Дорога к Приграничью

Глава 2

Граймс смотрел на офицера, который стоял в шлюзе «Дельты Ориона».

Офицер смотрел на него. Вернее, смотрела.

Мичман почувствовал, как краска заливает щеки и растекается до самых корней волос. И от этого наглядного свидетельства неловкости ему становилось еще более неловко. Что поделать — женщины-офицеры в ФИКС были столь же распространенным явлением, как зубы у курицы. Внешность этих реликтов обычно наводила на мысли о конюшне и ее обитателях. «Так нечестно», — беспомощно подумал Граймс. Наверно, эта девушка (эта очаровательная девушка) — настоящий ветеран и облетела пол-Галактики. А он сам, со своим громким назначением, в своей униформе с иголочки, впервые отправляется за пределы Солнечной системы. Он не без труда оторвал взгляд от лица девушки и посмотрел на ее погоны. Золото на белом… что ж, могло быть и хуже. Всего лишь офицер по снабжению. Скорее всего, казначей — или, по терминологии Торговой службы, что-то вроде старшего стюарда.

— Добро пожаловать на борт «Делии О'Райан»2, адмирал, — чистым, высоким голосом произнесла девушка — почти серьезно.

— Мичман, — холодно поправил он. — Мичман Граймс…

— …Федеральная Исследовательская и Контрольная служба, — закончила она за него. — Все вы — потенциальные адмиралы.

Легчайшая из улыбок скользнула по ее губам, смешливые искорки сверкнули в уголках глаз… «Пленительных карих глаз, — отметил Граймс. — А волосы под фуражкой, судя по всему — золотисто-каштановые…»

Она взглянула на часы и произнесла, на этот раз суховатым деловым тоном:

— Мы взлетаем примерно через десять минут, мичман.

— Тогда мне лучше добираться до своей каюты, мисс…

— Я вас провожу, мистер Граймс. Кстати, капитан Крейвен передает вам привет и приглашает в рубку.

— Благодарю вас, — Граймс огляделся, пытаясь найти вход в осевую шахту корабля. Он не собирался задавать лишних вопросов.

— Там будет написано, — девушка снова улыбнулась. — Кабина на этом уровне. Нужно просто подняться на самый верх, а потом немного пройти пешком. Может быть, вас проводить?

— Я справлюсь, — Граймс понял, что ответил холоднее, чем собирался, и добавил: — Спасибо.

Теперь он и сам заметил табличку над дверью. Надпись была яркой и не допускала двух толкований: «ОСЕВАЯ ШАХТА». Кнопка справа от двери, очевидно, открывала шлюз. Как раз в этот момент девушка коснулась кнопки. Мичман повторил: «Спасибо», причем на этот раз — намеренно ледяным тоном, вошел в кабину, и двери за ним закрылись. Надпись рядом с самой верхней кнопкой гласила: «КАПИТАНСКАЯ ПАЛУБА». Нажав на эту кнопку, Граймс некоторое время стоял и смотрел, как вспыхивают огоньки на панели, пока его стремительно уносило вверх, в носовой отсек корабля.

Когда движение кабины прекратилось, мичман вышел и обнаружил, что стоит на площадке, опоясывающей осевую шахту. По наружной стенке шахты спиралью вилась лестница. После секундного колебания Граймс взобрался по ней и через люк протиснулся в рубку.

Она походила на рубку крейсера, на котором проходил учебный полет, но при этом слегка — или не слегка — отличалась от нее. Как и на учебном судне, здесь не было ничего лишнего, но никому явно не приходило в голову наводить лоск ради лоска — или ради процесса наведения лоска. Металлические поверхности приборов тускло поблескивали — но исключительно от частого и долгого использования. Так же блестели пуговицы и знаки различия на форме офицеров, уже занявших свои места перед стартом. Для них, астронавтов, форма была не больше — но и не меньше, — чем обязательной рабочей одеждой.

Пожилой здоровяк с четырьмя полосками на погонах повернул голову, когда Граймс вылез из люка.

— Рад видеть вас на борту, мичман, — небрежно бросил он. — Сядьте куда-нибудь… вон туда, рядом со старпомом. К сожалению, на церемонии сейчас времени нет. Пора на взлет.

— Сюда, — буркнул один из офицеров.

Граймс пробрался к свободному компенсаторному креслу, бухнулся в него и тщательно пристегнулся. Пока он производил эти сложные манипуляции, капитан поинтересовался:

— Все готово, мистер Кеннеди?

— Нет, сэр.

— И какого дьявола?

— Я все еще жду рапорта от офицера снабжения, сэр.

— Да ну? — он фыркнул. — Полагаю, она до сих пор засовывает кого-нибудь из пассажиров в койку…

— Скорее, закрепляет чей-нибудь багаж, сэр, — подал голос Граймс и добавил: — Мой.

— Неужели? — холодно осведомился капитан, превосходно изобразив отсутствие интереса.

— Офицер снабжения — рубке, — раздался из динамиков интеркома женский голос. — Внизу все закреплено.

— Какая точность, черт возьми, — буркнул капитан. — Мистер Дигби, — он обратился к офицеру-радисту, — будьте любезны, запросите разрешение на взлет.

— Запрашиваю разрешение, сэр, — торжественно объявил молодой человек и проговорил в микрофон: — «Дельта Ориона» — диспетчеру порта. Просим разрешения на взлет. Отбой.

— Диспетчер порта — «Дельте Ориона». Можете взлетать. Бон вояж. Отбой.

— Спасибо, диспетчер. Отбой и старт.

Корабль задрожал: в его глубине ритмично запульсировал инерционный двигатель. Граймса охватило странное чувство легкости — словно тело потеряло вес. Это продолжалось, пока судно не оторвалось от земли — и тут ускорение мягко, но настойчиво начало вдавливать его в кресло. Граймс бросил взгляд в ближайший иллюминатор. Охристая поверхность пустыни, пересеченная длинными черными тенями кораблей и зданий космопорта, распласталась далеко внизу. Постройки и суда выглядели игрушечными, а автомобили походили на суетливых насекомых. Далеко на севере, на фоне синевы неба расползлось уныло-красное пятно — там бушевала песчаная буря. «Еще бы небо потемнее, и был бы вылитый Марс», — подумал Граймс. Это напомнило ему, что он тоже астронавт и находится в рубке на законных основаниях. И к тому же, успел побывать в космосе, хотя и не выбирался за пределы Солнечной системы. Но он — мичман Исследовательской службы, а эти люди, сидящие вокруг… По большому счету, они — всего лишь персонал космической службы доставки. И все же мичман завидовал им, их спокойной уверенности и богатому опыту.

Корабль поднимался, и космопорт внизу становился все меньше. Горизонт на севере и юге, где уже показалось море, начал искривляться. Выше и выше… Небо над головой темнело, на нем проступали первые яркие звезды — Сириус и Канопус, Альфа и Бета Центавра. Они сверкали, манили — на протяжении несчетных веков, еще до того, как первая неуклюжая ракета поднялась в небо на собственном огненном хвосте, прежде чем первый аэроплан простер над землей хрупкие крылья, до первого воздушного шара, поднятого нагретым газом…

— Мистер Граймс, — внезапно прервал его лирические раз мышления капитан. В его голосе не было неприязни — равно как и особой теплоты.

— Сэр?

— Мы будем подниматься на инерционном, пока не выйдем из пояса Ван Аллена.3

— Я знаю, сэр, — ответил Граймс — и тут же пожалел, что не может взять слова назад. Поздно. Теперь в молчании капитана внятно чувствовалась неприязнь, почти враждебность, а остальные покосились на мичмана с насмешливым презрением. Граймс вжался в кресло, словно в попытке сделаться как можно меньше. Офицеры вполголоса переговаривалась, но словно не замечали его присутствия. Потом они позволили себе немного расслабиться, достали сигареты и закурили. Мичману никто не предложил.

Надувшись, Граймс полез за трубкой, набил ее и зажег. Старший помощник демонстративно закашлялся.

— Уберите это , пожалуйста, — рявкнул капитан и вполголоса добавил что-то насчет специфических запахов. При этом он сам попыхивал ужасающе крепкой черной сигарой.

Корабль поднимался. Земля внизу превратилась в огромный шар, на три четверти окутанный тьмой. Четкая линия терминатора4 пересекала материки, облачные массивы и океаны. Во мраке, словно звездные скопления, мерцали огни городов. Офицер тихо зачитывал показания альтиметра.

К биению инерционного двигателя добавилось бормотание, жужжание, переходящее в вой — заработали направляющие гироскопы. Корабль поворачивался вокруг короткой оси, нацеливаясь на нужную звезду. Вектор центробежной силы, создающей псевдогравитацию, и вектор ускорения, преодолевающего притяжение планеты, вдруг образовали странный угол, а их равнодействующая приняла еще более странное направление. Борясь с тошнотой, Граймс мысленно поблагодарил капитана за то, что тот велел ему убрать трубку. Прозвучал предупредительный сигнал, и кто-то сказал в интерком:

— Приготовиться к ускорению. Приготовиться к ускорению. Начало отсчета.

Отсчет. Часть древней традиции космических полетов, наследие эпохи самых первых, еще ненадежных ракет на реактивной тяге. Реактивные двигатели применялись до сих пор — но только как вспомогательные, когда было необходимо сделать резкий рывок, почти мгновенно создать мощное ускорение.

«Ноль!» Инерционный двигатель замер — но в тот же миг ожил реактивный. Гигантская рука ускорения тяжело сжала всех и вся — и вдруг, словно по приказу капитана, отпустила.

Граймс узнал тонкое завывание, вплетающееся в рев двигателя — это пели, начиная вращение, гироскопы Движителя Манншенна. Теоретически он знал, что происходит в этот момент — да и какой астронавт этого не знает? Правда, математические выкладки были доступны разве что горстке ученых. Корабль набрал скорость, включается Движитель Манншенна… А теперь, как говорил преподаватель, который читал в Академии соответствующий курс, корабль начинает двигаться вперед в пространстве и назад во времени. Как и было обещано, возникло жутковатое чувство дежа вю. Оглядываясь, мичман видел, как расплываются очертания предметов, дрожа и переливаясь всеми цветами радуги.

Звезды прямо по курсу превратились в пульсирующие радужные спирали. За кормой пугающе кривились Земля и Луна: каждая из них превратилась в странную помесь сферы и тессеракта.5 Но это длилось не более чем мгновение. Когда оно прошло, планета, которую считали домом все люди Галактики, и ее спутник стали не более чем пылинками в водовороте темных измерений.

Капитан раскурил новую сигару.

— Мистер Кеннеди, можете выставить стандартное космическое время, — сказал он. Затем повернулся к Граймсу. Пышная борода не позволяла понять выражение его лица — но не настолько чтобы скрыть отсутствие энтузиазма по отношению выполнения долга вежливости. — Составите мне компанию, мичман?

— С превеликой радостью, — соврал Граймс.