совокупляются на стеганном сурийском тюфяке с набивными цветочками, Куду и Монфу уступили Флаченде самый лучший тюфяк, но что там происходит на нематериальном плане? Что-то мощное и неизъяснимое, он даже подойти к проему опасался. Не мог ни поспешить на помощь Монфу и Хальнору, ни заступиться за бедную девушку, только надеялся, что та не пострадает.

Наконец все закончилось. Хотя вопрос, куда оно делось?

– Флаченда, как вы себя чувствуете? – прозвучал в тишине голос Тейзурга.

– Странно чувствую… – отозвалась та после заминки. – Это был мой первый раз…

– Я польщен, что мне выпала сия галантная честь. Сейчас важно, чтобы вы как можно скорее освоились с тем, что получили в свое распоряжение. Нам еще выбираться отсюда, а для этого нужно будет снять запирающие и сторожевые заклятья Лормы.

– Она…

– Она больше не опасна – ни для меня, ни для вас. Вспомните историю, которую рассказал вам крухутак. Но ее заклятья не потеряли силу, придется разбираться, к чему они привязаны и как их снять.

Когда он шагнул в коридор, Куду отпрянул в спасительную темноту ближайшего проема. Хвала Безглазому Вышивальщику, что Флаченда осталась жива после этого ужаса… Еще бы понять, что Тейзург сотворил с ней и с Лормой – и самое главное, выбраться отсюда.

Изверг направился в помещение для пленников. Куду притаился возле двери, обливаясь потом. Сейчас он обнаружит подмену, и… Бросится на поиски?

– Бречьятох Куду Этеква!

Съежился, стиснул кулаки, впившись ногтями в мякоть ладоней. Его нет… Его здесь нет…

Разумеется, столь могущественного мага эти простенькие чары не обманули. Вдобавок он чересчур волновался, а это влияет на результат. В захламленную комнатушку вплыл из коридора шарик-светляк, вслед за ним появился Тейзург. Сгреб Куду за рубашку и вздернул на ноги.

– О, ты все-таки сделал правильный выбор? Прекрасно! За это я готов простить тебе некоторую часть твоих прегрешений. Где вы спрятали Хантре?

– Нет… – жертва отчаянно мотнула головой.

– Да что же ты такой дурак? – прошипел Тейзург, раздраженно сощурив полыхнувшие золотом глаза. – Ты сделал то, чего я добивался, я тобой доволен. А Хантре срочно нужна помощь, он изранен заклятьями, эта гадина сломала ему ногу. Где он?!

– Мы увели его, как он велел, к статуе Двуликой! Там сняли ошейник, и он сменил облик, – затараторил Куду, стуча зубами. – Монфу остался с ним, я пошел за мазью и лечебными амулетами, а выйти не смог. Монфу передал, что их окружили амуши, а сейчас передал, что появилась амулетчица, она помогает их прогнать… Пощадите меня!

– Передай ему, пусть скажет амуши, что царица велела им немедленно явиться во дворец.

– Да, да…

Куду выполнил его требование и запоздало содрогнулся: Тейзург полностью обнажен, да еще после соития, это же мерзейшее непотребство…

– Следуй за мной, – приказал тот.

«Они убежали», – пришла мыслевесть от Монфу.

– Они убежали, – сообщил Куду вслух. – Амуши. Наверное, сюда направляются.

– Тем лучше.

Отбросив штору, Тейзург прошел мимо связанной Лормы и подобрал с пола возле ложа свою разбросанную одежду.

Куду застыл в проеме, не смея взглянуть на мычащую сквозь кляп царицу-вурвану.

Надев штаны и рубашку, маг небрежно раскидал босой ногой переливающиеся на ковре драгоценности, выбрал заколку в виде завязанной узлом змеи с изумрудным глазом и стянул волосы в хвост на затылке. После чего откинул крышку сундука, в котором Лорма держала свои наряды, и принялся рыться в содержимом.

– Что мы дальше будем делать? – сбивчивым голоском спросила из коридора Флаченда.

– На вашем месте, моя радость, я бы для начала сменил эти обноски на что-нибудь подобающее. Я тут кое-что нашел для вас…

Куду поспешно отступил с дороги, и он сунул в руки девушке ворох шелковой ткани.

– Ой, спасибо… – пролепетала бобовая ведьма и юркнула в свою каморку.

Вернувшись в опочивальню, Тейзург схватил Лорму за волосы, приподнял и избавил от кляпа.

– Буду признателен, ваше поверженное величество, если подскажете, как снять заклятья. Иначе я и сам разберусь, но пока буду возиться, вы испытаете бездну интересных ощущений.

– Предатель… – прохрипела вурвана. – Ты же поклялся…

– Хм, как поклялся, так и отменил клятву.

– Это невозможно… – она оскалила зубы, словно хотела его укусить.

– Тогда вспомни, что я сказал?

– Ты сказал, что ты верен своей несравненной госпоже, не собираешься обманывать… Ты… Ты имел в виду не меня?!..

– Смотри-ка, догадалась… Лучше поздно, чем никогда. Моя несравненная госпожа воистину несравненна, воистину прекрасна, воистину могущественна. Моя несравненная госпожа обладает восхитительным чувством юмора и носит фрактальный венец. А я всего лишь выполнял ее повеление, иначе бы ноги моей здесь не было. Кстати, о ногах… Давай посмотрим, сумею ли я повторить твой трюк – с одного удара сломать человеку берцовую кость?

Он швырнул ее на ковер, в следующую секунду хрустнуло, и царица вскрикнула так, что Куду шарахнулся в коридор, едва не запнувшись о порожек.

– Сумел, – ухмыльнулся Тейзург. – Да я и не сомневался.

Она же вурвана, растерянно подумал Куду, что ей перелом, и боли она почти не чувствует… Тогда почему продолжает стонать и дергается так, словно ей очень больно? И почему он сказал – «сломать человеку берцовую кость»?..

– Я же булавку вытащила… – скривившись в ненавидящей гримасе, процедила Лорма. – Ты же меня все-таки любишь… любил...

– Ваше прожорливое величество, ты уверена, что вытащила ту же самую булавку?

– Но как?!

– Я ее подменил. Это было больно, но не больнее, чем тебе сейчас. Помнишь, среди твоих безделушек есть несколько точно таких же, но не зачарованных?

– Ты не мог ее вытащить, это невозможно!

– О, ты недооцениваешь мою любовь к самому себе!

– Я переоделась, – невпопад сообщила Флаченда из-за спины Куду.

– Очаровательно, – отозвался Тейзург. – Лорма, так что насчет запирающих и сторожевых заклятий? У тебя сломана нога, я готов обезболить в обмен на помощь, договоримся?

– Будь ты вовеки проклят!

– Как знаешь, тогда незачем тратить на тебя время, – он повернулся к проему. – Я займусь заклятьями, а вы наблюдайте за обстановкой, скоро сюда явятся амуши.

– Они надо мной издевались, – пробормотала бобовая ведьма. – Они такие мерзкие…

Маг не ответил, на его лице появилось сосредоточенное выражение – Куду понял, что он прощупывает и пытается взять под контроль заклятья Лормы, и шепнул бобовой ведьме:

– Не будем ему мешать.

Голова шла кругом: Тейзург ему больше не угрожает, древняя вурвана ведет себя крайне странно для древней вурваны – словно ее превратили в смертную женщину, а скромная добрая Флаченда, которую Тейзург только что обесчестил, как будто ничуть не расстроена постигшим ее горем.

– Помогите мне, пожалуйста, застегнуть на спине, – попросила она Куду.

Сиреневое шелковое платье с парчовым лифом, из сундука Лормы. Целомудренно отводя взгляд, Куду застегнул жемчужные пуговки. Флаченда, с горделивым выражением на лице, начала заплетать волосы, потом передумала и распустила по плечам. Бросила взгляд в комнату, в сторону зеркала, но не решилась пройти мимо Тейзурга и Лормы.

«Она ведь должна убиваться и плакать, почему у нее такой вид, словно ничего не случилось?» – сокрушенно подумал Куду.

Его начало мутить. Все явственней пахло плесенью, нечистотами, дорогими благовониями, свернувшейся кровью, подгорелой кукурузной кашей, да вдобавок потом и спермой. Раньше запахи во дворце еле ощущались, а теперь заметно усилились – как будто рассеялись чары, которые их приглушали. Испугавшись, что его того и гляди вырвет, и тогда Тейзург прогневается, Куду поспешил к проему, который вел на террасу. Флаченда пошла следом за ним.

Невидимая преграда на месте, но здесь хотя бы свежий воздух. Из глубины дворца донесся вопль царицы, почти вой, и он невольно втянул голову в плечи.

– А мне ее не жалко, – сердито сказала бобовая ведьма. – Она сама поступала ужасно, поэтому так ей и надо. Это она заставила вас меня обмануть? И если бы вы отказались, вас бы замучили?

– Да-да… – блеющим голосом подтвердил Куду. – Я прошу у вас прощения…

– Ладно, я вас прощаю.

Через некоторое время что-то произошло, кожей почувствовал, словно мгновенный сквозняк. Шагнул через порог: преграды больше нет.

Остались сторожевые заклятья, реагирующие на магов-чужаков. Их тоже надо убрать, иначе стоит Хальнору перекинуться – и его снова порежет незримыми лезвиями.

Тут-то и появились амуши.

– Ой, да ты никак у нашей царицы платье украла?! – воскликнул один их них, запрыгнув на перила и ткнув длинным костлявым пальцем в сторону девушки.

– Или госпожа пожаловала тебе новые обноски взамен твоего вонючего тряпья, чтобы ты не выглядела такой жалкой дурнушкой? – подхватила другая, усевшись с ним рядом и колотя пятками по балясинам.

Остальные хихикали и гримасничали, передразнивая несчастное выражение лица, обычное для Флаченды. Куду в это время соображал, как бы их задержать, но они пока и сами неплохо справлялись с этой задачей.

– Каково это – быть никому не нужной плаксой? – притворно вздохнул, закатив глаза, амуши с мертвой птицей в прическе.

– А куда делось бриллиантовое колье царицы? Неужели ты самовольно его сняла?!

Зачарованное украшение с девушки снял Тейзург. Валяется где-то в ее каморке.

– А не ваше дело! – огрызнулась бобовая ведьма. – Вы… Вы еще за все ответите!

– Вы за все ответите! – вторя ей, выкрикнул кто-то в глубине коридора – и одним прыжком перемахнул через головы стоявших в проеме людей.

Куду оторопел. Никого же там не было, кроме Тейзурга и Лормы… Или кто-то еще пробрался сюда вместе с Хальнором? Или это один из прежних обитателей дворца, до поры затаившийся, а теперь решивший, что пробил его час?

Сложением напоминает человека, но в полтора человеческих роста. С макушки до пят покрыт пурпурным мехом, не заросло только лицо – круглое, с доброй улыбкой и ямочками на щеках. Длинные руки с буграми мускулов, устрашающие когти.

Говорило оно по-ларвезийски.

– Вы обижаете Флаченду! Вы творите зло и несправедливость, а я защищаю добро и справедливость!

После этого заявления существо сигануло вперед, схватило амуши с мертвой птицей и с сухим треском разорвало на две половинки – одним махом, как старый коврик.

Остальные придворные Лормы были потрясены не меньше Куду. Заминка стоила жизни амуши с сережками из человеческих пальцев, обозвавшей Флаченду «жалкой дурнушкой». Опомнившись, уцелевшие бросились наутек, а существо с доброй улыбкой и смертоносными ручищами за ними погналось.

– Это что?.. – пролепетал Куду.

– Защитник добра и справедливости! – пояснила Флаченда, как будто с гордостью. – Так им и надо!

Ее бобовая магия? Быть того не может, она смогла бы разве что из бобов слепить подобие живого существа, и то если бы нашелся подвластный ей материал в достаточном количестве. Это что-то другое…

Куду ощутил стеснение в груди, сердце словно сдавило обручем. С трудом заглатывая воздух, сполз на корточки. Сегодня много ужасного случилось, но появление «защитника добра и справедливости» его доконало. Лишь бы Хальнор пожелал добрых путей, как обещал… Спохватившись, он отдал команду «Сторожу здоровья».

Услышав, как этот несуразный парень пересказал амуши повеление Лормы, Хенга едва не врезала ему «Медным кулаком». Если б она по-прежнему была на службе, атаковала бы, не раздумывая, но… Что угодно может оказаться не тем, чем оно кажется на первый взгляд. Похоже, Зерл хочет, чтобы она в полной мере это осознала.

Слишком она привыкла выполнять распоряжения без лишних раздумий, действовать по инструкциям, двигаться по накатанной колее, не глядя по сторонам.

Когда амуши умчались к своей госпоже – удаляющийся шорох во тьме джунглей – она сухо спросила:

– Служите вурване?

– Служил… – опасливо стрельнув глазами по сторонам, ответил шепотом ее визави. – Нам надо отсюда выбраться, мы нарушили ее волю и ушли.

– Вы с этим забинтованным? – уточнила Хенга.

– Мы с товарищем, он пошел обратно за лечебными амулетами и застрял там, а его мы забрали, чтобы спасти. Прошу вас, помогите нам.

Она активировала «Сторож здоровья» и «Кровостоп», надела то и другое на шею несчастном зверю в бинтах и предупредила:

– Придерживайте амулеты, чтобы не свалились. Нам в ту сторону, идемте. Как вас зовут?

– Мон… Понсойм.

Значит, не Понсойм, сделала вывод Хенга, но допытываться не стала.

Ее спутник еле ковылял и не переставал трагическим шепотом оправдываться:

– Я служил ей не по своей воле, сначала нас обманули, потом у нас не было другого выхода… Я сейчас хочу только одного – спасти его и искупить свою вину.

– То, что у вас на лице – это она вас околдовала?

– Нет, это кара за мои непростительные прегрешения.

– А какие у вас прегрешения?

– Я был палачом... – почти всхлипнул назвавшийся Понсоймом. – Я не сам, я выполнял приказы…

Она тоже выполняла приказы. Всю жизнь, до последнего времени. Но палачом побывать не успела, хотя бы это хорошо.

Пока Тейзург разбирался с охранными заклятьями, Куду с помощью «Сторожа здоровья» более-менее пришел в себя и отправил мыслевесть Монфу. Тот не поверил: решил, что товарища схватили и вынудили соврать, чтобы заставить его повернуть обратно. Куду на его месте и сам бы не поверил.

«Берегись покрытого шерстью великана с добрым лицом, – предупредил он напоследок. – Это существо рвет амуши на куски, больше я ничего о нем не знаю».

Монфу не ответил. Видно, решил, что с ним больше не о чем разговаривать, и надо поскорей уносить ноги.

Треск ветвей и вопли затихли: у Лормы больше не осталось придворных. Куду тревожно вглядывался в темноту – вдруг опасная тварь вернется.

– Будьте начеку! – попросил он бобовую ведьму. – Если оно решит напасть…

– Я думаю, он побежал искать, где еще есть несправедливость, которую надо искоренить, – бодрым голосом отозвалась Флаченда.

Она ничуть не боялась. Куду все меньше понимал эту девушку.

Что-то изменилось: как будто раньше воздух пронизывали едва ощутимые тончайшие нити, а теперь они исчезли. Сторожевые заклятья сняты.

Вскоре появился Тейзург.

– Ты идешь со мной, – бросил он таким тоном, что Куду захотелось слиться со стенкой. – Хантре серьезно ранен, нужно догнать их. Флаченда, вы подождите здесь. Не заходите в ту комнату, не подходите к Лорме. Увы, мне не удалось забрать у нее всю магическую силу без остатка, и она по-прежнему волшебница, пусть и не ахти какая. Вы на порядок сильнее, но она попытается заморочить вам голову. И где-то во дворце спрятаны ее артефакты. Сейчас она связана, с кляпом и в блокирующем ошейнике. Надеюсь на ваше благоразумие.

– Я туда не пойду, я побуду здесь, – отозвалась девушка испуганно.

– А это еще что? – подойдя к перилам, он ухватил торчавший меж балясин пучок травяных волос и вытащил усохшую половинку разодранного надвое амуши. – Восхитительно выглядишь, Куарри! Флаченда, ваша работа?

– Эта работа моего защитника!

– Прелестно, поздравляю с дебютом. Судя по этой падали, силы вы потратили изрядно, и на новое порождение будете способны не сегодня и не завтра... Куду, пошли!

Он перемахнул через перила. Куду не посмел сказать, что у него прихватило сердце, бросился следом, кое-как перелез. Сейчас хотя бы видно, куда идешь и что под ногами – их сопровождало несколько ярких шариков-светляков.

– Думай о Монфу, – приказал Тейзург. – Я сплету поисковое, а ты держи в голове его образ – настройка через тебя.

Древний способ, еще с тех времен, которые только они и помнят.

Задыхаясь, Куду старался поспевать за ним.

Услышав, что скоро здесь будет Тейзург, который стал консортом Лормы, Хенга приготовилась к неравному бою. Ясно, что ей не победить. Зерл хочет от нее именно этого – героической смерти?

По дороге она успела кое-что выспросить у так называемого Понсойма. Возможно, Тейзург ведет свою собственную игру, и с ним можно договориться?

Мерцание за кустарником, их догоняют. Она отдала команду на готовность боевым артефактам, а ее спутник со своим перебинтованным подопечным спрятался у нее за спиной.

Из темноты появился Тейзург, за ним еще один мужчина – этот тяжело дышал и выглядел таким же несчастным, как Понсойм.

– Хенгеда, неужели вы? – улыбнулся ее бывший любовник.

Но если честно, какой там любовник – он ведь тогда всего лишь хотел поиздеваться над Дирвеном.

– А вы теперь заодно с Лормой? – бывшая шпионка тоже умела вежливо улыбаться.

– Забудьте о Лорме, моя дорогая, – его улыбка перешла в широкую торжествующую ухмылку. – Или нет, забывать-то не следует, но она уже не то, чем была до недавнего времени. Я все-таки вырвал у нее жало. Потом расскажу, а сейчас – где Хантре?

– Разве он здесь?

– В облике.

Значит, вот кого унес Понсойм из логова царицы-вурваны... Хенга все еще колебалась:

– Чем докажете, что вы не служите Лорме?

– Тем, что не причиню вам вреда.

В следующее мгновение ее как будто спеленали по рукам и ногам. Ощущение прохладного покрывала, в которое тебя завернули целиком, но при этом не падаешь – стоишь на прежнем месте, только пошевелиться не можешь. Он уже использовал против нее эти чары в особняке на улице Мяты, когда они впервые встретились.

– Искренне сожалею о доставленных неудобствах, это ненадолго, – он мимолетно улыбнулся ей и шагнул мимо.

А потом Хенга услышала его голос, полный ярости и надрыва:

– Что вы с ним сделали?!

За спиной у амулетчицы кто-то с подвыванием всхлипнул и, судя по звукам, рухнул в кустарник.

– Мы его забинтовали… – пролепетал мужчина, пришедший вместе с Тейзургом.

– Вы… Ветеринары хреновы!.. Еще немного, и начался бы некроз тканей, за такое руки оторвать мало…

Понсойм завозился в кустарнике, что-то панически бормоча. Лицо его приятеля исказилось от ужаса, он попятился, запнулся, тоже упал. А Хенга внезапно пошатнулась, переступила с ноги на ногу, сумев сохранить равновесие – незримые путы исчезли. Повернувшись, увидела, что Тейзург освобождает от грязных бинтов кота со слипшейся шерстью. Кот выглядел неживым.

– Хенгеда, прошу вас, помогите мне. У вас найдется что-нибудь подстелить?

Скинув заплечную котомку, она вытащила шелковый платок.

– Вот это.

Мага-перевертыша уложили на платок. Хенга нашла в траве «Кровостоп» и «Сторож здоровья» – Понсойм их выронил, положила рядом.

– Хантре, попытайся сменить облик, – мягко произнес Тейзург, закончив с бинтами. – Сторожевые заклятья я уничтожил, перекидывайся. Твой человеческий организм быстрее кошечьего справится с регенерацией.

Секунда – и на траве лежит человек в окровавленной одежде. Порезы неглубокие, но их много, лицо тоже исполосовано, спутанные волосы в крови. Хорошо, что хотя бы глаза уцелели.

В этих темных глазах звездочками отражались шарики-светляки. Рыжий сощурился, потом прохрипел:

– Ты с этой гнидой…

– О, я могу надеяться, что это вспышка ревности? Как мило, я тронут! Успокойся, с этой гнидой покончено. Я наконец-то раздавил гадину, которая тебе угрожала, исполнил волю Госпожи Вероятностей и заодно спас мир от древней напасти. Вернемся в Лярану – отпразднуем. А сейчас посмотрим, смогу ли я дотянуться до своей кладовки, все-таки переливание из одного сосуда в другой – изрядно энергозатратный процесс.

– Переливание чего? – спросил Хантре уже не агрессивно, а с недоумением. – Из какого сосуда в какой?

– Сам увидишь, ты же у нас видящий. Хотя сейчас у тебя сил чуть побольше, чем у дохлой кошки. Надо было меня послушать, я же говорил – перекидывайся и уходи. Когда ты начнешь меня слушаться?!

– То есть, у тебя здесь все было под контролем, и я напрасно влез? Мог бы заранее предупредить…

– Ну, как сказать, – Тейзург загадочно ухмыльнулся, потом рассмеялся. – Честно говоря, не напрасно. Благодаря тебе дело сдвинулось с мертвой точки, иначе я бы застрял тут надолго. Но никаких тебе подробностей – буду рад, если сам догадаешься.

На шаг отступив, он поочередно извлек из ниоткуда свернутые носилки, фляжку, ременчатый сапог-шину, ярко разрисованный цилиндрический футляр и несколько амулетов.

«Тягло», два «Сторожа здоровья», «Победитель ядов», определила Хенга.

Футляр оказался иномирским – податливый, словно сделан из мягкой кожи, внутри целебное снадобье, похожее на кисель. Содержимого хватило, чтобы покрыть все тело Хантре с макушки до пят.

– Запасся еще до того, как меня заперли в Сонхи, – пояснил Тейзург. – А «Победитель ядов» – это на всякий случай, чтобы никаких рецидивов, с ядами у тебя сложные взаимоотношения, еще сложнее, чем со мной.

На сломанную ногу надели сапог-шину, застегнули ремни. После этого рыжий с помощью мага и Хенги устроился на носилках, обессилено закрыл глаза. Нести его Тейзург приказал бывшим прислужникам Лормы, дав каждому по «Тяглу». Он называл их Куду и Монфу – не поймешь, то ли имена, то ли прозвища на каком-то неведомом языке.

– А вы как здесь оказались? Ваше начальство – изрядные оригиналы, если послали вас в одиночку в Бацораждум на территорию народца.

– Мое начальство не имеет к этому отношения, – немедленно возразила Хенга – сработала с детства заложенная установка: «Всегда и во всем оправдывай действия Министерства благоденствия».

– Тогда еще интересней… Удовлетворите мое любопытство?

– Я теперь служу Зерл и оказываюсь там, где нужна моя помощь, – решив, что это прозвучало слишком самонадеянно, амулетчица добавила: – Вернее, я добиваюсь чести служить Зерл.

– Благодарю Неотступную за оказанную милость, и вам я тоже благодарен за вмешательство. Во дворце есть тайник с артефактами, я поделюсь с вами тем, что там найдется.

Пополнить арсенал – это хорошо бы, одна мысль об этом придала ей сил. Лишь бы не заснуть раньше времени: скорее всего, проснется она уже не здесь.

До дворца добрались на рассвете. Грандиозное обветшалое строение выплыло из чащи в слепящем розово-золотом сиянии, словно туша мертвого кита, которую прилив доволок до берега. Хенга несколько раз моргнула: стены местами казались то целыми, то разрушенными, как будто не могли определиться, как они должны выглядеть. Наведенные чары постепенно таяли, обнажая древнюю руину.

Над террасой с покосившимися перилами висела в воздухе капля с человеком внутри. Труп или околдованный? Во всяком случае, он не шевелился.

Под выщербленной аркой сидела на пороге девушка в нарядном платье – обхватила руками плечи, опустила голову так, что русые волосы падают на лицо. Встрепенувшись, уставилась на новоприбывших смущенно и настороженно.

– Флаченда, я надеюсь, вы не ходили к Лорме? – спросил Тейзург.

– Нет, я была здесь, – она энергично помотала головой. – Никто сюда не приходил. Мне было очень страшно, я бы ни за что не подошла к ней!

– Рад за вас.

Из проема у нее за спиной выпорхнули две флирии, закружились в медленном танце. Их миниатюрные фарфоровые личики ничего не выражали, прозрачные крылья радужно мерцали на солнце. Хенга только сейчас заметила, что летают они с тихим жужжанием: до сих пор ей не приходилось видеть флирий так близко.

– Нам сюда, с другой стороны этой трущобы есть дверь, – обратился к ней Тейзург.

– А это что? – амулетчица показала на каплю.

– Ах, спасибо, что напомнили, это безобразие надо убрать.

В следующее мгновение она ощутила в воздухе короткую вибрацию, а во рту оскомину. Капля упала на каменные плиты, растеклась жидкостью, освободив пленника, после чего эта жидкость сама собой собралась в шарик, сверкнувший на солнце.

Тейзург протянул руку, и шарик прыгнул ему на ладонь. С виду стеклянный, величиной с вишню. Маг спрятал его в карман, искоса взглянув на Хантре. Тот так и лежал с закрытыми глазами. Тейзург чуть усмехнулся углом рта – не будь Хенга обученным агентом овдейской разведки, она бы этой усмешки не заметила. Он явно был доволен, но не собирался это показывать, случайно мелькнуло.

– Никогда раньше не видела таких артефактов.

– Китонский. Слеза Не Имеющей Имени.

Из дверного проема тянуло кухонной гарью, плесенью, тухлятиной.

– Туда его не понесем, ставьте носилки. Хенгеда, прошу вас присмотреть за пациентом. Я навещу Лорму, а вы, – маг взглянул на Куду и Монфу, – уберите с террасы труп. Отдайте зверушке, которая сидит в подвале.

Угодливо кланяясь, те скрылись во тьме коридора.

– Два отвратительных недоразумения, но они попытались спасти его, и я вынужден быть справедливым.

– Называйте меня Хенгой, если вас не затруднит, – отстраненно-вежливым тоном попросила девушка. – Я поменяла имя. Хенга Кьонки.

– Прекрасный способ начать новую жизнь, – улыбнулся Тейзург. – Хенга… Мне тоже нравится это имя.

– Что за зверушка в подвале?

– Здешний обитатель. То ли низший демон, кем-то пойманный и посаженный на цепь, то ли волшебное существо редкой разновидности. Оно умеет только жрать, и оно сидело тут еще до того, как сюда явилась Лорма со своим двором. Лорма отдавала ему останки своих жертв. Будет логично, если ее верный подручный удостоится таких же похорон.

Догадался ли он, что Хенгой она стала в его честь – потому что он назвался Энгой Лифрогед, когда сбежал из Молоны и устроил маскарад, чтобы замести следы?

Да какая разница, догадался или нет. Ее влюбленность почти прошла, и это «почти» тоже пройдет. Мысленно сравнила их с Горвеном: один похож на смертельно опасную ядовитую змею, а другой… пожалуй, на леопарда.

Через некоторое время вернулись Понсойм и Бельдо, они же Монфу и Куду. Сказали, что господин консо… то есть, нижайше извиняемся, господин Тейзург приказал перенести раненого на террасу, и госпожу Хенгу попросил пройти туда же.

Внутри затхлый полумрак, но коридор подметен, по дороге попался прислоненный к стене веник из пальмовых листьев. Вонь такая, как будто здесь лавка мясника под одной крышей с парфюмерным магазином. Лицо Хантре исказила болезненная гримаса, но глаз он так и не открыл. Амулетчица и сама невольно сморщила нос.

На террасе носилки поставили подальше от входной арки, в тени стены, по которой расползлись пестрой путаницей вьюны и лианы.

Хенга уселась рядом, прикрыла глаза. Не спать! «Разрушителя сна» у нее нет, а если позволишь себе уснуть – одна Зерл ведает, где проснешься в следующий раз. Хотелось задержаться здесь, чтобы получить побольше информации и обещанные амулеты.

Тейзург вскоре появился, бесцеремонно волоча златовласую красавицу в ошейнике, со связанными руками. Из одежды на ней была только туника, едва прикрывающая колени. Одна голень опухла, покраснела до лилового оттенка – то ли ушиб, то ли тоже перелом, как у Хантре.

– Если вы хотели посмотреть на Лорму, у вас есть такая возможность, – обратился маг к Хенге, швырнув пленницу на каменные плиты.

Девушка застонала, страдальчески перекосив лицо, и вслед за этим ее вырвало сгустками крови.

– Вы уверены, что это Лорма? – сухо спросила амулетчица. – Разве это – вурвана?

– Вы правы, теперь уже нет, – ухмыльнулся Тейзург.

Когти скребли по штукатурке. Не удивительно: и эту дорогу, и его самого нарисовали на стене дома. Краской из баллончика. А вначале решил, что карандашом на бумаге. Хотя карандашом тоже. И то, и другое. Чья-то ворожба, чтобы он выбрался. Или не ворожба, всего лишь его собственный бред.

По сторонам от дороги нарисовано что-то еще. И за пределами стены много интересного, смутно знакомого. Но сейчас не до того, чтобы смотреть по сторонам, нужно двигаться вперед. Дорога приведет, куда надо – при условии, что ты по ней идешь или ползешь, а не лежишь на месте.

Временами этот бред отступал, и тогда он на секунду-другую видел светлеющее небо, плывущие в вышине кроны деревьев, усыпанные цветами лианы. Все хорошо? Если бы…

Пока еще ничего не закончилось. Не отвлекаться от регенерации, очень скоро силы ему понадобятся.

В следующий раз он очнулся на террасе дворца: каменные плиты, ветхие перила, дальше море зелени под сияющим небом.

– Хантре, хочешь пить?

Склонившийся над ним Эдмар умело, как милосердник в лечебнице, приподнял его голову, поднес к губам горлышко фляги. Он сделал несколько глотков.

– И лекарство прими. Глотай капсулу.

Проглотил.

– Еще воды?

– Да.

– С царицей Лормой покончено, – сообщил Тейзург после того, как он напился. – Она теперь не царица-вурвана, а простая смертная с весьма скромным магическим потенциалом. И она больше не Порождающая, что должно порадовать уважаемый сонхийский пантеон, который в противном случае не согласился бы на такую метаморфозу. Суды тех стран, где она добывала себе пропитание, передерутся за право определить ее дальнейшую судьбу – думаю, не устроить ли аукцион… Ты чего хмуришься?

– Проблема не решена, – побывав нарисованным котом, он с трудом выговаривал слова, но сказать об этом надо, не откладывая. – Не до конца решена. Если Лорма сейчас умрет, она воссоединится…

– С кем воссоединится? Или с чем?

– Пока не понял. Дай еще пить.

В этот раз он поднял ослабевшую руку, самостоятельно ухватился за флягу. Штукатурка под обломанными ногтями?.. Или ничего запредельного, это он скреб по полу, когда валялся, израненный, в застенке. Или все-таки штукатурка со стены того дома в знакомом, но забытом городе, где для него нарисовали дорогу?