Дорасти до неба

Глава 24

Научение магии – дело долгое и не терпящее спешки, и посему было отложено до вечера. А пока у всех нашлось занятие: Ромка, у которого после нашего разговора отлегло сразу и от сердца, и от всех прочих мест, бодрой рысью поскакал в мастерскую изучать свойства свежеполученного реагента. Я же, оглядев холостяцкую берлогу, вздохнула и принялась за традиционную женскую магию: уборку, готовку и ублажение отдельно взятого питомца.

Я сноровисто орудовала попеременно то веником, то тряпкой, а сама, пока руки были заняты, размышляла. Вот где, скажите, у мужиков логика? Макать ножики в кровь монстров они могут без малейшего сомнения. И в процессе макания способ добычи этой самой крови их не слишком волнует. Зато вот на боевую подругу, которая эту кровь добыла с риском для жизни, они смотрят как на законченную садюгу, этакую Дженни-потрошительницу. На мой взгляд, есть в этом элементы ханжества. И тут логично возникают вопросы: а нужен ли мне такой человек рядом? Впрочем, у Ромки, как говорят шофёры, позднее зажигание. Не то, чтобы он сильно тормозит, но, на мой взгляд, несколько притормаживает. Так что подождем. Пусть походит, подумает, дозреет, а там видно будет.

Я потихоньку прибиралась, за окном потихоньку темнело. Марк, набегавшись за веником, развалился в кресле и безмятежно дрых, выставив напоказ черное, без единого пятнышка, пузико. А у меня, откуда ни возьмись, начали появляться нехорошие предчувствия. Ни с того, ни с сего потихоньку возникло чувство дискомфорта и принялось постепенно усиливаться. Вот так вот, на пустом месте мне стало не по себе. Ну и следом подтянулись всяческие нехорошие мыслишки: а вдруг найдется какой-нибудь спец, который сможет сюда забраться? Взломали же замок у меня дома. Но там, у себя в квартире, я хотя бы могла шум поднять, соседей перебудить. А здесь-то кругом никого нет, а если кто и есть – сделает вид, что ничего не видит и не слышит. Если уж на то пошло, надо было прятаться где-нибудь за городом на какой-нибудь даче. Да можно было и просто снять на несколько суток квартиру. Что ж Саныч эти-то варианты не продумал?

Я гнала эти мысли прочь, но они возвращались обратно. Да и тревога не только никуда не девалась, но даже, напротив, лишь усиливалась. Марк, видимо, тоже что-то такое почувствовал, потому что с громким мявом спрыгнул с кресла, нарезал круг по комнате, подбежал было к окну, а потом куда-то делся. Я погасила свет и тоже подошла к окну, но за стеклом не было видно ровным счетом ничего. Лишь где-то вдалеке горели огни, еще больше подчеркивая чернильную темноту ночи. Я присела на краешек кресла, но тут же снова подскочила. Сидеть я была явно не в состоянии. Пометавшись из угла в угол, решила спуститься вниз, к Ромке. Ну просто уже не было сил сидеть в одиночестве и пялиться в темные окна. Я собралась, накинула куртку, натянула ботинки и, с усилием открыв тяжелую дверь, выбралась на лестницу. Внизу было тихо. Не было слышно ни шума станков, ни бряканья инструментов, ни вообще каких-либо признаков жизни, хотя снизу отчетливо доносился запах горелого металла. В принципе, для кузницы это вполне нормальное дело. Но вот что-то не стыковался запах работы с железом с царившей вокруг полнейшей тишиной. Я насторожилась, накинула на автомате «каменную кожу», переждала несколько секунд слабости и принялась осторожно прокрадываться вниз. Массивные деревянные ступени и под здоровенными близнецами не скрипели, а уж мой комариный вес и подавно держали беззвучно. Пусть лучше я ошибусь и обнаружу Ромку занятого чем-то тихим, пусть даже напугаю его, чем сходу вляпаюсь в очередных бандитов.

Лестница была довольно крутой, тамбур сверху не был виден целиком, поэтому я, добравшись до середины пролета, присела на корточки и поглядела вниз. Посторонних не наблюдалось, и я продолжила спуск. Мне оставалось спуститься лишь на две ступеньки, когда я вновь замерла: наружная дверь была приоткрыта. Не сильно, но между дверью и косяком была вполне заметная щель. Сердце екнуло, по спине пробежал холодок. Неужели мои опасения появились не на пустом месте? Неужели… А, может, Ромка просто вышел воздухом подышать?

Я сделала шаг к двери, и ноги у меня едва не подкосились. Нет, не сам он вышел. В толстом металле двери была прожжена дыра. Небольшая, но, видимо, достаточная, чтобы через нее отодвинуть засов. Я развернулась было к двери в мастерскую – проверить, что там, но в это время здание содрогнулось. В уши ударил грохот. Я не успела ничего понять, как что-то ударило меня в грудь, швырнуло назад, а потом я потеряла сознание.

Очнулась я от холода. Я лежала на чем-то ужасно твердом и холодном, и сверху была придавлена приличным весом. Не сказать, чтобы так уж сильно, но весьма чувствительно. По крайней мере, дышать было трудновато и больновато. Голова раскалывалась, в ушах звенело, внутри болело, кажется, все. Еще и тошнило неслабо. Ни хренасеньки, как меня шандарахнуло! Я попыталась подвигать руками-ногами. Вроде, шевелятся, и это уже плюс. Правда, колени прижаты, ногами действовать не выйдет, но руки двигаются достаточно свободно. С болью двигаются, ну да ничего – потерплю.

Я осторожно извернулась и уперлась ладонями в лежащую на мне хрень. Попыталась скинуть с себя тяжесть, но чуть только слегка поднапряглась, как бока прострелила такая боль, что я едва снова не отрубилась. Это что, у меня ребра переломаны? Млин, круто мне прилетело. Хорошо еще, что есть такая полезная штука, как магия! А еще лучше, что есть такая подруга, как Мирланда, которая и поможет, и научит.

Я продышалась, пришла в себя, а потом сосредоточилась, и колданула лечилку на один бок. Передохнула, и повторила процедуру на другой. Внутри болеть сразу стало меньше. Да и руки теперь могли двигаться не то, чтобы совсем свободно, но уже без боли.

Прежде, чем повторить попытку, я, насколько было возможно, ощупала навалившийся на меня сверху предмет. Что-то ровное и гладкое. Скорее всего, железное. Дверь? Наверняка. Получается, что в мастерской что-то жахнуло так, что внутреннюю дверь вынесло вместе с косяком и со мной. А потом этой дверью меня же и накрыло. Пипец. Если бы не каменная кожа, меня бы по этой двери размазало ровным тонким слоем. А так, скорее всего, переломы ребер, ушибы внутренних органов и, судя по всему, мощный сотряс. Так что теперь я точно на всю голову контуженная.

Я уперлась обеими руками в накрывшую меня хрень, и попыталась ее приподнять. Вышло не очень. Пошевелить-то дверь получилось, но чтобы скинуть ее и выползти на свободу – об этом и речи не шло. Да еще и голова от такого усилия пошла вразнос.

Я подождала, пока головокружение и тошнота не то, чтобы пройдут, а, хотя бы, уменьшатся. Полечила голову. Шум в ушах уменьшился, тошнить перестало, но пришлось пережидать приступ слабости после очередной лечилки. Интересно, сколько раз мне нужно наколдовать исцеление, чтобы привести себя хотя бы в относительную норму? А поможет ли? Помнится, Мирка говорила, что в серьезных случаях нужен специально обученный целитель, а простая лечилка может и навредить. Мой нынешний случай наверняка если и не относился к серьезным, то уж простым наверняка не был. Но вот только где мне сейчас этого целителя надыбать?

Я прекратила думать о пустом, собралась с силами и снова попыталась приподнять дверь. Уперлась как следует и со всех сил принялась выполнять жим от груди. В какой-то момент показалось, что не смогу, но тут дверь шевельнулась и принялась подниматься. Медленно, но все-таки шла вверх. Я почти выпрямила руки, и как только почувствовала, что коленки освободились, тут же подтянула их к груди и уперлась в железяку ногами.

Это была почти победа. Мышцы ног, как известно, самые большие и сильные. Если я умудрилась выжать этот вес руками, то уж ногами-то и подавно справлюсь. Я передохнула и принялась за дело.

Когда я выпрямила ноги, дверь поднялась на угол примерно градусов сорок пять. На улице было темно. Ночь. Промороженную накануне землю укрывал тонкий слой первого снега, и только недавно еще прикрытый железякой прямоугольник оставался девственно-черным. Снег в изрядном количестве сыпал сверху, попадал на лицо и таял, стекая по щекам холодными каплями. Внезапно захотелось пить. Я открыла рот и принялась ловить снежинки. Не слишком-то мне это удалось. Да еще в результате моих дерганий правое колено чуть не подогнулось. Не хватало еще только уронить на себя эту тяжеленную дуру!

Я принялась оглядываться по сторонам и ощупывать землю вокруг себя. Мне нужна была какая-нибудь подпорка, которую можно было бы подставить под дверь и выползти. Но вот беда: в радиусе досягаемости не было не то, чтобы приличной железяки, но даже простой деревянной палки. Даже пары кирпичей и то не было, а ноги уже ощутимо устали. Я крутила головой, силясь отыскать хоть что-то, хоть какую-нибудь опору, но тут дверь, в которую я упиралась, сама собой куда-то исчезла. Магия? Я успела испугаться и на всякий случай приготовилась к драке, но тут черное небо надо мной заслонила фигура здоровенного мужика в брезентовой робе и каске. Пожарник! Я расслабилась, бережно опустила на землю ноги (в пояснице при этом что-то хрустнуло) и попыталась было встать.

- Лежите, девушка!

Голос у пожарника оказался вполне приятным. Я подумала, и не стала с ним спорить. Все-таки, мне, несмотря на всю мою магию, было откровенно хреново. Да и сил не осталось ни физических, ни магических, ни душевных – никаких. Тут подбежали еще двое с носилками. Меня осторожно подняли с земли, и так же осторожно на эти носилки переложили. После чего аккуратно отнесли к машине «Скорой помощи», закатили внутрь и, включив сирену, куда-то повезли. А я же, едва ощутив себя в теплом и условно безопасном месте, самым бессовестным образом вырубилась.

Когда сознание вновь ко мне вернулось, я обнаружила себя лежащей на больничной койке. В вену левой руки была воткнута капельница. Правая же лежала под укрывавшей меня до подбородка казенной простыней с лиловыми штампами и подозрительными желтыми пятнами. Конечно, навряд ли мне досталась грязная постель. Скорее всего, эти пятна просто уже не отстирывались никакими способами, но понимание этого удовольствия это не добавляло. Сразу захотелось домой, на мой мягкий матрасик, на снежно-белые простыни, да под теплое одеяло. И тут же, в следующую секунду, одним махом вспомнилось все: нечеловеческие зрачки моего неудачливого киллера, напрочь уничтоженная постель, струя черной крови, хлещущая в бутыль, взрыв в мастерской… Ромка! Он ведь там был! Грудь сдавило, словно когтистой лапой Темной твари. В сердце словно что-то оборвалось. Меня зацепило краешком взрыва, у меня была магическая защита, и то я чудом осталась жива. А там, внутри… Там даже и со всей магией уцелеть было невозможно. А ведь останься я наверху, тоже навряд ли выжила. А ведь там Марк оставался! И, значит, он тоже…

Я знаю, как болит душа. Я уже испытала это однажды, три с лишним года назад. И вот теперь снова… Было так больно, что хотелось кричать, Хотелось скорчиться, свернуться, сжаться в точку, но я только стиснула зубы и крепко закрыла глаза. Только вцепилась изо всех сил свободной рукой в больничный полосатый матрас, будто это могло мне помочь удержать мир, в один миг обрушившийся в пропасть. Слезы... Горячие, они лились и лились, обжигая щеки, насквозь вымачивая подушку. Я не пыталась их сдерживать, знала – бесполезно. Горло перехватило спазмом так, что я с трудом могла дышать. Я напрягала все мышцы лишь для того, чтобы остаться неподвижной, чтобы удержать боль внутри, чтобы никто не мог догадаться, как мне сейчас плохо.

В палату зашла немолодая тучная медсестра, ловко поменяла в капельнице бутылку с лекарством, мазнула по мне равнодушным взглядом и вышла, прикрыв за собой дверь. К этому времени я уже немного успокоилась. По крайней мере, слезы прекратились. Только в душе появился еще один выжженный до пепла уголок. Теперь, когда эмоции чуть улеглись, можно было попытаться подумать, решить, что мне делать дальше.

Видимо, очень уж сильно разозлила я Темных хозяев, раз они пошли на то, чтобы взрывать здание. Пусть и не в центре города, но все же. Ведь теперь все спецслужбы на ушах стоят, пытаясь найти тех, кто это сделал. А заодно разобраться, откуда взяли взрывчатку: то ли какой интендант заворовался, то ли нашелся доморощенный химик-террорист, то ли вовсе специально обученный человек действовал. Лично я думаю, что тут без магии не обошлось.

А еще мне пришла в голову дурацкая мысль: поскольку про магические умения Сан Саныча никто кроме меня и его приятеля не в курсе, то черные боссы, те самые костюмы или даже их хозяйка могли решить, что не осталось никого, кто мог бы им противостоять и решили таким образом заявить о себе. Правда, как-то очень самоуверенно выходит. Да нет, не может быть такого, что серьезная организация, у которой в распоряжении несколько десятков обученных бойцов, боялась колдунью-недоучку. Ну да, я нескольких Тварей из этой компашки отправила на тот свет. Ну несколько не слишком важных планов им поломала. Но как я одна могла бы всерьез противостоять всей этой кодле? Да пусть не одна, пусть вдвоем с Санычем. Двое против полусотни – не смешно?

Ну да, несколько попыток захвата и убийства провалились. Ну хорошо, я их провалила. И что? Это повод откладывать исполнение планов? Да ни в жисть не поверю. Впрочем, ладно, это уже пустые умствования. Надо все же решать, что делать дальше. Ведь сведения о том, кто выжил после взрыва очень скоро станут всем известны. Скорее всего, уже в вечерних новостях об этом расскажут. Ну, самое позднее, в утренних. И через час после эфира за мной придут. Стало быть, мне надо как можно быстрее делать ноги. Снять, действительно, квартиру на пару суток и уже там спокойно обдумать ситуацию. Хорошо еще, деньги я из кармана так и не вытащила. Когда лежала под дверью, пачки ребрами хорошо прочувствовала. Да и документы тоже были с собой, еще один плюс.

Я послушала себя, свои ощущения и пришла к выводу, что нахожусь практически в форме. Ну, почти. Кости не переломаны, руки-ноги целы, голова не кружится, не тошнит, внутренности почти не болят – одним словом, на пару-тройку часов активности меня хватит. Ну а там, на съемной квартире, и отлежусь, и откормлюсь.

Я откинула было простыню, и тут же закинула ее обратно: обнаружилось, что одежды на мне нет. Совсем нет, даже белья. Вот же гадство! Может, по больничным правилам так и надо, но мне-то что сейчас делать?

Снова зашла давешняя медсестра, увидела, что я пришла в себя, выдернула иглу капельницы из вены, приклеила пластырем к ранке ватный тампон и шустро удалилась. Ясно, сейчас доложит всем, кому только можно, и тут же все они объявятся: следователи, прокуроры, бандиты… Следовало поспешить, и очень сильно. Вряд ли у меня есть в запасе больше пятнадцати минут.

Я огляделась. В небольшой палате было практически пусто. Наблюдались лишь две койки, на одной из которых лежала я, на другой – только голый матрас. Ну и две тумбочки с предусмотрительно открытыми дверцами, чтобы издалека было видно, насколько они пусты. И что мне теперь делать? Нет, что делать – я предполагала. Меня ведь привезли поздно, на месте только дежурная смена. Значит, мое барахло еще не оприходовано и под замок не убрано. И лежит либо здесь, на сестринском посту, либо внизу, в приемном покое. Я планировала позже, когда все как следует уснут, прокрасться, отыскать вещички и по-тихому свалить. Но тут, видимо, придется поступать иначе.

Я встала с постели, еще раз прислушалась к себе. Нет, не шатает, не тошнит, головушку не кружит. Взяла простыню, которой была укрыта, свернула вдвое и обмотала её вокруг себя. Получилось страшненько, зато голышом бегать не придется. Тихонько приоткрыла дверь палаты. В коридоре было темно, лишь на посту горел свет. И толстая медсестра именно там сейчас и стояла и, конечно, говорила по телефону. Вот же гадство! С другой стороны, она честно выполняет свои обязанности, и можно только ругать себя, что вовремя не сообразила прикинуться спящей.

Медсестра стояла ко мне спиной, и я подобралась к самой перегородке. Мои вещички, действительно, лежали здесь на стуле в большом прозрачном полиэтиленовом пакете. Джинсы, куртка – все грязнущее. Ботинки, такие же грязные, сложенные в другой пакет, стояли под стулом. Стремно, конечно, во всем этом на улицу выходить, но другого варианта все равно нет.

Я вздохнула, дождалась, пока тетка положит трубку, и объявилась, перегородив своей тушкой выход.

- Что вы здесь делаете! – зашипела на меня тетка.

- Мне нужны мои вещи, - заявила я. Документы, деньги и телефон.

- Телефон вот!

С этими словами тетка толкнула ко мне несомненно мою трубу, но совершенно изломанную. Ну что ж, симка и карта памяти, скорее всего, живы.

- Документы нужны для вашего оформления. А денег никаких не было.

- То есть как это не было?! – взвилась я.

- Не было! – уперлась тетка, а я почувствовала: врет. И даже не краснеет, зараза. Понятно, зарплаты у врачей маленькие, а у сестер и вовсе никакие. Об этом сейчас из каждого утюга несется. Но она-то не сто рублей захапала, а миллион с хвостом. Так-то бы и хрен с ними, потом бы разобралась, все до копейки бы выдавила из воровки, но мне деньги нужны именно сейчас.

- Такая большая выросла, а не знаешь, что чужое брать нехорошо.

На тетку мои слова особого действия не возымели. Она даже дернулась было к спрятанной под столом тревожной кнопке, но я была быстрее: один хороший удар в нужную точку гарантированно «отсушивает» руку.

- Нет у меня денег! – уже в голос завопила воровка.

- Ты чего шумишь! Люди же спят!

Как это у меня вышло – я и сама не поняла. Только чуток, самую малость, колданула, а у медсестры горло перехватило. Не совсем, дышать-то она могла, а вот произнести хоть слово уже нет. Да что там слова! Она и звука-то ни одного издать не смогла, хотя честно пыталась. Вот только не вышло ничего, только лицо от натуги кровью налилось.

- Не тужьтесь, ничего у вас не выйдет, - заявила я и принялась в темпе одеваться, по-возможности не сводя глаз с тетки. Ботинки я зашнуровывать не стала, лишь сунула в них ноги. Авось, не свалятся.

Тем временем медсестра сообразила, наконец, что происходит нечто, никак не укладывающееся в привычный порядок вещей. У нее даже хватило ума связать это со мной. А потом она начала бояться. И страх этот настолько явно отразился у нее на лице, что я даже ее несколько пожалела.

- Ну что, отдашь мои деньги, или так и останешься немой до скончания века? – осведомилась я, убирая в карман обломки телефона.

В ответ тетка потянулась куда-то мне за спину. Я отступила на шаг, давая ей дорогу. Там, на спинке стула, висела объемистая дамская сумка. Одной рукой открывать «молнию» ей было трудно, поэтому я сделала это сама. Деньги действительно нашлись внутри. Но – только одна, початая, пачка.

- Где остальное? – спросила я. По-хорошему, надо было бы нахмурить брови, голос сделать погрозней, да только я знаю – сколько ни хмурься, выйдет максимум смешно.

Тетка принялась тыкать здоровой рукой куда-то в сторону коридора. Я быстро обернулась. В больничном коридоре открылась дверь, видимо, ординаторской, и на пороге появилась мужская фигура в сине-зеленом медицинском облачении. Свет падал со спины, оставляя лицо мужчины в непроглядной тени. Увидев меня, он быстрым шагом двинулся к сестринскому посту.

- Что здесь происходит? – резко спросил он, остановившись в двух шагах от меня. – Кто вы такая и что здесь делаете?

Потом, очевидно разглядев и опознав мою физиономию, принялся спрашивать дальше:

- Почему вы не в палате?

И, обернувшись и медсестре:

- Что за безобразие, Галина Леонидовна? Почему вы допустили…

Говорил врач громко, в полный голос, и я проделала с ним ту же манипуляцию, что и с медсестрой. Надо отдать должное: способность воспринимать информацию вернулась к нему уже через полминуты. Он обернулся ко мне, изобразив на лице одновременно недоумение и негодование. Мол, что это все означает.

- Про обгадившегося судью слышали?

Он кивнул.

- Очень хорошо. Значит, понимаете, что к чему. А теперь верните мои деньги, и я уйду. Перед уходом расколдую. Будете трепыхаться – найду деньги сама, а вас оставлю так. И не думайте, медицина вам здесь не поможет.

Лицо доктора отобразило досаду, потом злость. Он резко повернулся и быстро зашагал в ординаторскую. Я поспешила за ним, пригрозив медсестре:

- Включишь тревогу – оставлю немой!

Врач дернулся было к телефону, но увидев, что я вошла следом, тут же передумал. Открыл ящик стола и с видимым сожалением выложил из него те самые две пачки. Я быстро прибрала их в карман.

- Дайте мне ваш сотовый телефон, - потребовала я. - Оставлю внизу, на выходе.

Врач нехотя повиновался.

- И не поднимайте шум, а то устрою вам вечные полшестого. Поверьте, смогу дотянуться. Договорились?

Врач, помедлив, кивнул.

- Вот и чудненько.

Я развеяла конструкт и поспешила к медсестре.

- Паспорт, - потребовала я.

Та беспрекословно вручила мне документ. Я проверила, убедилась, что все в порядке и отменила действие магии. Вытащила из початой пачки купюру, положила ее на стол.

- Галина Леонидовна, как лучше без лишнего шума выйти из больницы?

- Э-э-э…

- Проводить сможете?

Тетка закивала.

- Идемте.

Я пододвинула к ней красную бумажку.

Я опасалась, что медсестра все же попытается схитрить и вывести меня на охранника, но нет, не обманула. Привела к запертой на засов задней двери, выпустила меня и заперла за мной дверь. Я же, отойдя в тень, присела, зашнуровала ботинки, накинула на голову капюшон и поспешила прочь. И уже сворачивая за угол услышала рев мотора, скрип тормозов и увидала, как темная машина круто повернула с пустынной по ночному времени улицы к центральному входу больницы.