Корпорация «Рут». Дом на чужих берегах. Книга вторая

Глава 13. Эшшольция

— Ну и где твой крот? — Максим подошел вплотную к металлическим плитам стены. Луч фонаря скользнул по старой, облупившейся темно-бардовой краске и чуть подрагивая, остановился в паре метров от его лица.

— Вот тут выйти должен, — ответил Николай Петрович и повернув трехмерный схематический план на экране в другой ракурс, что-то не разборчиво пробормотал себе под нос. На экране раскладного компьютера, стоящего на стопке деревянных ящиков, тонкая прямая линия уже практически вплотную подошла к схематичному цилиндру шахты. Николай Петрович увеличил изображение, еще раз повернул его, и с довольным видом, прокомментировал:

— Все, металл начал грызть.

Максим прильнул ухом с холодной обшарпанной стене и прислушался.

— Ничего не слышно.

— А ты что ждал? Что будет вой как от соседа с перфоратором?

В полуметре от лица Максима по ржавой поверхности стены заструилась темная полоска стекающей вниз жидкости.

— Ага, вижу, вышла, — радостно крикнул Максим и обернулся к старику.

— Максим, очки надень! Сейчас фрезой пойдет, — предупредил Дед и довольно потер ладони.

Максим быстро сдвинул защитные очки со лба на глаза и задрав голову вверх, отступил на шаг назад. В трех метрах от пыльного бетонного пола, на бурой поверхности конструкционной плиты красовался едва заметный конус выдавленного металла. Раздалось негромкое звенящее жужжание и сверкая в луче фонаря мелкими искрами, во все стороны полетела стальная стружка.

Спустя пару минут жужжание стихло и к ногам Максима вывалился металлический диск размерами и формой напоминающий хоккейную шайбу.

— Гол! — весело крикнул Максим и пнул стальную шайбу к ногам Деда.

Николай Петрович с довольным видом подошел к стене и достав из кармана маркер, отметил несколько плит, из которых были собраны стены этого огромного зала.

— Вот эти секции надо открепить и демонтировать, чтоб инструмент не тупить лишний раз. А я пока кабель сюда протащу.

— Сейчас разберу, моргнуть не успеешь, — Максим посветил вокруг себя фонариком, вспоминая где же оставил свой ящик с инструментами. В этот момент Николай Петрович подошел к Максиму и негромко произнес:

— Я все собирался спросить тебя наедине… А почему Рита уехала?

Максим сразу поменялся в лице, он посмотрел на старика и нахмурившись, пожал плечами:

— Как-то глупо все получилось. Приревновала к одной дамочке, которую я второй раз в жизни видел. Медик, после боя меня осматривала.

— Это я знаю, Ира мне по секрету рассказала. Между вами что-то серьезное произошло?

— Вообще ничего не было. Я же говорю, глупо получилось. Мы уже уходить собирались, Рита за моими вещами пошла. А тут, как назло, опять эта мадам в палату заглянула.

— И?

— Нагнулась ко мне, что-то спрашивает, и в этот момент Рита заходит. Вещи мои швырнула и ушла.

— Что теперь думаешь делать?

— Не знаю. Звоню, трубку не берет.

— Вернуть хочешь?

— Хочу. Но как искать? Город огромный, найти, как иголку в стоге сена, практически невозможно.

— Невозможно найти иголку в стоге сена лишь в двух случаях. Если ее там нет, и если ее не искать.

Максим опустил голову и насупившись, молча кивнул. Николай Петрович тихонько похлопал его по плечу.

— Правильнее всего будет если ты отыщешь и вернешь ее сам. Но если тебе нужна будет помощь…

— Сам, Петрович, сам!

Старик отошел в сторону. Максим собираясь что-то сказать, обернулся ему в след, но подумав, промолчал.

Ящик с инструментами стоял чуть в стороне, Рут подошел к нему и положив фонарик на пол, присел рядом на корточки. Свет фонаря блеснул на мутной стальной поверхности. Максим поднял взгляд на едва различимый во тьме контур необычного летательного аппарата.

— Как ты думаешь, Дед, — Максим кивнул на стоящий посреди шахты стальной борт: — он сможет летать?

— Всему свое время, Максим, — ответил откуда-то из глубины зала старик, — всему свое время.

Черный внедорожник задним ходом, медленно покатился к стене.

— Хорош, глуши, — послышался голос Олега и машина остановилась. Автомобилей на парковочной площадке сейчас практически не было и эхо, заблудившись меж бетонных колонн огромного зала, несколько раз повторило слова Олега с разных сторон.

Доджи поднял заднюю дверь машины и осмотрев полупустой багажник, нахмурившись, негромко спросил:

— А точно сюда все это влезет?

Он обернулся и снова окинул взглядом огромную гору коробок и смотанных в тугие бухты электрических проводов.

— Влезет, — усмехнулся Максим и с деловым видом подошел к открытой нише терминала доставки крупногабаритных товаров, — и не столько запихивали.

— Ага, — усмехнувшись, поддакнул ему Олег и вытащил несколько коробок, — это ты еще с моим тестем за стройматериалами не ездил, — Олег нырнул в глубину стальной открытой ниши и подтянул к краю разноцветные мотки проводов.

— Может и нам такое сопло дома забабахать? А то в наш лоток даже средненькая коробка не влезает. Ладно хоть ящик с пивом умещается.

— А ты хочешь оптом, цистернами пиво на дом заказывать?

— А почему бы и нет? Я может всю жизнь о таком сервисе мечтал.

Загрузив салон машины под завязку, Максим хлопнул дверью багажника и отогнал внедорожник в сторону. Створка ниши плавно опустилась и Олег, потыкав в экран терминала, забрал из него свой зух.

— Может пойдем перекусим, — спросил Максим, выглянув из окна машины, — Я знаю тут одно кафе, в котором пекут такие блинчики, каких вы в жизни не пробовали.

За прозрачными створками дверей лифта мелькали оживленные площадки подземных уровней города. Кабина лифта остановилась и распахнула двери на одном из них. Доджи с Олегом шагнули наружу первыми, Максим выйдя следом за ними, невольно улыбнулся. Возле самого лифта стояла очень забавная маленькая старушка. Обильный макияж и ярко-красная губная помада в сочетании с элегантным и видимо модным светло-синим костюмом, дополняла шляпка с широкими полями. Огромный головной убор закрывал от нее лица встречных прохожих и она периодически задирая голову с любопытством озиралась вокруг. Приветливо улыбаясь своему невидимому собеседнику, она весело тараторила в прижатую к уху трубку зуха. Мельком взглянув на опустевшую кабину лифта, она не спеша направилась к открытым дверям.

Грациозно придерживая маленькую дамскую сумочку сухой морщинистой рукой, старушка прошла мимо Максима и он невольно услышал обрывки телефонного разговора.

— Ты даже не можешь представить себе, — воскликнула старушка и войдя в кабину лифта, повернулась к Максиму лицом: — Ты ведь так редко ко мне заходишь, а у меня есть чем тебя удивить.

…

— Ни за что не догадаешься, — старушка символически прикрыла трубку ладонью и вполголоса негромко добавила: — Эшшольция!

Максим невольно обернулся на старушку и в этот момент двери лифта мягко закрылись. О чем был этот разговор он так и не понял, но последние слова той старушки заставили его остановится.

«Эшшольция… Эшшольция…», — где же я слышал это слово, думал Максим, пытаясь вспомнить откуда оно ему знакомо.

— Доджи, а что такое эшшольция, — спросил Максим, не отрываясь глядя как лифт уносит вниз широкополую светло-синюю шляпку и ее невысокую, худощавую хозяйку.

— Не знаю, — хмыкнул парень и задумчиво почесал затылок.

— Олег, а ты? — Максим прильнул вплотную к стеклянным дверям и не отрываясь смотрел вниз.

— Нет, не знаю, — Олег подошел к Максиму и тоже посмотрел в пустую шахту лифта:

— На имя похоже, женское.

«Имя… Красивое женское имя…»

«А почему позывной РотаПехота?» — он вспомнил ту ночь, когда они были вдвоем на берегу.

«Нужно было поменять, когда в разведку перешла», — ответила она ему тогда.

«А до этого какой позывной был?» — задал он сам себе вопрос.

«Эшшольция», — ответила ему память ее голосом.

Максим с силой хлопнул по закрытым дверям.

— Точно, Олег, все точно! Имя! — Максим резко повернулся к друзьям и в глазах его блеснул дикий, безумный огонек. Он кинулся к поручням, ограждавшим уходящую глубоко вниз пустоту в середине огромного холла. Перегнувшись через перила, он видел как лифт остановился в зале прямо под ними и низенькая фигура старушки в огромной шляпе, неспешно выйдя в шумную толпу, направилась куда-то по своим делам.

— Олег, — крикнул Максим и жестом позвал друга к себе, — шляпу видел?

Олег с опаской глянув вниз, молча кивнул.

— Смотри куда пойдет, позвонишь мне, скажешь.

Максим бегом кинулся к лентам эскалаторов, а Олег недоумевающе глянул ему в след и достав из кармана зух, стал внимательно следить как светло-синие поля огромной шляпки мелькают в суетливой толпе.

Рита открыла глаза, чуть потянулась и скинув с себя легкое белоснежное одеяло, села на краю огромной кровати. Потолочные панели медленно набирая яркость, включились, освещая огромное пространство полупустых апартаментов. Она обернулась по сторонам и скользнув взглядом по холодному блеску пустых стен, поежилась. Дотянувшись до скомканного халатика, лежащего на противоположном краю кровати, она не спеша встала и оделась.

Спальная зона широким балконом нависала над просторным залом. Из мебели здесь было сейчас только самое необходимое и просторная студия жилого помещения выглядела пока не уютно и холодно.

Рита босиком, не спеша, спустилась по широкой лестнице вниз и взгляд ее невольно упал на огромный экран стеновой панели, имитирующей окно. У большинства жителей этого города такие панели круглосуточно крутили рекламу, покрывая коммунальные расходы, но для нее это было именно окно. Пускай не настоящее, пускай по электронному яркое и неестественное, но все же окно. Почти такое же как и там, в доме посреди леса, на берегу безмятежной реки.

Она остановилась и завороженно наблюдала за тем, как мягко накатывают волны на песчаный берег, а на горизонте первыми робким лучами пробивается восходящее солнце. Тоска горьким комом подкатила к горлу. Она подошла к широкому экрану и нервно ткнув пальцем в кнопки, переключила экран в рекламный режим.

Достав замороженную рыбу из холодильника, она сунула ее в электрическую печь и включила режим разморозки. Положив в неглубокую тарелку несколько ложек сарассиновой каши, она грустно улыбнулась.

«Почему он называл эту кашу гречневой?»

Достав из холодильника бутылочку светлого соуса, она открыла ее и в этот момент, где-то позади, заверещал зух.

Забыв про все, она кинулась к небольшому диванчику, откуда раздавалась приглушенная трель входящего звонка.

«Рут (Тал Летас)», — успела прочитать она и влажная пелена на глазах размыла эту надпись. Дрожащий палец застыл над кнопкой «Принять вызов». Собираясь все-таки ответить, она глубоко вздохнула, попыталась успокоить нервное дыхание и в этот момент экран погас и зух смолк.

Бессильно опустив руки, она тихонько всхлипнула.

Громкий металлический бой звонка входной двери, как гром прокатился вдоль пустых стен.

«Это он!» — она кинула зух обратно на диван и подтерев капельки в уголках глаз, кинулась к двери.

Его серьезная физиономия красовалась во весь монитор наружнего наблюдения. Она одернула халатик, поправила растрепанные от сна волосы, еще раз утерла глаза и наконец открыла дверь.

— Не буду спрашивать как ты меня нашел. У меня только один вопрос: зачем ты приперся?

Максим стоял возле самой двери, заложив руки за спину. Ее взгляд уперся ему в грудь и она изобразив на лице холодную надменность, подняла голову и взглянула наконец ему в глаза.

— Я пришел…

— Зря пришел, — перебила его она.

— Это тебе, — Максим достал из-за спины букет ярко-оранжевых цветов и протянул Рите.

— Я не люблю цветы, — сказала она, даже не взглянув на букет.

— Все девушки любят цветы.

— А я — нет!

— Может ты плохо в них разбираешься, — с легкой усмешкой спросил он, не опуская протянутый ей букет.

— Зато я хорошо разбираюсь в похотливых кобелях.

— Это эшшольции, — не обращая на ее язвительный тон никакого внимания, пояснил он.

Она перевела взгляд на тугие оранжевые бутоны с широкими лепестками.

— Эти цветы называются эшшольции, на этой планете они не растут, климат не подходящий. И на ближайших, кстати, тоже.

Губы ее мелко задрожали, она выхватила букет из его рук, прижала к себе и уткнувшись лицом в яркие лепестки, отвернулась. Не обращая уже на него никакого внимания и оставив дверь открытой, она прошла в зал и уселась к нему спиной на низкий диванчик.

Максим шагнул в комнату, закрыл за собою дверь и разулся.

— Рита, послушай, я эту бабу второй раз в жизни видел.

Он прошел вслед за Ритой в центр зала, осматривая по пути пустую комнату.

— Я сам не понимаю по кой-черт она опять приперлась.

— Замолчи, — сквозь слезы прошептала Рита.

— Почему ты плачешь? — тихо спросил Максим, подойдя к ней. В этот момент раздался сигнал электрической печи и Рита взглянула на него раскрасневшимися от слез глазами.

— Ты есть хочешь? — тихонько прошептала она.

Вся кабина была заставлена коробками и распутанными бухтами проводов. Дед сидел на деревянном ящике на том месте, где когда-то было кресло пилота. Одна из панелей с отстегнутыми шлейфами проводов лежала у него на коленях.

Сверху по обшивке загрохотали чьи-то шаги и через мгновение в кабину, через пустой проем от лобового стекла, спрыгнул Рут. Дед положил паяльник на подставку и снял очки.

— Дед, я два кресла привез. Шикарные, кожаные.

— Некуда пока, — Николай Петрович окинул взглядом заваленное коробками пространство вокруг себя, — пусть снаружи стоят, пока тут не закончу.

— Да уж, — Рут окинул взглядом кабину и положив ладонь на странного вида штурвал, покачал его из стороны в сторону.

— Дед, неужели ты правда думаешь что он летает отключив гравитацию?

— Максим, не отключает, а разрывает гравитационную связь «паутиной».

Паутиной Дед называл тонкую сеть из золотисто-красной проволоки, которая покрывала изнутри все днище летательного аппарата. Она находилась прямо под тонкой обшивкой самолета и по форме плетения действительно напоминала паутину.

— Она повреждена только в одном месте. Неужели из-за той небольшой пробоины в крыле он мог свалиться?

— Мне кажется этот самолет просто перевернулся в воздухе вверх брюхом.

— И от этого упал?

— Ну да.

— Значит мертвую петлю мы на нем не сделаем?

— Для подобной конструкции летательного аппарата любая петля будет мертвой.

Дед чуть улыбнулся и жестом пригласил Максима присесть рядом. Видимо собираясь рассказать что-то, Николай Петрович отложил панель приборов в сторону и уселся поудобнее.

— Устройство этого самолета не такое уж и мудреное. Представь себе обычную глубокую тарелку. Заметь, паутина в общем по форме и напоминает глубокое блюдце.

Дед сложил ладони перед собой, изображая ими тарелку.

— Положи эту тарелку на воду и она будет плавать. Но если она накренится и «зачерпнет» гравитацию, то перевернется.

— Почему же этой паутиной не покрыть и верх аппарата?

— А ты возьми два магнита и попробуй сложи их вместе одинаковыми полюсами. Если поле создаваемое этой сеткой способно держать в воздухе такую массу, то видимо сложение двух одинаковых полей просто разорвет всю конструкцию самолета.

— А если другой стороной сетку перевернуть?

— Тогда, скорее всего, сплющит содержимое.

— А тебе не кажется что эта технология, — Максим показал на сложенные ладони Деда, а затем хлопнул ладонью по панели перед собой, — Очень сильно напоминает НЛО из нашего мира? Те самые тарелки на фотографиях в бульварных газетах.

Дед задумчиво посмотрел на свои ладони, которые по прежнему держал сложенными перед собой.

— Дед, может мы все-таки в нашей вселенной, — тихо, будто стесняясь своего вопроса, предположил Максим, — Просто очень далеко.

— Надеешься что наш дом где-то существует?

— Да, пускай бесконечно далеко, но все же в этом мире. А не в параллельных вселенных.

— Имей ввиду, на этой посудине далеко не улетишь. Сомневаюсь что он выше наших самолетов может подняться. Эта штуковина предназначена что бы над планетой летать, а не космос бороздить.

— Просто этот самолет на НЛО очень похож, вот я и подумал…

— Я знаю как вы все хотели бы вернуться. И сделаю все, что смогу, Максим.

— А ты сам разве не хочешь вернуться?

— Уже и не знаю. По внуку скучаю и по сыну…

— Я верю в твою гипотезу, Петрович. Верю что мы единый организм. Если мы вернемся, то только все вместе. Если нам суждено остаться тут, то и останемся тоже все.