Они ехали вдвоем на коне Висенны лесной просекой, заросшей, в рытвинах. Она впереди, в седле, Корин сзади, на крупе, обнимая ее за талию. Висенна давно уже привыкла без стеснения утешаться случайными связями, время от времени жертвуемыми ей судьбой и сейчас с удовольствием прислонилась к груди мужчины. Оба молчали.
— Висенна, — почти через час решился Корин.
— Слушаю.
— Ты ведь не только целительница. Ты из Круга?
— Да.
— Судя по тому… зрелищу, ты из Мастеров?
— Да.
Корин убрал руки с ее талии и взялся за луку седла. Висенна зажмурилась от гнева. Он, понятно, этого не увидел.
— Висенна?
— Слушаю.
— Ты поняла что-нибудь из того, что она… что это говорило?
— Не так уж много.
Снова молчание. Пестрокрылая птица, пролетая над ними в листве, громко закричала.
— Висенна?
— Корин, сделай одолжение.
— Да?
— Не болтай. Дай мне подумать.
Просека спускалась вниз, в ущелье где неглубокий ручей лениво струился среди черных пней и валунов; остро пахло мятой и крапивой. Конь оскальзывался на камнях, покрытых илом и глиной. Чтобы не свалиться, Корин снова обхватил талию Висенны. Отогнал навязчивые воспоминания о том, что слишком долго странствует в одиночестве по лесам и дорогам.