Дом Живых. Арка вторая: Башни в небесах

Глава 7 За козла ответишь!

— И каких же ты хочешь гарантий? — спросил Вар.

Он изящно опирается на ограждение балкона. Внизу раскинулись десятки ярусов и сотни этажей вертикального города. Над головой плывут удивительно близкие облака. Всеношна очень красива, если смотреть на неё сверху вниз, а не наоборот.

— Ты меня не понял, — мотает головой Полчек.

В его причёске снова вплетено множество разноцветных бусин, он с пользой провёл несколько вечеров.

— Понятно, что никаких гарантий, кроме твоего слова, быть не может.

— А тебе этого мало? — улыбается Вар.

— Мы не дети, — ответно улыбается драматург. — И знаем, чего стоят клятвы при таких ставках.

— Тогда в чём дело? Я показал свой интерес, твой мне известен. Мы союзники до тех пор, пока не станем противниками, но это относится к любому союзу. Глупо было бы требовать чего-то сверх этого.

— И каков, по твоему мнению, мой интерес? — спросил Полчек.

— Ты идеалист и романтик, — смеётся Вар, — это хорошо для театра и не очень — для жизни. Ты хочешь покарать Дом Теней за ту резню, которую они устроили Дому Кай, но ещё больше ты хочешь какого-то абстрактного добра для всех. Первый мотив меня не пугает, второй — веселит, так что вперёд, развлекайся.

— Это, по-твоему, смешно?

— Это, по-моему, наивно. Я согласен с тобой, что надо вернуть Краю нефилима. Пусть Вечна осенит его своими крылами, или что она там обычно делает. Слава ей и всё такое. Но это не сделает никого счастливее, а мир лучше.

— Почему?

— Потому что Вечна не исполняет желания — за что ей, кстати, большое спасибо. Страшно подумать, чего бы тут нажелали. Она — непостижимое древнее метасущество, и разумные для него значат меньше, чем для тебя муравей на дороге. Их счастье не является её целью, что, опять же, очень правильно, потому что под счастьем они частенько понимают довольно странные вещи. Нефилимы меняют мир, но цель этих изменений неизвестна, а возможно, что никакой цели и нет. Мы с тобой оба хотим возвращения Вечны, но разница между нами в том, что я считаю благом изменения как таковые, а ты хочешь изменений к лучшему. При этом спроси тебя, что именно ты считаешь «лучшим», ты только руками разведёшь. Потому что невозможно придумать ничего абсолютно «лучшего», что бы ни стало для кого-то «худшим».

— Как всегда циничен и как всегда прав, — со смешком развёл рукам Полчек. — Я действительно не знаю, как сделать мир лучше. Но между нефилимом и Домом Теней я выберу нефилима. Он непредсказуем, а значит, хотя бы случайно может сделать хорошо. Про Дом Теней этого не скажешь.

— Право же, Дом Теней — не худшее, что случалось с нашим миром, Полчек. Заметь, падение Империи и Смута были до его возвышения. Дом Теней по крайне мере не стёр с лица континента ни одного города. Впрочем, это пустой философский спор. Мы делим панцирь неубитого анкхега, а я даже не видел оружия, с которым мы собрались выходить на охоту. Итак, с чем — или с кем — ты ко мне пришёл?

— Я нашёл потомка той девушки, о которой ты мне рассказывал.

— Потомка?

— Не буду пока уточнять. Летану, её мужа и старшего ребёнка убили андеды Дебоша Пустотелого.

— Ого! — удивился Вар. — Кто-то не поскупился. Но почему остались выжившие? Андеды всегда доводят дело до конца, им спешить некуда.

— Когда давали заказ, второго ребёнка ещё не было. О его существовании просто не знали. Родителям удавалось скрываться удивительно долго. Повезло.

— И ты ухитрился его найти? Да ты упорнее андеда!

— Мне тоже повезло.

— Иногда я думаю, — сказал тихо Вар, — что Дом Теней недооценил могущество нефилима, и Вечна освобождает себя сама, незаметными воздействиями сводя в одну точку людей и обстоятельства. Впрочем, случайности тоже не стоит недооценивать. Итак, Полчек, где же он или она? Неужели в твоей труппе, которая сейчас стремительно всплывает по ярусам Всеношной, меняя залы как перчатки и удесятеряя гонорар на каждом шагу?

— О, ты уже про них услышал?

— Они сейчас получают лучшие залы. А лучшие залы в столице — мои! Но кто из них, Полчек?

— Пусть это будет сюрпризом, Вар!

— Значит, говоришь, гномиха с козлом, молодая девушка, три голиафа, монах-скорбец, табакси и дварфиха?

— Да, господин Вар, — коротко поклонился человек в капюшоне и маске ассасина.

— Сколько лет монаху?

— По скорбцам трудно сказать точно, но, скорее всего, за сорок.

— Тогда вариантов не остаётся — это девушка. Доставьте мне её.

— В каком виде, господин Вар?

— В живом, разумеется, что за вопросы! Живой, неповреждённой, желательно, не слишком сильно напуганной. Как дорогую гостью доставьте!

— Как скажете, господин. Полуслово ценит ваш вклад в наше общее дело.

— Деньги мои оно ценит, — буркнул Вар, — не затягивайте, девушка нужна мне как можно быстрее. По возможности — но именно по возможности — избегайте попутного насилия в отношении остальных. Они всё же приносят моим заведениям неплохую прибыль.

— Примем во внимание, господин Вар, — ассасин ещё раз поклонился и вышел в окно.

Вар сразу выглянул вслед и не увидел того ни на стене, ни внизу.

— Выпендрёжники, — мрачно сказал он.

— Нам надо поговорить, — заявил Пан угрюмо.

— Мой дорогой демон! — отозвалась Фаль. — Может, не сейчас? Это у тебя четыре ноги, а у меня всего две маленькие ножки, и они очень устали!

— Интересно, от чего это они так устали? Это ты каталась на мне по сцене взад-вперёд, а не я на тебе!

— Ладно-ладно, — вздохнула гномиха, заваливаясь в кресло и задирая ноги на подлокотник. — Рассказывай, что опять не так. В последнее время ты такой нытик и зануда, Панургодормон! Я тебя прямо не узнаю!

— Это я тебя не узнаю! — взорвался козёл. — Ты бросила меня, своего демона! Ты общаешься только с подружкой! А на мне ездишь верхом! Уверен, это она придумала! Специально, чтобы меня унизить!

— Стоп, Пан, ты что, ревнуешь? Серьёзно? Ревнуешь меня к Завирушке? Ты с ума сошёл?

— Я не ревную! То есть ревную, но… Это нечестно! Мы с тобой знакомы полтора века, через столько всего прошли, и ты меняешь меня на какую-то вертихвостку?

— Эй, Пан, ты что! Мы просто подруги! Коллеги по сцене. Она такая наивная и забавная! Не с тройняшками же мне общаться, они на меня сядут случайно и не заметят! Пан, прекрати, это глупо. Ты — мой демон, она — моя подруга. Не вижу, почему бы мне не общаться с вами обоими. А если я однажды заведу семью? Что тогда, Пан? Ты с ума от ревности сойдёшь? Знаешь, когда мы с тобой заключали договор патронажа, в нём не было пункта «всю жизнь общаться только друг с другом»!

— Мы не заключали договор, — напомнил Пан, — всё случилось само собой.

— Ну да, маленькая безмозглая гномиха-потеряшка и лишившийся своего патрона демон. Что могло пойти не так? Мне тогда всего-то тридцать с небольшим было, совсем ребёнок, и ты не то чтобы потрудился объяснить мне все условия!

— У нас не было на это времени, если помнишь. Если бы ты не согласилась принять меня, то погибла бы. И я бы остался совсем один в целом мире. Но, Фаль! Я снова чувствую себя так, словно один в целом мире! Я никому не нужен! Я больше не режиссёр, на меня всем плевать, а теперь и ты меня воспринимаешь как мебель! У меня тоже есть чувства, между прочим!

— Иди сюда, дорогой!

Пан положил рогатую голову ей на колени, и гномиха принялась чесать его за ухом.

— Мне кажется, дело не в Завирушке. Ты просто выпал из жизни театра. Никак не можешь найти себе места в нашем новом формате.

— Новый формат ужасен! Воистину буффонада, в самом худшем смысле! Вы поднимаетесь вверх по столице, но скатываетесь на дно в искусстве!

— А мне это кажется вполне безобидным и забавным, — не согласилась Фаль. — Да, мы не поднимаем таких серьёзных тем, как раньше, но это же и не обязательно. Театр состоит не из одних лишь драм и трагедий, Пан. В нём есть место и для веселья.

— И, конечно же, именно это место стало нашим!

— А разве плохо?

— Мне — плохо!

— Бедный! — гномиха обняла козла за шею. — Всем хорошо, только тебе плохо. Ну давай подумаем, как сделать так, чтобы и тебе было хорошо!

— Оставь эту девчонку! Или я, или она!

— Пан! Это глупо и нечестно, — Фаль выпустила шею козла и села в кресле, поджав под себя босые ноги. — Завирушка совершенно не виновата в том, что у тебя кризис среднего возраста.

— Что ты понимаешь в возрасте демонов!

— Я кое-что понимаю в кризисах! Тебе надо искать себя, а не пытаться избавиться от неё. Она, кстати, хорошо к тебе относится.

— Как к козлу она ко мне относится!

— Она такая добрая девочка, что хорошо относится даже к козлу! Пан, проблема не в ней, проблема в тебе! Жизнь изменилась, и тебе надо меняться. Найти нового себя!

— А старый, значит, тебя уже не устраивает?

— Он не устраивает тебя, Пан. Ты весь извёлся. Так нельзя, ты мучаешь и себя, и меня.

— Ах, так? Я, значит, тебя мучаю? Тебе с мной плохо! Ах ты… — козел прыгнул к двери, боднул её головой, распахнув створки и выскочил в коридор, чуть не сбив с ног Завирушку.

— Ого! — сказала та. — Что это с ним?

— Представь себе, — сказала Фаль задумчиво, — он меня ревнует.

— К кому?

— К тебе.

— Ой, — сказала Завирушка. — Ой-ой. Но мы же…

— Не ищи объяснений. Иногда их просто нет. Дело не в тебе вообще.

— Мне ужасно неловко.

— Мне тоже. Мы с ним очень давно вместе, не помню, чтобы хоть раз ссорились.

— Как ты вообще стала ворлоком?

— Случайно. У меня нет особых способностей, просто Пан не сберёг своего предыдущего ворлока (он не виноват, так вышло) и начал развоплощаться от горя и одиночества. А я попала в большую беду, шли последние годы смутного времени, войска Консилиума вовсю наводили порядок в стране, все более-менее вменяемые сложили оружие, чтобы попасть под амнистию, так что в бандах остались полные отморозки. Одна из таких напала на наш караван. Они убили всех, включая моих родителей, а я убежала — точнее, думала, что убежала. На самом деле отпустили специально, устроив соревнование, кто меня поймает. Я долго бежала, потом наткнулась на руины и забилась в тёмный подвал. Меня бы всё равно нашли, они шли по следам. Я была совсем юной, мне очень хотелось жить. В подвале я наткнулась на козла, рыдающего над трупом человека. Я бы убежала и от него, но сил бежать больше не было. И тогда Пан предложил мне договор патроната — я приму его как своего демона, он меня — как своего ворлока, и вместе мы спасёмся. Выбора у меня, как ты понимаешь, не было. Так что я не настоящий ворлок, я не смогла бы призвать его магией. Это просто партнёрство. Мы были нужны друг другу, а потом как-то привыкли. Гномихе, путешествующей с козлом, сложновато заводить новые знакомства, так что «Дом Живых» стал для нас отличным местом, где можно осесть. Кроме того, Пан нашёл себя в режиссуре, а мне нравится играть на сцене. Особенно сейчас, когда для этого не надо напяливать ходули. Вот такая история, подруга.

— Думаю, ты очень много для него значишь, — сказала Завирушка.

— Он для меня тоже, поверь. Но из этого не следует, что я должна потакать его капризам!

— А если для него это не каприз? Может, мне и правда, не мешать вашим отношениям?

— Подруга, — заржала Фаль, — ты говоришь так, как будто я за ним замужем! Прекрати, нам с тобой надо новую сценку придумать.

— Давай тогда хотя бы дадим ему роль побольше.

— И как ты себе это представляешь? Сейчас он играет козла. А будет кого? Большого козла?

— Госпожа Спичка.

— Для своих просто Спичка, девочка. Чего тебе?

— Вы сказали, что знаете, куда делся господин Полчек, — сказала Завирушка.

— Я сказала, что догадываюсь. Это не точно.

— Скажите, как его найти! Мне надо с ним поговорить.

— Если бы тебе надо было знать, где он, он сказал бы тебе об этом, не сомневайся. Если он не объявляется, значит, так надо.

— А вдруг он попал в беду? Вдруг он нас бросил?

— Тебя бросил, ты имеешь в виду?

— И меня. Нет, я не в том смысле…

— Да-да, ты про ваши с ним великие планы, в чём бы они ни заключались.

— Вы знаете?

— Я не хочу знать. Потому что ничего хорошего из них не выйдет, а слушать меня он не станет. Только нервы себе портить. И тебе рекомендую не думать о всякой ерунде, а радоваться жизни, пока театр оседлал волну. Публика вас обожает, деньги льются рекой, наслаждайся, это не навсегда.

— Понимаете, Фаль из-за меня поссорилась с Паном, а я даже не знаю, как долго это продлится! А вдруг завтра господин Полчек скажет: «Пора». Так может быть, мне уйти заранее? Почему он мне ничего не сказал?

— Потому, что это Полчек. То ещё сокровище, между нами говоря. Ему, я уверена, даже в голову не придёт, что ты о чём-то там переживаешь. А когда он объявится, то даже не спросит, каково тебе было в подвешенном состоянии.

— И что же мне делать?

— Девочка, никто из нас не знает, что с ним будет завтра. Мы все в одном положении, даже если думаем, что это не так. Просто живи.

— Полчек, всё хуже, чем я думал.

— Извини, Вар, но это звучит слишком привычно, чтобы я испугался, — драматург салютует приятелю полным бокалом. — Я не избалован хорошими новостями.

— Как ты и просил, я навёл справки в Корпоре. Послал ментограмму надёжному человеку. Сегодня с курьером прибыло письмо.

Вар вытащил из кармана свёрнутый в трубочку пергамент, развернул его и принялся читать:

— … Неважно кто, — закончил чтение Вар.

— Прелестно, — прокомментировал Полчек. — Польщён высоким вниманием.

— Ты понимаешь, что это значит?

— Что Дом Теней меня не любит? Тоже мне новость.

— Если по твоему делу собрался Малый Совет, высшие из высших, реальные вершители судеб мира, это может быть вызвано только одной причиной.

— Они потрясены моим успехом и хотят взять автограф?

— Они всерьёз приняли угрозу антиморока, шутник. Может быть, не уверены на сто процентов, но решили не рисковать.

— Мы ведь всё равно собирались их скинуть и водрузить в ещё тёплое главное кресло твой тощий зад? Так какая разница, что они там решили?

— Такая, что они могут добраться до нас быстрее, чем мы до них.

— О, прям «до нас»? Не до меня? Ты не сольёшь меня, как настойчиво рекомендовал твой корпорский визави?

— Соблазн велик, — признал Вар, — тем более, что ты так до сих пор и не раскрыл карты. Но я верю тебе, Полчек, и не хочу упустить шанс. Тащи сюда того, кого ты нашёл!

— Не спеши, Вар. Не будем класть все яйца в одну корзину.

— Между прочим, не сдав тебя Дому, я уже ставлю на кон свою должность, положение, а, возможно, и жизнь, — укоризненно сказал Вар. — А ты демонстрируешь в ответ обидное недоверие. Мы не можем постоянно играть по твоим правилам, надо быть командой!

— Когда мы отправимся в Корпору, нужный человек будет на борту твоего корабля, это я тебе обещаю. А до того он тебе не нужен. Меньше знаешь — крепче спишь.

— Моего корабля? — рассмеялся Вар. — Забудь, Полчек! Теперь мы не можем плыть в Корпору кораблём. Ни моим собственным, ни зафрахтованным, ни обычным пассажирским. За тобой пустили ищеек Дома. Нас возьмут прямо в порту — здесь или в Корпоре, неважно. Или, что ещё хуже, нас перехватят в море.

— Мирады? — предположил драматург. — Ненавижу летать…

— Никаких мирадов!

— Слава Вечне!

— Они слишком заметны. Ты бы ещё на драконе предложил полететь.

— У тебя есть дракон?

— У меня нет дракона! Ни у кого нет дракона, это никому не по карману!

— Тогда как мы попадём в Корпору?

— Я работаю над этим, Полчек. У меня есть пара идей. Но ты тоже мог бы сделать шаг мне навстречу!

— Только за новой бутылкой вина. Остальное потом. Не дави на меня, Вар, это бесполезно.

— Не дави на меня, Пан! — кричит Фаль из ванной. — Мы работаем над этим! Не так-то просто придумать большую роль козлу!

— Уже не нужно, — отвечает демон. — Я, как ты и сказала, решил искать нового себя.

— Ого! Подожди, сейчас выйду. Собственная ванна — это новый для меня уровень роскоши. Боюсь привыкнуть, но не могу отказаться. Так и валялась бы в тёплой водичке весь день.

Из-за закрытой двери доносится плеск, шорох, влажное шлёпанье босых ножек.

— Уже иду! Вот, уже совсем иду! Сейчас… А-а-а! — Фаль отпрыгивает и захлопывает дверь, поскальзывается на мокром полу и плюхается на задницу. — Что ты такое? Где Пан?

— Это я, Фаль, не пугайся. Новый я, как ты и хотела.

— Пан, это правда ты? Выглядишь как ночной кошмар.

— Правда. Я трансморфировался.

— Но почему в этакую жуть?

— Хотел принять человеческую форму. Но, видишь ли, я почти тысячу лет не тренировался. До сих пор я всех устраивал в форме козла. Кому какое дело, как выглядит демон?

— Меня, вообще-то, тоже устраивало, — Фаль осторожно приоткрывает дверь и выглядывает. — Это тебе что-то не нравилось… Ой, какой кошмар!

Стоящее перед дверью существо прямоходящее, с полукозлиным-получеловеческим лицом, тёмной кожей выше пояса и чёрной шерстью ниже. Ноги остались козлиными, сгибающимися назад, лохматыми и копытистыми.

— Ты похож на дико уродливого фавна. Те-то хоть сверху красавчики, а тебе как-то не повезло.

— Боюсь, это лучшее, на что я сейчас способен. Придётся подождать лет сто, подкопить сил и попробовать снова.

— Ну что же, — вздохнула Фаль, — В конце концов, действительно — кому какое дело, как выглядит демон?

— Я тебе отвратителен?

— Я привыкну. Но ты не мог бы… Ну… Одеться? В этой форме у тебя проявились… Хм… Некие анатомические особенности. И на них сложно не обращать внимания!

— Я пытался стать человеком! Ради тебя, Фаль! Это было непросто, я потратил прорву энергии! Я не виноват, что для людей так важны… Хм… Эти детали.

— Я ценю твоё старание, Пан, правда. Но это, честное слово, не то, чего мне в тебе не хватало.

— Пойду, поищу какие-нибудь штаны, — вздохнул Пан. — Ты же не станешь разрывать наш договор из-за такой ерунды?

— Формально у нас нет договора, — напомнила Фаль. — Мы, скорее, старые друзья. И мне, правда, всё равно, как ты выглядишь. Ну, в целом. Просто я пока не привыкла видеть тебя таким. Впрочем, есть и хорошие стороны — под фавна придумать роль проще, чем под козла. Сейчас найду Завирушку и займёмся.

— Всё-таки Завирушку, — мрачно констатировал Пан. — Я-то думал, что мы теперь станем сценической парой.

— Давай не будем себя ограничивать. Завирушка и Кифри прекрасно впишутся. И найди уже себе одежду!

— Я всего наполовину человек, и уже столько хлопот!

— Тебе тоже придётся к этому привыкнуть.

— Козлом ты мне нравился больше, — честно сказала Спичка, — но кто я такая, чтобы возражать против смены самоидентификации взрослого демона?

— Если тебе комфортнее в этой форме, да на здоровье, — пожал плечами Кифри.

— По крайней мере, теперь никто не будет ездить на тебе верхом, бро! — махнул лапой табакси.

— А мне даже нравится, — призналась Завирушка. — Выглядит оригинально. Мне кажется, публике понравится новый образ.

— Спасибо, — надулся Пан, — я не нуждаюсь ни в чьём одобрении, особенно, в твоём!

— Я чем-то тебя обидела?

— Отстань!

— Наш друг, премного изменившись,

не перестанет нам быть другом,

поскольку форма преходяща,

а содержанье неизменно, — заявил Шензи.

— Его всегда принять готовы

мы в форме той ли, или этой,

ведь друг наш, перевоплотившись,

остался тем ещё козлиной, — добавил Банзай.

— При нашем дружном коллективе

мы здесь вполне разнообразны,

не акцентируя вниманье

на нашей внешности различьях, — закончил мысль Шензи.

— Мои сиблинги хотят сказать… — начал Эд.

— Мы давно научились их понимать, дружище, — мягко сказал Кифри.

— Это не повод нарушать наш повествовательный ритм, — помотал лысой головой голиаф. — Итак, мои сиблинги хотят сказать, что у нас поразительно разнообразный состав труппы. Это большая редкость, обычно тифлинги прибиваются к тифлингам, табакси — к табакси, дварфы — к дварфам, а эльфы на дух не переносят даже друг друга. На этом фоне разница между козлом и фавном не имеет значения.

— Спасибо за вашу сомнительную толерантность, — недовольно сказал Пан. — Глупо было ожидать, что кто-нибудь скажет «Молодец, Пан» или «Отлично выглядишь, Пан». Думаю, оценка «Ты всё равно козёл» — это тот максимум социальной поддержки, на который я могу рассчитывать.

— Ты знал, с кем работаешь, — философски заметил табакси. — Творческие люди эмпатичны только к себе самим.

— Здравствуй, Шурумбурум, соскучился? — Завирушка вскарабкалась на седло ленивца, тот повернул к ней длинную шею и подставил голову для чесания.

Девушка запустила обе руки в его жёсткую белую шерсть.

— Наверное, тебе тут очень одиноко, — сказала она. — Все про тебя забыли. Спичка даже платежи за твоё содержание поручила банку. Стоишь тут один-одинёшенек. Бедный. Я так тебя понимаю! Я тоже, представь себе, чувствую себя совсем заброшенной, как ты. Мастер Полчек оставил меня, отправившись по своим странным делам, а мадам Спичка не говорит, куда. А вдруг оказалось, что у меня нет никакого великого предназначения, и он за мной не вернётся? Что мне тогда делать со своей жизнью? Вернуться в птахи уже кажется странной идеей. Наверное, той Завирушки, которая была готова на служение без воздаяния, больше нет. Сцена испортила меня, Шурумбурум. Я привыкла к ней. Оказалось, это совсем не страшно, надо было только понять, что к огням рампы выхожу не я. Выходит Падпараджа, выходит разбитная подружка Фаль, выходит кто угодно. Меня там нет, и это хорошо. Но знаешь, Шурумбурум, это не моё. Стоит мне представить, что я занимаюсь этим всю жизнь — день за днём, год за годом на моих ногах на сцену выходит кто-то другой, возвращая мне меня только за кулисами, — и становится страшно. В конце концов, эти роли ничего не оставят от меня, Завирушки. Я сотрусь об эти образы, ведь они куда ярче, выпуклей и интереснее меня. Ты понимаешь меня, Шурмбурум?

— Брумк. Брмбр, — подтвердил магически ускоренный ленивец и подставил под почёс другую сторону головы.

— Только ты меня и понимаешь. Фаль, вон, надо мной смеётся. Говорит, что я забиваю себе голову ерундой, и надо просто наслаждаться моментом. Фаль хорошая, но я так не могу. У меня голова сама ерундой забивается. Наверное, у меня просто ерундовая голова, как ты думаешь, Шурмбурум?

— Бурмррр, — не то согласился, не то возразил ленивец.

— А теперь, когда Пан превратился в фавна, Фаль вообще стало не до меня. Они репетируют новую сценку, где мы с Кифри просто для мебели. Пан ревнует её ко мне, а Фаль боится его обидеть, ведь он ради неё трансформировался, потратив энергию, которую накапливал столетиями. Кроме того, они вдвоём отличная сценическая пара. Публике очень нравится Пан — такой брутальный, особенно на фоне хрупкой гномихи. У них отлично получается, но мне стало немного одиноко, Шурумбурум. Оказалось, что я на сцене больше ради Фаль, чем ради самой сцены. У меня никогда не было такой близкой подруги, а теперь, кажется, её снова нет. Мне грустно, дорогой Шурумбурум. Давай, поверни голову, ещё тут почешу. Как ты думаешь, может, мне стоит уйти из театра и отыскать Мастера Полчека?

— Может быть, и стоит.

— Ой, Шурмбурум… А, это ты. Напугала меня, Фаль. Ты много услышала?

— Достаточно.

— Прости, мне очень неловко.

— Нет, я тебя понимаю. Мне тоже неловко, что я так тебя забросила в последние дни. Это всё Пан — его за рога не оттащить от сцены, и он замучил меня репетициями. Дорвался. У нас бы всё со временем наладилось, подружка, я уверена, но…

— Но?

— Я пришла сказать, что тебе действительно лучше не возвращаться в театр. Хотя бы какое-то время.

— Но почему? — удивилась Завирушка.

— Когда ты ушла, ко мне в гримёрку вломились какие-то ассасины и стали спрашивать про тебя. Где, мол, носит твою подружку. Я сказала, что не знаю — я и правда не знала. А они сказали, что отрежут мне уши, если я не скажу.

— Какой кошмар!

— И не говори, подруга, в ушах вся моя харизма!

— И что было дальше?

— Вернулся Пан, опять ему что-то в его роли не нравится. Он меня достал исправлениями, но в тот момент я его капризам очень обрадовалась. Пан накинулся на них как демон! Впрочем, он и есть демон. Ассасины такого не ожидали и сбежали через окно. Я немного подумала и сообразила, где тебя можно найти. И вот я здесь.

— Зачем я кому-то нужна?

— Понятия не имею. Но я бы думала в сторону Мастера Полчека и ваших с ним секретиков.

— Да, — признала Завирушка, — на нас однажды уже нападали из-за меня. Но я не знаю, где Полчек!

— Я выпытала у Спички, что Мастер хорошо знаком с Варом Архаичным, владельцем самых лучших залов Всеношны. Скоро мы будем там выступать, но тебе, наверное, стоит подняться на Верхний Архаизм прямо сейчас.

— Но как я туда попаду?

— Это утомительно, но несложно — просто иди всё время вверх. Или можешь купить левитирующий амулет, говорят, ими не так уж сложно пользоваться.

— У меня нет денег…

— Ты что! — засмеялась Фаль. — У тебя кучища деньжищ! Ты просто не привыкла к этой мысли, подруга. Они хранятся в банке, точнее, не просто хранятся, а что-то там делают… Спичка объясняла, но это слишком сложно для моей маленькой ушастой головки! В общем, если ты соберёшься замуж, то будешь одной из самых богатых невест… Правда, не во Всеношне, тут и побогаче найдутся, но в Порте Даль — наверняка. А пока вот тебе на карманные расходы, — и Фаль передала девушке звякнувший тугой мешочек.

— Наверное, ты права, — сказала Завирушка. — Мне стоит отправиться на поиски Мастера Полчека. Спасибо тебе.

— Не за что. Надеюсь, это какое-то недоразумение, и мы ещё не раз выйдем на сцену вместе. Даже если для этого мне снова придётся встать на ходули.